Аннотация: Что толку читать о прошлом! Его лишь сердцем можно почувствовать.
Что толку читать о прошлом!
Его лишь сердцем можно почувствовать.
1. НАВСТРЕЧУ ЖИВОЙ ИСТОРИИ
Впервые в жизни Никита уезжал так далеко от дома. За свои одиннадцать лет он успел побывать разве что в соседнем городе, куда отец взял его с собой в командировку. Несмотря на мамины протесты. А сейчас он отправлялся в такие дальние края, которых даже на карте не было.
Только недавно Никита узнал, что у него, оказывается, есть живой прадед, который еще царские времена помнит! И как же было не уговорить папу приехать к нему в гости! Ведь мальчишка был просто безумно влюблен в историю. ...В общем, отцовское сердце все же растаяло и, получив долгожданный отпуск, он купил два заветных билета на поезд. Мама, конечно же, ехать отказалась.
Перед отъездом Никита взял в библиотеке книгу о жизни Суворова. И расположившись у окна в уютном купе, он увлеченно изучал подвиги и деяния великого полководца. Так незаметно пролетели двое суток, и даже немного больше. И очутились они в каком-то совсем другом мире, где нет ни больших домов, ни шумных улиц. Лишь только редкие, маленькие деревушки и огромные пространства густых лесов и зеленых лугов.
Потоптавшись растерянно у перрона, папа наконец признался, что не узнаёт эти места. И дорожки уже другие, и лес за многие годы сильно загустел и заметно вырос. Стал встречных расспрашивать. Ладно хоть название деревни осталось прежним - Оси́нки. Иначе бы и вовсе не нашли.
На удачу нашелся провожатый, и бо́льшую часть пути прошли вместе с ним. А так бы, наверное, до ночи сами плутали. Правда, и с ним часа два пришлось идти. Но вот, наконец, та самая деревня, где в одной из избушек живет простой и загадочный, незнакомый и родной прадед.
2. ПЕТЬКА С БОРОДОЙ
У первой же калитки отца окликнул светловолосый бородатый мужчина в круглых очках:
- Сашка, ты, что ли?
Отец обернулся и, расплывшись в улыбке, поспешил скрепить встречу горячим рукопожатием.
- Ну здравствуй, что ли, ...Петька, дружище! Сколько же лет не виделись!
- Много, очень много! - покачал головой мужчина, которого папа назвал Петькой. - А тебе, я вижу, ни капельки не совестно!
Сказал он это шутя. Но отец все равно стал оправдываться:
- Да сам понимаешь, большой город - он как большое болото, с головой тебя засасывает, и вырваться шансов почти никаких.
Отец обернулся к Никите, все еще стоявшему на дороге рядом с большим чемоданом.
- Вот сына привез, - показал он на мальчика. - Он-то меня и вытащил. Всё просил с прадедом познакомить. С ним, ведь... всё в порядке, надеюсь?
- Больше, чем можешь представить, - с легким задором ответил папин друг. - Тебя еще за пояс заткнет!
- Ну слава Богу! - вздохнул облегченно отец. - ...А как вообще тут жизнь? Ты как?
Так они еще о чем-то поговорили и что-то еще вспомнили... Никита вздохнул и сел на чемодан. Нет, чтобы встретиться с этим другом после знакомства с прадедом! А теперь вот сиди и жди, пока они там наговорятся! А о ребенке вообще забыли!
3. СПРИВИДЛИВОСТИ РАДИ
Еще раз вздохнув, Никита окинул взглядом деревню Осинки, на окраине которой он застрял в полном одиночестве. Просто сидел и разглядывал нарядные деревянные домики, гадая, в каком же из них его ждет та самая долгожданная встреча...
Вдруг прямо за спиной послышался чей-то голос:
- Это что за птенец тут, на самой дорожке?
Никита вздрогнул и обернулся. Рядом с ним стоял седой старичок с лохматой бородкой и взъерошенными волосами. Опираясь на длинную палку, он с любопытством разглядывал мальчика. Несмотря на почтенный возраст, лицо его было по-детски наивным и чуть-чуть озорным.
- Ой, здрасьте... - торопливо вставая, растерянно пробормотал Никита. - ...А Вы... и есть мой прадедушка?
Старичок игриво прищурился и еще раз оглядел мальчика:
- А это смотря как выяснить надобно, ...спривидливости ради. Вот тебя, скажем, как величать?
- Никита.
- Значит, так и есть оно, - утвердительно кивнул старичок. - Уж я как только, так и признал сразу. Ясное дело - он. Так что... ты уж не томи, собирай пожитки и ступай! ...Спривидливости ради.
Странный дедушка махнул рукой куда-то в сторону деревни, а сам развернулся и направился было в сторону леса. Никита совсем растерялся:
- А... куда идти-то?
- Как же куда? - развел руками старичок. - К прадеду, значит, Корнею Климычу.
Наверное, мальчишка почувствовал облегчение: ведь прадеда он как-то совсем по-другому представлял. Хоть дедушка этот и был забавным и душевным старичком.
4. СЛИШКОМ МУДРЁНОЕ ИМЯ
Тут, наконец, подошел отец со своим бородатым собеседником.
- Ты уж извини, ждать тебя заставил, - виновато улыбнулся он. - Так вот бывает, когда с человеком сто лет не видишься. Кстати, познакомься: Си́тников Пётр Алексеевич, друг моего детства. Вместе росли, вместе учились. И даже в один институт поступили. Только я по минералам пошел, а он в археологию ударился. Кстати, он тоже, как и ты, большой любитель и знаток истории. Так что вам скучно не будет.
Пётр Алексеевич поправил на носу свои круглые очки и, чуть наклонившись к Никите, спросил:
- И чем же в истории мы нынче интересуемся?
- Да я вот сейчас о жизни Суворова читаю, - смущенно ответил мальчик.
- Значит, нам будет о чем поговорить, - дружески подмигнул бородатый историк, подхватывая на ходу тяжелый чемодан. - Ну а пока идем знакомиться с местным народом. С дедом Ромашкой ты, похоже, уже подружился. Так что начало положено.
- Это Вы про того старичка? - обернулся на дорогу Никита. - А почему он Ромашка?
- Понимаешь, ...какая-то у него особая связь с этими растениями. Он разговаривает с ними, совета у них спрашивает. Секретами с ними делится. Говорит, что ромашки для него - это проводники в тайны божьего мира. ...Кто знает, может, так оно и есть... А его самого звать Порфирием Филимоновичем. Но он считает, что имя слишком мудрёное. И сам просит звать его дедом Ромашкой. ...Вот такие дела...
5. ГРОЗНЫЙ И ДОБРЫЙ
За разговорами незаметно прошли пол-деревушки. И вот они уже у порога того самого дома... У Никиты от волнения сильно забилось сердце: неужели, наконец-то он увидит... его... Отец постучал в дверь.
- Открыто, - послышалось откуда-то изнутри.
Этот низкий голос и строгий, суровый тон немного пугал. Возможно, он был слишком непривычен для рожденного в городе. Но все же в этом голосе было какое-то особенное тепло, ни на что не похожее, что-то очень родное, очень близкое...
Дверь отворилась, и гости зашли в дом. За столом сидел высокий старик, косматый, бородатый, грозный... и добрый. Да, каким-то загадочным образом все это в нем сочеталось. Он не спеша окинул взглядом папу и, опустив на стол тяжелые ладони, строго произнес:
- Ну здравствуй, блудный внук! Хоть нынче пожаловал, и на том спасибо. А кто это с тобой? Наследника привез?
Неловко потоптавшись у входа, отец поздоровался и поспешил представить деду своего сына. Внимательно оглядев Никиту, Корней Климович вышел из за стола и протянул мальчику свою большую, крепкую ладонь:
- Здравствуй и ты, правнук! Вот и привелось увидеть, кому род наш продолжить придется! Ты уж, сынок, не подведи, не опозорь. На тебя вся надёжа!
И с этими словами он аккуратно обнял Никиту. Потом, сурово глянув на отца, также заключил его в объятия. Так крепко, что папа даже немного застонал, совсем немного...
Закончив с приветствиями. прадед подошел к окну, ведущему в сад, и негромко крикнул:
- Арина, зайди-ка в дом: тут наследники у нас объявились!
На пороге появилась пожилая женщина, сохранившая, несмотря на возраст, красоту и обаяние. Это была бабушка Никиты и, соответственно, дочь Корнея Климовича. Увидев папу, она мягко и нежно обняла его. А в глазах ее заблестели слезинки.
- Что же так долго не являлся, сынок? - причитала она. - Сердце-то все эти годы по тебе тосковало! Дай хоть нагляжусь на тебя! - Отойдя на пол-шага, бабушка вытерла слезу краешком платка. - Осунулся ты, исхудал! Город-то все соки из вас высосал!
И сразу же обернувшись к Никите, бабушка Арина ласково прижала его к себе. Так потихоньку и познакомились. Обо всём расспросив, бабушка присела было на лавку. Но тут же вскочила снова:
- Да что это я сижу! Вы же голодные, наверное, с дороги! У меня тут в печке лепешки просяные, горячие. Отведайте их сперва, с медом и чаем травяным. Ягод сейчас соберу. А там и еще что придумаем. Вот, кашка притоми́тся скоро. А к ней и огурчики нарву...
Мы заняли место за столом. Оглядевшись по сторонам, папа спросил:
- А где отец? Что-то я его не вижу.
- Тут намедни геологи приходили, - отвечал Корней Климович. - Спрашивали провожатых, места знающих, да подручных мастеровых. - Вот Данила мой и подрядился. Благо, не вперво́й. А с ним еще четверо наших. К исходу месяца обещал воротиться.
- Ты уж дождись его, коли можешь, - с надеждой попросила бабушка. - Порадуй отца своего!
- Да я бы с радостью, - вздохнул папа. - Но я ведь только до завтра приехал.
- Что же ты, непутёвый, и погостить не желаешь? - хмуро глянул на него прадед.
- Я правда хотел бы остаться! - смущенно оправдывался папа. - Но с этой моей работой столько дел не сделанных за год копится по дому и семье, что отпуска совсем не хватает! Вот и пришлось заранее договориться с разными людьми, чтобы уж наверняка всё успеть.
- Так оно и бывает, когда в мелочной суматохе души огонёк путеводный теряешь. - ответил прадед. - Но слово дал - держи. А мы ждали, и еще подождем, - с ноткой укора добавил Корней Климович.
Папа только виновато вытер нос. И молча приступил к обеду.
6. ПРОСТО ПОБЫТЬ РЯДОМ
Вечером прадед развел костер. И они всей семьей дружно уселись у огня. То просто молчали, слушая, как потрескивают взлетающие в небо яркие искры, то заводили негромкую беседу, вспоминая о давнем прошлом, времён детства и юности папы. Корней Климович говорил немного, лишь изредка строго поглядывая на правнука и внука. Но его суровый голос всегда был полон душевного тепла. А бабушка Арина не отрывала умилённого взгляда от родных и дорогих гостей.
У Никиты была тысяча вопросов к своему прадеду. Но сегодня, в этой вечерней тишине, в уютном семейном кругу, у костра под яркими звёздами хотелось просто молча побыть рядом. А на вопросы у него будет еще целых две недели.
Наконец, совсем стемнело, и прадед с бабушкой отправились в дом. А папа всё не хотел уходить. И они с сыном еще посидели у огня, слушая, как где-то в саду стрекочут ночные кузнечики.
- Как тут хорошо, спокойно. - задумчиво сказал Никита. - Почему ты уехал отсюда?
- За модой погнался: хотел самую современную профессию получить. - вздыхая, ответил отец.
- А жалел когда-нибудь?
- Если честно, почти никогда не думал об этом. В городе жизнь такая: там некогда думать.
- А сейчас, тут, жалеешь?
- Жалею.
- Вернуться не хочешь?
- Слишком много уже у меня на городе повязано. Все это бросить... вряд ли я решусь.
- А здесь, в Осинках, мало было повязано?
- Что ты! Здесь у меня целая вечность прошла. А там, в городской суете, проходит год, другой, третий. А обернешься, как будто и не было ничего.
- И все равно не хочешь вернуться?
- Знаешь, Никита, у взрослых 'хочу' и 'надо' так редко совпадают, что хотеть уже и не хочется...
- Так кому - надо? Сам же говоришь, что не тебе!
- Обществу, стране, ... государству...
- Но если в этом обществе всем надо то, что им не хочется, то получается, человечество само себе назло живет?
Отец только грустно посмеялся:
- Да, поставил ты меня в тупик. Видимо, этот разговор придется до времени отложить, пока не придет разумный ответ. ...Давай пока сменим тему. Вот смотри, какая Луна! И воздух какой волшебный! Постараемся просто насладиться этим бесценным чудом!
7. НЕПРОСТОЕ ЗНАКОМСТВО
Утром, сразу же после завтрака, папа собрался в дорогу. Корней Климович вызвался его проводить. Никита хотел было тоже к ним присоединиться, но прадед его остановил, сказав, что должен поговорить с отцом с глазу на глаз. Что ж, пришлось оставаться и ждать. А пока можно было еще немного почитать.
Взяв с собой книжку, Никита вышел на улицу. Приметив на дальней окраине одиноко стоящую телегу, уселся в неё поудобнее и, открыв заложенную фантиком страницу, погрузился в мир подвигов легендарного полководца.
Но долго читать ему не пришлось.
- Эй, кто такой? - услышал он откуда-то со стороны.
Никита обернулся. Рядом с ним стояли двое мальчишек. Вид у них был не очень дружелюбный. Один выглядел года на два старше, а другой, наверное, был на пару лет младше Никиты. Говорил с ним старший, угрюмо глядя исподлобья. А младший как-то ехидно и неприятно улыбался.
Ссориться с кем-то совсем не хотелось. И, несмотря на недобрый тон, Никита вежливо представился и протянул руку. Но ответного рукопожатия не последовало. А старший, прищурившись, спросил:
- А чего в деревню нашу привалил?
Пришлось и это объяснить: кто он, откуда, к кому приехал.
- Городской, значит, пижон? - заключил старший. - У нас такие хлюпики не уживаются: имей в виду.
- А то что, бить будешь? - скривил гримасу старший. - Рискни...
- Отдай! - нахмурил брови мальчик.
- А ты поплачь еще, может, разжалобишь! - злобно дразнил его забияка.
- Ну-ка быстро отдал! - послышалось вдруг из-за спины.
Никита резко обернулся. Позади него стояла девочка возрастом чуть младше его. При всей ее нежной внешности, вид у нее был очень воинственный.
- Отдай, или я Гордея сейчас крикну! - грозно повторила она.
- Притащилась, Заноза! - сплюнул с досадой большой. - Защитница маменькиных сыночков! ... Да на, бери свою книжонку! Нужна она мне больно! ... А мы с тобой еще потолкуем, ... суворыш... - с этими словами он бросил в телегу книгу и, сунув руки в карманы, развернулся в сторону леса.
- А что, по имени назвать интеллекта не хватает? - задиристо крикнула ему вслед девочка.
Хулиган ничего не ответил, лишь пнул на ходу лежавшую на дороге ветку, и еще раз сплюнув, в развалочку пошел прочь.
8. НЕВОЛЬНАЯ ВИНА
Проводив мальчишек взглядом, девочка с любопытством обернулась к Никите:
- Так это ты к дедушке Корнею приехал? Ну давай знакомиться. Меня Алёной зовут.
Девочка с улыбкой протянула мальчику свою ладошку. Никита робко пожал ей руку и почему-то густо покраснел. А чтобы скрыть свое смущение, он поспешил низко опустить голову. Выглядело немного нелепо, но девочка отнеслась с пониманием к этому странному жесту.
Чтобы как-то выйти из неловкой ситуации, Никита решил скорее сменить тему:
- А это двое..., они тоже из вашей деревни?
- Эти шалопаи? Из нашей, - вздохнула Алёна. - Старший - Гешка Чигуро́в, а тот, что младше - Сенька Яшкин. Сенька - так, мелкота. Как сам по себе - нормальный мальчишка. А спутается с Гешкой - смотреть на него противно!
Алёна присела на телегу. Никита, чуть помешкав, сел рядом.
- А Гешка, - продолжила она, - Они откуда-то издалека, с юга приехали. Что-то у них там не задалось. А тут у нас заняли дом заброшенный на окраине, вон, что особняком стоит. А там печка была не в порядке: чадила сильно. Отец, Тихон, всё никак собраться наладить ее не мог. Работал много - путейщиком на станции устроился. И первой зимой у них горе случилось: мама Гешкина газом угарным во сне отравилась. Спасти не успели. Гешке тогда всего шесть было. А Тихон себя всё винил, да пить с горя начал. Замкнулся весь, на свет белый обозлился. И Гешку по всякому поводу бить принялся. А тот обиду и злобу стал на других вымещать. ...Такие вот дела. Так что мне его даже жалко...
Алёна еще раз вздохнула и, спрыгнув с телеги, звонко отряхнула руки:
- Ну ладно, мне пора. Мама в огороде ждет. А ты заходи в гости. Мы от вас через два дома. Я тебя с сестренкой познакомлю. Она тебе точно понравится!
И задорно улыбнувшись, Алёна махнула ему рукой и побежала прочь.
9. ПОГОВОРИМ О НАСТОЯЩЕМ
К обеду вернулся Корней Климович. Наконец-то! Очень уж хотелось поговорить, расспросить о многом! За едой разговор не вышел: прадед за столом болтать не позволил. Поэтому снова пришлось набраться терпения и ждать.
Наконец, покончив с застольем, мальчик с нетерпением подсел поближе и, почтительно глянув на деда Корнея, негромко спросил:
- Дедушка, ты ведь долго живешь: и революцию видел своими глазами, и царские времена? Расскажи об этом что-нибудь?
- Ишь ты, в какую даль закинул! - строго ответил прадед. - Али прочая жизнь не интересна вовсе? Мы-то с тобой и о дне насущном потолковать не успели. Толком и не познакомились даже. Давай-ка покуда узнаем друг друга поближе, а зау́тра и вопросы твои припомним. Овеща́ю.
- Ну... хорошо,, - смущенно согласился Никита. - А почему 'заутра'? У нас говорят 'завтра'.
- А ты сам посуди, - отвечал прадед, - Каково начало слова 'завтра'? Да никакого. Потому как сломано слово, а значит, и жизни в нем нет. А 'заутра' - сразу всё ясно: за новым утром. Слово живое.
- Да, интересно... - задумался на миг Никита. - И значит, 'овещаю' - это от сломанного 'обещаю'? А тут какой корень?
- Как же какой? Что значит 'вещать'? Вложить силу мысли в грядущее ее воплощение. Чтобы всё, что задумал сегодня, в скором времени случилось. Вот я и овещал тебе на всё ответить.
10. ВДОЛЬ ПО УЛИЦЕ
Они посидели еще. Спрашивали друг друга о жизни. И каждый что-то сам рассказал о себе. И было совсем нескучно. Прадед показал свое хозяйство. Оказалось, что у него есть целая столярная мастерская, самая настоящая. И он, похоже, в этом был большой мастер. А мастерил он всё, что только возможно - от кухонных столов до резных узоров и детских игрушек. И делился плодами своего труда со всеми односельчанами. Поэтому в деревне Осинки все дома до единого были нарядны и украшены.
И как раз после мастерской они прошлись по деревне. Корней Климович что-то рассказал о каждом доме, о каждом семействе. Конечно, всё это запомнить сразу не получилось, но знакомство всё равно было полезным. Снова увидев телегу в дальнем конце улицы, Никита поинтересовался, где же сама лошадь.
- А лошадки нынче нет уже, - вздохнул прадед. - В минувшем яру́ неду́х ее свалил. Видать, от старости. А хорошая она была: все ее любили. Матрёшей звали ее. Берегли и леле́яли, зазря не гоняли.
- Жалко... - тоже вздохнул Никита. - Я бы хотел ее увидеть.
Прадед подошел к телеге и, погладив оглоблю, с грустью сказал:
- Вот и телега без хозяйки дряхлеет: ручаги́ уже клинит, рыжа́вчина везде...
Да, интересно, разные слова у прадеда вдруг обретают смысл. Рыжавчина рыжая, ручаги вручную дергают. Вспомнилось слово 'недух': его значение Никита всё-таки решил уточнить. Он слышал слово 'недуг', но даже оно было для него чем-то из далекой старины.
- Недух, - терпеливо пояснил Корней Климович, - это когда тело и данный ему разум не в ладах с духом. Его еще болезнью души называют. Тогда как хово́рь - это тела болезнь.
- А оно что значит? - спросил Никита.
- Предки говорят, что мир наш рожден по воле двух создателей. Один - Хов - дал ему форму, другой - Вох - наполнил ее смыслом. А после спор проме́ж ними разгорелся: чей вклад важней и значимей. Раздор учинил Хов, а второму деваться было некуда - пришлось ответствовать на вызов. И каждый начал, как мог, множить своё. Вот и качает наш мир то в одну, то в другую сторону. А всё живое от того страдает то духом, то телом. Ну а слово 'ховорь' отсюда и идёт.
Никита только молча слушал и удивлялся. Очень уж необычны были слова и их смыслы. Что значит 'в минувшем яру' он тоже не совсем понял. Но в этот раз забыл об этом спросить.
11. СТРАННЫЕ СЛОВА
Закончив прогулку, они вернулись домой. Бабушка Арина уже готовила ужин. И глядя на стол, Корней Климович вдруг спохватился:
- Эх, надо было прихватить с собой хлебницу! Ситникову Петру я с утра ее доделал. Отдать собирался, да запамятовал. Отнесу сейчас.
- Давай, дедушка, я сбегаю, - вызвался Никита. - Я с ним уже познакомился.
Пётр Алексеевич как раз был дома. Обновке он очень обрадовался. Хлебница правда была очень красивая: резная, узорная, легкая. Тут же наполнив ее и торжественно поставив на полку, он с любопытством спросил:
- Как у вас там знакомство-то продвигается? Нашли уже общий язык?
- Ну, ... наверное да, - ответил Никита. - Вот о себе всё рассказывали. Правда, не всегда всё понятно бывает: он слова некоторые странно называет.
- А может, это мы уже странно говорим? - испытующе взглянул на мальчика Пётр Алексеевич. - Вот сам посуди...
Он подошел к столу и достал из ящика большой блокнот.
- Я тут специально некоторые его слова записывал. Это ведь тоже живое знание, живая история. Они суть вещей раскрывают. Вот смотри, к примеру:
* Пчела у него - пищела́, а шмель - шумель. И сразу понятно, как они жужжат;
* Креветка - криветка. Потому что форма у нее кривая;
* Пшеница - пашени́ца. Первая культура, ради которой начали пахать землю;
* Кастрюля - кострюля. Изначально придумана, чтобы на костре варить;
* Плуг - полу́г. Его по лугу водят;
* Лопата - лапа́та. Большая железная лапа;
* Окно - оконо́. Куда наше око смотрит;
* Парад - порад. То, что по радости люди справляют;
* Полиция - пали́ция. От слова 'па́лица' - дубинка. Инструмент наказания и принуждения. Кстати, и слово 'политика' оттуда же растет;
* Грех - горе́х. То, от чего выгорает душа;
* Отрок - о́трук. Возраст, в котором юношу отпускают из родительских рук;
* Просто - поро́сто. Значит, по росту, по силам;
* Опыт - о́пит. Напитанный знаниями и умениями;
* Щедрый - ще́дарый. То есть, ещё дарящий, дающий больше;
- Тут еще много всего разного. Может, как-нибудь сам на досуге полистаешь. Полезно иногда подумать об истоках слов, которые ты произносишь.
12. ЛАДА И ЯРА
Никита на минуту притих. Было о чем поразмыслить. Ведь прежде он никогда не думал о том, что у каждого слова должен быть смысл. Наверное, смысл нужен во всём. Не должно быть в жизни пустоты. И он снова вспомнил не совсем понятые им слова прадеда 'в минувшем яру'.
- Яр, - пояснил Пётр Алексеевич - старорусское название солнечного света. Или говоря точнее, той жизненной силы, что дает нам Солнце. Оттого и называли его 'Ярило'. В зимнее солнцестояние завершается один круг и начинается другой. Прибывает день, прибывает свет. Наступает новый яр. И каждый чем-то отличается от прежнего. Ведь в природе и в космосе всё движется, всё изменяется.
- - А слово 'год' нам немцы принесли стараниями Петра Первого, желавшего всё родное, исконное искоренить и сменить на чуждое, инородное. Хотя даже 'год', как и многие заморские слова, пришел от русских корней. Ведь это всего лишь искаженное слово 'ход'. То есть, Солнце начинает новый ход по небосклону. Кстати, немцы, тем не менее, почти сохранили изначальное название года - я́рэ. И у англичан - е́ар - тоже недалеко от начального смысла.
И, немного подумав, Пётр Алексеевич добавил:
- А в космологии говорится, что в конце каждого цикла Солнце целых три дня стоит в нижней точке эклиптики. И эти три дня оно как бы висит распятым в созвездии Южный Крест. А потом воскресает, то есть, выходит, поднимается из креста. И возрождается заново, принося свет и тепло всему живому. Это явление и отмечали наши языческие предки.
- Так, значит, вот откуда эта история! - искренне удивился Никита. - А как случилось, что Ярило вдруг Солнцем называть стали?
- А солнце - оно всегда было солнцем. Просто это не имя. Так называют все звезды, дающие жизнь. Ведь 'сола' - это и есть живое начало. А имя у нашего солнца - Ярило. Или Яра. Кстати, и Земля - тоже не имя. Много земель во Вселенной. А предки наши звали её Ладой.
13. ВЫГЛЯНИ В ОКОШКО
Новое утро Никита провел с бабушкой. Корней Климович отправился в лес за сушени́цей и самова́лом, как бабушка пояснила. Что ж пришлось опять ждать. Вспомнилась Алёна. И очень уж захотелось снова ее увидеть. Одевшись и причесавшись перед зеркалом, Никита вышел на улицу. Просто так нагрянуть без приглашения он что-то не осмелился. Наверное, боялся показать свой слишком явный интерес к девочке. И он решил просто прогуляться мимо ее дома в надежде как бы случайно ее встретить. Прошел раз. Потом другой... Но никто не появлялся. Дошел до леса. И снова прошел мимо...
В доме напротив-наискосок скрипнула дверь. На пороге появился растрепанный Сенька Яшкин с красно-синим резиновым мячом подмышкой. Нерешительно потоптавшись, он неуверенно крикнул:
- Ты это, ...привет, суворовец.
Никита вежливо-прохладно поздоровался.
- Ну как, прочитал, что ли, книжку? - немного заискивающим тоном спросил Сенька.
- Нет, читаю еще, - ответил Никита.
- А то давай, может, ...в футбол?
- Спасибо, не хочется...
Честно говоря, было не очень приятно с ним общаться, помня, как он лебези́л перед Гешкой. Сенька, досадливо почесав затылок, снова поднялся на крыльцо. А Никита, вздохнув, решил, что пора возвращаться домой. Но именно в этот момент из окошка выглянула Алёна. Окликнув его по имени, она предложила зайти в гости.
14. СВОЙ МАЛЕНЬКИЙ МИР
Странное чувство: Никите на миг показалось, будто дом этот ждал его, храня для него всё это время частичку своего тепла и уюта. Тут было очень хорошо и спокойно. Вежливо позволив осмотреться, Алена усадила его за стол.
- Мы тут как раз какао сварили, - сказала она. - А мама к нему пышки-пустышки наделала. Ты доложен обязательно их попробовать. ...Да, кстати, я обещала тебя с сестренкой познакомить, - и обернувшись назад она негромко крикнула: - Люся, ты где? Иди, встречай гостя.
В дверях появилась маленькая девочка в голубом платьице с ярко-красными ягодками. Совсем маленькая: наверное, ей даже трех лет еще не было. С любопытством оглядев Никиту, она решительно подошла и протянула ему свою крошечную ручку:
- А я Сюся. А ты?
- Никита, - почему-то немного смутившись, ответил мальчик.
Сюся, которая Люся, по-хозяйски взглянула на старшую сестру, потом опять на Никиту, и, повелев Алёне сесть рядом с ним, сама уселась напротив. Мама уже успела накрыть на стол и расставить посуду. Пышки-пустышки выглядели очень даже аппетитно. И блюдо, полное угощения, очень быстро опустело. Слишком уж было вкусно. А с горячим какао особенно.
Потом просто немного посидели. О жизни в Осинках поговорили, о городе. Люся нетерпеливо ёрзала на стуле. Видимо, ей тоже очень хотелось пообщаться. Но встревать во взрослый разговор она себе на позволяла. И желая выручить сестренку, Алёна сказала:
- А давайте нам Люся что-нибудь расскажет!
Малышка тут же радостно встала и, поправив платьице, торжественно произнесла:
- Ле́па.
- Что за Лепа? - засмеялся Никита.
- Не Лепа, а Лепа, - поправила его Люся. И тут же пояснила: - Като́яя ся́ня-пася́ня, а вы́ня не мо́ня!
Никита, похоже, ничего не понял, и Алёна поспешила перевести слова сестренки:
- Чего же тут непонятного? 'Которая тянет-потянет, а вытянуть не может'. Ты что, 'Репку' не читал, что ли?
Ну, теперь, конечно, всё стало ясно. Люся прочла сказку, в своем собственном изложении, на своем собственном языке. Было очень забавно и познавательно. Едва закончив с поэзией, рассказчица быстро сбегала в соседнюю комнату и принесла оттуда небольшую стопку рисунков.
- Сюся исова́ла, - гордо объяснила она.
- Ну тогда рассказывай, что у тебя тут, - с улыбкой сказал Никита, рассматривая веселые каракули.
- Это бо́зя каёвка, а это ма́ськи зук. А это ама́ска и васики́.
Оказалось, что, если немного постараться, язык Люси вполне можно было освоить. По крайней мере, с божьей коровкой и майским жуком, с ромашкой и васильками всё было на удивление понятно. Разложив на столе еще несколько рисунков, Люся с особым чувством протянула Никите листок с веселыми человечками.
- Это мама и папа, - пояснила она. - А это Ёна и Сюся.
Видимо, Ёна - это Алёна. Кстати, Никиту она тоже по-своему назвала. Он у нее - Ти́та. Что ж, тут уж ничего не поделаешь... С Люсей, конечно, было весело. Но больше всего хотелось просто быть рядом с Алёной, слышать ее голос, украдкой поглядывая в ее красивые серые глаза. Они о чем-то говорили, даже поспорить немного успели о чем-то. А Люся, сбегав за карандашами, что-то начала старательно вырисовывать. Наконец, закончив свое произведение, она положила его на середину стола. Так, чтобы всем было видно. На рисунке мальчик и девочка, радостно улыбаясь, держались за руки.
- Похоже, она уже нас сосватала, - немного смутившись, засмеялась Алёна.
А Никита в очередной раз покраснел и поспешил опустить голову, как бы внимательно рассматривая картинку. Пытаясь выйти из неловкой ситуации, Алёна обернулась на часы:
- Слушай, а тебя, наверное, дома уже потеряли?
- Ой, точно, - спохватился Никита. - Я тогда... пойду?
- Приходи завтра утром, - предложила в дверях Алёна. - на Вьюшку сбегаем.
- А Вьюшка - это что?
- Это речка у нас. От наших Осинок пять минут бегу. Придешь?
- Приду, обязательно!
15. ЭТО НЕ СУВОРОВ
Сегодня наконец-то поговорили с прадедом об истории. Правда, ... как-то очень странно поговорили. Когда Никита вошел в комнату, Корней Климович держал в руках его книгу и внимательно рассматривал приложенные к тексту иллюстрации. Завидев мальчика, он перевел на него строгий взгляд:
- Что же у вас, книга о Суворове, а рисована совсем другая персона?
- Как же - другая? - удивился Никита. - На обложке - его портрет, при жизни написанный. А этот, переход через Альпы, по нему повторили.
- Портрет-то - он, может, и подлинный. - сурово возразил прадед. - Только не Суворов на нем, а вельможа австрийский.
И усевшись за стол, он изложил совсем другую историю о жизни великого полководца. Слишком странную, чтобы взять и принять ее на веру. По его словам, был Суворов высоким и плечистым, сильным и статным мужем, басистым, бородатым. Настоящим богатырем. И жил он сам по себе, никому не служил и ничьей власти не присягал. Но в тяжелые и смутные времена, когда беды большие нашей земле грозили, пришли к нему с поклоном лакеи императорские, прося возглавить полки, в коих разброд пошел и уныние. Сама императрица Екатерина в тронном зале его принимала. И он ей ответствовал:
- Королевству твоему помогать не стал бы, а землю русскую защитить обязан. Говори, откуда враг и кто таков.
Суровый был тот богатырь. Оттого и прозвище ему поначалу дали: Суровов. Но что-то не очень складно оно звучало. И как-то само по себе сменилось оно на Суворова. А имя его настоящее придворные писари предпочли удалить из истории. Как и многое другое, впрочем, им не угодное.
Никита был растерян и озадачен. Что-то уж совсем не сходились рассказы прадеда с тем, чему учили его все эти годы. Может, он просто по старости всё это придумал или напутал? И упрямо пытаясь хоть что-то понять, он продолжал задавать вопросы:
- А кто же с кем тогда воевал?
- Ясное дело: готы с галлами. Они вечно мир поделить не могут. Как случился великий потоп и мо́рок ледовый, многие земли русские осиротели. Тогда и ринулись на Русь ослабевшую разные прохвосты и проходимцы. Более всего преуспели готы. Большой кусок отхватили и империей его назвали. А галлов зависть мучила: отобрать хотели жирный кусок. Так и завязалась меж ними война. Вон у тебя на картинке: Суворов с дружиной переход совершает через Галго́ту. Опасен был путь, но привел он к тогда победе.
- Дедушка, а почему ты Альпы ...Галготой называешь? - удивился Никита.
- Потому, как в те времена так этот хребет и именовали. По одну сторону галлы стояли, по другую - готы. Оттого и звали его Галготой. Ну а кто - Голгофой со временем.
- Но ведь Голгофа совсем в другом месте была!
- Это вам так сказали.
- И что, значит, и Христа здесь казнили?
- Здесь, а где же еще? Послепотопный передел мира тут и вершился. Подлый был передел, жестокий. Оттого и обязали историков всё переврать и перепутать. Дабы себя отбелить.
Да... Чем больше рассказывал прадед, тем больше появлялось вопросов. И тем больше всё путалось в голове. Снова вспомнился 'ненастоящий' Суворов. И Никита о нем тоже решил спросить.
- Вельможу того требовалось к императрице приблизить в интересах политики, - пояснил прадед. - А для того заслуги требовались особые. И благо для них тогда был тот самый богатырь, что подвиги громкие совершал, а сам от того ни почести, ни славы не просил. Вот и решили лакеи все его великие деяния вельможе тому приписать. А уж коль имя Суворов у многих тогда на слуху было, его ему и прилепили. Для пущей убедительности.
...Нет, надо было как-то отдохнуть и прийти в себя. От всей этой путаницы даже голова начала болеть. И Никита, воспользовавшись очередной паузой, попросился на улицу.
16. ОХ УЖ ЭТИ ТРЫНДИСТОРЫ!
На свежем воздухе сразу как-то полегчало. Приятно согревало полуденное Солнышко, дул легкий ветерок. Из леса то тут, то там доносились веселые птичьи голоса. А посреди двора дед Ромашка о чем-то увлеченно беседовал с забавной маленькой дворняжкой, которую в Осинках все называли Ляпой.
- А ты наперёд не балу́й больше! Спривидливости ради. - шутливо грозил он собачонке пальцем. - А то как возьму - и съем твою косточку! Так-то!
Ляпа, склонив набок вислоухую мордашку, весело помахивала хвостом. Похоже, ее мало беспокоили увещевания старичка. Из дальнего дома вышел Фёдор Кузьмич, здешний кузнец. Завидев деда Ромашку, он негромко окликнул его:
- Григория не видал?
- Да как же..., - отвечал старичок. - Вон, к Петру сповадился. Сидят в тивили́нзире, передачу наблюдают. - И, вздохнув, добавил: - Забрета́ют ваши анжине́ры тиляфо́ны разные, трынди́стеры. Прежде люди в глаза друг дружке глядели, слова говорили душевные, а нынче всё в железки глазеют без передыху.
- Так ведь зачем изобретают, - возразил Фёдор Кузьмич, - чтобы жизнь у людей лучше стала.
- И где же оно лучше-то, спривидливости ради? - снова вздохнул старичок. - Вот, скажем, спунтик в небо пустили, чтобы сверху всё видно было. А под носом-то видеть вовсе разучились! Тех, кто рядышком, не замечают, теплом и любовью не греют.
Ляпа, всё это время внимательно глядевшая на деда Ромашку громко тявкнула.
- Вот видишь, Фёдор, даже собака со мной согласная. - ласково погладил Ляпу дед. -
Ведь всё живое - оно к живому тянется. А ныне что не вещица - всё плаксик один!
- Ну это как посмотреть, - снова упрямо возразил Фёдор Кузьмич. - Пластик - он ведь легок, удобен. Форму любую примет. И дерево лишний раз губить не придется. Так что увидишь: за ним - будущее.
- Фунтизёр ты... - отмахнулся дед Ромашка. - Пойдем-ка лучше с тобой чайку попьем, что ли... спривидливости ради...
17. НЕМЫСЛИМО ДАЛЁКОЕ
Так и оставшись незамеченным, Никита дождался, пока собеседники разойдутся и, подойдя к дому Петра Алексеевича,постучал в дверь. Было бы лучше, конечно, пообщаться с ним наедине. Дядя Гриша, местный сапожник, человек хороший, но в этот раз хотелось немного пошептаться о странностях прадеда. А в этом он был готов довериться только Петру Алексеевичу.
К счастью, телепередача скоро закончилась, и дядя Гриша поспешил домой. Усевшись рядом за большим столом, они начали неторопливую беседу.
- Ну как, поговорили о прошлом с Корнем Климовичем? - поинтересовался Пётр Алексеевич.
- Ну... да... - нерешительно ответил Никита.
- Что-то ты невесело ответил, - удивился Ситников. - Что не задало́сь, признавайся.
- Как-то у него всё не так, как нас учили, - признался мальчик. - Может, он путает всё от старости? Или просто придумывает...
- Я, конечно, ни жил в те времена, и проверить многое не в моей власти, - ответил Пётр Алексеевич. - Но... то, что у нас принято считать истиной, тоже на поверку вопросы вызывает.
- Но ведь есть известные памятники старины, находки археологов. Документы, которым по сто, двести лет и больше. Разве это не доказательства?
- Ну, то, что всё это подлинная старина, тут еще большой вопрос. Вот говорит наука: такому-то пергаменту тысяча лет. А как это проверить? Только взять точно такой же и продержать столько же времени при таких же условиях. И если ожидание совпадет с результатом, тогда можно смело утверждать, что метод верен. Вот только методу без году неделя от роду. А значит, никто ничего проверить не мог. Одни лишь догадки и предположения. Фантазии, одним словом. Так что ко всяким сотням, тысячам, и уж тем более - миллионам, я бы отнесся крайне скептически.
Пётр Алексеевич задумчиво посмотрел в окно:
- Кстати, то же самое про миллиарды километров в астрономии. Для этого же тоже надо было бы пролететь все это пространство и вручную его измерить. А это и вовсе нереально. По крайней мере, в обозримой перспективе. К тому же, все подобные теории строятся на том, что пространство и время линейны и равномерны. Эти выводы мы сделали в результате замеров на крошечном пятачке Вселенной сроком в одно вселенское мгновенье. И насколько же объективны и показательны могут быть такие данные? Да ни насколько.
18. ВЕЛИКАЯ И ДРЕМУЧАЯ
Озадаченный словами Петра Алексеевича, Никита все же не хотел сдаваться:
- Ну хорошо, допустим, с датами что-то не так. Но ведь сами события задокументированы и подтверждены множеством находок.
- Что касается документов, - лишь улыбнулся в ответ Ситников, - подделать бумаги проще простого. И я бы не стал сильно на них полагаться. А находки - при большом желании можно что угодно притянуть за уши. Или опять-таки подсунуть какую-нибудь подделку. Да, тебе скажут, что всё подлинно и сотни раз проверено. Но у нас с тобой, к сожалению, нет возможности убедиться в их правоте и честности. Увы, история всегда пересекается с политикой и служит интересам власти.
Пётр Алексеевич прошелся рукой по книжной полке и, чуть подумав, взял в руки школьную хрестоматию.
- Вот, к примеру, - сказал он, раскрывая книгу, - всем известная норманская теория происхождения российского государства. А известна она благодаря немецким придворным клеркам Байеру, Миллеру и Шлёцеру, услужливо нарисовавших коротенькую и бесславную историю дикой и дремучей Руси. Позже эту байку взял за основу Карамзин, вслед на ним - Гумилёв. Ну а потом, став незыблемой аксиомой, она пришла в наши учебники.
- И что, так никто это не оспорил? - удивлялся Никита.
- Ну, в те времена оспаривать было особо некому. - ответил Пётр Алексеевич. - Ведь тогда 95% российской академии составляли германцы, едва говорящие по русски. Но конечно же знающие о нас всё лучше нас самих!
- Ну а сегодня? - не унимался Никита.
- А сегодня, к сожалению, в научном мире всё так же велико преклонение перед западными авторитетами. Как по мне, это - целенаправленная диверсионная работа. И победа в этой войне, увы, до сих пор не совсем на нашей стороне.
19. ЧЕЙ ТЫ, СТОЛЬНЫЙ ГРАД?
- Но ведь мы столько одержали побед на поле боя! - вскинул упрямый взгляд Никита. - Что же нам мешает тут победить?
- С победами всё тоже не так однозначно, - покачал головой Пётр Алексеевич. - Вот, к примеру, возьмем войну 1812 года. Мы, говорят, Наполеона одолели, армию французов разгромили. Но, если разобраться, тут что-то не всё сходится. Например, в музее, посвященном той войне, хранится текст поздравления императора Александра от имени полководца Кутузова. А написан текст на французском языке. И как же это, извините, понимать? Представь, если бы маршал Жуков поздравил Сталина с победой на немецком? Да его тут же под расстрел бы отдали! ...А странности с языком на этом еще не кончаются. Императору в честь триумфа был изготовлен трон. И на нем выгравирован текст всё на том же французском...
Пётр Алексеевич положил на полку хрестоматию и аккуратно поправил книги.
- Вот так, мой друг, теперь гадай, кто кого победил. И самый интересный вопрос - кто же, все-таки, с кем воевал?
- То есть, ... как кто? - совсем опешил Никита.
- А вот сам поразмысли. Императору Александру при входе в Москву торжественно преподнесли ключи от города. А ведь так было принято встречать победителей в павших, побежденных городах. Выходит, Москва до этого не принадлежала империи?И тому подтверждение - малопопулярные довоенные карты той самой империи, территория которой была немногим больше половины европейской части современной России. И Москвы в ее составе нет. Так что невольно напрашивается серьезное подозрение, что Русь и Российская империя - это, мягко говоря, немного разные вещи...
- А Русь... Она что, настолько была слаба? - не хотел верить Никита.
- До поры сильна и велика она была, - отвечал Пётр Алексеевич. - но случилась тогда катастрофа, стершая с лица Земли более половины Сибири и Дальнего Востока. Целые города были погребены под слоем глины, льда и снега. Пострадали и многие другие земли древней великой Руси. Меньше всего беда коснулась запада Европы. Этим тогда и воспользовались наши соседи, чтобы прикарманить чужие владения и их богатства.
- Почему же об этой катастрофе никто и нигде не пишет? - с легким недоверием спросил мальчик.
- Да потому что, напомнив об этом, не удастся промолчать о том,что кое-кто лапу наложил на то, что не им принадлежало.
И напоследок Пётр Алексеевич снова вернулся к войне 1812-го:
- Вот и думай, кто с кем воевал. И был ли Наполеон на самом деле противником Александра...
- Но уж это-то, вроде, и так понятно, - уже не так уверенно сказал Никита.
- Не скажи, - возразил Ситников. - В конце 19 века в Москве состоялась крупная выставка кондитерских изделий. И самым модным сюжетом оформления продуктов была тема дружбы Наполеона и императора Александра. Как ты это объяснишь? И с чего вдруг обрел популярность торт 'Наполеон'?
20. ЗАДОМ-НАПЕРЁД
От всех этих разговоров у Никиты опять начала болеть голова. И очень кстати снова вернулся дядя Гриша.
- Лексеич! - крикнул он с порога. - Хватит дома киснуть! Пойдём-ка лучше на рыбалку сходим!
- Что-то я не настроен сегодня, - выглянул из комнаты Ситников. - А ты лучше Никиту возьми с собой. Ему как раз не мешало бы проветриться. - и подмигнув своему юному другу, он легонько подтолкнул его вперед.
- Я бы с радостью, но... наверное не смогу, - почему-то немного виновато ответил Никита.
- Чего так? - удивился дядя Гриша.
- Мне рыбу жалко, - признался мальчик. - Когда ее на острый крючок цепляют, а потом она на воздухе трепыхается, мучается.
Дядя Гриша озадаченно почесал затылок:
- Да... Загво́здочка... - и потешно поморщив лоб, он решительно махнул рукой - Эх, ладно, давай-ка просто лодку возьмем и прокатимся по речке! Я тебе места наши покажу. Красота у нас: сам увидишь!
Они шли не спеша по лесной тропинке. Дядя Гриша что-то увлеченно рассказывал о местных птицах. А Никита уже представлял, как пойдет завтра на речку вместе с Алёной. И это пение птиц, и шелест листвы, и яркие огоньки лесных цветов на обочинах и запахи утренней природы - всё это хотелось разделить именно с ней. И наверное поэтому собеседника своего слушал он невнимательно, и часто невпопад отвечал на его вопросы.
Наконец, дошли до Вьюшки. Речка была совсем неширокая и очень извилистая. Видимо, от того она и получила свое название. На берегу лежали две лодки. По-хозяйски оглядев каждую из них и оценивающе глянув на Никиту, дядя Гриша сказал:
- Давай-ка мы для начала плоскодонку возьмем. Она хоть и вертлявая, зато устойчивая.
Общими усилиями спустили лодку на воду. Вставив в уключины весла, дядя Гриша предложил юному другу принять управление судном. Никита радостно уселся на лавку и потянулся за веслами.
- А почему они так далеко? - удивился он. - Так же грести совсем неудобно!
- А потому, что сел ты задом-наперед, - с комично-серьезным видом ответил дядя Гриша.
- Да где же задом-наперед? Вот он - нос лодки, прямо передо мной.
- Нос впереди - это, конечно, важная штука. Только гребец спиной к носу сидеть должен.
- А почему так? - еще больше удивился мальчик.
- А ты вот сам посуди. Чтобы лодка вперед пошла, веслами надо назад от воды оттолкнуться. А для этого рукоятки в сторону носа тянуть приходится. Таков он - рычаг. А на себя тянуть - оно всегда проще, меньше силы тратишь. Оттого и сидят спиною, чтобы налегать и подтягивать. Так что давай-ка разворачивайся. А то застряли мы в этом порту. А нас с тобой ждут-ожидают далёкие берега и неизведанные страны!
Наконец, все недоразумения устранили и успешно отплыли от берега. Грести оказалось намного сложней, чем представлял Никита. И он очень быстро выдохся.
- Что, притомился? - задорно прищурился дядя Гриша.
- Ага, - с трудом перевел дыхание Никита.
- А всё потому, что гребешь ты неправильно.
- А как надо?
- Вот ты утопляешь весло. Чем оно глубже,тем больше воды ему сопротивляется. Почём совсем без надобности. А ты вот лопасти в воду окуни и дальше не опускай. Так и веди вдоль лодки. А как вынешь из воды, тоже высоко не задирай. Так только силы растратишь. Такая вот консистенция. ...Понятно?
- Понятно, ..вроде.
И он последовал этим нехитрым советам. Действительно, грести стало намного легче. Правда, с непривычки было непросто ровно вести весла: они всё время норовили то затонуть, то вылететь из воды. Но ничего, он потихоньку всё освоит.
21. ЖИЗНЬ УМЕЕТ УДИВЛЯТЬ
Лодка неторопливо плыла по извилистому руслу Вьюшки. Места здесь действительно были очень красивые. И Никита время от времени отпускал весла чтобы полюбоваться проплывающими мимо пейзажами. В какой-то момент, опустив взгляд на воду, он заметил небольшую стайку маленьких рыбёшек, догоняющих лодку. Несколько рыбок, подплыв чуть ближе, ухватились за лопасти весел и замерли, лишь едва заметно подергивая хвостиками.
- Что это они вёсла кусают? - засмеялся Никита.
- Ну, кусать им там, скажем, нечего, - как всегда с потешной серьезностью ответил дядя Гриша. - Это они так переды́х себе устраивают. Устают в дороге, вот и хватаются за всё, что можно, чтобы дух перевести, и дальше потом отправиться. Я как-то купаться полез, а тут как раз компания такая встретилась. Так они мне за ноги стали цепляться. Все волосы пощипали, проказники такие!
Никита поморщился. Но выглядело это все-таки забавно. И они дружно от души посмеялись. Рыбки отдохнули и поплыли дальше. И путешественники снова отправились в путь. Правый берег, более крутой и холмистый, был особенно красивым и живописным. Правда, самые высокие холмы, подмытые течением, местами переходили в откосы и обрывы. Но даже в этом была какая-то своя красота. На одном из таких песчаных обрывов Никита заметил множество маленьких круглых норок.
- Кто это там живет? - удивился он.
- А это ласточки-береговушки. - объяснил дядя Гриша. - В этих норках у них гнезда.
И действительно, несколько мгновений спустя в одно из таких отверстий влетела маленькая серая птичка. Потом еще одна и еще. А кто-то вылетал навстречу, видимо, на поиски корма для своих птенцов. Да, где только не встречается жизнь! Удивительно! Все-таки, сколько всего интересного таит в себе природа!
22. НЕУДОБНЫЕ СТЕНЫ
Какое-то время плыли молча. Просто слушали, как плещется вода под веслом, как шумят на ветру деревья, и то тут, то там перекликаются лесные птицы. Наконец, дядя Гриша снова обернулся к Никите:
- А как у вас там с Корнеем Климовичем? Небось, засыпал его вопросами? О прошлом, о старине. Ты ведь, вроде, историей увлекаешься? Ну как, много чего узнал?
- Ну... да... Только... - смущенно начал Никита.
- Чего не так-то? - как будто с сочувствием поинтересовался дядя Гриша.
- Слишком уж странно всё. Иногда кажется, что... он всё это придумывает...
- А ты вот сам посуди: к чему ему придумывать? Что он с того поимеет? А вот историкам есть ради чего лукавить: им за то деньгу платят и чины важные дают. Такая вот консистенция, друг мой!
- Но ведь... в книжках совсем по-другому пишут...
- Тут я так понимаю, с чего у нас с вами правда разная. До нас ведь не шибко дошло ваше 'прогрессивное' образование. Вот потому мы еще и смыслим кое-что. И помним, что ваши забыть себе позволили.
Дядя Гриша огляделся по сторонам и, чуть подумав, решительно сказал:
- Так, давай-ка местами меняться. Свезу я тебя в одно место. Покажу кое-что.
Они проплыли еще пару извилин и очутились рядом с высоким откосом. Он выглядел очень необычно, слишком ровным и гладким он был. И приглядевшись, Никита заметил, что бо́льшая часть откоса - это старая каменная кладка, сильно поросшая травой. Возможно, очень даже старая. И выложена она была каким-то крупным серым камнем, похожим на гранит.
- Что это? - удивился Никита.
- А это - наследие наших предков, - уже совсем серьезно ответил дядя Гриша.
- А что это за стена, какой эпохи, кем построена? - взволнованно спрашивал мальчик. - Ученые знают о ней?
- Ученые? - невесело повторил дядя Гриша. - ...Пойдем-ка, я тебе еще кое-что покажу. - И он как-то особенно энергично налег на весла, как будто досадуя на что-то.
Чуть ниже по течению они приплыли еще к одному высокому откосу. Только был он совсем не ровный и совсем не гладкий. Выглядел он так, будто на нем велись карьерные разработки.
- Тут тоже открылась стена, на ту чем-то похожая, - немного хмуро пояснил дядя Гриша. - И мы тогда на радостях археологов пригласили. Видано ли дело: в наших забытых краях - да такая находка! Приехали умные люди, что-то всё приборами своими измеряли, записывали. Целый палаточный лагерь разбили. А потом как-то вдруг поспешно свернули свои пожитки и слиняли все разом. А пару дней спустя приехали экскаваторы и разворотили всю стену вдребезги. А обломки со странной поспешностью увезли на самосвалах. ...Такая вот... консистенция!
- А куда увезли-то? - не понимал Никита.
- Сказали, будто изучать станут. Еще руку жали, прохвосты, благодарили за содействие. Просили, если что еще отыщем, сообщить непременно. ...Ага, щас, разбежались! Никто им у нас не верит. Если правда стену изучать хотели, тогда бы в целости ее сберегли. А они-то, ясное дело, улики уничтожали!
- Какие такие улики?
- А такие, что в их бумажную грамоту не вписывается наша стена. По их науке в наших краях только дикость и нищета отродясь могли быть. А тут такая конструкция, древняя, складная, крепкая! Кто ж из-за нее тонны статей и диссертаций черкать станет и книжки переписывать? Вот и решили избавиться от неудобной находки. И я полагаю, много еще таких находок было, и найдется еще немало... Потому как великой была Русь. И помяни моё слово: поднимется она однажды и вновь станет великой!
23. ОБЩЕЕ ДОСТОЯНИЕ
Прогулка по речке заставила Никиту о многом задуматься. Может быть, прадед и путал многое, или сам додумывал что-то... Может быть... Но и тем, кто пишет учебники и носит почетные звания, наверное, тоже нельзя доверять вслепую. По истории Никита решил пока не задавать вопросы. Переварить бы то, что уже успел услышать. К тому же, с прадедом всегда было, чем заняться и чему поучиться. Корней Климович терпеливо обучал правнука азам столярного дела. И занятие это оказалось очень даже интересным. Немножко поучились гончарному искусству: оказалось, что и такая мастерская есть в деревне Осинки. Совсем небольшая, но все-таки есть.
Вообще, очень необычно для горожанина, что в деревне многие вещи были общими. В столярной, хоть и заведовал прадед, мог поработать каждый. Так и в любой мастерской. Когда-то область сильно помогла со средствами и оборудованием. Были большие планы расширить поселение. А потом пошла новая политика, и все благие начинания забросили. Так что построили и приобрели что успели. И теперь дружно делили между собой. Даже телевизор, что стоял у Петра Алексеевича, был общим достоянием, и всякий желающий мог зайти на голубой огонек. А у кузнеца стоял красавец-велосипед. И его тоже можно было брать напрокат.
Ближе к обеду очередной урок мастерства был закончен, и они с дедушкой Корнеем пошли заготавливать дрова. Оказалось, что колоть и пилить - это тоже целая наука, требующая сноровки и мастерства. Что ж, и это стоило освоить настоящему мужчине. Ну а под конец дня Никита все же решил спросить, откуда у прадеда вся эта... необычная история про Суворова.
- Да всё из жизни, внучек, - ласково пробасил Корней Климович. - Что-то сам повидал, что-то отец поведал и дед мой. Так и познали прошлое наше, из уст в уста и от сердца к сердцу.
24. ЕСТЬ ЗА ЧТО ПОСТОЯТЬ
Очередное утро порадовало хорошей погодой, и Никита решил попросить у кузнеца велосипед. Хотелось просто покататься по лесу, съездить на речку. Проехать по тропинкам, где они недавно гуляли с Алёной, заново пережить те самые мгновенья. Он ехал не спеша, слушая, наблюдая, размышляя и мечтая. Так незаметно доехал до речки. А на Вьюшке его ждал не очень приятный сюрприз. На берегу сидел Гешка Чигуров с удочкой в руках. Встречаться с Гешкой совсем не хотелось, но тот уже успел его заметить.
- Эй, суворыш, поди-ка сюда! - крикнул он.
Никита неохотно подошел на несколько шагов:
- Чего тебе?
- Велосипед оставь.
- Зачем? - нахмурился мальчик.
- Зачем-зачем?! - передразнил его Гешка. - Пешком иди погуляй!
- Мне он самому нужен, - робко, но упрямо ответил Никита.
- Ты чё, не понял? - вспылил Чигуров. - А ну бего́м отдал!
- Нет! - Никита попятился и развернулся.
Гешка отложил удочку и с угрожающим видом встал на ноги. Но велосипед был проворней. И он лишь в бессильной злобе крикнул вслед:
- Ну погоди же у меня, встретимся еще! Суворыш...
Речка осталась далеко позади. Надо было где-то остановиться и отдохнуть. Ссориться с хулиганом было, конечно, очень боязно. Но еще больше не хотелось терпеть унижение и подчиняться. Прежде он бы, наверное, не стал спорить и оставил велосипед задире. Но теперь... Мысли об Алёне делали его смелее и уверенней в себе. Пусть пока не настолько смелым, чтобы дать хулигану отпор, но с каждым днем что-то очень важное росло и крепло в его душе. Сама жизнь рядом с Алёной всё больше наполнялась смыслом и дарила мгновения радости.
Никита остановился и немного отдышался. Наверное, стоило пока вернуться в деревню. Там Гешка не посмеет задираться. А дальше... жизнь покажет. И он обязательно сумеет за себя постоять.
25. ЗАБАВНЫЙ И МУДРЫЙ
Никита огляделся по сторонам. Невдалеке увидал деда Ромашку, который увлеченно с кем-то беседовал. Странно. Вроде, никого рядом не было. Может, всё та же собачка Ляпа прячется где-то в траве? Интереса ради он подошел чуть поближе. Нет, собаки не было. И никакой другой живности поблизости тоже не наблюдалось. И лишь приглядевшись более пристально, Никита понял, что этот забавный старичок беседует с ромашками. Конечно же, с кем еще беседовать деду Ромашке!
- А вы, родные, все же за ними приглядите! - комично-серьезно покачал пальцем старичок. - Люди они не шибко разумные, потому как с детства от жизни оторванные, в железо и камень заточённые. Что на уме у них, сами, поди, не знают. Сглу́ху-со́слепу могут и лесу навредить! Вы шепните им слово живое, чтоб души ихние малость оттаяли, потеплели. А ежели что, братцев больших в помощь призовите - дубы суровые да сосны мудрые.
Невольно заслушавшись, Никита на миг потерял равновесие и чуть не слетел с велосипеда. Дед Ромашка обернулся:
- А что это птенец тут, вдруг пожаловал?
- Да вот, по лесу решил прокатиться, - как бы оправдываясь, ответил мальчик. И тут же спросил с любопытством: - А Вы что, правда, с цветами разговариваете?
- Непременно с ними. А как же еще-то?
- А разве цветы могут слышать и понимать? У них ведь даже ушей нет!
- Так ведь, они по-другому слышат. И понимают по-своему. Оно же в мире живом всё разумное. Это мы, бедолаги, неразумными стали. Жизнь понимать и слышать разучились вовсе.
- Ух ты, - как-то неопределенно и немного растерянно ответил Никита. - А почему ромашки только с Вами разговаривают?
- Да как же только со мной? Они с каждым приветливы. Как и всякое создание в природе. Только всякий слышит лишь тех, к кому особым чувством проникся. Вот ты, к примеру, может, лютик услышишь или василёк. А то березку, ручей, или, к примеру, облачко. ... Я ведь не только ромашек слышу: всех, родимых слушаю-внимаю. Только ромашки мне как-то понятнее. Ладим, что ли, мы с ними получше, дружим покрепче...
- Понятно... - задумчиво ответил Никита. - А о ком Вы в ними сейчас говорили?
- Да об этих, геологах, будь они неладны! - отмахнулся дед Ромашка. - Вечно норовят всё перерыть, разворотить! Всё богатства какие-то под землей ищут. Невдомёк им всё, бесприютным, что богатство-то оно в душе и сердце нашем! И кто богатство это в себе откроет, тому уже более и не надобно ничего! Так-то оно!
Никита задумался. Странные очень чувства вызывал у него этот дедушка. Смешной и серьезный, наивный и мудрый. Лохматый, бородатый, вечно растрёпанный старичок-лесовичок, добрый и забавный хранитель леса.
Пожелав ромашкам яркого солнышка с теплым дождем, дедушка обернулся к Никите и торопливо полез в карман:
- А я вот сейчас угощу тебя чем-то!
Он порылся еще в кармане и, комично поморщившись, покачал головой:
- Эх, видать, потерял где-то... спривидливости ради... Но по такому делу давай-ка мы ко мне наведаемся. А там и чайку похлебаем, для порядку. Давай, подымай колёса, забирай свою лисапе́ндрию!
26. ПРИХОДИ ЗАВТРА
Никита при всяком удобном случае искал поводы для встречи с Алёной. Хотя она была ему рада и без всякого повода. В этот раз он принес бабушкины свекольные оладьи. Приготовленные наполовину из ботвы, они были на удивление вкусными! Так что ими просто нельзя было не поделиться.
Алёна весело подхватила полное угощения блюдо, а Люся в ответ протянула с благодарностью перепачканную ягодами ладошку:
- Титя, ня! - сказала она, предлагая Никите свежие сливы. И тут же потянула гостя за рукав: - Паси́ замани́ку ку́ся. Исё мани́ну и мано́дину. - И, чуть подумав, добавила: - А исё аписи́н есь, ...но нету!
То, что 'пошли кушать', это, конечно, было понятно. Но последнюю фразу Люси Алёна всё-таки решила пояснить:
- Всё про апельсин вспоминает. В Новый год мы её на ёлку в Лучи́ны водили. Там детям гостинцы давали - конфеты, вафли, печеньки. Яблоко. И апельсин! Так вот ребенок до сих пор никак его забыть не может!
- А что, у вас их не продают? - удивился Никита.
- Нет. А у вас?
- Ну, не везде и не всегда, но при большом желании достать можно. Если бы я знал, я бы привёз!
- Что ж, приедешь в следующий раз - не забудь! - шутливо-строго сказала Алёна. - Ты же приедешь на будущий год? - с едва скрываемой надеждой спросила она.
- Приеду, конечно! - горячо ответил Никита.
- Ну и замечательно!
Они посидели в саду, наелись свежих ягод, поговорили о чем-то и еще просто немного помолчали. И наверное, пора уже было идти домой. На выходе Алёна отдала пустую миску из-под оладьев, еще раз поблагодарив за угощение. А Люся, встав в театральную позу, потешно произнесла:
- Пася́й насида́ и пихади́ за́та!
- Чего-чего? - не понял Никита.
- 'Прощай навсегда и приходи завтра', - перевела старшая сестра.
- Это откуда она такое... ? - засмеялся мальчик.
- Понятия не имею! - с улыбкой пожала плечами Алёна. - Наверное в кино каком-то услышала.
27. КУРС - НА СЕВЕРНУЮ ПОЛОСТЬ
Утром с востока пошли легкие облачка, и жара, стоявшая несколько дней, немного спа́ла. Никита с прадедом устроились за столиком перед домом и принялись чистить картошку, по ходу дела обсуждая разные интересности. Проходя мимо, Пётр Алексеевич остановился у калитки и, окликнув хозяев, спросил:
- Вам в Лучинах ничего не надо? А то я прогуляться туда собираюсь.
- Может, и надо чего, - на секунду задумался Корней Климович. - Пойду-ка Арину спрошу.
- Да Вы не спешите, - опередил его Ситников. - Я еще подожду полчасика. Как раз к открытию сельпо́ подоспею.
Для жителей Осинок посёлок Лучины был торговым и культурным центром. Раскинувшись по дальнюю сторону железнодорожной станции, он делился своими благами сразу с несколькими окрестными деревушками.
Ситников собирался было пойти дальше, но, передумав, снова вернулся к калитке.
- Давайте-ка я подсоблю вам немного, - предложил он. - Втроем-то мы куда быстрее с этой картошкой справимся.
- И то дело, - пробасил Корней Климович, подвигая ближе ведро. - А по вечеру с нами отужинаешь. Никитка, принеси-ка еще ножик!
За делом поговорили немного о жизни. Вспомнили о геологах, с которыми ушел дедушка Никиты.
- Как там, весточек не было еще от них? - поинтересовался Пётр Алексеевич.
- Не объявлялись пока, - сурово ответил прадед.
- А я им немного завидую, - вздохнул Никита. - Что-то искать, находить, открывать...
- А ты не горюй: и на твой век открытий хватит, - подмигнул ему строгий сородич. - Вот, писали намедни: помышляют ученые ваши на Северную Полость экспедицию снарядить.
- На Северный Полюс? - вежливо поправил мальчик.
- А, да, у вас же принято всё по-латынски переиначивать. Чтобы суть изначальную понимать разучились, - сурово подытожил прадед.
- Так значит... - задумался на миг Никита, - А про эту, ...Северную Полость... Что там интересного найти могут?
- Продолжение Мира. Но ты не торопи покуда. Время придет - и сам всё познаешь. Ежели ваши ученые открытий своих не испугаются и утаить не вздумают. ...Однако, пойду-ка я, всё же, спрошу Арину, какие запасы пополнить впору.
28. РУССКИЙ БУТЕРБРОД
Пётр Алексеевич, проводив взглядом Корнея Климовича, охотно продолжил начатую им тему:
- А ведь так оно и есть: многое из того, что к нам от иностранцев пришло, на поверку наши, русские корни имеет. Вот, к примеру, как эти академики словарь называют? 'Глоссарий'. Что оно в их языке значит? Да ничего. А вот ты скажи 'Голосарий' - и тут же суть его станет понятна. ...Или вот еще: в старину одно известное животное 'коркоте́л' называлось. Сразу ясно было, что тело его коркой покрыто. А потом соседи наши заморские под себя его переиначили и, нагрянув к нам со своей академией, начали учить нас, как правильно говорить. И стало это животное крокодилом. Что за слово, о чём оно - увы, уже не разобрать. А этих, переиначенных, в их языках великое множество. ...Кстати, у меня тут при себе даже есть небольшой списочек.
Пётр Алексеевич достал из кармана потрепанный блокнот.
- Специально ношу с собой, чтобы мысли разные по ходу фиксировать, - пояснил он, листая странички. - Вот, к примеру, смотри...
* Bad - плохой. А корень у слова - 'бедовый';
* Good - хороший. По-нашему - 'годный';
* Black - черный. 'Блекнуть', терять цвет;
* Wall - стена. 'Вал' - простейшее ограждение вокруг города или крепости;
* Gate - ворота. 'Гатить' - то есть 'перекрывать' на старорусском;
* East - восток. 'Исток' - откуда начинается день;
* Nest - гнездо. 'Настил';
* Skate - коньки. 'Скатиться';
* Device - устройство. 'Дивиться' - то есть, смотреть, по-старому;
* Treat - обрабатывать. 'Тереть';
* Crash - ломать, рушить. 'Крошить';
* Severe - суровый. 'Северный';
* Never - никогда. 'Не верю';
* Proud - гордый. 'Правдивый' - лучший повод для гордости;
Решив пока на этом остановиться, Пётр Алексеевич закрыл блокнот.
- Дома у меня список куда посолидней, - сказал он. - Так что, будет интерес, заходи - полистаешь. ...Да, и кстати, ещё... Вроде бы исконное немецкое слово 'бутерброд' тоже на поверку от нас позаимствовано. 'Бутер' - масло - от слова 'буто́рить', то есть взбивать. А его именно так и производят. А 'брод' - хлеб - от слова 'бродить'. Ведь готовят его брожением на закваске.
Никита, конечно, очень удивился такой версии происхождения слов. Но все же осторожно высказал свои сомнения:
- Слова похожи, конечно. Но как доказать, что это они наши слова взяли, а не мы у них?
- А это очень просто, - улыбнулся в ответ Ситников. - В каком языке находишь доходчивую расшифровку, там и корни слова. И еще исконные слова всегда богаты количеством словоформ. Ну, если проще, однокоренных слов с похожим смыслом.
Закрыв блокнот, Пётр Алексеевич аккуратно сложил его в карман.
- Так что вот, мой друг, как бы ни пыжились бароны заморские, а грамоту свою во многом они у нас заимствовали. Да и не только грамоту...
- Вот и я говорю, - послышался голос по ту сторону калитки - У них своего отродясь ничего не было!
Это к разговору присоединился дядя Гриша. Деловито облокачиваясь о забор, он продолжил свою мысль:
- И хоромы чужие плуты присвоили после бедствия великого. А потом заявили, что сами строили. И язык чужой исковеркали, чтобы говорить по-особому, на нас не похоже. А там и историю всю под себя подмяли. Что же еще им оставалось делать, ежели гордиться своим нечем! ...Такая вот ...консистенция!
Сделав еще пару громких заявлений, он направился было домой. Но тут же спохватился и вернулся обратно:
- Да, а я чего пришел-то! ...Лексеич, ты же в Лучины намерился? Будь таким другом, возьми уж там кое-что! Мне бы соли пачку, спичек упаковочку. Ну и мыло можно хозяйственное, куска три. Я вот денежку припас уже.
Дядя Гриша достал из кармана маленький узелок, звенящий монетками. Видимо, в Осинках так и не привыкли к кошелькам. Пётр Алексеевич добавил в список пожелания друга и, глянув на часы, поднялся из-за стола:
- Ну что ж, мне уже наверное, пора. ...Кстати, Никита, а почему бы нам вместе не прогуляться? Ты ведь, наверное, еще не был в Лучинах? А я тебя там с одним интересным человеком познакомлю!
29. СЕМЬЯ - НАЧАЛО ВСЕГО
Пётр Алексеевич взял в дорогу проверенный временем брезентовый рюкзак. И Никите достался небольшой рюкзачок, чтобы чувствовал себя помощником. Старший товарищ всю дорогу любовался красотами и чудесами местной природы. И действительно, она очень сильно отличалась от той, что граничила с большим городом. Здесь она была как будто намного... живее, богаче, ...сочней, красивей. На вопрос 'Почему?' Ситников охотно ответил, будто ждал этого вопроса:
- Дело в том, мой друг, что в природе всё стремится к гармонии и равновесию. Вот тебе кажется, что эти ёлки и дубы просто выросли где попало, и трава вылезла там, где не занято было. А на самом деле все они меж собой незаметно общаются. И всякий раз договариваются, кому сколько места под Солнцем должно достаться. Чтобы не обидеть никого, и лес в красоте и добром здоровье сохранить. И так всё живое общается. Хоть и все они разные, на языках разных говорят. А кто и без слов объясняется - языком запахов, шелестом листвы. Да мало ли еще чем о себе жизнь заявляет!
Пётр Алексеевич на секунду задумался, видимо, вспоминая, с чего начал разговор:
- Так вот: там, где природу никто не тревожит, бережет ее, сохраняется вся ее первозданная красота. А где относятся к жизни бездумно и варварски, там чахнет природа. Грустит и болеет она. ...Ну а мы в наших Осинках с детства привыкли относиться к лесу и его обитателям как к своей семье. Учимся с ними дружить и любить всё живое.
Никита задумался. И какое-то время просто молча шел, глядя по сторонам. А потом неожиданно спросил:
- А у Вас почему нет семьи? Почему Вы один?
- А я не один, - улыбнулся в ответ Пётр Алексеевич. - У меня жена, сын. Отец мой и матушка с нами живут.
- И где же они тогда?
- А они всей компанией в город отправились, в гости, на родину жены. Сынишка-то мой, Артёмка, в большом мире никогда еще не был. Вот решили ему такой подарок устроить. Для тебя деревня - экзотика, а для наших односельчан такая же экзотика - город!
- А не боитесь, что ваш сын вырастет и сбежит в этот... большой мир?
- Всегда есть такое опасение, - вздохнул Ситников. - Тем более, что Артёмка мой электроникой увлекся не на шутку. И теперь об этой профессии всё мечтает. Перечитал вдоль и поперек 'Справочник радиолюбителя', 'Технику молодежи' от корки до корки листает. Всё, конечно, с меня началось: я тут в деревне навроде мастера по ремонту электроники заделался. Ну сын за мной и потянутся.
Желая сменить тему, Пётр Алексеевич посоветовал Никите внимательнее смотреть на дорогу. Запоминать развилки, повороты. Чтобы в следующий раз прийти самостоятельно. Так за разговорами дошли до железнодорожной станции. Пользуясь случаем, бросили в почтовый ящик собранные у односельчан письма. Ведь это был единственный ящик во всей округе. А еще на станции был телефон. Тоже в этих краях единственный, не считая поселкового Управления. И Пётр Алексеевич предложил Никите позвонить домой. Но в это время дня дома всё равно никого не было. И они договорились зайти сюда на обратном пути.
30. КОЕ-КТО ИНТЕРЕСНЫЙ
Посёлок Лучины после деревни Осинки уже казался небольшим городком. Двух- и трёхэтажные кирпичные дома, покрытые асфальтом дороги. Фонари, пусть старые, на деревянных столбах, но зато на каждой улице. Магазин, или сельпо, как его тут называют. Свой клуб с кинозалом, школа и библиотека. И как раз в эту библиотеку, отоварившись в магазине, и повел Никиту Пётр Алексеевич. Именно здесь он обещал его кое с кем познакомить.
Этот кое-кто оказался высоким светловолосым мужчиной в очках с очень серьезным лицом. Он был главным в этой библиотеке. И... по совместительству ее единственным работником. Обменявшись с ним теплым коротким приветствием, Пётр Алексеевич представил его Никите:
- Вот, познакомься: Тропи́лин Андрей Владимирович. Мы с ним учились на одном потоке. Я, как ты знаешь, на археологии, а он, между прочим, историк по образованию! Так что готовь свои каверзные вопросы! - пошутил он. - Кстати, он, как и ты, уроженец большого города.
- А как же он тогда сюда попал? - удивился Никита.
- Это я ему помог, сам того не подозревая, - признался Пётр Алексеевич. - В последние каникулы пригласил его погостить в наших краях.
- А я как увидел всю эту красоту, - подхватил Андрей Владимирович, - тут же влюбится в эти места. И по окончании института снова сюда приехал. И уже навсегда. Тут и счастье своё нашёл - женился, детишек завёл.
- И Вы теперь библиотекарем работаете? - решил все-таки уточнить Никита, видимо, не очень понимая, кому в этой провинции нужна библиотека.
- В отведенные часы караулю здесь, - подтвердил Тропилин. - А всё остальное время в школе преподаю. Детей учу, воспитываю. Ну и сам у них учусь многому. - улыбнулся он напоследок.
31. ОДНА ДЕСЯТАЯ ПРОЦЕНТА
- А как у вас с книгами? - обернулся на полки Никита. - Бывают новые поступления?
- Бывают. Хоть и не часто. Но мы народ смышлёный: свой выход нашли, как обогащать себя знаниями. Несколько библиотек договорились обмениваться книгами. Шлём друг другу почтой. А еще, ...будучи аспирантом, я поработал в ленинградских архивах. И там завёл очень полезные и весьма интересные знакомства. И теперь мне время от времени присылают разные любопытные выписки и заметки. А архивные работники часто общаются между собой, поддерживая связь по всей нашей стране. И так иногда собирается очень даже ценная информация.
- Так Вы... аспирантуру закончили? - с уважением спросил Никита. - Значит, у Вас степень учёная?
- Нет. От степени я отказался.
- То есть, ... как? - опешил мальчик. У него даже в голове не укладывалось, как можно от такого отказаться!
- Да так, мой друг, - покачал головой Андрей Владимирович. - Когда я готовился к защите, мой руководитель посоветовал мне проверить диссертацию на патентную чистоту (вроде, так оно называлось). То есть, нет ли уже готовых диссертаций на подобную тему. Приехав в эту организацию, я между делом спросил у сотрудницы, часто ли эти научные труды бывают востребованы. Она ответила, что по статистике запрос приходит примерно на одну десятую процента диссертаций. И почти во всех случаях для написания новых работ. То есть, получается, что вся наша почтенная наука работает исключительно на производство макулатуры! Бумаги ради бумаг - это всё, чем могут реально гордиться учёные мужи! ...Ты даже не представляешь, насколько я был шокирован осознанием этого! ...В общем, пару дней спустя, вернувшись в институт, я отказался от защиты и подал заявление об уходе.
Никита был в полном замешательстве. Слишком много стереотипов в последние дни рухнули с легкостью карточных домиков. А ведь прежде они казались навечно возведенными каменными крепостями. Что ж, сегодня рухнула еще одна крепость...
32. ФАБРИКА ДВОЙНИКОВ
А Тропилин уже переключился на более приятную тему. Он провел короткий экскурс по библиотеке и отдельно отметил самые интересные и самые ценные книги. Вспомнив интерес Никиты к истории, он подошел к полке обменного фонда:
- Вот, что тебе должно быть интересно. Уникальное в своем роде издание - 'Дневники Екатерины II'. Если ты не боишься перевернуть в сознании то, что принято считать истиной в последней инстанции, то обязательно почитай.
- А что, там совсем другая история? - осторожно поинтересовался Никита.
- Нет, история здесь, наверное, не так сильно расходится. Личность Екатерины тут совсем другая, совсем непохожая на тот общепринятый образ императрицы. Здесь она больше тянется к простым, искренним людям, нежели к высокопарным придворным вельможам. Ценит покой, тишину, уединение. Увлекается поэзией, проявляет немалый интерес к русскому языку и русской культуре. А ведь мы привыкли знать Екатерину властную, безжалостную, пьющую и гулящую, питающую весьма прохладные чувства к подданному ей народу. И по-русски говорящую весьма скверно.
Андрей Владимирович еще раз взглянул на книгу и аккуратно положил ее перед Никитой.
- И у меня, честно говоря, появилось большое подозрение, - сказал он, как бы делясь большим секретом. - что на престол взошла совсем не та Екатерина. Подмена царствующих особ в ходе переворота - увы, практика не столь уникальная. Да вот хотя бы тот же Пётр I. После неожиданно затянувшейся поездки в Европу возвращается относительно похожий на него субъект, с трудом говорящий по-русски, не узнающий родных и близких, и откровенно презирающий всё русское. Та же самая схема... А что до Екатерины, нашим пронырливым соседям была очень уж неудобна царица, которая сумела проникнуться всем сердцем к России, и готовая править ради России, во славу русского духа. Вот и поспешили они убрать настоящую и заменить ее на свою, 'правильную', воспитанную в духе собственных ценностей, интересов и пристрастий.
- Вот так, дружок, - многозначительно кивнул Пётр Алексеевич. - А ты еще про Суворова с Наполеоном удивлялся. История - это такая мутная штука! Подлогов, подмен, нестыковок и откровенной лжи столько, что порой начинаешь сомневаться, можно ли вообще хоть чему-нибудь верить. Писатели - фантасты пишут на заказ историю, а наемные бутафоры мастерят 'неопровержимые свидетельства' этой самой 'истории'. А у наших, академических, просто мания какая-то унижать всё свое, родное и возвеличивать всё чужое, иностранное. Холопское преклонение перед Западом, видимо, у них уже в крови.
33. ЮРКЕНБУ́Л
Андрей Владимирович вдруг неожиданно оживился, и, присев за стол, сказал с легкой задоринкой:
- А я вот вам сейчас расскажу один забавный случай из собственной жизни. Очень уж он подходит к нашей теме - как иногда создается и пишется история:
'Как-то студентом отправился я с друзьями в поход. В горы восхождение решили совершить. На одной из стоянок к нашей компании приткнулся странный парнишка. Очень непоседливый и немного бесшабашный. Юркой назвался. Откуда он появился, никто так и не понял. А он повёл себя так, будто всю жизнь был с нами знаком. Минуты не мог сидеть на месте: всё время что-то надо было ему делать. Причем, наш походный быт его интересовал меньше всего. И он постоянно находил себе разные нелепые и чаще всего бестолковые занятия.
И вот на второй день он нашел в степи большой, длинный валун. И приспичило ему во что бы то ни стало поднять его и поставить на попа. Часа три пыхтел и мучился. Но все же это ему удалось. И чуть переведя дух, он плотно обложил этот 'монумент' мелкими камнями, чтобы надежнее укрепить свое изваяние в вертикальном положении. На наш вопрос: 'Что это за чудо?' он гордо отвечал: 'Это памятник в честь основателя этого памятника!' А кто-то из наших ребят даже придумал название 'монументу' - Юркинбу́л. То есть, Юркин булыжник. Как и положено, в честь основателя...
А на утро Юрка бесследно исчез. Так же неожиданно, как и появился. Про булыжник мы уже было забыли, но ближе к вечеру мимо проходил местный пастух с небольшим стадом. Увидев странное изваяние, он с удивлением спросил, что это такое. А один из наших ребят с самым серьезным видом ответил: 'Это Юркинбул - памятник в честь могучего воина, победившего каменного исполина!' И с наигранным почтением возложил к основанию камня цветок, сорванный тут же, в пределах вытянутой руки. Пастух постоял, почесал затылок и, задумчиво развернувшись, медленно удалился. Мы дружно посмеялись. И больше не вспоминали ни Юрку, ни его 'монумент'.
А лет десять спустя мне довелось снова побывать в тех краях. Проездом в командировку ехал, а там пересадку нужно было делать. Пользуясь случаем, решил прогуляться по окрестностям, поговорить с местными жителями об их культуре, истории, традициях. И мне с гордостью рассказали, что жил тут в старину великий воин Юрке́н, спасший народ он нашествия каменных великанов. И что в степи возведен памятник в его честь - Юркенбу́л, главная местная святыня.'
- Вот так, мой друг, иногда создается история! - с улыбкой взглянул на Никиту Тропилин. И, обернувшись на часы, добавил. - А мне, однако, уже пора: скоро в школе занятие начинается. А 'Записки Екатерины' ты все-таки возьми, почитай на досуге. Ну и приходи снова, если время найдешь. Думаю, нам будет о чем посудачить.
34. ПОГОВОРИМ
Следующий день выдался снова теплым и солнечным. Никита хотел было пригласить Алёну на речку или по ягодным местам прогуляться. Но она с мамой была чем-то занята по хозяйству. И он решил отправиться на луг, просто побродить, подумать о разном.
Но на лугу его снова ждала неприятная встреча: Гешка копал там червей для рыбалки. Завидев Никиту, Гешка бросил на землю свою сапёрскую лопату и, медленно закатывая рукава, угрожающе пошел навстречу.
- ...Поговорим... - преодолевая страхи, ответил Никита. И стараясь выглядеть уверенно и спокойно, он неожиданно для самого себя сказал: - Вот ты ненавидишь всех за то, что тебя бьет отец. А сам поступаешь так же, как он. Значит, выходит, ты во всём оправдываешь своего отца! Что же тогда на него злишься? Ты отвечаешь злом на зло, и зла от этого становится всё больше и больше. Тебе, правда, этого надо?
Гешка, похоже, немного опешил от такого поворота в 'серьезном разговоре'. Он остановился и, напряженно нахмурив брови, молчал. А Никита, чуть переведя дух, продолжил снова:
- Если хочешь победить зло, надо всеми силами стараться его остановить. А для начала понять, почему кто-то стал таким, в чем его беда, что его мучает? И поняв это, ты обязательно найдешь способ, как его от собственной злобы освободить! Ведь все злые люди несчастны, а несчастным никто не хочет быть!
Несколько секунд Гешка стоял молча, исподлобья глядя на Никиту. Потом вдруг резко толкнул его в грудь, так что мальчишка упал навзничь, быстро схватил ведро и лопату, и спешно удалился в лес. По его резким движениям Никите показалось, что он на ходу вытирает слезы.
35. РАДИ МАТЕРИ
Домой Гешка вернулся только поздно вечером. Отец его, Тихон, как всегда подвыпивший, покачиваясь, наливал воду в рукомойник. Завидев сына, он поставил на землю ведро и, взяв в руку коромысло, хрипло произнес:
- А ну-ка сюда пойди!
- Что, бить опять будешь? - с тихим протестом в голосе ответил Гешка. И наверное, в первый раз пытаясь ответить отцу, он машинально схватил лежащую на земле доску.
- Только попробуй ударить! - уже более уверенно крикнул он. - Я тебя так доской отделаю - до старости помнить будешь!
Тихон, похоже, на миг растерялся: видимо, получать отпор от сына он не привык. А Гешка, пользуясь коротким замешательством отца, собравшись с духом, продолжил:
- Думаешь, я не понимаю, почему ты такой, почему пьешь, почему на весь мир обозлился? Всё никак простить себя за гибель матери не можешь! А ты скажи: была бы он этому рада? Хотела бы она, чтобы ты стал таким? А может, ради матери лучше дела добрые людям делать, за которые благодарить тебя будут? Тогда, может, и вина за нее мучить перестанет?
Тяжело выдохнув, Гешка медленно опустил доску и бросил ее на землю:
- Я всё сказал. ...А теперь бей, сколько хочешь...
Тихон мрачно помолчал, потом, громко выругавшись, швырнул коромысло о стену. И пнув с досады пустое ведро, скрылся в доме. Гешка ушел спать в сарай. Правда, заснуть он так и не смог. А отец всю ночь просидел у окна, выкурив подряд две пачки сигарет.
36. ВО ВСЁМ ВИНОВАТЫ ПОЖАРНИКИ
Проснувшись по утру, Никита почему-то не почувствовал себя отдохнувшим. То ли потому, что спал некрепко, то ли от того, что день вчера был непростой. И он решил отменить сегодня утреннюю прогулку и заняться изучением книги, которую дал ему Андрей Владимирович. Дневники Екатерины действительно стоили того. И он не заметил, как просидел за чтением до самого вечера. И лишь незадолго до ужина Корней Климович предложил ему немного размяться и помочь с приготовлением ужина. Нарубить дров, затопить печку, принести воды из колодца. Достать что-нибудь из погреба и кладовки.
Бабушка как всегда томила в печи кашу. Она никогда ничего не варила и не жарила. Даже чай не кипятила. Тоже, как кашу, закрывала в горячую печь. И над тлеющими угольками, в тепле, в глиняном сосуде, потихоньку заваривались травы. Никита до этого никогда не спрашивал, почему она так делает, но в этот раз решил полюбопытствовать.
- А какой толк пищу губить? - строго ответил Корней Климович, укладывая дрова в колоду. - Огонь пожирает всё ценное, а вы лишь остатками жалкими питаетесь. Разве же это разумно?
- Но... мясо, например, как есть его неварёным или нежареным? - пытался возразить Никита.
- А где ты видал, чтобы мы мясо ели? - взглянул на мальчика прадед. - Добычу охотников мы не берем. Ведь как ни зови его, а он в сути своей убийца. Ради наживы жизнь отнимает чужую. А коли ты ешь его мясо, и ты к убийству причастен становишься. Так сам подумай: надо ли тебе пред Небесами убийцей прослыть?
- Но... мы же с фермы берем мясо. Какие же там охотники? - все еще пытался возражать Никита.
- А там что, не убивают животных? - ответил вопросом прадед.
- Ну... хорошо, - упрямо пытался продолжать свою линию мальчик. - А насчет остальной пищи... Когда мы жарим и варим ее, мы убиваем вредных микробов. Так мы здоровье свое защищаем.
Корней Климович отложил в сторону топор.
- Вот ты пожар видел когда-нибудь? - неожиданно спросил он.
- Нет... - удивился Никита. - Ну, только по телевизору.
- А кого при этом пожаре ты обычно наблюдаешь? - продолжал вопросы прадед.
- Ну как кого? Пожарников.
- Значит, раз пожарники всегда рядом с пожаром, значит, они и есть причина того самого пожара. ...Что, вздорная мысль? А ведь так же ученые ваши рассуждают. Глянут в больной орган - а там бактерий тьма. 'Всё понятно, - говорят, - значит они и есть причина болезни'. И, стало быть, надо с ними бороться. А то, что они, может, и есть те самые пожарники, разве досуг им подумать? А в хвори-то, может, кто-то совсем другой виновен?
Никита совсем растерялся. И, видимо, пытаясь ухватиться хоть за что-то из привычного, он снова спросил:
- Ну а простую воду, наверное, можно кипятить? В нашем водопроводе в нее что угодно может попасть. А так она хотя бы очистится.
- Возможно, - строго кивнул Корней Климович. - Только к жизни ты этим её всё одно не вернешь. Нет у вас нынче живой воды.
- Значит, мы только мертвую воду пьем?
- И мертвой у вас нет. Она ведь тоже целебной была. Да вот хотя бы сказку вспомни 'Руслан и Людмила'. Вода мертвая раны заживляла, тело разбитое в целости возрождала. А ваша вода бестолковая. Пустая она. Потому как Солнца лишенная и от земли, жизнь дающей, оторвана.
Никита задумался. ...Им тут хорошо в деревне: вода чистая в колодце, печь, где можно кашу томить, огород свой, погреб... А как же в городе быть? ...Правда, один ответ, он, кажется, нашел. Вспомнил, как папа иногда готовит себе еду, когда времени нет варить и жарить. Он заливает крупу кипятком в термосе. А в обед на работе каша уже готова. А мама так же травы иногда заваривает. Наверное, когда в печке томится, чем-то похоже получается...
37. ВРЕМЯ КАТИТЬ БОЧКИ
Покончив с дровами и разогрев печь, Корней Климович попросил помочь ему в погребе. Там на деревянном настиле лежало на боку несколько 'дырявых' бочек: между досками виднелись заметные щели. Сначала Никита подумал, что бочки рассохлись и развалились. Но дощечки и обручи выглядели достаточно свежими и аккуратными. И он решил выяснить, что же с ними не так.
- А в них мы запасы храним, - пояснил прадед, похлопав ладонью один их бочонков. - В одних корнеплоды, а там, где холстина видна, крупы разные.
- А щели зачем?
- Как же зачем? Чтоб дышали. Они ведь и здесь жить продолжают. А задохнутся - сгинут.
- Но в глубину такой бочки разве дойдёт воздух? - усомнился мальчик.
- Сам по себе не дойдёт, - согласился прадед. - Но ежели прокатить бочку вполовину, запасы другой стороной перевалятся - и, глядишь, там тоже подышат. Так ни слежаться, ни запреть они не успеют. А время спустя достанем - и проверим, все ли они в порядке. И проветрим заодно понадежнее.
- И сколько спустя? - поинтересовался Никита.
- А это по содержимому решать надобно. Кому-то месяц хватает, а с кем-то почаще водиться приходится.
- А как часто вы бочки катаете?
- Утром разок и разок вечером.
- Так часто? - удивился мальчик.
- А ты как часто дышишь? - прищурился прадед. - К тому же мы так от жучков сберегаем запасы. Им правило одно прописано отроду: ежели половину суток крупы никто не тревожил, значит там поселиться можно и потомство себе отложить.
После всех объяснений они дружно перекатили бочки. Потом Корней Климович снял со стены пару небольших берестяных коробов, чем-то похожих на длинные, узкие барабаны. А остальные барабаны, подвешенные под углом на веревке, развернул в другую сторону. Видимо, тоже, чтобы никто поселиться не вздумал. Наконец, закончили все дела и поднялись на свет. Осталось только заглянуть в кухонную кладовку.
38. ПОХЛЕБАЕМ ХЛЕБ
В кладовке уже висело несколько барабанов. Видимо, в них хранились крупы на повседневные нужды. Когда их трясли или разворачивали, звук был чем-то похож на детские погремушки. И Никита про себя так их и назвал, подумав, что дома что-то похожее тоже стоило бы сделать.
На выходе им встретилась бабушка Арина с большим глиняным кувшином. И мальчик решил немного с ней пообщаться, заодно поучиться чему-нибудь. За разговорами бабушка что-то готовила на ужин. А Никита задавал вопросы.
- Крупу мы водой теплой зальем, - поясняла бабушка, опустошая наполовину кувшин. - В меру горячей, чтоб рука терпела. Зерно податливое целым замочим, а твердое и крупное размолем наперёд в ступке или жёрнове. А после укутаем, чтобы хлеб наш дозрел.
- Какой же это хлеб? - удивился Никита. - это же каша жидкая.
- А хлеб от чего так прозвали? - ласково спросила Арина. И сама ответила: - Оттого, что хлебали его. А как же твердое хлебать?
Хлеб-похлёбка потихоньку дозревал. И бабушка решила сдобрить его для Никиты сушеными ягодами, слегка перетертыми в ступке.
- Всякая ягодка, всякий орешек и всякое зернышко много чего от природы приняло, сохранило, сберегло. - поясняла она, бережно откладывая ступку. - Если взять с любовью и благодарностью, присмотреться, прислушаться, запахам, вкусам внимательно внять, то стольким они поделятся, что тебе и тело, и душу сполна насытят. И с пользой большой и на долгую радость.
Дошла очередь и до трав, висевших ровными рядами в марле под потолком. Так же, как и ягоды, их высушили на солнце, и после убрали на хранение. И теперь в любое время года можно было приготовить ароматный лекарственный чай.
Остатки воды,что принесла в кувшине бабушка, пошли на приготовление чая.
- Вот постоит травка или ягода, разомлеет, - с улыбкой говорила Арина, накрывая чайник полотенцем, - и с нами поделится всем, чем напитали ее Солнышко и земля-матушка.
Никита задумался. А ведь так, наверное, можно и дома оживлять воду? Только травы надо подальше за городом собрать. ...А хорошо было бы отсюда что-нибудь привезти! Попросить, что ли бабушку, помочь со сбором трав? Или деда Ромашку? ...Нет, лучше Алёну попросить! Точно! Завтра же утром!
39. СЛЁЗЫ НА ВЕТРУ
Никита всё чаще стал бывать у Алёны. И она не раз заходила к нему в гости. Они дружно и весело играли в разные игры, заводили незатейливые беседы. Помогали друг другу по дому, если что надо. А иногда просто молча сидели у окна, наблюдая, как дождик шлёпает по листьям деревьев и по стёклам стекают длинные капли. С Алёной всегда было очень хорошо, легко и спокойно. И тепло на душе.
Но сегодня ночью дождь пошел совсем некстати. А на утро заметно похолодало. И было очень сыро и ветрено. О сборе трав, по крайней мере, пока пришлось забыть. Но Никита все же пригласил Алёну на прогулку. Одев куртки и резиновые сапоги, они отправились в ближний лесок. Дорожки местами немного развезло, но, если не зевать и смотреть под ноги, пройти было можно.
Шли в основном молча. Говорить совсем не хотелось. Наверное от того, что как-то внезапно накатило гнетущее чувство скорого расставания. Уже через пару дней должен был приехать отец и забрать Никиту домой. И от этой мысли у него невольно навернулись слезы. Не успев вовремя отвернуться, он поспешил хоть как-то оправдать свою слабость:
- Глаза на ветру слезятся что-то, - смущенно сказал мальчик. - Наверное, оттого, что не выспался...
- Наверное, - грустно ответила Алёна. - И я тоже, наверное, не выспалась. У меня тоже слезятся...
Дошли до речки. Вьюшка стала немного мутной, и по воде то тут, то там проплывали опавшие листья. Промокшие ивы печально опустили к воде свои тонкие ветви. И казалось, будто весь лес сегодня грустит, роняя со своих ветвей тяжелые капли. Он, наверное, тоже очень не хотел расставаться...
Жаль, что эту прогулку нельзя было продлить бесконечно. Жаль... Затянутое тучами небо начало быстро темнеть. Они уже успели промокнуть и совсем замерзли. Нужно было возвращаться домой.
От предложения Алёны и ее мамы зайти и согреться горячим чаем Никита всё же отказался. Просто дома его уже потеряли, и бабушка Арина наверняка очень переживала. А Люся серьезно поглядела на него и на Алёну, потом сбегала в свою комнату и принесла маленькую вязаную куклу с глазами-бусинками.
- Тита, ня. Это Ёна. Бии с собой.
Она крепко обняла куклу и протянула ее Никите. Похоже, эта маленькая Ёна была ей очень дорога. Но она подарила ее не колеблясь.
40. ПРО НЕГО НАСТОЯЩЕГО
Весь оставшийся вечер все мысли были только о скором расставании с Алёной. И о том, как невыносимо долго придется ждать следующего лета. С этими мыслями он так и заснул незаметно. Но почему-то в эту ночь ему приснилась не эта девочка с красивыми серыми глазами. И даже не тот печальный лес, роняющий капли вчерашнего дождя. А приснился ему Суворов. Нет, не тот, чей портрет он видел на обложке. А тот Суворов - суровый, мудрый, плечистый и рослый, о котором рассказывал прадед...
***
В ночном лесу, на большой поляне жарко горел костер. У костра грелись солдаты - кто стоя, кто сидя на поваленных бревнах. Яркий огонь мерцающими бликами отражался в потертой броне и побитом оружии. Неподалеку храпели привязанные на постой кони. А рядом раскинулись ровные ряды палаточного лагеря. Кто-то подходил к костру, кто-то, согревшись, возвращался в палатку в надежде заснуть. Лишь один воин стоял неподвижно, зорко следя за всем, что происходит вокруг. Был он почти на голову выше других и заметно шире в плечах. Косматый, с густой бородой, грозный взгляд из-под тяжелых бровей. И в то же время спокойный и безмятежный. Ясно было, что он здесь старший, он - воевода.
К костру подошли еще несколько солдат. Уложив щиты и мечи, они подвинулись ближе к огню. Вид у них был измождённый. И лишь горячие языки пламени упрямо румянили их усталые лица. Один из воинов встал и, нерешительно помявшись, подошел к воеводе.
- Скажи, батюшка Суворов, мне неразумному, - начал он с поклоном, - Вот мы одолеем Галготу, побьем галлов. А после всё готам достанется? Империя-то за них нынче воюет, а русов не ставит ни во что! Так пошто́ же нам жизни свои за чужой народ и землю чужую отдавать?
Суворов строго поглядел на солдата:
- Не бывает чужой земли. Та земля, где любовь и доброта - она везде родная. А коли мертвая земля, мы жизнь ей вернуть обязаны. Земля нас кормит и делится всем, чем богата. А значит и мы перед ней в долгу. Победу одержим, мир восстановим. А там и добро пробудить сумеем, сердца людские разбудим. И землю чужой тогда называть не придется.
И положив по-отечески руку на плечо солдату, Суворов добавил:
- А что до этих готов... Ныне, когда Русь-матушка в руинах и снегах глубоких, выпало нам пойти с теми, кто меньше вреда нам про́чит. А иначе совсем худо земле нашей будет. А мы хоть и под чужими знаменами, воюем за Русь. За будущую Русь, светлую и великую!
Солдаты притихли, отошли в сторонку. Долго о чем-то шептались. А потом тот, что говорил, подошел снова к Суворову.
- Батюшка воевода, - сказал он с поклоном, - Мы за тобой на любую битву пойдем, не убоимся и усомниться не помыслим. Ибо верим мы в тебя, как в отца родного, и до самого конца верны тебе будем!
Ничего не сказал воевода. Лишь обнял крепко солдата. А поутру все воины до одного, умывшись живой, студеной водой, в полной решимости встали в ровные ряды, готовые пойти в бой за нашу родную землю, за наше будущее, за светлую Русь...
***
Никита проснулся. Сел. Да, удивительный сон, совсем на сон непохожий... А что, если как-то во сне он смог заглянуть в прошлое? И тогда, возможно, прадед ничего не придумал? ... Да нет, не может быть! Это просто сон под впечатлением его рассказа... Наверное...
Никита тяжело вздохнул. ...Нет, надо просто поспать. А утром на свежую голову всё прояснится...
41. СОВСЕМ ДРУГОЙ ПОЕЗД
Следующее утро внезапно перепутало все планы. Совсем неожиданно, на день раньше приехал его папа. И сразу же сообщил, что вечером надо уезжать. Пришлось впопыхах заканчивать все дела, впопыхах собираться, впопыхах прощаться...
- Ты уж пиши, внучек, не забывай! - обнимая Никиту, говорила бабушка Арина, пряча накатившую слезинку.
- А адрес как писать? - спешил уточнить мальчик.
- Посёлок Лучины, до востребования, - пояснил дед Корней. - дальше - имя, кому адресуешь. И в скобках добавь 'Осинки'. Кто до посёлка снарядится - почту и заберёт. Да, еще индекс я сейчас отыщу...
...Приехав домой, Никита тут же написал всем, кто был ему дорог. В почтовый ящик отправилась целая стопка писем. Месяц спустя решил еще написать - бабушке с прадедом и Алёне. Заодно и на их письма ответил. В Новый Год послал им открытки. Потом... День похожий на день, одни и те же заботы, события. Вроде, и писать-то стало особо не о чем... Отправил еще по одному письму. Но как-то всё получилось вымученно, скучно. Куда было бы лучше живьем пообщаться... Скорее бы лето наступило!
В конце весны папа наконец получил новую квартиру, со всеми удобствами. А с ней - новые впечатления, новые знакомства, новые заботы, ...новые проблемы... И никто даже не вспомнил, что письма на старый адрес теперь попадут в никуда. Многое что стало забываться в этой бесконечной городской суете.
Обещание поехать этим летом в деревню папа так и не выполнил. Влез с переездом в долги, и теперь на весь отпуск взял себе работу. На следующий год опять ничего не вышло с поездкой. И через год тоже...
А потом... начался трудный возраст со всеми его сложностями. Вечная проблема самоутверждения. Переоценка ценностей. И конечно же, мучительный вопрос выбора профессии.
Учиться Никита пошел на журналиста. Хотел писать о жизни, ее радостях и трудностях, без всяких прикрас и ужимок. Просто писать правду. И, закончив институт с отличием, он готов был получить место в одном популярном издании. В большом городе. С радостью и гордостью за себя он упаковывал чемоданы, с волнением готовился к новому переезду. Главное, ничего не забыть... Рубашка, сменное бельё, мыло, щетка, полотенце... Так, а где блокноты с заметками? Никита выдвинул ящик стола...
...В глубине ящика, среди карандашей, пустых чернильниц и каких-то коробочек лежала маленькая вязаная кукла Ёна с глазами-бусинками... В одно мгновение весь его огромный, блестящий мир внезапно потускнел и сжался в комок, больно сдавивший горло. ...Никита сел. Взял аккуратно куклу. ... Двенадцать лет... Как так получилось, что целых двенадцать лет так бесследно пролетели в его памяти? Целых двенадцать лет самые дорогие люди были вычеркнуты из его жизни!
...На следующий день Никита отправился на вокзал. Совсем на другой вокзал. И совсем на другой поезд.
42. ОН НЕ СТАЛ ЖДАТЬ
...Голос в репродукторе объявил станцию Лучины. Он подхватил рюкзак и поспешил на выход. Столько времени прошло, а тут всё как прежде! Та же старенькая станция, те же фонари и семафоры. Тот же покой и та же тишина! И тот же лес вокруг.
Никита вздохнул. Хотелось как можно скорее увидеть тех, кого так внезапно оставил он в лучшие годы своего детства. Он огляделся. В сторону Осинок шли две тропинки. И обе они терялись где-то в лесу. Какую же из них выбрать? Жаль,что в этот раз не было никаких попутчиков. Недалеко виднелся мостик, под которым бежала маленькая речка Вьюшка. Наверное, стоило пойти вдоль этой речки. А там что-нибудь да вспомнится...
Время спустя, наконец-то удалось хоть кого-то встретить. На берегу сидел и рыбачил молодой человек. Вид у него был не очень общительный, но пару вопросов, наверное, задать ему было можно. Никита спросил, далеко ли отсюда до Осинок?
- Вон, по той тропинке пойдешь - не заблудишься, - коротко ответил молодой человек и, снова повернувшись к реке, достал из воды удочку. - А ты к кому там?
- Там мой прадед живет. Корней Климович, - ответил Никита. - Вы знаете его?
- Так ты... Это ты, что ли, суворовец? - пристально поглядел на гостя рыбак, откладывая удочку в сторону.
- А Вы... ты... Гешка, Чигуров? - присмотревшись, удивленно признал старого знакомого Никита. - Ну, то есть, Гена...
- Вообще-то, Гера. - поправил его тот. - Меня Георгием по полной.
Потом он как-то тяжело выдохнул и мрачно сказал:
- А с прадедом ты опоздал. Два года уже как нет его.
- Этого я и боялся услышать, - упавшим голосом признался Никита, бросая на землю рюкзак и медленно садясь на перевернутую лодку. - Он хоть недолго болел?
- Да он крепче тебя был! А помер не от болезни. В наших краях браконьеры повадились. Много зверей побили. На людей нападали даже, грабили, угрожали. Говорят, уголовники это беглые. Здешние их боялись, и дать им отпор не решались. Всё обещали военных прислать. Но дед твой Корней дожидаться не стал, пока бандиты новых бед не натворили. Решил встретиться с ними и поговорить как с людьми. И вроде, пошел разговор. А один вдруг взял, да пальнул сдуру. Видать, нервишки сдали... Потом их поймали, и они во всём повинились. Только деда Корнея не вернуть уже...
Гера подсел рядом на лодку.
- А ты как, проездом, или побудешь?
- ...Надеюсь, что побуду, - не сразу ответил Никита, всё еще приходя в себя от услышанного. - А... бабушка Арина, дедушка... Они... живы?
- Живы, - кивнул Гера. - Из стариков только деда Ромашку еще схоронили. Но он сам ушёл. Пришел на свою поляну, прилёг вздремнуть среди ромашек своих, да так и не проснулся больше. У нас говорят, что они к себе его забрали.
- А как ты? - решил спросить Никита.
- А чего я? У меня всё порядок. Женился, сына воспитываю.
- А... отец?
- Подался в промысловый флот. Вахтой на севере ходит. Пить бросил. Письма писать не любит, но пару раз приезжал. Подарки всё внуку привозил. А мне морской бинокль и спининг привёз.
И явно не желая задерживать на себе внимание, он спросил:
- Ты-то сам как?
- Да вот... на журналиста выучился. А вообще, рассказы писать хотел...
- Про Суворова, что ли, будешь писать?
- Буду и про него, как я его представляю. И про других, настоящих, хочу рассказать. Чтобы люди больше правды узнали о прошлом.
- Про деда Корнея напиши. Он стоит того!
- Напишу. Обязательно!
Гера встал и, отряхнув руки, еще раз оглядел Никиту:
- Ну... ладно, ты иди, давай. Со своими пообщайся. Увидимся еще.
Никита поднял рюкзак и, пожав Чигурову руку, направился в лес по тропинке.
- Эй суворовец! - чуть погодя крикнул Гера. - Ты это... Спасибо.
- За что? - удивился Никита.
- ...За то... - ответил Чигуров, глянув исподлобья. Он выражал благодарность, как умел...
43. РОДНЫЕ РУКИ
Вот и знакомый дом. Дверь отворила бабушка Арина. Она сильно постарела. Но в глазах ее горел всё тот же добрый свет, согревающий своим необъятным теплом. Увидев внука, она расплакалась и, крепко обняв, долго не хотела его отпускать. А потом всё старалась чем-то угостить его, сделать что-то приятное. Никите тоже очень захотелось что-то хорошее сделать для бабушки.
Встретился он наконец, и с дедушкой Данилой. С ним он тоже очень быстро подружился. Так они просидели весь день за разговорами, рассказывая о себе, о жизни, и вспоминая о прошлом. А ближе к вечеру Никита все же решился отправиться к той, чьи серые глаза так тревожили его душу. Положил аккуратно в сумку подарки и гостинцы. Конечно же, те самые, давно обещанные апельсины. А в боковой кармашек бережно уложил маленькую куклу Ёну. Он теперь всегда брал ее с собой. Что ж, ...лишь бы только она была дома...
44. ЧТО ДОРОЖЕ ВСЕГО
Наконец, Никита подошел к заветному крыльцу. Собрался было постучать, но накатившее внезапно сильное волнение сковало всё тело, а сердце отчаянно забилось. С трудом справившись со смятением чувств, он всё же постучал в дверь. На пороге появилась высокая, стройная девушка. Недоверчиво глянув на гостя, она строго спросила:
- Вам кого?
- Мне... А Алёна дома? - неожиданно смутившись, ответил Никита.
- А зачем она Вам? - так же недружелюбно спросила она.
- Я... Мы дружили с ней в детстве. Я в гости приезжал...
Девушка еще раз внимательно поглядела на молодого человека. И подозрительно прищурив глаза, спросила:
- Так Вы... Никита?
- Да, - обрадовался он. - Значит, меня еще помнят? - И он нетерпеливо заглянул за плечо девушки, надеясь, что там, в дверях сейчас появится она, та самая...
- Никита, Вас не было двенадцать лет! - как будто обрубила девушка.
- То есть... её нет дома? Или... - теряя надежду, спросил Никита.
- Какое теперь Вам дело?! Идите лучше, откуда пришли! - и она собралась было закрыть за собой дверь.
- Да постойте же, а Вы-то хоть кто? - пытался хотя бы как-то остановить ее непрошеный гость.
- Людмила, сестра ее, - сухо ответила она.
- Так это которая... Сюся была?
- Была, да вышла вся. ...Дверь я могу теперь закрыть? - вскинула она недобрый взгляд.
- Ну позвольте мне просто ее увидеть! - тихо и уже почти беспомощно попросил парень.
- Никита, двенадцать лет! - лишь ответила она. - Лучше уходите. Вы и так доставили ей слишком много слёз!
- Я не мог приехать раньше, - так же тихо сказал он, склонив голову. - В детстве меня одного не пускали, а отец каждое лето работал. Потом - институт, курсовые, дипломы... А там и проблемы взрослые накатили. Так незаметно и закрутила жизнь...
- Ну и крутились бы дальше. Могли не приезжать.
- Да вот оказалось, что не смог. Как закончил институт, сел, остановился. И понял, что больше всего я хотел бы оказаться здесь.
Людмила медленно отступила на шаг. И немного помолчав, сказала:
- Опоздали Вы, уехала она. С геологами в экспедицию. Полгода уже как.
Никита тяжело вздохнул. И выдержав неловкую паузу, осторожно спросил:
- А она... замужем?
- Когда уезжала, не была.
- Но у нее кто-нибудь есть?
- Тогда только Вы были, а нынче сказать не могу. Не спрашивала.
- А адрес ее Вы знаете?
- Ага. ...Советский Союз.
- То есть, ... как?
- Она же геолог. На месте не сидит.
- Но есть какое-то управление, где могут дать информацию?
- Институт.
- А где он находится?
- Я поискала бы, но Вы же снова пропадёте!
- Я прадеда подвел. И потерял. - хмуро ответил Никита. И упрямо добавил: - И теперь ни за что не позволю себе потерять Алёну! Найду ее и сюда с ней приеду. И дом дедовский к жизни верну. Просто... понял я, что нет ничего у меня важней и дороже...
Никита поспешил отвести взгляд. Как-то вдруг неожиданно напросились давно забытые слезы. Было уже почти темно, но в свете неярких деревенских огней они блеснули маленькими, горячими искорками на его лице.
- Может, тогда... завтра зайдёте, - уже чуть мягче ответила Людмила. - Сейчас поздно уже. А утром я адрес найду.
![[]](/img/l/lomowcew_p_i/moisuvorov/mojsuworow-24mmm.jpg)