Аннотация: Многое из того, что когда-то написал в этом направлении, я бы теперь переделал. Но, по разным причинам, переделывать не буду. Пусть будет так, как было написано ещё лет 15 назад...
"До обеда шпионов ловим - после обеда на корме расстреливаем"
(c) 1998-2012
От автора:
Эти истории писались под настроение с 1998-го года и по настоящий момент. Есть настроение - сижу, не курю, не починяю примус, пишу. Настроение возникает тогда, когда вспоминается то время - то есть время, когда верилось в силу Советского Союза, его Вооружённых сил и его руководства. Я отдал три года подготовке к службе, ибо шёл на службу по направлению КГБ СССР, и ровно три года самой службе.
22 ноября 1986 года я вышел из дома в 7 часов утра, направляясь в военкомат. 22 ноября 1989 года около 20 часов я позвонил в дверь родного дома, открыла мама и спросила, глядя на форму мою и моего друга, который заехал со мной в столицу:
- Мальчики, вы от Вали?
- Здравствуй, мама!
Потом она долго смеялась от радости и плакала, потому что не узнала меня сразу.
Это время вспоминается с юмором. Невесёлые детали той жизни смазаны в памяти, а весёлые - наоборот, отчётливые и ярко раскрашены. Независимо от того, что я при увольнении давал подписку о неразглашении, и было это почти четверть века назад, я не хочу раскрывать слишком многого.
В этой книге почти нет имён, нет дат, нет точных указаний на события. Где-то я не хочу подвести хороших людей, где-то противно говорить о дурных людях, где-то берёт своё излишне развитая скромность. Самого себя я вывожу под прозвищем "Рембо" (меня действительно так звали на службе), но о себе же пишу с ухмылкой, делая свои (и чужие) приключения как бы со стороны. Таким примером является история "На границе Крюгер ходит хмурый", где я описываю произошедшее со мной, но от лица своего друга Д. из подмосковного О. - как раз служившего со мной радиометристом.
Ещё я должен объяснить то, что вызывает самое большое удивление у очевидцев историй, или в описании бортов. Я служил на нескольких бортах, в основном на проекте 1400 "Гриф" (перехватчик глиссирующий) и на проекте 133 "Антарес" (перехватчик на подводных крыльях). Это прекрасные машины, которые на всю жизнь подарили мне непередаваемое ощущение, что я - катерник! Кто знает, тот поймёт, а остальные всегда могут почитать о том, что творили (и творят) боевые катерники. Охрана границы и быстрое перемещение грузов и людей, перехваты нарушителей и спасение на водах, борьба с браконьерами и спецоперации (которые вообще лучше забыть...)
В любом случае, чужому человеку не нужны подробности того, что я описываю, а своим станет понятнее, какие проекты я имею в виду.
Я просто описываю себя и своих друзей, разные истории с нами, и надеюсь, что вас это немного заинтересует.
Меня после двух историй на тему моряков-пограничников на Anekdot.Ru замучили просьбами - расскажи, расскажи... Я-то рассказываю, но Вернер их что-то не публикует. Как результат, я их собираю и выкладываю пока на АвиаФорум. Сорри за оффтопик, если очень захотите - сам себя накажу.
(мечтая) А если я найду однажды время и опишу еще - как мы поймали первого в моей биографии шпиона... как был "убит" часовой у знамени прямо в штабе ЦП МЧПВ КГБ СССР... как двое прирожденных убийц взяли в плен мичмана и стирали ему чехлы на машине... как другой мичман еле принес свою задницу из увольнения в Одессе... как два американских фрегата "махнулись" с нашим сторожевиком - наш якорь на их УРО... как подлодка решила поиграть со сторожевиком в глухую и чуть не лишилась еще и зрения за это... как королевская английская яхта встала на траверзе дачи председателя КГБ и была за это лишена всех запасов чая... как катерники-перехватчики ломают ракетные крейсера одним пальцем... подводные диверсии в пионерлегере... у стенки под дулом пистолета особиста... оторваный транец на стенке - и многое-многое другое.
"Белое - надевать или День ВМФ - критический день".
Севастополь, середина 80-х, День Военно-Морского Флота. К торжественному выходу в город строится колонна части - все моряки (и матросы и офицеры - все) во всем белом: белые голландки, белые бески, белые брюки, белые пояса... Красиво!
На моих глазах начальник политотдела, капитан второго ранга (для сухопутных - подполковник) подозрительно резво отходит к гальюну, стоящему в углу плаца и скрывается за единственной открытой дверью. Проходит минута и туда же устремляется жена начальника штаба, тоже вся нарядная и праздничная, в белом... Подергав первую дверь, затем вторую и, видимо, потеряв терпение окончательно, она рвется в третью (где сидит начпо) и, наконец, влетает туда сразу задом, экономя время, на лету же закрывая за собой дверь. Проходит пара-тройка незаметных для всего строя секунд - и раздается ожидаемый заинтересованными присутствующими резкий и высокий женский визг, переходящий в жуткий вопль ужаса, который так же плавно и неотвратимо перетекает в негодующий низкий мужской рев... Еще мгновение - и жена начштаба вылетает оттуда вместе с дверью, изо всех сил сжимая ее в своих богатырских объятиях, задранной юбкой и перекошенной физиономией. За ней, со спущенными штанами и в коричневых пятнах буквально с головы до ног вылетает начпо...
Как выяснилось потом, сидит себе этак низЭнько-низЭнько наше любимое начальство в гальюне, тут распахивается дверь и над ним нависает чья-то задница, с которой скорей-скорей руки хозяина (хозяйки, конечно - но в тот момент ему было, скорее всего, просто не до изысков типа дедукции) этой задницы уже стягивают трусы. Озверев от такого обращения со своим заслуженным отдыхом, напрямую связанным с глубокими размышлениями, начпо не придумал ничего лучше, как стегануть нависшую над ним голую задницу, зажатыми в руке белыми перчатками, после чего сфинктер бедной женщины раскрылся от испуга во всю ширь... Про вопли я уже рассказал, но начпо был уделан весь в дерьме, как... да даже сравнивать не с чем.
P.S. Это уж потом за подобное обращение со своей женой начштаба вкатил начпо какого-то строгача, но на этот раз начпо не оплошал и вкатил ему в ответ строгача по партийной линии, а тот тоже не стерпел - в общем, развели их по двум разным частям. Обоих. Но мы еще долго потом вспоминали ТАКОЙ День ВМФ...
"На границе Крюгер ходит хмурый..."
В самый разгар перестройки я служил в Морских Частях Погранвойск (привет сослуживцам!) Причем служил на катере-перехватчике, небольшом, но очень быстром - быстром настолько, что в кино его обычно снимали не иначе, как "Главный Катер Шпионов". Ну, это так, к слову.
Настоящей же проблемой нашей стало то, что в определенный момент Самое Главное Начальство решило, что катер и слишком мощен, чтобы его держать на стоянке в вечном дежурстве (то есть по тревоге мы отваливали от стенки в 1,5 минуты и еще через 2 мы уже вылетали из бухты на перехват... ну, это отдельная история, причем та еще...) Так вот, какое-то начальство решило, что нас можно использовать и как Сторожевой Корабль, то есть заставить болтаться на границе (12 морских миль от берега) - пусть, дескать мы оттуда стартуем. Ок, сказано - сделано, но народу-то маловато для полноценных вахт, проектировался кораблик для того, чтобы "быстро догнать и еще быстрее захватить", а не стоять в дозоре... Как быть? Командир бригады решил проблему просто: увеличиваем штат моряков в полтора раза, а чтобы могли спать - сделаем третью койку по вертикали (на месте первых двух). Судоремонтный завод за сутки успел все смонтировать, но!
Узкие, в общем, коечки, со всех сторон узкие и тесные, но спать, конечно, можно. И где-то даже стало удобнее - в море, например, при качке. Ибо сверху теперь тебя прижимала верхняя койка или подволок. Надеваешь на себя спасжилет, забираешься на койку, поддуваешь его тут же - и спи себе, трактором не вытянут, не то, что волной в борт... Красота!
А вот теперь и собственно история - "Кошмар на улице Вязов" и "Книга мертвых" одновременно. Это мы в базе стояли, только с моря пришли, а в береговой клуб привезли тем временем первый в нашей жизни видеомагнитофон и в первый же день отдыха весь экипаж увидел впервые обе вышеназванные картины... Опять же для всех нас - первые в жизни ужасники.
И вот этим-то вечером я как раз на очередное дежурство и заступил. До двух ночи торчал в рубке, слушая приглушенные стоны и крики моих боевых товарищей - бедные, посмеивался я, что ж им там снится-то? В два разбудил ночную вахту и в кубрик - спать, спать! Даже не раздеваясь...
Что уж мне там снилось - я не помню... Не до этого было, когда я проснулся! Сердце колотится, лоб в испарине, полная темнота вокруг, поза какая-то неудобная... Только что я бежал куда-то от кого-то там с ножами на пальцах и упал в какую-то липкую яму... Фу, ну и приснится же! Руки я потянул ко лбу - утереть пот... Черт! Руки (обе!) ударились о твердую поверхность в пяти сантиметрах над моим телом. Инстинктивно рванулся всем телом вверх - и ударился со всей силы о нее же лбом: я в эту доску или что там почти упирался лицом, оказывается! Замер... А почему я в одежде? Так, вверх нельзя, голова во что-то упирается, ноги - тоже, а что у нас слева? Я рванулся со всей силы влево, ударился о жесткую поверхность прямо сразу, взвыл (все, все, заживо похоронен!) с еще большей силой рванулся вправо - и вылетел в воздух, крича и пытаясь замахать руками как крыльями, ибо летел я явно в ад! С высоты двух метров, с грохотом свалившись на палубу кубрика, цепляя по пути одеяла остальных спящих вокруг и расшвыривая их и разные попавшие под руки предметы, вспугнув прикорнувшего в ходовой рубке дизелиста (ночную вахту), я так и не понял до конца в тот момент - что же происходит, собственно? Кроме одного - я жив, и пока еще - не в гробу!
А происходило в этот момент вот что: мгновенно проснувшийся от грохота и моего вопля дизелист спросонья дал звонок "Боевая тревога!" и нырнул к себе - заводиться (кто ж его знает, что ему прикемарилось). Я, как дежурный по кораблю, на сигнал уже просто автоматически включил в кубрике свет. Бойцы, спавшие в обнимку с кошмарами и уже немного привыкшие к разным воплям и стонам (но тоже, как и я, так и не привыкшие, даже за три года службы, к боевой тревоге), вырывались из кошмарных липких острых лап и выпадали из коек примерно так же, как и я - но менее с воплями испуга, а более с матерными проклятиями на устах. По боевому расписанию, совершенно офонаревший, я взлетел в ходовую и подтвердив голосом боевую тревогу по внутренней и внешней (это значит громкой... ОЧЕНЬ громкой, на всю бухту) связи "Боевую тревогу", включил весь свет на катере, включая наружное освещение - и свою РЛС. Заработал дизель, не прошло и пяти-десяти секунд - все бойцы, держа в руках одежду неслись или уже сидели на боевых постах, включая различную аппаратуру. В течение минуты мы отключились от берегового питания, а швартовая команда замерла на своих местах, наш командир-лейтенант сорвался к Дежурному по Стоянке (хоть бы кто удивился, что мы не дежурный корабль) - а радист запросил Оперативного Дежурного бригады на выход и целеуказание... Ну, действия оперативного дежурного вы себе можете примерно представить - четыре часа ночи, все вроде спокойно, а тут сначала удивленный дежурный стоянки спрашивает "чего это так резко срывается перехватчик" и тут еще сам перехватчик требует цель... Решив, что он что-то пропустил, наш ОД запрашивает ОД погранокруга, на что тот встает на уши - у него тоже никакой информации - и начинает теребить все погранзаставы, а корабли бригады, на всякий случай поднятые по тревоге дежурным по стоянке кораблей, тоже начинают заводиться...
Весело, да? Собак всех, через полчасика разобравшись, естественно списали на дизелиста - он же дал "Боевую тревогу". Но мне никогда не забыть ни отношения к нему экипажа (его никто из нас ни разу не упрекнул за ТАКОЕ пробуждение от ТАКИХ снов), но и мечтательное выражение моего дружка - нашего старшего радиста по прозвищу "Рембо" (шкафчик этот и до и во время службы занимался какими-то там единоборствами):
- Жалко все-таки, что не было никакой цели. А то бы так отдохнули!...
Я с ним был в какой-то мере согласен - но больше мне было жаль тех, кто попался бы нам в тот момент...
"Есть крылья - можешь летать... но чтоб никто не заметил!"
Я смотрю, морские истории от CoValent'а на тему "до обеда шпионов ловим - после обеда на корме расстреливаем" имеют некоторый успех... Ну что, продолжим?
Итак, мои бывшие сослуживцы, нашедшие меня после второй истории, попросили-таки рассказать, что это за история со скоростью катера-перехватчика. Дело давнее и не такое уж веселое - ну да ладно!
Маленькая предистория. 28 мая 1987 года (День ПогранВойск, между прочим) молодой человек по имени Матиас Руст пересек государственную границу СССР (негодяй, нашел время...), попутно успев сбросить баки из-под горючки на какой-то финский траулер, из-за чего финны очень потом на него обижались... Но основным выводом из его приземления на мосту у Кремля было все же не отрезание крепления подвесных баков у "Сессны", а снятие Колдунова, тогдашнего главкома ПВО. По этому поводу в ПВО объявили повышенную боеготовность (еще что-ли одного ждали? ;-), каковая и продолжалась... долго, в общем. Привела же эта "повышенная нервотрепка" к тому, что в ночь с 30 на 31 мая (с суботы на воскресенье) оператор одной из станций дальнего радиолокационного обнаружения углядел на экране армаду бомбардировщиков, подходившую к Советскому Союзу со стороны США через Северный полюс. Доблестная ПВО, недолго думая, ответила ракетным залпом на эту провокацию! Советская подлодка, оказавшаяся случайно в том районе, подтвердила самые ужасные подозрения генерального штаба: пять тысяч арктических гусей - как не бывало!
Ну да это байки, я при этом не присутствовал... Но из завода, с новеньким пекрехватчиком, мы вышли как раз через три дня после этого, вечером 3-го июня, в ночь со среды на четверг. Обстановочка та еще, трясут и пограничников (нас) и ПВОшников (их), достается и ОВР (охране водного района) и просто ВМФ, все вокруг ждут непонятно чего... Из завода вот выгнали поскорее... Да еще ради такого случая и приказ наш Оперативный Дежурный (ОД) передал: пройти вдоль границы (12 морских миль, 23 километра от берега), попутно осматривая ее всеми возможными способами - радаром, прожектором и т.д. и т.п. Ну и что, что система "свой-чужой" еще не настроена, а снарядов (да и патронов) на борту нет - шпионы ведь об этом не знают, верно?
Тут надобно отвлечься на секунду и описать - что же такое катер-перехватчик. Это по флотским понятиям - катер, ибо до 50 метров в длину он не дотягивает всего лишь 20 сантиметров, несет на себе высокоточную и противовоздушную (шестиствольную) пушки, управляемые радаром, торпедные аппараты, глубинные бомбы и кучу не менее милых сюрпризов - типа активного сонара, способного глушить подводных пловцов на расстоянии... [считайте, что вырезано цензурой] Но главное у него - это скорость, ибо будучи сделан из дюраля, стоит он на титановых подводных крыльях (как мы шутили - "последний аргумент"). Скорость на этих крыльях у него зашкаливает за 80 узлов (150 км/ч), из-за чего флот на нас очччень обижался... У них так только корабли на воздушной подушке могли так быстро бегать, да и то не в крейсерском режиме, а в форсаже.
Ну, вышли мы из заводской бухты, помахали работницам завода на прощанье (а они нам вслед прослезились, как-никак такой милый экземпляр пошел служить... или экземпляры...) - и рванули к себе, попутно нарезая госграницу мелкими рубчиками по миле вглубь и наружу (по 2 километра, чтоб не путались). Через несколько минут раздается радостный вопль нашего "Рембо" (радиста):
- Товарищ командир! Оперативный дежурный говорит - тут кого-то в нашем районе засекли!
Кэп, тут же поговорив с ОД, и узнав, что "обнаружена быстроходная низколетящая малоразмерная цель, идет вдоль линии государственной границы, необходимо проверить, выдвигайтесь в район...", дает команду искать ее, эту цель... А уже стемнело...
"Метр" наш (радиометрист) радар обнаружения врубил на максимум, за ним "фонарь" (сигнальщик, его же работа быть и впередсмотрящим) включил все прожектора, каждый из которых светит на пару миль даже в тумане, "куст" (акустик) довольно улыбаясь, начал разогревать свое оборудование (видно на боевых пловцов охотится решил). Впрочем - его-то рвение понять было легко, ибо через минуту старпом, заявив, что это может быть летающая подлодка, пошел проверять как он там готов. Ну - со стороны зрелище не для слабонервных: несется по воде, опираясь на нее парой тонких ножек, громадное чудовище, за ним горб воды, высотой метров тридцать, сверху куча железа вращается и во все стороны лучи света шарят... Если бы еще наутофон включили, которым подлодки от себя "Летучего Голландца" отгоняют - точно бы у какого-нибудь свидетеля инфаркт был бы!
Начали мы по этому району крутиться. Нам наш ОД со слов ОД ПВО (они первые эту цель засекли, вот ведь молодцы какие!) передает, что "цель идет туда-то..." "пошла обратно..." "описала круг, включила локационное оборудование и по данным радиоперехвата ведет активные радиопереговоры!" Кэп (командир) уже в азарте вывел переговоры на громкую связь (во! уже и наутофона не требуется!) и весь экипаж следит за погоней: поймаем? не поймаем? Хоть и не имеем права (вне территориальных вод нельзя чужой корабль ни с того ни с сего останавливать) - но хоть одним глазком глянуть на этого невидимку! Ибо сами мы ну ничегошеньки (и никогошеньки) не видим - пусто. Но о невидимых кораблях и самолетах все на политзанятиях слышали... кто не спал... на этих-то кошмарах... ;-)
Носимся мы как бобики, хвост задрав, тут-то старпом кэпу и говорит:
- А давай слегка от границы отойдем и потом прижмем эту ... к берегу - вот она и наша!
Молодой наш кэп был, неопытный... Согласился! Только мы начали поворачивать (всего-то пару миль сделали от линии) - слышим вопль "Рембо":
- Командир, цель от границы уходит!
Ну - кэп естественно дает команду добавить скорости и по тому же курсу! А ОД ПВО не унимается, через нашего ОД передает новые сведения о курсе и скорости... и получается по ним, что мы ее не догоним! Обидно, но что ж поделаешь, если она "низкоЛЕТЯЩАЯ"! Дает кэп команду вертать к берегу и тут вопль ОД:
- Цель возвращается по прежнему курсу!
Тут все как с цепи сорвались! Несемся к берегу на всех парах, а нам отсчитывают по радио:
- До линии границы 5 миль! 4! 3! 2! Цель вплотную подходит к линии границы! По пересечении приказываю остановить и высадить досмотровую группу! (Я думаю - это был бы первый случай в Морских Частях Погранвойск, чтобы корабль захватил самолет, причем - на ходу!) Цель пересекла линию границы, следуйте за ней! Цель идет к военно-морской базе ...!
Не до шуток нам что-то стало... Что тут происходит-то? Может мы чего разбередили? Сделали что-то не так? А по радио:
- Расстояние от цели до ВМБ - 8 миль! Вертолеты-ракетоносцы поднимаются наперехват! До ВМБ - 6 миль! Время перехвата - 4 минуты! Отставить перехват вертолетами! Наведение береговых ракетных батарей! Время поражения - две минуты!
Тут наш старпом становится белее снега, бочком-бочком подвигается к кэпу и шепчет что-то. Тот ему "не понял", а старпом уже визжит во всю глотку:
- ДА МЫ ЭТО, МЫ! ГЛУШИ МАШИНУ!
Хорошо, что стармех понятливый был - не только движки сразу вырубил, но и штурвал вывернул у "руля" (рулевого) чуть ли не на критический угол (вот покувыркались бы!) - а по радио почти спокойно вещает кто-то:
- Наведение завершено! Цель остановилась! Установлена 10-секундная готовность! Начинаю отсчет!
Слова, которые я услышал от нашего ОД в адрес ОД ПВО (канал случайно оказался открыт) были такими, что извинения типа "а чего они на запрос свой-чужой не отвечали?" были во многом встречен потом мною лишь в словаре у Даля, в его знаменитом дополнительном томе...
До базы мы добрались уже без приключений, пришвартовались и тут же уснули мертвым сном - все-таки первый выход на новом корабле сильно выматывает... Но утром, уже после осознания возможных последствий ночного приключения, я впервые в своей жизни видел такой мандраж у такого количества человек разом. Причем, что характерно: часть некурящих стала курить в это утро, а вот большая часть курящих - бросила!
В-общем, я предупреждал, что история из не слишком веселых, это лишь теперь память выдает ее как веселую байку... Лучше я в следующий раз расскажу, как мы первого в жизни нашего катера шпиона поймали!
"Стрельба с газАми" или "весь Крым в прицеле"
Очень давно мне рассказывали, как старшина в вечерних сумерках показывавший "молодым" воинам, как работает механизм наведения "Стрелы" по огоньку спички, зачем-то ее уронил, и она сдуру самопроизвольно стартовала. И как начальник службы вооружения БАО, куривший поодаль, носился с воплями по кочкам и колдобинам от ракеты, захватившей огонек его сигареты и прыгавшей за ним по этим самым буеракам. Первым вопросом старшины после того, как он отпоил офицера, был:
- Ну почему ж Вы сигарету не бросили, как я кричал?..
Первым вопросом офицера, пришедшего, наконец, в себя был:
- Ну почему же она не взлетала, как я кричал?..
Ну да это к слову, может и байка это: не видел, не знаю, за что купил - за то и продаю. Зато картина более чем полутора десятков лет назад как сейчас стоит перед глазами...
Ракетный катер заходит в бухту Балаклавы со всей осторожностью, тщательно и с опаской огибая все камни у входных ворот, следуя самой середине фарватера. И ведь ему есть почему так себя вести: с одного из стартовых стволов ракета выходить на учебные стрельбы отказалась. Причем не то чтобы совсем отказалась... так, покочевряжилась слегка... но вот люки у шахты заело намертво. Посылать закрывать их "вручную" кэп никого не стал, ибо невышедшая ракета - это плохо, но вот недостача в экипаже хотя бы пальца одного матроса - уже ЧП. Проще было положиться на самое авторитетное мнение - мнение штаба.
Там думали над всеми возможными на флоте проблемами достаточно долго, чтобы на этот раз быстро решить, что поскольку ракеты, торпеды и прочие изделия на учебных стрельбах всегда вылавливает катер-"торпедолов", то и с этой проблемой легко справится он же. После чего и послали встретить "ракетный", и если что случится по дороге на судоремонтный завод - "помочь, как обычно". Тем более что капитан торпедолова - мичман, старый моряк, настоящий морской волк... в отличие от командира ракетного катера - молодого еще (всего три года как выпущенного из военно-морского училища) старшего лейтенанта.
Торпедолов идет рядом-сзади с ракетным, раскачиваясь на его "усах", как настоящий друг, учитель и боевой товарищ, пусть даже и побывавший в битве не с патрулем из комендатуры, а всего лишь как, положено - с батареей бутылок. И аккуратно всех их одолевший в неравной битве. И потому на все и вся смотрящий философски. Даже слишком. Даже при отдаче приказов, дублируемых по радио и громкой связи.
- Право сорок пять! - издалека, от самого входа в бухту, доносится флегматичный голос торпедолова.
- Есть право сорок пять! - фальшиво-бодрый ответ-дубляж ракетного заглушают разнообразные звуки: скрежет из судоремонтного, визг пневматических скребков на стоянке подлодок, грохот добывающего щебень карьера на склоне бухты, удары о стенку буксира, ставящего новенький плавучий причал у пограничников и добрые многоэтажные матюги разнообразных мичманов.
- Скорость пять! - флегматичный голос торпедолова напоминает песнь медленно текущей реке пива.
- Есть скорость пять!... - голос ракетного наводит на мысль, что он уже устал от напряжения и ответственности, и потому выполняет все команды на автомате, старательно опережая те команды, которые ему выдает "старший товарищ".
- Лево тридцать!
- Есть лево тридцать!...
- Все, полный... - голос торпедолова заглушен очередным "буххх!" со стороны причала погранцов.
- Есть полный вперед! - ракетный катер добросовестно прыгает вперед. По крайней мере именно так выглядит рычание дизелей, появление у его носа высоких усов, проседание кормы и рывок на несколько метров вперед.
- Какой вперед?... Какой полный вперед?!... Полный стоп! СТОП!! Полный назад!!! - теперь уже голос торпедолова перекрывает большинство шумов в бухте. Включая даже мичманов в бухте.
- Есть полный назад! - ракетный резко встает на месте, а корма просаживается в воду еще сильнее... и в этот момент "что-то" исторгает хлопок, рев, пульсирующий гул и почти сразу пронзает воздух с характерным языком пламени. Несколько секунд в бухте не слышно никого и ничего, а также никого и ничего и не видно. Не потому, что все заволокло дымом: нет, дымный след за упрямицей не так уж и плотен, и в безветрии висит почти неподвижно - просто все глаза провожают летящую ракету. На севере, прямо на выходе из бухты, скалы расступаются - и открывается проход в середину Крыма. В глазах всех непосвященных один, но зато большой, длинный и толстый вопрос: гриб будет большой или не очень или в какую сторону надо падать головой или сразу за борт - вода из бухты ведь не сразу испарится, да?..
Тишину над бухтой нарушает флегматичный - снова флегматичный - голос торпедолова из громкоговорящей связи:
- Болванка?..
- Д-д-да!..
- Угу... Нет уж - на сей раз сам пойдешь подымать свою дуру оттуда, куда она шмякнется!
"Каждому свое: кому шпион, а кому и солнца кусочек"
Солнце тянется к горизонту... На нежных волнах, залитых нежным еще розовым светом, слегка покачивается серая тушка катера-перехватчика. Мирно просачиваются все цвета неба сквозь ажурные антенны хозяйств радиометристов и радистов, легко течет речь старшего мичмана на баке, которого окружили молодые матросы. Сигнальщику приходится напрячься, чтобы не отходя с мостика, все же услышать очередную занимательную историю почти пятидесятилетнего ветерана-катерника:
- ...Ну, выключили мы движки, и стоим в тумане, только на радаре отметка светится. Все ближе, ближе - прямо к нам идет. Командир сказал взять автоматы и мы выстроились с ними вдоль борта, а сами, как будто она нас может услышать, уже даже и дышать совсем перестали, ждем, гадаем - кто там? И вот, слышим, как стучит что-то, потом заглохло, снова стучит, опять заглохло - и такой мат встал над туманом! Как он, бедный, ругался!... Я такого потом и не слыхал, наверное, за всю свою службу - а уж вам-то, где теперь...
На мостике появляется командир. По жаре он одет максимально строго - распахнутая голубая тужурка и пилотка. Плавки естественны и неотделимы, но вот тужурка явно взята для того, чтобы ее снять и позагорать - сейчас не его вахта и он позволяет себе расслабиться. Развернувшегося к нему "фонаря" он успокаивает взмахом руки и смотрит на бак - занято или как? Занято, и потому позагорать, кажется, не удастся... Впрочем, боцман уже заметил его и потому слегка меняет направление зашедшего ну в ту сторону рассказа:
- Ну, ладно - дальше рассказываю. Заглох у него мотор, значит, и он его осматривать стал - нагнулся над ним, думает, разглядывает что-то. А лодочка-то его надувная, хорошая, кстати, большая, такой в магазине и не...
Рассказчик замолкает, ибо соображает, что на юте перехватчика принайтована тоже немаленькая желтая надувная лодка, которая с полной нагрузкой из осмотровой группы и водителя выжимает даже под одним мотором за двадцать узлов, прыгая по волнам не хуже дельфина...
- ...и не увидеть было тогда. Ну, это к слову. В общем - она-то все плывет вперед помалу, и пока он там возился - прямо в наш борт и уперлась. Да так мягко, что он и не заметил! Вот, постоял он, постоял, поговорил, значит, сам с собой - и плюхнулся обратно на банку. А чего ему еще делать-то? Сдох, значит, его моторчик-то! И сидит он, горемычный, капюшон надвинув, и соображает - как ему дальше быть, а происходит все это прямо под нашим бортом, и голова его, ну, чуть выше уровня палубы. А мы на все это смотрим и ждем сигнала командира, который сам замер прямо перед ним.
Командир с улыбкой осматривает каждого из стоящих матросов, молодых и старых, замерших рядом с ветераном. Он эту историю слышал первый раз давно, еще когда только начинал служить, лет пятнадцать назад, но все равно всегда слушал ее с интересом, как сейчас, так и во время многочисленных пересказов не менее многочисленных свидетелей и очевидцев... Ради очередного варианта, может быть, и стоило пропустить возможность позагорать...
- В общем, додумался этот, весла на воду спустил, еще раз на компас свой наручный глянул - и давай грести! Гребет, старается, толкает нас от берега, а куда толкать-то собрался? Мы уже милях в двадцати от берега были, так что ему-то через все море грести пришлось бы! В общем, когда мы уже там еле автоматы держали от беззвучного смеха, еле держась за леера вдоль борта, командир не выдержал и спросил, постучав пальцем по капюшону: "Эй, далеко собрался?" А этот подпрыгнул, а потом взял да и свалился в обморок, да еще за борт - еле вытащить успели!
Громкий хохот моряков глушится резкими, рвущими безмятежье звонками и голосом старпома, несущего вахту, повторяющего "Учебная тревога!" На мостик выглядывает старпом, и, увидев командира, радостно докладывает:
- Там "Грузия" нашла кого-то в двадцати милях от берега, а кого именно объяснить не могут. Оперативный сказал, что мы ближе, чем парни из Новоросса... летим?
- Ты сейчас старший, ты и командуй! - улыбается командир, спускаясь по трапу в рубку.
К концу диалога на палубе уже никого не остается, еле слышный рокот генераторов заглушается все более и более громким визгом турбин, а "фонарь" на мостике вытаскивает из рундука шлемофон, похожий на танковый, и "вахтенную" "канадку" - куртку на верблюжьем меху. Этот странный набор способен удивить разве что совершенно чуждого перехватчику человека: без шлемофона на палубе во время ходовых никто ни способен ни что-либо расслышать, ни сказать, а без "канадки" стоящему на мостике даже по такой жаре через десять минут полного хода гарантирована капитальная простуда. Еще через минуту спокойно дрейфовавшая туша серого кита вздрагивает, движется вперед, постепенно разгоняясь, и еще через небольшое время из воды с двух сторон от корпуса показываются боковые усы поднимающихся из воды крылья - и вот, как последний рывок, вся туша поднимается над водой, целиком опираясь на крылья и оставляя между днищем и поверхностью воды сплошной просвет.
"Как просто порой счастье - безо всяких или"
Иногда счастье заключается просто в хорошем слухе - после того, как ты спустишься по трапу с шестидесятиградусным углом из камбуза в кают-компанию при четырехбалльной волне с тарелкой, наполненной до краев борщом со сметаной, не пролив ни капли, и в ответ на кивок достававшего тебя последние сутки мичмана поставишь все принесенное на стол, после чего успеешь подняться в камбуз прежде, чем очередная волна в борт так поддаст все содержимое тарелки, что борщ оказывается у мичмана даже за ушами...
Да-да, иногда счастье заключается просто в хорошем слухе!...
"А кто служит - молодец!... А кто служит?..."
На тему "ломки новичков" и "взращивания бойцов", причем порой довольно идиотскими методами. Примерно через месяц после присяги я заступил в наряд. В 2 часа ночи смену подняли, разводящие потянули часовых на посты, меня повел молоденький, наглый и туповатый (психотип Мальколма МакДауэела) лейтенант, который был полгода как из Военно-Морского училища, а до него учился в Нахимовском (короче - человек всю жизнь на военной службе). Проходим по аллее учебного центра, он неожиданно расслабившимся голосом вещает:
- Вооот, в два часа ночи тебя подняли, автомат дали, на пост отправили... а страна спит, маманька спит, девчонки спят... а ты всех охраняешь... весело, правда?
- Правда, товарищ лейтенант.
- А вот тебе на посту стоять... с боевом оружием, между прочим... и на тебя все твои боевые товарищи надеются... которые спят, между прочим... и вообще все люди надеются... необычно, правда?
- Правда, товарищ лейтенант.
- И вообще... вот на тебя все надеются... и я тоже... а тут два часа ночи... и ты тут стоишь... а тебе спать хочется... а тут проверка... и если ты тут заснешь - будет катастрофа... да, катастрофа будет... понимаешь, нет?
- Понимаю, товарищ лейтенант.
- Да ни фига ты не понимаешь! Ты тут спать собираешься - а за тебя тут на посту стоять должны? Да ты вообще-то хоть раз пытался ночью не спать?! Да о тебя хоть раз хоть чья-то жизнь зависела?! Да у тебя вообще не заметно ломки гражданских стереотипов!!! Ну, что можешь сказать, а?!
Насчет "ломки гражданских стереотипов" - это цитата, на всю жизнь запомнил. Но ответил тогда спокойно:
- Товарищ лейтенант, вы мое дело давно читали, наверное. Я до службы помощником машиниста год отработал. А железная дорога никогда не спит... и полный состав спящих людей мне приходилось возить два раза в неделю минимум. Поэтому ответственность с оружием для меня внове - а вот ответственность за жизнь людей у меня уже давно воспитана.
Лейтенант неожиданно осознал, что не только на военной службе есть "ответственность за жизнь людей" и изумленно замолчал. До самого конца наряда.
"Быть готовым или не быть?"
Морская полоса препятствий достаточно веселая штука, один "выстрел" чего стоит. Так вот пока мы с ребятами из того же московского спецнабора делали сальто при выбеге-вылете с "выстрела" через полчаса первой тренировки - некто... ну, будем называть его "западенец", не мог пройти по нему и через 2 недели постоянных тренировок. Лейтененту (тому самому) быстро надоело с ним возиться (ему вообще все быстро надоедало... и потому его отослали из Центра за месяц до окончания нашей учебы - аж на Камчатку) и он предложил нашей группе позаниматься с "западенцем", пообещав, что в случае неудачи нам придется стоять в нарядах через день. Возиться четырем жлобам с одним тощим пареньком - смешно, тем более на "выстреле", поэтому трое из нас пошли на соседнюю площадку для рукопашного боя, а Димка остался показывать "как правильно", с условием, что через 15 минут будем меняться. Пока пара отрабатывала прием, а я смотрел за правильностью - "западенец" научился "бегать по выстрелу" (моряки уже поняли хохму). На вопросы - как ему это удалось - Димка ответил:
- Да я пошутил просто! Спросил "Видишь Вальку? Видишь, какой он злой, что у него партнера нет? Ну, так вот: если за 15 минут не научишься - я тебя к нему отправлю..." И он побежал!
Специально повторю пару вещей:
1. Пальцем бы его никто не тронул и никто бы его к площадке РБ не подпустил. Внеплановые занятия по спецдисциплинам были исключительно добровольны - и даже руководством школы связи не поощрялись (на тот момент считалось, что радисты на чужой борт ходить никогда не будут... это было большой ошибкой "стратегов");
2. Боясь того, что свалится - он вообще стопорился. Но если бы "западенец" хоть как-то готовился к службе, ну хоть каким-то видом спорта занимался - у него проблем бы не было.
"Это хорошо, что вы зеленый и... худеете?!"
Я в жизни всего два раза видел натурально зеленых людей. Про второй случай как-нибудь потом, а вот первый.
У катеров-перехватчиков проекта 1400 максимум мореходности - 6 баллов. Официально так вообще 5. Вот в "эти пять" мы и попали по дороге домой с Тарханкута, причем для меня это оказался второй шторм на борту нашей "ласточки", ибо шла всего-то третья неделя моего пребывания на борту.
Попав в два балла буквально во второй день осваивания катера я проклял все на свете, ибо так отвратительно я не чувствовал себя уже давно. Качаясь на волнах буквально как... не скажу что, я считал, что "так плохо" должно быть всем окружающим и на улице настоящий шторм - но остальные передвигались как будто под ногами у них была твердая земля. Проходивший мимо командир хмыкнул и вернулся с коркой черного хлеба и заставил ее мусолить. Полегчало, и к концу трехчасового выхода (всего-то проверяли какой-то ящик с распустившимися концами, зацепившийся за подводную скалу и болтавшийся напротив ближней заставы) я вспомнил о том, что морская болезнь это проблема вестибулярного аппарата, и потом две недели три раза в день я крутил на стенке "вестибулярку" по полчаса. Старики-срочники ржали, командир не вмешивался, но присматривался...
В день 5-тибалльного шторма я был дневальным, то есть еще и коку помогал. Чувствовал я себя превосходно, качка не мешала, своему старшему тоже помогал по мере необходимости, и когда кок Леха попросил опрокинуть за борт бак с очистками - с трудом оторвался от иллюминатора в двери. Мы оказались в море рядом с вертолетоносцем "Ленинград", и проходили от него в какой-то четверти кабельтова. Все, кто мог выглянуть - смотрели, как качает эту здоровенную махину, и как же сильно она отличается от нас. Мы взлетали на волну, замирали и снова соскальзывали вниз, чтобы снова взлететь и снова соскользнуть. Если нет морской болезни - это так увлекательно... никакой аттракцион не сравнится!
"Ленинград" же вел себя престижно и аккуратно, идя параллельным курсом он неторопясь переваливался - сначала меееееедлееееенооо кренясь одним высоченным бортом, даже на таком расстоянии возвышавшемся выше нашей мачты, затем, слегка задержавшись в этом наклоненном положении он так же величаво начинал обратный ход своих качелей, заваливаясь на другой борт... И амплитуда-то составляла градусов 15-20, не больше - но как же это было жутко и внушительно!
Картину боевого корабля портила одна "тряпочка", повисшая на леерах: такой же молодой матрос, как и я, висел, вцепившись в них, и отчаянно пытался хоть что-то из себя выдавить. Казалось, что он даже не видит нас - настолько он был занят бесплодным процессом - ничего у него и из него не выходило. Ярко-красные щеки выдавали его отчаянные усилия, но...
- Валь, кан за борт!
- Весь? - обернулся я.
- Ну, если потом его достанешь - то можешь помыть... а так рыбку просто покорми содержимым! - хмыкнул Леха, протягивая "кастрюлю".
Что там наш катер - от двери в камбуз до двери, в которую я смотрел метр максимум. Протянул руки, прихватил бак, норовящий выскользнуть, поставил у ног, прижал коленом, отдернул нижние задрайки, подождал подходящего момента в нашем аттракционе, отдернул верхние, нажал ручку, отжал дверь, пол-шага за комингс - пока катер еще взбирается вверх на вал и меня прижимает к палубе - и вывернул кан через леера за борт, тут же забросив его обратно в руки Лехи, даже не оборачиваясь.
И, протянув руки к задрайкам двери, услышал сверху "очень странные" звуки. На леерах "Ленинграда" продолжал висеть молодой матрос, теперь уже ярко-зеленого цвета, который провожал взглядом содержимое кана... еще секунда - и из него понеслось в море все то, что активно сопротивлялось такому исходу...
Дверь захлопнулась, все четыре задрайки зашли в свои пазы за полсекунды, поворот к коку:
- Готово! Готовь на здоровье!
P.S. Угу, тренировка помогла: до самого конца службы, куда бы меня ни забросило - а служба оказалась весьма разнообразна - меня больше никогда не мутило даже в 6 баллов (и в такое однажды пришлось залезть, чтобы вытащить унесенных в море отдыхающих). И, как ни странно, держался я как минимум не хуже профессионалов - пожизненных любителей из английского королевского яхт-клуба, рыбаков, транспортников и наших офицеров.
"Кто на свете круче всех - если догонит?"
Однажды поспорил мой командир (катера, только-только из училища к нам попал) и его сокурсник, угодивший на "Славу" (которая тогда еще была "Славой") - у кого борт "покруче будет". Больше кричал "славовец":
- Да у тебя такая же скорость, как у меня! Да твое вооружение мне краску обдирать на бортах! Да у меня только одна ракета больше всей твоей дюралевой скорлупки! Да твой перехватчик... Да я... Да мы... Да мой... Ну, что скажешь?
- Скажу, что пока ты по тревоге отвалишь от стенки - я уже в Керчи буду. Мне всего-то и надо - кабель со стойки сдернуть да концы с кнехтов скинуть.
Сели считать... и правда, сходится по времени. "Славовец" удивленно, но не сдаваясь:
- А вот если мои постараются - то на полчаса раньше уложимся. А твои так смогут - еще быстрее выйти?
- Еще быстрее?... Ну, если концы обрубить...
"Страшнее дедовщины только уставщина"
Хоть и под крышей "конторы" мы служили - а все равно бывало разное. Как говорят, "страшнее дедовщины только уставщина". Я не попадал под нее, а вот на соседний корабль пришел с Севера старпом, совершенно "отмороженый" (к современному "понятию" этот термин не относится совсем). И решил он ввести уставщину... но устав был им извращен до предела. Не отбита койка - койку сбрасываем на пол; не встал при вопросе "во фрунт" - наряд тебе минимум, и не важно, что ты сидишь скрючившись в техническом лючке, ищешь обрыв в сигнальном кабеле; в субботу на генеральной уборке эту самую внешнюю уборку с едким морским мылом матросы делают трижды - потому как в этой же бухте подземный завод подлодок продолжал расширяться за счет щебнедобывающего карьера, и пыль мелкодисперсным слоем ложилась на все и мгновенно, а фуражку по палубе старпом пускал только через полчаса после мойки...
Апофеозом стал первый выход в море. Да, по морской традиции курят на баке (на палубе на носу) - но на военных кораблях и на ходу матросы уходят на ют (на корму). Там и надстройка от ветра прикрывает, и барбет от кормовой артустановки... Да, нарушение - но небольшое, и офицеры от матросов себя не отделяют в этой импровизированной курилке.
Вот туда на ходовых и пришел старпом с криками, кто что за что получит, почему и как долго он будет продолжать эти отношения со всеми присутствующими, невзирая на звания - и как обсудит всех и каждого с руководством части. И ласково посмотрел на капитан-лейтенанта, сидевшего в своем звании уже четвертый год - сам-то старпом был одновременно с переводом на Черное море поднят до капитана третьего ранга, и светили ему в ближайшем будущем командирская должность со всеми вытекающими. Сразу после этой тирады он взорвался, гоня всех оттуда внутрь, пинками дополняя идею о том, что будет, когда он станет командиром этого корабля и этих людей - и, как только это было исполнено, с наслаждением повернулся к пенному валу, которые винты сторожевика поднимали на рост выше человека - и закурил сам...
Сторожевик шел всего в полутора милях от берега, поэтому для него не составило большого труда доплыть до берега, где его взяли за жабры "зеленые братья" - береговые пограничники. Еще через час первичных проверок радио об отсутствии на борту старпома дошло до его командира. Возвращаться для его принятия на борт командир бригады не дал, тем более, что с катерангом уже беседовали сначала территориалы, а затем и особисты. Шутка ли: покинуть боевой корабль и свой пост во время выполнения боевой задачи? Скандал был страшный, отголоски докатились даже до Москвы, и никого не волновало, что по его утверждению - его скинули за борт пинком, и неизвестно кто.
Когда же он стал настаивать на расследовании, его оттащил в сторону командир бригады и сказал:
- Ты точно хочешь расследования, которое покажет как ты себя вел - и не найдет виновного, потому что ты достал всех?... Да на твои действия на борту у меня десятки жалоб от особистов лежат!
Старпом подумал и согласился, что расследования не надо, виноват в падении сам, впаяли ему какое-то взыскание по-мелочи... и вернулся он в бригаду, ждать возвращения сторожевика. Тот отработал свою неделю на дальнем участке границы, подменился и пришел в базу на заправку и отдых. Первым его встречал старпом, по поданым сходням взлетел на борт, и, прежде чем успел получить формальных люлей от "все еще своего" командира - досталось каждому, попавшемуся ему на глаза.
Он орал и шипел, плевался и размахивал руками, обещал и грозил совершенно неприкрыто... неделя отдыха для экипажа превратилась в ад. Катеранг в бешенстве вымещал свою злобу на всех, с трудом находя работу в нарядах для каждого. Даже офицеры попрятались за спины капитана и своих жен у себя дома, неженатые и живущие на борту предпочитали прятаться по домам у своих друзей. Не помог даже вызов к комбригу и разговор одновременно с ним и старшим особистом части.
Через неделю сторожевик вышел на новое дежурство, и старпом снова выглянул на ют. Пойманые на курении смущенно потупились, но катерангу показались на лицах их улыбки, да еще какие оскорбительные... После их изгнания он зажег сигарету, вдохнул поглубже ароматный дым с вкусным запахом открытого моря, и... и через несколько секунд он снова плыл к берегу, но уже 6 миль - хотя и со знакомым ощущением горящего пинка на заднице!
Через двое суток, снова в ранге капитан-лейтенанта, он уехал на Дальний Восток - с самой, наверное, отвратительной записью в послужном списке.
"У каждого свой идеал бойца - и он очень редко виден в зеркале"
Нет, у нас на все МЧПВ смертельные случаи были редкостью необычайной. За все время службы разные рассказы-страшилки ходили, но при проверке выяснялось, что это все не у нас было или очень давно.
Поэтому и таким комшаром была встреча подлодки с соседнего пирса с 3-мя членами экипажа в затопленном отсеке...
Вообще, по молодости все воспринималось иначе: о лосях-морпехах думалось "вот они-то настоящие бойцы, носятся по вражескому берегу"... Зато они, как при встрече выяснилось, с восторгом и ужасом переспрашивали:
- Что, правда на полном ходу на вражеский борт запрыгиваете? И не страшно вам? Вот стальные погранцы!
А для нас это все норма была, и - несмотря на понимание того, что усиленный паек дается не просто так - даже не думали о том, что делаем что-то исключительное.
"К стенке! или история, где мало смешного, но не без поучительного"
- Логинов?
- Так точно!
- Жалобы?
- Никак нет!
- Служить хочешь?
- Так точно!
- Куришь?
- Никак нет!
- Другие слова знаешь?
- Так точно!
- Хм... ты серьезно или придуриваешься?
- Никак нет!
Особисту скучно, но роту надо проверять всю. Понятно, что этот спецпризыв в "политвойска" уже по месту отбора был проведен через отсев, и все, кто хоть как-то хоть чем-то "отличился" на гражданке сюда бы просто не попал - но вон в соседней школе ведь словили нарко... как его там? Нар-ко-тор-гов-ца, вот! И ведь тоже, проверяли же его территориальные органы - но он сынок какого-то местного начальника из Средней Азии... и теперь, когда особый отдел Учебного Центра МЧПВ КГБ СССР его отослал назад под соусом "не подходит даже для тюрьмы" - это снова проблема территориалов. Или - московских товарищей, которые теперь будут проверять уже местных товарищей - как же этот... как его там... нар-ко-тор-го-вец, во! - попал сюда. М-да... все равно всех надо проверять и здесь тоже. Да еще и находятся такие... которые треплют бедные нервы...
- Ладно, тебе виднее. Вставай тогда и поднимай руки вверх. Давай, давай! Теперь - лицом к стенке! И руки на стенку положи... Выше!
Особист вытаскивает из кобуры ПМ, поднимается из-за стола и подходит поближе:
- Видишь ли, у нас тут проблема одна наметилась с тобой, Логинов...
Из-за поднятой руки выглядывает изумленно-ироничная физиономия матроса.
- У нас тут, как сам видишь...
Матрос смотрит на пистолет в руке особиста, и, кажется, тихонько хрюкает про себя. Что это с ним?...
- У нас тут, понимаешь ли, карта всего Центра... да-да, та самая, которую ты держишь своими руками сейчас...
Явный хрюк раздается снова.
- И она, понимаешь ли... в общем, мы сейчас прибьем... карту прибьем.
Взяв со стола гвозди и перевернув Макарова стволом в руку, особист забивает гвоздики по углам карты-схемы основанием магазина, после чего поворачивается к матросу. Тот иронически посмеивается.
- Что веселого?
- Первый раз стою у стенки перед особистом с пистолетом в руке.
Теперь пришла пора хрюкнуть майору.
- У меня кто-то молоток заиграл, так что приходится пользоваться тем, что есть... А теперь что смешного?!
- У стенки перед особистом с молотком в руках тоже ни разу не был!