Ломака Виктор Петрович : другие произведения.

Книга любви

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    ... книжник вновь провел пальцем по странице, словно пролистнув книгу, и комната с прекрасной незнакомкой исчезла, зато возник другой пейзаж: совершенно обнаженная дева застыла в прыжке, как будто забегая в поросшую высоким тростником реку. Книжник ударил два раза по странице, и девушка со звонким смехом влетела в воду, подняв над собой веер брызг...
  
  (Арабская сказка для взрослых).
  
  
  - Вижу, твое животное не спешит.
  - Оно никогда не спешит, чтоб ему околеть!
  - В жизни не видел, чтобы ишак так долго пил воду! Он будто верблюд, вбирающий в себя запас на неделю.
  - У него нет верблюжьих горбов, но он хитрее всякого лиса. Моя жена говорит: пока твой осел напьется, в небе умрут еще три звезды!
  - Надеюсь, твоя жена столь же хороша в делах, сколь красноречива.
  - Она хороша во всем.
  - Что ж, ишак не спешит, и нам спешить некуда. Расскажи еще что-нибудь, ибо я тут изнываю от скуки больше, чем от жары и зноя.
  - Тогда налей мне твоего прекрасного вина, и ты услышишь удивительную историю о волшебной книге.
  - Если она мне понравится, я дам тебе вина еще и в дорогу.
  - Клянусь Всевышним, она тебе понравится!
  
  
  ***
  Рассказывают, что жил на Востоке (в каком городе, я тебе не скажу, ибо и мне не сказали) один несчастливый молодой человек. Звали его Сулейман. А несчастье его заключалось в том, что он был нелюбим женщинами. И нелюбим не столько по причине своей непривлекательной внешности (как ты сам знаешь, женщины не всегда любят глазами), но больше из-за своей неуверенности и робости, то есть тех навязчивых качеств, которые часто преследуют человека с нестандартным обличием. И эта робость в общении с прекрасным полом отравляла ему жизнь с самого детства. Однако был он неглуп, самолюбив, и в свое время с успехом отучился в светском медресе, так что был он образован и начитан в достаточной степени. Во всяком случае, оставленное ему от родителей небольшое состояние он многократно приумножил. И быть бы ему завидным женихом, если бы не досадное свойство его характера, о котором было сказано. Посему богатство большой радости ему не приносило, ибо, как говорится, и бедняк счастлив в своей жалкой хибаре, если рядом с ним живет добрая, любящая его душа. А наш Сулейман жил одиночкой, если не считать своих слуг. И даже друзей у него было немного, да и то: можно ли считать друзьями тех, кто, выпивая за твой счет, за спиной посмеивается над тобой, и кто завидует тебе, считая твои деньги? Но отсутствием настоящего, верного друга Сулейман не тяготился, а печалился лишь оттого, что не было у него женщины, которая разделяла бы с ним и душевную привязанность, и страсть любовных утех. Разумеется, когда он достиг возраста мужей, он стал похаживать в один дом, где за деньги можно было купить на час-другой телесного тепла у жрицы любви (и даже у двух сразу), но все это было не то, и он прекрасно понимал всю неискренность поведения сих искушенных распутниц, хоть они и страстно стонали под ним, и говорили многие известные слова, сладостные уху каждого из мужчин. Однако ж самолюбие его они обмануть не могли.
  И вот однажды на рынке, недалеко от одной из своих лавок, Сулейман увидел книжника, торговавшего всякими манускриптами и книгами, и подошел к нему. Книжник, увидев его заинтересованность, спросил, какого рода письмена его привлекают. Сулейман сказал, коротко и чуть смущаясь: "О любви". "А какого рода любовь тебя интересует, господин?" - вновь спросил продавец. Ничего не ответил Сулейман, а только лишь улыбнулся. И тогда понял его книжник, и сказал, наклонившись к его уху: "Есть у меня интересующая тебя книга, господин, но только она сейчас не здесь, а спрятана в надежном месте по причине ее неимоверной ценности. Если ты действительно интересуешься сим заманчивым предметом (тут он понимающе подмигнул Сулейману), то я могу тебе ее предложить. Назови только место твоего обитания, и этим же вечером я буду у тебя со своим товаром". "В чем же ее ценность, и сколько ты за нее просишь?", - поинтересовался Сулейман, но книжник ответил только, что господин, мол, увидит и оценит все сам, а плата будет не запредельная, ибо продавец - не вор с проезжего тракта. На том и уговорились: Сулейман рассказал, как найти его дом, а книжник пообещал, что будет у него после захода солнца.
  
  ***
  В назначенное время в дверь к Сулейману постучали, и Юсуф, самый доверенный из его слуг, впустил в дом человека, закутанного до самых глаз в черные одежды. Юсуф, наученный хозяином, без лишних слов провел посетителя наверх, в хозяйские покои, и книжник, открыв лицо, вновь предстал перед Сулейманом, как и был.
  "Ну, показывай, что у тебя есть для меня!", - приказал Сулейман, которому уже не терпелось увидеть хваленый товар.
  Книжник достал из-под полы свою книгу: она была в старинном, кожаном переплете, роскошно обрамленном в серебро, и с застежкой из того же металла, и на застежке была печать в форме шестиконечной звезды, а на ней арабской вязью были выгравированы мелкие буквы. Была та книга не большой и не маленькой - пожалуй, туда можно было свободно поместить лицо человека в натуральную величину.
  "Книга эта необычная, господин! - сказал продавец. - Страница в ней только одна, но вмещается на ней столько, что не вместит никакая известная мне библиотека. В ней есть и тексты, но в основном картинки. Они особенно интересны, так как могут оживать и двигаться, натурально показывая места, которые лежат далеко за пределами этого города - я так думаю, по всему миру! Тексты ты можешь пропускать, ибо, насколько я понимаю, тебя интересуют именно картинки".
  Сулейман, разумеется, не поверил ему. Но, как говориться: "Велик Аллах и благостны клятвы ему, но проверить слова можно только действием!", и тогда торговец перевернул тяжелую обложку. И увидел Сулейман перед собой светящийся мягким зеленым светом прямоугольник, словно были то занавески окна, и огненными буквами написано было на нем:
  "Мир тебе, смотрящий из тьмы!
  Радуйся бытию, пока есть твое время,
  Ибо мы принадлежим Аллаху и к нему возвращаемся!".
  "Смотри же, и не пугайся!" - сказал книжник, и провел пальцем по светящейся странице. И тут же возникла удивительная картинка, на которой была вечерняя комната, и в этой комнате перед свечей сидела девушка в ночном одеянии, замершая над книгой. Сулейман ахнул от удивления, и воскликнул:
  "Клянусь Аллахом, это самое дивное диво, о котором можно только помыслить!".
  "Подожди удивляться, - продолжал книжник, - это еще не чудо".
  С этими словами он два раза ударил по странице, и та ожила: свеча затрепетала, играя тенями, а девушка подняла голову и посмотрела, казалось, прямо на Сулеймана. И ахнула она, как и он, и расширились ее глаза, будто она и впрямь его увидала. И было ее лицо прекрасным и светлым, и сияло оно словно полная луна в темную ночь! Такой красоты Сулейман никогда не видел и даже не подозревал, что бывают лица столь совершенные и манящие, и любовь к прекрасной незнакомке вошла в глубь его сердца!
  Бедный Сулейман чуть не лишился рассудка от удивления и восторга, но тут книжник вновь провел пальцем по странице, словно пролистнув книгу, и комната с прекрасной незнакомкой исчезла, зато возник другой пейзаж: совершенно обнаженная дева застыла в прыжке, как будто забегая в поросшую высоким тростником реку. Книжник ударил два раза по странице, и девушка со звонким смехом влетела в воду, подняв над собой веер брызг.
  "Постой, постой! - закричал Сулейман, приходя в себя. - Верни мне ту девушку, что была в комнате, с книгой!".
  И, не дожидаясь книжника, он провел пальцем по картинке в обратную сторону, пытаясь возвратиться на предыдущую страницу, как если бы это было с обычной книгой. Речной пейзаж с дивной купальщицей исчез, но и комната с прекрасной незнакомкой не возникла, а появилась какая-то убогая лачуга, где другая девушка в одной рубахе - надо сказать, довольно короткой - стояла перед дымным очагом и держала в руке полено, собираясь кинуть его в огонь.
  "Где же она? Где та дива?", - воскликнул Сулейман, горестно заламывая руки.
  Торговец хитро улыбнулся и сказал:
  "Особенность этой книги в том, что страниц в ней великое множество, но невозможно найти уже когда-либо виденную, ибо идут они не друг за другом, а в случайном порядке".
  "И что же, я никогда ее теперь не найду?", - спросил в отчаянии Сулейман.
  "Теоретически это возможно, но вероятность весьма невелика, - мудрено ответил книжник. - Впрочем, если ты будешь листать в день по тысячи страниц, то, возможно, лет через двадцать тебе повезет, и ты снова увидишь ту свою красавицу - разумеется, слегка постаревшую. - В этом месте торговец нехорошо усмехнулся. - А может, и не увидишь никогда, ибо на все воля Аллаха, и случай его слуга!".
  "О-о!", - только и вымолвил Сулейман.
  "Но господин, - продолжил торговец, уже закрывая книгу, - зачем ты впадаешь в такие страсти от первой увиденной девушки? Это неразумно, когда перед тобой такие возможности. Я уверяю, ты увидишь здесь дев более достойных, чем та бледнокожая мышка, говорю тебе!".
  И тогда Сулейман несколько приободрился, и спросил:
  "И сколько ты просишь за эту волшебную книгу, и зачем, скажи на милость, ты продаешь такое чудо первому встречному? Неужели же она тебе самому не нужна?".
  Торговец засмеялся, ответив так:
  "Возраст у меня уже не тот, чтобы заглядываться на девиц: при дряхлом теле подобные занятия до добра не доводят".
  И тут только Сулейман увидел, что торговец довольно стар, и удивился тому, что это не привлекло его внимания ранее.
   "Эта книга, - продолжал книжник, - стала уже слишком тяжела для меня. А тебе я продам ее за ту цену, которую когда-то взяли и с меня: тридцать семь динаров. Ибо так мне было сказано: как станет она в тягость тебе - продай другому!".
  "Воля твоя, я покупаю!", - радостно ответил Сулейман.
  "И еще. Не могу не сказать тебе, добрый господин, что я тоже когда-то был богат и знатен - до той самой поры, пока не купил эту книгу. Я не грешу на нее - может, так совпало случайным образом, но я согрешу, не сказав тебе о том".
  "Деньги меня мало волнуют, и я не боюсь бедности", - несколько опрометчиво ответил Сулейман: так часто говорят люди, с детства не знавшие нужды.
  Затем он расплатился, и книжник уже направился к выходу, но вдруг, обернувшись, сказал:
  "Да, забыл тебя предупредить, господин. Можешь бить по картинке только дважды, но после того как она ожила, ни в коем случае не стучи по ней три раза".
  "Что будет тогда?", - спросил с интересом Сулейман.
  Книжник пожал плечами.
  "Меня предупредили, и я ни разу не посмел нарушить запрет, хотя на протяжении многих лет мне не терпелось это сделать".
  "Произойдет что-то страшное?", - снова поинтересовался Сулейман.
  "Того я не знаю, но тебе тоже не советую это проверять", - с серьезным видом ответил торговец. - Может, книга сгорит у тебя в руках, может, - отправит тебя в ад... А может, явится страшный ифрит и покарает тебя за непослушание. Кто знает?!". (Ифрит - то же, что и джинн. Внимание! Дальнейшие сноски будут находиться в конце текста и обозначаться так: (!!!)).
  "Я не верю в сказки про ифритов", - засмеялся Сулейман.
  "И напрасно, - с мрачной улыбкой заметил книжник. - Впрочем, я тебе сказал, а там - как знаешь. Теперь же прощай!".
  И он вышел из комнаты.
  Как только внизу хлопнула входная дверь, Сулейман взял в руки книгу, но еще долго сидел, не решаясь ее открыть. Наконец, он набрался смелости и перевернул обложку.
  На первой открытой им картинке он увидел странную местность с незнакомыми, широколистными деревьями. Под одним из деревьев стояла высокая стройная девушка в светлой накидке и с абсолютно черной кожей. Лицо ее тоже было по-своему привлекательным, но Сулейман нетерпеливо пролистнул книгу дальше. Дикое поле и конь, застывший в воздухе с наездницей на спине. Сулейман ударил по картинке два раза, и обнаженная рыжеволосая красавица, подобно дикому огню, понеслась мимо него вдаль, взметая над головой веревочную петлю. Конь несся по степи, подгоняемый звонким гиканьем своей наездницы, а впереди пестрой россыпью скакал табун диких лошадей...
  Сулейман оторвался от книги глубоко за полночь. В глазах его рябило, комната словно плыла перед ним. Он отложил книгу на столик и улегся. Но сон еще долго не приходил в его голову, возбужденную необычными видениями. А под утро приснилась красавица перед свечой, черты лица которой навсегда вошли в его ум, а ее милая улыбка - в сердце!
  
  ***
  Внешне жизнь Сулеймана почти не изменилась. Утром он, как и обычно, выходил из дому по делам, и обходил свои товарные лавки, проверяя ведение расчетных книг; заходил в гостевой двор, чтобы поесть и выпить красного вина; потом направлялся на ковровое производство, которое недавно приобрел у одного разорившегося дельца: оно было не в лучшем виде, но Сулейман его постепенно отладил, и даже набрал дополнительно работников. Затем он шел в чайхану - отдохнуть и послушать заезжих людей. Вечером он брел в свой пустой дом, где его ждали только слуги. Но теперь все было по-другому - теперь дома его ждала Книга! Весь день, занимаясь делами и общаясь с людьми, он то и дело вспоминал о ней и радовался, что она у него есть. Его унылая жизнь словно приобрела теперь какой-то смысл, пускай даже и тайный, ибо никому он не мог ни сказать про Книгу, ни показать ее.
  Вечером он входил в свои покои, запирал двери на засов и доставал из тайника свое сокровище. Затем укладывался на свое ложе, и так, с открытой Книгой на животе, проводил время до поздней ночи. Иногда ему попадались страницы с текстом, но он не внимал, и быстро пролистывал их в поисках все новых красавиц. Каких только девушек ему ни довелось увидеть! Помимо восточных красавиц, были там и жительницы Африки, цвет кожи которых подобен обсидиану, блистающему в лучах заходящего солнца; и раскосые китаянки и японки в своих экзотичных нарядах и без оных; и бледнолицые, словно не испытавшие жара солнечных лучей, обитательницы Европы; и черноволосые, меднокожие девы с недавно открытого материка, который теперь называли Новый Свет... Но ни разу Сулейман так и не увидел ту красавицу перед свечой, которую он тщетно искал на страницах Книги.
  И вот что странно: все женщины, которых показывала ему Книга, были прекрасны - каждая по-своему, и он часто удивлялся, почему Книга не показывает ему некрасивых женщин. Была и еще одна странность, которая также его нисколько не печалила: рядом с девушками никогда не появлялись мужчины, будто Книга сама знала, что они Сулеймана не заинтересуют, и что они лишь возбудят в нем ревность и неприятие наблюдателя. Случалось, что иные девушки раздевались донага, и в постели проделывали с собой такие штуки, что Сулеймана от этого бросало в жар, и он первое время не выдерживал и пролистывал Книгу дальше, боясь самому предаться запретным усладам, но позже он привык и к этому. Были и весьма скромные девы, которые тоже волновали Сулеймана, если не разнузданностью похоти, то благопристойным поведением и бережным отношением к своему телу. А иногда ему даже снились удивительные и волнующие сны, словно те красавицы покидали страницы Книги и входили в его "ночной ум", тайны которого и по сей день не могут разгадать все мудрецы и ученые мира. Но все это не восполняло его естественной потребности к настоящему, телесному соитию. И даже его забавы во сне, нередко кончавшиеся приятным конфузом, не радовали его, ибо любая, даже самая красочная иллюзия, лишь плохая замена натуре. Правда, пару раз после этого он ходил в знакомый бордель, но вид потасканных шлюх не шел ни в какое сравнение с теми милыми созданиями, за которыми он подглядывал все вечера и ночи, и он перестал ходить туда.
  Дела его торговые и производственные по-прежнему шли хорошо, хотя он и охладел к ним несколько. Он правду сказал тому книжнику насчет денег: сами по себе они мало его интересовали, но была ему интересна суть отношений, в которых он мог одерживать победы над конкурентами, и внушать доверие новым заказчикам и покупателям. Ему увлекала именно игра этих отношений, а результат ее, выражавшийся в увеличении его состояния, был делом побочного следствия этой игры. Но сейчас, когда у него было нечто более интересное, он постепенно охладевал и к этому.
  Так проходили дни и ночи. Сулейман привык к волшебным картинкам, и хотя они уже не волновали его как прежде, но у него появилась стойкая потребность листать невидимые страницы Книги, узнавая все новых и новых ее обитательниц. "Ведь существуют же счастливцы, - часто думал он, глядя на очередную красавицу, - которые ласкают этих прелестниц? За одну ночь с любой из них я отдал бы половину своего богатства! Как бы я хотел не только видеть, но обладать этими дивными созданиями: целовать из губы, нежными прикосновениями осязать их тела, вдыхать сладкий аромат их дыхания и кожи! О, моя страсть, пожалей мой разум! О, плоть моя, оставь надежду утонуть в этом океане блаженства!...". Так думал он, отчаянно листая страницу за страницей, в надежде погасить свою страсть. Но она лишь разгоралась, не утоляя жажду его тела: так несчастному, умирающему посреди океана, никогда не утолить жажды обманчивой влагой соленых вод.
  И еще он помнил о том предупреждении продавца - не стучать три раза по картинке. Часто его рука так и тянулась это сделать, но его тут же охватывал страх того, что может за этим последовать. Но люди - странные создания! Поставь им на разные чаши весов жизнь и любопытство, и они зачастую выберут риск потерять всё. Это же случилось и с Сулейманом. Однажды он лежал на постели и наблюдал в своей книге, как юная дева танцевала в комнате, устланной красочными персидскими коврами. Она изящно и призывно водила бедрами, изгибала талию, и постепенно снимала с себя свои одежды, пока не обнажилась совсем. Сулейман, одурманенный желанием, ударил по картинке: раз, два... и не решился ударить третий - и картинка замерла. Он вновь ударил дважды - прелестная танцовщица продолжила свой дивный танец. Сулейман снова собрался духом, занес палец и ударил: раз, два... три! И свет померк.
  
  ***
  А когда рассеялась тьма, Сулейман увидел, что не лежит он уже у себя в комнате, а сидит среди ковров персидских, а рядом с ним стоит обнаженная девушка, на которую он смотрел в Книге. И вот она, быстро схватив свою одежду, скрылась за ширмой в углу комнаты. И не успел он открыть рта, как услышал: "Зачем ты явился, Гасан, в покои мои? Разве не сказала я, чтоб ты больше не приходил в столь поздний час?". Онемел тут Сулейман от этих странных слов, но потом взгляд его упал на свои одежды, и не поверил он вновь глазам своим - одежда его была другая! Он медленно поднялся и сразу почувствовал, что он будто не в своем теле: он стал выше, стройнее и сильнее. Он оглянул стены и увидел, что на одной из них висит зеркало, и подошел к нему. И, посмотрев в него, он увидел свой новый облик: на него из зеркала глядел прекрасный юноша с черными как смоль очами. "Что за чудеса? - подумал он. - Воистину, Книга еще более могущественна, чем я знал!".
  И тут вышла из-за ширмы красавица, уже облаченная в свои одежды, и подошла к нему, и взяла его за руку.
  "Милый Гасан, - сказала она. - Отец запретил мне видеться с тобой до свадьбы, и я боюсь, что он узнает об этих тайных встречах. В прошлый раз ты поклялся, что этого более не повториться, и вот ты снова здесь!". ???????????????????????????????????????????
  "Прости, милая..., - промолвил, наконец, Сулейман, и не узнал своего голоса: голос его тоже изменился, он стал более низок, но зато певуч и глубок. - Я хочу попросить тебя еще об одной встрече - всего только раз, и клянусь, больше ты меня не увидишь до того самого момента, когда Аллах навсегда соединит наши сердца!".
  Глубоко вздохнула тогда девушка, и прильнула к груди Сулеймана, обняв его за талию.
  "Ах, милый мой Гасан, - вновь сказала она. - Ты же знаешь, как люблю я тебя, и как тяжело мне тебе отказывать. Возьми же меня и люби эту ночь, как любил прежде! Знай, что хочу я этого более всего на свете, что скучаю я по тебе, и что жду не дождусь того дня, когда уже ничто не сможет нас разлучить".
  И взял ее Сулейман, ставший на время Гасаном. Раздел он ее медленно, и страстно лобызал все ее тело от чела и до самых пят. А потом и ее теплые губы своими прикосновениями дарили ему небеса. И дрожали их теле в возбуждении, покрываясь влагой любовной, и тогда нежно вошел он в нее, и застонала она в наслаждении, словно тело ее, изнывающее от жары и жажды, дождалось вожделенной влаги. Кружилась комната, и кружился над ними мир, и словно сама птица счастья укрывала их своими крылами. Их слившиеся души летели над бездной, и вдруг взорвалась эта бездна, и остались в мире лишь они одни - стонущие от счастья, прижавшиеся друг к дружке, словно бы желая стать единым существом.
  Долго после лежали они, обнявшись. Она говорила ему нежные слова, а он, затихший в сладостном безвременье, прижавшись к ее груди, слушал ее слова и биение ее сердца. И сам он был спокоен и счастлив. Он был любим, и сам любил, и пускай телесно он был другим человеком, это было ему сейчас неважно. Да, он украл на время чужое счастье, но сколь же велико и сладостно даже это немногое, что дало ему волшебство могущественной Книги!
  А потом они, нежась в объятиях друг друга, уснули сладким сном.
  
  ***
  Проснулся Сулейман в своей комнате. Поднял он голову, посмотрел на открытую страницу, но там был только зеленый занавес, и не было уже прекрасной танцовщицы, подарившей ему волшебную ночь. И тогда воскликнул он:
  "Хвала тебе, великий и милостивый Аллах, ибо знаю я, что ничего не делается без твоего дозволения, и что появление того книжника - подарок за все муки моего одиночества!".
  Встал он с постели, думая, что уже утро, и спустился вниз. Но слуги спали.
  "Странно, - подумал Сулейман, - эти лентяи должны уже были приготовить мне завтрак и одежду, но еще спят". Он открыл входную дверь, и выглянул на улицу. Там стояла глубокая ночь, а высоко в небе висела полная луна. И снова удивился Сулейман, поняв, что ночь, проведенная им в недрах волшебной книги, заняла в реальности всего лишь какие-то мгновения.
  "Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого и великого!", - воскликнул он в удивлении, и вновь произнес осанну творцу всего сущего, не зная, что Великий здесь совсем ни при чем.
  Сулейман поднялся в покои свои, и уснул крепким сном счастливого человека.
  
  
  
  ***
  Сулейман уже не помнил, сколько прошло времени с той первой волшебной ночи, он потерял уже счет дням и ночам, так что, может быть, прошел месяц, а может, и три. Но, судя по делам его, которые он совсем забросил, времени таки прошло немало. Торговля его постепенно приходила в упадок (такое часто бывает, когда торговцы, обиженные невниманием хозяина, начинают подворовывать), а в склад кунжута, как сказал смотритель, пробрались огромные крысы и съели половину запасов. Но ему было все равно. Он знал и думал только об одном: вечером его ждет новая встреча и новая любовь!
  Но, увы, ничего на свете не бывает вечным, даже чувства. И даже великая страсть, возгоревшись однажды, начинает когда-нибудь погасать. Что уж говорить про того, кто менял свои привязанности каждую ночь, а иногда и несколько раз за ночь. Вот и к Сулейману стали приходить неожиданные мысли, причин для которых в прежней его жизни не было. "О, женщины, великая и прекрасная тайна мирозданья! - думал он однажды ночью, после того как два раза подряд посетил любовную сферу волшебной книги. - Но объективна ли их красота, или это лишь самообман, заложенный в нашу голову Аллахом для продолжения человеческого рода? Что так завораживает нас, например, в линии бедра, плавно поднимающейся к боковой округлости таза и круто уходящей затем во впадину талии? А груди? Каким образом притягивает наш взор эта нежность упругих полусфер, тихо раскачивающихся при ходьбе? Или их лица. Без сомнения, есть в них нечто магическое, не просчитываемое никакими потугами ума. Мы смотрим на них и делим для себя на очаровательных, красивых, невзрачных, отталкивающих... Но что есть красота лица, как не привычка наших взглядов? И что мы можем различить в формах четырех основных органов, в движениях мимических мышц, в неуловимом сочетании всех этих загадочных черт, где красоту от уродства может отделять, порой, лишь небольшое смещение пропорций: маленькое изменение в припухлости век, чуть меньшее от нормы расстояние между глазами, неудачный излом в линии носа, чересчур истонченная, хищная линия губ... И вот уже магия красоты исчезает! И ты равнодушно проходишь мимо, а то и содрогнешься от неприязни".
  Однажды Сулейман сменил за вечер сразу трех красавиц, и едва был жив от физического и чувственного истощения. И поклялся он более не повторял сих недостойных подвигов, выбирая за раз только одну встречу. Разумеется, в канун пятницы он не грешил, и ложился спать вовсе не доставая Книгу из тайника. А примерно через полгода он стал делать и еще один отдых в неделю, ибо есть предел всему на свете, а нет предела только у Аллаха!
  О, достойные мужи, поверите ли вы в такое, что может когда-нибудь наступить охлаждение к столь сладостным предметам? Но говорю вам: будь то мужчина, иль будь то бык-производитель - коленки у него когда-нибудь подломятся от подобной ноши - пусть и сладостной, но неподъемно тяжкой для любого самца.
  
  ***
  Наверное, год прошел с тех пор, как Сулейман испытал неземное счастье в объятьях прекрасной танцовщицы. С тех пор у него произошло столько всевозможных встреч, что язык устанет описывать каждую в отдельности, а воображение - рисовать. Сулейман изменился, стал задумчив и рассеян, а временами даже неряшлив, так как мнением о себе окружающих он перестал дорожить: его теперь мало интересовал этот мир, ибо по-настоящему он жил лишь в мире волшебной Книги. Он все меньше общался со своими немногочисленными товарищами, а также с продавцами и покупателями, и дела его торговые шли совсем уже плохо, но что ему с того?! Он не читал больше книг, перестал увлекаться научными трактатами древних и современных мудрецов, которые он ранее так любил. Правда, один раз он попробовал писать стихи, но получалось не очень. Вот сей перл, судите сами:
  Были девушки нежные, страстные,
  С кожей белою, желтой и красною.
  К их словам я привык обязательным,
  И к рукам, и к губам их внимательным.
  Но томит меня дума печальная
  О единственной...
   (Дальше он не смог придумать достойную рифму к слову "печальная", на том и закончил).
  Днем он теперь не шел по делам, но часто выходил за город, и гулял по тропинкам большого сада, думая об этом своем счастье и проклятии, о том, как незримыми цепями приковала его к себе Книга. Он знал, что никогда он не захочет ей потерять, не сможет выбросить или сжечь, но и не знал, как ему жить с ней дальше, ибо реальный мир был теперь для него пуст и блекл, а красочный мир Книги - иллюзорен и прерывист, и он понимал это со всем отчаяньем и грустью. Раньше он часто оглядывался на проходящих красавиц (если лица их были открыты), и он втайне желал встретить кого-нибудь из них: он хотел иметь семью, детей, нормальную жизнь среди близких ему людей. Теперь же ему опротивело все: дети на улицах казались слишком крикливыми и суетными, все девушки и женщины - некрасивыми и грубыми в движениях (во всяком случае, они не шли ни в какое сравнение с теми, кто отдавались ему и любили его каждую ночь), и их мужьям он уже не завидовал как прежде: можно ли завидовать несчастным, связанным по рукам и ногам крепкими узам брака и ежедневных забот?
  А он был свободен!... Но счастлив ли? Разве полюбила бы его - именно его, Сулеймана - хоть одна из тех красавиц, которые отдавались ему и страстно стонали под чужим для него телом? Ведь все они любили лишь своих Гасанов, Амиров, Пьеров, Томасов, Джонов, Иванов, Ченгов (а одна черная богиня звала его Мгумбу Бу)... А имен своих женщин он зачастую и не знал, называя их всех "милая", "дорогая", "любимая", "родная", "женушка", "утренняя росинка"... (и только однажды он услышал имя девушки, когда она шептала ему в порыве страсти: "Люби же свою Алсу, милый Айвар!"). И его нежные слова звучали на разных языках планеты, которые он таинственным образом вдруг начинал понимать и говорить на них, как на них говорил сам хозяин заимствованного им тела. Но он точно знал: покажись он перед этими девушками в своем истинном обличии, все они убежали бы от него, закрыв глаза и вереща на всех языках мира!
  "Да и вообще, - думал он, медленно шагая меж деревьями, - в одних ли только женщинах счастье? Мир так велик и разнообразен, так заманчив все новыми тайнами, открытиями, приключениями, общением с интересными и мудрыми людьми..., а я с головой утонул лишь в одной из его радостей. Да и радость ли это, если любая из женщин без всякого труда и усилий доступна тебе, и только на одну ночь?! Где таинство первой встречи с незнакомкой и сладостные мечты обладать ею? Где тревога от хмурого взгляда красавицы и радостное биение сердца от ее нежного слова? Где бессонная ночь после ссоры с возлюбленной и следующая за ней радость примирения? Где счастливое сияние глаз любимой, когда она носит под сердцем твоего ребенка?... И не превратился ли я в похотливое животное, которое сидит на невидимой цепи и ест из рук таинственного божества его странные плоды? И не подобен ли я стал любителю опия, которого ждет скорое истощение и страшная смерть? И какова будет моя плата за все это? Может, вовсе не Аллах мне послал того книжника, но Иблис на мою погибель?".
  Такие вопросы мучили его в последнее время.
  Тем не менее, Сулейман не реже трех-четырех раз в неделю доставал свою Книгу и уходил в нее на встречу с все новыми красавицами, которых отбирала для него Книга, ибо, повторяю, не видел он там ни одной, кто была бы ему не по нраву!
  Как-то Сулейман заглянул в зеркало, и ему показалось, что его лицо постарело. Он присмотрелся. К мешкам под глазами он уже привык, но теперь в краешках глаз появились заметные лучики морщинок. "Это, наверное, оттого, - подумал он, - что время для меня течет быстрее, ибо почти каждый вечер за несколько минут я проживаю еще одну лишнюю ночь". Но, скорее всего, еще большее влияние на его тело оказывали изнуряющие часы любви, которые, хоть и проводил он их в чужом теле, последствия оставляли именно ему, вкушавшему наслаждения.
  
  ***
  Однажды Сулейман потерянно брел по рынку, глядя под ноги. Он уже подходил к лавке одного торговца (Сулейман давал ему взаймы свои товары, и теперь шел получить с него деньги), как вдруг столкнулся с кем-то. Он поднял глаза и увидел, что это женщина, и когда она обернулась, то узнал в ней свою красавицу - ту, которую видел на странице своей книги, и которую безуспешно искал там вот уже целый год. Она была все так же прекрасна, и теперь он даже мог коснуться ее (хотя и не посмел бы вовеки!). И вновь проснулась в его сердце любовь к ней!
  Сулейман онемел, испуганно таращась на нее, а она улыбнулась и, ничего не сказав, пошла своей дорогой. С минуту, наверное, стоял он как истукан, но вот опомнился и двинулся вслед за ней, стараясь не попасться на глаза. Девушка была одна, несла в руке небольшую корзинку с покупками, и, наверное, уже возвращалась домой. Через несколько кварталов она, наконец, подошла к своим дверям, и тогда Сулейман воскликнул про себя: "О, Аллах! Та, которую я искал по всей земле, жила всего в нескольких кварталах от меня! Знак ли это судьбы, или же мое проклятие?".
  Теперь Сулейман часто прогуливался невдалеке от ее дома, и много раз видел ее, но подходить не решался, ибо знал, что с его внешностью нечего и мечтать о взаимности чувств такой красавицы. Вот если бы он предстал перед ней в обличии ее возлюбленного, как в Книге?! Но за все время наблюдений он ни разу не видел рядом с ней мужчину, а так же не видел, чтобы кто-то еще заходил в ее дверь. Похоже, что она жила одна. Может, поэтому она не появляется больше на страницах Книги, что нет возможности сойтись с ней в теле любимого, ибо такового не существует? Кто знает!
  С этой поры он больше не доставал вечером из тайника Книгу, и ждал только следующего дня, чтобы пойти к дому красавицы и увидеть вновь свою милую, которая о нем даже не знала. Однажды он подослал Юсуфа, и тот осторожно выведал у ее соседей, что зовут ее Лейла, и что она сирота. От родителей у нее было небольшое состояние, но жила она скромно, и у нее не было даже служанки.
  "О, Лейла! О, наслаждение, о, восторг!", - часто повторял он теперь про себя. И думал: "Как я теперь могу уходить в Книгу и заниматься любовью с другими, когда знаю, что ты реальна, и что ты где-то рядом?! И что мне теперь делать? Ведь не могу я прийти к тебе и открыться, ибо прогонишь ты меня с глаз. О, Лейла, рожденная в ночи!...". Но однажды Сулейман все же решился: он взял большой кошель с изрядным числом динаров, и пошел к ней. Он думал так: "Войду к ней и скажу: прими от меня этот дар, и дай мне только право иногда быть рядом с тобой, говорить с тобой и любоваться тобой!". Но когда он уже подходил к ее дому, Аллах смилостивился над ним и прояснил его ум. Сулейман вдруг представил себе, как в негодовании кричит она на него: "Я не распутница, и нет таких денег, за которые я соглашусь быть с тобой!". И он повернул назад, и брел, понуро опустив голову. И тогда ему, от отчаянья и против воли, пришла грешная мысль: "О, если бы Аллах сжалился надо мной, и сделал ее такой же некрасивой, как я! Быть может, тогда она снизошла бы до меня!". Но тут же он одумался, и попросил у Всевышнего прощения за недостойные мысли. И воскликнул: "Воистину, любовь из человека делает осла!". И вспомнил стих великого Газали:
  "Любовь опасна, как огонь.
  О, зря открыл я эту дверцу!
  Друзья кричали мне: "Не тронь!",
  Но неподвластна глупость сердца...".
  
  ***
  Вечером того же дня Сулейман сидел в своей постели и думал о Лейле. Его сердце томилось в печали, а мысли были безотрадны. Он уже проклинал день, когда встретил на рынке того торговца книгами. В великом мучении он пошел к тайнику и достал Книгу. Затем перевернул обложку и, молясь Аллаху, провел по гладкой странице пальцем...
  И случилось чудо - возникла та самая комната, и там была Лейла: она возлежала на постели, а рядом на столике горела свеча. Лицо девушки было повернуто к Сулейману, но ее глаза были закрыты. Некоторое время он заворожено смотрел в Книгу, не смея поверить своему счастью. "Быть может, - думал он, - если ты знаешь, чего хочешь, то Книга это и исполнит? Наверное, это еще одна из ее чудесных особенностей, которой я не знал. Чертов книжник не объяснил мне ничего, а только запугал". Наконец, Сулейман собрался духом и ударил по странице два раза - Лейла томно вздохнула и открыла глаза, и вновь, как и тогда, посмотрела на него. И тогда он, от волнения почти теряя сознание, ударил по странице три раза...
  
  ***
  Забившись в угол постели, девушка испуганно смотрела на него, стоящего посреди комнаты и потерявшего дар речи. Сулейман подумал, что теперь, наверное, он явился к ней в своем истинном обличии, раз она так испугалась. Он уже привык, что все прежние девушки видели в нем либо своего любовника, либо суженного, либо супруга. И теперь он не знал, что ему делать дальше, и как ему вернуться назад, ибо до сих пор для него был только один путь: он засыпал в объятиях своей любовницы, и просыпался уже у себя дома.
  Но вот девушка сама разрешила его сомнения: она встала с постели и робко подошла к нему.
  "О Аллах! - воскликнула она, - неужели ты снова шлешь мне это дивное видение?".
  "Ради Всевышнего, о каком видении ты говоришь?", - спросил Сулейман, обрадовавшись, что девушка уже не боится его.
  И она рассказывала ему, как год назад она сидела в своей комнате, и гадала перед книгой на суженого. И вдруг над свечой, словно из воздуха, перед ней возник юноша неописуемой красоты. Но видение было недолгим, и растворилось во тьме. И вот теперь, спустя год, она снова видит его перед собой во сне.
  И Сулейман с радостью понял, что образ его изменился, как и всегда.
  "А ты уверена, что это сон, о Лейла?", - слыша трепет своего сердца, произнес он ее имя.
  Она посмотрела в сторону от него, где была дверь.
  "Уверена, и теперь вижу этому подтверждение, ибо каким образом ты появился в моей комнате, если двери ее и теперь заперты на засов? И откуда ты знаешь мое имя, незнакомец?".
  "Может, это не сон, а волшебство?", - снова спросил Сулейман.
  "В волшебство я не верю, но верю в вещие сны", - ответил Лейла, и тут же спросила ласково:
  "Как имя твое, прекрасный юноша?"
  Он хотел назвать ей чужое имя, но потом подумал: "А зачем мне врать и сейчас?", и сказал просто:
  "Сулейман".
  "Сулейман!", - с задумчивой улыбкой повторила она.
  И они присели на краешек постели, и стали разговаривать. И проникся Сулейман к Лейле еще большей любовью и пониманием, узрев в ней близкую ему душу. И она тоже смотрела на него ласково и с любовью, и от этого сердце его радовалось и трепетало. И проговорили они так почти до самого утра, а потом она сказала ему:
  "Сулейман, ложись рядом со мной. Я хочу уснуть в твоих объятьях, чтобы этот сон остался в моей памяти навсегда".
  И лег рядом с ней Сулейман, и обнял ее, а она его. И так они лежали в объятьях друг друга, пока ее не сморил сон - Сулейман почувствовал это по тому, как она вздрагивала. Он лежал и думал печально, что никогда больше он не только не обнимет ее, но даже не коснется. Но, может, ему стоит попытать счастья, пойти завтра к ней, и все рассказать? Объяснить, что это был не сон, а волшебство. И показать ей Книгу... Но станет ли она слушать его? И даже если она выслушает его, и поверит ему, обрадуется ли она, видя, каков он на самом деле?
  "А если это единственный случай, когда Аллах свел нас вместе? - в смятении думал он. - Что же мне делать?... Нет, я не могу потерять ее - без нее я теперь умру!".
  И сказал он себе тогда:
  "Не буду я засыпать в ее объятиях, как это было с другими! Я выйду из этой комнаты и продержусь от сна до самого восхода солнца, и тогда, быть может, Аллах смилостивится и оставит меня навсегда в этом мире, вместе с моей любимой. Может, у Книги есть и такая возможность? Ведь я намеренно пропускал те немногие страницы с текстом, на которых, возможно, были подсказки и пояснения!".
  На мгновение у него возникли сомнения: стоит ли ему бросить всё и навсегда остаться в этом иллюзорном мире? Но вот он снова взглянул на свою любимую, спящую в его объятиях, вдохнул аромат ее сладкого дыхания, и последние сомнения покинули его (а разум покинул его голову еще раньше!).
  "Не нужен мне больше мир реальный, и пусть пропадут пропадом все мои деньги и имущество! Противно мне жить там и смотреть на мою любовь со стороны, лишь мечтая и тщетно воздыхая о ней. Так я и буду сохнуть от любви, пока не умру в одиночестве".
  И решился Сулейман окончательно. Осторожно освободился он из объятий спящей Лейлы, подошел к двери, отодвинул засов... Выйдя из комнаты, он оказался в темной прихожей, и когда он закрыл за собой дверь, воздух вдруг вспыхнул зелеными искрами, задрожал и завертелся вихрем, и тесная прихожая в мгновение ока раздвинулась до размеров вселенной...
  
  ***
  И из этого великого Ничего возникло огромное и страшное. Оно подхватило Сулеймана и мгновенно перенесло в мрачные, холодные чертоги, и бросило его на каменный пол. И увидел теперь Сулейман, что это перед ним мерзкий ифрит. Джинн был словно везде и нигде. Самого его тела Сулейман не видел, а только чувствовал присутствие чего-то большого и сильного, а еще видел перед собой его огромные, светящиеся зеленым светом глаза. И там, среди темных стен этой холодной гробницы, он услыхал громогласный рык:
  "О презреннейший из смертных! Ты обманом проник в мой мир и захотел тут остаться".
  "Прости меня!", - взмолился Сулейман.
  "Ты нарушил закон Книги, и за это умрешь!", - снова прорычал джинн.
  Горько зарыдал тогда Сулейман, поняв, что пришел час расплаты. Но тут, в свете зеленого сияния злобных глаз ифрита, он увидел рядом с собой маленький серебряный столик, а на нем лежала... его Книга, и была она открыта. Удивился Сулейман, и спросил у джинна, утирая слезы:
  "Откуда у тебя моя книга, о, могущественный из джиннов?".
  "Это не твоя книга, это моя книга, - ответил ему джинн. - И пока она открыта, я хозяин этого мира".
  "Как странно! - сказал Сулейман, все еще дрожа от страха. - Она, на вид, совершенно, как и моя книга! Наверное, в этой книге содержится еще один мир, в котором тоже есть книга, и в ней содержится следующий мир, и так до бесконечности. Это как миры между двумя зеркалами!".
  "Сократи твои пустые речи!", - сердито ответил джинн, но заинтересовался словами Сулеймана, и спросил:
  "Скажи, презренный червь, о каких межзеркальных мирах ты говоришь? Ужели ты знаешь то, чего не знаю я?!".
  "Я с радостью покажу тебе, только дай мне два зеркала, о, великий из джиннов!", - попросил Сулейман.
  И в сей же миг в руках у него, неизвестно каким образом, появились два круглых зеркала на серебряных ручках.
  "Ну, показывай!", - приказал джинн.
  И Сулейман показал ему этот старый фокус, которого не знал джинн. Он направил зеркала друг на друга, и подвел их к книге таким образом, чтобы она очутилась ровно между ними.
  "А теперь посмотри сначала в одно зеркало, а потом во второе!", - сказал Сулейман.
  И проник взор джинна в это межзеркальное пространство, и увидел он в обе стороны (а имел он способность видеть сразу во всех направлениях), как в зеркалах протянулись цепочки из книг и зеркал, которые все уменьшались и уменьшались, и так до бесконечности!
  "Воистину, ты великий маг! - воскликнул джинн. - Но все равно я должен убить тебя! Потому что ты нарушил закон, а закон - мое второе имя!".
  "Прости меня, во имя Всевышнего! - снова взмолился Сулейман, и вспомнил древний завет. - Ибо сказано: простишь меня, простит и тебя Аллах, а убьешь меня, не пощадит и тебя Он!".
  "Никого я не прощал, и прощать не буду! - ответил джинн. - А меня не убьет никто, даже Аллах, ибо Он сам и сделал меня бессмертным".
  "Но почему ты не можешь сделать одно исключение, только для меня?!", - в отчаянии воскликнул тогда Сулейман.
  "А ты что, сделан из халвы с миндалем? - засмеялся джинн. - Назови хотя бы три причины, по которым я не должен убивать тебя?".
  Сулейман задумался.
  "Я хочу жить, и я не хочу умирать молодым!", - назвал он первую причину.
  "Весьма сомнительная причина! - усмехнулся джинн. - Я живу вечно, и даже не мечтаю умереть, а ты тут скулишь о своей ничтожной жизни. Назови еще!".
  "По мне будут скорбеть мои родные и близкие, отпусти меня к ним", - снова попытался разжалобить его Сулейман, хотя никаких родных и даже близких у него не было.
  "И это не причина, - вновь ответил джинн, - ибо, зачем же ты хотел сбежать от своих родных и близких, и остаться здесь?".
  "Горе мне!", - подумал Сулейман, и сказал последнее, что смог придумать:
  "Меня полюбила та девушка, и она умрет от горя без меня".
  "Да она наутро даже не вспомнит о тебе, ослиная ты задница!", - загоготал джинн. А потом предложил Сулейману:
  "Поставь себя на мое место, глупая ты голова, и скажи, что я не прав!".
  И поставил себя Сулейман на место джинна, и понял, что он прав, и что нет причин оставлять в живых столь ничтожного червя.
  Совсем упал он духом, и сказал с горечью:
  "Что ж, видно, от грядущего не убежишь, и нет ухищрения против власти Аллаха над его тварями. Но прошу тебя, отпусти меня хотя бы на один день, чтобы я смог попрощаться с родными и завершить свои дела".
  "Хитер ты, человечишка! - вновь засмеялся джинн. - Я хозяин этой книги, но я и ее раб, и не могу ее покинуть. Но как только ты окажешься у себя дома, то закроешь свою книгу, застегнешь серебряную застежку с печатью, и спрячешь ее подальше. И я уже никогда не доберусь до тебя. Я не верю тебе!".
  Призадумался Сулейман, и тут ему в голову пришла одна мысль. Из старинных сказок он знал, что джинны весьма доверчивы, и что их можно легко обмануть. И он сказал:
  "Знай, о, великий джинн, что я могу тебя освободить из Книги!".
  "Это невозможно!", - прорычал джинн.
  "Дозволь рассказать тебе одну историю".
  "Что ж, говори, я люблю разные истории. Но сразу после этого ты умрешь".
  "Слыхал я, о, великий и могучий из джиннов, - на ходу стал придумывать Сулейман, - что в одном городе произошел случай, похожий на мой. И там тоже человек ночами попадал в такую же волшебную книгу. И там был джинн, но он был не как ты, а хитрым и коварным, и он решил с помощью этого человека покинуть свою темницу. И сделал он так: когда человек уснул со своей очередной избранницей, он подложил ему под подушку свою открытую книгу, и сам вошел в нее. А когда человек этот вернулся в свой дом, то коварный джинн выбрался уже из той, другой книги на волю, и тут же убил владельца. А потом он взял волшебную книгу, полетел далеко-далеко, и выкинул ее над морем, в самом глубоком месте, чтобы ее больше никто и никогда не нашел. И тогда на веки вечные он освободился от своих оков!".
  "Врешь ты всё! - не поверил Сулейману джинн. - Не буду я тебя больше слушать. Готовься к смерти!".
  "Воля твоя, - спокойно ответил Сулейман. - Но если ты убьешь меня сейчас, ты так никогда и не узнаешь, правда это или ложь. И ты всю свою вечность будешь мучиться, что упустил такой случай. Скажи же, что тебе важнее: моя смерть или твоя свобода? Ведь убить меня ты сможешь в любое время, так чего тебе терять?".
  Теперь уже задумался джинн. Через некоторое время он сказал:
  "Хорошо, человек, я поверю тебе. Но если ты меня обманешь, я убью тебя страшной смертью. Ты будешь умирать тысячу лет, и ты пожалеешь, что не умер теперь!".
   И взвился вверх в то же мгновение джинн, подхватив свою книгу и пленника, и вновь очутился Сулейман у порога комнаты, где спала его Лейла. И зашел он в комнату, и вместе с ним проник туда мятежный дух, вознамерившийся стать свободным.
  "Полезай в Книгу, - шепотом, чтобы не разбудить Лейлу, сказал Сулейман, - а я положу ее под подушку, лягу на нее и усну. Мы очутимся с тобой в моем мире, и ты выйдешь на волю. Только прошу тебя: не убивай меня после этого!". - И он жалостливо захныкал, чтобы усыпить бдительность джинна.
  "Перестань хныкать, как младенец! - брезгливо сказал джинн. - Это я потом решу, что с тобой делать". После этого он произнес какое-то заклинание на неизвестном языке, и с тихим свистом переместился в Книгу. А хитрый Сулейман тут же схватил ее, захлопнул, закрыл на застежку с печатью, и бросил в угол комнаты. Затем он лег рядом с Лейлой и стал ждать возвращения домой.
  
  ***
  Он лежал долго, но ничего не происходило. Вот уже солнце позолотило крышу дома напротив, а Сулейман был все еще тут. И тогда он с ужасом понял, что не может вернуться домой, поскольку сам захлопнул и закрыл печатью книгу, которая управляла этим миром.
  "Горе мне! - воскликнул Сулейман, уже забыв, что сам хотел тут остаться. - Теперь я навеки в этой ловушке, ведь эту книгу я не могу открыть: оттуда сей же час вылетит злой дух и убьет меня!".
  В этот момент Лейла рядом с ним сладко потянулась и открыла глаза.
  "Любимый, это все еще ты?", - не веря своим глазам, прошептала она.
  И как только он посмотрел в любящие глаза своей Лейлы, вся его скорбь и его тревоги мгновенно ушли. И сказал он:
  "Милая моя Лейла! Послушай меня и поверь мне сейчас, а потом я тебе все объясню. Собирай свои вещи, одевайся, и идем со мной. Это проклятое место, и нам нужно его покинуть навсегда".
  "Но куда мы пойдем? И неужели... это не сон?", - вновь спросила она, озираясь.
  "Не спрашивай меня, родная, а просто послушайся и сделай, как говорю".
  И послушалась она его. Одевшись и собрав в узел все самое ценное, она вышла с ним из своего дома, чтобы уже никогда не вернуться туда.
  
  ***
  Идти им было некуда, и Сулейман решил: "Пойдем-ка мы к моему дому - вдруг произойдет чудо, и слуги признают меня? Хоть это и другой мир, но на все воля Аллаха!".
  И пошли они с Лейлой в тот квартал, где был дом Сулеймана, и скоро очутились у его дверей.
  "А вдруг я увижу самого себя? Что случится тогда?". - Сулейману только сейчас пришла эта мысль в голову, и он не на шутку испугался.
  Но делать было нечего, и отступать было поздно, и он постучался в дверь. Ему открыл Юсуф, и - о, чудо! - он узнал своего хозяина, и даже нисколько не удивился, хоть был Сулейман теперь в другом обличии.
  И вошли они в дом, и увидел Сулейман, что всё там, как и прежде! Восславил он Аллаха за Его милость, и сказал своим слугам:
  "Вот ваша госпожа! Служите ей, как и мне!".
  А Лейла не переставала удивляться всему происходящему, и спросила:
  "Ничего я не понимаю, что тут происходит! Любимый, это сон или какое-то колдовство?".
  "Не все ли тебе равно, любимая? - весело ответил Сулейман, который и сам уже мало что понимал. - Что бы это ни было - главное, что мы вместе!".
  И сказала тогда Лейла, глядя в любящие глаза своего суженого:
  "О, Сулейман! Даже если все это странный сон, вместе с тобой я согласна прожить в нем хоть целую жизнь! А прежняя моя жизнь после смерти родителей была пуста и безрадостна, и о ней я нисколько не жалею".
  И поднялись они в спальню Сулеймана, и не отпускали друг друга из объятий весь день и всю ночь, и что было там у них - знают одни небеса, ибо подглядывать за влюбленными грешно, а воображение Аллах дал всякому. И только под утро они уснули, усталые и счастливые.
  А на другой день Сулейман вышел в город и обошел все свои лавки, и узнал, что дела его идут хорошо. И снова воздал он хвалу Всевышнему, и уже нисколько не жалел, что остался здесь.
  Но что же стало с домом, в котором жила Лейла, и в котором так и осталась лежать на полу комнаты волшебная книга джина? Дом этот стал пользоваться дурной славой: по ночам оттуда исходили какие-то странные звуки, и люди боялись подходить близко, а собаки выли на него. А однажды ночью туда залез вор, в надежде поживиться хоть чем-нибудь, но увидел, как в углу комнаты возникло зеленоватое свечение, и вслед за этим услышал он зловещее бормотание на неизвестном языке. И в страхе бежал вор оттуда, и ходил потом по городу весь седой, и рассказывал, что видел в том доме марида, который изрыгал страшные проклятия и чуть не откусил ему голову. И тогда никто уже не смел туда влезать. После этого случая Сулейман пошел вместе с верным Юсуфом к дому Лейлы, и заколотил двери и окна досками. Так дом и стоял долгие годы, заколоченный и забытый всеми.
  А Сулейман и Лейла зажили счастливо и весело, как если бы это было в настоящей жизни. И через положенное время родился у них сын, а потом были и еще дети - всего пятеро. И так жили они год за годом, в любви и радости. Потом дети выросли, обзавелись своими семьями, и покинули родителей, только младший сын остался с ними. Но он тоже женился, и у него родились свои дети, радуя стариков. А потом этот сын поехал с товарами в Каир, и нашел там хорошее, прибыльное дело. И вскоре он вернулся оттуда, чтобы забрать жену и детей с собой. И снова остались Сулейман и Лейла одни со слугами, только старый Юсуф к тому времени уже умер.
  Сорок лет прожили они душа в душу, и вот уже стали совсем старыми. И однажды Аллах забрал Лейлу на небеса. Сулейман горевал три дня и три ночи. На четвертый день вышел он из дому и пошел по городу, сам не зная куда. И вот ноги привел его к старому дому Лейлы. Дом стоял весь обросший дикими деревьями и увитый ядовитым плющом. Подошел он к окну той самой комнаты, где некогда жила его любимая Лейла, и тронул одну из досок, закрывавших окно - гнилая доска вывалилась вместе с оконной рамой! Теперь дом смотрел на Сулеймана, будто мертвец пустой глазницей. Жутко стало ему, но что-то потянуло его внутрь - может, отчаяние от потери любимой? Приставил он к пустому окну несколько досок, и кое-как забрался в дом.
  Комната было все та же, что и в ту далекую ночь, только теперь все покрывал толстый слой пыли. Сел Сулейман на постель и горько заплакал, снова вспомнив свое горе. И так сидел он, пока не стало темнеть в окне. А потом встал он, пошел в угол комнаты, и увидел, что Книга так и лежит в темном углу, как он ее и бросил. Взял он ее в руки, сдул с нее пыль, и долго стоял в раздумье. Но вот сказал он себе: "Стар я, чтобы бояться смерти, да и что мне уже тут делать без Лейлы? Если даже выйдет оттуда злой джинн и сразу убьет меня - что ж, на то воля Аллаха!".
  И с этими словами расстегнул он серебряную застежку с печатью, и открыл Книгу. С ужасом ждал он, что оттуда вылетит раб Книги, и убьет его. Но ничего не менялось, только все так же мерцала зеленоватым светом единственная страница.
  "Где же джинн? Почему он не появляется?" - в недоумении вопрошал Сулейман.
  Но время шло, и по-прежнему ничего не происходило. Он уже хотел бросить Книгу на пол и уйти, но потом ему пришла в голову мысль:
  "А что если попробовать... Я ведь могу все вернуть!".
  И в надежде он провел пальцем по странице, и страница потемнела! Он ударил по ней два раза - в нижнем углу ее появился дрожащий отсвет, будто где-то там загорелась свеча. И тогда он ударил три раза. И померк свет...
  
  ***
  Сулейман почувствовал, что лежит на чем-то мягком. Было темно, но сквозь веки будто бы пробивалось слабое свечение. Он с усилием открыл глаза и увидел, что лежит в какой-то тесной лачуге. Повернул голову, смотрит - рядом стоит стол, на нем подсвечник с горящей свечой, а за столом спит, положив голову на руки, его верный слуга Юсуф, живой и здоровый - такой, как и всегда! И обрадовался Сулейман, думая, что вернул свою жизнь, и захотел протереть глаза свои, не доверяя им, но едва смог поднять руку. А когда поднес он ее к глазам, то увидел, что это по-прежнему высохшая кисть старика, словно он все еще находился во власти волшебной Книги. Вскрикнул он, и позвал слугу. Юсуф поднял голову, оглянулся к хозяину, и вскочил на ноги.
  "Слава Аллаху, ты очнулся, мой господин!", - воскликнул он, опустившись на колени у постели Сулеймана.
  "Что со мной, и сколько времени я уже здесь лежу? И что это за место?", - спросил Сулейман.
  И слуга поведал ему, что произошло.
  "Тем проклятым утром я поднялся к тебе, мой господин, как и всегда. Но ты крепко спал, и я не смог тебя разбудить, сколь ни пытался. И ты лежал так весь день, а под вечер я, испугавшись, послал за лекарем. Он долго обследовал тебя, капал в рот какие-то капли, по-всякому пытался привести тебя в чувство, но все было тщетно. И тогда он сказал как-то мудрено, что, мол, жизнь в тебе еще есть, но она лишь теплится и замкнута на себя, и что так иногда происходит с людьми: они впадают в долгий сон, который может длиться днями, месяцами, а то и годами. И сказал, что знания медицины тут бессильны, и теперь надо только ждать и молиться".
  "И что было потом?", - вновь спросил Сулейман.
  "Потом было хуже, - отвечал слуга. - Дела твои торговые, ты и сам знаешь, в последнее время были плохи, а теперь совсем расстроились: многие торговцы, услышав о твоем несчастии, украли деньги и товары, и разбежались, а то, что осталось, ушло на долги. И в складах твоих также было пусто. А твои товарищи и перекупщики, которые сами были должны тебе денег, затаились. И я ничего не мог сделать, ведь я только слуга, а родных у тебя нет".
  "А мой дом?".
  "Дом тоже пришлось продать. Все слуги разошлись, и я один остался подле тебя, мой господин. На оставшиеся деньги я купил эту лачугу, и вот уже который день молюсь Аллаху и жду, когда ты проснешься".
  Юсуф помолчал некоторое время, а потом, горестно вздохнув, продолжил:
  "Но потеря имущества, это не самое страшное, мой господин, а страшно то, что ты, лежа в постели, поразительным образом старился, и день проходил для тебя будто целый год. И видеть это было непереносимо! Я не знаю, как без пищи и воды жизнь держалась в тебе, но и жизнью это назвать было страшно...".
  Юсуф снова вздохнул.
  "И вот прошло сорок дней, - продолжил он, - и ты уже не тот молодой хозяин, но словно шестидесятилетний старец, и на вид уже старше меня. Но, слава Аллаху, ты, наконец, пришел в себя, а то я уже боялся, что ты так и умрешь не проснувшись".
  И воскликнул тогда Сулейман:
  "Горе мне, несчастному! Аллах покарал меня за то, что я презрел законы Его и возжелал недозволенного счастья!". - И горько зарыдал.
  Юсуф не знал, что сказать, и только гладил своего бедного хозяина по руке, стараясь его успокоить.
  "А... моя... Книга? Где она, Юсуф?", - вспомнив вдруг, спросил сквозь рыдания Сулейман.
  "Твою книгу я взял с собой. И это то немногое, что у тебя осталось из вещей".
  "Вспомни: она в то утро была закрыта или открыта?", - снова спросил Сулейман.
  "Закрыта, мой господин".
  "А сейчас? Где она?".
  Юсуф посмотрел на стол, где лежала книга, и поразился, ибо была она открыта.
  "Клянусь Аллахом, она открылась, мой господин! - с удивлением воскликнул слуга. - Но тогда она точно была закрыта. Я потом несколько раз пытался ее открыть, но застежка с печатью не поддалась мне".
  "Закрыта! - думал Сулейман. - Выходит, когда я закрыл ту книгу с джинном, сразу же закрылась и эта, поскольку они имеют между собой связь. И когда я открыл ту - открылась и эта, и выпустила меня из своего плена. О, горе, горе мне! Лучше бы я умер "там", рядом со своей Лейлой... Аллах, почему ты не позволил мне умереть в один час с моей любимой?".
  Вот так Сулейман узнал о том, что с ним приключилось: как он из молодого и богатого человека превратился в нищего, никому не нужного старика...
  
  ***
  - Ну что, понравился тебе мой рассказ?
  - Клянусь Аллахом, ничего подобного я раньше не слышал! Прекрасная история! Плохо только, что в ней такой грустный конец. Жаль мне этого Сулеймана.
  - Но ведь он получил по заслугам, разве нет?
  - Все равно жаль его. Лучше бы ты остановил свой рассказ в том месте, где он остался со своей Лейлой в мире волшебной книги, и где они прожили долгую, счастливую жизнь. Вот это был бы хороший конец! А теперь весь оставшийся день я буду думать о горькой судьбе этого несчастного юноши, превратившегося за сорок дней в старика.
  - Разве тебе нравятся неоконченные истории?
  - Нет, мне они не нравятся. Но еще больше мне не нравится, когда они плохо заканчиваются.
  - Что ж, я не хочу оставлять в расстройстве человека, который так великодушно встретил незнакомого путника. Для тебя найдется и другой конец этой истории.
  - Сделай милость, добрый человек! А уж вина своего я не пожалею.
  - Итак, слушай, что было дальше...
  
  ***
  Сулейман был худ и слаб, и несколько дней набирался сил, не выходя из своего нового жилища. Однажды он позвал слугу, разделил оставшиеся у него деньги, и отдал половину Юсуфу. И сказал так:
  "Прости меня, мой верный Юсуф, но я не в состоянии больше платить тебе. Оставь меня и иди своим путем, а я пойду своим".
  "Не нужно мне платить, мой господин, я и без денег пойду с тобой, куда захочешь, - отвечал ему верный слуга".
  Но ничего не хотел слушать Сулейман. Собрал он в узел кое-какие продукты, положил туда Книгу, и сказал Юсуфу на прощание:
  "Подай мне тот посох, пойду я прочь из этого города - не хочу более оставаться здесь. А ты, если хочешь, оставайся и живи в этом доме, он теперь твой. А не хочешь - продай, бумагу я подписал".
  Делать нечего, подал слуга Сулейману посох, и помог выйти из дверей. И так стоял Юсуф у порога и смотрел, как старый хозяин его уходил по дороге вдаль, тяжело опираясь на посох.
  "Бедный, бедный Сулейман!".
  
  ***
  Шла та дорога в соседний город, в котором Сулейман никогда не был. А в своем родном городе, где все напоминало ему о случившемся с ним несчастии, и где все друзья его предали, он не хотел более оставаться. По пути он часто останавливался, чтобы передохнуть, а вечером устроился на ночлег - подальше от дороги, чтобы не нашел его какой-нибудь злой гуль (в рассказы о демонах он теперь верил). Он насобирал сухих веток, достал кремень и огниво, и зажег костер, чтобы погреть в железной чашке еду, и согреться самому, ибо вечер выдался прохладный. Перед сном он достал Книгу, и открыл ее. На ее единственной странице все так же мерцал зеленый свет, и все так же горела огненная надпись, напоминавшая читателю о бренности всего сущего. Как в прежние времена провел Сулейман пальцем по странице, и тут же появилась перед ним маленькая комната, и в ней на постели лежала старуха, разметавшая седые волосы по подушкам. Он ударил два раза, и старуха ожила: теперь она громко храпела, причмокивая во сне сморщенными губами. Безмерно удивился и опечалился Сулейман от этого зрелища, и вновь пролистнул страницу.
  Но и на других страницах Книги было все то же: теперь перед ним были уже не юные девы с гибкими телами и прекрасными лицами, а одни лишь старухи - страшные, костлявые и беззубые! И понял тогда Сулейман, что для него Книга уже исчерпана, и что если он попадет сейчас туда, то лишь в образе какого-нибудь старика, и общаться будет с такими же старухами.
  И задумал он избавиться от Книги. Но как? Сжечь ее он побоялся - могло произойти что угодно, мог даже появиться тот ифрит - хозяин Книги, - и жестоко покарать его. И тогда он вспомнил слова книжника: "Как станет Книга в тягость тебе - продай другому!".
  
  ***
  Через три дня пришел Сулейман в другой город, и сразу отправился на местный рынок. На оставшиеся деньги он купил в книжной лавке несколько недорогих книг и манускриптов, отошел в торговый ряд и занял среди торговцев место. Через какое-то время рядом с ним остановился юноша, и по его пытливому взгляду Сулейман понял, что это и есть ожидаемый им покупатель. И подошел к нему этот юноша, и случился между ними разговор, почти в точности как тот, о котором уже говорилось в начале истории, а в повторении нет пользы. И вечером пришел Сулейман в дом к тому юноше, и показал ему Книгу, и объяснил все, что нужно, и продал ее за тридцать семь золотых монет - за что было продано когда-то и ему! И перед уходом он так же предупредил юношу не стучать по странице трижды, подумав при этом: "Я сказал ему, а там - его дело. Моя совесть чиста!". И с облегчением покинул он дом очередного простака, попавшегося на эту волшебную, но страшную приманку.
  С радостью на душе шел Сулейман по ночному городу: наконец-то он избавился от Книги, ставшей ему ненавистной! Теперь он чувствовал легкость во всем теле, словно к нему возвратилась молодость. В надежде он взглянул на свои руки, и увидел, что они молодые, как и прежде. Приложил он ладони к лицу своему, и окончательно убедился, что печать проклятия упала с него, и что стал он прежним Сулейманом - юным и полным сил.
  "Хвала Аллаху, господу миров! - радостно воскликнул он, воздев руки к небу. - Великий услышал меня и простил!".
  
  ***
  Был день пятницы, и муэдзины кричали с минаретов, приветствуя пророка, когда Сулейман подходил к стенам своего города. За пазухой у молодого человека лежал кошель с тридцатью семью динарами - не так много, но вполне хватит для начала новой жизни: знания и опыт у него были, и ничего не мешало ему развить свое дело до прежнего состояния! А еще в его сердце хранилась любовь к милой Лейле. И пусть он, как и прежде, был некрасив, но теперь в нем жила вера в то, что он найдет путь к сердцу своей любимой. Тем более, что знал он о ее характере многое, прожив с ее милым образом целых сорок лет (пусть и в волшебном мире Книги, но все-таки!), а кто как не мужья знают тайные тропки, по которым бродит изощренный и капризный женский ум (во всяком случае, так они думают, и не стоит им в этом мешать!). И Сулейман точно знал, что "там" Лейла любила его отнюдь не за красивую внешность.
  - Внешность! Как утверждал один мудрец, внешность - мираж, который лишь затуманивает ум и вводит в заблуждение о внутренних достоинствах человека. А дороже всего на свете - здоровье и молодость, и даны они не для бездумной траты на удовольствия, но для любви и простого человеческого счастья!
  
  
  *******************************************************************
  Вот так счастливо окончилась история о Сулеймане и волшебной книге любви, и началась другая, в которой, наверное, не будет чудесных книг и злых джиннов, а будет правдивый рассказ о чувствах между двумя любящими сердцами. Но о ней пусть расскажет кто-то другой.
  И все же, иногда становится жаль, что чудеса невозможны, особенно когда подходишь к зеркалу и пытаешься понять: куда ушли все эти годы? Словно и не годы были это, а быстрые дни. А может, и вовсе ничего не было, а был только странный рассказ, который один дурак рассказал другому, лежа под тенью чинары в час полуденного зноя.
  
  (!!!) Краткий словарь:
  
  Иблис - дьявол в арабской мифологии.
  Лейла - в переводе с арабского, рожденная ночью, экстаз, наслаждение, восторг.
  Марид - в арабской демонологии злой дух. Иногда ест людей (по другим представлениям, высасывает из них жизненную силу).
  Гули - в арабской мифологии оборотни, живущие в пустыне вдоль дорог. Они охотятся на одиноких путников, которых убивают и затем пожирают. Часто они меняют форму, превращаясь то в различных животных, то в молодых, привлекательных женщин.
  
  
  
  21.11.2016г.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"