Мои глубочайшие благодарности:
Светлане Лукиной - за великолепный и оригинальный фотокомментарий;
Таис - за творческое перевоплощение в героиню повести;
Fenixis - за портрет ноэльской дриады. |
О.П.Лешев
|
![[]](/img/l/leshew_o_p/nimfa_01/title_black.gif)
![Нимфа [Светлана Лукина]](/img/l/leshew_o_p/nimfa_01/cover.jpg)
|
Глава 1. Земля. Байконур
Мотовоз протяжно прогудел, оповещая город о своем прибытии. Пассажиры разом зашумели
и нетерпеливо повскакивали с мест, чтобы плотно и душно сбиться в тамбурах и проходах вагонов.
Илья, дремавший в углу купе, глянул в окно. Вдоль пути двумя параллельными рядами
тянулись кирпичные соты гаражей, за ними, через дорогу, простирались объекты жилого фонда
и соцкультбыта города, находящегося на особом режимном положении. Не жилые дома, не магазины,
а именно объекты - серийные квадратно-гнездовые дебилы в процессе вялотекущего разрушения.
Наконец состав из дюжины вагонов осторожно вполз в станционный тупик, судорожно,
с грохотом, дернулся, словно желая вытряхнуть из себя назойливых седоков, и остановился.
Пассажиры хлынули на перрон. Илья не вносил тесноты и многолюдья,
поэтому всегда покидал вагон в числе последних, когда торопливые людские потоки
уже растекались по тротуарам и дворам прилегающих к станции улиц.
Путь от станции до дома за несколько лет был выверен до шага и не порождал
терзаний буриданова осла. После восьми часов уставных взаимотношений Илья наслаждался
душевной конверсией. Правда, военная форма не позволяла воспарять совсем уж
в заоблачные выси: время от времени приходилось отвечать на солдатские приветствия,
а то и самому отдавать честь военному патрулю или редким полковникам.
Случалось, что на службе вцеплялся в Илью какой-нибудь вопросительный знак,
ехидно подначивающий честолюбивого выпускника Новосибирского госуниверситета,
волею судьбы надевшего офицерские погоны, но был этот знак не из области военного искусства или,
пуще того, политической подготовки, а из задач математической обработки динамических процессов,
над решением которых и трудилась лаборатория Ильи. Тут уж мозг работал в монопольном режиме,
и Илья шел на автопилоте, не обращая внимания на окружающее.
Несколько чаще по дороге домой Илья фантазировал на темы, связанные с впечатлениями
прошедшего дня. Например, периодически он до крови натирал извилины мозга о садистские
отчетные формы, в которых в одну колонку нужно вписать количество операторов во вновь
разработанных программах, а в соседнюю колонку - количество этих же самых операторов,
но уже в тысячах. В первый раз он никак не мог постичь тайный смысл
этих цифровых манипуляций и наивно доказывал начальнику,
что для переноса десятичной запятой на три знака влево не нужна еще одна колонка.
- Тебе тяжело это сделать? - спрашивал тот.
- Нет, но здравый смысл...
- Делай, как тебе говорят, и не пытайся искать здравый смысл там,
где его никогда не было, - осаждал Илью начальник.
И он был вовсе не глуп, а просто за свою многолетнюю службу встречался с финтами похлеще
и научился не обращать внимания на мелочи. Через пару лет Илья тоже пообтерся, молча двигал запятые,
но настроение окислялось надолго. В такие дни он мрачно воображал аутодафе над задоголовыми бюрократами.
Но чаще всего холостяк и гусар Илья импровизировал о прекрасном. Скажем,
улыбнется ему днём в библиотеке секретной литературы делопроизводитель
"сержанточка Татьянточка" - и фантазии льются в русле "Илья Бабинцев -
наглядное пособие по ненаглядности" или, совсем уж откровенно,
"Капитан Бабинцев как объект совсекретной страсти сержанта Татьяны Чепенко".
О, на темы о прекрасном Илья виртуозный фантазёр! И как в такие минуты
не одарить долгим взглядом стройную симпатичную пешеходку, которая в легком платье
на фоне заходящего солнца волнующа и прозрачна, как мечта. Идет она навстречу...
К кому на встречу? Походка - загляденье, и на дуру ни капли не похожа.
Дур Илья тайно боялся и, если фортуна коварно выводила его на прямое общение с ними,
держал язык внатяг. А то ведь ляпнешь по рассеяности что-нибудь "разумное, доброе, вечное",
а она, дура, такое в ответ скажет - как скалкой в лоб вмажет.
С пешеходками дело другое, тут общение идет вприглядку, так что страху нет.
Эх, какая мимо просквозила! Магнит, а не девушка!
Сегодня Илья лениво размышлял об инспекторской проверке как генераторе
бестолковой суеты в части. Тема была актуальной, ибо таковая проверка уже маячила
в конце месяца. Всерьез ее воспринимали, пожалуй, одни отцы-командиры, а может,
и они только вид делали. Для офицеров же уровня Ильи она была не страшнее огородного пугала.
На оперативном совещании у командира части полковника Щаева довольно быстро выяснилось,
что главное в подготовке к проверке - это покраска забора и обновление наглядной агитации.
Обычные в таких случаях куражливые заявления начальников отделов, что, мол,
людей не хватает даже на проведение опытно-испытательных работ, командир пресёк
кратким энергичным монологом. Монолог начинался стандартно:
"Не надо рассказывать мне сказки про белого бычка!" Ленивый кураж начальников
и холостой гнев командира повторялись часто, как следствие инициатив Щаева
и высших начальников, а поскольку Щаев был беспощадно инициативен
и высшие начальники многочисленны, то частота эта была изрядной, впору герцы считать.
Так что лукавая перебранка среди своих являлась, скорее, привычным ритуалом,
чем-то вроде взаимного отдания воинской чести, нежели сражением на поле брани.
В тёмном вонючем подъезде Илья задержался у почтовых ящиков. Огромная покорёженная секция
чудом держалась на двух кривых гвоздях. Илье она казалась раненым железным монстром,
который, зависнув над пропастью, в смертельном ужасе впился когтями в ненадежную кромку обрыва.
Монстр мог сорватья в любой момент, так что Илья избегал подходить к нему вплотную,
опасаясь за свои ноги. Удерживая в левой руке толстый скособоченный портфель,
много повидавший в своем чреве, правой Илья пошарил у монстра в кармане,
извлек пачку газет и повертел ее перед глазами, высматривая письмо. Письма не оказалось.
На третий этаж он поднимался медленно, одновременно сканировал доступные взгляду
колонки текста в сложенных газетах и ступени лестницы, щедро усыпанные мусором.
Редко наводимая в подъезде хрупкая чистота держалась максимум до ближайшего утра.
Мерзкий быт был причиной и следствием варварской психологии временщиков,
а постоянные жители составляли в городе лишь малую часть.
Зато в руке Илья нес - ого! - "Советскую культуру", невесть как попавшую в его ящик.
Илья сроду ее не выписывал, но номер квартиры на газете был указан его.
Наверно, вместо "Литературки" сунули.
Дома он с облегчением стащил с себя пропотевшую, с соляными разводами одежду,
опреснился под теплым душем и голышом улегся на не убранную с утра постель.
Просмотр прессы он начал с "таинственной незнакомки". На седьмой странице его внимание
привлекло необычное объявление, приглашающее принять участие в конкурсе
на лучший роман ужасов. Это вполне в ногу со временем, подумал Илья.
Гениев черной фантазии у нас предостаточно. Потому и жизнь - сплошной роман ужасов.
Он отложил газету, чтобы, не отвлекаясь, развернуть этот тезис
на конкретных примерах местного масштаба.
Вот недавно бойцы два дня копали траншею, но вышла небольшая задержка с подвозкой кабеля.
А в часть как назло нацелился с визитом какой-то столичный чинодрал. Ну, перебросить бы трап,
если бедняга не в состоянии перешагнуть полуметровую канаву! Так нет,
пригнали колесный трактор с ковшом и лопатой, который шустро засыпал выкопанное.
Потом те же бойцы прошлись по засыпанному с грабельками. Чудненький ландшафт получился,
аккуратный, даже чинодралу не зазорно взгляд положить! Копать траншею трактора не нашлось,
а уже сделанное на ноль свести - это пожалуйста. Чинодрал в часть не приехал, зато привезли кабель,
и бойцы с лопатами дружно повторили пройденное. Проложенный кабель засыпали тоже вручную.
Или вот еще. На дверях подъезда объявление: "В такой-то день, в такой-то час мы без воды оставим вас.
Домоуправление". Привычные ко всему героические жители в пожарном порядке запасают воду.
Наступает указанный день, потом следующий. Вода льётся полными струями из обоих кранов.
Жильцы радуются, что всё обошлось, сливают запасы из мешающих на кухнях банок, кастрюль и вёдер,
из тазов и ванн... Вот тут-то воду и перекрывают!
Под монотонный гул кондиционера Илья задремал, чтобы через час встать и начать активную вечернюю жизнь.
Илья был "совой".
С утра Илья на службу не поехал, потому что в обед заступал в наряд начальником патруля.
Он провалялся в постели до полдевятого. Смакуя драгоценные домашние минуты,
как последние в тарелке пельмени, поднялся, позавтракал. В холодильнике "Юрюзань",
доставшемся Илье в наследство от прежнего хозяина квартиры за символическую цену, было пусто.
Заступать в наряд без стратегических запасов продовольствия было бы неильёво,
даже антиильёво. Пришлось одеться на выход в гастроном.
В магазине, столь же скудном, сколь и малолюдном в будние утренние часы,
Илья купил пару банок рыбных консервов, кусок масла по продовольственному талону,
несколько затейливо измятых творожных сырков и полкирпича хлеба.
Вышел из гастронома - до дома рукой подать, в сумке - обычный продпаёк холостяцкий,
а удовлетворения нет, словно вычеркнул он эти полчаса из жизни своей,
из такого прекрасного утра. С каждым шагом к дому таяла надежда компенсировать
неуместную трату золотого личного времени случайком ли завалящим, встречей ли знакомого -
ну хоть какую-то меточку пришить на эти убогие полчаса.
И совсем уже Илья отчаялся, ан глядь - девушка идёт навстречу.
Вот она, меточка желанная! Цвет загара не местный - значит, приезжая.
Илья замедлил шаг. Куда, собственно, торопиться? Девушка Илью взглядом не удостоила,
чем задела его самолюбие, но он виду не подал, что обиделся.
Остановившись, он начал хлопать себя по карманам с озадаченным видом,
будто забыл что или потерял. А она уже миновала ильёв подъезд, и вдруг - вскрик,
гримаса боли, недоумеье в глазах, прижатые к голове ладони... К ногам Ильи
подкатился маленький камешек. Он посмотрел вверх: с лестничных лоджий дома
слышались смех и возня, из-за перил верхнего девятого этажа высунулись и с любопытством
уставились вниз детские головы. Илья погрозил им пальцем: "Вот я сейчас разберусь с вами!"
Головы исчезли, гвалт утонул в коридорах дома. А девушка уже беззвучно плакала
и оглядывалась по сторонам, словно ожидая помощи от прохожих,
да только прохожих-то было - один Илья. Он торопливо набросил сумку на плечо,
подскочил к девушке, а что делать дальше, не знал.
Девушка осторожно отняла руки от макушки. Правая ладонь влажно алела.
Да у вас вся голова в крови, брякнул Илья. Девушка жалобно застонала,
побледнела и, привалившись к нему, стала оползать вниз. Илья еле успел подхватить её под обвисшие руки.
Голова её безвольно откинулась назад, в пыльный асфальт ударили тяжёлые красные капли.
Теперь уже Илья беспомощно оглядывался, но взывать было не к кому.
Он подхватил девушку на руки, донёс до скамейки возле подъезда и усадил,
поддерживая под голову. Как вымерли все, зло подумал он. Из подъезда визжащим шквалом
высыпалась ребятня. Вот я вас сейчас в милицию сдам, свирепо рявкнул Илья
и сделал движение навстречу. Всю ватагу мгновенно задуло назад в подъезд.
Девушка очнулась и снова зажала невидимую рану на голове.
Узкий алый ручеёк сбежал по тонкой шее за ворот белого платья.
- Больно? - опять ляпнул Илья. - Вот сопляки безмозглые!
- Кровь сильно идёт? - всхлипнула девушка.
- Совсем немного, - успокоил он. - Пойдёмте ко мне, умоетесь. Я здесь живу.
- Принесите лучше сюда воды, пожалуйста.
- Пойдёмте, пойдёмте. Дома будет удобнее, - решительно сказал Илья и помог девушке встать.
В прихожей она сразу подошла к зеркалу и, приговаривая, принялась осторожно щупать макушку:
- Ну вот, свалилось счастье на мою голову! И платье запачкалось...
Как же я такая домой пойду?
- А вы прямо здесь и застирайте. Пройдите в ванную, там всё есть.
- Ой, что вы, неудобно как-то... Да и долго это.
- Ничего, ничего, мне спешить некуда. Сейчас я вам свежее полотенце принесу. Халат на вешалке.
Девушка закрылась в ванной, а Илья под приглушённое журчание и плеск воды
быстро навёл в комнате подобие порядка, развернул гладильную доску и приготовил утюг.
Тихонько брякнул дверной шпингалет - девушка вышла из ванной, держа на руке
платье с застиранным воротом. Илья с трудом сдержал улыбку: насупленная, мокроволосая,
утопающая в большом ильёвом халате, она походила на обиженного ребёнка.
- Утюг в комнате, - подсказал он.
- Спасибо. Вы, правда, никуда не торопитесь?
- Правда, - твёрдо заверил Илья и украдкой взглянул на часы. Скоро двенадцать!
- Тогда я немного посижу у вас, пока волосы подсохнут?
- Буду только рад! Кстати, вы - моя гостья, а я даже не знаю, как вас зовут.
- Фаина. Можно просто Фая, - слабо улыбнулась девушка.
- Замечательное имя. Редкое. А я - Илья. Вы не возражаете против чашки кофе?
Девушка опять смущённо улыбнулась, слабо пожала плечами и прошла в комнату.
Ну, что же, будем пить кофе, подумал Илья. В нём вдруг шевельнулась злость.
Он уже понял, что либо опоздает на инструктаж к коменданту гарнизона, либо...
Второе "либо" занимало его мысли, пока руки ваяли бутерброды с маслом.
Фая, между тем, закончила сушку платья, выключила утюг и прислушалась к звукам на кухне.
Переодеться здесь или пойти в ванную? А вдруг зайдёт? Ладно, успею здесь,
решила она и сбросила халат. В это самое время Илья подхватил горячие чашки
и бесшумными плавными шажками двинулся в комнату. Нечаянное видение остановило его на пороге.
Не желая конфузить опрометчивую гостью, он хотел незаметно отступить,
но Фая словно почувствовала его взгляд и обернулась. "Господи, стыд-то какой! - подумала она.
- Что за дурацкий день выдался!" Она отвернулась, судорожными рывками
стала натягивать платье через голову, но свежая рана отозвалась острой болью.
Прикрывшись так и не надетым платьем, Фая через плечо полоснула Илью умоляющим взглядом,
а того как прихватил столбняк, так он и стоял, не в силах оторвать глаз от узкой загорелой спины
с бледным следом купальника. Капитан Бабинцев, жалоб и заявлений не имею,
совсем некстати подумал он, будто стоял не перед беззащитной едва одетой девушкой,
а перед ехидным инспектором на строевом смотре. Прошла целая вечность.
И вдруг Илье почудилось в её взгляде нечто - не то покорность, не то призыв...
Он поставил на столик парящие чашки и, ожидая справедливого протеста, медленно двинулся вперёд.
Но протеста не последовало. Девушка была как заворожённая. Всё! Теперь, точно, опоздал,
назойливо зудела в душе бдительная милитаристская фибра. Его ладони легли
на прохладные угловатые плечи, и губы потянулись к тонкой шее,
просвечивающей сквозь редкие пряди сырых волос. Девушка плавным нисходящим движением
отринула платье и повернулась в смыкающихся объятиях Ильи. А он сжимал её всё крепче
и мучил её губы, словно мстя за несвоевременный искус. В нём и вправду возникло желание
сделать ей больно, но откуда оно шло - от возбуждения или ненависти, он сам не мог разобрать.
Внезапно Илья ощутил, что Фая как бы тает в его руках, и неясная тревога пронизала его.
Он скосил глаза в зеркало на стене и обмер: девушка бесследно исчезала, в прямом смысле слова.
Виден был ещё рельеф бёдер, угадывалась спина с горками лопаток, но уже не мог понять Илья,
обнимает он девушку или ускользающее привидение.
![Фантасмагория [Светлана Лукина]](/img/l/leshew_o_p/nimfa_01/ill1.jpg)
Илья стоял, оцепеневший и настолько поражённый происшедшим, что даже не делал усилий
понять эту фантасмагорию. Ему было страшно уже оттого, что случившееся нужно как-то осмысливать.
Сон, ухватился он за первую попавшуюся соломинку. Но утюг - вот он (ох, горячий, гад!),
и платье на полу как наряд оборотня. С наивной надеждой он закрыл глаза и, чуть помедлив, открыл.
Всё осталось на прежних местах. Ведьма! Чур меня! Илья брякнулся на диван и, как малое дитя,
натянул на голову простыню, отгородился от страшного мира.
Зазвенел телефон. Илья встрепенулся, вскочил. Ужасная явь снова бросилась в глаза.
Стало нестерпимо тошно, так тошно, что хотелось вывернуться наизнанку, скрутиться в жгут,
выдавить из себя этот назойливый кошмар, плотно забивший фибры изнемогающей души.
Телефон настойчиво взывал. Илья нервно метнулся в прихожую, схватил трубку.
- Забыл, что ли? - недовольно спросил старший наряда патрулей. - Мне тут комендант за тебя хвост накручивает.
- Бегу! Через пятнадцать минут буду, - ответил Илья.
Он торопливо оделся, нагнулся за обувкой. Рядом с его форменными ботинками стояли лёгкие белые босоножки.
Илья не без содрогания взял их, как блохастого котёнка, и ткнул в шкафчик для обуви. Разберусь. Если вернусь.
Выскочив из подъезда, он задержался на месте падения "метеорита". Вот побуревшие пятнышки крови, по ним уже походили.
Не зная, и не догадаешься, что кровь. А вот и сам "метеорит". Илья поднял злополучный камешек и зашвырнул его
на спортплощадку соседней школы.
Поскольку Илья опоздал, ему достался самый дальний маршрут патрулирования - район новостроек.
Здесь повсюду шныряли военные строители, игнорирующие все мыслимые уставы и приказы. Задерживать их было бессмысленно,
ибо пришлось бы брать всех подряд, а кто ж тогда работать будет; делать замечания - бесполезно:
жуткие условия службы вынуждали их идти на всевозможные нарушения. Но служба есть служба.
Илья встал возле продуктового магазина, и через полчаса бланк учёта нарушителей воинской дисциплины оказался полон.
Формулировки были стандартные: за нарушение формы одежды,
за посещение общественных мест в рабочей одежде, за неотдание воинской чести,
за курение на ходу - короче, выбор был богатейший.
Естественно, мысли Ильи были заняты далеко не состоянием воинской дисциплины
в местных стройбатах. Ведьмин вопрос ребром стоял, да не просто стоял, а ныл так,
будто Илье собственное ребро сломали. На ужин он пошёл не домой, как обычно, а в столовую,
чтобы не насиловать измученную душу созерцанием вещественных доказательств давешнего кошмара.
Но жалкие уловки не помогали: мысли упорно сворачивали в порожистое ведьмино русло.
Опустошённый и разбитый, возвращался он домой в третьем часу ночи.
Срезая путь, через пролом в металлической ограде пролез на школьный стадион.
И тут он услышал женский крик. На футбольном поле, возле ближних ворот,
разыгрывалась отвратительная сцена. В лунной полутьме Илья разглядел женщину,
безуспешно отбивавшуюся от троих насильников. Двое растягивали её за руки,
а третий пытался раздеть, что ему уже почти удалось.
Илья, не подходя слишком близко, сделал стойку и вкрадчивым от ярости голосом спросил:
"В чём дело, ребята?" Те, словно по команде, бросили терзать жертву,
а самый маленький отбежал на безопасное расстояние. Оставшиеся двое,
дурашливо скалясь, уставились на Илью. Один, толстый, в спортивном костюме,
легонько бил кулаком в ладошку, словно готовясь к потасовке;
другой, в рубашке и джинсах, с патлами до плеч (к патлатым Илья испытывал неприязнь),
напружинившись и выставив руки, манил Илью к себе.
- Вам помочь? - обратился Илья к женщине, почему-то не спешащей уйти.
- Будьте добры, - ответила она сдавленным голосом, неторопливо поправляя одежду.
Насильники дружно заржали. Илья стиснул зубы и переждал приступ гнева.
- Пойдёмте, я провожу вас, - сказал он и взял женщину за руку.
- Убери щупальца, козёл! - процедила вдруг та прокуренным девчоночьим голосом.
- Вломите ему, мальчики. Ишь, защитничек нашёлся!
Только сейчас Илья разглядел, что перед ним и не женщина вовсе, а лопоухая чумазая тёлочка,
в окружении таких же лопоухих, одуревших от безделия и буйства плоти подсвинков.
Аляпистый макияж и чудовищные клипсы лишь подчёркивали незатейливость и простоту её лица.
Разглядывая мнимую жертву насилия, Илья опрометчиво выпустил из виду "малыша",
маячившего в сторонке. Вдруг двое резко двинулись на Илью, он быстро отступил -
и оказался на земле: "малыш" на карачках подобрался сзади под ноги.
Теперь уже втроём они набросились на упавшего и стали пинать его ногами.
Девица била в ладоши и взвизгивала от удовольствия, но роль статистки показалась ей мелкой, она претендовала на главную.
Она подбежала к скорчившемуся Илье и тоже стала колотить его носками и каблуками туфель.
Удары получались слабые: узкая юбка мешала размахнуться. Девчонка зло выругалась и задрала подол.
Пинки стали ощутимей. Подсвинки отступили, чтобы поглядеть на садистский канкан своей примы.
"Ладно, хватит с него, - услышал Илья, - пошли, пока не засветились".
Разгорячённая жрица с трудом укротила свой божественный гнев, тоже отошла и одёрнула юбку.
"Ф-фу! - выдохнула она. - Вот и развлеклись немного". Поджав хвосты, компания торопливо двинулась к дальнему углу стадиона.
Толстый замешкался, поправляя шнурки на кроссовках. Ах, как легкомысленно выставил он свой зад! Илья вскочил,
метнулся к нему и с ходу нанёс неотразимый штрафной удар. Коротко вскрикнув,
толстяк завязался в узел от невыносимой боли. Уходящие развернулись и бросились мстить за поверженного.
Малыш попытался достать Илью ногой, но тот поймал её и подсёк другую - атакующий плашмя грохнулся на землю и затих.
Патлатый, оставшись один, стал потихоньку пятиться назад, намереваясь удрать.
Илья прыгнул на него, сбил с ног и подмял под себя. Подсвинок забился, но вдруг обмяк и исчез,
словно растворился в лунном свете. Так это я ведьмак, а не Фая, вспыхнула мысль у Ильи.
Он нагнулся над малышом, схватил его за плечи и стал яростно трясти. Тот жалобно захныкал и,
теряя осязаемость, растаял в руках Ильи. Толстяк, лёжа на боку, всё ещё нянчил зашибленные причиндалы.
Илья потянул его за руку, пытаясь опрокинуть на спину, но тот гнусно заорал и стал вырываться.
Илья сжал руку крепче и уже без удивления вновь стал очевидцем таинственного исчезновения.
А в штрафной площадке футбольного поля, будто, в самом деле, ожидая наказания, стояла лишившаяся свиты жрица.
Она видела, как невесть куда сгинули её озорные телохранители, понимала, что нужно убегать, пока не поздно,
но страх сковал её, руки судорожно зажали рот, словно из боязни, что вместе с криком ужаса
вырвется наружу грешная душонка и задаст отчаянного стрекача.
- Ну что, милая барышня, может быть, вас всё-таки проводить? - зло спросил запыхавшийся Илья и двинулся к ней.
- Господи, сейчас он и меня исчезнет! - опомнилась "милая барышня" и метнулась прочь, но ноги, схваченные узкой юбкой,
не поспели за хозяйкой, и её бросило наземь. Туфли слетели с ног. С плачем и причитаниями она вскочила,
вновь, как давеча, судорожно вздёрнула подол и понеслась по полю, как заправский форвард.
Илья бросился в погоню. Девица со всего маху влетела в футбольные ворота, ударилась в сетку и упала навзничь.
Когда Идья подбежал, она лежала свернувшись калачиком и закрыв голову руками, как лежал он всего несколько минут назад.
Крупная нервная дрожь сотрясала её, зубы цокали. Илья присел на корточки рядом.
"Может, оставить её здесь, - подумал он, но тут же спохватился. - Нет, ни к чему свидетели,
тем более до беспамятства напуганные. Наплетёт такого, что... А что такого она может наплести?
Не съел же я их! А где же они тогда, гражданин Бабинцев? А с Фаиной имярек вы случайно не встречались?
А позвольте с обыском к вам! А откуда то? А почему сё?..." Он закрыл глаза и обречённо наложил на жрицу руки.
Дома он зашвырнул в обувной шкафчик оброненные девичьи туфли - всё, что осталось от удалой компании;
принял душ и сразу улёгся. Продолжение наряда следовало в девять утра.
С невероятными фактами он уже свыкся, но сон не шёл. Куда делись проваленные им в тартарары люди?
Почему эта способность проявилась только вчера? Что послужило толчком? Как долго это будет продолжаться?
Уже в полусне он начал развивать гипотезу сдвига в параллельное пространство по четвёртому измерению.
Господи, это же так просто, рассмеялся он. Как я раньше не догадался? Я вытолкнул их в параллельное пространство.
Утром верну назад. Фая, не уходи далеко, пожалуйста, а то мне трудно будет тебя найти. Вот ещё, фыркнула Фая.
Куда же я, раздетая, пойду? Какая она красивая! Илья аж замлел от восторга и стал горячо оправдываться за свои фокусы.
Он нагнулся за платьем, чтобы подать его Фае, но оно такое тяжёлое, что Илья не смог его поднять.
Это подсвинки уцепились и не отдают. Илья потянул изо всех сил, платье полетело на него, облепило тело и лицо,
связало руки - не пошевелиться, не вздохнуть. Илья замычал, яростно рванулся из плена - и проснулся,
запутавшийся в простыне.
Под окном громко галдели техники домоуправления, явно не спешащие выполнять полученные наряды на работу.
Открывать глаза жутко не хотелось. Голова после дразняще короткого сна стала, как валенок,
вокруг мерещились какие-то цветные мерцающие пятна. Стоп, поймал себя на мысли Илья. Но ведь глаза закрыты!
И как это пятна видны сразу со всех сторон? Он натужно разлепил веки - по глазам полоснул дневной свет,
но пятна не исчезли. Илья видел их каким-то внутренним зрением, независимо от глаз.
Ну вот, уже и галлюцинации начались!
Зевая и потягиваясь, он приплёлся на кухню, в полудрёме зарядил кофеварку и сел на табуретку,
привалившись голой спиной к прохладной стене. Большое яркое пятно заплясало совсем близко,
прямо за стеной кухни. От пятна исходила столь ощутимая бодрящая сила, что дремота сразу отступила.
Илья даже вскочил с табуретки, подчиняясь неслышному настойчивому приказу. Вдруг там же, за стеной,
лениво зашевелились ещё два пятна поменьше. От них, наоборот, пошла тёплая усыпляющая волна, и Илья опять сел.
Блеснула догадка: у соседей двое пацанов и их комната расположена как раз за кухонной стеной.
Похоже, кто-то из взрослых будит детей. Илья ж сему свидетель тайный. Значит, обычное зрение здесь ни при чём.
А что тогда? Не мешало бы обозвать для удобства личного пользования. Допустим, пятна - это биополя.
Биозрение, биослух, биочутьё... Нет, не то всё. Попробуем пойти от определения.
Итак, способность воспринимать поле - это... хм-хм... полевание. Нет, неудачное слово.
Звучит как поливание. Поление? Немного лучше, даже с этакой поэтической искрой.
Я ощутил своим полением за стенкой чьё-то шевеление. Нет, слишком широко получается, надо бы заточить маленько.
Поле у нас живое - значит, живление. Вот это выстрел в десятку! Кстати, хорошо сочетается с оживлением.
Оживление в смысле возбуждения - это возрастание активности биополя. Как там говорят и пишут:
оживление в зале, оживление в рядах демонстрантов... А оживление в смысле воскрешения есть регенерация биополя
в телесной оболочке. Оч-чень крепко всё схватилось!
Рассуждая таким образом, Илья заехал в дебри витальных и летальных генераторов,
телесных резонаторов, божьих искрометателей и социальных огнетушителей,
биоспектров и прочих измышлений, для которых и названия трудно придумать.
Фантазировать он умел мощно и со вкусом.
Военный комендант гарнизона подполковник Пэев курил на крыльце комендатуры
и глядел на толкущихся во дворе солдат-патрульных.
Его пухлое лицо выражало брюзгливое нетерпение, однако человек он был добрый
и в необходимых случаях умел сдерживать свои эмоции.
- Ну где ваши офицеры? - бесстрастно спросил он у старшего наряда патрулей, стоящего рядом.
- Здесь они, - уверенно ответил старший, поводя рукой по-над двором.
- Да тут и половины нет!
- Все должны быть.
- Ну, от силы три четверти.
- Вон ещё идут, - обрадовался старший, указывая на офицерские фуражки, плывущие по-над забором.
- Девяти-то нет ещё.
- В девять нужно уже на маршруты выйти, а вы к десяти только соберётесь. Стройте наряд.
Наряд быстро построился, страший отрапортовал.
- Вот так мы службу несём, - укоризненно посетовал комендант. - Уже девять ноль пять, а мы всё строимся.
Он сделал эффектную паузу, обвёл строй пристальным взглядом и увеличил громкость на одно деление:
- А в городе люди пропадают!
Он опять многозначительно замолчал. Замер и строй. Тем не менее, Пэев прибавил ещё одно деление:
- А патрули об этом узнают в последнюю очередь. От коменданта гарнизона. Хотя должно быть всё наоборот.
Во сколько наряд службу закончил? - повернулся он к старшему.
- Как положено, товарищ подполковник.
- Я спрашиваю, во сколько часов?
- В три.
- Ладно, - перешёл комендант на обычную громкость. Другого ответа он и не ждал. - Проверим.
(Пронесло, вздохнул про себя старший). Ставлю задачу. До окончания службы
всем тщательно обследовать свои маршруты. Особое внимание обратить на скверы, городской парк,
берег реки. Ни один квадратный метр территории города не должен остаться без осмотра.
У всех военнослужащих проверять документы. У кого их нет - задерживать и доставлять
в комендатуру. В случае необходимости вызывать патрульную машину.
- А что случилось? - осторожно поинтересовался старший.
- Вчера не вернулись домой четыре человека: две девушки и два парня.
В строю засмеялись.
- А что вы смеётесь? Хорошо ещё, если увлеклись по молодости, забыли домой сообщить.
Трое, видно, из одной компании, а четвёртая - студентка, приехала домой на каникулы.
Все живут в пятом микрорайоне. Не хочу делать чёрных прогнозов,
но всякое могло случиться. Ясна задача?
- Так точно! - ответил за всех старший.
- Выполняйте.
- Уже ищут, - думал Илья, стоя в строю и внимательно слушая коменданта.
- Одного не хватились ещё. Этих ублюдков не жалко. А Фаечку...
Он вспомнил, какой прелестной нимфой она явилась ему во сне и совсем не сердилась.
Непонятно отчего, он вдруг уверовал, что сможет её выручить.
На следующий день, едва Илья появился в лаборатории и занял своё место
за старомодным двухтумбовым столом, покрытым шрамами от многочисленных переносов
и переездов, его атаковала Агния:
- Илья, смотрел вчера местную программу телевидения?
- Нет, - навострил уши Илья. - недосуг было.
Биополе Агнии глушило всё вокруг. Она, в прямом смысле слова,
горела от нетерпения поделиться с ним жуткой новостью.
- Выступал майор из милиции, сказал, что вчера в городе сразу пять человек исчезли.
(Вот и последнего хватились, отметил Илья). Одна женщина молодая и четверо детей.
(Ничего себе, дети! Без подставки кобылу покроют!) Причём есть свидетели, которые видели их возле школы
в одиннадцать вечера. Они там тусовались. (Долго же они меня поджидали).
- Женщина тоже с ними тусовалась? - нарочито иронично спросил Илья.
- Нет, женщины с ними, вроде, не было.
- Какая женщина, ты что, Агния! - вмешалась Нина. - Студентка она!
- Господи, ну не мужчина же!
- Понятно, что не мужчина. Просто, ты говоришь "женщина, женщина"... Можно подумать, ей лет сорок.
- По-твоему, женщина не может быть студенткой?
- Ой, Агния, я совсем не это имела в виду!
- Так что с женщиной? - перебил их Илья.
- Она с утра в институт ушла. У неё там подруга работает. И не вернулась.
Родители вечером со службы пришли, а дома бабушка оставалась...
- При чём здесь бабушка?
- Бабушка женщины этой, то есть студентки. Она и сказала, что эта женщина, то есть внучка её,
утром ушла в институт к подруге.
- Чья внучка? - съязвил Илья, не удержавшись. - Этой женщины? То есть студентки?
Все рассмеялись и стали обсуждать услышанное. Припомнились аналогичные ситуации,
от которых разговор плавно перешёл к происшествиям вообще и, наконец, вовсе не к происшествиям.
Илья тем временем достал чистый лист бумаги и, старательно соблюдая правила служебного делопроизводства,
написал рапорт на отпуск. Поскольку начальник лаборатории майор Гэев был в наряде старшим мусоровоза,
Илья подписался как временно исполняющий его обязанности и отнёс рапорт начальнику отдела подполковнику Яеву.
Тот разыскал в папке график отпусков офицеров отдела, по которому выходило, что не приспел ещё ильёв срок.
Яев сочувственно покивал, слушая, как Илья гнусно врёт про семейные обстоятельства,
худую крышу и неколотые дрова в доме у одинокой матушки, и доверительно сообщил,
что он, Яев, конечно, не возражает, нужно ехать, да, но, дескать,
сам понимаешь, лето, отпускников более, чем достаточно, так что он, Яев, не знает, не знает...
Да и покраску забора с отдела теперь никто не снимет, продано навек. А кто будет этим заниматься?
Аев болеет, Бэев откомандирован в пожарную часть, у Вэева внеочередные сборы по балоболу,
у Гэева промежуточный отчёт по хоздоговорной работе, Дэев и Еев в отпусках,
Жеев приказа не дембель ждёт - ветерана не бросишь на забор, сам понимаешь...
- А Хаев на что? - осведомился Илья.
- Ты что, Хаева не знаешь? Он или в срок не уложится, или так покрасит,
что нас ещё год по этому забору носом возить будут. Чтобы другим страшно было.
Хай уж лучше этот Хаев в отделе дурака валяет! - хохотнул Яев.
Каламбур про Хаева придумал ироничный Гэев, однако Яев то ли по причине худой памяти,
то ли по простоте душевной вновь и вновь его "импровизировал".
- Подойди в конце дня. Попробую убедить командира, - сказал он, приняв неотложно озабоченный вид.
Илья вышел. Яев удовлетворённо вздохнул, достал из стола любовно вычерченную им
таблицу чемпионата СССР по футболу и стал заносить в неё разноцветными чернилами
результаты очередного тура.
В семнадцать часов ноль-ноль минут Илья снова нарисовался перед Яевым.
- Не отпускает тебя командир, - с сожалением произнёс подполковник.
- С кем, говорит, проверку сдавать будем. Вот, мол, сдадим - тогда пожалуйста.
Илья, покусывая губы, угрюмо молчал.
- А без тебя дома никак не обойдутся? - нарочито участливо спросил Яев,
давая понять строптивому инженеру-испытателю, что начальнику отдела
отнюдь не безразличны заботы и нужды подчинённых.
- А здесь без меня никак не обойдутся? Всё порушится? Часть проверку завалит?
- вспылил Илья. - Или на забор достойной замены нет?
- Командиру виднее, товарищ капитан! - демонстративно осердился Яев.
Он выпрямился в кресле, одёрнул рубашку и поправил узел галстука.
- Командир в своих решениях исходит, в первую очередь, из интересов всей части.
Сейчас лето, многие офицеры в запланированных отпусках,
а снижать боеготовность недопустимо. Вы сами это прекрасно знаете!
Яев ценил Илью как специалиста и офицера и не только избегал с ним конфликтовать,
но в глубине души даже побаивался, так как подспудно осознавал прямую зависимость
своего служебного реноме от результатов ильёва труда. Поэтому, уколовшись
о скептический взгляд капитана, он прервал свой страстный монолог и махнул рукой,
дескать, ладно, попытаюсь ещё раз, капля и камень точит. Яев даже потянулся к телефону,
ожидая, что Илья правильно оценит акт самопожертвования начальника во благо подчинённого,
но тот оказался настолько толстокожим и неблагодарным, что оценил неправильно.
Он сидел и нагло ждал.
- Кхм, - кашлянул подполковник, и его рука почему-то снова оказалась на узле галстука
вместо телефонной трубки. - Ну так что мы с тобой решим?
- Разрешите, я сам отнесу свой рапорт командиру, - сухо попросил Илья.
Яев обречённо вздохнул, набрал номер и опечатал трубку пельменным ухом.
Телефонный дуэт начальника отдела подполковника Яева
и командира части полковника Щаева
(партию Щаева Илья угадывает)
- Слушает Щаев.
- Товарищ полковник, здравия желаю! Подполковник Яев.
- Приветствую вас.
- Я по поводу отпуска капитана Бабинцева...
- В чём проблема? Если отпуск по графику, пусть идёт.
- Да он всё о заборе переживает.
- А при чём здесь забор? Что, кроме него, некому забор покрасить?
У вас же полно народу, Яй Яевич!
- Никого не осталось, товарищ полковник - всех разогнал.
- Как это всех? А чем у вас Хаев занят? А Жеев теперь до самого дембеля будет баклуши бить?
И Гэев ваш умный не умрёт, если кистью помашет. Да там работы с гулькин нос!
Больше разговоров!
- Какие могут быть разговоры, товарищ полковник! Покрасим мы забор.
Да я сам возьму трёх солдат и покрашу.
- Вот и прекрасно. Так что с Бабинцевым, я не понял? Он по графику идёт?
- Никак нет, товарищ полковник.
- А в чём дело?
- Да уж очень ему нужно, по семейным обстоятельствам.
- Если, действительно, нужно, запускайте рапорт - я подпишу.
- Спасибо, товарищ полковник.
- Какие ещё проблемы?
- Никаких.
- Хорошо. (Кладёт трубку)
- Я думаю, надо пойти навстречу. (Пауза) Да. (Пауза) Да. (Пауза) Парень хороший, конечно,
пусть едет. (Пауза) До свидания, товарищ полковник.
- Ну вот, - засмеялся Яев, довольный тем, что так удачно выкрутился, - убедил я командира.
Обругал меня за нарушение плана отпусков, но всё же согласился...
Ладно, ради такого дела не грех и потерпеть! Завтра на оперативке отдам твой рапорт.
- Я завтра уже уехать хочу.
- Ох, какой ты скорый! Ладно, со строевой частью ты уж сам договаривайся,
чтобы сегодня документы на отпуск оформили. Полчаса осталось - не успеешь.
- Уломаю Збышека задержаться, - подумал Илья и пулей вылетел из кабинета.
Весь вечер Илья наводил порядок в квартире. Фаины платье на плечиках
и вычищенные босоножки спрятал в шкаф. Лёг спать пораньше, оставив на утро
минимум необходимых дел. Долго ворочался, но проснулся рано, опередив будильник.
Заправил постель. Тщательно побрился, принял душ, позавтракал, помыл посуду.
Переоделся для долгой и дальней дороги. Написал записку:
Всем
Я, Бабинцев Илья Романович, в полном уме и здравии заявляю, что по крайне загадочной причине
стал виновником фантастического исчезновения пяти человек. Исчезаю вслед за ними на поиски.
В случае моего невозвращения поиски пропавших, равно как и меня, скорее всего, бессмысленны.
Прощайте и простите.
24.08.1990
Положил записку на середину стола. Придавил её бокалом. Закрыл глаза.
Подумал: "Кажется, всё. Я готов".
Глава 2. Ноэль. Лухоман
Илью обдало тёплой воздушной волной. Он острожно открыл глаза и огляделся.
Солнечный луг полого спускался к небольшому озеру, за которым тёмной стеной стоял лес.
Где-то рядом хоркал вальдшнеп, в высокой траве разноголосо жужжали насекомые.
Куда это меня занесло, подумал Илья. Экие райские места!
А где молочные реки с кисельными берегами? Где розовощёкие крылатые ребята?
Эх, найти бы Фаю да стать с ней новыми Адамом и Евой.
Илья еще раз внимательно осмотрелся, запомнил ориентиры и двинулся к озеру.
В траве вдоль берега угадывалась тропа. Илья спустился к воде.
Стайка рыбёшек порскнула от берега в глубину. Он присел на корточки и сполоснул руки.
Прямо под носом грянул слышанный давеча вальдшнеп. Илья уставился на звук.
Метрах в полутора - островок размером с тарелку, на нём травка копёшкой...
Что за чертовщина: там и спрятаться негде! Илья плеснул горстью, глядь - ан островка-то и нет уже,
только след струистый вглубь уходит. Илья испуганно отскочил от воды.
Встреча с водяным его не прельщала. Он опять осмотрелся и двинулся в обход озера к лесу.
На опушке он спугнул стайку мелких зверьков, брызнувших врассыпную.
Лишь один, словно приглашая следовать за собой, неторопливо побежал в попутном направлении.
Был он похож на степного суслика, такой же куцый и лупоглазый, серо-зелёного цвета;
кожистое вытянутое рыльце венчала розетка из длинных кривых коготков.
Зверёк косился на Илью и забавно посвистывал, как будто вопрошал удивлённо, чего, мол, привязался.
Внезапно вокруг него из земли всплеснулась белесоватая пелена и шатром сомкнулась сверху,
так что суслик оказался в воздушном пузыре. Пелена плавно опала, прочно облепив пленника.
Тот судорожно забился, но быстро затих. Пузырь наполнился пульсирующей жидкостью, скрывшей жертву,
и погрузился в землю. Только сейчас Илья "уживил" своим новым чувством
обширное биополе с редкими концентрическими сполохами, расходящимися от места исчезновения
несчастного зверька. Он напряжённо присмотрелся к гиблому месту.
Земля как земля, даже травка растёт... Может, зверёк нарочно его к этому подземному чреву привёл?
Этакий Иван Сусанин своего племени. Эх, шёл бы и шёл себе по тропе, так нет,
к кисельным берегам полез! Хлебай теперь свой кисель! Как бы самого не схлебали!
Илья бросил в центр живимого пятна комочек сухой земли. Биополе откликнулось
слабой локальной вспышкой. Комок поувесистее вызвал ощутимый импульс недовольства,
так что Илья на всякий случай отступил подальше. Сердится! Не спровоцировать бы корриду.
Выскочит образина, хлобыстнёт мокрым мешком - и за щеку! И никто не узнает, где могилка моя.
Интересно, как выглядит этот подземный зверюга? Илья вывернул из земли булыжник и толкнул его,
как ядро. Снаряд хряснулся на край пятна, прокатился в середину. Биополе ярко вспыхнуло,
послав точно в Илью импульс крайнего раздражения. Его пронизал страх. Булыжник нырнул в землю и,
спустя мгновение, со звуком мощного плевка свечой взмыл вверх. Вспышка спереди,
скомандовал Илья сам себе и чётко отработал норматив
"действие военнослужащего по вспышке ядерного взрыва": ничком упал на землю ногами к "взрыву",
голову закрыл руками. Падающий камень с шумом и треском прошил куст невдалеке.
Илья прислушался, приживился. Биополе невидимки стало слабеть и вскоре совсем исчезло.
На месте пятна осталась овальная яма с гладкими влажными стенками,
как будто вынули из земли огромное яйцо. На дне, среди земляного крошева,
сияли пять сплюснутых перламутровых камней диаметром с грецкий орех.
Куда же хозяин логова подевался, удивился Илья. Вроде, наружу не выскакивал и подземного хода нет.
Он свесился в яму и достал камни. Они парили над ладонью, слегка покачиваясь и едва её касаясь.
Кожу терпко покалывало, тепло шло в руку, в плечо и дальше. Илья легонько повернул ладонь,
так что камни должны были соскользнуть с неё, но они удержались. Он повернул руку ладонью вниз.
Камни упали. Не долго думая, Илья распихал их по разным карманам и возвратился на тропу.
Селение, к которому вышел Илья, миновав лесную полосу, поразило его патриархальным спокойствием.
С полсотни огороженных домов были разбросаны без видимого порядка,
образуя хитрый лабиринт из широких переулков. Лениво крутились ветряки,
пахло подсыхающим сеном и дымом, в одном из дальних дворов тарахтел механизм.
Что-то жителей совсем не видно, удивился Илья. По дворам да по домам прячутся. Может, оно и к лучшему.
Он подкрался к крайнему двору и прильнул к щелястому забору. Конические поленницы дров
закрывали обзор, но во дворе было тихо и, похоже, пусто. Илья натренированным энергичным наскоком
перемахнул через забор и упал в траву у ближнего конуса. Хорошо, собак нет, подумал он,
занимая удобную для наблюдения позицию.
Посреди сплошь поросшего травой обширного двора стоял шестиугольный бревенчатый дом.
Шестискатную же крышу венчала трёхмерная крестообразная конструкция с лучами-стрелами разной длины.
Большие квадратные окна были забраны резными деревянными решётками заподлицо с наличниками.
Небольшое крытое крылечко "висело" в пяди над землёй. Справа, у забора, торчал колодезный сруб,
вдоль дальней стороны, за домом, тянулись сараи.
Ждать пришлось недолго. В доме отворилась дверь и на крыльцо вышел гуманоид,
одетый в мешковатые серые штаны и такую же куртку с рукавами по локоть.
Длинные прямые волосы цвета болотной тины обрамляли зеленоватое же обветренное лицо.
Тёмный блестящий шнурок перемыкал волосы на уровне плеч, не давая им спутываться и рассыпаться,
так что они, наподобие шлема, закрывали шею сзади и с боков.
К правой стороне куртки была прикреплена небольшая круглая накладка
со строгим замысловатым узором. Но самой выдающейся деталью портрета аборигена,
в прямом и переносном, а уж совсем точно - в носном смысле, был именно нос.
Он выдавался вперёд подобно треугольному парусу на клипере. Мужчина, немедленно решил Илья.
А если женщина, то пусть меня постигнет всеобщее презрение трудящихся. Ну ничего,
и мы не пани, чтоб паниковать. От хоркающей кочки ушёл, от подземного чрева ушёл,
а от тебя, носорога двуногого, подавно уйду, подумал Илья и вышел из-за поленницы.
Гуманоид вздрогнул и замер. Его длинный нос потешно задвигался, точно принюхивался.
Биополе незнакомца излучало тревогу и слабый страх, агрессивности Илья не уживил.
Наконец абориген с достоинством выпрямился, медленно повёл своим бом-кливером,
словно демонстрируя его великолепие, и тягуче произнёс: "Благоволите!"
Если бы из дома вышел полковник Щаев и спросил: "Бабинцев, а вы, простите за остроумие,
какого хрена здесь делаете? Яев там исстрадался весь, что забор некому красить,
а вы шляетесь неизвестно где!" - Илья удивился б меньше. А тут какой-то хлорофилловый гуманоид
приветствует на чистом русском... Прямо мистификация какая-то!
Абориген буравил непрошеного гостя цепким взглядом, непрерывно меняя выражение лица;
плясал и его биоспектр, так что Илья никак не мог определить свои дальнейшие действия.
Ладно, решил он, проблему языка оставим для досуга. Сейчас главное - войти в контакт.
Он тоже попытался подёргать носом в разные стороны. Влево нос дёрнулся сносно,
а вправо не хотел, сколько Илья не тужился - одни гримасы идиотские корчились.
Тогда он загнул нос пальцем, улыбнулся и ответил: "Здравствуйте!"
Это он хотел так сказать, но губы и язык точно демон выкрутил, так что прозвучало невесть что,
абракадабра какая-то. Однако абориген, видимо, всё отлично понял,
несколько раз облегчённо вздохнул и успокоился.
- Откуда будете? - поинтересовался он.
- Издалека, - неопределённо ответил Илья, соображая, как объяснить любопытному мужику, кто он такой.
- Далёких мест много...
- Как вам лучше сказать... Видете ли... Короче, я не от мира сего. (Вот так ляпнул!)
То есть... Вы про другие миры слышали? Ну там, в космосе, - ткнул пальцем в небо Илья.
- Пришелец я, понимаете?
- Разумею. Посланник, - с расстановкой произнёс мужик.
Илья опять уживил тревожные сполохи в его настроении.
- Посланник? - вопросительно повторил он. - Возможно, по-вашему, это так звучит.
Незнакомец задумался, хмуро поглядывая на Илью. Тот встрепенулся.
- Вы, наверно, по делам спешите? Я не хотел бы вас задерживать.
- Поспешать нет нужды. Иду вот. Да... - замялся мужик и оглянулся на дом.
Боится меня здесь оставлять, догадался Илья и учтиво осведомился:
- Позволительно ли будет проводить вас?
- Соблаговолите, - согласился незнакомец.
- С превеликим удовольствием! - пропел Илья, подстраиваясь под размашистый ныряющий шаг мужика,
и сразу же забросил удочку. - Скажите, а много у вас таких посланников?
- Его аж холодком обдало изнутри: а вдруг прямо сейчас на след Фаи и выйдет.
- Один у нас Посланник, - назидательно сказал мужик, косясь на Илью, и тот не мог не заметить,
как он произнёс это слово: с большой буквы, да не просто с большой, а красного цвета,
с подвыподвертами, как в старинных рукописных фолиантах. - И мудр, и праведен, и строг.
И в товарищах не нуждается.
Да он меня за психа держит, огорчился Илья. А впрочем, я же сам ляпнул, что не от мира сего.
Получается, что Посланник - это у них высший духовный сан, вроде наместника божьего.
- А где живёт ваш уважаемый Посланник?
- Знамо-ведомо где! В Кабриге обитель его.
- Далеко это?
- Далече будет. Пешком за месяц не дойти, а на колесине за неделю обернуться можно.
Хм, колесин... Что за штука такая? Автомобиль, что ли? А может, конная повозка?
Поди, догадайся, подумал Илья, но уточнять не стал.
- А чудеса у вас случаются? Что-нибудь необычное, сверхъестественное?
- Это бывает, - оживился незнакомец. - Вот третьего дня Гогион, сосед мой, такого брызя вытащил!
Кто б другой сказал, так я не поверил бы. А своим глазам как не поверишь!
- Ну, а нечистая сила? Лешие, русалки... - упорно искал Илья хоть какую-то зацепку.
Задавать вопрос о Фае напрямую он не решался. Абориген, похоже, не поверил
в версию ильёва появления.
- Покойнички ожившие? Всякое болтают глупые ноэлиды. Детишек пугают, чтоб не озоровали.
Да только я не верую в эту чепуху.
- А во что вы веруете?
- Это как понимать прикажете?
- Главная ваша вера в чём заключается?
- Знамо-ведомо, в Высший Смысл верю. Без Смысла - как жить? Зачем?
- Скоро они дошли до участка, плотно засаженного по периметру кустами,
образующими живой зелёный забор почти в полный рост.
- Огородик мой, - любовно сказал мужик. - Вы попраздничайте маленько, пока я попроведаю.
Кого это он проведать собрался, удивился Илья. Может, кто работает здесь у него? Так не видать никого.
А мужик, между тем, ходил по огороду, то и дело наклоняясь и исчезая из поля зрения.
Илья живил его ровное спокойное биополе и перестал беспокоиться за свою безопасность.
Мужик, похоже, и вправду ничего не знает. Придётся в другое место подаваться.
Но так можно проблудить весь отпуск и ни с чем вернуться.
Нужно целенаправленно искать компетентный информированный источник.
Допустим, в наш город занесло инопланетную девушку. Куда она кинется?
Кто об этом узнает в первую очередь? Очевидцы - раз. Но их может и не быть,
как было со мной. Господи, а вдруг... Илья вспомнил свою встречу
с гигантской подземной амёбой и аж похолодел. Нет, успокоил он сам себя,
полкилометра по лугу, след в след - так не бывает. А сколько этих амёб здесь?
Может, их здесь, как у нас дождевых червей. Ладно, не будем каркать.
Кто ещё может знать? Милиция, журналисты...
Хотя какие журналисты могут быть в глухомани этой.
Кстати, надо бы спросить, как называется селеньице.
Да и познакомиться тоже не мешает. Но не исключено, что она прячется в лесу,
боясь или стыдясь выйти к ноэлидам этим. Сколько дней уже прошло? Три.
Скоре всего, она уже засветилась. Сидит в каком-нибудь местном вигваме,
несчастная полонянка, ничего не понимающая и никем не понимаемая...
Илья судорожно сглотнул комок в горле.
Огромный нос вынырнул из-за кустов совсем близко и нацелился на Илью,
как ледокол на льдину. Поймав отрешённый взгляд странного гостя,
носоносец поспешно отвёл глаза и снова нырнул за зелёную изгородь.
Интересно всё же, как мы друг друга понимаем, продолжал размышления Илья.
Он ведь говорит по-своему, а у меня внутри как переводчик сидит.
Выходит, в меня биотранслятор встроили, а я и не заметил когда и как.
Только кто же его программировал? Какой-то знаток славистики, не иначе.
Вон как витиевато простой мужик заворачивает: "Благоволите, разумею"...
Как клад разворошил! А приятно его слушать, чёрт возьми!
Благородными манерами сразу блистать хочется, речами умными...
Язык наш - зеркало жизни нашей. Жизнь скудна - и язык скуден.
Огородник, отпустив грехи своей зелёной пастве, вернулся к Илье.
- Не угодно ли познакомиться? - предложил Илья.
- Извольте. Песион Лухомант. Тридцать два.
- Чего тридцать два? Года?
- Знамо-ведомо, года, - спохватился Песион,
и его лицо снова приняло озабоченное выражение.
- Илья Бабинцев. Двадцать семь.
Песион чуть слышно стрекотнул и величаво качнул носом:
- Счастья тебе и всему твоему роду, Илион.
- Спасибо, желаю вам того же.
Двинулись в обратную дорогу. Песион Илью в попутчики не позвал,
но и не выказал неудовольствия, когда тот опять рядом пристроился.
Из разговора Илья узнал, что планета, куда его занесло, называется Ноэль,
а селение - Лухоман, по названию огромного зверя,
погубившего одного из первых здешних поселенцев.
В селении около трёхсот ноэлидов. До Дильомта, ближайшего большого города,
на колесине - полдня дороги, но удовольствие это дорогое,
а пешком без большой нужды лучше и не пробовать.
Впрочем, за три дня добраться можно. По поводу созвучия слов "Лухоман"
и "глухомань" Песион без тени обиды заметил, что есть места и поглуше,
но жизнь там ничуть не хуже, чем в Дильомте. О Кабриге он судить не берётся,
потому как не ведает жизни столичной. Когда Песион услышал,
что Илья вознамерился идти в Дильомт,
он с сомнением оглядел ильёв джинсовый наряд и заявил:
- Не дойдёшь. Задержат и допрос учинят.
- Почему?
- Вид твой - шутовской и бессмысленный.
- А не мог бы ты дать мне свою одежду? Я верну потом.
- Всё одно задержат. Бессмысленный ты.
- Что значит бессмысленный?
Похоже, Песион только теперь по-настоящему засомневался
в ноэльском происхождении своего собеседника.
- Смотри, - ткнул он пальцем в свой нагрудный знак, похожий на герб,
- у каждого ноэлида есть особая личная метка - знак Я.
Без такого знака тебя сразу задержат как безродного бродягу и волю ущемят.
- За что строгость такая?
- Если ты по белу свету праздно шатаешься, родство своё забвению предал,
то смысла в твоих делах нет, потому и бессмысленный ты.
- И кто же меня задержит?
- Стражи местные.
- Их так много, что мимо не проскочить?
- Каждый ноэлид стражам содействует. Сам не задержит бродяжку, но донесёт непременно.
- Значит, и ты на меня донесёшь?
- Надо бы, - уклонился от прямого ответа Песион.
- Ну, а если я потерял свой знак Я? Мало ли что может случиться!
- Так сам и донеси сразу. Заручишься ходатайством соседей,
заплатишь штраф в казну - новый знак выдадут.
- И большой штраф?
- Немалый. Дешевле знак тщательно сберегать.
- А если нечем платить?
- Тогда волю ущемят, покуда штраф не отработаешь.
- И много у вас волеущемлённых?
- Не ведаю я.
- А где их содержат?
- Где нужда в них есть. Да и что значит содержат? Они сами себя содержат.
Просто, живут, где им велят, да делают, что прикажут. Руду копают, дороги мостят...
Илья задумался. Вести поиски скрытно - пустая трата времени, да и опасно это.
Входить в контакты с населением - тоже опасно. Больно бдительные!
Может, Песион и доложил уже, куда надо. Если у здешних травяных кочек
хорошо поставленные голоса, почему бы разлапистому кусту не сбегать
на этих самых лапах до ближайшего околотка. Вон их сколько на огороде!
Нашептал донос в листья да послал... Но, задержи меня местная стража,
я наверняка проделаю тот же путь, какой, возможно, проделала Фая.
И тогда мы встретимся где-нибудь во глубине ноэльских руд...
- ...А в наших краях - так зверя дикого гоняют, - продолжил Песион.
- Охотятся, что ли?
- Охота - это когда ты сам хочешь. А когда другие тобой хотят - это уже неволя,
- стрекотнул Песион. - Бывает, ошалеет зверюга,
начинает ноэлидов губить или на огородах потраву чинить.
На него разом облаву устраивают. Ежели зверь больной, увечный или старый - его валят;
молодого да глупого - пугают да прочь гонят, а с матёрым - уж как получится.
Вот тут невольнички наши и воюют. Простыми служками, конечно, при вольных егерях.
Но порой и последнему загонщику так подфартит, что ему, мало, волю вернут -
ещё и в почёт возведут. Скажем, лухомана или болотного гоха одолеют -
всей штрафной команде амнистия. А уж кто ямницу с лёжки поднял да камни с-под неё взял -
тому знак Я с зелёной кромкой и пожизненная пенсия из казны.
Якобы чудотворная сила вложена в эти камешки.
- Ямница, - насторожился Илья. - Что за тварь такая?
- Никто её не видел. Редкая да скрытная, шельма! Говорят, сквозь землю ходит,
потому и следов не оставляет. Заляжет в яму, прикинется, что ни взором,
ни нюхом не обнаружишь, а кто рядом случится - того и словит: хоть птицу,
хоть зверя, хоть бедолагу какого... Однако поверье есть,
что праведного ноэлида нипочём не тронет, скорее, сама уйдёт. Осмысленная тварь!
- Камешки её приходилось видеть?
|
|
![Отлёт [Светлана Лукина]](/img/l/leshew_o_p/nimfa_01/ill3.jpg)