Врач скорой помощи Марина Федоровна взглянула на открывшую дверь женщину лет тридцати. Одутловатое лицо, тусклые волосы, лишний вес. "Ей бы не помешало проверить почки" - подумала врач с профессиональной точки зрения. Проследовав в квартиру вслед за женщиной, врач краем глаза заметила в гостиной представительного мужчину в футболке и трениках. Мужчина был увлечен футбольным матчем и не обратил на вошедших никакого внимания. В глубине квартиры обнаружилась небольшая облупленная дверь. Приоткрыв данную дверь, врач почувствовала неприятный запах.
Воздух в комнате был спертым и затхлым. Единственное окно плотно задернуто темными шторами. У стены стоял сложенный диван, на котором лежала худая пожилая женщина, небрежно прикрытая шерстяным одеялом. В ее ногах лежал рыжий кот. Бабушка не подавала признаков жизни.
- И давно она такая? - спросила Марина Федоровна
- Да нет же, вчера мамуля еще ходила, резво бегала по дому, а с утра как упала - так и лежит.
Марина Федоровна производит предварительный осмотр больной. Отмечает выраженную атрофию голеней и бедер, язвы на стопе, большие пролежни на ягодицах и трещины кожи под молочными железами, густо поросшие грибком и смрадно воняющие.
- Скажите честно, как давно она в таком состоянии?
- Это что же за вопросы такие? Вы что, моим славам не верите? Еще раз повторяю, что вчера все было хорошо, а утром она упала. Инсульт, наверное. Мы ей котика оставили, чтобы он ее полечил. Она его любила очень. Скажите доктор, что с ней? Она выживет? - женщина смахнула скупую слезу.
- Уточните, ваша мать в последнее время каких-нибудь врачей посещала?
- Да, пару месяцев назад к эндокринологу ходили, диабет у нее. Но он ей не назначал ничего, мы ей сами раз в день таблеточку манинила трехсполовиноймилиграммовую давали. Фрукты маме давали, овощи. Кашку по утрам кушала. Не знаю, с чего вдруг такая напасть.
Безутешная дочь глубоко вздохнула и закусила губу. Врач сняла резиновые перчатки и взглянула ей в лицо. Рот женщины покривился от безмолвного плача, губы дрожали, хотя глаза ее оставались спокойными.
- У вашей мамы осложнения на фоне сахарного диабета. У нее гангрена началась. Ей необходимо срочно лечь в больницу. Сообщите, пожалуйста, Ф.И.О. больной и ее возраст.
- Иванова Валентина Аркадьевна, 79 лет. Я сейчас её вещи соберу.
Женщина покинула комнату и начала шуршать в коридоре пакетами, собирая вещи. Тем временем, бабушка приоткрыла глаза и, увидев доктора, схватила ее за край халата. Она попыталась что-то сказать, но у нее не получалось. Марина Федоровна сжала руку пожилой женщины и сказала: "Всё будет хорошо, не волнуйтесь, скоро поедем лечиться". Голос врача дрогнул. За 15 лет врачебной практики она многое повидала. Были и наркоманы с гниющими конечностями, и мужики с белой горячкой, норовящие подбить глаз чертям в белых халатах, явившихся по их душу. Были преждевременные роды, были неудавшиеся суицидники. Всевозможные избиения, ранения, инциденты и болезни. Всего и не перечислишь. Но больше всего врач скорой помощи Марина Федоровна Зайцева боялась именно таких случаев. Покинутых, никому не нужных стариков. Еще вчера резво бегающих, а сегодня лежащих в постелях с пролежнями, которые не смогли бы образоваться за один день. Марине Федоровне было очень страшно наблюдать распад человеческой личности, которого было можно легко избежать при должном уходе за больным, оказанном внимании и банальном человеческом участии. Родственники таких больных, как правило, напоминали стаю шакалов, притворно вздыхающих и сокрушающих, но при этом готовых отправить пожилого родственника на тот свет из-за лишнего квадратного метра, из-за старинного сервиза или наследства. Марина презирала таких людей. Какими бы личностными качествами не обладали эти старики, они не заслужили такого отношения. Врач позвонила на скорую, и два крепких санитара с носилками уже стучали в двери.
Женщина вошла в комнату матери, держа в руках большой пакет, набитый вещами.
- Вот, я ей вещи собрала. Халатик, тапочки, белье чистое. Вы уж, доктор, позаботьтесь там о ней.
- Позаботимся, в этом не сомневайтесь. Витя! Максим! Кладите бабушку на носилки и несите в скорую.
Когда дверь за врачами закрылась, женщина, которую звали Ольга, сказала своему мужу Дмитрию:
- Ну, увезли ее наконец-то. Не будет теперь этой вони.
***
Валентина Аркадьевна проснулась от звука чьих-то голосов. Она открыла глаза, и ее охватило радостное волнение. Молодой женский голос весело произнес:
- А вот и наша мамулечка! А мы тебе фруктов принесли!
"Оля моя пришла! Хорошо-то как! Беспокоится за меня, доченька" - подумалось Валентине Аркадьевне. Но спустя несколько секунд пришло тяжелое осознание: пришла не ее Оля, а дочка ее соседки по палате Раисы Захаровны. Он привела с собой и маленького внука, симпатичного светловолосого мальчика, лет шести. И сейчас все семейство расположилось в ногах Раисы Захаровны и мило общалось.
Валентина Аркадьевна две недели пролежала в реанимации, после этого ее перевели в общую палату. В палате было пять мест, но на данный момент заняты были только два из них: самой Валентиной и ее соседкой Раисой. Пораженную гангреной стопу, к сожалению, пришлось ампутировать. За всё это время ее дочь Ольга так и не навестила мать.
В больнице Валентине Аркадьевне стало немного лучше. Постепенно вернулась некоторая ясность мыслей. Регулярные медицинские процедуры сделали свое дело. Она нашла общий язык с соседкой по палате, и пожилые женщины часто болтали на разные темы. Но, тем не менее, ей не хватало дочери.
- Что я сделала не так? Чем заслужила такое отношение? Я же ни в чем ей не отказывала! - сокрушалась женщина.
- Так, наверное, наоборот, нужно было построже с ней в свое время - отвечала соседка - я вот свою дочь в умеренности воспитывала. Никогда не била ее, но и на шею садиться не позволяла. Мы с ней всегда как подруги были.
Дочь Раисы Захаровны навещала мать несколько раз в неделю. Она всегда приходила с гостинцами и угощала ее соседку. Чаще всего она приходила одна, но иногда с ней были муж или сынишка. Обычно она проводила у матери много времени, но сегодня ее визит был коротким, так как пожилой женщине назначили дополнительные процедуры и сегодня ей требовался отдых.
Как только гости покинули палату, Раиса обратила внимание, что Валентина чем-то опечалена.
- Валентина, не расстраивайтесь так. Давайте я медсестру попрошу, чтобы она Вам сбор успокоительный заварила. Очень хорошее средство. Я уверена, что у Вашей дочери откроются глаза, после того, как она все-таки поймет, до какого состояния Вас довела. Вы объяснитесь друг с другом и все наладится.
- Как бы я хотела такую же семью как у Вас! Я так мечтаю о внуках. Таком же хорошем мальчике, или милой девочке. Я бы столькому могла их научить, столько рассказать! Я знаю столько много сказок. Оля в детстве так любила слушать мои сказки! Но, по всей видимости, не дождаться мне внуков. Оля и Дима даже слушать не хотят о них. Говорят, что нам всем слишком тесно будет...
- Не говорите ерунды! - возмутилась Раиса Захаровна - всё у вас наладится. Будете жить все вместе - и Оля, и Дима, и внуки, и Вы.
- Да хорошо бы...
Вошедший врач прервал ход их беседы.
- Валентина Аркадьевна, мы изучили Вашу карту и пришли к выводу, что Вам следует готовиться к выписке. Вы довольны? Завтра уже дома будете ночевать.
- Отлично, - ответила Раиса Захаровна вместо Валентины - как раз с дочерью поговорите. Чем скорее, тем лучше. А там уже и о внуках думать будете.
***
В день выписки Ольга появилась на пороге больницы. Женщина зябко куталась в пуховик и недоумевала, зачем притащилась сюда в такую рань. Лишний час сна ей бы совсем не помешал. Но доктор попросил ее прийти утром, к часу выписки. Кому какая разница? Часом раньше, часом позже.
Она зашла в кабинет врача. Это был худоватый мужчина неопределенного возраста, на лице поблескивали квадратные очки, придававшие ему ученый вид. Он вносил какие-то записи в клеенчатую тетрадь и, увидев Ольгу, жестом пригласил ее сесть на тахту.
- Что-то вы совсем про мать забыли. Она вас ждала, в окошко выглядывала, но вы так и не появились.
- Понимаете, доктор, работаю я. День и ночь работаю. Кручусь, как белка в колесе. Надо же кому-то маме на лекарства деньги зарабатывать. Вот и приходится чем-то жертвовать.
- Понимаете ли, Ольга, возможно, если бы вы уделяли Валентине Аркадьевне время, вам бы и не пришлось работать на лекарства день и ночь.
- Доктор, вот только не надо морали мне здесь читать. Где там надо подписать, чтобы уехать отсюда?
Доктор вздохнул и, нахмурив брови, протянул женщине документы.
- Понимаете, в следующий раз скорая может и не успеть.
- Я приму это во внимание, доктор.
***
- Собирайтесь, Валентина Аркадьевна. За вами дочь приехала.
Пожилая женщина открыла глаза и увидела в дверях палаты хмурую Ольгу и своего лечащего врача. Раиса Захаровна уже проснулась и, увидев Ольгу, улыбнулась ей:
- Доброе утро, Оля! Хорошо, что вы приехали. Я о вас много слышала. Надеюсь, теперь вы с мамой помиритесь. За ней теперь глаз да глаз нужен.
- Не лезьте не в свои дела. Без вас все знаем, - буркнула Ольга, насупившись.
Раиса Захаровна вскинула брови. Она не ожидала, что эта молодая особа такая хамка.
- Доктор! Да вы посмотрите, Валентина Аркадьевна еще слишком слаба для выписки! Посмотрите, как у нее руки трясутся.
- Раиса Захаровна, я думаю, мне лучше знать, подходит ли больная для выписки или нет. Врач из нас двоих я.
Раиса закрыла глаза и покачала головой. "Простите, я сделала все, что могла" - подумалось ей. Слезы обиды и жалости застелили ей глаза. Женщина поняла, что видит Валентину в последний раз.
Два бравых санитара прикатили коляску и посадили на нее Валентину Аркадьевну. Было заметно, что она впала в некое подобие транса. Ее руки тряслись, а лицо приняло бессмысленное выражение.
- Хорошо, дальше я сама справлюсь - сказала Ольга и укатила коляску с матерью прочь.
***
Коляска тяжело катилась по коридору, производя глухой стук на бугристом больничном линолеуме. На стенах горели тусклые лампы. Всюду сновали санитарки, готовя больницу к новому дню. Начинали подходить пациенты. Позевывая и переругиваясь, вставали они в очереди у кабинетов.
- Ну что, вдоволь натрепалась? Теперь всякие старые клуши будут меня жизни учить. Оно надо мне? Оно мне не надо.
- Оля, ну зачем ты со мной так? - пролепетала старушка.
- Не мы такие, жизнь заставляет. Ты меня в детстве любовью своей душила, кутала меня, шагу ступить не давала. Теперь сделай еще одно доброе дело. Сдохни. Не нужна ты мне.
Валентина Аркадьевна начала тихонько скулить, не решаясь завыть в полный голос.
- Ну что ты скулишь, как собака? - продолжала Ольга - сама же говорила, что внуков хочешь. Больше всего на свете хочешь. Чтобы внуки были, нужно жилплощадь освобождать. Молодым везде у нас дорога. Господи, как же замучилась я с тобой. Ты даже подтереться сама уже не в состоянии.
- Оленька, милая, да я на внуков только одним глазком взгляну и умру сразу, обещаю, только не убивай меня, Оленька!
- Доживешь до внуков - хорошо, не доживешь - мне все равно. Но могу тебе гарантировать, что в следующий раз за тобой приедет уже не скорая, а труповозка.
Люди, ожидающие приема врача, не обращали никакого внимания на пухлую молодую женщину, катившую на инвалидной коляске бледную растрепанную старуху. Такое здесь происходит сплошь и рядом. Если бы в этот момент их увидела врач скорой помощи Марина Федоровна, то она бы не узнала Валентину Аркадьевну. Выглядевшая очень плачевно на момент визита скорой помощи пожилая женщина, сейчас казалась постаревшей еще лет на десять. Жизнь медленно покидала ее тело.
***
Над городом вставало солнце. Люди спешили по своим делам, не обращая внимания ни на что вокруг. А в палате местной больницы горько плакала старая женщина. И ее не могли утешить ни дочь, ни маленький внук. Женщина знала, что в мире стало больше людей, лишенных всякой надежды на жизнь. На одного, но больше.