Аннотация: Попытка отследить сюжет книги Блока "Стихи о Прекрасной Даме"
Стихи о Прекрасной Даме - прочтение
Вступление
Из примечаний к первой книге "Собрания стихотворений" 1911-ого года:
"-- Сознательно избегая переделки ранних стихов, я довольствовался редкими внешними поправками, чаще -- сокращая или восстановляя первые чтения, стараясь хранить верность духу тех лет.
-- Точно указано время и место писания под стихотворениями, которые я хочу подчеркнуть."
Из наброска предисловия к неосуществленному изданию сборника "Стихи о прекрасной даме" 1918-ого года:
"..."Стихи о Прекрасной Даме" дали плохой урок некоторым молодым поэтам, потому что технически книга очень слаба...".
Из письма Андрею Белому от 6 июня 1911 года:
"... все стихи вместе - "трилогия вочеловечения" (от мгновения слишком яркого света - через необходимый болотистый лес - к отчаянью, проклятиям, "возмездию" и... - к рождению человека "общественного", художника, мужественно глядящего в лицо миру, получившего право изучать формы, сдержанно испытывать годный и негодный матерьял, вглядываться в контуры "добра и зла" - ценою утраты части души). Отныне я не посмею возгордиться, как некогда, когда, неопытным юношей, задумал тревожить темные силы - и уронил их на себя."
Из предисловия к "Собранию стихотворений" 1911-ого года:
"...многие из них, взятые отдельно, не имеют цены; нокаждое стихотворение необходимо для образования главы; из нескольких глав составляется книга; каждая книга есть часть трилогии; всю трилогию я могу назвать "романом в стихах"".
"Вочеловечивание"... Блок объясняет этот термин как рождение "человека "общественного""...Но вот как воспринимали его современники (Корней Чуковский):
"...Но что ему до шумных народов! Бывший ангел, брошенный из зазвездного края на землю, разжалованный серафим, чужой среди чужих на чужбине, он брезгливо озирался вокруг, смутно вспоминая свою зазвездную родину, свои "родные", как он говорил, "берега", и воистину его тогдашние стихи были мемуарами бывшего ангела"
Да и само "вочеловечивание" заимствуется Блоком из христианской молитвы "Символ Веры":
"Нас ради человек и нашего ради спасения сшедшаго с небес и воплотившагося от Духа Свята и Марии Девы, и вочеловечшася").
Романы можно писать по-разному. Можно, как Лев Толстой:
"Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему.
Все смешалось в доме Облонских..."
Можно, как Пушкин:
"Мой дядя самых честных правил,
Когда не в шутку занемог..."
Но Блоку скучно было описывать всех этих Облонских или Онегиных, писать все эти бесконечные "он пошел", "она сказала". Блок - кинематографичен: вот одна сцена, вот другая, вот третья, а как они меж собою связаны - догадывайтесь сами.
Да и разрисовывать картину, насыщать ее подробностями - Блоку часто недосуг тоже: он описывает не событие, а свои чувства, вызванные этим событием, он описывает, он делится своими настроениями, он заставляет читателя ощущать свои эмоции...
Он возгордился тем, что "неопытным юношей, задумал тревожить темные силы - и уронил их на себя". И рассказал, и показал, и дал почувствовать нам - каково это!
Из статьи "О современном состоянии русского символизма":
"Золотой меч, пронизывающий пурпур лиловых миров, разгорается ослепительно - и пронзает сердце теурга. Уже начинает сквозить лицо среди небесных роз; различается голос; возникает диалог, подобный тому, который описан в "Трех Свиданиях" Вл. Соловьева; он говорит: "Не трижды ль Ты далась живому взгляду? - Твое лицо явилось, но всю Тебя хочу я увидать". - Голос говорит: "Будь в Египте"."
"Стихи о Прекрасной даме" - это и есть описания его "пути в Египет".
...Никак не могу найти, где же я это у него читал... Глядя из Советской России на своё прошлое, на свои стихи, Блок был уверен.... или Блок надеялся... что из всего его творчества уцелеют, будут востребованы именно "Стихи о Прекрасной Даме", потому что в них - правда.
...потому что они не придуманы, потому что в них не "написание", а описание: "...к моим же словам прошу отнестись как к словам, играющим служебную роль, как к Бедекеру, которым по необходимости пользуется путешественник. Определеннее, чем буду говорить, сказать не сумею; но не будет в моих словах никакой самоуверенности, если скажу, что для тех, для кого туманен мой путеводитель, - и наши страны останутся в тумане. Кто захочет понять, - поймет; я же, раз констатировав пройденное и установив внутреннюю связь событий, сочту своим долгом замолчать".
Блок дважды описывал, что с ним творилось в 901-902 годах - в статье "О современном состоянии русского символизма" и в дневнике за 18-ый год. И в стихах, конечно, и в стихах. В сотнях стихотворений первого тома.
Свой первый сборник и раздел в своём трехкнижии "вочеловечивания" он с подачи Брюсова назовет: "Стихи о прекрасной даме", но в этом названии есть некое лукавство: да, эти стихи вдохновлены, вызваны, а иногда наверняка прямо продиктованы Прекрасной Дамой, но всё-таки в подавляющем большинстве своём - это стихи не о Даме, а о Её рыцаре.
Впрочем, термин "рыцарь" тоже неточен. Рыцарь - это воин. А Блок... "Символист уже изначала - теург, то есть обладатель тайного знания...". Не тайного оружия - Экскалибура какого-нибудь - тайного знания. Знание, которое есть повод для действия. Ибо "теургия есть действие человека совместно с Богом - богодейство, богочеловеческое творчество" (Бердяев). "...обладатель тайного знания, за которым стоит тайное действие". Дело поэта - слово. Дело демиурга тоже - Слово. И поэт начинает богочеловеческое действо - творчество.
Отдых напрасен. Дорога крута.
Вечер прекрасен. Стучу в ворота.
Дольнему стуку чужда и строга,
Ты рассыпаешь кругом жемчуга.
Терем высок, и заря замерла.
Красная тайна у входа легла.
Кто поджигал на заре терема,
Что воздвигала Царевна Сама?
Каждый конек на узорной резьбе
Красное пламя бросает к тебе.
Купол стремится в лазурную высь.
Синие окна румянцем зажглись.
Все колокольные звоны гудят.
Залит весной беззакатный наряд.
Ты ли меня на закатах ждала?
Терем зажгла? Ворота отперла?
28 декабря 1903
Из дневника 18-ого года: "...началось хождение около островов и в поле за Старой Деревней, где произошло то, что я определял, как Видения (закаты)".
В этом стихотворении Блок и дает картинку своего Видения: закат, который не астрономическое явление - снисхождение центрального светила за окоем земного диска с разнообразными дифракциями и интерференциями солнечных лучей, а чистая физика -метафизики Зова, Вызова, Призыва.
Стихотворение переполнено ощущениями юности: ликования, восторга, света, ощущениями собственного всесилия. Ну, ещё бы, когда поэту не "в очах души", а наяву, прямо из закатной оптики являют "купола" и "терема", когда к нему - прямо к нему! именно к нему! - "каждый конек на узорной резьбе красное пламя бросает...", когда тем самым уравнивается он и Царевна Сама. ( "Ты рассыпаешь кругом жемчуга", Ты - это она, "Красное пламя бросает к тебе", ты - это он).
Правда, посреди всех этих экстазов и упоений поэт не уточнил, с какой стороны ворот в той, явленной ему, реальности сам он находится: он по крутой тропе поднялся к терему: "Я уже здесь, впустите!", или из-за запертых ворот глядит на дорогу, на горящие в зарёвом пламени терема и молотит по доскам: "Хватит мне отлёживаться - выпустите!"
Самый интересный вариант, если здесь - трансгрессия, то есть сосуществование двух потоков. И работают оба этих варианта - то есть, читать их надо, держать перед очами своей души - одновременно...
И последние две строки...
Блок. Из дневника:
"Началось то, что "влюбленность" стала меньше призвания более высокого, но объектом того и другого было одно и то же лицо":
Ты ли меня на закатах ждала?
Терем зажгла? Ворота отперла?
Одно и то же лицо... Вот это изумление: "Терем зажгла? Ворота отперла... Ты?!"
(Спустя пару лет, Зинаида Гипиус:
"На мой вопрос кому-то:
- Вы знаете, что Блок женится?
Ответ был очень спокойный:
- Да, на Любочке Менделеевой. Как же, я знал ее еще девочкой, толстушка такая")
I. С.-Петербург. Весна 1901 года
Из дневников 18-ого года:
"В эту зиму (кажется, к весне 1900)... было, должно быть, последнее объяснение с К. М. С...[Ксения Садовская -- первая женщина Блока, дама, много старшая его. Ей, к слову, посвящен цикл стихов "Через 12 лет".] Мыслью я однако продолжал возвращаться к ней, но непрестанно тосковал о Л. Д. М.
В начале 1900 я взял место на балконе Малого театра: старый Сальвини играл Лира. Мы оказались рядом с Любовь Дмитриевной и с ее матерью..."
Его постоянно сталкивали с нею. Огромный город, многочисленные спектакли, но мало того, что именно на этот - "мы оказались рядом"... А Любовь Дмитриевна уточняет: "причем его билет был даже рядом со мной, а не с мамой (мы уже сидели)"
"Начинается чтение книг; история философии. Мистика начинается. Средневековый город Дубровской березовой рощи."
Как мне, выкормышу советского атеизма на старости лет посреди города явили средневековую чащобу, можете прочитать вот здесь - http://samlib.ru/l/litwin_w_w/present.shtml. Как на 20-летнего поэта должно было воздействовать явление в Дубровской березовой роще средневекового города - представьте сами.
"...Начало богоборчества. Она продолжает медленно принимать неземные черты. На мое восприятие влияет и филология, и болезнь, и мимолетные страсти (стихотворение 22 октября) с покаяниями после них..."
"Богоборчество"... Любая борьба возможна только, если ощущаешь себя хотя бы в чем-то равным противнику. Блок и начал себя ощущать - равным.
"К концу 1900 года растет новое. Странное стихотворение 24 декабря ("В полночь глухую..."), где признается, что Она победила морозом эллинское солнце во мне (которого не было)."
В полночь глухую рожденная
Спутником бледным земли,
В ткани земли облеченная,
Ты серебрилась вдали.
Шел я на север безлиственный,
Шел я в морозной пыли,
Слышал твой голос таинственный,
Ты серебрилась вдали.
В полночь глухую рожденная,
Ты серебрилась вдали.
Стала душа угнетенная
Тканью морозной земли.
Эллины, боги бессонные,
Встаньте в морозной пыли1
Солнцем своим опьяненные,
Солнце разлейте вдали!
Эллины, эллины сонные,
Солнце разлейте вдали!
Стала душа пораженная
Комом холодной земли!
24 декабря 1900
"Странное стихотворение"... Блок и спустя восемнадцать лет, спустя целую жизнь удивляется: и это написал я? Очевидно, совсем как тогда - 24 декабря 900-ого года, поставив последний знак пунктуации, подписав дату, с изумлением посмотрел на ручку, всё это выписавшую, на свои руки... "И это я?! Но во мне-то нет никакого "эллинского солнца!""
"25 января -- гулянье на Монетной к вечеру в совершенно особом состоянии"...
Постоянная черная тоска по Л.Д.М., все больше приобретающей "внеземные черты", богоборчество, которое есть богоравенство, мистика, откуда-то извне "прямо продиктованные строчки",и в довершении ко всему:
"В конце января и начале февраля (еще -- синие снега около полковой церкви, -- тоже к вечеру) явно является Она."
"Синие снега"... Как же это бьет по сознанию, когда белый снег видишь ясно-синим... Мне повезло - я видел.(Нет, ко мне не Она явно являлась - я просто был влюблен.)
А Блок...
"Дерзкое и неопытное сердце шепчет: "Ты свободен в волшебных мирах"; а лезвие таинственного меча уже приставлено к груди; символист уже изначала - теург, то есть обладатель тайного знания, за которым стоит тайное действие; но на эту тайну, которая лишь впоследствии оказывается всемирной, он смотрит как на свою; он видит в ней клад, над которым расцветает цветок папоротника в июньскую полночь; и хочет сорвать в голубую полночь - "голубой цветок".
В лазури Чьего-то лучезарного взора пребывает теург; этот взор, как меч, пронзает все миры: "моря и реки, и дальний лес, и выси снежных гор", - и сквозь все миры доходит к нему вначале - лишь сиянием Чьей-то безмятежной улыбки."
"...Живая ...и Она уже в дне, то есть, за ночью, из которой я на нее гляжу... В таком состоянии я..."
В таком состоянии, когда он - среди синих ночных снегов, а Она - живая, явная, явленная в свете - завтрашнего? - дня... И вот, только что после этого, сразу после этого:
"В таком состоянии я встретил Любовь Дмитриевну на Васильевском острове... Она вышла из саней на Андреевской площади и шла на курсы по 6-й линии, Среднему проспекту -- до 10-й линии, я же, не замеченный Ею, следовал позади."
Предыдущий раздел первого тома поэт назвал "Ante Lucem" - "до света". 25 декабря 1901 года Александр Блок обрёл свет.
"На следующее утро я опять увидал Ее издали... Я покорился..."
Кого он опять "увидел"? Кому "покорился"? Судите сами:
"В таком состоянии я встретил Любовь Дмитриевну на Васильевском острове... Она вышла из саней на Андреевской площади и шла на курсы по 6-й линии, Среднему проспекту -- до 10-й линии, я же, не замеченный Ею, следовал позади...
На следующее утро я опять увидал Ее издали... будучи в исключительном состоянии...
Я покорился неведенью и боли (психологически -- всегдашней суровости Л. Д. Менделеевой)."
(Л.Д.М.: "около Курсов промелькнул где-то его профиль - он думал, что я не видела его. Эта встреча меня перебудоражила")
Потому что... провозвестие - решил Блок, а это... А это скорее всего это была подстава.
"...В конце января и начале февраля явно является Она. Живая же оказывается Душой Мира (как определилось впоследствии), разлученной, плененной и тоскующей..."
Всегда суровая? Или... разлученная, плененная и тоскующая? И задача: освободить и... соединиться!
Сассоферрато - Скорбящая Мадонна
Александр Александрович давно заметил сходство Любови Дмитриевной с мадонной Сассоферрато, приобрел фотографию этой картины и до последних дней жизни имел ее в своей комнате на стене над кроватью.
1."Я вышел. Медленно сходили..."
Я вышел. Медленно сходили
На землю сумерки зимы.
Минувших дней младые были
Пришли доверчиво из тьмы...
Пришли и встали за плечами,
И пели с ветром о весне...
И тихими я шел шагами,
Провидя вечность в глубине..
О, лучших дней живые были!
Под вашу песнь из глубины
На землю сумерки сходили
И вечности вставали сны!..
25 января 1901. С.-Петербург
Повторю: "Точно указано время и место писания под стихотворениями, которые я хочу подчеркнуть".
Дата: 25 января 1901. Место: С.-Петербург.
Повторю: "каждое стихотворение необходимо для образования главы". В предыдущей главе - во вступлении нас оставили в некоем сомнении: герой хочет войти или выйти из терема? В этом - ответ однозначен. Герою дали возможность, и он принял служение: "Я вышел".
И сравните, сколько безнадежности во фразе из 18-ого года "... я покорился", и какая гордыня звучит здесь, в реальности истинной:
Я вышел. Медленно сходили
На землю сумерки зимы...
И... Вон - тьма. И из тьмы кто-то появляется... Страшно? -
...младые были
Пришли доверчиво из тьмы...
нет! Абсолютная уверенность: это союзники:
Пришли и встали за плечами...
И вышедший с восторгом осматривается:
И вечности вставали сны!..
Так вот она какая - вечность!
Итак, поэт вышел, огляделся... И ему понравилось!
Но в истинности реальности с самого начала есть некая двусмысленность:
Если "я вышел" - вполне материалистично, а "...сходили... сумерки" - чистая метафора, тогда "...были пришли" - это что? Судя по тому, что "вышел и "пришли" - это даже не синонимы, а разные формы одного и того же глагола - и "были" настолько же материальны, как и "я", но все же...
Интересно тут - это он данную двусмысленность заложил в свое стихотворение? Или - ему?..
И... уж... повторю: "плохой урок"... Хороши в стихотворении только первые две строки: в них есть это звучание гордости, готовности к свершениям, к подвигу. А "младые были" читаются нераскрытым штампом, то есть не сущностью, а красивенькими словесами, лишенными какой бы то ни было конкретности, лишенными какой бы то ни было реальности. И в стихотворении нет того, что в ПсиДе назвали экспрессией - эффекта растянутого мгновение, эффекта проживания мгновения, эффекта существования в этом мгновении. Нет перехода в контеньюсное время - в настоящее длящееся...
В результате любование вечностью - можно вычислить, а не прочувствовать.
А пример тому, как оно делается - первое стихотворение, написанное спустя два года, Вступление. Когда Блок - уже мастер.
2."Ветер принес издалёка..."
Ветер принес издалёка
Песни весенней намек,
Где-то светло и глубоко
Неба открылся клочок.
В этой бездонной лазури,
В сумерках близкой весны
Плакали зимние бури,
Реяли звездные сны.
Робко, темно и глубоко
Плакали струны мои.
Ветер принес издалёка
Звучные песни твои.
29 января 1901
Стихотворение - непосредственное продолжение предыдущего: вышедший поэт всё ещё оглядывается по сторонам (и там - "сумерки зимы", и здесь "сумерки близкой весны"; и там - ветер поет о весне, и здесь "ветер принес... песни... намек" ; и там - из "тьмы" приходят "были", и здесь "струны мои" плачут "темно") Нам из подробностей его впечатлений достаётся немногое: вечер, ветер да закрытое тучами зимнее небо, в котором вдруг весенним намеком открылся клочок бездонной лазури. Да полная уверенность: весна - это ты!
А ведь посмотрите на дату - вроде же глухозимье...