Аннотация: кусочек чужого счастья для вас - насладитесь моментом!
Кусочек лета в первом снегу
Лина Богданова
Аня верила в сны. Пускай зря, пускай совершенно беспочвенно. А все-таки верила. Возможно, так было легче блуждать в своем затянувшемся одиночестве. А возможно, просто зацепиться больше было не за что. Так уж сложилось.
Сорок лет - бабий век. Все заметней морщинки, сединки и круги под глазами. Привычное мини смотрится насмешкой, даже издевкой, над потерявшими прежнюю упругость коленками. Талия так и норовит выплыть из-под тонкого ремешка предательскими лишними сантиметрами. В тренажерном зале на тебя поглядывают с сожалением - крутом молодайки соблазнительные попками крутят, а по соседству аксакальша средневековая костями гремит.
Грустно.
Аня старалась быть выше народных предрассудков. Но тренажерный зал сменила на бассейн в профилактории, а мини на миди. Коротко остригла свой знаменитые на весь отдел локоны и выкрасила серо-бурый ежик в пепельный оттенок.
- Давно пора, - одобрила вынужденную смену имиджа мама. - И кого обманывала столько лет? Ну, не девочка - и, слава Богу. Теперь вот до женщины доросла.
Аня вздыхала, исподволь осваиваясь в новом своем отражении. От перезрелой девочки не осталось и следа. Из зеркала выглядывала чуточку чопорная настороженная незнакомка. Глаза стали больше и глубже, шея удлинилась, линия плеч приобрела неожиданно привлекательную плавность. Конечно, теперь ни один мальчик в ее сторону и не глянет. А раньше сплошь и рядом ошибались, принимая худенькую Аню за девочку-подростка. Поначалу это забавляло. Но потом - во взглядах парней читалась не столько растерянность, сколько насмешка и пренебрежение - нервировало. Напоминало о возрасте. И все о том же - да Бог с ним, с возрастом - одиночестве.
Годы шли, а рядом так и не появлялся тот самый спутник жизни. Терпение кончалось. Прогулки - а как иначе найдешь свою судьбу - становились короче. Посиделки у маминых приятельниц сошли на нет - подходящие кавалеры давно были прибраны к чьим-то более ухватистым и удачливым рукам. Подружки к себе звали редко. В гости заявлялись еще реже.
- Ничего, у нас дача есть, - утешала скучающую в укромном уголке трехкомнатной хрущевки мама. - Там скучать некогда, только успевай поворачиваться. Когда едем-то?
Мама дачу любила. У нее-то и осталось для любви пара объектов - дочь и дача. Муж уж три года как ушел в мир иной. Собака последовала его примеру год тому назад. А внуков в ближайшем будущем, похоже, не предвиделось.
- А давай все-таки выберемся на выходные, - просилась она, отчаянно скучая по дощатым стенам и уютной печке. - Одну ночь-то всего заночевать придется. Спится-то как на даче, сама говоришь. А тут всю ночь напролет ворочаешься - ни себе, ни людям покоя. Зато калины с приморозка наберем - я сахаром перетру и в холодильник поставлю - мороз назавтра обещали. На всю зиму хватит. Ох и люблю я калину. Олю повидаю. Опять же куры у Петровны несутся еще. Яичек купим десятка два. Сто лет омлета не ели...
Мысли и слова мамы перескакивали с одного на другое упругими фасолинами. Аня мягко постукивала клавишами ноутбука, думая о своем.
Она тоже любила дачу. Ее тесный скромно обставленный мирок. Старые яблони у колодца. Шелест сосновых веток в тишине. Запах дыма и свежевскопанной земли. Вкус сорванной только что груши. Отблеск заката в виноградных лозах.
Именно здесь снились ей вещие сны. И каждая ночь ожидалась с нетерпением и надеждой.
В детстве, когда отец только-только отстроил свою "любимку", снился белый снег за окошком. Снегири на рябине и мерцающие снежинки на доставшейся от бабушки серой пуховой шали. Румяный мальчик снимал с низко наклонившейся ветки оранжево-красные ягоды и протягивал ей, норовя стряхнуть как можно больше снежинок с девичьего плеча.
- Прекрати сейчас же! - смешливо супила она брови, пряча в нарочитой гримасе робость и нетерпение. - Ты всех птиц мне распугаешь!
Сердце таяло в волнах наивных девичьих чувств, снежинки таяли, превращаясь в росинки. Шаль пушистилась. Румяные щеки напротив пылали заразительным жаром...
Эх, Колька, Колька! И куда ты подевался той зимой? Два раза всего и наведался. Да и то во сне. Аня наутро все ноги сбила, бегая по сугробам вдоль соседних дач. Не нашла. А потом Колькины родители дачу продали. Кажется, уехали куда-то. Такие дела.
Жаль, что летом они с тем самым Колькой не нашли общего языка. Тот пару раз прибегал. Приносил землянику, звал играть в мяч. Но Аня задирала нос - еще чего, будет она с незнакомыми мальчиками разговоры разговаривать.
- Дура и дура, - укоряла мать спесивицу. - Сиди теперь одна. А могла бы с ребятами погулять.
Много она понимала! Впрочем, Аня понимала и того меньше. И сидела одна. То с книжкой в компании, то у телевизора. То на берегу речки. Скучала, конечно. Но на веселые ребячьи голоса не шла. Очень надо, нам и так хорошо. А если и не слишком хорошо, то никуда не денешься. Не напрашиваться же.
В общем, Колька ушел. А сны остались. Поселились в просторных коридорах девичьей души, нет-нет а и тревожа напоминанием о себе. Сладко-горьким на вкус. Серебристо-алым на цвет. Щемящим. Будоражащим непонятно что. Зовущим. И многообещающим.
Она и теперь частенько выскакивала на то самое крылечко. В тех самых валенках. И той самой шали. И рукавички были те же. И рябина. И даже снегири. Вот только Колька никак не хотел появляться. И маленькая девочка Аня маялась в ожидании до самого утра, долго-долго не желая просыпаться. Поглядывая на забор, откуда явился когда-то пришелец: а вдруг все-таки придет.
Годы шли. Что-то в ее жизни менялось. Что-то оставалось постоянным. А что-то вообще не поддавалось сравнению и анализу. Как тот Колька. Было бы что жалеть!
Встречались в Аниной жизни кавалеры и покруче. Доктор наук, два заезжих бизнесмена, журналист, военный. С серьезными намерениями мужчины. Без вредных привычек и порочащих связей. Но как-то не сложилось.
В последнее время Аня полюбила лето. Хотелось подольше понежиться на солнышке. Посидеть с книгой в гамаке. Послушать соловьиные трели. Поймать свечение солнечного луча в клубничине. И все такое прочее.
- А ты думала? - разводила руками мать. - Годы идут, вкусы меняются. Кровь бег замедляет.
Аня молча улыбалась, не желая верить маминой философии. Какие там годы! Нашли старушку! Да ей еще замуж выходить, а возможно, и ребеночка дождаться. А вкусы... а что вкусы? Они не зависят от возраста и образа жизни - блуждают во времени и пространстве сами по себе. И на здоровье!
Иногда она ловила себя на мысли - а вдруг Колька объявится. Что тогда? Смог бы ее сон иметь продолжение? Вот ерунда какая! Какое еще продолжение? Да она толком и не помнила его. Так, обрывки чувств и картинок. Съехавшая на ухо шапка-ушанка. Вихрастый чуб. Румяные щеки. Искорки в глазах. И рябина - куда не ткнись, всюду мелкие коралловые бусины. А еще мириады завораживающе красивых снежинок.
- И все-таки замуж я выйду летом! - отмахивалась она от затянувшейся зимней сказки. - Хочу кружевное платье и венок из розовых роз. И лепестки на траве. И крюшон в арбузе. И сад в цветенье. И водопад. А зимние сны, что ж, пусть снами и останутся. Им и там хорошо. Разве что... кусочек зимы в свое летнее счастье я так и быть впущу. Но все ограничится льдом в бокалах. А может, и не ограничится... да ладно, дойдем, тогда и разберемся, что к чему...
Словом, полный разброд и шатанье в рядах ее нестройных мыслей и дремавших в потаенных глубинах чувств.
А на календаре октябрь. Какое там лето!
На дачу они все-таки выехали. Мама умела настоять на своем. Да и сама Аня не особенно сопротивлялась. Холодно, дни короткие. Особо и выходить не хочется. Кухня - телевизор - компьютер - кровать - снова кухня - работа. Разве что в бассейн два раза в неделю выберешься, а так. Впору осваивать азы ручной вязки. Или вышивки...
Дачный поселок встретил гостей промозглой осенней сыростью. Редкие свернувшиеся в трубочки листья колыхались на едва заметном ветерке вымученными линялыми флажками. Черная влажная земля ощерилась сотнями угрожающе торчащих стеблей. Камышовый пух катился по дороге жалким подобием перекати-поля. Сквозь поредевший осинник угадывалось холодное течение речушки. Лишь посаженный вдоль улицы кустарник радовал глаз скудным октябрьским разноцветьем - багряная калина, красноватый шиповник, розовые коробочки бересклета да черно-сизая арония.
- Вот и сказке конец, а кто слушал - молодец, - пробормотала Аня, открывая замок на калитке.
Кому что. Глаз зацепился за усыпанные ягодами ветки. На рябину нынче урожай. Только высоко очень. Не достанешь. Да и некому. Аня болезненно поморщилась. Настроение - хоть волком вой. Нет, надо было отговорить маму. Отсидеться дома. Сходить субботним вечером в театр. Освоить наконец воздушные петли. Все равно ведь планы рассыпались сами собой еще до отъезда.
Причина для недовольств и метаний имелась вполне уважительная. Новый кандидат на пока еще вакантную должность маминого зятя нарисовался недавно. И не вполне вписывался в картину полного и безмятежного счастья. Но на безрыбье... И Аня подалась.
С неделю осваивалась в роли возлюбленной. Без особого успеха и вдохновения, но осваивалась. Даже маму собиралась в известность поставить. Или перед фактом, чтоб уж ни шагу назад. Себе, конечно, мама никуда отступать не собиралась. Разве что к приятельнице на утренний чай. До субботнего обеда.
Сердце в предвкушении дополнительных возможностей билось чаще. И недавно купленное неглиже пришлось весьма кстати - тонкое розовое кружево на фоне березовых стен - да тут ни один претендент не устоит! И все бы решилось само собою.
Но претендент все испортил. С ним всегда так - то на свидание опоздает, то билет купит не туда. Теперь вот с машиной... Обещал, что доставит прямо к порогу. Хоть ты ковровую дорожку от крыльца разворачивай. А за час до отъезда отзвонился, что машина поломалась.
Пришлось в срочном порядке звонить той самой приятельнице. И топать пешком два кэмэ, на ходу сочиняя причины, не позволившие добраться до дачи привычным путем. На поезде. Не ставить же маму перед фактом очередной дочерней неудачи. И вообще, кто сказал, что это досадное недоразумение, именуемое в просторечии Николаем, могло хоть как-то относиться к категории ее неудач? Так, мимолетное знакомство. Не повод не то что для секса, для волнений и обид! На том стоим и стоять будем! Так и только так!
Аня фыркнула и впустила маму в дом. С чего это она взяла, что все у них получится? Вот еще глупости! Николай этот возник неоткуда. Зацепил скорее именем, чем собой. Мужик и мужик. Кандидат, правда. Кажется, физико-математических. И потом, кандидатов у нее еще не было. Да и никого не было. В данный конкретный момент. Отчего бы не попробовать? Мужчина ничего себе - высокий. В меру упитанный. В меру воспитанный. В меру все остальное. Чем не повод для первого сексуального опыта? Хотя нет, о сексе она уже думала. Ничего ему не светит, этому кандидату-неудачнику! В его-то годы и доктором пора бы стать. И семьей обзавестись. Как и в ее... Стоп! Не хватало еще самобичеванием заниматься! Не то случай.
- Совершенно не тот! - напомнила себе Аня, отправляясь к сарайчику за дровами. - Для счастья необходимо хотя бы лето на дворе. На худой конец, зима. А тут... спасибо вам, уважаемые господа-синоптики! Наобещали с три короба, и - нате вам - ни зимы, ни снега. А мама, между прочим, за мороженой калиной ехала. Хотя...
Она посмотрела на небо. В серо-синей мгле загорались первые звезды. Боязливо кутались в клочья тянущихся к югу облаков. Загадочно перемигивались друг с другом.
- ... если ветер к ночи прекратиться, морозу быть. Вы уж не подведите, милые. Я по снегу соскучилась. Но раз маме мороз нужен, начнем, пожалуй, с него, с родимого. Градусов пять для начала. Сделаете? Я бы ведерко ягод с утречка и нарвала. Раз уж с личным у некоторых не складывается, займемся общественно-полезным трудом на благо родных и горячо любимых.
Она вышла на двор и зажмурилась. Постояла с минуту, наслаждаясь крепким морозным духом и благословенной тишиной. Осторожно приоткрыла глаза. Вот оно! Кругом, насколько доставал взгляд, белым-бело. И когда успел? Снег, ослепительно белый и невероятно пушистый укрыл роскошными песцовыми шапками крыши, деревья, заборы. Смягчил очертания, выровнял дорожки, борозды на грядах и прочие дачно-бытовые неровности.
Должно быть, мама ушла до снегопада - кругом не следочка. Первозданная чистота и пустота. Всюду - в природе, в глазах, в сердце. Самой капельки до полного счастья не хватает. Самой капелюшечки...
- Вот паразит, а мог бы...
Со стороны речки раздался возмутительный скрежет. Или хруст. Или грохот. Аня недовольно обернулась на шум. И какому идиоту взбрело в голову...
- Николай... а он-то откуда...
На никому не нужные знаки препинания не хватило времени. Огромное, всеобъемлющее счастье перло напролом прямо на Аню. Отчаянно чертыхалось по пути, попадая в замаскированные коварным снежным покрывалом выемки. Натыкалось на невидимые в нем же выступы. Теряло боеприпасы. Заодно с решительностью и силами.
- Ну, помоги же...
Какое там! Аня и думать забыла про гуманизм. Пораженная открывшейся во всех подробностях картиной. Согнутое пополам заборное звено. Располовиненный, похоже, вследствие падения с высоты, арбуз. Рассыпанные по пути наступления розы. Что-то еще, маленькое и большое. Пестрое и почти неприметное. Важное и не имеющее никакого значения...
А рядом... горячее дыхание, румянец до ушей, сбившаяся на ухо бейсболка. И ветка рябины в руке. Эта-то откуда?
- Да вот прям на голову упала, - пожаловался возмутитель спокойствия. - А машина снова заглохла. Прямо на подъезде к дачам. Выстрелила прямо пушкой, зараза! Тетеньку какую-то напугала, та шуганула в сторону. Кулаком погрозила.
"Мама, наверное, - встрепенулось невидимой птахой в душе, - будет, о чем с теть Олей посудачить".
Аня шагнула к арбузным брызгам. Провалилась голой коленкой в сугроб. Ойкнула. Шагнула обратно. Не было ни гроша, а тут алтын. И зима, и лето, и...
- Узнала, наконец? - расплылся в улыбке кандидат. - Я уж и надеяться перестал.
- Колька...
Пара мерцающих в робком солнечном свете снежинок запуталась в сером пухе старой бабушкиной шали. Аня точно не знала, что будет делать с так внезапно свалившимся на ее бедную голову счастьем. Но незнание отчего-то не пугало. Напротив, влекло за собой. Ступенька, еще одна... кажется, неглиже сегодня не пригодится... а мама ушла так кстати...