Наступил день, а точнее вечер, когда в переполненную чашу воды упала та самая последняя капля. Нозоми разбудила дочь, закинула за плечо наспех собранный рюкзак и покинула дом.
Улица встретила темнотой и ночной свежестью. Луна и звёзды утонули в перине чернильных облаков и изредка показывали свой бледный лик сквозь прорехи в небесном полотне.
Саши хлюпала носом и вздрагивала от холода, однако не смела жаловаться. Нозоми захлестнуло чувство вины, и она наклонилась, чтобы поцеловать свою стойкую крошку.
- Ну, пойдём.
Маленькая ладошка скользнула в большую материнскую, и две женщины бодро зашагали к обочине дороги. Нозоми подняла руку, и уже через полминуты перед ними остановилось такси.
Сами первая нырнула на мягкие сидения салона и улыбнулась шофёру в снежно-белой рубашке. Тот приветливо кивнул девочке и вопросительно посмотрел на мать.
Нозоми открыла рюкзак, но спохватилась, вспомнив, что все документы остались в сумочке, которую она, конечно же, не взяла.
- Простите, у меня нет карты-схемы, - сказала она водителю.
Таксист нахмурил густые чёрные брови под козырьком и тяжело вздохнул.
- Однако если вы дадите мне карту города, я покажу, - Нозоми умоляюще сложила ладони на груди и улыбнулась самой лучезарной улыбкой. Водитель покачал головой, но смилостивился и протянул ей карту.
Нозоми долго не могла найти родительский дом. Город на карте казался ей знакомым и чужим одновременно. Но, в конце концов, она остановилась на одной точке и решительно ткнула в неё пальцем.
- Вот!
- Госпожа уверена? - с сомнением в голосе спросил водитель.
- Да, я хорошо знаю карты.
Она не лгала. Один хороший знакомый Нозоми работал таксистом и много рассказывал ей про город, показывая на карте разные места. В некоторых из них Нозоми была. О некоторых только слышала. И где-то, в одной из маленьких точек на карте - её с дочерью ждала новая жизнь.
Маленькое такси проворно колесило по улицам ночного Токио, купавшихся в свете фонарей и неоновых вывесок. Минуя один район за другим, водитель наконец-то остановил машину возле одного из местных домов.
- Приехали, госпожа.
- Уже?
- Что, не туда? - хмуро спросил таксист, глядя на Нозоми с укором.
- Погодите!
Нозоми высунулась из окна и пробежала взглядом улицу. Окрестности казались знакомыми. Если она не ошибается, родители живут в паре кварталов отсюда.
- Всё правильно! - Нозоми поспешила успокоить водителя, - нужно проехать ещё немного. Всего несколько домов.
Таксист молча завёл машину и медленно поехал вверх по улице.
По дороге их обогнало ещё одно такси и остановилось через три дома. Проезжая мимо, Нозоми с удивлением увидела в окно, как из такси выходит её собственный муж. Потом посмотрела на дом. Точно! Родительский. Как же она не заметила?
- Здесь поверните, - попросила Нозоми, - и всё. Спасибо. Вот наш дом.
Словно во сне она услышала, как таксист называет какие-то цифры. Плата за проезд. Немалая, учитывая ночной тариф. Нозоми достала деньги, отсчитала нужную сумму и протянула водителю. Ладонь её мягко коснулась пальцев, обтянутых белой нитью, купюры тихо зашелестели, исчезая в форменном кармане. Боковая дверь распахнулась, впуская в тёплый салон дыхание ночной прохлады.
Последний мост, соединявший две половинки нынешней жизни, рухнул...
Выйдя из такси, Нозоми с дочерью пошли вверх по улице в сторону, противоположную от дома, где жили родители. Было темно и страшно, но Нозоми не могла заставить себя вернуться и посмотреть в глаза мужу. Зачем он приехал? Ноа знает: если она ушла, то уже не вернётся. Никогда.
Нозоми чувствовала, что не в силах удерживать слёзы и уже готова была разрыдаться, как услышала тихие всхлипы.
- Саши!
Дочка плакала - испуганная, уставшая, вынужденная снова тащиться в непонятную даль. Нозоми молча выругала себя самыми крепкими словами, которые только знала, и остановилась.
- Сейчас, моя милая. Мы что-нибудь придумаем...
Нозоми обняла дочь обеими руками, сбросив рюкзак прямо на землю, и рассеянно посмотрела перед собой.
Ровные стены, изогнутые уголки крыш, утопающие в густой листве персиков - наверное, днём тут чудесный вид. Но в темноте повсюду мерещились странные тени.
Неожиданно в окне дома напротив зажёгся свет. Нозоми разомкнула объятия и взяла Саши за руку.
- Идём. Я знаю хозяйку. Возможно, нас приютят.
Саши доверчиво кивнула и поспешила вслед за матерью.
Правду говоря, Нозоми довольно смутно помнила, кто живёт в этом доме. Кажется, вдова с дочерьми. Может, им откажут. А может, и повезёт.
Нозоми подошла к двери и робко постучала.
Позади раздались тихие шаги, заглушаемые лёгкими порывами ветра. Нозоми обернулась и оказалась лицом к лицу с хозяйкой дома.
- Доброй ночи, госпожа, - поздоровалась Нозоми.
- И Вам доброй, - улыбнулась женщина - маленькая, уже немолодая, с седыми прядями в волосах, - что-то вы поздновато бродите по улицам.
- У нас беда, госпожа: приехали к родителям без предупреждения, а тех дома нет. И обратно ехать нельзя. Вот, ищем, где переночевать. Не пустите к себе? Я заплачу.
Хозяйка задумчиво пожевала губами, затем тряхнула головой и взялась за ручку двери.
- А я ведь уходила уже. На ночную смену. Так что гостеприимства оказать не могу: уж не обижайтесь. Устраиваться придётся самим. В гостиной широкий диван. Вдвоём поместитесь. На кухне найдёте, чем перекусить.
- Спасибо! - Нозоми не смогла удержаться, и крошечная слезинка, задрожав, скатилась по сухой щеке, - огромное спасибо.
- Да будет тебе, Нозоми. Я ведь помню тебя ещё малышкой, - сказала хозяйка, - будьте как дома. Единственное, о чём попрошу: не закрывайте дверь в комнату Юкки. Она очень боится оставаться одна.
- Юкки? - переспросила Нозоми.
- Моя дочь.
Хозяйка распахнула дверь в дом, однако входить не стала. Очевидно, торопилась. Она жестом пригласила Нозоми с Саши войти, также молча попрощалась и ушла.
Нозоми поставила тяжёлый рюкзак на пол и поцеловала дочь в макушку.
- Присядь, отдохни. А я поищу Юкки.
- Зачем? - Саши впервые за весь вечер подала голос. Нозоми щёлкнула её по носу. Дочка рассмеялась, и Нозоми почувствовала себя почти счастливой. Почти.
- Нужно познакомиться.
Нозоми осмотрела гостиную: диван, грубые самодельные циновки, маленький столик, обрисованный карандашами, и двери в остальные комнаты, одна из которых была приоткрыта. Должно быть, это и есть комната Юкки.
Нозоми направилась туда, однако за дверью никого не оказалось. Как и в остальных комнатах. Повсюду пусто. И только куклы, небрежно брошенные на циновках, да полевые цветы в разрисованных вручную вазах, говорили о том, что в доме есть дети. Но где эти дети?
Нозоми нахмурилась и поискала глазами телефон. Правда, тут же спохватилась: как звонить хозяйке, она не знала. Да и беспокоить женщину зазря тоже не хотелось.
Неожиданно за спиной Нозоми раздался смех. Щёлкнул выключатель, и детская комната озарилась ярким светом. Нозоми улыбнулась и уже собралась было позвать маленькую проказницу, как вдруг свет погас.
Молодая женщина протянула руку к выключателю, и в комнате снова стало светло. Однако внутри никого не оказалось. Нозоми заглянула в шкафы, под кровать, но хозяйской дочери нигде не было.
- Юкки, - позвала Нозоми, - Юк...
И снова смех - теперь уже очень громкий, как будто девочка подставила скамью и смеётся ей прямо в ухо. По телу Нозоми пробежали мурашки. Пошатываясь, она повернулась назад. Никого.
Свет погас. Потом опять включился. В темноте Нозоми разглядела расплывчатый, едва заметный силуэт. Маленькая прозрачная девочка стояла у окна и протягивала руки Цукуеми, диск которого, казалось, раздулся до невероятных размеров.
Нозоми вскрикнула и выскочила из комнаты, захлопнув за собой дверь. В скважине оказался ключ. Молодая женщина повернула его три раза, вытащила и отбросила в сторону.
- Саши, - позвала она дочь.
Саши спала на диване, уютно свернувшись калачиком, и даже не шевельнулась, когда Нозоми позвала её во второй раз. Женщина бросилась к дочери и стала трясти её за плечи.
- Просыпайся, ну просыпайся же!
За окном поднялся ветер: Нозоми услышала, как ветки персиков стучат по оконным рамам и царапают стекло. Было в этом звуке что-то ещё. Нозоми оставила дочь в покое и прислушалась.
Плач. Тихий, жалобный, горький. Дверь в детскую комнату задрожала, едва не срываясь с петель. Кто-то яростно молотил по ней изнутри.
Нозоми закрыла руками уши, и в этот момент Саши ухватилась за неё маленькими цепкими ладошками.
- Я боюсь, мама.
- Уходим отсюда!
Нозоми сгребла Саши в охапку и подбежала к выходу. Дверь распахнулась, и на пороге показалась хозяйка. Она вытянула вперёд руку, преграждая Нозоми путь.
- Выпустите нас! - закричала молодая женщина. Но хозяйка покачала головой. Нозоми попыталась оттолкнуть её, однако не смогла даже ступить на порог.
Густая пелена дождя ворвалась в дом, отбросив двух женщин - мать и дочь, - на пол и захлопнув дверь. Нозоми приподнялась на локтях, не помня себя от ужаса.
Дождь не прекращался. Нозоми посмотрела вверх и увидела, что крыши у дома больше нет, и отовсюду льёт дождь. Капля за каплей комната заполнялась водой, которая уже дошла до колена Нозоми и стремительно поднималась к бедру. Молодая женщина схватила Саши на руки и подбежала к окну. Но рамы оказались заколоченными снаружи крест накрест.
Дом застонал, всхлипывая, и разразился громким плачем. Стук из-за двери Юкки эхом раскатывался из угла в угол, болью отдаваясь в барабанных перепонках. Вода заполнила гостиную и доходила уже до груди Нозоми. Руки болели от холода и тяжести. Саши вцепилась в материнскую шею и почти не дышала, охваченная ужасом.
- Чего? Чего ты хочешь?! - выкрикнула Нозоми.
На секунду воцарилась тишина. Дом замолчал. Дождь прекратился. Вода остановилась. И только из детской Юкки слышались тихие всхлипы и царапание ноготков по лакированной поверхности двери.
Нозоми поняла, что у неё нет другого выхода. Она опустила Саши в воду и нырнула вниз, за ключом.
Нозоми с трудом вставила ключ в замочную скважину и повернула три раза. С каждым щелчком сердце её сжималось от ужаса. Наконец, ключ повернулся в последний раз, и дверь плавно отворилась.
В детской было сухо и светло - будто и не было никакого дождя. Нозоми подняла голову и увидела чисто выбеленный потолок. Кто-то взял её за руку. Саши.
Молодая женщина ободряюще сжала ладошку дочери в своей руке и услышала уже знакомый смех.
Перед ней, улыбаясь глазами, полными слёз, стояла маленькая девочка - лет десяти-одиннадцати. Босая, в ночной сорочке и спутанными чёрными волосами. Она протягивала Нозоми гребешок.
Молодая женщина машинально взяла гребень и стала расчёсывать Юкки волосы.
Краем глаза она увидела Саши - та сидела на кровати и играла в куклы с другой девочкой - лет трёх-четырёх. Обе улыбались и что-то рассказывали друг другу, заплетая куклам банты.
- Тебе нравится твой новый дом, мама? - вдруг спросила Юкки.
Рука Нозоми дрогнула, едва не выронив гребешок.
Щёлкнул выключатель, и свет погас. Однако за окном уже было светло. Щебетали птицы. Гудели пчёлы. Персики цвели густым розовым цветом. Занавески на окнах зашевелились, пропуская в комнату поток свежего воздуха.
- Хороший...дом, - выдавила из себя Нозоми.
- Ты ведь больше не оставишь меня одну, мама?
Молодая женщина почувствовала, как на неё уставились сразу несколько пар глаз. Юкки, Саши, незнакомой маленькой девочки и хозяйка, чьё лицо нарисовалось в оконном проёме и замерло, будто напряжённо ожидая ответа.
- Не оставлю.
Нозоми обняла Юкки за плечи и поцеловала в макушку.
Губы хозяйки дома расплылись в мимолётной улыбке. Лицо её померкло и медленно растворилось в лучах утреннего солнца.
Младшие девочки соскочили с кровати и попросились в сад.
- Ноа, ты уверен, что они зашли именно в этот дом?
Ноа с некоторым удивлением рассматривал облезшие стены, разбитые оконные рамы, чёрные когтистые ветви сухого персика, грозившего свалиться на обветшалый домик при первом же порыве сильного ветра.
- Вчера это выглядело по-другому...
Мать Нозоми едва слышно хмыкнула.
- В этом доме не живут уже несколько лет. Никто не хочет его покупать, а местные обходят стороной. Нозоми не могла сюда зайти. Тем более, ты видел свет. Электричество здесь давно обрезали.
- Что это за дом? - настаивал Ноа.
- Когда-то в доме жила вдова с двумя дочерьми. Женщина работала по ночам, оставляя младшую дочь под присмотром старшей. Однажды та не уследила, и малышка утонула в ванной. Тогда разгневанная мать заперла дочь в комнате с телом сестры и не открывала дверь целую неделю. Соседи слышали, как девочка кричала и молила выпустить её. Но вдова обезумела от горя и не желала её щадить. В конце концов соседи вызвали полицию. Дверь открыли. Но было поздно: у девочки остановилось сердце.
- Ужасно, - пробормотал Ноа, - а что стало с матерью?
- Её забрали в психиатрическую клинику. Но долго она не прожила: в тот же год её не стало.
Ноа стоял, опустив голову, и смотрел себе под ноги. Он не мог простить себе, что не пошёл тогда за ними. Но он боялся услышать от Нозоми, что она его ненавидит. Поэтому и остался ждать до утра. Может, за ночь Нозоми сумеет немного остыть...
- Иди домой, Ноа, - сухо сказала теща, - если Нозоми не хочет тебя видеть, она сумеет скрыться: уж я-то знаю свою дочь.
Ноа молча кивнул, но не сдвинулся с места. Тёща поджала губы и повернулась к нему боком.
- Оставь её, Ноа. Нозоми уже дважды прощала тебя. Если не можешь любить только одну женщину, значит, иди на все четыре стороны и живи своей жизнью.
Сказав это, мать Нозоми отправилась домой. А Ноа ещё долго стоял перед домом, всматриваясь в разбитые окна. Наконец, он набрался решимости и подошёл к крыльцу. Прогнившие половицы жалобно скрипнули под его тяжестью.
"Да здесь всё скоро рухнет", - подумал Ноа, - "теща права: Нозоми вряд ли бы решилась сюда зайти".
Ноа повернулся спиной к дому, однако сердце вдруг громко застучало, словно призывая его вернуться обратно. Ноа снова подошёл в двери, открыл её и вошёл внутрь.
В доме было пусто и пыльно. Пахло мышами и сыростью. На полу валялся старый, потемневший от времени рюкзак. Ноа наклонился и поднял рюкзак, с удивлением отметив, что у Нозоми был такой же, только почти новый.
Неожиданно раздался детский смех, а из-под двери напротив показалась полоска света. Ноа в два прыжка очутился у двери и влетел в комнату.
Внутри никого не оказалось. Всё та же пыль и грязь, обезображенные сыростью тряпичные куклы. Ноа увидел валявшийся на полу ключ, поднял его и подбросил на ладони.
Щелчок. И звук поворачиваемого ключа в замке. Ноа с удивлением посмотрел на пустую ладонь и на закрытую дверь. Волосы на затылке зашевелились, будто обласканные свежим весенним ветром. Ноа ощутил тонкий аромат персикового цвета...