Аннотация: Все мы немного жупы. Все мы бываем в жопе
Кофо
светлому человеку, научившему меня
смотреть по сторонам
Я сижу на кухне у Ленки и прослушиваю очередную историю, потягивая что-то явно безалкогольное и неумолимо противное из кружки с надписью BОSS. Наверное, это даже кофе. По крайней мере, так было написано на банке, из которой это извлекли.
Киваю головой в ответ на фразы типа "ну ты же понимаешь, о чем я" или "ну ведь ты же меня знаешь". Я думаю о железной дороге. О запахе мокрой травы, которая растет возле грязного озера. О своей собаке, которой всегда есть, в чем меня упрекнуть. А меня заставляют слушать о позавчерашней вечерине в каком-то клубе. Стараюсь нарисовать себе картину этой веселенькой ночи, но не вижу ничего, кроме цветного дыма и огоньков танцпола. Я страдаю оттого, что разговор затянется до вечера, и я снова не успею зайти к одному своему хорошему другу, чтобы узнать, какую еще философскую мысль он нашел в своей голове за последние дни. Он, наверное, духовно развивается. И Ленка, которая рассказывает про мальчиков и клубы, тоже развивается. А я деградирую и думаю о том, как бы убежать подальше отсюда.
И все-таки этот кисловатый напиток отдаленно напоминает мне кофе. Если бы хозяйка еще насыпала одну ложку сахара вместо четырех, было бы просто чудесно. Ох уж мне эта хлебосольность... кофесахарность...
И вот сижу и пью - не кофе, а "кофо".
На дне как всегда - осадок, состоящий из каких-то крошек, песка и чуть ли не водорослей. И не видно конца всей этой комедии с переодеваниями. "Нет, ты представляешь, я ему звоню, а там какая-то баба смеется! Я говорю: слышь, ты че? Она заткнулась. Круто, да?"
"Круто", - отвечаю я, сомневаясь чуть-чуть конечно, но все-таки, раз для нее это круто, почему бы не поддержать человека. Мне скучно. Но несмотря на это мы часто сидим у нее на кухне и она подливает мне еще "кофо". Откуда это слово взялось? В каком-то советском кино, девочка деревенская предлагает парню кофо. Просто терпеть не могу всевозможный суррогат.
Я иногда звоню ей, потому что умираю от одиночества. Она так радостно визжит в трубку, что даже приятно становится. Вообще у нас с Ленкой симбиоз. Я притаскиваю ей книжки, а она меня красит, брызгает духами, водит на халяву в солярий. Только я все равно бледная как поганка оттуда выхожу.
- Ну и че скажешь?
Э-э-э... о чем она говорила-то?
- Все будет хорошо. Главное, не переживай ты так. Никуда он от тебя не денется.
Кажется, сказала в тему. Все, с меня хватит женского общества на сегодня! Скорее надо ехать к Жупе. Я быстренько прощаюсь, стряхиваю с колен кошку, которая все это время надеялась укусить меня за ногу, но как-то постеснялась. Еще парочка сентиментальных фраз на прощание, и я свободна. Дождавшись автобуса, звоню Жупе. Телефон не отвечает, но мне все равно известно, что он дома. Главное, чтобы не оказалось его родителей - они меня терпеть не могут, не говоря уж о том, чтобы позволить мне с ногами залезть на их любимый диван и выдуть три чашки их любимого чая.
...Жупа открыл дверь какой-то сонный, без штанов и с ужасом на голове. Будь это кто другой, я бы решила, что прервала любовное свидание. Но не в этом случае. Жупа всегда был против знакомств с девушками. Мне в этом смысле просто случайно повезло. Хотя, можно ли назвать меня девушкой, а знакомство с Жупой везением - неизвестно.
Когда-то Жупа хотел стать юристом - проучился год на одни пятерки, а потом устроил "аутодафе студента Жупина" - поджег сумку с тетрадями, учебниками, зачеткой и студенческим прямо у дверей университета. Это было первого сентября.
Эту историю благополучно "замяли", и Жупа поступил в медицинский, но на третьем курсе ушел в академ по болезни. Мало кто знал, по какой. Мне Жупа рассказал о своей болезни тихим субботним вечером за чашкой чая. Это называется "ничто не предвещало беды". Мы сидели перед телевизором, ждали, пока начнется реклама - из чистого любопытства. И тут на него снизошла откровенность.
- Хочешь, расскажу, как я откосил от учебы и армии одновременно?
- Ну расскажи, - мне было скучно, хотелось посмеяться. "Наверняка, что-то веселенькое" -подумалось мне.
То, что я услышала, было даже веселее, чем я ожидала.
Жупа всегда хорошо учился. Он вообще мог ботанить целыми днями, не вылезать из дома неделями. Одногруппники крутили пальцем у виска, преподы молились на него. Мама и папа плевать на это хотели, но их это вроде устраивало.
Жупа, естественно, был отличником - не зубрилой, а настоящим образцовым студентом. В зимнюю сессию он получил автоматы по всем предметам кроме одного, который сдавал досрочно.
"Пришел на экзамен с хорошим настроением, взял билет, сел отвечать, - рассказывает Жупа, - кроме нас двоих в аудитории никого не было. Она меня внимательно так выслушала и говорит, что бесплатно больше тройки мне не поставит. Я быстренько вышел в туалет и повесился".
Я подавилась чаем. Чай выплеснулся на диван прямо из моего рта. Я смотрела на Жупу, как... на покойника.
- В смысле? - прохрипела я.
- Да нет, ты не поняла. Меня вовремя заметили. Знаешь ли, повеситься на галстуке тяжело.
- А я думала, наоборот.
- Я бы тебе объяснил, почему это неудобно с точки зрения физиологии, но думаю, что тогда ты окончательно испортишь диван...
После той истории Жупа выдержал серьезный осмотр психиатра. Он запудрил мозги врачам, и его отпустили.
- Я сказал им, что меня девушка бросила, а еще что пятерка за этот экзамен была условием поездки в Европу на международную конференцию. Что там еще я наплел - не помню. Главное, что эту гадину уволили, а меня в академ отправили. Тогда они уже знали о случае с моим первым университетом...
- А если бы ты умер, идиот?
- Зато представляешь, какая борьба со взяточничеством началась бы во всех вузах страны? А так просто замяли всю эту историю, а мне принесли в больницу передачку от ректора - я ее там же и оставил. Это называется почувствовать себя "маленьким человеком", моя дорогая, - Жупа сделал торжественную мину и улыбнулся своей мерзкой улыбкой.
Так Жупа превратился в "больного". Я смеялась, и говорила, что его диагноз - "целлюлит на всю голову".
Мы познакомились через Интернет. У него был свой сайт, посвященный творчеству Ахматовой, между прочим самый посещаемый из всех ему подобных. Я попала на него по ссылке, которую от нечего делать набрала в окошке поисковой системы: "депрессивная романтика". Вроде как "наткнулась на это случайно". Да-да, "и с тех пор все как будто больна". Наткнулась я на Жупу. Когда я узнала, что мы из одного города, жутко обрадовалась. Сначала я была уверена, что "depression" - такой ник взял себе Жупа - это девушка. Он тоже неправильно понял мой пол. Когда все выяснилось, он долго злился. Почему он ненавидел женщин, я не знаю. Еще удивительнее было то, что после этого он все-таки написал мне, предложил встретиться. Как мне показалось, он сделал это с намерением наговорить мне гадостей. Так оно, в общем, и получилось. И понеслось...
Я привыкла к Жупе не сразу, только вот тянуло меня к нему с первых слов, принадлежащих ему и прочитанных мной на его сайте. Потом я узнала, что Жупа студент в отпуске, пишет музыку, рисует, и вообще мастер на все руки. Через полгода нашего знакомства он молча положил мне в рюкзак какой-то диск. К тому времени я уже стала спокойно относиться к его выкидонам. Пришла домой, послушала и чуть не умерла. Автором был Жупа. И все оттого, что знаю его, и знаю, какие у него теплые руки. Во всем, что он делал был какой-то психадел. Все, что он говорил, было правильно. Музыкой Жупы меня убило надолго. Я не хотела ничего, я даже боялась встретиться с ним. Я валялась на кровати и слушала это чудовищное сплетение звуков. Через неделю Жупа позвонил первый и как всегда заставил меня прийти. Я, конечно, пришла.
- Кошмарное музло - простонала я.
- Мое. Ну и как тебе?
- Цепляет. А вообще я хотела сказать тебе такую вещь...
Жупа закатил глаза и отвернулся. Он терпеть не может намеков и хождений вокруг да около, и я прекрасно это знаю.
- Твоей музыкой можно отравиться, Жупа.
Он улыбнулся. У него была самая мерзкая улыбка, какую только можно изобразить.
- Люди научились получать удовольствие от самых поганых вещей: от потребления алкоголя и поглощения никотина. От просмотра детского порно. От сцен убийства. Думаешь, моя музыка не придется им по вкусу?
- Она ассоциируется у меня с тяжелым приходом, не то, что с алкоголем. Откуда такая беспросветность, Жупа?
Он подошел к окну и отодвинул занавеску. Моим глазам предстала привычная картина: гаражи, помойка, парочка загаженных клумб и несколько мамаш с колясками. Все они курили и покрикивали на своих описавшихся детей.
- Понятно?! - Жупины глаза сверкнули, потом подернулись дымкой и потухли. Даже, скорее протухли - похожее ощущение обычно вызывает тухлятина. Вообще внешность Жупы была отталкивающей, не говоря уж о манере одеваться.
- Жупа, ты извращенец. Надо о хорошем напоминать, а не о плохом. Ты ведь умный мальчик, Жупа. Надо спасать мир, а не рисовать мрачные картинки. Ты совсем как тинейджер. Ну пообещай мне, что напишешь добрую, светлую, радостную вещь ради меня.
- Хорошо, обещаю. Какие-то вы все, девчонки, чувствительные...
Жупа усмехнулся и пошел в коридор. Я поплелась за ним. Сейчас молча откроет мне дверь и ничего не скажет. Не потому что обиделся, а потому что такой он дурак, этот Жупа, хороший человек, только немного странный. Но у меня кроме Жупы есть еще друзья. Вот, Ленка, например (та, у которой "кофо" по пятницам) - она абсолютно нормальная, хоть и не понимает ничего в литературе, музыке, живописи, психиатрии и других увлекательных вещах, как Жупа - но это ведь не главное. Я шла по тротуару, залитому пивом и мочой, и успокаивала себя, что в мире есть еще куча людей, достойнее Жупы.
Я часто рассказывала Жупе о себе, а он ухмылялся и говорил "ну-ну", "давай-давай", "вот-вот" и все в таком духе. Но мне было понятно, что кроме Жупы никто никогда не слушал меня по-настоящему.
Иногда я спрашивала его - как это вышло, что он впал в свою жуткую депрессию без особых на то причин. Он посмеивался, и тогда мне начинало казаться, что это он, Жупа, все правильно понимает, а я просто пытаюсь выжить там, где мне не хочется находиться даже пяти минут.
Как оказалось, у Жупы кроме меня не было друзей. Я надеялась, что со временем у него все пройдет, что его двадцать три года - не конец, и надо только найти стимул для борьбы. Я приводила ему кучу достойных примеров, а он только усмехался мне в ответ, и я понимала, что нет у меня того красноречия, которым обладает Жупа, за одну секунду разрушающий все мои логические пирамиды. Он мудр, как девять змей, этот дурак. И я скольжу по обрыву, залитому дождем, вцепившись в его белую руку лентяя и аристократа.
Жупа не пил, но однажды, на мой день рождения, он согласился на мартини из круглосуточного магазина за триста рублей. Он смеялся над ценой и говорил, что лучше бы мы купили портвейн. Я обозвала его избалованным ребенком интеллигенции. Мы сидели на полу в его комнате, он включил какую-то музыку и закрыл дверь на ключ. Он сел напротив меня и повисла пауза. В глазах Жупы стало уютно. Он вдруг прижал меня к груди, как кошку и сказал: "Ты поросенок, но ближе тебя у меня нет никого". А потом отпустил, даже почти оттолкнул и вышел курить на балкон. Иначе не могло быть - Жупа был слишком далек от людей, и я вздохнула с облегчением, поняв это. Потому что всегда боялась его.
В тот день он много говорил: "Ненавижу этих умников, которые на самом деле не имеют ничего своего, - разоткровенничался Жупа, - они все сперли у таких мечтателей, как я, все идеи, все планы. У меня не хватает сил довести до конца свою мечту, и они растаскивают на кусочки все, что я создаю. Они как муравьи - трудолюбивые, понимаешь, хорошие - пример для каждого. А я паразит, который кормит их своим разлагающимся телом. Они падальщики, они берут вес в несколько раз больше, чем весят сами. Они хотят получить деньги за то, что они не такие лентяи, как я.
Смотри - это моя музыка, и я никому не покажу то, что я делаю".
Жупа был похож на параноика, но не был им. Он был просто Жупа, мой единственный собеседник, мой непризнанный гений, мой сверхчеловек, считающий себя уродом. Когда я говорила с ним, то мне казалось, что я знакома с пророком. А еще Жупа умел летать. Но никогда не брал меня с собой.
Когда меня выгнали из универа, Жупа подарил мне свой старый самошитый рюкзак и напоил дешевым пивом. В тот вечер я уехала на электричке в Кинель, и оттуда позвонила Жупе. Он появился на следующее утро. Он подполз ко мне и взяв за руку, отвез к себе и положил спать. Вечером он обозвал меня дурой и отправил домой. Потом меня восстановили в универе.
А Жупа все также ничего не делал, в свой медицинский не пошел, работать не хотел, читал мои вирши и даже что-то хвалил. А я металась между жизнью и Жупой, мне было страшно.
Во время очередного "кофо" у Лены я приняла решение. Больше нельзя ждать ни минуты. Надо пойти к нему и все рассказать. Не могу больше скрывать от него, что он прав, что нет ничего стоящего в моей жизни, надо бежать куда-то, и неважно куда. Мне надоело притворяться довольной и смотреть по вечерам попсовые фильмы. Я хочу на край света, главное, чтобы Жупа был со мной, мой почти бесполый друг, забывший все даты и термины, ставший растением, источающим музыку. Я была уверена, что он никуда со мной не поедет - слишком он стал тяжелым на подъем в последнее время - его даже во двор выманить не получается, из своей комнаты он почти не выходит. Я вообще удивляюсь, почему он открывает мне дверь.
... Жупа не брал трубку очень долго. Все кончилось короткими гудками. Я отключила телефон и села на скамейку возле его дома. Его окно на втором этаже не горело. Мне стало тоскливо, я почему-то вспомнила это жуткое ощущение, когда меня первый раз привели в детский сад и оставили там на целый день. Тот же необъяснимый страх, обида и даже уже глаза на мокром месте. Где же ты, Жупа? Как мне найти тебя? Без тебя плохо. На твоем сайте давно хозяйничают другие. Твой комп переехал в соседнюю комнату к сестре. Ты бы знал, что она с ним вытворяет, Жупа - она напичкала его дурацкими фильмами и тупой музыкой. Она стерла твои стихи, Жупа. Она выкинула твои рисунки и сейчас, наверное, играет собачий вальс на твоем синтезаторе...
Все очень просто: ты умер, Жупа. А я так хочу с тобой поговорить, потому что больше не с кем. Потому как не имеет смысла говорить о косметике, когда не решены еще глобальные проблемы. Тебя схоронили два месяца назад, написали в заключении какую-то ерунду, и забыли кто такой был Жупа. Только я зачем-то помню все эти твои предсмертные послания в реальном времени и в натуральную величину. Я помню твою историю, Жупа.
Но самое страшное, подлец, что я помню твою музыку. Недоигранную - точно знаю, незаконченную. Потому как все должно было кончиться лучше. Ведь ты обещал, Жупа.
Если ты вообще когда-нибудь писал музыку.
Если я хоть когда-нибудь видела тебя.
Если тебя успели вытащить из петли той зимой, когда ты умер, Жупа...
Я допиваю кофо. Никогда не расскажу Ленке про своего лучшего друга. Заревнует ведь. Через полчаса я поеду к нему, мы будем по очереди вслух читать "Сирены Титана" Воннегута. Мы будем слушать Pink Floyd. Мы будем танцевать под бразильскую музыку, мы будем веселиться. Точнее, это я буду веселиться, а он будет наблюдать за мной, как за глупой аквариумной рыбой. Он сумасшедший, этот Жупа. Совершенно ненормальный, как впрочем, и я. А потом мы вместе прыгнем с крыши. И Жупа, подлец, опять выживет. Потому что он бессмертен. Потому что никакой он не друг мне, а всего лишь диагноз.