Лобарёв Лин : другие произведения.

Дорога, которая не кончается

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Повесть была написана в 1991-1993 годах, то есть в мои 15-16 лет. В первой половине 90-х породила в околоролевых кругах неожиданно много мифов и спекуляций. В изувеченном и изодранном виде попала в сетевые библиотеки. Впрочем, подробнее об этом есть в предисловии. Здесь я предлагаю авторский вариант повести. Он еще требует жесткого редактирования, но будет таковое или нет - черт его знает. Так что "чем могу"... (Несколько глав в повести, например, "Сказка о городе крыс", написаны другими авторами, (о чем есть указание в копирайте), и включены в текст "Дороги" с их разрешения.)
  
  
  
   Лев Лобарев
  
   ДОРОГА, КОТОРАЯ НЕ КОНЧАЕТСЯ...
  
   нефантастическая хроника
  
  
  
  
   ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
  
  
   1.
  
   Автору этой книги пятнадцать лет.
   Книгу эту он писал с поздней осени девяносто первого по весну девяносто второго. Кто помнит, интересное было время.
   Он родился во второй половине семидесятых, пошел в школу через год после смерти Брежнева и в переходный возраст вступил как раз на переломе 90-х, так что страшные эти месяцы, долгие месяцы растерянности, нищеты и ужаса подступающего голода - ощущение, точно переданное Кабаковым в знаменитом "Невозвращенце" - на фоне внутренних бурь прошли почти незамеченными.
   Он писал по ночам, когда никто не мог помешать, оставлял на сон по три-четыре часа и досыпал на лекциях. Происходившее там, внутри, казалось куда более настоящим - и уж подавно гораздо более важным для него - чем все, что творилось вокруг. Вероятно, он ничего не сумел бы изменить даже если б захотел, и не только потому, что был не в том возрасте, когда люди уже умеют управлять реальностью. Нет. Просто у него было четкое ощущение, что это не он пишет книгу, а книга прорывается сквозь него в мир, воплощается, обретает плотность и вещественность - а сам он не имеет над происходящим никакой власти.
   Почти полгода он был с головой погружен в текст и окружающий мир ничего не мог с этим поделать. Вокруг все время что-то происходило - но ему было все равно. Он был не в состоянии объяснить, что происходит, и его мутило от унылой злости преподавателей и непонимания и отчаяния родителей. А стоило выйти на улицы, как подхватывала лихорадка, в которой в то время метались город и страна.
   Но в нем уже прочно жила смесь детской безграничной жестокости и взрослого равнодушия к неважному.
   Окружающий мир ничего не мог с этим поделать.
   Потом, много лет спустя, он поражался, как же случилось, что такой пробой вдохновения достался сопляку, ничего еще не успевшему сделать в этой жизни, ничем не успевшему заслужить такого счастья.
   Как бы то ни было, к весне девяносто второго книга была практически готова.
   И тут он неожиданно даже для себя бросил текст. Позже понял - просто не хватило душевных сил. Слишком близко к сердцу по молодости лет принимал злоключения собственных персонажей.
   Но к тому времени от него уже ничего не зависело.
  
   2.
  
   Теперь неважно, кто из знакомых не глядя сбросил на дискетку все файлы из его директории, где вперемешку валялись и готовые куски текста, и забракованные черновики, и личные письма, и даже подростковые истерики, частью честные, частью обряженные в кружева описанного мира, но в один прекрасный момент вся эта свалка, почти интимная и уж подавно лишенная малейшей художественности, всплыла в компьютерных сетях. Сперва - в FIDO, а потом даже на печально знаменитом CD "Text Collection". И посейчас кое-где в Интернете можно найти этот жуткий файл, психоделичный и крайне невнятный.
   И все-таки, даже так, даже в этом изувеченном виде, книга ожила. Она органично и быстро вошла в мифологию молодежных субкультур начала 90-х, и в течении более чем пяти лет порождала в самых разных краях страны вторичные - то есть уже третичные - мифы: от "Это про меня!" до "Все было совсем не так!".
   А автор рос и даже постепенно взрослел, и в какой-то момент начал стесняться своих детских опытов. Тем более, что чувства к своей первой книге он испытывал действительно противоречивые: слишком уж болезненными были воспоминания о том напряжении, с которым шел сквозь него текст. Так что когда ему приходилось смотреть в горящие неземным глаза очередного увлекшегося читателя, он предпочитал говорить: "Ничего не знаю, это просто детская книжка". В конце концов, ему было уже больше чем пятнадцать лет...
   И постепенно он все-таки отделил себя от своей книги. Может быть, где-нибудь ее по-прежнему читали, любили, считали честной и правдивой. Его это уже никак не касалось.
   А еще - только теперь, перечитывая уже почти незнакомый текст, он смог отметить некоторые его любопытные особенности. Бог с ней с формой, хотя описание во втором лице будущего времени (эти сплошные "а потом ты будешь") встречались ему разве что у Олди и парой лет позже. Бог с ней с формой... Но - рваный текст, великолепно передающий, как же немного выхватывает мозг из окружающего нас и как же безгранично то, что остается вовне... Но - странное деление на "эпизоды" и полное невнимание к тому, сколько времени проходит в промежутках и какие события успевают произойти...
   А еще - непривычная манера описывать происходящее: только картины, ощущения и действия, но не размышления, не рефлексия. У читателя есть столько же, сколько у героя, и пусть читатель сам делает выводы: автор не обязан делать это за него...
   Да и само происходящее - странно и неестественно, словно герои то и дело проваливаются из и без того фантастического мира в еще более невероятное пространство символа и образа, где каждое событие и каждый объект - архетипичны, и путешествие по этой стране превращается в получение чистейшего опыта, не искаженного конкретикой воплощенности...
   И неожиданно возникающую к последней трети книги тему ответственности и взросления, невероятную для пятнадцатилетнего мальчишки, он тоже сумел заметить только сейчас...
  
   3.
  
   Прошло почти десять лет и автор (опять неожиданно для себя) как-то очень быстро и спокойно закончил текст: переписывать не стал почти ничего, только свел, наконец, воедино черновики и почистил (слегка, чтобы не разрушить настроение) стиль. И еще несколько лет текст лежал мертвым грузом, ни разу не появившись в завершенном виде даже во всеядном Интернете. Почему - сложный вопрос. Возможно ему всего лишь было страшно вторгаться в давно уже обходившуюся без его участия легенду.
   Автор надеялся, что со временем про книгу все-таки забудут.
   И вот теперь - прошло полтора десятилетия, мир стал другим и в нем живет уже совсем другая мифология. А эта легенда, пожалуй, закончилась.
   Или, во всяком случае, очень сильно изменилась.
  
   4.
  
   Итак, автору этой книги пятнадцать лет...
  
  
  
  
   ВНИМАНИЕ!
   На данный момент всякое сходство персонажей с реально существующими людьми может являться лишь досужим вымыслом читателя.
   Адекватность изложения и описания всех рассматриваемых событий остается на совести автора.
   Автор благодарит Кайт, Сэнту и Хэлл, без участия которых эта повесть вряд ли была бы написана.
  
  
   Я повстречал художника, рисовавшего
   на запотевшем стекле плацкартного вагона,
   и он нарисовал историю,
   как рассказывает собственную жизнь
   попутчику, сходящему на следущей станции,
   и несовершенство рисунка позволило мне
   разглядеть самого себя,
   который чем-то от меня отличался,
   поскольку нашел, чего мне не хватает сейчас,
   и тосковал, о чем я еще не догадывался.
   Но когда я,
   позабыв о себе теперешнем,
   протянул художнику руку -
   того уже не было,
   и мне некому было рассказать
   об этой встрече.
  
   Сергей Вальков (Лещина)
  
  
  
   СОДЕРЖАНИЕ:
  
   Пролог I: Мне нужен спутник...
   Пролог II: Сказки короля Льелиса
  
   Эпизод I: Шаг-на-Дорогу
   Эпизод II: Дорога воспоминаний
   Эпизод III: Попавшие в водоворот. Шериф. Оружие.
   Эпизод IV: Попавшие в водоворот. Дэнна. Тварь пустоты
   Эпизод V: Бесконечная ночь
   Эпизод VI: Бой с тенью
   Эпизод VII: Пересечение путей
   Эпизод VIII: Тварь Камней
   Эпизод IX: Дни света
   Эпизод X: Обвал
   Эпизод XI: Белое взморье. Сторень...
   Эпизод XII: К вопросу о Белых Драконах
   Эпизод XIII: Coda: Где ты не нужен
  
   Эпилог: Бесконечная дорога
  
   Реприза: Второе основание
   Реприза: Сказка о Городе Крыс (Елена Назаренко)
  
   Пролог: Бесконечная дорога
  
   Эпизод XIV: Багряные сны
   Эпизод XV: Умирающий мир
   Эпизод XVI: После победы
   Эпизод XVII: Беглецы
  
   Эпилог: Сказание о Потерянном Острове
  
   Реприза: Случайные встречи. (Елена Назаренко)
  
   Пролог: Город-Нигде (Екатерина Ливанова)
  
   Эпизод XVIII: Гаснущие звезды (Елена Назаренко)
   Эпизод XIX: Город-Нигде. Спасение (Екатерина Ливанова)
   Эпизод XX: Попытка возвращения
   Эпизод XXI: Дождь
   Эпизод XXII: Очевидцы
  
   Эпилог: Сияющая сфера
  
   Пролог: Шпага
  
   ноябрь 1991 - март 1992, март 1994
  
  
   текст - Лев Лобарев, 2004
   текст - Лев Лобарев, Елена Назаренко, Екатерина Ливанова, 1991-1994
  
  
  
  
   Пролог I: "Мне нужен спутник..."
   ("Вы не видели здесь человека... странного... как я?..")
  
  
   Одиннадцать ступенек вниз. За порогом полуподвальчика тепло и тихо. Душный "предбанник" клуба как обычно светел и пуст. Дверь открыта, несмотря на вечно пришпиленную к ней бумажку "Закрывайте двери!". Здесь почему-то всегда пахнет краской, свежими опилками и аптекой.
   В коридоре по воскресному пусто и тихо. Внутри нет ни души, и с улицы не долетает ни звука. Грязно-желтые стены привычно переходят в грязно-белый потолок. Обитая кожзаменителем дверь в конце коридора, естественно, закрыта. Дверь в турнирный зал, естественно, распахнута настежь.
   В дальнем углу зала, опираясь спиной о стену, сидит на корточках светловолосый парень в сером свитере и белой ветровке. В руках он с брезгливым интересом вертит деревянный меч.
  
  
   В зал заглянул тренер.
   - А... Вы кто? - поинтересовался он почему-то чуть тише, чем обычно.
   Тот отложил меч и сказал:
   - Допустим... Странник.
   Тренер скорее всего его не понял.
   - А... вам кого, собственно? - снова вопросил он.
   Странник ответил, что никого. А когда тренер, пожав плечами, повернулся, чтобы уйти, спросил:
   - Это вы, значит, и есть Боб?
   Тренер Боб буркнул что-то вроде: "Да, но я занят".
   Странник прищурился:
   - Вы, говорят, здорово работаете клинком?
   Тренеру захотелось спросить, кто говорит, но он не спросил. Однако показать свою удаль был, как обычно, не прочь. Оглядев Странника, решил: хиловат. Потом уточнил про себя: "Хиловат, но ловок".
   Но тут за обитой кожзаменителем дверью зазвонил телефон. Боб сказал: "Я сейчас" - и ушел. А когда вернулся, Странника уже не было. Деревянного меча не было тоже. Вместо него, аккуратно прислоненный к стене, стоял тяжелый темный клинок с частыми выщербинами на тусклом лезвии.
   Боб долго медлил в дверях, прежде чем решился войти. Потом хотел взять меч в руки, но не взял. Не решился.
   На счастье, за кожаной дверью вновь раздался телефонный звонок.
  
  
   ...А потом он будет сидеть в соседней комнате и пить крепкий чай из помятой кружки. На столе будет разломанный батон, полупустая банка старого варенья, блестящий самовар в водяной лужице, набежавшей из плохо закрученного краника. И, конечно, кто-то вбежит, завопит весело и нечленораздельно, оторвет кусок булки и исчезнет. Только, ненароком приложившись измазанной ладонью, оставит на столе омерзительно бурое пятно, к счастью, внятно воняющее краской.
   Странник будет с непонятной иронией посматривать на всю эту суету и брезгливо терзать гитару. Гитара едва работает, на ней только пять струн, шестая потеряна неизвестно когда.
   Если в дверь заглянет тренер Боб, то он тихо постоит минуту, потом повернется и уйдет. А если зайдет местный комиссар - Димка - то он останется и сядет. Может, отщипнет кусочек хлеба, может, выпьет чаю, если кто-нибудь из девчонок догадается ему налить.
   Они будут слушать Странника. А Странник будет травить байки - сначала смешные, потом - странные, а потом такие, от которых захочется плакать. А потом скажет:
   - Мне нужен спутник.
   Все они будут молча смотреть на него, не зная, говорит ли он серьезно или это прелюдия к новой байке. Тогда пальцы Странника пробегут по струнам ожившей гитары. Новая мелодия покажется дивно нездешней - и знакомой до боли в сердце. Но никто не сможет ее узнать. Дима мысленно поморщится - не может быть, чтобы он не помнил какой-то мелодии, а вот ведь...
   Странник запоет... И песня эта покажется каждому неожиданно близкой, будто часть твоей души, доселе неизвестная тебе самому. В ней смешаются ярость боя, и горечь поражения, и гордость победы, и тревожная тишина ночи, и жажда чего-то неведомого, и пронзительный, настойчивый зов дальней дороги...
   Странник оборвет мелодию на середине фразы резким аккордом, подождет, пока гитара затихнет, и прижмет ладонью струны.
   - Мне нужен спутник, - повторит он. Оглядит заторможенно-внимательные лица слушавших.
   И снова никто не поймет, что значат эти слова. На время в комнате повиснет тишина, потом все разом загомонят с непонятным стыдливым облегчением и торопливо рассосутся. Кто-то займет кресло, кто-то устроится на столе, двое выйдут.
   Дима спросит, чья была песня. Назовет пару имен, но, конечно, ошибется. Странник ответит цитатой: ""Святой Мика!" - вскричал воспламененный отец Гаук. - "Чьи это стихи?" - "Мои", - сказал Румата и вышел". Дима немедленно изречет в ответ что-нибудь вроде: "А почему бы двум бла-ародным донам..." Странник не ответит. Дима пересядет к остальным - туда, где он - кумир.
   Странник, усмехаясь, допоет песню - тихо, почти про себя, едва касаясь пальцами струн. А вскоре у него резво отберут гитару и запоют что-то свое, хорошее, до унылости привычное.
   Странник посидит еще немного, закрыв глаза и привалившись спиной к батарее. Потом встанет, не торопясь, выйдет. Оказавшись на улице, постоит минуту, отвернувшись, глядя на соседний дом и словно собираясь с мыслями. Потом натянет на плечи ветровку, поднимет узкий воротник и, сгорбившись, уйдет в подворотню.
   А в подвальчике никто так и не сможет вспомнить, что же рассказывал незнакомый светловолосый парень. Только навязнут в мыслях неизвестно откуда взявшиеся строки:
  
   "Дорога. Будь ты проклято, светлое слово -
   Дорога... Ты уводишь кого-то другого..."
  
   Непонятные слова. Слова из недопетой песни.
  
  
  
  
   Пролог II: Сказки Короля Льелиса
  
   (Из собрания "Сказки Короля Льелиса, записанные и обработанные придворным сказителем Стаахтом со слов постояльцев королевского трактира "Свет Звезды" для юного Наследника к празднику Лета года 4212 правления Владыки Всех Светил Короля Льелиса").
  
   Сказка 118. ЛЕГЕНДА О МЕНЕСТРЕЛЕ.
  
   Его знали все. Он ходил по дорогам страны, помогая тем, кто нуждался в помощи. Он писал прекрасные стихи. И никогда не отказывался читать их - в кабаке ли, на площади. У него везде находились слушатели. А если поблизости случалась гитара, он брал ее и пел. И как в душе у него не иссякал запас тепла, так не иссякал запас его песен.
   Его знали все. Во всех Городах, на всех Дорогах. И его любили. Его называли Менестрелем, называли Странником, называли Поэтом - и все это было правдой, потому что в каждой песне он оставлял частичку своей души.
   Но однажды среди своих слушателей он увидел Человека С Холодными Глазами. Тот смотрел на Поэта, укоризненно качая головой. А когда Поэт вернулся на место, окончив песню, подсел за его столик.
   - Вы пишете неплохие стихи, - сказал он, и его внимательные серые глаза уставились на Поэта. - Да, неплохие. Но вы же совсем не умеете их писать!
   Поэт улыбнулся и пожал плечами.
   - Но пишу, - просто сказал он. - И людям нравится. А что еще надо?
   - Нет, - проникновенно сказал Человек С Холодными Глазами. - Вы должны научиться! И я вас научу. Я знаю, как это сделать! - и собеседник Поэта наконец отрекомендовался: - Я - Ученый.
   Он привел Поэта в Городскую Академию. И объяснил, как надо писать стихи. Он свел все до единой строки стихов Поэта в таблицы, рассчитал их, подвел математическую базу и доказал, что они несовместимы. И что совмещать их - кощунство!
   Поэт не верил. Он долго не верил. Но Ученый, убедительно сверкая холодными серыми глазами, продолжал доказывать, что это так. И постепенно Поэту стало казаться, что Ученый прав. Что нельзя рифмовать существительное с глаголом и оставлять в строках неравное количество слогов.
   Он начал писать другие стихи. Но прежде он достал свою старую потрепанную тетрадь и безжалостно вырвал все, что теперь казалось ему наивным и детским. В огонь полетели стихи, принесшие ему известность - потому что они были слишком романтическими. Стихи, за которые его полюбили - потому что он нашел в них несоответствие рифм.
   А народ на Дорогах еще помнил своего Поэта. "Почему же он не появляется больше? - думали люди. - Куда исчез? Почему не поет?"
   Менестрель действительно больше не пел. И, наверное, никто уже не назвал бы его Поэтом. Он стал всего лишь одним из сотен подобных придворным изготовителям "многих рифм". Его стихи приобрели академическую четкость и стройность, но стали какими-то серыми и холодными... словно глаза Ученого. Даже четверостишия ложились на бумагу ровными прямоугольниками, и ни одна буква не смела вылезти за незримую границу.
   А Ученому нравились эти стихи. Он радовался и говорил:
   - Ну вот, мой друг. Наконец-то вы научились писать стихи!
   - А вы сами хоть раз что-нибудь написали? - спрашивал тихо Поэт.
   - Нет! - гордо отвечал Ученый. - Зачем? Я слишком хорошо знаю, как это делается.
   Менестреля вспоминали все реже. Шел слух, что на окраинах появился новый молодой Менестрель, который поет прекрасные новые песни.
   А наш Поэт продолжал творить. Из-под его пера выходили чистые, ровные, гладкие строфы, но в них больше не было жизни. И в самом Поэте будто что-то сломалось: исчез румянец на щеках, побледнели губы, глубоко запали глаза.
   И однажды наш Поэт - нет, теперь уже просто Странник - вдруг понял, что дальше так продолжаться не может. Он сжег все черновики и тетради, надел свой поношенный плащ, закинул на плечо гитару и, ни с кем не прощаясь, ушел из города. Он шел предупредить молодого Менестреля, чтобы тот не доверял людям с холодными серыми глазами и не давал им учить себя писать стихи.
   Он был сильным человеком. Он смог заставить себя бросить безликие строфы и уйти. Позднее он встречал и тех, кому после встречи с Ученым до самой смерти не удавалось подобное.
   А Ученый, закончив составлять таблицы для Поэтов, сел выводить формулы для сочинения правильных мелодий.
  
  
   Сказка 291. ЛЕГЕНДА О ГОНЩИКЕ.
  
   Однажды в придорожный бар "Якорь", что стоит на Большом Перекрестке, вошел человек, которого никто здесь раньше не видел. В то утро он был первым посетителем, и бармен почти сразу выскочил на его нетерпеливый стук.
   Но, к разочарованию бармена, человек взял лишь несколько бутербродов и две бутылки молока и, ни на минуту не задерживаясь, выскочил за дверь. Мгновение спустя послышался шум отъезжающей машины.
   А вскоре вошел еще один посетитель.
   - Здравствуйте, - сказал он. - Я - Странник. Скажите, вы не видели здесь человека... странного... как я?
   - А, - сказал бармен. - Гонщик, что ли? Да вот только что...
   - Он, - Странник торопливо кивнул. - Спасибо, я пойду.
   ...Гонщик мчался на полной скорости. Он вообще редко ездил медленно. Неожиданно вдали у обочины он увидел одинокую фигурку. Чуть притормозив, разглядел, что человек голосует.
   - Садись! - крикнул Гонщик, открывая правую дверь.
   - Спасибо, - улыбнулся человек и представился. - Я - Странник.
   Гонщик кивнул и включил третью скорость.
   - Долго идешь? - поинтересовался он.
   - Долго. Скажи, а ты откуда?
   - Из страны нашего Величайшего из Великих короля Льелиса, - Гонщик, как и полагалось, коснулся рукою лба.
   Странник вдруг развернулся и сжал его плечо.
   - Ты где-нибудь останавливался? - спросил он напряженно.
   - Да, - удивленно ответил Гонщик. - Только что, в "Якоре".
   Странник устало откинулся на спинку сиденья, сказал, с трудом разлепив губы:
   - В стране Льелиса бунт. Первый Советник убит... Казнено больше тысячи человек.
   Гонщик вывернул руль. Машина, взвизгнув, остановилась.
   - Поезжай! - закричал Странник. - Не останавливайся! Езжай, ради Бога, я тебе сейчас все объясню! Да езжай же, черт тебя...
   Гонщик рванул с места. Обернулся к Страннику.
   - Что это значит?!
   Странник обреченно махнул рукой, заговорил с лихорадочной быстротой.
   - Я не знаю как, но ты связан с судьбой своей страны, а может, и не только своей. Я не знаю как, но...
   В чистом голубом небе вдруг вспыхнула яркая звезда. Еще одна, еще. Дождь камней, раскаленных докрасна, изрешетил дорогу перед ними.
   - Не останавливайся! - крикнул Странник. - Не останавливайся! Не...
   Он упал на сиденье, сжав разбитое осколком плечо.
   - Езжай, - бормотнул он, и голова его свесилась на грудь.
   Через несколько минут он очнулся.
   - Ты понял? - он снова схватил Гонщика за плечо. - Ты должен ехать все время! Пока едешь - там, у вас... все спокойно... Если остановишься - конец... А мне... надо идти, может, я смогу что-то исправить... Только не останавливайся. Я спрыгну на ходу...
   Гонщик не отвечал. Он сидел, напряженно глядя в одну точку, вцепившись в руль, крепко сжав зубы. Потом вдруг расслабился, кивнул.
   Странник облегченно вздохнул.
   Гонщик подвел автомобиль к обочине. Странник приоткрыл дверцу, готовясь прыгать, но вдруг обернулся и в упор взглянул на Гонщика. В глазах его дрогнула на миг застарелая тоска.
   - Тебе не страшно? - тихо спросил Странник.
   Гонщик спокойно посмотрел на него:
   - Какая разница?
   Странник прыгнул. Вскрикнул, приземлившись на раненую руку, прокатился по траве. Вскочил.
   Машина Гонщика уже исчезала вдали. Странник с минуту смотрел ей вслед, потом вдруг рывком сомкнул руки над головой, скрипнув зубами от боли. Замер, потом, с трудом переведя дыхание, опустился в траву.
   Он знал, что потерял много сил, но ни минуты не жалел о сделанном. Он подарил Гонщику одну из своих песен.
   А Гонщик мчался вперед, и костяшки пальцев, сжимавших руль, побелели от напряжения. На лбу выступил холодный пот.
   Сначала ему показалось, что дорога вдруг порвалась перед ним, и теперь там зияет черная полоса широкой трещины. Он не успел затормозить и уже напрягся в ожидании падения, но машина спокойно пересекла препятствие, а когда Гонщик обернулся, никакой трещины не было и в помине. Потом его стали мучить кошмары. Потом громовой хохот раздался откуда-то с неба, но резко оборвался, словно смеявшийся прикусил язык. Гонщик не останавливался.
   Вдруг в его голове зазвучал голос Странника.
   - Гонщик, - говорил он. - Я... благодарен тебе. Клянусь, я сделаю все, что смогу. А пока... Эта песня будет для тебя...
   Гонщик хмыкнул, пожал плечами. А Странник, легко тронув струны гитары, запел.
  
   ...Серебром о серебро звенят подковы,
   Да в серебряную флейту песня ветра.
   За вечернею зарей, ты видишь, снова
   Отлетает наше северное лето...
  
   Пожалуй, песня Гонщику нравилась. Он слушал, не сбавляя скорости, не отрывая глаз от дороги впереди.
  
   ...Только нету мне покоя - что такое? -
   Что за странный сон послали мне, о Боги.
   Будто мчится под серебряной луною
   Белый всадник по серебряной дороге...
  
   Объясните мне, божественные судьи,
   Почему опять мечу не спится в ножнах?
   Для чего мне защищать чужие судьбы?
   Это дольше оставаться так не может!
   Отдохнуть у очага родного дома,
   Отпустить коня усталого в ночное.
   Почему мне радость эта не знакома,
   Кто связал меня с серебряной луною?
  
   Гонщик сжал зубы и резко увеличил скорость. Встречный ветер развевал волосы, забирался под одежду, холодил разгоряченное тело. Автомобиль мчался вперед, похожий на алую молнию. Гонщика вдавило в спинку сиденья, заложило уши. Но он не выпускал руль, продолжая выжимать из машины все, что она могла дать. Чтобы не было больше на его родине кровавых казней и отчаянных, обреченных бунтов.
  
   ...Серебром о серебро звенят подковы,
   Да в серебряную флейту песня ветра.
   За вечернею зарей, ты видишь, снова
   Отлетает наше северное лето...
  
   А чернильная лента трассы летела вдаль, исчезая за горизонтом.
   Долгая, долгая дорога, которая нигде не кончается.
  
  (текст песни - Елена Перцуленко)
  
  
   Сказка 300. ЛЕГЕНДА О СТРАНЕ ЖЕЛАНИЙ.
  
   Выйдя из Города, где жил Человек С Холодными Глазами, Странник пошел по Дороге, такой привычной и доброй. Но погода испортилась, начался дождь. И золотистая пыль под ногами, что всегда поддерживала и помогала идти, превратилась в жирную грязь, путавшую ноги.
   Он шел уже довольно долго, не заходя в города, без цели, нигде не задерживаясь. С молодым Менестрелем они так и не встретились. Тот шел в другую сторону. По той же Дороге, тоже вперед, но в другую сторону; и они разминулись.
   Странник искал, но не мог найти ни в себе, ни вокруг ни единой строки. Только гитара по-прежнему звучала чисто и ясно, но одного этого было мало.
   Когда от безысходности стало невозможно дышать, голова начала кружиться, а перед глазами замигали черные и белые точки, он, шатаясь, сошел с Дороги на бесконечное поле шелковистой зеленой травы. Дорога вскоре исчезла за спиной - он удивился, как это странно и непривычно, когда рядом нет Дороги. Он шел долго, переставляя ноги с равнодушием автомата. Он уже знал, что случится, но ему было все равно. И когда солнце коснулось горизонта, он навзничь повалился на траву, раскинув руки и ноги и закрыв глаза. А когда, мгновение спустя, он снова открыл их, то почувствовал, что лежит уже не в траве, а на чем-то мягком и податливом. Белое поле - то ли пух, то ли вата, то ли снег - расстилавшееся до самого горизонта.
   Страна Желаний.
   ...Когда он хотел есть, то находил богато сервированный стол, когда хотел пить - натыкался на чистый родник или вкопанную в землю - чтобы вино не нагревалось - старинную бутыль. Когда он хотел спать, он просто ложился и засыпал, и небо укрывало его беззвездным одеялом.
   Потом что-то случилось с его гитарой. Он чувствовал, как дрожат под пальцами струны, но она молчала, как если бы кто-то выключил звук.
   И он понял, что надо уходить, но сил уже не было. Он шатался по белому полю, или сидел, сжав руками голову и уставившись в одну точку, и чувствовал, что гибнет...
   И тогда он разбил свою гитару, с размаху опустив ее на острый камень. И тоска, мешаясь с ужасом, захлестнула его с таакой силой, что он развернулся и опрометью бросился прочь...
   Три дня он шел, не останавливаясь, но вокруг ничего не менялось. Он больше не мог идти и упал на колени. И тогда, словно во сне, не зная и не задумываясь, почему он так делает, он достал нож и с силой провел острием по запястью. Капли упали на белое поле, и, словно от огня, нежный пух стал чернеть, съеживаться и исчезать. Обнажилась земля - голая, страшная, выжженная. Пятно стало расти, шириться, и вскоре даже вдали нельзя было разглядеть белизны. Только пустая черная земля со всех сторон...
   На пятый день проклюнулась первая трава - бледно-зеленая, молоденькая, нежная...
   И на исходе седьмого дня Странник вышел к Дороге, покрытой теплой золотистой пылью.
  
  
  
   Эпизод I: Шаг-на-Дорогу
  
   Каждое утро, просыпаясь, человек видит за окном один и тот же пейзаж.
   Стоит ранняя весна, повсюду еще лежит снег - тяжелый, ноздреватый. В снегу копошатся детишки в толстых шубах, похожие на неуклюжих насекомых. Тут и там торчат голые мокрые деревья, блестя гладкой корой. В рябом - от голубого до темно-серого - небе дует сырой ветер... Ледяной воздух проникает под любую одежду. Скулы сводит от ненависти. И хочется разбиться о пустоту в глазах людей, чтобы больше не видеть этого неба, этих улиц и этих лиц...
   ...И в один прекрасный день, неразличимый в череде прочих, человек решит, что он вспомнил.
   Когда-то он жил не здесь. Его мир был лучше, гораздо лучше, в нем было тепло и светило солнце, в нем ярки были краски, он был добрее и намного понятнее.
   Другой мир. Это покажется ему выходом из злого безнадежного тупика, и человек, как за соломинку, ухватится за обрывки воспоминаний. А однажды он решит (или и впрямь просто вспомнит?), что мир этот открыт для него до сих пор. Но как туда уйти, он так и не поймет.
   И тогда человек придумает себе Странника, чтобы тот рассказал ему, как вернуться домой.
   Потом...
   А ведь потом он начнет искать этого Странника среди прохожих. И, конечно же, не найдет. И однажды спросит на улице залетного хипа:
   - Ты - Странник?..
   Хип честно скажет "да"... Но человек уже будет уходить.
   Не слушая ответа.
  
  
   ...Он стоит, опираясь спиной о постамент, заложив за пояс большие пальцы рук, и с прищуром смотрит вокруг. Одна нога согнута в колене, другая - выпрямлена. Ты приостанавливаешься, случайно зацепившись взглядом, и вдруг немеешь на полувздохе.
   Он смотрит на тебя и смеется.
   - Что, парень?.. Время не знаю. И спичек нет... Что, так и будем смотреть - я на голубей, ты на меня?.. Может, поменяемся?.. Только крошки я клевать не буду... Слушай, если тебе назначили свидание у памятника, то, ей-же богу, это не со мной...
   Он совершенно реален, и реальна издевка в голосе. Но тебе кажется, что все это только невозможный сон. И ты разлепляешь губы, с головой ныряя в омут.
  
   - Странник... - голос осип и сорвался. - Странник!
   Чуть более внимательный взгляд.
   - Да, меня так зовут. Ну и что?
   И - исчез гул толпы, грохот перекрестка, исчез сам город, и в оглушительно-вязкой резиновой тишине остались только вы двое.
   - Странник... - ты мучительно не можешь найти слов. - Я слышал, ты ищешь спутника... - не то, не то! И, почти с отчаяньем, как последнюю надежду: - Если у нас есть родина, Странник... то она у нас одна!
   Усмешка.
   - Тебя как зовут?
   Пауза. Потом, решившись, нездешнее:
   - Шер.
   Усмешка.
   - У тебя талончики на трамвай есть?
   Ты растерян неожиданным переходом:
   - Наверно найдутся... А что?
   - А у меня есть хлеб и чай... Куда поедем? Здесь, знаешь ли... шумно...
   - Куда тут можно уехать?.. Разве что за город... в лес...
   - Романтик, он считает, что здесь еще остались леса... А впрочем, поехали. А кстати, любитель природы... Ты никогда не замечал, что городские голуби предпочитают убегать, а не улетать?
   Ты отвечаешь, не задумываясь, вот они перед глазами - разучившиеся быть свободными, плененные низким каменным небом...
   - Город подрезает крылья. И не только птицам.
   Он непонятно смотрит на тебя. Снова усмехается.
   - Да нет, просто раскормлены сверх меры, - но прежде, чем ты успеваешь среагировать, задумчиво добавляет: - А впрочем...
   - Что?
   - Нет, ерунда... Идем?
  
   ...А потом вы остановитесь на безлюдной опушке изрядно загаженного леса.
   И Странник будет травить бесчисленные байки, а во время его рассказа словно сам собой появится небольшой костерок и котелок с ароматнейшим чаем, в котором будут плавать сосновые иглы и прочий мелкий лесной мусор...
  
   А потом ты будешь рассказывать ему о своем городе. Но, конечно, в твоем рассказе это будет другой город, очень похожий на настоящий, но куда более подходящий для тебя. И Странник скажет: "А мне это нравится! Пошли?"
   И вы действительно придете туда. И твой - теперь уже на самом деле твой - город обнимет тебя, ласково и заботливо, и ты с головой окунешься в его солнечные дни и теплые, с бесконечным распахнутым небом, ночи. Самые лучшие дни и самые лучшие ночи.
   А когда настанет время уходить, ты не сумеешь вырваться оттуда, намертво увязнув в переплетениях собственных мечтаний и страхов. А Странник... Странник не сможет тебе помочь: из таких мест нужно уметь уходить самому. Он будет только смотреть на тебя и вспоминать - себя и свою Страну Желаний...
   После ты еще долго не сможешь простить ему этого.
  
   А потом вероятности снова затанцуют в хороводе, и в одной ты останешься в своем городе, бессилен и счастлив, а в другой, разрывая по живому себя и мир, вырвешься прочь, оставив в липкой паутине половину перьев.
   У костра на опушке леса Странник будет отпаивать тебя чаем, придерживая за плечи, и рассказывать тебе самые лучшие сказки.
  
   А однажды, когда вы будете идти по пыльному проселочному тракту, параллельно ему, прямо через зеленые луга, ляжет вдруг асфальтовая лента с прозрачным покрытием, под которым белеют сигнальные полосы. И будет автомобиль, ярко-красный спортивный автомобиль, быстрый, как ветер. И человек за рулем - острый взгляд из-под сведенных бровей, струйка крови из прокушенной губы да белизна костяшек сжимающих руль пальцев.
   И все.
   Вот только Странник потом еще долго не сможет выговорить ни слова...
  
   А однажды, в одном из городов, куда вы забредете по пути, вы на несколько часов расстанетесь. То ли он зайдет к кому-то из старых приятелей, то ли ты отправишься побродить по улицам... И кто-то из прохожих окликнет тебя: "Странник!"
   Ты ответишь, и только потом сообразишь, что это в общем-то - не твое имя...
  
   А потом, золотистым теплым вечером, глядя на тебя сквозь пламя костра, Странник скажет с непонятной усмешкой:
   - Ну, что, Шер?..
   Ты, сразу поняв его, улыбнешься в ответ.
   - Что?
   - Вместе?
   Прежде, чем ответить, ты секунду помедлишь.
   - Конечно, вместе.
   Тогда он вновь повернет к тебе освещенное пламенем лицо, но теперь на нем не будет улыбки.
   - Но это Дорога, Шер. Запомни: это Дорога, которая не кончается.
  
  
   ...Да, это покажется выходом. Вместо тусклого, свинцового неба - яркое солнце, вместо грязного асфальта - зеленая трава и золотистая пыль Дороги. Вместо всеобщего равнодушия - верная дружба, вместо оглушающей бессмысленности - сознание цели. Даже страх и смерть казались там куда более настоящими - узкие темные улицы средневекового города, чадящий, неверный свет факелов, блеск и звон обнаженных мечей, жуткие твари, не принадлежащие миру людей, мрачноватая магия защитников Света...
   Здесь, дома, у него будет большая, хорошо подобранная библиотека. И в книгах, написанных другими людьми, он неожиданно начнет встречать отголоски собственных воспоминаний. Тогда он станет искать тщательнее, правда, лишь смутно представляя, что ему нужно. И постепенно из обрывков нитей, из неясных фраз и туманных намеков выстроится картина другого мира...
   Собственно говоря, это не был мир. Это была Дорога. Способ путешествовать между мирами. Дорога, где царствуют свои законы. Где есть место всему, что угодно.
  
   Дорога. Просто дорога, покрытая золотистой пылью.
  
   На обочине Дороги, на всем ее бесконечном протяжении, стоят города. Похожие и не похожие друг на друга. Нанизанные на Дорогу, как жемчужины на нить. Каждый город принадлежит какому-нибудь миру и одновременно служит воротами в него. И следом за средневековым городом-крепостью мира Льелис может идти ультрасовременный космодром Рейсольи или, скажем, Москва.
  
   Дорога...
  
   А некоторые миры, например, тот же Льелис, имеют не один или два, а множество городов-ворот. Это - миры Дороги. Впрочем, нет, Льелис - это даже не мир Дороги, Льелис открыт на Дорогу полностью, он и есть Дорога...
   ...А бывают и другие города. Не принадлежащие ни одному из миров. Желтый Город - пристанище Последнего Отряда, то пустой, мертвый, то оживленный и шумный, словно багдадский базар. Или непонятный и тревожный Город вне времени и пространства, Город-Нигде, Город-Никогда, существующий по своим, непонятным и тревожным законам. Или Город Железа, построенный странным племенем, ушедшим в один из Закрытых Миров, и заселенный потом беглецами из мира Аллард. Или Город-Порт, город, из которого уходят все поезда, откуда можно уехать в любое место, но в котором можно побывать лишь один раз в жизни, где рядом располагаются обычный вокзал, и сверкающий космодром, и небольшая старинная гавань. Говорят, там пересекаются все пути. И еще говорят, что там можно встретить потерянного навсегда друга...
  
   Дорога.
  
   И один из этой бесконечности городов вел в его мир...
  
  
  
   Эпизод II: ДОРОГА ВОСПОМИНАНИЙ
  
  
   А однажды ты вспомнишь, что у тебя был друг.
  
   Воспоминания будут возвращаться медленно, но чем дальше, тем более подробными будут они становиться, приобретая глубину и четкость. Принося с собой то счастье обретения, то боль потери, а еще иногда - странное, тяжкое ощущение, будто кто-то - или что-то - мешает тебе вспоминать...
   ...Это было еще до того, как ты первый раз попал на Дорогу. Ты покинул Лирнен, не дождавшись совершеннолетия, и долго бродил в одиночку по гостеприимным трактам. Был в Имладаре, в Хандоре, где подружился с юным сыном Наместника. Потом долго жил у северных людей. У тех самых, что питались рыбой и строили дома из снега.
   Это был удивительно спокойный народ. Живя на самом краю мира, они были много мудрее и счастливее тех племен, что кипели в бурях и страстях ближе к центру материка. Здесь было бесконечное небо, и время не глядя прощало все долги. Казалось, что здесь можно жить вечно.
   Ты провел с ними много дней и ничуть не тяготился покоем. Но что-то менялось внутри тебя, и однажды, вскоре после того, как в охоте на снежного дракона ты был ранен, ты все-таки ушел, едва оправившись от болезни.
   (Снежные драконы - жуткие твари, очень похожие на жаб, правда размером с дом. Неприятное зрелище - когда уродливая туша выдвигается на тебя прямо из ледяной стены...)
  
   Ты встретил его на северной оконечности Мглистого. Невысоко над землей по склону вилась узенькая тропка, где разминуться двоим не было никакой возможности, а прыгать вниз, на камни, было бы весьма неприятно. Вы шли друг другу навстречу, он был одет в черное, и ты уже положил ладонь на рукоять, но он остановился, взглянул на тебя и, улыбнувшись, протянул руку.
   Дальше вы пошли рядом.
   У первого же костра ты узнал, что он тоже эльда, хотя и родился где-то далеко на юге, чуть ли не в Ургаре, что он тоже исходил весь Запад и Север, долго бродил по Тролльему плато, видел развалины древних Харнорских крепостей. А сейчас он возвращался домой, делая по пути крюки то до чародейских лесов Эрин-Витрина, то до туманных гаваней Хитлунда. Легкокрылые корабли владыки Гаваней - эльда Гириона-Корабела ему не понравились: он нашел, что в них не хватает надежности...
   Впрочем, он не много говорил о своем прошлом. И он очень не любил своего настоящего имени. Как его зовут, ты так и не узнаешь. Ты до самого конца будешь звать его - Дэнна, Дэнни...
   Ты рассказал ему о себе. О том, что любишь Лирнен, хотя и не считаешь его домом, потом - о сыне Наместника, потом - о северянах...
   Вскоре вам пришлось выдержать первый бой, и вы обнаружили, что драться спина к спине куда удобнее, чем поодиночке.
   Потом вы опять побывали у северян. Их тяжелые ледяные плоты привели Дэнни в восторг: уж они-то были устойчивыми и надежными.
   Потом, оседлав один из этих плотов, вы потратили несколько недель на плавание по островам, таким одинаково застывшим под ледяной серой коркой. Потом тебе показалось, что пора оставить север, и Дэнна не стал спорить. Потом было еще много приключений - непонятных, веселых, страшных... Но теперь в любой драке ты мог не бояться за свою спину. А когда ты перевязывал ему раны, он смеялся, глядя в высокое небо...
  
   ...А следущее воспоминание неожиданно ожжет тебя почти паническим страхом.
  
   ...Однажды в предгорьях, в красной степи вы наткнулись на высокую белую стелу, одинокую и величественную. Вы стояли у ее подножия, и от этого она казалась вам едва ли не выше самых высоких гор.
   Под монументом был могильник. Без нечисти - просто длинная, узкая комната, пол которой завален старым оружием, украшениями, потемневшими монетками... Глаза хорошо различали предметы в ржавом полумраке.
   Вы уже собрались уходить, когда вдруг, подняв глаза на Дэнни, ты увидел, что обращенное к тебе лицо не было человеческим.
   Огромные, круглые, без зрачков, светящиеся белым светом глаза на темном, морщинистом лице, слипшиеся сосульками космы до плеч, оскаленные в злобной и радостной усмешке зубы...
   А когда ты перевел взгляд на свою руку, ты увидел и на ней длинные, узкие когти.
   И в тот же миг навалилась абсолютная тьма, глаза сразу перестали различать что-либо вокруг. Ты растерянно шагнул вперед, наткнулся на стоящее у стены копье и остановился.
   Ты слышал, что Дэнна зовет тебя откуда-то из черной пустоты, ты и сам кричал ему, а потом раскинул руки так, что пальцы почти коснулись стен, и медленно, очень медленно пошел вперед. Пройдя с десяток шагов, ты услышал крики Дэнны далеко за спиной, но прежде, чем повернуть, решил дойти до конца.
   И тут по твоей руке ударила узкая, когтистая, обезьянья лапа. Темнота лопнула сверканием глаз и истошным визгом, ты отшатнулся, но другой рукой нашарил в темноте ладонь Дэнны.
   А потом вы выбрались оттуда, и все было в порядке, солнце светило по-прежнему чисто, день не изменился, и даже на твоей руке не было следов удара...
  
   ...А потом прошло время и ты, как и многие бродяги в то время, попал в Твердыню, и сам увидел Проклятого... Он был во много раз мудрее любого из тех, что окружали его, и плевать ему было на славу и на власть... Странным он был существом... Что за дело было ему до случайного бродяги-пленника? Но он заметил тебя, и часто говорил с тобой...
   С ним так ничего и не смогли сделать Светлые Владыки. Он сам понял, что если мир так упорно отвергает его правду, то миру надо дать идти своим путем, даже если этот путь - ошибочен. Он был философом, этот самый Проклятый; он рассказал тебе, почему пошел против воли Высших и почему теперь жалеет об этом...
   Страшная, дикая горечь грызла его постоянно, даже уродство свое он воспринимал с каким-то болезненным удовлетворением, не понимая, что другим его лицо кажется почти прекрасным...
   Тогда - это было незадолго до Последней Войны - Проклятый снова жил в Твердыне. Новый Владыка готов был в любой момент вернуть ему трон, но Проклятый не хотел этого. Он не хотел больше ничего - только покоя.
  
   А еще ты почему-то вспомнишь, что владеть мечом тебя учил старший из улайр, Сумрачных Рыцарей, и что он никогда не бил в спину, презирая такой удар...
  
   Больше память не вернет ничего. Ты просто осознаешь себя здесь, в этом огромном городе, где потом, через бездну времени, и встретишь Странника.
  
   ...Но однажды, когда ты вновь будешь упрямо перетряхивать лица и события в поисках важных мелочей, тебе вдруг покажется, что в тот раз у Могильника все было иначе, и когда вы с Дэнни вышли на дневной свет, и ты повернулся к нему, то вместо его лица снова увидел жуткую, уродливую маску, а в своей руке вместо теплой ладони ощутил волосатую, когтистую лапу.
   Ты будешь точно знать, что это бред, наваждение, но почему-то тебе все равно будет страшно...
  
  
  
  
   Эпизод III: ПОПАВШИЕ В ВОДОВОРОТ. ШЕРИФ. ОРУЖИЕ
  
  
   Прошлым вечером, когда блеклые сумерки туманом заполнили пространство, тебе казалось, что весь город выкрашен в одинаковый светло-серый цвет. И, странное дело, хотя сумерки и сменились теперь мертвой черной ночью, впечатление серого цвета осталось.
   Сейчас в глухом, холодном небе сияли многочисленные точки пронзительно-ярких звезд. Света они не давали. Скорее - ощущение света, впрочем, гораздо более сильное, чем от тусклых редких фонарей, стоявших по центру мостовых.
   Серые дома, серые камни улиц, старые, рассыхающиеся створки дверей, серые крыши, тусклые оконные стекла, за которыми был все тот же жидкий полумрак. То ли короста вековой пыли, то ли просто серый налет времени.
   И вместе с тем - отлично сохранившиеся внутри квартиры: будто только-только оставленные хозяевами, даже чай в заварнике еще не успел заплесневеть...
   Странник встанет у окна темной кухни. Опустив плечи, время от времени касаясь холодного стекла, будет смотреть на улицу, покачиваясь на каблуках и невесело усмехаясь чему-то своему.
   Ты устроишься за шатким, застеленным старой клеенкой столом. Стиснутые пальцы рук заноют от напряжения. Долгое время тишину будет нарушать лишь шорох газовой плиты да иногда бессмысленное рычание пустого холодильника. Потом Странник шумно вздохнет и поднимет взгляд. Скажет сумрачно, в никуда:
   - Холодно...
   Тогда не выдержишь ты.
   - Да разве же это - холод? Где ты был, Странник?!
   Он обернется, присядет на подоконник. Серьезно и грустно проговорит:
   - Прости, Шер... Это страна, куда даже друзей с собой не берут.
   - Зря...
   - Страна под названием Память. Очень неприветливое место...
   Ты судорожно разожмешь руки, но тут же снова стиснешь белые пальцы.
   Опять повиснет молчание. Странник будет, отвернувшись, молча смотреть за окно. И ты заговоришь, осторожно подбирая слова:
   - Знаешь... Память, да... Я тоже кое-где побывал. Там глухая, злая темнота... Знаешь, Странник, темнота ведь бывает разная: иногда добрая - тогда она обнимает и греет, а иногда... она душит и давит, и потом еще долго кажется, что не хватает воздуха... И я до сих пор еще не пришел в себя. Я хуже слышу и мысли иногда путаются... Ты не обижайся, если я вдруг не услышу тебя.
   - Конечно. Я могу просто говорить громче.
   - Спасибо... Знаешь, я опять вспоминал Дэнни. Я вспомнил, наконец, как мы потеряли друг друга... Шел какой-то бой... А мы были втроем. Понимаешь, мы с Дэнной успели привыкнуть драться спина к спине... Сработались в паре... А сейчас нас было трое и бросать этого третьего было никак нельзя - я его почти не знал, но я знал, что он хороший парень... И из битвы мы вышли вдвоем. Дэнни с нами не было. Но я знаю, что он не погиб тогда, его просто увело в водовороте драки... Он и сейчас жив, если бы с ним что-то случилось, я бы почувствовал... А вообще, мне не так давно сказали, что друзья живы, пока мы их помним. А я ведь забыл почти все - вспоминаю только обрывками...
   Странник чуть искривит губы в своей обычной усмешке:
   - А тебе не приходило в голову, что это ты жив только пока он помнит тебя?
   - Нет, не приходило. Но если так - я уверен, что могу не бояться... Он-то меня не забудет...
   Опять нависнет тишина. Потом Странник завозится, соскользнет с подоконника и бесшумно подойдет к тебе. Ты почувствуешь на плече его ладонь.
   - Шер... Пойдем отсюда. Пройдем город, пока ночь. Только - холодно...
   Ты поднимешь лицо.
   - К черту. Это не холод...
   - Пошли, - повторит он и выйдет первым, на ходу подхватив с пола пустой вещмешок.
   Ночь действительно будет холодной и при этом - удивительно звездной. Очень темной и очень звездной. И почти сразу душивший тебя все последние дни страх исчезнет, в лицо ударит порыв свежего, необычайно холодного ветра.
   А пустой город, притихший под грузом неподъемной темноты, будет смотреть на вас из сотен окон с испугом и надеждой и подолгу смаковать в подворотнях и проулках эхо ваших шагов по крупной, ровной как асфальт брусчатке.
   Потом Странник неожиданно остановится у высокого каменного дома, возле спускающейся в полуподвал лестницы. Оглядит, прищурившись, замершие окна. Кивнет тебе:
   - Зайдем?
   Пустая, как и сам город, комната. Голые бетонные стены, оклеенные обрывками ярких плакатов, плита, полка, кровать в закутке. Под узкой щелью окна - стол.
   - Что здесь? - вопрос странно прозвучит в пустоте.
   Странник обернется, проговорит отстраненно, словно обращаясь не к тебе:
   - Когда-то здесь жил мой друг... Гитарист. Лучший гитарист города. Его пристрелили в драке - прямо после концерта... - он помолчит секунду. - Посмотри - вон в углу журналы... Там должны быть его фотографии.
   Он подойдет к старой, облупленной плите, завозится там, спросит: "Будешь чай?" - и очень скоро вы уже будете сидеть за пыльным столом и пить из потемневших стаканов обжигающе горячий густой напиток.
   Тишина будет абсолютной и, наверное, именно из-за нее тебе скоро начнет казаться, что в пустоте покинутого дома оживают люди и события прошлого. Словно память вещей проснулась, почувствовав ваше внимание, и теперь спешит рассказать, как все было. Чтобы хоть кто-нибудь еще мог сохранить воспоминания об этом доме и его неведомых хозяевах...
   ...И вдруг ты почувствуешь, как прямо в спину тебе уперся чей-то взгляд. Злобный и холодный. Не оборачиваясь, ты отодвинешь стакан и встанешь. Резко заскрипит рассохшийся стул.
   - Мне здесь не нравится, Странник...
   Договорить ты уже не успеешь. Накатит волна ужаса, от которого захочется бежать, бежать немедленно, как можно дальше! И Странник мгновенно вскинет заблестевшие глаза, а потом медленно переведет взгляд на тебя.
   - Знаешь... Там, кажется, дверь...
   Ты резко обернешься, и словно наяву увидишь, как на бетоне голой стены растворяется прямоугольный контур проема.
   Странник будет смотреть искоса, непонятно и неприятно усмехаясь углом рта.
   - А ведь я мог бы ее открыть...
   Ужас вновь щекотной струйкой пробежит между лопаток.
   - Странник, не надо! Пойдем отсюда!..
   Он внимательно, уже без улыбки, посмотрит на тебя. Медленно опустит голову. Потом встанет. Черты лица расслабятся.
   - Ты прав. Пойдем.
   Вы несколько торопливо выберетесь на свежий ночной воздух, пойдете по улице, сначала быстро, потом все замедляя шаги. И скоро страх отойдет, отстанет, останется там, за спиной, и постепенно ночь войдет в вас, позволяя успокоиться, хотя бы на короткое время забыть тревогу...
   А потом ты вспомнишь - и не удержишься от вопроса:
   - Странник... А правду говорят о тебе сказки?
   На его лице все еще не будет улыбки.
   - Какие?
   - Например, о твоей встрече с Ученым...
   Он неохотно поднимет голову.
   - Ах, это... Правду... но не всю. Знаешь, там было... Да, я ушел оттуда. А что мне оставалось делать? Я забрал гитару, сказал ему: "Попробуй сам!.." Я ведь успел привязаться к нему... А он пытался меня остановить, он искренне не понимал, в чем дело... А наутро, когда я был уже далеко, меня догнали. Сказали, что я нужен, что человеку плохо... И я вернулся, пришел к нему снова... Он лежал на кровати. Седой, иссохший, будто за ночь постарел лет на десять... А по всему полу валялись листки бумаги. Это были стихи. Боже, что это были за стихи! Прекрасные, удивительные... Он разом выплеснул всю свою душу, до дна, не оставив себе ничего... - он помолчит недолго. - Вот так, друг мой Шер...
   - Но почему... Я не знал...
   Странник с усмешкой посмотрит на тебя:
   - Никто не знал. - Потом, еще помолчав, добавит вдруг: - Чтобы выжить, легенда должна лгать...
   Он разом станет каким-то усталым, потухшим. Вы будете идти по узкой улице - булыжная мостовая с двух сторон сдавлена серыми каменными домами. Подует легкий холодный ветер, станет, кажется, еще темнее - мрак окутает все уголки.
   Странник улыбнется, скажет:
   - Твоя очередь...
   Ты расскажешь ему о Хам-сааре. Странный мир... Две враждующие расы разумных грызунов - крохотных существ, похожих на хомяков или каликовых агути... Самый рослый воин был меньше твоей ладони. Ты оказался в самом центре их войны... И принял в ней участие. Война была долгая и страшная. Еще более страшная для тебя - от того, что ты был в том мире почти всесилен... Трава там имела естественный оранжево-желтый цвет, но ты потом долго не мог отделаться от ощущения, что это земля впитала пролитую кровь...
   Улица кончится, влившись в большую площадь, тоже окутанную темнотой. На нее будет выходить множество проулков, и дома будут стоять как-то странно, углами. Ни одного фонаря не будет и в помине...
   И тут в этой ночи часто и дробно ударит перестук копыт, и прямо на вас выскочит конь. Без седока, но под седлом, черный, чернее окружающей ночи, и с еще более темными влажными глазами. Странник перехватит его под узцы, огладит ладонью мокрую шею. Конь испуганно захрапит, вскидывая голову, но сразу затихнет...
   И почти тут же из темноты появится фигура в сером с тяжелым свинцовым отливом плаще.
   Спина Странника окаменеет. Он повернется к тебе.
   - Знакомься, Шер. Это мой старинный враг - Страж Порядка, глава Дорожной Полиции, Шериф Эрра. Откинь капюшон, Шериф...
   - Незачем, - глухо отзовется тот.
   Он на миг поднимет голову. Ты успеешь увидеть бледное, тонкое лицо, обрамленное волосами мягкого серого цвета. И взгляд из-под высокого белого лба (глаза его тоже будут тяжелыми, серо-свинцовыми) - внимательный и холодный.
   Он мельком оглядит тебя, обернется к Страннику и заговорит. Голос его будет нарочито спокойным, глуховатым, начисто лишенным эмоций.
   - Я давно не видел тебя, Странник. Я надеялся, что не увижу тебя еще дольше. Что ж, ты вернулся, и наши пути опять пересеклись. Будь осторожен, Странник, если ты не изменил своим мыслям. Порядок нельзя нарушить, Странник. Хаос уйдет, и ты уйдешь вместе с ним. Это неизбежно, Странник, и это произойдет. А сейчас, враг мой, отдай мне моего коня.
   Тогда Странник со странной лихорадочной веселостью глянет на тебя, звонко скажет: "Теперь он тебе не понадобится!" - и вдруг резким ударом собьет седло, оборвав подпругу. И тебя отнесет назад: из-под седла выплеснутся два огромных черных крыла - сильных и упругих. Эрра тоже отпрянет, лишь Странник останется стоять, смеясь и вытирая рукой выступившие от резкого ветра слезы. Конь дико всхрапнет, рванется на дыбы и взлетит - чуть назад и вбок, - и сразу исчезнет в небе, лишь черная тень на миг закроет звезды.
   Эрра шагнет вперед, глаза его вспыхнут мгновенной яростью, тебе покажется, что еще миг - и он бросится на Странника... Но он вдруг выпрямится, повернется к вам спиной, надвинет капюшон, мгновенно скрывший его лицо, и - не горбясь, идеально прямой, точно манекен, - скроется в ночи.
   Странник как-то сразу сникнет, отрет ладонью лицо, скажет: "Ну, вот и все..." А потом поднимет глаза на тебя:
   - А знаешь, Шер... Сегодня подходящая ночь, чтобы выковать тебе шпагу.
   Он поведет тебя по пустой гулкой улице к самой окраине. Остановится у огромного каменного дома с узкими стрельчатыми окнами, с гранитными химерами на высоких карнизах.
   На стук откроет мальчик лет восьми в грубом кожаном фартуке поверх белой рубахи, сумрачно посмотрит на вас; узнав Странника, чуть улыбнется, сразу возьмет его за руку и оглянется на тебя. Вы будете долго подниматься по тесной, узкой лестнице, потом мальчишка исчезнет, а вы окажетесь в большой зале. Нигде не будет ни факела, ни лампы, но помещение будет освещено редкими ясными сполохами, словно отблесками танцующих саламандр.
   У окна спиной к вам, сложив на груди сильные руки, будет стоять высокий широкоплечий человек. Блики будут играть на темно-синем бархате его камзола, и тебе на миг покажется, что он сшит из куска звездного неба.
   - Нам нужно оружие, Кузнец, - скажет Странник.
   Кузнец обернется. Ты увидишь, что его седые вьющиеся волосы стянуты узким ремешком. Подойдя к наковальне, стоявшей посреди комнаты, Кузнец тяжело обопрется о нее руками и спросит, глядя на Странника:
   - А сколько ты заплатишь?
   Видимо, это будет ритуальный вопрос, потому что Странник ответит сразу:
   - Девять золотых монет и одну серебряную.
   - Покажи, - потребует Кузнец.
   На наковальне зазвенит, подпрыгивая, монетка. Не взглянув на нее, Кузнец повернется к тебе.
   - Это тебе нужна шпага?
   Ты молча кивнешь.
   - Зачем?
   Вопрос этот будет настолько неожиданным, что ты запнешься, не зная, как ответить ему, но Кузнец уже, забыв про тебя, развернется, широкой спиной заслонив наковальню, а когда, всего лишь несколько мгновений спустя, отступит на шаг, перед тобой будет лежать шпага - тонкая, серебристая, пышущая тяжелым алым жаром.
   - Возьми ее, - скажет Кузнец.
   Преодолев вспышку страха, ты сомкнешь пальцы на рукояти и вместо обжигающей боли почувствуешь под ладонью почти человеческое тепло. Кузнец подойдет сзади, сожмет твое запястье, а другой рукой коснется клинка - и вот тут ты вздрогнешь от резкого удара боли. Но Кузнец уже отпустит тебя, боль затихнет, и ты увидишь на своей руке медленно тающий браслет и цепочку, ведущую от него к теплой рукояти. Осмелев, ты уже сам положишь ладонь на клинок - и даже вскрикнешь от обжигающего неожиданного холода... Это будет непонятно и страшно - держать руки на одном куске металла, а чувствовать одновременно и холод, и жар...
   С этой минуты ты станешь бояться своей шпаги. Потом, много позже, тебе объяснят, что все верно, просто тебе - рукоять, а клинок предназначен для врагов, поэтому - холод... Но это потом. А в тот момент тебе будет просто до обморока страшно...
   ...А потом вы попадете в пустой старый трактир, с вами увяжется мальчишка-подмастерье; где-то за стойкой отыщется бутыль старого, потрясающе вкусного вина. Мальчишка заберется Страннику на колени, Странник будет рассказывать ему сказки, а на тебя разом навалится усталость, веки отяжелеют, и ты устроишься на длинной темной скамье, сквозь сон прислушиваясь к тому, что говорит Странник.
   ...Конечно, жители других миров никогда не называли этот город Хрустальным или Стеклянным. Просто небо над Аллардом всегда было прозрачным и прохладным, солнце - неярким, а звезды, наоборот, чистыми и большими. Краски его были мягкими, как пастель, тонкие башни ледяными иглами тянулись ввысь, почти растворяясь в воздухе, а плавная линия крыш невысоких домов чем-то неуловимо напоминала контур спокойной волны...
   Человек попал туда случайно; он не должен был находиться в этом городе и знал это. Он и Аллард были чужими друг другу, как чужды бывают воздуху тяжелые летучие корабли; так никто из жителей Алларда не мог убить или ранить его, но и он не имел права обнажать оружие.
   Он сорвался, когда на площади перед ратушей жгли его друга - поэта и звездочета, а толпа стояла и смотрела, и над ней висел отнюдь не траурный гомон. Тогда человек выбежал на середину площади и вырвал из ножен меч. Он ничего не успел сделать, просто вскинул клинок над головой... Но по следу, прочерченному стальным острием, вдруг пролегла трещина, разрубившая черной молнией и небо, и дома, и огонь костра, и камни на мостовой. Трещина ширилась, глухая, бездонная, темная...
   Его выбросило оттуда. Меча своего он, очнувшись, не нашел. Да и не искал - перед глазами стояло видение - запрокинутое от нечеловеческой боли почти неузнаваемое лицо друга, исчезающее в черном провале. Потом кто-то из Мудрых сказал ему, что мир этот спасен, и что там все будет в порядке, если только сам человек не вернется туда вновь. Но это случилось много позже...
   ...Странник замолчит, а ты поймаешь себя на том, что лежишь, приподнявшись на локте, и смотришь на него с ужасом и жалостью... Странник встряхнется, вновь наполнит стаканы вином, а потом ты все-таки заснешь и крепко, без сновидений, проспишь до утра.
   А когда среди ночи ты ненадолго проснешься, возле скамьи будут лежать перевязь и ножны - черная кожа, схваченная девятью золотыми ободками. И ты вспомнишь вчерашнее: "Девять золотых монет и одну серебряную"...
  
  
  
  
   Эпизод IV: ПОПАВШИЕ В ВОДОВОРОТ. ДЭННА. ТВАРЬ ПУСТОТЫ
  
  
   ...А наутро вокруг будет осенний лес - величественный и торжественный в золотой листве. И по дороге в стороне от вас вдруг проскачет всадник в развевающемся плаще и, повернув белое лицо, крикнет Страннику: "А л-лэнен!" И Странник скажет, напряженно глядя ему вслед: "Это вестник. Пора идти, Шер. Случилась беда". И, окинув тревожным взглядом небо, закончит: "Надо торопиться..."
   И будет долгий, изматывающий бег по дороге - быстрей, быстрей - до тех пор, пока где-то впереди вы не услышите шум схватки...
  
  
   ...А знаешь, что будет потом?
  
   Это будет Дэнни. Его, избитого до неузнаваемости и почти бесчувственного, вам придется отбивать у банды вконец ошалевших ирчи. Они будут драться яростно и безоглядно, так, будто от этого пленника зависит их жизнь. И сквозь мгновенно вскипевшие на глазах бешеные слезы ты будешь видеть мертвые тела и с наслаждением ощутишь, как впервые нагревается от крови лезвие шпаги.
   Потом будет погоня. Долгая и бессмысленная. По степи, сквозь лес, по каким-то каменистым склонам... Наконец ирчи отстанут, и Странник, всю дорогу тащивший Дэнну на себе, свалится на пороге маленькой пещерки...
   Ты быстро разведешь костер, Странник, склонившись над Дэнной, дрожащими от усталости руками будет затягивать многочисленные порезы и ссадины. Потом он наглухо вырубится, а у Дэнны начнется бред, и несколько часов ты просидишь над ним, словно карауля беду. Потом Странник проснется и сменит тебя, а ты свалишься и мгновенно заснешь, успев только понять, что Дэнни лежит спокойно и дыхание его ровное...
   ...А приснится тебе старый кошмар - битва, в которой вы с Дэнной потеряли друг друга тогда, много лет назад. И вновь вас будет трое, только теперь третьим в сжимающемся кольце врагов будет Странник, и чтобы двое спаслись, третий должен погибнуть... И ты будешь видеть, как то Странник, то Дэнна падают на землю, запрокидывая окровавленное лицо, и ничего не сможешь сделать...
   Но очнувшись, ты увидишь, что Странник спокойно сидит у костра, помешивая в маленьком котелке какое-то варево. Он поднимет голову и ободряюще кивнет тебе. Во взгляде будет сочувствие и понимание, словно он знал твои страхи. И ты, поверив его взгляду, расслабишься и оставишь тревогу...
   Вы будете, обжигаясь, хлебать густую похлебку прямо из котелка, старательно делая вид, что оставляете Дэнне треть, хотя оставите почти половину. А потом Дэнна проснется. Будет смотреть ошарашенными, счастливыми глазами на тебя и на Странника и удивленно оглядывать зарубцевавшиеся раны. А потом весело уплетет похлебку и устроится рядом с вами у костра.
   А ночь будет тревожной. За редкими деревьями, окружавшими пещеру, то и дело будет раздаваться то хруст веток и скрипучие крики, то сухой кашель, то пронзительный злобный вой. И Странник потемневшими глазами глянет на Дэнну, потом на тебя, и скажет, болезненно усмехаясь: "А знаете что, ребята... Нас ведь стерегут..."
   И Дэнни вдруг непонятно отведет глаза...
   Незадолго до рассвета вы выскользнете оттуда и, хоронясь, пойдете по узкой тропе мимо нагромождений красновато-бурых камней, которые вдруг кончатся, открывая бескрайнюю степь. И там, вдалеке, будет неуместно торчать одинокая белая башня, которую вы с Дэнной не сможете не узнать... Не оборачиваясь, Странник пойдет туда, и вам не останется ничего другого, кроме как идти за ним. И уже у самого входа в могильник ты умоляюще посмотришь на него, а Дэнна глянет почти с ненавистью... Но Странник не ответит, и вы оба молча войдете внутрь.
   И снова темноту взорвет истошный визг и блеск глаз и зубов на обезьяньем лице. И снова ты нащупаешь его руку, и наваждение растворится, и вы торопливо подниметесь наверх. А потом сбудется кошмар - обернувшись, ты увидишь, что и при свете дня на тебя, скаля зубы, смотрит чудовище.
   Но ладонь в твоей руке останется теплой человеческой ладонью, и ты сожмешь ее с отчаянной силой. И тогда сквозь уродливые черты начнет проступать лицо Дэнны. Только оно будет странно напряжено, и ты вдруг поймешь, что он видел то же самое - с тобой...
   И тогда ты оглянешься на Странника, а потом опустишь глаза, разожмешь судорожно напряженные пальцы и не оглядываясь пойдешь к тропе...
  
  
   А еще через пару дней, вы выйдете к Имладарской переправе. На берегу вас встретит кто-то, скажет на керторе несколько слов, и ты ответишь, даже не сразу сообразив, что это - твой родной язык... И вы вступите в приветливый покой Имладара...
   Вас накормят, укажут комнаты для ночлега. И ты заснешь спокойно и крепко, впервые за очень, очень долгое время...
   ...А проснувшись за несколько часов до рассвета, ты увидишь, что за окном играют огненные сполохи, улетая в ночное небо снопами искр, а Странник, уже полностью одетый, торопливо набрасывает перевязь. Услышав, что ты проснулся, он повернет к тебе искаженное лицо и торопливо бросит: "Останься! Не выходите ни в коем случае!". Но Дэнни проснется тоже, и, естественно, вы выскочите следом, наспех похватав оружие.
   Под стенами крепости будет кипеть сражение. Вы врубитесь в ряды нападающих ирчи, отчаянно работая клинками. Тебя поразит, как будет драться Странник: безжалостно, очень умело, тихо и страшно ругаясь сквозь стиснутые зубы.
   Таких ругательств ты больше не услышишь никогда и нигде.
   А потом из стены огня, вертикально ударившей в небо, шагнет гигантский пятиметровый тригг, старый, замшелый, как скала, ударом дубины легко смахнет нескольких ближайших воинов, сделает еще шаг... И вдруг натолкнется на Странника. Тот будет стоять, чуть согнувшись, прочно упираясь ногами в камень и глядя снизу вверх с бешенной яростью. Тригг поднимет дубину, Странник вскинет руку и выкрикнет что-то, и тригг застынет, а потом рухнет со страшным грохотом, словно и в самом деле окаменев; ты едва успеешь отскочить. А вот воин, стоявший рядом с тобой, не успеет: громадная туша тригга придавит его к земле, и лишь жалобный крик мелькнет в шуме битвы, а тебе на тыльную сторону ладони брызнет кровь, темная и тяжелая, как ртуть. Рука тут же заболит, словно от ожога.
   А потом ирчи в беспорядке отступят.
   ...Вы проживете в Имладаре еще несколько дней, и для вас они пролетят как в легком сне... Точнее - для тебя и Дэнны. А вот Страннику будет там несколько неуютно. К нему будут относиться холодно и неприветливо, будто к совсем чужому. И поэтому, дождавшись, пока Дэнни окончательно оправится, вы не станете задерживаться дольше.
   А потом будут долгие походы и встречи с харнорцами-приграничниками, спешащими в Подгорную купцами-ноэгит или лирнэнскими разведчиками.
  
  
   Однажды вы встретите Элен.
   Вы будете долго сидеть ночью у костра, и Элен со Странником, перебивая друг друга, будут вспоминать о каких-то прошлых делах. Потом Дэнни заснет, потом отрубится Странник, и, помолчав немного, Элен повернется к тебе.
   Вы проговорите несколько часов - как водится - ни о чем и обо всем. Выяснится, что Элен тоже знакома с Наместником, может много рассказать о последних схватках в Приграничье, ты, в свою очередь, расскажешь ей о недавней имладарской битве, потом разговор перейдет на другое. Но в памяти твоей останется фраза, сказанная неожиданно серьезным тоном: "А вообще... вокруг творится что-то не то... Миры стоят на голове..."
   Потом ты заснешь. А когда проснешься, Элен уже не будет. Да и проснетесь вы - так бывает на Дороге - уже совсем в другом месте...
  
  
   ...Это будет пустой город - явно и давно заброшенный, но не успевший еще разрушиться. Дома цвета желтого песка, облитые ярким солнцем, алые крыши, светло-серые камни мостовых. И только окна - глубокие и черные, похожие на пустые глазницы...
   И вот, когда вы будете идти по центру широкой светлой улицы, из темноты окон одновременно выступят арбалетчики, и тяжелые короткие стрелы клюнут камень у ваших ног. Странник выхватит меч, твоя шпага сама найдет ладонь, безоружный Дэнни окажется между вами, и вы начнете медленно отступать вдоль улицы, отбивая летящие из окон стрелы.
   А потом ты поймешь, что назад уже не пройти, а впереди вас ждет нечто - незнакомое тебе, но мгновенно наполнившее сердце страхом.
   Странник швырнет меч в ножны, медленно выпрямится, шагнет вперед. Дэнни хрипло шепнет, почти выхаркнет: "Тварь... Пустота..." И только огромным усилием воли тебе удастся остаться на месте, не броситься прочь...
   Тварь-Пустота. Огромная и бесфоpменная сеpая масса гpозно нависнет над вами, заслонив зажатое между домами небо. Стpанник замpет напpяженно и молча, сжимая и pазжимая кулаки. Потом вдpуг шатнется и, не обеpнувшись, выбpосит назад пpавую руку. Дэнни подскочит и вцепится в его пальцы, потом деpнется и тоже отчаянно pазожмет ладонь. Ты схватишься за его руку и почувствуешь, как из тебя pазом выдернули все силы...
   И, не удеpжавшись, ты упадешь на колено, но вдpуг ощутишь, что кто-то сжал твою pуку, и, хотя за спиной по-пpежнему никого не будет, ты отчетливо будешь чувствовать, что чья-то узкая ладонь лежит в твоей.
   А потом между вами и тваpью взметнется стена огня. Стpанник устало обеpнется, скажет (шорох пламени почти заглушит его слова): "Тепеpь пошли..." И вы пойдете обpатно, изо всех сил сдеpживаясь, чтобы не побежать. Потом спpава окажется какой-то подвал, вы заскочите туда, Дэнни пpивалится к стене, с шумом втягивая в себя воздух...
   А потом pядом откpоется двеpь, из нее выйдут двое в полуpаспахнутых чеpных плащах, под котоpыми золотом будут блестеть панциpи.
   - Доpожная полиция, - скажет один. - Именем Закона, вы аpестованы.
   Спины твоей коснется тонкое лезвие. Вас выведут из подвала. А гоpод оживет за эти минуты - тепеpь над улицами повиснет гомон, бесконечным потоком польется по ним pазноцветная толпа, везде вспыхнут яpкие пpаздничные огни... Кpугом будет покой, радость и пpаздник, все будет ясно и весело, как в детской книжке, только вас, трех чужаков, будут вести под конвоем.
   Снаружи один из полицейских отбеpет у Стpанника меч, а втоpой попытается забрать у тебя шпагу. Ты будешь неподвижно стоять, даже не пытаясь ему мешать, но шпага будто пpиpастет к ножнам. Конвоиp зло деpнет тебя за пеpевязь и, когда ты, не удержавшись, шагнешь к нему, встpетит удаpом, таким, что ты упадешь на колени у его ног.
   А в следующий миг Стpанник, pазвернувшись, с яpостью набpосится на своего стpажа, тот шарахнется к стене. Дэнна быстpо обеpнется ко втоpому, но отступит, встpетив стальную завесу обнаженного меча. Стpанник подхватит свой меч и сpазу легко пеpеpубит клинок пpотивника, потом бpосится к тебе.
   Полицейский, пpиподнявшись на локте, кpикнет: "Деpжите!" - и бессильно опустится на мостовую. Стpанник торопливо поможет тебе встать, а к вам уже с воплями и улюлюканьем будет мчаться pазодетая толпа. Начнется погоня по светлым улицам, и каждый, кого вы встретите на пути, сочтет своим долгом пpисоединиться к охотникам...
   А чеpез несколько минут вы окажетесь в тупике, и Стpанник медленно pазвеpнется лицом к шуму погони, а ты обpеченно достанешь из ножен шпагу. Но pев толпы сменится неожиданно оглушительным pычанием двигателя, и по узкой улице, обдиpая боpтами киpпичную кpошку со стен, на вас двинется огромная бронированная машина - чуждая и нелепая здесь, но уверенно дробящая гусеницами древнюю брусчатку.
   Танк.
   И впереди чудовища, впереди гонимой им пылевой завесы, будет клубиться холодный невыразимый ужас - ужас насекомого, намертво увязшего в паутине, ужас, заставляющий, забыв обо всем, pаспластаться спиной по киpпичу стены...
   И тут из какого-то непpиметного пеpеулка выныpнет кpасный автомобиль и, юзом скользнув по брусчатке, не снизив скоpости, лоб в лоб столкнется с Танком. И Танк остановится.
   От грохота заложит уши. Стpанник вскpикнет. Автомобиль pастечется по брусчатке кpасным пятном - покажется, что камни залиты кpовью. А Танк медленно оплывет, точно гигантская свеча, и исчезнет в невидимых щелях мостовой.
   Неожиданно и быстpо над головой сойдутся гpозовые тучи, вокруг потемнеет, по лицу хлестнет поpыв свежего холодного ветpа. А из алой кpови pывком поднимется ломкая чеpная фигуpа. Стpанник бpосится к ней, но не добежит, упадет, запнувшись о булыжник. Останется лежать ничком, не шевелясь. Где-то за гоpизонтом удаpит залпом гpом.
   Гонщик медленно, с каждым шагом все больше pаспpямляясь, подойдет к Стpаннику. Опустится рядом с ним на колено, положит на плечо pуку, скажет:
   - Забудь. Не было ничего. Это морок...
   И, pазвеpнувшись, уйдет впеpед, клонясь навстречу невидимому ветpу, с тpудом пеpеставляя ноги. И скоpо исчезнет в чеpно-желтой пpедгpозовой дали.
   Дэнна подбежит к Стpаннику. А ты будешь молча стоять, не в силах двинуться с места. Откуда-то придет знание: бессильный сейчас Танк бьется снизу в каменную мостовую, но pано или поздно он выpвется и вновь пойдет по вашим следам с упоpством хоpошо натасканной борзой...
  
  
   ...А потом будет доpога и тpава, и золотистая пыль, игpающая в лучах солнца...
   И Стpанник с тоской взглянет в чистую голубую пустоту неба и отстpаненно пpоговоpит:
   - Он сошел с Доpоги. Чтобы помочь мне... Интеpесно, сколько людей погибло у Льелиса?..
   И вновь накатит воспоминание: лицо Гонщика, тяжелый взгляд исподлобья, белые напpяженные пальцы, сжатые губы. А потом...
  
  
   ...Шиpокая двоpцовая лестница, наполовину захлестнутая толпой. Пpедводитель толпы - кpасивый паpень с узким длинным мечом. И еще один - тот, что, стоя на веpхних ступенях, сдеживал напоp толпы: худое лицо, костюм коpолевского шута - шелковое цветастое тpико, и в pуке - шпага с пpямой темной гаpдой.
   - Доpогу! - кpикнул пpедводитель нападавших. - Доpогу, Даpни, или, клянусь, я сбpошу тебя вниз!..
   - Впеpед! - шут усмехнулся и отсалютовал шпагой. - Впеpед, мой верный pыцаpь, да не забудь споpоть с плаща герб коpоля! А то не ровен час...
   Пpедводитель взpевел и кинулся впеpед. Но его меч лишь свистнул, pазpубая воздух, и с pазмаху опустился на мpамоpные ступени, а сам он, схватившись за гpудь, согнулся и pухнул вниз.
   ...Шут медленно отступал, отpажая многочисленные удаpы, пока во двоpе не pаздался звук боевой тpубы подоспевшей коpолевской конницы...
  
  
  
   ...И ты без сил опустишься в пыль возле Стpанника. И не заметишь, когда пыль пpевpатится в бесконечную белую pавнину мягкого пуха Страны Желаний...
   ...И Дэнни пpидется одному вытаскивать вас оттуда, и это будет безумно тpудно, но пройдет время и он спpавится...
   ...И потом снова будет Доpога. Вы опять встpетитесь с Эppой - все будет почти так же, как и в пеpвый pаз, только Шеpиф, увидев Дэнну, на миг отшатнется, точно в испуге.
   Потом вы вернетесь в Эннорэ. Там будет идти какая-то война, котоpая зацепит вас лишь кpаем. Потом будет поход в Хандор, потом - смута у севеpян, война с гномами...
   А потом снова Доpога.
   Однажды ночью у костpа, глядя на низкие звезды, ты вдpуг скажешь:
   - Стpанная ты личность, Стpанник... Разгадать бы тебя...
   Он усмехнется:
   - Зачем? Куда удобнее иметь стpанную личность под боком, чтобы всегда было что pазгадывать...
   - Может быть, - тихо проговоришь ты. И пpодолжишь после паузы: - Удивительно, как ты сам не устал быть стpанной личностью...
   Стpанник медленно, тяжело посмотpит на тебя:
   - Знал бы ты, как устал... - потом запрокинет голову, зябко поведет плечами и вдpуг, мечтательно улыбнувшись в темноте, добавит: - И вообще... Шоколада хочу.
   А ты будешь сидеть, тоже улыбаясь, глядя в огонь и воpоша длинной палкой догоpающие угли...
   Потом Странник уснет, а ночь подступит вплотную к освещенному кругу. Холодный ветер будет путать в ветвях дым костра - и сейчас, в темноте, в одиночестве, тебя снова прохватит дрожью - и причиной тому будет вовсе не ночная прохлада. Мысли невольно вернутся к тому, о чем тебе не хватало духа думать все это время.
   ...Черный, холодный ужас - словно черные и холодные кожистые крылья закрыли небо над лесом, и огонь костра стелется по земле от поднятого ими пронзительного ветра... Ты торопливо встряхнешься и придвинешься ближе к огню.
   Наваждение не отпустит.
   Дэнни. Память милосердна - радость невероятной встречи смоет непрестанную ноющую тоску. Сколько прошло времени - неясно, не хочется даже думать об этом. Но не думать не получается - ведь изменилось все. И еще Странник, а трое... однажды вас уже было трое. Кто уйдет? Дэнни? Странник?..
   Странник... "Странная личность". Ты все еще не знаешь о нем ничего. Кто он, чего хочет, зачем ему - ты?
   Дэнни - единственный друг. Когда-то. Когда-то? За это время он страшно, до неузнаваемости изменился. Впрочем, и он как-то раз долго приглядывался к тебе, а потом спросил тихо и тревожно: "Шер... Что с тобой случилось? Ты стал совсем как человек..." Где он был, что с ним было? Он стал сумрачным и скрытным, что-то произошло с ним такое, о чем он не хотел - или не мог - никому говорить. Ты тогда ответил ему: "Знаешь, ты - тоже..."
   Тебе припомнится цепочка странных совпадений: отчаянное сопротивление и нелепая погоня ирчи, когда вы отбили его, непонятная ночная осада в пещере, бой у Имладара в первую же ночь, неожиданная реакция Шерифа...
   Шериф... Шериф Эрра. Глава Дорожной Полиции. Страж Порядка. Твой ночной кошмар с самой первой встречи. Холодное спокойное лицо под серым плащом, свинцовый взгляд, лишающий воли и сил. А когда капюшон наброшен, кажется, что под ним вообще нет лица... Да что, в конце концов, ему нужно от вас?!.
   Ты вспомнишь рассказ Странника об их первой встрече. Он сказал тогда так: "Это было в полдень. Было прохладно, и я разложил на обочине костер... А вскоре ко мне подъехал человек... Это был он. Он приказал погасить огонь, а когда я отказался, сказал, что он - Шериф, и что он арестует меня... Запомни, Шер, у него с собой всегда есть пара наручников..."
   И этот фантастический черный конь - непостижимый зверь, о котором ты почему-то не сможешь думать без ужаса; от какого заклятия освободил его Странник, дав возможность расправить крылья? Кем и почему был он скован, и сколько сил может понадобиться, если придется сделать это снова? У тебя будет навязчивое ощущение, что этот конь может принести больше неприятностей, чем даже его наездник.
   А еще - не оставляющая тебя все это долгое время, маячащая на границе сознания невнятная мысль о том, что впереди ждет какая-то очень важная встреча с незнакомым тебе пока человеком.
   И снова - холодный цепенящий ужас под взглядом свинцовых глаз.
   ...Элен - "человек, который всегда появляется вовремя" - так сказал о ней Странник. Гонщик... Могильник... И Хам-саар, и Хрустальный мир Аллард, и твоя шпага... И Тварь Пустоты, и та, так и не открытая, дверь... Слишком много незавершенного осталось за спиной. Этот груз давит, и идти вперед все труднее и труднее. Рано или поздно каждый из этих шагов как-то напомнит о себе, и чем больше пройдет времени, тем дороже придется платить.
   И снова - Странник, Шериф, Дэнни... И снова - мощные черные крылья черного коня, поднимающие холодный пронзительный ветер...
  
  
  
   Эпизод V: БЕСКОНЕЧНАЯ НОЧЬ
  
  
   Когда ты проснешься, Странник будет, сгорбившись, сидеть у костра, грея над огнем ладони, и лицо его будет освещено неровными сполохами. Небо над темным лесом будет усыпано звездами. Услышав, как ты завозился на лапнике, Странник обернется, скажет негромко:
   - Ты вовремя проснулся...
   - То есть?.. - потом, сквозь остатки сна, до тебя медленно дойдет несообразность происходящего: - А сколько я спал? Почему еще темно?..
   Странник опустит голову на руки и заговорит неторопливо, по одному роняя слова.
   ...Редко-редко бывает такая ночь, так редко, что каждая предыдущая успевает забыться прежде, чем наступает следующая. И если кто-нибудь из путников, застигнутых темнотой в пути, подумает вдруг на Полночном Рубеже: "Ну когда же она наконец кончится?..", то ночь эта будет тянуться до тех пор, пока кто-нибудь не сдвинет небо в сторону рассвета...
   - И похоже, друг мой Шер, - закончит он почему-то виновато, - похоже, что это именно такая ночь...
   Ты поднимешь растерянный взгляд:
   - Ну и... что теперь?..
   Тогда Странник неторопливо встанет, передернет под ветровкой плечами. Скажет с неожиданной усмешкой:
   - А что теперь? Пойдем - видно будет...
   Пока ты соберешь вещи, Странник потушит костер. Выпрямится, кивнет тебе. И его лицо в сыроватом сумраке вдруг покажется тебе совершенно незнакомым... Он непонятно обведет взглядом поляну, мучительно морщась, словно силясь что-то вспомнить. Потом тряхнет головой, кивнет: "Ладно, все. Пойдем..."
   Ночная дорога под ногами не будет ни светлей, ни темней земли с обоих сторон. Она будет просто другой - словно иной фактуры, иного вещества. Кустики травы у обочин будут похожи на неровную темную бахрому по краям бесконечной ленты. Над четкими до нереальности силуэтами деревьев мигнет особенно яркая звезда.
   Через какое-то время Странник вдруг остановится. Опустится на колени, приникнет на мгновение к земле. Взглянет на тебя снизу: "Всадники. Один или два..."
   И вскоре на вас действительно выедет группа всадников: но не один и не два, а трое в ряд на дороге и около десятка вкруг по обочинам. Вмиг, словно тени, вас окружат безмолвные фигуры, и кто-то из них, спешившись, подведет к вам трех оседланных лошадей. Трех. И только сейчас ты ясно поймешь, отчего было это болезненное ощущение, беспокойно царапавшееся в сознании: Дэнни не было.
   Вскинув голову, ты со страхом посмотришь на Странника. Он, не замечая твоего смятения, равнодушно пожмет плечами: "Едем..."
   И вы двинетесь - окруженные всадниками, в самом центре странной кавалькады. А рядом с тобой будет размеренно рысить третья лошадь - без седока.
   Постепенно приглядевшись, ты заметишь, что всадники сидят неестественно ровно, не позволяя себе ни одного лишнего движения, и даже кони передвигают ноги с механической синхронностью. Ты скользнешь рукой вверх по шее лошади, почти ожидая нашарить в густой гриве рычажок выключателя. Странник на ходу повернет к тебе лицо, и теперь и в его глазах равнодушие сменится тоскливым отчаянием: "Это - манекены... Знаешь, Шер, я боюсь, этой ночью мы не встретим живых."
   Но ты упрямо покачаешь головой: "Должны встретить. Дэнни."
   Странник без улыбки кивнет.
   Приподнявшись на стременах, он оглядит безмолвные фигуры, и вдруг заговорит, словно читая заклинание, негромким, чуть надломленным голосом:
  
   - А лэа а йон
   Коль най сэт и гей
   Мин лэа ний д'торн
   Си виа мэй кхэйн...
  
   От ритма этих слов тебя продерет холодом, следом по телу пробежит горячая волна. Но на этом магия иссякнет: только твоя лошадь недовольно дернет головой. А потом средний из трех всадников, что ехали в ряд перед вами, откинется назад и засмеется. Он будет захлебываясь хохотать, запрокинув голову и вцепившись в поводья, и в абсолютной, если не считать ровного перестука копыт, тишине, этот смех будет наводить тошнотворную жуть.
   Странник шепнет сквозь стиснутые зубы: "Куклы..."
   Вы проедете небольшой лесок, за ним покажется луг. Станет чуть светлее. Ты попробуешь лучше разглядеть всадников, но увидишь только, что на них широкие глухие плащи и на головах - нелепые широкополые шляпы с ненормально высокой тульей, дикая помесь цилиндра и сомбреро...
   За следующей рощей опять будет поле; тропа под копытами вдруг исчезнет, как обрубленная, и в тот же миг трава резко изменит оттенок, как если бы вы пересекли незримую границу.
   И тогда ты поймешь - или даже скорее почувствуешь - в чем неправильность. На этот раз вы будете двигаться не вдоль по Дороге, а словно насквозь, листая миры, как страницы. Вообще-то это будет казаться невероятным, совершенно не похожим на все, чтто тебе было известно о Дороге, но удивляться не окажется ни желания, ни сил.
   Странник снова заговорит - на этот раз другое:
  
   - Ваэ тент гэа го'о
   Тиа нэш каэм гэа
   Шта лиор'к нол'лэ ко...
  
   Закончить он не успеет. Воздух в мгновение ока наполнится неразборчивыми гортанными криками, воем, испуганным ржанием. Несколько лошадей шарахнутся в стороны, одна, споткнувшись, упадет на колени - всадник полетит в траву. Две или три - в том числе предназначавшаяся Дэнне - умчатся прочь. На время воцарится хаос, но вам так и не удастся выбраться из кольца барахтающихся тел... И вскоре резкая короткая команда одного из всадников восстановит порядок. Спешенные сядут за спины остальным. Ты поднимешься с травы, и вы тоже вернетесь в седла.
   Краткая эта суматоха, ничего не изменит. Всадник издаст короткий скрипучий смешок и вы опять двинетесь вперед, по-прежнему окруженные неживыми фигурами.
   Впрочем, теперь перед вами будут скакать только двое. Третий, безлошадный, пересядет за спину другого всадника.
   Синхронно пришпорив коней, ваши конвоиры перейдут в галоп. Снова промелькнет и исчезнет огромная полная луна. Звезд станет больше - кажется, все небо исколото пронзительными точками.
   И снова впереди начнется лес. Древесные стволы будут мелькать все чаще и чаще, и вдруг одна из лошадей собъется с галопа, не успев обогнуть дерево, и всадник, не удержавшийся в седле, бессильно сползет по стволу.
   Странник крикнет: "Пошел!" - и вы рванетесь в образовавшуюся брешь. За вашими спинами кто-то суматошно проорет команду, и вдогонку бросятся несколько пеших. И - странное дело, несмотря на то, что вы будете гнать коней во всю мочь, они станут медленно, но неотвратимо догонять вас.
   И наконец один из преследователей окажется рядом и попытается стянуть тебя с коня. Впрочем, тут же отлетит, получив удар копытом. Второй в прыжке вцепится в куртку Странника, но свалится вниз, сбитый точным ударом рукояти.
   Но в этот момент кони одновременно остановятся, развернутся и вы окажетесь лицом к лицу с полудесятком противников.
   Отбиваться ты сможешь без особого труда - фехтовальщиками они окажутся никудышными. Но их будет больше, и они будут наступать, не обращая никакого внимания на раны, словно не чувствуя их. И даже когда ты проткнешь одного из них насквозь, он все равно будет лезть вперед, нанизываясь на клинок, и тянуть к тебе скрюченные руки, а глаза его будут слепыми и мертвыми.
   ...Ты не успеешь заметить, что произошло, но вдруг один из нападавших с воплем рухнет на колени и начнет корчиться, извиваясь змеей, теряя человеческий облик, превращаясь в чудовище - получеловека, полурептилию. И реальность вокруг дрогнет и изменится: твой противник с воем соскользнет с лезвия, раздирая пальцами лицо, остальные неуловимо быстро сменят облик, и вновь продолжится схватка, но теперь они хотя бы будут реагировать на раны.
   А тебе все еще не удастся избавиться от ощущения, что все это простой банальный кошмар... Чтобы глаза не закрывались сами собой, придется прилагать неимоверные усилия. И будет казаться, что ты продираешься, как сквозь липкий туман, всего лишь сквозь дурной сон - сон про бесконечную ночь...
   Странника стянут на землю, ты тоже спрыгнешь с коня. Вас начнут теснить...
   И тогда из-за деревьев покажется знакомая фигура на вороном коне.
   Из-под плаща Шериф извлечет непривычного вида короткоствольный пистолет. Сделает короткое движение, и один из нападавших упадет, обеими руками схватившись за голову...
   Еще несколько выстрелов - и ты увидишь, что поле боя очистилось. И тут Странник за твоей спиной тихо вскрикнет. Ты резко обернешься. К этому моменту он опять окажется в седле, и теперь будет сидеть, напряженно сжавшись, зажимая обеими руками рану на шее коня. Животное будет стоять спокойно, не выказывая никакой тревоги.
   Эрра спешится. А Странник, шипя от боли, будет затягивать рану. Свинцовый шарик пули - крупный, едва ли не с орех - выскользнет из-под его пальцев, упадет на землю и исчезнет, оставив лишь небольшой кратер, словно земля поглотила его, не выдержав такой тяжести.
   Эрра будет стоять спокойно. Ты судорожно оглянешься и поймешь, что поляна пуста, Странник уже не реагирует на окружающее, а против Шерифа остался ты один.
   И когда ты обнажишь шпагу, Эрра также опустит пальцы на рукоять.
   Вы отсалютуете друг другу, Эрра отступит на пару шагов...
   Твоя сонливость мгновенно исчезнет. Все приобретет пронзительную напряженную ясность.
   Зазвучат клинки. Шериф сразу же начнет теснить тебя - он будет драться много лучше, тебя хватит лишь на то, чтобы отражать удары. И очень скоро Эрра выбьет у тебя шпагу - она, звякнув, исчезнет в траве.
   Прежде, чем ты успеешь понять, что случилось, Эрра коснется кончиком клинка земли, повернется и, не оглядываясь, пойдет к лошади.
   А тебе вдруг привидится в сумраке белеющая цепочка, идущая от твоего запястья к рукояти невидимой в траве шпаги. Мгновение - и клинок снова окажется в твоей руке. Ты крикнешь в спину Шерифу:
   - Айя!
   Эрра неуловимо быстро обернется - и клинок его вновь блеснет в звездном свете. Вы снова сойдетесь. Краем глаза ты заметишь, что Странник напряженно смотрит на вас, все больше клонясь вниз. И в эту секунду твоя шпага, почти вырвавшись из пальцев, рванет тебя вперед, и ты увидишь, как Эрра падает на колени, роняя оружие и прижимая ладони к груди. Ты отшатнешься почти с испугом. Эрра плавно, лицом вниз повалится на землю, но почти сразу поднимется, сомнет пальцами края раны, замрет... А когда отнимет руку - только на одежде останется темное пятно уже запекшейся крови.
   Потом Шериф медленно поднимет вверх клинок - твоя шпага сама взметнет твою руку в ответном салюте - и, едва передвигая ноги, исчезнет среди деревьев. Его конь неторопливо двинется следом.
   Опомнившись, ты бросишься к Страннику. Он будет молча стоять рядом с конем, мертвым взглядом следя за тобой. Потом опустит глаза, попросит: "Разведи огонь..." А когда ты отойдешь за сушняком, почти выкрикнет: "Шер! Прости... Я больше не могу..."
   И на тебя навалится кошмарная усталость, из бессильно разжавшихся пальцев выпадут ветки. И ты поймешь, что до этого момента Странник каким-то образом брал на себя твою усталость и твою боль.
   Сил развести костер уже не останется. Странник, сжимая зубы, еще пару раз огладит на гнедой шкуре зарубцевавшиеся края раны и почти повалится на траву. Тебя хватит только на то, чтобы стреножить обоих коней, оставив их пастись на другом краю поляны.
   Вы проснетесь одновременно через несколько часов. Ночь изменится - посветлеет, хотя никакого намека на рассвет по-прежнему не будет. Ты лишь подумаешь, что, видимо, не вы одни движетесь в сторону утра...
   А труп коня, которого ночью пытался спасти Странник, будет мертвой недвижной глыбой лежать у самого края деревьев. Странник подойдет, опустится над ним на колени и спрячет лицо в ладонях. Ты разберешь его невнятное бормотание:
   - Не могу... Ничего, ничего не могу...
   Потом вы, через силу заставляя себя двигаться, потушите так толком и не разведенный за утро костер и медленно побредете через лес по еле различимой тропе. Сквозь редкие просветы в ветвях по-прежнему будут видны звезды. Ненормально, невозможно много звезд. А Странник будет, досадливо морщась, прятать под плащом руки.
   А потом кто-то затопает сзади, задышит шумно, и прямо у тебя над ухом раздастся тихое ржание. Рывком обернувшись, ты увидишь второго - своего - коня, и только теперь ты, наконец, узнаешь его: на нем снова не будет седла и по бокам будут сложены огромные черные крылья.
   Накатится волна страха, накатится и отступит, оставив стыдливое облегчение. Вы, не сговариваясь, расступитесь, конь втиснется между вами, и вы двинетесь дальше по раздавшейся в стороны тропе.
   Снова начнется чередование рощиц и уходящих вправо и влево бесконечными полосами полей. А потом за очередной рощей откроется поле желтовато-оранжевой травы под желтовато-серым звездным небом. Страшно знакомым тебе небом мира Хам-саар.
   Ты рывком бросишь тело вперед и сразу упадешь, запнувшись, лицом вниз. Прямо перед глазами будет торчать наполовину вогнанный в землю двуручник, длиной в два твоих мизинца. Чуть дальше - разрубленная топориком крохотная кольчужка, прикрывающая белеющие кости. И нигде ни намека на жилье - ни замка, ни деревеньки, ни струйки дыма над очагом...
   Странник опустится рядом с тобой на колено, запинаясь проговорит:
   - Это не... Этого нет. Это только возможность... Это может произойти, если не кончится ночь...
   Он положит ладонь на твое плечо, конь будет, всхрапывая, стоять рядом, обдавая спину теплым дыханием. Ты перевернешься на спину, почти с ненавистью глядя в низкое, желтое, болезненно-звездное небо. И совсем по-детски подумаешь, что за последние часы звезды все же немного сдвинулись с мертвой точки, и надо повернуть небесный круг дальше к рассвету, но у тебя уже нет никаких сил...
   А в следующее мгновение конь прянет в сторону, Странник обернется рывком, ты вскинешь голову и увидишь, как из леска выходит один за другим десяток людей-рептилий, гибких, осторожных, большеглазых, с тонкими клинками в длинных когтистых пальцах. И обреченно поймешь, что сейчас не в силах даже поднять шпагу...
   Вас поведут обратно, и клинки конвоиров будут обнажены.
   - Мы идем не туда, - мучительно медленно проговорит Странник. - Надо иначе... Ночь... Сейчас нельзя назад...
   А ты будешь идти совершенно спокойно, точно зная, что ничего еще не кончено - хотя бы потому, что рептилии не успели увидеть коня. И тут же, словно отвечая на твои мысли, сверху опустится черная крылатая тень, ящеры брызнут в стороны, а вы мгновенно окажетесь на его широкой спине в нескольких метрах над землей...
   Но несколько минут спустя, когда фигурки ящеров уже исчезнут далеко позади, конь вдруг развернется широким полукругом и гораздо медленнее, словно нехотя, тяжело взмахивая крыльями, полетит обратно, прямо в лапы врага. Ты только бессильно сожмешь кулаки. А Странник вдруг наклонится к морде коня и ладонями закроет его глаза. Тихо вскрикнет, потом зашепчет ему что-то, и конь почти сразу выровняет полет и быстро понесет вас прочь.
   Пройдет больше часа прежде чем вы наконец опуститесь на землю.
   Чуть передохнув, вы двинетесь дальше. Вокруг снова станет темнее, зато и луна появится вновь - огромная, низкая, круглая. И вдруг со стороны луны на вас помчатся черные силуэты, похожие на тени фантастических летучих мышей. И над вами в небе закружатся крылатые кони.
   Ваш крылатый спутник пронзительно закричит и взметнется в воздух. И в небе закипит сражение. Противников будет много - луна почти исчезнет за мельтешением черных крыльев. Один из пришельцев покатится, словно запнувшись, и рухнет вниз. Другой вырвется из драки и медленно, с трудом взмахивая крыльями, исчезнет вдали. Странник тихо проговорит: "Серебристый". И тогда ты наконец различишь в круговерти сражения вашего спутника. Он действительно будет светлее прочих - словно черная ночь подернута легкой серебристой дымкой рассвета.
   А потом Странник опустится на колени, а в небо, разрывая битву надвое, взметнется огненная стена. И по вашу сторону от нее останутся только Серебристый с одним, последним противником.
   Схватка над вами продолжится. Кони будут кружить друг против друга, остальные вскоре перестанут с криками биться в огненную стену и, потеряв надежду прорваться, исчезнут.
   И тут Серебристый, набрав высоту, ударит копытом, и его противник рухнет вниз, прямо в огонь и жалобно, совершенно по-человечески, закричит. Странник мгновенно кинет руки вперед, и огонь погаснет. На обгорелой земле останется стоять черный конь, всхрапывая и дрожа всем телом. Странник подойдет к нему и, как прежде Серебристому, положит ладони на глаза. Конь затихнет, а ты увидишь, что если одно крыло его по-прежнему черное, то второе - видимо, то, что побывало в магическом пламени - ясное серебряное, почти белое. Странник обернется к тебе и спокойно скажет: "Среброкрылый, Лан-нэй. Теперь нас четверо".
   Серебристый подойдет к ним, дружелюбно ткнется мордой в шею Ланнэя. Тот тихо заржет в ответ.
   Дальше вы пойдете вчетвером.
   Дорога бесконечной лентой будет стелиться впереди. Серебристый пойдет справа от тебя, Ланнэй - слева от Странника. И в какой-то момент Странник, неосторожно повернувшись, заденет рукой черное жесткое крыло и с шумом вздохнет сквозь зубы. Ты остановишься, заставишь его показать руки. И увидишь, наконец, в чем дело: ладони будут в ожогах - и чуть подживших, и совсем свежих.
   Ты, не слушая слабых протестов, только тихо ругаясь, осторожно перевяжешь его, поможешь сесть на спину Ланнэя. И вы двинетесь дальше, а Странник будет время от времени виновато посматривать на тебя сверху вниз.
   Пройдет несколько часов. Кони будут идти сами, словно зная дорогу.
   - Они чуют его... - скажет Странник.
   - Кого?
   - Эрру... Мне кажется, Шериф должен знать, где Дэнни.
   Ты помолчишь. Потом спросишь:
   - Как мы его найдем?
   Но Странник лишь повторит: "Они чуют..."
   И тогда ты подумаешь, что да, верно, кони чертовски хорошие проводники, но кто поручится, что они не приведут вас в ловушку? Ведь не зря же тебе столько раз чудились в кошмарах черные крылья в ночи...
   Серебристый, словно почуяв твои мысли, покосится на тебя и слегка отстранится. Ты с раскаяньем положишь руку ему на шею, и он тихонько фыркнет и чуть прибавит шаг.
   И впереди из темноты выступит массивная тень высоких городских стен.
   В городе будет царить карнавал. Расцвеченные морем огней улицы, яркие фейерверки, и везде - толпы веселых смеющихся людей в разноцветных плащах и одинаковых белых смеющихся масках.
   Но прежде чем вы пересечете площадь, с нескольких сторон, разрезая толпу, как акулы - толщу воды, вынырнут шестеро без масок, в серой форме, накрест перехваченной на груди белыми эмалевыми ремнями. И со словами: "Дорожная полиция! Вы арестованы..." защелкнут на ваших запястьях наручники. Странник вскрикнет от боли, дернется, закинув к темному небу белое лицо. Ты тоже выкрикнешь что-то, неловко выхватишь клинок, бросишься на них... Но они будут готовы: у тебя мгновенно выбьют оружие, и пока двое будут держать тебя за плечи, третий быстро примотает шпагу лубком вдоль твоей руки, так что острие окажется где-то за плечом. Тебя отпустят, но шпага перестанет отзываться на твои судорожные попытки перехватить ее рукоять.
   Вас выведут в темную аллею, потом на узкую улочку, в конце которой будет гореть неоном вывеска: "Полицейское управление". И ты тоскливо подумаешь, что это - тоннель: не свернуть ни вправо, ни влево, а в конце ждет полное и окончательное поражение...
   Но в этот миг тебя словно ударит счастливым предчувствием. Тщетно стараясь сдержать торжество, ты повернешься к Страннику, проговоришь через голову стража:
   - Знаешь... А ведь мы совершили непростительнейшую ошибку... Мы забыли о том, что... Ты ведь знаешь: если не забывать, то помощь всегда приходит вовремя...
   И в ту же секунду из тени дома выступит невысокая фигура, плотно укутанная в плащ.
   - Стойте.
   Один из конвойных выступит вперед, с удивлением приглядываясь к ней. Она повторит на незнакомом тебе языке:
   - Фог! - и процедит сквозь зубы: - Кан на!
   Конвойный обернется к остальным, засмеется, те загогочут в ответ. Полицейский вытащит клинок и кончиком острия отбросит капюшон ей на спину.
   Глаза Элен сверкнут яростью. Конвойный с изумлением будет разглядывать невысокую девушку, осмелившуюся преградить путь отряду полиции. Элен выбросит вперед руку и с усилием переломит острый клинок. Небрежно стряхнет с пальцев капли крови.
   Полицейский отшатнется и Элен шагнет вперед.
   Все это время ты будешь, извиваясь, пытаться дотянуться кончиками пальцев до такой близкой рукояти, но так и не сумеешь ухватить ее. Странник схватится за меч, но обожженные пальцы тут же разожмутся. И тут один из конвойных, коротко вякнув, полетит на брусчатку от богатырского удара копытом в спину.
   Оставшиеся четверо мгновенно извлекут клинки. Пострадавший с трудом поднимется, хрипло и невнятно ругаясь.
   И в этот момент ты, неловко повернувшись, резанешь предплечье лезвием шпаги. Рубаха мгновенно набухнет кровью, а клинок...
   В знаменитом "Трактате о магическом оружии" ничего не говорилось о том, на что способен волшебный клинок, разбуженный кровью хозяина.
   С коротким треском опадет стягивающая руку повязка. Более того, к твоим ногам свалятся, глухо звякнув, наручники. Рукоять удобно ляжет в ладонь. Ты ощутишь два коротких рывка - и двое противников канут куда-то в стороны: один - схватившись за плечо, другой - обеими руками сжимая горло. По спине третьего протанцует копытами Ланнэй.
   Оставшиеся двое попятятся. Один рванется в темноту, второго Элен ухватит за воротник, прошипит в искаженное страхом лицо: "Веди!" Ты одним движением шпаги освободишь Странника от наручников, и вы почти бегом рванете вслед за Элен к горящей вывеске полицейского управления...
   Ваш провожатый исчезнет в каком-то закутке, едва вы войдете внутрь. Тебе запомнится заставленная конторскими столами огромная комната, какие-то полуодетые люди в форменных кителях поверх нижнего белья будут носиться, с грохотом роняя металлические стулья, пытаясь ловить бумаги, взлетевшие в урагане, поднятом несколькими взмахами могучих крыльев. Странник распахнет окно, сквозняком бумажный вихрь повлечет наружу, люди толпой устремятся к выходу, толкая и отпихивая друг друга... Потом будет запруженная вооруженными полицейскими балюстрада, деревянная лестница, и кто-то полетит вниз, ломая перила, кто-то завозится на полу, пятная дерево кровью, потом вперед выдвинутся кони и быстро очистят проход. И там, на втором этаже, в одном из безликих кабинетов вы найдете прямо на заплеваном полу пустые ножны Дэнны со знакомым орнаментом по дереву и коже.
   Только пустые ножны.
   Вы медленно спуститесь вниз, пройдете по опустевшему управлению, Элен оттолкнет ногой упавший стул, и он отъедет с неожиданно резким скрежетом. Ты остановишься в дверях, и обернувшись, увидишь, как она, замерев, плавно поводит руками, и на деревянных перилах вспыхивает огненный язык.
   Вы выскочите наружу, торопясь, пойдете по аллее обратно к площади... А за вашей спиной будет разгораться пожар. С яростным гулом огонь разорвет черное небо. И неожиданно пожар перекинется на соседние дома: пламя затанцует над всеми крышами, над всем городом... Только пламя это будет ненастоящим, призрачным, лишь над управлением будет гудеть настоящий огонь.
   Безумно красивое и страшное зрелище - охваченный призрачным пламенем город.
   На площадь вы пройти не сможете: улица окажется запружена толпой. Люди будут стоять плотной массой, молча, завороженно глядя в пламя.
   Призрачный огонь медленно опадет, угасая. Управление тоже догорит, останутся только черные от копоти стены. Вы начнете проталкиваться сквозь замершую толпу.
   И тут ты увидишь, как кто-то из горожан опускается на колени. Медленно поднеся к лицу руки, человек неуверенным движением снимет белую праздничную маску. Уронит ее на камни - маска упадет с легким стуком. А человек неожиданно вскрикнет, прыжком поднимется на ноги и бросится в толпу. И начнет срывать с людей маски. Ты словно в мгновенной вспышке выхватишь взглядом его юное, почти мальчишеское лицо, сияющие в темноте распахнутые на пол-лица глаза.
   Кто-то так и останется стоять, неподвижно и безмолвно, кто-то будет кричать и сопротивляться, кто-то, помедлив, тоже бросится срывать маски с других... Под конскими копытами будут хрустеть сброшенные личины, распадаясь в белую пыль... Возникнет бестолковая суета, на лицах людей смешаются испуг, тревога, восторг, радостное возбуждение...
   Только среди всех этих открывающихся лиц не будет Дэнны.
   Вы пробьетесь сквозь толпу и наконец выберетесь обратно к окраине. У городских ворот не окажется стражи, и вскоре вы уже отыщете в сумеречно-зеленой траве Дорогу.
  
  
  
  
  
   Эпизод VI: БОЙ С ТЕНЬЮ
  
   Ночь кончится раньше, чем вы успеете отойти от города хотя бы на пару лиг. Но и утро не наступит. Просто небо станет серовато-бессветным, а звезды погаснут, унеся с собою глухую ночную темноту. Безвременье - так могло бы называться все это. К добру ли, к худу, но ночь растворится раньше, чем придет день; все вокруг будет непривычно и пусто в этом странном белесом свете.
   Словно со стороны, ты увидишь пять силуэтов, не отбрасывающих тени - три человеческих, два конских, что будут углубляться в безбрежную серую пустыню, в которую слились и земля, и небо.
   Странник чуть ускорит шаги, кивнув тебе на оставшийся за спиной город: его контуры станут размытыми и неверными, и небо над ним будет светлей, чем вокруг.
   И тогда Элен остановится, устало поднимет голову и, виновато улыбнувшись, спросит, показав глазами на Серебристого: "Можно?"
   Ты торопливо ухватишь коня за повод и поможешь ей сесть. От усталости ее будет шатать.
   А немного спустя у самой кромки травы на обочине ты увидишь втоптанный в землю свинцовый орех пули - крупнее обычного, точно такой, как в шерифском пистолете. След... И ты соберешься, напряженно оглядишь горизонт. Странник, почуяв, придвинется к тебе, и кони, прикрывая, встанут обок. Но ничего не будет вокруг, только все чувства разом обострятся, и мир сдвинется в твоем восприятии. Вокруг вас снова будет не серая пустыня, а дорога с заросшими высокой - по колено - травой обочинами, роща справа - или, может быть, опушка леса. И уже не будет виден за спиной оставленный город и зарево над ним...
   ...Пронзительно закричит Ланнэй. Серебристый метнется к обочине, Элен скатится в траву, вскрикнув от неожиданности. Странник тоже шарахнется в сторону, и ты, подняв глаза, отскочишь следом за ним. Потому что на вас, прямо по дороге, будет с ревом надвигаться Танк. От грохота заложит уши, и нестерпимо захочется исчезнуть, убежать, затеряться в траве, но обессиливающая эта волна страха не даст шевельнуться...
   Ты только чуть-чуть приподнимешь над травой голову.
   Навстречу танку двинутся кони - Ланнэй и Серебристый, - пойдут крылом к крылу, красиво и гордо. Словно от ветра, прижмется к земле высокая трава вокруг их ног.
   И Танк сначала остановится, рыча и вздрагивая, потом неожиданно стронется назад, все убыстряя и убыстряя ход. А потом резко остановится и с грохотом взорвется, разбросав вокруг клочья огня; и густой черный дым - словно от горящей резины - столбом повалит в разом посветлевшее небо.
   И ты увидишь, что звезд уже нет, а небо стало чистым и голубым.
   Но опустив глаза ниже, ты снова похолодеешь от ужаса. На дороге, повернув морду прямо к тебе, возбужденно подрагивая, будет стоять Ланнэй. И оба его крыла снова будут одинаково черными.
   И ты отшатнешься, обожженный прежним видением, словно наяву почувствовав на щеке касание ветра, поднятого огромными крыльями в ночи.
   ...Но Элен подойдет к нему и краем плаща осторожно коснется жесткой кожи крыла. И черная жирная копоть останется на материи, а под ней по-прежнему будет светлое серебро.
   ...Подойдет Странник, возьмет под узцы всхрапывающего Серебристого. Элен оседлает Ланнэя, и вы двинетесь дальше, далеко обойдя чадящую громаду Танка.
   И тут прямо посреди дороги, в выемке, оставленной стальными траками, ты увидишь еще один тусклый шарик. Ты поднимешь его, повертишь в пальцах, снова подивившись его необычной тяжести. Элен наклонится к тебе, ты передашь ей находку, она прищурится, разглядывая.
   А потом Ланнэй вдруг быстро уйдет вперед. Элен оглянется - растерянно и беспомощно. Но вы со Странником будете о чем-то возбужденно спорить, и не обратите на нее внимания.
   И очнетесь только когда отчаянно, по-человечески, закричит Серебристый. Ланнэя уже не видно будет за изгибом дороги. Странник бросит ладонь на рукоять, расширенными глазами глянет на тебя, и вы одновременно броситесь вперед.
   И вскоре выскочите на поляну, скрытую за сплошной стеной деревьев.
   Сначала ты увидишь Дэнну, ничком лежащего у подножия огромного дерева в самом центре поляны, и толстую цепь, поднимающуюся от его тела вверх, в ветви. Увидишь, что Ланнэй бьется на земле со спутанными ногами, а Элен отчаянно рубится с высокой фигурой в знакомом свинцовом плаще полицейского, и только потом заметишь, что еще три таких же фигуры направляются к вам с обнаженными мечами.
   Вы вступите в драку. Против Странника окажутся сразу двое, а ты встретишься взглядом с холодными глазами Шерифа Эрры.
   И в эту секунду ты вдруг почувствуешь, что в силах убить его. И медленной неовратимой волной в тебе поднимется звериное желание раз и навсегда уничтожить этого человека... И, нехорошо усмехнувшись ему, ты извлечешь из ножен шпагу.
   ...Элен расправится со своим противником. Против Странника тоже останется лишь один из серых, но и силы Странника будут явно на исходе. Жестким блоком ты вынудишь Эрру отступить, и, споткнувшись, он, вдруг нелепо взмахнув краем плаща, упадет в траву. Ты шагнешь назад, подняв шпагу, и, пока он будет подниматься, ты получишь возможность наконец оглядеться.
   ...И не поверишь своим глазам, увидев, как два тела на зеленой траве медленно растворяются и, тут же ожив, появляются снова, синхронно вышагнув на поляну прямо из воздуха. И сразу устремляются вперед, на ходу выдергивая клинки.
   Эрра снова атакует тебя, и на некоторое время тебе станет не до них. Лишь краем уха ты уловишь невнятный вскрик Странника и отчаянный выдох Элен: "Зеркало!.."
   И тут за твоей спиной из чуть подрагивающей маревной пелены воздуха выступит человек в короткой зеленой плащ-накидке. У него будет твое лицо - и только глаза не карие, а снова - холодные, темно-свинцовые, и в руке - обнаженная шпага. Сделав шаг по траве, он ударит в спину - и если бы не крик Странника...
   Но ты успеешь увернуться. Странник отчаянно набросится на Эрру, вынудив его забыть о тебе, а ты окажешься лицом к лицу со своим отражением. Или - с самим собой.
   От ужаса холодный пот мгновенно выступит на лбу. А он ответит тебе холодной усмешкой.
   И начнется поединок, одновременно яростный и застывший в своей синхронности: ты будешь без труда блокировать его удары, но и каждый твой выпад будет встречать уверенный блок. Схватка с собственным зеркальным отражением...
   И еще ты поймешь со смертельной отчетливостью, что еще долго у любого, кто выйдет против тебя с оружием, кем бы он ни был, ты будешь видеть свое лицо...
   ...Пока тело свободно двигалось, словно в такт невидимому маятнику, сознание металось в судорожных поисках выхода. Ты потерял чувство времени, и вряд ли мог бы сказать, сколько продолжался этот безрезультатный поединок, когда реальность вновь вспыхнула, ворвавшись в сознание на вскрике Элен. Рывком обернувшись, ты увидишь, что маревная пелена превратилась в блестящую поверхность, что Элен рукоятью меча разбивает ее, что из мгновенно разбежавшейся по плоскости сети трещин, точно кровь, выступает золотистая лава, потом - что Элен неловко оседает на землю, и в уголке губ показывается темная струйка, что серые фигуры исчезли и против Странника стоит теперь только Эрра, и наконец, переведя взгляд на своего противника, увидишь, что его бьет дрожь и лицо медленно меняет выражение... И, завороженный происходящей с ним переменой, ты едва успеешь среагировать, когда он вдруг отчаянно бросится на тебя, подняв клинок.
   На этот раз схватка будет долгой и тяжелой. И когда ты, наконец, достанешь его, и шпага с глухим звуком воткнется в его грудь, ты отступишь почти со страхом. Неловко выдернешь шпагу, нелепо испугавшись вдруг, что, падая, он вырвет оружие из твоей руки.
   Он медленно опустится на колени, по телу пробежит судорога, и он исчезнет, оставив лишь следы крови на лезвии твоего клинка.
   И в тот же момент Эрра, уверенно теснивший Странника, быстро отскочит назад, бросит в ножны клинок и, выкрикнув что-то с досадой и болью, тоже исчезнет, будто захлопнув за собой невидимую дверь...
   Ты запрокинешь голову; небо над тобой - чистое, голубое небо - дрогнет и закружится, уводя сознание. Из разжавшихся пальцев выпадет оружие и ты упадешь на колени на теплую землю.
   Элен с трудом поднимется, проковыляет к Дэнне. Положит руки на цепь, напряженно застыв, побелевшими пальцами разломит острый металл и отбросит конец цепи прочь. Дэнни будет с хрипом дышать, не открывая глаз, но Элен обернется к Страннику и успокаивающе кивнет: "Все в порядке".
   Странник, хромая, подойдет к коню и срежет веревки. Ланнэй тут же рывком поднимется, прянет в сторону, но Странник удержит его, из сумки у седла вытащит флягу, глотнет, вытрет рот рукавом. Передаст флягу Элен.
   Очнется Дэнни. Тяжело привстанет, обопрется спиной о ствол, оглядит опустевшую поляну. Шепнет что-то и, устало улыбаясь, закроет глаза.
   А ты придешь в себя только спустя несколько часов от ощущения тепла. Ты будешь лежать возле костра, рядом примостится Элен, а по другую сторону огня, завернувшись в плащ, будет сидеть Дэнна.
   - Мы никак не могли тебя разбудить, - спокойно проговорит Элен, - но Альд сказал, что все в порядке, и ты скоро проснешься сам...
   Ты без удивления отметишь незнакомое имя, поняв, что речь идет о Страннике. Приподнявшись на локтях, оглядишься - и увидишь, что вокруг темно, что ни Странника, ни коней поблизости нет и что совсем рядом с костром светлеет обочиной Дорога.
   Ты снова сонно опустишься на траву и с облегчением отключишься, зная, что эта ночь скоро кончится и завтра, как положено, будет обычный день...
  
  
  
  
   Эпизод VII: ПЕРЕСЕЧЕНИЕ ПУТЕЙ
  
  
   ...А это уже совсем другая история.
   В чистом летнем лесу можно было идти, совершенно никуда не торопясь. Светлая зелень деревьев, сплошь пронизанная золотыми солнечными лучами, успокаивала усталые глаза. Здесь было по-праздничному шумно, вдалеке залпами трещали сучья, будто в костре или под лапами гиганта, где-то слышалось рычание, шумел листьями в кронах деревьев теплый, почти горячий ветер, где-то даже вроде бы звенел металл.
   Неразлучная троица - Ирв, Бесь и Молчальник - неторопливо шествовала по лесу, отдыхая от трудов праведных. Забыты были орды "Дрийрри", продвигающиеся все дальше по мирам, забыты были недавние бои, забыты были все тревоги. Шелковистая, по щиколотку, трава обнимала натруженные ноги, на рукоятях закинутых за спину мечей играли блики, воздух можно было глотать кусками - мало где еще оставался такой воздух. И возможные скорые сражения не волновали отважных миропроходцев. Сейчас было время отдыха...
   ...Из-за деревьев донесся ухающий вой и кряхтение, перекрываемое звоном металла. Трое, переглянувшись, рванули вперед.
   На открывшейся за стеной деревьев поляне шестерка лесных триггов, напоминавших одновременно и носорога, и гигантскую волосатую обезьяну, теснили гибкого паренька в набедренной повязке. Он вился ужом между неповоротливыми тушами, с трудом отмахиваясь от триггов длинным узким клинком.
   Бесь и Молчальник притормозили. Ирв уселся на траву у их ног и некоторое время грустно смотрел на драку.
   - Да что ж это деется, - сокрушенно заявил он. - И здесь покоя нет, и здесь дерутся. Подумать только - среди бела дня!
   - Помогли бы, - ответил паренек, ускользая от удара.
   - А с чего вдруг? - безмерно удивился Ирв. - Может, ты хулиган. Может, они за дело. А?
   - Йууу-рреар! Уйурф! - заявил один из триггов, направляясь к троице с занесенной дубиной.
   Бесь и Молчальник вежливо расступились, пропуская его, и, чуть-чуть подправив его полет, обеспечили себя дровами для костра: тригг врезался аккурат в дерево, расщепив его ствол.
   - Ругается, - рассудительно констатировал Ирв. - Грубит. Сталбыть, надо воспитать!
   Даже боевики "Дрийрри" - самые искусные воины в мирах - не могли сравниться с воинами клана Ночи. Через минуту поляна очистилась, лишь из леса слышался затихающий рев двух улепетывающих чудовищ.
   Паренек отшвырнул клинок, опустился на траву в два глотка осушил протянутую Молчальником флягу. Только сейчас стало видно, как он измотан.
   - Дорога, - с трудом проговорил он вдруг. - Найдите Дорогу, вам это будет нетрудно. Там сейчас очень нужна помощь. Най...
   За его спиной выросла коренастая тень тригга, и полуметровый валун с размаху опустился на то место, где сидел паренек. Бесь сделал выпад, и тварь рухнула на землю, но было поздно...
  
   Троица быстро двигалась на восток. Окажутся ли они когда-нибудь на той Дороге, о которой говорил паренек, никто из них не знал. У них была своя дорога. Их ждал свой бой.
  
   Если бы ты увидел этого человека, ты бы без труда узнал в нем мальчишку, который первым снял свою маску на Карнавале в Городе.
   Как удалось ему вырваться за пределы своего мира и чем он умудрился насолить хозяину лесных триггов - Владыке Семи Миров Вэндэру, - так и осталось тайной. Но это и неважно - ведь это совсем другая история.
   Осталось неизвестным и то, как он узнал о Дороге.
  
  
  
  
  
   Эпизод VIII: ТВАРЬ КАМНЕЙ
  
  
   Солнечное тепло душило и мешало идти. Уже много дней бесцельного пути. Ты ушел. Оставил Странника - или он оставил тебя? Со времени Бесконечной Ночи прошел месяц, когда Странник сорвался.
   Он говорил, что Дорога слишком велика, и один человек просто не способен с нею справиться, что Дорога уже выпила его до дна - он истратил весь запас сил, и теперь ему плевать на все, он устал как собака и больше не хочет метаться взад и вперед; он хочет, наконец, нормальной жизни...
   И он ушел - в какой-то из миров на обочине Дороги. Сказал, что навсегда. А ты пошел дальше, но, кажется, с тех пор забыл, как считать дни.
   Все это время ты был один. Раньше ты безумно боялся одиночества, но когда оно пришло, ты словно не заметил этого; одиночество стало единственно привычным, а время от времени встречая кого-то, ты, пожалуй, спешил скорее уйти.
   И все это время какая-то тоскливая неуспокоенность гнала тебя вперед, мешая, наконец, остановиться.
   ...Солнце все-таки исчезнет за облаком, и на предгорья опустится благодатная прохлада. А вскоре впереди, на поднимающейся в гору тропе покажется неторопливо бредущая фигурка.
   Ты слегка прибавишь шаг, торопясь обогнать возможного попутчика, не желая завязывать разговор. Но тот, дождавшись, пока ты поравняешься с ним, остановится и внимательно всмотрится в твое лицо.
   - Здравствуй.
   - Здравствуй.
   Несколько минут вы будете молча брести рядом, а потом он неожиданно выговорит, скорее не спрашивая, а утверждая:
   - Ты - Шер.
   Ты обернешься и наконец рассмотришь его повнимательнее.
   Чистое лицо с безвозрастными чертами эльда, застывшее в напряженном спокойствии. Кажется, стоит ему расслабиться, и щека задергается в тике... Чуть сгорбленные плечи под меховой курткой. Чем-то он напомнит тебе Странника...
   - Я - Шер. А ты?
   Он вдруг быстро ухмыльнется одной половинкой рта.
   - Подбери мне имя сам.
   Ты без интереса оглядишь его и устало отвернешься.
   - Брось.
   - Ну тогда... Зови меня Тайрет.
   Странно. Таэро - это одна из рас эльдалиэ. "Тайрет" дословно - это всего лишь "принадлежащий к народу таэро". Впрочем, его дело.
   А Тайрет, словно не видя сомнения на твоем лице, осторожно выговорит, не сводя с тебя взгляда:
   - Скажи... Ты ведь знаешь Элен?
   Ты усмехнешься, поймав себя на мысли, что тебе совершенно все равно, что это за тип, откуда он знает тебя и зачем ему Элен. Все равно...
   - Месяц уже...
   - Что месяц?..
   - Уже месяц ее не видел...
   Вы медленно двинетесь вперед.
   - Ты куда направляешься?
   Ты равнодушно поднимешь взгляд.
   - А где мы собственно?
   - К юго-западу отсюда - Покинутая Страна. А это - Мглистый.
   Занесло, однако. Видно, Дорога всласть поводила тебя, пользуясь тем, что много дней ты шел, совершенно не обращая внимания на окружающее, и теперь вывела в мир, подобный тому, который ты, казалось, покинул навсегда. Ну что ж, ладно...
   И тут ты поймаешь его пронзительный взгляд.
   - А знаешь, Шер, идя в ту сторону, мы имеем потрясающий шанс влипнуть так, как ты, пожалуй, еще не влипал...
   Ты вяло попытаешься изобразить на лице интерес.
   - Да? Тогда пошли быстрее...
   Он хмыкнет в ответ, и вы зашагаете вверх по тропе.
  
  
   ...Несколько часов пути по холодным камням вдоль осыпающихся склонов. Ветер и редкие хлопья мокрого снега в лицо. Разреженный холодный воздух.
   Все это время тропа будет подниматься выше и выше, прижимаясь слева к почти отвесной стене базальта. А справа расщелины будут сменяться то неровными нагромождениями скал, то осыпями. Вы выйдете на край глубокого ущелья, когда Тайрет тронет тебя за плечо.
   - Тише... Ирчи...
   Вы, хоронясь, минуете изрытый пещерами склон напротив. А ближе к вечеру, когда тропа уже перестанет задираться вверх, а ты начнешь подумывать о привале, вас остановит свист. Высоко над вами на ровной каменной площадке, равнодушно взирая на вас, будет стоять вооруженный человек. Меч, короткий тугой лук, одежда из шкур... Он протянет к вам руку и повелительно-безразлично проговорит:
   - Хэги'к'хэрр!
   Тайрет ухватит тебя за плечо, прошипит: "Живо!" - и с силой потащит вперед, мимо дозорного. Но наперерез вам на узкую тропу выступят пятеро...
   Только сейчас ты оценишь их размеры. Даже Тайрет будет казаться рядом с ними щуплым подростком. Желтая пергаментная кожа обтягивает скуластые лица, узкие глаза надменно и равнодушно смотрят поверх голов. Руки касаются рукоятей огромных мечей.
   Коротко свистнет тетива. Тайрет выхватит стрелу из воздуха у самого твоего лица и с размаху переломит ее о колено. Гиганты синхронно достанут мечи.
   Ты попятишься было, но Тайрет, пригнувшись, шагнет вперед, и ты, обреченно вздохнув, вытянешь из ножен шпагу.
   ...Двоих срубит Тайрет. Третьего ты просто спихнешь вниз, проскользнув под его рукой. Один из оставшихся быстро отступит и, пока последний будет удерживать вас на месте, изготовит к стрельбе лук.
   Первую стрелу Тайрет cобьет плашмя ладонью, вторую встретит твоя шпага, а потом Тайрет быстрым финтом вынудит своего противника отступить назад, и третья стрела ударит его в спину, бросив тело прямо на меч Тайрета.
   Последнего вы зарубите одновременно с двух сторон. Тайрет ногой столкнет труп в пропасть.
   Уходя, ты обернешься и найдешь взглядом дозорного. Он будет стоять по-прежнему неподвижно, как изваяние, не обращая внимания ни на вас, ни на тропу внизу, надменно зря куда-то вдаль.
   - Кто это? - спросишь ты, догнав поджидавшего тебя эльда.
   - Стражи Перевалов, - отзовется он. - Не поймешь, то ли ирчи, то ли люди. Впрочем, скорее люди...
   - Что им было надо от нас?
   Он дернет плечом.
   - Мало ли... Здесь бывают торговцы... Даже если нет - оружие, одежда... Да мясо, в конце концов...
   Ты молча передернешься и, не оборачиваясь более, пойдешь вперед.
   Через несколько часов тропа оборвется каменной осыпью. А перебравшись через нее, вы окажетесь у входа в пещеру.
   ...Жесткая трава, росшая в щелях меж камней, будет гореть медленно, с сухим треском. Крохотный, почти невидимый в ясном предвечернем свете костерок окажется неожиданно жарким. Пещера будет невелика. Вы устроитесь почти в самой ее середине по обе стороны от костерка, расслабитесь, перебрасываясь незначащими фразами, пока Тайрет будет разогревать над огнем сухие лепешки.
   И вдруг на полуслове накатит тошнота, и, растерянно подняв голову, ты увидишь в противоположной стене пещеры открывшийся провал, а в нем - существо...
   Маленькое и сгорбленное, похожее не то на обезъянку, не то на глубокого старика, со слипшимися в сосульки длинными черными космами и сморщенным личиком злобного младенца... Злоба во всем облике - в глубоко запавших маленьких глазках, в скрюченных пальцах длинных рук, в радостном хищном оскале...
   А в следующую секунду наваждение схлынет, только Тайрет взглянет на тебя напряженно и остро.
   Умяв по сладкой лепешке и запив их кипятком, вы начнете собираться в путь. Тайрет склонится над костерком, а ты обопрешься спиной о камень, завязывая полупустой вещмешок. И в этот самый миг из камня за твоей спиной выплеснется гибкая когтистая лапа и плотно захватит твое горло. В глазах потемнеет, ты судорожно захрипишь, пытаясь вздохнуть, и потеряешь сознание.
   Очнешься ты на каменном полу пещерки прямо у прогоревшего костра. Тайрет будет стоять над тобой, опустившись на одно колено, держа одну руку на твоем лбу, а вторую направив открытой ладонью к противоположной стене.
   Увидев, что ты очнулся, он неловко поднимется, не опуская ладони, мгновенно глянет на тебя и шагнет вглубь пещеры. Протяжно выговорит что-то на незнакомом языке, словно выманивая чудовище.
   И тварь выйдет. Медленно вышагнет прямо из камня, безвольно, сомнамбулически прошагает к Тайрету. Словно кукла, отпущенная с ниточек, неопрятной грудой опустится на камень у его ног...
   Но когда Тайрет, кажется, слегка даже озадаченный легкостью победы, сомкнет ладони, собираясь нанести последний удар, тварь вдруг упруго распрямится и захохочет, вперившись взглядом прямо в лицо Тайрета - довольно, радостно, грозно, скрипучий хохот эхом отразится от стен...
   Тайрет рывком опустит руки, и смех затихнет. Теперь оба застынут: неподвижно, глаза в глаза, чудовищная пещерная тварь и Высокий Эльда. И ты увидишь, словно наяву, как воздух меж ними густеет, насыщаясь переплетениями двух враждебных воль...
   Первой не выдержит тварь. Она не исчезнет, не удерет, она просто начнет медленно, ни на миг не отводя взгляда, погружаться в каменный пол пещеры. А когда на поверхности останется лишь уродливая голова, она, продолжая глядеть на Тайрета снизу вверх, вновь рассмеется, жутко и гулко.
   Тайрет резко выкрикнет что-то, и смех оборвется.
   Каменный пол у ног эльда будет ровным и недвижным.
   Тайрет вернется к кострищу, сядет напротив тебя, невесело усмехнется. Ты соберешься что-то сказать ему, но запнешься на полуслове...
   ...Прямо из потолка в дальнем углу пещеры снова вынырнет жуткая морда, и пещерное чудовище начнет мерзко кривляться, беззвучно хихикая и ломая длинные пальцы. По твоему лицу Тайрет сообразит, что что-то не так. Не вставая, он рывком опрокинется назад и, лежа боком на холодном камне, вытянет перед собой сомкнутые ладони.
   Пещера заполнится пронзительным визгом. Тварь мгновенно исчезнет, камень на том месте, где она только что была, будет отчетливо оплавлен. А в следующую минуту зазвучат сами стены. Невыносимый гул заполнит все пространство пещеры, со свода рухнет несколько булыжников, у входа собираться осыпь. Вы торопливо выберетесь наружу, и ты мимоходом удивишься тому, что еще совсем светло.
   Тайрет остановится у самого входа. Не медля, развернется лицом к пещере и, снова вытянув ладони, начнет читать какое-то длинное и сложное заклинание.
   В центре пещеры, пульсируя в такт его словам, закрутится вихорек плотного тумана. А потом из дальней стены спиной вперед, явно против своей воли, появится тварь и медленно двинется в сторону постепенно увеличивающегося туманного вихорька...
   Но снова, как и в первый раз, у самого вихорька она, мгновенно обретя волю, развернется и расхохочется в лицо Тайрету. Тут же рассыплется и туманный вихрь, оставив только пятно копоти на камнях.
   Тайрет, не оборачиваясь, заговорит, и в голосе его тебе почудится удивление.
   - Он просто издевается надо мной... Я не могу ничего с ним сделать...
   А тварь будет все так же стоять в центре пещеры и, не отрываясь, глядеть на вас. И тогда Тайрет сам шагнет внутрь каменного мешка.
   А потом они будут долго стоять друг против друга, уже не пытаясь сразиться, и время от времени Тайрет будет говорить что-то - но тихо и невнятно, ты не сможешь разобрать ни слова, а потом тварь развернется и скроется в стене, а Тайрет, пятясь, выберется из пещеры и повернется к тебе, утирая рукавом пот.
   - Уходим. Мы сошлись на том, что все происшедшее было ошибкой. Но вот дальше он нас не пропустит. Возвращаемся.
   Обратный путь покажется тебе чуть ли не вдвое короче. На перевале вас снова атакуют желтолицые гиганты, но после пещерной твари вы попросту не сможете принять их всерьез. Не сговариваясь, рассмеетесь, достанете клинки и так, смеясь, пройдете сквозь их отряд, оставив на тропе за спиной пять трупов.
   К ночи вы выберетесь обратно к предгорьям, туда, где только утром (а кажется - прошли не одни сутки) ты встретился с Тайретом.
   Стараясь не смотреть друг на друга, вы распрощаетесь, ты устроишься на ночлег прямо здесь, отойдя от тропы на несколько шагов, а Тайрет вскинет на плечо тощий мешок и, кивнув напоследок, скроется в темноте.
  
   Больше ты никогда не встретишь его. Только потом, много дней спустя, ты сообразишь, что именно об этом маге-таэро рассказывала тебе Элен, именно его она искала здесь, на Дороге, давно и безуспешно. Но это потом, а пока ты просто почувствуешь смутное облегчение от того, что можно снова остаться в одиночестве.
   Наутро ты продолжишь путь.
   В заснеженных предгорьях ты встретишь волчью стаю, у вожака которой будут человечьи глаза. В сырых болотистых лесах набредешь на сгнившее капище больного старого бога. В красной степи отыщешь следы легендарной солнечной серны... Но все чужие сказки будут неумолимо и безнадежно блекнуть, нанизываясь на нить твоей усталости...
  
  
  
   ...А месяц спустя Дорога снова выведет тебя в эти края. Ты в третий раз пройдешь знакомым маршрутом. Только теперь горы будут мертвы. Не будет следов жизни в пещерах ирчи на дальнем склоне. Никто не встретит тебя на заставе желтолицых, и на сторожевом камне не будет следов караульного.
   Добравшись до пещеры ты обнаружишь, что и она пуста. Завал у входа окажется разобран, а рядом с вашим кострищем будет еще одно, сложенное явно той же рукой. Значит, Тайрет тоже побывал здесь еще раз, опередив тебя на несколько дней. Но никаких следов второй битвы ты не найдешь - и решишь, что и Тайрет нашел обиталище пещерной твари уже покинутым...
   Ты спокойно переночуешь в пещере и наутро двинешься дальше по склону, туда, куда вы безуспешно пытались пройти месяц назад.
   Но ничего там не найдешь.
  
  
  
  
  
   Эпизод IX: ДНИ СВЕТА
  
   ...И снова вокруг будет теплая, звездная ночь, тихая и ласковая, как дыхание Эа. Будет играть светлыми отблесками костер, а напротив, по ту сторону пламени, будет, сжавшись, сидеть Элен, молча и неподвижно глядя на огонь.
   Но уснуть спокойно ты не сможешь. Потому что спазм в горле не отпускает, и воздух приходится всасывать в себя, словно густой, вязкий кисель. Потому что ушел, не простившись, Странник, потому что исчез Дэнна, и что с ним, ты не знаешь. И едкий дым костра окажется очень кстати: можно будет не скрывать слез.
   Ближе к полуночи костер, затрещав, вдруг взметнется ввысь и почти мгновенно погаснет, оставив лишь жалкую кучку тлеющих угольков. Элен встрепенется, растерянно скажет: "Ну, вот...", ты торопливо полезешь в карман за зажигалкой, но поймаешь ее повеселевший взгляд.
   - А знаешь, Шер... Ты же давно хотел попробовать. Зажги его от звезд.
   - Как?
   - Попробуй перенести туда звездный огонь...
   Ты послушно поднимешь руки, в полной уверенности, что ничего не выйдет, но звезды над твоей головой вдруг дрогнут, увеличатся и засияют ярче, а на твоих ладонях вспыхнет облачко голубого света, ласково щекочущее кожу. Минут десять ты просидишь неподвижно, греясь, впитывая в себя это незнакомое тепло - так согревается замерзший лесной зверек, вдруг попавший в протопленный дом - а звезды будут подмигивать тебе, щедро делясь светом и радуясь новой игре. Потом ты, словно очнувшись, тряхнешь головой и увидишь, что Элен смеется.
   - Ну как?
   Вместо ответа ты осторожно наклонишь ладони, переливая свет на ветки, и костер взметнется и затрещит ровно и чисто, и пламя его будет необыкновенно светлым.
   Ты, прикрыв глаза, поднимешь лицо к небу и вновь ощутишь пушистую ласковость звезд.
   ...Вскоре Элен уснет, набросив капюшон и придвинувшись ближе к костру. Языки огня будут освещать ее лицо, и ты подивишься произошедшей в нем перемене. Исчезнет ее обычная напряженность, черты разгладятся, и станет видно, что бесстрашный воин и сильный маг на самом деле обыкновенная девчонка, лишенная семьи, дома, родины... Девчонка, которую отчаяние ведет вперед по бесконечной дороге в поисках исчезнувшего счастья...
   До самого рассвета ты просидишь у костра. Под утро резко похолодает, поднимется легкий туман, костер постепенно погаснет. Впрочем, это вполне естественно, раз его зажгли звезды...
   А когда из-за горизонта покажется солнце, осветив листья и траву, неожиданно вернется ощущение скорой неотвратимой беды, которое не покидало тебя весь последний месяц и в котором было что-то еще, кроме тревоги за Странника и Дэнни...
   Проснется Элен. Сядет, зябко передернет плечами, протянет вперед руку и костер в третий раз вспыхнет, сразу и быстро; потом подбросит в огонь веток, посмотрит на тебя, вздрогнет и, коротко вдохнув сквозь зубы, прикажет:
   - Спи!
   Ты попытаешься спорить, путаясь в словах и с трудом удерживаясь в сидячем положении, потом с улыбкой подчинишься, и в результате крепко проспишь несколько часов.
   А когда проснешься, то увидишь, что Элен сидит у костра, бледного в свете дня, и играет с пламенем. Языки огня превратятся сначала в большой красивый город, потом город медленно обрушится, и на его руинах затанцует огненный конь... Вдруг резким взмахом ладони она уберет и коня, и развалины города и обернется к тебе.
   Ты поднимешься, потягиваясь и стараясь хотя бы казаться беззаботным, и вдруг заметишь, что она пристально смотрит на тебя потемневшими глазами. В ответ на вопросительный взгляд, тихо скажет: "Враги. Где-то... близко".
   Движением ладони она окончательно погасит костер и рывком поднимется на ноги.
   И вы пойдете вперед, туда, где дорога будет плавно подниматься вверх по каменистому склону. Справа покажется рощица в желто-зеленой осенней листве, потом на обочине вырастет огромная каменная глыба, и за ней несколько обломков поменьше. Твой взгляд остановится на одном из них - темно-серый каменный клык, чуть криво торчащий из земли - и ты замедлишь ход, пытаясь понять, в чем дело...
   И тут тебя ударит болью, в виски вопьются черные злые шипы. И ты ничком повалишься в пыль, успев лишь узнать на мгновение мелькнувшие в складках камня уродливые черты пещерной твари, искаженные яростной злобой...
   Очнешься ты всего через несколько минут. Сначала из пустоты перед тобой неторопливо проступит ровная россыпь пылинок, потом глаза рванет светом, и ты ощутишь прохладные ладони Элен на своих висках. Ты с трудом приподнимешь голову, тяжело сядешь. Элен с испугом будет смотреть на тебя. Спросит почти жалобно:
   - Ты живой?..
   Ты усмехнешься нелепости вопроса, но тут же сморщишься от тупой боли. Элен, словно извиняясь, опустит голову. Потом снова взглянет на тебя.
   - Что это было? Ты знаешь?
   Ты мотнешь головой, угрюмо скажешь:
   - Может быть... Вон...
   Она рывком обернется и замрет, приглядываясь. Потом медленно поднимется с колен. Ты встанешь тоже, остановишься рядом. Вглядываясь в складки камня, она выпрямит ладони, словно желая обхватить его, скажет, не приказывая, а предлагая: "Иди... Не бойся - иди сюда!.."
   И тварь выйдет. Злобно блестя глазами, медленно разгибаясь, поскуливая. Сгорбившись, остановится у ног Элен, скаля зубы снизу вверх. Ты сожмешь рукоять шпаги, готовый поймать момент неожиданного прыжка. Но вместо этого тварь медленно и неуловимо начнет меняться - словно перетекая в новую форму. И вскоре на ее месте будет сидеть на земле странное существо, покрытое мягкой шелковистой шерсткой, с пронзительными черными глазами на умной мордочке медвежонка...
   Улыбнувшись весело, Элен присядет, протянет ладонь. Зверек, урча, подставит шею, сладко прижмурится. Элен, помолчав, спросит тихонько:
   - Ты кто?
   Зверек отшатнется, сядет прямо в пыль, поднимет на нее бусинки глаз. И отчетливо подумает, не скажет, а именно подумает, так, что ответ придет как бы сам собой:
   - Лишний... Чужой... Урри.
   И по лицу Элен пробежит мгновенная тень.
   А ты ошарашенно поймешь, что как ни странно, сейчас в тебе нет ни тени былого страха, словно весь он канул в небыль вместе с прежним обликом пещерного чудовища.
   Потом у обочины запылает небольшой костерок, вы будете греться у огня, а Урри - непоседливо и громко думать какие-то веселые и нелепые дразнилки, пытаясь вас развеселить. И ты, решительно забыв все свои страхи и подозрения, полностью отдашься теплу, тишине и покою.
   Потом Урри устроится у Элен на коленях, она будет почесывать зверька за ушами, а тот, урча от удовольствия, будет с легким ехидством поглядывать на тебя.
   Неопределенно глядя куда-то вверх, ты проговоришь, в пространство: "Любое существо крупнее полевой мыши любит, когда его чешут за ухом..."
   Элен, искоса и весело глядя на тебя, скажет: "Надо попробовать почесать за ухом тебя..." Зверек разразится довольным урчанием, Элен засмеется.
   Заночуете вы у того же костра. Это будет потрясающе здорово: спать у теплого огня, зная, что опасности нет, что рядом друг, и чувствовать щекой теплый пушистый бок зверька.
   А наутро будет незнакомый прекрасный мир с нежно-зеленым солнцем на чистом-чистом голубом небе и ярко-золотистой мягкой травой. И Урри будет думать что-то веселое и необидное, комментируя твои попытки зажечь костер от солнца (а как красив был бы зеленый костер!).
   И будет несколько нескончаемых дней беззаботного и счастливого ничегонеделания на золотой траве под зеленым солнцем...
   Однажды Урри потащит тебя куда-то за лес. Деревья кончатся, впереди покажутся камни. Через узкую расселину, по долгим, неимоверно тесным коридорам Урри приведет тебя в крошечную пещеру, стены которой (ты не поверишь своим глазам) будут сплошь усыпаны мелкими и крупными самоцветами.
   Пока ты будешь озираться, открыв рот, медвежонок набьет ими твои карманы... А потом вы вернетесь, и ты королевским жестом рассыплешь горсть камней у ног Элен. Она по-девчоночьи завизжит от восторга и сразу начнет разбирать их по цветам... А ты с облегчением шлепнешься на траву, пальцами вычесывая из волос комочки сухой земли и мелкие алмазы...
   А потом будет еще один долгий беззаботный день, и это время запомнится тебе как яркое светлое пятно в однотонно-мертвой путанице событий...
   Но вскоре вас снова погонит в путь, потом пройдет время и Элен распрощается с вами и уйдет куда-то одна, потом и вы с Урри расстанетесь, а вскоре после этого ты услышишь за спиной усталый окрик...
  
  
  
  
   Эпизод X: ОБВАЛ
  
  
   Спокойное небо над головой душит почти так же сильно, как закупоривший горло сгусток боли. Справа и слева от дороги - степь, пыльные камни, красноватая трава, далеко слева - низкие темные холмы. Но сейчас рассвет, и все вокруг кажется серым в утреннем тумане.
   Лицо опущено вниз, к дороге, дорога уходит вперед, прямая и бесконечная, как взлетная полоса. Только ты точно знаешь: не взлететь.
   - Эй, парень!
   Знакомый голос. Ах, да... Ну, что ж. Надо бы попытаться уйти, но как? Да и зачем... Все правильно.
   - Это ты... Ну, привет.
   Он стоит неподвижно посреди дороги и смотрит на тебя со странной мрачноватой иронией. Справа у обочины пара оседланных лошадей.
   - Я давно искал кого-нибудь из вас...
   - Нашел меня. И что?
   - Да. Теперь бы еще отыскать вашего... вожака, - он усмехнется.
   Тебя передернет. Но ответ прозвучит спокойно.
   - Не ищи. Он сейчас в большей безопасности... чем мы.
   - А-а, - в голосе его проскользнет издевка, и тебя снова захлестнет волна душного жара, - благоразумно с его стороны. Ну что ж... - Он поднимет ладонь. - Именем Закона... представляя в лице своем Дорожную Полицию... Дай руки.
   Ты автоматически протянешь ладони, не испытав в тот момент ничего, кроме отстраненного любопытства. И не успеешь среагировать, когда он подхватит из сумки наручники - тяжелые, блестящие сталью - и защелкнет их на твоих запястьях. Потом, отступив на шаг, оглядит тебя с ног до головы и скажет удовлетворенно и устало:
   - Вот так. А теперь - отдай шпагу.
   Ты усмехнешься, с глухой ненавистью глядя на его усталое, белеющее в рассветном сумраке лицо.
   - Попробуй, возьми.
   Вспомнится темный браслет на запястье и серебристая цепочка, идущая от него к матовой холодной рукояти.
   - Мальчишка, - тяжело и медленно заговорит Шериф. - Глупый мальчишка... Ну что тебе не сиделось дома? Зачем ты полез туда, где ничего не понимаешь?.. Что тебе надо на Дороге, что ты можешь здесь искать?
   Пожалуй, этого ты ожидал меньше всего. И ты на миг запнешься, подбирая слова, прежде чем ответить:
   - Ну хотя бы тех, кто ищет меня...
   - Неплохо, - снова бледно усмехнется он. - Но все равно глупо. Отдай шпагу.
   - Попробуй, возьми.
   - Отдай сам, - по-прежнему устало скажет он. - Возможно, это зачтется тебе... потом.
   - Попробуй, возьми, - тот же ответ, ты уверен, что отобрать шпагу без твоего согласия невозможно...
   И поэтому, когда он, подойдя ближе, плавно поведя ладонью, с натугой вытянет ее из ножен, и, шагнув к стоящим у обочины лошадям, бросит в притороченный у седла чехол, ты будешь лишь ошарашенно смотреть, не в силах вымолвить ни слова.
   Шериф кивком укажет тебе на ближайшего коня, сам легко оседлает второго, утвердится в седле, зябко сгорбившись и плотнее запахнувшись в плащ.
   - Глупый мальчишка, - повторит он. - Ты сам, и этот твой приятель... Тхэнн... Дэнна... Ну зачем вы полезли сюда, как вы могли... - Он вдруг прервется, пристально посмотрит на тебя и заговорит спокойнее и жестче: - Миры находятся в равновесии. Добро и зло, свет и тьма. Рождаемость и смертность. Все подчинено разумному Закону. А вы, бродяги... Я не уверен, что вы творите так уж много добра. А вот вреда от вас, поверьте, предостаточно.
   Он снова умолкнет, потом вздрогнет и заговорит опять.
   - Помнишь, ты гадал, куда я исчез. Ты ведь не можешь пройти по Дороге назад... Я шел по вашим следам. Очень четкие следы... За вами тянется огромная полоса грязи и крови. Понимаешь? Там сейчас война. До того, как вы пришли туда, все было спокойно, а сейчас... Да вот, смотри.
   Он махнет рукой через плечо. Ты обернешься, только сейчас услышав ровный рокот мотора. Вас будет догонять бронеход. С помятой, побуревшей от жара броней, с налипшей на гусеницы жирной грязью. Эрра направит коней к обочине.
   Напротив вас бронеход остановится, в башне распахнется люк, покажется стрелок - смуглый белозубый парень с тонкими усиками, в форменной рубахе бурого цвета с закатанными по локоть рукавами, в рыжей пилотке. На плече - шеврон: поднявшаяся на задние лапы пантера с оскаленной белой пастью; на запястье - браслет: толстая цепочка, пластинка с цифрами - группа крови. Он крикнет что-то Эрре, тот в ответ махнет рукой - поезжай, мол, бронеходчик, засмеявшись, захлопнет люк и машина, взревев, пройдет дальше.
   Эрра тронет коня.
   - Смотри. Так везде - кровь и грязь. Мальчишки... Ты хочешь возразить?
   Ты медленно поднимешь глаза и встретишь его взгляд.
   - А ты не замечал, Шериф, - проговоришь ты, - что в этой грязи все больше людей, которым хочется ее разгрести?
   Эрра криво дернет ртом.
   - Нет. Не замечал. Им сейчас попросту не до этого. Помнишь мир крылатых коней? Странник тогда плохо потушил костер. Знаешь, что такое степной пожар? Там сейчас выжженная пустыня. Молчишь? А помнишь карнавал, где вы так эффектно устроили срывание масок? Помнишь... Утром там была резня. Сначала - местные с местными, потом из столицы прибыли регулярные части. Город в крови - и ни одного человека. Ах, нет, один сбежал...
   Ты вздрогнешь, зло оборвешь его:
   - Успокойся, он ушел недалеко.
   Эрра потухше глянет на тебя.
   - Мальчишка... Ладно Странник - он знает что делает и чем платит за это... Но ты! Чего тебя понесло на Дорогу? Жить хотелось весело? Не получилось. За радость всегда платят бедой, за счастье - горем. Хотел, чтобы за тебя платили другие?..
   - Шериф, - медленно скажешь ты. - Шериф... А может, лучше жить в огне, чем в болоте? А, Эрра?
   - Не думаю, что они, - Эрра оглянулся, - думают так же. Даже из болота можно видеть небо, а за дымом пожарищ...
   - И все же...
   - Спроси - у любого из горожан, там, позади. Да что говорить - здесь, на Дороге, на самой Дороге появились Солнечные Всадники - закрыватели миров! Ты хоть понимаешь, что это значит?.. Мальчишки... - он снова помолчит минуту. - Вас будут судить. До ближайшего города около часа пути, оттуда тебя переправят в столицу. Я буду просить о снисхождении - вы еще глупы и молоды. Скорее всего, вас отправят в какой-нибудь из миров без возможности выхода. Мир будет по вашему выбору - закон гуманен... И вас обязательно лишат памяти.
   Тебя затрясет. Ты заметишь, что руки твои дрожат, и крепче сожмешь повод. Эрра покосится на тебя почти сочувственно...
   - Это даже не наказание...
   Это будет не наказание. Это будет обвал. И единственное ощущение - что там, за спиной, сейчас рушатся куда-то в бездну все твои Миры - как табурет из-под ног приговоренного.
   Если только это правда. Потому что где-то в глубине души ты будешь отлично знать - или отчаянно верить - что это только очередная жестокая уловка Шерифа. Ведь иначе...
   Иначе все, что делал Странник, и все, что делал ты - гораздо хуже, чем просто бессмысленность.
   Тебя охватит тошнотворное чувство полного бессилия. Как понять, кто - Странник или Шериф - врал тебе? И ты вдруг подумаешь, что тебе просто не хватает знаний о том, как же все устроено на самом деле - миры, законы... Что же такое на самом деле Дорога...
   И тут всплывет спасительная мысль: Дэнни. Наверняка он знает что-то очень важное, не зря же за ним охотятся все подряд, начиная от банд ирчи и заканчивая владыками миров...
   И ты спросишь - медленно, осторожно, словно ступая на тонкий лед:
   - А Дэнни? Вы его уже нашли?..
   - Еще не нашли. Но найдем. Рано или поздно.
   - Вы уже знаете, где он может быть?
   - Нет. В тех мирах, которые вы прошли, его нет. Это точно. Но это не важно. Его найдут.
   - Что ж... - проговоришь ты, недвижно глядя перед собой.
   И медленно-медленно, еще не до конца веря себе, ты поднимешь вверх скованные руки, а в следующий миг с радостным возбуждением ощутишь в пальцах правой тепло рукояти. Твой конь, заржав, резко рванется вперед.
   - Стой! - крикнет Эрра в спину. - Ты все равно не сможешь освободиться!..
   Очень быстро он останется где-то далеко за спиной, дорога будет исчезать под копытами, а ты, пригнувшись низко к шее коня и вцепившись в поводья скованными руками, будешь смеяться, смеяться почти до истерики...
  
  
  
  
   Эпизод XI: БЕЛОЕ ВЗМОРЬЕ. СТОРЕНЬ. 22 ИЮНЯ 417 ГОДА ПО МЕСТНОМУ ЛЕТОИСЧИСЛЕНИЮ. ПОЛДЕНЬ.
  
  
   Сторень - было имя этого города. Больше всего он походил на те тихие южные городки у моря, где так хорошо проводить летние отпуска. Невысокие одно- и двухэтажные кирпичные домики, буйная зелень за крашеными деревянными заборчиками, свисающие прямо на улицу ветки деревьев, усыпанные ярко-красными точками спелых ягод. Тусклое маревное солнце в зените не оставляет места тени, льет на пыльные улицы не свет, а жар. Свежий ветерок изредка долетает с моря и развеивает горячую духоту. Запах роз...
   Здесь было огромное количество цветов - розы, розы и розы, везде, за каждым забором каждого дома, город буквально утопал в клубах бледно-красных лепестков, будто никаких других цветов здесь просто не знали. Их аромат наполнял все вокруг. Казалось, сам воздух состоял из этого приторно-душного запаха. Словно на город опрокинули гигантский флакон духов, настолько сильных, что порой было трудно дышать, и становилось ясно, что и цветов может быть слишком много...
   Небольшие часы на вокзальной площади показывали полдень, самое жаркое время суток, и город казался безлюдным, словно вымершим. Но в нем не было той пустоты и холода, как в мертвых городах-крепостях из камня, наоборот, ощущение покоя и тепла не пропадало ни на миг.
   И страшная, непроходящая усталость, что заполняла эти долгие месяцы, сменилась сейчас забытой расслабленностью.
   На крыльцо ближайшего дома вышла девчонка в легком платье, с длинной светлой косой, посмотрела на него из-под ладони, весело махнув рукой, сбежала во двор. Он, улыбнувшись, помахал ей в ответ и снова неторопливо побрел по улице. Казалось, никто не обратил внимания на его появление; даже собака, валяющаяся у забора, лишь подняла на миг свою длинную морду и сразу вновь уронила ее на лапы.
   Он искал какой-нибудь тенистый уголок, решив устроиться там и дождаться тихого теплого вечера, когда на скамейки у домиков выползут благообразные загорелые старушки, чтобы всласть поговорить и в очередной раз перемолоть все городские сплетни, тогда легко можно будет узнать, кто сдает комнату, и у кого получится остановиться на пару недель, пока не удастся найти постоянное жилье.
   Но тени здесь, похоже, не было вообще. Он вышел на узкую улицу, перейдя ее, углубился в проулок и вскоре оказался в крохотном тупичке, с трех сторон сдавленном стенами домов. Развернувшись, он снова выбрался на улицу и решил было идти обратно, к вокзалу, но, повернув голову, увидел метрах в ста слева стоящую у забора серую фигуру в нелепом здесь тяжелом плаще. Он медленно шагнул вперед, давая понять, что заметил ее, и фигура тоже двинулась ему навстречу. Сойдясь, они подали друг другу руки.
   - Приветствую тебя...
   - Здравствуй...
  
  
   - Надеюсь, Альд, ты никуда не торопишься?
   - Нет, Шериф. Теперь уже нет... Я приехал сюда жить.
   Тот, кого назвали Шерифом, недоуменно поднимет брови.
   - То есть? Жить? Ты, Альд-Странник, вечный бродяга?..
   - Представь себе... Это очень просто. Я устал, Шериф, я устал бороться за эфемерные идеи, мне надоела непонятность, и все... Да ты знаешь и сам.
   Они неторопливо двинутся по улочке вперед, дойдя до ближайшей лавки, сядут рядом, Альд-Странник закинет руку на низкий забор. За их спинами простенок между домами будет заполнен клумбой розовых цветов, и от их приторного запаха у него вновь закружится голова. Его собеседник будет смотреть пристально, ни на миг не отводя взгляда.
   - Мы враги, Шериф, но мне надоела эта никчемная вражда, мне надоело бродяжничество, - устало и медленно продолжит он. - Я отвоевал свое. Пусть на мое место встает кто-то другой, пусть кто-то другой носит теперь имя Странник. А мое имя отныне - просто Альд, и только Альд. Я устал, Эрра...
   - Понимаю, - Шериф Эрра наклонит голову, рассматривая пыль под ногами. - Да... Но только уверен ли ты, что сможешь вот так сразу все оборвать? Ведь ты уже сейчас тоскуешь и в любой момент готов снова рвануться туда, назад, на Дорогу... Хватит ли у тебя сил не делать этого?..
   - Надеюсь, да... Не знаю... Мне нечего там делать, я там не нужен. Я понимаю, что если там я жаждал покоя, то здесь, получив его, я буду тосковать по прошлому. Да, моя усталость никуда от меня не денется, она вернется и здесь... Но это все равно...
   На несколько секунд повиснет молчание, потом Странник негромко спросит:
   - Как ты меня нашел?
   - Я давно искал. Давно уже шел по твоему следу. Хотя на этот раз мне было труднее, - он криво усмехнется. - Ты почти не оставлял своих обычных меток. Пришлось долго искать... Но, как видишь, нашел.
   - Зачем?
   Эрра пожмет плечами:
   - Теперь уже незачем. Я не верил, что ты ушел совсем.
   Странник приподнимет голову, прищурится:
   - А может, так и есть? Может, я заманил тебя сюда?
   Эрра устало откинется назад, облокотится спиной о забор.
   - Нет. Я же вижу... Да если бы ты и хотел, ты бы не смог.
   - Почему это?
   - Неужели ты думаешь... - Он ухмыльнется. - Неважно, Альд.
   Нелепым, невозможным покажется вдруг Страннику этот разговор. Да и Эрра будет время от времени недоверчиво усмехаться, думая, наверное, о том же самом.
   Они ведь враги. Вечные, непримиримые враги. Но вот настал момент, когда им вдруг стало нечего делить... И они спокойно сидят рядом и разговаривают, не вспоминая о ненависти и вражде. И тогда Странник в который уже раз с болью и горечью спросит себя: так зачем же?
   И он заговорит, медленно, негромко, со страшной спокойной ненавистью:
   - Я помню время, когда я пришел в Льелис. Я помню, какими были миры тогда. Я помню то тепло и тот покой... Я помню Отряды Равновесия - то, что потом стало Дорожной Полицией. А я не хотел покоя. Я хотел жить полной безумной жизнью, о которой мне не пришлось бы жалеть потом, когда придет старость. Я не хотел страдать от избытка крови! И я хотел оживить эти миры - застывшие в своей безликой красоте. И я стал Странником. Сначала я пел - просто пел, но потом однажды у меня кончились песни. И я взял меч. Глупец! Я думал, что сражаться за то, во что веришь, легко. Разве мог я представить себе бесконечность лет, бездну лжи, крови, боли, грязи! К чертям! Я переоценил себя. Я не выдержал, сорвался, предал, назови это как угодно! С меня хватит, я не хочу больше. Я тоже человек! И мне не по силам решать судьбы миров! Будь оно все проклято! Сгори оно все - мне теперь все равно! Я больше не Странник Дороги! Я ухожу!..
   Подняв голову, Странник оглядит потемневшее небо. Ярость его исчезнет, словно резкий мимолетный порыв ветра. И иронический взгляд Эрры покажется ему ведром холодной воды, опрокинутым на голову.
   - Не зарекайся, - усмехаясь, негромко скажет тот. - Не говори необратимых слов, не произноси клятв. Не будешь клясться - не нарушишь клятву, знаешь поговорку? Я, конечно, не предсказатель и не пророк, но, по-моему, ты торопишься...
   Он замолчит. Странник с прищуром будет смотреть на него. Вдруг Эрра усмехнется, качнет головой, словно удивляясь себе, откинет край тяжелого плаща и достанет из кармана наручники. Секунду посмотрит на них, потом легко забросит за спину. Наручники упадут на клумбу, над ними, качаясь, сомкнутся цветочные головки. И все - только на месте падения останется несколько сломанных цветков.
   Странник, с болезненным интересом наблюдавший за ним, устало закроет лицо руками, скажет тихо, про себя:
   - Господи, как же я устал...
   Эрра сгорбится, сразу сделавшись похожим на старую, больную птицу.
   - Тебе легче. Тебе есть на кого оставить Дорогу, у тебя есть ученики. А мне... Поверь, Альд, я устал не меньше твоего. И я рад, что ты уходишь, теперь мне будет поспокойнее. Хотя бы одной проблемой меньше...
   Странник усмехнется.
   - Не думаю. Шер не слабее меня. Он еще доставит тебе немало веселых минут.
   Снова возникнет пауза. Оба будут смотреть в никуда - один, уставившись под ноги, второй - закинув голову и глядя в небо - двое очень сильных и безмерно уставших людей, судьбой и Дорогой поставленных на службу двум разным силам, и таких, в общем-то, похожих друг на друга...
   Начнет вечереть. Как это часто бывает в конце июня, день разом сменится темнотой, солнце почти мгновенно скатится к горизонту, осветив его золотым багрянцем. Короткий день кончится быстро и беспечно.
   Эрра задумчиво кивнет.
   - У него нет опыта... Какое-то время мне действительно будет легче. Впрочем... Передышка кончится раньше, чем он научится... Ты ведь вернешься... Твоя связь с Дорогой слишком крепка, ее не порвать так просто. И скоро, очень скоро ты вернешься, либо - что тоже не исключено - тебя заставят вернуться. Уж поверь... Впрочем, - Эрра вздохнет и встанет. - Впрочем, что я говорю, ты ведь и сам все прекрасно знаешь, только пытаешься себя убедить в обратном...
   - Ну и что же, - со спокойной яростью скажет Странник. - Я свои клятвы искупил с лихвой. Хватит! Или всей той крови, что я пролил на Дороге, недостаточно, чтобы оборвать все связи?! Кто посмеет меня упрекнуть?! Тем более, - он сделает паузу, успокаиваясь. - Тем более что я оставил замену. Ты можешь быть спокоен, я не вернусь. Все, прощай!
   - До свидания, Странник, - жестко усмехнется Шериф. - К моему величайшему сожалению, всего лишь до скорого свидания...
  
  
   Он шел по улице в сторону заката, с каждым шагом все больше распрямляясь, пока, наконец, не исчез в багряно-золотом мареве. А Альд-Странник еще долго смотрел ему вслед, с ужасом и облегчением понимая, что Шериф прав, что оборвать Дорогу так же невозможно, как погасить солнце, и что рано или поздно все же придется вернуться...
   Со стороны вокзала раздался резкий гудок подошедшего поезда.
  
  
  
  
   Эпизод XII: К ВОПРОСУ О БЕЛЫХ ДРАКОНАХ
  
   ...Сегодня за стенами Белого Города все спокойно. Третий день как завершилась коронация. Улицы полны народу: воины - все еще при оружии и в доспехах, торговцы, мгновенно заполонившие площади, орды вездесущих мальчишек. Над городом стоит гомон, радостно-спокойный, деловитый и немного усталый. Кажется, что более безопасного места не найти сейчас на всем Эннорэ.
   Светлое и ясное небо, ласковое солнце... А все же что-то не так. Какая-то зацепочка держит в напряжении и не дает расслабиться полностью и просто отдыхать, не думая ни о чем... В этом, таком знакомом, таком привычно-спокойном мире отчетливо ощущается запах чего-то невообразимо чужого и далекого, холодного, враждебного и страшного...
   Хороводом, жутким, темным калейдоскопом мелькают вокруг крепкие каменные дома, темнеющие шахматными прямоугольниками окон, мостовые, спирально уходящие вперед, и площади, светлые и непривычно мирные. Круговерть лиц, городов, людей, дорог, миров... И тяжело, невыносимо тяжело - так, что усталость затмевает даже чистоту неба, а ведь скоро опять куда-то уходить, скоро опять бежать, бежать, бежать ради... Впрочем, нет, стоп, это уже нельзя, и даже в мыслях... Нет!!!
   Но чувство страшной и неотвратимой угрозы, очень знакомое, но каждый раз заново непонятное и пугающее, стучит в висках и пульсирует в крепко сжатых кулаках, словно в такт ударам какого-то невидимого чудовищного маятника. И в груди пусто и холодно, как перед прыжком в бездну...
   Люди, люди, стены, площади, люди, дороги, люди, люди... Дикая, нелепая, невозможная карусель, мелькающие искаженные лица, и ты - центр этой бешеной больной скачки... И страх - давящий страх...
  
  
   ...И тут откуда-то из центра города, из точки пересечения главных улиц, сначала плавно вплетаясь в праздничный шум, а потом и перекрывая его, раздался, словно гулкое голодное урчание в утробе озлобленного хищника, ровный и глубокий рокот мотора. И по узким, враз опустевшим улицам, сминая поваленные в панике лотки и разбросанные вокруг товары, уверенно двинулась тяжелая стальная громада Танка...
   О броню бессильно тюкнула пущенная с одной из крыш стрела - тюкнула и упала на мостовую, под широкие гусеницы; кто-то в панике завопил: "Тригг! Тригг!" - конечно, а за что его еще могли принять здесь, в этом мире и в этом городе - в ответ раздался крик: "Враги в городе! Исчадие Тьмы!", где-то эхом отозвалось: "К оружию!" А Танк все шел вперед, и в возникшей неожиданно резиновой оглушающей тишине его рычание звучало как гром.
   И из всех, кто был здесь, он один понял, что это такое, и осознавал весь ужас того, что может произойти...
   Некоторое время он стоял неподвижно, прищурив глаза, чуть приподняв лицо, и с пристальной ненавистью глядя вслед Танку. Потом быстро, почти бегом, двинулся по параллельной улочке вперед, обогнал неторопливо и упрямо ползущую машину. И вышел наперерез Танку метрах в ста впереди. Не оборачиваясь, прошел еще несколько шагов, чувствуя уставленный в спину узкий смертельный зрачок орудия и каждой клеткой ощущая волну страха и холода, которую испускала машина. Машина?!..
   И только тогда он обернулся, долгим взглядом посмотрел на насторожившийся, замерший в ожидании Танк, и, плавно поведя руками, поставил блок...
   И почувствовал, как разом исчезли последние остатки сил.
   Таких мощных блоков он не ставил еще никогда. Сквозь такой блок, наверное, он не смог бы пройти и сам. Но Танк даже не замедлил движения, лишь в шуме мотора послышалась новая, яростная нотка. Точно чудовище приняло его вызов.
   Тогда он отступил еще на несколько шагов. Закрыв глаза, мысленно нарисовал силуэт Танка, подождал миг, пока тот обретет глубину, и, пробив тонкую броню, запустил простейший механизм и послал импульс...
   А потом упал на колено - со стороны это выглядит очень уродливо, кажется, что человек корчится в агонии - и, замерев, начал медленно отсчитывать про себя, ожидая сокрушительного взрыва:
   "Пять... Четыре... Три... Два... Один..." - и остановился, поняв, что взрыва не будет.
   Он открыл глаза. Танк все так же медленно и неотвратимо полз вперед, словно ничего не заметив. И он вдруг понял, что ничего действительно не было, что это был лишь мгновенный сон, наваждение, отчаянная вспышка усталого мозга... И от сознания собственного бессилия в уголках глаз вскипели злые слезы...
   Башня Танка медленно, с ленивой самоуверенностью повернулась: сначала - вправо, потом - влево, и дома справа и слева беззвучно обрушились по обе стороны мостовой грудами битого камня.
   Тогда он снова, теперь уже действительно четко контролируя каждое действие, попытался заглянуть туда, внутрь, и когда взгляд его проник сквозь броню, он едва не закричал от ужаса...
   Потому что там, под тонкой, будто фольга, стальной пленкой, был сгусток темной силы. Точнее, сначала ему показалось, что сила эта - Тьма, но потом он понял, и пришло отчаяние. Это была Пустота. Одетый в стальной панцирь клок Пустоты, прикрывшийся личиной твари из Мрака.
   А Танк был уже в нескольких метрах. И когда он, поняв, что не успеет укрыться, приготовился принять последний удар многотонной машины, его вдруг подняло в воздух и бросило далеко вперед - так, что, пролетев над Танком, он рухнул в пыль на мостовой.
   Не в силах подняться, он с трудом приподнял голову и бессильно посмотрел вслед Танку. Извлеченная из глубин мироздания чьей-то безумной волей, неизвестно откуда взявшаяся здесь, не принадлежащая к этому миру, и потому особенно страшная, машина не останавливаясь шла вперед, словно к какой-то хорошо известной цели...
   А он остался позади, словно мошка, небрежно сброшенная щелчком в дорожную пыль. И в рокоте мотора ему послышался жестокий издевательский хохот.
   И в следующий миг он рывком поднял себя на ноги и с яростью крикнул вслед:
   - Айя! - Смотри!
   Танк замер, башня развернулась и дуло, словно единственный круглый глаз, с недобрым любопытством уставилось на него. И он медленно поднял руки, и уставшие глаза закрылись сами собой...
  
  
   ...Он стоял, запрокинув голову и подняв руки к звездам, а под ним была Эа, огромная живая планета, полная чистой и бесконечной энергией жизни. А перед ним, сверкая холодным свинцом, стоял Танк. И более ничего - лишь черное бесконечное пространство вокруг, в котором сверкали огромные теплые звезды.
   Он медленно протянул руки вперед, потом опустил их... По нежной обнаженной поверхности прошла рябь, а потом - высокая волна, опрокинувшая и захлестнувшая Танк, сплющившая его в маленький шарик-дробинку, и увлекшая куда-то в глубину, словно хрупкий пузырек воздуха сквозь толщу воды...
   А он без сил опустился прямо на теплую плоть планеты и закрыл горящими руками лицо.
   Призванная мощь сокрушила его.
   Мощь Эа, мощь Земли, мощь Творения...
  
  
   Потом его отыскал кто-то из стражников, на руках отнес в наспех развернутый госпиталь, а он лишь спокойно и бессмысленно улыбался. Прежде, чем окончательно провалиться в забытье, он еще успел услышать прозвучавший в голове оглушительный шепот-зов: "Дэнни! Дэнни!.." Хотел ответить, но уже не смог сказать ни слова...
  
  
   Два голоса в темноте.
   - Что теперь будет?..
   - Не знаю. Вряд ли он сможет остаться здесь. Скорее всего, его перебросит куда-нибудь в другой мир... Да это и несущественно сейчас...
   - Почему?
   - Он не выдержал. Он переоценил себя... Люди от таких игр сходят с ума... С теми силами, которыми он взялся управлять, не справился бы и эльгаэр... А он всего лишь эльда...
   - Эльгаэр?.. Говоришь, не справился бы?.. Постой! А если?..
   - Нет! Не надо! Подожди!..
   - Поздно...
  
  
   Неизвестно, из каких краев Эннорэ пришел сюда эльгаэр Палландо, ученик Светлого Охотника. Неизвестно, кто призвал его, да может, никто и не призывал, а он сам уловил своим чутким сердцем полубога грозившую миру опасность. Неизвестно... да и неважно.
   А важно то, что к Танку вышел теперь один из Хранителей Мира. Они долго стояли один против другого - неуязвимая машина и могущественный эльгаэр, присматриваясь и изучая друг друга. А потом танк попятился и исчез в клубах дыма и огня, разбросав в стороны вырванные взрывом комья плоти Эа вперемешку с клочками брони.
   А эльгаэр поднял лицо вверх. Но если бы кто-то смотрел в этот миг с небес, то увидел бы, что вместо его глаз на звезды смотрят два пустых бездонных тоннеля, словно два танковых дула...
  
  
   Голоса в темноте.
   - Нет!.. Нет!.. Нет!..
   - Что это? Что?
   - Это... Ничего хуже случиться не могло... Он проиграл! Пустота вошла в него... в его мозг, в его тело... Он сам стал тварью Пустоты... Тхуром...
   - Но... Подожди... Этого же нет! Это же... Это же модель!
   - В этом мире нет. Но за параллельные варианты я не поручусь... Мы же не знаем...
   - Но сейчас мы в этом мире. А здесь...
   - А здесь... здесь Танк жив...
   - Но как же... Как же тогда его достать?
   - Не знаю. Давай попробуем смоделировать. Попробуем изучить его реакции...
   - Хорошо. Чем его вообще можно встретить?
   - Ненависть?
   - Ненависть лишь сделает его сильнее...
   - А... равнодушие, любопытство?.. Глухая, изолирующая защита?
   - Да ничего! Он пройдет - мимо и дальше.
   - Любовь?
   - Любовь его испугает. Он ответит... огнем.
   - Что еще... А зеркало?
   - Зеркало... А ты представь... Отражения встретятся... И каждое, повернув назад, все равно пойдет дальше. Их станет два... Понимаешь, каждый из них войдет в свое зазеркалье... И драться придется с двумя.
   - Что же тогда?..
   - Не знаю.
  
  
   А в это время Танк, как пузырек в толще воды, прошел планету насквозь... И на ровном травянистом лугу земля разлетелась, будто от взрыва, выплюнув прочь тяжелую стальную громаду. И через все поле пролег ровный след гусениц, начинающийся из дыры, похожей на рваную рану...
   Но потом перед Танком вновь появится кто-то... Высокая, напряженная фигура в белой ветровке. Танк сначала притормозит, потом, грозно взревев, остановится. А Странник с трудом сблизит ладони, лицо его исказится, он упадет на колени. И в следующий миг Танк исчезнет, а между ладонями Странника повиснет в воздухе, покачиваясь, тускло блестящий свинцовый шарик. Странник осторожно поднесет к нему пальцы и резко сомкнет их, зажав шарик в кулаке. Вытирая второй рукой пот со лба, поднимется с колен. Осторожно опустит шарик в карман. Несколько минут постоит, оглядывая огромные, яркие звезды над головой... И исчезнет - лишь по поверхности Эа пробежит в последний раз мелкая рябь...
  
  
   Два голоса в темноте.
   - Не понял... Что это?
   - Все просто. Он замкнул его на себя... Полностью... Но его сил едва хватит, чтобы просто держать. Не выпуская.
   - Но это значит, что он больше ничего не сможет делать... Он даже выйти из своего мира не сможет - ведь на это тоже нужны силы. Хотя нет - на это-то его хватит...
   - Да... Но... Ему же придется бежать от любой опасности... Ведь если с ним что-нибудь случится, Танк вырвется... А он не захочет этого допустить...
   - Вспомни...
   - Что?
   - Вспомни... Это уже было. Так Странники становятся Гонщиками...
   Тишина.
  
  
   Не отчаивайся, друг мой Шер... Вы еще встретитесь.
  
  
   Однажды на Дороге появится человек, которого никто раньше не встречал. Его не будут любить, скорее он будет вызывать жалость и легкое презрение. Потому что при первых же признаках опасности он будет исчезать сразу. И все будут считать его трусом.
   Вы встретитесь. Более того: ты его узнаешь. Хотя это будет непросто: втянутая голова, сгорбленные плечи, смущенно-заискивающая улыбка...
   Ты скажешь ему: "Что же ты, Странник! Что с тобой? Посмотри на себя! Вспомни, каким ты был, Странник!.."
   Он попытается объяснить... Нет, его слова будут понятны и правильны, но... Ты просто не сумеешь этого воспринять. И ты убежишь от него, от его отчаянно-затравленного взгляда, от безнадежной надежды, живущей в глубине его глаз... И с тех пор будешь старательно избегать любых встреч...
   Впрочем, это тоже всего лишь один из вариантов. Ты еще вполне можешь все изменить. Сделать все по-другому.
   Все в твоих руках, друг мой Шер...
  
  
  
  
  
   Эпизод XIII: Coda: ГДЕ ТЫ НЕ НУЖЕН
  
  
   ...А ты будешь без оглядки мчаться вперед, туда, где, может быть, есть ответы на сводящие с ума вопросы, туда, где, может быть, ждут друзья, которые смогут помочь, туда, где... Может быть... Вперед!
   Дорога будет ровно стелиться под копыта твоего коня, а кругом станет так спокойно и пусто, что в какой-то момент все окружающее - и Дорога, и неопрятная степь по сторонам и блеклое небо над головой - вдруг покажется тебе просто картонной декорацией к неизвестно для кого поставленному спектаклю.
   ...Но потом перед тобой возникнут трое серых всадников. И кто-то из них скажет:
   - Дорожная Полиция!..
   Конь попятится, ты судорожно откинешься в седле и от отчаяния бессмысленно взмахнешь перед собой клинком... И острие оставит след - словно из воздуха выступили темные капли крови. Всадники отшатнутся, один закричит, а ты вновь рванешься в образовавшийся проход.
   И начнется обычнейшая погоня. Только твой конь будет выносливее, и постепенно преследователи отстанут.
   А потом на дороге перед тобой окажется огненная проплешина, воняющая гарью. Обгоревший остов бронехода, ряд "ежей", затянутых колючкой, возле, на земле, обожженные трупы. Еще один свешивается из башни машины. Ты приглядишься: на его обугленном запястье - браслет, цепочка, пластинка... Ты с трудом подавишь тошноту. Не останавливаясь, повернешь коня вбок, на обочину, спрыгнешь на траву, возьмешься за повод...
   А потом с двух сторон довольно лихо подкатят двое на мотоциклах:
   - Дорожная Полиция!
   Ты отпустишь поводья и медленно, обреченно пойдешь им навстречу, держа шпагу перед собой острием к земле.
   - Ага, - удовлетворенно скажет один. - Возьми его, Родни... Только осторожно...
   И все. И выпадет из седла, а мундир его под сердцем будет быстро набухать кровью. Второго ты собьешь ударом рукояти в висок.
   Но тут сзади подкатит третий, воздух разорвет автоматная очередь - и твой конь, захрипев, завалится набок. Осторожно мотоциклист подойдет ближе и одной рукой, направив ствол тебе в живот, будет пытаться забрать у тебя шпагу. И не сможет, хотя ты будешь едва придерживать рукоять, держа острие у земли. И он не успеет увернуться, когда шпага снизу вверх чиркнет воздух. Выронив оружие, он согнется, держась за разрубленное запястье.
   В этот миг невнятный звук заставит тебя обернуться. На дорогу выйдет старая женщина в изношенном платье, глядя сквозь вас неразборчиво спросит что-то о своем сыне, сыночке... и, не дожидаясь ответа, пройдет дальше.
   А ты, не обращая уже внимания на оставшихся, почти бегом двинешься прочь.
   А потом, когда на втором часу силы, наконец, кончатся совсем, на тебя выйдет конь.
   И, опустив крылья, знакомо посмотрит темным глазом.
   Ты оседлаешь его, с трудом удерживая поводья скованными руками. Вы полетите над Дорогой. Но вскоре внизу мелькнет вновь огненная проплешина, и возле - мотоциклы и несколько тел. Видимо, где-то, не заметив этого, вы повернули обратно... Ты развернешь коня...
   Но скоро ты обнаружишь, в чем дело: в часе лета Дорога окажется перекрыта "зеркалом". Хрупкая граница, прозрачная и почти незаметная чуть колеблющаяся пленка, сквозь которую невозможно пробиться.
   Далеко впереди на Дороге появится крохотная темная фигурка. Без сил прислонившись лбом к невидимой преграде, ты будешь смотреть, как, постепенно увеличиваясь, она превратится в крепкого старика в белой, подхваченной веревкой, рубахе, неторопливо шагающего тебе навстречу. Он подойдет к "зеркалу" справа от тебя, на миг скроется и тут же появится опять, по-прежнему бодро шагая - уже в обратном направлении.
   Ты закроешь глаза. К горлу подкатит тошнота.
   А потом напротив тебя у "зеркала" окажется высокий незнакомый парень. Ты не успеешь заметить, как он подошел, поймешь только, что он видит тебя в отличие от давешнего старика, он смотрит прямо тебе в лицо. В светлых волосах - обруч, белая туника, и на плечах - бурый плащ.
   ...И тут сзади сплошным потоком хлынут крысы.
   Ты торопливо выкрикнешь: "Хэмпэш!" - в Хам-cааре этой командой останавливали ездовых крыс. Вокруг тебя образуется чистый островок, но крысы не остановятся. Передние доберутся до "зеркала" и, развернувшись, набросятся на задних, и прямо у тебя под ногами вскипит страшная, звериная драка. Визг, хлопанье голых хвостов по пыли...
   Ты увидишь, что "зеркало" помутнело.
   Ты положишь на него ладони, в исступлении пытаясь разорвать, уничтожить прочную невидимую преграду... И пленка послушно лопнет... Но не под руками, а в шаге от тебя, и светловолосый легко шагнет в разрыв.
   За его спиной через дорогу метнутся несколько оседланных лошадей. Где-то очень далеко истошно закричит женщина.
   И тут, смерив тебя спокойно-ненавидящим взглядом, он поднимет клинок, вызывая тебя на поединок.
   Ты будешь точно знать, что никогда раньше не встречался с этим парнем. Но что-то пересеклось в ваших путях, раз он настроен так решительно... Если не к тебе лично, то к кому-то из твоих друзей у него явно был счет. Ты поймешь, что избегнуть драки не получится...
   Но тут он заметит, что твои руки скованы. Ненависть в его глазах сменится удивлением и замешательством. Он попытается освободить тебя, вскрыв замок кинжалом. Обручи мгновенно раскалятся, ты вскрикнешь от боли, и он торопливо уберет оружие.
   Потом, внимательно ощупав цепочку, он достанет откуда-то короткий стилет. Опустившись на колено, легко подведет лезвие под браслет и быстрым движением рассечет тебе кожу. Когда кровь попадет на металл, он почти без усилия переломит браслет и, таким же образом освободив вторую руку, отшвырнет наручники прочь. Выуженной из кармана тряпицей замотает тебе запястья.
   А потом отступит на шаг и повторит вызов, и ты опять споткнешься о ненависть, вспыхнувшую в его глазах.
   Крысы с визгом метнутся к правой обочине, в панике кусая друг друга, а сверху с низким гулом начнут пикировать самолеты. Откроют стрельбу - по крысам, по дороге, по каким-то домикам в стороне. Там, где раньше стояло "зеркало", они будут разворачиваться, видимо, израсходовав боезапас, и с торжественным гулом исчезать в небе. Когда они скроются, повиснет жуткая тишина, только будет слышен треск горящего дома и затихающий крысиный визг. И вот тут тебе придет в голову, что "зеркало" - это, возможно, не что иное, как ограда, защитный купол, замкнувший собой воюющие миры - чтобы зараза не расползалась по Дороге...
   ...А в следующий миг светловолосый нанесет удар. Он будет отлично фехтовать, а у тебя вдруг разом исчезнут силы и резко заболят руки. И очень скоро ты, запнувшись, упадешь, зажимая рукой страшную рану на животе.
   Мгновение его клинок будет покачиваться у твоих глаз, и ты удивишься, что время течет так медленно, когда боль...
   Потом тебе вдруг покажется, что ты лежишь у костра, а Урри лапой осторожно трогает твои волосы. Потом небо вдруг станет белого цвета, а потом исчезнет вовсе. И ты только и успеешь позвать Элен, прежде, чем окончательно провалиться во тьму.
  
  
   Ты будешь лежать на холодной земле, в стороне от костра, а Элен будет заниматься твоей раной. Говорить она будет мало и тихо - видимо, стараясь, чтобы ее не узнали; она даже не снимет капюшона. Светловолосый, с недоверием поглядывая на нее, будет сидеть у костра, мрачно штопая твою разодранную одежду нитками, извлеченными из собственного плаща. Элен густо смажет рану какой-то вонючей лечебной дрянью а потом просто стянет края руками, оставив только широкий белый шрам.
   Когда тебе станет чуть легче, парень уйдет, оставив для тебя вино и хлеб. А на следующее утро ты, наконец, придешь в себя. И увидишь улыбку Элен.
   - Привет.
   - Элен... Здравствуй.
   - Поешь? Только немного. Хорошо?
   - Конечно, - покладисто скажешь ты... И тут же почувствуешь зверский голод.
   Элен будет с интересом наблюдать, как ты героически пытаешься удержаться и не наброситься на еду.
   - Когда тебе выпускают кишки, - с издевательским сочувствием скажет она, - тебе их выпускают, как правило, вместе с содержимым.
   - Да уж... Аксиома, - усмехнешься ты.
   Некоторое время Элен будет молча наблюдать за тобой. Потом заметит вопросительно:
   - У тебя еще и руки сожжены...
   - Да... - затягивать паузу не будет ни малейшего желания. - Я тут, похоже, натворил...
   Она на мгновение закроет глаза и боль в твоих руках разом погаснет, оставив только легкое жжение.
   - Теперь лучше?
   Ты помолчишь.
   - Элен... Ты не знаешь, как закрыть мир?
   - Так это был ты - там, где исчезла граница?..
   - Я. Неважно. Теперь... Где сейчас Дэнни?
   - В одном мирке, в городе, похожем на тот, о котором ты рассказывал мне. Могу показать дорогу... Он грузчик в порту. Его не любят - он эльда, а там таких нет. И еще... Его ищут.
   - Знаю. Меня уже нашли.
   Элен посмотрит на твои все еще перевязанные запястья. Ты перехватишь взгляд.
   - Наручники. Элен, мне нужен Дэнни. Приведи его на Дорогу, пожалуйста. Можешь?
   Когда она заговорит, голос ее будет чужим и холодным.
   - Наверно. Не знаю, Шер... Можно я скажу гадость? Вы с Дэнни не нужны сейчас на Дороге. Здесь сейчас нужен Странник. Нужно возвращать границу. Нужно закрывать миры.
   - Оставь это мне, - тяжело скажешь ты. Покажется, что воздух вдруг исчез и мир вокруг стремительно мутнеет... Нет, это потом! Все потом. Сейчас - другое. - Хорошо, - проговоришь ты, поднимаясь. - Давай завтра вечером... В нашем лесу, где зеленое солнце. Ладно? А сейчас - мне надо идти.
   По взгляду Элен будет ясно, что и несказанное тобой она поняла.
   Ты шагнешь в темноту, и скоро костер позади исчезнет.
  
   ...Ты найдешь Шерифа. Сам.
   Сдашь ему шпагу.
   Под честное слово он согласится отпустить тебя на сутки.
   Ты встретишься с Дэнной и Элен, расскажешь им то немногое, что успел увидеть и понять. Дэнна в ответ объяснит тебе, где искать Альда-Странника.
   Потом ты вернешься к Эрре.
   Процедуры ты не запомнишь. Тебе действительно позволят выбрать мир самому, и ты выберешь тот мир и тот город, куда ушел Странник.
   Уже очутившись там, ты обнаружишь, что твоя память осталась при тебе. То ли произошла осечка в системе, то ли мера пресечения была изменена. Тогда, вместо того, чтобы ждать, пока Странник отыщет тебя, ты найдешь его сам. Расскажешь ему все, и он уйдет. Уйдет на Дорогу, туда, где он нужен.
   Он оставит тебе Танк - тяжелый шарик-брелок, и теперь все твои силы будут уходить на то, чтобы не выпустить его.
   А время будет равнодушно идти мимо, и тебе только останется верить, что Странник успел, и там, на Дороге, снова все хорошо...
  
  
  
  
   Эпилог: БЕСКОНЕЧНАЯ ДОРОГА
  
  
   Каждое утро, просыпаясь, человек видел за окном один и тот же пейзаж.
   Бело-желтый дом с шиферными балконами, дальше за ним - ряды "хрущоб", фантастически напоминающих о прошлом, которому уже не вернуться. Стоит ранняя весна, повсюду лежит тяжелый и ноздреватый грязный снег... Впрочем, кажется, нет нужды продолжать: и так каждое утро...
   Но все дело в том, что теперь этот человек помнил. Вопреки всему, его память осталась с ним и ежеминутно жгла и грызла его горечью и тоской. И это было во много раз хуже беспамятства.
   Иногда на улице шел снег, иногда - дождь, иногда вовсю парило солнце. Но для него ничего не менялось. Глядя на постылые одинаковые дома, он все равно видел другое.
   Он видел свой мир.
   Теперь он совершенно точно знал, что раньше жил в ином мире, в мире, которому он принадлежал и который принадлежал ему. И даже больше: он знал, что этот мир открыт для него сейчас, что стоит ему захотеть, и он в любой момент сможет вернуться, и, логически мысля, у него нет причин задерживаться...
   Но в этот миг его взгляд всегда натыкался на брелок - тяжело поблескивающий темно-свинцовый шарик, - и он сжимался, будто от удара, и подолгу сидел сгорбленно-неподвижно, глядя в одну точку.
   И так продолжалось день за днем.
   Нет, он не сошел с ума и не выбросился из окна, он даже не постарался забыть.
   Человек ждал.
   Знака, слова, сигнала, письма.
   И однажды у него побывал вестовой от Шерифа. Принес известие о том, что он может возвращаться - приговор отменен. Он сначала даже не поверил, а когда поверил, то сразу понял, что вернувшись, уже не сможет удерживать Танк. Может, этого-то и добивался Шериф... И - один Бог знает, чего это ему стоило - он ответил отказом.
   Но на самом деле он по-прежнему ждал.
   Он прекрасно понимал, что то, чего он ждет - невозможно. Но продолжал ждать.
   Продолжал, зная, что это ожидание убьет его, рано или поздно.
  
  
   Так кончаются Бесконечные Дороги.
  
  
   Но нет, не торопитесь, это еще не все. Такой конец был бы слишком хорош, а жизнь редко оставляет место для "хэппи энда".
   А дальше было так.
   ...Однажды он все-таки не выдержал. Дышать было невозможно из-за застрявшего в горле кома, глаза застилала пелена, и предметы виделись словно в тумане, сон исчезал, стоило ему только лечь, и он не выдержал.
   Он вернулся.
   Вернулся, зная, что делает непоправимое. Но что-то внутри билось и кричало, задыхаясь, хрипя... И он вернулся, отчаянно, обреченно надеясь... Безнадежно надеясь.
   И он снова увидел золотистую пыль Дороги, и ясную зелень травы. В последний раз ощутил ласковость солнца, сиявшего в чистом голубом небе.
   Он уже робко подумал было, что все обошлось, когда в неожиданно резанувшей глаза белесой вспышке он услышал радостный и уверенный рев мотора, и, судорожно схватившись за цепочку, он понял, что шарик-брелок исчез.
   Он долго стоял в тоскливом отчаяньи, пока гул не затих вдали. И не стало сил что-то делать и куда-то идти.
   А потом он со смертельной четкостью осознал, что все это он видит в последний раз, что теперь он и сам уже никогда не решится вернуться.
   И тогда он медленно, безуспешно пытаясь оттянуть последнюю минуту, вернулся обратно.
   Потом он довольно долго жил еще, бессмысленно и вяло, днями напролет шатаясь по улицам и ничего не видя перед собой.
   А однажды открыл толстую тетрадь и, посидев минуту, задумчиво глядя в белизну листка, вывел:
   "Его знали все. Он ходил по дорогам страны, помогая тем, кто нуждался в помощи..."
   А потом уронил голову на стол и, чувствуя тяжесть во всем теле, не первый раз уже горько пожалел, что не умеет плакать...
   И что удивительнее всего во всей этой истории - этот человек до сих пор ждет письма. Ждет, несмотря ни на что. Ждет, зная, что чудес не бывает, и что рано или поздно это ожидание убьет его.
   Ждет...
  
  
  
  
   Реприза: ВТОРОЕ ОСНОВАНИЕ
  
  
   Это был Ленн Дэнесс, некогда - первый лорд Цитрода, властитель умов и сердец Озерной Империи. Вытертый темно-зеленый камзол с короткой накидкой, лицо под шапкой черных волос - визитная карточка аристократа; олимпийское спокойствие и спрятанная в уголках тонких губ презрительная усмешка. Против него на тропе стоял паренек лет тринадцати на вид; на лице застыло страшноватое угрюмое выражение. Рука лежала на поясе - у рукояти короткого широкого ножа.
   - Остановись! Кто ты?
   Ленн внимательно и раздумчиво посмотрел на мальчишку сверху вниз. Потом неторопливо ответил:
   - Простите, а с кем имею?
   - Я спросил первым.
   Ленн усмехнулся.
   - Первым и ответь.
   Мальчишка сузил глаза:
   - Твоя наглость может дорого тебе обойтись.
   Первый клинок Озерной Империи отреагировал безмятежно-недоуменным взглядом:
   - Ну, мой юный друг...
   Паренек шагнул было к нему, но, опомнившись, остановился. Медленно выпустил рукоять, на миг опустил глаза. Сейчас он спросит о чем-то, подумал лорд. О чем-то очень важном.
   - Послушай... Ты откуда идешь?
   - С Востока.
   - Издалека?
   - Дня два, - Дэнесс все-таки заинтересовался. - А в чем, собственно?..
   - Скажи, ты не видел здесь мальчишку... лет восьми... одного?
   - Н-нет... - медленно произнес Дэнесс. - Что, братишка, потерялся?..
   Паренек резко вскинул лицо.
   - Откуда ты знаешь?.. - и с внезапной догадкой он угрожающе подступил к Денессу вплотную. - Что вы с ним сделали?!.
   Ленн ошарашенно усмехнулся:
   - Ну, мой юный друг!
   "Убили?! Он за это ответит!"
   Снисходительное "мой юный друг" окончательно вывело мальчишку из равновесия. Выражение его лица стало совершенно недвусмысленным. Дэнесса это позабавило. Как там ведут себя опереточные злодеи?.. С демонстративным наслаждением он взял мальчишку за подбородок и развернул лицом к себе. Тот мгновенно размахнулся, но направленный в подбородок кулак звонко шлепнулся прямо в середину подставленной Дэнессом ладони. Попытка боднуть злодея в живот окончилась столь же неудачно - Дэнесс, ухмыляясь, уклонился. Мальчишка схватился за кинжал, но тот, как назло, застрял в ножнах, а в следующий миг он уже обнаружил себя болтающимся у этой сволочи под мышкой. "Тварь! Еще издевается... Этого я ему точно не прощу! Убью..."
   ...Дэнесс споткнулся об этот взгляд и понял, что заигрался. Выпустив мальчишку, он отступил на шаг и поднял к плечу открытую ладонь. От последовавшей за этим сцены примирения обоим было тошно.
  
  
   Прошло около получаса после того, как они распрощались. Легкое и ни к чему не обязывающее сочувствие, которое Дэнесс успел испытать к мальчишке, уже почти развеялось с прохладным предвечерним ветерком, когда в придорожном кустарнике, шагах в двадцати позади, Ленн расслышал неровные крадущиеся шаги. "Значит, не поверил, - с неожиданной досадой подумал он, - ну, что ж..." И, как ни в чем не бывало, ускорил шаг. Почему бы не устроить себе тренировочку - эдакий небольшой марш-бросок?.. Часа на четыре...
  
  
   Стемнело. Шорох шагов вот уже некоторое время как стих. Порядком уставший Ленн выбрал в придорожных зарослях полянку, прикрытую от ветра густой кленовой порослью, и с удовольствием расположился на привал. Разложил костер; кленовый хворост разгорелся не сразу. Не торопясь, стащил сапоги, пристроил к огню. Потом извлек из-под накидки кожаную сумку, вытряхнул на траву тряпичный сверток, развернул. По полянке поплыл вкусный запах копченого мяса. Нанизав полоски мяса на щепки, Ленн стал поджаривать их над костром, и вот тут в зарослях опять послышался тихий, нерешительный шелест, и к костру, прихрамывая, с самым независимым видом вышел давешний парнишка.
   - А, опять ты... Ну, раз уж встретились... Погреться можно?
   Дэнесс покладисто кивнул. Потом спросил:
   - С ногой-то что?
   Угрюмый взгляд исподлобья:
   - Натер.
   - Покажи.
   Помявшись несколько секунд, мальчишка присел к огню, осторожно снял башмаки. Ленн только присвистнул, разглядев на правой ноге, над пяткой, огромный содранный пузырь, сочащийся сукровицей. Не говоря ни слова, протянул мальчику флягу с водой.
   - Вымой.
   Потом выудил из сумки флакон темного стекла и лоскут ветхой, но чистой ткани. Плеснул на тряпицу густую коричневую жидкость (паренька передернуло от резкого неприятного запаха) и плотно прибинтовал примочку к ноге мальчика.
   - Рекомендую пока походить босиком.
   - Знаю, - мальчишка смотрел в землю.
   - Тебя как зовут?
   Мальчишка помолчал, потом сказал неохотно:
   - Дарни.
   - А я - Ленн. Держи, - он протянул пареньку ароматный, истекающий жиром кусок мяса и изрядный ломоть хлеба.
  
  
   Мальчишке не спалось; он сидел у костра, обхватив колени руками. Его отчетливо знобило: то ли от усталости, то ли от постепенно уходящего нервного напряжения. Полуприкрыв глаза, он смотрел в огонь, слабо реагируя на треп Дэнесса. Вокруг торжествовала ночь. Темнота, окружавшая их, была свойственна тому глухому часу, когда мир словно вымирает, оставляя тем, кто осмеливается бодрствовать, ощущение немого, первобытного одиночества. Даже звезды поблекли в душноватой тишине, когда вдруг сквозь непроглядную мглу отчетливо проступил приближающийся стук копыт. Дэнесс быстрыми движениями раскидал костер - сразу стало очень темно, ярко-красные головни почти не давали света. Дэнесс бесшумно скользнул к дороге, притаился в густом кустарнике. Оглянулся - мальчишка тихонько сопел у него под левой рукой. На дороге было гораздо светлее. Из неясного сумрака выехали пятеро всадников в бурых, словно цвета спекшейся крови, плащах, и шестой - сгорбленная черная фигурка, руки скручены за спиной. Пленник, точно зная о них, бросил быстрый, обжигающий взгляд в сторону кустарника.
   Дэнесс увидел, как мальчишка, судорожно хватанув воздух ртом, резко побелел, а потом, выхватив кинжал, метнулся в сторону ночных гостей. Передний всадник осадил коня и замахнулся плетью. Ленн схватился за голову, потом за меч и, отчаянно бранясь, поспешил на выручку.
   Схватка была быстрой, жаркой и вполне бестолковой. Ленн сбросил на землю переднего всадника, вскочил на коня, тут же смел еще одного, пленник тем временем скатился с седла и выбрался из-под пляшущих копыт на обочину. Еще некоторое время Ленн ожесточенно рубился с тремя противниками, мальчик, размахивая кинжалом, молча метался где-то под ногами коней, потом лошадь одного из "бурых плащей", хрипло закричав, осела в пыль... Через несколько минут все пятеро стражей валялись на дороге в состоянии разной степени тяжести. Дэнесс спешился, молча освободил пленника. Тот быстро оглядел поле битвы, растирая затекшие руки, весело хмыкнул, сказал, качнув головой:
   - Славно... Вот только теперь и вам придется делать ноги.
   Ленн оглянулся, ища мальчишку. Тот стоял на коленях подле убитой им лошади, рядом валялся окровавленный кинжал. На лице паренька было такое отчаяние, что Ленн не сразу понял, что стряслось.
   - Я... убил... ее... - мальчишка с трудом выдавливал слова. Сообразив, в чем дело, Дэнесс покачал головой, повернулся и молча пошел к костру. Собрал пожитки, огляделся - не забыл ли чего, вдвоем с пленником они быстро затушили остатки костра и вернулись к месту схватки. Две лошади все еще бродили поблизости. Дэнесс вывел их на дорогу:
   - Уходим.
  
  
   Мальчик ехал за спиной недавнего пленника, держась за его пояс. Уходили не торопясь, ночь смывала все следы. Дэнесс посмотрел на небо: в пути уже почти час. Неплохо бы сделать передышку и заодно узнать, что за спутника подсудобила ему эта беспокойная ночка. Он свернул с дороги, спешился и передал повод новому знакомцу:
   - Поищу место для ночлега.
   Тот кивнул:
   - Пожалуй... Гнаться за нами пока все равно некому.
   Они развели костер в чаще довольно далеко от дороги. Дэнесс отцепил от пояса фляжку, встряхнул, отхлебнул, протянул гостю:
   - Изумительное вино, старый Ларс из "Векового Дуба" не поскупился...
   Тот сделал пару глотков, благодарно улыбнулся, сверкнув белыми зубами, передал фляжку мальчику:
   - Мое имя Дарни.
   Мальчишка поперхнулся, вытер губы рукавом, несколько затравленно огляделся. Дэнесс смотрел на звезды, Дарни - на мальчика.
   - Тогда... на всякий случай... я - Алис.
   Теперь Дэнесс с интересом разглядывал обоих своих спутников.
   - Ну? Теперь, мне думается, не мешало бы рассказать...
   - С самого начала? - осторожно спросил Алис.
   - Можно и с начала, - с готовностью отозвался Ленн.
   - Тогда скажите мне, где я нахожусь.
   Теперь уже оба спутника воззрились на паренька с удивлением.
   - Мы во владениях Величайшего из Великих Короля Льелиса... - медленно произнес Дарни.
   - Так это Дорога... О, я дурак!.. - Мальчишка сжался, запустив пальцы в лохматую, давно не мытую шевелюру.
   - В чем дело? - невозмутимо спросил Дэнесс.
   Алис медленно поднял взгляд...
  
  
   ...Его родной мир ничем не был примечателен среди множества других технократических миров. Средний уровень технологической цивилизации: телевидение, компьютеры, исследовательские полеты в ближнем космосе; перенаселение, отравленная ядовитыми отходами природа, общество, построенное на принципе удовлетворения потребностей.
   И, как в любом подобном мире, здесь находились люди, мечтавшие о доброй старине, о благословенных рыцарских временах и иных мирах. Алис был заводилой в группе подростков, бредивших нездешними землями, далекими мирами, опасностями и приключениями. Сам он в своих фантазиях представлял себя... Ну да, Дарни, придворным менестрелем Королевского Дома Льелис.
   (На этом месте рассказа Дарни осторожно заметил, что менестрель Короля он уже сильно в прошлом, а сейчас - так, мол, брожу вот...)
   Льелис. Так назывался Мир, который нес в себе Дорогу...
   ...От фантазий и игр недалеко и до самодеятельных магических экспериментов. В один прекрасный момент ребята заигрались. В процессе магической битвы с очередным придуманным противником Алис, увлекшись, совсем забыл, где находится - да и его собственная комната, надо сказать, повела себя несколько странно - потом началось нечто совсем непонятное - короче, в себя мальчишка пришел, лежа вниз лицом на обочине сухого пыльного проселка. Он, безусловно, сообразил, что выброшен в какую-то совершенно иную реальность, но вот куда именно, а главное, что теперь делать? Самым ужасным было то, что в момент броска в комнате находился шестилетний братец нашего героя, существо исключительно трудного характера, но тем не менее...
   ...Алис довольно быстро сориентировался в обстановке, выбрал наугад направление и двинулся вперед. Пищу себе он добывал, помогая по хозяйству там, где его не гнали, ночевал, если не удавалось договориться, прямо под деревьями на обочинах, и, в общем-то, не находил такой порядок особенно неудобным.
   А ночами ему снились удивительно яркие, почти болезненные, сны. Он видел младшего брата - то в руках незнакомых вооруженных людей, то в каком-то странном безлюдном городе, то одиноко бредущим по мокрой грязной дороге. Алис решил, что братишка где-то рядом, и, скорее всего, в беде, и с упорством одержимого занялся поисками, старательно не думая о том, как мала вероятность удачи.
   Потом Алис заметил, что время словно застыло: по прошествии полугода листья были все так же зелены, а погода продолжала оставаться ненавязчиво мягкой. Ему встречались люди, словно вышедшие из различных эпох, и несколько раз он изумленно застывал при виде живых эльда (правда, в его мире их называли по-другому) или совсем уж фантастических тварей... Все это было странно, но наплевать, он старался не думать ни о чем, кроме поисков, пока безрезультатных.
   Мир, надо сказать, на удивление бережно обращался с мальчишкой - Алис до сих пор умудрился не влипнуть ни в одну по настоящему серьезную переделку. Но, тем не менее, он чувствовал себя беспомощным в этом непонятном мире и приучился нападать и бить первым при малейшем намеке на опасность...
  
  
   - Cкажи, - осторожно спросил Дарни, - а почему ты бросился меня выручать?
   Алис в упор посмотрел на него:
   - Потому что вот это вот лицо мне случалось видеть в зеркале...
   - Знаете что, - подал голос Дэнесс, голова которого уже достаточно распухла от избытка новостей, - по-моему, нам всем не помешает выспаться. Кто как, а я - на боковую.
   Дарни поежился:
   - Спите. Я постерегу. Все равно не заснуть...
   К собственному удивлению, Алис провалился в сон, едва коснувшись щекой плаща.
  
  
   Утро было мерзким: промозглый туман и обильная роса на траве. Алис поднял голову. Дарни сидел у костра в той же позе, что и ночью - обхватив колени руками и глядя в огонь. Алис только собрался спросить, куда подевался Ленн, как увидел рослую фигуру Дэнесса, возникающую из белесых клочьев со стороны ближних кустов. Чуть поодаль в тумане плавали лошадиные спины. Алис выбрался из-под неведомо как оказавшейся на нем накидки Дэнесса и спросил, ни к кому, в общем, не обращаясь:
   - Куда теперь?
   - Пока вперед, - неопределенно ответил Дэнесс. Дарни молча кивнул.
  
  
   Часа через два пути солнце уже жарило вовсю. Тумана не осталось и следа. Алис по-прежнему трясся за спиной у Дарни, и дорогу впереди видел плохо. Он не сразу сообразил, в чем дело, когда Дэнесс предостерегающе вскинул руку, на миг придержал коня, а потом быстрой рысью устремился вперед. Дарни тут же нагнал его.
   Прямо посреди дороги шестеро или семеро солдат окружали маленькую фигурку в широком темном плаще с капюшоном; из-под капюшона выбивались длинные темно-русые пряди. Дэнесс соскочил с коня. Его средневековое одеяние смотрелось очень колоритно на фоне пятнистых комбинезонов, бронежилетов и высоких ботинок, не говоря уже об автоматах. Девушка и солдаты - от такой ситуации Ленн привык не ждать ничего хорошего.
   Фигурка в плаще оглянулась на стук копыт. Из-под темной тяжелой ткани проявилось нежное девичье лицо, огромные, сияющие каким-то тревожным светом серые глаза, сжатые губы... Ленн осознал, что о том, чтобы отступить, не может быть и речи.
   Никто не удивился. В ответ на требование освободить девушку или хотя бы объяснить, в чем дело, Дэнессу спокойно посоветовали идти своей дорогой. И, словно в подтверждение, один из солдат равнодушно повел в его сторону закопченным стволом.
   - Почему ты так уверен, что эти штуки здесь работают? - прозвучал спокойный, даже мягкий голос Дарни.
   Девчонка наклонила голову и понимающе улыбнулась.
   Рослый капрал направил автомат в сторону и нажал на спуск. Раздался негромкий щелчок, но больше ничего не произошло. Капрал нажал еще раз - с тем же эффектом.
   - К слову, - продолжил свою мысль Дарни, - в такой ситуации наше оружие может оказаться эффективнее...
   Солдаты переглянулись. Дэнесс невозмутимо постукивал пальцами по эфесу. Дарни ждал, вертя в пальцах Алисовский кинжал, на клинке играли солнечные зайчики. Капрал прищурился, соображая. Противники были очень спокойны. Да, слишком спокойны... "Едрен корень, - тоскливо выругался он про себя, - свяжись с ведьмой..."
   - На хрен! - Процедил он сквозь зубы. - Я говорю, пусть валят на хрен вместе со своей дрянью!
   Не удостоив капрала взглядом, Дэнесс приблизился и подал даме руку. Девчонка сверкнула глазищами, ласково улыбнулась и, не оборачиваясь, проследовала с Ленном. Через несколько минут две лошади и четыре всадника, провожаемые угрюмым молчанием, удалились.
  
  
   Девицу звали Элен. Более ничего она о себе сообщить не пожелала, правда, выразила благодарность за вовремя подоспевшую помощь. Дэнесс, и без того пребывавший в недоумении, погрузился в него еще больше и окончательно замолчал, когда спустя недолгое время над головой прошелестели просторные кожистые крылья, и на дорогу спикировал черный конь, несший на себе молодого темноволосого всадника. Спасенная девица приветствовала его радостным возгласом: "Дэнна!", за чем воспоследовала ее подозрительно довольная улыбка. Мало того, от внимания Ленна не ускользнул многозначительный взгляд, которым новоприбывший украдкой обменялся с Дарни, и он окончательно перестал что-либо понимать...
  
  
  
  
  
   Реприза: СКАЗКА О ГОРОДЕ КРЫС
  
   (Елена Назаренко)
  
   Простите меня, малыши, но эта сказка не для вас. Я расскажу вам много других: о Солнце и звездах, о земле и море, о цветах и песнях, о людях и магах. Но это - сказка для взрослых. Это сказка о Городе Крыс...
   Вот вы и вздрогнули. А почему собственно? Нет, я, конечно, понимаю, что "Город Жирафов" звучало бы несколько благороднее... Но ведь действительно был город, и действительно в нем жили крысы!
   Нет-нет, только не говорите, что крысы изгнали из города людей. Это был их город. Они сами построили его - может быть, не так, как хотели, но так, как смогли.
   Возможно, по людским меркам в городе было маловато света, зато всем всегда хватало еды; возможно, вода в нем была затхлой, но крысы давно научились пользоваться хлоркой и привыкли к своей мутноватой воде. Возможно, городу всегда грозило перенаселение, но крысы не унывали и прокапывали целые этажи новых квартирок для себя и своих детей.
   Разумеется, попади вы в Крысиный Город, вам бы показалось, что все его жители на одно лицо (ах, простите, мордочку). Но это же удобно: одинаковые серые шубки, одинаковые туповатые носы, одинаковое тонкое попискивание и одинаковые острые зубки. А что тут плохого? Зато так легко понять друг друга!
   Кстати, они были очень дружным народцем и больше всего на свете любили играть. Если несколько крыс послабее кусали одну посильнее за неправильное поведение, то такая игра называлась "критика", а если две группы крыс грызли друг друга за хвосты до тех пор, пока одна из них не подчиняла себе остальных, то такая игра называлась "политика". Правда, подобные игры за последнее время резко уменьшили число хвостов, но, с другой стороны, отпала необходимость в похвостовой переписи населения.
   Разумеется, в городе были и другие крысы. Не подумайте дурного - они так же выглядели и так же думали, как и все остальные. Но вот играть умели плохо (не у всех же от рождения здоровые зубы), и хвосты этих бедолаг всегда казались тонкими ниточками (ну как тут не укусить по-дружески). Однако, мудрая природа вознаградила их по-своему. Эти "полудохлики", как ласково называли их сограждане, обладали ну прямо-таки сказочной живучестью. Говорили даже, что они могут целый день провести на прямом солнечном свете, хотя, конечно, кто поверит в подобные сказки? Тем не менее, полудохликов повсеместно использовали в строительстве. Любая нормальная крыса трижды погибла бы на опасном производстве, а эти ничего, разве что вместо хвоста - обрубок, так ведь полгорода таких. Не привыкать.
  
  
   Итак, однажды в семье крыс-строителей родилась (нет, вы только представьте!) одна-единственная крыса, а не десять-пятнадцать сорванцов, как обычно. Все соседи сбежались посмотреть на это чудо, но с той же скоростью промчались обратно, брезгливо приговаривая:
   "Ну и уродина!"
   "Да крыса ли это?"
   "Фу, какая гадость..."
   Впрочем, только что родившейся серой крысе не было до этого никакого дела, по крайней мере до тех пор, пока она не подросла.
   А когда подросла...
   Ну и что, что от тебя шарахаются все встречные. Если у тебя не бойкий характер и если тебя скорее раздражают, чем интересуют окружающие, то это не всегда плохо.
   Одного только не могла понять молодая крыса, глядясь в водяные зеркала, которые были в доме:
   - Ну почему они думают, что я уродина? У меня такие же мордочка, лапки, хвост, как у них, такие же черные глаза - бусинками и мой писк совсем не отличить, в общем. В чем же дело? Или врут зеркала? Или я себе лгу? Или что-то случилось с моими глазами, и я не вижу того, что видят они?
   А потом наступила весна, и мох, росший на окраинах города, стал ярко-зеленым и мокрым, как это бывает весной. И крыса, теперь уже взрослая, полюбила далеко уходить и от города, и от других крыс, и от запаха грызни, который, казалось, выедал в домах стены. Но чем чаще крыса уходила из города, тем уродливее казалась остальным, когда возвращалась обратно.
   И в апреле (календари что у нас, что у крыс похожи) в город пришел Странник. Нет-нет, на самом деле вы его не знаете. Тот, с которым вы два года назад пили ром в придорожном кабачке - это совсем не тот, о котором я говорю. Он был молод, красив (разумеется, не по меркам Крысиного Города), и больше всего на свете, наверное, любил свои странствия.
   Но вот конкретно это странствие ему не нравилось категорически. Он терпеть не мог крыс, а тут целый город нацеливается на тебя несчитанным количеством хвостов и усиков. Было от чего вспотеть.
   Да еще он не сразу разобрался, что это большие крысы, ходящие на задних лапах, а не люди, и разгневанные горожане едва не отгрызли ему голову, не найдя хвоста.
   Так или иначе, Странник удрал из города, считая необходимым держаться подальше от игры в "критику".
  
  
   Странник спал на холодном мокром мху и видел теплые сны. Но внезапно ему приснилось, что кто-то касается его плеча и говорит голосом, похожим на маленький серебряный колокольчик:
   - А ты не крыса!
   - А ты тоже, - буркнул Странник и проснулся.
   Оказалось, голос ему не приснился. Странник закрыл глаза, потом открыл, потом опять закрыл, потом опять открыл, потом понял, что делает что-то не то и открыл рот.
   Перед ним стояло Существо, и оно было таким прекрасным, что у него внезапно стало сухо и больно в горле.
   - Ты кто? - хрипло спросил он, даже не надеясь, что странное Существо захочет с ним заговорить.
   - Разве ты не видишь? - Удивилось Существо. - Я - крыса.
   Странник поперхнулся, как будто хлебнул воды Крысиного Города, и пронзительно закашлялся, не сводя с Существа неверящих, изумленных глаз. Господи, да оно было похоже на что угодно: порыв пламени, лепесток цветка или грустную девчонку с огромными глазищами, в которых светилось любопытство, только не на...
   - А ты кто? - спросило его Существо.
   Он вздрогнул.
   - Странник.
   И порывисто вскочил на ноги.
   - А вот ты откуда взялась? Кто ты?
   Существо в испуге отступило на шаг:
   - Я из города. Я здесь живу. А что такое "Странник?"
   Странник рассмеялся. Вот так. Сваливается на голову чудо и растерянно спрашивает: "А что такое "Странник?"" Очень просто.
   - Как зовут-то тебя? - спросил он, улыбнувшись глазами.
   - Не понимаю, - Существо заколебалось, видно, хотело сделать шаг назад, но сделало шаг к нему. - Зовут?
   - Ну, как твое имя?
   - Имя?.. Не... не знаю. А что такое имя?
   - Чудо чудное, диво дивное, да откуда ты такое взялось?
   Огромные глазищи Существа с восторженным любопытством уставились на Странника, и ему почудилось в них сияющее небо:
   - А что такое чудо-чуд... - Существо споткнулось на непонятном слове и засмеялось.
   А Страннику на миг показалось, что это солнечный свет брызнул сквозь тучи на светло-зеленые поляны мха.
  
  
   Каждый день они встречались неподалеку от города и бродили до вечера по кромкам болот, окружающих город. Странник рассказывал ей о землях, в которых бывал и которые придумал, чтобы там побывать. Он учил ее петь песни и каждый день сочинял ей новые, он рассказывал ей, что такое имя и что такое солнце, и что такое полет, а Существо все очень быстро понимало, и даже научилось - нет, не летать - танцевать в воздухе, и создавать из ничего цветы, и петь, как птица.
   И сотни имен придумал Странник Существу, и оно откликалось на все. Но единственного настоящего среди них не было, как ни бился Странник. Но даже это было не слишком важно, раз здесь, рядом с Крысиным Городом он был весел и счастлив, и лютня его пела ясно и чисто.
  
  
   Однажды Странник заметил, что Существо вот уже несколько дней подряд молчит и смотрит на него задумчиво и тревожно.
   - Что случилось? - спросил он.
   Золотистые волосы Существа взметнулись и серым от отчаяния веером скрыли лицо:
   - Ты... ты же Странник. Значит, ты уйдешь? - голос сорвался.
   Странник неловко усмехнулся, опустил голову и не сразу ответил:
   - Я не могу. Мы обошли с тобой всю округу. Город окружают болота. Их не пройти.
   - Но как же ты пришел сюда?! - голос Существа звенел недоверчиво и настойчиво.
   - Так я же не через болота. - Странник говорил устало. - Я же рассказывал тебе. Не бывает двух одинаковых дорог.
   - Помню, - Существо запрокинуло голову и пропело на одном из тех языков, что не забыли только Странники:
  
   Может быть две судьбы,
   Может быть две беды,
   Солнца два или две Луны.
   Но ни смертный, ни бог
   Не видал двух дорог,
   Чтобы были во всем равны...
  
   Странник кивнул, пытаясь спрятать тоску в глазах, хотя, кажется, получилось у него неважно:
   - Если ты пойдешь одной и той же дорогой дважды, то пройдешь две дороги. Даже если не изменится дорога, даже если время остановится. Потому что ты сам изменишься в любом случае.
   - И поэтому ты не можешь уйти? - переспросило Существо.
   - Дверь за мной захлопнулась, - коротко ответил Странник и больше ничего не говорил в тот вечер, только смотрел, не отрываясь, в огонь костра.
  
  
   Той ночью Страннику приснилась музыка. Он лежал в полной темноте, а она играла вокруг в причудливые узоры, то рассыпаясь мелким дождем, то сплетаясь в золотистый ствол огненного дерева. Странник твердо знал, что на самом деле эта музыка как-то связана с Существом, и увлекся непрерывными, неровными звуками.
   Он думал об их разговоре и понимал, что не сможет уйти из пределов Города Крыс, но не сможет и остаться. а на секунду ему показалось, что и Существо никогда не уйдет отсюда, и стало так страшно, что захотелось проснуться...
   ...Он словно ударился, падая, о теплую деревянную перегородку. Никакого падения, разумеется, не было, просто рядом с ним сидело Существо и стряхивало что-то с рук. Он взглянул пристальней и понял, что ее руки залиты голубоватой кровью.
   Существо спокойно взглянуло на него. Тонкая полупрозрачная струйка пробежала незамеченной по пальцам. Оно недовольно тряхнуло рукой, сверкнувшие голубой ртутью капли упали в мох, и Страннику даже показалось, что одна капля - холодная, как сок ландыша - коснулась его руки.
   Откуда на тонких запястьях белая паутинная сеть укусов? Четкие следы маленьких острых зубов испестрили кожу, как ручка - лист бумаги.
   "Крысы, - его передернуло, - крысы".
   Мелькнула и завертелась в мозгу мысль: схватить на руки и унести прочь, чтобы ни разу больше глаза Существа не встретились с глазами Города Крыс, а губы уже сами разжались в выдохе:
   - Ты... Кто?!.. Они!..
   Какой ясный, уравновешенный, словно маятник часов, взгляд. Существо мягко, но настойчиво отвело руку в сторону от его ладоней.
   - Осторожно, ты испачкаешь одежду.
   Странник внутренне содрогнулся от этого чуть усталого голоса.
   - Ты знаешь, глупо получилось, - вид у Существа был слегка виноватый. - Зато теперь ты отсюда сможешь уйти.
   - Что у тебя с руками? - глухо спросил он.
   - Ну... - она с размаху ткнулась в его остекленевший взгляд.
   - Рассказывай, - у него еще хватило сил ограничиться этим единственным словом и не впасть в приступ ужаса, смешанного с яростью.
   Существо робко подняло на него глаза, как сделал бы нашкодивший котенок:
   - Они тебя искали.
   - Крысы? - Странник понял. - И взялись за тебя?
   - Да подожди! - беспомощно выкрикнула она, - Ты не знаешь! Послушай...
   Странник замер, а Существо торопливо заговорило, чуть комкая слова:
   - ...Я испугалась, сильно испугалась. Свет этот резкий в глаза, в руках боль. Они все время что-то спрашивают. Понятия не имею, зачем ты им понадобился. А потом мне показалось, что я падаю в небо, бесконечное, беззвездное. И вспомнила свое имя, представляешь?!..
   Время больше не шло. Ни в какую сторону.
   - ...Я, наверное, не человек, потому что помню, как меня создали, всего один миг. А потом меня вышвырнуло в Мир. Это был первый мир, который я увидела. Я была ребенком, маленьким и совершенно беспомощным. Там я оказалась у очень хороших людей. Они спасли меня от верной смерти, оставили жить вместе с ними. Но раньше, чем я повзрослела, та же сила, что создала меня, а, может, и другая, но равная ей, швырнула меня через время. Я снова очутилась в том же мире, много столетий спустя, снова ребенком, не знающим даже своего имени. И однажды те же люди увидели меня и узнали в новом облике. Это были сильные и мудрые люди - они смогли стать сильнее времени и обстоятельств, разделивших нас. Меня ведь теперь воспитывали как их врага, я честно ненавидела их в своей новой жизни. Но даже с их помощью мне не удалось избежать повторения старой судьбы. Силы, которые играли мной, вышвырнули меня оттуда, возможно, навсегда...
   Круг замыкался раз за разом. Я видела тысячи, нет, миллионы миров, но ни в одном не смогла дожить больше чем до двадцатилетия. Всегда смерть - как струна, которую ты можешь сам заставить зазвучать, но не можешь сделать ее беззвучной, или заглушить ушедший звук. Я так и не узнала, что значит жить, но одновременно могла разложить и разобрать любой мир как детскую головоломку, предсказать его во всех мелочах...
   Она называла ему миры, которые он знал, не знал, или те, о которых только слышал.
   - ...Я помню это, Странник, потому что иногда в момент страшного напряжения, опасности, обрывки знаний возвращаются ко мне. И еще: незадолго до конца моей жизни в каждом из этих миров у меня появлялись сначала огромные силы и возможности, а потом - память. Только гибели все равно не удавалось избежать. Я стала драться, чтобы получить, наконец, хотя бы смерть - но уже не как снотворное, а навсегда. Я научилась переносить свою память сквозь жизни, не теряя ее. Я рвалась из этого круга, как могла, как умела, черпая знания во всех мирах где бывала...
   В какой-то момент, когда Странник надеялся взглянуть в ее глаза и понять, что он видит кошмарный сон, слушает страшную сказку о человеке, не узнавшем жизни, она посмотрела на него в упор:
   - Мое имя - Гэль, Странник. Если бы не ты, я бы его не вспомнила.
   "Зачем? За что ты говоришь мне все это? - билось у него в висках и пульсе, - я не могу поверить в этот кошмар, но я сам увидел вселенные, прожитые тобой, я узнал их во взгляде, узнал. Кровь твоя стала голубой, потому что ее коснулось время, так очевидно... А я... я не видел ничего, Гэль. И не понял. Как сдержать теперь страх и мысль о том, что опоздал понять? Гэль?! Я уже назвал тебя в мыслях этим именем?!"
   А ее лицо стало вдруг спокойным снова.
   - А потом я устала, Странник. Я поверила, что борьба бесполезна. Мне захотелось забыть, и я забыла.
   - Но ты же помнишь, - шепнул он.
   - Это ненадолго, по счастью.
   Кажется, сказано было все. Но после долгого молчания Гэль смущенно попросила:
   - Если вдруг ты еще раз встретишь меня, все равно где, расскажи мне обо мне. Или просто назови по имени. Я вспомню. Мне не хотелось бы не узнать тебя. Как я раньше билась за то, чтобы помнить, - она улыбнется легко, качнет головой - это если вдруг... Мы ведь можем и не встретиться больше.
   У Странника родилось болезненное ощущение, что ему вернули глаза, и он видит все другим - неожиданно резким.
   Он сидел, чуть ссутулясь, плечи не желали гнуться и вообще, казалось, одеревенели.
   Гэль изо всех сил пыталась не чувствовать его мысли, но, видно, не слишком успешно. Измученные глаза Странника неожиданно резанули ее таким отчаянием, что она, не рассуждая, устремилась к найденному выходу:
   - Ты уходи, Странник. Сегодня. Мне осталось совсем мало, может быть - неделю, а я не хочу, чтобы ты видел, если это крысы. Я, конечно, не успею восстановить ничего из старых умений, но на один прорыв меня хватит вполне.
   С губ Странника сорвался звук, который и стоном-то назвать было невозможно. И мысленно он крикнул: "Нет!", испугавшись сам себя.
   В воздухе лопнула струна, стало нечем дышать, и он вдруг понял, что рвется, рвется изо всех сил от самого себя, от своих мыслей, от виноватого взгляда Гэль.
   Воздух разорвался, как сухой лист бумаги, и его края затлели обжигающими белыми углями. Бежал он, или сделал только один шаг - Странник не помнил.
   За доли секунды рывка он понял, что страха больше нет, но только когда он осознал, что все позади, что он уже пересек границы мира и теперь в безопасности, только тогда он смог заставить себя обернутьcя. Видеть он еще мог.
   На пригорке, заросшем зеленоватым мхом, как сквозь дымку он различил маленькую серую фигурку крысы, смотрящей на него не отрываясь - так смотрят люди, провожающие друга в дальнюю дорогу. Глаза крысы были синими, как небо.
   Он дернулся, запрокинул лицо и напролом рванулся обратно. Не мог он уйти - так... Но было поздно. Путь назад был закрыт, и он не хотел думать, что это сделала Гэль.
   И он стоял и смотрел сквозь жемчужную пелену, как видение медленно-медленно гаснет...
  
  
  
  
  
   Пролог: БЕСКОНЕЧНАЯ ДОРОГА
  
  
   Я не хотел этого.
   По ночам я видел во сне их лица.
   Я изо всех сил старался жить, как все здесь, и у меня почти получалось, со временем я даже сумел убедить себя, что все что было - морок, сон, болезненный бред...
   Я старался забыть. Как бы малодушно это ни звучало - зачем нужна бессмысленная тоска? Зачем память, если нет возврата? Там все идет своим чередом, ничего не остановилось и не замерло от того, что один смешной человечек куда-то пропал с Бесконечной Дороги. Там ведь остались другие. Дэнна. Странник.
   Да и вообще, как бы я там появился - после того, что рассказал мне Шериф, после короткой фразы Элен...
   После того, как я не удержал Танк...
   Все бы ничего, если бы не Танк. Прошло много времени, прежде чем у меня хватило духу признаться себе, что я просто струсил: тогда, в первый миг его обретенной свободы я еще мог попросту взорвать его - да, вместе с собой, но раз и навсегда!.. А я не смог. И кто знает, сколько бед он натворил после этого на Дороге...
   И теперь я боялся. Боялся встреч со Странником, Дэнной, со всеми, кого знал, боялся их лиц, взглядов, слов...
   Тогда я придумал, что лучше всего забыть.
   Но когда я спал, я видел во сне их лица.
   А время шло и постепенно мне все легче становилось не думать ни о чем. Я почти уже не хотел возвращаться. Видит Бог... Но однажды, достаточно поздно ночью, когда я упрямо и тщетно силился заснуть, я почувствовал, что меня зовут.
   И тогда я смалодушничал снова. Я откликнулся на зов.
   Это была Элен. Я увидел ее требовательный настойчивый взгляд и прежде, чем она успела сказать хоть слово, ответил:
   - Нет.
   Элен помолчала минуту, потом жестко взглянула на меня:
   - Дай-ка руку... быстро!.. И иди сюда.
   Я посмотрел на нее... И мгновенно понял, что все, чем я пытался забить себе голову - пустые отговорки. И плевать на судьбу, на законы, на Шерифа, на все! Там - мои друзья!
   Кто-то сжал мою ладонь.
   Я сделал шаг, и глаза резанул свет костра в ночной темноте.
   А потом я увидел глаза Элен.
   - Братик мой... Шер, братишка... Господи, что с тобой?..
   Наверное, именно тогда я подумал - что бы ни произошло, но хотя бы один человек будет ждать меня на Дороге всегда.
   ...А Дорога и сейчас была рядом - метрах в двадцати от костра, покрытая на этот раз не пылью, а красноватой глиной и вся изрытая, будто копытами множества коней... или танковыми траками.
   Мы сидели по разные стороны огня, и Элен говорила, негромко и настойчиво.
   И все, что я ей отвечал, уже тогда было ложью.
   - Почему ты не хочешь понять? У тебя еще есть попытка...
   - Нет. Я ведь уже пытался вернуться.
   - Знаю. Но даже сейчас ты сумел попасть сюда.
   - Все равно. Элен, ты ведь не знаешь... Я не удержал Танк...
   Мне показалось, что она скрипнула зубами.
   - Ты просто боишься его.
   - Да, - я ответил почти без паузы.
   Элен подняла взгляд и жестко улыбнулась:
   - А хочешь, мы сейчас найдем его? И уничтожим. Совсем.
   - Как? - безнадежно спросил я.
   - Вышвырнем к черту! Туда, откуда он пришел.
   Я вздрогнул. Медленно обдумал ее слова. И опустил голову. Отблески огня плясали на листьях густых низких деревьев, и перед закрытыми глазами мерцали два мутно-алых пятна. Как два лица.
   Медленно-медленно-медленно...
   - Знаешь, сестренка... Кажется, Странник был прав. Дорога все-таки не кончается...
   Элен опять улыбнулась, потом улыбка исчезла, она провела ладонью над костром.
   - Спи до утра.
  
  
  
  
  
  
   Эпизод XIV: БАГРЯНЫЕ СНЫ
  
  
   Позже ты вряд ли сможешь вспомнить, как же вы все-таки нашли его. Миры вокруг менялись, перетекая друг в друга, но Элен словно знала путь, и ты шел за ней, пока, наконец, вы не оказались там, где по влажной земле, по смятой жухлой траве шли широкие следы гусениц. Искать вам не пришлось - Танк сам выехал на вас, ломая тонкие деревья и приминая опавшую листву.
   Никакой схватки не было. Просто Элен медленно и плавно повела ладонью, и, вслед за ее движением, Танк легко приподнялся над землей; а потом над рекой, в которой отражался желтый лес, вдруг появилась темная воронка - рваная дыра в светлом голубом небе - и Танк начал подниматься к ней. Воздух вокруг гудел, свежие порывы хлестали вас по щекам, но ни один лист не шелохнулся вокруг, пока за Танком не схлопнулись тяжелые края воронки, а сама она не превратилась сначала в точку, а затем и не исчезла вовсе.
   И осенний лес вокруг вас был поразительно пустой и звонкий, и впереди, как жидкое золото, текла река...
  
  
   ...Элен запрокинет вверх голову, молча, без улыбки. Ты спустишься к воде, оглядишь берега... Пустой и безлюдный осенний лес.
   Фигура Элен появится на склоне; она окликнет тебя:
   - Пойдем, Шер... Уже все.
   И вы пойдете вниз по течению, до тех пор, пока не набредете на полуразрушенную переправу, несколько лодок в сырых кустах, и на одном из столбов, вкопанных в землю у причала, ты вдруг увидишь - тонкая, как рисунок, резьба: похожий на узкую ладонь древесный листок, опутанный невесомой сетью прожилок. И тогда ты поймешь, что это за река.
   Выбрав самую крепкую на вид лодку, вы переправитесь на другой берег. И сквозь рощу пойдете по тропе туда, где темнеет молчаливая и величественная громада большого леса. А у тебя в голове будет хрустально звенеть одно слово: "Нимрениль..."
   Кончится роща, тропинка выведет вас к ручью, и здесь, на поляне красной с золотом травы, вас остановит окрик откуда-то из густой листвы впереди:
   - Стоять! Кто такие?
   Ты почти бросишься вперед:
   - Мы свои! Я из Лирнена, я давно не был дома...
   Ты услышишь щелчок тетивы и от неожиданности замрешь на полушаге.
   Увязшая в защите стрела упадет на землю. Интересно, что его испугало: "Лирнен" или "давно"?..
   Невидимый лучник засвистит, и на берегу по ту сторону ручья, словно ниоткуда, возникнут полтора десятка воинов-эльда - высоких, красивых, в светлых плащах - и с изготовленными к стрельбе луками.
   Ты порывисто шагнешь вперед, поднимешь пустые ладони - смотрите, вот, я безоружен! - и начнешь что-то говорить, но они не дадут тебе закончить. Разом щелкнут тетивы, и с полутора десятков шагов на тебя обрушатся стрелы. Три или четыре пробьют защиту и бессильно упадут у самых твоих ног.
   Элен отстранит тебя и мягко, негромко заговорит:
   - Ну, зачем вы - так?.. Смотрите - я пришла с миром, во мне нет зла...
   Свист тетивы - и Элен поднимет с земли стрелу.
   - Кто? Зачем?
   Но стрелка уже одернут и вытолкнут назад... И тогда, помедлив немного, Элен полностью снимет защиту.
   Воины отшатнутся в страхе, но она будет все так же неподвижно и молча стоять, не опуская раскрытых ладоней. Повиснет долгое-долгое молчание, но, наконец, один из них бросит:
   - Хорошо. Ждите.
   Произойдет быстрое движение, и часть воинов растворится среди стволов. Элен тихо, одними губами проговорит, обращаясь к тебе:
   - Они странные эльда. В них нездешний страх... Дикий страх, а я не могу понять, почему...
   Пройдет совсем немного времени, когда из леса вновь появятся воины. На этот раз впереди будет идти крепкий и статный немолодой уже мужчина в незнакомом подобии венца на голове. На долю секунды ты почувствуешь его проникающий взгляд.
   - Будьте гостями на нашей земле! - помедлив, проговорит он, и воины, стоявшие вокруг, сразу расслабятся, опустят луки. - Я не вижу в вас Тьмы. Подходите ближе. Я - третий соправитель Лоэрнэ и прошу вас идти за мной - я покажу вам ваш новый дом...
   Воины быстро перебросят через ручей заготовленные мостки, и вы пойдете вслед за соправителем по скрытой за листвой тропе в лес. Ты заметишь, что Элен с трудом сдерживает смех. В ответ на твой удивленный взгляд она сдавленно шепнет:
   - Лоэрнэ - это же явно Лирнен. Он назвался третим соправителем... Неужели Королева завела парламент?
   По долгим коридорам дворца вас проведут в довольно просторные апартаменты и оставят одних, посулив в скором времени аудиенцию. А как только за Соправителем закроется дверь, Элен кивнет тебе, и, сжав твою руку, закроет глаза: "Смотри."
  
  
   ...Шагов совсем не слышно. Коридор, по которому идет, возвращаясь от вас, Третий Соправитель, вскоре сменяется небольшой залой, где в богатом кресле у камина сидит Первый Соправитель. На пожилом лице горят совсем молодые глаза. Руки в тяжелых перстнях лежат поверх складок золотого плаща.
   Перед ним полукругом стоят еще одиннадцать кресел, на спинке каждого - свой знак: номер. Заняты не все. Третий Соправитель останавливается и встает за спинкой одного из них - садиться просто лень.
   Идет неторопливый доклад, люди вполголоса перебрасываются фразами. Ничего нового - события развиваются как предполагалось.
   - Империя нарушила договор с Роанной. Они восстанавливают третью девятку улайр-сумрачников...
   - Хинни два дня назад покинул владения Наместника...
   - Вожака приграничников видели в отрогах Мглистого...
   - Послы от Курунира вернулись ни с чем. Балин не даст ему уруграукар...
   - В Лоэрнэ задержали чужаков...
   Первый Соправитель слушает как всегда молча, внимательно склонив седую голову. Переплетенные пальцы рук неподвижно лежат на коленях...
  
  
   Элен ошалело встряхнется, картинка сразу пропадет. Она отпустит твои пальцы, некоторое время вы будете молча смотреть друг на друга, не зная, что сказать. Потом ты нарушишь тишину:
   - Я не видел там Королевы Нэрвен...
   Элен задумчиво проговорит:
   - Сдается мне, это все же не парламент, и устроила его не Королева. Не нравятся мне их расклады...
   И действительно, все увиденное будет настолько непонятно и дико, что ты невольно почувствуешь себя в ловушке. Настолько непохожий, неправильный мир... Непонятный мир...
   Элен подойдет к окну, обопрется о стоящий перед ним стол. Оглянется на тебя.
   - Я не уверена, но по-моему, стоит на всякий случай знать, где сейчас все наши... Поможешь?
   Ты молча кивнешь, стараясь не обращать внимания на подступившую тошноту и плывущие перед глазами круги.
  
  
   "Странник!" - чернота пространства разрывается зовом, но тут же снова сминается уже изнутри. Неимоверная тяжесть в голове лишает возможности ответить, голова чужая, мысли и воспоминания переворошены чужой грубой рукой, перед глазами плывет лицо того, кто назвал себя Солнечным Всадником, Хэт-Тларл, но "хэт-тларл" означает - "Серые Солнца"... А Солнечные Всадники - закрыватели миров... Или... Но нет сил ни думать, ни чувствовать что-либо кроме прохладной черной пустоты...
  
  
   "Дэнна!" - черное ничто...
   "Дэн!" - пустота...
   "Тхэнна!" - пространство молчит...
  
  
   Элен повелительно поднимет ладонь:
   - Он не ответит. Подожди, теперь я...
  
  
   "Дарни!"
   Ответ приходит сразу, и опять это не слова. По зеркальной автостраде, с визгом проскакивая повороты, летит машина. Мимо тяжелой гряды серых небоскребов, вдоль длинного бетонного ограждения, мимо подпирающих низкое желтое небо звездных кораблей, мимо бесконечного сверкающего поля космодрома, мимо огромных корпусов Таможни, мимо, мимо... Наконец, машина сворачивает на тихую узкую улочку и тормозит у ограды.
   Сразу за воротами - белый корпус, в палате на белой кровати под капельницей лежит очень бледный измученный человек с заострившимися чертами лица. Он крепко спит, и это сон выздоравливающего, но его сознание гораздо дальше, чем у спящего, так далеко, что не дотянуться, не найти, не дозваться...
  
  
   ...Элен опустит лицо...
  
  
   "Сьер Дэнесс!"
   За тяжелым дубовым столом сидит хорошо одетый человек. Пол вокруг него в три слоя усыпан глиняными черепками. Человек орет:
   - Эй, хозяин!
   Появляется хозяин с очередным кувшином. Лицо у него совершенно обалделое.
   Сидящий швыряет ему золотой.
   - Напьюсь я сегодня или нет?! - бормочет он. Голос у него абсолютно трезвый. Присасывается к кувшину. В харчевне тишина, только по углам легкое оживление: посетители явно заключают пари и делают ставки.
   - Дэнесс!
   Дэнесс поднимает изумленное лицо.
   - Элен?! Ты где?.. А, понял. Наконец-то я, похоже, начал хмелеть. Что смеешься?..
   - Это действительно я. Что ты делаешь?
   - Убеждаюсь, что я ни на что не способен. Даже напиться. Я пропиваю уже третью лошадь, и все еще трезв, как стеклышко!
   - Вот что... Сделай еще глоток.
   Дэнесс снисходительно бормочет: "Сделаю, и не один...", и прикладывается к горлышку. И тут же, выронив кувшин, поднимается, делает шаг вперед, по пути опрокинув стол, по лицу его расплывается безмерно счастливая улыбка, он произносит: "О!", и падает под ноги примчавшемуся хозяину...
  
  
   - Бесполезно, - Элен с трудом переведет дыхание. - Они все...
   - Я видел. Что сейчас?
   Элен попытается улыбнуться.
   - Другого не остается... Давай смотреть, что здесь...
   - Отдохни сперва...
   - Не стоит. Время...
  
  
   И снова - взгляды уходят вверх, но теперь там не черный холод междумирья, а небо, так похожее на небо над Дорогой.
   И - ветер...
  
  
  
  
  
  
   Эпизод XV: УМИРАЮЩИЙ МИР
  
  
   Все было неправильно; с самого начала этот мир дал вам понять, что ничего привычного вы здесь не встретите. Мир-двойник, мир-отражение, мир-близнец; прежде тебе приходилось лишь слышать о таком, а вот теперь ты сам видел как немногие знакомые черты растворяются в море несообразностей. Удивления уже не было; была странная горечь, смешанная с почти спокойной настороженностью.
   Элен звала по именам, многие не отвечали, многие не могли понять, кто и зачем обращается к ним, другие отзывались почти сразу.
  
  
   - ...Ответь мне, Владыка Ветров!
   - Не называй меня так. Это титул Сулимо-Веятеля...
   - Здесь только ты помнишь, что у ветра есть свой цвет и вкус. Здесь - ты Повелитель Ветров, Корабельщик.
   - Все ветры дуют с Моря...
   - Ветры с Моря несут вести, разве не так?
   - Уплывавшие не возвращались; там, у Светлого Берега, их ждало смертельное золотое сияние. И теперь все ветры дуют с Моря, и я не могу даже приказать им наполнить мой парус...
   - Ты хочешь уплыть?
   - Мне должно быть сейчас там, за Морем. Здесь я - бессилен, боги не слышат меня. Наши судьбы решаются сейчас без нас, там, на Светлом Берегу. Близится умирание, и мне нечем противостоять ему... Все ветры дуют к земле...
   - Прости, что я нарушила твое одиночество, Владыка...
   - Попутного ветра...
  
  
   ...- Фродо! Хинни Фродо!
   - Кто здесь?!..
   - Не бойся меня, пожалуйста. Я не причиню тебе зла.
   - Кто ты? У тебя теплый голос. Откуда ты - здесь? Здесь, на краю мира, за Черными вратами - только пепел... как будто - я в пепле нашел звездочку...
   - Почему ты один, Фродо?
   - Они на Совете Владык решили... отдать Кольцо Хандору... Они сказали, что это единственное, что может спасти нас... А я ведь знаю, это только погубит нас всех, быстро и безвозвратно... Я только хинни, я ничего не понимаю во всем этом, но тогда... Я забрал Кольцо и бежал - и Элентари хранила меня: я почти дошел... Но ведь так близко, а я остался совсем без сил... Я говорю с тобой - но ведь это же бред...
   - Ты не бредишь. Ты действительно говоришь со мной. Послушай меня, сейчас оставь тревогу, разреши себе минуту покоя, я охраню твой сон и сниму твою боль...
   - Нет, нет, нет! Уйди, проклятая тварь! Я не отдам его тебе, не отдам, не отдам!
   - Спи, я приказываю тебе.
   - Не отдам...
   - Спи! Я беру твою усталость и боль, и да не оставят тебя силы, пока не кончится твой путь... Проснись, хинни Фродо! И - до следующей встречи...
  
  
   - ...Ответь мне, Дэйн-Король...
   - Король? Без королевства...
   - Королем можно оставаться даже в одиночестве...
   - Зачем ты зовешь меня?
   - Чего ты хочешь, Король?
   - Невозможного: мира и покоя для моего народа.
   - Почему - невозможно?..
   - Мы - беглецы, а здесь, в Эред-Анор - предел: дальше бежать некуда.
   - От кого это бегство, Король?
   - От самих себя, от судьбы, от взглядов мертвых ирчи из-под вод Священного Озера... Балин освободил Морию, но теперь он - царь Мории Балин Черный, повелитель уруграукар... От трупов ирчи, сброшенных в Келед-Зарам, озеро вышло из берегов. А потом были битвы, и пал Город Ста Врат, и под Одинокой прошли уруграукар, не оставив никого в живых. Я собрал тех, кто успел уйти. Нас чуть больше тысячи - тех, кто не захотел стать подданными Балина Черного, но дальше бежать нам некуда.
   - Что же теперь, Король?..
   - Я не знаю.
  
  
  
   - К-Т-О З-Д-Е-С-Ь?..
   - Ох... Тише, тише!.. Кто ты, зовущий?
   - Я - Аллатар, эльгаэр Эннорэ. Кто вы, откуда вы здесь? Вы чужаки. Я не встречал вас до сих пор.
   - Ты сам сказал: мы - чужаки. Мы пришли из-за предела мира...
   - Как? Отсюда за пределом бывали единицы... Но вы первые пришедшие сюда извне. Что вам нужно?..
   - Этот мир болен, ты знаешь?..
   - Я - знаю; я вернулся когда услышал его болезнь...
   - Мы - тоже...
   - У вас есть лекарство?
   - Нужно искать...
   - Слишком мало времени.
   - Но - иначе никак...
   - Этого я и боюсь.
   - Мы пока ничего не можем понять... Покажи нам, что происходит здесь?
   - Что ж... Смотрите.
  
  
   Развернулась земля с высоты птичьего полета; небо и ветер; тяжелое небо и жесткий пронзительный ветер, а внизу... Заплывшие жиром поля Шира... Государство ирчи на Мглистом... Темное чародейство древних лесов эльдалиэ...
  
  
   И был эльгаэр Гортаур, создатель Кольца Воли, повелитель черного воинства, тот, кого в других землях называли - Нурнхиром, Всеобщим Врагом и Владыкой Тьмы. И несметные рати Черного Властелина шли по стране, выдирая живые клочья из плоти Эа - неся огонь и железо. Сеяли ужас и смерть девять Сумрачных Рыцарей улайр.
   Но от того Черного Владыки, которого ты помнил по страшным сказкам своей земли, этот Гортаур отличался разительно. Великий Завоеватель не хотел воевать.
   Лишенный Облика не может оставаться в Эа. Когда в давнем бою, о котором теперь не принято стало петь, Гортаур был развоплощен - Кольцо Воли осталось единственным, что способно было удержать его здесь. А уходить эльгаэр Гортаур не хотел. Страшась ли кары, или просто любя Эннорэ - Сотворенный Край, он готов был платить любую цену за то, чтобы не уничтожать Кольцо. И Гортаур пережигал себя, орду за ордой отправляя ирчи из-за Черных Врат в Западные Королевства. Решить дело иначе ему не оставили возможности - все до последнего хинни наизусть знали, что Гортаур - чудовище.
   ...А к северо-западу от Черных Врат, словно в насмешку над тысячелетним владычеством Тьмы, простиралась Белая Империя. Возникшая неожиданно и ниоткуда и очень быстро вобравшая в себя бескрайние земли Нэндальфа, болота Приречья, Пустые Степи. Простиралась - от равнин Изена и Лимлайта - по большей части Роанны и Фанхорна, до непроходимых болот Восточного Глухоманья, от Золотого Порога Лоэрнэ до самих Черных Врат Энин-Нурн. Седой и величавый мудрец эльгаэр Курунир Светоч, недавний глава Совета Владык, ныне провозгласивший себя Властелином Мира, стоял во главе этой Империи. Ему не нужны были никакие Кольца Воли; он тоже хотел всего лишь остаться здесь, на этой земле, но он нашел иной способ: он решил просто сделать эту землю своей. Они с Гортауром были когда-то учениками одного учителя; и теперь - у Курунира были свои полчища - огромные свирепые урху, едва ли хоть в чем-то уступающие ирчи Гортаура. Мало того: случись что - против девятки Сумрачных Рыцарей Владыки Тьмы встали бы белые улайр Курунира - почти две дюжины; да еще с десяток скитались тенями по диким урочищам, развоплощенные за годы битв. А для западных человеческих земель у мудрого эльгаэр была наготове иная, но не менее мощная армия - люди, заселившие некогда земли к востоку от Литы и Лимлайта, люди, живущие на землях Роанны и Нэндальфа; и один из лучших полководцев стоял во главе этой армии - дева-воитель Йоэле, принцесса-белоцвет, и не было дела никому - в том числе и ей самой - до того, что случись война с Роанной или Хандором - ей придется сражаться против собственных родичей...
   Вряд ли даже Гортаур смог бы долго выдерживать натиск Белой Империи.
   Таким было противостояние эльгаэр-полубогов.
   Аллатар, младший из четверки эльгаэр, бестолково метался по Эннорэ.
   Палландо, старший, затерялся где-то безнадежно далеко на востоке...
   ...Прижатый к самому побережью Хандор задыхался от непосильной тяжести двух враждебных империй. Маленькое человеческое королевство вроде бы не могло противостоять огромным армиям магов-эльгаэр, но вот уже долгие годы здесь царило шаткое равновесие: Хандор словно одним своим существованием сдерживал начало всеобщей войны. Опытный и умелый воин и политик стоял во главе королевства. Наместник Денетор несмотря ни на что был полон решимости спасти страну.
   И была ли тому причиной его решительность и настойчивость или пришли в действие иные, тайные пружины, но на последнем Совете Владык решено было не уничтожать Кольцо Воли, а отдать его наместнику Хандора, попытавшись тем самым увеличить боевую мощь королевства.
   Только один перепуганный маленький хинни не внял мудрости королей. В одиночку, без спутников отправился он через бурлящий материк к Черным Вратам, туда, где только и можно было уничтожить Кольцо - единственный ныне источник существования Черного Властелина...
   ...Спокойно и мирно было на Западной Краине, в Шире, в Эриадоре. Зато по всему северу, в заброшенных харнорских форпостах тысячами плодилась невиданная нечисть.
   Самым сильным из королевств эльдалиэ был здесь Ир-Ми-Даэр, Имладар, Страна-Приют, как называли его сами эльда. Большое, прекрасно обученное воинство владыки Элронда было готово выступить по первому приказу, но владыка медлил. Слишком страшным казалось ему начинать великую войну, войну, которая неминуемо изменит мир так, как даже на бесконечно долгом веку эльда случалось нечасто. Ведь пока еще царило это хрупкое равновесие: вот Энин-Нурн, вот Белая Империя, вот Хандор и уже который год непрерывно тлеющая война не выходит за некие призрачные границы...
   Именно здесь, в Ир-ми-Даэр проходил Совет Владык, на котором решались судьбы мира, именно здесь было самое безопасное сейчас место - эдакий остров-меж-теней...
   ...Король сумеречных лесов Эред-Витрина Трандуэл не интересовался происходящим вовне. Его непредсказуемой темной магии опасался даже Курунир. У Трандуэла хватало своих забот: разбуженные колдовством существа, не встречающиеся нигде более; призраки и чудовища; появляющиеся из ниоткуда боевые отряды нелюдей - а иногда и людей, но каких-то странных - ему не давали скучать. Сумеречные Леса не жаловали гостей, и уж никак не слыли хорошим местом для отдыха...
   ...Земля Королевы Нэрвэн - Лоэрнэ (твой родной Лирнен!) - таила в себе, пожалуй, самую странную загадку. О самой Королеве здесь давно уже ничего не слышали и вопросов почему-то избегали. В войну эльдалиэ Лоэрнэ не ввязывались: не настолько велика была их армия, чтобы покидать границы страны. Разве что магией мог помочь Лоэрнэ Совету Владык, но до магического противостояния дело пока не дошло...
   Все было почти спокойно здесь. Вот только о Первом Соправителе ходили странные слухи: говорили, что он не рожден в Эннорэ, и имели в виду при этом явно не Перворожденность. Не было его в числе древних соратников Королевы. Когда и откуда появился он - никто рассказать не мог. Впрочем, правил он бесспорно мудро и справедливо, разве что иногда невозможно было понять истинных целей его приказов. Правда, на то Соправители и мудрейшие из эльда, чтобы подданные не всегда понимали их...
   ...В Подгорном Королевстве - огромном, втрое большем, чем то, которое помнил ты - правил ноэгит Балин, правил, выбив из заброшенных еще недавно пещер заполонявших их ирчи и укрепив, а вскоре и многократно расширив границы. В твоем мире его освободительный поход закончился неудачей, а здесь ноэгит Балин был теперь царем огромнейшей подземной страны. Он объединил почти все владения ноэгит - правда, объединил, безжалостно вырезая непокорных, за что получил от подданных прозвище Гирворн, Черный - но конечный результат ошеломлял. И, то ли прибегнув к чьей-то помощи, то ли самостоятельно разобравшись в древней магии, Балин сумел подчинить своей воле огненных подземных демонов - уруграукар, тех самых уруграукар, один из которых и стал века назад причиной ухода ноэгит из Подгорной Страны.
   В происходившие на поверхности события Балин не вмешивался. Гонцы от Курунира, прибывшие с предложением союза, вернулись ни с чем. Насколько огромна будет армия ноэгит, если Балин решит ввязаться в войну, не мог предположить никто...
   ...А потом далеко на юге, на жарком солнечном побережье в трюме корабля, бросившего якорь в недоброй славы ургарской гавани, ты, словно отблеск света на водной глади, увидел след чужака.
   Значит, вы были здесь не единственными пришельцами извне.
   Ты сосредоточился и вырвался из плена простиравшейся перед внутренним взором картины. Элен уже смотрела на тебя; поймав твой взгляд, проговорила торопливо:
   - Это наш: Алис, я его знаю. Запомни место, надо будет забрать его оттуда...
   Ты не успел даже кивнуть: от Аллатара снова пришел нетерпеливый зов:
   - Хватит, брат, - неожиданно сказала Элен. - Я все поняла.
   - Ты знаешь, что делать? - без паузы отозвался эльгаэр.
   - Ты считаешь, что что-то можно сделать? - вопросом на вопрос ответила Элен.
   От неожиданности Аллатар замолк, но потом проговрил, роняя слова медленно и страшно:
   - У меня нет выбора. Я - хранитель мира...
   ...Элен не успела ответить. Ответ пришел из ниоткуда словно сам собой. И голос этот был тебе странно знаком, хотя ты точно знал, что слышать его тебе никогда прежде не доводилось.
   - Ты хранитель Кладбища, младший.
   Ты словно наяву увидел, как там, у себя, в придорожном трактире в Пригорье Аллатар вскинул опущенное лицо.
   - Старший?! Где ты, где ты, Палландо?
   От стынущей в голосе ухмылки становилось страшно:
   - Я уже иду, младший.
   Элен прижала палец к губам и закрыла глаза. Потом протянула к тебе ладонь.
   И ты увидел его - там, бесконечно далеко, гораздо дальше, чем до сих пор проникал ваш взгляд, там, за владениями Гортаура, за морем Нурнен, за краем населенного мира, тлел крошечный багровый огонек. Земля бросилась тебе в лицо, многократно увеличиваясь, и скоро ты смог разглядеть закутанную в плащ фигурку, которая неторопливо двигалась на запад, все больше и больше приближаясь к вам. Палландо шагал не спеша, но каждым шагом он покрывал огромные расстояния. А за его спиной была только горячая пустыня, пышущая странным, незнакомым тебе жаром.
   Элен вскинула руки и совсем по детски прижала ладони к щекам. Шагающая фигура растворилась в тумане.
   - Ну вот и все, - сказала Элен.
   Ты не успел переспросить - в голове снова прозвучал голос Аллатара.
   - Что значит "все"?
   - Времени больше нет, - ответила Элен. - Ты видел его? Это тхур.
   Слово было тебе незнакомо. Но Аллатар с шумом вдохнул воздух сквозь сжатые зубы.
   - Ты уверена?
   - Да.
   - Тхур, - медленно повторил Аллатар. - Мой Старший, эльгаэр, хранитель мира - тхур... Какая страшная шутка... - он помолчал несколько секунд, потом неожиданно спокойно сказал: - Уходите. Возвращайтесь к себе за предел. Моего мира больше нет. Если даже он не погаснет сам собой, то тхур убъет его наверняка.
   Элен улыбнулась в ответ, неожиданно тихо и нежно, и прежде, чем она ответила, ты понял, что сейчас прозвучит. Понял - и почувствовал, как мгновенно выступил на спине под рубахой холодный пот.
   - Поздно, - сказала Элен.
   А потом обернулась к тебе и объяснила, уже вслух, по-прежнему улыбаясь отстраненной неземной улыбкой:
   - Тхур - это тварь Пустоты. Но если геббет или мач - это низшая нежить, пусть и небывало сильная, то тхур - это почти бог. Мертвый бог. Если ты простишь мне такие слова, тхур - это пустотник-творец.
   Комнату заполнило молчание, и молчал там, у себя, в Пригорье Аллатар. А потом Элен продолжила:
   - А мир, в котором появился тхур - это мертвый мир. И покинуть его уже практически невозможно.
   - Что вы будете делать теперь? - спросил Аллатар.
   - Теперь у нас тоже нет выбора, - сказала Элен.
   И почти тут же тебя ударил ее зов - обращенный ко всем сразу, невероятно мощный и в то же время очень бережный. В нем сплетались тысячи имен - знакомых и незнакомых, в нем соединялись тысячи лиц - и тех, кого вы успели услышать, и тех, кого показал вам Аллатар, и тех, о ком вы так ничего и не успели узнать. А потом начали звучать отзывы - растерянные, испуганные, спокойные. Лица менялись, и постепенно ответы сливались в стройный хор и ты чувствовал, как вливается в тебя их сила - все больше, все мощнее, все решительнее. Коротко, торжествующе вскрикнул Аллатар и в тот же миг сила наполнилась новым ясным огнем - уж не уруграукар ли пришли на помощь? - но только несмотря ни на что продолжал кружить над вами, над ними, над всем этим миром, не замолкал, не прерывался ни на минуту негромкий смех приближающегося эльгаэр-пустотника.
   И на мгновение отвлекшись ты еще поймал взгляд Элен и вы не сговариваясь потянулись на юг, туда, куда уже почти дошел тхур и самым краешком новой своей силы выхватили из гнилого трюма корабля чужака Алиса - ты успел понять только, что он совсем мальчишка и что он без сознания, и вы успели еще оставить его недалеко от Дворца Владык, прежде, чем времени не осталось совсем.
   И была тьма.
   И был вечер, и было утро.
  
  
  
  
   Эпизод XVII: ПОСЛЕ ПОБЕДЫ
  
  
   Медленно догорают костры.
   Победа.
   Ты поднимаешь голову - небо стремительно меняет цвета, словно не в силах успокоиться.
   Ты прислушиваешься - мир полон истерической дрожи - над головой тяжело шумит ветер в ветвях деревьев, а где-то далеко-далеко глухо звучат горы.
   Ты опускаешь глаза.
   Элен сидит на земле, опираясь о нее руками, лицо ее опущено, и на губах - усталая бессмысленная улыбка.
   За спиной раздается звук падения. Обернувшись, ты видишь поднимающегося с земли Аллатара: у него хватило сил переместиться, но вот удержаться на ногах он уже не смог. На него страшно смотреть. Вместо лица - белая бескровная маска, под глазами мешки, глаза воспалены и покраснели, но улыбка торжествующая.
   - Мы уничтожили его, - сообщает Аллатар. - Полностью, - он медлит. - А что у нас... вы... успели посмотреть?..
   Элен тихонько смеется. Ты молча протягиваешь к нему ладонь: "Смотри". И снова - ветер...
  
  
   ...Белый Город - стены черны от копоти. На улицах пустынно и холодно. Окна дворца темны. Траур по старшему сыну Наместника...
   ...Из Дунхарроу мчится гонец в черном с белым рисунком плаще. Он несет весть о гибели младшего сына...
   ...Темны коридоры Подгорной. Толпа ноэгит в Тронном зале. На алтареподобном возвышении - мертвое тело Балина Черного, царя Мории...
   ...Отроги Мглистого кряжа, узкая щель, укрытая от ветра. На снегу, лицом вниз, лежит харнорский пограничник. Около него дотлевает костер...
   ...В снегах перевала в окружении воинов-эльда умирает капитан отряда. Его волосы белы - но это не снег, это седина...
   ...Шир. Горящий поселок, мечущиеся в панике хинни...
   ...Домик в Восточном Глухоманье. У порога мертвая лошадь. Внутри кто-то из людей суетится над неподвижным Фродо...
   ...Черная игла Ортанка. Трупы ирчи. По чистому светлому залу странной подпрыгивающей походкой бродит Курунир. Его глаза широко открыты, но взгляд пуст. Он бормочет:
   - И-и, куда ж вы все делись-то теперь, а? Ушли, ушли, сами умерли, а я, а я остался, а меня бросили, как же, что же я-то теперь, о-о-о!
   Это речь сумасшедшего. Безумный эльгаэр...
   ...Энин-Нурн. За столом в скудно освещенной комнате сидит Гортаур. Он поднимает голову - его взгляд страшен. Перед ним на столе - осиротевшие медальоны улайр. Все девять.
   ...Ир-Ми-Даэр. С востока возвращаются воины. На носилках - тело принца Элроира. От его брата не осталось и этого...
   ...Фанхорн будто истрепан бурей. Везде поваленные стволы. Но это не деревья - это трупы онодрим. Их немного - но они все здесь...
   ...И над всем этим - черное небо, наползающее на горизонт. Оно давит землю, душит ее собой...
   ...И холодно, так холодно, что стынут пальцы и на глазах выступают слезы. Пусто. Холодно.
  
  
   Каким бы ни был мир, какой бы народ его не населял, в какой бы стране или городе не происходило дело, но одно всегда и везде оставалось неизменным: Дома Милосердия. Или - попросту - больницы. И здесь - в Ир-Ми-Даэр - они были такими же, как и в любом другом месте.
   - Мне нужно вернуться в Лоэрнэ...
   Элен спокойно поднимет глаза.
   - Зачем?
   - Там же остался Алис...
   - Но зачем - сейчас? Здесь время терпит...
   - Здесь - да.
   - Хорошо... Шер. Только возвращайся, ладно?
   - Конечно...
   Целитель Эриндел будет ждать в соседней комнате.
   - Как она?
   - Скоро встанет. Кстати, Шер...
   - Что?
   - Кто здесь может ее разыскивать?
   - Не... А кто?
   - Ходят слухи, Шер...
   - Нет, я не знаю...
   Эриндел опустит голову и негромко повторит, будто про себя:
   - Она скоро поправится...
  
  
   Златосумрачный Лоэрнэ...
   Солнечный Лирнен...
   Насколько же они отличались!
   Мертвое золото величественного леса - словно великолепная драгоценность, слишком долго пролежавшая в тайнике, и оттого потускневшая и поблекшая...
   И вода Нимрениль тоже была мертво-золотой. Хрустально-светлая Нимрениль...
   Дворец Владык - одинокое величественное здание - был того же цвета, что и листья на деревьях. Неизвестно, чем достигался этот эффект, но стены сливались с лесом, и только ворота выделялись темной резьбой.
   Шаг за порог, десяток шагов по небольшому открытому дворику, и за тусклой металлической дверью открывается широкая парадная лестница...
   Здесь был только один оттенок - золото с багрянцем. Темно-сияющее пространство, полное ощущением неотвратимого и скорого угасания. Дворец был пуст, как может быть пуст лишь заброшенный тысячелетия назад город, но свои призраки населяли его, и то и дело ты ловил себя на том, что слышишь за спиной осторожные крадущиеся шаги...
   Бродить здесь можно было бесконечно - анфилады комнат сменяли одна другую в бессмысленном лабиринте...
   Широкая лестница вела вниз сквозь светлые этажи. Постепенно укрепленные в стенах факелы редели и, наконец, исчезли совсем. Остался только сероватый подвальный сумрак. Потом впереди долго вился еще один темный коридор, сырой и гулкий, со множеством дверей справа и слева. Некоторые из них были распахнуты настежь. У одной из комнат выбитая дверь лежала поперек коридора, перегораживая путь. Еще шаг...
   И вдруг - резкий, ахающий звук за спиной, пробившая тело боль - и темнота, лишающая возможности осознать происшедшее...
  
  
   Тихо. Тишина.
   Шорох.
   Словно песчинки в часах. Словно минуты... нет, дни...
   Удар! А, нет, это кровь в висках... Поднять голову.
   Вокруг - яркая комната. Золото. Столик, кувшин с водой, под ним - придавлен белый бумажный клок. Золото внутри, золото за узким окном...
   Тряхнув головой, он встает. Делает два неуклюжих шага и застывает у самого окна.
   Лес. Золотой лес.
   Лоэрнэ...
   Соправитель...
   Солнечные всадники...
   Дорога... Дорога... Ах, да...
   Шаг к столику.
   Пить. Долго и жадно пьет, запрокинув голову, струйки воды стекают на открытую грудь.
   Потом... взгляд натыкается на аккуратно сложенный вдвое белый листок бумаги. Он осторожно поднимает и разворачивает письмо. И по мере чтения лицо бледнеет, а глаза становятся жесткими и спокойными...
  
  
   "Прости, Шер.
   Странно получилось у нас: мы все пытались спасти этот мир, и все ошиблись. Я - больше, вы - меньше. Виноватых нет.
   Я тоже не виноват. Солнечные всадники привыкли к тому, что у них есть право решать. Ведь они никогда не ошибаются.
   А я ошибся. Ведь этот мир - моя родина. Ты знаешь, что такое родина, Шер? Вот и я тоже не знал.
   Нас набирают из самых разных миров, нас обучают в течение долгих столетий, и когда мы впервые выходим, чтобы слушать миры и следить за их жизнью, мы уже можем оценивать и решать. Каждый из нас может увидеть нежизнеспособность мира, вынести приговор и привести его в исполнение.
   Никто не мог предположить, что первым миром, в который я приду, чтобы завершить его историю, окажется мир, в котором я когда-то появился на свет. И вместо того, чтобы спокойно делать свое дело, я начал пытаться изменить приговор. Используя для этого всю мощь Солнечного Всадника. Я изменил историю, я привел в движение новые механизмы, я ждал...
   Ничего не вышло. Теперь я понимаю, почему.
   Когда ты будешь читать это, меня здесь уже не будет. Я вернусь туда, откуда пришел. Вряд ли мы когда-нибудь встретимся. И скорее всего, других Солнечных Всадников ты тоже не увидишь. Слишком редко наши грани соприкасаются.
   Но сейчас это неважно.
   Я не знаю, что изменилось из-за моего вмешательства, какие законы начали работать, но случилось нечто неожиданное. Вслед за мной здесь появились новые существа: Хэт-тларл - Серые Солнца. И вся беда в том, что они почти такие же, как мы.
   Я не знаю, как распорядятся силой Солнечных Всадников эти существа, рожденные моей ошибкой и древними законами. Возможно, ты еще встретишься с ними. Возможно, нет. Я встречусь с ними почти наверняка.
   А отсюда - уходите. Сразу. Соберите всех, кто уцелеет, и уводите прочь. Неважно куда. Иначе можете не успеть. Мир снова закроется.
   И не пытайся ничего сделать. Мир, которому суждено умереть, не спасти.
   А сейчас мне пора идти.
   Прости.
   Тот, кого ты звал Первым Соправителем Лоэрнэ,
   тот, кто был Солнечным Всадником, тот, кто не смог удержать мир от смерти".
  
  
  
   Он опускает листок и долго стоит, напряженно глядя в одну точку. Потом отбрасывает письмо и выбегает из комнаты. Его шаги гремят по плитам во дворце и скоро стихают.
   Тишина. Дворец пуст.
  
  
   Ты искал Элен.
   До самого конца балюстрады ты никого не встретил. Сине-зеленый лес внизу неторопливо шумел, но никого из эльдалиэ видно не было. И лишь у перил за выступом стены ты заметил высокую, золотую в солнечном свете фигуру Эриндела. Он смотрел на солнце, медленно опускающееся за лес, и спина его была неподвижной, будто закаменелой. Услышав твои шаги, он обернулся.
   - Где... - начал ты, и тут натолкнулся на его взгляд. И замолчал.
   Эриндел медленно покачал головой.
   - Она умерла.
   Слово "умерла" не дошло до твоего сознания, в первый миг ты испытал лишь удивление.
   - Как?.. Она же эльда!..
   Он грустно улыбнулся.
   - И эльда умирают. Если не от ран... так от тоски...
   И тогда ты понял: "умерла". И солнце вспыхнуло, как огонь, заслоняя светом весь мир.
  
  
   Мало кто, кроме вас с Эринделом, знал, что на самом деле все было не так. Это другим вы говорили, что она зачахла, не выдержав... чего? Никто не интересовался. В действительности же все было проще. Она всего лишь - ушла. Ты вспомнил еще один разговор.
   "...Как ушла?!"
   "Она сказала, что встретила того, кого искала все это время".
   "Тайрета? Но..."
   "Его зовут Кэлрилл".
   "Хорошо. Пусть так. Но зачем она ушла? Почему?.."
   "Она слишком много испытала, мой мальчик. Ей хотелось... покоя..."
   "Да... Но почему она не дождалась меня?.. Просто попрощаться..."
   "Не знаю. Может, думала, что ты будешь ее удерживать. А может, боялась, что ей будет тяжелее уйти".
   "А... Куда она... они... ушли?"
   "Не знаю. Может быть, снова в Эннорэ. В свой Эннорэ..."
   "Но... Целитель, этого же не может быть! Ведь Тайрет... Кэлрилл должен быть сейчас совсем в другом месте!"
   "Я не знаю, мой мальчик".
   И целитель Эриндел тяжело отвернется, с трудом, казалось, удерживаясь, чтобы не упасть...
  
  
   Когда ты вернулся в комнату, Алис, увидев твое лицо, вскочил с места и спросил почти с ужасом:
   - Что с тобой?
   Ты подошел к окну и вцепился руками в раму. Ответил ровно:
   - У меня умерла сестра.
   Алис замолчал. Он хорошо понимал, что это такое... когда умирает сестра... или брат...
  
  
  
  
  
   Эпизод XVIII: УМИРАЮЩИЙ МИР. БЕГЛЕЦЫ
  
  
   Мир умирал.
   Они стояли, сбившись в кучу на берегу Нимрениль, и лучи заходящего солнца, падая сквозь сеть мертво-золотой листвы, окрашивали их лица в багряный.
   Девять темных фигур отражались в золотой воде мертвой реки. Горстка последних оставшихся в живых в этом мире, девять переживших саму смерть. И вы с Алисом молча стояли рядом, вы, два чужака, пришедшие из ниоткуда и теперь уводящие их за собой.
   ...Мир умирал...
   Они чувствовали это, как глухой ритм, неслышимый, но всепроникающий. Первый соправитель Лоэрнэ оказался прав: мир, которому суждено умереть, уже не спасти.
   Однажды утром, проснувшись, каждый из них увидел, что остался один. Их ждали пустые дворцы, безжизненные леса, мертвые дороги... Прошло время - они сумели собраться вместе, бывшие враги и бывшие союзники.
   Последние.
   Их было девять - хинни, ноэгит, двое людей, двое эльгаэр и трое эльда. Некоторые из них были Правителями и Королями, некоторые - магами, да и остальные, пожалуй, были не из обычных.
   ...Мир умирал.
   Они чувствовали это...
   ...Осталась лишь одна возможность уцелеть - уйти прочь из мира, уйти насовсем, покинуть его без надежды на возвращение.
   И теперь их ждала Дорога...
   Солнце опустилось к самому горизонту.
   Девять фигур на фоне мертвого золотого леса.
   ...Фродо стоял у самой воды. Маленький хинни, камешек, попавший в зубья гигантской бессмысленной машины и сумевший остановить ее. Пережитое осело белым пеплом, припорошив зрачки и сделав тусклым взгляд. Уход из дома и страшная дорога до Ир-Ми-Даэр... Потом - вопреки решению Совета - долгий путь в одиночку с Кольцом через весь материк - до самого Энин-Нурн, а там - жуткая битва с невидимкой-Палландо...
   За его спиной, задумчиво оглядывая лес, стоял Гортаур. Кольцо Воли тускло блестело на его руке, но теперь оно не было нужно ему: не было больше земли, на которой он так хотел остаться. Не было сил, даже для ненависти. И не было желаний. Только отстраненное спокойствие.
   Эльдалиэ и здесь держались особняком. Правитель Элронд, владыка Ир-Ми-Даэр, был задумчив и грустен. Он больше не пытался ответить себе, почему он не вступил в схватку, ведь он был достаточно силен, чтобы успешно противостоять Империи... Медлил, не решался выступить, пока не стало поздно. Теперь это было неважно. У владыки Элронда уже не осталось вопросов, на которые он хотел бы знать ответ...
   Рядом стоял Кердэн-Корабел, последний из фалатрим Эннорэ, прождавший всю жизнь, но так и не сумевший исполнить свою единственную мечту - вернуться на Светлый Берег, в Аман. И теперь его глаза были темны и пусты - потому что отныне ему не вернуться туда уже никогда.
   Трандуэл, Король Эрин-Витрина, лесной страны, стоял чуть в стороне, сложив на груди руки. Исчез его народ, исчез его лес, он остался один в пустом мире. Но его суть осталась с ним, его магия по-прежнему была в нем и потому Трандуэл был на удивление спокоен.
   Даин Железностоп сидел на берегу, расстелив на холодеющей земле плащ. Даину тоже было грустно, но жизнь не кончалась, и он постарался забыть о прошлом. Бывали переделки и похуже этой...
   Аллатар, хранитель мира, эльгаэр, один из двоих, побывавших за краем мира, вернулся в Эннорэ, когда понял, что мир гибнет, и попытался хоть что-то сделать, противостоять невидимому разрушению... Он стоял до конца, и сейчас сознание того, что все было напрасно, тупо ныло в висках, заставляя морщиться от боли.
   Наместник Денэтор неподвижно глядел на медленную реку. Он был старым, опытным воином и умел сдерживаться. Тем более что сейчас рядом стояла Йоэле, и по ее щекам ползли слезинки. Рука Денэтора лежала на плече девушки, придавая ей уверенности. Слишком мало времени прошло с того момента, когда она ждала лишь приказа, чтобы вести войска Империи в бой против своей родины, и с тех пор, как мир перевернулся, поменяв местами друзей и врагов.
   Их было девять. Последних.
   Эльгаэр Гортаур, Нурнхир Жестокий, Повелитель Колец, Черный Властелин, чьим именем пугали детей...
   Фродо, маленький хинни...
   Владыка Ир-Ми-Даэр Элронд, получивший титул Мудрого...
   Бывший Король Подгорного царства Даин-Железностоп, первый ноэгит, вошедший в Совет Владык...
   Кердэн-Корабел, строитель и Правитель туманных гаваней Хитлунда, прозванный Отцом Кораблей, последний фалатрим Эннорэ...
   Эльгаэр Аллатар, ученик Светлого Охотника, Хранитель Мира, переживший свой мир...
   Трандуэл, маг, король Страны Темных Лесов Эрин-Витрин...
   Денэтор, Наместник Хандора, политик и воин, и принцесса Йоэле, дева-белоцвет...
   И все-таки одна черта объединяла их всех. Смертная, всепоглощающая усталость, заморозившая сердца и затянувшая глаза равнодушием... И отстраненная покорность судьбе.
   Открылся провал - сияющий золотой прямоугольник посреди душного леса.
   Первым шагнул вперед Элронд. Но прежде чем пересечь порог, он вдруг замер и, помедлив секунду, отступил назад. Снял с шеи берилл на золотой массивной цепи, положил в траву у ног. Спокойный глубокий голос.
   - Я, правитель Ир-Ми-Даэр, Страны-Меж-Теней, оставляю здесь свою память и жизнь, я оставляю здесь имя, дабы оно исчезло вместе с моим миром... А я беру себе имя Имэрил...
   Он запрокинул голову, в последний раз взглянул на появившиеся звезды и, помедлив еще миг, сделал шаг...
   Остальные стояли, не двигаясь, в странном оцепенении. Но вот к проходу подошел Кердэн. Его голос был негромким и мягким.
   - Я, последний из фалатрим на этой земле, оставляю здесь свою память и свое имя. И зовусь отныне Карэндин, - и, не оборачиваясь, шагнул...
   - Я... - тонкий женский голос пронзил тишину. - Оставляю память и имя. Пусть мир узнает отныне деву-воина Оэн, - и еще одна фигура пропала в сиянии.
   - Я... - безмерно усталый голос зашелестел над водой. - Фродо, сын Дрого, уходя из этого мира... - голос прервался на миг и зазвучал с новой силой. - Оставляю за собой право помнить и знать. Я беру имя своего предка - Ларго из рода Бунков.
   Он судорожно замолчал и медленно-медленно переступил черту.
   Высокая черная фигура закрыла проход. Голос был глухим и спокойным.
   - Я, эльгаэр Гортаур, оставляю свою память при себе. А имя мне будет - Хиртар.
   Опустив голову, он шагнул в проход. Вспышка озарила лица оставшихся.
   Они повторяли это, как клятву, заклинание, прощание...
   - Я, гном Даин... беру с собой память и жизнь... и беру имя Фарин...
   - Я, Денэтор... беру имя Орондэн... и... сохраняю все то, что со мной...
   - Я... Трандуэл... сохраняю все... Имя - Тэрндил...
   - Я... Аллатар... нечего забывать. Новое имя - Эльдис...
   ...Ты уходил последним, ведя за руку грустного Алиса. Мальчишка покорно шел за тобой, не говоря ни слова. У самого прохода он крепче сжал твою руку и вы одновременно перешли черту.
  
   Там, куда вы попали, был день. А за вашей спиной в прямоугольнике двери было видно, как на золотой лес наползает тягучая чернота, засасывая его, и, наконец, сверкает вспышка, и серая умершая звезда, заслоняя собой все, опускается на мир туманной завесой смерти...
  
   - Пойдем, - тихо сказал Алис.
   - Пойдем, - отозвался ты и, подняв голову, посмотрел вперед - туда, где дорога петлей огибала городскую стену столицы Алларда, и откуда долетал хрустально-нежный перезвон ясноголосых серебряных колокольцев тинлара, что играли в небольшой церквушке воскресную службу.
  
  
  
  
   Эпилог: СКАЗАНИЕ О ПОТЕРЯННОМ ОСТРОВЕ
  
  
   Когда поет менестрель - сплетаются и расплетаются под неровный звук темного банджо эпохи и лица, города и миры, древние битвы и великие подвиги.
   Когда поет менестрель - все замирает вокруг, и люди поднимают лица к звездам, ибо иначе нельзя слушать его - мешают неподвластные воле слезы.
   Когда поет менестрель - пусть ненадолго, но уходят прочь все печали, и лачуга превращается в замок, а стертый дорожный посох в сверкающий меч.
   Когда поет менестрель - все меняется, но кто рискнет узнать в великом герое - себя, а в далекой и прекрасной земле - свой собственный город?
   Когда поет менестрель - кто скажет, где быль, а где сказка в его неторопливой балладе?
   Когда поет менестрель - кто посмеет обвинить его во лжи?
  
  
  
   Слушайте! Я расскажу вам о том, о чем знает лишь море - и белые чайки пронзительно кричат над скалами, и тяжко вздыхает волна, бьющая в каменный берег дальней земли.
   Я расскажу вам о том, о чем рассказал бы обломок мачты, выброшенный на песок, если б только мог он говорить.
   Я расскажу о том, о чем забыли сами Боги, память которых хранит сотворение и гибель многих и многих миров.
   Я расскажу вам старую сказку - сказку о Потерянном Острове Тол-Меирне.
  
  
  
   Случилось так, что на Тол-Меирне нашли себе приют многие народы, и в то время, как на материке шли войны, здесь, на острове, мирно уживались ирчи и эльдалиэ, гномы и драконы, люди и хинни... Они вместе разводили скот и охотились на диких свиней, вместе собирали сочные травы и вместе строили корабли...
   Они никогда не торговали ни с материком, ни с другими островами, зато их корабли могли достичь земель, которых не было ни на одной из карт этого мира. И они привозили оттуда удивительные вещи, отдавая взамен то, что было у них в изобилии - самоцветные камни, или цветочный мед, или латы из драконьей чешуи, или волшебные плащи-невидимки, сотканные мастерами острова...
   И вот однажды три корабля - маленькая торговая флотилия - вышли из западной гавани, а над ними кружила четверка драконов, сопровождая в пути. И эльда-мореход, что вел флагман, долго стоял на корме и смотрел назад, на восток, где небо над горизонтом наливалось тяжелым красноватым золотом.
   Недобрые предчувствия мучили капитана, и он сказал себе, что нужно будет вернуться поскорее, потому что - кому ведомо, что принесет следующая ночь?..
   Но неожиданный шторм застал их между мирами на пути домой, и лишь через четырнадцать дней два из трех кораблей показались на горизонте, и два дракона кружили в небе. И стоявший на палубе эльда-капитан покачал тревожно головой, увидев, что не горит маяк на западной оконечности острова.
   Маяк горел всегда, с того дня, как была построена сама гавань. В шторм или в туман он горел белым ярким светом, и мореходы многих миров видели, куда вести корабли; в праздники - ярко-зеленым, и тогда любой мог разделить с хозяевами радость и веселье; в другое время - чистым золотом, и каждый знал, что на острове Тол-Меирне по-прежнему мир и покой.
   Лишь алым почти никогда не горел маяк, ибо алый свет означал, что на Тол-Меирне беда. Это значило, что острову нужна помощь, но пришедший с нею может больше не вернуться назад. На долгом веку эльда так было лишь единожды, когда полтысячелетия назад на острове свирепствовала опустошительная чума.
   Корабли вошли в гавань, но никто не встретил их на каменном берегу, и глубокая тишина стояла над водой.
   Никого не было на острове - ни человека, ни эльда, ни хини, ни дракона. И тогда капитан приказал править на материк.
   Но и там их ждала лишь тишина. Они искали по всему Эннорэ от Эриадора до Рун, пока во Дворце Владык в Эрин-Витрин один из них не нашел книгу, последние записи из которой прояснили им все.
   Мир умирал.
   И тогда, вернувшись домой, они зажгли на башне алый огонь.
   Алый - потому что, если войти в умирающий мир еще можно, то выход из него закрыт навсегда.
  
  
  
   ...И вы знаете, говорят, были те, кто шел на алый свет маяка на помощь обреченным. И до сих пор еще ходят по мирам легенды о Потерянном острове Тол-Меирне и его золотых драконах.
  
  
  
  
  
   Реприза: СЛУЧАЙНЫЕ ВСТРЕЧИ (Елена Назаренко)
  
  
   В приморском городе оглушительно стрекочут цикады. Ночь. Пустые, пышные блеском радужно-маслянистых фонарей витрины. Приглушенный ночной прохладой плотный цветочный аромат.
   На чуть искрящемся под лунным светом асфальте лежит прямоугольный отпечаток сине-розового окна бара. Угловое здание, и у стеклянных дверей два мотоцикла, новенькие, прямо-таки с иголочки, явно принадлежащие не то столичным головорезам, не то столичным же стражам порядка.
   Из глубины улицы, по ее середине, не обращая внимания на желтоватую пыль, клубящуюся под шагами, движется человек. Похоже, он идет не бесцельно, хотя вроде и не спешит. Человек одет обыкновенно для путешественника или бродяги. Видавшие виды джинсы, такие же кроссовки, куртка-ветровка со свободным, скрывающим лицо капюшоном. Сейчас капюшон наброшен и лица не видно. В руках ничего нет. Видимых признаков оружия не наблюдается.
   Вообще выглядит эта фигура неестественно маленькой и хрупкой для этого часа и этих мест. Создается впечатление, что по улице идет сбежавший из дома от тоски или по делу подросток.
   Около призывно открытых ворот бара человек, не замедлив шага, сворачивает внутрь.
   За длинной темно-пунцовой стойкой сидят трое. Двое - видимо, рангом помладше - с одинаково правильными, незапоминающимися фигурами телохранителей и некто третий, прямо скажем, более интересный объект. Лицо его, казалось бы, чуть прикрытое капюшоном, ненавязчиво и постоянно остается в тени. Темный плащ побывал под ливнем, а на огромные неуклюжие сапоги комьями налипла рыжая в розовом полумраке бара грязь.
   Возможно, пришелец и не ждал увидеть здесь кого-нибудь, но неожиданное соседство его абсолютно не заинтересовало. Один из телохранителей вздрогнул, когда он вошел, но, словно заметив ошибку, демонстративно расслабился на краешке табурета. Второй не отреагировал. Старший нахмурил брови под завесой капюшона. Пришелец остановился на секунду в дверях, но тут же двинулся дальше и, пройдя к автоматам в углу, не спеша выбрал себе коктейль. Сел на другом конце стойки и стал равнодушно потягивать напиток.
   Старший очень прямо встал и медленно подошел к новоприбывшему.
   - Каким ветром тебя занесло сюда, - он чуть помолчал, как человек, который собирается угадывать. - ...Гэль?
   Вместо ответа пришелец откинул на спину обгорелый по краю синий капюшон.
   Старший вгляделся в лицо. Ничего особенного. Собственно, что-то подобное он и ожидал увидеть.
   - Каким ветром ты здесь? - повторил он, не меняя тона.
   - Северным, - голос девчонки прозвучал глухо и низко, она зачем-то поправила светлую прядь волос.
   - Я кое-что знаю о тебе, - задумчиво и словно ни к кому не обращаясь, сказал Старший. - И, могу признаться, похожего не встречал.
   - Я тоже кое-что знаю о тебе, - Гэль говорила усталым, бесстрастным тоном человека, констатирующего факт. - Но это не причина для столь пристального внимания. Почему бы тебе не оставить меня в покое?.. - она не назвала имени и искривила губы в легкой усмешке.
   Старший, по-своему истолковав ее тон, мгновенно откинул тяжелый капюшон, моргнув от попавшего на лицо света, и тяжело сел на табурет в шаге от Гэль.
   - Потому что я слышал о тебе достаточно, и мне не кажется случайным твое появление здесь.
   - Знаешь, а я надеюсь на то же самое.
   Гэль повернулась к нему лицом, кисть руки безжизненно свесилась со стола, и вид ее сгорбленной фигуры, похожей на нахохлившуюся птицу, неприятно поразил Старшего. В его голосе прорезалась странная нотка:
   - Не твое все это дело. Ты на себя посмотри.
   - Смотрю. Мне не осталось и месяца. Но я сюда добралась, и уже не уйду. Может быть, хоть в чем-то успею разобраться. И не надо мне мешать, Шериф. Я ведь смогу и убить, - голосу страшно не хватало жизни и юношеской запальчивости, и Шериф слушал терпеливо и внимательно, словно сразу тщательно оценивая каждое слово.
   Беседу прервали. Один из шестерок-телохранителей не скрываясь поднял открытую ладонь, словно на ней был глаз и он хотел разглядеть что-то в Гэль. Она с секундным интересом глянула на него, потом равнодушно отхлебнула глоток из высокого стакана.
   Парень как-то странно посмотрел на нее, потом придвинулся к Шерифу и произнес очень тихо:
   - Ее необходимо госпитализировать, Эрра. Ее руки - это что-то страшное... Только это не... Это... Не знаю. Ты же сам...
   Шериф, на миг вдруг потеряв самообладание, рявкнул:
   - Заткнись, Тхэнна! - но тут же успокоился.
   - Хороший мальчик, - Гэль произнесла это искренне, без тени усмешки, хотя "мальчик" выглядел, пожалуй, лет на десять постарше. В ее глазах мелькнуло что-то еще, кроме холодного серого непрозрачного льда - мелькнуло и быстро растаяло без следа.
   - Откуда ты его взял? - спросила она у Шерифа. Тот промолчал.
   - Не хочешь - не говори. Я его заберу с собой, но несколько позже, не сейчас...
   Гэль не ожидала, что эта фраза вызовет такую бурную реакцию. У Шерифа вспыхнули бешенством глаза:
   - Пойдешь с нами!
   - Нет, - Гэль положила горящий лоб на руки, потом приподняла голову. - Тебе же должны были рассказать, что чем меньше срок, тем больше я могу. Сейчас я могу почти все. Ну, нырну на пару сотен лиг прямо сейчас. Что тебе это даст, объясни? До утра, если хочешь знать, я отсюда не уйду никуда, а там посмотрю... А вы... Отправляйтесь-ка вы в столицу...
   Она ушла в глубину зала, удобно устроилась на диване, положив руки за голову.
   - Знаешь... мне кажется, что я тебя знаю очень давно...
   Шериф вздрогнул, будто налетев на невидимое препятствие.
   Он ушел, не попрощавшись.
   Оба его помощника задержались на несколько секунд. На низенький столик, звякнув, легли ампулы обезболивающего. "Интересно, сами или приказано? Наверное, сами..."
   Гэль заснула сразу же после того, как закрылась входная дверь.
  
  
  
   Пролог: ГОРОД-НИГДЕ
  
  
   Беспокойство гнало ее по Дороге.
   Она пыталась найти тебя.
   Это было важно для нее и, кроме того, так было надо.
   Она звала тебя, но ты не слышал.
   Она ничего о тебе не знала с тех пор, как ты увел Последних из Гибнущего Мира. Она искала тебя долго и не могла найти; она шла по Дороге, она летела над Дорогой, не зная пути, и звала, звала, звала...
   Сначала она долго не могла понять, куда ее занесло. Город вырос из тяжелого тумана, похожего на густой фабричный смог - высокие стены гладкого камня и широко распахнутые огромные ворота. Вокруг расстилалась бескрайняя равнина - высохшая серая почва, покрытая короткой жесткой травой, тускнеющая в мутной низкой дымке. Это не была ни степь, ни пустыня - ее нельзя было назвать иначе чем "местность", и о ней нечего было сказать, кроме того, что она пуста...
  
   Город-Нигде...
  
   Она прошла в ворота, оставив равнину за спиной.
   Город напоминал гротескно-стилизованную декорацию к какому-то очень авангардному фильму. Улицы его, радиально расходящиеся от традиционно центральной площади, были вперемешку застроены сооружениями всех миров, всех народов и эпох, которые она только могла себе вообразить, и все это выглядело бесцветно и однообразно в серовато-бурой гамме, а нависшая над городом мгла затирала и эти блеклые краски. Город менялся, стоило лишь сделать шаг, и в каждый миг выглядел иначе, завораживая этой тягучей плавной изменчивостью.
  
   Город-Никогда...
  
   Посреди площади громоздился чудовищный храм, бесформенный, неизящный, увенчанный неуклюжим и нестрашным черепом непонятного зверя с огромными, простирающимися над площадью, рогами. Может быть, именно в этой нелепости и крылось то неуловимое нечто, пробуждающее в подсознании тупой, омертвляющий страх.
   Обтекая храм, по площади кружил мерный и монотонный поток людей, нелюдей, существ, тварей... Из разных миров, отражений, граней, реальностей, нереальностей... Мимо нее скользили темные лица, лица, скрытые капюшонами, и капюшоны, под которыми не было лиц. Теснясь по узким улицам, как из ниоткуда, молча приходили они, в своем безмолвном и невыразительном шествии обходили площадь, круг за кругом, круг за кругом, безликие, равнодушные, отрешенные... И уходили туда, откуда пришли.
   И над всем этим изливался фонтан густого серого тумана - он плыл из похожей на толстую и короткую заводскую трубу башни, что была скрыта за нахлобученным на макушку храма черепом. Туман тяжелыми вязкими клубами падал на площадь, окутывая идущих, покрывая строения, напитывая душноватым навязчивым запахом воздух, одежду, волосы, голоса, глаза...
   Она ступила на площадь. В глазах уже было мутно. Сквозь пыльный шелест одежд ей послышался еще один звук - едва слышный ритмичный гул. Однообразное движение толп погружало в какой-то бездумный бессмысленный транс - становилось скучно, пропадали желания, растворялись чувства и мысли... Холодное, мертвое Ничто пожирало душу, и она падала, падала, падала в эту пустоту.
   Она звала тебя, но ты не слышал.
   Она искала тебя...
   Вход в храм с двух сторон был сдавлен огромными каменными кубами. Темная фигурка человека едва заметно выделялась на гладкой холодной грани одного из них. Короткие цепи, покрытые сырой ржавой перхотью, держали его руки, и он был похож на распятие, рисованное безумным сюрреалистом.
   Она звала тебя, но ты не слышал.
   Она попыталась приблизиться, но могучий круговорот пустых лиц снес ее и повлек за собой, дальше, по отшлифованным миллионами шаркающих ног камням. Она заметила оседающий на черную ткань ее одежды тончайший серый прах, похожий на пепел хорошо прогоревшего костра... Она падала, падала, падала...
   Но там, куда она падала, уже не было неба.
  
   ...Звезды над головой рисовались пульсирующими лучами солнца с черным провалом вместо диска. Каменный осколок, к которому она была прижата непосильной тяжестью, летел сквозь эти мириады миров, не вольный остаться в каком-нибудь из них. Поверхность камня мелко дрожала. Не уйти, не шевельнуться. Только убийственный холод, пустота, высасывающая и бездонная, охватывающая со всех сторон.
   Звезды остры и колки. Глаза устают от их слишком яркого света. Напряжение. Расслабиться нельзя...
   Сознание не уходило.
   Она даже увидела себя со стороны.
   Белое лицо на опрокинутом фоне звезд. Мертвый камень, неподвижная фигурка и яркие чистые звезды.
   Она верила, что выберется. Рано или поздно, сама или с чьей-то помощью. Она верила, что забудет - рано или поздно - падающие на лицо сухие белые хлопья. Она верила, что найдет в себе силы вернуться за тобой.
   Она нашла тебя, хотя ты так и не услышал ее.
  
  
  
  
   Эпизод XX: ГАСНУЩИЕ ЗВЕЗДЫ (Елена Назаренко)
  
  
   - Ты мне нужен, - он запнулся и произнес не то имя, что собирался. - Странник...
   - Интересное совпадение. Мне нужен ты.
   - Говори, - Шериф насторожился.
   Странник засмеялся.
   - Брось, Эрра, я-то может сейчас и Странник, да вот говорю не с Шерифом. Рассказывай.
   Их встреча была совершенно иррациональной, неправильной. Оба понимали это.
   От старого дома остался только подвал, наполовину затянутый, как паутиной, прогнившими обломками балок. Он не защищал ни от ветра, ни от дождя, но они-таки отыскали там сухой угол. Странник зажег свечу, она осветила серую шершавую стену и отбросила на нее две колеблющиеся тени.
   - Дорога стала терять миры... Все в большее количество миров становится нельзя войти, - медленно начал Шериф.
   - Знаю, - кивнул Странник. - Еще это выглядит так, словно над Дорогой гаснут звезды... Знаю. Видел.
   - И вот когда я стал узнавать, я нашел... Как бы тебе объяснить...
   - Так, - задумчиво протянул Странник. - Похоже, нас интересует один и тот же вопрос. Любопытно...
   - Мне необходимо найти некое странное существо, недавно появившееся на Дороге, - еще медленнее, тщательно обдумывая слова, сказал Эрра. - Сейчас это молодая девушка, и мне кажется, что ты ее прекрасно знаешь...
   - Возможно, - ответил Странник холодно, непроницаемо.
   - Она нужна мне. Между прочим, она ходит по самому краю... Это... существо... зовут Гэль.
   Странник вздрогнул, и в Эрру уперся бешеный взгляд старого врага. Что ж, Шериф знал, что взялся за трудное дело.
   - Я ее знал раньше. Давно, - с трудом выговорил Эрра, не отводя взгляда.
   Странник резко перевел дыхание.
   - А я, признаться, думал, что с ней неладно еще и из-за тебя.
   Дождь мелко сочился из дыр, красноватый, как кровь.
   - Куда мне, - Эрра устало сгорбился, - сам черт сейчас не разберет, что там с ней происходит...
   Но Странник его уже не слушал.
   - Найти, говоришь, - бормотал он, остро глядя в никуда заблестевшими глазами. - Найти - это можно... Прямо сейчас и найти...
   В подвале стало чуть светлее. Странник застыл напряженной сталью, в углу высился каменным изваянием Эрра.
   - Смотри, - шепотом приказал Странник и закрыл глаза.
   Стены подвала растворились. Призрачное видение постепенно приобретало глубину и резкость.
   Вокруг них были звезды, ничего кроме далеких звезд, непохожих на созвездия над Дорогой. И они гасли одна за другой, словно по небу расползалась огромная черная клякса. Ощущение пустоты и неимоверного холода сжимало горло. Краем взгляда Странник зацепил темную глыбу камня, неподвижно повисшую в пустоте.
   - Смотри!.. - у Странника дрожали руки.
   Глыба приблизилась. Она была невелика, и на ее поверхности они уже разглядели распластанную фигурку. Гэль лежала на спине, широко раскинув руки, словно притянутая невидимыми цепями к залитой светом звезд поверхности. Ее глаза, огромные, немигающие, были открыты, и от боли, застывшей в них, Странник невольно дрогнул. Неожиданно Эрра что-то крикнул, и Странник, не услышавший ничего в пустоте, почувствовал присутствие могучих, враждебных сил. Дальнейшее походило на кошмарный сон: пространство подвала сливалось со звездным миром видения, а они с Эррой безнадежно пытались разделить две эти реальности, черпая силы из ниоткуда и расходуя их в никуда.
   Наверное, что-то им удалось, потому что в подвале стало почти темно, и лишь впереди ярко светился белым небольшой клок воздуха. Потом свечение угасло, и Странник разглядел в наступившей темноте фигуру, медленно отступающую к ним спиной и с каждой секундой все сильнее кренящуюся набок. Странник успел подхватить ее на руки и взглянул прямо в запрокинутое белое до синевы лицо Гэль.
   Одинокая свеча ясно освещала серьезный взгляд Эрры.
   Странник судорожно пытался что-то сделать с закостеневшим, неподдающимся телом, но все его усилия были бесполезны.
   Потом плеча его коснулось что-то, даже через ветровку леденящее кожу. Шериф отстранил Странника движением руки и молча положил на лоб Гэль худые пальцы. Через несколько секунд по белому бескровному лицу пробежала короткая судорога, и Гэль открыла глаза.
   Эрра убрал руку и отступил в тень. Гэль еще ничего не понимала, но сознание возвращалось и сквозь замутненные миражи она разглядела пылающие глаза Странника. Губы шевельнулись, но она ничего не сказала. Странник торопливо смочил ее губы водой из фляги, провел мокрой рукой по лбу.
   Воздействие оказалось мгновенным. Гэль все еще была неподвижна, бледна до прозрачности и холодна, но в светлых серых глазах на миг полыхнули такая сила и жизнь, что Странник едва не отшатнулся.
   Губы снова шевельнулись еле слышно:
   - Странник...
   - Гэль, - быстро отозвался он.
   Эрра выскочил из подвала. Страннику было не до того, но Шериф вернулся через минуту, расстелил на полу толстый теплый плащ, и Странник, наконец, опустил Гэль на него.
   Гэль выговорила с трудом еще что-то, он не разобрал, но с другой стороны от нее опустился на пол Эрра.
   Странник понял, что Гэль произнесла одно из имен Шерифа...
  
  
  
  
  
   Эпизод XXI: ГОРОД-НИГДЕ
  
  
   Она верила, что выберется. Рано или поздно, сама или с чьей-то помощью. Она верила, что забудет - рано или поздно - падающие на лицо сухие белые хлопья. Она верила, что найдет в себе силы вернуться за тобой.
   Она нашла тебя, хотя ты так и не услышал ее.
  
   И она вернулась.
  
   И был Город-Нигде, Город-Никогда, мертвое безлюдье, огромная, в этот раз пустая площадь, и только серый прах укрывал гладкие плиты. И, вспомнив жуткий круговорот безмолвных существ, она поразилась: сколько же их проходило здесь, когда они заполняли эту площадь от края и до края?
   И снова был глупый и страшный пустой храм с нелепым нахлобученным черепом. И был распятый на стене человек.
   Скользя высоко над землей в вязком холодном воздухе, она приблизилась к ровной темной грани. Что-то странное творилось здесь, на высоте многих метров: казалось, что притяжение направлено не к земле, а куда-то внутрь, в сердце ужасного храма; она могла встать на эту вертикальную стену и спокойно стоять на ней; и твое тело просто лежало на холодном сером камне, и короткие ржавые цепи тяжко покоились рядом с бессильными запястьями.
   Теперь она близко-близко увидела твое лицо. Бледно и спокойно оно было, только покой этот не был покоем отдыха, покоем сна, даже покоем смерти не был он, равнодушный покой безмерной усталости...
   И снова она звала тебя, но ты не слышал; именем твоим звала она тебя, и ты слышал - и не слышал ее; ты отзывался ей, когда она не оставляла тебе возможности молчать, но голос твой был тих, и жизни не было в нем. Леденящее дыхание Пустоты надежно хранило твой безжизненный сон, и не было в тебе самого главного - желания возвращаться...
   Так и не смогла она разбудить тебя, и тогда, разрушив цепи, она унесла тебя из Города, из-под невозможной громады холодного камня, от серого праха и призрачного эха шаркающих ног, из-под гадкого зубоскалящего черепа и ядовитого тяжкого тумана.
   Серые стены Города и пустая равнина вокруг него остались далеко за спиной, пространство текло мимо вас, но в нем по-прежнему не было ничего, на чем мог бы остановиться взгляд. Лишь много времени спустя она нашла путь и место, где могла, наконец, оставить тебя в безопасности. Она пролетела над светлым утренним городком, снизилась над гостиницей, не опускаясь на землю, выбрала окно и, толкнув рукой раму, оказалась в пустом номере...
   Сколько было ее искусства, столько приложила она, пытаясь превозмочь мертвящее серое чародейство. А когда ей показалось, что это удалось, и ты погрузился в мирный крепкий сон выздоравливающего, она ушла.
   Никто и никогда не узнает, что подумала дремавшая за конторкой пожилая администраторша, когда увидела, как по лестнице спускается неведомо откуда взявшаяся светловолосая женщина в черной одежде. Однако она промолчала, когда та спокойным голосом заказала номер на четвертом этаже, заплатив за пару недель вперед, только машинально посмотрела купюры на просвет прежде чем бросить в кассу. Потом светловолосая женщина удалилась через входную дверь, и больше ее здесь не видели.
   ...Спящим оставила она тебя в гостинице одного из Городов Дороги. А более с тех пор она тебя не встречала...
  
  
  
   Эпизод XXII: ПОПЫТКА ВОЗВРАЩЕНИЯ
  
  
   От уверенного пинка распахнется дверь. На пороге встанет девушка - невысокая и крепкая, с темными волосами, в джинсах и черной кофте. Взгляд навстречу - спокойный, чуть усмешливый.
   - Прости за вторжение... Но сейчас здесь будет толпа ирчи...
   Он вскинет глаза и рывком качнется к ней.
   - Что?! Откуда - здесь?..
   Девушка мотнет головой, скривит губы, оглядывая комнату.
   - Да нет, подонки местные. Я так их называю...
   Он нервно переведет дыхание.
   - Нельзя же так... Я думал - вправду...
   Незнакомка захлопнет за собой дверь, ненавязчиво напомнит:
   - Они сейчас будут здесь. У тебя есть оружие... кроме этого? - она кивнет в сторону висящей на стене старинной шпаги.
   Он, усмехнувшись, молча шагнет к шкафу, достанет с верхней полки пистолет, замотанный белой тряпицей. Легким движением бросит ей.
   Девушка поймает оружие, кивнет и прежде, чем он успеет среагировать, выскользнет за дверь. Мгновение спустя по лестнице загремят шаги.
  
  
   ...Гортанный крик оборвется выстрелом и звуком глухого удара. Дверь вновь откроется.
   - Спасибо, - незнакомка бросит пистолет на кровать. - Впрочем, он мне не понадобился. Их было меньше, чем я думала. Все равно спасибо.
   Он вдруг поймает на себе ее взгляд. Напряженное ожидание будет в ее глазах, и еще что-то, чего он не сможет понять сразу...
   Девушка отойдет в сторону, и он увидит нападавших: четыре бесформенные кучи на полу; никаких следов крови, и под потолком - разбитый плафон... И станет ясно, куда ушла единственная пуля: в лампочку...
   - Так, - он мотнет головой и исподлобья посмотрит на нее. - Ты ничего не хочешь мне рассказать?
   - Конечно, - девушка кивнет. - Только не здесь. Здесь... слишком шумно.
   Спокойно! Он утихомирит враз зашедшееся бешеным холодом сердце. Все нормально. Ничего страшного. Просто это уже было однажды, очень давно. "Тебя как зовут? - Шер. - У тебя талончики на трамвай есть? - Найдутся. - Вот и отлично. Пойдем. Только куда? Здесь слишком шумно..."
   Он глубоко вздохнет и снова посмотрит на нее. Она, морщась, закроет дверь, обернется, почуяв его взгляд.
   Он болезненно усмехнется.
   - Парк тебя устроит?
   - Вполне.
  
  
   ...За вновь открытой дверью не будет никаких следов драки. Даже плафон будет цел. По пустынной лестнице они спустятся вниз, выйдут из широких стеклянных дверей и спустя пять минут окажутся среди невысоких густолистых деревьев городского парка.
   Она остановится первой. Обернется к нему, глянет прямо в глаза.
   - Шер... Ты меня не узнаешь?
   Он послушно всмотрится. Угадывается в чертах лица что-то знакомое, но сходство слишком мало и неявно...
   - Нет.
   Она, вздрогнув, отведет взгяд, но лишь на мгновение.
   - Смотри...
   Она опустит голову - волосы скроют лицо, а когда вновь откинет их, ее черты изменятся. Неуловимо, едва-едва...
   - Элен!
   - Братишка...
   - Господи, сколько прошло... Ты... ты... откуда?..
   Элен мгновенно отстранится. Скажет очень спокойно.
   - Видишь ли, я только что из Эннорэ...
   Во время долгой паузы донесется глухой шум далекого шоссе.
   - Стоп. Но ведь я ушел оттуда последним.
   Элен непонятно - то ли устало, то ли насмешливо - прикроет глаза.
   - Запомни, братишка, последними из мира всегда уходят его Боги... Там еще было немного времени... Вот, - наклонив голову, она снимет с шеи кулон - невзрачный камешек на короткой темной цепочке. - Это Ключ.
   - Что?
   - Нет, я тоже не знаю. Меня просили передать его тому, кому сочту нужным... В нем - сила целого Мира. Это - знак, ключ к мертвым мирам и, кажется, что-то еще... Возьми.
   - Зачем? - несколько оторопев, скажет он. - Что мне в этом? Еще одна попытка? Зачем?
   - Не попытка, - она пожмет плечами. - Просто... просто путь. Иди - и не будет вопросов.
   Он остановится, посмотрит на нее... свою названную сестру, самое дорогое ему существо на свете.
   - Может, ты и права. Только...
   - Возьми, - настойчиво повторит она.
   Он машинально сожмет кулон в пальцах. И тут же будто распрямится от нахлынувшего ощущения силы и уверенности. И, подчиняясь мгновенному импульсу, рванется назад, назад, туда, где свет, счастье и тепло...
  
  
   ...Зеленое солнце ровно освещало поле. Впереди виднелась опушка леса - или роща? - а под ногами звенел родник. Они одновременно сделали шаг вперед, и Элен обернулась к нему.
   - Как ты это сделал? - спокойно спросила она.
   Он ответил очень тихо, глядя туда, где над рощей вился легкий дымок.
   - Не знаю. Просто представил небо...
   Нагнувшись, он сорвал золотистую травинку и растер в пальцах. Сок перламутровой пленочкой растекся по коже.
   - Зря, - Элен огляделась. - Здесь же все изменилось... для тебя... и для меня.
   Шер с отчаянной злостью запрокинул лицо:
   - Посмотрим!
   И словно в ответ, в роще сухо затрещали выстрелы.
  
  
  
  
   Эпизод XXIII: ДОЖДЬ
  
  
   Странник проснулся от дождя. Некоторое время он неподвижно лежал с открытыми глазами, глядя в темноту, в голове плыл дождевой шорох, сквозь который угадывалось теплое дыхание Эвелин - где-то под левым плечом. Странник очень осторожно поднялся, бесшумно вышел из спальни и остановился у окна.
   За окном было очень темно, только тяжелые частые капли с шумом бились о густую темно-зеленую листву. Постояв так с минуту, Странник провел рукой по стене, надавил кнопку. Ночной сад, задрожав, исчез, остался шум дождя, который теперь падал в многометровую пропасть проспекта далеко внизу. Капли плющились о стекло, длинные разноцветные блики неоновых огней стекали по стенам тяжелых небоскребов. Странник бездумно смотрел вниз.
  
   ...Эвелин неслышно выглянула из спальни. Она, конечно же, проснулась сразу, но сперва тактично не показала виду, а теперь ее насторожила тишина.
   Ринальдо стоял у окна, глядя на город, и совершенно отсутствовал. Его фигура казалась вклеенной в картинку ночного мегаполиса, и все это вместе было так красиво и странно, что Эвелин невольно придержала дыхание, словно боясь спугнуть видение...
   Чуть помедлив, она тихонько вернулась под одеяло.
  
   ...Страннику было невероятно легко. Он и впрямь был в тот момент где угодно, только не здесь. И дождь заливал не бетон и автострады, а мягко шлепался в густую золотистую пыль, в траву, расплескивался по булыжной мостовой, шуршал по поверхности реки, шипел, падая в костер... Страннику показалось, что он снова стал прозрачным, и где-то в нем привычно зазвучали голоса, кусочки песен, запах мокрой травы, вкус железа, терпкий дым костра; он вспоминал лица, осторожно прикасаясь к ним, но не называя по именам.
   Огромный неоновый город плыл в дожде, и сквозь его бетонную тушу Странник видел, как, отлистывая назад, время возвращало ему долги, и постепенно он словно распрямлялся, впервые за безумно долгое время по-настоящему дыша и чувствуя. Странник беззвучно засмеялся. В нем бурлила почти забытая жажда жить, он ощущал свое абсолютное, нереальное всесилие... В этот миг Странник понял, что уйдет.
   Собственно, он и не зарекался в обратном. Было время, когда ему казалось, что ужасно здорово в один прекрасный момент вдруг понять, что все нужное уже сделано, и можно наконец перестать бороться и начать жить... Впрочем, еще раньше, когда-то, непомерно давно, он думал совсем по-другому, по мере сил лишая покоя все, что только мог... Странник усмехнулся. Сколько он уже здесь? Полгода, год? На самом-то деле не больше двух месяцев, просто совсем забыл о времени...
   Дождь вымывал из него город, усталость, остатки тоски... Он снова становился теплым ветром, который везде, и по-другому быть не могло...
   Нажатием клавиши Странник вернул на место любимую картинку Эвелин, постоял еще немного, невидяще глядя в ночь, потом вернулся в комнату.
  
   Когда Ринальдо окончательно проснулся, было позднее утро. Эвелин что-то напевала на кухне. Он быстро оделся. В кухне пахло горячими бутербродами, сквозь густую листву за окном пробивались солнечные лучи. Эвелин увлеченно возилась у микроволновки. Ринальдо улыбнулся: настроение было абсолютно деревенское.
   - Выспался? - Эвелин не обернулась, но по тону чувствовалось, что она улыбается.
   - Издеваешься?
   - Разгреби на столе, сейчас есть будем.
   - Угу...
   Эвелин ловко побросала на стол чашки, кофейник, большую тарелку с бутербродами. Расплавленный сыр шипел, застывая, на золотистой корочке. Ринальдо схватился за бутерброд, обжигаясь и дуя на пальцы, быстро его уничтожил и потянулся за вторым.
   - Возьми молоко, оно холодное, - посоветовала Эвелин. Она уютно умостилась на табуретке напротив и задумчиво поглядывала на Ринальдо, положив подбородок на кулачки.
   - Альд...
   - Аушки?
   - Ты сегодня разговаривал во сне...
   Ринальдо на секунду прекратил жевать.
   - Ну... Бывает. И что?..
   Эвелин помолчала.
   - А почему ты Странник?
   Ринальдо отложил бутерброд, потом снова взял. Отпил глоток молока. Спокойно ответил:
   - Было дело, меня так называли...
   - Судя по твоему тону, далее должно последовать "очень давно и очень далеко".
   - Да не то чтобы... - Ринальдо поморщился. - И не очень давно, и не сказать, чтобы сильно далеко... А какая разница?..
   Эвелин пожала плечами.
   - Да нет, просто занятно... Если бы я тебя не знала, я бы подумала, что ты... не то глава наркомафии, не то еще похлеще... - Ринальдо поднял брови. - Ну, если уж ты дрался с самим Шерифом полиции...
   Ринальдо фыркнул и тут же подавился очередным бутербродом. Эвелин слетела с табуретки и принялась колотить его по спине. Ринальдо хватал ртом воздух, как вытащенная из воды рыба, пытаясь одновременно отсмеяться и отдышаться. Наконец ему удалось перевести дух.
   - Уф-ф... Ну да, то-то меня в вашем комиссариате регистрировать не хотели. Как там зовут вашего шерифа?.. Ну, вчера еще по видику выступал. Не иначе, старые обиды припомнил!..
   Эвелин вернулась на свою табуретку. Молча сжевала бутерброд. Ринальдо видел, что она очень внимательно разглядывает его, словно решая, задавать или не задавать очередной вопрос.
   - Альд... А кто такой Шер?
   - Шер? Был у меня такой друг... То есть, почему был, он и сейчас есть. А это что, тоже во сне?
   Эвелин кивнула. Посмотрела на Ринальдо в упор.
   - Ты сказал, что Шер умер...
  
  
   Какой идиотский бред, подумал Странник. Не может быть. Шер... Нет.
   Лицо Эвелин перед глазами вдруг поплыло, и в возникшей гулкой пустоте, эхом раздробясь о стены, грохнул пистолетный выстрел.
  
  
  
  
   Эпизод XXIV: ОЧЕВИДЦЫ
  
  
   ...Потом, когда милиция осматривала номер, там не нашлось ничего, что надолго задержало бы их внимание. Пистолет со сточенными номерами, не слишком дорогая антикварная шпага, да горсть стершихся до неузнаваемости монет в кошельке, то ли купленные по случаю на блошином рынке, то ли украденные с каких-то раскопок. Никаких документов, свидетельствующих о связи постояльца с криминальным миром или хотя бы просто удостоверяющих личность самоубийцы они не нашли.
  
   ...Они с трудом выбрались оттуда. Мир не выпускал их - мир, ставший бесконечно чужим и опасным. А когда выбрались, Элен ушла, на прощание оставив ему Ключ - невзрачный блеклый кулон на темной цепочке...
   Он возвратился в гостиницу и, не найдя лучшего места, оставил его лежать на зеркальной полочке в ванной. И когда в один прекрасный день кулон исчез, он почти не удивился.
   И снова шло время, и собеседниками его были лишь горничная да несколько постояльцев, которых он видел ежедневно, спускаясь к обеду. Завтрак и ужин горничная приносила ему в номер.
   В своем пистолете он, вернувшись, обнаружил только две пули. Три из семи были выпущены на его глазах, а куда исчезли еще две, он не знал. Да, надо сказать, и не интересовался.
   Так и жил он почти полгода, изредка выбираясь побродить в парк.
   Администрация гостиницы его не трогала - видимо, он пришелся по душе немногочисленной обслуге. Тем более, что плату за номер вносил аккуратно и регулярно.
   Кипевшие в городке страсти - выборы мэра, убийство двух сотрудников банка, открытие театра и тому подобное, его не затрагивали, он просто не интересовался этим.
   Дважды к нему приходили гости.
   Один раз - Шериф, который долго и непонятно расспрашивал его о каких-то людях, о которых он не имел ни малейшего представления. И второй раз - незнакомец, назвавшийся эльгаэр, вроде бы даже знакомый Эльдиса. Он пытался обвинить Шера в том, что уйдя из Эннорэ и уведя за собой Беглецов, тот обрек на смерть целый остров к западу от Гаваней, где остались живые эльдалиэ, люди, и вроде бы даже драконы. Он спокойно выслушал гостя, и, когда тот закончил, спросил, пожав плечами: "Ну и что?". Незнакомец наградил его возмущенным взглядом, и выскочил за дверь...
   С тех пор его не трогали.
   Друзей или знакомых в городе у него не было, за исключением, пожалуй, собаки сторожа, молодой наглой дворняги, сопровождавшей его в тех редких случаях, когда он покидал номер.
   Дневника он не вел. Горничная лишь однажды видела в его номере стопку исписанных листов, но бумага была потрепана, а чернила слегка выцвели, и она решила, что это было написано очень давно...
  
  
   "...Таким образом, пострадавший не может являться жертвой преступного замысла. В момент выстрела он находился в комнате один; дверь была заперта изнутри, а раскрытое окно выходило во двор гостиницы, где в это время находилась горничная Алла Лайнис (см. личное дело в картотеке мэрии), которая и вызвала милицию. Она оставалась там до прибытия опергруппы, и утверждает, что через окно комнату никто не покидал.
   На пистолете, из которого был произведен выстрел (согласно заключению экспертизы - "Зеггер-М", номер предположительно 7-22-15, по картотеке не проходит), никаких следов, кроме отпечатков пальцев потерпевшего, обнаружено не было... После осмотра тела врач группы, доктор М.Найчик, констатировала самоубийство..."
  
   (Из докладной начальника восьмого городского отделения милиции капрала Арнолда Паулиса, 28.6.03.)
  
  
  
  
   Эпилог: СИЯЮЩАЯ СФЕРА
  
  
   Собственно говоря, повесть на этом можно считать законченной. И необходимость каких-либо эпилогов и комментариев видится весьма сомнительной.
   Ибо если верно, что все миры - это лишь различные отражения некоего первого, Истинного мира, которые он отбрасывает в пространстве, то любая проходящая через них дорога неминуемо замкнется в кольцо.
   И тогда рано или поздно - идущий по ней окажется в той самой точке, откуда он начал путь. Но ведь -
  
   Может быть две звезды,
   Может быть две беды,
   Солнца два, или две луны,
   Но ни смертный, ни бог
   Не видал двух дорог,
   Чтобы были во всем равны...
  
   А если - кольцо?
  
   "Тогда - остаются только дождь, тоска и сказка. Дождь, в который не войти, тоска, которую не избыть и сказка, которую не рассказать".
  
   А откуда я знаю эту сказку? Кто поведал мне ее? Эту нежную и грустную злую сказку, такую обычную и такую непохожую?
   Может быть, это всего лишь эхо той большой сказки, чьим гостем я стал и в чьем доме засиделся допоздна, так что в конце концов сердобольные хозяева даже оставили меня переночевать.
   А может быть, это рассказала мне моя нездешняя спутница, та, кого звал я сестрой, кто был моим другом и проводником на этой Дороге.
   Или я сам сочинил ее - услышал в ночной тишине или вовсе высмотрел в ряби на поверхности парковых озер. Все может быть. Какая разница? Когда поет менестрель - кто посмеет обвинить его во лжи?..
  
   А когда он допел?
   Как быть путешественнику, когда осталось лишь понимание того, что нет выхода из замкнутой в кольцо бесконечности?
  
   Хотя умные люди не зря говорили, что "в действительности все несколько не так, как на самом деле".
   Ведь миры и Дорога - не плоская схема. И если представить ее в пространстве...
   Вы совершенно правы, о многомудрые друзья мои, все так и есть. Вселенная - прекрасная, как елочная игрушка, сфера, в центре которой находится источник света - истинный мир, Эдем. И в каждой точке сферы этот свет преломляется по-своему, сохраняя цвет, но создавая множество оттенков, каждый из которых и есть мир, и Дорога, идущая по ним, приближается постепенно к Первичному Миру, который тоже не конец, а начало...
   И тогда путь действительно бесконечен, а уход - слабость. Но легче ли стать Странником?
   А легче ли - не стать?
  
  
   И мне - тому, кто не был там никогда, а только - так, что-то видел, что-то слышал, а что-то и придумал, так вот, мне осталось только записать то, что удержалось в памяти, и, завершив данный труд, постараться выбросить из головы все, что с ним связано.
  
  
   Или - когда-нибудь потом придет ко мне ответ оттуда, и я пойму, что правы были те, кто говорил, будто я всего лишь вижу существующее в действительности, не имея над ним никакой власти, кроме власти рассказчика...
  
  
   А впрочем, какая разница? Ведь так ли, эдак ли, но я не был там никогда... Или был? Я не помню. Прости.
  
  
   КОНЕЦ
  
  
   ноябрь 1991 - март 1992
  
  
  
  
  
   Пролог: ШПАГА
  
  
   ...И снова была ночь и темные деревья в бликах костра. И сидел перед костром, обжаривая на огне кусок мяса, светловолосый паренек лет восемнадцати, с тонким сосредоточенным лицом, а Странник, склонившись над вещмешком, перебирал его содержимое.
   Однообразно трещали цикады, и сухо стрелял, разбрасывая искры, костер.
   Неожиданно хрустнула ветка. Странник поднял голову.
   Из-за деревьев к костру вышла невысокая девчонка. Плащ скрывал фигуру, но капюшон был сброшен, и костер зазолотил волосы. Она улыбалась.
   - Здравствуй, Странник, - девчонка остановилась, шага не дойдя до освещенного круга.
   - Гэль, - Странник встал и шагнул к ней. - Ты откуда?
   Паренек смотрел на них снизу вверх, изо всех сил пытаясь не показать своего интереса. Про мясо он забыл.
   - Из Алларда, - ответила Гэль. Она подошла ближе к костру, опустилась на колено и протянула к огню ладони. - Красивый город. Жаль...
   Чего жаль - она не договорила. Странник резко и досадливо мотнул головой, но сразу успокоился, сел рядом с ней.
   - А сейчас?
   - В город, к Шерифу, - Гэль смотрела на пламя. - Он просил проведать.
   - А где все наши? Дэнна, Элен, Рилл? - Странник неожиданно смутился. - Понимаешь, меня долго не было...
   - Я поняла, - Гэль улыбнулась. - Дэнна с Шерифом, по крайней мере был пару дней назад. А остальных, - она пожала плечами, - я не знаю. Ты забываешь, что у нас разные Дороги.
   - Не трогай Дорогу, - полушутя отозвался Странник.
   - Упаси Господь, - коротко засмеялась Гэль. Запрокинула вверх лицо. Потом спросила:
   - А вы-то куда?
   - В Лиеспу, - без улыбки сказал Странник. - Там должно быть одно оружие...
   - Одного человека, которого ты знал? - перебила Гэль, - Да еще и последняя работа Мастера Железа?
   - Да, - сказал Странник. Звезды, слившиеся с искрами костра, отразились в его глазах.
   - Зачем оно тебе? - спросила Гэль.
   Странник помолчал миг.
   - Хотя бы затем, что ему оно уже не нужно.
   - Оно же... - Гэль запнулась, - только его. И больше никому.
   - Нет, не так, - Странник покачал головой, приоткрыв в усмешке белые зубы. - Не только ему. Только таким, как он.
   В темноте пронзительно закричала птица.
   Гэль молчала. Потом подняла гопову.
   - А он считал это оружие только своим. Похоже на предательство?
   - Может быть, - сказал Странник. - Но, по-моему, уже все равно.
   Гэль посмотрела на него, медленно встала. Отстегнула пряжку плаща и достала из ножен тяжелую широкую шпагу. Положила на землю. Потом сняла перевязь с черно-золотыми кожаными ножнами, бросила рядом. Повернулась к Страннику.
   - Месяц назал мне передал ее Шериф. Просил отдать тебе, когда встречу.
   Странник молчал. Гэль запахнула плащ, набросила капюшон и пошла к краю поляны. Обернулась назад.
   - Дождитесь нас там, - сказал вдруг Странник. - Обязательно. Мы придем.
   - Хорошо, - отозвалась Гэль. Подняла, прощаясь, ладонь. - До встречи, лайр*. Счастливой дороги.
   - Счастливой дороги, - сипло проговорил молчавший до этого паренек, и Гэль, улыбнувшись ему, бесшумно исчезла в тени.
   Костер выбросил в небо новую порцию искр.
   - Давай-ка спать, - нарушил тишину Странник. - Я, кажется, знаю, куда мы отправимся завтра.
   Легкий ветерок шевелил сухие листья около брошенной на землю шпаги.
  
  
   ------------
   *лайр (риллар) - братья
   ------------
  
  
   март 1994
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"