Лёвина Инна : другие произведения.

Изгнанница, гл.9

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

   Глава 9
  С того времени, когда меня взяли в готовящийся спектакль, многие из нашего класса, и из старших тоже, стали поглядывать на меня с интересом. Мне, в общем-то, было бы это неважно, но такое внимание злило моих "недругов" - Ирмину и ее подруг, и я чувствовала, что что-то затевается... Сейчас или позже, но что-то стрясется.
  Однажды утром к нам в спальню прибежали две девочки из соседней "певческой" спальни.
  -Слушайте! - закричали они. - У нас объявилась доносчица - Виэлья. Теперь ей - война. Никто с ней не говорит, никто не помогает. У артисток мы уже были, они знают.
  Несколько девочек подбежали к ним и начали выспрашивать, в чем дело. Стелла даже не повернула головы, продолжая причесываться, а Лил, наоборот, подошла поближе и стала слушать. Мне пора было идти умываться, пока не начали вставать в пары на завтрак, и я слушать не стала. Когда вернулась, "певицы" уже ушли. Перед завтраком, пока не пришла госпожа Нилль, я потихоньку спросила у Стеллы - что за война такая.
  -Ну, что за война, - думая о чем-то своем, отозвалась она. - Нельзя с ней говорить, нельзя на уроках подсказывать или, допустим, дать перо, чернила. Никто ей не займет умывальник, не передаст хлеб или тарелку в обеденной. Обычное дело. Раз она - шептунья, так доносчиц называют, значит, поделом.
  Пока мы шли на завтрак, я размышляла над всем этим. Виэлья сидела на уроках на соседнем ряду. Я с ней раньше почти никогда не разговаривала, однажды передала ей на уроке от одной девочки записку, и еще как-то раз помогла поднять свалившиеся на пол учебники. Виэлья иногда посматривала иной раз на меня искоса, как-то испытующе, но ни разу не сама со мной не заговорила. Чем-то она напоминала Гилассу, рост у нее тоже невысокий, волосы светлые, только тусклые и бесцветные какие-то. За завтраком сегодня Виэлья сидела на краю скамьи, все отодвинулись от нее, она глядела в тарелку, а глаза у нее покраснели, наверно, плакала. Мне стало жаль ее. Доносить - это, конечно, гадко, но она уже, наверняка, раскаивается.
  На первом уроке Виэлью вызвали отвечать, и пока она показывала на карте Черные горы, бывшую территорию Тиеренны, одна из девочек облили чернилами ее балльник. А после второго урока кто-то взял и разрезал низ ее школьной сумки, и все книги, свитки и перья вывалились на пол. Пора было спешить, нас итак задержали на истории, а нам надо было переодеваться для урока гимнастики, не отдельного, для танцовщиц, аобщего для всех. Никто не подошел ей помочь, а некоторые девочки, выходя из классной комнаты, даже толкали ее. Виэлья, присев, собирала вещи, и я увидела, как на руку ей упала прозрачная слеза. Я решила, что так себя с ней вести - это уже подло, не разговаривать - одно дело, а вот обижать, портить вещи - это уже совсем некрасиво, тем более, когда все против одного. Пожалуй, даже не столько мне было ее жаль, сколько за себя стыдно. Я помогла ей поднять оставшиеся вещи, она посмотрела на меня затравленно, но поняла, что я ей не враг, пробормотала "спасибо" и побежала в гимнастический зал. На этом уроке многие девочки перешептывались и поглядывали на меня возмущенно. А после обеда, когда дежурная воспитательница ушла, к нам в спальню прибежали почти все прочие из нашего класса - и "певицы", и "артистки".
  -Как тебе не стыдно, - набросилась одна на меня, - не поддерживаешь друзей, эх ты...
  -Ты предательница, - торжествующе заявила Ирмина. - Раз не поддерживаешь класс - значит, и тебе объявим войну.
  - Вот именно, и ее надо так же наказать. Небось, и сама доносчица, - громко сказала ее подружка, Даннира.
  Лил испуганно поглядела на меня, а Стелла шагнула вперед и заявила:
  -Чепуха, это вообще дела певиц, а мы можем поступать, как хотим. Мы с доносчицей, понятно, говорить не будем, но и наказывать, если кто-то с ней заговорит, нельзя.
  Тут все зашумели. Я сказала, стараясь говорить погромче:
  -Виэлья, конечно, виновата. Но разве это честно, что все - против одного?
  Наверно, я сказала что-то не то. Все заговорили еще громче, а на меня многие смотрели враждебно или даже злобно. Только и слышался змеиный прямо какой-то шепот "эльфийка", "предательница".
  -Все должны ей объявить войну, - закричала Ирмина с подружками. Она говорила громко и возмущенно, словно я ее обидела, но я чувствовала, что на самом деле она довольна, почти счастлива, что так все вышло.
  -Это ваше дело, а нас зачем впутывать? - сердито повторила Стелла.
  -Ты что, правил не знаешь? - напустились на нее. - Кто доносчицу поддержит, тому тоже война.
  Тут вернулась госпожа Нилль и засуетилась, начала выгонять чужих из нашей спальни. Когда мы легли отдыхать, она оставила дверь открытой и пригрозила - если услышит, что кто-то говорит, выведет в коридор.
  С этого дня со мной никто не говорил, кроме Стеллы и Лил. Остальные или молчали, просто не замечая меня, или старались сказать что-нибудь злое, а то и сделать какую-то пакость. Я заметила, что даже Виэлью они меньше обижали теперь - как будто запасы злобности у них разделились на двоих. Мне было очень тяжело. Я чувствовала вокруг себя холод, пустоту и злобу, мне казалось даже, что это ощущение не душевное, а физическое. Лил переживала за меня, а Стелла ругала:
  -И зачем тебе это понадобилось? Она тебе даже не подруга, а так.
  Я попыталась объяснить ей, что дело не в Виэлье, а во мне, что мне стало очень стыдно - помогать всем травить одного. Стелла только покачала головой неодобрительно:
  - По-моему, это еще глупее. Есть правило, кто доносит - того наказывают, и это справедливо. А ты пошла против всех, и по каким-то выдуманным причинам.
  Лил смотрела то на меня, то на Стеллу, видимо, пытаясь понять, кто прав. Ничего не решив, она молчала и печально вздыхала.
  Я подумала, что мама в таком деле поступила бы также. До выходных я не могла спросить у нее совета. Только старалась вести себя, как она - молчать, не отвечать на насмешки, не смотреть по сторонам, ходить, не опуская глаз и головы, хотя мне и хотелось спрятаться от всех.
  Очень тяжело было в обеденном зале и на уроках (на репетициях было немного проще - туда из нашего класса приходили четыре "танцовщицы", и все). Все время на меня сердито смотрели, или пересмеивались, или просто делали вид, что меня нет, что я для них - пустое место. В спальне хотя бы этого было меньше, к тому же, Лил и Стелла старались меня поддержать и приободрить, как могли. По вечерам мы уходили в соседнюю комнату, садились за дальний стол и разговаривали, обсуждая репетиции, Ирмину, будущие каникулы - все подряд. Эти разговоры, когда я могла хоть немного забыть об общей неприязни, были мне необходимы, иначе, наверно, я бы совсем пала духом.
  Я старалась как можно чаще бывать на репетициях или в библиотеке - подальше от моего класса, злых взглядов и ехидных слов.
  На репетициях постановщик все объяснял нам подробно и "довольно толково" - так сказала Стелла, когда пришла однажды посмотреть. Кроме того, мне очень нравился один его прием, хоть и простенький, но действенный. Он нам велел по очереди садиться в зал и смотреть, как танцуют остальные. Поскольку наши партии были похожи, только с некоторыми вариациями, то очень хорошо можно было представить, как ты сама выглядишь на сцене. Конечно, нам было любопытно побывать и на других репетициях, и мы, с Лил и Стеллой, несколько раз пробирались потихоньку за кулисы. Это мы делали и раньше, но мне никогда до того не приходило в голову размышлять об актерах. Удивительно вот что - артисты изображали королей, воинов и великих волшебников, но для постановщика, да и вообще для каждого, кто был рангом повыше, чем актеры, они были почти никто. Их ругали, выгоняли за кулисы, если те пытались пререкаться, могли и прибить, если постановщик совсем разгневается. И сами актеры тоже удивляли. Вот они изображают какого-нибудь властелина, у них и движения царственные, и смотрят надменно. А потом они приниженно хихикают, когда постановщик замахнется на них или скажет что-нибудь грубое, да и сами за кулисами - сплетничают, ругаются, пакостят друг другу. Не понимаю, как это уживается в одном человеке - испортить другому в костюмерной красивые туфли или измазать перед самой примеркой изнутри чернилами парик - чернила, когда парик надевают, тут же текут по лицу - а потом выйти на сцену и изобразить благородного воина или нежную принцессу. Но, самое-то непонятное, очень похоже изображают, им веришь.
  Один раз, после репетиции, мы шли из со Стеллой и Лил в обратно училище. Я рассказала им про эти свои мысли об актерах. Лил, подумав, сказала:
  -Артисты на сцене ходят в костюмах, говорят слова за королей или героев. Поэтому нам и кажется, что они на самом деле такие же. Это же театр.
  -Да, конечно, но ведь они играют так убедительно - как в это не поверишь.
  -Я думаю, - сказала Стелла, - что они так хорошо представляют себе свою роль, что сами себя обманывают. К тому же, есть у них определенные приемы... Вот им и веришь. Так и должно быть.
  Подруги, конечно, были правы, но все-таки оставалась какая-то тайна. Неужели можно так притворяться? Показывать такие чувства, каких в тебе совсем нет?
  Вечером, накануне выходного, когда все почти разошлись, я сидела одна за столом и думала - сказать маме или нет о том, что случилось, что я теперь в ссоре почти со всеми девочками. Поразмыслив как следует, я все-таки решила промолчать, потому что маму все это очень огорчило бы. Совесть укорила меня - получается, я скрываю от нее. Но, подумалось сразу, ведь и она не говорит мне, наверно, полностью все. Многие важные вещи, например, то, что наша семья когда-то жила в Ургеле, мама никогда раньше не рассказывала. И разве только это? Например, мамины сны на ее совершеннолетие - она мне так и не рассказала ни одного, кроме того, про Ургел, сколько я ни спрашивала. Может быть, когда у тебя появляются от близких людей тайны и ты сама решаешь, как поступать - это и есть взрослая жизнь? Может быть... Но мне это не нравится.
  А про актеров, точнее, о своих наблюдениях над ними, я маме рассказала. Мне было важно, будет ли она объяснять эту актерскую странность, как Стелла и Лил, или согласится со мной, что актеры - это загадка. Но мама не сделала ни того, ни другого. Она строго посмотрела на меня и сказала:
  -Мне жаль, что ты так плохо думаешь о людях, Растанна. Постарайся уж в будущем искать в людях лучшее...
  -Но если они...
  -Добрый человек ищет доброе, злой - злое. Ищет - и находит, - сказала мама таким тоном, что спорить сразу расхотелось.
  
  Прошла еще неделя. Я никак не могла дождаться, когда же, наконец, начнутся каникулы. Однажды утром, когда мы пришли на завтрак, я заметила, что Виэлья сидит между Ирминой и Даннирой, да и прочие девочки из "певиц" с ней говорят, передают, если надо, тарелку или хлеб. Она мельком поглядела на меня и отвернулась. Значит, ее простили. Но мое положение ничуть не изменилось, со мной никто не разговаривает, как и раньше, кроме Лил и Стеллы. Когда мы вставали после завтрака, я вдруг увидела, что Даннира наклонила недопитый стакан так, чтобы остатки чая пролились на мое платье.
  
  -Ах, стакан упал, - притворно запричитала она, а "певицы" громко засмеялись. Виэлья смеялась вместе со всеми, глядя на меня. Мне хотелось плакать, глаза защипало, и я изо всех сил заставила себя успокоиться, чтобы никто не заметил слез. Стелла протянула мне салфетку, и я кое-как промокнула мокрое пятно на коленке.
  -Вот видишь, не стоила она твоей помощи, - зашептала Стелла мне на ухо, когда мы шли с завтрака. - Знай теперь, что никому зря войну не объявят - видишь, что она за человек.
  
  Потом, в спальне, я все думала об этом, и мне было очень горько - это ведь несправедливо, что человек, за которого ты заступился, потом начинает вместе с прочими травить тебя. И все же, думая обо всем этом, я поняла, что еще раз поступила бы также. Пусть этого никто не понимает, но я уверена, что права. Если бы я преследовала бы ее вместе со всеми, то просто не смогла бы потом себя уважать.
  И все же я не выдержала - в первый же выходной рассказала маме о том, что случилось. Мама слушала меня, нахмурившись и опустив глаза.
  -Да, ты права, и ты поступила справедливо. Но постарайся теперь как-то помириться с девочками - мне очень печально, что ты с ними в ссоре.
  -Я и сама хочу, но что могу поделать...
  -Веди себя как ни в чем не бывало - а если кто-то заговорит с тобой, обращайся дружелюбно и не припоминай никому плохого. Скоро каникулы, за лето все забудут, все выровняется...
  Забывать стали даже раньше, чем начали каникулы, потому что произошло нечто, сильно взбудоражившее и испугавшее все училище.
  
  В тот вечер, когда случилось ужасное происшествие, была сильная, какая-то необычная гроза. Мы сидели перед ужином в комнате для занятий, но уроки никому не шли на ум - кроме Стеллы, конечно. Она спокойно листала толстый том литературной энциклопедии и делала какие-то выписки, ни на кого не глядя. А мы все стояли у окна и смотрели на улицу.
  
  Дождь начался перед обедом и лил не переставая. Белые всполохи молний то и дело освещали улицу, и часть пространства становилась ярко-белой, а часть оставалась непроглядно черной, все линии потерялись в этих двух цветах, и искаженная картина площади и домов за ней казалась зловещей. То и дело гремели резкие удары грома. Тийна, которая была еще бледнее, чем обычно - или так падал свет? - вполголоса сказала:
  -В такую грозу всегда происходят ужасные вещи... Непременно что-то случится, скоро увидите!
  Стелла хмыкнула, но ничего не сказала. Тийна возмутилась:
  -Неужели ты не веришь? А помнишь, осенью была такая же страшная гроза, и на следующий день Эггина из второго класса упала на занятиях и вывернула ногу?
  Стелла вздохнула:
  -Перестань говорить глупости, дождь как дождь.
  -Нет, - торжественно заявила Тийна, - это необычная гроза.
  Стелла пожала плечами и сказала:
  -А падают люди и без грозы - и не только выворачивают ноги, так еще и ломают. И руки, кстати, тоже.
  Кто-то из девочек хотел было заспорить, но тут зазвенел звонок на ужин.
  
  Мы ели кашу - унылую и почти не сладкую размазню. И вдруг заметили, что дежурные воспитательницы озабоченно переговариваются. Потом начали перешептываться ученицы старших классов, сидящие за дальними столами. А потом это перешептывание дошло и до нашего стола. Пропала ученица пятого, старшего класса! Она делала со всеми уроки после обеда, потом пошла в библиотеку - и больше ее никто не видел. Когда этот шепот стал уже чересчур шумным, начальница училища громко велела всем замолчать, пригрозив наказать переговаривающихся. Наступила тишина, только слышался стук ложек о тарелки. Но от такой тишины отчего-то стало еще страшнее. Стараясь, чтобы это было незаметно, я оглядела девочек за нашим столом. Тийна посматривала на нас с укоризной - вот, мол, вы не верили, и что же? Стелла сосредоточенно смотрела в тарелку, но ничего не ела. Лилиана тоже не ела, а сидела, глядя то на одну, то на другую испуганными и удивленными глазами.
  
  После ужина госпожа Тереол, дежурная, велела всем быстро умыться и сидеть в спальне или комнате для занятий, никуда не выходя. Сама же она удалилась в комнату напротив. Двери велела оставить открытыми - и в комнате для дежурных воспитательниц тоже не закрыла. Тийна и еще несколько учениц сидели за одним из столов и обсуждали происшедшее. Мы с Лил сидели напротив Стеллы, на моей кровати.
  -Может быть, она убежала? - спросила Лил. По ее глазам было видно, что она очень боится и надеется, что все закончится хорошо.
  -Зачем? - удивилась я. - Она же училась в последнем классе. Еще месяц-другой, и все... Если ей было тут так плохо, можно было уж немного дотерпеть.
  -Да нет, не плохо, - тут Лил взволнованно наклонилась к нам, - может быть, у нее начался роман с кем-нибудь? Ведь так бывает. В прошлом году, знаете, был такой случай. Одна девушка...
  Стелла сказала задумчиво:
  -Нет, здесь, может быть, и не в этом дело. Я раньше дружила с Рунией. Сейчас мы поссорились, но речь не о том. Осенью она простудилась и лежала в лазарете.
  -А тут есть лазарет? - спросила я.
  -Да, есть, на третьем этаже, там есть такой коридорчик... Мы туда не ходим просто так. Не перебивай, пожалуйста. Так вот. С ней в палате лежала одна девочка, из старших, не помню, как ее зовут. И она рассказала, что такое в Театре случается. Кто-то пропадает.
  Лил ахнула и прижала руки ко рту. Мне стало страшно.
  -Говорят, раз в несколько лет, а иногда и чаще, кто-то исчезает, - продолжала Стелла. - Никто не может сказать, когда и где именно они теряются. И что происходит с теми, кто исчез, тоже непонятно.
  -А что говорят учителя и воспитательницы? - спросила я.
  -С ними ни в коем случае нельзя про это говорить. Они не ответят. Или даже могут наказать - за сплетни. Считается, что ничего такого не происходит.
  -Но как же? - изумилась я. - Все слышали в столовой, что пропала ученица, и...
  -А потом они скажут, что она заболела и побежала в лазарет, а назавтра ее забрали родители. Или что эта девушка решила бросить училище, но ничего никому не сказала, а ушла потихоньку.
  -Но ее родители, ведь они придут и устроят скандал! - взволнованно зашептала Лил.
  -Да, но кто об этом узнает? - пожала плечами Стелла.
  -Но, может быть, все эти случаи... Может, там и правда все произошло так, как говорят? Забрали родители или что-то такое, вполне объяснимое и нестрашное? - спросила я.
  -Не знаю, - честно сказала Стелла. Потом она нахмурилась и задумалась. - Но это можно узнать! Мы расспросим старших о пропавшей ученице. Потом поговорим с ее подругами. Конечно, старшие не очень-то любят говорить с нами, но я попробую... А дальше - узнаем, где она жила. И выведаем, кто из учеников живет поблизости, ну, если она живет в столице, конечно, а не в деревне какой-нибудь... И расспросим их, приходила ли она домой, и что говорят ее родители.
  
  Госпожа Тереол пришла намного раньше положенного времени и приглушила свет в газовых рожках. Кто не успел лечь в постель, раздевался в полутьме.
  
  Утром никто из воспитателей не говорил ни слова о пропавшей ученице. Тийна не выдержала первая, и когда нас строили парами, чтобы идти на завтрак, спросила:
  -А эта пропавшая девочка, она нашлась?
  Дежурной воспитательницей была сегодня госпожа Нилль. Она была невысокая, немного суетливая и рассеянная; наказывала редко, но часто не за дело. Госпожа Нилль, в общем-то, была совсем не злая, невредная, и мы ее совершенно не боялись. Правда, и не любили - она была к нам совершенно равнодушна, только старалась, чтобы мы не сделали ничего такого, за что нас следовало бы наказать (и ее, соответственно, могли бы поругать). Услышав вопрос Тийны, воспитательница ахнула, всплеснула руками.
  
  -Что за разговоры? - засуетилась госпожа Нилль. - Никто не пропал, ничего не случилось, не надо болтать попусту!
  
  Она погрозила Тийне пальцем, слегка подтолкнула какую-то замешкавшуюся девочку, не нашедшую себе пару, и быстро повела нас на завтрак. Я шла вместе с Лил, а Стеллу поставили в одну из первых пар. Она повернулась и многозначительно посмотрела на нас. Мол, все так, как я и говорила.
  
  Уроки шли, как обычно. На прогулке Стелла отпросилась в библиотеку. После обеда, когда девочки ложились отдыхать, она кивнула мне и Лил. Мы зашли в комнату для занятий. Стелла прикрыла дверь и сказала шепотом:
  -Ну, что я говорила! Так и есть. Пропала, а старшим сказали, что она заболела, и ее увезли родители. Я говорила с одной девочкой и ее класса.
  Мы переглянулись, но ничего не сказали друг другу. Все было непонятно... и немного страшно...
  
  В ближайший выходной мама забрала меня с самого утра. Как же было хорошо идти с ней по утренней прохладе, когда еще роса на траве на редких газонах, и пахнет не нагретой солнцем пылью, а свежестью. Мы не пошли сразу в мамину комнатку, а немного погуляли в парке - не том, который около Театра, а маленьком, примыкающем к площади с фонтанами. Я забыла про всякие исчезновения, просто радовалась жизни, и все. Рассматривала цветы, болтала с мамой обо всем подряд.
  -Как у тебя в училище? - спросила мама.
  Я догадалась, что ей интересно узнать о моих репетициях и о том, как ко мне сейчас относятся девочки.
  -С балетом все хорошо - господин Архшим нас всех хвалит, ну, и меня тоже, - сказала я. - Ну и с классом все уже не так плохо.
  И это так и было, все обсуждали исчезновение старшеклассницы, и им стало не до меня, хотя, конечно, все было не так, как раньше, и многие по прежнему не разговаривали и не обращали на меня никакого внимания. Мама улыбнулась и крепко обняла меня.
  
  -Я рада, что у тебя все получается с танцами. А твои отношения с классом... Потерпи, скоро лето, я куплю вторую кровать, и ты будешь ночевать у меня накануне выходного.
  Я от радости прыгнула мама на шею. Наконец-то!
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"