-Никогда не думала, что увижу что-нибудь подобное, - Мария неотрывно смотрела на кровавые пятна на стене. Смотреть куда-то еще она не решалась. Пятна были огромные, коричневые и вонючие.
- Насмотрелась? - спросил ее Павел. Она не ответила. Он положил ей руку на плечо и повел к выходу.
- И что думаешь? - спросил он.
- Столько крови от одного человека...
Он хмыкнул.
- Тела нигде нет. Откуда ты знаешь, что человек?
- Ну, я так думаю, - она смутилась, - А почему в полицию не позвонил?
- Я же здесь, как бы, не живу. Меня тут вообще быть не должно. А пятна, если ты не заметила, старые. Им уже несколько лет точно.
- Но такое дело! А если убийство? А если решат, что ты маньяк какой-нибудь?
- Кто решит?
- Ну, тот, кто увидит.
Павел вздохнул.
- Не говори ерунды. Кто туда полезет?
- Кто-то же полез. Откуда там кровь?
- Ладно, давай не будем. Давай вернемся, чаю попьем. Я бутерброды нарежу, с колбасой.
- Без колбасы!
- Хорошо хорошо. С сыром нарежу.
Под ногами хрустел снег. Они шли вперевалочку среди сугробов, неловко взмахивая руками.
Больше они о сарае позади дома не говорили.
Поздно ночью, положив голову на плечо Павла, Мария продолжала думать о кровавых пятнах на стенах сарая. После отъезда бывших жильцов дома осталось уйма всякого хлама. Она собрала его в несколько коробок, чтоб Павел потом выбросил. Среди старых гарантийных чеков на бытовую технику, квитанций и прочего, она нашла и несколько памятных фотографий. Она вспомнила, как сомневалась, выкидывать ли их или отложить на маловероятный случай, что за ними вернутся.
Фотографии были старые, выцветшие, местами пожелтевшие, с обтрепанными краями. Высокая женщина приняла горделивую позу, на голове черный платок, а глаза смотрят как будто надменно и испуганно одновременно. Мальчик во дворе с мячом. Мальчику лет шесть-семь, вся поза выражает настороженность. Фотографии младенцев. И одна общая фотография, где двое мужчин и три женщины сгрудились в кучу. Мужчины стоят позади, один положил руку на плечо блондинке в серой косынке. Видимо, это его жена.
Здесь жила семья, потом они уехали. Без особой спешки собрали пожитки, оставив лишь то, что не везут с собой. Кое-какой хлам, старую мебель, ненужные книги, и несколько фото оставшихся за стеклом буфета. Вряд ли кто-нибудь из них вернется и объяснит эти жуткие пятна в сарае. Да и вряд ли посчитает нужным что-то объяснять.
- Не спится? - голос Павла заставил ее вздрогнуть.
- Нет, - она вздохнула, - никак не могу.
- Ты слишком впечатлительная. Не бери в голову. Мало ли что могло произойти, а ты тут напридумывала себе. Надо спать.
- Объяснение же может быть совсем простым, - сказала она, убирая голову с его плеча и устраиваясь на подушке, - просто я не могу его придумать.
Павел чмокнул ее нос.
- Спи.
Наутро они пили кофе из забытых прежними хозяевами чашек с отколотыми краями и в красивую мелкую ромашку. Кофе был растворимый, самый дешевый и обжигающе горячий. За ночь кухня прогрелась от радиатора, и теперь тут стало даже уютно. От деревянных шкафчиков больше не веяло холодом, а сине-серая дорожка на полу больше не походила на холодную мерзкую тряпку.
Павел болтал о всякой ерунде и старался рассмешить Марию. Она смеялась, отчасти из вежливости, отчасти чтоб ему понравиться.
- Тебе не страшно тут будет одному? - спросила она, не дослушав очередной анекдот.
Павел запнулся.
-Нет, с чего бы. Просто скучно одному. Может, останешься? На пару дней?
-Мне завтра на работу, а отсюда трудно добираться. К тому же мама меня может потерять.
- Ты как ребенок. Тебе уже скоро тридцатник, а все еще беспокоишься, что же подумает мама.
- Невежливо напоминать женщине о ее возрасте, - сварливо заметила Мария.
- Извини, извини. Но сути это не меняет. Позвони на работу, скажись больной. Маме позвони.
- А потом бегать и делать себе больничный. Проще отработать.
- Маша...
- Я приеду на выходные, и буду звонить каждый день. И еще постараюсь заехать на неделе.
Павел провел рукой по волосам.
- Ладно, - сказал он, - хорошо. Тебе проводить?
Мария взглянула на его хмурое лицо.
- Не надо. Я доберусь, ничего.
Он все-таки проводил ее. Они вместе ждали электричку и Марии неудержимо хотелось позвать его с собой, увезти из этого тихого дома с деревянным сараем и странными бурыми пятнами. Но мама не поймет появление неожиданного гостя, скажет много глупостей и всем будет неловко. Ей захотелось остаться, но как же долго отсюда добираться на работу, а ей так нравится подольше поспать с утра.
Безвыходная ситуация, вздохнула она про себя. Совершенно ничего нельзя поделать.
Павел курил и смотрел в сторону, откуда должна была показаться электричка. Она прикатила распространяя металлический железнодорожный запах, потрясая металлическими вагонами.
- Звони, - сказал он Марии на прощанье, - как приедешь - сразу позвони.
- Хорошо, - ответила она, чмокнула его в губы и скрылась внутри вагона. Он подождал, пока электричка тронется и неспешно пошел обратно. В пустой, полный пыли и чужих вещей дом.
Она заняла место у окна и теперь просто таращилась в свой телефон. Он хорошо готовит, думала она, вежливый и заботливый. Как жаль.
Она подумала, не вернуться ли прямо сейчас. Выйти на станции, подождать обратную электричку. Поймать попутку, в конце концов.
- Это ничего не изменит, - пробормотала она, спрятала телефон в карман пальтишка и приготовилась задремать, прислонив голову к окну.
Павел пинком открыл дверь. Второй пинок достался коробкам сложенным возле двери. Одна из них опрокинулась и серые фотографии разлетелись по полу. Он наклонился и поднял одну.
- Что за черт? - пробормотал он. На фотографии был он, маленький, с футбольным мячом в руках и суровым личиком. Он поднял другое фото - коллективное. Мария в сером платочке и он сам положил руку ей на плечо. Хотя нет. Павел присмотрелся. Не он, его отец. Но Мария со дня фотографии не постарела не на день.
Он закрыл глаза рукой, постоял так немного. Достал телефон и набрал номер Марии.
-Данного номера не существует, - четко произнес женский голос.
Павел подумал о кровавых пятнах в сарае. О причине, почему его отец никогда не ездил сюда, но и дом не продавал. О том, где может быть спрятано тело.
А еще о том, что похоже, даже призраки дома не хотят в нем жить. И что она не вернется.