Аннотация: В мистическом пространстве живет Эвридика, которая снится разным мужчинам. И она встречает их на протяжении всей жизни, каждое утро за чашкой чая.
Тонкие руки плавно двигались в воздухе, правая поднесла тонкую сигарету к губам, левая щелкнула зажигалкой. Появился маленький огонек, прыгающий в разные стороны, прикоснулся к сигарете, зашипел и погас. Губы сжались в трубочку, отпустили сигарету, едва различимая струя дыма медленно потянулась в сторону открытого окна.
Если открыть окно шире, то можно высунуть через него тело, но только наполовину, а потом повиснуть на одной руке. Висеть там до тех пор, пока не заболят пальцы. А потом можно их разжать.
Густое и насыщенное небо постепенно покрывали облака.Белые и серые пятна проплывали быстрее, чем казалось обычно. Ей хотелось остаться в этом моменте. Вот так - просто стоять и смотреть на облака, которые, в той или иной мере, только портили вид утреннего неба.
За спиной послышалось шуршание и бормотание сонного человека. Зевок фальцетом, чавканье. Она больше не пугалась, ей больше не было любопытно, просто она ждала, когда это закончится. Затушила сигарету о подоконник и бросила окурок к остальным, в большую голубую коробку от сахара. Все ждала, когда же она наконец переполнится, но будто кто-то ночью специально отсыпал часть окурков и оставлял немного свободного пространства.
Комната сияла белизной. Белые стены, белый потолок, массивный белый шкаф, на прикроватной белой тумбе белая ваза с белой лилией. Из под белого пухового одеяла показалось смуглое тело, голова с копной черных волос - на фоне всего этого белоснежного кошмара он был похож на пролитый кофе на белую рубашку.
Девушка наблюдала за ним из дверного проема, ждала, когда он окончательно проснется. Или очнется? Наконец, пятно сбросило с себя одеяло, повернулось в ее сторону. Вот сейчас.
- Ты...
Хоть бы один начал разговор иначе. Так много способов скрасить утро. Еще лучше -молчание. Только в тишине можно наслаждаться дребезжанием чайной ложки о любимую чашку.
- Я раньше тебя видел, - сказал парень и сел на край кровати.
- Знаю, - уже не старалась скрыть свое безразличие.
Девушка прошла мимо него, в другой конец комнаты, к зеркалу с тонкой белой рамой. Собрала светлую копну волос с затылка, перевесила ее через плечо и принялась медленно заплетать в косу.
Парень встал с кровати и бережно застелил одеяло. Оказалось, он достаточно высокого роста. Бывают и выше, но справедливости ради - чаще всего бывают и ниже. Он был одет в широкие льняные штаны цвета слоновой кости, завязки на поясе нелепо болтались. Он едва слышно, почти невесомо ступал по холодному полу босыми ногами.
- Не смотри в зеркало, - сказала она, не отрывая взгляда от своих волос.
Его не удивила просьба девушки, он остановился и перевел взгляд на ее щиколотки. Плавные линии, нежный изгиб. Повыше. Повыше. Шелковая сорочка цвета розового золота мягко повторяла ее черты и двигалась в такт ее мягкими движениями. Вдруг ее руки опустились, она повернулась к нему. Молочная кожа, большие губы, глаза цвета яшмы. Да, именно такой он ее видел. Всегда видел.
Она прошла мимо него, но было ощущение, будто переместилась в пространстве. Мелькнула.
- Тебе не стоило заправлять постель, -только лишь.
Ему вдруг показалось, что любые слова сейчас не будут иметь веса и смысла. Бесполезно, будто наполнять водой сосуд с пробитым дном. Он попытался подойти к ней ближе, но каждый раз, когда приближался к ней на расстоянии вытянутой руки, она оказывалась чуть дальше.
Он перемещался по белой комнате из одной точки в другую. От кровати к шкафу, от шкафа к двери, от двери к кровати.
Споткнулся о журнальный столик, которого не было, когда он проснулся. В этом не был уверен, как и не был уверен в том, что он просыпался.
Наконец, движение прекратилось, все замерло. Девушка сидела на краю кровати и смотрела в окно. Она слегла похлопала ладонью по одеялу.
- Зеркало, - вежливо напомнила она.
- Спасибо, - вежливо поблагодарил он.
Парень присел на кровать рядом с ней, но все еще оставалось ощущение, что девушка отдаляется.
- Тебе нравятся облака? Их движение.
Она смотрела на небо, а он пытался разглядеть ее стопы. Они будто проваливались вниз. Он не был уверен, что и его стопы находятся в правильном положении.
- Как ты это делаешь? - спросил он и поднял взгляд, чтобы рассмотреть ее лицо. Ему хотелось увидеть каждую пору, каждую ресницу, каждый отблеск и тень.
- Иногда даже не замечаешь, как они тут появились, - продолжала она, - сначала полна уверенности, что очень внимательно наблюдаешь, а оказывается, что они играют с тобой в игру.
Он протянул руку, чтобы прикоснуться к ее плечу. На этот раз у него получилось. Ощущение внезапного тепла пронзило ладонь и разлилось по всему телу. Девушка никак не реагировала. Все также неподвижно сидела, похожая на греческую статую.
Он одернул руку, не хотел показаться грубым. Казалось, что они просидели так несколько часов, но солнце не меняло своего положения. Едва добралось до зенита и застыло там.
- Побудь один, - ласково сказала она и едва прикоснулась губами к его щеке.
Встала с кровати, вышла в другую комнату. Если, конечно, эта другая комната была. Какое-то время он смотрел на небо, сжимал кулаки, но все тактильные ощущения куда-то исчезли.
Было только странное предчувствие, что если он выйдет на балкон, комната исчезнет. Можно было бы проверить, исчезнет ли в самом деле, но рисковать не хотелось. Поэтому он просто встал с кровати, обернулся и увидел себя.
- Не удивительно, - сказала она пустой комнате.
На ней был белый хитон в пол, в волосы вплетена красная тонкая лента. В правой руке она держала чашку из тонкого бирюзового фарфора, а в левой маленькую серебряную чайную ложку. Поставила на стеклянную поверхность журнального столика, он отозвался звоном, а она начала аккуратно помешивать чай, прислушиваясь к таким правильным и точным звукам.
В воздухе повисло разочарование.
Девушка затушила сигарету о подоконник и бросила окурок в голубую коробку. Поправила упавшую лямку шелковой сорочки, убрала прядь с лица и шагнула в комнату. У кровати стоял мужчина крепкого телосложения, его предплечье было опоясано татуировкой - простая и точная черная линия. Коротко-стриженные русые волосы зачесаны наверх, двухдневная щетина. Что-то в нем было не то. Досада? Злость?
- Как ты нашла меня? - он бы подлетел к ней, если бы умел летать.
Она улыбнулась и прошла к зеркалу.
- Как я нашел тебя? - продолжал он.
Девушка перекинула копну волос через плечо и принялась заплетать косу.
Он сел на край кровати и заплакал. Плакал бы громко, если бы мог.
- Мы привыкли думать, что если что-то потеряли, то это навсегда, не так ли? - продолжала медленно перебирать золотистые пряди.
Он хотел сорваться с кровати и подбежать к ней.
- Не вставай, - сказала она мягко и тихо, - ...но когда нам дают еще один шанс, мы от него отказываемся.
Девушка обернулась и озарила комнату. Она направилась к нему, осторожно переступая через мужские кожаные ремни, извивающиеся по всему полу. Наконец, они стояли лицом к лицу.
Ему казалось, что нельзя шевелиться, иначе она растает в воздухе. Девушка встала на цыпочки, выдохнула теплый воздух ему в шею, а затем прошептала:
- О чем бы ты не думал, не смотри в зеркало, - снова опустилась на пятки, и не оборачиваясь к нему спиной, глядя ему в глаза, стала отходить назад. Медленно. Отдалялась. Отдалялась. Растворялась. Исчезла.
Он долго стоял и смотрел в точку, где она последний раз была видимой. Там ничего не осталось. Его настигло тягучее ощущение, будто все пространство утекает через пальцы. Он вытянул перед собой руки, расставил пальцы, посмотрел через них и увидел себя.
Стеклянный звон отскакивал эхом от белых стен. Отражался на всех поверхностях и застывал, затем снова отражался. Бирюзовая чашка поднялась в воздух. Возможно, владелица этой чашки о чем-то задумалась. Но скорее она пребывала в смиренном ожидании. Солнце едва доходило до зенита. Облака рассыпались точками по небу. Она отхлебнула теплую воду из чашки и поставила на стол.
*
Ускользает от меня что-то розовое. Или золотое. Ранит. Греет. Вижу ее глаза. Видит ли она мои глаза. Играет музыка. Слышу ее издалека, но так близко, почти внутри. Это струны. Нет, это звон треугольника. Вижу ее тонкие лодыжки. Слышу ее бархатный голос. Я вижу ее каждую ночь. И каждый раз не могу ухватиться. Каждый раз не могу ее поймать. Пол такой холодный и глубокий. Стены такие далекие и яркие. Белая лилия в вазе все еще жива.