Аннотация: Нулевой фрагмент цикла сказок о Деревне Гелван-гленн - "Воробьинке", деревне-между-мирами. О том, как Оливер отправляется за угощением и знакомится с Ультьерной.
ЦИКЛ "ДЕРЕВНЯ МЕЖДУ МИРАМИ"
("Воробьиный" цикл)
Рассказ 0
СТРИЖ И ВОРОБЕЙ
Ежегодный Праздник в деревне Гелван-Гленн* всегда стабильно приходился на 32 августа. Другой вопрос, приходилось ли 32 августа на лето или зиму, на канун Дня всех святых или цветение апельсиновых деревьев - этого никогда нельзя было предсказать заранее. Примерно за неделю или две жители начинали прислушиваться к ветру, птицам, поглядывать на поведение рыб в речке и подозрительно переговариваться:
- Слышал, Кендрик? Кажется, уже не за горами!
- А то, Свен. Смотри, какие облака плывут.
- Думаешь, вот-вот?
- Конечно. Пора готовиться!
И так все понимали, что приближается 32 августа, а с ним - Ежегодный Праздник. За несколько дней до торжества жители деревни украшали свои дома и сады, готовили фейерверки, завезенные из стран Янтарного Моря еще аж в прошлом году (сразу после прошлого празднования, а то ведь шут его знает, когда будет следующее). Заморские яства тоже были популярны в этот день, но с ними не всегда везло: иногда просто не находилось времени на то, чтобы съездить к Янтарному Морю и привезти свежие деликатесы. Или не находился доброволец, готовый отправиться в это путешествие и рискнуть не успеть к Празднику (а то и вовсе не найти дорогу назад).
В этом году таким добровольцем стал Оливер. Мальчишка выздоровел после долгой болезни и, благодарный жителям, которые выхаживали его и заботились о нем целый год, решил проделать этот странный и опасный путь к странам Янтарного Моря. Он запасся удобными котомками и провизией на пару дней, картой (хотя смысла в ней было мало: дороги, которые вели в деревню или из нее, меняли свое направление, когда хотели, и могли с равным успехом привести к Янтарному Морю или, скажем, в самое сердце Лондона, или еще бог весть куда).
- Эй! Осторожней там! - прокричал Кендрик и помахал Оливеру. Это было рано утром в субботу, когда Оливер вышел из своего дома (точнее старого дома Бернандайн, где он жил весь последний год).
- Оливер! Ждем к четвергу, - сопровождали его добродушные возгласы жителей. Кто-то взялся проводить его до начала Тракта. Они шли и напутствовали:
- Только не сверни налево после Большого Валуна, там дальше Дартмурские пустоши. Тебя затопчут тамошние дикие пони.
- Пони?
- О, видел бы ты этих пони...
И далее в том же духе. Ему положили с собой знаменитых Гелван-гленнских мандаринов (питательных, как десть мясных пирогов, кстати мясной пирог тоже положили), сэндвичей с ветчиной, налили воды из родника и дали моток веревки "на всякий случай". Целый час Оливера сопровождала веселая симфония из людских голосов и щебета местных воробьев, ленивых, откормленных еще со времен Мерлина, но по-воробьиному суетливых и верных этому месту.
Полуденное субботнее солнце застало Оливера между одинаковыми валунами. Валуны походили друг на друга как облака на небе: то есть были совершенно разными, но невозможно было сказать, какой из них тот самый, Большой Валун. От места, где мальчишка расположился на обед, отходило, извиваясь, несколько дорог.
- "Не сверни налево", - пробурчал он, вспоминая напутственные слова. - А где именно кончается "право" и начинается "лево", позвольте узнать?
Он огляделся. Кажется, вот этот валун вполне мог бы называться Большим, решил Оливер. Валун гордо возвышался над остальными камнями, а в его тени был обнаружен обрывок веревки и скомканный грязный шейный платок. "Наверное, это с прошлогоднего похода старика Кормака", - решил Оливер. Кормак тогда вернулся на неделю позже. Жители уже поставили мысленный крест и на нем, и на традиционных яствах и праздновали тем, что было, но через неделю радостно встречали старика, слегка ошалевшего после путешествия, и на общем совете было решено продлить Праздник, раз уж прибыли яства.
- Так куда же идти? - растеряно спросил Оливер у окружающего пространства. Пространство хмуро молчало. Вокруг Валуна на разном расстоянии начинались разные дороги: узкие и широкие, каменистые и покрытые травой. Трижды обойдя Валун в ту и другую сторону, Оливер окончательно заблудился. Он мог бы поклясться, что тень от Валуна и само солнце каждый раз меняли свое положение. Он не мог даже сказать, по какой дороге пришел сюда.
- Даже до середины пути не добрался! - С досадой воскликнул Оливер.
В ответ ему что-то тихонько чирикнуло.
Оливер затих и настороженно прислушался.
Чирикал воробей. Он сидел на ветке небольшого куста и смотрел на Оливера грустными глазами. "Почему у воробьев всегда грустные глаза?" - подумал Оливер, а вслух спросил:
- Ты, вероятно, летел за мной от самой деревни? Возвращайся лучше, там твои сородичи, а я иду неведомо куда. Или ты тоже не знаешь, как вернуться?
Когда несколько сотен лет назад Мерлин наколдовал в деревне Гелван-Гленн стаю воробьев, которую потом забыл убрать за собой, жители радовались птицам. Но со временем их стало так много, что пришлось одолжить часть Лондону и окрестным городам. Воробьи прижились здесь даже лучше, чем сами люди. Ни один воробей по своей воле не улетал из деревни.
- Так что ты тут делаешь? - спросил Оливер. Ничего лучше, чем беседовать с птицей, он придумать все равно не мог.
В ответ воробей сорвался с места и отлетел на несколько шагов. Оливер равнодушно следил за ним, прислонившись к Валуну. Воробей нетерпеливо чирикнул. Потоптался на месте, вспорхнул и снова отлетел. Затем подлетел прямо к носу Оливера и проделал все с самого начала.
- Ты хочешь отвести меня домой? Или хочешь, чтобы я отвел тебя? В любом случае лучше уж идти за тобой, чем сидеть тут. - Оливер поднялся и собрал пожитки. - Вернусь домой ни с чем, но ведь не осудят. Ну что, куда нам?
Воробей радостно пропел что-то и взвился в небо. Пролетев несколько метров над головой Оливера, он приземлился, нашел что-то в земле и съел это. Потом снова взлетел и пролетел дальше, приземлился и взглянул на Оливера. Мальчишка послушно шел за ним. Тропинка, которую выбрал воробей, была узкой, каменистой и бежевой от песка и земли. По краям ее рос папоротник. Но уже через несколько часов тропа расширилась, покрылась свежей травой (на радость воробью), а вокруг образовалась целая долина, полная цветов всех мыслимых и немыслимых форм и оттенков. Вдалеке густел лес.
К ночи Оливер добрался до леса и расположился на ночлег на мшистой теплой коряге, привалившись к стволу огромного дерева. Поев и благодарно покидав воробью крошки (от которых тот отказался, предпочтя что-то посытнее), Оливер быстро уснул.
- Только не улетай, - пробормотал он в полудреме.
Ему снились неведомые страны, огромный холм, пожарище и два огнедышащих дракона. Проснулся Оливер в холодном поту. За ночь он продрог и отлежал бок. Все мышцы ныли. Но знакомое чириканье раздалось прямо над головой, и Оливер поднялся на ноги. Воробей выглядел гораздо бодрее мальчишки. Он резко взмыл в небо и полетел прямо в лес. Оливеру пришлось бежать за ним.
- Погоди! - крикнул он через некоторое время. - Не могу я все время бежать! Дай мне отдохнуть, крылатый ты демон.
Воробей недовольно облетел круг над головой Оливера, уселся на соседнюю ветку и с укоризной посмотрел на мальчишку. Ему явно хотелось продолжить путь как можно скорее.
- Тебе-то куда спешить, - пробурчал Оливер, но послушно двинулся дальше. Воскресное солнце как раз клонилось к закату, когда Оливер с воробьем вышли из леса.
- До чего красиво! - невольно воскликнул мальчишка, замерев. Смутное чувство, что он был здесь раньше, подступило к его груди, но исчезло тут же, уступив место покою и восхищению. По небу точно разлили янтарное молоко, дивное и теплое, и струями оно стекало в море, питая его и превращая воду в сплошной полыхающий ковер до самого горизонта. Чуть впереди, там, где трава переходила в песок, лежал камень. На нем были видны следы чьих-то огромных когтей, следы древнее самого Янтарного Моря и стран вокруг него, и древнее этого мира. Камень был стар, но от него веяло таким уютом и таким добром, что Оливер с удовольствием поужинал, усевшись прямо на него. Воробей коротко чирикнул, приглашая двигаться дальше.
Оливер знал дорогу вдоль побережья, весь дальнейший маршрут ему описали те, кто бывал в этих краях раньше. Первые звезды рассыпались по небу, когда Оливер подходил к пригороду Драгон-сегиша. Третий слева маленький домик с пышным садом вокруг приветливо сиял окнами. Увидев домик, воробей рванулся вперед и исчез за живой изгородью в глубине сада. Оливер обошел и, как полагается, отворил калитку и прошествовал по дорожке к крыльцу. На крыльце его ждала женщина, Ультьерна.
- Ну, здравствуй, пришелец! - сказала она и, подойдя к фонтану перед домом справа, из которого текла искристая чистая вода, неспешно отвернула рукав своего одеяния, взяла лейку, опустила руку в фонтан и зачерпнула воды. Вернулась к крыльцу и полила несколько цветочных горшков. - Проходи и давай знакомиться! В прошлом году здесь останавливался сэр... Кормак, кажется? Я знаю, что тебе нужно. Сейчас ты отдохнешь и поешь, а наутро я отвезу тебя в Драгон-сегиш, где ты купишь еды для вашего пиршества. Меня зовут Ультьерна, кстати. Проходи, что ты встал. Как ты добрался? Кажется, у тебя был провожатый?
- Откуда вы знаете? - спросил Оливер, переступая порог дома.
- О, он прилетает ко мне постоянно уже больше месяца! Идем покажу.
Воробей задорно чирикал в большой коробке на подоконнике. Там же, в коробке, лежал стриж с переломанным крылом.
- Я выхаживаю его, - сказала Ультьерна. - Он сам каким-то образом заполз ко мне на крыльцо. С тех пор я его кормлю и пытаюсь лечить. Ему то лучше, то хуже. Но ему не жить с такой раной.
- А в Драгон-сегише не найти лекаря...эээ, для птиц? - спросил Оливер.
- В Драгон-сегише можно найти кого угодно, - Ультьерна поджала губы. - Но они настолько важные особы, что лечить какого-то там стрижа не станут даже за деньги. Которых у них и без того больше, чем требуется.
Было видно, что она не в восторге от многих порядков гордого драконьего града.
- А наш воробей, значит, сдружился с вашим стрижом? - Оливер вернулся к птицам у окна. Они сидели рядом двумя пушистыми комками. Ультьерна кинула им каких-то семечек и поставила блюдце с водой.
- Точно, - ответила она. - Я не видела никого дружнее. Этот ваш воробей даже приносит ему насекомых, которых я-то поймать не способна. Когда он тут, стриж явно оживает и даже пытается махать крыльями. Я стараюсь его лечить, как могу, но от этого мало толку. Воробей ваш скрашивает его последние дни.
Она расставила тарелки на стол и пригласила Оливера сесть.
- Не удивлюсь, если воробей этот так у меня и останется. Воробьи самые верные птицы, знаешь? - спросила она, разливая по тарелкам суп. Оливер знал. За год в деревне Гелван-Гленн он узнал о воробьях все. - Только вот сдается мне, нельзя ему здесь быть.
- Почему это? - Удивился Оливер.
- Наши ученые мало знают о том, какие бывают миры, они и о вашей деревне-то не знают. Одно слово - "ученые". Но я читала когда-то древние манускрипты, когда еще работала гувернанткой при дворе, и -- о, я не уверена, - но мне думается, что своим родным воздухом дышать полезнее, чем воздухом другого мира. Есть книги, которые про это пишут прямо, но им мало веры, а есть такие, которые говорят иносказательно. Прийти, побыть -- это одно. А остаться насовсем -- другое.
Оливер уже ел суп. Ему было интересно про птиц и про миры, но он устал с дороги, а его рот был забит вкусной едой, и он лишь ощутил легкий укол грусти. "В конце концов, воробей сам себе не враг, - подумал он, - не станет он делать то, что ему во вред".
Уснул в эту ночь Оливер крепко и хорошо, но под утро дивные сновидения ворвались в его сознание. Ему снились незнакомые люди, добрые лица мужчины и женщины, которых он не знал, или думал, что не знал. Крутой холм, а у его подножья -- домики, речка, мельница... И вдруг жестким росчерком острого крыла воздух разрезался, точно масло, и Оливера окатило таким жаром, что он проснулся.
Драгон-сегиш встретил Оливера и Ультьерну своей вечной пышностью и яркой красотой. Однако он вовсе не был душным, как ожидал мальчишка; чего-чего, а воздуха и пространства в нем было много, градостроители в свое время постарались на славу! Высокие минареты и купола, лестницы, широкие улицы и узкие проулки, расписные ставни и двери, а в центре возвышался дворец воистину прекрасный и знаменитый на весь Армашад.
- Это там вы работали? - в восторге спросил Оливер.
- Точно. Всего три месяца как ушла.
- Почему же?
- Дети королевских кровей, видишь ли, воспитанию поддаются крайне плохо. Они привыкли получать все на блюдце. Так уж их растят няньки. Но со мной они сделались шелковыми и сведущими в разных искусствах, грамоте и истории. И в результате стали спорить со своими царственными родителями, да живут они вечно, и меня вежливо попросили покинуть пост. Чему я, к слову несказанно рада.
Оливер дивился, как легко Ультьерна рассказывает ему самые разные вещи. Он хотел бы слушать ее очень долго. Но она прервала рассказ: они добрались до Главного Рынка.
- Ну, что там у тебя в списке? Пришла пора раскошеливаться. Кстати, с прошлого года цены на рыбу поднялись вдвое.
Оливер вздохнул и вытащил список, который составили для него жители деревни, обведя приоритетные продукты. Все из списка было не скоропортящимся и вполне могло пережить два дня пути. Денег, после внимательного подсчета Ультьерны, хватило бы примерно на половину. Вздохнув, они принялись искать нужные вещи.
К вечеру понедельника, оба измотанные пререканиями с рыночными торговцами и купцами, они вернулись домой.
- Завтра я провожу тебя примерно до середины леса, до опушки, где растет огромный такой вяз, помнишь? Дальше не поеду, прости. Лес этот у нас считается непроходимым, и дороги в нем теряются.
- О, спасибо, - обрадовался Оливер. Это и так сокращало ему значительную часть пути. - Дальше я доберусь сам.
Упаковав все как следует (котомки вышли такими тяжелыми, что Оливер слабо представлял, как он на самом деле доберется до деревни), мальчишка бросил взгляд на окно. Стриж и воробей сидели в своей коробке, притихшие и сонные.
- Проводишь меня назад? - спросил Оливер у воробья.
Воробей посмотрел грустно, как и всегда.
На этот раз Оливер спал без сновидений.
Утро вторника выдалось хмурым. Ультьерна и Оливер ехали в двуколке и молчали. В какой-то момент справа что-то чирикнуло. Воробей уселся на край двуколки и тоже ехал молча. Оливер посмотрел на него и почему-то с грустью вспомнил, как утром в коробке стриж пытался махать крыльями не то выгоняя воробья лететь домой, не то силясь улететь вместе с ними, а воробей жался к нему и не двигался с места.
- Все, юноша, здесь мы с тобой простимся, - сказала Ультьерна и натянула поводья. Редкие деревья превращались в чащу. Старый вяз исполином возвышался на небольшом всхолмье.
- Спасибо вам за все, - горячо поблагодарил Оливер. Одну сумку, самую тяжелую, он надел на плечи, еще одну перекинул через себя сбоку, и еще одну взял в руку.
- Сможешь? - спросила Ультьерна.
- Смогу, - кивнул Оливер.
Бросил последний взгляд на чужое небо -- и оно показалось ему совсем не чужим, а давно знакомым -- и нырнул в чащу непроходимого леса. Какое-то время он шел в полной тишине и почти наугад, интуитивно выбирая нужное направление, но через несколько минут над ним зашуршали крылья, и знакомое чириканье направило его в нужную сторону.
С воробьем было шагать легче и надежнее, и Оливер был благодарен птице, выбравшей все-таки отправиться домой.
- Ты же сможешь прилететь к нему, скажем, на следующей неделе, так? - Добродушно спросил он.
Если бы воробей мог, он бы вздохнул. Но за него вздохнул сам Оливер, и они отправились дальше. Они поели на огромном поле с цветами, и Оливер собрал там два красивейших букета -- порадовать Бернандайн и Северную Лиру, если та вернется к Празднику.
Вечером в среду они вышли к знакомым папоротникам. Воробей был неспокоен и чирикал тоньше и чаще. Вот и Большой Валун. У начала тропинки, ведущей в страны Янтарного Моря Оливер сложил горку из камешков и придавил ими кусок веревки, которую ему давали "на всякий случай".
- Раз всякого случая не случилось, - подумал он, - пусть послужит кому-то через год. - Куда же нам дальше?
Он огляделся в поисках дороги, ведущей в деревню. Воробей вяло пролетел несколько метров вперед по одной из троп.
- А, сюда! - радостно воскликнул Оливер. Конец путешествия близился. - Вот спасибо тебе, воробушек!
Воробей махнул крыльями, на секунду присел на руку Оливера и отчаянно рванулся вверх. Его верное воробьиное сердце билось так сильно и так прочно вело его туда, где ему надлежало быть. Чирикнув на прощание, он со всей возможной скоростью полетел обратно -- через сложенную Оливером горку из камней, к дороге среди папоротников, к цветочному полю, к лесу, к морю, к новому закату. К другу.
- Вернись, тебе там опасно! - успел крикнуть Оливер, но воробей хорошо знал, что именно ему было опасно.
- Береги себя, - пробурчал себе под нос Оливер. - Прилетайте однажды вдвоем, - прибавил он с надеждой.
И, подтянув ремешки на заплечной сумке и перехватив букеты поудобнее, зашагал домой. Дома ждал Праздник.
* Гелван-Гленн, с валлийского "gealbhan gleann" - воробьиная долина