Существует армейский порядок , по которому первое увольнение солдата за пределы воинской части представляется после принятия присяги. Присягу торжественно приняли, новобранцы призванные 29 сентября в декабре 1961 года через три месяца после карантина или прохождения курса молодого бойца. Старшина объявил, что первое увольнение в город новобранцев планируется перед Новым Годом . Отпустят в увольнение только достойных воинов, у которых нет замечаний от старших по званию, нарядов вне очереди и безупречный внешний вид. Будут проверяться знание строевого и дисциплинарного Уставов и учитываться рекомендации сержанта помощника командира взвода и непосредственного начальника командира отделения. Отслужили практически три месяца. Поотвыкли от вида гражданских лиц, кругом мелькают стриженые физиономии в новенькой, не обношенной еще армейской форме. Дивизия вновь сформирована, нет старослужащих солдат- "стариков" , кроме сержантов второго и третьего года службы , куда не глянь вокруг на одно лицо " салаги". И никакой " дедовщины", такого слова даже не было в нашем солдатском лексиконе. Зато сержанты, особенно второго года службы использовали свою власть на полную катушку. Погонять молодых солдат до седьмого пота офицерами негласно поощрялось, чтобы служба молодым солдатам с первых дней мёдом не казалась. Особенно старались хохлы , прибывшие в дивизию после окончания сержантской школы. Те из кожи вон лезли, чтобы заслужить третью лычку на погоны. Для хохла лычка, как шмат сала. Не все конечно, бывали и исключения, у нас в отделении ЗАС был младший сержант второго года службы Горбачев Виктор .Мы в глаза его звали "Слон" рост под два метра, кулаки - кувалды ,плечи как у Добрыни Никитича. Сам родом из Краснодарского края, до армии работал плотником, строил в бригаде шабашников дома на селе. Горбачев рассказывал множество историй из своей строительно-гражданской жизни. Одну я запомнил. Строили дом одному зажиточному мужику на селе. Мужик попался занудливый, придирался ко всякой мелочи, торчал целыми днями на стройке , давая дурацкие советы, ничего не понимая в строительных работах, кормил кое-как, крахобор и скупердяй на редкость. Бригада решила сделать так, чтобы этот жлоб и скряга, надолго запомнил строителей. Перед окончанием строительства в пустоты под подоконником каждого окна положили куриные яйца, заделали всё чин-чинарём, законопатили все щели , привели в Божеский вид. Хозяин расплатился с ними , обжал змей, при расчете. Через какое-то время , когда яйца начинают портиться по всему дому разносится тухлый запах, откуда взялся ,понять невозможно. Догадаться, что запашок из- под подоконника не приходит никому в голову. Понимают, что пахнет, чем-то похожим на тухлые яйца, а вот откуда исходит амбре в большом доме, попробуй найди, оставленный строителями подарок! А обиженных шабашников след давным- давно простыл. Жить в таком доме становится невозможно. Ищи хозяин тухлые яйца, как хлеб ищешь! Что посеешь, то и пожнешь!
Виктор занимался с нашим отделением только телеграфным делом, обучал работать десятью пальцами рук " вслепую" на телеграфном аппарате СТ-35, учил исправлять технические неполадки, возникающие при работе, что такое засекречивающая аппаратура связи не имел понятия, как и наш командир взвода лейтенант Томилин. ЗАС-дело для дивизии было новое. Вскоре после Нового Года наше отделение, кроме Вальки Афонина(оказался профнепригоден) отправили на шесть месяцев учиться в спецшколу в город Киров, где собрали зелёных солдат- ЗАСовцев со всего Уральского округа.
Строевой подготовкой и изучением Уставов с нами занимался младший сержант Миша Егорян из Еревана, тоже неплохой мужик, всегда ходил в начищенных до блеска, как яйца у кота, сапогах, подтянутый, гладко выбритый. Вот с этим бритьем он изрядно донимал меня в начале службы. Бриться нужно было обязательно утром, если я брился с вечера, черные мои цыганские волосы моментально отрастали на щеках и был внешний вид, будто я не брился два дня, и Егорян гонял меня, с утреннего построения на осмотр, бриться по-новой. Давал на всё-про всё , времени три минуты. Приходилось лететь мухой и выполнять команду, пока Егорян осматривал внешний вид остальных солдат на построении взвода. Если увидит, что у сапог начищены только мыски, спокойно говорил: " Воин, ты, что для старшины сапоги чистил? Шагом марш чистить , смотри как у меня, чтобы блестели!" Во взводе было , кроме отделения ЗАС, отделение телеграфистов и радистов всего тридцать человек. Приучил меня младший сержант Егорян, но приходилось утром вставать чуть раньше других до всеобщего подъема. К счастью, у меня свои внутренние часы, которые работают до сих пор, могу встать в любое время утра или ночи. Большинству ребят достаточно было побриться , как шутили, мокрым полотенцем, а вот мне Бог дал щетину, одного лезвия "Ленинград" или "Красная звезда" хватало на раз побриться и на выброс. Миша Егорян обожал , когда на занятиях по строевой подготовке, проходя торжественным маршем, мимо отдающего честь строю сержанта ,мы дружно орали изо всей мочи, в порядке подхалимажа: "Здравия желаем, товарищ Егорян!", а не товарищ сержант, как положено по Уставу. Тот растягивал рот до ушей улыбкой в свои шикарные кавказские усики и старался не очень нас гонять на плацу, устраивая частые перекуры. Миша Егорян был в дивизии единственным представителем солнечного Кавказа и Средней Азии. Служил в нашей дивизии и единственный еврей Боря Беркович из Москвы. Как он попал в Ракетные войска, не говорил, но ухитрился дослужиться до сержанта и вступить в кандидаты партии КПСС, а таких, без мыла влезающих, было во всей дивизии раз -два и обчёлся. Правда, служил Боря в хозяйственной роте, к ракетным и прочим секретам допуска не имел. Однажды мы с ним разговорились и он мне поведал , что его мудрый еврейский папа настоял на службе в Армии , где был шанс вступить в партию, на гражданке это было большой проблемой. После армии Борис закончил Московский инженерно-строительный институт и работал на многочисленных новостройках Москвы, на хлебных должностях.
( Однажды на праздник Октябрьской революции 7 ноября в клубе , который находился за пределами части в двухстах метрах от КПП руководство части устроило, для вновь призванных солдат, маленький праздник . Были приглашены в солдатский клуб на танцы студентки первокурсницы Шадринского педагогического института. Для нас это событие стало, как гром средь ясного неба. Новобранцев, конечно, водили строем в клуб по выходным дням для просмотра новых фильмов, но там были только солдаты, редких прохожих в гражданской одежде можно было видеть только через окна казармы или через щели в глухом двухметровом заборе с колючей проволокой в три ряда поверх досок. Радовались, как дети, когда доставался наряд по уборке территории за пределами части в промежутке между КПП и солдатским клубом. Осенью слетало множество листвы от стоящих вдоль дороги громадных лип и подстриженных кустов желтых акаций. Там метлами сгребали ворохи осеннего золота и на носилках не спеша относили на отведенное место, откуда отправляли потом это "золото" на свалку. Работа пыльная, но увлекательная - на воле, да на свежем воздухе, лепота! Старались тянуть резину как можно дольше, пока сержант, ответственный за чистоту территории, не заорёт благим матом, что отправит всех драить до блеска гарнизонный гальюн, если не прекратим сачковать. Русские, как известно матом не ругаются, они матом разговаривают. Враз становится предельно понятно, чего от нас требует озверевший от нашей наглости сержант и тогда врубаем форсаж , начиная крутиться как белка в колесе. Поскольку воинская часть располагалась в центре города , а уборку производили утром. В это время прохожих было много , особенно молоденьких девиц, которые проходили мимо на занятия в пединститут или в находящийся неподалеку техникум связи. Можно было перекинуться парой слов шуточками-прибауточками со словоохотливыми молоденькими студенточками.
На танцы в солдатский клуб пришло девиц видимо-невидимо, одна краше другой, причепуренные по мере возможности. Те уже знали , что в город пригнали солдат в основном из Москвы и им жуть как хотелось посмотреть какие - такие эти столичные парни .А парни -стриженные под Котовского салаги, уже не московские пижоны и еще не бравые воины , а так серединка на половинку-зеленые стручки.
Стройбатовцы, которых в городе было тысячи, выходцы в основном из республик дружеской солнечной Средней Азии или из отдалённых в медвежьих углах сибирских деревень, девицам давно поднадоели. Местных потенциальных женихов было вовсе мало, они служили в гарнизонах нашей необъятной страны от Прибалтики до Тихого океана.
Танцы в солдатском клубе прошли на "Ура!". Все остались довольны. Я положил глаз и танцевал весь вечер с одной хорошенькой второкурсницей пединститута , которая была родом из Ленинграда, но жила с родителями-нефтяниками в Тюмени. Какую и сколько " лапши навешал я на её изящные ушки" ,конечно не помню, но было непринужденно и весело, рассказывали друг другу про свое прошлое и настоящее житьё-бытьё. Милую студенточку я вскоре благополучно позабыл , было не до неё. Первым делом, первым делом самолёты, ну , а девушки? А девушки потом! Армия есть армия, в карантине служба мёдом не казалась, сержанты усердно и делово прививали первое основополагающее армейское правило строптивым москвичам: "Не можешь- научим, не хочешь-заставим!" Чем быстрей поймешь, что надо выполнять приказы не вдаваясь в подробности, тем легче будет служить, а если сержант заметит на твоём глазу даже видимость сопротивления его воле, считай, что пропал солдатик. Сделает тебя козлом отпущения и будет нарочно совать тебя во все дырки и в первую очередь убирать гарнизонный гальюн и откровенно злорадствовать: " Ну как там в гальюне ? " Нюхай друг -хлебный дух!"
Однажды уже перед демобилизацией , где-то в июне 1964 года на танцевальном вечере в Пединституте мне очень понравилась одна интересная стройная девушка, уверенная в себе, модно по тому времени одетая. Я пригласил её на танец и начал распинаться перед ней , какая она необыкновенная и всё в таком духе и предложил познакомиться. На что она мне спокойно ответила , что нам знакомиться нет надобности, мы уже знакомы третий год, что меня зовут Лев Светлаков, и что родом я из Москвы и дослуживаю я последние месяцы и что она помнит все дословно , что я говорил ей в тот вечер в ноябре 1961 года на танцах в солдатском клубе почти три года тому назад. Сказать , что я был потрясен услышанным, не сказать ничего. Я встал как вкопанный , вытаращил на неё свои глаза , стал хлопать ими и пытаться, что-то промямлить пересохшими в миг губами. Я понял, что мимо меня неумолимо прошло нечто такое , какое бывает наверное раз в жизни . Это " нечто такое" звали Оля и она заканчивала летом институт и должна была уехать вот-вот в Тюмень, где работали её родители, отец был Начальником геолого-разведочного управления Тюменской области, где в то время началось бурное освоение нефтяных залежей Тюмени и Сургута. Сами они приехали в Тюмень из Ленинграда. Оля много раз видела меня в городе за эти три года, но ни разу не решилась подойти. Я даже не стал пытаться наладить новые отношения, сказать было нечего .Она помнила все, что я наговорил в тот памятный для неё вечер, а я даже ни разу не вспомнил о её существовании. Извинился перед ней, раскланялся и отправился в городской парк пить пиво. Очередная жизненная потеря. Сколько их еще будет впереди?!
Первые три месяца службы прошли как в тумане или дурном сне. Подъем, построение, утренняя зарядка, завтрак, муштра, учеба ,обед, построение, учеба, муштра, ужин, отбой. Изо дня в день. Такова армейская жизнь, к которой я привык довольно быстро, забыв московское пижонство , стал просто рядовым солдатом , таким же как сотни других , окружавших меня.
Замечаний у меня не было , Устав освоил , так что надеялся попасть в список первых счастливчиков. Заранее надраили асидолом армейскую желтую блюху и пуговицы на парадном мундире, подшили свежие подворотнички, которые делали из новых, не стиранных простыней, чтобы сэкономить деньги. Наше отделение в полном составе попало в список счастливчиков. В субботу после завтрака в казарме прозвучала долгожданная команда дневального, торчащего столбом у тумбочки возле каптерки .
( "Каптерка"-помещение старшины роты, где хранятся боевые патроны, чемоданы солдат, висят на вешалках парадные мундиры, выдается бывшая в употреблении "БУ" форма, для уходящих в наряд на кухню, постельное и нижнее белье, портянки летом хлопчатобумажные, зимой шерстяные.) Вход в "каптерку" , кроме каптёрщика , для солдат категорически запрещен. Патроны, уходящим в караул, раздает старшина. Белье, мундиры, постельные принадлежности выдает и принимает каптерщик, как правило, солдат третьего года службы. Должность каптерщика самая "непыльная" в армии. Каптенармус освобожден от караулов, нарядов, строевых и прочих занятий. Свободный подъем, отбой, пропуск для выхода в город с одним сопровождающим солдатом на неделе , кроме выходных дней, для приема в городской прачечной, стираного белья и сдачи грязного в стирку, для приобретения в магазинах разных хозяйственных мелочей по поручению старшины или командира роты и прочего. Каждый день можно было найти повод отправиться в город. Такая возможность у меня появилась на третьем году службы. Телеграфная связь по закрытому каналу ЗАС осуществлялась с Москвой и штабом Уральского округа в Свердловске. В начале 1964 года дивизию подчинили непосредственно штабу ракетных войск в Москве и надобность закрытой связи с округом отпала. Отпала и надобность в трех связистах-засовцах, о чем нас и уведомило руководство Узла связи. За полтора года службы на боевом дежурстве сутки через двое работа изрядно поднадоела .Капралов Лёха мой друг и секретарь комсомольской организации части замолвил за меня словечко перед начальником Узла связи и старшиной на предмет перевода в каптерщики Узла связи там как раз освободилась должность. Служил я добросовестно, по крайней мере не попадался ни с самоволками, ни с выпивками , да нас-засовцев и видно не было в казарме. Сутки на дежурстве потом полсуток отсыпаемся и прячемся по углам, чтоб случайно не попасть на какую-нибудь авральную, не плановую работу. Такие укромные места были у многих "стариков" .Я любил скрываться в библиотеке, где вошел в полное доверие старушки библиотекарши и читал среди стеллажей около окошка последние толстые журналы " Новый мир", "Иностранную литературу", "Октябрь", "Юность" , "Молодую гвардию", "Огонек" и прочую периодику. Кстати взял в армии грех на душу. Из всех журналов "Огонек" за пять лет , что существовала библиотека я вырвал вкладыши с репродукциями картин . Это у меня заняло половину дембельского чемодана. Увлечение продолжалось долгие годы и после армии. В конце концов мне переплел знакомый переплетчик на работе, в отделе множительной техники, все репродукции в отдельные книги по художникам и эпохам. В те времена еще не выходило прекрасно изданных ныне книг с репродукциями известных живописцев и я ненавязчиво показывал и рассказывал своим детям о шедеврах мировой культуры, умалчивая каким путем они оказались в доме.
Другое место, где я проводил свободное от вахты время кабинет первого секретаря комсомола Капралова Лёхи. У него была электрическая плитка , мы заваривали полчайника кофе, которое присылали из дома и могли часами болтать на разные темы. Единственно , что было плоховато , можно было разместиться только трем человекам. Третьим ,как правило, был Витька Бурнаков из Горького, в будущем Председатель Профкома завода "Красное Сормово".
Еще одно тайное местечко, где можно было укрыться от начальских глаз , использовали ранней весной, когда начинало пригревать жаркое солнце. Место это показал нам Генка Самсонов -освобожденный художник. Находилось это место на крыше штаба дивизии. Там на солнечной стороне крыши, раздевались по пояс и загорали на жарком апрельском солнышке. Самсонов давал нам какое-то масло, к которому притягивались лучи солнца, со страшной силой, и наши физиономии становились красными как кирпич и выделялись на фоне бледнолицых солдат и офицеров, которые подозрительно косились на нас, но поскольку мы были "старики" , благородно колких вопросов не задавали.
Каптерщиком , с хорошими рекомендациями, меня взяли без всяких проблем. И началась армейская жизнь, что называется не "бей лежачего". Каптерка была громадного размера и, когда после пяти вечера старшина уходил домой, ко мне на посиделки собирались друзья-товарищи. Пили, когда были деньги, пели под гитару , толковали за дембель. Песен я знал несколько десятков , начиная от русских народных, которые пели дома родители, до блатных , которые знал множество от друзей , живущих в бараках, рядом с нашим домом на Бутырском хуторе. Знал много студенческих и туристических песен, которые подслушал и записал, будучи перед армией в летнем студенческом спортивном лагере от Московского энергетического института "Урочище Малое Семидворье" в Крыму, между Алуштой и Судаком. Из песен приблатненных: Таганка; В нашу гавань заходили корабли; Они стояли на корабле у борта; В Кейптаунском порту; Когда с тобой мы встретились, черемуха цвела; Девушка из маленькой таверны; Позабыт , позаброшен; Я не был уркаганом; По тундре , по широкой дороге; Ванинский порт и множество других. Из студенческих и туристических: Глобус; Пять парней; Бригантина; В пещере каменной; Здравствуй, чужая милая; Отшумело , отзвенело бабье лето; Голубые глаза не грустите по черным; В сиреневом дыму бульвары хороши; На бульваре Гоголя и так далее, десятки замечательных песен. Вечера пролетали за милую душу. С деньгами проблем не было. При демобилизации очень многие солдаты оставляли парадные мундиры в каптерке и уезжали в повседневной армейской форме , в гимнастерках. Такие мундиры нигде не были учтены, и каптерщик мог спокойно пользоваться ими как товаром. Стройбатовцы мундиров не имели , а очень хотелось приехать домой в настоящей форме и они хорошо за это платили. Такая связь была отработана и я со своими друзьями жил, как кум королю и сват министру. Моя "лафа" кончилась в августе через восемь месяцев безмятежного существования. Однажды отправились с одним из моих приятелей Калью Приксом в город получать из прачечной белье . ( Калью эстонец из города Пярну дружил со мной с первого года службы. Мастер на все руки , он делал классные стрижки головы, но только исключительно узкому кругу, я к нему относился. ) Белье получили, позвонили в часть, чтобы прислали машину, там сказали, что машина будет не раньше , чем через два часа. Чтобы скоротать время отправились в ближайшую пивную палатку утолить жажду. Деньги у нас водились. Калью накануне получил из дома денежный перевод. Одна из причин, почему Калью попросился со мной в город. Как известно, душу пивом не успокоишь, поэтому пришлось взять бутылку "косорыловки", которую оприходовали и покрыли пивком возле той же палатки. Стояла жаркая погода нас слегка разморило, а какие-то наглые гражданские лица начали на нас наезжать. Мы с Калью сняли ремни , намотали на руку и начали бляхами учить как надо любить Родину и её доблестную Советскую Армию всех подряд , кто попадался под руку. Кто-то позвонил в комендатуру, " приезжайте и угомоните своих солдат, которые избивают местное население". Приехали знакомые ребята из комендантского взвода, увидели, что нас только двое и вокруг уже никого нет, благополучно отвезли нас на "гаубтвахту". Командир моей роты капитан Терещенко расстроился, надо было принимать к провинившимся подчиненным меры, и нам пришлось накануне выхода в начале сентября приказа о демобилизации , десять суток загорать, в полном смысле, на гауптвахте. Отправляли нас с Калью на работу по нашему желанию друзья " выводные" только в те места , где можно было хорошо отдохнуть. Из каптерщиков , конечно , попросили и перевели до самого дембеля в караульную роту, которую составили из "стариков", подлежащих ближайшему дембелю. .Поскольку у меня за восемь месяцев сложились дружеские отношения с нашим командиром роты, чтобы оттянуть мой уход в караульную роту , он направил меня старшим по строительству склада ГСМ на одну из ракетных площадок "Липу", где мы впятером должны были построить склад горюче-смазочных материалов (ГСМ). Я взял троих "стариков" и одного "молодого" на побегушки. Одна из обязанностей его была кричать по утрам, что до дембеля осталось столько-то дней, прибраться в палатке, потом отправиться за грибами, которые росли вдоль дороги на пусковую "площадку", где находилась столовая и казарма. За полчаса он набирал ведро грибов. Раздобыли в столовой сковородку, подсолнечного масла, картошки и практически ежедневно устраивали себе грибной праздник. Первые три дня обустраивали свое жилье. Установили палатку, утеплили ветками полы, на которые настилили доски. Вокруг палатки прибрались. Смастерили около палатки стол и скамейки , чтобы в хорошую погоду играть в домино на улице. Еще три дня искали стройматериал для начала строительства склада. Нашли четыре бревна от электрических столбов. Подобрали недалеко от палатки подходящую площадку и вкопали четыре столба. Больше материала не нашлось под рукой. Уезжая, командир хозяйственной роты, на наш вопрос, где брать стройматериал ответил просто: "Проявите солдатскую находчивость". И кивнул на какие-то колхозные постройки недалеко от нас. Потом оказалось, что эти постройки охраняет дед с берданкой, с которым портить отношения мы не захотели. Четыре столба одиноко простояли две недели. Командир штаба дважды проезжая мимо на пусковую площадку обратил внимание на тишину на строительстве склада ГСМ и приказал командиру роты убрать немедленно этих разгильдяев с курорта, который они себе устроили ,в часть. Отговорка у нас была железная - нет стройматериалов, а под картечь из берданки пусть ложится кто-нибудь по -моложе, нам же до дембеля- рукой подать. С "курорта" нас все-таки забрали и пришлось походить "через день на ремень" в караулы. Мы особенно не расстроились , так как нам надоело пить из артезианской скважины солончаковую воду , на которой готовили пищу и чай для ,обслуживующих пусковую площадку ракетчиков. В чай, сколько не клади сахара вкус соли всё равно чувствовался. Ребятам, которые служили на пусковых площадках в лесу, не позавидуешь.
Наконец долгожданная команда: " Увольняемые в город построиться!". В ноль секунд повыскакивали изо всех углов и выстроились в коридоре. Перед строем вышел Начальник узла связи капитан Юдин. Долго и нудно учил нас уму - разуму, в том числе как вести себя со встречными офицерами, как правильно отдавать честь, как разговаривать с гражданскими лицами, высоко неся честь советского воина. После него приступил к делу старшина. Тот в первую очередь внимательно осмотрел внешний вид каждого "салаги", насколько чисто выбрит, как начищена бляха и пуговицы, надраены -ли до блеска сапоги, не только спереди , но и задники, свежий -ли подворотничок на мундире, есть ли носовой платок. После осмотра- инструкция , чего можно, чего категорически нельзя делать в городе. Нельзя употреблять спиртное ни в каком виде, даже пива. Нельзя курить на ходу. Отдавать честь не только офицерам , но и сержантам. С гражданскими лицами не вступать в конфликтные отношения. По одиночке не ходить, гулять группами, избегая возможные стычки с местными молодыми парнями, которые заранее ревновали к своим подругам. Старшина проводил строй до КПП и отпустил до 21 часа на все четыре стороны. Можешь приходить обедать и ужинать , а можешь пастись на подножном корму в городе. Хозяин-барин. Наше отделение Афонин, Ершов, Оськин, Рябинин, Рыбалко, Светлаков, Стрыгин, в полном составе первым делом отправились в фотоателье, что находилось недалеко от воинской части в центре Шадринска, чтобы запечатлеть свои преображенные солдатской формой, унылые и изможденные непосильным трудом , при прохождении курса молодого бойца , физиономии и отправить их своим родителям, дабы разжалобить на лишние посылки и денежные переводы. Некоторые ушлые ребята ,чтобы показать как они бедствуют, писали письма на газетной бумаге. Нет мол денег , купить писчую бумагу или школьную тетрадку за 12 копеек. Пришлите Христа ради материальную помощь! Запечатлеть себя для истории решили почти все ушедшие впервые в город. Так что в фотоателье выстроилась часовая очередь. После того как было произведено таинство фотографирования, решено было отправиться в кино. День стоял на редкость морозный, за 25 градусов ниже нуля при сильном ветре, и бродить по улицам желания не было, тем более что мороженое можно было купить только в центральном кинотеатре "Родина". В тот субботний день показывали новый только что вышедший на экраны страны фильм "Тишина". Кинотеатр оказался современный недавно построенный и около него, как сейчас говорят, проходила тусовка местной молодежи. Кинозал большой, вместительное фойе, где играла перед сеансом популярная музыка. Обязательный буфет с газированной водой , пивом, бутербродами, конфетами и конечно мороженым. В первом увольнении решили не нарываться, обойтись без пива и ограничиться мороженным, чтобы остались деньги на билеты в клуб на " Вечер отдыха" , точнее на танцы. О чем фильм помню смутно, но песня "Дымилась роща под горою" произвела сильнейшее впечатление.
Дымилась роща под горою,
И вместе с ней горел закат...
Нас оставалось только трое
Из восемнадцати ребят.
Как много их, друзей хороших,
Лежать осталось в темноте --
У незнакомого поселка
На безымянной высоте.
Светилась, падая, ракета,
Как догоревшая звезда...
Кто хоть однажды видел это,
Тот не забудет никогда.
Он не забудет, не забудет
Атаки яростные те --
У незнакомого поселка
На безымянной высоте.
Над нами "мессеры" кружили,
И было видно, словно днем...
Но только крепче мы дружили
Под перекрестным артогнем.
И как бы трудно ни бывало,
Ты верен был своей мечте --
У незнакомого поселка
На безымянной высоте.
Мне часто снятся все ребята,
Друзья моих военных дней.
Землянка наша в три наката,
Сосна, сгоревшая над ней.
Как будто вновь я вместе с ними
Стою на огненной черте --
У незнакомого поселка
На безымянной высоте.
В Шадринске климат континентальный. Летом жара до 30 градусов, зимой мороз выше 30 с ветром, правда воздух сухой и мороз переносится легче, чем в Москве. А потому гулять зимой по безлюдным, заснеженным улицам удовольствие ниже среднего. Зрелище многочисленных, запорошенных морозным инеем деревьев, высаженных вдоль центральных улиц, оставляло очень приятное впечатление, и чем - то могло напомнить, далекую Москву, если бы сквозь ветви, заснеженных деревьев не проглядывали одноэтажные аккуратные добротные деревянные дома со ставнями и глухими заборами с массивными воротами. После кино отправились в часть, чтобы пообедать и вечером пойти на танцы в клуб завода "Пимокат". Завод этот выпускает крайне актуальную продукцию для Сибири в зимнее время-валенки, как правило, безразмерные, но очень теплые. В таких валенках мы ходили в караул, когда температура была выше 25 градусов, а до 25 отплясывали на посту чечетку в кирзовых"прохорях".Завод катал валенки стабильно. Продукция нарасхват, а значит и при деньгах. При заводе построен довольно солидный Дом культуры с кинозалом и вместительным фойе , где устраивали танцы под виниловые пластинки как советских так и зарубежных композиторов. Надо сказать , что танцевальная музыка была такая же как и в Москве на таких же танцульках. "Бессаме мучо", "Тиха вода", "Осенние листья" в исполнении Ив Монтана, "Подмосковный городок, липы желтые в рядок", "Стоят девчонки", "А у нас во дворе" с уже популярным и еще без парика Кобзоном и прочая, прочая.
В городе помимо ракетной части, располагались несколько частей военных строителей, которые заканчивали строительство ракетного комплекса под Шадринском. Стройбатовцев было в несколько раз больше , чем ракетчиков. Они резко отличались по форме одежды. У стройбатовцев не было парадной формы и шинелей. Они разгуливали по городу в бушлатах. Ракетчики красовались в шинелях, под которыми новенькие мундиры с начищенными до блеска пуговицами и бляхами и все сплошь с гвардейскими значками на груди, так как часть которую преобразовали в ракетную дивизию была гвардейской Смоленской артиллерийской дивизией. Все солдаты после принятия присяги вместе с именным автоматом, ножом, противогазом получили гвардейские значки, чем очень даже гордились. В петлицах и на погонах две крест на крест пушки, отличительный знак артиллеристов. Наша часть по легенде была артиллерийской частью и два-три раза в год по городу катали четыре орудия 35 калибра в подтверждении того, что мы артиллеристы , хотя начиная с семилетнего возраста все пацаны знали, чем мы собираемся заниматься после ухода стройбатовских частей, не говоря про девиц, которым подвыпившие лейтенанты в кровати хвастали, какие они крутые ракетчики. Но легенда есть легенда и на каждом инструктаже при выходе в город солдатам обязательно напоминали, что они должны всем говорить , что служат в артиллерийской гвардейской воинской части.
Кульминация увольнения в город -это танцы. Зал большой. С одной стороны зала стоят солдаты и местные парни с противоположной - "девчонки, платочки в руках теребя". Наша компания появилась, когда танцы были в полном разгаре. Встали в сторонке и стали наблюдать за обстановкой. В зале прозвучало: "Дамы приглашают кавалеров - белый танец".
Музыка вновь слышна,
Встал пианист и танец назвал,
И на глазах у всех,
Я к вам иду сейчас через зал,
Я пригласить хочу на танец вас и только вас,
И не случайно, этот танец вальс.
Вихрем закружит белый танец,
Ох и удружит белый танец,
Если подружит белый танец вальс.
Вальс над Землёй плывёт,
Добрый как друг и белый как снег,
Может быть этот вальс,
Может быть этот вальс,
Нам предстоит запомнить на век.
Я пригласить хочу на танец вас и только вас,
И не случайно, этот танец вальс.
Вихрем закружит белый танец,
Ох и удружит белый танец,
Если подружит белый танец нас.
Дальше случилось всё как в песне. От противоположной стены первой отделилась девушка и лёгкой походкой очень быстро пошла через зал в нашу сторону. Я оглянулся вокруг, посмотреть кто этот "малый", к которому приближается, а точнее плывет самая красивая в этом зале девушка. Оказалось, что этим счастливчиком был я. Пришлось вспомнить навыки галантного общения , которые приобрел на многочисленных вечеринках в Москве. Искорка, а точнее электрический разряд проскочил между нашими молодыми телами и весь танцевальный вечер мы провели вдвоем. Поскольку увольнение заканчивалось раньше, чем вечер отдыха, с учетом времени на дорогу, я сказал об этом своей новой знакомой. Она попросила проводить её домой, потому что без меня оставаться на танцах ей будет не интересно. Я проводил её, сказав , что увольнение в следующий раз будет неизвестно когда, но я ей дам знать, запиской или письмом. На том и расстались. Так закончилось мое первое увольнение в город Шадринск или как мы его называли Шадры.