Денис перевернулся на другой бок и почувствовал щекой гладкие волосы, раскинувшиеся по подушке. Он открыл глаза и увидел затылок спящей Юли, ее маленькая ладонь с нежными пальцами слегка выглядывала из одеяла возле его губ.
Он задумчиво улыбнулся, чувствуя, как приятное тепло разливается внутри. Юля... Ему нравились ее воздушные, мягкие, как булочка свежеиспеченного хлеба, волосы. Даже иногда думалось, что ее натуральный, природный запах - запах хлеба. А еще ее глаза... большие, светло-карие, глядя в которые, казалось, что прикасаешься к шелку.
Юля была с южного Урала и она часто рассказывала о том, как там, на ее малой родине. Говорила, что за городом есть как хрусталь прозрачная река с рыбой и песчаным дном, есть поля, протянувшиеся до горизонта за которым вздымаются горы. "Улетай, ты в край родной... Там так ярко солнце светит, родные горы светом заливая..." Свежо, спокойно, естественно. Денис подумал, что после свадьбы (а можно даже и до) надо поехать навестить ее семью, познакомиться с новыми родственниками с Урала. Ему представлялось, что все они той же породы, что и она: широкоскулые, загорелые и с такими же светлыми волосами, с этим завораживающим оттенком созревшей пшеницы.
"Да, но лучше ехать во второй половине лета, - размышлял он, подложив руки под голову, - Появятся ягоды, вода в реке прогреется. Баня раза два в неделю. Чаще, говорят, вредно". Юля жила в Москве всего полтора года, конечно, она еще не успела осознать, как ей всего этого не хватает. Сейчас у нее период открытий и новизны. Мегаполис, машины, модные люди и многолюдные ночи. Он тихо встал и прошел на кухню, чтобы поставить чайник. Юля слабо пошевельнулась, но не проснулась, и Денис осторожно прикрыл дверь. А потом, когда, может, и дети родятся, поселиться там. Многого не нужно. Там и машина сойдет простая, какой-нибудь старый Паджеро или Уазик, чтобы можно было на подледную рыбалку зимой выезжать. Там никому нет никакого дела до того, какая у тебя машина, телефон, страница в соцсетях... и вообще, как ты живешь.
Он залил заварку кипятком и, отрезав немного колбасы с черным хлебом, сел за стол завтракать. Хорошо бы что-нибудь построить, чтоб и беседка с мангалом, и баня, и обязательно коптильню для рыбы... на можжевеловых ветках. Или на чем там готовят? По-всякому можно попробовать. А горы у них! Зимой лыжи. Дома не засидишься. И Юля, и всегда ее ароматные, пышные волосы. У ее детей, наверное, будут такие же. Да, удачно он тогда встретил ее в кинотеатре и поделился билетом на премьеру боевика. Кто же знал, что эта "премьера" так кончится. Он заулыбался и посмотрел в окно. День будет жарким - лето пришло.
Спускались сумерки, но огни не зажигались - в летний сезон город экономил электричество благодаря коротким ночам. По фиолетовым улицам и темным бульварам спешили люди-тени, растворяясь в пряном остатке прошедшей весны, о которой еще напоминали кусты поздней сирени.
С трудом заметив искомую вывеску, Алексей припарковал машину на обочине и зашел в паб. Внутри было накурено, хотя большинство столов еще оставались свободными. Кристина сидела на диване возле окна, на столике перед ней медленно покрывался испариной почти полный мохито. Она была унылой и постоянно убирала назойливые волосы, падающие на лоб.
-- Ну, как дела? - спросил Алексей, присаживаясь на стул напротив, и знаком попросил бармена налить того же, что у нее.
-- Не очень. Я же говорила по телефону.
-- Ты все воспринимаешь слишком серьезно.
-- Это же моя работа! А у тебя?
-- Рутина. Но могу помочь, если хочешь.
Знакомая фраза. Он всегда так говорил, когда они учились в институте, а потом заканчивали аспирантуру. Он был лучше. Но она не отставала. И в первое время, у нее была лучше практика. Она уже вела по несколько дел одновременно, когда он только набирал обороты.
-- Как? Я провалила три дела подряд. И ладно предыдущие, но последнее...
-- Развод и раздел имущества?
-- С имуществом все четко - там был брачный контракт, а вот ребенок.
-- Ребенок с матерью. Априори.
-- Как бы ни так, - она глубоко вздохнула и помешала трубочкой кубики льда в стакане, - Мать - художник, продает картины за копейки, а у отца заграничный бизнес пошел в гору, женился на нашей беглой землячке и собирается переезжать.
-- Нет, Крис, это не вариант. Они скорее ребенка упекут в приют, чем дадут вывезти в иностранное государство. А если у матери все в порядке со здоровьем, у отца и мачехи нет шансов.
-- Вышло наоборот.
-- А кто был адвокатом у бывшего мужа?
-- Михаил Копылов.
-- Ты не пыталась выяснить он лично знаком с судьей?
-- Не имело смысла. Сам бывший муж хорошо знаком с судьей, ну или, по крайней мере, познакомился. Это первый такой случай в моей адвокатской практике. Но дело не в этом. Я не могу забыть глаза этой девочки: испуганные, непонятливые. Мать даже не нашла сил, чтобы посмотреть на нее последний раз. Она уткнулась лицом в руки на столе и так и сидела, пока уже почти все не вышли из зала.
Алексей заметил, что ее взгляд замер на его руках, сложенных на столе перед бокалом. Он уже давно не носил кольцо. После развода его хватило на два месяца, а потом у него потолстели пальцы. Оно и во время их совместной жизни ему жало. Пять лет в институте, четыре года после, в браке. Они были ближе друг другу, чем родственники. Пока он не встретил Сергея. Для обоих это был шок. Но она, как ни странно, быстро перестроилась. Он же сам долго не верил в то, что его жизнь может сделать такой "поворот". Но, с Кристиной они по-прежнему почти как родственники. Разве что, встречаются реже. Хотя, он помнит всех ее парней за эти три года. Не ревнует, конечно, но держит ситуацию на виду. Просто желает ей добра.
-- Тебе надо привыкнуть. Еще не такие дела могут быть. Ты не можешь растратиться на всех. Тем более, что еще можно обжаловать. Если только он не собирается делать ребенку другое гражданство. Но даже и в этом случае. Все возможно.
-- Да, конечно, - она посмотрела на него и кивнула, - Если она - мать девочки, решится обжаловать, ты возьмешься? Составишь апелляцию?
Он с удивлением заметил, что в ее ярких зеленых глазах проявились маленькие коричневые вкрапления, раньше они не были так заметны. Причем в одном глазу их было очевидно больше, как будто изначально природа собиралась сделать ее глаза разноцветными. А густые ресницы все также хороши, делают ее глаза такими раскосыми, как у испуганного олененка. Алексей улыбнулся, не зря эти годы. Хорошо, что они до сих пор общаются.
-- Такая гадость - безалкогольный мохито, - сказал он, убирая пустой бокал в сторону, - Конечно, возьмусь. Не переживай.
Кристина удовлетворенно кивнула ему.
-- Ладно, мне пора. Наверно, теперь возьму тайм-аут. Это дело было морально тяжелым, - сказала она, поднимаясь из-за стола.
-- Хорошая, свежая мысль. Надо восстановить силы.
Они вышли из паба, попрощались и разошлись в разные стороны к своим машинам. Девушка отъехала первой.
Фиолетовые сумерки окутали, промокший под коротким летним дождем, город и это были самые темные минуты ночи, мрачные часы в предвкушении блеска уличного неона. Кристина ехала не быстро, по ночам привыкла соблюдать правила.
Ее машина свернула на перекрестке, упруго ввинчивая в поворот тяжелый передний бампер и, на какую-то долю секунды, осветила яркими фарами два повернутых к водителю удивленных лица. Силуэты людей, как в мультфильме, резко отделились от темной массы густых деревьев у обочины и плавно, неспешно двигались поперек дороги по пешеходному переходу. В следующую же секунду они оказались перед капотом машины. Кристина резко затормозила, но "вовремя" сработавшая система, не позволила машине заблокировать колеса на мокром асфальте и она проехала вперед еще несколько метров. Раздался глухой, тяжелый удар и два тела, как тряпичные куклы, разлетелись по разным сторонам дороги.
Кристина, словно во сне, вылезла из машины и, отметив, что кто-то из очевидцев уже звонит в скорую, хотела подойти к пострадавшим, но ее ноги подкосились и она упала на колени перед капотом. Одна из фигур пошевелилась и с трудом, с третьей попытки, встала. Это был парень. На дрожащих ногах он пересек дорогу и присел на землю рядом с тем, с кем еще минуту назад он переходил дорогу. С девушкой. Он обхватил руками ее голову и наклонил лицо к ее лицу. Когда приехали врачи и полицейские, он так и сидел, держа ее голову на коленях и сжимая в руках безжизненное тело. Кристина видела все и с ужасом чувствовала, как где-то внутри начала разрастаться пугающая пустота, куда провалилось сердце и дыхание. Она не ощущала своего тела и ничего не слышала кроме резкого звона в голове. Ей казалось, что время идет очень медленно, оно будто расплавленный свинец капает ей на голову тяжелыми каплями вялых минут. Один из полицейских помог ей подняться и отвел ее в машину, по ходу попросив врачей дать женщине успокоительное.
Позже, в отделении, она встретилась глазами с глазами пострадавшего парня. У него было перепачканное дорожной пылью лицо и гематома на лбу, и только это придавало ему что-то живое, человеческое, потому что это была маска. Искаженная гримасой, белая маска. Казалось, он не понимает, кого видит и куда смотрит. Он не отвечал на вопросы следователей, упорно продолжая рассказывать, как он со своей девушкой Юлей провел последние дни.
Суд состоялся через три недели. Адвокатом Кристины, естественно, был Алексей, и он пытался ей помочь, как мог. Но дело было тяжелым даже для него. Наезд произошел на нерегулируемом пешеходном переходе, и этот факт заведомо предопределял исход процесса. Денис пришел на заседание одним из первых. Он был погружен в себя, но когда привели Кристину, он остановил на ней свой пристальный, тяжелый взгляд и так и просидел почти весь процесс. Она почувствовала его ненависть. Но она не могла не понять его.
А он сидел в одной позе и ничего не видел кроме ее лица в профиль и нескладной, серой толстовки, в которую она была одета. В нем клокотала злоба, он не мог видеть это лицо. У нее, оказалось, был красивый профиль с прямым, изящным носом и большим лбом ... и глаза..., как у подстреленной лани, смирившиеся. Еще его раздражали ее волосы - такие непослушные, длинные, волнистые, ярко-каштановые. Они воздушным ореолом окружали ее лицо и подчеркивали его бледность. Денис был не в силах остановить этот дикий, бешеный поток эмоций: он ненавидел эту женщину так, что у него перехватило дыхание, разболелись зубы и голова. Ему было тяжело вынести ее присутствие, но он не пропускал ни одного ее жеста. Раздражение захлестнуло его.
Под конец процесса судья предоставил слово обвиняемой. У нее была возможность сказать что-нибудь родственникам погибшей. Кристина встала и, немного наклонив голову, как будто она была для нее неподъемно тяжелой, стала говорить:
-- Словами трудно выразить то, насколько сильную вину я чувствую перед близкими этой девушки. Да и, наверно, нельзя сейчас подобрать слова, которые бы их утешили или хотя бы нашли отклик в их душах. Но я хочу донести единственную мысль - это ужасное, роковое стечение обстоятельств и я безмерно сожалею, что все это случилось и многое бы отдала, чтобы повернуть время обратно и избежать этой ситуации. Я не буду просить прощения - это было бы кощунством с моей стороны, но хочу пожелать ее родным принятия и мира.
Она без эмоций выслушала приговор, так как будто приняла бы любой. Четыре года в колонии поселении. Алексей посмотрел на нее и она кивнула ему, то ли в знак того, что согласна, то ли поблагодарила. Когда ее уводили, уже в дверях, к ней подбежал Денис. Его лицо было красным от гнева.
-- Чтоб ты сдохла! Чудовище! - прокричал он и потом еще долго кричал вслед, но она уже не слышала.
Был холодный и ветреный день. С утра с неба капала обжигающая морось, готовясь превратиться в снег и перекрасить в белое унылый, серый пейзаж. Кристине сообщили, что к ней пришли и она, накинув свой шерстяной платок, вышла наружу, ожидая Алексея или кого-то из родственников. Но это был Денис. Она вздрогнула, когда поняла, что это он. Ее лицо почти сливалось с белым платком, в нем не было никакой краски, но выделялись задумчивые, глубокие глаза, которые как будто остекленели, после того, как она увидела его.
-- Вы хотите выговориться? Я вас понимаю. Это естественно, - просто сказала она, подходя к нему под навес у будки КПП.
-- Нет... Да, я хотел поговорить, - его голос звучал неуверенно. Он был другим. Сейчас нельзя было узнать того разъяренного, покрасневшего человека с плотно сжатыми губами. Оказалось, что у него довольно мягкие и плавные черты лица, безвольный рот и стыдливые глаза, полуприкрытые и обнажающие застенчивость.
-- Я очень виновата и уже никогда не смогу жить, как прежде. Глубоко переживаю вместе с вами. И то, что я нахожусь здесь, конечно, уже ничего не вернет и не облегчит. Это - малая толика. Но, что вы хотели сказать? Выговоритесь.
-- Я не буду. Я не поэтому здесь. Я... я только хотел знать, как вы... ты тут? Как дела?
-- Не поняла, - удивленно переспросила Кристина.
-- Ну, как дела? Как вообще здесь... тебе? Я хочу узнать о тебе. Ты вроде из Питера?
Кристина не ответила. Она молчала некоторое время, разглядывая обстановку вокруг, потом повернулась к нему и сказала:
-- Это лишние вопросы. А мне как? Мне плохо. Погибла девушка и я не нахожу себе спокойного места. А зачем ты приехал, я начинаю понимать.
-- Да, я хотел узнать о тебе.
-- Послушай, уезжай, пожалуйста. Мне тяжело и тебе тяжело. Давай не будем бередить ситуацию.
Она резко развернулась и ушла. Денис смотрел на нее, пока ее, укутанная в ватник, фигура не скрылась в доме, и пошел к выходу.
Через три месяца Денис приехал снова. Кристина даже воскликнула от ужаса, когда опять увидела его. Но чувство ответственности не позволило ей отступить. Она подошла.
-- Я вот... хотел встретиться. Понимаешь, это, конечно, все странно, сумбурно. Я и сам ничего не понимаю. Но просто хочу узнать о тебе. Мне интересно, как ты.
-- Это называется "синдром жертвы". Знаешь, в мировой практике есть случаи, когда жертвы проникались симпатией к своим насильникам и мучителям. Я принесла тебе невообразимую боль. У тебя были сильные, отрицательные эмоции. Это я - кто мучил тебя. И теперь у тебя возник интерес ко мне. Но это не нормально. Это клинический случай. Конечно, те эмоции и то состояние не забудешь, но тебе надо перестать ассоциировать меня с собой. Я совершила преступление и я несу за него наказание, но ты здесь не причем. Вспоминай Юлю, но живи дальше.
-- Может быть и так. Но я не могу себя сломать. Я действительно хотел просто увидеть тебя, - он с интересом изучал ее лицо.
-- Наша психика очень сложна. Самое лучшее, что ты можешь сделать - это нагрузить себя делами. Разными, неважно какими. И живи дальше, строй планы.
Она спокойно попрощалась и ушла. Но Денис опять приехал через несколько месяцев. В этот раз она не выходила, как и в следующий, и еще потом. Благодаря стараниям Алексея и ее спокойному поведению, срок сократили до двух лет. Она сильно болела в тот период, когда узнала об этом, и поэтому это известие прошло почти незаметно. Кристина почувствовала всю реальность этой новости только за неделю до окончания срока, когда начали готовить ее бумаги.
За несколько дней до ухода ее опять позвали на встречу. Кристина еще очень плохо себя чувствовала после болезни и не стала задумываться идти или нет, ей просто хотелось прогуляться. Ее ждал Денис. За год она уже почти забыла, как он выглядит.
-- Я столько раз приезжал. Безрезультатно. Сегодня даже не надеялся, что выйдешь, - сказал он, - А я хотел увидеть тебя.
-- Объясни мне: почему ты приезжаешь? Тебе нравится причинять и себе и мне боль?
-- Нет. Совсем нет. Ты мне нравишься. Это постоянно бередит мне мозг и я хочу узнать тебя.
-- Ты психически нестабилен. Пойми ты, наконец - ты испытывал ко мне ненависть. Настоящую, сильную ненависть. Потом она как-то трансформировалась у тебя во влечение. Знаешь же: от любви до ненависти и наоборот один шаг. Ты потерял девушку, которую сильно любил и, видимо, я оказалась единственной интересной тебе женщиной из твоего окружения. Ты перенес любовь к ней на меня, потому что и ко мне испытал чувства. Ненависть. Это одна из самых сильных эмоций, кстати говоря. Ты должен смириться, принять и отпустить то, что произошло, - Кристина говорила тихо, но была настойчива.
-- Нет, это не то. Может быть и есть такие случаи. Но это не мой случай. Я отпустил эту ситуацию. Я понял, что мы сами были виноваты - мы видели свет фар издалека и задолго слышали, что приближается машина, но шли медленно, как зомби, в какой-то эйфории, ничего не сознавая и не замечая. Мы были поглощены друг другом. Я принял и отпустил произошедшее.
-- Да, но если, может быть, ты думаешь, что частично виноват передо мной, то я скажу, что нет. Это только результат того, что ты переработал ситуацию. Нам надо жить дальше и стараться не думать о том, что было, и не окрашивать прошлое ни в какие тона. Что было - то было. Спасибо, что ты приехал. Нам надо было все прояснить. Прощай, надеюсь, больше не увидимся.
Денис посмотрел ей вслед. Внутри осталась какая-то горечь и он, не пытаясь заглушить ее, закрыл глаза и простоял так в тишине несколько минут.
Первым делом дома Кристина стала разбирать свои вещи, книги, записи; всего так много накопилось - раньше у нее не хватало времени заняться этим. А теперь... Конечно, можно попросить Алексея найти сейчас какую-нибудь работу, адвокаты всегда востребованы. Но захочет ли она заниматься чьими-то трудностями? Сейчас, когда у нее не хватает сил, чтобы решить свои даже самые несущественные проблемы. Она постоянно возвращалась мыслями на два года назад. Она хотела не думать, не вспоминать, но не могла. Перед глазами снова и снова всплывали обрывочные картинки тех событий. Во время следствия она узнала, что Юля была с Урала, приехала из какого-то крошечного городка, затерянного в гористых лесах. Должно быть, была счастлива уехать оттуда в Москву и не предполагала, что больше туда не вернется. А Денис... Он, наверно, любил ее белокурые волосы и хотел прокатиться к ней на родину, вдохнуть воздух свободы. Но вместо Южного Урала, он поехал в колонию в Псковской области, к женщине, которую не знает. Почему психика людей так загадочна? Почему подсознание человека, как незнакомая темная комната - никогда не знаешь, что увидишь, когда зажжется свет?
На следующий день после ее возвращения домой позвонил Денис. Она не знала его номер телефона и поэтому ответила на звонок. Он хотел встретиться. Кристина могла предположить, что он хочет отомстить или у него извращенная реакция доставлять себе боль, но не допустила подобной мысли потому, что видела его и понимала. Он был обычным человеком со стандартными человеческими чувствами.
-- Ну, как, в городе много перемен? - спросил он, когда они встретились в кафе.
-- Пока не оценила.
-- А я ждал, когда ты выйдешь. Знаешь, я - человек очень прямолинейный. Может, это странно. Да, я ждал. Отец Юли обещал меня убить. Со стороны, наверно, выглядит дико то, что я делаю.
-- Но для меня уже даже не дико. Просто смешно. Почему ты прилип ко мне? Я же ведь даже старше?
-- Ты старше на три года. Просто ужасающая разница. Знаешь, я по-настоящему люблю тебя.
Кристина обескуражено покачала головой и улыбнулась. В первый раз за последние годы. А Денису представился соленый ветер с Невы и позолота на куполе Исаакиевского собора. Потом, он слышал, что где-то на Невском есть кафетерий, где Пушкин любил поесть пирожных. Или кто-то другой? В общем, кто-то из великих. И осенью, говорят, красиво в Царском селе. А у ее детей, наверное, будут такие же глаза: яркие, глубокие, с красивыми карими крапинками...
