Море... Она видела его в первый раз с тех пор, как пришла в Средиземье. Море... Сейчас оно вызывало в памяти либо алое зарево горящих кораблей, либо Битый Лед, через который пришлось пройти.
Море... Сможет ли она когда-нибудь смотреть на него по-другому? Будет ли оно вызывать другие ассоциации? Уйдет ли, ставшая почти привычной, боль?
Сейчас темноволосая нолдэ Второго Дома не знала ответов на эти вопросы.
- Правда, оно прекрасно?
Нолдэ повернулась и на мгновение опешила - тэлэро? Здесь? А потом поняла - он из народа Кирдана. Кажется, они называют себя Фалатрим... А море на закате действительно было прекрасно и она, хоть и с некоторой заминкой, тихо ответила:
- Да.
- Чем ты так удивлена? - эльф улыбался, разглядывая ее светло-голубыми глазами. - Что-то я сомневаюсь, что морем.
- Не ожидала здесь кого-то встретить.
Эльфа это явно развеселило:
- Ты ведь нолдэ, да? - и не дожидаясь ответа - Наверное из тех, что недавно пришли. А то вроде бы остальные знают, что у нас тут недалеко небольшая гавань.
Девушка заметно смутилась, но причиной послужили не столько слова о гавани, сколько глаза говорившего, взгляд которых теперь не отрывался от ее глаз.
- Меня зовут Аэрлин.
- Хисиэль.
Девушка так и не поняла - произнесли они это вслух или непроизвольно воспользовались осанвэ.
- Хочешь, я покажу тебе нашу гавань?
Гавань... Тьма, алые отсветы факелов и кровь, залившая белые камни... Нолдэ вся непроизвольно сжалась, а потом... кивнула. Ведь это не Альквалондэ. И такого больше не будет.
Аэрлин, казалось, не заметил ее реакции и они пошли по берегу моря в гавань фалатрим.
Среди народа Кирдана, а потом и Синдар, стали распространяться слухи о Резне, сеющие холод и отчужденность, а то и враждебность к Нолдор. Аэрлина тоже не обминули эти слухи. Но прежде чем поверить либо отвергнуть их, он решил спросить что же действительно произошло в Благословенных Землях у своей жены - темноволосой нолдэ Хисиэль из Второго Дома.
Он нашел ее на причале. В последнее время она часто приходила сюда, чтобы слушать голос моря. Но ни обвинений, ни укора не посылало ей море. Оно пело свою песню - вечную, постоянную и изменчивую. А она слушала. И иногда, когда рядом никого не было, пыталась подпевать.
- Хисиэль, - голос морского эльфа дрогнул, выдавая его волнение.
- Ты пришел спрашивать, - произнесла она, наклонив голову и глядя во внезапно застывшую воду - та словно тоже прислушивалась, что скажет нолдэ. - Я знаю, что говорят. Спасибо, что прежде, чем судить, ты пришел ко мне. Слушай же, что произошло...
Она говорила тихо, жестко, так, как он никогда не слышал. Она использовала искусство рассказа, чтобы он сам увидел тьму и страх, факелы, мечи и кровь... И безумную клятву, белые корабли, запятнанные кровью своих создателей, Пророчество, предательство, лед и снова смерть, смерть очень многих...
Когда она закончила, Аэрлин долго молчал, а потом задал вопрос, на который не узнал ответа в рассказе жены.
- Скажи, ты убивала в Альквалондэ?
Тишина... Замер ветер, замерло море, не пели птицы... Тишина. Что ты ответишь, нолдэ? Что ты ответишь своему возлюбленному мужу? Что?
- Да.
Аэрлин повернулся и ушел с причала.
Море... Теперь оно вызывало другие воспоминания - веселости и счастья, первое плавание на корабле с мужем... Море. Теперь она любила море. А все произошедшее стало, наконец, известно. И даже если ты, любовь моя, не простишь меня, я буду счастлива тем, что ты есть...
А ночью, под звездами, он пришел к ней и море одобрительно плескалось о берега. Ведь ничто не может и не должно стоять на пути Любви.