Они шли по улицам: довольные и радостные, с одухотворенными, пустыми лицами. То здесь то там толпа вскипала, взрываясь самозабвенным криком: "Свобода победит иммунную диктатуру; свобода победит иммунную диктатуру!" Лозунг был длинным, вынуждал запинаться, путаться в словах, не позволял взорваться, выплюнуть накопившуюся ненависть. Тогда кто-то в толпе додумался кричать лишь первые буквы, и толпа с энтузиазмом подхватила: "С.П.И.Д.! С.П.И.Д.!"
Лимфоциты пытались сдержать лавину, замедлить, организовать живой заслон - все бесполезно. Безустанно горланя, зараженные медленно, но верно продвигались вперед, всасывая в себя то одного, то другого из немногих стоящих на пути представителей иммунной системы.
- Скоро продавят, - с тоской проговорил Сергей, глядя, как в зоб толпы засасывает одинокого макрофага.
- Да, сегодня прорвутся - кивнул Иван, выглядывая из-за прилавка и на пару с приятелем, отстреливая небольшую группу спидолюбцев, заинтересовавшихся провалами витрин разбитого и давно уже разграбленного магазинчика.
- Вот скажи мне, Ваня, - Сергей перезарядил обойму, - ты-то как сюда забрёл? Вроде ж с семьёй в деревню собирался?
- А ты? - буркнул Иван и, пристрелив последнего из непрошенных гостей, продолжил: - я жену с детьми к отцу отправил, он позаботится. А куда мне? Я ж лимфоцит.
- Бывший.
- Бывших, брат не бывает, - он выглянул на улицу и опять нырнул в облюбованное укрытие - теперь, уже никаких не бывает: ни бывших, ни будущих. Сейчас это стадо додавит "иммунку" и будет у нас полная и безоговорочная свобода! Правда не долго, месяца три - четыре, может шесть.
Он сплюнул.
- Сам-то чего забыл в этом бедламе? Вас же вроде как распустили?
- Ага, распустили. Сперва переименовали, потом сократили, а затем уже и распустили. И нас и армию. Выполнили, так сказать, волю народа. И ведь как складно вышло: всю систему к чертям собачьим под хвост: образование - на хрен, медицину - на хрен, всю науку на хрен! Армию с милицией - туда же! А оказался здесь, как и ты. Мы ведь не жировые клетки - это им все похрену, а я эту заразу, сколько могу - постреляю. Глядишь, и задержу немного.
Они помолчали
- Я вот одного понять не могу, Серега, как же мы эту гадость-то подхватили? Ты детство наше вспомни: ведь все умненькими были, образованными и родители правильные - без гнили. А как лимфоцитная система работала? Как часы! Так нет же, проворонили...
Иван с досады сплюнул, посмотрел на приятеля.
- Ну а что ты хотел? Забыл, как молодым да дерзким сам прыгал и мечтал о "Великой и Прекрасной Свободе"? А что она такое есть, в абсолютном смысле? Всего лишь вирус иммунодефицита общества. Свобода от обязательств, свобода от морали, от возведенных социумом законов - от всего. Вы заставляете мне учиться? Работать? Думать? Ценить чужие жизнь собственность и чувства - значит, вы против великих ценностей свободы, а следовательно - тираны, узурпаторы и прочие гады. - Сергей перевел дух - и вот, что мы имеем, - он кивнул в сторону улицы - лавину абсолютно свободных: без будущего и без прошлого, уничтожающую самою себя. Нас всех. Они уже никогда не поймут и не примут того, что свободы - такой, какую они радостно проповедуют, не бывает. Бесполезно надеяться, что кто-то придумает и вколет нам спасительную вакцину, удивительно простую по своей сути: ей всего-то и надо донести до пораженных клеток, одну простую вещь: вся наша жизнь держится на ограничениях - внешних и внутренних. Только свободный человек накладывает их на себя сам.
- Ну ты и завернул, - Иван усмехнулся, - а по мне все просто: хочешь быть частью организма - живи по его законам. Нет - скатертью дорога. Отмирай, выходи с продуктами пищеварения или любым другим из возможных путей и живи, как хочешь, в таком заманчивом и прекрасном большом мире.
В этот момент толпа, все разраставшаяся, буквально вдавила часть себя внутрь магазина. Пространство разрезали сливающиеся в очередь выстрелы, крики, ругань. Когда удалось перевести дух, Иван взглянул на покрывшееся испариной лицо напарника.
- Что будем делать, брат?
- Что, что - Сергей зло ощерился, - прорываться будем. У меня три осколочные и "дымовуха" в загашнике. Разрежем их и на ту сторону, в переулок. В конце концов, партизанщину еще никто не отменял...