Линн Рэйда : другие произведения.

Смерть и солнце. Поединок

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Автору очень нужны замечания и критика. ВНИМАНИЕ! Кусок из середины. То есть - будут спойлеры. Ногами не пинаться, я предупреждал.

  - Лорд Дарнторн - просто предатель и неблагодарная свинья, - донеслось из-за дверей ближайшего скриптория. Судя по голосу, говорил Мирто Миэльвитт.
  Льюберт почувствовал уже знакомый холодок под ложечкой. Найдет ли он сегодня хоть одно тихое место, где не обсуждали бы его отца?!
  - Другой бы радовался, что Валларикс его пощадил, а этот..... - тут рыжий лаконец выразился так, что Льюс в своем укрытии едва не подскочил, - ...воспользовался первой же оказией, чтобы затеять новый бунт.
  - Ну, строго между нами, Валларикс и сам хорош, - лениво сказал синеглазый князь Рейхан, как будто обсуждение поступков Императора было обыденнейшим делом, а не возмутительной крамолой. - Безусловно, это очень благородно, и так далее, но, если уж на то пошло, нужно было еще шесть лет назад казнить Дарнторна, а не отправлять его в изгнание, чтобы он мог опять пуститься во все тяжкие. Вы слышали, что эта мразь творит в Бейн-Арилле?.. - Сквозь щель в двери Дарнторн прекрасно увидел, как кивают Лэр и Миэльвитт. "Дан-Энрикс", наклонившийся над листом бумаги, притворялся, что полностью поглощен работой, хотя Льюберт был уверен, что южанин слышит все, что говорят в скриптории.
  Как говорится, на ловца и зверь бежит.
  "Давай, Пастух, - мысленно подбодрил его Дарнторн, чувствуя, что его почти физически мутит от нетерпения. - Не скромничай! Ужасно интересно знать, что ты об этом думаешь..."
  Словно в ответ на его просьбу, князь Рейхан встряхнул соседа за плечо.
  - Эй, Рикс, ты, часом, не уснул? Мы обсуждаем Сервелльда Дарнторна.
  Поняв, что отмолчаться не удастся, энониец прекратил писать и поднял голову, задумчиво откинув волосы со лба.
  - По-моему, наместнику не следовало подводить войска к Бейн-Ариллю, - заметил он. - Дарнторн сейчас похож на крысу, загнанную в угол. В его положении...
  Дальше Льюберт не слушал. Он рывком открыл дверь аулариума и вошел. Краем глаза Льюс увидел насмешливую улыбку на лице Рейхана и сообразил, что князь отлично знал, что он стоит за дверью. Для других лаконцев появление Дарнторна стало полной неожиданностью. Юлиан Лэр набычился, как будто бы прикидывал, не стоит ли вытолкать его вон. Но сейчас все это не имело ни малейшего значения. Важен был только Рикс, а он при виде Льюса тут же опустил глаза - должно быть, догадался, что тот слышал их беседу, и теперь жалел об этом. Это взбеленило Дарнторна даже сильнее, чем открытая враждебность остальных.
  - Мне померещилось, или ты только что назвал моего отца крысой? - спросил Дарнторн, впившись в своего вечного противника глазами.
  - Подслушивать под дверью некрасиво, Льюберт, - почти ласково заметил князь Рейхан, глядя на Дарнторна с насмешливым прищуром и как будто невзначай положив руку на эфес кинжала. - Но если тебя интересует мое мнение, то я склонен согласиться с Мирто. Твой отец не крыса, а свинья.
  - Да прекрати, Афейн! - сердито сказал Крикс. - Послушай, Льюберт...
  - Я уже достаточно наслушался. Я тебя вызываю. Закрой рот, Рейхан! - рявкнул Дарнторн, заметив, что князь собирается что-то сказать. - Тебя я тоже готов удостоить поединком, но потом. В порядке очередности.
  На несколько секунд в скриптории повисла тишина. К радости Льюберта, южанин побледнел и отложил перо, которое до этого вертел в руках.
  - Я не буду с тобой драться, - чуть помедлив, сказал Рикс.
  - Нет, будешь!
  - Хорошо, - кивнул "дан-Энрикс" с таким видом, словно успокаивал взбесившуюся лошадь или, того хуже, избалованного первогодка. - Только после окончания Лакона.
  - Нет. Теперь! Сегодня же! - выкрикнул Льюберт, стиснув кулаки.
  - Но слушай, Льюс... Это ты меня вызвал - значит, время, род оружия и место выбираю я, - слегка обескураженно напомнил Рикс.
  - Оставь это для Ордена, Пастух. Ты меня оскорбил, и я не собираюсь ждать до окончания Лакона. Если не станешь драться, я тебя убью. При первой же возможности, может быть, в городе, а может, прямо в Академии. Так что решай, что ты предпочитаешь: поединок или нож под ребра.
  Энониец недоверчиво смотрел на Льюберта, как будто бы пытаясь угадать, стоит ли относиться к его обещаниям серьезно. Но, должно быть, перекошенное лицо Дарнторна достаточно красноречиво свидетельствовало о том, что он действительно готов осуществить свою угрозу, потому что Рикс внезапно сдался.
  - Хорошо, пусть будет поединок. Завтра, на рассвете, Малая турнирная площадка. Будем драться пешими и на мечах. Доволен?..
  - В целом - да, - ответил Льюберт. - А теперь поклянись, что не пойдешь рассказывать об этом мастерам или своему сэру Ирему. И пусть твои дружки пообещают то же самое. Если, конечно, мы считаем, что им можно верить на слово.
  - Мирто, Юлиан, как вы смотрите на то, чтобы спустить Дарнторна с лестницы прямо сейчас?.. - с изысканной любезностью осведомился князь Рейхан.
  - Давно бы так, - заметил Юлиан, легко соскакивая с подоконника.
  - Хватит! - повысил голос Рикс. - Афейн... достаточно. Пожалуйста, пообещайте ничего не говорить об этом поединке.
  Юлиан поморщился.
  - Ты что, действительно решил с ним драться? Много чести.
  - Даже слишком! Твой приятель будет первым пастухом, который скрестит меч с Дарнторном, - огрызнулся Льюберт.
  Раздосадованный энониец звучно хлопнул по столу ладонью.
  - Льюберт, Юлиан! Это, в конце концов, невыносимо. Я ручаюсь, что никто не станет сообщать наставникам об этом деле. А теперь... - Рикс встал. - Если не возражаешь, я пройдусь с тобой. Нам еще надо обсудить детали поединка.
  - Нечего тут обсуждать, - буркнул Дарнторн, злясь на себя за то, что сразу же не отказался от идеи Рикса наотрез. Он успел заметить разочарование, мелькнувшее в глазах Рейхана, и сообразил, что князь намеревался выйти вместе с ним. Льюберт смутно припоминал чьи-то слова о том, что старые знакомые, а может, дальняя родня Афейна находилось в Свейсборге, когда туда пришли мятежники. Теперь князь считал, что он имеет право первым свести счеты с сыном Дарнторна. Не приходилось сомневаться, что, будь у него подобная возможность, он бы с удовольствием перехватил у друга право поединка.
  Очевидно, энониец понял это даже раньше Льюберта, поэтому решил предотвратить неизбежную стычку самым простым способом - сопроводив Дарнторна до ворот. Было невыносимо снова ощущать себя обязанным проклятому южанину.
  Словно бы в насмешку, Крикс шел по залитому абрикосово-закатным солнцем парку молча, глубоко задумавшись.
  - Ты, кажется, намеревался обсуждать какие-то детали? - мрачно спросил Льюберт. Энониец удивленно обернулся.
  - Что?.. Ах, это. Нет, какие там детали. Место и оружие мы уже выбрали, свидетели... ну, думаю, свидетели найдутся, - неуклюже скомкал свою мысль "дан-Энрикс", вспомнив, что, помимо Грейда, у его противника нет в Академии ни одного сторонника, а по общеизвестным правилам свидетелей должно быть минимум по двое с каждой стороны. - Думаю, обсуждать тут нечего, и так все ясно.
  - Значит, ясно? - вспыхнул Льюберт. - Так какого Хегга ты за мною тащишься?! Боишься, что твои дружки до завтра не дотерпят?
  - Прекращай истерику, Дарнторн, - устало сказал Рикс. - Я просто...
  Договорить южанин не успел. Льюберт ударил его по лицу, неловко, почти без замаха. Энониец запоздало отшатнулся.
  "А ведь у меня действительно истерика" - трезво подумал Льюберт, глядя, как его противник вытирает губы тыльной стороной ладони. Крови почти не было, если не брать в расчет одну, едва сочившуюся ссадину. Дарнторн ощутил прилив внезапного стыда за свою выходку. Видимо, он даже не успел решить, что хочет сделать - то ли ударить "дан-Энрикса", то ли просто дать ему пощечину, так что в итоге получилось нечто среднее.
  В довершение всех бед Льюберт увидел, что в их сторону идет наставник Вардос, только что свернувший с боковой аллеи, и, судя по выражению его лица, успевший кое-что заметить.
  - Дарнторн, Рикс, потрудитесь объяснить, что только что произошло, - брезгливо сказал глава Академии, остановившись в нескольких шагах от них.
  - Ничего особенного, мастер, - мертвым голосом ответил Рикс. - Я попросил Дарнторна показать мне отвлекающий удар, который он использовал вчера на тренировке. Льюберт согласился... А я оказался так неловок, что не успел уклониться. Вот и все.
  "Что он несет? - хмуро подумал Льюс. - Надо быть полным дураком, чтобы купиться на такое объяснение".
  - Так значит, драки не было? - шелковым голосом переспросил наставник.
  - Конечно, нет. Какие здесь могут быть драки, мастер... - вздохнул Рикс.
  - Рад это слышать. Значит, вам будет гораздо проще вместе вымыть Южное крыло.
  - Все целиком? - переспросил "дан-Энрикс", явно ошарашенный такой идеей.
  - Именно, - безжалостно подтвердил Вардос. - Если поторопитесь, к полуночи наверняка закончите. И тогда не придется назначать вам новое взыскание за шум после тушения огней.
  Льюберт почувствовал, что его сейчас просто стошнит от подхалимской вежливости Рикса и холодного самодовольства Вардоса.
  - Знаете что, наставник?.. - сказал Дарнторн осипшим от досады голосом. - Пожалуй, с меня хватит вас и вашей вшивой Академии. Я ухожу. Можете помыкать другими идиотами.
  Лицо "дан-Энрикса" заметно вытянулось, и Дарнторн довольно ухмыльнулся. Видимо, до Пастуха еще не полностью дошло, что им обоим уже нечего терять, иначе он не удивлялся бы, почему Льюберт так свободно разговаривает с ментором.
  Льюс сделал шаг к воротам, но наставник поймал его за рукав и удержал на месте. Самое обидное, что это удалось ему без всякого усилия. Льюс скрепя сердце должен был признать, что Нытопырь все еще исключительно силен.
  - Если вы приняли решение покинуть Академию, Дарнторн, то это ваше право. Можете идти на все четыре стороны - но только после того, как выполните мое распоряжение, - сказал наставник совершенно равнодушно.
  Этот тон мгновенно вывел Льюса из себя.
  - Пустите руку, мастер! Хегга с два я стану отскребать ваши дурацкие полы... Я больше не намерен здесь учиться, значит, вы не вправе мне указывать. Идите и командуйте теми болванами, которые вам это позволяют.
  Вардос выразительно приподнял брови, отчего пересекавший его лицо шрам нелепо изогнулся.
  - Ведите себя потише, юноша. Раз вы бросаете Лакон, то правила насчет того, как мастера должны вести себя с учениками, на вас больше не распространяются. А это значит, что сейчас вы для меня просто очередной сопляк, который возомнил, что уже может разговаривать со мной на равных. Так что, для своей же пользы, выбирайте выражения, мейер Дарнторн. Вы меня поняли?..
  Пальцы старшего наставника впивались в его руку, словно гвозди. Льюс похолодел, сообразив, в какое положение он сам себя поставил. А Мастер-со-шрамом между тем невозмутимо продолжал:
  - На территории Лакона могут находиться только менторы и их ученики. Для остальных назначены приемные часы и существует комната для посетителей. Так что решайте: либо вы прямо сейчас идете выполнять мое распоряжение и сохраняете хотя бы видимость достоинства, либо я прикажу вышвырнуть вас за ворота. Я уверен, большинство наших учеников будут в восторге. Вас здесь почему-то сильно невзлюбили.
  Льюберт ощутил, что дышит ртом, как рыба, выброшенная на берег из воды.
  - Не смейте намекать на моего отца, наставник!.. - просипел он.
  - Не разыгрывайте оскорбленное достоинство, Дарнторн. Я, кажется, не называл имени лорда Сервелльда, - отрезал Вардос. - Да и почему вы, собственно, решили, что в Лаконе вас не любят из-за вашего отца?.. Мне представляется, что после ваших подвигов в Каларии вы вправе приписать эту заслугу исключительно себе.
  Дарнторн помимо воли опустил глаза. Калария... опять Калария! Сколько еще ему будут напоминать об этом - раз за разом, раз за разом, словно людям больше не о чем поговорить...
  - Наставник! - предостерегающе воскликнул Рикс. Глава Лакона мельком посмотрел на энонийца и брезгливо поджал губы.
  - Кажется, ваш... друг со мной не согласен. Можете обсудить это, пока будете приводить в порядок Южное крыло. Вы ведь не бросите мейера Рикса заниматься этим в одиночку?
  - Нет, наставник, - процедил Дарнторн.
  - Ну и прекрасно. Где взять тряпку вы, надеюсь, помните.
  
  - На что ты там уставился? - зло спросил Льюберт. - Я что, должен один работать за двоих, пока ты тут ворон считаешь?..
   - Иду, - ответил Крикс, не отрывая глаз от фрески. Золотоволосый альд протягивал стоявшему перед ним мужчине меч, лезвие которого окутывало серебристое сияние. Картина явно была очень старой, может быть, такой же старой, как и сам Лакон, но краски до сих пор не потускнели. За время учебы в Академии Крикс ходил мимо этой фрески, вероятно, сотни раз, но по-настоящему она заинтересовала его лишь теперь, после рассказа Алвинна.
   Льюберт бросил тряпку на пол и демонстративно выпрямился.
   - Хорошо, давай разглядывать картинки. Я, во всяком случае, не стану больше вкалывать, пока ты там торчишь.
   Крикс искоса взглянул на Льюберта, вздохнул и взял ведро.
   Все-таки иногда Дарнторн вел себя так, словно ему по-прежнему одиннадцать. Хотя, пожалуй, в чем-то он был прав. Если они не собирались ночевать на галерее, следовало бы поторопиться.
  Сев на корточки, южанин выжал тряпку и с едва заметным отвращением покосился на мокрые разводы на полу.
   - Скажи, тебе это не кажется нелепым?.. - спросил он.
   - Что именно, Пастух? - резко ответил Льюберт.
   "Дан-Энрикс" тяжело вздохнул.
   - Да все. Сейчас мы вместе отрабатываем какое-то дурацкое взыскание, а завтра утром будем драться насмерть.
   - А, понимаю. Да, ты прав, - ответил Льюберт.
   Крикс едва не уронил в ведро почти сухую тряпку. Чуть ли не впервые за все время их знакомства Льюберт в чем-то согласился с ним, да еще вслух.
   Так, может, все-таки не поздно что-нибудь исправить?...
   - Ты сам видел, мастера считают нас детьми, - заметил Льюберт с отвращением. - С их точки зрения мы сопляки, которых нужно учить уму разуму и тыкать носом в каждую ошибку, как котят. Случалось, наши сверстники командовали армиями, а мы тут моем пол и трем песком котлы, будто прислуга. Ну да ничего. Сам понимаешь, после завтрашнего поединка все это так или иначе кончится. Проиграешь или выиграешь - учебе все равно конец. За незаконный поединок выгонят, как пить дать. А уж за убийство - Адельстан или изгнание, смотря как повезет. Но, конечно, это лучше, чем подохнуть, - криво ухмыльнулся он. - Как полагаешь, Рикс?
   - Никак, - угрюмо сказал Крикс. Надежда, что Дарнторн поймет его, развеялась как дым. - Только учти, что я не собираюсь тебя убивать.
   Глаза Дарнторна яростно сверкнули.
   - Ну, значит, это я тебя убью. Я не шучу, понятно? Можешь сколько влезет притворяться миротворцем, эти штучки не пройдут. Я знаю, в чем тут дело: хочешь отвертеться и сорвать наш поединок?! Не получится!
   - Ори погромче, - хмуро посоветовал "дан-Энрикс". - Тогда сам его сорвешь. Наставники услышат, как ты тут вопишь о поединках, нас посадят в карцер и тогда будешь давиться своей желчью на обед, на завтрак и на ужин, потому что ничего другого все равно не будет.
   Крикс почти надеялся на ссору. Может быть, даже на драку. Как в то время, когда выяснение отношений между ними грозило каждому разве что парой ссадин и суровым нагоняем от Наставника.
   Вот только Льюберт ссориться не пожелал. Он отвернулся и стал ожесточенно тереть пол у парапета.
   Несколько секунд понаблюдав за ним, Крикс тоже неохотно взялся за работу.
   И младшие, и даже старшие ученики давно успели разойтись по спальням. Если учесть, что приглашенные на бой свидетели должны были зайти за ними в башню за час до общего подъема, разумнее всего было бы вовсе не ложиться. Крикс мыл пол и думал, что из-за дурацкой отработки им обоим нипочем не выспаться.
   О чем думал Льюберт, оставалось неизвестным.
   Из высоких, узких окон на двух недругов с холодным равнодушием смотрели льдисто-голубые звезды. Небо над Лаконом было синим, как плащи рыцарей-доминантов.
  
  Выйдя, наконец, на улицу, Дарнторн направился к воротам. Крикс последовал за ним.
  - Ты что, собрался провожать меня домой? - сердито буркнул Льюберт. - Твоя башня в противоположной стороне.
  - Я не иду в Рейнсторн. У меня дело во дворце.
  - Ах, да... - хмыкнул Дарнторн. - Давно хотел спросить: а Марк Этайн, он что, стоит на стреме, пока вы с принцессой наставляете рога Атталу Аггертейлу?
  - Что?! - потрясенно выдохнул "дан-Энрикс".
  - Чего ты на меня уставился, Пастух? - мрачно спросил Дарнторн. - Ты что, действительно считал, что все вокруг слепые? Если хочешь знать, о ваших шашнях с дочерью Валларикса знает весь Лакон!
  Вот оно что, - подумал Рикс, похолодев.
  - Заткнись, Дарнторн... если не хочешь, чтобы я действительно тебя убил, - процедил он. Но прозвучало это не особенно внушительно. Если эти слухи уже так распространились по Лакону, что о них стало известно даже Льюберту, подвергнутому окончательному остракизму - значит, не сегодня-завтра сплетничать начнут и во Дворце. Надо предупредить Элиссив, чтобы они с Марком были осторожнее.
  Это было тем проще, что он так и так намеревался разыскать Этайна по совсем другому делу.
  Во дворец лаконца пропустили беспрепятственно, даже не спрашивая, зачем он пришел. Никто не сомневался, что южанин ищет своего сеньора, находившегося на пиру. На самом деле коадъютор был последним человеком, которого хотел бы сейчас увидеть Рикс. Сэр Ирем знал его достаточно давно, чтобы сразу почувствовать, что с ним что-то не так. А объяснять ему, в чем дело, энонийцу совершенно не хотелось.
  Оказавшись во дворце и убедившись, что за ним не наблюдает кто-нибудь из слишком любопытных слуг, Крикс целеустремленно направился на второй этаж, к покоям дочери правителя. Благодаря частым визитам к Лисси он прекрасно разбирался в здешних переходах.
  Крикс осторожно приоткрыл тяжелую резную дверь. Если бы в ауларием вошел кто-то другой, не знающий, куда смотреть, он бы наверняка решил, что в полутемной комнате никого нет. Но Крикс сразу увидел силуэты, едва различимые в оконной нише. Вероятно, Лисси с Марком любовались звездами, когда еле слышно скрипнувшая дверь и просочившийся из коридора свет заставили их обернуться. Ниша была тесной, и, чтобы хоть как-то поместиться в ней, два человека вынуждены были сесть так близко, что в колеблющемся полумраке могли показаться одним многоруким, двухголовым существом. Наверное, поэтому они и выбрали этот подоконник, игнорируя удобные резные кресла и лежавшие на них подушки.
  - Все в порядке, это я, - тихо сказал "дан-Энрикс", притворив за собой дверь.
  - Ф-фу, как же ты нас напугал! - вздохнула Лисси с явным облегчением.
  Лаконцу сразу вспомнились слова Дарнторна. Несомненно, у Элиссив были все причины беспокоиться. "Вы ведь заставили меня нанять вам комнату - именно для того, чтобы не рисковать, встречаясь здесь, - подумал он с досадой. - Зачем же теперь самим все портить?.."
  - Что-нибудь случилось? На тебе лица нет, - сказал Марк.
  - Да, случилось. Завтра... то есть, собственно, уже сегодня утром я дерусь с Дарнторном. Он, видите ли, меня вызвал! - поделился Рикс.
  - Так я и знал, что он выкинет что-нибудь подобное, - мрачно сказал Этайн.
  - Ну да. Эта история с его отцом, да еще травля в Академии... Что-то давно должно было случиться. Я только не ожидал, что Льюс будет настаивать на поединке. Это так нелепо, что уже попахивает фарсом. Если бы я не пообещал ему, что ничего не расскажу наставникам и сэру Ирему...
  - А ты пообещал? - спросила Элиссив тоном, в котором легко угадывалось "Ну ты и дурак!". Это задело бы "дан-Энрикса", не будь его мысли заняты гораздо более серьезными вещами.
  - У меня не было выбора, - кратко ответил он. - Льюс заявил, что, если я не соглашусь с ним драться, он при первой же возможности пырнет меня ножом. Мне это как-то не особенно понравилось.
  Глаза принцессы округлились.
  - Он настолько тебя ненавидит?
  - А Хегг его знает, - отозвался Крикс с прорвавшейся досадой. - Иногда мне кажется, что он гораздо больше ненавидит самого себя. Этот дурацкий вызов - худшее, что можно было сделать в его положении. Если он победит, его посадят в Адельстан и лишат титула. Но у него не так уж много шансов победить. А драться он желает непременно насмерть.
  - И ты действительно его убьешь?..
  - Если у меня будет выбор - нет. Но это не так просто, как ты думаешь. Я наблюдал за Льюсом на последней тренировке, когда он стоял с Декарром. Я фехтую лучше их обоих. Если бы дело было в том, чтобы убить Дарнторна, это бы не представляло больших затруднений. А вот для того, чтобы играть с Дарнторном в поддавки, при этом не особенно рискуя самому, нужно быть кем-то вроде сэра Ирема. Боюсь, все это может кончиться довольно скверно. И это еще одна причина, по которой я пришел сюда. Я хотел попросить тебя присутствовать при поединке, Марк.
  - Ты просишь меня быть твоим свидетелем?
  - Почти. Но только не моим, - вздохнул "дан-Энрикс". - У меня уже есть три свидетеля - Лэр, Миэльвитт и князь Рейхан. А у Дарнторна - только Грейд. Ему нужен еще один свидетель. Я решил, что попрошу кого-нибудь из наших.
  Маркий приподнял бровь.
  - И ради этого ты разыскал меня? Сходил бы к Дарлу или к Лен-Деннору.
  - Ты же знаешь, они никогда не согласятся.
  - А я, значит, соглашусь?.. Может быть, ты забыл, но у меня причин любить Дарнторна еще меньше, чем у Мирто.
  Крикс нахмурился.
  - Марк, нам ведь уже не по двенадцать лет. Неужели из-за каких-то детских глупостей мы должны теперь вести себя, как идиоты?..
  - Если хочешь мое мнение, то это ты ведешь себя, как идиот. Спроси хоть у Дарнторна, что он думает по поводу твоих поступков.
  - Марк, пожалуйста! Мне правда больше не к кому пойти.
  Марк недовольно смотрел в сторону, гадая про себя, с чего южанин взял, что достаточно сказать "пожалуйста", и собеседник должен будет сделать над собой усилие и выполнить его бессмысленную просьбу.
  - Ладно, - процедил Этайн в конце концов. - Мне что, прямо сейчас идти с тобой?..
  - Необязательно, - "дан-Энрикс" с облегчением вздохнул. - До поединка еще несколько часов. К четвертой страже будь на Малой тренировочной площадке.
  - Хорошо, - сварливо отозвался Марк.
  - Спасибо. Тогда я пойду, попробую чуть-чуть поспать. Встретимся утром, - подытожил Рикс.
  Когда южанин снова оказался в скупо освещенном коридоре, от усталости уже кружилась голова. Пару мгновений он даже всерьез раздумывал над тем, не стоит ли ему пробраться в гостевые спальни и упасть на первую попавшуюся кровать, не тратя времени на возвращение в Лакон. Во дворце по случаю праздника было столько посторонних, что еще одного человека могли просто не заметить. Ну, а в самом крайнем случае он всегда мог отговориться тем, что устал дожидаться сэра Ирема... Вспомнив про пир в честь Атталидов, Крикс проглотил слюну. Проведя день в Лаконе, он не ужинал и не обедал. В Ордене в эту весну кормили относительно неплохо, во всяком случае, многие горожане позавидовали бы их трапезам, обычно состоящим из мясной похлебки и бобов. Но именно из-за того, что в качестве оруженосца коадъютора он числился в гвардии, Крикс не считал возможным есть еще и в Академии. Большинство его друзей сильно осунулись за эту зиму, а у некоторых новичков, которых Рикс встречал на галереях Академии, вид был пугающе болезненным и бледным. Энониец спрашивал себя - всегда ли эта малышня была такой худой и низкорослой, или первогодки просто-напросто недоедают? После таких мыслей он не мог переступить порог лаконской трапезной и взять лишнюю порцию. Так что сегодня вся его еда ограничилась куском хлеба с сыром и глотком оремиса на завтрак. При одном воспоминании об этом в животе довольно громко заурчало.
  "Нашел время думать о еде" - подумал Рикс. Завтра в это же время его, может быть, уже убьют, а он переживает, что не ужинал!
  Мысли южанина оборвал ленивый голос лорда Ирема.
  - Кого я вижу... Крикс "дан-Энрикс".
  Крикс обернулся, несколько ошеломленный тем, что калариец только что назвал его лаконским прозвищем.
  Коадъютор стоял у колонны, небрежно опираясь на нее плечом и скрестив руки на груди. Свет факела падал только на одну сторону его фигуры, в то время как другая оставалась в густой тени. Крикс подумал, что его сюзерен в эту минуту здорово напоминает знаменитые двуцветные гравюры Дель Герада, нарисованные алыми и черными чернилами.
  "Дан-Энрикс" порадовался, что успел отойти довольно далеко от комнат Лисси.
  - Что ты здесь делаешь? - осведомился рыцарь.
  Не будь голова Крикса занята завтрашним поединком, он бы позаботился о том, чтобы заранее придумать парочку правдоподобных объяснений как раз для такого случая, но сейчас пришлось ответить первое, что пришло в голову.
  - Я искал вас, мессер.
  Ирем насмешливо поморщился.
  - Ну конечно. Ты искал меня - и именно поэтому вместо того, чтобы прийти в зал Тысячи колонн, шатаешься по темным коридорам. Видимо, я так и не сумел внушить тебе главного правила по поводу вранья.
  - "Рыцарю не пристало лгать"? - предположил "дан-Энрикс".
  - Нет, другого. "Не умеешь - не берись".
  Крикс против воли рассмеялся. Его сюзерен вздохнул, показывая, что нотация окончена.
  - Ну ладно, Рикс. Будем считать, что ты меня нашел. А я, со свойственной мне черствостью, лишил тебя возможности повеселиться на пиру и сразу же забрал тебя с собой, - лорд Ирем отделился от колонны и внезапно фамильярно приобнял южанина за плечи. Должно быть, настроение у каларийца было просто превосходным.
  Пройдя несколько шагов, Крикс с удивлением почувствовал, что рука коадъютора давит на его плечо значительно сильнее, чем этого требует обычный дружеский жест.
  - Монсеньор, вы, видимо, очень устали?.. - спросил он сочувственно.
  - Монсеньор мертвецки пьян, ханжа, - негромко рассмеялся лорд. - ...И это, в общем-то, неудивительно, так как закусывать там было почти нечем.
  Крикс только сейчас почувствовал, что от мужчины в самом деле сильно пахнет островным вином.
  При мысли, что пару минут назад рыцарь так эффектно опирался на колонну просто потому, что не вполне уверенно держался на ногах, Крикс чуть не рассмеялся в голос.
  - Проводить вас в вашу спальню?.. - спросил он, подумав о покоях каларийца во дворце.
  Лорд Ирем хмыкнул.
  - Не наглей. Я возвращаюсь в Адельстан. А ты, естественно, идешь со мной, как полагается оруженосцу.
  - Как прикажете, мессер, - ответил энониец с напускной покорностью. И тут же испугался, что переборщил с издевками. Но коадъютор только рассмеялся и пробормотал:
  - Спустить бы тебя с лестницы... Ладно, пошли.
  
   "Вот и поспал" - думал "дан-Энрикс", провожая сюзерена в Адельстан. Теперь, пожалуй, будет проще вовсе не ложиться, иначе завтра он проклянет все на свете, пытаясь продрать глаза. Впрочем, ночь была прохладной, и сонливость быстро слетела с южанина. На его спутника холодный ветер тоже подействовал хорошо. Рыцарь пришел в себя и, отпустив плечо своего спутника, пошел вперед обычным быстрым шагом. Если не приглядываться, можно было счесть, что коадъютор совершенно трезв.
  "Дан-Энриксу" было немного жаль, что опьянение мессера Ирема прошло так быстро. Полчаса назад южанин словно заглянул под маску, которую носил его сеньор, и увидел совсем другого человека, бывшего спокойнее и проще, чем знакомый Риксу коадъютор. Таким рыцарь бывал нечасто, а в столице - вообще ни разу до сегодняшнего дня. Когда южанин видел его при дворе, Ирем всегда напоминал ему взведенный арбалет. Холодный взгляд, режущая улыбка, и походка - не придворного, а фехтовальщика, как будто коадъютор каждое мгновение готовился к защите или нападению. Да так оно и было.
  Несмотря на то, что рыцарь больше не нуждался в его помощи, Крикс дошел вместе с Иремом до двери его комнаты. Тот молча распахнул ее перед "дан-Энриксом", не тратя времени на приглашение войти. Оказавшись внутри, Крикс расположился в кресле, где дожидался Ирема в тот день, когда тот в первый раз привел его сюда. Лорд Ирем одобрительно кивнул.
  - Вина? - небрежно спросил он, ставя на стол два кубка и неторопливо зажигая свечи от углей в жаровне. Энониец беспокойно шевельнулся в кресле. Надо же, а он еще жалел, что коадъютор слишком быстро протрезвел... Накаркал, нечего сказать.
  - Мессер, спасибо, но...
  - Никаких "но". Я не намерен пить один. Держи.
  Крикс обреченно принял у него вино, гадая, уж не вознамерился ли его сюзерен закончить начатое во дворце, надравшись до бесчувственного состояния. А если так, что делать ему самому - тихонько выливать ландорское под стол?.. Не может же он биться с Льюбертом не выспавшись, да еще с жесточайшего похмелья!
  - Мне не нравится твое лицо. У тебя такой вид, будто случилось что-то исключительно паршивое, - заметил Ирем, глядя на лаконца сверху вниз. - Рискну предположить, что ты опять во что-то впутался. Видимо, бесполезно спрашивать, во что?.. Да кто бы сомневался... За что пьем?
  - За окончание войны.
  - То, что надо, - согласился коадъютор, осушая свой бокал. - Тем более, что у Дарнторна скоро появится очень веская причина, чтобы сдать Бейн-Арилль.
  Энониец изумленно посмотрел на собутыльника.
  - Что за веская причина, монсеньор?
  Ирем вытащил из ящика стола пергамент и небрежно пододвинул его Криксу.
  - Можешь прочитать, - разрешил он. - Это приказ о помещении Льюберта Дарнторна в Адельстан. Король сначала был против, но после известий о резне в Бейн-Арилле пообещал мне подписать эту бумагу. Теперь, когда лорд Бейнор и его сторонники в тюрьме, некому больше поднимать мятеж в столице. И вступаться за Дарнторна тоже некому. Мы сообщим мессеру Сервелльду, что его сын находится под стражей в качестве заложника. Надеюсь, после этого Дарнторну-старшему хватит благоразумия вступить в переговоры.
  Крикс тупо смотрел на лежащий перед ним пергамент.
  - А если лорд Сервелльд не захочет сдать Бейн-Арилль? Что тогда?..
  Лицо мессера Ирема застыло.
  - Тогда его сын останется в тюрьме.
  - Просто в тюрьме?.. Вы его не убьете?
  - Только в самом крайнем случае.
  Крикс с ужасом смотрел на замкнутое, но вполне спокойное лицо мессера Ирема. А может, всего этого на самом деле нет? Ни тускло освещенной комнаты, ни коадъютора, ни расплывающихся у "дан-Энрикса" перед глазами строк в приказе... Что, если он все-таки вернулся в Академию, лег спать, и вся эта чудовищная сцена ему снится?
  - Но, монсеньор, Льюберт не виноват, что его отец возглавляет заговорщиков!
  - А в чем, скажи на милость, виноваты люди, которых отец Дарнторна вырезал в Бейн-Арилле? - холодно спросил лорд Ирем. - Сейчас Император должен выбирать между одним Дарнторном - и многими сотнями людей, которые могут погибнуть по вине его отца. Это не самый легкий выбор. Но не забывай, что на правителе лежит ответственность за всю страну. Ты вряд ли в состоянии представить, что это такое.
  Ирем потянулся за бутылкой и налил себе еще вина. И, встретив потрясенный и расстроенный взгляд Рикса, суховато усмехнулся.
  - Прагматичность редко воспевают в эпосах, но и сама жизнь, к несчастью, тоже не похожа на баллады. В настоящей жизни милосердие - штука довольно ядовитая. Если бы Валларикс когда-то не помиловал Дарнторна, нам бы не пришлось сейчас бороться с новым заговором. И я опасаюсь, что еще одного всплеска сострадания к этой семейке государство не переживет. Именно поэтому, когда я приложил все силы, чтобы убедить Валларикса отбросить сантименты и принять рациональное решение.
  Энонийцу показалось, что сегодня где-то уже слышал почти то же, о чем толковал лорд Ирем. Точно, это говорил Афейн Рейхан... "Дан-Энрикс" залпом осушил бокал вина, но ощущение тяжелой, давящей тоски, возникшее в груди, пока он слушал коадъютора, не собиралось проходить.
  - Мессер, это ловушка, - сказал он. И, поймав удивленный взгляд мессера Ирема, попытался объяснить. - Ну... знаете, иногда кажется, что действуешь разумно, а на самом деле загоняешь себя в угол. Вот как вы сейчас. Вы можете сказать, что я совсем не знаю лорда Сервелльда, но я довольно много о нем слышал. И если хотя бы половина тех вещей, которые о нем рассказывают, правда, то он слишком сильно ненавидит Валларикса, чтобы сдаться, чем бы вы ему не угрожали. А ведь если вы обещаете казнить его наследника... то вам придется сдержать слово. Император же не может передумать или взять свои слова назад, иначе его посчитают слабым. И тогда получится, что Льюберта убьют, но никому не станет легче. Это же бессмысленно! И очень подло. Кодекс...
  Коадъютор сгреб его за шиворот и припечатал к креслу с такой силой, что южанин на секунду задохнулся.
  - Хватит, - глухо сказал он. - Ни слова больше, Рикс.
  Крикс молчал, и через несколько секунд взгляд Ирема оттаял. Выпустив рубашку Крикса, рыцарь коротко и резко рассмеялся.
  - Прости. Честно говоря, я сам хорош - совсем забыл, с кем разговариваю. Ступай-ка к себе, "дан-Энрикс". Полагаю, нам обоим нужно отдохнуть.
  - Спокойной ночи, монсеньор, - мрачно сказал южанин, поднимаясь на ноги.
  Выйдя из комнаты, он прислонился к каменной стене и с трудом удержался от желания бессильно сползти на пол.
  Как только Валларикс подпишет составленный Иремом приказ, Льюберта арестуют. Разумеется, если Дарнторн останется в живых после их поединка.
  
  Вернувшись в свою спальню, Крикс, не раздеваясь, упал на кровать и закрыл глаза. Пропади оно все пропадом. Лучше всего будет сейчас заснуть, а утром - не ходить на Малую турнирную площадку. Льюберт будет в бешенстве, но какое это может иметь значение, если учесть, что уже завтра к вечеру Дарнторн будет в Адельстане? А бесчестье...даже его сюзерен считает, что война - особенное время, когда следует забыть про Старый кодекс. Может, он и прав. Но если допустимо шантажировать Сервелльда Дарнторна жизнью его единственного сына, то об остальном можно уже не беспокоиться. Жизнь не похожа на баллады, а в ряды имперской гвардии вступают не затем, чтобы заботиться о своей чести. Для того, кто взялся охранять порядок в государстве, сострадание к его врагам - непозволительная роскошь.
  Только что "дан-Энриксу" казалось, что он умирает от усталости, но сейчас сон не шел. Мысли все время возвращались к поединку.
  Может быть, самым простым - и даже милосердным - было бы убить Дарнторна, пока коадъютор не прислал за ним своих людей. Во-первых, Льюберт, судя по всему, именно этого и добивался. Во-вторых, дальнейшая судьба Дарнторна в любом случае будет плачевной. Мятежники не сдадут Бейн-Арилль. Даже странно, что сэр Ирем этого не понимает. Или - понимает, но хочет воспользоваться даже самым ненадежным шансом?.. Все равно; другие заговорщики скорее убьют лорда Сервелльда, чем позволят ему пойти на попятную. Слишком уж очевидно, что из осажденного Бейн Арилля есть только три пути - либо в Совет нового императора, либо на плаху, либо в подземелья Адельстана.
  Нет, Дарнторну в любом случае конец, ну разве что... разве что кто-нибудь предупредит его об угрожающей ему опасности, и Льюс каким-то чудом скроется из города.
  До этого момента Крикс лежал на кровати ничком. Теперь перевернулся на спину, уставившись на начинающий светлеть проем окна.
  Предупредить... Перехватить Дарнторна, когда он отправится на поединок, и все ему рассказать - а дальше пусть решает сам. Если он не дурак - поймет, что ему нужно спасать свою жизнь, а не сводить старые счеты.
  Нет, нельзя. Это измена. Император уже согласился подписать приказ, и теперь каждый, кто пойдет против него, сам, в свою очередь, станет предателем и государственным преступником. Почти таким же, как лорд Бейнор. Наконец, сэр Ирем доверял "дан-Энриксу". Он показал оруженосцу неподписанный приказ только потому, что был уверен: на Крикса можно положиться. Воспользоваться этим знанием, чтобы разрушить планы коадъютора - это немногим лучше, чем ударить в спину после боя. О чем вообще тут можно думать? Неужели предать своего врага сложнее, чем старого друга и наставника?
  Можно себе представить, что сказал бы Лэр или Рейхан, узнай они о его колебаниях... Вне всякого сомнения, они нашли бы, что сказать! А общий смысл их речей сводился бы к тому, что Крикс - слюнтяй и полный идиот, жалеющий именно тех, кто совершенно не достоин жалости.
  Южанин прикусил губу. Бывают положения, когда поступить верно просто невозможно. Что бы ты ни сделал, все равно кого-нибудь предашь. Так - короля, которому ты присягнул на верность, сюзерена, заменившего тебе отца, и всех своих друзей. Иначе - самого себя и все, во что ты верил.
  Знать бы только, что из этого страшнее.
  Когда-то каждый обладатель синего плаща казался ему почти сверхчеловеком. А уж Ирем... Коадъютор часто доводил его до бешенства, но в воображении "дан-Энрикса" он всегда оставался Идеальным рыцарем. Лучшим из лучших. Мог ли он тогда представить, что лорд Ирем станет с таким хладнокровием ставить на кон чужую жизнь?
  А мог ли ты тогда представить, что пойдешь и будешь резать пленных "Горностаев", как свиней на бойне?.. - шепнул голос в его голове.
  Южанин резко сел в постели, пораженный, почему он раньше не рассматривал проблему под таким углом. А между тем, это было предельно очевидно. Коадъютор взял на себя непосильную ответственность за жизнь других людей, и сам загнал себя в ловушку, как и Рикс - тогда в Каларии. Ни один человек, кем бы он ни был, не должен считать, что только от его поступков - или от его бездействия - зависят судьбы окружающих. Или исход войны. Или благополучие целого города.
  От этого слишком легко сойти с ума.
  Крикс пружинисто поднялся на ноги, стянул с себя несвежую рубашку и вытащил из сундука с одеждой новую. Распахнул ставни, впустив в крошечную спальню поток ледяного мартовского воздуха. Небо за узким стрельчатым окном светлело медленно и будто нехотя, совсем не так, как летом или хотя бы в мае, но по ощущению "дан-Энрикса", утро уже настало. В это время суток Крикс обычно чувствовал себя бодрым и отдохнувшим, даже если накануне не ложился спать две ночи - усталость и сонная одурь временно рассеивались, чтобы перестроить свои силы и начать новое наступление ближе к обеду.
  Крикс окинул взглядом свою комнату, чтобы прикинуть, что забрать с собой, а что - оставить. Результат слегка обескураживал - выходило, что оставить надо будет почти все. На большинстве вещей, которые он привык считать своими, стояла эмблема Ордена. Единственная рубашка, на которой не было пресловутой вышивки, давно была ему мала - жала в плечах, а руки из обтрепанных коротких руковов торчали, словно грабли. Да и серое лаконское сукно от старости сделалось мягким, словно шелк. Верхней одежды, на которой не было бы орденского знака, среди его вещей не нашлось вовсе. Ни дублета, ни даже простой кожаной куртки вроде тех, какие носят городские стражники.
  Придется, видимо, идти на Малую турнирную площадку в том, что есть.
  Хотя, пожалуй, это было не так плохо. Завтра он уже не будет ни гвардейцем, ни оруженосцем лорда Ирема. Ну а сегодня он в последний раз послужит Ордену и его коадъютору, не допустив, чтобы тот совершил непоправимый и бессмысленный поступок.
  
  Спал Дарнторн из рук вон плохо. Хотя он распорядился, чтобы его разбудили на рассвете, ночью Льюберт поминутно просыпался в страхе, что проспал час поединка. Вместе с тем надо было признать, что за последние месяцы эта ночь была одной из самых легких. Поминутно просыпаться и ругать себя за мнительность - это, по крайней мере, лучше, чем ворочаться без сна, таращась в потолок. После ареста лорда Бейнора огромный дом казался Льюберту необитаемым. Слуги скользили по просторным комнатам, как тени. Днем Дарнторн старался находиться где угодно, лишь бы не остаться дома, но ночами деться было некуда. В долгие, почти что бесконечные часы бессоницы ему казалось, что время остановилось, а он сам - последний человек во всей вселенной. Сейчас Льюберт с радостью променял бы свою роскошную спальню на самую крошечную комнатушку в Академии, где рядом с ним, по крайней мере, были бы живые люди. Но, конечно, это было невозможно, даже если бы его не ненавидели все поголовно обитатели Лакона.
  Незадолго до рассвета Льюберт все-таки не вытерпел - сказал себе, что перед поединком следует закончить еще массу дел, и, беспощадно разбудив заспанных слуг, распорядился, чтобы ему подали умыться. Он чуть не прибил стюарда за медлительность, с которой тот соскабливал щетину с его скул и подбородка, и успел раз двадцать позавидовать "дан-Энриксу". У Пастуха усы и борода пока что не росли, хотя южанин вытянулся так, что мог, не задирая голову, смотреть даже на долговязого Нетопыря.
  После бритья Дарнторн достал и осмотрел свой меч, надеясь обнаружить какие-нибудь изъяны, исправление которых могло бы его отвлечь. Увы, меч был в прекрасном состоянии. Льюберт несколько минут раздумывал, не следует ли взять кинжал, но потом рассудил, что кто-то из свидетелей - скорее всего, князь Рейхан - не преминет раздуть из этого историю. Потребует отдать Декарру лишнее оружие, не предусмотренное по условиям их поединка, да еще воспользуется поводом сказать, что Льюс пытался сжульничать. Нет уж. Не стоит лишний раз дразнить гусей, в особенности, если нужного эффекта можно достичь и без этого. Льюберт отыскал в своей комнате короткий прямой нож, которым раньше часто пользовался на охоте, и засунул его в голенище сапога.
  Дрожа то ли от мартовского холода, то ли от лихорадочного возбуждения, Дарнторн вышел из дома - несмотря на все старания, как минимум на полчаса раньше положенного срока - и направился к темнеющим неподалеку башням Академии. Так называемая Малая турнирная площадка находилась между парком Академии и садом, примыкавшем ко дворцу. Проще всего было попасть туда через Лакон. Друзья "дан-Энрикса" сдержали свое обещание, оставив незапертой калитку для прислуги. И на том спасибо.
  Льюберт шел через заснеженный лаконский парк, когда услышал за спиной чьи-то шаги. Он успел испугаться, что это какой-нибудь наставник, который захочет выяснить, с чего Дарнторну вздумалось бродить здесь до общего подъема, но, увидев узкую фигуру в сером, успокоился и даже испытал тайное чувство удовольствия. Так-так. Выходит, Риксу тоже не спалось в ночь перед поединком.
  Пастух между тем догнал противника и зашагал с ним вровень. Это было бы еще терпимо, если бы пару шагов спустя южанин не сказал:
  - Подожди минуту, Льюберт. Нам нужно поговорить.
  "Только не это!.." - мысленно взвыл Дарнторн. Ему хотелось, чтобы все это побыстрее кончилось, и мысль, что придется выдержать еще одно сражение с ослиным упрямством Рикса, показалась ему совершенно нестерпимой. Льюберт резко, зло мотнул обросшей головой, отчего волосы упали на глаза.
  - Хватит, наговорились! Я не для того вставал в такую рань, чтобы тратить время на пустую трепотню.
  Но Рикс загородил ему дорогу и остановился, непреклонно скрестив руки на груди.
  - И все-таки тебе придется меня выслушать.
  Нет, это уже даже не осел. Бревно. Полено сучковатое...
  Дарнторн рванул из ножен меч.
  К счастью, заставить человека драться куда проще, чем заставить его слушать. То, что он может убить "дан-Энрикса" на месте, Льюса не пугало - он не сомневался, что тот уклонится от удара. И был совершенно прав. Не зря наставник Хлорд нахваливал проклятого южанина, как барыга - свой товар на летней ярмарке. Крикс отшатнулся от сверкнувшего возле его лица клинка и выхватил свое оружие.
  Ну вот и все, - подумал Льюс. Теперь хочешь не хочешь, а сражаться тебе все-таки придется. А что в неудобном месте и без обязательных в подобных случаях свидетелей - ну извини, сам виноват. Впрочем, тебе, Пастух, так и так пришлось бы плохо. Сейчас война, в такое время миротворцы долго не живут.
  Все эти сумбурные, обрывочные мысли вихрем проносились в его голове, пока Дарнторн теснил своего врага к группе старых яблонь.
  Радость Льюса отравляло четкое сознание, что Крикс дерется в четверть силы - даже не пытается достать противника, а только отступает, отражая самые опасные удары. И при этом продолжает нести какую-то околесицу.
  - Льюc, прекрати! Это безумие... Да слушай же, дурак! Сэр Ирем собирается отправить тебя в Адельстан. Приказ будет подписан этим утром. Если... если ты не уберешься из столицы, император с лордом Иремом отправят ультиматум твоему отцу. Они хотят заставить его сдать Бейн-Арилль.
  - Хватит болтать! Сражайся! - прорычал Льюберт. На защиту он давно махнул рукой - кому она нужна, если противник вообще не нападает? - и сосредоточил все свои усилия на том, чтобы достать южанина. Увы, пока тот без особого труда выдерживал навязанный Дарнторном темп. Льюберт боялся, что на лице старого врага вот-вот появится глумливая улыбочка, но почему-то Рикс отнюдь не выглядел довольным. Скорее, создавалось впечатление, что энониец просто вне себя и с удовольствием бы надавал Дарнторну оплеух, если бы только мог.
  - Я вижу, так у нас ничего не получится, - процедил Рикс сквозь зубы. И, поймав меч Дарнторна на свой клинок, резко направил его вниз. Потянувшийся вслед за мечом Дарнторн почувствовал сильный и внезапный удар в плечо. То ли Пастух ударил своего противника коленом, то ли толкнул его всем корпусом. Охнув от удивления, Льюберт опрокинулся на снег. Оружия Дарнторн так и не выпустил, но толку было чуть, так как проклятый Рикс успел наступить на лезвие ногой. Отплевываясь от попавшего в рот снега, Льюберт с силой дернул рукоять - но высвободить меч, конечно же, не смог. Пару секунд спустя до него дошла все нелепость его положения. Сейчас можно было только порадоваться, что сражение происходило без свидетелей. Льюберт Дарнторн, нелепо копошащийся в снегу чуть ли не под ногами у "дан-Энрикса" - такое зрелище наверняка должно было бы привести в восторг Рейхана, Лэра и все остальную шваль.
  - Доволен?.. - хрипло спросил Рикс. Дышал он тяжело; похоже, все-таки устал. - Теперь давай поговорим, как два нормальных взрослых человека.
  - Не о чем тут говорить. Условие было - драться насмерть. Так что бей.
  - А шел бы ты, Дарнторн... - процедил энониец. Льюс оскалился.
  - Что, Рикс, кишка тонка ударить безоружного? Тогда верни мне меч, и мы продолжим.
  Ничего особенного в словах Льюса не было, но Пастух все равно раздулся, словно жаба.
  - Обойдешься! Балаган окончен, - злобно сказал он и в подтверждение собственных слов вложил Эльбрист обратно в ножны. - ...И вставай уже, хватит валяться у меня в ногах.
  - Ну как хочешь. Я тебя предупреждал, - тихо сказал Дарнторн. Пальцы обхватили нож, припрятанный за голенищем сапога. Дарнторн ударил - быстро, снизу вверх, целя в правый бок южанина.
  Глаза "дан-Энрикса" расширились. Льюберт почти не сомневался, что Пастух успеет перехватить его руку или просто увернуться от удара. На худой конец, хотя бы отскочить назад. Но, похоже, на сей раз он переоценил противника. Застигнутый врасплох южанин промедлил с защитой, и эта секунда промедления решила дело.
  "Достал" - со странным изумлением подумал Льюберт. Во рту у него почему-то пересохло.
  Энониец зажимал раненый бок локтем, и по серому колету расплывалось темно-красное пятно. Немного постояв - как будто бы в раздумьях, падать ему или нет - "дан-Энрикс" сделал шаг назад и привалился к узловатой яблоне.
  - Я же предупреждал... - пробормотал Дарнторн. - Сказано было - насмерть, значит, насмерть.
  Несмотря на удачный конец дела, Льюберту хотелось выть. Пока его язык болтал Хегг знает что, в голове вертелась только одна мысль - что он наделал?!
  И еще - как дальше с этим жить?
  Впрочем, через несколько секунд до Льюберта дошло, что для смертельно раненого энониец держится слишком уж прямо.
  - Тебе нужно в лазарет, - пробормотал Дарнторн, не узнавая собственного голоса. - Ты подожди, я сбегаю за лекарем.
  - Как-нибудь обойдусь, - прошипел энониец, отлепляясь от ствола. Льюберт почувствовал, что его бьет крупная дрожь - не то от пережитого недавно ужаса, не то от облегчения. Ему казалось, что слова "дан-Энрикса" долетают до него откуда-то издалека. - Убийца из тебя, Дарнторн, еще паршивее, чем фехтовальщик.
  - Если не хочешь лекаря, я приведу Рейхана с Лэром, - предложил Дарнторн. Но энониец снова мотнул головой.
  - Никого не нужно приводить. Помоги мне.
  Дарнторн позволил Риксу опереться о его плечо и, приноравливаясь к шагу раненного, побрел в сторону тропинки. Его спутник ощутимо тянул влево.
  - Лазарет в противоположной стороне, - рискнул напомнить Льюберт.
  - Забудь про лазарет. Сейчас мы выйдем в город и пойдем в "Веселую вдову".
  Дарнторн сморгнул. Все, что он мог вспомнить о "Вдове" - это известная на всю столицу баня, расположенная в полуподвальном этаже, вино и девки.
  Очевидно, Рикс имел в виду что-то другое.
  - Может, объяснишь, зачем тебе сейчас кабак? - сварливо спросил Льюс.
  - Затем, что в этом, как ты выразился, кабаке не принято о чем-то спрашивать людей, которые платят вперед. А еще - за деньги там можно достать все что угодно. Кстати, деньги у тебя с собой?
  Дарнторн почувствовал, что к лицу приливает кровь.
  - Я вижу, ты решил замять эту историю? - процедил он. - А мое мнение тебя не интересует? Или ты считаешь, что я должен тебе помогать и радоваться, что все так удачно обошлось?! Как это на тебя похоже... Думаешь, что если человек - подлец, он непременно трус?
  - Ты, вероятно, удивишься, но сейчас я думаю только о том, как отвратительно блевать посреди улицы. И мне очень хотелось бы добраться до "Веселой вдовы" прежде, чем со мной это случится.
  Интонации "дан-Энрикса" так живо напомнили Дарнторну мессера коадъютора, что он готов был посчитать, что энониец над ним просто издевается. Но взгляд у Пастуха и впрямь был мутным, а лицо успело побледнеть настолько, что казалось даже несколько зеленоватым.
  - Ладно, извини, - буркнул Дарнторн. - Потом поговорим.
  
  Лорд Ирем уже собирался отправляться во дворец, когда к нему вошел Эрлано. "Сэр Эрлано" - в сотый раз напомнил себе коадъютор. Обращаться к бывшему оруженосцу "сэр" он так и не привык. Может быть, из-за того, что Лано тоже через слово называл бывшего сюзерена "монсеньором".
  - Возле Адельстана стоят четверо лаконцев, мессер Ирем, - сказал юноша, остановившись у двери. - Они просили передать, что хотят видеть вас.
  - Меня? Не Рикса? - переспросил коадъютор, не понимавший, что могло понадобиться от него товарищам "дан-Энрикса". Проситься в Орден им как будто еще рано, обучение в Лаконе продолжается до середины лета. Но Эрлано подтвердил:
  - Вас, монсеньор.
  Времени у мессера Ирема было в обрез, так что пришлось безропотно стерпеть очередного "монсеньора" и распорядиться:
  - Объясните им, что я спешу. Пусть придут вечером, а лучше - сразу обратятся к принцепсу.
  - Я им уже говорил, что вы сейчас не принимаете. Но они не уходят. Князь Афейн Рейхан сказал, что они будут ждать у входа в Адельстан, пока вы не выйдете. Он требует, чтобы их приняли немедленно.
  Рыцарь прищурился.
  - Интересно, с чего князь Рейхан решил, что он может от меня чего-то требовать.
  Эрлано, не заметивший опасных ноток в голосе своего бывшего сеньора, добросовестно ответил на поставленный вопрос:
  - Он говорит, дело огромной важности. Насколько я понял, это как-то связано с вашим оруженосцем... и еще с Дарнторном.
  Вспомнив свой короткий и малоприятный разговор с "дан-Энриксом", происходивший прошлой ночью, лорд нахмурился.
  - Я передумал. Прикажи, чтобы их пропустили, и веди сюда.
  Если Эрлано и удивился тому, что Ирем изменил свое решение, то виду он, во всяком случае, не подал. Несколько минут спустя перед мессером Иремом стояли двое юношей в серой лаконской форме.
  - Мне сказали, что вас было пятеро. Где остальные?
  - У ворот. Нам показалось неразумным вваливаться всей толпой, - ответил тот, что был чуть ниже ростом. Очевидно, это был сам князь Рейхан. Ирему он чуть-чуть напомнил Валларикса в юности - такие же черные волосы и темно-синие глаза. Только Валларикс унаследовал от отца смуглый цвет лица, а князь Рейхан был так же белокож, как и стоявший рядом северянин. Этого второго юношу лорд Ирем знал, поскольку очень часто видел его в обществе "дан-Энрикса". Юлиан Лэр.
  - Понятно, - кивнул рыцарь. - Что ж, я вас слушаю. Что вам известно о Дарнторне?
  Посетители быстро переглянулись, и Юлиан чуть заметно мотнул головой, отказываясь выступить в роли рассказчика.
  - На рассвете Льюберт с Риксом собирались драться на Малой турнирной площадке. Мы с Лэром и Миэльвиттом должны были быть свидетелями Рикса. Грейд Декарр и Марк Этайн - свидетелями Льюберта.
  Вот оно что, - подумал коадъютор, вспомнив взвинченное состояние "дан-Энрикса" прошедшей ночью. Будь ситуация не столь серьезной, коадъютор, пожалуй, разозлился бы. Но сейчас он только хладнокровно уточнил:
  - Вы сказали "должны были". Значит, бой не состоялся?
  - Не совсем, мессер. Мы ждали Рикса и Дарнторна почти час, но ни один из них на место поединка не явился. Потом мы услышали лаконский колокол и поняли, что поединок в любом случае не состоится, потому что в парке через несколько минут будет полно народа. Мы решили, что надо вернуться. А когда пошли назад, увидели на снегу кровь.
  - Где именно?
  - Недалеко от Старого колодца.
  - И много там было крови?
  - Ну... порядочно. А еще под яблонями снег был вытоптан, как будто там дрались.
  - Таак, - протянул сэр Ирем. - И, конечно, вы не преминули осмотреть то место, прежде чем идти сюда?
  - Конечно, лорд.
  - Досадно. Значит, сейчас там натоптано в три раза больше, и сказать что-то определенное будет довольно сложно. Но попробовать все-таки стоит. Сейчас я распоряжусь оцепить особняк Дарнторнов, а сам пойду с вами в парк.
  Рейхан смутился.
  - Ничего не выйдет, лорд. Дело в том, что мы нарочно затоптали кровь, чтобы ее не мог увидеть кто-нибудь из младших на пробежке. Понимаете, мессер, он бы сказал об этом своему Наставнику, и через полчаса там собралась бы половина Академии.
  - Великолепно, - процедил сэр Ирем. Но сердиться было бесполезно, и потом - лаконцы были в чем-то правы. Переполох в Академии не мог закончиться ничем хорошим. - Значит, вы предполагаете, что Рикс с Дарнторном встретились в лаконском парке и устроили свой поединок там?
  - Мне кажется, что они сговорились так еще вчера, когда "дан-Энрикс" пошел провожать Дарнторна до ворот. Крикс с самого начала во всем потакал Дарнторну. Думаю, они нарочно отослали нас на Малую турнирную площадку, чтобы сразиться без свидетелей.
  - А вы с этим согласны, Лэр? - осведомился Ирем, заметивший, как потемнело лицо Юлиана.
  - Нет, - резко сказал лаконец. - Крикс не стал бы нас обманывать. Это все Льюберт! Вчера днем он угрожал, что, если Рикс откажется от поединка, он дождется подходящего момента и пырнет его ножом. Я думаю, он подстерег "дан-Энрикса", когда тот шел на Малую турнирную площадку, напал на него и ранил. Или даже...
  Юлиан умолк. Лорд Ирем слишком хорошо знал, что чувствует человек в подобном состоянии. Было очевидно, что от малейшего проявления сочувствия злость Лэра сменится отчаянием, поэтому сэр Ирем подчеркнуто холодно сказал:
  - Чем строить свои домыслы, вы лучше повнимательнее осмотрели бы то место в парке. Может, тогда удалось бы лучше разобраться в том, что там произошло. Ну ладно, я вас понял. Жаль, что вы пришли сейчас, а не вчера, когда всю эту глупость еще можно было бы предотвратить... Теперь возвращайтесь в Академию, и никому ни слова - ни о поединке, ни о том, что видели.
  - Мы бы хотели еще чем-нибудь помочь, мессер, - сказал Юлиан Лэр. - Вы ведь найдете Льюберта?..
  Имя Дарнторна Лэр произнес с такой ненавистью, что, если бы Льюберт мог его услышать, он бы, вероятно, испугался. Это навело мессера Ирема на мысль.
  - Пожалуй, вы действительно могли бы мне помочь. Мне нужны добровольцы из числа лаконцев - только тех, кто хорошо знал Льюберта. Приказ арестовать Дарнторна, если он попробует покинуть город, я отдал еще несколько дней назад - правда, по другому делу. У наших дозорных уже есть приметы Льюберта, но будет лучше, если среди стражи станет постоянно находиться кто-то, кто сможет узнать его в лицо. Вы ведь не против взяться за такое дело?..
  Судя по просветлевшим лицам Лэра и Рейхана, они были очень даже "за".
  - Человек тридцати будет вполне достаточно, - добавил лорд на всякий случай, опасаясь, что его поймут слишком буквально, и охотиться на Дарнторна отправится вся Академия. - Надеюсь, мне не нужно объяснять вам, что никто из мастеров не должен знать об этом деле?..
  - Нет, мессер!
  - Прекрасно. Трое из вас пусть останутся, я сейчас набросаю несколько записок к десятникам стражи. С объяснением, зачем прислал вас к ним. А четвертый - ну, хотя бы вы, Рейхан - вернется в Академию и приведет еще людей. И поспешите. Времени у нас совсем не много. Вряд ли Дарнторн станет дожидаться темноты.
  
  Когда Льюберт разлепил глаза, уже стемнело. Он не сразу вспомнил, где находится. А вспомнив, понадеялся, что поединок с Риксом и все, что произошло потом, ему просто приснилось. Но увы - вид Пастуха, прислонившегося к стене возле окна и смотревшего на улицу через щель в ставнях, доказывал, что все произошло на самом деле. Рикс стоял неровно, опустив одно плечо и прижимая руку к перевязанному боку.
  Льюберт запоздало спохватился.
  - Что ты там торчишь? Иди и сядь, дурак.
  - А, ты уже проснулся? - спросил Рикс, проигнорировав его слова. - Отлично. Я уже хотел тебя будить... Ужин готов.
  Льюберт заставил себя сесть в кровати. Несмотря на то, что он проспал по меньшей мере три часа, он чувствовал себя усталым и разбитым.
  Слова насчет ужина не были шуткой - стол в самом деле был накрыт. И еды на нем было по меньшей мере вдвое больше, чем способны были съесть они с "дан-Энриксом".
  - Куда нам столько?.. - недовольно спросил Льюс. - Или _этого_ ты тоже собираешься кормить?
  Третий присутствующий в комнате человек пошевелился, но принять участия в беседе, разумеется, не смог, поскольку кляп во рту не позволял ему издать ни звука. Энониец отмахнулся.
  - Нет, конечно. Все, что не съедим, возьмем с собой. Тебе это еще понадобится.
  Льюберт тяжело вздохнул. Его не покидало чувство, что он позволил втянуть себя в какую-то чудовищную авантюру, по сравнению с которой даже заключение в Адельстан казалось не таким уж страшным. Крикс, напротив, будто бы совсем не тяготился этой жуткой ситуацией и двусмысленностью собственного положения. Он на удивление быстро вжился в роль государственного преступника и, как подозревал Дарнторн, даже получал от нее некое извращенное удовольствие. Хотя - а чего еще ждать от человека, так легко нашедшего общий язык с антарскими разбойниками?
  Дотащив Рикса до "Вдовы", Льюс сразу же послал за лекарем. Ждать пришлось долго, потому что от услуг живущего неподалеку Рам Ашада энониец отказался наотрез. Пока Льюберт изводился от ожидания, Пастух сидел на низком табурете и прихлебывал самое крепкое хозяйское вино - Льюберту было слышно, как зубы южанина стучат о края кубка. Несмотря на то, что энониец разместился прямо возле очага, его знобило, как больного в лихорадке. Плотная повязка, наскоро наложенная Льюбертом, успела пропитаться кровью, как и нижняя рубашка Рикса. Оставалось утешаться тем, что рана оказалась не особенно опасной. Три-четыре дня в постели, и она уже не будет мешать двигаться. Теперь Льюберту казалось странным, что он посчитал удар смертельным. Видимо, Пастух был прав - убийца из Дарнторна вышел исключительно паршивый.
  - Ты меня не слушаешь, - сердито сказал Рикc, увидев, что Дарнторн опять уставился на темное блестящее пятно, все шире расползавшееся по повязке.
  Льюберт мрачно усмехнулся.
  - Да чего тут слушать, если ты битые полчаса толкуешь об одном и том же. От того, что ты повторишь это в двадцать пятый раз, ничего не изменится.
  Рикс на насмешку не отреагировал. Он вообще все утро был убийственно серьезен. Раньше это настроение у Пастуха ужасно раздражало Льюса, но сегодня злиться он не мог.
  - Ты только зря теряешь время, - продолжал зудеть южанин - Разве ты не понимаешь, что, пока ты тут торчишь, сэр Ирем подпишет приказ у Императора, пошлет своих людей искать тебя, и ты уже не сможешь выехать из города?
  Льюберт пожал плечами, удивляясь подобной наивности.
  - Если я хоть немного знаю коадъютора, он все равно уже снабдил моими приметами всю городскую стражу, так что выехать отсюда мне никто не даст. И потом. Если даже представить, что я выберусь из города, куда мне, по-твоему, деваться?
  - Ты у меня об этом спрашиваешь?.. - вяло возмутился Рикс. - В Бейн-Арилль, к заговорщикам, наверное.
  Дарнторн поморщился.
  - У меня при себе шесть динэров. Не могу же я сходить домой за лошадью или деньгами. Как ты думаешь, возможно ли пешком, с шестьюдесятью ассами в кармане пересечь Легелион, Лейверк и половину Внутриморья?
  До Пастуха, похоже, начинало доходить. Он в несколько глотков допил свое вино и погрузился в мрачное молчание. Судя по всему, мысли южанина были не слишком-то приятны. Лицо Пастуха с каждой секундой становилось все угрюмее.
  - Если ты пообещаешь, что сделаешь все, как я скажу, и не станешь задавать лишних вопросов, то я выведу тебя из города, - сказал он, наконец. И перебил Дарнторна, собиравшегося что-то возразить на это заявление - Я знаю, что говорю. Есть один путь из города, который никто не охраняет. Это государственная тайна.
  - Какой-нибудь подземный ход? - заинтересовался Льюберт.
  - Что-то вроде. Ты должен пообещать, что будешь точно выполнять все мои указания и не попытаешься узнать, куда я тебя поведу.
  - А ты поверишь? - спросил Дарнторн с нескрываемым сарказмом.
  - Да, - кратко ответил Рикс. Льюберт удрученно качнул головой.
  - Ну ты даешь, Пастух... Может, еще и денег мне одолжишь?
  - Денег у меня нет. Но это наименьшая проблема. Ты можешь продать свое фамильное кольцо. Этого хватит, чтобы купить лошадь и еды в дорогу, и еще останется.
  - Совсем рехнулся, да?.. - растерянно спросил Дарнторн, шокированный такой святотатственной идеей. Кольцо Дарнторнов, старый королевский перстень, который в их семье носили еще до того, как Аркас Дарнторн присягнул дан-Энриксу, был самой главной ценностью их рода. Когда-то, много лет назад, это кольцо носил его отец. Потом лорд Бейнор. И всего лишь несколько недель назад оно досталось Льюберту. Воперки всем традициям ему пришлось носить его на указательном, а не на безымянном пальце, чтобы не соскальзывало.
  Кроме всего прочего, старинное кольцо было последней связью с его прошлым. Льюберт помнил, как оно тускло поблескивало на руке отца, когда он одним движением взлетал в седло или мерил широкими шагами комнаты Торнхэлла. Но Рикс, конечно, не мог знать об этом. Он сказал:
  - Нет, Льюберт, это ты рехнулся, если веришь, что кусок металла может быть дороже жизни и свободы.
  Льюберт опустил глаза. Пастух был прав - если смотреть на дело непредвзято. Тем не менее... можно было себе представить, как отец отреагирует на то, что Льюберт продал их семейную реликвию.
  - Я думаю, твое кольцо следует предложить мэтру Арно Диведу, - продолжал "дан-Энрикс", словно Льюберт уже дал свое согласие. - Полную цену он не даст, но от покупки точно не откажется - слишком уж жаден. И всегда прекрасно знает, на чем можно нагреть руки.
  - Что-то я никак не разберусь, с чего ты так хлопочешь о моих делах, - желчно сказал Дарнторн. - Забавно получается - твой сюзерен делает все, чтобы упрятать меня в Адельстан, а ты из кожи лезешь вон, чтобы помочь мне там не оказаться.
  Настала очередь Рикса отводить глаза.
  - Сэр Ирем думает, что, взяв тебя в заложники, можно заставить твоего отца сложить оружие. А я уверен в том, что это ни к чему не приведет. Зато, если тебя действительно казнят, то твой отец в отместку перебьет пол-города. Если, конечно, к тому времени в Бейн-Арилле еще останется кто-то живой.
  Льюберт напрягся.
  - Это мой отец, Пастух. Чтобы он ни делал, я не позволю говорить о нем дурно.
  - Ну и глупо, - сообщил южанин. - Это то же самое, как если я сказал бы, что сэр Ирем всегда прав - только потому, что он мой сюзерен.
  Льюберт намеревался едко возразить, что Риксу, как вассалу каларийца, следовало бы считать именно так, а всякая иная точка зрения обычно называется изменой, но тут разговор пришлось прервать в связи с приходом лекаря - юркого, невзрачного человечка с бегающими глазами. "Где только трактирщик откопал этого слизня?" - с раздражением спросил себя Дарнторн. Впрочем, края раны "слизень" сшил умело и довольно быстро, протерев кривую тонкую иглу какой-то остро пахнущей бесцветной жидкостью. А главное, все это он проделал молча и бесстрастно, даже не пытаясь выяснить, с кем он имеет дело и где энониец получил удар ножом.
  Получив обещанную плату и прописав своему пациенту неподвижность и покой, лекарь убрался так же незаметно, как и появился.
  - Ну и что мы станем делать дальше? - хмуро спросил Льюберт. И сам рассердился на себя за это "мы", сорвавшееся с языка. Как будто Рикс и впрямь обязан ему помогать...
  Но энониец его оговорки даже не заметил.
  - Из гостиницы мы сможем выйти только вечером, когда стемнеет. А сейчас, если не возражаешь, я чуть-чуть посплю.
  Подтверждая слова делом, Пастух тут же растянулся на кровати. Несколько минут ворочался, пытаясь найти положение, в котором рана причиняла бы ему как можно меньше неудобств, но в конце концов затих и, кажется, действительно заснул. Льюберт смотрел на старого врага со смесью раздражения и зависти. После почти бессонной ночи Дарнторн с удовольствием воспользовался бы возможностью поспать хотя бы несколько часов, но кровать в комнате была всего одна, и, хотя по ширине на ней спокойно уместились бы три человека, делить ее с Риксом все равно казалось неудобным. Потянулись долгие часы вынужденного безделья. Единственным развлечением было разглядывание ближайшей улицы через окно. Льюберт довольно скоро убедился, что Пастух был прав. Пытаться выйти из гостиницы прямо сейчас было, по меньшей мере, неразумно. Сквозь окно Льюс то и дело видел синие плащи орденских рыцарей, и в животе что-то сжималось, как перед прыжком с огромной высоты. Пока он разговаривал с "дан-Энриксом", Льюберт держался нарочито спокойно, да ему и самому казалось, что слова южанина его ничуть не испугали. В глубине души Дарнторн даже испытывал тайную гордость - многие ли смогут сохранить такую же невозмутимость, если им сказать, что их собираются заточить в Адельстан, и, может быть, даже казнить?.. Смакуя эту мысль, Льюс повторял себе, что вчера ночью и потом, во время поединка с Риксом, он вполне готов был умереть, а значит - терять ему нечего. А уж на коадъютора ему тем более плевать с Лаконской колокольни.
  Но теперь, когда по улице туда-сюда сновали доминанты и "коричневые куртки", слова Пастуха приобрели пугающую осязаемость, и Дарнторн понял, что боится, и боится сильно - до сосущей пустоты под ложечкой, противной слабости в ногах и чувства тошноты. Ощущение было таким мучительным, что у Дарнторна не осталось сил даже на то, чтобы стыдиться собственного страха. Он спросил себя, испытывал ли что-нибудь подобное Пастух, когда решился вывести его из города. В конце концов, оруженосец коадъютора не мог не понимать, что, если его роль во всей этой истории раскроется, ему придется ненамного лучше, чем Дарнторну.
  Примерно к трем часам после полудня энониец, наконец, проснулся. И тотчас же показал, что выполнять полученный от лекаря совет и сохранять покой и неподвижность он отнюдь не собирается. Прежде всего энониец попросил у содержателя гостиницы чернила и бумагу, сел к столу и набросал записку Арно Диведу, в которой от лица Дарнторна приглашал его в "Веселую вдову" "по делу на пять тысяч ассов". Льюберт попытался возразить, что их фамильный перстень стоит по меньшей мере семь, но энониец только отмахнулся.
  - Нам сейчас не до торгов, самое главное, чтобы он клюнул... Хм-м... пожалуй, допишу, что дело срочное и деликатное. Пусть думает, что ты заложил семейную реликвию или играл в пинтар и проигрался в пух и прах. За срочную ссуду можно взять проценты вдвое против установленных Торговой гильдией. Если я хоть немного знаю Диведа, то он такого шанса не упустит и притащит деньги сразу. Теперь приложи свое кольцо, - распорядился Рикс, капнув на сгиб записки густо-красным воском. Бумага была желтоватой, а воск - слишком темным, но это все равно напомнило Дарнторну брызги крови на снегу, и его передернуло. Дарнторн нагнулся и оставил на печати четкий оттиск своего кольца. Льюберт не очень понимал, в чем состоит план Рикса и как именно продажа старого кольца поможет ему выбраться из города, но колебаться или спорить было уже поздно. Нужно было либо сразу посылать Пастуха к фэйрам, либо делать, что он требует. В том, чтобы переложить всю ответственность на кого-то другого, было что-то на редкость успокоительное.
  Рикс, похоже, знал, что делает. Дивед действительно явился во "Вдову" со всей возможной спешкой. Увидев ростовщика, Дарнторн припомнил, что он пару раз встречал Арно в доме у дяди, и тогда тот произвел на него самое отталкиваеющее впечатление. Но сейчас было не до старых антипатий, и Льюберт сухо пояснил Диведу, зачем он его пригласил. Выслушав предложение купить кольцо Дарнторнов, ювелир едва не подскочил от неожиданности. Потом попросил позволение взглянуть на перстень. Дарнторн стянул с руки кольцо и молча передал его ростовщику. Пока тот вертел перстень в своих жирных пальцах, Льюберт пережил все муки человека, на глазах которого кто-нибудь оскверняет дорогую для него реликвию. Потом Арно достал из кошелька на поясе несколько выпуклых увеличительных линз и переместился вместе со своей добычей поближе к окну.
  - Золото высокой пробы, но довольно тусклое. На внешней стороне кольца царапины. Камень, конечно, крупный, но, по-моему, не очень чистый. Разрешите вынуть его из оправы и взглянуть на свет? - спросил Арно, уже вытаскивая из своего кошелька миниатюрные щипцы.
  Стерпеть такое надругательство над перстнем древних королей было немыслимо.
  - Не разрешаю! - рявкнул Льюберт. Он был готов отнять у Диведа кольцо и вытолкать ростовщика взашей, махнув рукой на сделку. Как ни странно, выручил его Пастух.
  - Царапины, оправа... Бросьте заговаривать нам зубы, мэтр. Вы прекрасно знаете, что Льюберт просит половину настоящей стоимости. Так что никаких торгов не будет. Говорите сразу: вы согласны или нет?
  Слегка опешив от подобного напора, ювелир кивнул.
  - Согласен, разумеется. Могу оставить вам задаток, а сам вернусь в мастерскую за деньгами.
  Пастух даже бровью не повел.
  - Исключено. Либо платите полную стоимость сейчас же, либо сделка отменяется.
  Арно взглянул на энонийца с изумлением.
  - Вы же не думаете, что я ношу при себе такую сумму золотом?..
  Рикс отвернулся от Арно, так, что его лицо мог видеть только Льюберт, и выразительно закатил глаза. По видимому, это должно было означать, что Дивед врет, как сивый мерин. Дарнторн понял, что настала его очередь.
  - Ну что ж, раз вы не взяли с собой денег, я найду другого покупателя, - высокомерно сказал он, копируя презрительные интонации Бейнора Дарнторна.
  Энониец оказался кругом прав. Как только речь зашла об отмене сделки, ростовщик мгновенно пошел на попятную.
  - Возможно, я смогу набрать нужную сумму... Но к чему такая спешка?
  - А вот это, мэтр, вас уже определенно не касается, - надменно сказал Льюберт. И тут же почувствовал, что допустил ошибку. Эта отповедь должна была лишь утвердить Диведа в мысли, что тут что-нибудь нечисто. Хотя, конечно, никакой другой ответ тоже не спас бы положение. Когда кто-нибудь продает фамильный перстень, то яснее ясного, что этот человек либо находится на грани разорения, либо решил удариться в бега.
  Ювелир, конечно, тут же замахал руками, заверяя покупателя, что он не хотел лезть в чужие тайны, и что он всю свою жизнь следовал правилу "меньше знаешь - крепче спишь". Слушая ростовщика, Льюс окончательно уверился, что Дивед продаст их со всеми потрохами, едва выйдет из гостиницы. Было совершенно непонятно, на что в данном случае надеялся "дан-Энрикс". В конце концов, даже Пастух, при всей своей наивности, не мог всерьез рассчитывать, что человеку с такой рожей можно доверять.
  Дивед тем временем выкладывал на стол монеты из своего поясного кошелька и составлял из них ровные столбики по десять.
  - Одиннадцать полумесяцев, шесть ауреусов и еще шесть... семь ассов, - сказал Арно Дивед. - Всего, стало быть, пять тысяч. Можете пересчитать.
  Крикс небрежно отмахнулся.
  - Я и так все видел.
  - Значит, вы довольны?
  - Не совсем... Как только вы отсюда выйдете, вы сразу же помчитесь к лорду Аденору - доносить ему о том, что только что купили перстень Дарнторна. И не делайте такое удивленное лицо, меня вы этим не обманете. Вся городская стража знает, что вы служите Ральгерду Аденору и шпионите за всеми, кто ведет с вами дела. И как нам теперь быть, мэтр Арно?..
  Ювелир открыл рот, но не сказал ни слова - так и стоял, нелепо шевеля губами. Впрочем, энониец явно и не ждал какого-то ответа.
  - Думаю, что самым лучшим будет задержать вас здесь до вечера, - сказал он веско. - И предупреждаю: если вы решите поднять крик, мы вынуждены будем обойтись с вами без всяких церемоний.
  - Это что, разбой?.. - прошипел побелевший то ли от испуга, то ли от негодования Арно.
  Крикс пожал плечами.
  - Ну, так-то уж зачем? Разбоем это было бы, если бы мы просто забрали ваши деньги, а мы оставляем вам кольцо, цена которого по меньшей мере вдвое больше ваших пяти тысяч. Думаю, что вы внакладе не останетесь.
  Дивед с бешенством смотрел на Рикса. Судя по его лицу, слова южанина его отнюдь не убедили. Льюса, впрочем, тоже. С его точки зрения, разумнее всего было прикончить Диведа, оставив себе и кольцо, и деньги. Если вспомнить, кем был этот ювелир, такой поступок даже можно было бы считать хорошим делом.
  К сожалению, не приходилось сомневаться, что южанин будет против.
  Обращаясь к Диведу, Пастух распорядился:
  - Cядьте в это кресло и молчите. Я сейчас найду какую-нибудь подходящую веревку. Льюберт, нож все еще у тебя? Если заметишь, что он собирается кричать...
  - Можешь не беспокоиться, - кивнул Дарнторн, придвинувшись поближе к ювелиру. К большому удовольствию Дарнторна, глаз Арно заметно дернулся.
  - Вы не посмеете! - тихонько взвизгнул он.
  - Я - может быть. А вот Дарнторну уже нечего терять, - сказал "дан-Энрикс" почти весело, сдирая балдахин с кровати и разматывая шнур, державший занавеску. - Садитесь, мэтр, ну же!...
  Пыхтя от злости, Арно Дивед сел - и через несколько секунд оказался крепко привязанным к своему креслу. Шея и лицо ростовщика побагровели до свекольного оттенка. Льюберту подумалось, что эдак он, пожалуй, задохнется - чтобы перестраховаться, энониец запихал в рот Диведу чуть ли не половину занавески - но никакой жалости к Арно не испытал. Должно быть, Крикс прочел все эти мысли на его лице, поскольку он понимающе усмехнулся углом рта.
  - Сказать по правде, я уже давно мечтал сделать с ним что-нибудь подобное, - признался энониец доверительно. И, обернувшись к Диведу, насмешливо добавил - Не расстраивайтесь, мэтр! Мы оплатили эту комнату на сутки, так что, в самом худшем случае, вас найдут завтра утром.
  Льюберт незаметно покачал головой. Крикс мог говорить о своих отношениях с сеньором что угодно, но иногда он был точной копией мессера Ирема.
  И все же было непонятно, с какой стати Крикс так разошелся. Неужели он решил, что ему уже нечего терять?.. Льюберт с сомнением взглянул на энонийца. На что он рассчитывает и как собирается выкручиваться из той ситуации, в которую ввязался?
  - Помоги мне его обыскать, - попросил Крикс, обшаривая карманы ювелира. Льюберт подавил желание протереть глаза. Раньше он не смог бы представить себе Пастуха, занимающегося настолько неблаговидным делом.
  - Ты что, действительно намерен его обокрасть?.. - осведомился он, но все же подошел к привязанному пленнику и стал отстегивать от его пояса вместительную кожаную сумку, заменявшую ростовщику кошель.
  - Не совсем так... Я хочу убедиться в том, что он не носит с собой какую-нибудь дрянь, которую не стоит оставлять в его руках. Считай, что это война и что мы взяли его в плен.
  - Ну-ну...
  - Что в сумке?
  - Ничего особенного. Несколько динэров, пузырек с чернилами, пара ключей и какая-то мелочь... Думаю, что он действительно отдал нам за кольцо почти все свои деньги, - с сожелением отметил Дарнторн. Еще пара сотен была бы совсем нелишней на пути в Бейн-Арилль - разумеется, при условии, если "дан-Энрикс" не уперся бы рогом и не помешал ему из взять.
  - Дай-ка ее сюда.
  Крикс отобрал у него сумку ювелира, но, вместо того, чтобы осматривать ее содержимое, взял нож и распорол подкладку, совершенно не заботясь о том, что Дивед за его спиной хрипит от ярости. На пол выпало несколько маленьких мешочков из холста. Льюберт подался вперед, чтобы получше рассмотреть находку, а "дан-Энрикс" сухо рассмеялся.
  - Старый фокус!.. Я сто раз видел такое в Алой гавани.
  - А что это?
  - Неужели не догадываешься?.. Люцер. И, надо думать, первосортный. Разве ты не знал, что Дивед продавал люцер многим аристократам из числа недавних заговорщиков? В том числе Бейнору Дарнторну.
  - Неправда, - возмутился Льюберт. - Дядя не дышал люцером. Я бы знал.
  - Ну, мало ли... если учесть, как он держался в заключении, лорд Бейнор либо пристрастился к "благовониям" совсем недавно, либо был очень осторожен. Кое-кто из арестованных скис без своей отравы в первые же дни. Предложи им кто-нибудь несколько унций твисса, они бы без всяких ворлоков выложили все подробности про заговор. Одна беда - в подобном состоянии человек скажет то, что от него хотят услышать, а не то, что есть на самом деле, так что для суда над ними толку от таких признаний - как от гнутой медьки в ярмарочный день. А ворлок жалуется, что допрашивать этих люцерщиков - как фехтовать в песке по горло. Они могут думать только об одном. Ну ладно, это к делу не относится, - перебил себя Рикс. - Я его забираю. Монсеньору будет интересно знать, что Дивед держит эту пакость прямо в своем доме.
  Поморщившись от боли в раненом боку, южанин кое-как нагнулся и собрал мешочки с зернами. Дарнторн хотел помочь, но Крикс управился быстрее, чем он успел что-то сделать. Глядя, как южанин распихивает свертки по карманам, Льюберт испытал какую-то неясную тревогу, но потом сказал себе, что волноваться не о чем. Пастух, конечно, никогда не отличался рассудительностью, но пристрастия к люцеру он определенно не питал.
  Выпрямившись, южанин деловито сказал:
  - Помоги мне развернуть кресло к окну. Так, чтобы от двери было не видно, кто на нем сидит.
  Оценив идею Крикса, Льюберт взялся за тяжелое резное кресло. Двигать его пришлось в одиночку, потому что энониец после первых же усилий побелел, как полотно, и прислонился к стенке.
  Когда с Диведом было покончено, Льюс, тяжело дыша, обернулся к "дан-Энриксу".
  - Что дальше?..
  - Полагаю, ничего. Теперь нам остается только ждать, пока на улицах совсем стемнеет. На твоем месте я бы сейчас отдохнул. Когда ты выберешься из Адели, ты не должен будешь останавливаться на ночлег, пока не доберешься до Лейверка.
  - Хорошо, я сам давно хотел лечь спать. А ты?
  - А мне еще нужно написать пару писем.
  Льюберт хмыкнул.
  - И кому это ты собираешься писать? Мессеру Ирему?..
  Крикс не ответил на насмешку, и Дарнторна окатило холодом при мысли, что он, чего доброго, случайно попал в точку. Написать Ирему о том, что здесь происходило, было бы чистым безумием - но именно поэтому нельзя было быть до конца уверенным, что энониец этого не сделает. Впрочем, сил раздумывать об этом у Дарнторна уже не было. Сказались все события этого дня и почти бессонная ночь накануне. Льюберт рухнул на измятую кровать и почти моментально провалился в сон. Во сне он видел Адельстан и Арно Диведа, обряженного в темно-синий доминантский плащ.
  Проснувшись через несколько часов с тяжелой, мутной головой и с ощущением, что он проспал по меньшей мере сутки, Льюс прежде всего увидел Пастуха и стол, накрытый к ужину. В колеблющемся свете нескольких свечей эта картина выглядела мирной, даже по-домашнему уютной - разумеется, если не вспоминать о Диведе. Несколько следующих минут Льюберт рассматривал своего старого противника из-под полуопущенных ресниц, и размышлял о том, что, если ему повезет, и он сумеет выбраться из города, он больше никогда не увидит ни Адель, ни Академию, ни дом, в котором жил последние семь лет. Невелика потеря, разумеется, и все же ему на секунду стало грустно. Потом Льюс заметил на сбившейся простыне несколько полустертых полос, в которых при более внимательном осмотре можно было узнать следы крови. Он поморщился. Выходило, что кровотечение у Пастуха не прекратилось даже после перевязки.
  Во всем виноват этот болван, который называет себя лекарем, - злобно подумал Льюберт. Наверное, повязка с самого начала была наложена недостаточно плотно, так что при каждом движении терлась о края раны. То-то энониец столько времени ворочался и не мог отыскать удобное положение.
  - Проснулся?.. Я уже хотел тебя будить. Пока ты там ворон считаешь, все остынет, - бодро сказал Рикс, уже успевший сесть за стол. Голос южанина отнюдь не походил на голос умирающего.
  Дарнторн подавил тяжелый вздох и присоединился к своему врагу.
  Садясь за стол, он обнаружил на полу несколько смятых и изорванных листов льняной бумаги. Катышков бумаги и обрывков было много, причем некоторые из них выглядели так, как будто их просто небрежно разорвали надвое и бросили под ноги, зато по виду остальных можно было предположить, что их комкали долго и яростно. Судя по всему, с задуманными письмами у Рикса что-то не заладилось.
  Может быть, стоило порадоваться этому. Мало ли что - а главное, кому - мог написать безбашенный Пастух.
  Пока они ели, Льюберт не мог избавиться от ощущения, что происходит что-то необычное. Он не сразу понял, что именно кажется ему странным, но потом сообразил. Дело было в "дан-Энриксе". Глаза южанина блестели ярче, чем обычно, говорил он слишком оживленно, а на щеках выступил румянец. Когда с ужином было покончено, Крикс поднялся на ноги так резко, что с грохотом опрокинул стул. Льюберт начал подозревать, что дело тут не только в лихорадочном волнении и выпитом за ужином вине.
  Он повнимательнее посмотрел на энонийца и впервые обратил внимание, что светло-карие, с болотной зеленью глаза южанина казались почти черными из-за расширенных зрачков.
  - Ты что, люцером надышался, что ли?.. - резко спросил Льюберт, вспомнив о конвертиках с дурманом, который Пастух изъял у Диведа. Дарнторну очень хотелось бы думать, что он ошибается, но признаки употребления люцера были налицо - блестящие глаза, быстрые нервные движения и неестественно-приподнятое настроение... Льюс видел это уже много раз - обычно среди посетителей "Вдовы", которые являлись к местным девкам уже под воздействием аварского дурмана.
  Энониец ухмыльнулся, словно озадаченное лицо Льюберта было самым забавным, что ему случалось видеть.
  - Не надышался, Льюс. Люцер вдыхают, чтобы вызывать приятные видения. А для того, чтобы снять боль и вызвать быстрый прилив сил, зерна необходимо разжевать.
  Смотреть на Пастуха, спокойно рассуждавшего о правильном употреблении люцера, было невыносимо.
  - Ты же говорил, что отдашь его Ирему! - процедил он. - Как тебе только в голову пришло самому жрать эту отраву?!
  - Люцер обезболивает, Льюс, - напомнил энониец, качнувшись с пятки на носок. - Ты не пробовал пройти пешком полгорода после того, как тебя ткнули в бок ножом?..
  Льюберт смутился, но все-таки не настолько, чтобы замолчать.
  - Оттого, что ты съел эти зерна, твоя рана никуда не делась. Но теперь ты не заметишь, даже если она снова разойдется. Либо ты загонишь себя насмерть, либо пристрастишься к этой дряни и закончишь, как Фессельд.
  Южанин отмахнулся.
  - Не преувеличивай... Это всего несколько зерен. "Призраки" всегда используют люцер, чтобы стать нечувствительными к боли и не уставать в бою.
  - Боль и усталость для того и существуют, чтобы люди знали, когда следует остановиться. А если ты этого не понимаешь, то ты еще больший идиот, чем я считал. Будь у тебя хоть капелька ума, ты бы оставил эти зерна там же, где их взял.
  - С каких это пор тебя стало заботить мое состояние? - фыркнул Пастух, и Льюберт не нашелся, что ответить. Энониец, видимо, решил, что спор окончен, и заговорил другим, более деловитым тоном - Ты не сможешь покупать еду до самого Лейверка, так что собери остатки ужина и заверни их в скатерть. Будет, чем перекусить в пути.
  Льюс начал собирать еду, по-прежнему кипя от возмущения.
  
  Пока Дарнторн возился у стола, Крикс прохаживался взад-вперед по комнате, засунув руки глубоко в карманы. В том, чтобы врать, нет ничего особенного, каждый человек вынужден постоянно говорить неправду - по случайности, ради удобства или даже из каких-нибудь великодушных побуждений. Так что остается совершенно непонятным, почему какая-нибудь ложь проходит совершенно незаметно, а другая оставляет гадостное послевкусие, как после стакана скисшего вина.
  Южанин покосился на Дарнторна. За последний день Дарнторн, наверное, вполне уверился, что его старый недруг - законченный сорвиголова, способный с удивительной небрежностью переступить через свою вассальную присягу и даже через имперские законы. Крикс дорого бы дал за то, чтобы подобный образ хоть наполовину соответствовал действительности - тогда ему было бы гораздо легче. Когда он решил предупредить Дарнторна о намерениях лорда Ирема, Крикс вовсе не рассчитывал самостоятельно организовывать для Льюберта побег. Но события, как водится, развивались по своей собственной логике, нимало не сообразуясь с его планами.
  "Дан-Энрикс" с горечью подумал, что каждый его сегодняшний поступок был всего лишь следствием самого первого решения, но в результате получалось, что он делает совсем не то, что собирался, и, наверное, совсем не то, что должен был. В какую-то минуту энониец даже пожалел о том, что вообще узнал о планах сэра Ирема, но уже в следующий момент понял, что в подобных сожалениях нет никакого смысла. Рыцарю пристало делать то, что он считает правильным, а не стараться снять с себя ответственность за все происходящее.
  Крикс снова повторил себе, что Император и лорд Ирем слишком ожесточены случившимся в Бейн-Арилле, а Сервелльд Дарнторн озлоблен неудачами и в силу этого непредсказуем. Кто-то должен прекратить это безумие. Что ж тут поделаешь, раз этим "кем-то" выпало быть именно ему.
  Крикс вспомнил, как Саккронис, преподававший в Академии изящную словесность, читал им какой-то философский монолог. Помимо всего прочего, там было сказано, что, когда попадаешь в ситуацию, в которой у тебя нет выбора, самое главное - держаться со спокойным мужеством. Увы - попытки отыскать в себе это спокойствие и мужество не приводили ни к чему. Избавиться от страха, запоздалых сожалений и тоски "дан-Энриксу" никак не удавалось.
  Перепортив с дюжину листов бумаги, Крикс передумал писать лорду Ирему. Раза три или четыре ему удавалось написать пару абзацев текста прежде, чем очередной вариант письма бывал тщательно смят и брошен в стопку к предыдущим, но все остальные версии письма оказывались никуда не годными уже на первых строках. Крикс не мог найти разумных слов, при помощи которых можно было объяснить мессеру Ирему свои поступки. О чем вообще тут можно говорить, если каждый из них искренне верит в собственную правоту и убежден, что поступал единственно возможным образом?.. Крикс готов был поклясться, что его сеньору не нужны ни его оправдания, ни объяснения. Для сэра Ирема не существует ни одной уважительной причины, по которой кто-нибудь из членов Ордена может пойти против его решения и воли Императора. Наверное, он прав. Вот только каждый человек - сначала человек, а уж потом чей-то вассал или член гвардии.
  Промучавшись над письмами по меньшей мере час, Крикс до краев налил в бокал вина и в несколько глотков опорожнил его, надеясь, что легкое опьянение поможет ему выкинуть из головы все мысли, так и не изложенные на бумаге. Но вино не принесло ему ни тени облегчения. Помимо мысленного спора с сэром Иремом, "дан-Энрикса" мучило ощущение, что его жизнь висит на волоске. Что его ждет, когда его участие в побеге Льюберта раскроется? Орденский трибунал? А дальше - ссылка, заключение, может быть даже смерть... Хотя последнее, конечно, маловероятно. Правда, голос коадъютора формально значит столько же, сколько любой другой, однако же в реальности орденский суд довольно редко поступал вопреки воле своего главы, а Ирем не пошлет его на казнь. Наверное, - с горечью уточнил южанин про себя. В конце концов, об ультиматуме мятежникам Крикс тоже мог вполне уверенно сказать, что коадъютор на такое не способен.
  Несколько минут спустя "Дан-Энриксу" внезапно вспомнились мешочки с зернами люцера, найденные в сумке Диведа. Помимо всего прочего, те, кто разбирался в действии люцера, утверждали, что у человека, разжевавшего несколько зерен, изменяется не только физическое состояние, но и ощущение действительности. Прибегающе к помоши люцера всегда фонтанируют энергией и выглядят как люди, страстно увлеченные каким-то делом, хотя в действительности мысли у них скачут и мешаются, так что полностью сосредоточиться на чем-нибудь одном им удается только через силу. Это было как раз то, чего ему сейчас недоставало. А надрывная боль в боку давала ему вполне законный повод прибегнуть к аварскому дурману - его ведь используют для раненых. Правда, в столичных лазаретах не дают люцера в чистом виде - его измельчают и делают смесь, которую обычно называют твиссом - но ведь и больным из лазарета не предстоит таких трудов, как Риксу этим вечером...
  Крикс вытащил один из свертков, развернул его и несколько секунд рассматривал горчично-желтые, мелкие зерна. Странно. Порошок, который делают из этих зерен, чтобы жечь его в жаровнях, грязно-серый, совершенно не такой, как сам люцер.
  В трактатах об Айн-Рэме говорилось об одном из Призраков, который вынужден был в одиночку отбиваться от тридцати человек. Причем тот, которого он должен был убить, держался позади, надеясь, что убийца не сумеет до него добраться. Далее в трактате утверждалось, что тот Призрак разжевал двадцать зерен люцера, прорубил себе дорогу к цели и убил того, кого ему было поручено. А потом погиб - но не от рук оставшихся в живых врагов, а от того, что у него лопнуло сердце. В книге так и говорилось - "лопнуло", и Крикс тогда поежился, вообразив себе такую смерть. Значит, двадцать зерен - это очень много, даже для Призрака, который пользовался ими почти всю сознательную жизнь. Разумнее взять три или четыре.
  Ладно, пусть четыре, - решил Крикс и высыпал мелкие зерна на ладонь. А потом положил их в рот и тщательно переживал, прислушиваясь к своим ощущениям.
  Вкус у люцера оказался вяжущим, довольно-таки неприятным - на секунду Риксу даже захотелось выплюнуть разжеванную массу и прополоскать рот вином. Но это ощущение вскоре пропало, а по телу стало быстро разливаться странное тепло. Несколько секунд спустя Крикс с некоторым удивлением заметил, что боль в боку прошла, как будто ее не было. Одновременно с этим отступили и терзающие его мысли о мессере Иреме. Собственное положение внезапно начало казаться Риксу не таким уж безнадежным, а недавнее отчаяние - здорово преувеличенным. Южанин понимал, что это ощущение вызвано действием люцера, но оно приносило облегчение, и значит - оно того стоило.
  Крикс разворошил угли в жаровне и отметил, что под действием люцера огонь кажется гораздо ярче. Краски тоже стали ярче, а звуки усилились настолько, что сейчас Рикс четко слышал не только надсадное пыхтение ростовщика, но даже дыхание спящего Льюберта.
  Он чувствовал сильное сердцебиение - сказать по правде, сердце колотилось в ребра так, как будто бы решило выпрыгнуть наружу. Если бы под одурманивающим действием зерен энониец сохранил способность испытывать страх, он бы, пожалуй, испугался, но сейчас сходство его ощущений с повестью о гибели убийцы из Айн-Рэма показалось ему разве что забавным.
  Потом он спустился вниз, распорядился насчет ужина и сам принес его наверх, в их комнату. Все вместе заняло у него чуть меньше часа. За это время ощущения, вызванные люцером, слегка притупились, но Крикс понимал, что он по-прежнему чувствует и ведет себя совсем не так, как обычно. А потом проснувшийся Дарнторн принялся возмущаться тем, что он воспользовался отнятым у Диведа люцером...
  Крикс поморщился. В другое время он и сам был бы полностью согласен с тем, что говорил Дарнторн. Но это далеко не означало, что он сожалел о собственном поступке.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"