Давно ли недавно ли, далеко ли близко ли, жила-была одна семья в присно известной стране дураков, властвующих над добродеями и трудоробами. Тогда, правда, страна эта была воспета как "...могучая, никем не победимая!", а по количеству свобод состязалась с Америкой, гордо распевая: "Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек," - и проезжали среди ночи чёрные "воронки", увозя в небытие сердца и умы державы, оставляя за собой слёзы, ненависть и пустоту выжженной пустыни.
Но это так, к слову, о времени.
В семье тем временем родилась девочка и начала себе расти-подрастать в окружении братьев-добрых молодцев, любящих родителей и преданных друзей. А девочка, надо сказать, и впрямь удалась на славу: красивая, высокая, статная, с огненными глазами и пламенеющими губами, совсем как у коренного населения той знойной земли, в которой началась история Людей Книги. Красота была не единственным даром, преподнесённым девочке природой. Здоровые гены родителей наделили красавицу, как и её братьев, необычайным умом. Мысль, быстрее птицы, схватывала всё буквально на лету. Цепкая, просто фантастическая память хранила в себе невероятное количество информации. Людей девочка видела насквозь и некоторые даже начали называть её колдуньей, страшась недетской её зрелости, мудрости и прозорливости.
Вот и росла она королевой в окружении любви и зависти, наслаждаясь жизнью, несмотря на бедность семьи. Так и детство прошло, промчалось, пролетело.
А потом началась война. Та, проклятая, ненасытная, унесшая десятки миллионов жизней в угоду маньяку-фюреру.
Семья, спасаясь от неминуемой смерти в оккупации, отправилась за далёкие горы, полные малахитов и других самоцветов из казны Хозяйки тех мест. Только не красоту ваять довелось семье в том далёком сказочном краю. Нежные пальцы девочки освоили науку создания орудий убийства, так необходимых стране, борющейся с ордами маньяка.
Однажды приснился девочке странный сон. Идёт она по длинному коридору с закрытыми дверями по обеим сторонам. И все двери, кроме одной, имеют таблички. Приоткрыла одну с надписью "Семья" - и увидела счастливую семью из трёх человек, сидящую за столом. Только вот лиц разглядеть не удалось. Приоткрыла другую с надписью "Работа" - и увидела большое собрание людей, чествующих какую-то женщину, стоящую на сцене. Приоткрыла третью с надписью "Судьба" - и увидела длинную дорогу, уходящую в бесконечность. Много чего было понастроено по сторонам той дороги. Испугалась девочка почему-то и быстро прикрыла дверь. А четвёртая дверь не имела таблички и не решилась девочка открыть её. Только приблизила ухо, а потом и глаз к замочной скважине. Там, за дверью, бушевало вовсю смешение всевозможных видений и звуков. Что-то взрывалось, что-то взлетало, люди разговаривали на разных языках. И исходило из этой скважины необычайной силы притяжение - властное, огромное, сулящее любовь и муку одновременно. Долго боролась сама с собой девочка и, было, потянулась уже к ручке двери...
- Доченька, вставай. Пора собираться на работу.
Вскочила, вся ещё в объятиях необычного сна, обвела глазами комнату. В одном углу посапывал брат-подросток; другой, младенец, сиял глазами пророка из материнских объятий; третий сидел за столом с отцом, запивая несладким кипятком подсохший кусочек хлеба - дневную норму. Фотография четвёртого, воина, улыбалась со стены.
Встряхнула девочка головой, чтобы отбросить долой остатки сна. Откинула одеяло и пошла умываться - начинался новый день.
Так вот в эвакуации и прошла ранняя юность, промчалась, пролетела.
Фюрер-маньяк был уничтожен, раздавлен, как клоп. Семья вернулась в родной город подымать его из руин, строить жизнь заново. И потекли дни за днями, всё быстрее и быстрее. Вот и муж появился. Молодой, с орлиным взглядом и таким же орлиным носом. Принёс он с собой море любви и преданности. Но настоящего счастья почему-то не получалось. Девочке - точнее, уже женщине - постоянно чего-то не хватало. Тяготила её какая-то тоска, стремление к чему-то неосознанному. А жизнь тем временем шла своим чередом. На руках женщины оказалась большая семья с больной матерью, не вылетевшими ещё из гнезда младшими братьями, мужем, учащимся в институте. А ещё была работа с быстрым продвижением от младшего продавца до директора магазина. Подчинённые любили женщину. Начальство уважало и одаривало её почётными грамотами и ценными подарками. Принимала их женщина и вспоминался ей почему-то тот давний сон, и ждала она его продолжения.
А тут и дочка родилась - и ещё быстрее полетели дни. Один за другим ушли родители. И у дочки появилась дочка. Мужа дочери на несколько лет старше сменил другой, на несколько лет младше. Жила женщина и вспоминала ту длинную дорогу за третьей дверью. Почему не всмотрелась тогда в неё пристальней? Но больше всего вспоминалась и бередила душу та четвёртая, никогда не открытая дверь.
А рядом, уже совсем далёкий, читал книжку спутник её жизни: седая шапочка волос, ниже очки, ещё ниже книжка. Она по привычке покрикивала на него, чтобы хоть как-то выместить досаду и неудовлетворённость мятежного сердца. А он только выше, как щит, поднимал книжку, словно защищаясь от её беспричинных наскоков. И оставалась только шапочка седых волос и ниже книжка. А потом вдруг и этого не стало. Был - и вдруг нет.
Женщина как-то сразу и не поняла что случилось. Только время почему-то остановилось. Дни, проносившиеся прежде, как за окном скорого поезда, застряли на одной мёртвой точке. И всё больше и больше начала женщина осознавать, чего же она лишилась. Седая шапочка волос и очки на орлином профиле мерещились в кресле, или за обеденным столом, или на диванной подушке. Всюду он. Всё же остальное попросту перестало существовать. Вдруг оказалось, что он-то и был центром её вселенной, смыслом её жизни. Без него же - зияющая пустота.
Однажды приснился ей тот самый сон. Вот опять тот знакомый коридор. Рванула на себя дверь с табличкой "Семья". Ну конечно, это её семья. И он, молодой, черноволосый, встаёт из-за стола и идёт навстречу. Обнимает её за плечи и вместе уже идут они по коридору к следующей двери. Ну конечно же, это она там на сцене! Это её чествуют за трудовые заслуги. А вот и следующая дверь - "Судьба". Отворила её, а там - вся её жизнь вдоль дороги протянулась, с радостями и горестями. Вот наконец и та загадочная без таблички дверь. Протянула руку решительно.
- Не нужно, не открывай, - остановил он её. - Там то, чем ты никогда не стала. Ты могла бы спасти человечество от рака. Ты могла бы ускорить запуск первого спутника. Ты могла бы построить сказочные мосты и дворцы. Ты могла бы быть слишком многим. Природа и родители щедро наделили тебя всем необходимым для этого. Но - и в этом "но" всё дело. Ты родилась слишком рано и к тому же в маленьком городе, тем самым будучи заранее обречена на ограниченные возможности; в большой семье с больной матерью, чью роль ты взяла на себя, заботясь о ней, младших братьях и отце; с чувством долга сильнее, чем у многих, диктовавшим твои поступки, в которых личное всегда отступало на второй план; в непростое и тревожное время, забравшее жизни многих и определившее не самым справедливым образом твою.
Я был послан тебе в утешение. Я был ангелом-хранителем для тебя и нашей дочери. Прости, родная, что ушёл так рано. Но ты не одна. Помни, наша дочь и её семья теперь опора тебе, а ты - им. Люби их во имя меня. И помни меня во имя нашей любви.
Слёзы, струившиеся по щекам женщины, вылились, наконец, в горькое рыдание. Бросилась она на грудь своему единственному и незабвенному, но только больно ударилась обо что-то твёрдое и холодное. Отпрянула назад и обнаружила, что больше она не в постели своей, а перед большим зеркалом. И смотрит на неё оттуда старая женщина с потухшими глазами и поблёкшими губами; с лицом, перекошенным постоянной маской страдания и недовольства. А та, молодая и красивая, улыбается с фотографии, висящей рядом.
"Вот и жизнь прошла, - подумалось ей. - Чего не имела - не обрела. А что было - не ценила и потому потеряла."
Выглянула в окно. А там уже солнце взошло, протягивая свои тёплые руки сквозь голые ещё ветви старых деревьев, и первые цветы потянулись открывшимися чашечками ему навстречу.
"Нет, жизнь продолжается," - улыбнулась женщина устало и с каким-то облегчением.
За стеной заплакал ребёнок и дочка сонно завозилась, успокаивая свою уже вторую дочку.
"Я им нужна, а они мне. Спасибо тебе, любимый, за всё. Жизнь продолжается," - и она медленно пошла на кухню. Тёплое молоко успокоит малышку.