Аннотация: Ведь он, хоть и не вымышленный, но - литературный герой! А она - всего лишь моя мама...
СЕМЕЙНЫЕ СВИТКИ
(История моей семьи)
Книга Арона и Рут
8. Литературный герой
- Мам, мне ску-у-у-учно... - таков рефрен моего детства.
- Почему Вите никогда не скучно? - с не меньшим постоянством спрашивает мама. Вопрос риторический, на него не ждут ответа, просто мне в очередной раз пытаются поставить в пример моего старшего брата. Всегда занятого своими мыслями, фантазиями и бурными монологами, обращенными к неодушевленным предметам. За это за все, особенно за умение разговаривать вслух с камнями, брата пытаются поколачивать во дворе. Чаще всего безуспешно. И не потому, что он обладает физической силой. Но сила его слова, кажется, может свершать неслыханные чудеса.
Не умея достать брата, отыгрываются на мне. Меня колотить не пытаются, но слушать, как смеются над "юродивым" больно. Уж лучше бы поколотили. Я не хочу походить на него. И мое сердце всецело принадлежит улице.
- Мам, мне ску-у-у-учно... - протяжно тяну я.
Цель одна - выпорхнуть из дома на волю, к подругам.
- Сейчас цыганский табор к тебе приглашу, - почему-то сердится мама.
Почему табор? Мне не нужен табор, я хочу к подружкам, в классики, в прыгалки, в казаки-разбойники, наконец! Вон, какие веселые голоса раздаются через открытую форточку. Почему всем можно целыми днями носиться по двору, а у меня все должно быть по расписанию?
Я не ищу ответы на свои не менее риторические вопросы. Спорить с мамой бессмысленно. Я залезаю с ногами на диван и погружаюсь в упоительное чтение трилогии своей любимой Ф. Вигдоровой. Детский дом - вот где всегда интересно, не скучно. Ничего не зная про воспитанников настоящих детских домов, я до замирания души завидовала книжным.
- Опять сказки читаешь? - заглядывает через плечо старший брат, всегда критически относившийся к тому, ЧТО я читаю. Сказками он называет все читаемые мною в детстве книги. Защищаясь, я уверяю, что герой Вигдоровской трилогии совсем не "сказка", а настоящий, невыдуманный. В доказательство своих слов тычу ему под нос фотографии из книги Макаренко "Педагогическая поэма".
- Видишь вот этого? Это Семен-Цыган. Здесь он беспризорник, а в этой книге директор Детского дома!
- Сказки! - не сдается брат.
- А я с ним танцевала, - вдруг сообщает мама, склоняясь над фотографией этого самого Цыгана-Семена.
Я немею на мгновенье. Как же так? Ведь он, хоть и не вымышленный, но - литературный герой! А она - всего лишь моя мама...
- Как танцевала? Где танцевала? - придя в себя, я засыпаю маму этими, отнюдь не риторическими вопросами.
Рассказ о московской гостинице, в которой мама обшивала жен украинских писателей, я уже слышала не раз, и не два. Но впервые мама рассказывает, что однажды, когда она шила в номере, где жила семья Макаренко, гостивший у них бывший воспитанник Семен вытащил ее на танец.
- На танец? - удивляюсь я. - Во время войны?!
- Так мы жили во время войны, - не понимает меня мама.
- Да чего вдруг? Праздник какой? - допытываюсь я.
- Просто так. Он веселый был. Петь любил, танцевать, - вспоминает мама.
- Он хорошо танцевал? - не унимаюсь я.
- Да не помню я, - отбивается от меня мама. - Я тогда на девятом месяце была. Какие уж там танцы.
И вот так всегда! Как только дело в маминых воспоминаниях доходит до самого интересного, она перестает помнить подробности.
Я возвращаюсь к прерванному чтению. Теперь-то я понимаю, почему мне так нравится герой книги, ведь он танцевал с моей мамой!