Я любила болеть и делала это часто. Стоически перенося уколы, горчичники, глотание таблеток и питье горячего молока с медом. Но было и то, чего я делать не хотела. И до сих пор не делаю, если заболею: ингаляции, полоскание горла и смазывание его люголем. Всякая бяка почему-то начиналась с больного горла, а заканчивалась по-разному. В далеком детстве у меня бытовало стойкое заблуждение, что если в нежном возрасте переболеть всеми мне известными болезнями, то дальнейшая моя долгая и счастливая жизнь обойдется без них. Если бы...
Счастье болезни заключалось для меня в некоторых вещах. Во-первых, я могла выспаться и не идти в школу. Вовсе не потому, что ее не любила. Удовольствия не доставляли лишь некоторые предметы, среди которых были физкультура и русская литература. И тот, и другой предмет мы "проходили". Ну, с физкультурой дело понятное - нормы, забеги, перепрыгивание через несчастных физкультурных животных - "козла" и "коня". До сих пор не понимаю, зачем эти нормы нужны. А с русской литературой было вообще хреново. Её вела у нас старая партизанка, не пропускавшая по болезни ни одного урока. Помнится, прошел слух, что у нее грипп. С большой радости класс не стал писать план к двум главам "Евгения Онегина". Я сомневаюсь, что Пушкин этим занимался. Скорее, план был у него в голове. Но, может, и писал. Надо будет уточнить в литературе. А мы были обязаны это делать по школьной программе, занудство полное. Однако, радость наша была кратковременной. Никто урок не отменил. И наша учительница, закутанная в пуховый платок, пошла по рядам с журналом, на котором стояла чернильница-непроливашка с перьевой ручкой. Этой-то ручкой подряд, в столбик выставлялись "двойки". Надо сказать, что эти оценки повлияли на наши баллы за четверть. Конечно, несколько отщепенцев, переплюнувших Александра Сергеевича по части составления планов произведений, нашлось. А в каком стаде нет "паршивой овцы"?
Во-вторых, во время болезни я могла читать. Нелюбовь к предмету "русская литература" не распространялась на сами литературные произведения. Мне крупно повезло: книжный шкаф стоял в моей комнате. Системы в чтении не наблюдалось. Чехов (12 сереньких томов), Флобер, Рабле, "Сказки 1001 ночи", Голсуорси, Алексей Толстой, Беляев, "Детская энциклопедия", "Книга о вкусной и здоровой пище", Тургенев, Пушкин, Лермонтов, Бунин и книги многих других писателей читались запоем. Во время болезни это было не наказуемо! Совсем другое дело, когда под учебником алгебры мама находила "Петра I" А. Толстого...
Со временем болеть я разлюбила. Читаю же до сих пор. Видимо, это осложнение.