Аннотация: Киберпанк!AU событий, происходивших в Скайриме эпохи Культа Драконов. Алдуин, глава "Акатош Инкорпорейтед", негласно правит мегалополисом Скайрим, жестоко подавляя любые протесты. Его младший брат Партурнакс с этим не согласен.
1.
Тяжелые двери среагировали на его приближение, датчик замигал зеленым, прохладный электронный голос произнес первые звуки приветствия. Но все это происходило слишком медленно. Партурнакс толкнул створки двери, и бездушный страж, нули и единицы, сжатые в тонкие серебряные контакты на длинных пластинах, сбился, комкая свою речь. "...жаловать". Второй страж был более внимателен. Одавинг, лениво развалившийся на диванчике посреди зала, приоткрыл глаза. Более он не двинул ни единым мускулом. Иногда это вводит людей в заблуждение - глава отдела безопасности и личный телохранитель Алдуина часто выглядит мирно и беспечно. Но Партурнакс не был человеком. И он знал Одавинга очень давно. - Мне нужен Алдуин, - раздраженно бросил Партурнакс, делая шаг вперед. В другом конце прохладного, пронизанного солнечными лучами зала для отдыха со стеклянной крышей, виднелись двойные двери, от пола до потолка обшитые панелями черного дерева и украшенные сложными узорами. От одного взгляда на них у любого человека могла бы заболеть голова. А за дверями был Зал совещаний. Партурнакс знал, что зал для отдыха Алдуин назвал так не без издевки - это место было нарочито негостеприимным и совершенно пустым, если не считать короткого диванчика, специально повернутого спинкой к разрисованным дверям, и маленького журнального стола. Сам по себе зал был просто большим пустым пространством с полом из темного, холодного дерева и стеклянными стенами и крышей, и ни один человек не сумел бы почувствовать себя здесь уютно или отдохнуть. Одавинг дремал, заняв всю мебель сразу: он лежал на боку, закинув руку за голову, вытянувшись во весь рост на диване и перекинув одну ногу через подлокотник, а второй опершись о столик. Стальные шипы на ботинке из настоящей бычьей кожи мирно посверкивали в солнечных лучах. Партурнакс смутно подозревал, что есть не очень много способов лечь вот так, не сломав себе спину, но ему отлично было известно, что у главы отдела безопасности две настоящие страсти - хорошая драка и хорошая дремота, и он достиг высшего мастерства в каждой из них. - Привет, мастер П. У босса совещание. Партурнакс обошел диван. Одавинг не шевелился, но Партурнакс чувствовал, что внимательные глаза следят за ним из-под полуопущенных век. Красные всполохи лениво и ровно вспыхивали на позвонках, хорошо заметные под простой мятой футболкой. Левое предплечье было перевязано бинтом. Даже странно, зло подумал Партурнакс в который раз за сегодня, что Алдуин в кои-то веки взял дело в свои руки, а не просто послал привычную свору во главе с Одавингом. Интересно, что думает об этом сам Одавинг? Может, волнуется, что теряет доверие босса? Или жалеет, что не вышло повеселиться как следует, раз целую улицу разнесли не под его единоличным управлением? Населенную улицу. - Мне нужно поговорить с ним прямо сейчас. Одавинг пожал плечами, умудрившись не поменять позы. - Он сказал, что закончит в полдень. - Это важно. Партурнакс уже дошел до одной линии с диваном и как раз занес ногу, чтобы переступить эту воображаемую черту, как ощущение напряжения в воздухе заставило его помедлить. Одавинг был в десяти шагах от него. В одном прыжке. И он за ним следил. Партурнакс подавил злость, волной поднявшуюся откуда-то из глубин - никро-нейроны и двойные синапсы, вспышки более быстрые, чем мысль способна вообразить, короткие толчки энергии, мчащейся по телу, сплав рутана и органики сложнее, чем могут представить люди или высчитать их машины. Он знал, что белые огни вдоль его позвоночника зло и яростно полыхают сквозь рубашку, давая всем вокруг понять, в каком он настроении - и даже если Одавинг из всех чувств вздумает использовать только зрение, он все равно это заметит. Большой минус для каждого дракона, в который раз подумал Партурнакс и медленно вдохнул и выдохнул несколько раз, пытаясь взять себя в руки. Ходить с экранами все время было очень неудобно - через час-другой даже лучшие модели раскалялись так, что псевдонатуральные ткани загорались, синтодежда начинала плавиться, а на коже спины оставались заметные следы, не говоря о неприятном даже для драконов ощущении ожога. С другой стороны, в самой идее смешаться с простыми смертными было что-то неправильное, и надолго шипы никто не прятал; Партурнакс сомневался, что хоть кто-то вообще прячет их не для того, чтобы развлечься. Одавинг смотрел на него, не мигая. Он никогда не закрывал собственных шипов. Партурнакс знал, что победит его в открытой схватке - откровенно сказать, победит любого дракона, кроме, конечно, брата, - но после того, что он узнал и увидел сегодня, ему не хотелось драться. По крайней мере, не с Одавингом. - Я подожду, - сказал Партурнакс, стараясь сделать так, чтобы его голос звучал бесстрастно. Он отвернулся к стене, забранной стеклом, и стал бездумно глядеть на город далеко внизу, пытаясь унять свою ярость. Башня "Акатош Инкорпорейтед" была самым высоким зданием континента, и бесконечные, теряющиеся у горизонта кварталы мегалополиса Скайрим часто бывали скрыты облаками и неразличимы для тех, кто вздумал бы любоваться ими отсюда, несмотря на лютые, высокие ветра, бушевавшие уже на уровне сотого этажа. Но сегодняшний день выдался ясным, и зрение Партурнакса позволяло рассмотреть и громоздкие конструкции Виндхельма, старейшего космодрома севера, и темную, косо торчавшую мешанину воровского квартала Рифтен на северо-востоке. Небо, подкрашенное солнцем, с одинаковым радушием накрывало весь Скайрим. С одинаковым безразличием. Скайрим был очень велик, но даже сейчас взгляд Партурнакса зацепился за узкую почернелую полоску недалеко от Рифтена. Казалось, что целую улицу там выжгли дотла. Именно это, впрочем, и произошло. Партурнакс сжал руки в кулаки. Успокоиться никак не получалось. Украшенные узорами двери распахнулись; Партурнакс вздрогнул и обернулся, невольно взглянув на часы. Половина третьего. Люди, - числом девять, - вышедшие из Зала Совещаний, старались идти как можно тише и незаметнее, стремительно отводя взгляд, если он случайно наталкивался на Партурнакса, и обходя диванчик с Одавингом так, будто тот был пропитан радиацией. Совет директоров в полном составе. И, если судить по времени - и бледно-зеленоватому цвету лица некоторых из них - совещание прошло не слишком гладко. Партурнакс знал, что все эти люди не любят называть себя людьми. Всем им мало было власти, какую они получили вместе с деньгами Алдуина; нет; они хотели большего, и Алдуин в милости своей даровал им желаемое. Какими надо быть непроходимыми дураками, размышлял порой Партурнакс, чтобы думать, что болезненное вживление пары портов и несколько инъекций рутана могут сделать их подобными драконам. Что они вообще могут даровать какую-то власть, а не только полную зависимость от того, кто все это проделал. Пройдя сквозь эту жалкую, семенящую группку, как нож сквозь масло, Партурнакс вступил в Зал совещаний. Он сразу увидел того, кого искал. Глава "Акатош Инкорпорейтед" стоял у стеклянной стены на другом конце зала, заложив руки за спину, и смотрел на город; Партурнакс с неприятным холодком отметил, что сам он стоял и смотрел точно так же какую-то минуту назад, и если бы не цвет волос и предпочтения в одежде, сторонний наблюдатель мог бы их спутать. Любопытно, что видел там, внизу, Алдуин. На что он смотрел. - Привет, брат, - сказал Алдуин, не оборачиваясь. Голос у него звучал мирно и дружелюбно. - Рад тебя видеть. - Сейчас ты меня не видишь, - проворчал Партурнакс, подходя ближе. - Так что повернись и объясни мне кое-что, будь так добр. Алдуин посмотрел на него через плечо и улыбнулся. Его лицо с красивыми, правильными чертами тоже чересчур, на вкус Партурнакса, напоминало зеркало. Эта неприязнь всегда раньше казалась ему ребячеством, родом зависти, и он считал слабостью любые мысли о помощи технологий; тем с большим, впрочем, усердием он брился каждый день, уничтожая даже намек на бородку, какую носил его старший брат. И чего стоило всемогущему Акатошу, когда он сотворял первых своих детей, внести в их облик толику разнообразия? Но он этого не сделал. Он много чего не сделал. Много чего потом пришлось делать им самим. - Зачем ты это сделал? - Что? - Не притворяйся, - зарычал Партурнакс. Блики белого света волнами плясали на столе из темного дуба, - настоящая древесина, никакой синтетики, - длинного, вытянутого, занимавшего большую часть Зала. - Ты хоть знаешь, какие были жертвы? Или тебе все равно? Или - или чем больше, тем лучше? Алдуин повернулся. Поднял руки в успокаивающем жесте. - Братик, ты мне так стол прожжешь. Вдох-выдох, ладно? Партурнакс сжал зубы. Он дышал шумно, как зверь, и ненавидел себя за то, что не мог успокоиться. Не мог заставить огни у себя на спине полыхать не так яростно. Не мог говорить взвешенно, хотя много раз - и без этого страшного повода - думал о том, что именно скажет. Не мог стереть эту снисходительную "братскую" полуулыбку. Не мог разбить на миллиарды кусков это высокое, равнодушное небо за окнами, в чью глубину ушли когда-то Восемь, оставив своих детей с миром и собою один на один. - Полагаю, ты имеешь в виду визит в квартал Белого ручья прошлой ночью, но не знаю, откуда ты взял про жертвы. Никто не погиб, клянусь тебе! Разве что Одавинг немного поцарапался о какую-то ретивую барышню, но он у нас не из неженок, и... - Я говорил о людях! Широкая панель из экранов на стене мигнула, омытая белым всполохом рутана; гладкую поверхность смяла искрящаяся рябь. - Ох, да осторожнее!.. Партурнакс замер. Белые огни начали утихать. Некоторое время братья глядели друг на друга молча. - Ты хорошо себя чувствуешь? - мягко спросил Алдуин. - Может, тебе стоит почаще отдыхать? - Я и так мало что делаю, - проворчал Партурнакс, опершись на стол. - Не юли. Ты со своими ручными псами убивал людей этой ночью, и счет жертв подбирается к сотне. Многие из раненых не выживут. - Это люди. Умирать для них, как бы тебе сказать... нормально. - Умирать - нормально? Алдуин вздохнул. Поправил рукав - любой одежде он предпочитал старомодные костюмы темных тонов, с пиджаками, чьи неудобные рукава доходили до костяшек пальцев, скрывая на запястьях гаджеты или мелкое оружие. - Понимаешь ли, - он подошел к столу и сел на него, опершись о столешницу обеими руками и вновь глядя в сторону гигантского окна, а не на брата. - Люди - они... поразительные создания, по сути. У них совсем иное мышление. Иное восприятие жизни и опыта. Из-за строения своего организма... скажем так, повышенной роли смерти, они вынуждены учиться в основном на опыте себе подобных, чем на собственном. И этот опыт, да, исторически включает в себя смерть, каким бы странным это тебе не казалось - во имя всего святого, каким бы странным это не казалось любому из нас. Партурнакс молча смотрел на высокие перистые облака, пятнающие безмятежное небо. - Это часть эволюции, которая их сотворила, Партурнакс. Так они набирают знания. Им неоткуда еще их брать. - Так ты просто дал им прошлой ночью немного знаний, так? - спросил Партурнакс медленно. - Немного опыта. На этот раз - лично. - Верно. Всему Скайриму, заметь. - И кварк-протий тут не при чем, да? - Кварк-протий - очень деликатный материал, обработка которого требует тщательно выверенной схемы действий, ты и сам знаешь. Только профессионалы при помощи профессиональной техники в специальных помещениях могут это делать. Никак не в цехе, переделанном из мясницкого, братик, как бы это ни удешевляло производство... Чуткий слух Партурнакса, и без того обостренный вспышкой ярости, уловил едва слышное изменение за спиной - легкий скрип, поток воздуха из приоткрытой двери. Невольно оглянувшись, он увидел секретаря своего брата, с озабоченным выражением лица заглянувшего было в зал - даже тонкая пленка одной-единственной линзы, крепившейся к короткой дужке псевдо-очков, блеснула у него как-то нервно. - Я занят. Алдуин тоже обернулся, и он был недоволен. Низкая до зуда под кожей вспышка рутана вымела секретаря за дверь в мгновение ока. С чего бы это Вультурьйола не было на совещании, подумал Партурнакс механически. Неужели Алдуин теперь решил делать сам все, от кровавых операций зачисток до скучной статистической работы? Или, возможно, его не было потому, что он выполнял какой-то приказ в ином месте? - ...и как бы жителям не требовалась энергия. И, конечно, обитатели Белого ручья об этом знали, но без прямого опыта, увы, люди мало на что обращают внимание. Такова их природа - природа смертных. А мы должны направлять их. - Направлять, значит. Просто немного опыта для всех, кто остался, кто выжил и смотрел, как погибают другие от твоей руки. Немного опыта... немного знания для всего Скайрима - чтобы весь Скайрим знал, что бывает, когда идешь тебе наперекор, верно? Когда идешь против "Акатош Инкорпорейтед"? Алдуин снисходительно посмотрел на него. Партурнакс видел его насквозь - скрытое под этими жалостью и покровительством якобы старшего торжество, превосходство, мощь и власть, способную сокрушать и выжигать до черных силуэтов, до лужиц плазмы. Власть, не терпящую никаких возражений. Он поборолся еще немного, пытаясь выстоять. - Вот потому отец и оставил корпорацию не тебе, - произнес Алдуин мягко. Плечи Партурнакса опустились. Белые огни едва заметно мерцали сквозь ткань рубашки, как потухающие датчики уходящего в сон прибора. - Ты убил их всех за то, что тебя ослушались, - повторил он тихо. - И ты сделал это лично. Алдуин обезоруживающе развел руками и улыбнулся. - Знаешь, - сказал он деланно серьезным тоном, - ты можешь сходить со мной в следующий раз. Если хочешь. Небо за окном было ярко-синим. Солнце стояло в зените. - Никаких шуток. Правда. У меня есть информация еще о паре мест, в которых обрабатывают к-прот, а люди, уж такова их природа, не всегда понимают с первого раза. - Опыт нужно закрепить? - Вот теперь я тебя узнаю, - Алдуин хлопнул его по плечу, и Партурнакс невольно поморщился. - Приходи часам к одиннадцати к... ты бывал в Вайтране? - Да. - Вот возьми южнее по главной дороге, а потом сверни... а, давай я тебе лучше выгружу. Там, в общем, будет такая полуразрушенная башня этажей в двадцать, именно в ней эти бедняжки и окопались. Алдуин дотронулся пальцем до прибора на запястье Партурнакса. Кожа вокруг, подкрашенная голограммой, ощерилась символами - разум прибора, искусственный, ограниченный и такой же равнодушный, как небо, вбирал в себя новую информацию. - А теперь прости, брат, но у меня дела. Увидимся. И кликни по пути моего секретаря, если тебе не трудно - надеюсь, они не успели там опять поцапаться... - К одиннадцати сегодня, - повторил Партурнакс, словно не расслышав. - И ты не дашь людям времени усвоить прежний урок? Алдуин посмотрел на него внимательнее. Воздух в зале потяжелел. Партурнаксу показалось, что рутан внутри него сгустился и замедлился, подчиняясь чему-то более мощному. - У смертных всегда мало времени. Это тоже их природа.
***
- ...вы посмотрите на него! Штырек-то на лазерке найти сумеешь, боец? - Во-первых, Охотник, не тебе оспаривать его приказы, - Вультурьйол моргнул, сбрасывая какие-то вкладки, наполненные дергающимися линиями графиков, с линзы своих очков. - Во-вторых, штыревой замок - это вывод защитного блока аккумулятора, а та пимпочка, на которую ты жмешь, чтобы твоя игрушка сделала "пиу-пиу", называется спусковой кнопкой. Одавинг вскинулся, вставая с дивана - красные блики его шипов раскрасили темную кожу в кроваво-красный; сдержанные, темно-синие всполохи на спине Вультурьйола были не так заметны, но они стали еще глуше, когда секретарь увидел выходящего из дверей Партурнакса. - Сэр, - он вытянулся, и вся его фигура в аккуратном, строгом и неброском костюме стала выглядеть еще более формально. - А, мастер П! Хотите поглядеть на самую короткую драку в истории? Только сегодня - дракон против офисного планктона. Синих отсветов вокруг резко прибавилось. - Тебя там ждут, - бесцветно сказал Партурнакс Вультурьйолу, взмахом указывая назад. На этот раз электронный голос не промолвил ни слова - рутановый толчок сбил его настройку окончательно. Партурнакс не обратил на это внимания. Он не смотрел по сторонам, пока проходил по длинным, пустым и холодным коридорам, наполненным небесным светом, пока ждал скоростной лифт, пока спускался вниз, а Скайрим с каждым этажом разрастался вширь, вторгаясь и пожирая; с земли неба почти не было видно. Чувство острой несправедливости, неправильности, негармоничности жрало Партурнакса кусок за куском, болезненно сдавливая нутро. Раньше он думал порой, что это остаточное влияние рутанового поля, источаемого Алдуином; но давно уже понял, что в том, что именно это чувство он ощущал обычно после разговоров с братом, виноват был не рутан. В холле, как обычно, была целая толпа; обычное дело для офисного здания, если бы не то, что здесь драконы и люди расхаживали бок о бок. Драконы - расхаживали. Люди - семенили и шныряли, втягивая головы в плечи. Какие же тупицы эти девять директоров... Партурнакс медленно, не обращая ни на кого внимания, поплелся к выходу; его слух без малейшего приказа разума воспринимал, анализировал и расчленял все звуки вокруг, сливавшиеся в неровный гул - беседа о бумагах, насмешка, скабрезный анекдот, пластиковый удар упавшей на мраморный пол карты доступа. Он проследил последний звук глазами, и взгляд его, скользнув по уже поднявшей свою карту человеческой девушке, остановился на скульптуре, занявшей скромное место слева в гигантском холле, прямо возле информационных экранов, бесконечно крутивших рекламные ролики "АК". Как будто "Акатош Инкорпорейтед" вообще нужна была реклама. Партурнакс остановился. На него смотрели Восемь. Алдуин пожелал когда-то, чтобы их фигуры отлили из металла, а не создали из световых волн - возможно, тяжелая, давящая вещественность больше импонировала его брату, чем эфемерность голограмм. И, конечно, Акатош в этой группе был почти копией самого Алдуина. Партурнакс хорошо помнил отца - создателя, поправил он себя в который раз; они с братом не слишком на него походили, хотя, конечно, какие-то черты для своего первого проекта он взял у себя самого. Забывать могут люди, ибо их разум растет и изменяется вместе с ними. Драконы вышли на свет из водяного спокойствия колб такими же, какими они видят мир сейчас. Их сотворил один-единственный разум, гений, сияющий, как сверхновая. А потом ушел - туда, в пустоту, к звездам. Скайримские мастера добились того, чтобы эта металлическая скульптура выглядела более динамично, чем многие подвижные инсталляции. Все Восемь были одеты в старинные звездные скафандры с одними и теми же изображениями на предплечьях и груди, но и без этого можно было понять, что они - одна команда. В их позах было одинаково бесконечное движение, рывок, устремление вперед, на лицах - мудрость и смелость, перемешанные с чистым стремлением. Дерзанием первооткрывателей. Партурнакс проходил мимо этой скульптуры бесчисленное множество раз, но всякий раз не мог не задержать на ней взгляда. Они смотрели из далекого прошлого - Юлианос, Стендарр, и Мара, и Зенитар, и Аркей, и Дибелла, и сверкающая Кин, Кин-навигатор, повелительница звездных ветров, и Акатош, гениальный творец, капитан, создатель. Никто - ни человек, ни машина, ни дракон, - не способны по-настоящему покинуть Землю. Оторваться от нее, собрав всю мощь, и бесконечно копошиться в пустоте возле, едва ли добираясь до лун, - да. Но ничего более. Партурнакс сомневался, что они носили скафандры - даже тогда, в ту далекую эпоху. Такие, как они, шагают между звездами по своей собственной воле. Должно быть, их творение просто стало им мало. И они пошли дальше. Первое впечатление было обманчиво. Металлический Акатош глядел вовсе не на него, а куда-то сквозь и немного вверх, словно и он, и земля вокруг была несущественной, прозрачной преградой; по его лицу пробегали, искажаясь, отражения рекламы. Партурнакс повернулся и вышел на раскаленную летним зноем улицу, в тысячу раз более шумную, чем прохладный холл. Он направлялся в Хелген.
2.
Партурнакс оставил свой глайдер на относительно безопасной окраине Хелгена, загнав его в укромный, давно известный ему угол возле складов и накрыв тяжелой черной пленкой, - пыль на ней, раскаленная летним жаром, обжигала пальцы. Кражи он не боялся - глайдеры драконов отзываются только на рутан, человек их завести не сможет, а подогнать сюда громоздкую технику невозможно, - но кто-нибудь вполне мог попробовать повредить или изуродовать граффити "ящеров байк", если бы увидел его без присмотра, тем более неподалеку от чисто человеческого квартала. В Хелгене подобные Партурнаксу не жили. Такие случаи происходили в последнее время все чаще то с одним драконом, то с другим, и поймать виновников не удавалось. Партурнакс сомневался, что это были одни и те же люди. Люди подчинялись драконам, и люди были гораздо слабее - слабее, медленнее, с невероятно короткими, будто обгрызенными жизнями, - но недооценивать их было большой ошибкой. Партурнакс знал, что люди способны на многое. И что порой эти слабые смертные бывают очень, очень сильными. Низкие, мягкие волны рутана прощупали окрестность. Никого. Слежки не было и раньше, он проверял это на каждом повороте. Из тайника за ржавой заслонкой Партурнакс достал сверток, в который раз с облегчением убедившись, что тот никуда не делся; потом он развернул увязанные в широкую толстовку-"харпо" пластины экрана и, стянув через голову рубашку, торопливо принялся закреплять их на себе. Кожу покалывало от липких полос и гибкой тяжести на спине; Партурнакс знал, что с каждой минутой прохладные сейчас экраны, похожие внешне на тонкие солярные панели, будут нагреваться все сильнее, сдерживая вспышки света под собою, и в конце концов ему придется снять их. На его спине уже были следы старых ожогов. Будь он человеком, его, должно быть, прожгло бы до костей, и зажить быстро такие раны не смогли бы. Партурнакс дернул плечами, проверяя крепления, и с внутренним вздохом закрепил последний узкий щиток - на шее. Самое неприятное место, и щиток тут самый тонкий. Летняя "харпо", напичканная охладителями, немного скрасит его ощущения, но много времени она не выиграет. Ничего, думал Партурнакс, приподнимая капюшон толстовки, приятным холодком обхвативший шею - всюду, кроме плотного блока щитка. В конце концов, он делает это не в первый раз. На улицах Хелгена его маскировка ожидаемо не принесла косых взглядов - дорогая "харпо" была измазана в грязи и пыли и напоминала обычную толстовку; в том же, чтобы носить теплую одежду посреди лета, здесь не было ничего особенно необычного. В человеческих кварталах встречались вещи и постраннее. Несмотря на жару, улицы были полны народа, - люди работали, громко болтали, ругались, спешили по своим делам и торговали самым немыслимым мусором, приткнувшись для этого в самых странных и крохотных уголках бесконечного лабиринта улочек, перетекавших одна в другую, внезапно заводивших в центр стихийного жилища, похожего на лагерь кочевников, или даже коридор вполне пристойного многокапсульного дома, а то и вовсе обрывавшихся внезапными тупиками. Люди прокладывали свои пути сами, и некоторые из улочек и переулков наросли поверх остатков зданий; теперь, идя по одной, можно было видеть макушки прохожих на соседней на уровне собственных ног. Партурнакс свернул трижды, спустился по грубо сваренной приставной лестнице, извинился перед старухой, развешивающей на просушку пестрое белье, за то, что споткнулся о ее таз, с большей осторожностью прошел мимо детей, увлеченных какой-то буйной игрой, и оказался в маленьком каменном дворике. Он постучал четыре раза в дверь, больше напоминавшую просто лист толстого железа. Ему никто не ответил. Он постучал еще раз. Подождал. Ничего. Партурнакс почувствовал, что начинает нервничать. Экраны на спине нагревались от усилившихся вспышек шипов. Они могли бросить это убежище после вчерашнего. В этом есть смысл. Но где они теперь? Или... или они просто погибли. Но слухи, которые сообщили ему о том, что стряслось, утверждают обратное. Двое из них были на заводе во время налета и не только выжили, но и достойно дрались. Он внимательнейшим образом осмотрел все вокруг; короткие всполохи рутановых полей тоже ничего не смогли ему подсказать, кроме того, что техники внутри не было - по крайней мере, на глубине десятка шагов; но Партурнакс хорошо помнил, что к двери изнутри крепилась пара датчиков, которые он теперь не мог не заметить. Он оглядел дверь еще раз. Осторожно коснулся края, уцепился и потянул. Дверь, конечно, была заперта. Партурнакс отдернул руку. Но рутан обмануть непросто. Никакой электроники за ней не было. В полной растерянности Партурнакс развернулся и очень медленно побрел прочь, покидая дворик. Ему срочно нужно было найти их, чтобы сообщить о готовящемся Алдуином налете, но теперь он совершенно не представлял, как это сделать. Может, они думают, что Партурнакс их предал? Иначе бы оставили хоть какой-то знак. Сожаление с примесью злости раскаляло экраны изнутри. Он не давал им повода в себе усомниться, и они об этом знали. Он помогал не первый раз, и он вообще единственный дракон, по собственной воле взявшийся помогать людям. Им стоило бы ценить это. Иррациональная злость росла. "Харпо" уже не справлялась с охлаждением экранов. - ФУСРОДА-А! Откуда-то сверху на Партурнакса упал небольшой человеческий ребенок. Вспышка рутана на чистом инстинкте - собранном, написанном и заархивированном, побуждении не природы, но чужого разума, лучшего и высшего, чем любой из ныне существующих на Земле, - вынесла его, дракона, из опасной зоны за несколько долей мгновения. Оставляя время на реакцию собственного рассудка; на собственный выбор. Партурнакс развернулся и успел поймать ребенка - не рутановым полем, а руками. - АБРАКАДАБРА! - продолжал вопить ребенок, лягнувшись обеими ногами. - ЭНИКИБЕНИКИ! Партурнакс поставил его на землю, стараясь держать на вытянутых руках как можно дальше. Ребенок тотчас же замолк и сел прямо на землю. - Вранье, - сказал он от всей души, взглянув прямо на Партурнакса. - Никакое это не заклинание для полета. И остальные не подошли. Подумав, он прибавил: - Извините. - Мм, - неопределенно ответил Партурнакс, пятясь к выходу на улицу. Белье, развешенное старухой, обвисло в жарком воздухе, но самой старухи видно не было, как и остальных детей. Похоже, этот ребенок - один из них. - Ничего не вранье, - раздался другой детский голос. - Ты кричал не так. Партурнакс обернулся - ребенок покрупнее, с яркой цветной палкой в руках - явно частью старой вывески, - и дуршлагом на голове вышел из-за угла. За ним стояли другие дети, тоже более крупные, и все они, включая "вожака", ухмылялись. - Как надо я кричал! - И прыгнул плохо! Не с приступки надо, а с козырька! - Сам тогда и прыгай! А то только врать горазд! - Кто врет? Это я вру? - А то кто? Ты... ящерица ты, вот кто! Дети засвистели. "Вожак" угрожающе наклонил голову; ручки дуршлага торчали в стороны, как рога. Но мгновением позже дети порскнули врассыпную - ругань вернувшей старухи смела их, как по волшебству. Своя доля досталась и "магу", начавшему всхлипывать. Зато Партурнакс неожиданно для себя обнаружил, что уйти незаметно не выйдет - старуха, закончив чехвостить уличную стаю, принялась его благодарить. Она видела с улицы на несколько уровней выше, как он поймал ребенка, за которым сама она не уследила - ее внука, как выяснилось, задирали часто и с выдумкой, и "вожак" с дуршлагом проделывал свои трюки не первый раз. Впрочем, это не мешало небольшому ребенку верить ему каждый раз, как в первый. - Теперь я точно расскажу Гормлейт, - насупился награжденный шлепком ребенок. - Она оторвет Милли голову и на ней попрыгает. Партурнакс замер и, прерывая излияния старухи, осторожно спросил: - Ты знаешь Гормлейт? Старуха схватила мальчика за шкирку и подтащила к себе, держа за голову так, что рот у него получился замкнут. - А вам она зачем, добрый сэр? - Она мой друг, - решился Партурнакс через секунду. - Она и человек, которого зовут "Одноглазым". Мне... - он дернул головой, указывая в сторону пустого дворика, - нужно их найти. Это очень важно. Он чувствовал, как старуха, напряженно застывшая, как напуганный зверь, обшаривает его взглядом, и в кои-то веки мысленно поблагодарил Отца за то, что они выглядят именно так. Так похоже на людей. Особенно они с Алдуином. В конце концов старуха расслабила руку, выпуская ребенка, и начала говорить. Она сказала всего несколько очень тихих слов, но Партурнаксу их хватило. Теперь он знал, где нужно искать.
***
- ...я оторву ему голову и - ай! - Хоть сейчас не прыгай, сестренка. Высокий плечистый человек меланхолично орудовал длинным металлическим щупом, шарившим по краям длинных ран, как хоботок гигантского кровожадного насекомого. Во второй руке у него было что-то, явно не похожее на медицинский инструмент, скорее - на старинный нож для консервов. Сперва он вытаскивал что-то из спины голой по пояс девушки, сидевшей перед ним, этим ножом, а потом обрабатывал кожу "хоботком". - Но перед этим выдеру из спины к хренам эту долбаную гирлянду и на ней же... ой! Хаки, чтоб тебя, ты их там зубами отколупываешь? - А что ты хочешь? Строительные скобы - это тебе не медклей. - Ох, ну извини, в следующий раз я спасу свой зад по всем правилам и даже со страховкой. Партурнакс поерзал. Он сидел в углу на указанной ему десять минут назад кушетке, собранной из зубоврачебного кресла, и все это время чувствовал себя здесь лишним. Он потратил еще полтора часа на то, чтобы отыскать новый штаб, погребенный в самом центре Хелгена, вынужден был сперва долго объяснять, как нашел их, и только потом выложить все, что знал о готовящемся налете. Теперь он ждал - потому, что его попросили об этом. Феллдир, пожилой человек в громоздких очках - поколений на десять старше тех, что носил Вультурьйол, - проверял что-то, сидя за целой стеной экранчиков и проекторов, выдранных когда-то с мясом из иных, совсем безобидных приборов, но сейчас работающих на повстанцев человечества. Его пальцы так и летали по физическим и виртуальным клавишам, созидая короткие проекции только для того, чтобы тут же их обрушить. Вкладки сменялись вкладками; медленно, тихо, с натугой ползли по боковым экранам блеклые системные отчеты. Партурнакс хорошо помнил, как Вультурьйол жаловался на то, что отследить повстанцев в Сети практически невозможно даже с лучшими мощностями Скайрима. Старый или нет, но Феллдир определенно знал свое дело. - Угум, - наконец изрек он, и даже Гормлейт прервала свое перечисление кар. Потом он снял очки и обернулся к Партурнаксу. - Спасибо, - вежливо сказал он. - Мы предупредим людей. К одиннадцати там останутся только голые стены. Пауза. Партурнакс перевел взгляд, бездумно изучая тяжелый напольный медицинский аппарат, к которому крепился щуп-хоботок. Безнадежно устаревший и практически собранный из нескольких других, как и все здесь. Феллдир бросил Партурнаксу его коммутатор, с которого сливал информацию до этого, и Партурнакс без труда его поймал, не особенно обращая внимания на то, что делает; вся техника в комнате мигнула. - Эй, держи свои штучки при себе, ладно? Партурнакс застегнул коммутатор на запястье, щелкнул по нему пальцем - рутан плеснул, как вода, искажая символы. "Предупредим". Значит, сейчас Феллдир просто проверял, не врет ли он. Спине было жарко. - Я не имею к прошлой ночи никакого отношения, - сухо сказал наконец Партурнакс, поднимая голову. Все трое посмотрели на него. - И мы тебе верим, - кивнул Феллдир. Его взгляд - всегда настороженный - смягчился. - Прости, что не оставили никакого знака на прежнем месте - мы слишком торопились. Спасибо тебе. Ты... ты очень много для нас делаешь. Его тон подсказывал, что фраза не закончена. "Делаешь, но", звучало в ней, и Партурнакс чувствовал отчуждение. Хотя родства с ними он никогда не чувствовал. И не должен был, впрочем. Они принадлежат к разным видам, в конце концов - если Детей Акатоша, созданных разумом, а не природой, вообще можно назвать видом. Но это не так важно, повторил он себе. Драконы или люди. Никто не должен делать того, что делает Алдуин, его девять директоров и все те, кто позволяет власти поглотить себя, какой бы малой та ни казалась. - Да не кисни ты, - дружелюбно произнесла вдруг Гормлейт. - Ты-то нормальный. Завод и четверть сырья для ка-прота в этом районе мы протеряли, и многих ребят тоже, но я тебе скажу, что остальные наши идут на поправку. В больнички им нельзя, но по подвалам таких же малышей, как вот этот, - она, не вставая, пнула носком тяжелого ботинка аппарат с "хоботком", - полным-полно. И мы на самотек этого не пускаем, да, Ха... ай! - Все, я уже закончил. Хакон, ее брат, повесил "хоботок" в гнездо на аппарате и устало потер кожу возле искусственного глаза. Смотрелся тот жутковато, полностью соответствуя общему устаревшему направлению местной техники. Носить его в глазнице было, должно быть, довольно тяжело. - Алдуин снова будет присутствовать лично? - спросил он. - Да, по крайней мере, он собирался это делать. С ним должен быть Одавинг и его ребята, в сумме... ну, около, может, десяти драконов. - Паршиво, - вздохнул Хакон. Победить дракона в бою для человека очень и очень непросто. По воле своего носителя рутан способен убить или подчинить любую технику, кроме чисто механической - "Дверь в прежний штаб открыть пытался? У, хотя, если ты тут стоишь, то явно нет - рвануло бы там знатно" - и если носитель достаточно ловок, драка даже с невооруженным драконом автоматически становится неравной, не говоря уже о том, что драконы физически гораздо сильнее и выносливее, чем люди. Рутан влияет на носителя, не только на технику. А если дракон вооружен и неплохо умеет обращаться с рутановыми полями, используя управление собственной техникой себе на благо, то даже для того, чтобы просто поранить его, потребуется не меньше десятка хороших бойцов-людей. Хакон, Гормлейт и другие повстанцы использовали максимально примитивное оружие вроде лезвий и простых огнестрельных моделей. Гормлейт искренне верила, что когда-нибудь отрубит Алдуину голову своим любимым клинком; хотя тот действительно доказывал порой свою эффективность. Партурнакс готов был спорить, что именно из-за нее предплечье у Одавинга было сегодня перевязано. С другой стороны, для того, чтобы сделать такой вывод, обладать особой проницательностью не требовалось - из-за кого еще Гормлейт так распиналась все это время. - А-атлично, тогда у нас есть планы на вечер, - она встала и потянулась, видимо проверяя, как работают мышцы спины, а потом сплюнула. - Рыжий ублюдок - мой. - Подождите, - недоверчиво сказал Партурнакс. - Вы же сказали, что там останутся только стены. - Ну, и мы, - Гормлейт взяла валявшуюся на полу майку и встряхнула ее, но не стала надевать, перекинув через плечо, как полотенце. - Это самоубийство. - Мы хотим кое-что опробовать, - Феллдир надел свои очки и вновь погрузился в мелькающие перед ним изображения. - Может быть, рутановые волны возможно поколебать. - Исследования Мартинсона? Они доказали свою несостоятельность. - Нет, не его, - покачал головой Феллдир. Тяжелые очки на нем смотрелись, как маска. - Кое-что новое. Не хочу загадывать, но проверить стоит. Возможно, это ключ ко всему. Победа над рутаном. Победа над драконами. Партурнакс поморщился - экраны обжигали. - Но факт присутствия Алдуина меня беспокоит, - признался Феллдир. - Я... не уверен, что первенец Акатоша во всех смыслах соответствует другим драконам, и я понятия не имею, сработает ли это на нем, даже если сработает на всех остальных. "Вряд ли это сработает хоть на ком-то", - подумал Партурнакс, - "что бы у вас там ни было". Он вспомнил о тонком, примитивном чипе, вставленном в узкий железный футляр, умещавшийся в ладонь. Он хранился у него дома. Если бы можно было... - Да, я даже не видел, чтобы у него были шипы, - признался Хакон. - Хотя не то, чтобы я часто им любовался. Скайрим усыпан изображениями Алдуина, но каждое из них создано так, чтобы его легче было спутать - не с человеком, разумеется, - с Акатошем. А шипов у того не было. - Они точно есть, - ответил Партурнакс машинально, вставая. - Просто волнуется он редко. - Этим вечером у него появится повод, - хмыкнула Гормлейт. - О, кстати, слышал шутку - знаешь, сколько нужно драконов, чтобы поменять лампочку? Ни одного! А знаешь, почему? Шутку Партурнакс слышал. Как минимум в пятнадцати вариантах. - Потому, что у них и без того она из... Хакон отвесил сестре подзатыльник и в мягких выражениях посоветовал заняться делом. Ворча, Гормлейт отправилась вглубь логова - так и не надетая майка свисала у нее с плеча, спину пересекали длинные свежие шрамы, стянутые и излеченные, но не до конца. Никогда - до конца. Собственная спина Партурнакса ныла от жара. - Прости ее, - проворчал Хакон. - Я надеялся, что со временем у нее в голове появится еще что-то, кроме быстрых байков, эпичных драк и жажды великих свершений, - мозги, например, - но пока что-то незаметно. Эх. Сиблинги. - Да, - невесело усмехнулся Партурнакс. - Знакомо. Хакон быстро взглянул на него и так же быстро, словно устыдившись, отвел взгляд. Он был хорошим человеком, Партурнакс это знал, и знал сейчас, что Хакону действительно стало неловко за себя самого. Но этот порыв был. "Тебе-то откуда знать о сиблингах, создание разума? Откуда тебе знать о родстве?" - Я тоже буду там этим вечером, - сказал Партурнакс то, что уже говорил до этого - пытаясь нарушить неловкое молчание; пытаясь помочь и себе, и Хакону. - Мне жаль, но, боюсь, мне придется притворяться. Вредить в открытую не буду, но серьезно помогать не смогу. И... я до сих пор считаю, что вы лезете в пекло зря. - Не волнуйся. И, конечно, не вздумай себя выдавать сейчас. Увидишь что-то необычное - уходи с линии огня, ладно? "Так что у вас за новое оружие?" - хотел спросить Партурнакс, но не проронил ни звука. Он понимал, что Хакон не ответит. Он и сам бы не ответил. Мудрый не станет безоговорочно доверять дракону. Партурнакс сунул руки в карман толстовки, собираясь уходить. Охладители там еще работали, и контраст между жаром вдоль позвоночника и прохладой на пальцах казался странным. - Ладно. И еще... - Партурнакс помедлил, не зная, существенно ли это. - Возможно, Алдуин что-то затевает. Помимо налетов. Он, судя по всему, отдавал какие-то приказы своему секретарю сегодня, а теперь, похоже, велел ему участвовать в нападении сегодня вечером. - Секретарю? - Да. Вультурьйолу, может, знаешь его. - Я знаю, - мрачно подал голос Феллдир, не поворачиваясь. - Из-за этого засранца и его барьеров у меня на полголовы седых волос больше. - Он... не боец, в общем, и раньше такого не бывало, так что вся ситуация довольно странно выглядит. Хакон поразмыслил, а потом пожал плечами. - Посмотрим.
3.
Партурнакс чувствовал себя разбитым и злился на себя за это. Через несколько часов ему предстояло ухитриться поучаствовать в безжалостной бойне так, чтобы спасти как можно больше людей и при этом не дать Алдуину, ведущему очередные скрытые игры, понять, что он поддерживает повстанцев. Которые, в свою очередь, заполучили какое-то новое оружие. Иными словами, ему как никогда нужна была ясность мыслей и тщательный самоконтроль. Вместо этого больше всего на свете Партурнаксу хотелось залезть под ледяной душ, наложить пару пластырей на ожоги, уснуть прямо под кондиционером и проснуться через неделю. Он снял экраны, не дойдя до своего спрятанного глайдера, - потому, что "харпо" начала дымиться со спины. Щиток, крепившийся между лопаток, частично прикипел к коже, и снять его вслепую помог только рутан. Это было не очень приятно. Хорошо, что он успел забиться в какую-то выемку за трубами, где в спокойном уединении мог делать все, что хотел. Партурнакс разодрал толстовку, слыша тонкий, едва различимый для человеческого уха хруст волосяных проводков, аккуратно сложил самый чистый кусок и давлением поля прижал к ране на спине, надеясь, что она быстро подживет и не станет сочиться кровью на всем обратном пути. Беседа с повстанцами, процедуры, поиски и блуждания отняли больше времени, чем он планировал, и Партурнакс подумывал уже о том, чтобы бросить глайдер, до которого было неблизко, и добраться до дома на чужой машине, но опасливое, мрачное чувство тревоги этого ему не позволило. В какой-то момент он понял, что маячок на глайдере не отзывается на запросы коммутатора, и паранойя только усилилась. Когда же Партурнакс, соблюдая все меры предосторожности, подобрался поближе, стараясь рассмотреть свое транспортное средство с пары сотен ярдов, то увидел только лежавшую на его месте бетонную плиту, ранее бывшую "козырьком" укромного укрытия, которое он так давно использовал. Более тщательный осмотр не дал ничего. Никаких следов нарушителей. Никаких следов взрывчатки. Совпадение, а не злой умысел? Возможно. Скайрим был старым местом, а все, созданное человеком, смертно так же, как и сам человек. Партурнакс сел, привалившись к раскаленной за день стене, и поморщился от короткой боли. Выходит, своего тайника он тоже лишился. Придется искать новый... словно повстанцу, выбитому из прежнего штаба. Партурнакс подумал о том, что это, быть может, в каком-то смысле роднит их. Возможно, это должно было бы даже вызвать род удовлетворения. Но пока над всеми его чувствами довлело одно - гнев.
***
- ...да я и гнал-то не особо, сотни под четыре. Надо было ему выскочить перед самым поворотом... пришлось свернуть, ну и. Если бы не рутан, лежал бы там под плитой рядом. - И подлатать никак? - Что подлатать - лепешку из металла? Одавинг цокнул языком. - Жаль, - сказал он с искреннем сочувствием. - Хороший был глайдер. Некоторое время они ехали в молчании. Партурнакс заметил, как коротко покосился на него Вультурьйол - словно привычно для себя проверял, в каком настроении вышестоящий. Одавинг был главой отдела безопасности и самым опытным специалистом в области драк, но за неимением тут Алдуина сильнейшим оказывался сам Партурнакс. Рутан и знания, вылившиеся в человеческую власть и почти животную иерархию. Как все это вышло, думал Партурнакс с горечью, почему все вышло именно так? Не более полезный вопрос, чем тот, почему Восемь бросили Землю. С другой стороны, Партурнакс бывал несдержан. Он знал про себя, что легко злится, и в те далекие годы, когда он думал меньше, чем сейчас, слишком часто не считал нужным себя останавливать. Драконы из окружения Алдуина помнили об этом. Забывать такие вещи было бы нелепо с точки зрения чувства самосохранения. Может быть, Сможет ли он хоть когда-нибудь оставить по себе иное впечатление? Или слух о яростном драконе, выходящем из себя за считанные секунды, так и будет его преследовать, как бы он не пытался измениться? Партурнакс посмотрел на других драконов. Это была еще одна проблема. В машине их было пятеро, включая его самого и Одавинга, ведущего авто над трассой едва ли медленнее, чем Партурнакс в выдуманном описании непроизошедшей аварии. На вопрос о том, где же все остальные, Одавинг только пожал плечами: "Делают другие дела в других местах, мастер П, и к лучшему - нам больше веселья". Партурнакс сочинил историю о глайдере заранее, и теперь радовался этому - он немного успокоился, пока рассказывал ее, потому что и ответ Одавинга, и вся ситуация здорово его взбесили. Все шло не так, как должно было идти. По левой руке Партурнакса пробежал короткий разряд энергии, рутановый толчок столь слабый, что больше был похож на зуд. Он вскинул ладонь вверх, поворачивая к себе полоску коммутатора. Символы осветились, послушно выходя из сна. Сообщение от Алдуина. "Я задержусь немного, начинайте без меня". Партурнакс не шевелясь смотрел на строчку-проекцию, светящуюся на коже. Это окончательно ломало все планы. Это ломало вообще все. Алдуин наверняка сейчас разрушает что-то еще - или готовится к этому. А у него нет ни времени, ни способа предупредить Хакона и Гормлейт. И еще - то, о чем он думал с подспудным, постыдным и странным волнением, - теперь драконов пятеро. Против таинственного оружия и повстанцев, рассчитывавших свою мощь и число на визит сильнейшего из Детей Акатоша. Единственное, чему Партурнакс был рад - так это способу, который выбрал Алдуин для того, чтобы сообщить свое решение. Если бы тот позвонил вместо того, чтобы связаться при помощи букв, он не поручился бы ни за тон своего голоса, ни за содержание ответа, и брат мог бы что-то заподозрить. Усилием воли он вызвал из смутных образов символы, но те не желали складываться в слова, клубясь аморфными облачками. Он не знал, что ответить. Его руку снова прошил тот же зуд, и Партурнакс едва удержался от того, чтобы выругаться. Гнев затапливал его, как поток. Строка первого сообщения давно уже мерцала светло-серым вместо синего, а метка возле ясно давала понять отправителю - "прочитано". Синие строчки пачкали теперь кожу одна за другой. "Не сердишься, братишка?" Партурнакс попытался успокоиться, но перед глазами все было белым от ярости. Он прижался к спинке сиденья. Если бы на нем еще были экраны, они бы просто выгорели. Трое драконов, сидевших рядом, наверняка смотрят на него во все глаза. "Я буду так быстро, как смогу" На что Партурнакс злился? Он не знал; не думал. На крах своих планов? На то, что не способен подчинить даже собственный гнев? На Алдуина? На то, что власть над ситуацией снова ускользает из рук? "Сходим потом куда-нибудь? Ну, как раньше?" Как-то раз, очень, очень давно, они с Алдуином тайком выбрались из резиденции "АК", тогда находившейся в другом месте, чтобы впервые в жизни побродить по городу. Им было несколько недель от роду, и знания без опыта, собранные, разложенные и врезанные в их тела и головы, казались странными даже детям знаний. Детям Акатоша. Когда их вернули, за них заступилась Кин - Акатош прислушивался к ней, и, возможно, только поэтому не бросил плоды своего труда в распылитель. "Как насчет "Обливиона"? Говорят, коктейли там - нечто" Партурнакс давным-давно понял, что гнев не доводит до добра, и усилием воли заставил себя мыслить и действовать связно. Вдох, выдох. Никто на него не смотрел - чересчур демонстративно, возможно, но, подумал вдруг Партурнакс, я зря ожидал иного. "ок" "договорились" Его собственные короткие строчки мигнули, выцветая до серого, и прибор утих, несколько мгновений спустя погаснув. Сбоку и впереди что-то дернулось; Одавинг наклонил голову и посмотрел на свою руку, а потом оглянулся в салон. - Босс написал, что задержится. Мы сегодня на разогреве, ребята. Приказы Алдуина не оспариваются, всем это известно, и драконы не стали возражать, хотя Партурнакс остро почувствовал общую атмосферу неуверенности, повисшую в воздухе. Повстанцы, как он хорошо знал, считают драконов самонадеянным и беспечными из-за возможностей, которые им дают рутан и увеличенные силы. Тем не менее, количество глупцов среди драконов - в процентном соотношении - было примерно таким же, как и среди людей, при куда меньшей общей численности. Иными словами, в этой машине их не было. "Бойцы" Одавинга сейчас осознавали то же, что сам Партурнакс - пару секунд назад. Только они не знали ни о засаде, ни о неизвестном оружии. Авто замедлилось. Вайтран остался позади.
***
- О'кей, действуем, как договаривались, минус присутствие босса. И постарайтесь не прибить всех сразу, лады? Оставьте хоть... эй-эй-эй, осторожнее, она с этого конца стреляет! Вультурьйол, рассматривавший свой лазерный ствол, направив его дулом вверх, взглянул на Одавинга только мельком, но презрения в его взгляде было достаточно. - И сними свою стекляшку наконец, - Одавинг небрежным, привычным жестом перехватил оружие. - Ты не у себя в норе, тут тебе ее и в глаз воткнуть случайно могут. - Очень смешно, Охотник, - скривился Вультурьйол, снимая свое оружие с предохранителя толчком рутана. Линза очков вспыхивала синим, как огни на его спине. Одавинг переступил с ноги на ногу, словно разминаясь - мелкая бетонная крошка хрустнула под его тяжелыми, шипованными ботинками. Салокнир и Мирмулнир, двое старых и испытанных бойцов, по его короткому кивку скрылись в полутьме по разные стороны от входа. В этом и состоял практически весь план, как уже узнал Партурнакс. Напасть через главный вход втроем, покуда двое других проникнут в здание при помощи пары аварийных дыр подальше, справа и слева. Никакой особенной подготовки - зачем бы она была нужна, здесь их ведь встретят только люди. Изнутри слышался легкий гул машин, шаги и все те мелкие наборы звуков, что издают люди, когда заняты общим делом. Если бы Партурнакс не знал совершенно точно, что рабочих внутри нет, он не сомневался бы, что люди внутри сейчас перегоняют кварк-протий. Люди, уже уставшие после своего собственного рабочего дня и теперь с риском для жизни возящиеся с опасной субстанцией, чтобы урвать для своих кварталов хоть немного великой ценности: энергии. И, может быть, пара повстанцев с оружием для защиты - просто чтобы им, драконам, не было слишком скучно демонстрировать власть. Они ведь, по сути, пришли сюда развлечься. Внезапно все вокруг гулко, с шумом выдохнуло. Партурнаксу показалось, что что-то одновременно вынуло воздух из его легких, а потом им же ударило его поддых. Гнев впервые за всю его жизнь исчез разом, оставив только странную пустоту. Партурнаксу показалось, что вокруг стало темнее; он перевел взгляд на своих спутников и увидел, что линза очков Вультурьйола погасла. Вультурьйол растерянно моргнул, а потом ощерился. - Очень смешно, Охотник. - Это не я, - коротко ответил Одавинг. Его расслабленность и дурачества исчезли так же, как гнев Партурнакса. Глава отдела безопасности был похож на смесь машины и зверя, вставшую в боевую стойку, и оружие смотрелось естественной частью его тела. Темное, пустое оружие. Погасли не только очки. Оглянувшись, Партурнакс увидел, что авто опустилось вниз и теперь лежало на земле темной, аморфной массой - потухла даже модная красная подсветка, предмет особой гордости Одавинга. Огоньки на ложе всех трех лазерных орудий исчезли. Даже неоновая вывеска в полусотне ярдов позади больше не горела. Партурнакс тупо глянул на свой коммутатор - бесполезную, тусклую полоску металла и пластика. Новое оружие. Пустота, исчезновение. Впервые в жизни Партурнакс испытал укол истинного, глубинного страха. Он, дракон, второй из Детей Акатоша, способный помериться силами с Алдуином, на мгновение по-настоящему испугался. Рутан. Осторожно, боясь до безумия того, что это может не сработать и только подтвердить его догадку, он мягко и осторожно коснулся коммутатора полем рутана. И рутан откликнулся, даря всеобъемлющее облегчение. Но коммутатор остался таким же пустым, как прежде. Белые всполохи на шипах Партурнакса смешались с короткими вспышками синего и красного на спинах его спутников. С рутаном все было в порядке. А вот с техникой - нет. Партурнакс коснулся сперва своего оружия, затем вытянул поле назад, ощупывая машину. Ничего. Приборы не отвечали. Он напрягся, бросая поле на свое оружие, и осторожно разжал пальцы. То повисло в нем, как повис бы любой кусок металла его веса. Не более. Во тьме видны были только шипы драконов и тусклый, зеленоватый свет, сочащийся из щели между створок широких, тяжелых дверей. Шум внутри продолжался, как ни в чем не бывало. - Внимательнее, - тихо сказал Одавинг и свободной рукой дотронулся до двери, потянув ее на себя. Щель расширилась, выливая зеленоватый, больной свет, источаемый опасным сырьем откуда-то из глубины - или, скорее, остатками этого сырья, отработанным шлаком; вряд ли повстанцы оставили бы тут что-то ценное. Партурнакс примерно знал, что там увидит - котлы, снятые, скорее всего, с пищевого производства не один десяток лет назад, и шаткие конструкции вокруг них, поддерживающие кустарные приспособления для перегонки, каждое из которых выглядит еще более нелепо и ненадежно, чем экраны Феллдира. Одавинг шел первым, все еще, как и все они, держа бесполезную теперь лазерку. Его громоздкие ботинки с шипами ступали совершенно беззвучно. Партурнакс раскинул поле, как сеть, вытянув его так далеко, как только мог - на дюжину больших шагов. На внутреннем, недоступном человеку уровне он чувствовал, как воздух подрагивает от полей его спутников, далеко не таких больших и сильных, как у него, пронзающих металл и воздух шагов на пять максимум. Людей не было видно. Только механизмы. Две большие цистерны посередине, соединенные мостками, и целая сеть ненадежных подпорок, котлов и цилиндров вокруг, в свою очередь опирающих на стальные площадки и остатки плит наверху; бетонные столбы, поддерживающие секцию сразу над входом, и нечто, похожее на сломанный прожектор, развернутое к входным дверям. Рутановые щупы, пробующие на вкус все вокруг, могут быть полезны не более, чем выключенная техника, если не уметь управляться с ними. Партурнакс умел, и дело было не только в том, чтобы влиять на технику, касаясь контактов изнутри, превращаясь в суть энергии, питавшей и наполнявшей их; и даже не только в том, чтобы с усилием, подвластным только сильнейшим, поднимать небольшие физические объекты. Рутан был еще одним чувством, набором пальцев, глаз, ушей и носов; недостаточно не быть слепым или глухим, чтобы видеть и слышать действительно хорошо. Одавинг сделал еще один шаг, не полностью опустив ногу. Дверь в прежний штаб открыть пытался? У, хотя, если ты тут стоишь, то явно нет Рутановым ударом мгновенно собранной в луч сети Партурнакс выдернул его назад, но тонкая натянутая проволока все равно успела сорваться. Все вокруг утонуло в грохоте взрыва. Люди всегда приходят со взрывами. Он давно уже это понял. Их действительно было много - Партурнакс не поручился бы за точное количество, но ему показалось, что на площадку перед цистернами вылезло не меньше двух десятков человек. Его самого швырнуло влево - рутан, подхвативший Одавинга, сбил весь баланс - и дважды перевернуло на шероховатом бетонном полу. В третий раз он перекатился сам, избегая участи собственного глайдера. Бетонный обломок весом с машину вонзился в пол там, куда Партурнакс упал мгновение назад; взметнулось облако пыли и крошки. Партурнакс оперся на него - острый на ощупь бок еще хранил следы энергии, слабую, теплую вибрацию падения, - и развернулся к дверям. Те были завалены смесью обломков бетона и длинных железных балок. "Рельсы", сумрачно подумал Партурнакс. Он еще застал то время, когда эти тяжелые, вытянутые, остро пахнущие отработанным маслом железки устилали путь поездам. Рутановая хватка обхватила одну из них; белые всполохи сделали поле почти видимым. Рельса дрогнула - и только. Выход был закрыт. Оставались аварийные двери-дыры, через которые должны были войти Мирмулнир и Салокнир, но Партурнакс сомневался, что повстанцы еще не позаботились об этом. Там, впереди, кипела схватка; за какие-то пару секунд Партурнакс услышал три новых взрыва, хотя и гораздо слабее предыдущего. Мирмулнир и Салокнир, видимо, уже успели присоединиться. Поняли ли они, что их оружие теперь бесполезно? Конечно, как иначе. - Сдохни, ящерица! Этот голос Партурнакс узнал бы в любом случае, даже тонущим в шуме очень, очень большой и совершенно примитивной драки. Как и особый звук, нечто вроде лопающейся струны - сбой чьего-то рутанового поля. Уходи с линии огня, ладно? Партурнакс подпрыгнул, оперся на обломок, за которым сидел все это время, перекатился через него и побежал вперед. Почти сразу в него разрядил допотопный пистолет какой-то мальчик-подросток, еще младше Гормлейт на вид; Партурнакс нырнул за колонну, приметив место, на котором стоит ребенок; тот успел сделать только пару шагов, и короткий бросок рутана мягко сжал его шею, а потом утянул за собой, безвольного и бессознательного, под прикрытие уже упавшего куска бетона. - Пусти его! Партурнаксу пришлось вскинуть обе руки; его удар пришелся вскользь, но парнишке покрупнее, прыгнувшим на него с ножом, хватило и этого - брызнула кровь, он упал на пол, но тут же поднялся - только для того, чтобы быть схваченным в силки рутана. Гнев вернулся в полной мере, усиляя хватку. Он же на их стороне! Он помогает людям! Он предупредил Хакона и Гормлейт, и они обещали не трогать его! Он помог мальчишке с пистолетом, уберегая его от опасностей схватки, и вот что он получил взамен! - Я с вами, - прошипел Партурнакс, подтащив схваченного человека вплотную. В глазах парнишки мелькнуло понимание; потом они вдруг распахнулись шире, юноша вздрогнул всем телом и открыл рот, словно собираясь заговорить. Но вместо этого из его рта потекла темная кровь. Его тело дернулось еще раз; дешевая синтетическая рубашка натянулась и порвалась вместе с плотью, выпуская несколько зубцов лезвия - промышленная шестерня с острым краем, брошенная с поистине драконьей силой. Тело обмякло в рутановых путах. - Вы целы, сэр? - крикнул Вультурьйол. Он стоял в десяти шагах дальше - аккуратный офисный костюм уже порван и вывалян в бетонной пыли, очки куда-то исчезли, в руках - старинный режущий механизм из тех, что заправлялся когда-то бензином, с обломанным ныне, опустевшим низом и проржавевшей цепью. Его поле, полное синих вспышек, предупредило его об атаковавшем сзади враге - рослом мужчине с изогнутым мечом; возможно, он не обладал такой же силой, как Партурнакс, и не способен был остановить его одним рутановым захватом, но замедлить - вполне. Охваченная синей вспышкой цепь, питавшаяся когда-то бензином, закрутилась все быстрее и быстрее - чистая механика, что так любима повстанцами, - впиваясь в чужую шею - Я в порядке! - отозвался наконец Партурнакс, бездумно отпуская тело парнишки - тот упал с мясным, тяжелым шлепком, отмеченным драконьими ушами даже в этом хаосе. И хаос нарастал с каждой секундой. Партурнакс пытался осмотреться, распустить рутановую сеть, уловить ею нечто большее, чем сносящую с ног мешанину тел и действий, но у него не получалось. То тут, то там он видел лежавшие на полу тела - кажется, человеческие; больше всего ему хотелось, чтобы это все прекратилось прямо сейчас; и он был зол. Он был очень зол. Собравшись, Партурнакс прыгнул вперед, оттолкнулся от бока цистерны, обернув себя рутаном, словно крыльями, до ближайшей платформы, и перевалился через ограждение. Теперь, сверху, видно было лучше - но не понятнее. Еще выше. Платформа за платформой. Судя по всему, это задние далеко не всегда было заводом с одним большим цехом. Возможно, когда-то в нем даже жили - по крайней мере, остатки пролетов и лестниц говорили о том, что здесь можно было подниматься на этажи. Что здесь было, куда подниматься. Партурнакс, все это время смотревший вверх, задрав голову, рывком опустил ее и машинально отпрыгнул, вжимаясь в стену и выставляя почти физически ощутимый щит - о ребро платформы, на которой он стоял, со всего размаха ударился Одавинг. Он упал бы вниз, если бы не успел схватиться одной рукой за промятые перила и повиснуть на них. Партурнакс бросился к нему, протягивая руку, но мгновение спустя Одавинг вскинул вверх все тело, перепрыгнув перила так, будто они были брошенным на землю камнем. - А засранцы неплохи - для людей, - весело сказал он застывшему Партурнаксу, утерев окровавленный нос. Лазерного оружия при нем больше не было; Партурнакс смутно припомнил, что по пути наверх он, кажется, видел человеческое тело, насквозь проткнутое знакомым стволом в районе живота. - Вот что, мастер П, - продолжал Одавинг, сильным ударом ноги ломая перила с одной стороны. - Мир и Локни сообщили, что их входы теперь недоступны. Как там с нашей дверью, получше не стало? - Завалена. - Так и думал, - он ударил перила ногой с другого конца и поймал отвалившуюся железную трубу носком ботинка, подкинув ее вверх и схватив рукой. - По идее, надо бы сообщить боссу, но из-за этой неведомой хрени у меня даже свистелка на ремне не работает. Так что предлагаю идти на крышу. Крыша. Партурнакс снова взглянул вверх. Перекрытия уходили почему-то ступенчато, смыкаясь ближе и скрывая друг друга. - Там пара этажей обвалилась от времени, так что, может, придется повозиться, но я считаю, это лучший вариант. Он крутанул обломок перил в руках; тот описал свистящую дугу. - Согласен. - Окей, остальным я уже сказал, осталось только подобрать... ох же... Звонкий звук удара о ближайшую к платформе полупустую цистерну пронесся по всему цеху. На ее верхушке сидела, подобрав колени, как зверь, небольшая ухмылявшаяся фигурка. В руке, отведенной назад, у нее был длинный, тонкий клинок. - Эй, ящерка, - крикнула она. - Ну как, зализал уже лапку? Одавинг перехватил обломок перил посередине. - Короче, встречаемся наверху. Гормлейт выпрямилась одним долгим, хищным движением; ее рука описала почти неуловимую дугу. Сбитые клинком вентили цистерны упали вниз, высвобождая зеленый пар; Партурнакс услышал снизу омерзительный звук, похожий на тот, с каким густая жижа выплескивалась бы на бетонный пол, и истошные вопли. Одавинг оттолкнулся от края платформы обеими ногами, занося свой обломок перил; красные всполохи прорезали дым. Партурнакс готов был поклясться, что на его лице мелькнуло выражение чистого удовольствия. Он снова поглядел вверх. Неблизкий путь. Лучше пройти его побыстрее.
***
Драконы недооценивают людей, думал Партурнакс. И так было всегда. Большая ошибка. Повстанцы, - те, кто остались, но было их никак не меньше дюжины, - вылезли на крышу немногим после последнего дракона. Они устали; они были измотаны; и они горели яростью не меньшей, чем та, что так давно не давала покоя Партурнаксу. Но он был бессмертным сыном Акатоша. А их срок исчислялся только десятками лет. И люди, казалось, умножали силу, желания и злость, ужимая все то, что хватило бы на целую вечность, в свою короткую жизнь, концентрируя их до предела, как направленный рутановый удар. Партурнакс тоже чувствовал, что устал. Он все еще держал щиты, его сеть по-прежнему вскидывалась, встречая случайные атаки, но разница была заметна ему; он надеялся, что не повстанцам. Он надеялся, что они помнят. И они помнили - судя по Гормлейт, подмигнувшей ему и нарочно ударившей своим клинком о бетон впустую, когда ее прыжок грозил сбить его с ног, увлекая вниз, в бездну. Судя по Хакону, взмыленному, в крови, обходившему его так, будто Партурнакс действительно, без утайки сражался на их стороне. Партурнакс выглянул за край крыши; Скайрим, пылавший мириадом ночных огней, уходил во все стороны, вливаясь в ночное небо. Там, внизу, техника, отключенная неведомым оружием повстанцев, уже приходила в себя - темное пятно вокруг башни сильно сжалось. Коммутатор на запястье, однако, все еще молчал. "Боюсь, он не понадобится", - подумал Партурнакс, увидев летевший к башне далеко внизу огонек глайдера, сияющий, вытянутый скоростью, как звездный вихрь, пожираемый черной дырой. Он повернулся, глядя на поле боя. Люди и драконы сражались друг против друга. Люди не уступали драконам. Люди действительно не уступали им, - там, где драконов вел рутан, людей вели воля, сила и ум. Они могли победить. Воздух напрягся и задрожал. Партурнакс обессилено поглядел вверх. Над краем башни, на высоте почти двадцати этажей над землей парил дракон. И он был в ярости. - Что вы о себе возомнили? - процедил Алдуин. Каждый звук, произнесенный им, был оглушительным толчком рутана; внедряющимся в мозг, вскипающим в крови. Драконы устояли на ногах; люди - нет. Глава "Акатош Инкорпорейтед" висел в темном небе. Его черное пальто и пиджак больше не скрывали шипов. Такое непросто скрыть. Потоки чистой тьмы вспышками изливались из его спины, держа его в воздухе; держа всю башню. Казалось, что весь Скайрим парил в этом мареве, столь темном и густом, что пустота между звездами показалась бы рядом с ним светлой, как день. Гнев Алдуина хлестал, как буря; Партурнакс физически чувствовал, что он был сходен с гневом стихии; яростью урагана, жестокостью цунами. Абсолютная сила и абсолютная власть. Исключая то, думал Партурнакс вяло - рутановое поле придавило его к крыше, распластав по ней, и у него не было сил больше ни на что, - исключая только то, что стихия, безличная, бесстрастная и отстраненная, властвует столько, сколько дозволено ей природой. Ни ураган, ни цунами не хотели бы идти по земле вечно. Ветер, рожденный перепадами рутановых точек, трепал полы пальто Алдуина, вливая их в дымные темные всполохи. Люди внизу больше не дрались; напуганные, они только пытались скрыться. Партурнаксу даже показалось, что он видел Хакона, уволакивающего куда-то внутрь раненую Гормлейт. Алдуин глядел на них сверху. Больше он не произнес ни слова.
2.
Они не поехали в "Обливион". Алдуин сказал, что и сам вполне способен смешать пару напитков. Партурнакс не имел ни желания, ни сил перечить; ему не хотелось двигаться вовсе. Болело все тело - от драки, ныла спина - в том месте, где еще оставались следы ожога от экранов. Он чувствовал какую-то исполинскую усталость, охватившую все его существо, стократ сильнейшую, чем та, что он испытывал до начала боя; не физическую - хотя, видят Восемь, он потратил сегодня больше энергии, чем за весь прежний месяц, - и не ту измотанность, что вызвает перенапряжение рутана. Ему просто казалось, что все, что он делает, все, о чем думает, все, к чему стремится - бессмысленно. "Зачем я вообще это делаю", мучительно думал он. Ему жаль людей? Да, конечно... Ему хотелось бы видеть мир в гармонии, без довления власти немногих? Безусловно. Ему противна всеподавляющая жажда и мощь Алдуина? Да. Это так. Но в чем корень этих желаний? Только в том, что абсолютная власть одного - его брата - настолько ненормальна, настолько чудовищна? Или в том, что эта власть должна принадлежать не Алдуину? Партурнакс лежал на диване в верхних, жилых помещениях башни "АК", закинув руку на голову, прикрывая глаза, и не мог удержаться от грустной усмешки, вспомнив Одавинга сегодня утром. В отличие от главы отдела безопасности, Партурнакс лежал пластом, вытянув уставшее тело. Да и его любимый диван в их гигантском пентхаусе отличался от того, что в Зале отдыха, не меньше, чем Зал отдыха отличался от самого пентхауса. Где-то сбоку постукивало и звякало - его брат возился у барной стойки. Потом постукивание замерло. - Может, свет приглушить? - Не надо, - отозвался Партурнакс хрипло, убирая руку. Ему захотелось оглянуться, но для этого пришлось бы привстать; зачем; он и без чувствовал перепады темных рутановых полей, которыми Алдуин оплел все пространство вокруг, и мог понять, где находится их источник. - Отработанные пары к-прота могут здорово хлестнуть по сетчатке, а ты, я смотрю, до сих пор щуришься. - Говорю, не надо. Пару секунд спустя пентхаус погрузился в сумрак - десятки источников света замерли и съежились, чувствуя тьму, дотронувшуюся до них. Разноцветные огни Скайрима за гигантской стеклянной стеной были теперь видны во всей своей яркости. Партурнакс снова закрыл глаза рукой. Белые всполохи не могли сейчас пылать; их короткие, ленивые волны силой напоминали огни самых дальних кварталов. Сбоку плеснула жидкость - касание стекла и льда, мягкий плеск, короткий, крохотный водоворот. Когда Партурнакс открыл глаза, на низком по акавирской моде столике уже стоял наполненный бокал. В центре его извивались светящиеся, как неон, ослепительно-синие "змейки" - густая смесь вытяжки сладковатых светящихся грибов и цветков голубого горноцвета, не сразу растворявшаяся даже в сорокоградусном алкоголе. Алдуин опустился в кресло, взяв в руку собственный бокал. Пальцами второй он подцепил со стола один из множества лежавших там рулетиков из рыбы, обернутой в рис и водоросли; сжал его, раздавливая водоросли и превращая рулет в бесформенный комок, а потом закинул этот комок в рот, как орех. - Что, их ты тоже сам сделал? - покосился на него Партурнакс, не убирая руку. - Нет конечно. Давай ешь, я тебе взял с тунцом. Алдуин поднял еще один рулетик; в полутьме Партурнакс видел, как скептически брат осматривает несчастный рис, но в конце концов этот рулет отправился вслед за предыдущим. - Ты же терпеть акавирскую кухню не можешь, - Партурнакс медленно убрал руку; он понял только сейчас, что голоден. Он поборолся с собой, оценивая этот голод и пытаясь вспомнить, когда в последний раз ел. Утром? Прошлым вечером? - Но ты-то нет, - Алдуин взял еще рулетик, примерился и откусил половину. - Да и на вкус они...ч-чтоб!.. Оставшаяся часть рулета ожидаемо развалилась прямо в пальцах, начинявший его кусочек лосося полетел вниз; рутановое поле не успело сгуститься, и рыба, облепленная рисинками, с коротким всплеском погрузилась в бокал. - ...на вкус они на самом деле ничего. Алдуин вытащил упавший кусочек рутановым щупом; - неоновые "змейки" испуганно прыснули врассыпную, - постучал несчастной рыбой о край бокала, стряхивая капли виски, и невозмутимо отправил ее в рот. - Ты как животное, - вздохнул Партурнакс, садясь. - Ну, я же обещал тебе семейный вечер. Присоединяйся, этот стол отчаянно нуждается в этикете. В глубине души Партурнакс считал, что рыба упала не сама по себе, - за все эти годы даже Алдуин не мог не выучить, как обращаться с разными видами акавирской еды; тот же факт, что первенец Акатоша не сумел поймать какой-то кусочек рыбы в паре дюймов от собственных рук, говорил только о том, что он и не собирался его ловить. Но пересилить себя Партурнакс не мог. Он чуствовал, что ему почему-то стало немного легче. Радостнее. Он невольно вспомнил те дни, когда Восемь еще не покинули Землю, а драконам - двоим драконам, потому что больше тогда не было, - не нужно было ни над чем властвовать. Он кривовато, несмело улыбнулся. Алдуин повторил его улыбку - как зеркало; как кривое зеркало, растягивая ее зло и вкрадчиво. Мгновение - и она вновь выглядит, как прежде. Партурнакс почувствовал, как его собственное лицо застыло. Он уткнулся взглядом в столик, опустив голову; придвинул к себе прямоугольную плоскую тарелку. Запах рыбы и риса перестал казаться ему аппетитным. - Ты как? - Нормально, - быстро ответил Партурнакс. На вкус его любимое блюдо казалось почти бумажным, но зубы вгрызлись в слипшийся рис; тело требовало энергии. - А остальные как? - Никто особо не пострадал, - пожал плечами Алдуин. Он оставил рулетики, из которых больше не взял ни одного, и теперь просто потягивал свой напиток. - Извини, что все так вышло. - Не извиняйся, - выдавил Партурнакс с трудом. Алдуин помолчал. Неоновые змейки крутились в полутьме. - Одавинг сообщил, что ваша техника сломалась при входе в здание. Ты не видел внутри ничего необычного? Партурнакс пожал плечами. - Нет. Может быть, какие-то микроволны?.. Алдуин поморщился. - Люди слишком тупы для этого. Я полагаю, дело в другом. Как ты, может быть, заметил, в последнее время мы время от времени сталкиваемся с... Алдуин повел рукой, державший бокал, в воздухе, подыскивая слово; но не нашел его. - ...в общем, я полагаю, что кто-то из драконов сливает людям информацию. Рис встал у Партурнакса в горле комом. - Видимо, оружие и технику испортил он же. Партурнакс отхлебнул жгучий виски из своего бокала, откусив "змейке" голову. - С чего ты взял? - прохрипел он. - Я понимаю, тебе не хочется в это верить... и это звучит абсурдно, кто мы и кто они, верно ведь? Но факты говорят сами за себя. Я некоторое время копил сведения по этому поводу, и могу тебя заверить, что это единственный возможный вариант. - Кто и почему стал бы такое делать, - проговорил Партурнакс, подцепив рулет палочками со второго раза. - Загадка, - развел руками Алдуин. - На самом деле, думаю, загвоздка в одном. Во власти. Он встал, взяв с собой бокал, подошел к окну. Воздух подрагивал от растворенного в нем черного дыма - невидимого для глаз людей и датчиков приборов. - Все хотят власти, брат. Это первое из естественных стремлений. Я опоздал сегодня не из прихоти... завод, на который ты наведался, до сих пор не единственный подпольный завод в Скайриме. Я обнаружил еще три таких же. Сегодня вечером мои работники пришли с инспекцией на каждый из них. А я - ну, что должен делать хороший начальник... проверил работу всех своих подчиненных вместо того, чтобы веселиться в одном месте. Партурнакс отложил палочки. Четыре завода. Он - и повстанцы - знали только об одном. Были готовы только к одному нападению. Каковы на самом деле жертвы? Каков ущерб? Каков... каков был план Алдуина? - Встреча сегодня утром, - медленно проговорил Партурнакс. - Директора тоже присутствовали на... на этой инспекции? Плечи Алдуина дернулись; он усмехнулся. - Конечно. Хватит им даром есть свой хлеб. Равно как и остальным. - И ты... ты проверял. Ты изолировал всех друг от друга... дал разные сведения... ты проверял, в какой из групп... на каком из заводов... - Извини, что сразу тебе не сказал, братишка. Чистота эксперимента сперва... а после ты убежал гонять на своем глайдере. Кстати, выбери новый из моего гаража, не стесняйся, со всеми бывает. Партурнакс только мысленно поблагодарил Отца за то, что у него сейчас не было никаких сил. Что белые огни вдоль позвоночника не плясали быстро и яростно, выдавая все его чувства. - И... кого ты подозреваешь теперь? Алдуин стоял у окна - как утром. - Того, кто был с вами, у кого есть доступ ко всей информации, и у кого достаточно мозгов, чтобы до поры, до времени прикидываться тихоней. Его черный силуэт закрывал огни Скайрима, уничтожая и пожирая их, вливаясь в небо, черное, равнодушное и беспощадное. - Думаю, в ближайшее время мне стоит сменить секретаря.
***
В своих комнатах Партурнакс некоторое время просто стоял у стола в одиночестве, бездумно опираясь на его край. Ему очень хотелось спуститься вниз и снова увидеть Восьмерых, отлитых из металла, застывших в своем прыжке к звездам. Рекламные щиты выключены до утра; их лица теперь ничего не искажает. Но вместо этого, постояв еще немного, Партурнакс направился к западной стене. Сейф узнал его - сетчатка, кожа пальцев, мягкий отпечаток рутана, - тяжелая дверь вскрылась, поворачивая замки. Партурнакс зашел внутрь. Обшарил нишу со старинными бумажными деньгами - массовыми безделушками, не ценимыми даже любителями старины. Сентиментальной чушью. Покопавшись как следует и сдвинув пачки, он вскрыл рутаном еще два замка, поднимая потайную заслонку, вынул один из двух хранившихся там предметов и сел на пол. Белые, притухшие блики обхватили примитивный прибор, омывая его со всех сторон, вливая силу в то, что давным-давно было уже мертво. И на стекле высветилось плоское изображение. Помехи. Еще помехи. Лицо молодой женщины. - ...вот такие де...а, - помехи. - Не думайте, чт-чч-ч-т... Партурнакс знал его наизусть; знал наизусть каждую деталь, схваченную сотни лет назад и вызываемую теперь к жизни только энергией, которой обладали немногие. Женщина на пленке не очень была похожа на свою скульптуру в холле "Акатош Инкорпорейтед". На ее лице было не только дерзание и стремление к звездам. - ...он просто... - она пожала плечами и неловко ухмыльнулась. Партурнакс тоже ухмыльнулся, как делал в этом месте сотни раз. - У него множество качеств. Всякий творец-чтжжж-ц ... от себя в свое творение, верно? Но не всё. Если что-то пойдет не так - а это возможно ... кэп отличный парень. - Помехи. - Любит настоять на своем... упрям, как десять ослов, иначе говоря. Любит, когда его слушают. Ну, это у всех так. Иногда думает слишком много, пока делает, и в итоге... - Помехи. - ...не подумав. Помехи. Помехи. Изображение расплывается и собирается вновь. Белые блики бережно держат каждую его частицу, не давая им уходить в небытие. - У всех есть выбор в итоге, вот я о чем. Конечно, вкладывать в опытные образцы все эти... культурные понятия... не давая их основ - это может быть чревато. Но у них тоже есть выбор. Я верю в лучшее, по крайней мере. В помехи вплетается бряцанье шагов по металлу; женщина оглядывается. - Кин? - далекий, знакомый мужской голос; каждая его нота в этих фразах выучена наизусть. - Чего ты там застряла? У нас три карты свести надо только до Сириуса! Женщина оглядывается еще раз. Ее волосы собраны в небрежный светлый хвостик. - Иду, кэп! Помехи. Она держит в руках какую-то мелкую вытянутую деталь. - В вас я тоже верю. Но если что пойдет не так... - она потрясла деталью. - В общем... Помехи. Помехи. Партурнакс пересмотрел запись еще трижды - больше нельзя; рано или поздно ее не сможет собрать даже рутан. Ему не хочется об этом думать. Он кладет безмолвный прибор обратно. Достает второй предмет - мелкий, вытянутый; короткую плату с набором сигналов, отвечающих не только рутану; крохотный чип, старинный и ветхий, но несущий в себе больше, чем вся техника людей сейчас. Творение одной из Восьми, опирающееся на гений их предводителя. Но более предусмотрительное. Партурнакс вглядывался в идеальное переплетение контактов; сочленения их порой мягко отодвигали факты геометрии пространства - такие, какими знали их люди. Люди способны на многое. Это оружие, последний рывок Феллдира и других - они пытались повлиять на рутан, может быть, даже "выключить" поле, но все, чего смогли добиться - отключение техники вокруг; не рутановый удар, но оборотная его сторона, пустота, небытие. Смерть. То, в чем и правда разбираются смертные. Если бы они только могли использовать ее в полной мере, силы стали бы равны. Белые блики возле вытянутой детали густеют помимо всякой воли. Концентрация. Копия. Слепок. Физическая сторона рутана, воплощенная в материальном объекте. Партурнакс перевернул чип в пальцах. Он не знал, где сейчас Хакон, Гормлейт и все остальные, и что теперь с ними; не знал, поверят ли они ему снова. Кин-навигатор, повелительница звездных ветров... направление было ее стихией. А все остальное нужно делать им самим.