Тяжёлая латная перчатка крепко сжимала эфес меча. Руки вздымаются в небо. Солнечные блики играют на гладко отполированной стали. В моём направлении уже несутся два арабских воина в лёгкой броне. Их изогнутые сабли, сжимаемые в руках, колышутся в такт движению. С виду эти оружия выглядят, словно детские игрушки и не кажутся опасными. Однако, тех, кто встречался с ними в реальном бою, уже не купишь внешней безобидностью. Уж в чём, а в острых клинках жители Востока понимали толк. Воины уже приблизились на дистанцию атаки. Я делаю шаг назад и одновременно контрвыпад, обрушивая свой меч на голову одного из нападавших. Сталь рассекает черепную коробку и разрубает голову врага напополам. Кровавые брызги летят в стороны, а поверхность клинка покрывают тёмно-красные узоры. Второй нападающий тем временем делает выпад в мою сторону, метя в наиболее уязвимое место - сочленение шлема и панциря. Я уклоняюсь от атаки, одновременно высвобождая меч из разрубленной головы. За клинком тянется шлейф из густой тёмной крови и кусочков мозгового вещества. Не успевая нанести удар мечём, я бью металлической перчаткой свободной руки в лицо приблизившемуся врагу. Шипы, венчающие кулак, разрывают кожу на лице араба и пробивают глазное яблоко. Противник кричит от боли и роняет саблю, инстинктивно хватаясь руками за лицо. Теперь время играет на моей стороне. Я сжимаю меч двумя руками и с плеча рублю по ногам врага. Конечности летят в сторону, а тело падает наземь. Из культей араба мощными струями хлещет горячая кровь. Я склоняюсь к всё ещё живому телу. Мелкие красные капли бьются о мои латы, перекрашивая их с серебряного в алый цвет. Я перехватываю клинок в правую руку, а левой беру валяющуюся на земле саблю.
- Значит этим, тварь, ты собрался резать Воинов Света?! - кричу я.
Бледное лицо воина, обрамлённое кровавой вуалью, смотрит на меня. Уцелевший глаз буравит взглядом полным ужаса и страха. Я подношу лезвие сабли к горлу араба и перерезаю его. Кровь хлещет на мою руку и латы. Открытый рот рефлекторно хватает воздух, извергая потоки красной пенистой жижи.
Краем уха я слышу приближающийся свист. Внезапно я ощущаю небольшой удар в области груди и боль. Смотрю на панцирь, залитый кровью павших врагов. В том месте, где на нагрудном доспехе изображён герб моего графства, в районе сердца, торчит стрела. Тёмные струи крови льются из места её входа. Руки разжимаются, роняя оружия. Правая конечность нащупывает крест, прикреплённый на поясе. Я сжимаю распятье и смотрю в небо.
Я стою среди белых пушистых облаков. Тёплый яркий свет льётся отовсюду. Проходя через сталь брони, он ласкает кожу. В метрах десяти от меня стоит пустующий золотой трон. Рядом с ним стоит человек в белом одеянии, сжимающий в руках какой-то пергамент.
- Меня зовут Апостол, - надменно произносит он своим властным металлическим голосом, - и я буду судить тебя!
- Судить? - с удивлением спрашиваю я.
- Ты, - проигнорировав мой вопрос, продолжает человек, - сэр Гай Артур Ламарк.
Эхо его тяжёлого голоса наполняет воздух.
- Тебе вменяются следующие грехи: убийства... - говорит Апостол.
- Я в жизни никого не убивал! - выкрикиваю я, полный праведного гнева.
Человек взмахивает рукой и мимо меня проносится вереница образов битв, в которых я участвовал.
- ... насилие, грабёж, - с натиском продолжает мой судия.
- Ложь! - ору я, - это были нечестивцы и еретики!!!
- Это были люди, - мрачно говорит Апостол, - в Святом писании ясно написано...
- К этим тварям оно не относится!!! - реву я, - а кроме того, Святая Церковь обещала отпущение всех грехов каждому воину, участвующему в Искупительном Походе!
Человек молча смотрит на меня, его взгляд безучастен.
- Неужто, в Величайшей из книг сказано, - спрашивает он своим тяжёлым голосом, - что проливая кровь людскую, ты этим делаешь угоду Господу?
Я стою молча и с силой сжимаю кулаки. Боже, неужели за все мои мучения и лишения во имя веры мне уготована судьба проклятого? А каждый мой подвиг, каждый убитый мной нечестивец вменяется мне, как грех? И всё, что вещевал мне и моим братьям по оружию священник - в с ё э т о л о ж ь?
- Я всей душой верую в Господа, - сквозь зубы говорю я, - и каждая капля пролитой крови была только ему во славу!
- Возможно, ты и действовал по велению... - Апостол чуть замялся, - сердца. Но твоя жизнь была покрыта злобой и греховностью. Таким как ты нет места в Раю.
- Значит, я буду гореть в Аду, - возмущение переполняет меня через край, - с теми же безбожными ублюдками, что пали от моего меча?!
Человек о чём-то задумывается.
- У тебя будет свой, - спустя некоторое время говорит Апостол, - персональный ад.
Я вижу улыбку на лице моего судьи, а затем перед глазами расплывается красное пятно, и я теряю сознание.
Я лежу на каменном полу. Холод, исходящий от него просачивается сквозь броню и обжигает. Рядом с собой я вижу клинок, всё ещё залитый кровью сражённых мной врагов. Я беру меч, встаю и озираюсь по сторонам. Тусклый свет от факелов, висящих на стенах, вырисовывает очертания зала какого-то замка. Громадное помещение с множеством шкафов, столов и лавок, более всего походит на залу для приёма гостей. На стенах я вижу какие-то картины, но разглядеть их я не могу. Направляюсь к одной из стен. Не дойдя несколько метров, я столбенею, когда мой взор падает на одно из полотен. Рука обезумевшего художника запечатлела на холсте чудовищное пиршество. Иссохшиеся скелетоподобные крылатые твари раздирают тушки орущих младенцев. Кровь летит в разные стороны, а рты демонических созданий кромсают детскую плоть. Я отстраняюсь от отвратительной картины, и тут же мой взгляд останавливается на настенном кресте. Обычное распятье, что вешают в домах. Но в этом мерзком месте его кто-то повесил вверх ногами. И смысл подобного мне предельно ясен.
В дальнем углу слышится глухой удар. Будто кто-то с силой ломится в деревянную дверь. Тьма скрывает ту часть помещения, и я не могу разглядеть происходящего. Слышится грохот падения массивного предмета. Во тьме дальнего края зала вспыхивают маленькие красные огоньки. А затем до моего слуха доходит жуткое злобное рычание. Постепенно из мрака начинают проступать силуэты приближающихся ко мне чудовищных тварей. Крупные торсы и руки, чуть меньшие по отношению к ним ноги. Головы с завинченными на манер бараньих рогами. И острые прямые крылья за спиной. Демоны проворно перебирают четырьмя конечностями и хлопают крылами, несясь ко мне. Мой меч снова возносится надомной, и на лице возникает довольная улыбка.
- Мой райский ад, - кричу я.
Среди облаков и вездесущего света, рядом с золотым троном, стояли двое. Перед ними висел небольшой шар, в котором мелькали образы мрачного замка и воина, разрубающего своим мечём каких-то исчадий ада. Двое стоят и смотрят на сие действо. Потом один из них слегка проводит рукой по воздуху и шар пропадает.
- Смешные они, - мягко и чуть иронично говорит первый.
- Так люди же, - отвечает второй и поклонившись добавляет, - Отче...