Аннотация: Основано на реальных фактах. Материал из репортёрского блокнота.
Федя Карась воровал - сколько себя помнил: всю сознательную жизнь. Воровал постоянно, воровал "бессмысленно и беспощадно", как выразился сыщик из районного отдела уголовного розыска. Бессмысленность выражалась в том, что совершив очередное преступление Федя не особенно заботился о том, чтобы замести следы. Настолько не заботился, что у сыщиков создавалось впечатление, что он сам "беспощадно" подставляется под задержание.
Воровал Карась исключительно в пьяном виде и объекты своего криминального внимания выбирал среди молодых женщин. Уголовная специализация - карманные кражи и кражи из сумочек. И эта история началась обычно: Федя Карась пришел в ночной клуб.
Под грохот динамиков и вспышки светомузыки жулик в полумраке зорким глазом выделил район промысла - двух молодых женщин: посетительницы скромно сидели за дальним угловым столом без мужского общества. Доброе сердце Карася разрывалось от жалости, видя явную несправедливость жизни: такие пышные формы и без сопровождения. Подсел к ним за столик: слово за слово, угостил одиноких дам водкой, и - понеслось дело. Не прошло и двух часов, как вся компания была совершенно пьяна, и Карась, в силу давней привычки, незаметно вытащил из сумочки одной из дам объёмный бархатный кошелёк, обшитый бижутерией. И сотовый телефон в придачу. Выпитая водка с пивной запивкой запросилась наружу, и женщины направились в дамскую комнату исправить положение, напоследок попросив:
- Феденька, ты пока присмотришь за нашими бокалами?
- Да не вопрос! - с энтузиазмом отреагировал кавалер на оказанное ему такое высокое доверие. - Присмотрю, честное блаародное.
Зная из прошлой практики, что у женщин подобные моционы быстро не проходят - как минимум десять тире пеятнадцать минут, - жулик обшарил изъятый кошель и обнаружил там мелочь рублей на пятьсот, банковскую карту и номерок из гардероба. Спустившись из танцпола в вестибюль, он получил в гардеробе по этому номерку женскую шубу, тут же напялил ее на себя и вывалился на улицу в морозную декабрьскую ночь.
Кража прошла бы гладко, но жулик явно переоценил свои силы, налегая на горячительное и на дороге, в нескольких метрах от ночного клуба, он не вписался в поворот: упал в снег. Раскинувшись в ласковом и обильном русском сугробе, Карась решил отдохнуть минутку и заснул как ребенок, с женским кошельком в одной руке и чужим телефоном в другой.
Рядом с ночным клубом тусовались молодые парни. Увидев гражданина, спящего в сугробе, они забеспокоились о его здоровье:
- Там мужик в сугробе замерзает, - сообщили они охранникам клуба. - Надо бы транспорт вызвать.
Охранник вышел посмотреть, кто же это так утомился.
- Оба на! - удивился страж, уже получивший сообщение о краже шубы. - Транспорт вызвать? Да без проблем!
И вызвал транспорт. Служебный, с синей полосой на борту.
На следующее утро, проспавшись в 'аквариуме', гражданин Федор Карасёв уже писал "чисто сердечное" признание, давая полный расклад дела: где, когда и при каких обстоятельствах на нём оказалась чужая женская шуба. Неожиданно для следователя он воскликнул:
- Не подлец ли я, гражданин начальник? Как есть подлец!
Видя такое раскаяние и учитывая, что совершенное преступление - так себе, тяжести ниже средней, на период следствия до суда Карася выпустили на подписку о невыезде.
Через два месяца суд приговорил Карася к двум годам условно.
Буквально через неделю Карась снова наведывается в тот же клуб и предварительно 'хлопнув двести горькой' 'подрезает' у доверчивой посетительницы сумочку. В мужском туалете вытрясает её. Прихватывает кошелек, а саму сумочку прячет за унитаз.
Для жулика со стажем подобные действия, по меньшей мере, опрометчивы: воры-карманники никогда не берут с собой "кожу" - чужие кошельки. Если уже есть время распотрошить сумочку, то вор потрошит и кошелёк, вытаскивая деньги, а 'кожу' скидывает.
Но Федя с краденым кошельком в кармане двигается на выход. Обворованная девушка уже успевает поднять тревогу и охрана, увидев у гардероба знакомую личность, просит его пройти с ними в заднюю комнату и подождать. Пойманный Карась сам достает из кармана ворованный кошелёк. Наверно читатель подумает, что жулик тут же начинает заливать обычную душещипательную историю, типа: 'Иду, никого не трогаю. Вижу на полу, в пыли, чей-то кошелёк валяется. Никак потеряла маша-растеряша. Дай, думаю, возьму - верну хозяйке. И только поднял кошелёк, как тут откуда ни возьмись - охранники! Схватили фраера, как есть повязали, волк'и позорные, не дали доброе дело сделать'.
Но нет, Федя сам показывает охранникам, где в туалете он спрятал ворованную сумочку.
Жулику снова вызывают служебный транспорт...
В суде вор кроме предъявленного обвинения признается:
- Уважаемый суд, ваша честь, подлец я - на святое святых покусился, на вас!
Уже знакомая с клиентом женщина-судья, была удивлённа таким оборотом событий и спросила:
- Подсудимый, уточните, что именно вы имеете в виду?
На что Карась подробно, всем видом показывая невыносимые терзания совести, поведал историю, как он у самой же судьи вытащил кошелек прямо в цитадели правосудия.
Судья сначала подумала, что клиент - больной на всю голову: задержанному уже и так светил реальный срок, зачем себе ещё статьи прибавлять?
Но Федя в деталях описал похищенный кошелек, сумочку, и сообщил сумму денег, в нём находившуюся.
Выяснилось, что неделю назад, на следующее утро после оглашения вердикта, получив условный срок, вор пришел в суд получить в секретариате копию приговора. Все бы ничего, но Федя с утра принял на грудь двести грамм горькой, как говорится, для снятия стресса. И как в анекдоте: 'Вроде нормальный мужик. Но как выпьет...' Сидя в коридоре в ожидании документов, жулик не выдержал соблазна: вошёл в кабинет судьи и вытащил кошелек из сумочки.
Заметили пропажу не сразу. А когда заметили, решили, что в этом виновен кто-то из многочисленных родственников-знакомых подсудимых, сидевших на лавочках в коридоре суда, и дожидавшихся окончания заседания. На Карася никак не подумали - он ведь уже осуждённый.
Рассмотрение дела передали другому судье - прежняя перешла в категорию потерпевших, - и тот приговорил Фёдора Карасёва уже реально к четырём годам колонии общего режима и возмещению ущерба.
Когда конвоиры выводили Карася из зала заседания, он, с выражением глубокого раскаяния на лице, бормотал: 'Господа присяжные поверенные! Ваша честь! Чистосердечно... Всё! Завязываю... Теперь уж точно... В последний раз'.