Уже в салоне метробуса я понял, что забыл бактерицидную повязку. То, что эта досадная оплошность случилась со мной как раз перед очередной плановой вакцинацией, только усиливало мое беспокойство. Обидно было бы подхватить какой-нибудь вирус по дороге в лабораторию.
Закутавшись в шарф по глаза, я отвернулся к стене и постарался почти не дышать. Людей в салоне, к счастью, было немного. Несколько человек - тоже без повязок. Обычная картина для бусов второго класса. Я подозреваю, что некоторые вообще защитными масками не пользуются. Вот от таких я предпочитаю держаться подальше. И мне бы не хотелось, чтобы остальные нормальные пассажиры приняли меня за отброс общества, место которому в салоне третьего класса. Потому что я - не отброс. Я и первым, между прочим, легко мог бы ездить. Статус позволяет. Сегодня, правда, меня бы туда не пустили: в бус первого класса запрещено входить без бактерицидной повязки. А вот в люксе она не нужна. Но это другой случай. Там индивидуальные кабинки с микроклиматом. Я видел. Нам показывали. Старшие группы интерната водили на экскурсию в честь открытия сотой станции метробуса. Но пользоваться люксом я не могу. Проездной туда мне продадут, разве что если произойдет мировая революция. Вот в первый класс - всегда пожалуйста. Только я все равно езжу пока исключительно вторым. Потому что первый класс дороже. А я никогда не трачу больше, чем следует.
Я выскочил из метробуса на остановку раньше, чем обычно. От следующей станции до здания лаборатории иммунологии идти было ближе, но я решил, что уж лучше прогуляюсь по свежему воздуху. Погода, кстати, располагала. Легкая прохлада бодрила, а дождь моросил каплями, достаточными для того, чтобы прибить к земле взвеси пыли, однако не такими крупными, от которых следует скрываться под зонтом. Я люблю такой дождь. А пыль не люблю. Пыль - источник аллергии. Я знаю, раньше жители крупных городов больше опасались дождя. Вдруг какой из них окажется кислотным? Но, по-моему, это сказки. И даже если когда-то такое и было возможно, то теперь уж точно нет. Кислота - слишком ценное химическое соединение, чтобы вот так запросто выливать ее на улицу. Это экономически нецелесообразно. Поэтому чего-чего, а дождя я не боюсь.
Отмахнувшись от двух-трех рекламных голограмм, я пересек холл и просунул в щель-анализатор свою магнитную медицинскую карту. Но табло высветилось: "Добрый вечер, пациент N 216762909. Пройдите, пожалуйста, в к. 8012. 8 этаж", - и я направился к лифту.
В коридоре уже стояли пожилая женщина в блестящем сером плаще и невзрачный мужчина средних лет. Я подождал, когда они уедут, и только тогда сам вошел в кабину лифта. Я никогда не езжу с кем-то вместе. Я не люблю находиться рядом с другими людьми, особенно в таком тесном замкнутом пространстве. На улице, в супермаркете и даже в транспорте - совсем не то. В толпе никому нет до тебя никакого дела. Если кто и посмотрит в твою сторону, то явно не на тебя, а сквозь тебя. Я думаю, шестнадцатимиллионный мегаполис - отличное место, где можно спрятаться от людей. Я не променяю его ни на какой необитаемый спутник. Конечно, до тех пор, пока у меня будет возможность ездить в лифте одному.
В приемной я пристроился в хвост небольшой очереди. На регистрацию каждого пациента уходило секунд десять, так что минуты через полторы я оказался у ближайшей стойки дежурного санитара. Это была молодая девушка, и одноразовый ярко-голубой стерильный костюм почему-то выглядел на ней, как новый. Как будто бы он был только что тщательнейшим образом отутюжен. Казалось, что стоит ей резко согнуть руку, как раздастся отчетливый хруст, а на рукаве навсегда останутся острые морщинки.
Я протянул девушке свою карту. Она молча сделала необходимые пометки и плавным жестом указала мне, куда следует направляться. Это было лишним: обязательные прививки делаются раз в несколько месяцев, и я прекрасно знаю, что после регистрации нужно идти в кабинку, над которой загорается желтая лампа.
Я набрал полную грудь воздуха и, прежде чем дежурная собралась отвернуться к следующему, решился-таки поделиться своими переживаниями по поводу поездки в метробусе без повязки. И хотя официально эпидемию еще не объявили, но, оказавшись в медицинском учреждении, опрометчиво было бы не воспользоваться случаем. Возможно, в мою вакцину добавят какие-то специальные компоненты.
Девушка слегка приспустила к кончику носа форменные дымчатые очки и выразительно взглянула на меня поверх них. Зачем она это сделала? Очки специально для того и выдают, чтобы персонал не смущал посетителей. Вдруг кому-то не нравится, когда на него смотрят в упор? Я, например, очень этого не люблю.
В глубине души я сильно пожалел, что обратился к дежурной санитарке, однако отступать было поздно. Задавив в себе раздражение, я дождался-таки результата. И пока девушка рылась в ящике стола, я успел выучить наизусть номер на бейджике, приколотом к левой грудной части ее стерильного ярко-голубого костюма. Наконец, она извлекла из ящика пузырек без этикетки и вытряхнула мне на ладонь большую белую таблетку. Потом дежурная поставила пузырек на место и так же молча повернула голову к стоящему за мной человеку. Воды мне не предложили, я понял, что аудиенция окончена, и, на ходу разжевывая таблетку, поплелся в сторону готовой принять меня инъекционной кабинки. По вкусу таблетка напоминала известняк. Я знаю, когда-то в детстве я его пробовал. Да и на вид не сильно от него отличалась. Обычная, шайбообразная, совершенно белая, без какой-либо маркировки. И я бы не удивился, узнав, что это всего лишь плацебо. Просто кусок мела, который дают дотошным пациентам, чтобы немного их успокоить. Как бы то ни было, цель достигнута. Я получил удовлетворение, мне стало менее тревожно. Теперь, даже если со мной что-то и случится, ответственность полностью ляжет на плечи руководства лаборатории.
Дальше все шло уже без заминок. Как обычно: входишь в камеру, обнажаешь правое плечо, левым глазом смотришь в тубус. Идентифицируешься, диагностируешься, получаешь дозу препарата и - свободен. Пока не пришлют очередную повестку, разумеется.
Уже на выходе, правда, пришлось снова чуть-чуть задержаться. Раньше я никогда не пользовался табло жалоб и поощрений, а сегодня вот решил попробовать. Я вставил свою магнитную карточку в специальную прорезь, затем ввел с клавиатуры номер обслуживавшей меня девушки и нажал красную кнопку. Для чего существует зеленая - не понимаю. Зачем благодарить персонал учреждения за то, что он хорошо выполняет свои обязанности? Ведь в этом, собственно, и заключается их работа! И никакому отдельному "спасибо" здесь просто по определению места быть не должно. Другое дело, если что-то не так. Тут я согласен. На ошибки и небрежности указывать нужно. А если кто подумает, что я такой противный, и мне лишь бы пожаловаться, то это неправда! Ничего лично против сегодняшней дежурной я не имею. И не хочу, чтобы ее из-за меня наказывали. Просто в следующий раз я предпочел бы пройти вакцинацию не в ее смену. Только и всего. И кому какой от этого будет вред?
Домой я направился пешком. Ехать от лаборатории мне всего одну остановку, и поскольку суббота - последний рабочий день, то торопиться в постель было бессмысленно. К тому же вирт-шоп, куда я собирался заглянуть, находился как раз по пути. В общем, все складывалось в пользу небольшой вечерней прогулки.
Я вошел в лавку и, дождавшись, когда на меня обратят внимание, попросил часовую оранжевую карточку "Интер-Романса". Оранжевая - это самая дешевая. По ней можно только "поговорить" (в смысле, послать сообщение и прочитать ответ с экрана). Чтобы услышать голос, надо активировать красную карточку. Я несколько раз покупал красные и почти всегда потом жалел об этом: тембр и интонации голосов ни одной из попадавшихся мне женских особей не усладили моего слуха и не вызвали желания услышать их снова. Поэтому я предпочитаю оранжевые. Они дают возможность сэкономить и оставляют простор для фантазии. Меньше трат, меньше разочарований - удвоенная выгода.
Есть еще синие карточки. Они позволяют не только реально поболтать с партнершей, но и увидеть изображение. Синюю я не пробовал никогда. И даже не знаю, хочу ли. В одном уверен точно: подключившись к сеансу по синей карточке, я бы обязательно вырубил канал обратной видеосвязи. Еще чего не хватало, чтобы какая-то бесстыжая девица пялилась, как я снимаю сексуальное напряжение! По-моему, я уже говорил, что вообще не люблю, когда на меня смотрят. А в подобной ситуации - тем более. Да и самому подглядывать мне бы вряд ли понравилось. Уверен, меня бы это не возбудило, а наоборот, вызвало бы отвращение. Это же еще хуже, чем по красной карточке! На видео сложнее скрыть уродство, чем на фото. А я вообще стараюсь на внешности партнерши не циклиться. Представляю какой-нибудь абстрактный бесформенный образ. Я знаю, некоторые, когда даже по оранжевой карточке общаются, не выпускают ее из рук и все время любуются обратной стороной, той, на которой фотография напечатана. А я - нет. Никогда. Взгляну мельком, чисто из любопытства, потом переворачиваю, стираю защитные слой, ввожу код, а карточку тут же отправляю в контейнер для пластикового мусора. А про женский портрет и не думаю вовсе. Хотя лицо вспомнить мог бы и через несколько дней. Память-то у меня хорошая.
По всем тестам результаты самые средние, а вот память - выше среднего на семь пунктов. Поэтому мне и рекомендовали курсы архивариусов. Нам всем по окончании интерната выдали список заведений, куда мы можем пойти учиться или работать. Я выбрал архив. Потому что он стоял первым. Потому что он на букву "А". Мне было все равно. Я знал, что интернатские психокорректоры посоветуют именно то, что мне подойдет. И я своей работой доволен. Она соответствует моим способностям. Я считаю, что каждый человек должен занимать в обществе свое место. Это справедливо. И порядка больше. И я не понимаю, почему было столько шума, когда вводили систему допусков. Теперь, когда она действует уже на втором поколении, сложно представить, как люди раньше обходились без нее.
Например, у меня в аттестате стоит допуск С с пометкой: "противопоказана работа в коллективе". Это означает, что высшее образование мне не светит, и должности, для которой требуется допуск В и тем более А, я не получу, как бы я ни старался. Но, с другой стороны, даже если бы я очень захотел, мне бы никогда не разрешили заниматься и неквалифицированным трудом, на который направляют только с допусками D и F. И это правильно. Если все буду стремиться в президенты компаний, кто тогда будет сортировать отходы?
В общем, допуск С - это совершенно нормально. Когда я его подтвердил на выпускном тестировании, то утер нос тем, кто считал меня тупым. Я - не тупой. Интеллектуальные функции на среднем уровне. То есть, как у большинства. Вот и нечего называть меня тупым! А еще многие заблуждались, полагая, что я очень замкнутый. Ничего подобного. И вовсе даже не очень. Коммуникативные способности у меня тоже в норме. Средние значения с тенденцией к низким. Были бы ниже среднего, наверняка дали бы допуск D, не выше. А так - все в порядке. Никакой я не замкнутый, с людьми разговаривать умею. Не люблю, правда, но это совсем другой вопрос. Поэтому ограничение, указанное в моем допуске, меня полностью устраивает. Мне в архиве, среди полок, папок и серверов, гораздо спокойней. А там, скажу я вам, тоже работать сможет далеко не каждый! А вот мне запомнить, что где расположено, не составляет большого труда. Про память свою я уже говорил. Я бы мог быть полезен и там, где человеческие лица надо запоминать. Я вообще-то наблюдательный, мелочи всякие замечаю и все такое. Только неинтересно мне с людьми, я их воспринимаю наравне с другими, неживыми, объектами.
Вот и с женщинами так же. Не выделяю я их в особый класс существ. И по мне, фотографии девушек на оранжевых карточках - неоправданная роскошь. А кому-то нравится. Не понимаю. Мне лично лучше было бы вообще без фотографий.
Хотя, кто знает, может, с возрастом что-то поменяется. Я слышал, так бывает. Не исключено, что когда-нибудь и мне будет мало общения даже по красным карточкам, и я перейду на синие. Сомневаюсь, правда. Да и что сейчас об этом говорить? Синие для мня пока что непозволительно дороги. А про платиновые я вообще молчу! Их я смогу себе позволить только лет через десять-пятнадцать, не раньше. К тому же для платиновых нужно еще специальное оборудование - шлем, перчатки - для создания эффекта полного присутствия. А они, если хорошего качества, сами по себе весьма недешевы. Можно, конечно, ходить в вирт-кафе и брать напрокат. Но прокат тоже стоит денег. И немалых. Выгоднее получается купить. Я считал. То на то выходит через полгода-год, если пользоваться регулярно. Кроме того, дома удобнее. Я вообще всякие общественные места не люблю. Да и иметь свой шлем и перчатки, как минимум, гигиеничней. Хоть их в вирт-кафе и стерилизуют, но мало ли? Я бы просто побрезговал.
А еще я слышал, что некоторые к себе иногда живых женщин приглашают. Дикость какая-то... Я себе такого, в принципе, вообразить не могу. И скорее все-таки не верю, что это возможно. Об этом же страшно даже подумать! Нет, это точно не для меня. Я бы и на общение по платиновой карточке, наверное, в жизни бы не решился. Мне пока с головой хватает моей родной оранжевой.
Хозяин вирт-шопа, толстый верзила с восточным разрезом глаз не сдвинулся с места, а, продолжая чистить ногти скрепкой для квитанций, вяло поинтересовался, достиг ли я совершеннолетия. Вот уже два года, с тех пор как я окончил курсы, поступил на работу и переехал в этот район, я каждую неделю покупаю у него карточки "Интер-Романса". И всякий раз он требует у меня удостоверение. Уверен, что узнавать меня азиат начал уже после нескольких первых посещений. И его поведение нельзя расценивать иначе как мягкую форму издевательства. Поначалу это меня бесило. Но потом я смирился. Легче показать документы, чем тащиться в вирт-шоп соседнего района. За что толстяк меня недолюбливает, я не знаю. Но то, что так он относится не ко всем - это точно. Я лично сам несколько раз видел, как азиат продавал подросткам оранжевые и даже красные карточки по двойной цене. И будь это не вирт-шоп, а какое-нибудь заведение поприличней, я обязательно доложил бы куда следует. Но тут я пообещал себе не связываться. В конце концов, мое какое дело? Главное, меня здесь еще ни разу не обсчитали.
Не без гордости отмечая терпение, с которым это делаю, я ткнул в лицо хозяину вирт-шопа удостоверение и повторил свою просьбу. Тот изобразил, что внимательно изучает дату моего рождения, потом лениво переместил колыхающееся от жира туловище в противоположный край торгового зала, достал с полки залапанную картонную коробку с оранжевой этикеткой и небрежно швырнул на прилавок вожделенную карточку. Привычным жестом я спрятал ее в задний карман комбинезона. Благодарности я толстяка не удостоил.
- Веселых леденцов не желаете? - прохрипел без ярко выраженного энтузиазма мне в спину он.
- Нет, - выкрикнул я и поспешил очистить помещение.
2.
Я вымыл руки, переоделся в домашнее и снова вымыл руки. Прослушал информационные и рекламные сообщения на автоответчике. Личных звонков не было. Мне вообще редко кто звонит.
Включил компьютер и загрузил пейджер "Интер-Романс". Появилось окошко ввода пароля, и я вспомнил, что оставил карточку в кармане. Пошел в прихожую, достал карточку, еще раз вымыл руки и вернулся к столу. Набрал код, и пока происходила регистрация, изучил обратную сторону карточки. "Сара. 24 года", - значилось там. И фото.
Двадцать четыре года - это хорошо. Я люблю девушек старше себя. Но ненамного. В прошлую субботу, например, мне попалась вульгарно размалеванная блондинка "Моника" тридцати семи лет. Мне не понравилось. Она так со мной сюсюкала, что в результате сбила настроение, и я даже не смог кончить. Чем вызвал кривую ухмылку у утиль-приемщика.
Вообще-то, существует два основных мусорных контейнера: для пластмассы и для органики. Но за стаканчиком со спермой раз в неделю лично приходят специальные утиль-приемщики. Куда ее потом увозят и во что перерабатывают, мне знать не полагается.
У нас в интернате были умники, которые болтали, что из такой "бросовой" спермы делают солдат и клоунов. Но это все сказки, конечно. Даже младенцам известно, что материал для воспроизводства человека берется только в местных отделениях генофонда, где проводится тщательная селекция под контролем государственных структур. И хотя у каждого из одноклассников в листках учета непременно указывались данные биологического отца, не было страшнее оскорбления, чем объявить, что тебя слепили из отходов на заднем дворе инкубатора практиканты из медицинского колледжа.
Ухмыльнувшись, утиль-приемщик сделал какую-то пометку у себя на планшетке и засунул фломастер обратно за ухо. Зацепил за козырек кепку, сбил ее набок и хихикнул еще раз, теперь уже в голос. Я покраснел, ткнул пальцем напротив своей фамилии и номера апартаментов в квадратик с дактилоскопической чувствительностью и захлопнул дверь. И тут же позвонил и потребовал, чтобы сегодняшнего утиль-приемщика ко мне больше не присылали. Я не потерплю, чтобы какой-то парень с аттестатом по форме D откровенно смеялся мне в лицо.
А двадцать четыре - не тридцать семь. Двадцать четыре - это нормально. Конфуза повториться не должно. Можно было, наверное, и в прошлый раз соврать Монике, что у меня ошибка в информации о клиенте, и прибавить себе лет, чтобы она не относилась ко мне, как к сопляку. Но вряд ли бы это помогло. Их же не обманешь. Опытная партнерша уже после трех-четырех твоих фраз может такое рассказать о тебе - к психоаналитику ходить не надо.
Связь сегодня явно оставляла желать лучшего. Соединение осуществлялось медленно, и от нечего делать я начал вертеть в руках мою оранжевую карточку. Выбрасывать ее пока было нельзя: а вдруг придется перенабирать код?
Сара. Двадцать четыре года. Интересно, "Сара" - это ее настоящее имя? И чья это, в действительности, фотография? По большому счету мне, конечно, все равно, но я предпочитаю думать, что данные на карточке соответствуют реальности. Хотя, я знаю, многие считают, что нет. Я слышал даже такие абсурдные мнения, что в роли партнерш могут выступать мужчины или роботы. Про роботов - это чушь, тут и обсуждать нечего. Не придумали еще роботов, которые были бы способны так виртуозно имитировать разговор. Да и про мужчин я не очень-то верю. "Интер-Романс" - контора со слишком солидной репутацией, чтобы марать ее столь дешевыми трюками. К тому же, кто хочет пообщаться с мужчиной - пожалуйста, это не запрещено. Просто пусть обратится в другую фирму, такую как, например, "Фреддиз" или "Каменный цветок". Да их сейчас миллион! Вот только "Интер-Романс" вряд ли этим занимается. Они были первыми на рынке виртуальных эротических услуг и в свое время совершили в некотором роде революцию, наладив продажу карточек различного достоинства. И с тех пор "Интер-Романс" остается непревзойденным лидером. И хотя их методы сегодня кому-то кажутся архаичными, я отношусь к тому консервативному большинству, которое не признает никаких новомодных штучек. Я предпочитаю лучшее. То есть проверенное. А значит, никогда не воспользуюсь предложением какой-нибудь малоизвестной компании, каким бы заманчивым в финансовом плане оно ни было. "Интер-Романс" пока что устраивает меня на все сто.
Единственное, я могу допустить, что у каждой женщины, работающей там, существуют шаблоны сообщений, отсылаемых клиентам. Набирать каждый раз новый текст для каждого конкретного клиента - нерационально. А вставлять из шаблона и корректировать по ситуации - это удобно. Я бы и сам, наверное, делал бы так. И тут нечего обижаться и переживать за свою индивидуальность. Мне для самоуважения хватает осознания уникальности моего генотипа. А всякий труд должен быть максимально автоматизирован. Разве не тем же принципом руководствуюсь я и мои коллеги, формирующие базы данных архива? Это нормально. Отсюда, кстати, вытекают пока фантастические представления о роботах-партнерах. Роботы - это, конечно, чересчур, а вот наборы фраз для общения на все случаи жизни - это уже ближе к реальности.
И еще я не исключаю, что каждая из сотрудниц "Интер-Романса", обслуживающая клиентов по оранжевым карточкам, может иметь по несколько псевдонимов и подобранных под разные образы текстовых шаблонов. Действительно, оранжевые карточки самые ходовые, и насколько же должен быть раздут штат фирмы, чтобы успевать обслуживать всех желающих? Но тут я не уверен. "Интер-Романс" своих секретов не выдает. Я знаю точно только одно: за те два года, что я активно сдаю сперму в утиль, фотографии на карточках, которые мне попадались, еще ни разу не повторились. В именах бывали совпадения, это да, но в лицах - нет, без сомнения.
А вдруг они и в самом деле все разные? А вдруг это политика компании? Большая текучка кадров, зато какое разнообразие! А что? Забота о клиенте - вполне в духе "Интер-Романса". Какой смысл общаться несколько раз с одной и той же партнершей? Я слышал, в других фирмах существует даже специальная услуга: можно заказать ту же девушку, с которой разговаривал на прошлой неделе. Но, по-моему, это бред. Какое от этого можно получить удовольствие? Не понимаю. В "Интер-Романсе" такого, разумеется, не встретишь. Поэтому я и не пользуюсь услугами всяких там сомнительных мелких контор. Только "Интер-Романс"!
А все-таки любопытно, как они отбирают персонал? При таком количестве - неизменно превосходное качество. И если полстраны регулярно обращается в "Интер-Романс", то другая половина должна являться его сотрудниками! А вдруг, скажем, сегодняшняя дежурная из лаборатории института иммунологии по вечерам тоже подрабатывает в сфере интимных услуг?
От этой мысли мне стало как-то неуютно, и я тут же погнал ее прочь. Я еще раз взглянул на фотографию Сары и вздохнул с облегчением. Совершенно не похожа.
Девушка была снята вполоборота по пояс. Светло-каштановые распущенные вьющиеся волосы почти до плеч, цвет - очень похожий на натуральный. Прическа простая, никакой специальной укладки. Выражение лица спокойное, взгляд устремлен мимо объектива. Косметика настолько естественных оттенков, что ее практически не заметно. (Не то что у Моники!) Широкие плечи, выпуклые мышцы. Что-то в облике Сары показалось мне странным... Отсутствие яркого макияжа и гримасы соблазняющей игривости особенно бросалось в глаза, учитывая явный диссонанс, существующий между головой и туловищем. Ведь если бы не бледно-бирюзовый купальник фасона "бикини", едва прикрывающий стандартно наращенную грудь, девушку вполне можно было бы принять за учительницу младших классов или служащую сельского отделения связи.
А, собственно, почему бы и нет? Приехала из провинции немного подзаработать. Ничего удивительного. А может, мотивы переезда были совершенно иными. Тут я тоже ее прекрасно понимаю. Как нет лучшего места, чтобы спрятаться от людей, чем многомиллионный мегаполис, так нет и лучшего способа оградить себя от реального общения, чем профессионально заняться общением виртуальным.
Что ж, Сара, двадцать четыре года, посмотрим, чего ты успела достичь. Если верить фотографии и подписи под ней (а примерно на этот возраст девушка на снимке и выглядела), то в "Интер-Романсе" она могла бы проработать максимум лет шесть. Даже если и меньше, все равно срок немалый. Я уже говорил, что люблю партнерш с опытом. С ними можно расслабиться и не напрягать мозги подбором тем для беседы.
Наконец, регистрация успешно завершилась, и на экране высветилось традиционное системное сообщение: "Добрый вечер! Спасибо, что воспользовались услугами компании "Интер-Романс". Sarah освободится в 20.45. Извините за доставленные неудобства. Желаем приятно провести время".
На часах было 20.12. Значит, у меня есть около тридцати минут, которые надо как-то убить.
Я направился в пищевой блок, по дороге поместив оранжевую карточку в контейнер для пластиковых отходов. Прощай, Сара, встретимся чуть позже.
Достал с полки коробку с печеньем. Такие в двадцатых числах каждого месяца мне зачем-то присылает моя биологическая мать. Открыл, надкусил одно, потом привычным движением отправил содержимое коробки в контейнер для органики. Саму коробку оставил. Вдруг пригодится. Что-нибудь положить. Что именно, я пока не представлял. Этих коробок у меня накопилась уже почти полная тумба. Когда переполнится - выброшу.
Вынул из холодильника герметичный пакет с питательной смесью "суббота - ужин". За десять секунд нагрел его до температуры тела, сделал в уголке небольшой разрез столовыми ножницами и, медленно посасывая, пошел обратно к компьютеру. Оставшиеся до 20.45 минуты потратил на просмотр последних новостей. Ничего экстраординарного, как я обнаружил, в мире не случилось. Это хорошо. Это - стабильность.
Я увлекся изучением карты изменения радиационного фона и не заметил, как пролетело время. Спохватился я только в 20.47, немедленно позакрывал все лишние окна, но... пейджер "Интер-Романс" молчал. Странно. Прочие ресурсы вроде функционировали нормально. Неужели это в самом "Интер-Романсе" сегодня неполадки?
В 20.49 в левом верхнем углу окошка сообщений запульсировало маленькое трехмерное сердечко. Это означало, что Сара таки на линии. Ну, слава труду. Надеюсь, мне в конце прибавят четыре минуты, на которые она опоздала.
Я поудобней устроился в кресле, готовый выслушать в свой адрес массу приятных вещей. Но... никто почему-то не торопился мне их высказать. Видимо, "Интер-Романс" был настолько перегружен, что уже не справлялся с огромным потоком информации. Субботний вечер - самое популярное время. Могли бы побеспокоиться и отладить связь накануне. Безобразие, конечно. Но будем верить, что такое больше не повторится. Не хотелось бы искать замену "Интер-Романсу".
Чтобы не изводить себя бесплодным ожиданием, я сходил в сантехнический блок, потом навел идеальный порядок на столе, выбросил мусор, вымыл руки, проверил наличие в верхнем ящике упаковки с прозрачными стаканчиками и снова уселся перед монитором. 20.56. И - ... ничего!
Обычно я никогда не начинаю разговор первым. Да и никто его сам не начинает. Я деньги не за то плачу, чтобы мне потом приходилось инициативу проявлять. Есть, наверное, и такие любители, но для них существуют узкоспециализированные развлекательные организации. "Принцесса и Мастер", например. А в "Интер-Романсе" принято, чтобы беседой полностью управляла партнерша. Поэтому я и покупаю карточки только этой фирмы.
Но сейчас ситуация грозила стать критической, и я решил проверить, отсылаются ли сообщения вообще. И если нет, срочно позвонить в сервисный отдел, чтобы мне переоформили оплаченную мной услугу на другое устраивающее меня время.
Я набрал одно только слово: "Сара?" - и нажал кнопку "отправить". Мой нелепый вопрос ушел без проблем. Я бы даже сказал, "со свистом". Подождал минуту. Ни ответа, ни привета. Странно. Может, связь односторонняя? На всякий случай послал еще одно сообщение. Просто вопросительный знак. Результат - тот же. 21.03. Не смешно. Для приличия или для ровного счета я выбрал контрольное время 21.05, в которое я начну ругаться с сервисным оператором "Интер-Романса" по телефону. Никаких писем-жалоб администратору. Претензии я желаю высказать лично. Слишком я расстроен и раздражен.
Я загрузил электронный справочник и отыскал в нем номера всех доступных служб концерна "Интер-Романс". Вплоть до приемной президента в центральном офисе. Беспокоить президента я не собирался. А вот местный технический отдел я попрошу сегодня передо мной отчитаться.
21.05. Все. Моя рука потянулась к цифровой панели телефонного модуля, но краем глаза я успел заметить, что мне, похоже, пришел-таки ответ от Сары. Надо же. Заработало. Почти не веря глазам своим, я уставился в монитор, пытаясь вникнуть в смысл сообщения. "Щас... пару сек", - гласило оно.
Да-да, именно так. Именно "щас" и именно "сек". Не думаю, что Сара не знает, как пишется слово "сейчас". Сокращение "секунд" до "сек" послужило лишним подтверждением, что сообщение написано человеком не безграмотным, а просто сильно торопящимся. А еще было очевидно, что оно набрано только что, а не вставлено из банка шаблонов. Странно... Обычно партнерши никуда не спешат, а наоборот, изъясняются полноценными фразами, чтобы дотянуть тему как раз до конца сеанса.
- Что-то случилось? - спросил я Сару.
- Я же сказала: подожди! - на этот раз не задержалась с ответом она. И, кстати, тут же прислала следующее сообщение: - Блин... Гол из-за тебя пропустила!
- Какой гол? - не понял я.
- Да я тут в теннис играю.
- ТЕННИС? - я набрал это слово заглавными буквами, чтобы подчеркнуть мое недоумение.
- Ладно, проехали. Партия. Проиграла... Ну, что там у тебя?
От возмущения я на мгновение лишился дара речи. Как устного, так и письменного. Так вот в чем, оказывается, дело! Я тут грешу на технические неполадки в "Интер-Романсе", а в действительности со связью-то все в порядке! Просто выпавшая мне на сегодня партнерша, Сара, двадцать четыре года, так ее перетак, вместо того, чтобы вовремя подключиться, забавлялась с кем-то по сети теннисом! Такого вопиющего пренебрежения своими обязанностями я не встречал еще никогда. И после всего этого она смеет спрашивать "что там у тебя"?!
Но я решил не давать волю эмоциям. Я сделал несколько глубоких диафрагмальных вдохов-выдохов и только после этого написал:
- Сара, ты опоздала на 20 минут. Я буду вынужден сообщить вашему руководству.
- Брось. Эти 20 минут мы бы все равно потратили на всякую ерунду типа "привет - как дела - как настроение". Считай, что мы просто опустили формальное лирическое вступление.
В чем-то она, конечно, была права. Я не стал спорить. Пожаловаться на Сару я в любом случае смогу только после сеанса: оплаченного времени и так уже пробежало достаточно. Сейчас некогда устраивать разбирательства. В общем, особого выбора у меня не было, поэтому я сказал:
- Хорошо. Начинай.
- Что именно я должна "начинать"? - спросила Сара.
И мне показалось, что она слегка надо мной издевается. Интересно получается. Это что, я должен учить сотрудника самой авторитетной компании в области эротических услуг, как вести беседу с клиентом?! Быть такого не может. Наверное, Сара затеяла какую-то дурацкую игру. Делать нечего, придется подыгрывать, и я предложил самое банальное, первое, что пришло в голову:
- Не хочешь рассказать, во что ты одета?
После небольшой паузы от Сары пришел ответ:
- Давно так не смеялась! Может, тебе еще написать, какого цвета у меня трусики?
Что ее так развеселило, я не понял. Многие партнерши именно с этого обычно и начинают: со всеми кружевными подробностями описывают свое нижнее белье. Иногда меня это заводит, но, если честно, мне больше нравится, когда женщины говорят не о себе, а обо мне. О том, как представляют мое сильное мускулистое тело, мои чувственные губы, звериный блеск в моих глазах и все такое.
- Сара, вы всегда себя так ведете? Удивляюсь, почему Вас до сих пор не уволили, - отправил я сообщение, и только когда оно ушло, я обратил внимание, что неосознанно перешел в общении с девушкой на официальный тон. Признак того, что мое отношение к ней снова заметно сдвинулось к отрицательному полюсу.
Ответ Сары окончательно выбил меня из колеи.
- Слушай, а ты и в жизни такой же зануда? - написала она.
Нет, это уже слишком. Конечно, меня и раньше иногда называли занудой. Но это было давно. В младших и средних классах. В старших я по возможности отказался от большинства групповых занятий и почти полностью перешел на индивидуальный план обучения. Но я точно знаю, что я не зануда. Я просто очень аккуратный. А зануда - это другое. Занудой, наверное, можно было бы назвать мою биологическую мать. Она была похожа на зануду, когда навещала меня в интернате, приносила невкусные засохшие сладости, которые, по ее словам, пекла сама, и приставала ко мне со своими вечно одинаковыми вопросами. И весьма безуспешно пыталась изобразить на своем сто раз прооперированном лице, как по мне соскучилась. Сначала каждые выходные, потом два раза в месяц, потом только во время каникул. Наконец, когда я достиг совершеннолетия, я смог законно потребовать, чтобы она не приезжала вовсе. И теперь она напоминает о себе дежурной коробкой с таким же несъедобным печеньем. Интересно, надолго ли ее хватит? Вообще-то, зануд обычно хватает надолго...
Но я - не зануда! И то, что я когда-то ввиду физической слабости позволял своим одноклассникам, я не собираюсь прощать какой-то увлекающейся примитивными компьютерными играми девке, которой я к тому же плачу деньги! Я не позволю, чтобы меня называли занудой!
Я шарахнулся от монитора, будто получил удар электрическим током. Все, разговор окончен. Это очевидно. И я не придумал ничего лучше, чем немедленно выключить компьютер. Причем сделал это именно немедленно. То есть, ткнув со всей дури в кнопку "power".
Прошелся по комнате, открыл бутылку воды на 300 граммов, выпил залпом. Прошелся еще, вышел на балкон, глотнул холодного воздуха, полюбовался на мерцающий разноцветными огнями город, замерз, вернулся в помещение. Слегка успокоился и понял, что не хочу звонить в "Интер-Романс", жаловаться на неквалифицированно обслужившую меня девушку (Сара, 24 года, оранжевая часовая карточка, суббота, 20.45) и требовать возмещения морального и, главное, материального ущерба. Единственное, чего я хочу - это забыть о случившемся как можно быстрее. Инцидент, прямо скажем, выходящий из ряда вон. Почти нереальный. Если бы где услышал - не поверил бы. Поэтому для меня теперь самое лучшее - считать, что просто ничего не было. Не думать. Забыть. Забыть.
Мой взгляд упал на слегка выдвинутый верхний ящик стола, из которого торчал приготовленный пластиковый стаканчик. Пустой.
Вот черт. Я представил себе возможное выражение лица нового утиль-приемщика, с которым мне предстоит объясняться завтра, и мне стало нехорошо. Проблему нужно было срочно решать. Очередного позора я не перенесу.
Я кинулся к домофону, вызвал консьержа и поинтересовался, имеются ли в аптечном сейфе какие-либо средства для стимуляции эякуляции.
- Минуточку, - проскрипел консьерж и выдал мне список из шести-семи препаратов.
Я спросил, какой из них подешевле и, услышав ответ, тут же отключил связь. Даже самый дешевый оказался для меня непростительно дорогим.
Похоже, мне не оставалось ничего, кроме как вспомнить интернатскую юность и воспользоваться старым проверенным способом. Я погасил везде свет и, зажав в руке стаканчик, спрятался в сантехническом блоке.
Получилось на удивление легко. Я сам не ожидал. Боялся, что настолько перенервничал, что вообще не смогу довести дело до конца. Но ничего. Справился. Удовольствия, конечно, никакого. Зато результат - налицо. Точнее - в стакане. Наверное, сказалось то обстоятельство, что прошлую неделю я пропустил, и теперь организм с готовностью избавился от накопившегося напряжения.
Я настроил душевую кабину на теплую, мелкорассеянную струю с добавлением успокаивающих ароматических масел, потом принял снотворную капсулу на десять часов, упал на постель и с головой накрылся одеялом.
3.
Я жил спокойно. Как все. Биография у меня самая обычная. Зачат - выращен - отправлен в муниципальный интернат для мальчиков. Выпускные тесты - курсы архивариусов - районный архив. Помощник младшего архивариуса - младший архивариус. Дальше я могу стать старшим, потом ответственным за отсек и, наконец, начальником участка. Директором архива я стать не могу, потому что для этой должности нужен допуск В. Подниматься по иерархической лестнице мне разрешено только в таком направлении: работа в районном архиве - служба в архиве центральном. Пик карьеры достигается не раньше, чем через двадцать лет упорного труда. По мере карьерного продвижения само собой возрастает благосостояние. Постепенно я смогу позволить себе апартаменты покомфортабельней. Или хотя бы сменить район или этаж. Чем ближе к центру, тем больше ценятся верхние этажи, при переезде на окраину, напротив, дороже обходятся апартаменты на этажах пониже. Ни на пентхаус в центре, ни на загородный дом я не заработаю никогда. С моим статусом это просто невозможно. Сейчас я снимаю жилье на четырнадцатом этаже в типичном "спальном" районе. И я не жалуюсь. Мне хватает.
Конечно, я не обязан служить в системе архивов до конца своих дней. В любой момент (пока я еще молод) я могу уволиться, пойти на курсы, освоить какую-нибудь специальность (разумеется, в пределах допуска С) и получить другую работу. Но тогда мне придется выстраивать всю пирамиду заново. А это бессмысленно. Да и не все ли равно, где работать? Кому-то, может, и надоедает постоянно сидеть на одном месте, а я, наоборот, не люблю суету. Поэтому уходить из нашего архива не собираюсь. Никакие резкие перемены мне не нужны. Законы для того и придумывают, чтобы ограждать меня от них, перемен. А я всегда соблюдаю правила и законы. Следовательно, я благонадежный гражданин.
А это означает, что лет через пять-семь я получу повестку из генофонда, пройду комплексное медицинское обследование и затем смогу передать свою фамилию одному или двум биологическим потомкам. Так надо, и я это сделаю. Хотя, если бы у меня был выбор, то, наверное, я предпочел бы не размножаться. Я не испытываю особого трепета при мысли, что кто-то будет ходить по земле, неся в себе частицу моего генного набора. И в одном я пока уверен точно: со своими биологическими потомками я контактировать не буду. Сам я, например, моего биологического отца тоже никогда не видел, и этому обстоятельству чрезвычайно рад. Мне хватило биологической матери с ее идиотским печеньем. Интересно, а что бы мне мог прислать мой биологический отец? Коробку гвоздей?
Впрочем, это неважно. Важно то, что все у меня было хорошо. Жизнь расписана, как по нотам. Нормальная, стабильная жизнь. Вернее, была расписана. До тех пор, пока в нее не ворвалась странная девушка по имени Сара. Двадцать четыре года. Светло-каштановые вьющиеся волосы. Серые глаза.
А теперь - все по порядку...
Воскресным утром я проснулся с четким желанием устроить себе небольшой праздник. То есть, как минимум, заказать настоящий завтрак. Последний раз настоящую еду я употреблял примерно полгода тому назад - в день своего рождения. Больше случая не представлялось, да и настоящая еда настолько дороже сублимированной, что я по-любому чаще, чем дважды в год, позволить ее себе не могу. Но сегодня я решил побаловать свой желудочно-кишечный тракт. Правда, существовало одно дополнительное препятствие: организм, отвыкший от настоящей пищи, не справлялся с ее перевариванием самостоятельно. Чтобы ему помочь, необходимо было принять специальные таблетки.
Я представил, что может подумать консьерж о человеке, который накануне интересовался лекарствами, стимулирующими половую функцию, а теперь требует того же, только в сфере пищеварительной, и понял, что лучше спуститься в аптеку за углом самому.
Заодно я смогу, распределив по пакетам предметы одежды и личной гигиены, занести их в прачечную для химчистки и стерилизации.
Я нацепил темные очки, без которых не появляюсь в людных местах, и с двумя тяжелыми пакетами в руках направился к двери.
Раньше у меня были очки с зеркальными стеклами, но я с раздражением стал замечать, что некоторые нарциссического склада личности периодически в них заглядывают, чтобы полюбоваться своим отражением. И теперь я ношу только темные матовые стекла.
Когда я вернулся и переоделся, мне как раз принесли завтрак. Глазунью из трех куриных яиц, посыпанную мелко порезанным зеленым луком, и стакан свежевыжатого апельсинового сока. От запаха и вкуса лука меня чуть не стошнило. Да и желудок моментально отозвался резкой болью. Поэтому пришлось аккуратно соскрести лук вилкой и сложить на тарелке маленькой горкой. Яйца я проглотил с удовольствием. Сок, к счастью, оказался не таки кислым, каким можно было бы ожидать, и я без проблем залил его в пищевод.
Покончив с завтраком, я включил компьютер, чтобы проверить, к каким печальным последствиям привело мое вчерашнее аварийное его отключение.
К своей радости я обнаружил, что почти ничего не пострадало. Всего лишь сбились кое-какие настройки. Я подправил их за несколько минут. Необходимость в дополнительном вызове мастера-наладчика отпала. Можно было спокойно ждать, когда он придет по графику на плановую профилактику.
Компьютер вызывал у меня дурные ассоциации, и я решил сегодня к нему больше не прикасаться. Благо, дел по хозяйству к выходному дню накопилось достаточно, и мне было чем себя занять.
Я навел тщательный порядок во всех блоках моих апартаментов, а потом переключился на свое тело. Подстриг ногти на руках и на ногах, надел костюм-миостимулятор и выбрал тренировочный режим "бассейн". Нагрузка и в то же время расслабление - это как раз то, что мне надо.
Ближе к вечеру пришел утиль-приемщик. Молча взял у меня стаканчик, сделал пометки в контрольном листе и протянул мне какой-то клочок бумаги. При этом в глаза не смотрел, и ни один мускул на его лице не дрогнул.
Я сказал "спасибо" и удалился в апартаменты изучать врученный мне документ. Это оказалась штрафная квитанция "за разовое невыполнения договора по сдаче органического материала", как было написано в ней. Формулировка меня слегка позабавила, да и вообще особого повода для расстройства не было: сумма значилась копеечная. Примерно, как проехать пол-остановки на метробусе. Так что, вчера можно было тоже не паниковать и уж тем более не кидаться покупать стимулирующие медикаменты. Я подсчитал, что дешевле сто раз заплатить штраф, чем вызвать с их помощью одну несчастную эякуляцию! Странно, наверное, такой размер денежного наказания ввели, чтобы не ущемлять права инвалидов и низших слоев населения.
Но я не пожалел, что в эту субботу все-таки напрягся и выполнил норматив. Если положено сдавать сперму каждую неделю, значит, это полезно для здоровья. И для государства.
На оставшееся до сна время я выбрал себе два позитивных фильма. Один анимационно-художественный, другой популярно-познавательный. В первом земляне побеждали напавших на космическую станцию гуманоидов. Во втором - обсуждали конструкцию аквапарка на луне.
Можно сказать, что день прошел удачно, я хорошо отдохнул и всю следующую неделю продержался на оптимальном функциональном уровне. О недоразумении с Сарой мне было просто некогда подумать. Однако я решил поберечь нервы и, чтобы мне лишний раз ничего о нем не напоминало, купил вместо очередной оранжевой карточки красную.
Настоящий завтрак, штраф, а теперь еще и красная карточка - вот список моих непредвиденных расходов. Придется немного поэкономить на остальном. Но я рассудил, что мое психоэмоциональное равновесие стоит этих денег. Курс лечения в профилактории обойдется дороже.
Мила оказалась девушкой с хорошо поставленным нежным голоском. Даже слишком нежным. Аж приторным. Несколько раз ловил себя на том, что непроизвольно морщусь. Но в целом все прошло нормально. Я настроился не растягивать удовольствие, а действовать наверняка, и мы уложились минут в двадцать. Мила все слышала, обманывать ее и разыгрывать спектакль до конца сеанса было бесполезно. Но девушка понимала, что должна в любом случае отработать свой час, и не придумала ничего лучше, чем развлечь меня сбивчивым пересказом просмотренного накануне видеофильма. Сюжет был мне прекрасно известен. Два друга приезжают в промышленный город устраиваться на работу. В это время бандиты взламывают какую-то базу данных, и коды документов товарищей перепутываются. Каждому из них приходится как бы выполнять функции другого. В результате - гибнет планета. Надумано, конечно. Но по сути впечатляет.
К середине рассказа я не удержался и начал поправлять Милу, допускавшую грубые неточности. Сперва она смутилась и попыталась найти оправдание своей бурной фантазии. Но потом вдруг рассмеялась и сказала:
- Послушай, а какая разница? Ты же сам тоже фильм видел, содержание лучше меня знаешь. Так чего придираешься? По-моему, я гораздо интересней придумываю!
Я тоже улыбнулся и, рассудив, что продолжать беседу смысла нет, предложил девушке завершить ее на этой оптимистичной ноте, хотя до окончания сеанса оставалось еще минут десять.
- Спасибо, милый, я как раз успею сделать пару затяжек, - проворковала она и немедленно испарилась из эфира.
Про "затяжки" я не понял. Слово, обделенное контекстом, звучало странновато. Я раньше слышал его от других женщин примерно в следующих формулировках: "Ой, ты так меня возбудил, я так в кресле извивалась, что аж затяжку на чулке сделала!"
И произносилось это с наигранной тенью огорчения за испорченную вещь. Но чтобы кто-то делал себе затяжки специально - такого я еще не встречал!
Наверное, все девушки, которые работают по кодам красных карточек, чуточку ненормальные. По крайней мере, мне попадались именно такие. Хотя, возможно, "ненормальные" - не совсем справедливое определение. Просто я предпочитаю других. Менее истеричных что ли. Поэтому и выбираю общение по оранжевым карточкам. Когда не слышишь голос партнерши, чересчур выпирающие черты ее характера немного сглаживаются. Не все, разумеется. И случай с Сарой послужил тому подтверждением. Но он в моей практике пока единичный. А значит, не стоит того, чтобы заострять на нем свое внимание.
Двух недель мне вполне хватило, чтобы погрузиться в привычный ритм жизни и избавиться от каких бы то ни было неприятных воспоминаний. И следующим субботним вечером я переступил порог вирт-шопа, имея твердое намерение приобрести оранжевую карточку. И не потому, что на красную у меня не хватало денег, а потому что я просто больше люблю оранжевые, я уже сто раз это говорил.
Не дожидаясь, пока хозяин лавки потребует того, я показал ему удостоверение и замер, наблюдая, как азиат неторопливо двигает частями своего грузного тела. Как всегда, не глядя, он извлек из коробки первую попавшуюся карточку и бросил ее на прилавок картинкой вверх. Я протянул к ней руку и застыл в оцепенении, не веря своим глазам. Сара. Двадцать четыре года. Она. Это было невероятно, но факт бил в лицо. Спутать я не мог.
Я тихонько кашлянул, но хозяин вирт-шопа уже повернулся ко мне мощной спиной, давая понять, что разговор окончен. Просить заменить годный по всем формальным признакам товар было очевидно нелепо, и мне ничего не оставалось, кроме как взять карточку за уголок двумя пальцами, быстро, будто она была горячая, сунуть ее в карман и направиться домой.
Не знаю, на что я наделся. Наверное, на то, что это сон, и что по дороге я проснусь. Что мне померещилось, и на фотографии совсем другая девушка. Просто совпали имя и возраст. Так ведь бывает.
В апартаментах я долго ходил из угла в угол, придумывал себе какие-то мелкие дела, лишь бы оттянуть момент подключения к "Интер-Романсу". Наконец, я собрался с духом и вынул из кармана комбинезона заветную оранжевую карточку. Увы. Никаких сомнений быть не могло. Я в здравом уме, мне не почудилось: это была именно она. Сара. Двадцать четыре года. Та самая. И снимок тот же.
Хотя нет! Я пригляделся чуть внимательней и понял, что фотография на сегодняшней карточке слегка отличалась от предыдущей. Позировал, безусловно, один и тот же человек и в одно и то же время, но кадры все-таки были разные. Та же прическа, тот же купальник, совершенно такое же выражение лица с единственным лишь отличием: теперь Сара смотрела прямо в объектив...
Лишь на долю секунды я встретился с ней взглядом и тут же выпустил карточку из рук и сам отшатнулся в сторону, как если бы предмет этот был ядовитым или омерзительным на ощупь. О том, чтобы воспользоваться кодом, не могло быть и речи. Вооружившись щеткой и совком, я отправил оранжевую карточку прямиком в мусорный контейнер.
Но беспокойство не исчезло. Мое тело насквозь пронизывала мелкая нервная дрожь. Я полез в аптечку за снотворными капсулами, заранее жалея, что покупаю только со сроком действия не более десяти часов. Проглотил сразу две и, как был - в одежде, свернулся на кровати калачиком, засунув голову под подушку.
4.
Я очнулся глубоко за полдень. Голова страшно гудела, и во рту ощущался противный металлический привкус. Я вспомнил, что с минуты на минуту мне предстоит "свидание" с утиль-приемщиком, и мне стало еще хуже. Нужно было срочно что-то придумать. Объясняться с кем-либо у меня сегодня не было ни моральных, ни физических сил.
Первое, что пришло на ум - сказаться больным. Тем более что отчасти это было бы правдой. Однако результаты анализов, безусловно, вскрыли бы симуляцию, и я не знаю, как бы перенес неприятности и позор, неминуемо бы последовавшие за моим разоблачением.
Я стоял посреди комнаты и в растерянности вертел в руках таблички с надписями: "Карантин", "Не беспокоить", "В отъезде". Наконец, выбрав последнюю, я водрузил ее на ручку двери с наружной стороны и бросился прочь из дома.
Целый день я провел, катаясь на метробусе. Иногда выходил, угрюмо брел по улице до следующей станции и снова ехал.
Дождавшись глубоких сумерек и заработав нестерпимое головокружение, я решился вернуться в апартаменты. Вид ставшего за два года родным жилища, где каждая вещь лежала на своем привычном месте, немного меня успокоил. Единственным изменением, произошедшим за время моего отсутствия, явился светящийся индикатор на автоответчике, гласящий, что меня ждет одно новое сообщение. Я нажал на кнопку и направился в пищевой блок, намереваясь прослушать его по пути. Но не дошел. Мои ноги подкосились, и я, побледнев, сполз на пол по стенке.
Абсолютно будничным голосом, таким, каким объявляют название остановки или прибытие рейса, автоответчик мне поведал: "Привет, Крот. Это Сара. Надо поговорить".
И все. Но этого оказалось достаточно, чтобы меня прошибло леденящим потом.
"Крот" - это мой псевдоним, под которым я зарегистрирован как пользователь "Интер-Романса". Ни одна живая душа не может этого знать. Взлом базы данных грозит огромным штрафом и тюрьмой.
Но сейчас меня волновало скорее не то, как меня нашла Сара, гораздо больше меня мучил вопрос "зачем". Это не укладывалось ни в какие разумные рамки. В моей голове зрели и тут же отвергались версии, одна бредовей другой. Начиная с того, что Сара хочет просто извиниться или даже отработать пропущенный сеанс, и заканчивая чудовищным предположением, что она - на самом деле моя биологическая сестра, разыскавшая меня, движимая каким-то ложным родственным инстинктом.
Так или иначе, логического объяснения происходящему не было. Отключив телефон и все электробытовые приборы, я сидел на кровати, поджав к подбородку коленки, и в полной темноте делал то, чего не делал, наверное, со средних классов интерната. Я плакал.
Мне нравится в архиве. Белые стены, ничего лишнего. Моя работа - следить за порядком. Во всех смыслах этого слова. Мои действия отточены до автоматизма. Я всегда выполняю инструкции и редко совершаю незначительные ошибки. Я стремлюсь все делать так, чтобы ко мне нельзя было придраться. Но я не робот. К сожаленью, один несчастный телефонный звонок смог совершенно выбить меня из колеи. Вот уже второй день предметы валятся у меня из рук, я спотыкаюсь на ровном месте и пугаю сослуживцев зеленоватым оттенком выступающих наружу кожных покровов.
Заподозрив неладное, старший смены отослал меня в медицинский кабинет. Пожилой фельдшер посветил мне в глаз фонариком, выписал направление на анализы и шлепнул печать на бумажку, разрешающую мне уйти с работы на два часа раньше обычного. Никакой радости это мне не доставило. Куда девать лишние два часа времени, я себе представить мне мог. Решил, что приду домой и буду просто лежать. Наверное, именно так должны поступать больные.
Аппетита не было, но я заставил себя проглотить порцию "вторник - ужин". На душ сил уже не осталось, и я, не помывшись, упал на постель, натянул одеяло до подбородка и с открытыми глазами принялся слушать город. Даже сквозь закрытые окна моего четырнадцатого этажа в апартаменты проникали звуки оживленного мегаполиса. Этот гул, то нарастающий, то затихающий, то взрывающийся хохотом клаксонов и пытающимися их перекричать рекламными объявлениями, то на несколько секунд оглушающий абсолютной тишиной, всегда действовал на меня лучше любой релаксационной музыки. И когда близкая к трансу дремота уже почти опутала меня своими сетями, в комнату вдруг ворвался резкий посторонний звук. Я вздрогнул и сел. Признаюсь, я не сразу понял, что это всего лишь мой собственный дверной звонок.
Еще бы, ко мне же почти никто никогда не приходит. А теперь вот пришел. Стоит внизу на улице и звонит.
Я на цыпочках, как будто бы посетитель мог сквозь четырнадцать этажей услышать звук моих шагов, прокрался в прихожую и включил на домофоне одностороннюю видеосвязь. Так, чтобы я видел того, кто пришел, а он меня - нет.
Странно, но я совсем не удивился. Наверное, с таким же спокойствием герои мистических художественных произведений, обеленные сединами мудрецы, встречают на своем пороге старуху с косой.
Это была она. Сара. Я ее узнал. Как всегда, минимум косметики на лице, свободная куртка, пушистые пряди, не поместившиеся под черную шапочку. Или берет. Я не очень-то в этом разбираюсь.
В уличной одежде (не в бикини) Сара выглядела совсем уж обыкновенно. И немного моложе указанных на оранжевой карточке лет. Простая девчонка, каких по тысяче можно увидеть в метробусе каждый день.
И теперь эта девчонка зачем-то стояла под моим домом, не замечая камеру или даже не догадываясь, что она есть, безразлично смотрела в одну точку перед собой и молча звонила в мою дверь.
Я решил не открывать. И не отвечать. С какой это стати? В конце концов, официально я должен был быть еще на работе!
Но Сара не уходила. Все стояла и звонила. Звонила, звонила... А я стоял и слушал. Попробовал заткнуть ладонями уши, но это не помогло. Казалось, что вой звонка проникает в самую сердцевину мозга, и еще чуть-чуть, и моя голова просто лопнет от перенапряжения. Я не мог больше терпеть, мне хотелось заорать так, чтобы перекрыть все прочие звуки. Но вместо этого я подошел к двери, схватился обеими руками за домофон и, упираясь коленом в стену, выдернул его со всеми электронными потрохами. Тщательно вымыл руки и снова зарылся в постели. И в течение следующих нескольких минут я мог слышать лишь то, как колотится мое сердце. Максимально убыстряясь на вдохе и слегка замедляясь на выдохе.
Но потом раздался стук в дверь. Кто-то стоял в коридоре и тарабанил в нее кулаком. Сара? Как она сюда попала? Что она сказала консьержу? Почему он ее впустил?!
Я молчал. Стук повторился. Теперь молотили ногой. Потом опять кулаком. А потом голос за дверью произнес: "Открой. Я знаю, что ты дома". Спокойно так, ровно. Нетребовательно, невзволнованно. С интонацией, не свойственной человеку, имеющему намерение взломать дверь. Затем, однако, снова постучали и ногой, и кулаком.
Я упорно молчал, стараясь не шевелиться и почти не дышать. И тут я услышал характерный скрежет и клацанье, сопровождающие работу механизма дверного замка. Нет! Это было уже слишком.
Я вскочил с кровати и, обернувшись одеялом, бросился к балкону. И когда я дрожащими пальцами защелкивал за собой балконную дверь, краем глаза увидел, как медленно приоткрывается входная. Еще мгновение, и порог моих апартаментов впервые переступит существо женского пола. Сара. Двадцать четыре года. Но застать это историческое событие лично мне будет уже не суждено...