Это началось, когда мне исполнилось двадцать пять. А может быть, немногим раньше - с моим приездом в этот город. Я оказалась здесь совсем одна - ни семьи, ни детей, ни друзей, которые делают жизнь не такой уж невыносимой. С другой стороны - будь у меня это и я, скорей всего, не двинулась бы с места, наслаждаясь простым человеческим счастьем. Впрочем, я стараюсь не думать об этом. Оглядываться в прошлое бесполезная трата времени. Я же приехала сюда строить свое прекрасное счастливое и самостоятельное будущее. Когда человек решает начать жизнь с чистого листа, лист должен быть совершенно чистым - так думала я.
Мне двадцать пять. Я вот уже два месяца живу в городе своей мечты, который на поверку оказался мрачным серым монстром с тяжелым запахом уличного смога и мочи из грязных парадных. Если и есть в нем романтика, то она соткана далеко не из кружев и сусального золота. Это романтика кладбищ с покосившимися надгробиями, это романтика с металлическим привкусом крови, с пением скрипки, летящим над грязной площадью, с хриплым дыханием убийцы за твоей спиной.
Этот город обострил чувства.
Одиночество научило замечать несущественные ранее детали, хватать с жадностью обрывки чужих разговоров, анализировать, раскладывать по полочкам, строить предположения. Одиночество научило быть жадной к подробностям чужих жизней и завидовать тем, кому есть с кем поговорить.
Город дал мне взаймы кусочек себя - грязную маленькую квартиру на окраине старого квартала с истертым скрипучим паркетом и сквозняками. Здесь постоянно выбивает пробки и кран по утрам плюется ржавой зловонной водой. Единственный плюс - подоконники. Широкие огромные подоконники, на которых приятно сидеть, завернувшись в одеяло и глазеть на квадрат двора внизу, временами затягиваясь сигаретой. Вообще-то хозяева запретили курить в квартире, но на этот запрет мне плевать - сквозняки выдувают все, не оставляя никакого намека на запах табака. Еще хозяева запретили заводить животных. К сожалению. Я бы с удовольствием притащила домой котенка, что бы как-то скрасить одиночество. Но, котёнок это не сигаретный дым - он не выветривается. Тем более, что за квартиру заплачено за пол года вперед и у меня нет никакого желания снова окунуться этот ад с поисками жилья.
Ничего, летом я соберу вещи и уеду из этого серого рая дождей и депрессий. Города, который научил меня ничему не удивляться и мириться с бессонницей. Она началась спустя пару недель, после моего переезда сюда. Я не могла спать. Как следствие - за пару месяцев ушли лишние килограммы, с которыми я безуспешно боролась последние два года, а на работе за мной окончательно закрепилось "почетное звание" тормоза.
В какой-то момент мне удалось себя убедить в том, что в состоянии длительного бодрствования есть некий кайф - ты начинаешь острее чувствовать и живешь будто в "сумеречной зоне". Бессонница медленно стирала грань между сном и реальностью. Однажды утром звуки города слились в мелодию и я услышала музыку небесных сфер, сидя в городском сине-белом автобусе. Потом мне стало казаться, что я слышу мысли людей рядом. Например, что у водителя такси болен ребёнок или что у продавщицы из кулинарии той, что с рыжими волосами, молодой любовник но, не смотря на отсутствие мужа, она стесняется привести его домой - боится реакции дочери-подростка.
Мысли тянутся за людьми будто шлейф дорогих духов, за дамой полусвета, но убейте - я не понимаю, зачем мне это. В самом деле. Читать мысли не самый приятный дар. Попадаются такие, после которых хочется отмывать себя под горячим душем. Не так давно в торговом центре я посмотрела в глаза одному приличному с виду мужчине. Меня пятнадцать минут тошнило в туалете. Я хотела даже бежать в полицию, но когда представила, как это будет выглядеть... Не помог даже горячий душ - универсальное средство от стрессов и душевных ран. В тот вечер я накачалась коньяком и билась в истерике.
Свое двадцатипятилетние я праздновала в кофейне с дурацким названием "Монамур", один на один с кексом, в который была вставлена праздничная бело-розовая свечка, и прежде, чем дунуть на огонек пламени, я загадала самое свое главное желание "Не свихнуться и выспаться!"
Осторожней с желаньями.
В тот вечер две 'праздничные' таблетки снотворного помогли мне отключиться.
Я проснулась что-то около пяти. Не знаю. Было темно и за окном шел снег. Этот искусственный сон, после снотворного, не давал полноценного отдыха, и я просыпалась совершенно разбитой. Конечно, может быть, стоило увеличить дозу, но... Я не люблю таблетки в принципе, а снотворное вызывает у меня особые опасения, потому что можно привыкнуть и потому что можно не проснуться. Это глупо так думать. Я понимаю, но поделать с собой ничего не могу. Я ненавижу таблетки. Особенно маленькие розовые таблетки внутри которых спрятан искусственный сон.
Я поплелась в кухню варить себе кофе, зная, что больше уснуть не смогу. Так что лучше уж начать собираться на работу. Вообще-то сегодня суббота, но из-за аврала на работе шеф распорядился выйти в выходной, обещая выдать премию в конце месяца. Не могу сказать, что я была рада этой новости.
Меня скрутило в дверном проеме и пронзительный мальчишеский голос проорал у меня в голове "Помоги мне!!!!" На мгновение перед глазами мелькнуло искаженное страхом лицо пацана лет десяти-двенадцати. От неожиданности я упала на пол, больно ударившись плечом об острый угол табуретки. Голос кричал в моей голове и что бы заглушить его, я тоже завопила, обхватив голову руками.
Это прекратилось так же быстро, как и началось. Я подползла к кухонному крану и открыла вентиль с холодной водой. Умылась все еще стоя на коленях у белой раковины с темными пятнами от облупившейся эмали. Это все было слишком. С меня бы хватило музыки небесных сфер и чужих мыслей. Тело сотрясала мелкая дрожь, и находиться в квартире было невыносимо. Наспех собравшись, я вылетела из дома. Кажется, я начинала менять свое отношение к работе в выходные дни.
Глава 2. Марта
Город только начинал просыпаться. Медленно прополз мимо первый трамвай. Повинуясь внезапному импульсу я побежала за ним по скользкому тротуару и запрыгнула в холодный пустой салон. Устроилась у окна, подышала на покрытое изморозью стекло и через круглое окошко в ледяном узоре смотрела, как медленно светлеет небо над городом. Я не очень люблю утро. Первый солнечный свет стирает яркие краски ночи. Утро - это блестки втоптанные в грязь, поблекший макияж, смятые платья, конфетти в волосах и горечь на губах. Это неоновые вывески, горящие на фоне светлеющего неба. Утренние огни - бриллиантовое колье, надетое к домашнему халату...
Но этому утру я была рада - оно стирало страх, и делало все, что произошло со мной перед рассветом, безобидным и глупым. Я вот-вот была готова поверить в то, что мне просто приснился кошмар. А для того, что бы окончательно прийти в себя, мне необходима была большущая чашка горячего сладкого кофе. Мне даже почудился запах - яркий бодрящий аромат жареных кофейных зерен ударил мне в нос и я ринулась за ним, будто легавая, взявшая след.
Почти семь. Город скорее мёртв, чем жив. Кафе закрыты. Их двери откроются часам к десяти - не раньше. Ближайший кофейный автомат сожрал мои деньги, чихнув в бумажный стаканчик горячим паром. Я стояла посреди обледенелого тротуара не зная, что делать дальше.
Неужели меня подвело моё сверхъестественное чутьё? Я же отчетливо чувствовала запах свежего кофе!
Да, с тех пор, как я живу между сном и бодрствованием, у меня появилась одна по настоящему полезная способность - без особого труда находить то, что мне нужно будь то завалившаяся за тумбочку связка ключей или номер дома в районе, где я никогда не была. Очень удобно. Будто идешь за невидимой нитью. Будто у тебя есть встроенный в голову навигатор.
Но почему же на этот раз интуиция дала сбой?! Со времени появления, она ни разу не ошибалась.
Я резко обернулась и неожиданно въехала в кого-то плечом. Нос мой уперся в куртку цвета "хаки" и ворот серого, крупной вязки, свитера.
- Ой! - сказала я. На "извините" меня никогда не хватает. Не потому, что я хамка и меня не учили, а потому, что я интроверт, не сразу соображающий, когда нужно извиняться, а когда извинять. Это "ой" - универсальная реакция на все случаи жизни.
- Извините, - прозвучал над серым воротом простуженный голос.
Я медленно подняла глаза, скользя взглядом по совершенно дивному подбородку с едва заметной ямочкой, поросшему легкой щетиной, покрасневшему от холода носу, и встретилась с серо-стальными глазами внимательно глядящими на меня из-под низко надвинутой вязаной черной шапочки. Этот пытливый взгляд смутил меня так, что я почувствовала, как начинают гореть щеки, а в голове билась единственная мысль "Что ему от меня надо?!"
- Вы стоите на моей ноге, - сказал парень и показал глазами вниз.
Я последила за его взглядом. Так и есть. Я топчусь по его рыжему ботинку, будто так и надо.
- Извините, - пробормотала я, сгорая от стыда.
Черт знает, что со мной сегодня происходит!
- Бывает, - парень скупо улыбнулся.
Дальше говорить было решительно не о чем. Инцидент можно было считать полностью исчерпанным и дабы ситуация не перетекла в совсем уж идиотское русло, надо было срочно прощаться. Нет, я не робкого десятка и времена, когда я дичилась сверстников и заикалась от волнения, стоя у доски, давно прошли. Но в последнее время я сама не своя. Ладно, сейчас я воспользуюсь проверенным способом.
Я растянула губы в улыбке и самым приветливым голосом произнесла:
- Еще раз извините! Удачного дня!
"Извините". Черт, что я такое несу?! Этот парень мой ровесник! "Извините"...
Я сделала несколько шагов назад, как вдруг полетела навзничь, поскользнувшись на замерзшей луже. И вот я лежу на тротуаре, глядя в голубое зимнее небо. Как же больно! Неужели я расшибла голову?!
- Эй, ты что? - парень склонился надо мной, протягивая руку и помогая подняться.
Ужасно стыдно. Нас обходят редкие граждане, на нас косится дворник в оранжевом жилете, лениво посыпающий обледенелые плитки песком, а я ползаю по тротуару, цепляясь за рукава куртки цвета 'хаки' и неуклюже стараюсь подняться. Конечно, сейчас бы рассмеяться, показывая всем своим видом, что падать на обледенелых тротуарах самая веселая штука в мире, но голова просто раскалывается и сил на улыбку нет.
Оказавшись твердо стоящей на ногах, я стянула с головы шапку и потрогала ушибленный затылок. Возможно, что афрокосички немного смягчили удар, но внушительная шишка мне обеспечена.
- Давай я тебя в больницу отвезу? - предложил парень. - Тут не далеко.
- Не надо! - запротестовала я. - Все нормально!
- Это займет не больше пятнадцати минут! Мы просто убедимся, что у тебя нет сотрясения мозга.
Он сказал это таким тоном, что я перестала сопротивляться.
Пятнадцать минут. Черта с два! Он только минут двадцать провозился отогревая замок в машине. Нет, в самом деле - я иногда бываю излишне легковерной. Надо было все же для начала уточнить, где именно у него машина. Вряд ли узнав, что она припаркована во дворике ближайшего дома, я бы так быстро согласилась на его уговоры.
- Почему бы тебе не сбегать домой за кипяточком? - ехидно спросила я, наблюдая, как парень возится с замерзшим замком.
- Потому что я живу в квартале отсюда. В нашем дворе стройка и машину ставить негде, - пояснил парень. - А вообще ты права - в следующий раз возьму с собой термос.
Зачем он сказал о термосе? Я снова захотела кофе. Да, я законченный кофеман и если с утра не выпью чашечку этого напитка, то весь день пойдет наперекосяк.
Наконец замок видавшего виды темно-синего "Фольксвагена" поддался и мы сели в автомобиль. Холод в салоне был просто собачий.
- Извини, печка не работает, - виновато сказал парень, заводя мотор. - Сегодня как раз собирался ехать в автосервис.
-Угу, - буркнула я, ощупывая растущую на затылке шишку. Голова трещала так, что было плевать на неработающую печку, не смотря на то, что у меня от холода тихо клацали зубы.
Больница располагалась в громадном, довольно ветхом здании с колоннами у фасада и полукруглыми стертыми ступенями крыльца. В коридорах пахло так, словно пол здесь мыли смесью спирта и валериановых капель. Стены, по старинной традиции, были выкрашены серо-зеленой масляной краской и украшены плакатами на тему путей распространения гриппа и ленточных червей.
Выстояв очередь к травматологу, которая состояла из молодого человека с болтающимся на тонком лоскутке кожи, пальцем, мужчины, искусанного собственным ротвейлером и вывихнувшей руку старушки, я вошла в кабинет.
Доктор был слегка рыжеват, усат и строен. Лет сорока с небольшим, в помятом белом халате и очках с золотистой оправой на тонком носу с горбинкой. Он напомнил мне какого-то актера из старого советского кино, но кого именно я не могла вспомнить - было ощущение, будто чем сильнее я напрягаю свои извилины, тем невыносимее головная боль.
Доктор оглядел меня поверх очков, расспросил о том, что со мной произошло и, взяв бланк из тонкой желтоватой бумаги, принялся что-то быстро в нем писать. Пока он был занят, я рассматривала кабинет - стол, окно, кушетку, древнюю белую ширму, пепельницу на белом подоконнике и вдруг, неожиданно для самой себя ляпнула:
- Доктор, а от бессонницы могут быть галлюцинации?
- Как давно у тебя бессонница? - доктор даже не перестал писать.
Мне бы назвать срок и заткнуться, но видимо, падение все же сотрясло мне мозги, потому что я вдруг сбивчиво и торопливо заговорила. И про свою неудавшуюся жизнь в родном городе, и про то, как сорвалась сюда, как мне одиноко и достала нелюбимая работа, и что мне двадцать пять, а я болтаюсь, как дерьмо в проруби и не знаю вообще для чего я на этом свете.
Доктор выслушал меня очень внимательно, а когда я замолчала, он снял очки, потер пальцами тонкую переносицу и сказал:
- Я не удивляюсь, что у тебя начались проблемы со сном. Неудовлетворенность собой, одиночество, нервные срывы... Конечно, я выпишу тебе лекарства, которые помогут вернуть сон, но лучший выход для тебя сменить работу, завести собаку и найти друзей, - он улыбнулся мне добрыми светло-карими глазами. - Или хотя бы одного друга. Не хочу тебя пугать, но еще пол года в подобном режиме и одной бессонницей ты не отделаешься.
Меня от этих слов бросило в жар. Будто кипятком облили. Этот доктор и не подозревал, как близок к истине. Хорошо, что у меня хватило ума не говорить про голоса, иначе меня бы уже сейчас пеленали в смирительную рубашку. Наверное.
- Спасибо, доктор, - промямлила я и сгребла со стола бланки с рецептами. - Спасибо.
Я пятилась к двери.
- Будут какие-то проблемы - обращайся. Меня зовут Ветров Павел Викторович.
Я кивнула и вышла из кабинета.
- Что сказал доктор?
Я совсем забыла про этого парня, ждущего меня в коридоре.
- Все нормально. Жить буду.
Я вертела в руках рецепты. Два голубых и один желтоватый.
- Многовато лекарств для здорового человека.
- Это, - я не очень хотела посвящать постороннего в свои проблемы, но раз уж он так много для меня сделал... - У меня бессонница. Лекарства от неё.
Парень кивнул. Мы подошли к окошку аптеки в маленьком холле с фикусом и тремя старыми креслами из кинотеатра вдоль обшарпанной стены. Я протянула квадратики рецептов аптекарше. Она взяла желтоватый, а два голубых вернула обратно:
- Это не к нам. Это во флигель. За главным зданием повернете направо.
Я молча протянула деньги и забрала коробочку с лекарством, оказавшимся обычным обезболивающим, которое можно купить в любой аптеке и без рецепта.
- Странно, - мой спутник остановился на истертых от времени ступеньках и, сощурив серо-стальные глаза, смотрел в даль.
- Что странного?
- Что обычные таблетки по рецепту, что посылают в какой-то флигель и что травматолог выписывает лекарство от бессонницы. Не находишь, что все это как-то странно? - парень пытливо смотрел на меня, ожидая ответа.
- Ничего странного, - пояснила нам низенькая, с небесно-голубыми кудрями, старушка, забирая у меня бланки.- Мы-то лаборатория и лекарства сами готовим. Это вам Павел Викторович, по доброте душевной. Что бы не переплачивали. В аптеке-то подобные препараты стоят втрое дороже.
Логика в её словах была бы, если бы не то обстоятельство, что тот же милейший Павел Викторович все же выписал мне рецепт на препарат из аптеки. Если бы голова болела меньше, я бы обязательно поспорила. Я в подобных вопросах могу быть очень дотошной.
На стойку передо мной старушка поставила два пузырька - в одном мутная розоватая жидкость, в другом просвечивались желтоватые прозрачные капсулы.
- Оболочка из натурального пчелиного воска! Принимать по рецепту! Чайную ложку микстуры, перед сном. Пилюли по одной во время приступа. Не запивать. С вас восемьдесят двадцать пять.
'Приступа' - это она хорошо подметила.
Я плохо себе представляла приступ бессонницы и рассудила, что пилюли придут мне на помощь тогда, когда микстура не будет действовать.
Расплатившись и, сложив лекарства в объемные карманы не менее объемной куртки, я вышла на улицу.
- Кофе бы...
Возглас прозвучал в слух и мой новый знакомый, так героически "убивший" на меня своё утро, отозвался новым предложением:
- Поедем. Я знаю одно местечко не далеко. Они рано открываются и там варят довольно приличный кофе.
Я покосилась на него с усмешкой и пожала плечами. Он все знал. Я же за два месяца жизни в этом городе с трудом выучила дорогу от работы до дома, от дома до ближайшего супермаркета и от маршрута предпочитала не отклоняться, не вполне доверяя своему 'внутреннему навигатору'. Это сегодня со мной случилось что-то странное и я, прыгнув в первый попавшийся трамвай, двинулась в неизвестность.
В машине я открыла упаковку с обезболивающим и проглотила сразу две таблетки - затылок невыносимо ныл.
Глава 3. Марта.
-Никита.
- Что?
- Никита. Меня зовут Никита. Я только сейчас сообразил, что мы не знакомы.
-Угу,- кивнула я, рассматривая бутылочку с капсулами. Вместо этикетки к ней была приклеена обычная белая бумажка с надписью Ветров П.В. и номером телефона. Странно...
- А у тебя имя есть? - парень вел машину и поглядывал на меня.
Имя. Отличный вопрос.
- Марта,- назвалась я.
- В самом деле?
- Нет, только что придумала.
Очевидно ответ прозвучал излишне грубо, потому что Никита замолчал и включил радио. Жал на кнопки магнитолы стараясь найти что-то более-менее приличное. Я замерла прислушиваясь. Музыкальные вкусы могут очень многое рассказать о человеке. Их никак нельзя игнорировать. Никита остановился на "Роллингах". Черт, от одного завывания Джаггера "Anybody Seen My Baby..." у меня внутри что-то включалось и ощущение было такое, будто на живот льётся теплый сладкий сироп...
- Маша, - тихо сказала растаявшая я. - Меня на самом деле зовут Мария, но в новом городе хочется менять все. Поэтому лучше зови меня Мартой.
- Понятно.
Он, похоже, был не из обидчивых.
Кафе, в которое Никита меня привез, было таким же обшарпанным, как и больница. Впрочем, чему удивляться, если на карте эта часть города обозначена как "Старый город"? Очарование прошлых времен. Я мечтала жить именно в этой части. Жаль, что тогда во мне говорил романтик, а не прагматик. Слушай я его, у меня бы была нормальная квартира без сквозняков, ржавой воды из крана, проблем с проводкой и скрипучего стертого паркета.
Кафе было маленьким, с огромными длинными окнами, лепниной на высоком потолке и огромной хрустальной люстрой.
- Колоритное местечко, - оценила я.
- Тихое.
Никита был прав - кроме нас посетителей здесь больше небыло. А так же не обманул и в том, что здесь варили хороший кофе. Кофе и в самом деле источал потрясающий аромат корицы и хорошо прожаренных зерен. Столик у окна позволял обозревать улицу, а уставленный горшками с фиалками низкий подоконник создавал иллюзию чего-то очень милого и домашнего. Мне вспомнилась мама, которая просто повёрнута на цветах и все подоконники в нашей квартире были уставлены разнокалиберными горшками. Если бы не дурацкая гордость, я бы прямо сегодня купила билет и сорвалась домой в тихую, милую сердцу провинцию, к маминым пирогам, цветам и неласковой кошке.
- Здесь можно курить? - спросила я Никиту. У меня всегда рука тянется за сигаретой, когда я вспоминаю дом.
- Нет, здесь не курят.
Чертов город! Чертовы борцы с курением!
- Ты давно здесь? - спросил парень, отхлебывая горячий кофе из полосатой сине-белой чашки. Неужели так бросается в глаза моя провинциальность? Я-то наивно считала, что мне вполне удалось слиться с коренными жителями.
Никита поспешил объяснить:
- Просто у тебя взгляд потерянный.
- Просто у меня период в жизни сложный, - я снова выпускала иголки и хамила. Несчастная одичавшая социопатка! Как можно более мягким тоном я ответила на вопрос: - Два месяца уже.
Он кивнул. Он пропускал моё хамство мимо, и мои муки совести становились от этого только острее.
- Когда я приехал сюда, я тоже был таким. Первые пол года хотелось плюнуть и все бросить, а потом ничего - привык. Жизнь наладилась. Я начал даже входить во вкус.
- Понятно.
Да, я немного неразговорчива. Это факт. Для того, что бы я начала болтать без умолку нужно либо меня напоить, либо стать мне другом. Сразу оговорюсь - выпивать с незнакомыми людьми не в моих правилах.
- Я приехал сюда после института. Полный планов и надежд, - Никита усмехнулся и уставился в окно. Видимо, надежды рухнули, если он прячет глаза.
- Но теперь-то все хорошо? - я даже улыбнулась, так сильно захотелось его подбодрить. Вообще-то мне плевать на малознакомых людей. Каждый живет в том дерьме, какого заслужил, но тут на меня что-то нашло - черствость, которую я так старательно взращивала в себе последнее время, расползалась, как старый, источенный молью, костюм. Хотелось быть душевной, заглядывать участливо в глаза, и ободряюще обнимать за плечи.
- Все хорошо, - он с улыбкой посмотрел на меня, но меня так просто не обманешь. Я же чувствую. Я так бывает глубоко чувствую чужую боль, что самой в петлю влезть хочется. А его, такая бодрая улыбка, резанула меня больнее кинжала. Я готова была спорить на миллион, не боясь продуть, что не так у него все и хорошо и потерь в его жизни больше, чем достижений. Впрочем, не стоит впадать в сентиментальность - у каждого человека к тридцати годам накапливается внушительный список падений.
- Как твоя голова? - он говорил со мной участливым голосом и я старалась найти какой-то в этом подвох, но в его взгляде серо-стальных глаз читалось такое же участие.
-Нормально.
-Что говорил доктор? Ничего серьезного нет?
-Доктор рекомендовал лечить нервы, - я не в силах была вытравить из голоса сарказм, когда обо мне начинали говорить в столь заботливом тоне. - Сказал, что мне показано сменить работу, завести собаку и найти друзей.
- Будешь слушать доктора?
- Думаю, что обойдусь таблетками.
Я достала телефон, что бы посмотреть на время - еще нет и девяти. Все же время тянется невообразимо медленно, когда ты просыпаешься еще затемно. Мне вспомнился этот сегодняшний приступ в ванной и будто холодной рукой сдавило горло. Даже мурашки пробежали между лопаток. Я потрогала намотанный на шею теплый синий шарф и огляделась в поисках сквозняка. Взгляд задержался на висящем над барной стойкой телевизоре. Слов я не слышала - только бросилась в глаза фотография темноволосого паренька лет 10-12. Тот самый, что кричал в моей голове сегодня утром.
- Я,.. Мне надо, - я вылетела из кафе, доставая на бегу сигареты и закуривая. Я понятия не имела, куда меня несет. Хотелось просто подальше от этого города, где мальчики из телевизора кричат о помощи в моей голове. Я бы бежала по узким кривым улочкам, до тех пор, пока не выбилась бы из сил и не упала замертво, вот только кто-то рванул меня сзади за куртку и развернул к себе. Я вовсе не удивилась, увидев Никиту. До чего же приставучий оказался!
- Ты забыла телефон, - он протягивал мне мою розовую поцарапанную "нокию". - Для курильщицы ты быстро бегаешь.
- Спасибо, - я сунула телефон в карман куртки и выбросила сигарету.
- Послушай, если я чем-то тебя обидел, - замялся парень.
- Нет. Совсем нет. Все нормально, - я ужасно не люблю врать, поэтому делаю это весьма и весьма посредственно. - Я просто вспомнила, что мне пора на работу. Вот и все.
Конечно, он мне не поверил. Да я и сама бы себе не поверила, даже если бы не обладала своими ненормальными способностями. Он нахмурился. Неужели мне все же удалось его задеть? Впрочем, не удивительно - он мне столько добра с утра пораньше, а я мало того, что сбежала, так еще и вру бессовестно. Хороша благодарность.
- Я не знаю, что со мной. Это, наверно из-за удара головой, - я старалась перевести все шутку и получалось у меня это довольно коряво. Лучше уж сказать правду. Пусть думает обо мне, что угодно! - Это все из-за телевизора. Этот парень, которого показали,.. Он привиделся мне сегодня в пять утра и... и это выгнало меня в такую рань из дома...
- Ну, - Никита пожал плечами.- У тебя нервы, а мальчик пропал неделю назад, и ходят разные слухи... Бывает.
Молодец. Он сам придумал мне оправдание.
- Точно. Так и есть.
- А на работу я могу тебя подвезти.
Глава 4. Марта.
Где-то в начале восьмого я вышла из здания, где располагался офис небольшой строительной организации в корой я трудилась выполняя обязанности бухгалтера. Я не знаю работы скучнее, но делать больше ничего не умею, тем более, что платили здесь не плохо и директор был вполне вменяем, что большая редкость в наше время. Может быть, конечно, мне не везло, но по своему небольшому опыту могу сказать - как только у человека в подчинении оказывается хотя бы два человека, он тут же начинает мнить себя королем мира.
Прямо напротив входа, аккуратно припаркованный к тротуару, стоял потрепанный синий "Фольксваген", а рядом с ним Никита. Просто стоял, сунув руки в карманы куртки цвета хаки с выражением лица таким, что можно было подумать, будто он стоит тут каждый вечер ровно в 19:15.Когда я подошла, он молча открыл для меня дверь пассажирского сидения.
- Поужинаем где-нибудь? - спросил он, заводя мотор.
- Печку починил? - я улыбнулась чувствуя приятное тепло в салоне.
- Да. Так как на счет ужина? Я знаю одно приятное местечко...
- Я тоже, - оборвала я его. - Только в магазин надо заскочить.
- В гости хочешь позвать? - он с недоверием покосился на меня.
- Почему нет?
Я вообще-то очень осторожна и замкнута. С людьми схожусь тяжело, но иногда что-то находит и я становлюсь легкомысленной. Не знаю, что на меня так подействовало в тот вечер - одиночество ли, слова доктора или это исходящее от Никиты ощущение надежности и покоя. Мне хотелось отблагодарить его ужином за то, что он для меня сегодня сделал, хотелось устроить кухонные посиделки с угощением, вином и болтовней 'за жизнь'. Хотелось нормального человеческого общения.
- Неплохо, - он критическим взглядом оглядел моё скромное жилище.
- А мне кажется - дыра.
- Довольно уютная.
Он либо врал, либо у него были весьма специфические понятия о уюте - к старой, довольно обшарпанной меблировке прилагались вязанные салфетки, плюшевые зеленые портьеры, ковры и набор фарфоровых статуэток. Не хватало только герани на окнах, но цветы здесь не росли - засыхали.
Мы прошли в кухню - довольно просторную, но длинную, будто трамвайный вагон.
- Буду угощать тебя курицей в апельсинах, - я завязала светлые, сплетенные в косички, волосы, черной резинкой.
- Интересное сочетание.
- Да. Вообще в апельсинах должна быть утка, но найти ее не так просто. Так что будет курица. Быстро и вкусно.
Пока натертая специями и кусочками апельсинов, курица мариновалась, мы пили красное вино и болтали, сидя за длинным кухонным столом. Оказалось, что Никита всего на два года меня старше, живет практически рядом - в паре кварталов от моего дома. О роде занятий высказался туманно:
- Да это не интересно и рассказывать долго...
Я не расспрашивала. Я не люблю лезть в душу.
- Не боишься приводить в гости малознакомых людей? - серо-стальные глаза сощурились в ожидании ответа.
- А я кроме тебя никого и не привожу, - зачем-то сказала я.
Ненавижу оправдываться.
- А вдруг я маньяк? Знаешь, у нас тут происходят страшные вещи. Неужели не слышала?
- Нет. Знакомых сплетников у меня нет, а телевизор я не смотрю. Что за страшные вещи?
- Люди пропадают. Молодые девушки. Дети. Недавно совсем - мальчик.
- Тёмненький? - зачем-то уточнила я.
- Да. Тот самый мальчик. Из телевизора.
Будто холодная змея проползла у меня по позвоночнику. Торопов Эмиль десяти лет, кричавший в моей голове сегодня утром, мальчик, листовками с портретом которого был обклеен весь район, был мёртв.
- Мальчика больше нет, - не своим голосом сказала я, поднимаясь из-за стола и на негнущихся ногах, двинулась к подоконнику - курить.
- Что?! - хриплый простуженный голос дрогнул.
Я сломала от волнения сигарету и никак не могла достать другую из пачки - дрожали руки. Первая затяжка вышла настолько глубокой, что я закашлялась.
- Откуда ты знаешь?! - Никита стоял сейчас прямо за моей спиной. - Марта!
Силой развернул меня к себе, вырвал из пальцев сигарету и выбросил в открытую форточку.
- Откуда ты знаешь?! - он посадил меня на подоконник, сверля серо-стальным взглядом, а я... Я что-то обо всем забыла под этим взглядом. Мне показалось, что вокруг Никиты расползается облако мягкого золотистого света и едва слышно зазвенело в ушах. Я протянула руку и провела пальцами по щетинистой щеке. Ужасно хотелось поцеловать эти плотно сжатые губы.
Нет, ничего подобного не входило в мои планы, когда я звала в гости Никиту. Никаких "задних" мыслей. Мои последние любовные отношения принесли мне так много боли, что я зареклась от каких-либо интимностей, но сейчас...
Я медленно прикоснулась к сжатым губам и, словно огонь полыхнул по телу. Я прикрыла глаза и тихо застонала, чувствуя, что он отвечает на мой поцелуй. Кит (я почему-то сразу, с того самого момента, как он назвал мне своё имя, решила, что буду звать его Кит) мягко привлек меня к себе, продолжая целовать. Я медленно приподняла край его серого, грубой вязки, свитера. Хотелось стянуть с него всю лишнюю, так мешающую сейчас, одежду, скользить ладонями по гладкой коже, лаская и покрывая поцелуями...
Никита мягко отстранился и убрал мои руки. Жест обидный на столько же, на сколько красноречивый.
- Извини, - тихо пробормотала я. - Не знаю, что на меня нашло.
Может, одиночество и бокал вина?
- Бывает, - отозвался он и по тону, в каком это было сказано, я поняла, что ему так же неловко, как и мне.
Я выложила курицу на противень и поставила в духовку. Несмотря на произошедшее, вернее, на не произошедшее между нами, мне не хотелось, что бы Кит уходил. Боялась оставаться одна. Наверное.
Подлила в бокалы вина и предложила тост:
- За то, что бы неловких моментов в нашей жизни было меньше!
Кит скользнул по мне серыми серьёзными глазами и сделал глоток. Моя шутка не прошла и не разрядила обстановку. Настроение было ни к чёрту. Ну, брякнула я, то, что пришло в голову, но разве это повод, что бы выпытывать подробности? И что ему за интерес до этого мальчика? Даже если бы он явился мне, будучи живым, как бы мы могли ему помочь? Чем?!
- Тебе девушки не говорили, что ты очень странный?
- Нет, - у него взгляд был холоден и тверд, будто дамасская сталь.
- Странно, - мне хотелось уколоть его побольнее. Отомстить за испорченное настроение. Потому что когда кто-то так бесцеремонно обрывает поцелуй, ощущение такое, будто конфету вытащили изо рта. - Ты, наверное, единственный мужчина, который готов променять живую девушку на разговор о мёртвом мальчике.
- Я, пожалуй, пойду, - сказал он, резко поднимаясь из-за стола.
Моя рука дрогнула, и бокал со звоном полетел на пол, разлетевшись вдребезги. Я бросилась собирать осколки с кафельного щербатого пола и поранила руку. С тупым удивлением смотрела на то, как по ладони стекает кровь. Внезапно голова закружилась, и все перед глазами будто заволокло туманом. Моя кухня пропала, и вместо нее проступили неясные очертания незнакомых желтоватых стен, а моя рука превратилась в пухлую мужскую, покрытую рыжеватыми волосами и блестевшую от крови. Кровь была всюду - на полу, на стенах, стекала потоками по краям белой ванны... Я в ужасе зажмурила глаза и завопила. Все пропало. Лопнуло, будто мыльный пузырь. Кит старался успокоить меня, но я, обезумевшая от привидевшегося ужаса, отползала от него по кафельному полу, оставляя на нем кровавые отпечатки.
Внезапно Кит оставил безуспешные попытки изловить меня, что бы успокоить и вышел из кухни, а вернувшись, зажал, рыдающую и выкрикивающую:" Кровь! Везде кровь!" - в углу между мойкой и стеной. Я почувствовала, как сильные пальцы вталкивают в мой рот что-то маленькое и круглое, безвкусное, будто бусина, а потом Кит заставил меня выпить ложку горько-сладкой, сильно отдающей спиртом жидкости. После этого, я обмякла, чувствуя, что сил на сопротивления больше нет. Позволила обнять за плечи и прижать к груди. Последнее, что я запомнила, было прикосновение колючей пряжи его свитера, к моей щеке.
Глава 5. Марта
Темнота моего беспамятства не была полной. В ней были голоса. Они приплывали ко мне и исчезали, будто их приносил ветер. Голоса спорили о чем-то:
- Она нужна нам, - говорил один усталый и рассудительный. - Ты сам знаешь, как сильно она нужна.
- Но ты же помнишь, что случилось с последней! - перебил его хриплый и нервный.
- Ты не можешь помешать ей ступить на путь.
- Но я сделаю все для этого!
- Ты не имеешь на это права...
Я открыла глаза. Взгляд уперся в цветной хозяйский коврик, висящий на стене. Я лежала на своей софе, накрытая пушистым пледом. В голове неприятно гудело и во рту был привкус такой, будто накануне я наелась "пятёрочек" - цветков сирени с пятью лепестками, ароматных и горьких. Я высвободила руки - указательный палец правой был аккуратно перебинтован.
- ... я вернусь в больницу, а ты, как освободишься, приедешь ко мне.
От звука незнакомого мужского голоса в своей квартире я вздрогнула и быстро обернулась. У окна, спиной ко мне стояли двое - Кит, в своём колючем сером свитере, такой домашний, будто жил тут тысячу лет и рядом с ним, в прямоугольнике дневного света, некто усатый в белом халате.
- И что здесь происходит? - я села, свесив ноги с софы. Я желала получить ответ. Буквально жаждала, потому что мне это совсем не нравилось - проснувшись, увидеть в своей квартире посторонних людей.
Они перестали говорить и обернулись ко мне. С удивлением я узнала в мужчине в белом халате доктора Ветрова.
- Тебе стало плохо и я вызвал Павла Викторовича, - торопливо пояснил Кит. - Телефон был на бутылочке с лекарствами.
Оправдание было довольно слабым. Идиотским. Я бы так сказала. Оно не понравилось никому из нас троих. Кит даже покраснел, так сильно ему не понравилась его глупая ложь. Ветров смерил его неодобрительным взглядом, а я чувствовала себя так, как чувствует себя человек, к которому пришло понимание, что он вляпался в какую-то темную, и, возможно, не слишком приятную, историю.
У доктора зазвонил телефон. Он достал его из кармана брюк быстрым жестом, выслушал звонившего, буркнул что-то в ответ и, подхватив черный докторский чемоданчик, направился к выходу.
- До свиданья, Мария, - сказал он на ходу и строго добавил, обернувшись к Никите: - Объясни ей всё.
Кит погрустнел лицом, так, словно бы ему предстояла какая-то неприятная, даже болезненная процедура, от которой он не мог отказаться.
Когда за доктором захлопнулась дверь, он сел на софу рядом со мной, посмотрел на свои ладони рассеянно, видимо собираясь с мыслями, обернулся ко мне, произнес твердо и внятно:
- Мы - Воины Света.
Я расхохоталась. Я готова была услышать все, что угодно, только не это. Дичь. Бред.
Я хохотала, катаясь по скрипучей старой софе, а когда перестала, увидела, что Кит пересел в древнее кресло рядом и зло смотрит на меня, вцепившись в деревянные подлокотники побелевшими от напряжения пальцами. Желание хохотать сразу отпало. Я села, потерла пальцами лоб, собирая мысли в кучу:
- Послушай, Кит, - я забылась и назвала его этим, придуманным мной для него именем. Он вздрогнул и с удивлением уставился на меня.
- Откуда ты знаешь?
- Знаю что?
- Меня зовут так, только близкие друзья, - пояснил Кит, а у самого лицо было таким, будто он лимонного сока выпил.
Странный тип. Как я раньше не заметила? С моим-то чутьём...Жаль, я не могу контролировать свой "внутренний сканер". Я бы с удовольствием послушала мысли этого молодого человека со стальными глазами и такой же выдержкой.
Я хмыкнула:
- Начнем с начала. Итак, вы - Воины Света. Что это? Секта? Тайное общество? Группа беглецов от реальности, типа толкиенистов? Что?
- Мы - Воины Света, - повторил Кит. - Мы призваны оберегать людей от подступающего мрака. Мы караем тех, кто несёт в себе тьму.
Он говорил все это таким тоном, что не поверить я просто не могла. Да и с какой стати? Этот город научил меня ничему не удивляться.
- В самом деле - если в моей голове звучат голоса, то что мешает вам быть Воинами Света?
Я пожала плечами. Нет. У меня не было ни малейшего ощущения, будто я схожу с ума. Удивительно, ведь в последнее время мне казалось, что я просто таки балансирую на грани безумия.
- В этом городе наша группа состоит из 10 человек, - рассказывал Кит. - Состояла.... Сейчас нас семеро. Ветров глава нашего клана.
- Понятно, - в самом деле мне было понятно, только вот неприятно ещё было почему-то. - Не хочешь ли ты сказать, что наша встреча не случайна?
- В мире не бывает случайностей, - тихо ответил Кит, отводя глаза и гипнотизируя лакированную дверцу старого серванта. - Нет, я не подкарауливал тебя. Не выслеживал. Нас столкнула судьба, если хочешь.
- А зачем я вам? - я начинала психовать и кусала от волнения губы.
- Ты Видящая, - пожал плечами Кит, все еще не глядя мне в глаза.
- Это из-за бессонницы, - мне совсем не хотелось быть какой-то там "видящей".
- Нет, - парень покачал головой. - Бессонница просто обострила проявления дара. Тебе ведь снились раньше вещие сны, ты угадывала настроение окружающих, знала, чем закончится та или иная ситуация?..
Так и было. У меня в самом деле было несколько обостренное шестое чувство, что, впрочем, не мешало мне наступать на разнокалиберные грабли.
- Конечно, дар виденья нужно развивать, - скучным голосом повествовал Кит. - Но, не волнуйся, это лишь дело временем. Тебе нужно просто принять то, что ты Видящая и пользоваться им как можно чаще. Ветров может тебе подробнее рассказать.
- Таблетки выпишет? - ядовито спросила я.
- Они нужны будут тебе первое время, пока ты не привыкнешь.
- К чему? К рекам крови?- злилась я, с содроганием вспоминая вчерашнее видение.
- Ко всему, - ответил Кит. У него сейчас был неприятный тяжелый взгляд. Будто он меня презирал. Только я не понимала за что.
- А если я не соглашусь? Если я не хочу? - я бы с удовольствием заорала, что несогласна и выставила бы этого "воина" за дверь, но хотелось все разузнать до конца. Докопаться до сути.
Педантичная авантюристка!
- Это твоё право. Тогда ты просто будешь учиться жить с этим сама.
У Никиты было такое лицо, будто он только об этом и мечтает.
- Отличные перспективы. Ничего не скажешь. Спасибо за информацию, - я поднялась с софы. - Я подумаю над твоим предложением. А теперь - тебе пора.
Он поднялся с кресла с облегчением, чуть ли не радостью на лице.
- Я понимаю, - он даже улыбнулся.- Тебе нужно подумать. Вот. Позвони, когда примешь решение. Любое.