- Гроза намечается, зараза. Тучи лезут, словно нищие в День помощи. И так, холера, копыта вязнут, а ночью и вовсе все зальет к чертовой матери, грязи будет ни пройти ни проехать. К тому же это никакая не дорога, а так, тропка тонкая, совсем как трусики госпожи Риавье. Едва две лошади помещаются...
- Чьи трусики, где две лошади помещаются?
- Да не в трусиках, на дороге. А, неважно. Важно, что циклон идет быстро и долго будет над нами. Это означает, никаких инвестигаций на ближайшие двое суток. Не люблю я продолжительных осадков, Стонвол, ох, не люблю. Понимаешь о чем я?
- Нет. Кто ж вашу заумь чародейскую поймет-то?
- Хм... Не удивлен... Два дня, говорю, лить будет. Непогоду переждать придется.
- А-а... Дык не беда. Есть где переждать. Тепло, уютно и с харчами. Эй, господин чародей, глядите, вон та холера стоит.
- Это тот самый замок, что на склоне?
- Угу. Его как строить начали, так камни с дороги и растаскали. Мне дед сказывал. Та стена, что темнее других, вся из энтих камней построена - от самых ворот деревенских ковыряли и аж до моста, что над Змейкой стоит. Ковыряли, а потом на возах отвозили. Ага. Тогда вот караваны и перестали ходить - им-то по грязюке с груженными телегами не сподручно тягаться. Токмо контрабандеры носились туда-обратно. То нашим порубежникам пятки показывали, то Азтасийским, а теперича и эти испужались, не ходють. Никто по дороге боле не йдет - ни от нас ни к нам.
- Чшш... Тихо, лошадка. Тише. Спокойней.
- Слепни скотину закусали. Перед грозой-то. Вы же чародей, сделали бы чего супротив слепнев.
- Ха, стану я на насекомую живность распаляться. Мелочи это, перетерплю. Не меня ж они кусают. А давно ли все началось?
- Давно ли? Дай-ка припомнить. Восемь...нет, девять седьмиц назад, в последний месяц лета. Угу. Мы как раз женили Вамритова сына, и в ночь перед женитьбой пропал малец старостов - Нолик. Пошел в эту сторону за светлячками - на свадьбе нужны светляки для обряда - и боле никто его не видал. Опосля сгинули еще четверо: молочница, рыболов, старушенция одна - яга безобразная, я не особливо про нее печалюсь, и еще один отрок. Все в темень, когда не было солнышка. Страх и ужасть, господин. Ой-ей-ей, чего ж будет теперича, а?
- Посмотрим, разберемся чего будет. А кто замок-то строил?
- А то неведомо осталось. Поначалу слухи шли, будто важный чиновник со столицы. Мол, после службы королю - деду теперешнего, дайте боги ему здоровья, пожелал отдыху в провинциях и съехал с городу к нам. Ну и туточки замок себе отстроил. Токмо я не больно этому верю. Знаете почему?
- Почему?
- А потому как замок, ясен пень, не дворец королевский, но и на халабуду с одной опочивальней не тянет. Там одних комнат, думаю, два десятка наберется. Слуги должны быть - жратву готовить, убирать, в порядке все содержать. И что? Никого из того замка наши не видели. Никого. Где харчи, спрашиваю, брали? Охотились? Могет быть и охотились. Токмо не в нашем лесу. А еще, дед сказывал...чего, господин?
- Это что за дрянь такая летает?
- Где? Это? Не лякайте так, господин чародей, я уж подумал и вправду чеготь летить. Страшилища какая. Нетопырь аль сонушка. А могет и зубохватка, их тожить видали в наших краях - до темноты-то недолго осталось. Енто, господин чародей, у нас комары тут такие. Ага. Комары и пчелы тожить. Соты для тех пчел строим поболе конуры собачьей. Однако медок исправный дают, грех жаловаться. Всегда такое было, комары и пчелы, а отчего не знаю. Значит... На чем енто я остановился?
- Дед чего-то сказывал. Причем, много...
- Ага. Ну да, сказывал. Сказывал, что ворота в замок всегда заперты были. Сколько тут ни ходили, а не видели чтобы изнутря кто вышел или внутрю зашел. Вот. Так что вскоре людишки болтать стали про чародея. Чернокнижника паршивого. Удрал, значит, от кого-то и спрятался здесь. А это уже чуток смахивает на правду. Колдуну-то чего? Чего ему надобно, то наколдует, и никаких забот и прислужников.
- Ты высокого мнения о волшебниках, друг мой, но тут ты прав. Вряд ли чиновник станет строиться на неприступной скале прихоти ради. Скорее колдун, бежавший от кого-то или от чего-то. Или к чему-то...Тоже подходит. Ну и что сталось дальше?
- Дальше? Ничего. Одним днем мальчишка топал по этой дороге босыми пятками и углядел, что ворота открыты. Позвал другов, таких же мальцов, и влез в это логово. Там никого не было, ни единой души, ничего окромя камней. Как корова все слизала. Ни людей, ни столов, ни стульев, ни даже тряпок. Одни камни. После этого они ворота закрыли, и никто туды ходу не знал. Вот и весь сказ. А что было после, так вы знаете. Слыхали, небось.
- Хм...Не история, а прямо легенда какая-то. Да еще ты рассказываешь, прямо приятственно послушать. Не первый раз что ли говорил, а?
- Верно, не впервой. Детишки прицепятся: расскажи да расскажи, дядьку, сказку. Я и рассказываю.
- А сейчас что? Никто не смог избавить вас от напасти, что ли? Да и сами вилы с косами в руки могли бы взять да посмотреть что к чему. Аль боитесь, Стонвол?
- Ясно, боимся. Чего уж там. А что мы сами можем сделать-то? Чо могли, то сделали. Пять днев собирались всей деревней и лазили по горам и лесам, однако ж не нашли никого. Ни тряпочки от рубахи, ни башмачка, ничего. Ладно бы волчища в лесу объявился, или медведь людожрец. Было б легше, яснее, а так не поймешь что и подумать. Ну а когда бабка пропала, поняли что дело нечисто, вспомнили про замок и послали гонца в Дрейхугель, к тамошнему писцу. Письмо в стольный град отослали с прошениями о помочи и стали ждать, ночью по хатам прятаться. И дождались...Ну вот, можно сказать приехали. Вон за тем пригорком ужо деревня нашая. Успели, значит, до грозы.
- Кроме меня приехал кто? Или я первый?
- Приехали, господин чародей, а то как же. Я вас когда встречать собирался, приехала на вороном жеребце чудодейка. Волосы белые, как тот снег в поле, а в глазах огни пляшуть. Красива девка и коняка под ей загляденье - все мужики слюни пускали. И жеребцы тожить. Хе-хе... И звать ее, чудодейку то есть, красиво как-то... Забыл, зараза, как ее звать, а все одно красиво. Не по нашенски. С ней заодно явился рубака какой-то. Мужик не больно здоровый, помельче нашего кузнеца будет, однако драться может, то видать сразу. Весь в железе - и ноги, и руки, и при железном шлеме. А к седлу крепкий топор приторочен, блестящий аж слепит. Глазами зыркает вокруг, всем свой шрам показывает. Отвратный такой шрам - с лоба вниз через щеку до самой шеи. Видать здорово ему досталось. Трое вас приехало, господин Родриг...А вот и деревенька наша. Приехали, слава богам, без приключениев.
- Приехали, Стонвол. Слава богам.
В деревне чужакам делать нечего. Это всем известный факт. Они не имеют постоянной связи с тем, что делает их своими - землей. Они по сути пришлые люди со своими чужими целями, которые гостят некоторое время и в конце уходят. На них смотрят искоса. Всегда. Поэтому чужаки в деревнях скучают, тем более в непогоду.
Гроза, как и было предсказано, гремела и сверкала два дня. Не переставая. Чародейка, как и было обещано, была необычайно красива. Волшебно красива, удивив даже Родрига, к чародейской красоте привыкшего. Рубака же, человек опытный во всех отношениях, носящий на щите ромб "Волчьей стаи", действительно имел при себе отвратный шрам, идущий от середины лба, через левую щеку, к шее. Видно портной рану зашивал, не иначе.
За два дня они успели познакомиться и надоесть друг другу, живя в одной хате, которую им определили селяне. Впрочем, с первой же секунды Родриг понял, что теплотой их отношения отличаться не будут.
Только Родриг, бывший Страж южных берегов, а ныне отрабатывающий свое долгое наказание, вошел в избу, как наемник пробурчал: "Еще один дармоед пожаловал." Но пробурчал тихо, едва двигая губами, в надежде, что его никто не услышит. Однако надеждам не дано было оправдаться, и не только этим. У чародейки, стоявшей в этот момент у печи, ярким пламенем вспыхнули глаза. Наполненный силой сгустился воздух. Хотя искры в очах, были, возможно, только игрой огня в печи. Но она не сказала ни слова. Промолчал и Родриг, владеющий собой гораздо лучше. Он даже улыбнулся в приветствии.
Волшебница кивнула.
- Приветствую, уважаемый. Рада видеть стремление людей помочь жителям этой деревни в их беде. Удивляет и радует человеческое умение сопереживать людям чужим, ничем не обязанным. Мое имя Рене. - Сказала чародейка, проходя к нему, подавая руку. Нагло пытаясь телепатией выведать его род занятий. Столь бесцеремонно, сколь безуспешно.
- Приветствую, "коллега". - Подчеркнул слово "коллега" чародей. - Мое имя Родриг. И вам, уважаемый, здрасте.
Наемник поднялся и протянул огромную ладонь. Сухую, теплую и шершавую, как мелкая чешуя греющейся на солнышке змеи. Крепко, как всякий бывалый солдат, пожал...и дохнул водкой - видать, общество чародейки являлось не самым веселым, и пришлось поднимать настроение народным способом.
- Рейлиф.
- Не может ли "коллега" показать свое удостоверение?
Родриг улыбнулся так мило, как только мог, и получил в ответ такую улыбку, от которой монахи, давшие обет безбрачия, отчаянно кусают локти.
- Может. Чаще улыбайтесь, коллега, и потребность в магии резко уменьшится.
Родриг вытащил из-за пазухи две металлические, прикрепленные к цепочке, квадратные пластинки с оттиснутыми на них своим именем и названием города, где он получал магическую степень. Не снимая пластинок с шеи, показал их чародейке. Она прошептала самую простую, которой обучают молодых адептов, формулу и увидела горящие на металле руны подтверждающие его звание волшебника. Впрочем, не просто волшебника. Чернокнижника, подлого варлока, как одни маги с материка со злостью называли других магов с Лаксберговых островов, коим от этой злости было не холодно - не жарко.
Она возмущенно фыркнула, получив в ответ бурчание Рейлифа о том, что кошки ему никогда не нравились. А двуногие и блондинистые и подавно. Не забывая, что таких не бывает.
- Тебя-то как сюда принесло, варлок?
- Верхом на кобыле.
- А по какому делу? - Поинтересовался, прищуриваясь, солдат.
Это был широкий в плечах невысокий мужчина лет сорока пяти. Седые короткие волосы почти вытеснили прежний пепельно-серый цвет, а выжженные брови и ресницы делали лицо похожим на мертвую маску. Однако сходство с неживой плотью полностью сводила на нет богатая мимика. А также частые морщины. Нашивки на рукаве утверждали, что солдат был в звании сотника и отслужил в пехотном полке "Волчья стая" больше пятнадцати лет. Это довольно много, учитывая что средняя продолжительность жизни в отряде составляет примерно половину от названного срока.
Ответ был ясен и дураку, коим, Родриг выдвинул смелое предположение, никто из троих находящихся в доме не являлся. К тому же не хотелось обижать солдата раньше времени. Он может очень даже пригодиться, когда запахнет паленым, и сила удара обоюдоострой секирой по вражескому темечку может сыграть решающую роль. Просто, наверное, солдат по простоте душевной рассчитывает на вознаграждение за избавление селян от нечисти, коли таковая обнаружится в лесах, в горах или в заброшенном замке. И из-за вечного человеческого качества ни с кем, естественно, делиться не хочет.
- Бабочек ловлю. Для коллекции. У меня богатейшее собрание бабочек, насажанных на шпильку. А тут, думаю, вместе с исключительными комарами порхают также исключительные бабочки.
- А исключительная палка с сеткой у тебя имеется?
- У меня все имеется. Сейчас увидишь.
Родриг сел на длинную скамью за стол рядом с наемником. Щелкнули пальцы, заискрился воздух над столом, запахло озоном. На дощатом, но гладком, столе появились четыре чарки и графин. Полный, с кубиками льда внутри и каплями воды снаружи.
Рейлиф хотел что-то сказать в ответ на это бесцеремонное колдовство и уже открыл рот, как в дверь постучали. Вошел староста, неся в руках несколько чугунков с ужином.
Время давно перевалило за полночь, тучи интенсивно освобождались от лишнего веса прямо на крышу хаты, горы весело перебрасывались раскатами грома. Первый графин давно опустел, и на столе стоял второй, тоже далеко не полный. Староста, солдат и чародей стучали чарками о стол, хрустели солеными огурчиками и невнятно разбирали по косточкам деревенскую жизнь. Волшебница сидела у огня, читая какой-то массивный фолиант, изредка, но гневно поглядывая на пьянствующую троицу.
Староста, тряся индюшачьей ногой в воздухе и разбрызгивая жир по всей хате, рассказывал о своем сюзерене рыцаре, подпирая доводы ударами зажатой в руке ляжкой по столу и сильной повышенной громкости икотой, которую вообще-то на него наслал Родриг. Колдуну надоело, что капли жира, посланные неосторожными движениями старосты, упорно попадают ему в лицо и на дорогой камзол.
- Рыцарь-то наш, сэр Борынс, мужик свойский. Ик! Пожрать любитель, да и за девками... ик!... сволочь как приедет, так бегает. А супротив нечистой чуды...ик!... зараза, чего ж енто со мной такое деется, кишка у него, понимашь, тонка, что тот волос. Ик! Прислал прихвостней своих для этого...как его...разз...расс...следованиев каких-то. Ик! Пошастали они тута, свиненка закололи, жрецы позорные, и ничего не нашли. Ик! Ладно хоть чудо-юдо их самих-то не сожрало, а то рыцарь, столбняк его схвати, деревню по ветру пустил бы. Ик! Выпьем, что ли. Икота, зараза, вусмерть замучить могет.
- Ага. - Неясно с чем согласился вояка. - Ваши рыцари токмо за бабами бегать могуть. А как их рыцарский железный зад припечет, так пыль за ними столбом становится. У нас про таких кажуть: "весь в железе, при людях, и еще при двух грудях". Сам небось щас в опочивальне полеживает да попердывает под музыку арфы. Бабы они, ваши рыцари. Токмо языком трепать и могут.
В старосте неожиданно проснулась вассальная преданность. Так проснулась, что аж стол затрясся от ударов удивительно крепкой бывшей индюшачьей ноги.
- Ты, вояка, на нашего рыцаря бочку...ик!...не кати. Он в ентой, как бишь ее, дократской копании принимал...ик!...прямую участию. Прямую, как стрела. Не сидел себе в замке. Не пускал ветры в спальне со своей лыцаршей. Ик! Он дрался за короля нашего, махая мечом за Тульпе-таль, и получил отметку на спину. Я сам енту метку видал и могу свидедель...свидетельсв...св...тьфу ты, видоком быть, коли кто сумневается в оном.
С мясом в поднятой к небу руке и полным жира пятачком староста замер, усиливая эффект с трудом произнесенных слов. Эффект, правда, подпортил очередной приступ икоты, подбросивший старика в воздух, и оттого высокому стилю изречений не внял никто из слушающих.
- Кхе. - Кхекнул Рейлиф в ответ. - Не иначе когда вместе с конем показывал ворогам свой зад, от того и метка, хе-хе, на спине. Я сам принимал участие в дократской компании. И попрямее вашенского Борынса, сэр он там аль нет. А его чегой-то не видал, хочь стоял на самой переднице фронту, со своими другами из Стаи заодно. Так вона он и тута канителится, скажем прямо, по рыцарски. Правда чародей? Тсыть, чернокнижника кусок, не спать! Тебе еще третью бутыль сотворять надобно. Я, кабы мне дружину рыцарскую дали, в миг вашу страшилищу из земли выковырял бы и как ежика железом утыкал. Oпрочь дружины у меня, зараза, нема, а есть два чудодея, из котрых одна баба. Всч загогулины в книженции вышукует и с нами пить брезгует. Видать самому придется деньгу отрабатывать.
- Не мылься, Рейлиф. - Родриг осторожно, без резких движений - не хотелось нечаянным движением подпалить чего-нибудь, направил указующий перст на солдата. - Я что же, по твоему, только чарки из воздуха доставать умею? Не-а, сынок. Я свой шест тебе покажу, у тебя глазенки красные из черепка повыпадут. А будешь возникать, волос на голове лишу. Не надо будет шлема одевать - башка круглая станет и блестящая. И волшебницу тоже не тронь. Как колдонет тебя - всю жизнь по малой нужде сидя ходить будешь. В книгах великая мудрость. Эт тебе не железякой махать.
Чародейка оторвала свой взгляд от книги и посмотрела на вояку. Спокойно и с любопытством. Так ученый профессор наблюдает за летящим вниз яблоком, абсолютно не зная что бы это значило, но подозревая что напоролся на что-то важное. Правда, единственный кто узрел любопытство был Родриг. Солдат схватился за оберег, висящий на шее, а староста оскалился ухмылкой человека, которому сообщили что соседская корова не сегодня, завтра отбросит копыта. Чтобы разрядить обстановку, Рейлиф поднял полную чарку, сказал: "За милых дам!" и грюкнул опустевшей стопкой о стол. Узрев палец, указывающий на него, перевел его на старосту.
- Понял, кривоступ пузатый? Хватит своим рыцарем хвалиться, а то колдун превратит тебя в жабу-прынца. Будешь сидеть на болоте да квакать на всю округу, чтоб кака-нито девка чмокнула тебя в зеленую слизкую морду. А лобызаться с тобой никто, можь мне поверить, не станет. Даже дурные девки, верящие в сказки, по болотам не шастают, прынцев не шукают. Хе-хе.
- Господин колдун меня не тронет, - не очень уверенно ответил староста, зыркая на глядящего в потолок Родрига - потому как он, енто видать голым глазом, господин благородный, а еще за мой счет харчует и дрыхнет в теплой хате.
В это время кто-то захихикал тоненьким высоким голоском, будто надышавшееся смехоткой дитя. Наемник потянулся к поясу за внушительных размеров ножом, а Родриг недоверчиво уставился на чародейку.
- Не обращайте внимания, - заплетающим языком успокоил староста, пожимая плечами, - это избушница. Молодая еще, неопытная, только переселилась в новую хату. Не освоилась еще.
Рейлиф убрал руку с рукояти ножа, с подозрением оглядывая темные углы дома. Неудивительно, что юмора он не понял. Оттого что никогда своего дома не имел, живя всю жизнь в походах да в палатках, о маленьком народце он ничего не знал.
- Ежели эта молодая и неопытная домовица начнет ржать посреди ночи, я за себя не отвечаю. Нехай за мышами бегает, коли ей скучно.
И тут случилось то, чего Родриг опасался весь вечер - Рейлиф стал рассказывать о своих ратных подвигах и приключениях. Повествование началось с воспоминания о получении приказа двигаться на Тульпе-таль. Стало ясно, что от солдата ничего интересного теперь не услышать и Родриг решил поговорить с чародейкой. Он направился к ней, когда Рейлиф дошел до места, где роты выстраиваются в боевой порядок, кавалерия занимает фланги, а катапульты выкатываются на расчетные позиции.
Остальную часть рассказа он уже не слышал, потому как быстро и довольно болезненно трезвел. Однако ошибки он не допустил и трезветь до конца не стал. Беседовать с человеком, который тебя презирает, на трезвую голову очень неудобно, обидно, и, самое главное, совершенно не результативно. А поговорить было о чем.
- Что читаем?
Волшебница подняла тяжеленный фолиант, так чтобы было видно переплет. Книга оказалась "Взлет и падение: magica cultura" Огрезаля Пасдемака. Родриг напряженно вспоминал читал ли он эту древность, но не вспомнил.
- Есть что-нибудь интересное для нашего случая?
- Мог и сам почитать вместо того, чтобы пьянствовать. Они, ладно, я понимаю, мужики простые. Им бы напиться да сползти со стула. А ты ведь маг, хоть и варлок, должен репутацию держать. Осанку. Тебе, вообще-то, обязательно было напиваться?
Родриг рассмеялся, заставив чародейку вздрогнуть, как от щелчка хлыста. Она плохо владела собой, что говорило о невероятной молодости и отсутствии опыта. Это плохо. Не владеющий собой маг вызывает жалость собратьев и недоверие окружающих. И конечно же, гораздо менее полезен в работе.
- Нет, конечно, необязательно. Но алкоголь, по словам некоторых наших философов, имеет огромную силу сближения, а совместное поглощение этого продукта ферментации позволяет лучше понять собеседника. В своей книжке ты этого не найдешь. Кроме того, кто сказал что я не простой мужик хлещущий водку по выходным и праздникам после того, как закончу копаться в поле. Я такой же простой мужик, как эти двое, только умею чуть больше.
- Ну да, чуть больше. Воскрешать, когда вздумается, мертвецов, делать из людей, когда приспичит, послушных рабов, а о заклинаниях массового уничтожения я вообще не говорю. Что ни маг, то ходячая машина смерти.
Обвинение было справедливым, но не совсем. Те кто знают историю, а таких к сожалению немного, понимают, что военное развитие магии на островах было неизбежным, и именно это развитие спасало острова от захвата. Все остальное, это уже следствие.
- И не говори. Просто ужас какой-то. Как земля, вообще, нас носит? Но знаешь, престиж, вообще-то, надо держать действиями, а не высоко поднятым носом. Какое-то время моей жизни я, вообще, не знал сто такое престиж. Меня судили только по моим действиям и по решениям. Одни мною помыкали, другие стелились передо мной, но этих других было больше, значительно больше. И приказы, отдаваемые мной, не обсуждались и не вызывали сомнений. Не из-за престижа. Мое положение не вызывало сомнений. Но я совершил ошибку. Одну-единственную, которая не прощается, теми кто надо мной. Весь мой престиж полетел к чертовой матери. После всего этого, знаешь, я не думаю, что мое достоинство как-то мучительно страдает. Во время пьянки оно чувствует себя весьма и весьма не плохо. На утро, конечно, ему приходится тяжко, но благодаря страдавшим и искавшим магам, которые нашли заклинания, помогающие уменьшить страдания, оно быстро приходит в порядок. В конце концов, достоинство поддерживается умением сопереживать и помогать людям чужим, ничем не обязанным. Это ведь именно то, что тебя радует и удивляет?
За то время, что Родриг предавался воспоминаниям утраченного могущества, Рейлиф, говорящий о боях в Тульпе-Таль, сбился с мысли, забыл о чем вообще рассказывает и потому начал описание боев по новой. Староста его не слушал, усиленно отдаваясь изучению носовых пустот, иногда отвлекаясь на экзаменацию найденных субстанций. Чародейка держала закрытую книгу и смотрела на гудящий огонь, не торопясь отвечать. Казалось, она ушла в свои мысли. Поэтому когда она заговорила, варлок вздрогнул, будто услышал медиума, находящегося в трансе.
- "Защищать и развивать магию, защищать людей и помогать людям в случае необходимости." Это часть клятвы, которую мы произносим перед началом обучения. - Она внимательно посмотрела на чародея. - Это часть нашей работы. Моей. А я никогда не слышала, чтобы варлок снисходил до помощи простым смертным. Ты говоришь правильные слова, но это лишь слова. У тебя есть своя цель, о которой ты, конечно же, ничего не скажешь, и я не верю, что эта цель совпадает с моей. Ты варлок. Говорить что-то еще совершенно излишне.
На лице Родрига появилась ухмылка. Ухмылка человека, который не снисходит до помощи простым смертным. Ухмылка со стиснутыми зубами, будто он был вампиром. Чародейка обречено покачала головой и отвернулась.
- Для человека, считающего, что слова излишни, ты говоришь много. Даже слишком. Но ты безусловно права - я преследую свои цели. Ты права и в том, что я, конечно же, ничего не скажу тебе о них. Это мои цели и мои проблемы. Тебе о них знать совсем не обязательно. Я не пытаюсь обидеть тебя недоверием, но ты ведь тоже не станешь говорить мне обо всем, что ты делаешь. Ты делаешь свою работу, я делаю свою. А в том, что касается возникшей в этом районе проблемы, не задавайся лишними вопросами, наши цели совпадают - избавить людей от напасти. Мы два враждующих лагеря, которые на несколько дней оказались по одну сторону баррикад.
Она снова оторвала взгляд от огня и посмотрела на него своими зелеными глазами. Пристально. Изучающе. Сильнее сжала книгу, обняв ее, словно любимого человека. Она пыталась понять его мысли, но, привыкнув к телепатии, разучилась делать это как делают обычные люди.
"Она научится. - Подумал варлок. - У нее есть время. Много времени. Сотни лет."
- Хорошо, я поверю тебе. И сразу задам вопрос. Ты знаешь что-то о том, что происходит здесь? Если да, то скажи. Ты значительно облегчишь мне работу. Поможешь мне, хотя сам из вражеского лагеря.
- В твоей книге, судя из названия, есть глава о "проклятых землях". Почитай ее.
В это время о себе напомнила вила, пробежав по дощатому полу чердака. А может это была мышь, испугавшаяся грозы, решив что в другом углу гремит меньше. Родриг вспомнил поверье о блюдце молока...а может сметаны. И решил, что может никаких домовых и нет, но портить отношения даже с теми, кто не существует, все таки не стоит. Он отложил мысль о молоке на потом, когда пойдет спать.
Отвлекшись, он не успел убрать руку, когда волшебница схватила его за кисть. Это была ее первая ошибка и понятно не последняя. Она ойкнула и отдернулась от него, растирая ладонь, как от привидения, неожиданно вышедшего из-за угла и спросившего который час. Родриг знал, что она чувствовала.
Длинные ногти почернели и немного оплавились. Подушечки пальцев приобрели темный оттенок. В воздухе возник запах паленой кожи, перемешавшись с вонью коптивших пляшек. Она обожглась, проверив на себе гипотезу, утверждающую, что во время гроз и бурь варлок наполняется энергией, и его лучше не касаться. Родриг зло посмотрел на чародейку. Прикосновение было болезненным и для него. Он потер кисть также как делала это волшебница.
- Черти ада! Прости. Я должна была проверить. Я должна была убедиться. Мы все время только предполагали, а теперь...
- Теперь ты сможешь рассказать, что предположения оказались верными.
После этих слов разговор уже не клеился совершенно. Волшебница отходила от шока и даже не пыталась поддерживать беседу, а Родриг злился на беспечность молодой чародейки, которая спалась только благодаря опыту варлока, и подумывал о том, что, в принципе, пора последовать примеру старосты, который пошел спать. Немного спустя, он, стушевавшись пожеланием доброй ночи от волшебницы и солдата, это и сделал.
Жить два дня в помещении, где троих сожителей отделяют лишь потертые занавески, тяжело. Когда каждый чих из-за хорошего настроения, что случилось всего раз, отзывается пожеланиями здоровья и ни о какой интимности не может быть речи, еще тяжелее. И невероятно скучно. Тем более для людей, привыкших к действиям, к коим в полной мере можно причислить Родрига и Рейлифа.
Волшебница со звучным именем Рене не воевала, не дралась, но чувствовала себя тоже не уютно, и потому утром на следующий день не стала страдать бездействием, отправясь по хатам селян, из-за непогоды сидящих дома. Предложить медицинскую помощь, ежели таковая понадобится. А в том что она понадобится, можно было не сомневаться - в таких отдаленных от центра селах болезни валили людей быстро, много и самые разнообразные.
Она собрала многочисленные цветные бутылочки с лечебными декоктами и пучки ароматных трав, среди которых Родриг узнал вербену, толокнянку, зверобой, а также шалфей и адонис, в кожаную, похожую на мешок, сумочку. Удивительная сумка имела внутри много небольших отделов, по которым чародейка растасовала свои принадлежности, и была совсем не приспособлена для ношения на плече по причине отсутствия перевязи. Была только фигурная резная ручка и по обе стороны от нее имелись металлические защелки, которые звонко щелкнули, закрываясь.
Создав над собой силовой щит, волшебница вышла под дождь. Рейлиф взял оселок, поплевал на него и принялся затачивать огромный топор, усевшись у двери. Единственный, кто остался без дела, был Родриг. Он стоял у окна, скрестив руки на груди, наблюдая, как порывы ветра сгибают ветки деревьев. Ловя на себе упрекающий взгляд солдата. Укоряющий взгляд, от которого становилось неловко и неуютно.
- Я не занимаюсь медициной. Совсем. Моя специализация лежит совсем в другой области.
Рейлиф мерно скрипел камнем не отвлекаясь ни на секунду, не прекращая и не сбиваясь с ритма. Он полностью приковал свое внимание к блистающему лезвию.
- Я не могу уразуметь об чем ты. - Он осторожно, как бы нехотя кашлянул.
- Я обучен совершенно другому. В общем, как и ты.
Солдат не остановился, не прекратил своего занятия.
- Это-то я уразуметь могу. А не разумею я, почем ты мне это твердишь.
Родриг отвел глаза от гипнотизирующего блеска оружия и снова стал смотреть на поднимающийся ветер, играющий в ветках яблони. Он подумал, что соскучился по яблоне. По детски, с тоской. На севере, где верхушки высоких молодых гор всегда покрыты снегом, и постоянные метели позволяют расти лишь крохотным кривым карликам, яблонь не встретишь. В этом, можно сказать, ему повезло - он вернулся, пусть не надолго, на землю своих родителей. Можно сказать для того, чтобы увидеть яблони.
- Понимаешь, но не скажешь. Смолчишь. В этом-то прелесть солдатской службы, что не требуется ничего говорить. Но я говорю, хотя ты и не спрашивал, что лечить людей не обучен. Так, немного, ссадины да царапины убирать, но с серьезными ранами и болезнями справиться не смогу. Я не лекарь.
Рейлиф кивнул, как бы соглашаясь. Наконец поднял голову и посмотрел на чародея. Он тоже видел шевелящиеся, как чересчур длинные руки кикиморы, ветки. Тоже узнавал яблоню, но, видно, никаких сентиментальных чувств по этому поводу не испытывал. Может у него были другие воспоминания о доме.
- Я тебя не виню. У нас в полке был один колдун - Какалох из Мерега, может ты слыхал об нем. - Увидев отрицание продолжил. - Он был еще тем костоправом. Из его палатки крики неслись не тише чем с боя, но люди после этого ходили. Он знал управу на оспу, ежели ее было немного. На отравление, что бывало часто во время походов. И понятно, знал как запереть кровь, что хлещет из распоротого живота, и мог поставить на место глядящую из кожи косточку. Он был отменным лекарем, но не мог драться. Не знал ни одного заклятия убийства. Он этому был, как ты сказал, не обучен.
Родриг слушал внимательно, иногда кивая головой, показывая, что понимает о чем речь. Только яблоня немного отвлекала его.
Он был на все сто уверен в том, что видел упрек.
- Тогда в чем ты меня обвиняешь?
Солдат усмехнулся и вернулся к топору. Отточенные до автоматизма движения не мешали ему разговаривать. А колдуну скрип камня по железу мешал, но он терпел.
- Ты не пошел вместе с ней, и ладно. Я думаю о другом. Ты приехал сюда один, верно?
- Верно.
- Твой шест, вот он стоит, не трухлявый посох, а шестифутовая, окованная железом палка, с парой острых лезвий. Ты ведешь себя не как обычный колдун, коих я повидал не мало на своем веку, а скорее как солдат в походе - зыркаешь глазами по всем углам, стоишь готовый взорваться ударами, твои движения осторожны и точны. Ты обучен военному ремеслу, так?
- И это верно.
- Я услышал ваш разговор с чаровницей и понял, что ты знаешь больше ее. Ты, скорее всего, знаешь в чем тут проблема. Скажешь и это верно?
Чародей почесал нос и едва не чихнул. Ему пришло в голову, что гнущиеся на свистящем ветру ветки тянутся к нему. Стало тяжко и одиноко. Было ясно, что неважно сколько много времени он проведет здесь на юге, он не станет своим. Никогда снова.
- Все верно, Рейлиф. Ты проницательный сукин сын, солдат.
- Ха. Не знаю чего такое проницательный, но я не обижаюсь. Так вот. Стало быть, подходим к главному. Ты знаешь много и ко многому готов. Ты пришел сюда драться, колдун. Значит, нас ждут потоки крови. Может даже нашей. Но ты ни слова не сказал чародейке, а это уже плохо. Ты не рассказал ей о чем знаешь, хотя рассказать должен. Так я это вижу. Мне ты можешь ничего не говорить, и я не обижусь. Я привык что солдатам мало говорят. И солдаты, понятно, тоже. Но ей ты должен рассказать чего тут случилось. Вот так я это вижу, и попробуй скажи что я не прав.
Солдат громко засопел после такой эмоциональной и продолжительной речи. Утер нос рукавом, почесал затылок. После минутного молчания остановил свое без сомнения увлекательное занятие и уставился на собеседника, выразительно нахмурив кустистые седые брови, вытаращив большие круглые, как два шарика, глаза.
- Ты прав. Удивительно прав. Послушай. Я сказал ей то что важно, то что ей поможет, а большего я и сам не знаю. То же самое я могу сказать и тебе. Хотя ты простой солдат и привык, что тебе ничего не говорят. Ты слышал что-нибудь о "проклятой земле"?
Рейлиф покачал головой.
- Расскажи мне об этом. В походах нам не достается много знаний о разных чудесах. А самое близкое к учебе, где я был, это когда по ошибке вбег в класс полный детишек в храмовой школе Сафендры и увидал жреца...в смысле, священнослужителя рядом с доской, на которой были намалеваны разные руны. О разных землях там, проклятых аль не совсем, не слыхал. Окромя того, заняться нам все равно нечем. Расскажи, только по простому. Не забывай, что говоришь не с чародеем, а простым солдатом.
- Ну хорошо. Тогда слушай. По всему миру раскиданы точки, так называемые "проклятые земли". Они называются также оракулами, из-за того, что достаточно сильные медиумы могут прорицать вблизи этих точек. А еще говорят, будто это демоны из другого мира. Так или иначе "проклятые земли" насыщены магией. Злой магией. Той, которую наша общая знакомая на нюх не переносит и кривит нос при всякой оказии. Именно такой оракул находится здесь, в замке, в подвалах. Пока что все ясно?
- Не совсем, но продолжай.
- Хм. Эту силу можно использовать. По разному. Но никогда для добра. Боюсь, что кто-то, какой-нибудь чародей, нашел оракула в замке и что-то свое там делает. Когда закончится дождь, я думаю наведаться в замок и прошвырнуться по подвалам. Вот и все, что я знаю. Хотя, не смотря на то что мы так много говорим о "проклятой земле", вполне может случиться, что причины пропажи людей окажутся куда более естественными. Не смотря на все мои подозрения. Например, очень даже возможно, что здесь орудует стая волков - зима ведь была долгой и чертовски холодной. Неподалеку, кстати, есть небольшое тихое болотце, где с удобством и комфортом могла устроиться кикимора. Может быть, что в лесу нашел укрытие мантигор. Лес достаточно густой и живой, о чем говорит множество дичи на столах. Или еще лучше крылатая вискина, из-за своей специфической тактики нападения прозванная в народе зубохваткой. Ее якобы тоже видели в здешних краях. Хуже если это окажется арагнида - эдакая огромная помесь паука и блохи, существо, поверь мне, мало приятное для мирного общения. Вообще, список подобных малоприятных существ можно продолжить, и он не покажется чересчур коротким. Причины исчезновения могут быть самыми разными, а я стараюсь не исключать ни одной из них. Но из-за близости к "проклятой земле" есть крохотная вероятность, очень-очень маленькая, что вместо зверя, пусть и смертельно опасного, мы встретим колдуна. Человека. От этого не менее опасного. А потому наша Конгрегация попросила меня проверить, так ли это.
Солдат от неожиданной остановки в повествовании крякнул. С уважением посмотрел на собственное оружие, видимо думая о мантигорах, зубохватках и прочих представителях дикого мира.
Воспользовавшись паузой, чародей взял с корзины на столе яблоко, которое не смотря на раннюю весну еще сегодня болталось на дереве. Охладил его и стараясь не разбрызгать сок надкусил. Вообще-то яблоки он не очень любил, но от того, что до первого урожая было чертовски далеко, ел его с огромным удовольствием.
- Намутил ты тут, как генерал опосля победы. Долго и малопонятно. Скажем, про чудо под названием "вероятность" я где-то слыхал, но не помню где. А вот что может сотворить стая волков, я знаю. Видел остатки людей после набега своры одичавших псов. Слыхал тожить про зубохватку и видал також. Дохлую правда. В одном селе кметы укотрупили ее и повесили над корчмой чучело ейное. Так что, ежели это не грязное чародейство, то мой топор с ним справится. Не выдержит никакая, хрен ее побери, гнида.
Чародей усмехнулся. Его начинал веселить этот разговор, про колдунов и монстров. С такой братией, как бравый сотник, скучно не будет. Если прибавить к этому еще чародейку, то действительно редкая гнида сможет пережить встречу с компанией. Однако стоило немного остудить сотника и умерить столь ярую оптимистичность.
- Я б на твоем месте не особо на топор рассчитывал. Если это действительно окажется арагнида, или мантихор, к примеру, то понадобится не столько сила, сколько скорость. С этими двумя типчиками, а также со многими другими ты, уж можешь мне поверить, не справишься. Слишком уж они быстры. Ни один нормальный человек с ними не справится. Скорость реакций и движения не та.
- Акурат. А у тебя, надо думать та самая. Ты колдун и с чудищами справиться сможешь. Своей волшебной палкой.
- Именно! Скорость у меня самая что ни на есть подходящая и палка, стало быть, тоже! В самый раз для грязного чародейства, как ты позволил изъясниться, и тварей - магических и не очень.
- Верю. Я так понимаю, что эти "проклятые земли" места плохие. А откедова они взялись? Аль это важная чародейская тайна?
Позже Родриг часто вспоминал этот разговор и удивлялся своей недальновидности. Сотника "Волчьей стаи" он поставил где-то недалеко от старосты, нарисовал в своем воображении человека темного, разбирающегося только в том, чем тот занимался. В общем, темного суеверного почти дикаря. Он не подозревал за солдатом познаний психологии. И ошибся.
Рейлиф тонко и тактично увел разговор с рискованной дорожки. При том, что сам Родриг уже завелся и был готов отстаивать свои убеждения. Впрочем, колдун никогда не обвинял себя в психической уравновешенности, доказывая таким образом очередную гипотезу, утверждающую, что все варлоки совершенные психи.
Собирались недолго. За два дня ожидания можно совершить все приготовления. Даже те из них, которые продумать, вообще-то, невозможно. Но от скуки подготовка шла более чем скрупулезно. Не была забыта ни одна мелочь. Все растасовали по карманам и сумкам. Ощущение было будто собирались в долгий поход, хотя планировали вернуться к обеду.
Воздух был свеж и чистотой мог поспорить с лучшими бриллиантами. Типичный для постдождевого часа запах дразнил обоняние, легко и свободно вливаясь в легкие. Чародейские духи, коими их хата насквозь пропахла, вещь, конечно, замечательная, но возбуждающий эффект феромонов за два дня, так сказать, приелся и порядком надоел. Земля же отказалась радовать ступавших на нее людей. Сапоги упорно вязли в грязи, становясь все более тяжелыми, а огромные лужи, растекшиеся по улице, напоминали небольшие пруды. Того и гляди, махнет серебристым хвостом рыба. Птицы почувствовали перемену погоды и яростно щебетали вокруг, весело рассекая воздух. Природа понемногу приходила в себя.
- Ну что, - спросил Родриг, - будем работать все разом, или разобьемся на группы, то бишь по отдельности?
Солдат почесал покрытый чешуей кольчуги живот и многозначительно посмотрел на чародея.
- Все разом, я думаю. За время службы я понял, что вся сила кроется в единении. Вместе мы сильнее, чем вразнобой. Сначала заглянем в замок. А по дороге в лесок завернем и посмотрим что к чему.
- Правило верное и достойное уважения. Не возьмем качеством, так свалим количеством. Закидаем шапками то есть. Не мудрено, что полководцы пользуются этим правилом до сих пор. И видимо будут пользоваться еще очень долго. Нет. - Колдун покачал головой. - В лес сейчас ехать нет смысла. Все промокло и все следы давно смыло.
- Тогда сразу в замок.
Солдат пожал плечами, звеня при этом начищенной до блеска кольчугой. Ему было абсолютно все равно куда ехать. В конце концов, было заплачено за участие в драке, будет таковая или нет. За помощь в нахождении шишек на свою задницу ему платить никто не собирался.
- А меня спросить никто не подумал, милсдари?
Чародейка смотрела на них, поправляя непослушный локон волос. Солдат отвернулся. Он никого обижать не хотел. А Родриг отворачиваться не стал, и потому его ухмылка была видна бы даже если бы волшебница страдала куриной слепотой. Широко раскрытые глаза выражали все испытываемые ею чувства.
- И что же вы нам посоветуете, милсдарыня?
Волшебница задумалась. Не переставая укладывать упрямые волосы. Вконец разозлившись, закрепила их шпилькой. Родриг и Рейлиф послушно ждали ответа, наслаждаясь утренним свежим воздухом. Кони нетерпеливо фыркали и переминались с ноги на ногу. Староста и еще несколько односельчан стояли рядом, стараясь не нарушить мыслительного процесса.
"Если мы и дальше будем так действовать, то до замка мы доедем только к завтрашнему утру." - Родриг почувствовал скуку.
Наконец волшебница нашла ответ.
- Я полагаю, нужно разведать замок. Мало ли какая гадость там поселилась. Может разбойники, а может еще что-нибудь.
Солдат глухо закашлялся. Поскольку его смех и раньше напоминал карканье вороны, то было не ясно, смеется ли он или же действительно кашляет. Причина смеяться была.
Природу исчезновения людей с волшебницей не обсуждали. И не потому что весьма справедливо считали, что в подобных делах Рене не разбирается. Просто-напросто, она сама уходила от таких разговоров, закрываясь, как правило, Огрезалем Пасдемаком. Если бы великий ученый и волшебник видел такое признание своей работы при жизни, то вполне могло статься, что он не закончил бы жизнь на костре.
Мысль о разбойниках была не только дикой, но и попросту смешной. Три случая еще можно было объяснить таким макаром, но оставался случай четвертый, под это объяснение никак не попадающий. Старая карга, способная испортить настроение кому угодно, была довольно непривлекательной приманкой для каких бы-то ни было разбойников. Староста говорил, что позариться на нее может только нечто слепое и глухое одновременно, а от ее клюки он сам страдал очень часто ни за что, ни про что, когда той что-нибудь не нравилось.
Оскалились даже хмурые до того кметы, но чародейка этого уже не видела. Ее кобыла ушла вперед.
- Надо бы присмотреть за нею. - Солдат смотрел на Родрига, стараясь говорить тихо. - Попадет ведь в беду, не выберется.
Родриг пожал плечами, высказывая свою точку зрения. Ему было все равно. Он пришел, что бы проверить маленькую вероятность наличия в замке колдуна. Все остальное автоматически становилось не его делом. Он умел не отвлекаться по мелочам и этим гордился. Не сказав ни слова, он пятками заставил жеребца двигаться, догоняя чародейку.
Рейлиф завершил марафон пожиманий плечами последним пожатием и, сплюнув в лужу, поплелся вслед волшебникам.
Замок высился над дорогой будто темный страж, скрывающий свое лицо, поприветствовав гостей закрытыми вратами. Он был спроектирован в классическом стиле - две высокие башни с узкими бойницами и круглыми шпилями, на которых когда-то развевались вымпелы, венчали высокую стену из ровных камней, чуть наклонившуюся наружу. Окованные массивные ворота были задуманы выдержать удары тарана, но перед неумолимым временем и долгим запустением оказались совершенно бессильны, показывая миру ржавые полосы и петли.
Родриг уже некоторое время беспокойно ерзал в седле, оглядываясь по округе. Энергия оракула дала о себе знать давно, но чем ближе к замку он подъезжал, тем быстрее уходило спокойствие. С магическими источниками "проклятой земли" он уже работал прежде, но в этом случае в знакомое дрожание энергии вплетались чужие нотки, как чужая ложка в своем супе. Это напрягало. Рука все чаще касалась прикрепленного к седлу посоха и в конце там и осталась.
Поскольку чародей ехал первым, он не слышал бурчащих за спиной спутников. Всю дорогу те болтали о чем-то, но он совсем не старался подслушать. Хотел разочаровать чародейку. Правда, узнать получилось ли это, к сожалению, не удастся. Он остановил коня перед аркой ворот и дождался Рейлифа и Рене.
- Чего остановился? Испужался что ли?
- Нет. Считаю...
- Что?
- Пытаюсь вспомнить когда у меня день рождения.
Рейлиф замер с открытым ртом, а волшебница слегка улыбнулась. Она оценила шутку. Хоть на этом спасибо.
Родриг спешился и приблизился к воротам. Они нависли над ним как скала и, казалось, будто они вот-вот упадут прямо на него. Родриг поежился. Замок кроме защиты выполнял еще одну функцию - устрашение. И с этой функцией он несомненно справлялся. Хищно скалились темные узкие бойницы, почти физически давили тяжелые камни, а ворота выглядели словно закрытая пасть, готовая сожрать случайных бедняг. Здесь никто не должен чувствовать себя в безопасности. Вероятно, кроме хозяев. Но их, волшебник надеялся, давно нет.
Он протянул руку в направлении врат и произнес заклинание. Слишком быстро. Слишком торопливо. Нервно и резко. Сила сорвалась с пальцев и ударила по дереву. Свет навроде молний соединил Родирга с воротами, но те и не думали поддаваться. Трещали статические разряды, но бесполезно. Энергия рассеивалась по пути, не доходя до цели целиком. Он усилил давление, услышав скрип железа, но наверное это все, что он сможет сделать.
"Проклятая земля. Я слабею, холера тебя возьми. Этот оракул здорово мешает мне. Даже на таком расстоянии. Не хочется ее просить ее, но видимо придется."
Он резко отступил, прекратив атаку. Рука невероятно зудела и местами шелушилась кожа. Если выплеснутая заклинанием магия не выплескивается на цель, так сказать, вся, то приходится страдать незадачливому заклинателю. Сопротивление вредит проводнику, то бишь руке.
- Рене, ты не могла бы открыть ворота? Здешний демон очень силен и он рассеивает мои заклинания.
Волшебница кивнула и без слов, едва шевеля губами, ткнула указующим перстом в ворота. Выглядела она при этом гордо, словно королева.
Сверкнуло. Вспыхнуло. Разноцветные пятна заплясали в глазах. Лошади заржали от резкого змеиного шипения, возникшего из ниоткуда. Кожа покрылась пупырышками и волосы на руках зашевелились. Веер зеленоватых лучей, тот час возникший из пальца, стрелами ушел к замку и растекся по ржавым листам ворот. Змейки, состоящие собственно из света, с треском ползали по воротам, выискивая щель или трещину.
- Ни себе чего. - Выдохнул солдат отдаваясь назад, как от огня.
Ворота заскрипели, как сводный оркестр виртуозов игры напильником по стеклу и медленно, толчками, стали отворяться. Солдат уже держал топор в руках, который можно было подумать, сам прыгнул в руку. Родриг тоже сильно волновался и дергался, как курица на насесте. Только чародейка была спокойна. Она стояла позади мужчин. Если чего и выскочит, то прямиком на этих двоих.
Но из большого просторного двора не выскочил никто. Никакая многоногая, когтистая, зубастая и слизистая тварь.
Ну и слава богу. Черт с ними, с тварями.
- Ну что? Так и будем смотреть как schaff на neu tor? Кроме того, этот tor уже давно не neu. Или вы приглашения ждете?
Никто приглашения не дождался. И нисколько об этом не жалел.
Двор представлял собой квадрат, ограниченный наружными стенами и стенами собственно жилища, частично позеленевшими от мха. Землю укрывал слой многолетних листьев, опадавших с двух кленов, росших посреди двора. Посредине возвышался фонтан, заросший вездесущим диким виноградом, уходящим дальше вверх по стенам. Угадывался только круг потрескавшегося и пожелтевшего мрамора, внутри которого стояло нечто скрытое зеленью. Никто не пытался угадать, что фонтан изображает.
Волшебник, вошедший первым, остановился в центре, посмотрел под ноги и что-то поднял. Протер о штанину и подбросил в воздух.
- Азтасийский четверть талера. Господи, я таких монет не видел лет десять наверное. "Четвертушки" давно вышли из употребления. Я помню, как их переплавляли, когда прошла реформа.
- Ну, считай, ты стал на четверть талера богаче. - Рейлиф спешился. - Поздравляю с находкой. Погляди, может еще пару таких монет найдешь. Каждому достанется по сувъениру.
- Парни. - Чародейка крутила головой, будто искала что-то. - Вы чувствуете запах?
Родриг застыл на миг и пожал плечами. Ничего, мол, не чувствую. Рейлиф поводил носом, как заправский пес, но видимо тоже ничего странного не нашел, о чем и сказал:
- А ни хрена я не чувствую. Не воняет, и ладно. Пошли внутрь. Надобно осмотреться как следует.
Привязанные лошади топтались и ржали, дергая поводья. Им явно не пришелся по вкусу тот факт, что их оставляют самих. Только Родриг понимал беспокойство животных, потому что он тоже чувствовал беспричинную панику и страх, которые пока что успешно давил. О том что будет дальше, он старался не думать. От мысли о колодце, спрятанном в подземелье, его вообще начинало трясти. Впрочем и против страха у него было средство.
Он оставил лошадей и последовал за Рене, которая уже исчезала в двери. Дверь вела в длинную галерею, отгороженную от внутреннего дворика тонкими гранитными колонами. Когда-то ровно подстриженная трава разрослась и вверх и вширь. Из щелей между плитами под ногами вытягивались первые слабые ростки - пионеры, своими стеблями крошащие камень, освобождающие пространство для последующих поколений. Совсем как люди.
Галерея вела вокруг квадратного двора, прерываясь на темнеющие провалы дверей. По углам были видны лестничные пролеты, ведшие на второй этаж. Здание было выполнено так, чтобы по нему можно было перемещаться быстро, имея мгновенный доступ к любой точке. Практичность строителя вызывала уважение.
Волшебник протянул руку к стене и дотронулся до нее. И почувствовал вибрацию. Замок был без сомнения магическим. Стены репелировали и дрожали под ладонью, обжигая не меньше огня. Камни будто дышали, вздрагивая от чужого прикосновения, а зеленый покров мха колыхался, как озерная гладь. Ощущение было довольно противным, и Родриг, не страдающий от чрезмерного мазохизма, убрал руку от камней и протер ее о штанину.
Когда три человека проходили мимо первого проема двери, Родриг заглянул во внутрь темной голой комнаты и увидел, что это никакая не комната, а коридор заканчивающийся уходящими вниз, в подвал, ступенями. Это было то, что ему нужно.
- Ладно, ребята. Настала пора разделиться. Мне пора делать свою работу, а вы, значит, делайте свою. И не смотрите на меня так. У меня есть дело, и я вынужден покинуть вас...временно. Пока я буду исследовать подвал, пошуруйте на втором этаже - там много комнат, темных и сырых. Можь найдете чего. Бывайте.
И он исчез в темноте, которая, не смотря на солнечный день, не спешила покидать старые стены.
Солдат первый вышел из оцепенения. Он покрепче стиснул топорище и поправил кольчугу.
- Ну и что можно об этом подумать? У него видите ли свои дела, холера. Чернокнижник - одно слово. Не про вас, госпожа, сказано.
- Наплевать. Я и не рассчитывала на его помощь. Я не доверяла ему с самого начала, а твоими ругательствами делу не поможешь. Пошли. Нечего стоять.
- Пошли. А чего мы вообще можем найти тут?
- Что-нибудь необычное. Идем.
Родриг спускался по ступеням, чувствуя приближающий колодец. Он подозревал, что с этим колодцем происходит что-то неладное. Еще там, наверху, он чувствовал чье-то присутствие, проявляющееся в смешанных излучениях - колодца и чужака. Теперь же подозрение переросло в уверенность. В замке орудует другой чародей. Что хуже - варлок. Сородич Родрига.
Лестница уводила глубоко под землю, и свет быстро сменился на полумрак, а потом и вовсе исчез, оставляя вместо себя кромешную тьму, где не было места самому слабому лучику света. А каждый шаг, уводящий вовнутрь древних пещер, отдавался глухим стуком сапог о сырые камни, и вскоре чародей стал прислушиваться к собственному дыханию и стуку сердца, звучащими невыносимо громко в мертвой тишине. Сырость становилась все тяжелее. Воздух все более спертым. Пришел момент приводить себя в порядок.
На очередном пролете Родриг остановился. Оперся о стену, зная, что может не устоять - трансформация всегда давалась тяжело. Его учили этому долго и терпеливо, зная что организм отступится и сломается под каждодневными тренировками. И тело действительно сдалось, но последствия долгой сопротивляемости мучили его каждый раз, когда он шептал заветные слова. Не оттягивая зря время, он торопливо проговорил короткую формулу. Шепот, обычно еле слышимый, ударился о каменные стены и эхом ушел в стороны. Заклинание начало действовать сразу. Без подготовки.
Глаза слезились. Язык и губы высохли. Лоб покрылся испариной, но вытереть его не было никакой возможности, потому что мышцы свело судорогой. Обоняние усиливалось - запах мертвой плоти ввинчивался в мозг. Кожа задеревенела и потеряла чувствительность - защитный механизм, позволяющий выдерживать удары. Ноги подгибались, тянуло к земле, и чародею удавалось устоять только потому, что спина упиралась в стену. До этого момента тошнота мучила его от близости с колодцем, теперь же добавились незабываемые ощущения адаптации. Суставы ныли, пульс замедлялся. Волосы становились жесткими и упругими. Жажда боя слюной заполнила рот.
Он ненавидел свою работу. Ненавидел и нетерпеливо ждал каждое новое задание. Потому что успех приближал к свободе.
Тьма рассеялась, и превратилась в серое мерцание, обозначившее контуры. А потом почти полностью рассеялась, оставив легкие сумерки. Зрение вернулось. Быстрая аккомодация была единственной вещью в этом действе, радующей волшебника. По крайней мере, он видел куда идет и что происходит вокруг.
Нельзя было сказать, что прозрев он сильно обрадовался. Кроме влаги, стены и пол устилал ковер серого в слабом свете мха. Неприхотливое растение, наверно, приспособилось к магическому излучению, и, можно сказать, магия пошла ему на пользу. Колышущиеся в волнах силы нити, делали пещеру живой и динамичной. Словно мираж, возникший в пустыне.
Родрига ожидал еще один лестничный пролет, переходящий в широкую просторную пещеру, на противоположном конце которой виднелась арка узкого коридора. Ему следовало идти туда. Вниз. Глубоко под землю. Где земные законы становятся не больше, чем сон.
Звякнул металл. Два тонких черных лезвия выскочили из гнезд. Две смертоносных полосы металла, готовых действовать всегда, в отличие от своего хозяина. Теперь шест, который до сих пор выполнял функцию посоха, стал убийственным оружием, похлеще меча. Действующим одинаково эффективно, как против людей, так и против всякой нечисти. Потому как, колдун подозревал, этой самой нечисти будет в достатке.
Родриг осторожно спускался к колодцу. Ветер становился все сильнее, вызывая в памяти долгие снежные вьюги далеких сейчас островов. Единственным отличием ветра магического от его обычного собрата была тишина. Не было ни свиста, ни гула летящего в узких коридорах воздуха. Только звуки шагов да собственное дыхание. Приходилось прилагать немало сил, чтобы двигаться не теряя темпа. А коридору, казалось, не было конца.
Когда же он дошел до проема, настрой прийти, увидеть и закончить со всем как можно быстрее, пропал, как малый ручей в жаркий год. Дело принимало серьезный оборот. Куда более серьезное, чем выкорчевывание ядовитой многоножки из норы. Гораздо серьезное, чем отвести бурю от города. Опасное. Настолько, что последние два года перестали казаться скучными, и виделись раем на земле. Захотелось уйти и сесть перед камином в родной башне с кружкой пива, смотреть на огонь, слушать свистящий в трубах ветер и откровенно скучать.
Родриг замер не хуже мраморной статуи, с той лишь разницей, что статуи не потеют.
На него из маленькой каверны смотрели четыре пары глаз. Невероятно светящихся во мраке красных глаз. Обладатели глаз оскалились, обнажая безупречно белые клыки. Ошибки быть не могло. Да и Родриг в делах монстроведения не ошибался. Его ждали вампиры.
Они стояли вокруг колодца в центре каверны, давно наблюдая за шедшим чародеем. Длинные руки вампиров безвольно весели по швам. Большие глаза без ресниц холодно, как и полагается вампирам, смотрели на вошедшего, гипнотизировали, завораживали жертву, лишали воли и сил сопротивляться. К счастью для волшебника, на него этот взгляд не действовал, но он все равно замер от неожиданности и испуга.
Он сразу выделил среди два новичка, стоящих первыми. Молодые неопытные упыри, недавно получившие силу и еще не знающие как ее применять. Эти двое были легкой добычей, даже для мага послабее Родрига. Пугало другое. За их спинами спокойно ждали два старых матерых волка, сменивших не первую сотню лет. Шансы справится с заданием песком утекали промеж пальцев, в месте с ними шансы выбраться на божий свет живым. Одно слово - невезуха.
Змеиное шипение влилось в уши и вампиры сделали первый шаг. Его приход был вызовом, который они приняли. Понимая, что в узком коридоре, где он находился, сопротивляться, как говорят городские стражники, бесполезно, Родриг начал потихоньку пятиться, медленно двигая лезвиями перед собой, не позволяя упырям приблизиться. Они и сами не очень спешили. Видели свое численное превосходство и скалились, довольно прижимая уши к черепу. Предвидели веселье и возможность попробовать чародейской крови.
Среди вампиров бытовало убеждение, что кровь волшебника самая вкусная и питательная. Вот только, сумеют ли они попробовать ее, известно не было. Родриг не поставил бы сейчас на свою победу и ореховой скорлупы, но надежда тем и подла, что умирает последней.
Так они вышли в пещеру с лестницей. Здесь было просторно и хватало места для двадцати вампиров. Упыри рассыпались веером, обходя Родрига вокруг. Они двигались плавно и грациозно, Родриг принял стойку и приготовился умереть. Он не питал глупых надежд по этому поводу. Он лишь надеялся, что Рейлиф и Рене не догадаются пойти вниз за ним.
Стоящий перед Родригом вампир, расправил руки словно крылья, и прыгнул. Тут все и началось.
Рейлиф поднялся на второй этаж, где было чуть больше света чем в нижних комнатах из-за большого количества окон, и повернул к огромной двери, стоящей в конце галереи. Солнечный свет, проникающий через раскрытые окна, искрил пылинками, пляшущими в воздухе. Остатки картин и ковров свисали на стенах жалкими тряпками. Второй этаж выглядел ничуть не лучше первого. Волшебница покорно шла за ним.
Рейлиф уже отчаялся найти что-нибудь в этом заброшенном месте, и потому расслабился. Замок был пуст, как яичная скорлупа после вылупливания. Ничего полезного, ничего интересного, и совсем ничего, что могло стоить хоть каких-то денег. Замок перестал интересовать его, хотя он и признавал, что если над ним хорошенько поработать, то здесь можно довольно неплохо обустроиться.
Массивная дверь, к которой шел солдат, в отличие от всех остальных дверей была закрыта, и Рейлиф, уже привыкший к этому обстоятельству остановился перед ней в нерешительности. Первая, кроме ворот, закрытая дверь удивляла и почему-то пугала. Он осторожно протянул к дереву руку, но в последний миг отдернул. Зачем-то постучал по ней обухом топора, но оттуда, естественно, никто не ответил. И слава богам.
- Ладно. Не впускаете, сами войдем.
И когда волшебница стала рядом, он толкнул дверь. Та удивительно тихо, без всяких сопровождающих скрипов и скрежетов ржавых петель, отворилась, открывая перед двумя людьми огромную залу.
В нос тут же ударила страшная вонь. Удушающим маревом она устремилась из залы. Атаковала будто вихрь. Оба, и волшебница и солдат, узнали этот приторных запах смерти. Это была вонь разложения. Она почти видимой стеной стояла перед людьми, сворачивая желудки, запирая легкие. Волшебница закашлялась, прикрывая нос ладонью. Рейлиф, хоть и считал что привык ко всему, отшатнулся, следуя примеру Рене, уткнувшись носом в рубаху.
Вслед за запахом пришел холод. Смертельный холод далекого севера, словно сейчас была не весна вовсе, а лютый январь правил на улицах. Он окатил людей ледяной волной, покрывая кожу пупырышками. Но и запах и холод были только цветочками.
Ягодой оказалась картина, открывавшаяся перед глазами. Весь огромный зал, по вместимости не уступающий королевскому, был полон. На полу, на каменном столе посреди зала, на подоконниках ровными рядами лежали тела. Как селедка в бочках. Их было так много, что многие разместились на недостроенных деревянных этажерках, кои начали возводиться у стены. Вероятно для пополнения рядов покоящихся.
Там были все: женщины, мужчины, дети, старики. Некоторые выглядели будто уснувшие - свежие и румяные. У некоторых не хватало конечностей - рук или ног, и они показывали миру свои внутренности. Некоторые умерли от болезней, многие из которых были узнаваемы. Смертельные раны сердца и шеи. Почти истлевшие тела, покрытые остатками одежды. Среди сотен тел были едва не все возможные причины смерти. Отвратительное зрелище.
Сейчас ее вырвет. - подумал Рейлиф поворачиваясь к чародейке.
Та скорчившись у стены держалась за живот. Ее рвало. Сильно, с чувством, как бывает с людьми не привыкшими. От ее вида и вида увеличивающейся лужи на полу Рейлифа тоже замутило, но он быстро совладал с собой. Он подошел к ней, обнял и отвел назад, подальше от дверей, подальше от вони.
Уж если это не что-нибудь необычное, то Рейлиф был готов сожрать собственные сапоги. К сожалению это было не все.
Рейлиф решил закрыть двери и подождать пока Рене успокоится. Он потянул дверь на себя, стараясь держаться подальше от самых близких, лежащих прямо возле входа мертвецов. И вдруг увидел то, чего увидеть не мог. Видел много, но никогда чего-то подобного. Он увидел движение.
Как зачарованный, он смотрел на неуверенные движения мертвой руки, принадлежащей мертвому мальчику. Ставший быстрым и гулким пульс превысил все возможные границы, но солдат не обращал на свое сердце внимания. Ему было не до пульса. К ожившей руке присоединилась нога, а после и голова, медленно вертящаяся на разорванной шее. Рыбьи глаза двигались вразнобой, но остановились, когда нашарили солдата. Ноги подобрались, и мальчик - с открытой для обзора шеей и также растерзанной какой-то тварью (вероятно той же, что разорвала и шею) грудью - пошатываясь, поднялся. Слепо переставляя ноги, наступая на тела, он направился к двери. Грязные руки вытянулись в направлении единственного живого человека.
За спиной зашипело. Щелкнуло, будто кнутом. Огненный шар, словно падающая звезда или та же комета, пролетел над головой Рейлифа и ударил мертвецу в грудь. Тяжелый гул раскатился по помещению. Того подняло в воздух и бросило назад, как тряпичную куклу. Остатки одежды моментально занялись пламенем, и жуткий вой ударил по перепонкам. Мертвое тело испытывало невозможное - боль. Или это было разочарование? Горящее тело упало на других, корчась и извиваясь змеей.
Вой затих, но казалось, разбудил остальных. Все быстро пришло в движение. Мертвые просыпались ото сна. Дверь торопливо закрылась, и Рейлиф с волшебницей отбежали подальше. Было ясно, что они влипли. Сотни встающих мертвецов, это не самый лучший конец недели, который можно себе представить.
- Черт! Это что же, холера ее побери, получается?! Чего это они?! Что же тут твориться, мать их за! Так же нельзя! Им полагается гнить в земле, а не вставать посреди бела дня! Что же с ними делать-то!?
Солдат кричал немного потише того мертвеца, зато чуть более осмысленно.
- Чаи гонять.
Волшебница пришла в себя и ожила. Бледность сошла с лица, и в зеленых глазах сверкала злость. Холодный гнев, могущий затушить даже костер. Она достала из небольшой сумки на поясе прозрачный камень, удивительно напоминающий брилиант невиданных размеров, и кусочек мела. Произнесла заклинание и начертила мелком линию от стены до стены - поперек галереи, продолжая бормотать себе что-то под нос.
- Да прекрати ты живописью заниматься! Ты можешь мне сказать, что здесь твориться!?
Рейлиф кричал и брызгал слюной. Махал руками, стараясь не задеть волшебницу топором. Спокойствие волшебницы, неожиданно свалившееся на нее, на него не действовало. Он пережил немало переделок, но никогда не дрался с мертвой нечистью. Да и понятие мертвая нечисть было до сих пор незнакомым.
- Некромантия здесь творится. - Чародейка сунула мелок с камнем обратно в сумочку. - Полегчало тебе от этого знания?
- Нет! Не знаю никакой нехеромантии! Выглядит оно, как и называется. Бежать отсюда надо! Драться с мертвецами, это не по мне. Как я убью их, зараза, если они и так уже мертвяки?!
- Молча. Отрубай конечности. Без рук и ног даже мертвяк двигаться не может. - Она встала в нескольких шагах от линии, так чтобы она отделяла ее от дверей. - Не сотри линию - она охраняет нас от НИХ. Но стой рядом с ней и рубай. За это, кажется, я тебе заплатила.
- Не за это. А ладнопохоже, начинается. - Истерика прошла. Рейлиф поплевал на ладони и взялся за топор. - Где же там чернокнижник? Сбежал небось, скотина.
- Забудь о нем. Мы и сами справимся.
- Ну если ты так уверенна... - Он в надежде смотрел на нее.
- Не знаю, Рейлиф. Не знаю.
Он даже не обратил внимания на то, что волшебница впервые назвала его по имени. В любой другой момент он обязательно съязвил бы что-нибудь пошлое по этому поводу, а так...
Дверь отворилась настежь. Ковыляя, расталкивая друг друга, падая и тут же вставая, мертвецы лавиной вышли из залы. И волшебница сразу принялась бросаться заклинаниями. Волосы растрепались, и она стала похожа на фурию. Рейлиф с удовольствием остался бы смотреть как она работает, но с другой стороны было уже людно, если это слово подходит к ситуации. Огненные сгустки и шаровые молнии один за другим летели к сплошной толпе, поджигая зарядами все что горело. Галерея заполнилась черным вонючим дымом.
Началось все быстро, и на другие мысли не осталось времени.
Родригу, вопреки нехорошим мыслям своих партнеров, было не до шуток. Приходилось трудно, как никогда раньше. Он танцевал посреди пещеры, стараясь избегать неопределенных, размытых в движении, сполохов теней, летающих вокруг. Он кружился в невероятном танце, защищаясь черными лезвиями, понимая что дикая пляска не может продолжаться вечно.