Аннотация: Что примечательно - рассказы-то написаны по картинкам! Да. Один получился всерьёз, а другой - пародия-гротеск. Который удался, а который нет - не мне судить. Я же горжусь тем, который "не всерьёз". А вот и ссылка на сам сайт: http://www.m-novels.ru/
Так начинались события, описанные в первом рассказе...
Доброго пути!
Девушка стояла перед захлопнутой дверью отливающего золотом автомобиля и смотрела на самолёт. Вот оно - начало её будущего в новой стране, куда совсем скоро унесёт её трансатлантический лайнер. А прошлое... останется здесь. И ещё - в воспоминаниях.
Золотые лучи кружились в хороводе танцующих пылинок; отражались от коричневой ленты, обвившей тонкую талию путешественницы; гладили её слегка тронутые загаром руки и стройные голени. И даже жалкая попытка защиты от солнечного шквала - шляпа нелепого фасона - превратилась от волшебного прикосновения в золотую корону. Только зонтик выглядел неуместной бутафорией из совсем другого спектакля. Впрочем, нет, назад его, в машину, пусть остаётся здесь, в столице дождей и туманов!
- Прощай, Вилли, - девушка обняла его и поцеловала в щеку. - Присматривай за ними... Мне будет очень тебя не хватать. Спасибо за всё! - она решительно хлопнула рукой по капоту и направилась к трапу.
Маленький Джек наблюдал за посадкой из своего укрытия и размышлял: куда летит эта девушка? Наверно, неблизко - такие самолёты обычно летают далеко, за моря, за океаны... В Африку! Только там она, вроде, уже успела побывать: по поверхности дорожного чемоданчика шествовали львы, крокодилы, носороги. Вот бы ему туда съездить - и мальчик закрыл глаза, представляя себя за штурвалом самолёта, поднимающегося в бездонное небо и затем приземляющегося посреди пустыни, откуда верблюды повезут его в сказочный дворец местного короля.
Маленький Джек любил смотреть на самолёты. Когда маме было не с кем его оставить, она приводила сына на работу и строго-настрого наказывала не попадаться на глаза начальству, а сама уходила, поскольку кто-то же должен поддерживать чистоту в аэропорту! Джек забирался в одно из своих укромных местечек и погружался в мечты, мысленно путешествую вместе со всеми прибывающими и отбывающими пассажирами.
- Доброго пути! - махал он рукой вслед улетающим самолётам, думая о том, что когда-нибудь и сам будет поднимать их в прозрачную лазурь или облачную муть лондонского неба. Да, мальчик знал, что когда вырастет, станет пилотом. Он будет спускаться по трапу, одетый в красивую форму, и люди будут смотреть на него с восхищением. А он будет улыбаться в ответ и приветственно махать им рукой.
Самолёт, в который зашла путешественница в шляпе, тронулся с места и медленно поплыл ко взлётной полосе, развернулся и замер на старте. Вот тот момент, которого Джек всегда ждал с нетерпением. Самолёт ещё стоит на месте, но уже включены все двигатели. Он - как животное, готовое к прыжку, мышцы напряжены и дрожат от нетерпения. Вдруг - срывается с места, несётся вперёд, всё быстрее и быстрее, пока шасси не касаются уже ничего, кроме рассекаемого ими воздуха.
- Доброго пути! - вскочил на ноги Джек и со смехом зажмурил глаза: иллюминаторы подмигнули ему солнечными зайчиками!
- Это ещё что такое! - недовольное лицо с выпученными красными глазами выросло из ниоткуда, заслонив собой небо, солнце, весь мир - и мальчику стало страшно. Сначала за себя, а потом и за маму.
- Я... Я... просто пожелал им хорошего пути, - чуть слышно промолвил он.
- Сейчас разберёмся, откуда ты здесь взялся, - прорычал незнакомец, схватил мальчика за плечо и поволок за собой...
***
Джек не стал пилотом. Впрочем, жизнь его по-прежнему была связана с аэропортом - именно там он находил свою будущую жертву, будь то у транспортёра, при сдаче багажа или в очереди на такси. Джек стал вором.
Вот и сегодня. Он сразу приметил эту моложавую богато одетую женщину, путешествующую в одиночестве. Шла она налегке, придерживая рукой висящую на плече сумочку, обтекаемая спешащей толпой, вывалившей из огромного Боинга.
Наверняка будет несколько мест багажа, смекнул Джек. А там уже дело сноровки и наблюдательности. В какой-то момент она неизбежно зазевается - вот тут-то и наступит его час. Может, и не "золотой", но на жизнь хватало. А хорошо это или плохо, Джека волновало меньше всего. Кого волновало то, что увольнение мамы было "плохо"? Что её болезнь была "плохо"? Что детский дом, куда после её смерти поместили Джека, был "плохо"? И когда мальчишки постарше начали лупить его по поводу и без повода, что это определённо было "очень плохо"? Правда, потом он подрос и уже сам начал наводить порядок кулаками, что было "хорошо". А потом сбежал из детского дома, что было даже "очень хорошо". Как потом нашёл себе покровителя и учителя - старого пьянчужку, промышлявшего в аэропорту, что оказалось "замечательно хорошо", поскольку ремесло это кормило Джека по сей день.
Между тем женщина сняла с транспортёра большой чемодан и опять перевела глаза на развёрстую над центром вертушки дыру, из которой, как по волшебству, вываливались на бегущую ленту бесконечные сумки, баулы, чемоданы. Именно на это Джон и рассчитывал! Он подобрался поближе и снял плащ, повесив его на руку - невинная маскировка, никогда ещё не подводившая. Спина женщины напряглась - видно, заметила второй чемодан или сумку. Джек оглянулся, просчитывая путь к отступлению. Женщина нагнулась и сняла что-то с бегущей ленты - вор обронил плащ на оставшийся без присмотра чемодан и бесшумно покатил его прочь: вот он, золотой момент! Вдруг женщина качнулась и... медленно опустилась на пол, с грохотом уронив только что снятую с ленты кладь. Джек, усмехнувшись, покачал головой - надо же, как повезло! - бросил на неё прощальный взгляд и... остолбенел: по маленькому коричневому чемоданчику, на котором по-прежнему лежала бесчувственная рука хозяйки, шествовали львы, крокодилы, носороги. Это был тот самый чемоданчик, хозяйке которого он пожелал доброго пути в тот золотой от солнца июльский день! Последний день детства...
Волоча за собой чемодан, расталкивая набежавшую толпу, Джек поспешил к женщине и, упав на колени, пригнулся к груди: та едва заметно приподнималась. Мужчина вздохнул с облегчением: жива! А женщина между тем открыла глаза, с удивлением глядя на незнакомца.
- Какой ужас, - смущённо произнесла она. - Я опять потеряла сознание!
Джеку стало не по себе: он узнал её голос! Это несомненно была она, золотая девушка из счастливой жизни, только очень повзрослевшая.
- Ничего страшного, - заторопился он, чтобы скрыть собственное смущение, и помог ей подняться на ноги. - Давайте отойдём в сторону. Вот ваш чемодан. Не спускайте с него глаз, а то полно здесь всякой шушеры, - и покраснел. - Водички принести?
Женщина с благодарностью кивнула и открыла сумочку.
- Не-е, не надо, чепуха какая - вода-то! - запротестовал Джек и побежал в ближайший киоск за водой. Он также помог донести вещи до такси и предложил проводить её до отеля.
- У меня здесь квартира, - грустно улыбнулась женщина и попыталась отказаться от помощи: - Спасибо, но у вас, наверно, свои дела, не так ли?
Эх, если бы она знала!
- Не беспокойтесь, - заверил её Джек и демонстративно посмотрел на часы, - у меня ещё как минимум четыре часа свободного времени.
Она жила в самом центре Лондона, и дорога по запруженным машинами трассам и улочкам заняла по меньшей мере час. Казалось бы, вот повод для разговора - чтобы скоротать дорогу. Но женщина выглядела уставшей, да и не знал Джек, о чём с ней говорить. Он вообще не знал, что с ним происходило и почему он провожал домой эту незнакомку, не имевшую к нему никакого отношения. Впрочем, нет! Не могла эта встреча быть простой случайностью! С той девушкой, унесшейся за облака, закончилось всё хорошее в его жизни. Но сегодня она вернулась! И по непонятной причине то, что было "хорошо" ещё только утром, уже совсем таковым не казалось! Кроме того, эта женщина удивительно напоминала ему маму: такие же добрые и уставшие глаза и немного вздёрнутый кончик аккуратного носа.
Такси остановилось. Женщина заплатила водителю, и Джек помог ей занести вещи в квартиру.
- Спасибо огромное, - женщина достала кошелёк. - Я бы хотела вас отблагодарить. Кстати, меня зовут Элиза. А вас?
Джек ожесточённо замотал головой:
- Не нужно денег. Я же так, от чистого сердца, миссис Элиза. Меня зовут Джек.
Женщине развела руками в растерянности:
- Тогда, может, хоть чаю со мной выпьете?
А потом они вместе готовили чай, доставали из холодильника свежее масло и джем. Ещё тёплые булочки в хрустящем пакете со слюдяным окошком лежали на столе. Вымытые фрукты были выложены красивой горкой на старинном блюде.
- У меня здесь друзья, - пояснила Элиза. - Завтра утром я с ними встречаюсь. Это они всё приготовили.
Джек пил чай, раздумывая, как бы это приступить к расспросам, но никак не мог найти подходящих слов. Словно услышав его мысли, женщина заговорила:
- Я вижу, что вы сгораете от любопытства, - и улыбнулась, глядя как Джек пожимает плечами, мол, ничего подобного, густо краснеет и, наконец, согласно кивает. - Я ведь жила здесь до 1948 года.
Элиза замолчала. Глаза её, нежно голубые, как неверное небо Британии, подёрнулись грустью.
- Когда в 1940 году фашисты начали бомбить Лондон, моя семья перебралась в пригород - в фамильный особняк, где было намного спокойней. А я осталась в нашей городской квартире, вот этой.
Джек помнил то время. Не очень хорошо, но помнил. Он помнил темноту станции метро, потолок которой содрогался от тяжёлых взрывов и из щелей что-то сыпалось. Мать сидела на полу, прижимаясь спиной к стене и крепко обхватив обеими руками его, совсем ещё маленького. Джек помнил, что ему было очень страшно, но он не плакал. Только вжимался лицом в мамино плечо, а она напевала его на ухо. Иногда он даже засыпал и просыпался уже в своей кровати.
- Да..., - продолжала женщина. - В тот день, осенью 1944 года, они ехали сюда, ко мне. Фау-2 пришла, как всегда, ниоткуда, - женщина замолчала. - Я даже не особенно волновалась - сирены-то не было. Взорвалось что-то неподалёку - так не в первый же раз. Что угодно могло взорваться, в конце концов - скажем, газ в одной из повреждённых труб, - Элиза закусила губу, и между бровями её пролегли две скорбные складки. Она поднялась, подошла к фотографии на стене и провела по ней рукой.
- Их всё не было, и я начала беспокоиться. А когда в трубке телефона прозвучал чужой голос, поняла, что случилась беда.
Женщина вернулась к столу и села, устало сложив руки на коленях.
- Ракеты те больших потерь не приносили. Счёт вёлся на единицы. Для меня теми единицами оказалась вся моя семья. А вскоре я и сама попала под бомбёжку. Причём, так, что очнулась уже в больнице с сотрясением мозга. С тех пор вот и страдаю головокружениями, - Элиза виновато пожала плечами. - А потом война закончилась. Несколько лет я пыталась жить нормальной жизнью, но никак не получалось. Боль потери не уходила. Каждая улица, каждая витрина, запах любимого мамой кофе, выплёскивающийся из открытых дверей закусочных - всё напоминало мне о потере. И я решила сбежать, - женщина грустно усмехнулась. - Только от себя ведь не убежишь. А потом вдруг пришло смирение. Приехала я сюда в очередной раз, пошла к ним на могилу - Вилли, шофёр наш, за ней присматривал. А там цветы вокруг памятника, и на них - пчёлы. С цветка на цветок перелетают. И тихо так вокруг, ни звука, словно весь мир где-то далеко. Остались только они - и я. Пусть и разделённые временем, но по-прежнему вместе. Да... Тот чемоданчик, - она кивнула головой в сторону своей клади, - мамин. Она с ним весь мир объездила. Теперь он путешествует со мной - словно и мама где-то рядом. Может, отошла, чтобы кофе купить. Или журнал...
Женщина вздохнула и улыбнулась.
- Вот такая история. Ну, а вы? Жена, дети?
Джек подобрался внутренне и бодро ответил:
- Да нет ещё, есть одна девушка, - врал, конечно, но что ему оставалось? - Таксистом работаю, машина вот только обломалась. Жду, пока отремонтируют. И от скуки по привычке в аэропорт каждый день прихожу: то там помогу, то здесь.
Элиза ахнула:
- Как же без машины? На что же вы живёте? И дорого ремонт обойдётся?
Джек махнул рукой:
- Да... Разберёмся как-нибудь.
Женщина закусила губу, озарённая какой-то идеей.
- Вот что, у меня есть машина. Старая, правда, но внутренности все новые. Вилли заботился о ней как следует. Только умер он... А она так и стоит в гараже, никому не нужная. Возьмите её, она вам долгие годы прослужит! Красивая к тому же - все клиенты будут ваши!
Золотой день в золоте света, отражённого золотом автомобильной эмали!
- Золотая? - Джек сам не знал, как вырвался у него этот вопрос,
- Золотая, - подтвердила Элиза и непонимающе посмотрела на мужчину: - А вы откуда знаете?
- Да так, - пожал плечами Джек, - догадался.
***
Джек так и не стал пилотом. Но он по-прежнему много раз на дню желает людям доброго пути: чего ещё желать отправляющимся в путешествие?
Да, Джек стал таксистом. Его золотой кабриолет пользуется особым спросом у публики побогаче - как и предсказывала Элиза. А когда она приезжает - встречает и её. Но не на стоянке, а у самого самолёта. Как иначе? Голова у неё по-прежнему кружится, особенно после долгого перелёта. Должен же кто-то помочь беззащитной женщине - в аэропорту вон сколько всякой шушеры!
Эта же картинка является финалом развития событий в следующем рассказе:
Что случилось в Вегасе...
Бархатный с лёгкой хрипотцой голос обволакивал полутёмные стены бара; контральтовые его волны придавали клубам сигарного дыма причудливые очертания и вспыхивали волнующим огоньком в глазах немногих посетителей. Габриела простёрла вперёд руки, словно пытаясь удержать уходящего возлюбленного, и... свет погас, оставив только одно пятно, в центре которого две руки-лебедя рассказывали историю любви. Перчатка скользнула вниз и смуглым шёлком блеснула упругая кожа. Один за другим выбрались из невесомого плена длинные пальцы и вдруг вздрогнули, раскрылись веером на гребне тонких запястий, совершая магические па, очерченные в воздухе кроваво-красными, безупречно-миндальными окончаниями. Пятно света начало разрастаться, пока в объятиях его не оказалась она вся, ошеломляюще прекрасная, трепещущая от высокого накала чувственной энергии, подхваченной публикой. Полыхнули глаза из-под рокового разлёта бровей, затрепетали ноздри тонкого носа, и опять зазвучал голос, продолжая прерванную балладу о любви, измене и мести.
"Бог - он если даёт, так что-то одно, - сетовала, бывало, мама. - Нет чтоб умом наделить дитя. Что толку с её красоты?"
Только ошибалась мама! Если не красота, разве забрал бы её Карлос из глухой мексиканской дыры в Америку? Разве привёз бы в сияющий огнями Вегас? Правда, после того как Габриела забеременела, он... продал её Педро... Педро же сказал, что она должна отработать заплаченные за неё деньги. А уж потом пусть идёт себе куда угодно. Вот Габриела и старалась. Только почему-то заветный тот день всё никак не приближался...
Роберт влюбился. Во всяком случае, настолько, насколько это возможно в его ситуации, когда через неделю - свадьба. С другой.
В том, что невеста была набитой дурой, сомнений не возникало с самого начала. Впрочем, в сочетании с приданым и связями в высоких кругах её отца, глупость избранницы не казалось такой уж большой проблемой. Кроме того, она была весьма недурна собой. Джекки Кеннеди типа недурна - как раз подходящая пара будущему конгрессмену или сенатору.
Пока же в распоряжении Роберта находилась последняя неделя холостой жизни, и провести её он собирался достойнейшим образом. В Лас-Вегас он приехал, чтобы подготовить игровую площадку, где он и его друзья смогут порезвиться напоследок - то, что в народе называется невинным словом "мальчишник".
Гуляя по Стрипу, Роберт зашёл в один из многочисленных баров подзаправиться очередным джином с тоником. Там-то и произошла эта судьбоносная встреча.
Сначала он увидел руки, взлетающие в слепящем луче прожектора. Затем пятно света начало увеличиваться - и, словно высвобожденный из мрачной бездны, в басовых арпеджио рояля возник голос, обволакивающий своей хрипловатой медовостью полностью ошалевших слушателей. "Беса ме, беса ме муча", - умоляла певица. Была она так хороша собой, что у Роберта перехватило дыхание. А когда в дымном воздухе растаял последний звук, понял, что не успокоится, пока не добьётся её любви.
Маленький Пабло играл в машинки. Игрушек у него было много, но больше всего он любил машинки. Производя жужжащие звуки, мальчуган катал их по полу, аккуратно объезжая препятствия, состоящие из притянутых из кухни коробок.
Он привык оставаться дома один. Мама работала певицей в баре и домой приходила, когда он уже спал, неизменно в её постели. Сквозь полусомкнутые ресницы он видел, как она, пряча улыбку, качала головой и переносила мальчика в его кровать, поцеловав на прощанье в тёплую макушку. После этого он засыпал уже окончательно.
Том Смит был преуспевающим бизнесменом, вхожим в круги, где вершилась большая политика. Ни то, ни другое никого не удивляло: большим деньгам - большая политика. И наоборот. Однако, существовала в его жизни ещё одна роль, о которой знали единицы: на протяжении долгих лет Том возглавлял преступный синдикат, контролирующий игорные дома, бары и подпольные бордели региона.
Жены у него не было - умерла при загадочных обстоятельствах вскоре после поездки на родную Сицилию, откуда она вернулась удивительно похорошевшей и даже слегка поправившейся.
Том тогда отказался от аутопсии, но похороны устроил по всем правилам. Всю свою любовь отдавал он сейчас единственной дочери, свадьба которой должна была состояться через неделю. Дочь... Смерть матери словно клин вогнала в их отношения. Том мрачно усмехнулся.
Китти была близка к истерике. С утра она ковыряла прыщик, выскочивший на подбородке так несвоевременно. "Убери руки!" - пытался остановить внутренний голос, но руки не слушались. И сейчас из зеркала на неё смотрело ставшее неузнаваемым лицо, милую симметрию которого безнадёжно разрушал пылающий всеми оттенками красного вулкан. "Надо же! Хоть свадьбу откладывай! - чуть не плакала бедняга. Вдруг её осенило: - Может, Сиси позвонить? Уж она точно поможет!"
Педро сидел за столиком в кафе на открытом воздухе и потягивал коктейль "Маргарита", что было большой ошибкой. Ведь на третьем стакане неизбежно накатывали мысли о никчемности его жизни, и спрятаться от них не было никакой возможности. Бизнесмена из него так и не получилось: как оказалось, для профессии сутенёра требовалось особое призвание, которого, похоже, у Педро не было. А, может, дело совсем в другом? Скажем, сердце у него слишком мягкое? Или девок подбирал дешёвых? Так или иначе, давние мечты о роскошной вилле с бассейном и спортивным Мерседесом, как у Мигеля, так и остались мечтами.
- "Маргариту"! Нет, две, - бросил он проходившей мимо официантке и вытащил из жилетного кармана дешёвую сигару.
В дверь постучали. Том вздрогнул и поднял глаза на несмело входящего в кабинет секретаря. Немного помявшись, тот заговорил:
- Босс, я принёс то, о чём вы просили, - и протянул пачку фотографий. Том взглянул на снимки. Лицо его сначала побледнело, затем вспыхнуло гневом, потом заострилось опасно и ощерилось мелкими и острыми, как у акулы, зубами. Знал он, что малый сплошная труха! Ничего, кому-то придётся расплачиваться за нанесённое оскорбление.
В тот вечер Роберт ушёл к себе в номер ни с чем. А на следующее утро заказал цветы, распорядившись, чтобы их доставляли каждые полчаса - красные розы, обёрнутые красной же шёлковой лентой, с воткнутым между стеблей маленьким конвертом, в котором лежала записка, каждый раз нового содержания, где со всё увеличивающейся настойчивостью он просил, заклинал, а под конец и требовал взаимности, подписываясь "Ваш обожатель в белом смокинге" - тем самым заручаясь уверенностью, что у красотки не возникнет никаких сомнений по поводу личности отправителя.
Габриела мужчин не любила. А чего их любить? От них только неприятности. Разве о такой жизни мечтала она, оставляя за спиной пыльную деревню, насквозь пропахшую переваренной фасолью и сальсой? Поначалу, правда, рассчитывала, что кто-нибудь из этих противных жирных котов заберёт её из неволи, на которую она сама себя обрекла, и тогда у неё и маленького Пабло начнётся совсем другая жизнь! Но всё, как правило, заканчивалось наутро - и любовь, и признания, и клятвы. Большую часть заработанных денег забирал Педро, недовольно пересчитывая купюры дрожащими с похмелья пальцами и назидательно объясняя, что, видно, не судьба. Но ничего, главное - не падать духом. И Габриела не падала! Она упрямо шла вперёд, навстречу своей мечте.
К столику Педро подсел незнакомый мужчина. Просто опустился рядом на плетёный стул и уложил руки с пудовыми кулаками на хлипкий стол. Сутенёр внутренне подобрался, настороженно поглядывая на незнакомца.
- Габриела - твоя девка? - наконец выдавил тот. Именно выдавил: будто рот у него кашей набит. "Ага, все мозги, видать, в кулаках!" - смекнул Педро и немного успокоился: с дураками проще.
- Ну, моя. А что? Кто-то интересуется? Так я её задёшево не отдам. Она у меня не просто так - артистка!
Мужчина посмотрел на Педро, и тому вдруг стало не по себе. А незнакомец начал говорить, и несмотря на "кашу во рту", от слов его сутенёру стало по-настоящему страшно. Но он только согласно кивал головой. А когда тот закончил, взял, даже не проверяя содержимого, протянутую под столом сумку, и ушёл.
Услышав звонок в дверь, маленький Пабло отодвинул в сторону коробку из-под Мак-Дональдса и побежал к ванной комнате.
- Мама, - позвал он, - кто-то звонит!
- Не смей открывать! - из заполненной паром маленькой ванной вышла завёрнутая в тонкую простыню Габриела и поспешила к двери. Ткань любовно обтекала стройную фигуру, струясь сзади шлейфом, и малыш подумал, что мама похожа на фею из книжки, подаренной ему одним дядей, который приходил к ним в гости чаще других. Пабло он нравился, особенно после того как сказал, что хотел бы стать ему папой. Но мама говорила, что у него у самого ни кола, ни двора. Так что пусть даже не надеется. Правда, мальчик так и не смог выяснить, на что же тому не стоило надеяться.
Педро, оглянувшись почему-то, поспешно шагнул внутрь, и Габриела поняла, что случилось неладное.
- Малого убери, - бросил тот недовольно. И когда дверь захлопнулась за плачущим мальчуганом, рассказал в чём дело.
Роберт вошёл в полупустой бар и удовлетворённо усмехнулся: вся сцена была уставлена розами в вазах, вазонах, корзинах, кувшинах. Цвет багряно-красных роз был один в один того же тона, что и платье на певице. Взлёт волшебной кисти, сверкнувшей кроваво-красной эмалью, медово-горчичный голос, обволакивающий душу, резкий поворот бедра - и мужчина откинулся на спинку кресла, представляя, как всего через несколько часов эти безумные бёдра будут опять извиваться, подчиняясь на сей раз его ритму.
А когда песня закончилась, девушка подошла, присела рядом, небрежно обронив:
- Меня зовут Габриела, - и протянула руку. Роберт прижал к губам её божественные пальцы с удлинёнными миндалевидными ногтями и подумал, что сегодня ночью эти руки будут раскинуты утомлённо на кровати в его номере, пока их хозяйка и он будут готовиться к следующему раунду упоительного поединка, в котором нет побеждённых.
Он тоже представился охрипшим от волнения голосом. Завязался разговор - он даже не помнил, о чём шла речь. Габриела главным образом молчала или тихонько смеялась своим неповторимым грудным смехом, запрокидывая голову и встряхивая смоляными кудрями, от чего у мужчины мороз шёл по коже. А она чувствовала его реакцию и резко замолкала, устремив на него взгляд, способный расплавить метал, и улыбалась, смачивая губы и безупречно белые зубы кончиком розового языка.
Во время второго перерыва она пригласила его на танец, и под томные звуки рояля Роберт признался ей в любви, а также сообщил, что завтра уезжает и не знает, когда сможет приехать опять. Эту ночь - полную любви, неги и страсти - она должна разделить с ним, иначе... иначе жизнь не имеет смысла.
- Я согласна, - выдохнула Габриела, и он крепко прижал её к себе, обнаружив при этом, что под платьем, похоже, ничего не надето, что ещё больше подстегнуло его, и, совсем потеряв голову, он простонал:
- Сейчас... Сейчас...
А потом, ожидая, пока валет пригонит "Ягуар", продолжал прижимать к себе стройные бёдра Габриелы. Его Габриелы...
Том Смит прихлёбывал скотч из широкого стакана и посматривал на часы в ожидании звонка. В том, что главной приманкой в Китти был он, её отец, у него не было никаких сомнений. Но чтоб вот так, внаглую затащить в постель его секретаршу - подобного оскорбления он не простит. Шелли уже пошла на корм рыбам. И красавчик ненадолго задержится на этом свете.
Китти и её подружка лежали на кровати в окружении атрибутов милых утех поклонниц Лесбоса и рассуждали о том, как построить их совместное будущее. Постепенно Сиси вотрётся в доверие к отцу. Соблазнить его труда не составит - она как раз в его вкусе. Потом маленькая таблеточка - и... "Безутешная дочь, наследница многомиллионного состояния скорбит над телом безвременно ушедшего отца". А муж - пусть будет для статуса. Девушки захихикали. Потом Китти перевернулась на спину, бесстыдно раскинув ноги, в то время как Сиси вооружилась одной из разбросанных "игрушек" любимого ей фиолетового цвета. Тихо загудел вибратор...
Габриела откинула голову на плечо Роберта, вдыхая трепещущими ноздрями запах дорогого одеколона и ещё больше возбуждаясь от мысли, что она станет последней женщиной в его жизни. Впрочем, главное не это, а совсем другое: таким образом она заплатит за свободу. Свою и сына. Обещанных денег как раз будет достаточно для нового старта. В принципе, всё, что от неё требуется - подбросить таблетку и, когда Роберт уснёт, открыть дверь Педро. После этого она уйдёт.
Маленький Пабло спал, и ему снились гонки. Вот он в машине красного цвета приходит к финишу первым. Ему помогают подняться на пьедестал почёта и вешают на шею золотую медаль на красной ленте. Он находит в первом ряду зрителей маму и машет ей рукой.
Педро наблюдал за влюблённой парочкой через стекло вестибюля и прикидывал, как бы это прикокнуть парня так, чтобы костюмчик не испачкать. В этом смокинге он и сам будет выглядеть на миллион долларов, а с деньгами, что ему отвалил тот дуболом, так вообще! Жаль, конечно, красотку, но тут уж ничего не поделаешь: всё должно быть шито-крыто. С другой стороны, пацан ему останется. А что? Может, и правда - сменить профиль? С девок всё равно толку мало. То ли дело детишки! Охотников на них хоть пруд пруди! И он погрузился в обдумывание новой идеи.
Через затемнённые окна Кадиллака за происходящим наблюдал "дуболом". Ему предстояло поставить заключительную точку и, когда парочка уже отправится на тот свет, избавиться и от этого омерзительного альфонса. Как там сказал босс? "Что случилось в Лас-Вегасе, остаётся в Лас-Вегасе!" Рядом на сиденье поблескивала кожаная сумка, скрывающая орудие убийства. Оттуда же мужчина извлёк бумажный свёрток, развернул его и с удовольствием погрузил зубы в сочащийся кровью гамбургер.
![Путешественница [Перегрин Хиткоут]](/img/l/leshinskaja_s_l/raskazidlyaserni/0041.jpg)
![Влюбленная пара в казино [Эд Тадиелло]](/img/l/leshinskaja_s_l/raskazidlyaserni/0031.jpg)