Лопаева Елена Николаевна : другие произведения.

Часть 4. Мир Рака, Иван Большой

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Следующая глава романа "Под солнцем единым": Мир Рака. Иван Большой. Обновлено после литературного редактирования

Мир Рака. Иван Большой.

   Проводница Мария, сидя на бережку Волшебного озера, размазывала по щекам сопли со слезами:
   - Премия, моя премия... Бог мой, какие деньги уплыли!
   Яна гладила её по плечам, успокаивала.
   Иван не выдержал - сорвался:
   - Тут люди уплыли, а она - деньги, деньги!
   - Ничего с ними не случилось. Волшебное озеро их за твоим братцем вдогонку отправило. А я такой премии лишилась! В жизни больше никакому колдуну не поверю. Помогла, называется... Такие деньги!... за всю жизнь не заработать! Так и буду до старости по болотам беглецов вытаскивать. Какие деньги!...
   - Ну не надо, успокойся. Иван ведь остался? У него тоже Око на ладони. Ну пусть не на всю жизнь, но на несколько лет хватит, - Яна помогла Марии подняться.
   Та поплескала в лицо водой  ( Иван аж шарахнулся от озера), и улыбнулась:
   - Ладно уж. Но теперь никаких задержек, прямиком в столицу. Пару козлов с сёдлами дашь? Не хочется пёхом топать.
   Они вернулись на постоялый двор. Пустота и тишина давили, разговаривать не хотелось. Иван размышлял.
   Ему не хотелось оставлять одну в этой глуши внучку колдуньи: места неспокойные, разбойничьи. Деревня неблизко. Одно дело - когда колдунья дома: тут её все знают, никто не сунется. И совсем другое - девчоночка пятнадцати лет и красы несказанной. В отличие от брата, Иван бабником не был. Змеята,  почти весь отряд кто до, кто после армии, обзавелись жёнами. В основном - "по залёту". Старик Большой Змей так просил а его просьбы свято уважали. Брат-командир привёз из армии стервознейшую крашеную деваху. Та выдержала в деревне только до родов, после чего, кинув двойняшек (сына и дочку) свекрови со свёкром, укатила в Калугу. Пристроилась домработницей к какому-то фруктово-рыночному оптовику - таджику или азербайджанцу, - кто их разберёт. Гладкая, говорят, ходит, вся в золоте. Развод оформила и про детей забыла. Иван так не мог: к браку отношение у него было наисерьёзнейшее. Сколько ни потешались над ним парни, сколько ни вешались возмечтавшие о замужестве местные девицы, он оставался верен своей мечте. "Книжек перечитался", - брат Саня считал воздержание блажью. Как-то, ещё в армии, уговорили его провести увольнение в компании сговорчивых девчат. Из этого развесёлого вечерка сделал Иван для себя такой вывод: потребности организма - вещь, конечно, важная, но потребности души - куда важнее. Сочетать физическое удовольствие с духовным отвращением к происходящему - у него не получается. Такой уж он урод.
   Несмотря на внешнее шкафообразие и немногословие, тугодумом Иван не был. В паре с братом-командиром он смотрелся вторым номером, но происходило это потому, что командирствовать ему не нравилось. Наедине, один на один, Санька-командир признавал превосходство Ивана почти по всем параметрам и не стеснялся просить совета. Правда, выдавать эти советы за свои тоже не стеснялся - ну да так уж все начальники устроены.
   Он разобрал сваленные в кладовку рюкзаки отряда: муку-крупу-макароны отдал Яне, килограммовый пакет молотого кофе - Марии. Та ахнула и чмокнула в щёку. Пара больших банок растворимого "Нескафе", половина сахара и все тульские пряники отправились в рюкзак Ивана. Соль, спички, пакетики специй. Аптечка, мыло-паста-бритва - личные вещи. Оружие - ножи, верёвки, нунчаки, звёзды. Арбалет. Подумав, выгреб почти весь запас арбалетных болтов. Ещё подумав, прихватил баллончики перцового аэрозоля. Несколько смущаясь, спросил у девушек: что из его имущества можно продать и за сколько. Жизнь в долг его не радовала.
   Чуть погрустнев, Мария протянула назад подаренный пакет кофе: если продать его, сказала, месяца два можно жить, не бедствуя. Но дарёного Иван не взял. вместо этого выпотрошил половину запасов шоколада. Яна хозяйственно прикинула вес и авторитетно заявила: "Пятнадцать золотых, не меньше". У Марии прямо глаза на лоб полезли: это же на полгода спокойной жизни, со всеми удовольствиями. Главное - на честного купца попасть. Яна посулила помочь.
   Развеселившийся Иван достал из потайного карманца сувениры: колечко и брошь с финифтью. Девушки аж застонали, но брать отказались напрочь:
   - За такое колечко самая дорогая вэл-ло неделю будет работать. Тебе самому деньги нужны, - втолковывала Мария, но глазами колечко так и ела.
  -- Бери. Компенсация за упущенную выгоду, - Иван сунул колечко в ладонь проводницы.
   Брошь досталась Яне - та просто зашаталась.
   Поскребя затылок, Иван решился - выгреб из оставшихся пяти рюкзаков заначки с девичьими приманками: бусы, браслеты, подвески на цепочках и ремешках, серёжки, колечки и брошки - индийская дешёвая бижутерия из натуральных и синтетических камней. С удивлением отметил про себя, что финифтью запасся только он. Девчата смотрели на пёструю кучку квадратными глазами.
   - Да тебе можно ювелирную лавку открывать, - Яна прижимала к сердцу подаренную брошь. - Только бы нии-до не прознали - живым не выпустят.
   - Я бы половину у тебя оставил: вдруг ребята вернутся - им тоже на что-то жить надо будет. Сбережёшь?
   Яна кивнула и опрометью бросилась из залы. Вернулась с большой стеклянной банкой. Девушки, придирчиво и любовно осматривая каждую вещицу, разложили цацки на две кучки, равные, по их мнению, по цене. Иван сгрёб себе кучку поменьше, а остальное засунули в банку, закрыли плотной деревянной крышкой и залили воском. Банку Яна под внимательным взглядом Ивана, собственноручно зарыла в погребе. Сверху поставили гигантскую кадь квашеных овощей.
   К поездке на козлах Иван отнёсся неодобрительно: какой козёл выдержит центнер? Но тут же заткнулся: на двор были выведены три зверя ростом с нормальных лошадей. Нисколько не вонючие (видно, кастрированные), коротко остриженные и ухоженные - это были нормальные верховые животные. Только с рогами.
   - И где ж они раньше были? - весь предыдущий день Иван горбатился тут по хозяйству: видел косматых свиней ростом с медведя, видел корову с телёнком - оба не больше средней овцы, а бык - чуть крупней большого барана. Видел огород - овощи были большей частью незнакомые.
   - Они на пастбище были. Перед рассветом их пригнали лунные пастухи, - Яна сочла свой ответ исчерпывающим. Мария, лучше ориентируясь в познаниях беглецов о здешней жизни, пояснила:
   - Лунные люди - альбиносы. Им на солнце плохо - вот и пристраиваются на работы, которые можно исполнять ночью. Близкородственные браки много таких вещей дают. Маги запрещают, да что толку.
   Увидев, что сёдла на всех трёх скакунах, Иван обрадовался: Яна едет с ними. Но на всякий случай спросил:
   - А как же дом? Хозяйство?
   Но девушка спокойно ответила:
   - На этот двор просто так не войдёшь. Заговорённый. А я к вечеру вернусь. Провожу вас до Мх'гело и вернусь с козликами обратно. У меня бабушкин оберег есть, да и местные меня все знают. Тамошний маг - звать его Василь Васильич, - тоже бывший беглец. У него третья ступень и есть радио - можно сообщить в столицу. Он, хоть и совсем старый - больше ста лет тут живёт, да и попал уже не парнем молодым, но Россию крепко помнит и русским очень помогает.
   - Может, лучше в Хеном - он ближе? - Мария не очень верила в оберег.
   - Нет, там радио нет. И мне там делать нечего, там бабушкин враг живёт. Случись со мной вдруг что-то - никто не поможет.
   С тем и тронулись в путь.
   Травяная равнина заканчивалась, впереди белел лес. Гиганты с мутно-белой корой стояли вроде и не близко друг к другу, но были так коряво-толсты и имели такие густо-серебристые кроны, что лес представлялся сплошной грязно-белой стеной.
   - Сай-во, Белый лес, - Мария торжественно протянула вперёд руку.
   "Сайва-Арканар" - всплыло в голове Ивана. Он солидно откашлялся и открыл рот. но сказать ничего не успел. Мария хитро фыркнула:
   - Только не надо мне рассказывать про Румату Эсторского. Я это слышала раз десять. Белые леса по всему королевству растут, и каждый третий беглец, слыша название, про Арканар вспоминает.
   Однако книжные ассоциации заставили Ивана призадуматься: такой лес - идеальное место для засады. Пожелай кто-то проверить его мешок с добром - достаточно дождаться, когда они заедут хотя бы метров на триста от опушки. Если умело распорядиться арканами или сетью - тут им и конец. Он тормознул своего козла, но сказать ничего не успел. Засада всё-таки была.
   Правда, разбойнички оказались непрофессиональны - терпежа не хватило. Только одно из брошенных боло достигло цели, да и то потому, что Иван был всё же непривычно тяжёл для своего скакуна. Два других так резво сиганули в сторону, что он сразу зауважал породу, - никакому коню так не прыгнуть. Лихо скатившись со стреноженного животного (сказалась выучка киношной джигитовке), он быстро метнул звезду в одинокий куст на опушке и крикнул девушкам, чтобы достали баллончики с перцем. Часа не прошло, как объяснял дурёхам, зачем эти штуки, - и вот понадобились!
   Из-за необъятных стволов вылетело не меньше десятка всадников на мохнатых, нестриженых козлах. Путников взяли в клещи - бежать было поздно.
   Убивать их, похоже, не собирались: у нападавших были только арканы.
   Свалив ближайшего ещё одной звездой, Иван убедился - охотятся за Яной с его мешком. Мария хладнокровно, в полный мах рукой, крутила своим мачете, не давая накинуть на себя петлю. Яна, сбросив притороченный рюкзак, заставила своего козла совершать немыслимые прыжки. Упражняться с перцем им было некогда.
   На самого Ивана нападавшие особого внимания не обратили - только двое из всей своры не спеша вращали боло, обернувшись к нему. "Ну, это они просчитались" - пара звёзд в горло - и оба повисли на стременах, не успев вскрикнуть. Пора было выручать девушек : долго им было не продержаться.
   Выхватив из седельной сумки смирно лежащего скакуна (вот умница, какая выучка!), арбалет и пук болтов, он начал методично отстреливать каждого, кто хоть на секунду отрывался от брыкающегося клубка из людей и животных. Но удалялись они слишком быстро и он успел подстрелить всего троих, - дальше вести прицельную стрельбу стало невозможно. Впрочем, ещё одного он всё же достал: тот пытался, ухватив рюкзак, скрыться в лесу.
   Разрезая путы на своём скакуне, Иван прикинул: один, двое, ещё один и трое - осталось не больше пяти. Если успеет догнать, то  должен справиться. Он отволок рюкзак в куст - там корчился от боли раненный звездой облезлый мужик. Замаскировал мешок ветками, выволок раненого подальше (тот тонко верещал на незнакомом наречии) и с отвращением добил его. Умница-козёл подошёл сам и так резво ринулся вдогонку уже далёкой банде, что Иван еле успел схватить поводья.
   Проскакав бешеным аллюром около двух километров, Иван увидел - нападавшие одолели: двое бородатых здоровяков скручивали девушкам руки, а третий удерживал их козлов - животные не давались чужому. Четвёртый орал благим матом и тёр глаза: кто-то из девчат успел-таки прыснуть из баллончика. Появление защитника мужики не ожидали.
   Не снижая скорости, козёл Ивана поддел рогами державшего поводья трофейных козлов - тот покатился с воем. Иван тормознул для разворота - и вдруг опушка взорвалась диким женским визгом. Из леса вылетела лохматая куча: моментально оказавшись рядом, визжащая куча рассыпалась, обернувшись не менее чем пятнадцатью всадницами с длинными бичами в руках. Мужики побросали добычу и бросились на колени, руками прикрывая голову. Даже получивший заряд перца отстал от товарищей - и это говорило о многом.
   Затоптанного Ивановым козлом деловито прирезали, самого же Ивана, недвусмысленно щёлкая бичом, пригласили присоединиться к пленным. Он не стал торопиться: двигаясь, как заморенная муха, внимательно оценивал ситуацию. Развязанные девушки что-то горячо втолковывали предводительнице в тюрбане и с двумя заплечными клинками, на единственном в отряде настоящем коне. Говорила в основном Яна - Мария лишь горячо поддакивала. Судя по жестам, речь шла о нём. От скрюченных, лязгающих зубами мужиков волнами распространялась специфическая вонь: кого-то прихватила медвежья болезнь. Победительницы самодовольно ржали.
   Подгоняя бичами, его заставили спешиться и попытались пихнуть в шею, чтобы встал на колени. Но даже дюжая сорокалетняя бабища ему до шеи достать не смогла. И вообще - с тем же успехом она могла пихать белокорое дерево с Ивана толщиной. Бабоньки загалдели - кто зло, а кто с явным восторгом. Самая злобная, с мордой перекормленной крысы, попыталась стегнуть его своим бичом - он легко уклонился, поймал конец с вплетёнными в него грузиками и легонько дёрнул на себя. Рукоять бича, огрев владелицу по крысиному носу, оказалась в его руке, а сама бывшая владелица пожелала вцепиться ему в глаза. Но, во-первых, она оказалась недостаточно проворна, а, во-вторых, все уже почуяли возможность настоящей потехи.
   Лошадная командирша оборвала горячий монолог Яны и отдала какой-то приказ. Отряд спешился и образовал редкий, широкий круг. Вызывают на бой - это было понятно даже без всяких слов. В круг ленивой, кошачьей походочкой вышла долговязая девица в комиссарско-ковбойском наряде: кожаная жилетка, фланелевая рубаха, галифе и мягкие высокие сапоги. Широкий ремень без украшений, но с тяжёлой боевой бляхой. На голове бурая косынка, затянутая пиратским узлом. В руках, как у всех - бич.
   Иван покрепче ухватил кнутовище трофея. Биться на бичах ему не улыбалось. Конечно, пастушествовал он с детства, но боевые приёмы - это не коров гонять. Однако такое же мнение было и у атаманши: ей хотелось боя на равных. Подчиняясь, девица с гордой ухмылкой отбросила оружие и принялась недвусмысленно разминать пальцы, - Иван сделал то же самое. Та нагло, с профессиональным интересом ощупала его глазами : одобрила, но не оценила. Иван понял: сочла недостаточно подвижным - на первых порах его массивная фигура часто обманывала партнёров по спаррингу, но обольщаться не стоило. истинный профессионал быстро разберётся. А девица была профессионалом, причём очень высоким. В считанные секунды она провела целый каскад ударов типа "стальной палец", причём умудрилась обойти его кругом и едва не достала ударом в спину.
   Уклоняясь на максимальной скорости, Иван лихорадочно пытался определить стиль её приёмов и одновременно медленно, толчками, расширял сенсорную сферу. Сенсоры обняли фигуру девицы : она никак не среагировала. Это было удачей. Теперь ему не нужно было тратить усилий на уход от ударов - тело само реагировало на любые импульсы противницы. Можно было присмотреться и поразмышлять. Укол "стальным пальцем", отскок, гибкий, кошачий переток вокруг противника и новый укол. на другой высоте. Ударов, направленных конкретно, в нервные узлы, Иван не отметил, но это могло ничего не означать. Если проткнуть мышцу в любом месте, то секундное раскрытие неминуемо - тогда можно и к узлам подбираться. Скорость нанесения ударов потрясала: не будь у него соответствующей подготовки - давно бы уже лежал, истекая кровью.
   Секунды складывались в минуты, а они всё кружили и кружили в своём танце смерти. Зрители орали и визжали, захлёбываясь в азарте. Даже пленные мужики, вместо того чтобы попытаться сбежать, смотрели во все глаза. Весёлое превосходство, игравшее в девице, постепенно менялось - сперва на уважительное удивление, а затем - на сосредоточенную концентрацию профессионала. Её честь, её репутация непревзойдённого бойца были поставлены на кон: соперник оказался достоин её - тем более она хотела победить. Но если для девицы победа была вопросом репутации, то для Ивана - жизни или смерти. Наконец, он вспомнил: девица использовала технику телохранительниц исламских лидеров. Слышать о такой ему пришлось лишь однажды. Инструктор, на досуге рассказывая байки о своём прошлом суперагента, упомянул о существовании женщин-бойцов в мусульманских странах. Ему не поверили: кто в исламском государстве допустит женщину охранять мужчин! Однако он настаивал. Говорил, что от двоих не отбиться вообще,- берут невозможной для мужика скоростью: "Пулю на лету ловят!" Ну, пулю - не пулю, а от двоих он точно бы не ушёл: энергии на поддержание сенсорной сферы уходит многовато. Тот инструктор довольно точно описал стиль его противницы. И указал пару слабых мест: "Анатомию знают плоховато - тыкают куда пришлось. И ноги - только для движения, задирать кверху - закон Аллаха не позволяет". Иван резко изогнулся в обманном движении и, крутанув боковое сальто назад, пнул девицу сразу в оба колена. Попал только в одно, однако центнер веса, помноженный на скорость, своё дело сделал: на одной ноге она могла бы биться ещё долго, но не с таким противником. Пара ударов в нервные узлы - руки её повисли плетями. Ещё лёгкий пинок в голень - и бой закончился чистой победой.
   Бабоньки вокруг вопили, надрывая глотку : кто с восторгом, кто наоборот. Весь спектр эмоций представлен был практически полностью. Мужики у их ног наконец опомнились и тихонько поползли прочь. Атаманша под нестройные вопли своего воинства одобрительно похлопала Ивана по могучей груди и что-то сказала Яне. Побеждённая девица у их ног смотрела со злой тоской - встать она не могла...
   Какой святой берёг Ивана - неизвестно. Но только сферу он не снял. И потому успел сшибить атаманшу, уходя от брошенного ножа. Расстояние для броска было небольшим и клинок даму всё же достал. Однако не в голову, а в тюрбан. в самую маковку. Дамочка оказалась опытной: пырять Ивана с ходу не стала. Рывок шлем-тюрбана сказал ей всё: поднялась, отряхнулась. Что-то сквозь зубы процедила всё ещё лежащей поединщице. Та молча отвернулась. Всё было понятно: вот власть, вот лидер оппозиции. А ножик в переносицу - месть радикального крыла. По большому счёту, Ивану было плевать на внутрибандную политику, у него своя задача. Но, поведи он себя неточно, от полутора десятков баб с кнутами не уйти. Никакое карате не спасёт. Забьют.
   Атаманша медленно, картинным жестом, вынимала застрявший в головном уборе нож. Банда замерла: ножи, как видно, были именные. Но в тот миг, когда она, вытянув перед всеми руку, собралась раскрыть ладонь и предъявить вещдок, поверженная девица завопила дурным голосом, кивая подбородком в сторону скакунов.
   Воспользовавшись случаем, мужики подползли к осёдланным животным и попытались сбежать. Надо думать, это им удалось бы. Но кроме своей шкуры, им хотелось еще и добычи. Мужички попроще ухватили скакунов Яны - они выделялись ухоженностью и статью, а главарь положил глаз на коня. Просчитались все трое. Козлы колдуньи в чужие руки не дались, рога и копыта применяя умело. А благородный конь не стерпел, что на него лезет обделавшийся мужик , скакнул в сторону не хуже козла, и лягнулся весьма метко. Разъехавшиеся штаны повторить попытку не дали - так он и предстал перед дамской бандой - без штанов и весь в дерьме. Хохот грохнул, как обвал. Бабоньки визжали и катались по земле, выкрикивая, видимо, нечто такое в адрес бесштанного, что тот медленно багровел всем телом и беспомощно озирался.
   Надо думать, отряду нечасто доводилось так отменно развлекаться. Атаманша, мельком глянув на рукоять зажатого в кулаке ножа, спрятала его в сумку-кенгуру под грудью. "Чтобы не вся потеха разом", - подумал Иван. Его недавняя противница начала отходить. Он галантно помог ей подняться - та приняла помощь без звука, с полным уважением. Хлопнула себя в грудь ещё плохо действующей рукой: "Инноли". Иван наклонил голову, щёлкнул каблуками: "Иван". Да так это ловко у него вышло, что сам поразился. Глаза Инноли потеплели - оба они оказались почти одного роста. Она была недурна на лицо. Стройная фигура, длинные ноги. Гибкая, кошачья грация движений. И рост за метр девяносто. "Если тут мужики обычного роста, как у нас, - бедной девушке не позавидуешь" - пожалел её про себя Иван.
   Яна с Марией опять о чём-то говорили с атаманшей, но уже в других тонах. Теперь предводительница что-то просила. а Яна отказывалась; та настаивала. Иван подошёл поближе - узнать, в чём дело. Тон разговора всё повышался. Мария решительно схватила Ивана за правую руку и ткнула его ладонь атаманше чуть не в лицо. Смертно побледнев, дама шарахнулась от Ока, как от змеи. Впрочем, самообладания ей было не занимать: украдкой глянув, не видел ли кто (все были заняты упаковкой пленных), она сдержанно кивнула девушкам и пошла прочь - Иван прощанием удостоен не был. Мария облегчённо вздохнула и отправилась помогать Яне - проверить сбрую и сёдла скакунов. Банда медленно втягивалась в лес. Трое мужиков понуро брели в центре. последними вели взятых в бою козлов. Пересчитав трофейных животных, Иван с облегчением подумал: "Как хорошо, что остальные прибежали на шум". Вытаскивать из кустов мешок с добром на глазах банды ему не улыбалось. Как тогда Яна выразилась? "Живым не выпустят". Один раз повезло. Другого может и не быть.
   Понурые, возвращались они на колдуньин двор.
   Соваться в лес расхотелось. Иван восхищался девчатами: такие разные: Мария - белоручка, принцессу из себя корчит, вчера только к печи приставить и удалось, - а как тесаком махала! Яна, хоть и крестьянская девчонка, да тонка, - как только не переломится. А не испугалась. За ней ведь охотились, не за добром. мешок - это так, попутно. "Надо бы расспросить, чего от неё хотели". Тут же новый вопрос возник.
   Иван подъехал к Марии:
   - Чего это атаманша от Яны хотела?
   -Тебе лучше не знать, - Мария отвела глаза.
   - А мужиков этих зачем прибрали? Раненного добили, а целых с собой повели - продавать, что ли?
   - Здесь людьми не торгуют, - разговор девушку явно раздражал.
   - Тогда зачем?
   - Использовать. По прямому назначению. Пока не сдохнут, - Мария выплёвывала слова, как ругательства. До Ивана начало доходить.
   Усадьба была уже рядом, когда их догнала одинокая всадница. Инноли была без сапог и ремня, вместо щёгольских галифе из дорогой ткани - драные порты, из прежнего одеяния остались лишь рубаха да бурый платок. Козёл под ней был ободранный и заморённый, с седой от старости бородой, вместо седла - старая попона. Нога, на которую пришёлся главный удар, примотана к лубкам, глаза отрешённые - девушка давила в себе боль.
   Яна охнула, заторопилась открывать ворота. "А сильна деваха! - изумился Иван. - Со сломанной ногой встала и пошла". Он на руках внёс раненую в дом и девушки засуетились над ней. Яна принесла горшочек с какой-то мазью из бабулиных запасов и, намотав на палочку тряпицу, стала натирать ей колено этим помазком. Боль из глаз и бледность с лица Инноли быстро уходили.
  -- А почему она такая драная к нам явилась? - полюбопытствовал Иван.
   Яна кинула на него недоумевающий взгляд: по её мнению, объяснять было нечего. Но снизошла:
   - Нии-до не могут себе позволить задерживаться из-за больных. Ей ещё повезло что наш двор рядом. Ей разрешили лечиться, а не добили. Бабушка таким никогда не отказывает. А вот к магам соваться нельзя. Нии-до - вне закона. Отправят в столицу и сотрут память. Будет на королевской кухне котлы драить и помои выносить.
   - Я понял. Но одежду-то почему забрали? И козёл при смерти?
   - А вдруг не выживет? Её штаны с сапогами недешёвые были. И верховыми козлами хороший хозяин не бросается. Их главная, Анг'хи её звать, - тетка прижимистая. Но справедливая. Законы соблюдает, под себя не гребёт - оттого и больше десяти лет в главных ходит.
   "Ну и мирок! И какого чёрта я сюда попёрся?" - Ивану как-то и не вспомнилось, что не сам притопал. Захотелось расспросить Инноли, где она училась драться. Мужички-то вообще ничего толком не умели, даже боло кидать. Так, просто крестьяне на большой дороге. Но девушка спала - видно, Яна озаботилась дать снотворное.
   Иван вышел в обеденный зал. Девушки шустро стряпали еду, ссорясь на местном наречии. Увидев его, Мария бросила кромсать колбасу и умоляюще попросила:
   - Иван, милый, нам с тобой в столицу надо. Купи у неё хоть одного козла. Бандиты за ней охотились, нас могут и не тронуть. Некогда нам её бабушки дожидаться!
   - А что за спешка? Я бы, например, не только бабушки, а и парней дождался. А ты, если не терпится - поезжай, за козла заплачу.
   - Нет у нас продажных, - Яна была настроена решительно. - А если и вправду тебе головы своей не жаль - дам тому старичку бабушкиного зелья. Двадцать вёрст одним махом, как молоденький, проскачет. И сдохнет. Но тебе хватит. До Мх'гело не больше пятнадцати. И записку к Василь Василичу дам. Только учти: на опушке куча покойничков осталась и время к вечеру. Волкены покойничков покушать придут. И тебя вместе с ними... Давай уж завтра, с утра. Может, и бабушка вернётся.
   Десертом для таинственных волкенов Мария быть не захотела.
   Ужин вышел грустный.
   Мария вздохнула:
   - Вечно с вами, Высокими, морока. Нет бы, как мины - в людных местах через Завесу проходить. Всё в глушь, в дебри выйти норовите. Каждый раз вот так маюсь.
   - Что ещё за мины? Со взрывчаткой? - Иван прикинулся валенком. (Надо было о здешней жизни побольше узнавать).
   - Какая там взрывчатка! - Мария махнула рукой. - Мины - это люди, чьих способностей к магии едва хватает на прорыв Завесы Миров. Ни на что их Круг использовать не может, кроме как быть донорами энергии для Высоких Магов. Среди беглецов из Срединного Мира таких большинство, почти девять из десяти. Если соглашаются на контракт с Кругом, то их языку местному учат, устроиться в новой жизни помогают. За это они по первому требованию свою силу Высокому Магу отдают. Если заболеют от этого - их лечить будут. Бесплатно. Остальные крутятся, как сами знают. Контракт пожизненный, отмене не подлежит. Многие соглашаются, а потом жалеют. Мины долго не живут. Зато и хлопот сперва в новой жизни немного. Меня за минами не посылают. Они всегда проходят в этот Мир в людных местах: в город, в большое село. А вот те, кто хотя бы на вторую ступень потянут, - в лучшем случае возле какого-нибудь хутора прорываются. Их искать и за ручку выводить надо, не то волкены сожрут. Или кто еще хуже - но то в других королевствах. У тебя и у парней пропавших на ладони - Око Стража Миров. Это редкость невообразимая. Я больше двадцати лет проводницей таскаюсь. И то знак этот только раз в жизни видела - на ладони Верховного Мага.
   Девушка снова загрустила. А Иван принялся высчитывать: работает тут больше двадцати лет. Училась профессии у Магов явно не день. Сюда попала не младенцем, ведь родной язык сохранила полностью, - значит, было лет пятнадцать или около того. Получается порядка сорока, причём выглядит на восемнадцать-двадцать, не больше. "Наверное, магия".
   Спать расходились совсем минорно - кроме хозяйки.

-------

   Утро разрешило ситуацию не в пользу отъезда: у Инноли начался жар, нога отекла и выглядела угрожающе. Ивана отправили по хозяйству, а сами девушки принялись за больную. Собственно, Мария сперва попыталась Ивана использовать как лекаря: мол, знак на руке - уж переломы-то врачевать должен. Да, видно, любое дело учёбы требует: не получилось. Пришлось лечение взять на себя Яне: она бабушке помогала, что-то помнит, что-то знает.
   Ногу замотали полотном с кошмарно пахнущей мазью, причём работать пришлось в толстенных кожаных перчатках: крохотная капелька мази, тут же стёртой и в семи водах омытой, на целый час Ивану руку отключила. Больную устроили во дворе, под тенистой яблоней. Девушки дежурили по очереди, то и дело меняя влажные тряпицы на лбу. К вечеру Яна объявила, что страшное позади: жить будет - и ходить, наверное, тоже. Иван попробовал поглядеть Оком: кость, похоже, улеглась в лубках правильно. Анестезирующая вонючка разогнала, наверное, на полкилометра вокруг всех насекомых - а может, и птиц тоже, потому что тишина вокруг казалась просто космической. Иван приволок тюфяк и улёгся возле Инноли. Измученные девушки, пожевав чего-то, ушли спать. Над горизонтом медленно загорались громадные звёзды. Иван, блаженно вытянув усталые ноги, тихо тянул из кувшина лёгкое домашнее пиво, заедая прохладный щекочущий напиток чудесным пирогом. Рядом уютно посапывала Инноли: кризис, похоже, миновал, и сейчас она просто спала. Самое время "послушать Вселенную", голоса далёких миров.
   Иван никому не рассказывал, как уплывает его сознание в далёкие путешествия. Но сам такие часы любил. Он не понимал большей части того, что видел и слышал, однако это было не важно. Это был своего рода наркотик - или, может, правильнее - жажда всего неизвестного. Ибо наркотик ломает душу и тело, а эти странствия, напротив, давали силы, прибавляли здоровья и несли с собой возвышенный покой и искрящуюся радость. Пожалуй, рассказать словами увиденное он бы не смог, даже если б очень хотел. Не было таких слов в его голове, да и нужды в этих словах тоже не было. Поставив "сторожа", чтоб, чуть что - сразу вернуться, Иван Большой, сын Большого Змея, отправился смотреть Иные Миры.

-------

   Утро оказалось чудесным: хрустальный воздух, трава и деревья в серебряной поволоке росы - и Инноли, со счастливой слабой улыбкой выздоравливающей.
   Мария, узнав новость, разом повеселела - и тараторила, тараторила за завтраком - строила планы. Яна не возражала.
   После завтрака хозяйка затеяла генеральную уборку. Ивана изумило количество матрасов и перин, которые ему пришлось перетрясти. Должно быть, двор колдуньи двор не всегда пустовал: в случае нужды, тут без проблем можно поместить (с относительным комфортом) человек сорок, а без комфорта - и того больше. Непривычная к таким нагрузкам Мария к обеду забастовала: больная поправляется, моральный долг оплатили, постой тоже - пора и честь знать. Но Ивану не хотелось уходить. Во-первых, ещё жива надежда, что хоть кто-то (да хоть сама колдунья) вернётся. Во-вторых, очень хотелось расспросить Инноли. Ну, и, кроме того, куда, собственно, идти? Дорог всего две: одна через разбойничий лес, другая - через вражье село. Иван сомневался в тамошней лояльности к гостям колдуньи.
   Все эти соображения он и высказал за обедом. Проводница уже открыла рот с целью сказать, что она думает о таких... и таких... мужского пола... да тут, на счастье и хозяйки и гостя, за воротами труба пропела призывный сигнал. Яна, восторженно завизжав, помчалась отпирать ворота, а Мария недовольно поджала губы и оставила ругань пока при себе: интересно же, кого это принесло?
   Запряжённые гигантскими битюгами, в ворота неспешно втискивались громадные фуры. Причём одна (не самая, кстати, крупная) - трёхосный прицеп от "Колхиды" с изрядно лысой резиной. Караванщики : и зрелые бородатые мужики, и крепкие парни - привычно-степенно заполняли собой двор. Иван охватил эту картину одним взглядом - второго бросить не удалось, Мария немедленно уволокла его в сени:
  -- Быстрей, надо спрятать Инноли! - и они помчались на задний двор.
   Иван сгрёб девушку вместе с постелью, проводница прихватила что осталось - и, пригибаясь, как под обстрелом, они рванули к сараям. Иван думал сунуться на скотный двор, но Мария, молча помотав головой, потащила на сеновал. Там, устроив больную в дальнем углу под самой крышей и отдышавшись, пояснила, что купец может приобрести бычка или свинью на еду - и его работники пойдут резать. А к сену никто не полезет: битюгам положен спецкорм.
   Иван посомневался: может, на сене кто спать захочет?
   - Они не у себя, тут не положено. Не хотят в доме - на веранде или во дворе устроятся. А по хозяйскому добру без спроса шуровать - за такое постоя лишают. Пожизненно. Ни один купец лишенца не наймёт. Ты, кстати, если земляков встретишь, про Инноли не болтай. Нии-до вне закона, и купцы - их главная добыча. В каких бы отношениях с колдуньей или с Яной этот ни был - сдать властям не забудет.
   - Так можно же не сказать. Больная, мол, и всё...
   - Ну да, конечно. Только если купец богатый, то в охране маг есть; не сильный, первая ступень, так что мысли твои читать не сможет. А вот если её саму увидит - не проведёшь.
   - Да зачем же такой нужен?
   - Больше для престижа. Ну, и защита кое-какая. Если драка в пивной - глаза от хозяина отведёт. Если явный жулик сделку предлагает - о нечестных намерениях предупредит. Если вэл-ло без лицензии - тоже. В общем, ничего особенного, при желании и некоторой сноровке такого можно провести. Но без большой нужды лучше не пробовать, - проводница поморщилась и непроизвольно потёрла локоть. "Следы неудачной пробы", - догадался Иван.
   - Так, может, и нам лучше не показываться? - уходить, не расспросивши разбойницу, очень не хотелось.
   - Нам-то, как раз хорошо. Вряд ли караван надолго задержится - тут же не ярмарка - значит, переночуют и пойдут. И мы с ними. Ни мне, ни тебе отказать не посмеют. Можно даже почётными пассажирами - Круг оплатит. Только лучше не надо. Всё тебе в долг запишут. Давай-ка Яну попросим - пусть тебя рекомендует в охрану. Можно без денег, за еду. Главное, чтоб до столицы дойти: с караваном спокойней.
   Проводница была права - со своей точки зрения. Собственно, Ивану возразить было нечего : никаких шансов, что отряд вернётся, нет это ему Яна ещё вчера растолковала. Надо было начинать свою жизнь. Причём не забывая про задание. Резиденция Верховного Мага представлялась логичной точкой отсчёта. Но что-то мешало, какой-то червячок внутри зябко ёжился и невнятно ворчал. Чем-то привлекала его разбойница Инноли, и очень хотелось Яниной бабули дождаться.
   "Так, может, Марии предложить сделку: я ей побрякушки, а она в столицу - одна. Там пусть сообщает. Начальству надо будет - посолидней кого подошлют. Официально".
   Сделку Мария отвергла. Даже объяснять не стала, почему. Просто дураком обозвала, да так, что сразу понял.
   В доме народу оказалось немного: караван разместился на переднем дворе. Яна, не дав им сказать и слова, командным тоном, как прислугу, отправила Марию к печи, а Ивана - топить баню. И ни слова, ни жеста - об Инноли.
   Иван заканчивал работу, когда в предбанник, в сопровождении солидного мужчины вошла Яна.
   - Знакомься, отец. Это Иван. Его Старший расколдовал бабушку и меня спас. И сам он меня спас тоже.
   Мужчина степенно поклонился - но так, как кланяются малознакомому неизвестного ранга. Иван повторил его жест и обтёр руки ветошкой. Мужчина не спешил представляться, но Яна ушла, и Иван просто не знал, как вести себя дальше, а потому разглядывал пришедшего молча. Отец Яны выглядел так, как и следует выглядеть сорокалетнему мужчине со средствами. Дорожный костюм из отличной ткани. Удобная, крепкая обувь. Расстёгнутый ворот являл зрителю не только крепкую шею, но и толстенную золотую цепь. Из других украшений имели быть: огромная голубая жемчужина в правом ухе, перстень с сапфиром на указательном пальце правой руки и тяжёлый боевой браслет на запястье левой. При повторном осмотре браслет оказался роскошными часами.
   Мужчина тоже рассматривал Ивана. Наконец, удовлетворившись, произнёс:
   - Ну что же, молодой человек, будем знакомы: Конрад с Синего Озера, купец второй планки, - голос у купца был красив, по-русски слова выговаривал с растяжкой и акцент имел странный, но всё же приятно было, что переводчик не обязателен.
   Чуть поколебавшись, Иван протянул правую руку - так, чтобы купец увидел Око, - и представился:
   - Иван Большой из Змеево, что в Срединном Мире, - и, подумав секунду, прибавил: - Отряд "Змееборец", боец. Поединщик.
   Последнее определение заставило купца поднять брови: не сразу понял. Но, поняв, глянул по иному, с уважением. А. опустив взгляд к протянутой руке, пожать ее не решился, хотя и сделал было движение. И вообще - вся его манера держаться изменилась: теперь они были на равных, причём не исключено, что Иван - и повыше. Впрочем, купец Конрад себя уважал и лицо сохранял. Кроме того, он был ближайший родственник хозяев, а Иван тут топил баню, отрабатывая постой, всё это опять-таки в какой-то мере уравнивало ранги. Словом, высокие стороны отправились в столовую, превращённую временно в VIP-зал: там кокетничала с двумя приказчиками и начальником охраны проводница Мария, а обслуживала их Яна. Простые смертные дожидались ужина во дворе.
   Ивану впервые довелось ощутить себя VIP-ом, но, судя по оказываемому купцом уважению, стоило привыкать. Ну, и, конечно, нельзя сказать, чтоб ему это не понравилось.
   Отужинав, купец потихоньку завёл беседу. О том, о сём, погода-дорога... куда путь держат... не надо ли чем помочь... Из полунамёков Иван понял, что о событиях последних дней Конраду известно не всё, но личность Алекса его интересует - и почему-то в связи с Яной. Его самого за спасение Яны благодарить не собираются: он лишь поступил так, как дСлжно, - но помощь предлагается искренне  хотя и не как плата.
   Понуждаемый взглядами Марии с дальнего конца стола, Иван наконец-то выдавил из себя, что ему надо в столицу. Точнее, в Шам-мо, к Верховному Магу. Купец понимающе покивал, хотя заметил: оно конечно, через столицу может оказаться быстрее, но вообще-то - это совсем в разные концы. Да и столиц по пути не одна встретится, смотря какой дорогой идти. Вызванный приказчик принёс карту. Нарисованная яркими красками на тонкой ткани, это была словно копия с обычной школьной физической карты Евразии - только контуры материка как-то странно изменились: больше стало водных пространств, а гор и пустынь - поменьше. Каспий разлился чуть не до Урала и почти сомкнулся с Чёрным морем, и так далее - словом, прямой дороги на Закавказье и впрямь не существовало, разве что морем. При отсутствии пиратов, конечно.
   Разглядывая карту, Иван приглядывался к окружающим. Вопреки утверждению Марии, никаких приготовлений к скорому отбытию не наблюдалось. Скорее. наоборот, караванщики никуда не торопились: С шутками-прибаутками народ отправлялся в баню, Яна, оставив VIP-компанию, сервировала стол под навесом. Пара подростков караванной обслуги таскала выдаваемые ею продукты. Здоровенный охранник выволок из погреба бочонок с пивом. "Перед дальней дорогой так не накачиваются". Собственно, его это устраивало. но всё же...
   - Байоне Конрад, - Иван решил спросить прямо, - когда караван пойдёт дальше? Я бы хотел пойти с вами... подумав, добавил:
   - Пассажиром или в охране, как вам окажется удобнее. Спутница моя будет в любом случае пассажиркой - я оплачу.
   Купец не спеша отпил из полупрозрачной пиалы выставленный только для них с Иваном напиток и ответил сначала на второй вопрос:
   - Я бы предпочёл двух пассажиров, но с условием: в случае нужды байдине Иван становится в ряды охраны. И хотел бы видеть оплату. До выхода. Если придётся сражаться - оплата отменяется.
   Конрад вопрошающе взглянул на Ивана. Первый вопрос завис. Иван переадресовал безмолвный вопрос купца Марии, напряжённо ожидавшей результатов переговоров. Ещё по пути с сеновала они обговорили ситуацию: понадобятся деньги - вначале предложить шоколад, потом, если не выйдет, - кредит Круга. У Марии был знак особых полномочий, но для этих целей пользоваться им не хотелось. Шоколад купец одобрил - правда, оценка Яны оказалась завышена, но не так, чтоб очень. Конрад приобрёл всё, немедленно оплатив покупку золотыми ассигнациями. Иван еле сдержал разочарование - так хотелось подержать в руках золотую монету. Как Том Сойер, пока не нашёл клад, Иван иногда мечтал о некоем сияющем, но абсолютно нереальном сокровище , и так же полагал, что хватит его не намного. Хотя возраст и предполагал более взвешенное отношение - оно касалось в основном вещей бытовых. Да и к деньгам он подходил вполне разумно, так что разочарование закончилось быстро.
   Когда с финансами было покончено, Конрад ответил и на начальный вопрос - о времени отъезда. Караван задержится не менее, чем на два дня. А возможно, гораздо дольше - две, три недели.
   - От чего это зависит? - голос Марии дрожал, но звучал просительно. И вообще с приходом каравана она как-то притихла, не рисковала распоряжаться.
  -- Почему спрашивает мина? - байоне Конрад обращался только к Ивану.
   Иван мысленно ахнул. Вот оно что... пожизненный контракт. Особый, редкий дар, но при том - все-таки мина. Рабыня Круга. Привилегированная, оберегаемая, со спецполномочиями... Вот почему она не торопится донести на Инноли : чтоб не свалиться ещё и в духовное рабство.
  -- Она делает свою работу, - вступилась за проводницу Яна.
   Объяснение встретило понимание. Однако объясняться с миной купец не стал. Сказал лишь, что уточнит через два дня - если не вернётся колдунья.
   - Это так важно? - Ивану нравилась идея задержки, но хотелось успокоить Марию: кто знает, вдруг она специально зомбирована на своём долге - ещё свихнётся, а он будет виноват.
   - Если бабушка Яны (Конрад подчёркивал своё родство с колдуньей только так - через дочку) не вернётся к сроку, придётся доставать завещание. Если б не твой Старший, оно не имело бы силы, ведь дочка объявлена неродящей. Но теперь всё изменилось, и Яна может наследовать. Однако всё это придётся доказать и документ получить. Так что два дня - а там видно будет.
   С тем VIP-компания отбыла в баню, а Иван остался выслушивать попрёки.
   Следующий день прошёл в ожидании и неспешных беседах. С домашней работой справлялась выделенная байоне обслуга - Яна лишь выдавала продукты да распоряжалась. Иван раза два слазил на сеновал - Мария сидела там безвылазно с Инноли. Нога разбойницы быстро заживала, жара не было и аппетит - просто волчий. Здоровенная корзина с припасами пустела прямо на глазах, а девушка всё ела, ела - словно боялась, что никогда в жизни больше не придётся наесться вволю. Иван попытался расспрашивать через Марию, но та лишь отмахивалась - уйди мол, дай человеку поесть. На самом деле (Иван это видел), ей просто хотелось побыть одной. Инноли была не в счёт, а может, в счёт, но по-другому, в качестве подружки. Потому как кому же поплакаться, как не попавшей в похожую безысходность.
   Рассвет второго дня выдался тусклым и туманным. Иван привычно разминался, отрабатывая приёмы на удобном мощёном дворе. Под навесом мощно храпели караванщики вперемежку с охраной. Ночных дежурств не было (дневных тоже), двор колдуньи считался абсолютно надёжным, и воители на радостях отсыпались впрок. Из дома на крыльцо вышел начальник охраны, зевая во весь рот и почёсывая нарождающееся брюшко. Секунд двадцать понаблюдал и вдруг, утробно рыкнув, в три прыжка оказался под навесом, тычками и пинками будя своих людей.
   С дисциплиной в охране оказался полный порядок: никто не вякнул, и норматив в сорок секунд на сборы перекрыли практически все. В полной тишине (хотя нет, караванщики продолжали храпеть) отряд выстроился у крыльца, ожидая приказа. Начальство одобрительно крякнуло и скосило глаз на Ивана: и мы, мол, не лыком шиты. Иван приостановился, уважительно поклонился возможному временному начальнику и продолжил упражняться. Начальника заело. Погнал на тренировку своих. Костяк отряда составляли сорокалетние ветераны - спокойные и осмотрительные. Юной прыти они, конечно же, не имели, зато отлично работали в команде, чётко знали, кто кого и когда прикрывает и удивительно далеко метали боевые ножи, причём точно в цель. Приёмы метания не все оказались знакомы - Иван заинтересовался и подошёл поглядеть. Начальник удовлетворённо хмыкнул, сделал шаг с крыльца, да так и застыл. Иван глянул, что случилось, - и сердце его оборвалось. У ворот, неведомо как проникнув на двор, стояла... нет, не стояла, а медленно оседала - ободранная женская фигура. Охрана настороженно молчала, оглядывая верхи ограды и рассыпаясь в боевой порядок. Но Иван уже всё понял. Бабуля Анюта не успела коснуться головой плит двора - он подхватил её на руки и понёс в дом, выкликая Яну.
   От статной женщины в годах не осталось и следа. "Шкура да арматура" - самое точное определение. Как будто разом с человека скачали почти все мышцы и извечный дамский жирок - кожа висела, как костюмчик на три размера сверх. При подробном осмотре кости оказались целы, и кровь была не бабулина: ран между синяками не обнаружилось. Ни записочки, ни предметов, ситуацию проясняющих - Яна перещупала все швы на окровавленной рвани. Оставалось лишь намазать колдунью её же мазями да ждать - авось очнётся. Проклиная себя, Иван сунулся было врачевать, но Яна решительно объявила, что вреда от неумехи будет куда больше, чем пользы, и выставила его вон.
   Податься было некуда, под дверью сидеть - глупо, и Иван отправился к байоне Конраду. Почему-то ему совсем не было беспокойно ни за брата, ни за других Змеят - как попавших неведомо куда, так и забранных Озером. Червячок сомнения, правда, точил: что-то там с Чинганчгуком-Алексом, но как-то неясно. Может, худо с ним, а может... рассосётся... Даже насчёт колдуньи был уверен - это от усталости и большого напряга, поспит, покушает - жить будет.
   А вот Инноли... Нет, с девушкой надо решать. Ни на какую промывку мозгов он её не отдаст и здесь ее не оставит. Нии-до её вряд ли ждут - командирша небось пирушку закатила, как избавилась. Какая судьба тут ее ждёт - разве в трактире подавальщицей? Не пойдёт она. Не зря ведь в разбойницы пошла - не по ней это. Как бы поаккуратней узнать, есть в караване маг или нет?
   Купца Иван застал за делами: на столе разложены вороха бумаг, приказчики увлечённо сыплют цифирью и щёлкают на счётах. Посетители с дурацкими вопросами некстати. Иван извинился и пошёл искать Марию. Проводница со вчерашнего дня не показывалась - видно, плакала, а тут сама вышла навстречу. Молча залезли на сеновал. Инноли, сытая и почти здоровая, встретила их каким-то вопросом. Мария отмахнулась.
   - Что случилось? - Иван видел, что проводница никак не решится начать разговор. Инноли тревожно оглядела обоих - должно быть, решила, что проблема в ней.
   - Понимаешь... я с ними не поеду. И не спрашивай... Я сама себе хозяйка! - эту последнюю фразу Мария почти прокричала - туда, туда - этому наглому купчине... и этому боевому шкафу с Оком - залогу её безбедной жизни и самСй этой жизни с её бесконечной дорогой и неустроенностью и,  кто ещё знает, с чем! Девушка была на грани истерики, но Иван не собирался этого допускать. Истерика непродуктивна - уж это-то намертво вбивают в десанте. Поэтому он ответил с максимальной небрежностью:
   - Я тебя понимаю. В конце концов, зачем нам эта толчея? У них своя дорога, у нас - своя. Хозяйка вернулась, отоспится, - расскажет, что стряслось, и караван уйдёт. А пока суета, то-сё, купим лошадок... или козлов - как получится... Инноли с собой возьмём... не бросать же ее тут... и деньги есть...
   Услышав своё имя, разбойница обеспокоенно задёргала рукав Марии, настойчиво вопрошая. Та коротко ответила. Лицо Инноли вспыхнуло, она непроизвольно дёрнула рукой - Иван едва успел перехватить. Впрочем, обе девушки тут же опомнились: не время для разборок. И для психов тоже. Идея ехать втроём Инноли понравилась, но сомнения одолевали.
   - Она спрашивает, зачем тебе это, - перевела Мария, - она же не может рожать. а прислуга из неё никакая...
   - Да я ж не прислугой... - Иван был просто шокирован таким оборотом. Он, в общем-то, и не представлял, зачем ему девушка. Просто видел, что без него она пропадёт. В конце-то концов, это же он ей ногу сломал! О том, что сама Инноли убила бы его в поединке, не задумываясь, он уже и забыл. Однако внятный ответ всё же был нужен. Только ничего в голову не лезло. И Иван поступил, как большинство мужчин:
   - Придумай что-нибудь.
   Мария хмыкнула и что-то сказала. Глаза разбойницы полыхнули гневом, но рукам воли не дала: понимала, что для драки слабовата. Потом плечи её опустились, тоска и безнадёга затуманили выразительное лицо. Кивнула. Ивану остро захотелось выпороть вредину-проводницу. Перегнуть через колено и отхлестать. Чтоб неделю не села.
   - Что ты ей сказала?
   - Что берёшь наложницей, - и, видя, как Иван мгновенно побагровел, зачастила:
   - А ты чего хотел? Других вариантов не предусмотрено! Никто же тебя спать с ней не заставляет, просто статус такой : не жена и не служанка, - значит, наложница. Если она при тебе - ты за неё в ответе. А если сама по себе - сама отвечать будет. Она же нии-до, её без суда упечь можно.
   - Ну хорошо, пусть такой статус, если это дело меняет. А меня за неё не посадят?
   - Кто тебя посадит, ты же её в бою взял. Твоя воля - убить или при себе оставить. Под свою ответственность.
   - Ладно, убедила. Только ты уж ей объясни, что это так, одно название. Насильно мил не будешь. Я пошёл.
   Он шёл, а внутри всё тихонько пело, и хмурый бессолнечный день показался удивительно ясным.
   Бабуля Анюта без сознания пролежала почти неделю. За время своей стоянки караван на постоялом дворе обжился: чтоб время зря не терять, съездили в соседнее село с кой-каким товаром, что-то продали, что-то купили. Иван отправил с ними Марию - и та купила четырёх верховых козлов. Байоне Конрад был поставлен в известность, что планы байдине Ивана поменялись, с караваном они не пойдут. Купец выразил сожаление: места разбойничьи, такие бойцы всегда сгодятся. Попытался уговорить: куда, мол, один с двумя бабами на руках! Откуда Конрад узнал об Инноли - Иван понял не сразу. Оказалось, начальник охраны, он же маг. Какая ипостась сказалась - его дело, но отнимать девушку он не стал. Так что идея Марии сработала, и она больше не торопила с отъездом: понимала, что важно узнать, как там Старший. Да и новообретённой спутнице следовало окрепнуть: путь неблизкий. Инноли на законных теперь основаниях покинула сеновал и спала в комнате Ивана - у двери, на коврике. Попытка Ивана уступить девушке кровать не удалась - она упорно делала вид, что ничегошеньки не понимает.

-------

   Сознание вернулось к колдунье глубокой ночью. Дежурившая у постели больной внучка задремала - дыхание у бабушки было ровным, опасность не угрожала. Тихонько пошевелив подзатёкшими членами, бабуля Анюта с удовлетворением отметила: тело послушно, сердце в порядке. А что мяса не ощущается - так это дело наживное, сколько надо - столько и добавим, дай срок. Что она дома, в своей постели, этого колдунье объяснять не надо. А вот зачем она тут?... Помнится, бежать пришлось со всех ног. Потом ползти. Потом от тварей лихих отбиваться. Нож потеряла... Или вырвали? Неважно. Камнепад... Или обстрел? Вряд ли. Кости целы, и синяки почти не болят - мазь заживляющую внучка положила. Вспомнить надо: почему бежала? И одна - почему? Их же двое было! Ну да. Она его с Хранителями Стихий знакомила он всем понравился... Всем? Или что-то не так? Сомнение, сомнение... Хранители Стихий - они же о таком не думали... Да и Посланец ни на что не претендовал - разобраться хотел, что он и кто он, да и зачем ему? Мужику за тридцать, пора уж своё место в Мире иметь... Нет, это не Стихийные. Это Надмирное - то, над чем власти ни у Магов, ни у неё, колдуньи и Хранителя водных Стихий нет. Веками ничто не вторгалось в спокойный мир, оберегаемый Стихийными. И вот не уберегли. Стало быть, всё меняется, весь порядок вещей. И Посланец - то ли проводник, то ли причина, то ли защитник от перемен. Понять бы, что да как... Сам-то он ничегошеньки пока не знает. А она-то думала... а его учить да учить. Ребятки, что с ним пришли и то куда обученней. Никто из них не пропадёт. Александр же этот - ну чисто слепой щенок... кинули бедняжку в корыто - лапами бьёт, старается... а куда плыть - не видно, слепой ещё... Поспешила она, поспешила. Да ведь откуда ж знать! Всё, всё при нём : и с неё заклятье снял, и внучку выручил, и глены его всерьез приняли. А они - существа не простые, придирчивые. Всё Кристофер-Огненный, всё он, баламут. Давай-давай, талисман защитит! Защитил, называется. Что я ребяткам-Змеяткам скажу? Погиб, мол, смертью храбрых? Так вряд ли погиб...
   Колдунья сосредоточенно прислушалась тем, внутренним, только избранным доступным слухом, что прорывается порой у простых смертных внезапным знанием или предвидением. Нет, с облегчением поняла она: Алекс Старший жив. Хотя, может, и не слишком благополучен. "Учителя бы ему", - с внезапной горечью подумалось бабуле Анюте.
   Только вот знать бы наверняка, чему и как надо учить. Да и есть ли на то время?
   Колдунья осторожно села в постели. Голова кружилась. Надо бы встать... Что ж, придётся будить Яну. Незачем геройствовать, силы ещё будут нужны. Кашлянула - девушка вскинулась, ойкнула, сбросила с ночника платок. Спальня осветилась - как раз достаточно, чтобы увидеть: бабушка почти в порядке, только слаба пока. Яна обняла исхудалое тело бабули и облегченно хлюпнула носом - вот и кончилось ожидание, она ведь верила, что всё будет хорошо.

-------

   Убедившись, что без него обойдутся, байоне Конрад, попрощавшись с дочерью и колдуньей, следующим утром увёл караван.

-------

   Жизнь на постоялом дворе потянулась тихая и медленная. Даже Мария, казалось, никуда больше не спешила. Иван подозревал, что без влияния бабушки не обошлось, однако подробностями не интересовался. Меньше знаешь - лучше спишь. Инноли выздоравливала, кости срослись, хотя лубки колдунья снимать не торопилась.
   На расспросы Ивана о брате бабуля Анюта лишь пожимала плечами: говорила ведь бестолковому: не твоя дорога, не ходи... а про Александра Старшего ответила коротко: "Жив" и больше ничего не добился. Впрочем, потихоньку от бабушки коё-что с ее слов пересказала Яна. Получалось, что брата Озеро закинуло в другой Мир, не водный (а то бы бабушка знала). И неизвестно, будет ли ему назад ход. Озеро человека обычно закидывает поближе к мечте, так что нечего беспокоиться, куда судьба поведёт - так тому и быть. А со Старшим дело невесело. Они вместе прошли в ещё один, для всех закрытый Мир. Никому туда хода нет - только Хранителям. Таким, как бабушка. Что это означает, Яна не знает, но бабушка у неё - Хранитель водных Миров. Там и другие Хранители есть - земли, огня и воздуха. Стихийные называются. И ещё глены живут. Так бабушка говорит. И что-то там, в том закрытом Мире, случилось. Сначала проходы закрылись. Это ещё ничего, такое и раньше случалось - на день, на два... А что дальше случилось - бабушка или не помнит, или не говорит. Знает только, что проход домой вдруг открылся, и они со Старшим туда побежали. На них в пещере твари напали. На что похожи, Яна не поняла, они бабушку загрызть хотели, а Старшего только - пихали да пинали. Старший дрался, как мог: и палкой, и камнями - и бабушку отстоял. Она до развилки добежала - тут твари и отстали. Но только и Алекс отстал - точнее, снова закрылся проход, а он до развилки добежать не успел, и там, в закрытом Мире, остался. Бабушка говорит, что Старший жив, а больше ничего не знает. И ещё она думает, что судьба его - там. Ничего в этом большом Мире просто так не бывает. Каждому даётся его шанс: быть в нужное время в нужном месте. А уж кто как этим шансом распорядится...
   "В нужное время в нужном месте". Эта фраза не давала Ивану покоя, колоколом звеня где-то там, пониже затылка. Заглушить её не получалось ничем: ни медитацией, ни работой. А работать пришлось до пятнадцатого пота: осень на носу, заготовки. Инноли трудилась рядом: лубки с неё сняли, чтоб ногу разрабатывать. Привычки к крестьянскому труду бывшая нии-до не имела, но старалась. Жаль только, что дичилась и на контакт не шла. Хотя... Иван заметил, что по-русски она чуть ли не всё уже понимает. Яна подтвердила: учится. Самому Ивану смерть как не хотелось осваивать местный язык. Опять же, не навечно тут оставаться... В Шам-мо, Мария сказала, на другом наречии говорят. Словом, и так хорошо. Несколько раз пытался поговорить с колдуньей: так. мол, и так, у вас хорошо, а идти надо... Бабуля отмахивалась - "не время, смотри, девка твоя ещё толком не ходит..." Наконец, этой отговорки не стало, и она сдалась.
   - Ладно, парень, идти так идти. Только скажи мне, пожалуйста, что ты в Шам-мо делать-то станешь? Ну, придёшь, ну, расскажешь. Око предъявишь. Младенца, за которым гнались, в нашем Мире точно нет, гарантирую. Но на меня кивать в этом деле нельзя: маги с колдуньями не дружат - разные у них пути. Хорошо, если просто не поверят. А можешь и беду навлечь.
   - Зачем же сразу и беду? - подвести хозяйку Ивану не улыбалось, - Мария вон говорит, Верховному Магу не соврёшь, всё сам видит.
   - Слушай её больше, вертихвостку. Сорок лет бабе, осесть пора, а её всё как девчонку. гоняют. И Верховный не всё может, раз её даром пользуется. Да и не ко двору прийтись можешь: у тебя знак, у него знак... Политика! Ты парень простой - не лез бы куда не просят. Через соседа-мага Василь Василича весточка от Марии давным-давно ушла. Когда торговать в Мх'гело с караваном ходила. А где ответ? Не нужен ты там. И забота твоя Верховному лишняя. Тебе своё место и дело в этом Мире надо искать.
   В словах колдуньи был явный резон. Конечно, Иван подозревал, что бабка не хочет, в зиму глядя, терять работника. Караваны толпой в ворота не стучали, местные заглядывали не часто. Сама бабуля, похоже, капитально надорвалась: от былой крепкой тётки, расколдованной Старшим, мало что осталось. Хозяйство же вон какое, без работников захиреет. На что тогда двум женщинам жить? За врачевание платят негусто. Но на то она и колдунья, чтоб извернуться. В то же время разговор словно поставил точку. Некая нить, привязывающая Ивана к пещере с Волшебным озером, и без того тонкая, вдруг исчезла, рассосалась. Тихо и незаметно. Вчера была, а сегодня - как никогда и не было. Вместо тревоги за пропавшего брата и отряд народилась уверенность, что у каждого из них свой путь, и никто из них в настоящую беду без него не попадёт.
   Ещё раз посовещался с Марией: зима, мол, на носу, Инноли здорова, не пора ли выходить? Но разговор получился неожиданный: Мария в Шам-мо не хотела. Причём настолько, что в процессе обсуждения её чуть наизнанку не вывернуло. Внятно объяснить такой разворот в своём поведении она не могла, только смотрела на Ивана отчаянно-затравленными глазами. Никакие попытки так или иначе продолжить тему успеха не имели, девушка напоминала взъерошенного котёнка, которого пытаются за шкирку сунуть в таз с водой.
   Кстати, девушкой Марию Иван именовал про себя скорее по инерции: последние недели посланницу Верховного Мага изменили просто кардинально. Нет, она не располнела и не обабилась. Но... лицо, походка, манера говорить... Теперь Мария была женщиной "за тридцать", ухоженной и подтянутой, однако восемнадцать ей никак было не дать. Вероятно, юное тело было частью зарплаты и требовало постоянной подпитки. Впрочем, не похоже, чтоб проводница особо убивалась. Напротив - с увлечением осваивалась, рассматривая себя в зеркале и прикидывая предлагаемые Яной наряды. Они подолгу шушукались и вообще, казалось, породнились. Сама Яна быстро поправлялась и при этом умудрялась ещё более хорошеть, хотя. казалось бы, дальше уж некуда. "Оком" Иван углядел: внучка колдуньи беременна. Да, в общем, и отец её о том же толковал, просто он не понял.
   Выходить со двора бабуля Анюта женщинам запрещала и, осмотпев окрестности "вторым зрением", Иван углядел осаду. Или дозор: для осады народу было маловато.
   Проклиная себя за доверчивость и беспечность, хотел потребовать немедленных разъяснений. Однако двор был пуст, пуста и столовая зала. Секундная паника - и в голове, ощутимо щёлкнув, включился "компьютер". Иван быстро и трезво прикинул варианты: двор окружён; выхода в пещеры нет, он проверял. Стало быть, все тут. Хлев, сеновал, погреб и баня - больше негде.
   На двери погреба висел замок. В хлеву тихо. На сеновал незачем. Баня. Нетоплена - но это и не надо. Если для иных целей. Не очень хотелось, но всё же "включил" сенсоры. В нигде никого. Звенящая тишина.
   Нет. Не тишина. Вибрация. За пределами слуха. Нарастает. Ещё, ещё... Бубен! Мелькнула картинка: бабуля Анюта, вся в мехах, в деревянной копчёной маске, увешанная побрякушками... камлает... вокруг чумазые дИвицы, тоже в мехах... таращатся на огонь и чего-то подвывают... Картинка показалась настолько смешной, что Иван не выдержал фыркнул - сенсорная сфера тут же сжалась. Ну и пусть, теперь он знает, где искать. Подумал секунду: ворваться или войти? Хай решил не устраивать.
   Дверь в предбанник отворилась без скрипа. Так. Одежда на лавках... Ивану сделалось неловко. Задавил. Дело серьёзное, этикет оставим на потом. Снова вибрация - уже и со звуком. Помывочная приоткрыта. Звук странный: не высокий и не низкий, но всё-таки на самой грани слышимости. Энергия такая, что каждая клеточка отзывается и дрожит - кажется, будто ты в звуковом колоколе.
   Пора и глянуть.
   Иван тихонько потянул дверь...Так и есть. ДИвицы в кружок, а бабуля с бубном. Правда, не в мехах. На колдунье фартучек, из одних заплаток собранный, а девицы - и вовсе так, в одних хайратниках. Бабуля Анюта коснулась янтарной, маслянисто-светящейся кожи, и бубен вновь отозвался этим странным, полунеслышным вибрирующим рокотом. Мария с Яной, сидя на низёхоньких лавочках-подставочках, отрешённо качались, увлечённые чем-то, лишь им видимым. А Инноли - ЕГО Инноли! - остекленела в классической позе лотоса, и эта стеклянная неподвижность больно ударила Ивана, словно у него пытались отнять её - просто забрать без спроса и никогда не вернуть. Со стонущей болью, без всякого на то его желания и движимая неведомо чем, рывком развернулась сенсорная сфера. Колдунья досадливо встряхнулась - чужие сенсоры ей мешали. Девушки не почуяли ничего. Зато Иван понял многое: Мария и Яна, наслаждаясь приятными видениями, давали энергию, а сознание Инноли использовалось как таран. Бабуля Анюта пробивала канал связи, и работа эта шла к концу. Стало страшно: девушка вполне могла не вернуться.
   Не рискуя вмешаться - хрупкая вязь энергий могла просто взорваться, погубив всех участвующих в действе, - Иван потихоньку втянул сферу. Затем, повинуясь наитию, плавно "стёк" на пол и почти коснулся Инноли "глазастой" ладонью. Жуткий вихрь скрутил его внутренности, выжал воздух из лёгких и сдавил желудок - на языке ощутилась желчная горечь. Преодолевая боль и черноту в глазах, Иван увидел, как расправились плечи колдуньи, как уверенно и чётко завибрировал бубен, и, отключаясь, с облегчением понял: всё получилось, есть надёжный канал.

-------

   Очнулся Иван в кромешной тьме. Холод давил его стеклянистой дрожью, и только кое-где небольшими манящими пятнами через кожу пыталось пробиться тепло. Он попытался потянуться затёкшим телом. Как что-то чужое, ощутил боль в заледеневших связках и услышал собственные лязгнувшие зубы. Лицо что-то защекотало, тьма рассеивалась. Он лежал в предбаннике на толстой кабаньей шкуре, укрытый меховым одеялом и обложенный бутылками с горячей водой. Глаза закрывала повязка из тёплой и дырчатой ткани, а голову обнимал свернувшийся калачиком кот. И всё-таки ему было холодно, дико холодно. Спасти от такого холода могла бы работа - брёвна там поворочать или дрова поколоть. Но он не мог даже приподняться.
   Мысли в голове тянулись вялые и замороженные. В общих чертах, конечно, он представлял себе, что именно произошло. Объединив его с Инноли сознание, колдунья пробила таки канал. Куда? В нынешнем состоянии Ивану было не интересно. Пробила и пробила. Пообщалась. И вытянула их сюда. Что с Инноли всё в порядке, Иван знал. Не откуда-то или почему-то, а просто ЗНАЛ. Так же точно, как то, что даже в бессознательном состоянии он защищал бывшую разбойницу, и эта защита её спасла. И ещё. Он ЗНАЛ, что объединение сознаний не проходит даром: они связаны с Инноли незримой ментальной связью, прочнее и лучше которой ничего не может быть. По этой связи он и услышал (беседа шла в соседнем помещении и не предназначалась для его ушей), как Инноли и Мария спорили. Говорили они на местном наречии, но (вот преимущество ментальной связи!) Иван практически всё понимал. По общему смыслу. А смысл был таков: что делать с ним, с Иваном. Колдунья велела согреть его, как очнётся, а её не тревожить. Вот девчата и спорили: Мария твердила - баню топить, в парную тащить. Инноли возражала: здоровый, мол, кабан - не дотащим. Скажи спасибо, хоть на шкуру взгромоздили. Иначе надо. Это "иначе" дохнуло в Ивана таким жаром, что нос мгновенно вспотел. Спор за стеной продолжался, а бравый боец, замерзающий на поле астральной битвы, с надеждой и верой уговаривал сам себя: что всё тут правильно, ведь не зря у северных народов есть обычай замёрзшего гостя не только чаем согреть. Что раз девушка сама об этом заговорила - не противен он ей. Ну и вообще... На этом месте стало не до оправданий: под мехом рядом с ним оказалось гибкое девичье тело и, подкреплённый прежними рассуждениями, сработал инстинкт.
   Согретый, размякший и удовлетворённый, Иван легонько и нежно поглаживал прижавшуюся к нему Инноли. Им не хотелось расставаться. Молодая разбойница оказалась опытной женщиной - и, почувствовав в Иване новичка, немного смущалась. В её представлении могучий воин должен был иметь множество женщин - а как же иначе! Иван рассказывал - как. Девушка изумлялась. Переходя с корявого русского на местный и обратно, коротко изложила свою жизнь: как осталась сиротой, как попала в школу вэл-ло по протекции дальнего родственника  - такую длинноту не очень-то брали. Как предпочитала танцам и музыке уроки самообороны. Как занятия по "специальности" ненавидела. И как, сдав выпускные экзамены, по дороге к месту "службы" сбежала. Пряталась, голодала. Спасла её банда нии-до. Там оказалась одна из Срединного. Взяла её в ученицы, стала второй матерью. Инноли была счастлива: все её любили - и она любила всех. Только мужчинами, взятыми в плен, не пользовалась - противно было. Иван встревожился:
   - А со мной не противно?
   - Нет, нет! Ты... ты не такой! Ты воин! Ты колдун! Ты меня спас! Женщин мало - пускай! Я за всех буду! - дальше пошло что-то совсем сложное и не по-русски, но Иван понял: они оба растопили свой лёд, она - в его теле, он - в её душе. И оба они просто счастливы.

-------

   Вскоре у Ивана с колдуньей состоялся, наконец, обстоятельный разговор. Плохи дела в королевстве и Мире оказались. В королевстве - потому, что даже плюгавенький маг первой ступени смог безнаказанно нарушить Закон. И Круг ничего ему не сделал. Сделать здоровую девушку неродящей - это сокрушение всего и вся, за это любому магу положена смертная казнь, как серийному убийце  и даже хуже. Однако сосед-поганец не только смог это сделать (а при первой ступени такое вообще-то не по силам), но и получил поддержку. Когда Алекс Старший, с помощью бабушки снял заклятие с Яны и с неё самой, поганец получил ответный удар. Умереть должен был. Но - выжил. Теперь колдунья знает, почему. Волшебный эликсир невиданной магической силы из дальних Миров - вот секрет поганца. Сам он его в жизни бы не добыл, и денег на покупку не скопил бы. Да и запрещёна эта вещь к импорту. Высокие Маги преследуют за ТАКУЮ контрабанду. Ибо даже их искусству не управиться с его силой. Куда уж первостепенному. Однако - вот получил, и эликсир, и поддержку. Страшные вещи начал творить. Яночка - это так, ради личной мести. Власть ему нужна. Верховная. Буквально на днях поганец уехал из Хенома - небольшой своей деревушки. В столицу отправился. И все маги городов и селений, что в пути его встретчаются, клятву верности новому Владыке приносят. Король в панике, его личный маг в шоке. Никто не знает, куда метаться. Это, так сказать, проблемы местные. А есть и похуже: Надмирные силы, игнорировавшие человечество вообще десятки веков, опять им заинтересовались. Пока неясно, что вызвало их интерес, но хорошего ждать не приходится: никто ведь толком не знает, что ТАМ такое.
   Человечество - это песчаный плёс на великой реке. Каждая песчинка - человечек: живёт себе, копошится, перемещается. Волна набежала - наверх выкинула или, напротив, поглубже закопала. Песчинка опять к солнышку лезет, старается. Река русло своё может сменить: то обсохнет плёс, ветром начнёт развеиваться, то затопит его - песчинки без солнца зябнут. Но если на реке воздвигнут плотину - что делать плёсу? Сохранится ли он или затянет его болотной тиной? Или ветер высушит и развеет до дна? Вот Надмирные - это и есть те, кто решает: надо ли строить плотину. И плёс песчаный для них - лишь строительный материал. Подножный. Трудно сказать, верна ли такая аналогия, но другой, увы, нет.
   Алекс Старший и все отрядовцы были избраны в разведчики Радетелем человечества. Но выполнят ли они задачу - зависит только от них. Да и неясно пока, в чём, собственно, задача. Одно только бабуля Анюта знает твёрдо: в этом Мире сейчас нет дела важней, чем отнять эликсир. И уничтожить. И канал доставки, если таковой еще открыт, перекрыть. Наглухо. А там уж и с остальным разберёмся.
   Они ещё немного поспорили, как и какими путями Ивану двигаться, он новичок, обычаев и дорог не знает. Самой бабуле такие приключения пока не под силу - слаба ещё, да к тому же и возраст... Яна беременна... и не её это дело - по болотам шастать... Иван хотел просить проводницу Марию - уж она-то профессионал! Но бабуля Анюта сказала - как отрезала:
   - Машенька останется здесь. В проводницы возьмёшь свою наложницу.
   Иван густо покраснел, хотел оправдаться... и заткнулся. В словах бабули не было и капли уничижения. Если вэл-ло - уважаемая работа, то наложница - просто статус. Такой же законный, как жена. Однако сделал попытку поторговаться: с двумя, мол, ещё надёжнее. Одна - дипломат, другая - товарищ-боец. Ведь Инноли - разбойница, и вряд ли знает. как вести себя в обычной жизни. С этим доводом колдунья соглашалась, но отпускать Марию всё равно отказалась. Особые, мол, открылись обстоятельства. Про обстоятельства Иван узнал в тот же вечер: Мария тоже была беременна.
   Сначала Иван не поверил: он же её недавно "смотрел". А мужиков в округе не наблюдается! На что Яна сказала бесхитростно: "А разве ты не мужик?" Ивана прямо подбросило: "Да я! Да никогда! Да..." На что девчушка (да ладно, какая там девчушка - молодая женщина) попросила не кипятиться. Не знаешь обычаев - не лезь, а слушай и учись. У Марии контракт с Кругом. Для мужчины-мина он всегда пожизненный, а у женщины есть шанс. Родившая дважды от контракта освобождается. Мария имеет сына. Он живёт в Шам-мо, в школе-интернате для юных магов. Очень талантливый мальчик. Но, чтобы от контракта не ушла, Верховный Маг лично на неё заклятие наложил: с мужчинами больше никогда не спать. (Бесплодной сделать не посмел, Закон и ему Закон). Не подумал он только, что есть и другие методы. Бабуля Анюта в Срединном Мире иногда бывает, газеты почитывает. Про искусственное осеменение, например (Иван покраснел). Словом, Инноли помогла. И очень обрадовалась. Ведь она не может родить, а тут получается, вроде она вторая мама. В этом Мире чем больше у мужчины детей, тем выше его социальный статус (при прочих равных). Так что радуйся, парень! И за ребёночка не беспокойся: Марии здесь будет хорошо. Отдышавшись и хорошенько подумав, Иван согласился - да, пожалуй, и вправду нормально. Затем спустился с Яной в подвал и достал заветную банку. Ребята теперь уж точно не вернутся, а это будет приданое. Хотел отдать и остатки шоколада, да Яна отговорила: двор в осаде, каравана долго не будет - продукт испортится. Берите с собой - пригодится.

-------

   Уходили они на рассвете. Бабуля выдала Инноли мешочек с мазями-травами. Яна вывела осёдланных козлов. Мария не показывалась - понимала, Ивану трудно будет. Ворота открылись - прибыли лунные пастухи. Белёсые, с прозрачно-седыми волосами. Глаза кисельно-красного цвета. Загнали во двор х козлов колдуньи и взяли поводья у отбывающих. Бабуля Анюта выдала им по чадящему вонючему факелу. Перекрестила на дорожку. Иван поклонился на три стороны - на долгое расставание. Пошли.

-------

   Колючим предзимним утром Иван проснулся в крошечной пещерке - месте очередного ночлега. На "улице" было морозновато и сыровато, низкая облачность застилала светлеющие небеса. А в пещерке вполне тепло и уютно, крохотный костерок давал массу тепла. На плоском камешке очажка пыхтела в котелочке местная каша, сдобренная кусочками сушёного мяса и толикой пеммикана. Рядом, в кофейничке, упревал душистый травяной чай. А чуть подальше обнажённая Инноли, поглядывая одним глазом в готовку, сосредоточенно разминала суставы. Иван с удовольствием разглядывал гибкое тело любимой. Девушка заметила, но занятия не прервала. Только позы её стали красивей и изящней, а лицо залил счастливый румянец. Они любили эти недолгие минуты до завтрака, когда можно было позволить себе принадлежать не ДОЛГУ, а просто - друг другу.
   Инноли оказалась настоящим мастером выживания. Без неё Иван не продержался бы в лесах и недели. Она знала, какие растения пойдут в пищу, какие - в костёр. Какие грибы-ягоды, какие зверята и птицы. Умела найти залёгших в тину на зиму ящериц и лягушек и в считанные минуты приготовить из них обед. Находила в незнакомом лесу дорогу, обходила болота и мастерски выбирала ночлег. Она была частью этого Мира, и Мир этот её любил. А Инноли любила Ивана и радостно дарила ему этот Мир.
   Будущий властелин Мира не торопился. Он продвигался к столице не прямо, а как бы зигзагом, охватывая по пути большие и малые сёла и не обходя города. В пути обрастал свитой, подчиняя себе магов и являя народу великие чудеса. Иван же с подругой вынужден был идти лесами, избегая даже случайных встреч. Но след при этом не теряли, быстро настигая противника.
   Чадящие факелы бабули Анюты не только позволили пройти сквозь кольцо "осады". С их помощью они вошли и в "родовое селенье" поганца - Хеном. Обыскали его покинутый дом: колдунья строго-настрого наказала искать как можно тщательней. Им нужен был маячок - небольшая личная вещь. Дом был не просто покинут, - он был вычищен. От любых вещей. Даже зола из печи - и та была убрана. И всё-таки они нашли: вычерпали отстойник в сортире и в скисшем дерьме выловили - малюсенький и ржавый перочинный ножичек. Предмет сей провёл в отстойнике немало времени, но, видимо, прежде хозяин его частенько использовал, и кость рукоятки сохранила ясный отпечаток. Теперь былой утопленник вёл их за поганцем, как собака, взявшая след.
   Вечерами, прижавшись к Ивану, Инноли потихоньку рассказывала свою жизнь. Лет ей было немного - на год младше Ивана, но злоключений изрядно пришлось пережить. Самым большим горем считала она не гибель родителей - это было давно, а смерть своей приёмной матери. Их банду зажали в горах (по прикидкам Ивана - примерно там, где в Срединном Мире Карпаты). Наглые стражники, которых было вдесятеро больше, стремились не убивать, а ранить, чтоб вдоволь наиздевавшись, потом только убить. Спаслись двое: Инноли и её мать. Маму слегка ранили, но ранка была небольшая, и они не стали терять время, чтоб её залечить. Оказалось - зря: началась лихорадка, гной тёк прямо ручьём. Они пробирались на север, к колдунье. Только она могла согласиться помочь. Инноли украла коня - чтоб быстрей двигаться и в уплату. Мама изо всех сил терпела, в щепки сгрызая закушенную палку, когда Инноли ножом чистила рану. Не дошли совсем чуть-чуть. Трудно сказать, было ли везением, что в одном дне пути встретили они банду Анг'хи. С мамой они были знакомы, и та даже не стала отбирать коня, но сказала что у колдуньи сейчас стоит караван, ярмарка в селе продлится не меньше недели. Столько мама бы не дожила. И тогда она попросила Анг'хи принять к себе Инноли - за коня. Атаманша согласилась, но с условием: закон должен быть исполнен. Условие мама приняла...
   Только через полгода Инноли случайно узнала, что никакой ярмарки тогда не было и караван ушёл на другой день. Просто Анг'хи хотелось избавиться от возможной соперницы и получить новую боевую единицу да коня в придачу. После этого долго она в банде не протянула бы, хотя ненависть к атаманше питала не одна. Так что поединок с Иваном её спас.
   Первый снежок сделал всё вокруг чёрно-белым, контрастным. Инноли зябко ёжилась - ей казалось, что чёрные следы делают её голой, точно облетевший куст. Ивану тоже не нравилось. День шёл к концу пора искать ночлег. Они и искали. "Око" показывало: под ними обширный карст - стало быть, есть шанс заночевать в пещере. В этом смысле им всю дорогу везло: они нечасто проводили ночь под открытым небом. Внезапно взгляд девушки зацепился: на уровне её груди белел сломленный сучок:
  -- Смотри, тропа.
   Иван, сколько не всматривался, других повреждений вокруг не заметил. Но Инноли он доверял. Раз сказала: тропа, значит - тропа. Только очень секретная. Стылая тишина принесла чуть слышный скрип - и они мгновенно исчезли в кустах. Сумерки ещё не начались, но так кстати подвернувшаяся среди кустов ёлочка растворила в себе и серо-бурую одёжку девушки, и камуфляж Ивана.
   По секретной тропе, не шибко осматриваясь, двигалось явление. Было оно такое откровенно расейское, словно разверзлась Завеса, и попал Иван снова в родное село. Явление имело вид мужичка лет сорока-пятидесяти, с испитой небритой рожей и давненько подломанным носом. Одето явление было в невнятного цвета классический ватник и такие же штаны, на голове - суконный треух, шея обмотана портянкой. К земле мужичка клонил гигантский туго набитый сидор.
  -- Эй, земляк, - Иван не сомневался, что будет понят, но из куста не вышел.
   Мужик тормознул и слегка присел, рука его скользнула к сапогу. Инноли выстрелила - у ног мужичка воткнулся арбалетный болт.
   - Не балуй, - фигура Ивана нарисовалась в кустах, и мужик застыл. В мозгах его лихорадочно щёлкало: раз не убили - значит ограбят. Вопрос: всё возьмут или позволят торговаться? И кто такие? Как выследили?
   Переговоры были недолги. Убедившись, что грабить не станут, мужичонка быстро пошёл на контакт, через полчаса они все вместе сидели в пещере у весёлого костерка. Мужичок оказался понятливым - да и как иначе человеку, ходящему по краю закона? Колян Митрич был контрабандистом. Да не простым: товарец тягал между Мирами. В переводе с местного - "тягловый": на себе товарец тянет. А контрабандист - потому как без лицензии.
   - А чего ж лицензию-то не выправишь? - Иван ситуацию не очень понимал.
   - Да как тебе сказать... - Митрич пошевелил корявыми пальцами со следами плохо вытравленных "перстней".
   - Никогда я с законом толком не ладил, как там, так и тут. Свободу люблю. Чтоб сам себе хозяин. А с магами дело иметь - тут не забалуешь. Сказали: "Иди", - идёшь. Велели взять - несёшь. Товарец подчистую сдавай. Налоги плати. А я может, не с товаром переться, а гульнуть хочу. Стих нашёл.
   - Ну кушать же всё равно надо. Всё равно же пойдёшь...
   - Пойду... Но!! По своей воле. И куда сам захочу. Никто мне не укажи... А ты, я гляжу, с Расеи недавно? И девка твоя странная... Ты б с ней не связывался...
   Руку Инноли Иван успел перехватить, а мужик враз усвоил: девушка понимает. Замкнулся, отполз к мешку. Пошебуршал в тайничке под камушком, извлёк фляжку:
    - Ладно, земеля, за знакомство...
   Самогонка оказалась отменной, за знакомство хорошо пошла. От второй Иван отказался: работа, мол; закончим - тогда и допьём. Митрич покрутил побитым носом, побурчал маленько, но один пить не стал. Однако душой оттаял, расспрашивать начал. Иван не таился: выдавать их Митричу не с руки, разве что прижмут законники, да он осторожный. Про эликсир "тягловый" заинтересовался, даже очень. Сказал что дело серьёзное, обмозговать надо.
   Пока ужинали, он порассказал о себе. О здешнем житье - прежнее, видно, поминать не хотелось.
   Явился Митрич в сей Мир пьяным в стельку и палёным, как свинья. Прямо на двор к "тягловому" купцу Мустафе. Мустафа ему ватник затушил и в сарайку отсыпаться кинул. Проснулся Митрич - ни хрена не поймёт, как тут очутился. Ну, купец по-российски маленько кумекал, объяснил. Не поверил сперва, конечно. Потом огляделся - мать честная, куда занесло! Ну, чего тут делать, надо обживаться. Но с этим двором ему повезло: Мустафа сам оказался не из здешних, в Тамбове, в стройбате служил, - отнёсся по-людски. Обсказал, что с ним будет, если с Кругом свяжется. К себе в батраки позвал. Сказал честно: два года отмантулишь за крышу, одёжку и еду. А там видно будет: захочешь уйти - держать не стану. За два года языку и обычаю и осла выучить можно.
   Ударили по рукам, и начал Митрич на хозяина батрачить. И опять понял, как ему повезло. Пошли как-то с купцом к проходу товар доставлять. Мустафа говорит:
   - Котомку мне навьючь, а сам домой иди - всё равно не увидишь, куда я пойду. Тогда-то придёшь, меня дожидайся. А головой зря не крути - из другого Мира выйду, тебе не видно.
   Только Митрич оказался глазастый - увидел: не утерпел, за хозяином пошёл. Мустафа и обрадовался, и напугался. Обрадовался - что товару теперь куда больше можно брать. Испугался - что маги прознают. Он, конечно, сплавлял кой-чего налево. А теперь хорошо обернуться надежду поимел. Ушлый мужик оказался приверженник Аллаха! С Митричем они быстро торговлишку наладили. Но капитальца батраку выделить не захотел. Так что, как часы пробили, подался Митрич на вольные хлеба. Пятнадцатый год пошёл, как себе хозяин. Ну, с купцами "тягловыми" много дела имел, как с "левыми", так и с правильными. Жульё, конечно, но своих не выдают, даже самые правильные: у каждого рыльце в пушку.
   - Про эликсир этот, я, кажись, слышал. Есть такой. Страшная вещь! Хуже атомной бомбы. Если силы огромной в маге нет - лучше и не пробовать. Не совладаешь. Будешь, как чёртик на верёвочке: куда дёрнут, туда и поскачешь. А кто дёргает - Аллах его знает! При этом силу магическую даёт - не приведи Господи! Всё может. Хоть золото из свинца перелить, хоть покойников оживлять. Ну - всё... Что придурок обкурившийся придумать сможет - то и исполнится.
   - Так это наркотик такой? - Иван смутно ожидал чего-то в этом роде.
   - Не-е-т! Эликсир! Трава синяя, из какой его гонят - та да, дурь страшенная. С одной затяжки не то что простого человека - мага под себя подминает. Только трава эта против эликсира - что комариный укус против атомной бомбы. Не одна трава в нём - много намешано. Из разных Миров. Купец один из Земляного Мира рассказывал: жуткие деньги стали за тамошний товарец платить. И в какой Мир забирают - неясно. Товар против товара - вдесятеро! - и отвали. Синей травой раньше редко приторговывали - маги за это голову с плеч живьём рвали, да и мало кому хотелось брать грех на душу. А теперь народишко как с ума посходил. Рвут деньгу, ровно на их век хорошей жизни не хватит.
   Митрич расстроился, полез за фляжкой.
   - Ладно, отец, - Иван протянул Митричу закусь на ломте хлеба, - не расстраивайся. Расскажи лучше, что за товар такой, что пошёл вдесятеро?
   - Из Земляного Мира. Мыло такое, розовенькое. И раньше-то шло по сто золотых за малый кусок. Бабы по нём с ума сходили. Богатенькие. Только теперь для них мало чего остаётся. Земляной Мир, он, видишь ли, не в курсе. По прежней цене продаёт. Перекупщики по другим Мирам мыло у "тягловых" закупают. Даже магов надуть ухитряются. Ещё есть Огненный Мир. Дикий, прямо ужасно. Кто из Срединного туда попадает, мало кто выживает. Песок там есть. Особенный. Тоже возрос, но не сильно. Спрос на него в других Мирах больно маленький. Они всё больше мясом сухим торговали. Хорошее мясо: кинешь, бывало, в котёл кусочек - так человек пятнадцать досыта накормить можно. Если повезёт туда попасть - мешка моего на год сытым быть хватит.
   Митрич зажмурился от приятных воспоминаний, приложился ещё...
   Но затем бережно прикрыл фляжку.
   - Вот, парень, и всё. Песка я того не видел, что делают с ним - не знаю. Про мыло, что знаю, сказал. Траву синюю где растят - толком не знаю, но, говорят, сразу в двух Мирах. Причём в один из них ход всем "тягловым" закрыт. Я раз сунулся - еле ноги унёс. Свои у них купцы. Думаю, эликсир варят там. Больше, вроде, негде.
   От трёх стопок Митрич закосел, речь его сделалась невнятной. Побродив маленько глазами по сторонам, он вдруг выронил недоеденный кусок и отвалился с храпом. Инноли быстро оттащила мужичка подальше от костерка. Иван улыбнулся:
   - Твоя работа? - девушка кивнула.
   Мешок Коляна Митрича Иван потрошить запретил:
   - Мы у него в гостях, да и вообще - не за этим пришли. Думаю, не всё он сказал. Таким людям следует уважение оказать - только тогда поможет. Не зря ведь встретили. Давай-ка и мы соснём.
   Но Инноли надулась и улеглась отдельно.
   Разбудил его Митрич:
   - Просыпайся, парень. Разговор есть.
   Иван огляделся - Инноли в пещере не было.
   - Не верти башкой, до ветру пошла. Нескоро вернётся, я позаботился, - Митрич сунул пару веток в костёр. - Девку я твою сразу просёк, - из нии-до она, да не из простых, не на помойке родилась. Выучка - она сразу видна. Только и я не лапоть. Да и ты не промах: такую за себя взять - ум и сила нужны. Мешка моего не тронули - так и я уважу. Слушай сюда.
   Поганец тот, что эликсир пользует, не сам его достал. У магов, видишь ли, сила и ум рядом идут. Чем ступень выше - тем умней. А у него была первая. Это, по тутошним меркам, мелочь, почти ничего. Стало быть, невелик он умишком. Тем, кто за верёвочку дёргает, такого и надо. Эликсир - он ведь ума не добавляет. Только силы. Сила без ума - это и есть бомба атомная. С ней надо аккуратно. Значит, рядом гляди. Есть рядом кто-то , кто глаза не мозолит, но без чьего совета он шагу не ступит. Этот советчик эликсир и достаёт. Потом-то у поганого башка от побед закружится и он благодетеля пошлёт,. а сам тут же без эликсира в грязь сверзится. Так всегда бывает. Только случится это ещё не сейчас. И дожидаться не стоит - больно много хорошего люда пострадает. Чем тебе, кроме слов, помочь, я не знаю. Но что имею - тем поделюсь. Авось пригодится.
   Митрич пошебуршился в мешке и извлёк небольшой предмет, завёрнутый в тряпицу. Предмет оказался стеклянной баночкой с большой, плотно притёртой стеклянной же крышкой. Внутри находилось немного густого крема.
   - Вот, парень. То самое мыло. Как его по-простому пользуют, твоя девка знает. Вэл-ло этому учат. Не тушуйся, я не дурак. Тоже молодым был, понимаю. Уважаю даже. Она же мужиками как хошь вертеть обучена, а ты цыкнул - и послушалась. Молодец. Ну вот. Думал барыш поиметь, но раз дело такое - бери. Мой вклад будет.
   - Спасибо, отец, - Иван бережно завернул баночку.
   - Ну, и последнее... Весть о тебе по "тягловым" я, само собой, пошлю. А тебе тайный знак покажу - чтоб знал, с кем судьба столкнула, - Митрич растопырил пальцы правой руки - и в ложбинке меж мизинцем и безымянным пальцем показалась татуировка - ну, конечно же, "око". Пропорции, контур - всё очень похоже. - Запомни хорошенько, как выглядит да где наколото. Если иначе - можешь круто попасть.
   - Не бойся, отец. Отличу. Образец у меня есть... - и Иван раскрыл перед Митричем ладонь. Митрич взглянул... и вдруг осел, схватившись за сердце и ловя посинелым ртом воздух.
   Разъярённой фурией в пещеру влетела Инноли... (Иван подумал: "Ну всё, конец мужику!")... и тут же ухватила Митрича за грудки:
   - Где?
   Тот скосил вниз глаза... девушка быстро извлекла из нагрудного кармана флакончик и вытрясла в Митрича содержимое. Затем бережно, как заправская сестра милосердия, устроила его на лежанке, подоткнув под спину свой мешок. Иван стоял столбом. Наверное, в первый раз в жизни он не смог адекватно среагировать. Если бы не Инноли... Почему-то подумалось: вот так и начинается старость. Причём отнёс это к себе.
   Митрич понемногу оклёмывался. С лица сползал синюшный цвет и с глаз отступала противная мутная пелена. Наконец, продышавшись и с трудом ворочая языком, выдавил:
   - Ну, мать твою так, ты даёшь! Чуть Кондратий не обнял!
   - Прости, отец, - Иван опустился рядом на корточки, - не знал я...
   - Да откуда ж тебе, чёрту беглому, такие штуки знать! Ты ж как есть кутёнок ещё слепой. Знак у тебя по магии - выше нету! А тебя ещё учить да учить. Ну... не мне, конешно. Хотя... неисповедимы пути Господни. Может, и вправду только младенцу победить зло под силу...
   - Как-то не похож я на младенца... - Иван повертел ладонью-лопатой.
  -- Не похож? - Митрич, похоже, совсем оклемался.
  -- Да ты на себя хорошенько-то глянь! Решено. С вами пойду. Без меня - пропадёте.
   - Как - с нами?
   - А так. Вы ж всё по лесам... к людям выйти не смеете. А придёт час - понадобится. Вот я на разведку и схожу. У "тягловых" своя почта. Кто там заправляет на деле - без меня и не узнаете.
   В словах Митрича был резон. Иван поднял глаза на Инноли. Девушка сидела, поджав губы и глядя в сторону. Но, почувствовав вопросительный взгляд, кивнула. Иван - в который раз! - восхитился подарком судьбы.
  
   *****
   Над пустыми, примёрзлыми огородами плыла немыслимая какофония: мелко звякали тонкоголосые колокольчики, хрипло взрёвывали трубы-караи и солидной бронзой отзывались громадные гонги.
   Столица приветствовала Великого Мага.
   Толпы народа с утра морозились вдоль дороги, желая хоть краешком глаза лицезреть новоявленное чудо. Вдоль задних рядов согревающихся спиртным зрителей бродил, опираясь на когда-то красивую и резную, а ныне побитую и облезлую палку облезлый же и побитый старикан. Зеваки, отрываясь от приятного занятия, швыряли в старикана комья мёрзлой земли, а то и камни. Промахивались. Прокричав что-то обидное, возвращались к приятному. Старик брёл дальше.
   Иван с компанией наблюдали эту сцену с вершины преогромного дерева. В руках его был удачно выменянный Митричем по случаю морской бинокль. Вообще, как оказалось, вещичек из Срединного Мира попадалось на здешних рынках не так уж и мало - надо было лишь знать, у кого спросить. Бинокль пригодился. Подойти к дороге ближе сейчас не рисковал даже Митрич - мало ли, какая там толчётся охрана! А старикан занятный, чем-то притягивал он Ивана... Сунул Митричу бинокль:
  -- Посмотри.
   Тот навёл резкость... и шёпотом заматерился:
   - Старший Маг королевства, мать твою так! Как его уделали! Седьмая ступень... Ума палата... Выманить бы сюда, расспросить... Если черепушка не съехала, много чего узнаем...
   Инноли сжала рукой плечо Ивана, поворачивая его в сторону города. Оттуда по дороге двигался отряд королевских стражников в парадных мундирах. А параллельно им, за спинами зрителей, тоже отрядец. Только не в "парадках", а буднично, но - со своркой собак. Зрители радостно ухмылялись, протягивали служивым баклажки со спиртным... Стражники держались неприступно. Заметили старика и под гогот и улюлюканье толпы спустили собак. Старик выпрямился, осанка его сделалась гордой. Драные лохмотья обрели вид пристойный, а палка сверкнула остатками позолоты... Толпа как-то разом смолкла. В наступившей тишине стая приблизилась - и... вожак тормознул. Упёрся в лёд замёрзшей лужи всеми четырьмя напряжённо вытянутыми лапами и проехался пару метров на тощем заду. Остальные псы последовали его примеру и свалились на первого, образовав кучу малу. Старик развернулся, и, гордо неся седую голову с громадным фингалом, размеренным шагом двинулся по колдобинам. Прямо к Ивану.
  
  
   В уютной сухой пещерке тихо потрескивал крохотный костерок и пахло вкусным - Инноли запекала тушканчика в глиняной скорлупе. Звучно всхрапывал Митрич. Иван изыскивал способ начать беседу, Старший Маг отдыхал.
   За те трое суток, что провела вновь увеличившаяся компания в этом убежище, старик преобразился. Волшебное мыло из Земляного Мира и впрямь сотворило чудо: разгладилась кожа, исчезли синяки и ссадины - да что там, пропал, как и не было, даже гигантский фингал! Старший Маг королевства оказался поджарым интеллигентным мужчиной за шестьдесят, с ухоженными руками и быстрым, всё понимающим взглядом. Чуть отдохнув и подкормившись, он тут же принялся допрашивать Ивана, моментально утомив и Митрича, и Инноли переводом. Отчаявшись объяснить Ивану то, что и сам-то едва понимал (не силён был Митрич в магии, не силён!), плюнул в сердцах "тягловый" и потребовал от мага явить своё искусство: обучить местной речи Ивана. За день. Маг согласился: сил магических, сказал, осталось в нём немного, но на это хватит. Однако случился форменный облом. Неспособен к языкам оказался Иван. То есть до такой степени не способен, что даже видавшего виды Митрича потряс:
   - Сколько беглых со Срединного Мира тут обретается - и всех выучивают! А тебе, парень, ухи, видно, не медведь - слон отдавил. Придётся нашему Магу самому русской речи учиться. Не то вы меня вовсе своими переводами задолбаете.
   Вот теперь Митрич, честно сделав своё донорское дело, отсыпался, а Маг тихонько, про себя, новые звуки жевал. Ивану велено было ждать: когда речь в Маге прорежется - тогда, мол, и беседу заведёшь. Но не терпелось.
   Тушканчик запёкся и был съеден, Митрич проснулся и прошёлся с Инноли проверить силки - Маг всё молчал. В конце концов Иван решил плюнуть и попытаться с другой стороны. Маги, рассудил, они ведь и люди тоже - значит, не любят, когда стоят над душой. Раз не можешь ускорить события - отойди в сторону и займись делом. Ну, а коли дел никаких - можно и в "путешествие"...
   Иной мир принял его мгновенно, словно стоял тут, рядом, и жадно ждал. Мелкой звёздочкой кувыркнулось и отлетело Солнце, а сам он попал в огромный, сверкающий и животворящий поток. Его несло в этом потоке, а свет, огромный, тёплый, щекочущий, пронизывал и насыщал - восторгом, нежностью и добром.
   Успокоившись и решив, что пора бы вернуться, Иван вдруг понял, что "путешествовал" не один. Рядом с ним, неслышное и необременительное, как рыбка-прилипала, присутствовало ещё одно сознание. Иван растерялся. Никогда прежде не случалось ему встречать кого-то в иных мирах. А впрочем... он не обязан вступать в контакт. Вернусь - узнаю, а возвращаться и вправду пора.
   Первое, что увидел Иван по возвращении, - заботливые, чуть тревожные глаза Инноли. А также ошалелые - Старшего Мага. "Ага, вот она, прилипала!" Маг мычал нечто маловразумительное, но восторженное, причём - по-русски. Стало быть, прорезалось!
   Иван потянулся до звонкого хруста и упруго вскочил. Подруга-воительница мигом вскинулась в боевую стойку и они маленько попрыгали, разгоняя застывшую кровь. Маг отступил в угол к Митричу - чтоб не попасть под руку расшалившейся молодёжи. Затем устроили совещание. Митричу снова пришлось пережить потрясение: Старший Маг заговорил по-русски с акцентом провинциально-интеллигентного еврея. Да и облик его как-то незаметно преобразовался в ту же сторону.
  -- Дядя Гера! - выдохнул не склонный к сантиментам Митрич и опять ухватился за сердце.
   Отпоили.
   Чуть смущаясь, Маг объяснил: ну не мог же он снять отпечаток с Митричева соседа по нарам! А личность соседа по коммуналке, можно сказать, воспитавшего когда-то маленького Колю, оказалась очень хорошо в памяти проработана. К тому же, дядя Гера - человек образованный, так почему бы и нет? Да и имя вполне - маг он ныне никудышный, без имени обходиться неловко. Пусть будет дядя Гера - он согласен. Так и порешили.
   Главное, что сообщил дядя Гера высокому собранию, что о присутствии возможного советника он тоже сообразил. Точнее, подсказал его помощник - разведчик в бегах. Внешние Миры вообще-то для деятельности всяких там служб мало приспособлены, методы тут свои. Но из Срединного такие иногда появляются. Делать им по специальности нечего, но аналитики среди них случаются толковые. Как появилась эта напасть, - парень сразу почувствовал: по нему работа. Но самые внимательные наблюдения постоянного советника не выявили. В определённых пунктах является некто, называет пароль, и его пропускают. Он передаёт лично в руки свою торбочку и уходит. Любые допросы передавшего кончаются ничем - память от момента получения и до ухода из селения стёрта на такую глубину, словно вынули у человека кусок жизни.
   Постоянных наблюдателей в окружение самозванного Супермага внедрить не удаётся - здесь всё же не Срединный Мир, маг он хоть и самозванный, но истинные намерения людей вокруг себя видит. И под себя подминает. В общем, полный провал.
   - А помощник-то где? - зябко повёл плечами удручённый Митрич.
   - Откуда я знаю? Мальчики стражи королевской, каждого сам подбирал, за ручку водил, так нас уделали, вспомнить страшно. И ведь сделать ничегошеньки не мог. Что за дрянью подпоили? Открываю глаза - на помойке лежу, весь рваный. И жезл тут же валяется, ободранный. Стал себя проверять - ну нет силы! Куда делась, понять не могу. Так, крохи какие... Поднялся, как мог, да и пошёл. Дальше вы видели... Если бы байдине Иван не позвал - уж не знаю, что бы со мной стало...
   Митрич с Иваном переглянулись: хорошего мало, надежды на мага не оправдались. Вовсе не факт, что "дядя Гера" окажется полезным членом компании. Колебания их маг уловил и как-то жалко ссутулился. Непохоже было на энергичного дядьку первых дней. С другой стороны, идти бывшему магу просто некуда... Да и им трогаться с места не резон - узурпатор засел в столице, перекраивает управление королевством на свой лад. Король работает марионеткой: на публичных выступлениях стоит и кивает, кивает... Митрич на разведку ходил - видал.
   Чтоб не терять формы, Иван с Инноли километрах в пяти от пещерки устроили небольшую тренировочную площадочку. В тех местах и охотились - дабы убежище своё не светить. В тот день, хорошенько размявшись и дав себе маленький любовный отдых (наконец-то, подальше от людей хороших, но не нужных сейчас), Иван спустился в ближайший овраг. Стенки оврага были сыпучи и круты, поэтому пришлось раскрыть сферу. Она и выручила...
   В промоине под корнями полуупавшего дерева зияла жуткая, НЕЗДЕШНЯЯ щель. Будь на месте Ивана кто-то другой - он увидел бы лишь тёмный, ведущий глубоко под корни, в промоину, ход. Ну ход и ход. Мало ли их, грунтовыми водами образованных полупещерок... Но сенсорная сфера, коснувшись ЧЕГО-ТО, донесла до Ивана словно удар током: тому, что было в промоине, не было места в этом Мире. И вообще в Земных Мирах. Стало невыносимо холодно, а по спине помчались огненные мурашки. Ему несказанно повезло: это было то самое, что они так безуспешно искали! Осталась самая малость: выяснить, что именно.
   Из щели потихоньку вытягивалось НЕЧТО. Глаз с трудом улавливал некий веретенообразный... нет, не предмет. Скорее, просто воздушное дрожание - как горячий воздух над угольями костра. Сенсоры же уверяли: это НЕЧТО материально. Око улавливало и странный жар - он отзывался в теле пронизывающим холодом. Тем временам "веретено" почуяло Ивана и двинулось в его сторону - это несло в себе опасность. Каким-то, незанумерованным чувством Иван знал: это не смертельно, но очень страшно. И - страх пробудил в нём прежде неизвестную ему способность: организм словно выставил щит - точнее, защитный кокон. "Веретено" сделало быстрый прыжок - и Иван оказался внутри. На секунду как будто отказало зрение - и вот уже ЧУЖОЙ уходит туда, откуда пришёл. А у ног Ивана стоит небольшая, неприметная дорожная торбочка. По незримой поверхности защиты растекался приказ - "бери торбу и иди!". Но на то она и защита, чтобы чужие приказы внутрь не впускать. Торбу, однако, действительно следовало взять. "Только не рукой, не рукой!" Поискал глазами, увидел обломанную ветку. Подцепил за лямку: - "Порядок". Немного кружилась голова. Пришлось убрать сенсоры - ничего, защита работает.
   Осторожно, почти не дыша, Иван выбрался из оврага. Позвал Инноли. Увидев "подарок", подруга всё поняла... быстро собрала вещи, подвесила к поясу охотничьи трофеи и взвела арбалет. Так они и двинулись к убежищу: навьюченная Инноли с арбалетом (гибрид ишака и охраны) и тихо взмокающий от напряжения Иван с торбочкой на ветке.
   В само убежище торбочку решили не вносить - неподалёку была неплохая ложбинка, где можно остановиться для вскрытия. Инноли отправилась за компаньонами, арбалет оставив Ивану на всякий случай. Он внутренне усмехнулся : как им воспользоваться, ведь нужны обе руки, а он свой груз опустить на землю не решается? Да ладно, авось не понадобится...
   Запыхавшаяся компания явилась через полчаса. Иван уже успел поэкспериментировать и выяснить: ненумерованное чувство не против, если он повесит торбочку на засохший куст. Отойдя от "подарочка" метра на два, удалось стряхнуть с себя и чужой приказ. Шаг назад - воздействие возвращается. Теперь понятно, как появляются "гонцы". ЧУЖОЙ просто ловит случайных путников. Торба отдана - и ты свободен, а в памяти - дырка, которую нельзя даже осознать.
   Увидев торбу, дядя Гера снова почувствовал себя Старшим Магом: орлиный взор и полная уверенность.
   Он обошёл вокруг, поглядел, "ощупал". Потребовал всем отойти - он сам разберётся. Ивану это резко не понравилось. Загородив артефакт своим телом-шкафом, он категорически потребовал страховки. Самолюбие Мага взыграло: - "Я Старший Маг, а ты кто?"
   - Кто бы ни был, а без страховки не допущу. Силушки хватит, - Иван был настроен решительно.
   Распалённый Маг метнул силовую молнию - защита отклонила. На вторую возможностей не хватило. Пометав ещё минуты две "орлиные взоры", он, все-таки, осознал и усмирил гордыню.
   Мага обвязали верёвкой, второй конец закрепив на высоком пне метрах в пяти. Иван приготовил прочный деревянный крюк-клюку, подцепил ненатянутую страховку. Верёвка образовала угол: пень-клюка-Маг. Маг двинулся к торбочке, Иван с клюкой - ближе к пню. До торбочки оставалось чуть больше метра, когда Маг потерял самообладание. Со сдавленным криком восторга и безумными глазами он метнулся, но реакция Ивана не подвела: рванув на себя клюку, он, как пробку из бутылки с шампанским, вырвал незадачливого исследователя из опасного круга.
   С примёрзлой земли поднялся уже не Старший Маг, а несчастный, затурканный жизнью дядя Гера. Он отошёл к поваленной лесине и сел, обхватив руками седую головушку. К виску прилип подмороженный палый лист.

-------

   - Перестарался наш Маг, класс показать хотел, - Митрич был полон сочувствия, - он, вишь, думал, если с языком вместе и личность скачает, оно душевней выйдет. А Гера - он жизнью сильно пуганый был, куста боялся...
   ------------------------------------
  
   Вся компания уже который час ломала голову, как вывести бывшего мага из шока. Ивану, кроме того, приходилось решать и другую задачу. "Захватное поле" торбочки начало сжиматься. Это означало одно: как только диаметр его достигнет критической величины, артефакт пошлёт захватно-поисковый луч. Предельно узкий, дабы не приволочь целой толпы. И не факт, что луч захватит Ивана, а он единственный, способный противостоять. Компания подвергается страшной опасности. Час, полтора - и кто-то из них может стать зомби. Оставалось одно: самому вскрыть торбу. Операцию с верёвкой повторили, но с клюкой встала Инноли: Митрич для Иванова центнера хиловат, да и реакция уж не та... Ещё следовало обезопасить руки: торбы не следовало касаться незащищенной кожей. Выяснилось, что Инноли давно уже позаботилась и перчатки с собой прихватила. Жуть дорогие, вымененные Митричем по ее просьбе на гранатовые бусы из запасов Ивана, красивые дамские перчаточки из кожи глубоководных кальмаров растягивались безразмерно. Не сшитые, а склеенные таким же тянучим редкостным клеем, они защищали абсолютно от всего.
   "Захватное поле" сжалось уже до метра. Иван мысленно поздравил себя: "Успел". Плавными движениями, осторожно, развязал торбочку. Внутри, замотанный кучей драных тряпок, объёмный, но не угластый предмет. Тряпки мерзко воняли разложившейся плотью... "С покойничков обдирали"...
   Предмет мягко переливался... и вот, освобождённый от тряпок, в руках у Ивана небольшой, похожий на наполненный фиолетовыми чернилами мячик-пузырь с хвостиком-пуповинкой. На пуповинке - хитрый неметаллический зажимчик, даже два: один перекрывает пузырь, другой - кончик пуповинки. Простенькая такая системка : чуть-чуть отжимаешь первый - и несколько фиолетовых капель попадают в хвостик. Перекрыл, отжал на кончике - пожалуйста, порция. Иван сбросил в торбочку вонючие тряпки и швырнул ее подальше. Пролетев метра четыре и даже не успев коснуться земли, торба полыхнула бесцветным пламенем и рассыпалась в прах. Вместе с торбой исчезло и ощущение опасности - один мячик-сосуд (при должном обращении) угрозы не представлял.
   Оставалось привести дядю Геру в чувство - и можно будет думать, что делать дальше.
   Груз в виде безвольного, отключённого от реальности, но не очень-то легкого мага снова пришлось волочить на себе Инноли. Митрич прихватил верёвку и арбалет, а "шкаф" Иван нёс малюсенький мячик. Впрочем, обоих не тянуло поменяться с Иваном.
   В пещерке он долго искал для "мячика" место, напряжённо вслушиваясь в "ненумерованные" ощущения. В конце концов нужное местечко нашлось: укромная такая полочка, устеленная мягоньким птичьим пухом - должно быть, покинутое гнездо. Теперь можно было заняться и дядей Герой...
   К ночи маг оклемался практически сам - ему только дали чуток Митричевых сердечных капель. И сразу начал виниться но Иван пресёк - каждый делает, что может.
   - Конечно, да, - дядя Гера был полон решимости оправдаться, - но, видите ли, молодой человек... маги держали монополию на истину в последней инстанции. А всё, что не укладывалось в сложившиеся представления, отметалось. Были ведь звоночки, были... Не прислушались, гордыня заедала, полагали, что знаем всё. Я вот с вами попутешествовал... Даже не знал, что такое бывает, но опять-таки не прислушался... Мир меняется, а мы даже не знаем  почему. Не говоря уж - зачем. А понять надо, и поскорей: кто знает, будет ли нам в Новом Мире место? Мы ли должны измениться или наша судьба - побыстрее исчезнуть? Кто придёт нам на смену? И зачем?
   - Вы думаете, у меня есть ответы? - Иван глобальностью задачи был несколько смущен.
   - Сейчас - вряд ли. Но зачем-то вы и ваши коллеги по отряду с особыми способностями появились? Значит, у этого Мира есть некий шанс? Его гибель не обязательно неизбежна? Тут надо думать, думать и думать. Ложитесь-ка, молодой человек, спать. А я уж с Митричем, по-стариковски... Завтра отсюда придётся уходить: день-два, и начнутся грандиозные поиски, - маг кивнул в сторону артефакта, - так что утро вечера мудренее...
   В сон Иван провалился мгновенно. А когда проснулся - мага в пещере уже не было. То есть совсем. Митрич, виновато помаргивая, объяснил:
   - Понимаешь, парень... Гера - он всё правильно сделал. Он ведь кто раньше-то был? Старший Маг. Седьмая ступень. А теперь - никто и звать никак. Забоялся он, что с соблазном не сможет совладать. Эликсир этот, богом проклятый, он же всё ему мог вернуть. Да с горкой! А дальше как? Самому на место поганца встать, неведомым силам служить? Не мог он так. Совесть не позволяет. Я ему тут из твоих запасов на первое время бусиков дал. Пока-то место своё найдёт да в жизни простой обустроится... Ремесла в руках нет, имущества нет... Разве что врачевать маленько... Может, из деток кто к себе возьмёт... Четверо у него, в разных краях и живут далёконько... Да, ещё просил: ежели встретим помощника его, помочь, чем можем. А то в компанию взять. Портрет его мне оставил и как к себе расположить, сказал. Вранич его звать. Имя или так, кликуха, Гера сам не знает. На другое, говорит, не отзовётся.
   От рассказа Митрича Иван испытал огромное, прямо-таки физическое облегчение. Старый маг связывал их по рукам и ногам, да и просто мог оказаться прямой наводкой, его же тут каждая собака знает.
   Из пещеры следовало уходить. Вопрос в том - куда? Где оно, то место, в котором артефакт можно уничтожить? И как предотвратить появление новых? Не рыскать же по округе, перехватывая ЧУЖИХ?
   Митрич суетился, запаковывал манатки. Инноли стряпала плотный походный завтрак - он же обед, он же ужин. Иван размышлял. Надеяться больше не на кого, его решение сейчас было главным, и подтекст его был: жизнь или смерть. Ситуация, в общем-то, соответствовала классической формуле: "Казнить нельзя помиловать". Вертолёта у них нет, а пеших королевская стража, да с собаками, возьмёт мгновенно. Сидеть на месте - тоже возьмут, вопрос лишь в сроках. Да и кушать чего-то надо...
   - Нам бы подземный ход... пещерами... только найдём ли выход? - это Иван уже вслух.
   - Главное - вход найти, - отозвался Митрич, - а уж выход-то я обеспечу. "Тягловый" ни в каком подземелье не заблудит.
   - С собаками, наверное, и в подземелье найдут?
   - Чёрта лысого! Там ручьи кругом. Да и другие способы имеются. Главное - найти вход!
  -- Искать нет, - Инноли иногда с трудом русские слова подбирала:
  -- Вход тут есть.
   "Да-а! Нии-до - это вам не домашняя женщина..."
   Привычка Инноли досконально обследовать окрестности выручала уже не раз...
   Вход в большое подземелье оказался и вправду рядом. И. что особенно было замечательно, вокруг имелись признаки их длительного пребывания. Так что, изобразив спешное бегство из жилой пещеры, компания могла надеяться, что обыскивать короткий тупичок при входе, может, и не станут.
   Брести извилистым, узким (местами Иван еле протискивался) ходом пришлось довольно долго. Фонарь на всю компанию был только один, зато вечный, на энергокристалле. Чтоб освободить руки, "мячик" с эликсиром, укутанный птичьим пухом и уложеный в меховую рукавицу, Иван повесил на шею, под куртку. И всё-таки из оружия Инноли оставила ему звёзды да пару ножей: по диспозиции, в случае боя, ему следовало не сражаться, а просто бежать. Умом он, конечно, понимал: диспозиция правильная - только всё его мужское нутро протестовало.
   Продовольствие кончилось на шестой день. Пещерный лабиринт завёл их далёконько: пару раз натыкались на выходы в соседние Миры. Митрич их "видел", Иван - нет. Инноли вблизи этих выходов чувствовала себя странно: её тошнило, подгибались ноги и очень болела голова. "Нельзя ей в другой Мир, - пояснил Митрич, - переход силы из неё тянет". Вспомнив "камлание", Иван согласился: нельзя.
   Почти сутки брели голодные, но Митрич не подвёл - наружу они все-таки вышли. Место, по счастью, оказалось глухим, охота - удачной. Иван с удивлением и непонятной тревогой отметил, как легко у него открываются сенсоры и как мало энергии уходит на это. С одной стороны, это приятно и полезно, а с другой - энергия-то откуда? Получилось, что из артефакта. А это уже не есть хорошо. Поскольку неизвестно, где предел безопасного.
   Пока ориентировались на местности, охотились впрок да ходили в разведку, сколько-то дней прошло. Легкомысленно отбросив сомнения, Иван упивался своей новой, неведомой прежде силой. Но когда, загнав чуть не насмерть, он одним ударом "в пятак" уложил полутонного кабана и с дикой радостью победителя-хищника, закинув голову, торжествующе захохотал - Инноли, его Инноли,  вдруг отбросила в сторону арбалет и, не оглядываясь, ушла.
   Оборвав смех, Иван, очнувшись, вдруг увидел - вонючую до несъедобности, совершенно ненужную тушу и свои окровавленные руки. Отвращение, жуткое отвращение к себе, к этой ненужной смерти огромного зверя и снова к себе, как потоком ледяной воды окатило сознание... Тепло - нет, жар от подвешенной на груди рукавицы - вместо ощущения лёгкости и силы сделался непереносимым.
   В нём оказалось как бы два человека: один хотел назад, а другой уже снимал с шеи артефакт. В висках зашумело, колени начали подгибаться. Подхватив брошенный девушкой арбалет и держа подальше от себя, на вытянутой руке, подвешенную на верёвочке рукавицу, Иван двинулся к лагерю.
   Пришёл он вовремя: Инноли ещё не закончила паковаться. Митрич беспомощно кудахтал вокруг. В глазах Ивана стояла кровавая пелена, половинка сознания, желавшая силы, вопила и билась, требуя вернуть, вернуть, вернуть!!! Скрипя зубами и последним усилием разжав сведённые пальцы, он повесил рукавицу на ближайший сук и повалился девушке в ноги. Сверкающая зелёным и коричневым завеса сомкнулась вокруг.
   Сознание вернулось, наполнив Ивана холодной, обжигающей яростью. Послушное тренированное тело рванулось пружиной - и осталось на месте...
   ...Он сидел, примотанный к дереву всем, чем только возможно. Даже ноги ему прибинтовали к чуть подкопанным, выпирающим из земли корням. Рот раздирал здоровенный, со знанием дела забитый кляп. Он был один, совсем один и вдобавок - голый, если не считать верёвок и сделанных из чего попало прочных бинтов. А на дворе, между прочим, даже не осень...
   Солнце взошло, прокатилось по небу и село, равнодушный месяц проделал свой путь и исчез, мокрый снег стекал по звенящему судорогой телу горячими ручейками и перемешивался с вонючей, исходящей паром мочой... Иван не знал, сколько суток продолжалась ломка, - все дни и ночи слепились в одну, прерываемую краткими отключками муку. Вероятно, его поили, когда отключался. Иначе откуда бы в организме столько воды? И обмывали - чтоб не плавал в своём дерьме. Но, пока в сознании, рядом не показывался никто. Тоскливый вой разносился по замершей округе, говоря: тут кончает дни свои наистрашнейший зверь.
   Всё на свете имеет конец. Заканчивается детство, кончается счастье, уходит любовь. И даже смертная мука тоже кончается - чаще смертью, иногда - как у него. Могучее тело Ивана обмякло и походило на скверно надетый на кости мешок. Но ярости больше не было и боли - тоже. Знакомое девичье лицо с чёрными кругами вокруг глаз склонилось над ним. "Откуда я её знаю? Её не было там, в деревне, где мама..." Ласковые руки осторожно освобождали тело от верёвок и бинтов, обмывали тёплой, пахнущей травами водой, растирали ветошкой. Рядом суетился и болботал не по-русски опять-таки знакомый мужичок.
   Его поднимали - он слушался; но подниматься не хотелось - голова кружилась, хотелось прилечь, отогреться и поспать. Его одели; такая знакомая, приятно пахнущая девушка подставила своё узкое, но такое надёжное плечо, и они побрели... куда-то.
   В незнакомой пещере был оборудован лагерь. Ивана уложили в большую, устланную толстенной шкурой постель, напоили бульоном и травяным отваром, в ноги сунули пузырь, налитый горячей водой. Он блаженно вытянулся - и тут же уснул. Сон был долгим и сладким, а главное - там, во сне, к нему вернулась память. И понимание, из какой жуткой ямы его вытащили. И благодарность - к девушке, едва не убившей его, и к бывшему зеку, ради великого дела всё бросившему. Инноли и Митрич - двое самых родных в этом Мире людей.
   - Зелье проклятое мы с Иннулей припрятали, - Митрич устроился рядышком с кружкой отвара, - да чуть при этом не обмишулились. Дерево с дуплом нашли, там белки здешние квартировали. Ну, мы их выселили - у белок завсегда второе гнездо есть, и на палке рукавичку туда доставили. Корой вход забили: ежели не знаешь где искать, ни в жизнь не найдёшь. А дерево возьми, да зацвети! По снегу, в мороз! Только и спасло, что места глухие. Понятно дело, через день-два всё примёрзло, и дерево, бедное, насмерть засохло. А там и ты начал силы терять. Как последний листок отвалился - ты и выть перестал, стонал только да гадостью чёрной под себя ходил. Иннуле своей ноги целуй - не побрезговала, по два разА за день дерьмо выгребала. Больше хотела - я не пускал. Видеть нас ты не мог. А вчера, как притащили тебя, я в дупло слазил. Нет больше эликсира - одна пустая шкурка осталась. Дерево столетнее жизнью своей оплатило - но Мир этот от заразы избавило. Я так думаю: вот он, тот самый способ! Ты, Вань, побыстрей выздоравливай: скоро новая пайка зелья в наш Мир придёт - мне Гера все разведданные, что дСбыл, на прощанье пересказал. Кроме тебя, перехватить заразу некому. Говорят, бывшие наркоши зелье за версту чуют - так у них всё нутро насторожено, чтоб не споткнуться по новой. И у тебя так будет, точно тебе говорю. Гера - маг головастый. Ты, сказал, не зря в этот Мир пришёл. В каждом человеке есть талант. Только, пока он не требуется, ты о нём и не знаешь. Вот меня хоть взять: ну кто бы знал, что могу ходить меж Мирами? Не попади сюда - так бы меж бабами да зоной и мотался б. А здесь я человек, сам себя уважаю. И в тебе дар Божий есть. В каждом частица Его есть. Что бы там, в Срединном, попы ни болтали : Бог, мол, за каждым смотрит, - нету у Него мильена глаз! Но каждый - каждый! - есть образ и подобие, и сам за собой смотреть должен.
   Философствованием своим Митрич Ивана поразил и умилил. Это надо же - богоискатель! Впрочем, может и он таким станет - ближе к пятидесяти? Если доживёт.
   Выздоравливал Иван трудно. Сидение на морозе сделало из "шкафа трёхстворчатого с антресолью" новый типаж: "два метра сухостоя с перекладиной и клеткой для птиц". Словом, шкура и арматура. Инноли заботливо отпаивала его особенным травяным отваром и откапывала из нор залегших в спячку жирных сурков. Сам же Иван, скрипя зубами и шатаясь от слабости, тренировал оставшиеся мышцы до черноты в глазах. Митрич только горестно охал да подставлял плечо, чтоб до лежанки добраться. До ближайшей деревни было километров тридцать, за день Митричу не обернуться. Но кончалась соль - и пришлось идти. Тем более, что присмотр Ивану более не требовался, он уже выдерживал приличную нагрузку.
   В ту ночь это и случилось. Иван проснулся от внезапного тычка - сердце на миг остановилось. Проснулся - и тут же понял, что слышит ЗОВ. ЧУЖОЙ снова нашёл трещину, ведущую в этот Мир. Его ещё не было здесь, но та нематериальная ткань, которую маги именуют Завесой Миров, уже напряглась и слегка растянулась. Трещина была близко - если иметь вертолёт. И далеко - для пешего, недавно вставшего после тяжкой болезни.
   - Инноли, - тихонько, чтоб не испугать, позвал Иван, - мне надо идти.
   - Сейчас соберусь, - мгновенно очнулась от сна нии-до.
   - Мне ждать нельзя, идти далеко, - Иван не смог совладать с противной дрожью, - ты Митричу записку оставь, и догоняй.
   Стуча зубами от мутящего разум ужаса, Иван торопливо оделся. Инноли впихнула ему чудом сбережённый во время голодных подземных блужданий кусочек волшебного бабулиного пеммикана. Идти было и просто, и не очень. С одной стороны, он точно знал направление - его словно тянуло к цели тугой резиновой стяжкой. Но оврагам и бурелому, а также местами и снегу по колено было всё равно, кто там ломится напрямик. Понимая, что это глупо, что никуда не денется привязывающая к цели стяжка, уклоняться в дальние обходы Иван не рисковал.
   Время!... Время текло, как сухой песочек меж пальцев... а ткань всё натягивалась, а трещина всё росла, и не было уже сил переставлять застывшие ноги, а резиновая стяжка тянула сильней и сильней...
   Инноли нагнала его на полдороге. Ивана шатало. Девушка попыталась подставить плечо... он отмахнулся: физический контакт с ней нарушал его сосредоточенность, да и ей такая обуза ни к чему - хватит мешка да арбалета. Так они и шли - истощённый, мотаемый ветром парень и навьюченная девица с оружием в руках. Привалы случались редко. Где-то там, на периферии сознания, мелькала покаянная мысль: загонит он девушку, ей-то за что? Но сил (и желания) останавливаться на ней не было. Главное, что долбило, свербело, вопило, - успеть, успеть, успеть! Всё прочее - по боку, всё, всё - потом.
   ...Они успели. Лес кончился; метрах в пятидесяти белело заснеженное поле, дальше, на горизонте, - деревня. А прямо под ногами рваным провалом начинался очередной овраг. Всё, как обычно, - заледенелые глинистые стены, вывороченные корни подмытых дерев и упавшие вниз стволы, ещё не спиленные и не вывезенные рачительными крестьянами (чего добру пропадать?). Внизу - прозрачный, местами под тоненькой ледяной корочкой, довольно глубокий ручей. Яркие камушки: кварц, кремень, а то и яшма - на дне. И - промоины, промоины - красноватыми сухими полупещерками там, где ручеёк, обходя валун, делал хоть крохотный поворот. Валунов было много - как лежащих вдоль русла, так и недовымытых, торчащих где бочком, а где и половиной своего массивного гранитного тела из сырых оползающих стен.
  -- Здесь.
   Иван напряженно сжал локоть девушки ледяной ладонью.
   Инноли чуть вздрогнула и застыла, тонкая, как натянутая струна. Ткань Завесы подавалась, подавалась... Считанные секунды остались, и сюда, в этот Мир, проникнет ЧУЖОЙ. Жуткими толчками, разрывая сознание надвое, в Иване пульсировали ожидание невероятного, долгожданного счастья и дикий, животный страх. И - кошмарная ревность к... ну да, к Инноли: а вдруг её, а не его выберет несущий ДАР? Очередной толчок страха - и сознание на миг прояснилось...
   - Инноли, беги... он ТЕБЯ может схватить...
   И облегчение, и радость - вслед стремительно удаляющейся фигуре... и снова страх, - и шаг в десятиметровую, полную льда и камней пропасть, навстречу...
   Ему повезло. Он не сломал себе шею. Собственно говоря, ничего не сломал. Шаг в пропасть пришёлся на торчавший в полуметре от края недосползший корнястый пень. Так, в короне корней, тараня обрубком ствола глинистые пласты и камни, он и спустился... прямо в ручей. Пень ткнулся в дно стволовой частью, коренюка спружинила.... Метровая глубина не позволила ни утонуть, ни убиться. А на бережку уже ждал ЧУЖОЙ.
   Всё так же, как в прошлый раз: и холод, и огненные мурашки. Секундное отключение - торба у ног. ЧУЖОЙ не почуял, что контакт повторный! Это удача! Значит, ему всё равно, значит, этого нет в программе!
   " Осторожно, осторожно... не спешить... перчатки... приказ... да, приказ. Схватить и идти... нет, зачем же? Это ему... Защита? Где защита? Спокойно... нет защиты - обойдёмся и так... чёрт, руки застыли... плевать! Перчатки? Нет, так не пойдёт... перчатки нужны. Спокойно, спокойно... Так... получилось. Теперь узелок... Ну и вонища! Покойников раздевают, уроды... Вот, вот оно..."
   Одного прикосновения к артефакту хватило, чтобы мир вокруг раздвинулся и прояснился. Ликующим рывком, точно хвост у павлина, развернулась необъятная сенсорная сфера. Он стоял тут, на дне оврага, в замерзающей мокрой одежде, и видел всё, всё на километры вокруг.
   Вот деревня - дворов три десятка, усталый Митрич сидит в запертом сарае... С десяток стражников подъезжают с большого тракта на сытых дорожных козлах... "Митрич, беги!" - Иван протянул руку и откинул тяжёлый брус засова... Щурясь от света, Митрич осторожно пополз прочь... Так, теперь сторожа... Они устали, вусмерть устали. Им надо пожрать и хорошенько выпить. Что, в сарае? Куда он, запертой, денется? Иван аккуратно вернул засов на место. До сумерек совсем немного, направление он Митричу дал... уйдёт!
   Теперь Инноли... и дерево.
   О дереве думать не хотелось. Заставил. Столетних деревьев вокруг не было! Ну да, деревня. Чего добру перестаивать... лет сорок - и в дело! Хотя... Поляна... рукотворная, с лавочками - как в театре... А вместо сцены - вот оно, Древо! Ритуальное Древо Желания, символ жизни и единения трёх миров: земного, небесного и подземного... Всё в покрытых инеем дарах-феньках... Загубить его - смертный грех! Только что же ему делать, ведь расстаться с ДАРОМ нужно немедленно!! Час, ну, может, два... больше не выдержать!!! Он и сейчас готов загрызть любого, кто посягнёт... Но разум ещё не отказывал, и память о морозном сидении пока жива... А потому он ДОЛЖЕН. И жить ему впредь с этим до самой смерти.
   Иван шагнул через ручей - воды было по пояс. Спокойно, словно всю жизнь так и делал, поднялся нАверх по выворачивающимся из-под ног валунам. Движением брови высушил одежду... Стоп. Так нельзя. Он должен сам. Отметил направление и попробовал свернуть сферу. У него не вышло!!! Значит, времени совсем мало... Значит, плевать на осторожность!!! Бегом!!! Делая гигантские прыжки, перелетая через кусты, валежник и ямы, срезая взглядом мешающие ветви и лапник, Иван помчался к заветной цели...
   В облаке пара, ни на секунду не сбив дыхания, он вылетел на поляну...
   Дерево впечатляло. Это была огромная, неохватная дикая яблоня. Такие яблони не редкость в здешних лесах - Инноли не раз собирала в пути подмёрзшие мелкие кисточки кисло-сладкой жёлтой, как он сперва думал, рябины.
   На верхушке что-то зашебуршилось, послышалось шипение и тоненький визг, а вслед - сдержанное проклятие. Посыпался иней, свалилась фенька. Следом упал зверёк. Пушистому хищнику покрупней куницы Инноли свернула шею, но, судя по крови на шкурке, зверь дорого продал свою жизнь.
   - Инноли, я пришёл, - Иван к дереву с девушкой не рискнул подходить. Не рискнул и закрыть её раны - а зверёк хорошо постарался.
   Но подруга всё поняла. Осторожно, стараясь не шипеть от боли, спустилась вниз, достала из мешка аптечку и быстро пошла прочь.
   Иван поднялся наверх. Путь был помечен кровью. Дупло. Выгреб оставленный зверьком мусор. Вход узкий, рука еле проходит... это хорошо. Срезал толстую ветку и сделал затычку. Опустил артефакт. Забил вход... Боль, пронзившая тело, проткнула его от пяток до затылка! Он не ожидал, он не был готов!! Руки разжались, нога соскользнула, и, теряя сознание, Иван рухнул вниз.
  
   -----------------------------------
  
   Острый солнечный луч ударил по глазам, и Иван застонал. Всё тело было один сплошной синяк, и каждая клеточка захлёбывалась криком боли. Хотелось стонать ещё и ещё - казалось, стон уносит с собой хоть часть страданий. Но рот его зажала узкая твёрдая ладонь, а вторая умыла лицо колючим прохладным снегом. Стало чуть легче. Приоткрыв глаза и стараясь не ворочать шеей, Иван огляделся. Убежище было так себе - просто ямина под корнями. Впрочем, и за это спасибо. Луч, вырвавший его из тьмы забытья, оказался последним - в лесу быстро темнело.
   В убежище была какая-то странность, но боль мешала сосредоточиться. Рядом кто-то тихо сопел. Инноли? Нет, стук её сердца слышался с другой стороны. И... Иван совсем не мёрз! Что-то большое, тёплое, сопящее... Мурашки взъерошили кожу - ожили детские страхи, вспомнилась книжка про Маугли... Переживания несколько потеснили боль, стало возможным прислушаться к ощущениям, осмотреть обстановку... Кости оказались целы, синяков очень много, но не сплошняком... просто свежие и саднят сильно... Переживем! А вот туша сопящая... да... даже шелохнуться страшно. И как это Инноли, с её-то опытом, угораздило? Проснётся зверюга - в клочки порвёт... Но девушка не излучала страха. Напротив, от неё исходили уверенность и покой.
   Утро встретило их роскошным снегопадом и... нестерпимой потребностью. Едва шевеля разбитыми губами, Иван прошептал:
   - Инноли, давай вылезать...
   Твёрдой ладошкой нии-до вновь заткнула ему рот, но из берлоги они потихоньку выбрались. Отошли подальше, в ложбинку. Чуть стесняясь друг друга, управились с потребностью тела. Тут-то их Митрич и застал. Усталый, закоченелый, выполз он из кое-как сооружённого под ёлкой шалаша, поглядел на молодёжь мутным взором, приложился к фляжке...
   - Валить надо отсюдова... (это вместо "здрас-сте"), - стражники проспятся, облава выйдет без шуток. Без ковра-самолёта не уйти...
   Сказку про ковёр-самолёт Инноли не знала, потому ответила всерьёз:
   - Ковры, байоне, не летают. Пещеру надо искать...
   - Дело говоришь, конечно... Только Ваня твой на своих двоих далеко не уйдёт. Ковёр-самолёт - самое верное...
   Дёргаясь от боли, Иван посмеялся:
   - Ты бы ещё шар воздушный сюда приволок... этот, как его... монгольфьер. Здоровенный такой, а внизу, в корзине, - горелка. Представляешь, стражники там, как муравьи, по земле ползают, а мы на этой штуке по небесам... красиво!
   - Смейся-смейся... Только ковёр-самолёт я своими глазами видал. Не здесь, правда, в другом Мире... Они кристаллы энергетические для ковров этих хорошо берут... Может, и в наш Мир штука-другая попала... Вещи - не люди, они покупаются и продаются.
   - Люди, отец, знаешь ли, тоже этим грешат, - Иван посерьёзнел, - но раз ковра у нас нет, придётся низом. Мыло твоё волшебное ещё осталось? Сейчас подлечимся - и вперёд!
   - Вперёд-то вперёд, да где ж вы изгваздались-то? Как из зверинца несёт, любая собака на след встанет, - Митрич, обычно к запахам не щепетильный, сморщился.
   - Нас Хозяин лесной к себе пустил, - Инноли говорила без тени юмора, как о ковре-самолёте, - я траву его любимую принесла, возле носа посыпала - он всю ночь нас грел, сны хорошие видел, ни разу не проснулся.
   - Ай да девка, - Митрич уважительно восхитился, - к самому Хозяину под бок влезть... гордись, Вань!
   Полез в шалаш, вытащил мешок.
   - Вот... как знал, в селе прихватил. Снежком помоетесь да одевайтесь. А вонючее тут, в шалашике, прикопаем.
   Мыла в аптечке не оказалось, синяки пришлось другим мазать. Иван подозревал, что прижимистый Митрич попросту экономит, но бурчать не стал. В самом-то деле, полста синяков - разве повод? А мыльце, может, ещё не раз выручит... Прихваченная одежонка оказалась коротковата, но выбора не было. Снегопад продолжается, мороз не давит - пора в путь. Пока что - к последней, впопыхах брошенной стоянке (там вещи нужные остались), а дальше - как карта ляжет.
   До пещеры шли двое суток: и сил не было, и снегопад мешал. Но и помогал тоже - погони не ощущалось. Иван немного недоумевал: что у них там, мага путёвого нет?
   Митрич (со слов Геры), как мог, пояснил: поганец, мол, всех магов, до кого дотянется, силы лишает. Чтоб только он...
   - Ну да, всех? А Гера? У него-то кой-чего осталось?
   - Вот именно, кой-чего. Это от седьмой-то ступени. А если и была только третья? Он, собака, силой этой, как упырь живой кровью, питается.
   Больше всего Ивана беспокоило, сумеет ли Древо эликсир изничтожить: бросили ведь без присмотра. А вдруг там праздник какой, или, ещё проще, о помощи селянину попросить приспичит? Приходит, а тут - здрасьте, цветёт посередь зимы. Селянам - чудо, а кому надо - знак. Связь свою с артефактом он чувствовал - оттого и ноги прочь не шли, а вот подробности... Может, если попробовать вокруг мысленно посмотреть, у него и получилось бы... Только страшно. Где гарантия, что, увидев, он стрелой назад не побежит? Так что брёл и терзался...
   Вещи в пещере оказались нетронуты, даже продуктами никакая мышня не заинтересовалась... Это радовало. Соль Митрич купить успел, и в сидении амбарном сберёг, а мяса вокруг в норках спало навалом... В общем, живи - не хочу. Иван целые дни валялся - даже гимнастику толком сделать не мог. Потому как любое напряжение так и гнало его туда... куда не следовало возвращаться.
   Митрич опять и опять талдычил о ковре-самолёте:
   -Ты пойми, - втолковывал, - пока твой Старший проход в чужой Мир не заделает, нам в этом дырки латать. Подарочки перехватывать,.- причём вовремя! А щёлка от щёлки не близко получается, да и соки из тебя работа такая так и пьёт. Того и гляди, к следующему подарку не поспеем... Выход же туда, где ковры по небу летают, рядом совсем. Помнишь, где Иннулю едва откачали?
   Иван помнил. От выхода из нынешнего убежища, и правда, недалеко... Только идти туда Митричу в одиночку: он по иным Мирам не ходок, а Инноли не пережить перехода. Да и будет ли ковёр тот летать? Может, там излучения нужны какие... специальные. Есть же Мир, где люди под небом не живут - Солнце там как-то не так светит...
   (Сомнения Ивана Митрич, в общем, разделял, но полагал, что попробовать стоит.)
   - А если товара твоего на такую покупку не хватит? Или вообще - в чужие руки не продают?
   Митрич задумался ненадолго... и решительно объявил:
   - Украду!
   - А зверями затравят? Может, это у них какое-нибудь священное достояние?
   - Ладно стращать! Кто из нас старый и жизнью пуганный?
   Так они препирались, а когда кончили, оказалось, что мешок с продуктами и товаром собран.
   Шестые сутки пещерного сидения принесли долгожданную радость: связь с артефактом оборвалась! Иван засомневался: уж больно скоро - может, не Древо? Одно попробовал, другое... И вдруг... тоненькая, как ниточка, как осенняя паутинка на ветру... Древо, ему сигналило Древо! Что не умерло, что сумело справиться, выпить эликсир, запасти в себе его и осталось жить! Что зацветёт весной особенным, буйным цветом и подарит миру невиданные плоды... Что срок его жизни кончался, а теперь оно вновь молодо, свежо и здорово... И благодарно человеку, продлившему жизнь...
   Как мог, Иван пересказал Инноли. Девушка задумалась. Прикусила губу, помотала головой. Иван не торопил, сам думал: верить, не верить... Вроде и хорошо, что выжило Древо... А ну как с сюрпризами плоды будут? Что с людьми, их отведавшими, станется?
  -- Ничего не станет, - на последний вопрос ответ у Инноли был: 
   - Плоды с Древа людям запретны. И домашнему скоту - тоже. Только птицам и лесным зверям. Разве только охотники какого зверя добудут... Тогда сила пойдёт по цепочке.
   - И звери сбесятся и деревню сотрут, а людей поедят? Да уж, задачка...
   Разве что Древо срубить? Только у кого же рука-то поднимется? У него - точно нет. Так они и сидели в пещере: отдыхали, сил набирались да по двадцатому разу одно и то же перебирали. Митрича дожидались...Только Колян Митрич всё не шёл и не шёл.
   Иван давно потерял счёт времени. Да и какая, собственно, разница, четверг сегодня или среда? Зима - вот и весь ориентир. Но тут, выйдя в хрустальное морозное утро, его словно толкнуло: а был или не был Новый год? Спросил у Инноли - та задумалась, потом неуверенно как-то сказала:
   - Вроде был... Праздник этот нездешний, его беглецы из Срединного отмечают, да и то не все. А Солнцеворот был. Только он, Иван, в ту пору совсем плох был, так они с Митричем, считай, и не отмечали.
   Да, Митрич... Тема эта стала слишком больной, они уж боялись и трогать. И вообще, ситуация жуть как раздражала своей неопределённостью: уйти из пещеры - значит бросить компаньона, а он уже не просто товарищ, он как бы член их семьи, Иван порой его отцом даже называл - так заменил он ему Большого Змея. Да и Инноли как-то призналась: родного отца, мол, не помню, но хорошо бы, чтоб он таким был. А дальше сидеть - кто знает, что в Мире без них творится?
   Ещё в первые, по возвращении, дни Инноли распустила на нитки дырявый свитер. Теперь эта нить вела их в пещеры, к месту прохода. Они ведь не "тягловые", и могли заблудиться... Сначала Иван наведывался ежедневно. Потом - раз в два, в три дня... Как он ни звал Митрича, как ни прощупывал, не слышал он его, и всё. Инноли - слышал, сурков в норах - слышал, белок, куниц, Хозяина лесного - пожалуйста... Даже путников случайных в лесу километра за три... Ах Митрич, Митрич, пропащая твоя душа!...
   Оттепель грянула внезапно: за одну ночь мороз сменился тёплой, парной хмарью, отяжелел, начал проседать и без того плотный, лежалый снег. Охотиться стало трудно: решётчатые плетёные снегоступы почти не держали,а сурчиные ресурсы в ближайшей округе они давно извели. На хорошей еде да с тренировочкой Иван почти набрал утраченную массу. Инноли нравилось. С другой стороны, - а куда же ещё время девать?... Без Митрича они не уйдут - так решили. Ножичек поганца (их маячок!) молчал - видно, сидел, голубчик, в столице и не дёргался. Да и куда ему было без эликсира? В столице всё схвачено, все согнулись. Ну и пусть себе. Придёт время - сами поймут, что сдулся повелитель.
   На охоту в сторону деревни они не ходили. Встречи не боялись - человека Иван слышал задолго, но мало ли, кто наткнётся на оставленный ими след? В тот день им повезло: Инноли подстелила кабарожку. Иван немного завидовал, с какой лёгкостью девушка владела арбалетом. То есть он и сам бы подстрелил, но никак не привыкнет, что на охоте надо постоянно держать взведённым оружие... Инноли же и не ходила по-другому...
   Пока свежевали, пока жарили на лучинках печёнку, все было тихо. И вдруг... Иван ощутил лёгкий толчок. Прислушался внутри себя: человек! Близко!... И как же он оплошал?
   Одинокий путник был плохо одет и болен. И зверски голоден - Иван спутал его с оголодавшей куницей.
   Небольшого росточка, смуглокожий, когда-то жгуче-черноволосый, а теперь полуседой, человек был не стар, но очень измучен. От приглашения отведать печёнки он не отказался, но, извинившись, попросил разрешения взять предложенную порцию с собой. И опять же, спросив позволения, набрал в мешочек пропитанного кровью снега. Судя по всему, человек, как и они, на глаза людям не рвался, на запах печёнки выгнала его лютая нужда. Иван прощупал пространство - никого поблизости, человек был один. От предложения чем-либо помочь незнакомец предельно уважительно уклонился, однако половину тушки в подарок принял, пообещав, расплатиться при случае: "Я, видите ли, временно не при деньгах..." Церемонно распрощался - впрочем, имени своего не назвал. Стараясь держаться твёрдо, степенно удалился.
   Странная встреча эта взбудоражила Ивана: не столько потому, что давно ни с кем посторонним не общался, сколько явившись как бы знаком или, может, намёком на выход из затянувшейся паузы. Они с Инноли немного пообсуждали: что за человек был такой? "Нездешний" - это девушка припечатала твёрдо. "Не маг", - это добавил от себя Иван. Но - манеры, самообладание, достоинство - всё говорило за то, что человек-то им повстречался непростой. Может, даже полезный в их деле. Ведь ничего случайного в этом Мире не бывает, - каждое событие имеет свой резон.
   - Я думаю, он по-твоему немного знает, - Инноли заканчивала уничтожать следы их охотничьей трапезы, - когда мы с тобой говорили, он слушал, но... вроде не всё понимал.
   - Мне тоже так показалось. Он, наверное, русский когда-то учил. В школе, или он родом из славянских мест... Сербия, Македония... Язык там похожий - вот и прислушивался.
   - Плохо, что Митрича нет, он бы сразу понял.
   - Так ты считаешь, это был Вранич?
   - Ну да... Имя такое... Мне Митрич объяснял: живому чёрному так правильно называться. А этот - он чёрный недавно был. И обхождение... для близкого к Старшему Магу подходит.
   - Да, похоже... но без Митрича я бы не рисковал. Давай-ка ещё разок выход проверим. Вдруг да вернулся! Не может такой мужик вот так взять да пропасть.
   Митрич и не пропал. Он отлёживался неподалёку от прохода в обнимку с мешком и рулоном изрядных размеров. Был Митрич вонюч, давно небрит и слегка ободран, вид имел утомлённый и побитый. Сил на самостоятельное передвижение не имел, но сиять пытался аки грош медный - ибо вернулся живой и с добычей.
   - ЗдорСво, отец, - Иван медленно опустился на колени перед лежащим. Размер валуна, скатившегося с его души, описанию не поддавался.
   Митрич честно пытался ответить, но лишь сплюнул кровью. Иван вскинул ладонь - и охнул. Все рёбра побитого были в трещинах. Спрашивать не приходилось: ковёр Митричем был спёрт, и, если бы его догнали чуть раньше - хана болезному. Драться, видать, пришлось перед самым проходом - и чудо, что ушёл не пустой, а с ковриком. В тоннеле Митрич провёл часа три - свеча, прилепленная рядом, почти догорела. Надо было срочно уносить ноги: хотя среди преследователей "тягловых" не оказалось, но могут ведь и вдогонку послать.
   Как хорошо, что Инноли всунула ему верёвочку! Иван примотал постанывающего Митрича к рулону, накинул заплечный мешок и аккуратно, как младенца в конверте, поднял ценную ношу. (Фонарь пришлось взять в зубы). К счастью, тоннели здесь были высоки и широки.
   Увидев Митрича, Инноли вдруг расплакалась - необычное дело для всегда сдержанной и привыкшей к ударам судьбы нии-до. Так, всхлипывая и улыбаясь, чмокнула пропащего в грязную заросшую щёку, и, забрав у Ивана мешок да фонарь, помчалась вперёд - делать баню.
   Банька, по правде сказать, у них вышла славная: рядом с жилой пещерой оказался эдакий отнорочек, с масеньким таким ручейком, сливающимся в бассейник метра так с полтора в диаметре. Причём водица уходила в дыру с кулак Ивана в самом низком месте, так что наполнить купальню было легко: заткни дыру и жди. Правда, не каждый человек - сторонник моржевания, да и с мороза греться лучше в горячей ванне. Но тут вопрос вообще решился просто: Мария-проводница им пожертвовала свой жёлудь-кристалл. Подвешенный во входном ручейке, он давал горячую воду, а стылый камень бассейна не позволял свариться. Завешивай вход, чтоб не сквозило, - и можешь нежиться.
   В жилой пещере Ивана с Митричем ожидал сюрприз. У горящего очажка на полешках сидели и дружно работали ложками два ребятёнка. Оборванные, помёрзлые, похожие на голодных воронят - но чёрные глазёнки сверкали тревогой и восторгом. А предмет их тревоги ссутулился рядом на кучке хвороста и, судя по всему, готовился помирать. Митрич, взглянув на сидевшего, закашлялся и принялся что-то мычать. Иван наклонился к его уху:
   - Молчи, молчи. Вранич это, я понял. Сейчас тебя попарим и за него возьмёмся. Часов пять он продержится, а тебе надо срочно. Инноли уже и мыло развела.
   Пещеру наполнял аромат волшебного мыла, растворённого в горячей воде.
   Вранич, конечно, не помер. Воспаление лёгких - это не шутка, но волшебное мыло не зря так зовётся. Напоследок помыли и ребятят. Они оказались двойняшками - девочкой и мальчиком, но настолько похожими, что Иван бы их в жизни не различил.
   Разморенные гости заняли меховое ложе - и хозяевам пришлось коротать ночь, сидя у огонька. Строгали к завтраку мороженую сурчину, лущили местные жёлуди - орешки и прикидывали, как же с этой оравой быть? Что папаша у ребятят оказался не суперагент и спец по выживанию, - это понятно: кабинетные аналитики часто бывают такими. Помощь хороших мозгов, да ещё знающих местную обстановку им до зарезу нужна. Но сколько же удасться продержаться таким кагалом в скрытном режиме? Всех же надо кормить! А они и так всю живность в округе перестреляли.

-------

   Спала инвалидная команда долго. Когда поднимала нужда - выползали из тёплого, шли "до ветру" с полузакрытыми глазами и снова падали в глубокий сон. Иван с Инноли дремали по очереди, сворачиваясь калачиком на хворосте у очажка. Ивана донимало беспокойство, "задом чуял" погоню, но сделать-то что он мог?!
   Наконец Митрич очнулся. То ли отсутствие длительной голодовки сказалось, то ли общая жилистость, но Колян Митрич поднялся бодрёшенек. Только вот не в меру шепелявил - зубов ему оставили маловато:
  -- Ништяк, новые выраштут.
   Инноли согласно покивала.
   - Так чего ж тогда... с сердцем-то? - такое лекарство иметь и для себя не попользовать - это Ивану было непонятно.
   - Он родился таким. Мыло тут не поможет...
   Да, печальный вариант... Ну да ладно, пускай хоть зубы... Рассказывать свои приключения Митрич отказался наотрез - потом, мол, как время будет: развернул трофей, начал показывать.
   Ковёр данное средство передвижения напоминало лишь отчасти: овальное полотно странноватой окраски и неопределённого цвета (он всё время менялся, пятна, слабо мерцая, скользили по поверхности). Сверху полотна имелись "карманы" величиной как раз с большого, типа Ивана, человека. Забравшись туда, человек закрывал за собой клапан на липучке и оказывался в коконе. В коконах имелись прозрачные окошки для обзора, дышалось в таких индивидуальных "конвертиках" легко. Всего их на коврике оказалось пять: четыре парами и один, спереди, широкий (с окном и в клапане, для обзора вверх и вперёд). В переднем кармане имелся и некий валик - точнее, два. Два человека могли лечь рядом, обняв руками эти выступы. Видимо, кабина пилотов. Только как такой штукенцией управлять? Инструкции, вроде, не прилагается? Но Митрич лучился энтузиазмом:
   - Освоим!
   В разгар демонстрации проснулся и Вранич, растолкал ребятят - Инноли тут же ринулась их умывать и кормить. А гость незваный, разглядев, наконец, что там хозяева поделывают, схватился за голову. Попроклинав какое-то время "тот день и час, когда он сел за баранку этого пылесоса", начал объяснять, а Митрич переводил:
   - Я думал, что спас своих детей. Но я ошибся. Все мы теперь - смертники, и дети тоже. Поисковые команды уже высланы и не пощадят никого. Летатель (так эту штуку называл Вранич) снабжён устройством, позволяющим проследить его путь, когда он в полёте. Если бросить его тут, ни разу не воспользовавшись, может, их и пощадят. Но шансов мало.
   Иван попытался выяснить, что же гостю известно: и о летателях, и о Мире, где их производят. Теперь переводить пришлось двоим: хотя по-русски Вранич кое-как понимал, с пятого на десятое. Картина получалась сложная, Митрич, чем знал, дополнял.
   Самый высокоразвитый Мир. Беглецы из Срединного там живут в резервациях  для недоумков. Причём местные туда тоже, случается, попадают. Высочайшая техника и биотехнология. Заоблачно-высокое искусство. Красота и экологичность во всём. И абсолютная, лишённая эмоций, жестокость. Летатели - последнее из известных достижений. Управление ими элементарно: лечь и обнять руками валик. Выползут усики, прикрепятся к вискам. Мысленно командуй - и вперёд!... Только вот попользоваться не удастся. Никакие достижения не должны покидать тот Мир. За краденым посылают команды из местных "праволишенцев". Вернувшие артефакт восстанавливаются в правах. Прочие могут не возвращаться. "Коммандос" обладают феноменальными способностями и силой, свидетелей не оставляют, а, получив сообщение, что вещь найдена конкурентами, бывает, что кончают с собой.
   "Интересно получается. Такие профессионалы, и двое суток не могут найти..." - рассказу Иван, в общем, поверил, но не все концы сходились.
   - Думаю, их подвела уверенность, что не станут похитители столько времени рядом болтаться...- Вранич задумался. - А может, решили, что данный Мир - транзитный, и заказ поступил не отсюда. В любом случае воспользоваться краденым нельзя.
   Митрич хмуро потупился: выходило, что зря старался?
   - Нет уж, - Ивана как что-то в бок толкнуло, - должен быть выход. Техника - техникой, а магия - сама по себе. Попробую-ка я отключить передатчик. Раз всё равно всем помирать - пытаться прямо тут и буду. Разворачивайте коврик!
   В "водительском" кармане оказалось мягко и уютно. Стоило коснуться валика ладонями и лбом, как полотнище летателя пришло в движение, обняв лежащее тело, как "анатомический" матрас. Что-то пощекотало виски - и волна расслабления пробежала по телу. Иван открыл глаза: под ним была не темнота! И ещё: его тело стало куда больше! Он лежал, распластавшись во всю эту крохотную пещерку, а рядом суетились мелкие существа - из тех, что любят забираться ему на спину. И от них ещё так сладко пахнет... Если их чуть-чуть пощекотать - энергия, бесценная энергия хлынет потоком, но они так жадны - никогда не поделятся просто так... И никогда не хотят насладиться свободным полётом - всё время требуют - туда, сюда... Впрочем, в конце полёта они платят, за это стоит пойти им навстречу... Вот только эта дурацкая жёсткая штука... она так мешает... Ну она явно лишняя... Как бы её из себя выдавить? Он часто думает об этом. И пытается этим чудикам сказать... Только они всё не слышат... А может, ещё попробовать?
   Иван ошеломленно ахнул... Летатель был живой! И он его слышит! Кстати, что там за мешающая бедняге штука? Вдруг да как раз искомый передатчик? Конечно, это был он. Осторожное ощупывание валика показало: на нём имеется грубый шов. Иван медленно поднялся с удобного ложа: контакт с летателем почти пропал. Почти - но не полностью, ибо оба они стремились его сохранить.
   - Инноли, - Иван высунул голову из-под клапана, - дай-ка мою бритву (Большой Змей научил отряд пользоваться опасной) и капельку мыла в чашке разведи. Будем новому приятелю операцию делать.
   - Нашёл? - в глазах Митрича возникла надежда.
   - Нашёл. Сделаем в лучшем виде...
   Боль полоснула Ивана так, будто это его самого вскрывали опасной бритвой. Летатель содрогнулся всем своим плоским телом, и передатчик пулей вылетел из раны. Но реакция Ивана оказалась отменной: одной рукой он успел подхватить штуковину, а второй - залить раствором мыла брызнувшую соком дыру. Конвульсии медленно затихали, а сок (кровью назвать эту сине-зелёную жидкость Иван не решался) густел и затягивал рану. Наконец летатель успокоился: боль стихла, и волна удовлетворения потекла его по телу.
   - Не-Я, ты дал мне свободу, - Иван услышал это внутри себя и догадался: летатель не ассоциирует человека в кармане со вступившим с ним в мысленный контакт, а считает его существом своего вида.
    - Я готов сделать то, о чём ты попросишь.
   Надо было отвечать. Причём так, чтобы иллюзия была полной: летатель получил услугу и готов её оплатить. Но только один раз. Не факт, что у Ивана найдётся, чем его снова заинтересовать.
   Летатель подождал, а затем вновь заговорил:
   - Не-Я, зачем нам эти мелкие? Я голоден. Переварим их? Или пусть заплатят? За жизнь.
   При первых словах Иван почувствовал, как его со всех сторон обжало. При последних - мелькнула картинка: мужчина и женщина в "водительском" кармане занимаются любовью, и энергия, производимая ими, наполняет летателя. Иван дёрнулся - бесполезно: он пленник, только Инноли сможет его вызволить. И то, если летатель выпустит их обоих. Впрочем, можно и поторговаться. План созрел моментально:
   - Не-Я, не надо переваривать. Мелкий позовёт второго, и они заплатят. Они нам пока нужны. Они знают, где всегда сытно. Готовы показать, если Я и Не-Я их отвезут. Пусть живут.
   - Не-Я говорит правильно. Я хочет туда, где сытно. Я будет лететь. Пусть живут. Но сейчас Я голоден. Скажи мелкому, пусть сейчас платит.
   Хватка ослабла, и Иван смог высунуть голову.
   - Митрич, поди сюда. Не залезай, а просто из рук прими - и ходу! А Инноли пусть внутрь забирается. Этот дурак летучий меня есть собрался. Одному не выпутаться. Я ей скажу, что делать. А Вранича попроси детишек пока увести: недетское будет зрелище...
   Митрич принял заляпанную застывшим соком штуковину - круглая, размером с хорошее яблоко, и в тупых отросточках - точно малюсенькая морская мина. Клапан хищно раскрылся навстречу ему, но тут лёгкая, точно кошка, в пасть проскользнула Инноли, и пасть захлопнулась.
   Митрич кубарем полетел с коварной дряни. Крикнул Враничу, и оба, похватав детей, скрылись в проходе. Ивана притиснуло к Инноли. Да так, что не вздохнуть и не охнуть. Не то что раздеться... Пришлось снова объясняться:
   - Не-Я, не надо мелких сжимать. Они заплатят, но им нужно двигаться. Сначала...
   - Да, да. Я забыл. Мелкие всегда двигаются. Я голоден...
   Летатель разжал объятия, карман встал над людьми невысоким куполом и они смогли раздеться. Иван торопливо объяснял:
   - Этот ковер живой и хищный. То, что я вынул, его в узде держало, а теперь он требует жрать. Энергия любви - для него самое вкусное. Если не получит, переварит нас, а потом и остальных. Постарайся, Инноли. Я с ним договор заключил, он нам здорово поможет. Только потом, когда нажрётся...
   Инноли всё сделала, как надо. Летатель, издав удовлетворённый пук, открыл намертво залепленный клапан...
   Если б не дефицит одёжек, то прихваченную из пасти летателя они бы лучше выкинули. От проведённого в (видимо, желудке) существа действа оба испытывали даже не неловкость, а омерзение. Ивану с тоской думалось: как же теперь-то любимой в глаза смотреть? Дрожа от холода и не смея одеться, оба заползли в банный отнорочек и бултыхнулись в медленно согревающуюся воду. Где-то там, в дальних проходах, маялись от неизвестности Митрич и гости, но сейчас Ивану на их переживания было плевать. Бассейник наполнялся и теплел, а его била и била дрожь - от стыда, пережитого унижения и невозможности иного выхода...
   Его груди робко коснулась твёрдая ледяная ладошка, и Иван не выдержал - схватил девушку в охапку, прижался глазами к ее твердым, как литая резина, грудям и зарыдал. Этот выплеск словно выдавил вспухший меж ними нарыв: со слезами вытекли гной и дурная кровь, и они вновь, как раньше, стали единым целым. Даже больше того - в Инноли вдруг проснулась такая гордость! Она, наконец, всей душой, а не только разумом, поняла, что они с любимым на равных! Она не наложница, она подруга, соратница, любимая жена. И советуется с ней Иван не потому, что он в этом Мире еще чужой, а потому что важно её мнение... Он её муж, опора и надёжа - и по душе, и по закону... И так это понимание очистило её душу, что ей немедленно, тут же, захотелось всё это ему доказать, обнять его всем сердцем, наполнить нежностью и любовью...
   "Как хорошо, - думал Иван, - что я слышу все её эмоции... Ведь мог бы, дурак, не так понять - её обидеть и сам жить в обиде... Такое чудо досталось - её бы, как цветок счастья, беречь да беречь... А ведь опять в кишку летучую соваться придётся... Хорошо, что ничего не нужно объяснять..."
   Горячая вода и любовь сделали своё благое дело: омыли их тела и души; они даже нашли в себе силы - одежонку постирали и, распаренные, помчались одеваться.
   Треть жилой пещеры занимал нажравшийся ковёр. С ним надо было что-то делать. Проголодается (когда?) - всех мерзкая тварь похарчит. И уничтожить нельзя: очень нужен. Инноли попинала пёструю дрянь - летатель не среагировал. Преодолевая подступающую тошноту, Иван опустился на колени и коснулся лбом шкуры. Летатель пребывал в состоянии глубочайшего удовлетворения. Полного покоя. И необщения.
   Что ж, это хорошо. В ближайшее время никого есть не станет. Иван с Инноли скатали ковёр-самолёт в тугой рулон и прочно перевязали. Никаких протестов. Теперь можно было и народ возвращать.
   Митрич с гостями отсиживался в дальней, запасной пещере. Там у них хворосту было натаскано, чуток харчей про запас и мох на постели. Ребятки, зарывшись в него, спали, а взрослые сидели у огонька, тихонько беседовали и понемногу на грудь принимали - чтоб не стучать зубами от неизвестности.
   Когда появились Иван с Инноли, стадия тоскливого страха у голубчиков была уже пройдена. По счастью, запас спиртного в НЗ имелся невеликий, нализаться в хлам, да ещё и вдвоём, у них не получилось.
   - Ребяты, давайте к нам, - Митрич протянул берестяной стаканчик, - во, как раз по единому глотку осталось...
   Они выпили - чтоб не обидеть и чтоб мужичкам не досталось - и так хороши.
   - Слышь, Митрич, - Иван не стал откладывать дело, - а штуковину ты куда дел?
   - Дык... Вранич говорит, ето и есть прибор для слежки... Пока лежит - его не видят, а как мы с ним побегли - нас и усекли. Ну, чтоб, значит, секли дальше, я его хворостом да корой, как мог, обвязал и вниз по речке пустил... пускай себе ловят! - Митрич, хитровато прижмуриваясь, пьяненько засмеялся.
   Идея была хороша: речка вытекала из пещер и, попетляв немало, вливалась в большую реку, а там - кто знает, куда. Но был и изъян. Во-первых, "кораблик" с передатчиком мог где-то зацепиться, - и, значит, поисковая команда окажется рядом. Во-вторых, даже если успеет уплыть далеко - когда найдут один лишь прибор и никакого летателя, пойдут вверх по реке, и никому мало не покажется.
   Всё это Иван Митричу изложил, но тот опять посмеялся:
   - Не дрейфь, мы тоже того... не лыком шиты. Я к штуке этой не только коры, а и сала сурчиного навязал... гладенько получилось - нигде не застрянет. А на выходе речки, - ну там, помнишь, омут. В нём крокодилина живёт натуральная. Я в сальцо кой-чего втёр - эта зараза мимо такую штуку не пропустит, живо схавает. После чего в животе у ней пойдёт такая революция, что по сто вёрст в день вниз по реке отмашет - вверх плыть габариты не позволяют, - и пускай-ка твои архаровцы её поймают! А дальше пусть думают, кто там кого сожрал.
   Про "крокодилину натуральную" Иван слышал - и Митрич, и Инноли рассказывали. Если получится, это и впрямь выход... или хоть отсрочка.
   Ладно, с этим разобрались. Теперь бы ещё Вранича протрезвить да следующий вопрос обсудить...
   Но советник мага на спиртное оказался крепок: ноги его не слишком держали, язык чуток заплетался, однако мозгов не пропил. Инноли помогала с переводом.
   Иван рассказал всё, что понял про летателя. Про "переварим", и про обращение "Я" и "Не-Я". Вранич немного подумал:
   - По-видимому, это крайне малоразумный хищник. К тому же не двоеполый, нет разделения по линии самка-самец. Особей своего вида не ест, иначе не стал бы общаться. Энергетическое питание и телепатическое общение вообще для Земных организмов нехарактерны. Ни в каком из Миров. Стало быть, Внеземелье. "Переварить", да ещё наличие нескольких открывающихся и закрывающихся "карманов"-желудков, - это похоже на резервное выживание. Вероятно, Внеземной Мир с очень тяжёлыми условиями. Как на Землю попал - не тема для обсуждения, хотя и очень интересно, а, возможно, даже принципиально важно. Главное, не использовать его более одного раза. Выйдет из-под контроля - и всё. Надо продумать, как его уничтожить. Если оно бесполое, то в куски рвать нельзя: как червяк, восстановится и размножится. Сжечь - может не получиться, энергетическое питание предполагает термотолерантность ("хорошо бы узнать, что это такое" - подумал Иван). Кислоты типа азотной добыть пока негде...
   - Короче, - прервал Иван лекцию, - решение будет такое: вещички держим упакованными, как получу сигнал прорыва - сразу грузимся и летим. Если за детей опасаешься - с нами не ходи, чем можем, снабдим и тут оставайся.
   - Нет-нет, - Вранич замахал руками, - нам деваться некуда, мы с вами.
   - С нами, так с нами. А как дрянь эту изничтожать - подумаем, когда отслужит.
   Иван перевёл взгляд с советника на Инноли - девушка (нет, жена, жена!) выглядела плоховато. Да и сам он как-то... и в глазах двоится...
   - Митрич... - своего голоса Иван не узнал, - я чего-то...
   Договорить не удалось: желудок свело рвотным спазмом, кожа горела, как крапивой стегали... Неимоверным усилием он повернул голову - жене было не лучше. Перепуганный Митрич квохтал рядом. Не потерялся лишь Вранич: повелительной фразой прекратил квохтанье, растолкал детей, сунул им фляжку - мелкотня, схватив факел, помчалась к проходу, - а сам начал стаскивать со своих спасителей одежду. Дальнейшего Иван не помнил.
   Сквозь глухую вату забытья проник тоненький бабий плач. Так в родной, навсегда покинутой Змеёвке выли по покойнику старухи. "Я же живой", - удивился Иван...
   Выкарабкивался он трудно. Слишком часто в последнее время приходилось бродить между жизнью и смертью. Инноли пришла в себя куда быстрей. К тому же и в желудке летателя пробыла поменьше. Вранич считал, что изъятый передатчик, в числе прочего, ещё и выделение желудочного сока у твари блокировал. Так что предстоящий полёт не будет комфортным. Из всего, что нашлось (в основном - одеял) были пошиты три больших мешка-конверта. В одном Иван с Инноли и к Митричу с Враничем по ребятёнку. В каждый конверт полагалась фляжка с волшебным мылом (им-то потравленных и спасли). Митрич уверял, что сроки близятся: может, день остался, а может - и часы.
   Про поисковые команды покуда не слышно. (Хотя нет, когда Иван пребывал в отключке, земля как-то дрогнула: Вранич решил, что крокодила взрывали). Словом, Ивану пора была подниматься. А он всё не мог. В базовую пещеру еле добрался - ну кто б его, шкаф такой, на себе донёс? Ковёр не подавал признаков жизни, и Иван начинал беспокоиться: голодный летатель опасен, а сытый - бесполезен. Ну как этого дурня безмозглого заставить лететь? Вранич считал, что заставлять не придётся: от полёта хищник получал немалое удовольствие, и куда лететь - ему всё равно. Чем и пользовались поставившие узду-передатчик. Иван всерьёз опасался, что на управление летучей тварью ему не хватит сил, а потратить ещё мыло он не решался: три фляжки слабенького раствора - это был их последний резерв. Однако судьба оказалась милостива: прошло ещё почти двое суток, и могучий организм справился снова.
   Услышав внутри себя уже знакомый толчок, Иван скомандовал общий подъём. Народ, точно сработавшаяся команда, дисциплинированно исполнил все оговоренные действа: выволокли наружу ковёр, упаковали нехитрый скарб и всё засунули (и себя тоже) в конверты-одеяла. Клапаны желудков летателя закрылись, Иван приготовился... Почуяв свободное пространство, летатель затрепетал... Пёстрая шкура пошла волнами - словно хищник проверял застоявшиеся мышцы перед пробежкой... Иван коснулся управляющего валика ладонями и лбом:
   - Не-Я, мелкие просят тебя о полёте. Им надо туда, где Я и Не-Я всегда будет сыт... Не надо мелких переваривать, они хорошо заплатят...
   - Не-Я, мы летим вместе? Пускай мелкие ведут, Я не голоден, Я не будет переваривать, - ковёр излучал нетерпение и довольство. Пока шёл диалог, летатель совершенно незаметно для пассажиров поднялся: внизу расстилались заснеженные лесистые холмы, к далёкой реке вели прорезанные ручьями провалы-овраги... В таком овраге и вылез ЧУЖОЙ - и в прошлый, и в позапрошлый раз...
   Направление Иван чувствовал чётко. Будь он снаружи, от ледяного ветра перехватило бы дыхание. Но полёт не выглядел, как... ну, скажем, езда на автомобиле. Скорее - как компьютерная игра. Словно внутри летателя было некое статис-поле, он перемещался сквозь пространство, никак не реагируя на него... Полёт не стоил летателю усилий: Иван просил быстрей - скорость росла, повыше - пожалуйста... Команда стремительно двигалась на юг, а внизу, навстречу им, наступала весна: бежали ручьи, сходили снега... Холмы становились положе и превращались в степи... Пожалуй, и вправду здорово - такой вот полёт... За уходящее время Иван почему-то совсем не волновался. Словно бы знал заранее - они успеют. И успели.
   Летатель опустился на бережку ручья. Бережок был пологий и топкий - вода не то собралась разливаться, не то вчера лишь сошла. Ковёр приоткрыл клапаны - оттуда выбрались двое взрослых и дети. Ивану с женой пришлось задержаться... Летатель не был голоден, но договор исполнить потребовал. Впрочем, на многом не настаивал - ведь обещана была постоянная сытость...
   У всех путешественников, несмотря на принятые меры, подгибались колени и кружилась голова; мужчины достали уцелевший скарб, Инноли торопливо обтирала раздетых ребятишек. Легче всех полёт перенёс Вранич: маленький человечек оказался живуч, как кошка. Сэкономив, в первую очередь, на себе, (за малостью объёма), драгоценный раствор, он втирал в Ивана волшебное мыло.
   Незащищенная кожа рук и головы Ивана пошла волдырями, волосы отваливались огромными клоками, один глаз заплыл... Красавец! Но ни Инноли, ни другие сейчас не видели этого - сейчас он снова был главный - до появления ЧУЖОГО остались минуты.
   Другой берег крутой и в пещерках-промоинах. Там, совсем рядом, вот-вот разорвётся Завеса. А вокруг ни камушка, ни пенька... и сил убежать подальше у людей нету... Надо принимать удар на себя. Иван, с трудом выдирая из болотины ноги, двинулся к ручью. Поскользнулся, ткнувшись облезлым лицом в покрытую прошлогодней осокой грязь... наплевал на струящуюся кровь и задавив, сколько мог, боль, просто пополз. Ткань Мира трещала и подавалась. Трещала и лопалась пожжённая кожа на Ивановых руках. Но он ДОЛЖЕН. Там, сзади, его названый отец Митрич. Там советник Вранич и его дети-воронята. Там Инноли - его жена. Там весь этот Мир, что стал его домом. Мир, ради спасения которого он и родился на свет... Вот он, ручей. И... вот он, ЧУЖОЙ.
   Что-то ткнуло Ивана сзади. Ковёр. Зачем он тут? Прикосновения хватило для контакта:
   - Не-Я, мелкие привели нас! Не-Я, ты чуешь?!! ЭТО ПУТЬ ДОМОЙ!!!
   Дрожащее веретено ЧУЖОГО, не успев подойти к Ивану, распалось, летатель изогнулся, на секунду замер в экстазе - глаз человеческий не успел зафиксировать происшедшее, - и вот уже нет ни ковра, ни щели, ни ЧУЖОГО. А ручей уносит кучку смердящего тряпья, в котором  (Иван мог поклясться!) не было эликсира...
   Ледяная вода остудила горящие раны. и Иван осторожно поднялся в рост. Неизвестно откуда, но он знал точно: его миссия завершилась. Больше не будет ни трещин, ни чужого влияния - он всё-таки сделал это: спас этот прекрасный Мир.
   Забавная мысль пришла ему в голову: похоже, у ЧУЖИХ настало весёлое времечко: не зря, видать, избавлялись от летателей. Уж он им покажет!...

-------

   Деревенька, на которую набрела компания странных оборванцев, встретила их неприветливо. Над детишками, правда, сжалились - покормили. Подарили пару старых одеял и прогнали. Иван, удивившись покорности Митрича (его выбрали старшим на период путешествия), всё же не стал спорить. Просто, когда дотащились до очередного укрытия, спросил: почему бы хоть какой еды-одежды не прикупить, камушки же есть?
   Митрич осердился:
   - Какие камушки? Тут тебе не столица, тут монету гони. Да не золото - не поймут. Мы ж бродяги натуральные. Когда это у христарадников дорогие цацки водились? А на твою рожу взглянуть - так вообще... Ребятня сыта, щас рыбки наловим - завтра к вечеру до городишка дойдём. Я по лавкам пройдусь, приоденемся. Там и маг будет - можешь пойти, потолковать. С твоим знаком какую хош помощь окажет... Если не дурак.
   - Но почему же не здесь?
   В перепалку вмешалась Инноли:
   - Деревенские чужих не любят. От тракта далеко, до них только купцы да бандиты добираются. А на купцов мы не похожи... и мага у них нет - очень деревня маленькая. Их понять нужно.
   Для стоянки вырубили плешь в колючем кустарнике. Рыбы в ручье не поймали, но Инноли изловчилась подстрелить какого-то зверька. На вкус тощая зверушка была неважной, да и маловато на четверых голодных... детишки не в счёт. За ужином обсуждалось главное: что дальше? Враничу в королевстве оставаться не резон: узурпатор и без эликсира может сколько-то продержаться на уже отвоёванном. Митрича тут тоже ничто не держит: "тягловый", он везде себе место найдёт. Остались Иван с Инноли. Куда им-то податься? Мнения своего не имели ни он, ни она. Митрич, покряхтев, предложил "прогуляться" к Верховному Магу, в Шам-мо. Ивану, дескать, там место всегда найдётся, а с ними и он рядышком: столько пережито, не чужие уже... Вранич с неожиданным энтузиазмом поддержал: оказывается, он в своё время получил туда приглашение - и оно, вроде как, пока ещё в силе...
   Инноли любая дорога улыбалась - лишь бы с Иваном, ну а Ивану сейчас было абсолютно всё равно...

-------

   Быстрая южная весна плавно перетекала в лето, степь-равнина волновалась цветами и сизой травой, а команда всё шла и шла - подальше от трактов, по бездорожью - к Великой реке. В поселения заходить опасались - однажды едва ноги унесли, но приоделись, Митрич расстарался, знакомого встретил в проходящем караване. Оттуда и новости принёс: Ивану со знаком его в королевстве делать нечего. Бывший лекарь и без эликсира прекрасно устроился: магов ступенью повыше (кто остался) настоятельно попросил убраться, а мелкота, в деревеньках пристроенная, на смену власти плевать хотела: их жизнь от столичной никак не зависела. Так что выбор пути был правильный.
   Великая река и впрямь оказалась немалой - берега не видно. Разлив почти кончился, но вода по-прежнему оставалась мутной. А вниз по течению вереницей всё шли и шли плоты. Из лесов верховья на приморские верфи сплавляли древесину. Прямо как у Марка Твена в "Приключениях Гекльберри Финна"...Ну что ж. Классика так классика. Они караулили удобный момент несколько дней. И дождались. То ли сплавщики жилую секцию плохо привязали, то ли случилось что - но плот им попался что надо. Со струганным дощатым настилом, с большим плоским камнем-очагом и низенькой плетёной каюткой в четыре матраса. Имелся даже приколоченный намертво ларь, а в нём - пара коробушек с крупой. Не было только личных вещей и посуды. Ну и ладно...
   Волосы на пожжённых местах у Ивана больше не выросли: каким-то чудом остался на макушке клок-оселедец да, в виде издёвки - левый ус. Митрич посмеивался: вот, мол, Вань, как будут о подвиге твоём слагать былины, так имечко и дадут: богатырь, мол, Иван-Одноусый - ни с кем не спутаешь. Иван сперва сердился.
   Река давала им пропитание и настраивала на отдых - а он был нужен не меньше еды. Королевство равнин осталось позади, впереди ожидались Дельтовые Топи: река перед выходом в море делилась на сотни рукавов. Фарватеров в рукавах было немного, и требовался лоцман. А перед Топями, на последнем судоходном участке, раскинулся огромный торговый город.

-------

   Астабан - средоточие всего, что есть хорошего и плохого: высокой честности легальных купцов и подлости продавцов порока. Красивейшие из красивых вэл-ло нарядных кварталов и спившиеся портовые попрошайки обоего пола. Маги, чья учёность и сила служили людям, и озлобленные "чернокнижники", коих Круг принять не захотел. Пестрота нарядов и наций и единый портовый сленг, каковой понимали все, от заезжего купца до воспитанниц пансионов для девочек из богатых семей. И вся жизнь города - и днём, и ночью, - состояла из главного его назначения - ТОРГОВЛИ.
   Здесь никого не удивила ни лысина Ивана, ни седой человечек с чернявыми ребятятами, ни высоченная девушка в мужском наряде. Ну а Митрич - тот вообще был как рыба в воде. Индийские дешевые побрякушки никого особо не впечатляли (тут и не такое видали), а вот финифтяной кулончик с парой серёжек дали им и места в гостинице, и цивильный прикид. Оставалось лишь выяснить, как, собственно говоря, на тот берег моря попасть.
   С "тем берегом" оказались проблемы. Иван мог бы пойти к здешнему главе Круга - и всё бы было. Но что-то его останавливало: очень уж не хотелось одалживаться. Да и Мария-проводница, помнится, предупреждала... Словом, бесплатный сыр - он только в мышеловке. А вообще - Иваном овладела незнаемая прежде апатия. Не то, чтобы он был разочарован завершением основной своей миссии, - это-то как раз вызывало законное удовлетворение. Может, ему хотелось славы? Спаситель Мира и всё такое? Нет, и ещё раз нет! Абсолютно неважно, что подвиг его способны оценить немногие, да и то - если узнают. Зачем ему торжественные банкеты и прочая шумиха? В свадебные генералы он вовсе не рвался. Так чего ж он лежит и лежит в этой тихой гостиничке, когда Митрич с советником, высунув язык, как борзые собаки, бегают и суетятся? Единственное, что ещё как-то вызывало интерес - это жена и ребята-воронята.
   Инноли пришлось вести затворническую жизнь: за пределами гостиницы она не смела показаться без Ивана - она была нии-до, и любой маг мог отдать её в руки закона... Да это ещё не страшно, Иван бы выручил, и тоже по закону. Но в городе существовала община "чернокнижников" - Астабан был один из немногих городов этого Мира, предоставивший им убежище, - и вот оттуда-то пути назад не было. Так что жена Ивана штопала вещички, возилась с ребятятами и как могла, развлекала мужа. В конце-то концов, она же была дипломированная вэл-ло, и это её прямая задача - бороться с мужскими депрессиями! Потихоньку, понемножку, она заводила разговор о будущей его работе. Что на Высокого Мага, видимо, учиться поздновато. Верховный - он ведь, хоть и со знаком, с раннего детства учился. Иван ему, точно, не конкурент (а он и не собирался). В советниках, конечно, хорошо... Сытно, спокойно... живот толстый. (Это у Вранича-то?) Да ведь тоскливо на одном месте! (Это точно.) Помнишь начальника охраны каравана? Вот это мужик! И маг тебе, и советник, и боец - всё разом! Хорошая работа! Денежная! Караванщики хорошую охрану ой как ценят! Год-два помощником походить, а там и свой отряд набрать...
   Мысль эта, на все лады повторяемая, Ивану нравилась всё больше и больше. Только вот язык... Кому нужен такой начальник охраны? Начальник охраны обязан пять языков, как родной свой знать. Да плюс фени портовые... Но всё-таки Иван потихоньку начал оживать. Обсуждали, что ж можно сделать, и как быть с ней самой - позволительно ли с собой в караван брать? Или, может, вообще женский отряд набрать? Инноли бы девчаток поучила... А то, может, ну её, кочевую-то жизнь... Школу откроем, боевые искусства преподавать станем... Денег, конечно, поменьше - зато спокойно...
   Вечерами являлись усталые Митрич и советник - то вместе, то порознь, но одинаково понурые. В подробности не вдавались, но дело с места не двигалось. Через море был лишь один-единственный путь: Сперва на пассажирской барже до Наболи, островного города-порта, спутника и партнёра Астабана. Там были верфи, гостиницы и перевалочные склады, а также два порта - морской и речной. Там не было развлечений, кроме матросских борделей, - там люди работали, но не жили. Миновать Наболи было нельзя. А для этого нужен легальный статус. Здесь, в Астабане, они никого не интересовали: откуда пришли, чем зарабатывают - их дело. Зарежут соседа - придёт маг-дознаватель, повяжут - и все дела.
   Иное дело - на море. Грузовые суда всё больше паровые, тихоходные. Парусники в торговом деле невыгодны: команды много - товару мало... Но если команда мала - от пиратов же не отбиться! На тихом-то ходу... Так что меры безопасности - наистрожайшие. Иван не очень-то понимал, в чём заключается их нелегальность: Митрич в подробности вдаваться не спешил, а объяснения Инноли казались просто дикими. Получалось что:  все они абсолютно законные, но легальный статус имеют только дети. Как это сочеталось, Ивану было совершенно непонятно. Он даже попытался на бумаге это расписать:
   1. Вранич. а) Мин в законе - официальный контракт Круга.
   б) Советник потерявшего силу мага, официальной вольной не имеет.
   2. Митрич. а) Беглец-мин, контракта с Кругом не заключал, вольный купец по закону.
   б) "Тягловый" без договора, работает на свой страх и риск, на грани закона.
   3. Инноли. а) Нии-до, официально ушедшая из банды. Законный статус - наложница.
   б) Вэл-ло, сбежавшая от неотработанного контракта.
   4. Он сам. Непонятно кто. Имеет высший магический знак, но пользоваться им не умеет. Ни официального контракта, ни статуса. Тупик.
   В один из жарких тоскливых дней советник Вранич вдруг вернулся задолго до заката. Торопливо похлебал принесённый Инноли холодный суп и попросил заварить успокаивающего нервы чая. Иван понял: человечек готовится к серьёзному разговору. За время совместного путешествия советник неплохо выучил русский - он вообще к языкам был способный,  но тут попросил Инноли переводить.
   - Послушайте, байдине, - вежливость советник соблюдал всегда, - ответьте мне прямо на такой вопрос: могли бы вы выручить человека просто так, без всякой награды? Причём человека, который не в ладу с законом.
   Иван подумал и ответил предельно аккуратно:
   - Мы все сейчас не вполне в законе. Так что по обстоятельствам. Почему бы не помочь, если человек хороший. А награда - что в ней?
   Ответ советника устроил.
   - Один человек, назовём его, скажем, теневым предпринимателем, сам не зная о том и не имея в виду худого, случайно воспрепятствовал неким планам. Люди (они принадлежат к местному сообществу "чернокнижников") объяснений слушать не захотели и от предложенной материальной компенсации отказались. Зная, что подобные вещи не обходятся без последствий, наш теневик предложил даже более того, на что имел право, - неограниченный кредит своего сообщества. Ему обещали подумать. А на следующий день умыкнули его маленьких детей - мальчика и девочку. Такого здесь никогда не случалось: дети во всех Мирах неприкосновенны. "Чернокнижники", бывает, похищают людей - тех, кого законные маги искать не станут. Что с ними делают - не знает никто: похищенные не возвращаются. В силу своих не вполне законных занятий теневик не может воспользоваться услугами магов Круга - он поставит под удар не только свой бизнес (он на это пошёл бы), но и всё сообщество. Словом, байдине, я прошу вас помочь отчаявшемуся человеку.
   Во время этой, несколько витиеватой, речи Иван держал руку Инноли. Волны эмоций, обуревавших женщину, обдавали его: гнев, сочувствие и - надежда. Да, Инноли на него надеялась. И ещё - хоть и не было ничего обещано, она надеялась на выход. Выход в море, из этого душного тупика.
   Иван не посмел её обмануть.
   - Байоне Вранич, я согласен.
   Они условились, что советник добудет пару вещичек - желательно таких, которыми оба ребёнка пользовались, желательно часто. Особо желательно - вещичек детьми любимых. Потом они разошлись: Вранич - за оговорённым, Иван - собираться. Надо было много чего предусмотреть.
   Вранич отсутствовал долго - Иван просто извёлся ждать. Упавший духом Колян Митрич, как умел, утешал рыдающую Инноли: бывшая нии-до обрела в их сборной команде свою семью, и советник казался ей кем-то вроде дядюшки. Появился он на третьи сутки перед рассветом, в компании с мутной личностью, оставшейся во дворе. Тихо постучался в каморку Митрича и, приложив палец к губам в знак молчания, сиплым шёпотом попросил отсыпать камушков, да побольше. Обострённым чутьём левого купца Митрич понял: не время торговаться. Запас за время городского житья сильно подтаял, а финифть прижимистый казначей Митрич тратить жалел. Но дело выходило серьёзное, и, оставив "для погляду" пару ниток граната, он высыпал советнику всё. Мутная личность, придирчиво рассмотрев принесённое, кивнула. И смылась, оставив в руках контрагента крохотный мешочек.
   Иван осмотрел содержимое. Это были бусинки-обереги на оборванных шерстяных нитях. Одна - крупнее, ярко-красная, из хорошего граната-пиропа, шлифованная на много граней. Вторая - круглая, чуть неправильной формы, из нежно-розового кварца. Обрывки нитей - буро-красные.
   - Слуга нашёл - под мебель закатились. Подлая шкура, отцу не отдал: думал "чернокнижникам" продать, да всё боялся. Не впрок ему будет богатство - отец детей сейчас ищет того, кто предал. Этого дурака и найдёт. Не завидую ему. А нам надо торопиться найти детей раньше, чем нас за похитителей примут.
   Иван кивнул. Они с Инноли ещё раньше решили: пойдут вдвоём. После пережитых подвигов Иван уже не имел прежних боевых кондиций, нужна страховка. Ну не Митрича же с собой звать! Инноли принесла заготовленные мешки: оружие, верёвки, когти, и продуктов на случай долгой засады. Простились с Митричем, чмокнули сонных воронят.
   В густом предрассветном тумане советник вывел их к глухой стене, за ней располагалась усадьба-крепость - отсюда дети и пропали. Сами ли они бросили обереги, или это сделали похитители, сейчас неважно, - бусинки давали самый надёжный контакт. Иван подержал в "глазной" ладони кусочки камня. Медленно, терпеливо нащупал связь. Так. Красный камушек - это мальчик. Розовый - девочка. Отсюда их забирали вместе.
   - Пошли.
   Две высокие фигуры растворились в тумане. Советник, сгорбившись, побрёл назад. В гостинице ждали его Митрич и дети. И он был почти уверен, что послал этих двоих на безнадёжное дело.
   ...Иван не помнил пройденного пути. Все его ощущения сосредоточились на поддержании контакта - об остальном пусть заботится жена. Так. Тут детей разделили. Постоял, подумал. Убрал розовую бусинку в карман - мальчик показался важнее. Или ближе. Под ногами выступили подгнившие мостки - улица спускалась к болоту. Пожалуй, мосточки гнилыми только казались - чтоб чужие не шастали. Двоих пешеходов они держали отлично, ни одна досочка не скрипнула.
   Из болотца выступил остров. Иван переложил бусинку в другую руку, "проглядел" пространство: охрана наличествовала. В количествах, исключающих бой. Да и не факт, что ребёнок тут. Может, это лишь перевалочная база? Решил обойти вокруг. Вдруг есть "след"-выход?
   Инноли вынула из мешков рамы-болотоходы. (Дожидаясь Вранича, они кучу вариантов перебрали и решили, что прятать детей проще не в городе, а на болотах.) Стараясь держаться в отдалении и по возможности не хлюпать, под покровом тумана обошли остров. Судя по всему, мальчик ещё тут. Устроились на крупной кочке недалеко от мостков. Иван поделился сомнениями: слишком просто, похоже на засаду. Инноли была того же мнения. Получалось, что мальчик служил лишь привадой. Спрашивается, на какую рыбу? Если бусины выбросили похитители - они знали, что по следу пойдёт маг. Отец похищенных в Круг обратиться не может - значит, это будет маг-нелегал. Вряд ли таковых в городе много. Получалось, им нужен... Иван. Они достаточно долго болтаются в Астабане, чтоб засветиться. Надо уходить. Можно попробовать пройти по следу девочки - похоже, вариант с мальчиком был основным. Может, там поменьше охрана. Если же и там ловушка, то, как ни жаль, но детям они не помогут. Раз Ивану не предложили сотрудничества, значит, им нужен раб. А в рабы Иван точно не собирался.
   Обратно на мостки не пошли: туман ещё не ушёл, направление они знали - к краю болота и так вышли. И правильно сделали: в начале мостков их ждали. Не дождались.
   Солнце поднялось над горизонтом достаточно высоко, когда Иван с женой, хорошенько поплутав в незнакомых переулках и успев перекусить в попавшейся на глаза харчевенке (хозяйственная Инноли не забыла прихватить деньжат), вышли, наконец, к развилке. Той, где детей разделили. Присели на скамеечку у питьевого фонтанчика. Сюда то и дело подбегали детишки с пустыми тыквами и бидончиками - за чистой водой. Надо было решаться. Вероятнее всего, их будут "вести": путь-то известен! Одна надежда, что ждут его одного, а на двоих могут внимание не обратить - мало ли кто по улице шляется!
   - Тогда, - осенило Инноли, - мы должны нагрузиться вещами! Большими!
   Переговорила с водоносами, и, дав одному мелкую монетку, они отправились с провожатым на ближайший рыночек. Там, с его же помощью, бережно торгуясь, купили громадный плетёный короб с крышкой, вязанку сухого тростника для плетения циновок и большущую корзину-поднос, полную сочных фруктов. Получив комиссионные, обрадованный пацанёнок вызвался поработать гидом. Пришлось дать ему ещё монетку, чтоб отстал. Тем более что возвращаться к фонтанчику смысла не было - путь розовой бусины пролегал совсем рядом.
   Торопиться не стоило. Присели под навесом торговца чаем, заказали по чайничку. Поели фруктов. Сидели, отдыхали. Иван, прикрыв глаза и зажав в кулаке оберег, внимательно прислушивался. Пожалуй, он рискнул бы идти не по самому следу, а параллельными улицами. Да-да. Метров тридцать-сорок удаления можно себе позволить.
   - Ну что, пошли?
   След иногда терялся - когда переулок оканчивался тупиком или был уж очень кривой. Тогда возвращались. Или пересекали след. Бродили долго. Жара. Инноли с корзиной, Иван с коробом, да сверху еще тростник. Сноп здоровый, лучше зонтика. Глаза опущены, лица не видно. Наконец, пришли. Высокая стена, за стеной - усадьба. Что-то в этой стене такое знакомое? Эта шершавость, камень кладки, скрытой белёной обмазкой... Запах дымка, смешанный с цветами и пряностями... Да и сама мостовая... Они переглянулись и поняли друг друга без слов: усадьба была та самая, просто подошли к ней с другого края. Девочка была дома. Возможно, отец об этом не знает. Если же знает - кто же такой Вранич? Иван принял решение:
   - Пошли домой.
   Путь от гостиницы до усадьбы ни Иван, ни Инноли не запомнили - темнота да туман, но они ж не в лесу! Проводник нашёлся у ближайшего фонтанчика. Пацанёнок оказался ушлым, торговался с азартом: закатывал глаза и посыпал чумазую мордаху уличной пылью, уверяя, что путь долог и отец за отлучку выпорет... Но, завидев стайку конкурентов с кувшинами, сломался: заплатили то, что и собирались - тростник на аванс, корзина с остатками фруктов - потом. В качестве конечной точки Иван на всякий случай, назвал большую лавку на соседней с гостиницей улице. Путь оказался не слишком долгим - гид их хитрить не стал; дело к закату - и вправду могут выпороть. Так что вывел напрямик, местами прямо по плоским крышам.
   Временный дом их встретил сумбурно: хлопотливый издёрганный Митрич, испуганные, забившиеся в угол воронята... И мощный храп в дупель пьяного почти непьющего Вранича. Дрожащими руками Митрич помог скинуть Ивану короб с ненужным боевым барахлом, погнал оживших ребяток на кухню за ужином и чаем. Попихал в бок храпуна - бесполезно. Запах дешёвой самогонки, казалось, выплёскивался даже на улицу.
   Сели ужинать. Пересказали случившееся. Митрич суетливо кивал: ну да, ну да... Потом начал рассказывать сам:
   - Вранич, как вернулся, всё переживал, переживал. Чего дёргаешься, - спрашиваю. Не сходится, говорит. Всё вроде так - а не сходится. Задом чую. А раз не сходится - значит, я их на смерть послал. Гадом буду... Полдня на стенки кидался: - что, грит, я за советник такой, если, как пацан неразумный попался. А после не выдержал (я только на полчасика по делам вышел) - смотрю, он араки добыл и вусмерть нажрался. Бутыль - чуть не в полведра, и как только влезло... Вот, храпит. Вы, ребяты, не переживайте. Раз живые вернулись - значит, Бог помиловал. И на советника сердца не держите - не виноватый он. Мозгам, им, как мышцИ, тренировка нужна. Не то жиром заплывают.
   Инноли устало улыбалась, Иван только рукой махнул - "утро вечера мудренее, пошли спать".
   Шут его знает, что было намешано в вечернем чае, но проснулись они далеко зА полдень. В крохотной гостиной "семейного", многокомнатного (на всю компанию) номера их терпеливо дожидались: ухоженный, но из всех пор благоухающий перегаром советник и ещё один - очень на него похожий, только крупнее и носатей. Одет визави советника был скромно, но дорого, украшениями и манерой напоминая байоне Конрада. Видимо, это и был тот самый, для кого старались. Советник представил гостя:
  -- Байоне Растэн Тенефф, местный предприниматель.
   Байоне сдержанно поклонился и попросил не стесняться - он подождёт, пока байдине и байана умоются. Они вчера сильно устали, он понимает.
   Беседовали традиционно - за чаем. Переводчиками трудились аж трое: сам советник, и Инноли, и Митрича припахали. Уж больно гость на первых порах изъяснялся витиевато. Со слов байоне, дополненных от себя Враничем, получалось: да, всё затеяли местные "чернокнижники". Да, они тут влиятельны, в определённых кругах. Но, по большому счету, магическому, это так, шелупонь. Потому Круг их и терпит - не конкуренты. Зато делают за них грязную работу: избавляют город от человеческих отбросов. Однако, прознав про Ивана, решили крупный кусок захапать, а заодно и его, Растэна Тенеффа, бизнесом поживиться. И чуть было не преуспели: дочку нашли в винном погребе, накачанную наркотиками. Сейчас она лечится у легального мага. Хорошего, пятой ступени. С наркотой не шутят, экономить тут неуместно. А об освобождении сына родственники ведут переговоры, и, скорее всего, всё обойдётся даже без выкупа. В общем, хоть и не лично освободили детей, но результат налицо. А ещё байоне Тенефф в курсе их проблемы. И предлагает реальную помощь.

-------

   Свежий морской ветер трепал Ивану отрастающий оселедец. На капитанском мостике настоящего двухмачтового брига их было трое: он, Инноли, и резко осолидневший советник Вранич. Море всплёскивало мелкими гребешками, снасти поскрипывали, похлопывали и гудели. Сверху отлично смотрелись избывающий морскую болезнь Митрич, играющие у камбуза дети и драющие палубу носатые матросы.
   Весёлая догадка коснулась Ивана:
   - Скажи, советник, а какой ты нации?
   Улыбка мгновенно стёрла солидность в пух разряженного Вранича, когда, озорно подмигнув, он ответил:
   - Ром.
   Впереди был немалый путь и, по большому счёту, полная неизвестность. Подвиг свой Иван совершил, но ведь жизнь его на этом не кончилась. Он был молод, всё ещё силён, многое умел, ещё бСльшему мог научиться... И, кроме того, героя нашла его самая главная награда:
  
   ИННОЛИ БЫЛА БЕРЕМЕННА!!!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Под Солнцем Единым. * Лопаева Елена Николаевна
  
   Мир Рака. Иван-Большой. 43
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"