"Когда Заратустре было тридцать лет, оставил он свою родину, и море своей родины, и ушёл в горы. Здесь наслаждался он своим духом и своим одиночеством неустанно десять лет."

"Так говорил Заратустра" Фридрих Ницше

Впервые Лавкрафт упоминает Аль-Хазреда в рассказе "Безымянный город" (The Nameless City) 1921 года, написанном под впечатлением от сновидения, приснившегося ему после прочтения "Книги Чудес" (Books of Wonders) Лорда Дансени и статьи о мифическом городе Ираме из "Британской энциклопедии" (Encyclopaedia Britannica).[1] Сюжет рассказа повествует о путешественнике, отыскавшем в песках Аравийской пустыни древние руины Безымянного города. При виде их в его памяти возникает пророческое двустишие, авторство которого он приписывает Аль-Хазреду:
"Это было то место, что пригрезилось безумному поэту Абдул Аль-Хазреду, в ночь перед тем, как он воспел непостижимое двустишие:
То не мертво, что вечность ждёт,
И в чуждые эоны даже смерть умрёт."[2]

Впервые же об арабе как авторе "Некрономикона" Лавкрафт говорит в другом своём рассказе "Гончая" (The Hound) 1922 года, написанном после посещения старого кладбища реформатской церкви в Бруклине, где в качестве памятного сувенира он отколол маленький кусочек от могильного камня 1747 года. Сюжет рассказа развивается вокруг пары декадентов, которые в поисках новизны впечатлений и потустороннего опыта опустились до разграбления могил. Так в одном из захоронений на старинном голландском кладбище, принадлежащем некогда такому же гробокопателю как они, обнаруживается необычный амулет из зелёного нефрита в форме крылатой собаки:
"Он был чужд всего искусства и литературы, о которых знают здравомыслящие и добропорядочные читатели, но мы сразу признали в нём вещь, на которую намекал в запретном 'Некрономиконе' безумный араб Абдул Аль-Хазред. Жуткий символ культа трупоедов из недоступного Ленга в Центральной Азии. Слишком хорошо в нём прослеживались черты, описанные старым арабским демонологом. Черты, почерпнутые из каких-то тёмных сверхъестественных проявлений души тех, кто беспокоил и терзал мёртвых."

Впоследствии Лавкрафт ещё не раз упоминает араба вместе с его книгой: сперва в рассказе "Празднество" (The Festival) 1923 года, где он цитирует "Некрономикон", затем в неоконченном[3] "Потомке" (The Descendant) 1926 года, где говорит о поисках Безымянного города, после в "Зове Ктулху" (The Call of Cthulhu) того же года, где вновь использует загадочное двустишие, а в "Случае Чарльза Декстера Варда" (The Case of Charles Dexter Ward) начала 1927 года, он упоминает некую VII книгу "Некрономикона" Аль-Хазреда. И лишь после этих произведений, в письме Кларку Эштону Смиту от 27 ноября 1927 года, Лавкрафт впервые приводит краткую историю жизни араба:
"У меня не было возможности издать новый материал осенью этого года, но я разбирал заметки и наброски для будущих страшных историй. В частности, я составил некоторые сведения о знаменитом и кощунственном "Некрономиконе" безумного араба Абдул Аль-Хазреда! Похоже, что это ужасающее богохульство было создано уроженцем Саны, что процветала в Йемене в 700 году н.э., совершившим много загадочных путешествий к руинам Вавилона, в катакомбы Мемфиса, и по дьявольским нехоженым областям великой южной пустыни Аравии - Роба Эль-Халиех, где он, как утверждал, отыскал записи о вещах старше самого человечества и узнал о поклонении Йог-Сототу и Ктулху. Книга была написана Абдулом уже в преклонном возрасте, когда он жил в Дамаске, и первоначально называлась "Аль-Азиф", словом "азиф" (см. примечания Хенли к "Ватеку"[4]) называли странные ночные звуки (насекомых), которые арабы считали воем демонов. Аль-Хазред умер или исчез при ужасающих обстоятельствах в 738 году."

Позднее в том же году на основе этого наброска из-под пера Лавкрафта выходит эссе "История Некрономикона" (The History of the Necronomicon), в котором жизнеописание араба занимает два первых абзаца и обрастает деталями, многие из которых были почерпнуты из 'Британской энциклопедии'. По сути, оно может считаться первоисточником всей информации об Аль-Хазреде, а изложенная в нём версия истории основной:
"Оригинальное название "Аль-Азиф", словом "азиф" арабы обозначали ночные звуки (издаваемые насекомыми), считавшиеся воем демонов.
Составлен Абдул Аль-Хазредом, безумным поэтом из Саны, что в Йемене, которая, говорят, процветала в период правления халифов Омейядов, около 700 года н.э. Он побывал на руинах Вавилона и в тайных подземельях Мемфиса, провёл десять лет в одиночестве в великой южной пустыне - Аравии Роба Эль-Халиех, или "Пустом месте" в древности[5], и в "Дахне", или "Красной" пустыне у современных арабов, которая, как считалось, была под покровительством злых духов и чудовищ смерти. В этой пустыне много странных и невероятных чудес, о которых рассказывают те, кто якобы бывал там. В последние годы своей жизни Аль-Хазред поселился в Дамаске, где написал "Некрономикон" (Аль-Азиф) и погиб или исчез (в 738 году н.э.), о чём сообщают страшные и противоречивые вещи. Согласно Ибн Халликану (биографу XII века), он был схвачен невидимым чудовищем средь бела дня и пожран перед застывшими в ужасе людьми. Многие говорили о его безумии. Он утверждал, что видел легендарный Ирем, или Город Столпов, и отыскал под развалинами некоего безымянного города в пустыне ужасающие летописи и секреты расы, что старше человечества. Он был равнодушен к мусульманству и поклонялся неизвестным сущностям, которых именовал Йог-Сотот и Ктулху."

Несмотря на всю значимость этого эссе, его черновик был написан Лавкрафтом поверх старого письма[6] и предназначался скорее для распространения среди коллег по перу, нежели для публикации, которая состоялась уже после его смерти. Однако ещё при жизни Лавкрафт никак не развивал и не использовал описанный им образ Аль-Хазреда в полной мере. Так, в "Ужасе Данвича" (The Dunwich Horror) 1928 года он приводит ещё одну
цитату
из 'Некрономикона', но впоследствии ограничивается лишь краткими ссылками на араба и упоминаемые в связи с ним места или существ, которые можно встретить в "Шепчущем во тьме" (The Whisperer in Darkness) 1930 года, "Хребтах безумия" (At the Mountains of Madness) 1931 года, "Снах в Ведьмином доме" (The Dreams in the Witch-House) 1932 года, "Нечто на пороге" (The Thing on the Doorstep) 1933 года, и в "Тени из безвременья" (The Shadow Out of Time) 1934-35 годов. А также в нескольких соавторских работах: "Последнем опыте" (The Last Test), переработанном в 1927 году по просьбе Адольфа Де Кастро, во "Вне времён" (Out of the Aeons), написанном в 1933 году совместно с Хейзл Хилд, и в рассказе "Врата Серебряного Ключа" (Through the Gates of the Silver Key), написанном в соавторстве с Эдгаром Хоффманом Прайсом в 1933 году.

После смерти писателя в 1937 году, эту эстафету подхватил его друг Август Дерлет, периодически упоминая Аль-Хазреда и "Некрономикон" в произведениях дописанных им по многочисленным заметкам Лавкрафта, а потому условно считающихся соавторскими: в "Притаившемся у порога" (The Lurker at the Threshold) 1945 года, "Окне в мансарде" (The gable window) 1957 года, "Тени из космоса" (The Shadow Out Of Space) того же года, и в "Ведьминой лощине" (Witches' Hollow) 1962 года. А также в своих собственных работах: "Возвращении Хастура" (The Return of Hastur) 1939 года, "Сделке Сэндвина" (The Sandwin Compact) 1940 года, "За порогом" (Beyond the Threshold) 1941 года, "Обитающем во мраке" (The Dweller in Darkness) 1944 года, "Доме на Карвен-стрит" (The House on Curwen Street) того же года, "Следящем с небес" (The Watcher from the Sky) 1945 года, "Ущелье близ Салапунко" (The Gorge beyond Salapunco) 1949 года, и в "Печати Р'лиеха" (The Seal of R'lyeh) 1958 года. Но во всех этих произведениях упоминания носят незначительный эпизодический характер, за исключением двух.

Первый из них рассказ "Лампа Аль-Хазреда" (The Lamp of Alhazred), написанный Дерлетом в 1957 году. Он повествует о мечтательном Варде Филлипсе, получившем в наследство от своего таинственно исчезнувшего деда Уиппла богатую библиотеку в доме на Энджелл-стрит, а также старинную масляную лампу, которую тот называл самым бесценным сокровищем, приносящим блаженство и ужас:
"...лампа возникла из гробницы в Аравии, ещё на заре истории. Когда-то она принадлежала полубезумному арабу, известному как Абдул Аль-Хазред, и была изготовлена легендарным племенем Ад - одним из четырёх таинственных и малоизвестных племён Аравии, из которых Ад был на юге, Самуд на севере, Тасм и Джадис в центре полуострова. Ещё давно она была найдена в скрытом городе под названием Ирем, Городе Столпов, который воздвиг Шедад - последний из правителей Ад, и который был известен одним как Безымянный город, расположенный в области Хадраманта, а другие считали его погребённым под постоянно движущимися песками аравийской пустыни и невидимым для обычного глаза, но иногда открывающимся избранникам Пророка."[7]

Когда же почистив и заправив маслом, Вард зажигает лампу, то в её свете возникают необычные видения далёких миров. Они вселяют в него вдохновение, возвращают к позабытым мечтаниям и являют образы счастливой поры его собственного детства, искушая переступить зыбкую границу мира серой обыденности, чтобы отправиться в путешествие по далёким фантастическим местам и вновь пережить "чудесное время, когда мир был молодым". В основу этого рассказа легли воспоминания и сожаления Лавкрафта о безвозвратно ушедших годах его детства, проведённых в дедовском доме на Энджелл-стрит с самой большой в Провиденсе библиотекой, к которым он всегда относился с особой теплотой. Что же касается фантастической составляющей сюжета рассказа, то её мотивы можно обнаружить как в VI сонете "Лампа" (The Lamp) из цикла "Грибов с Юггота" (Fungi from Yuggoth) 1929 года, так и в заметке под номером 146 в "Тетради для творческих заметок" (The Commonplace) Лавкрафта, сделанной в 1926 году и гласящей:
"Древняя лампа найдена в гробнице - когда наполнена и использована, её свет открывает странный мир."

В другом рассказе под названием "Хранитель ключа" (The Keeper of the Key), написанном в 1951 году и входящем в цикл о профессоре Лабане Шрусбери (Laban Shrewsbury), Дерлет предпринял своеобразную попытку дополнить историю Аль-Хазреда. Главные герои рассказа профессор Шрусбери и его ассистент Нейланд Колум отправляются в путешествие по Аравийской пустыне на поиски всё того же Безымянного города. В его подземельях они находят массивную бронзовую дверь, на которой начертано по-арабски:
"Тот, кто приходил, был возвращён. Тот, кто увидел, был ослеплён. Тот, кто постиг тайны, умолк. Здесь он будет обретаться вечно, ни во тьме, ни в свете. Пусть не тревожимый никем."

Эта эпитафия, по мнению профессора, посвящена не кому иному, как Аль-Хазреду, чья гробница и обнаруживается за дверью. Проведя особый ритуал, герои узнают у поднятого из праха араба о спрятанной им в стене склепа рукописи "Аль-Азиф", и, заполучив её, спасаются бегством от призрачных стражей Безымянного города. Однако если Дерлет старался всё же не слишком отдаляться от заданных Лавкрафтом канонов, то другие авторы оказались менее принципиальны. Так, писатель Лин Картер в своём заурядном рассказе "Гибель Яктуба" (The Doom of Yakthoob) 1971 года, приводит текст якобы малоизвестной части "Некрономикона" под названием "Первая повесть", описывающей юношеские годы Аль-Хазреда, прошедшие в ученичестве у сарацинского мага Яктуба[8] вместе с другим его послушником по имени Ибн Газул[9]:
"По воле Учителя мы изучали призывы Существ Зла, беседовали с гулями в скальных склепах Нэба, и даже присутствовали на безымянных Празднествах Нитокрис в отвратительных гробницах под Великой Пирамидой. Мы прошли по потаённым ступеням, чтобы поклониться Тому, кто пребывает в чёрных катакомбах под древними руинами населённого гулями Мемфиса, а в тлетворных пещерах Нефрен-Ка, что в Долине Хадота близ Нила, мы проводили столь богохульные обряды, что даже сейчас моя душа содрогается при воспоминаниях об этом."

Ученики убеждают Яктуба провести опасный ритуал призыва великого Князя Бездны, и, поддавшись на уговоры, он отсылает Ибн Газула с золотом к вавилонскому Некроманту, владеющему особым эликсиром из ихора, который необходим для ритуала. Вернувшись с эликсиром, все трое отправляются в пещеры потаённого Хадота, где совершают ритуал и призывают ужасное существо:
"...великое Нечто возникло, затмевая звёзды. Алое, влажное и блестящее, словно кто-то содрал с Существа кожу, с глазами подобными Чёрным Звёздам. Оно источало обжигающий холод, как дующий меж звёзд тёмный ветер, и зловоние Бездны."

Однако эликсир, преподнесённый в дар чудовищу, к ужасу Яктуба оказывается обычным вином, подменённым Ибн Газулом, который растратил всё доверенное ему золото на плотские утехи. Тогда разгневанное существо хватает Яктуба своими когтями и терзает, а затем пожирает его плоть и душу:
"Некоторое время несчастный Яктуб пронзительно кричал и метался в Когтях, но потом затих и обмяк, почерневший и иссохший, а хохочущее Существо стало разрывать его, пока не пожрало истерзанный дух Яктуба, наполнив мои сны отвратительными кошмарами на последующие двадцать лет..."

Так "Гибель Яктуба" открывает целый сборник Картера "Некрономикон: Перевод Ди" (The Necronomicon: The Dee Translation) 1989 года, состоящий из связанных между собой историй, а также описаний мест, существ и ритуалов, сделанных на основе творчества Лавкрафта. Относительно схожей композицией обладает книга писателя и оккультиста Дональда Тайсона "Некрономикон: Странствия Аль-Хазреда" (Necronomicon: The Wanderings of Alhazred), написанная в 2004 году. В ней Тайсону удалось создать довольно подробное повествование о жизни и странствиях Аль-Хазреда, включив в него множество мифов и легенд, описаний обрядов, артефактов, и Древних богов Лавкрафта. Он также позволил себе вольности в трактовке каноничной истории араба, сохранив при этом лишь основные даты и эпизоды:
"Создатель этой книги, которой я даю греческое название "Nεκρονομικον", как более точно отражающее её содержание, чем оригинальное, родился в скромном доме в городе Сана, на земле Йемена. Его фамилия была утрачена, но он широко известен под именем Абдул Аль-Хазред, означающем на арабском языке "Слуга Пожирателя". Дата его рождения неизвестна, но его смерть, как говорят, наступила в 738-ой год Господа нашего, когда он был уже глубоким старцем."

В отличие от Картера, Тайсон описывает юность араба иначе. Согласно ему, тот обладал невероятно красивым голосом, благодаря чему снискал милость правителя Йемена, призвавшего двенадцатилетнего юношу ко двору, чтобы наслаждаться его поэзией и воспитывать как собственного сына. В возрасте восемнадцати лет Аль-Хазред влюбился в одну из его дочерей, которая зачала от него ребёнка. Узнав об этом, правитель Йемена приказал задушить новорождённого и сжечь, заставив араба вкусить его плоти, отчего тот обезумел.[10] Затем ему отрезали нос и уши, исполосовали щёки и, оскопив, изгнали в Руб Аль-Хали, считая, что там он и погибнет. Но араб выжил, населявшие пустыню "духи тьмы" показали ему заброшенные пещеры и колодцы, где он нашёл спасение, а после стал скитаться, в надежде излечить свои увечья и с триумфом вернуться в Йемен к возлюбленной. Он побывал в Гизе, где постиг секреты тайного культа некромантов, в Халдее в совершенстве овладел искусством астрологии, а в Александрии получил знания о забытых языках. Однако араб так и не сумел найти то, что могло бы исцелить его, и после долгих скитаний поселился в Дамаске, где продолжил свои магические изыскания, наводя ужас на его жителей:
"Во время своей жизни в Дамаске он написал труд, который, в порыве безумства, назвал "Аль-Азиф" - стрёкот насекомых или жужжание жуков. Тем не менее, из-за своего содержания книга стала более известна как "вой демонов", за который обычные люди принимали ночные звуки пустыни и считали их криками духов. Работа была написана во время его последнего десятилетия жизни в Дамаске, около 730 года Господа нашего. Обстоятельства его смерти представляются такими же странными, малоизвестными и невероятными, как и его жизнь. Говорят, что в один прекрасный день, когда он покупал вино на рыночной площади, Аль-Хазред был поднят в воздух каким-то невидимым существом огромных размеров и силы, его голова, руки и ноги были оторваны от туловища и пожраны так, что всё его тело исчезло по частям, оставив лишь брызги крови на песке. И его собственная плоть стала последним подношением тёмным богам, которым он поклонялся."

Другая работа, предшествовавшая Тайсону и известная как "Некрономикон" Саймона[11] (The Simon Necronomicon) 1977 года, основана на дошедших до наших дней клинописных текстах мифов, заклинаний и ритуалов древней Месопотамии. Согласно ей, в юности Аль-Хазред был сыном пастуха и жил в деревне Бет Дуррабиа.[12] Однажды, путешествуя по горам Масшу, он набрёл на большой камень, высотой в человеческий рост и шириной с быка, на котором были выбиты три таинственных знака. Разведя у его подножия костёр, араб остался возле камня на ночь, но незадолго до рассвета был разбужен воем волка и голосами людей. К своему ужасу Аль-Хазред обнаружил, что огромный серый камень парил над землёй, а вырезанные на нём символы пылали, словно угли костра. Напуганный этим, араб поспешил скрыться в высокой траве, откуда ему было видно процессию людей в чёрных одеждах. Подойдя к камню и распевая какое-то заклинание, они принялись резать себя острыми кинжалами, но куда ужасней оказалось то, что появилось вслед за этим:
"Под парящей скалой, где она прежде стояла, из-под земли возник хвост змеи. Эта змея была больше всех тех, что я, когда либо, видел. Самая тонкая её часть была толщиной в две мужские руки, и когда она поднялась над землёй, за ней последовала другая, хотя ещё первой не было видно конца, и она уходила глубоко в яму. За ними появились ещё, и земля задрожала под натиском множества огромных щупалец."

Притаившегося наблюдателя выдал его же испуганный крик, Аль-Хазред бросился прочь, преследуемый людьми в чёрных одеждах, но, споткнувшись, упал на землю и уже приготовился к нападению, когда обнаружил, что от преследователей остались лишь их одежды и лужи зловонной маслянистой слизи. Тогда араб возвратился к месту своего бегства, попутно натыкаясь на такие же отвратительные останки участников процессии. Большой камень вновь стоял на земле, а в потухшем костре лежала серебряная пластина, покрытая тайными знаками:
"Моя голова начала болеть, как будто дьявол раскалывал мне череп, и когда лунный луч упал на металлический амулет (ибо теперь я знаю, что это было), голос вошёл в мою голову и поведал мне о тайнах увиденного, что звалось одним словом - Кутулу.[13]
В тот момент я понял, что так яростно нашептывалось мне в уши.
Эти знаки, вырезанные на сером камне, служили Вратами во Вне."

После этого, в течение семи лет Аль-Хазред странствовал в поисках знаний, пока некий "учёный человек" не позволил ему прочесть древние записи, в которых содержались тайны некромантии, колдовства и алхимии. Из них он узнал заклинания, вызывающие болезни, безумие и даже смерть, о различных демонах и злых божествах, а также легенды о Древнейших. Со временем, овладев и другими знаниями, заклинаниями и ритуалами, Аль-Хазред записал их в свою книгу, ставшую могущественным оберегом от преследовавших его злых сил. Но даже она не могла защитить араба от того, что ждало его, и в конце книги он приводит предзнаменования своей страшной гибели:
"И даже сейчас я слышу вой волков в горах, как и в ту роковую ночь, и они называют моё имя, а также имена других. Я боюсь за свою плоть, но больше я боюсь за свой дух.
[...]
Звёзды меркнут на своих местах, и луна тускнеет предо мной, как будто пелена закрыла её сияние. Собаколикие демоны подбираются и окружают моё святилище. Странные линии проявляются на двери и стенах, и свет из окон становится всё более тусклым. Поднимается ветер. Тёмные воды волнуются."

Другая, в чём-то схожая с Саймоном и столь же отличающаяся от первоначальной версии Лавкрафта, история Аль-Хазреда приводится в "Grimoirium Imperium". Написанный Филом Легардом в 1999 году, он преподносится как английский перевод некоего старинного манускрипта, выполненный Джоном Ди[14] в период между 1581 и 1601 годами. Несмотря на то, что напрямую с "Некрономиконом" этот текст не связывается, он повествует об Аль-Хазреде, а его ритуалы обращены к "Древним Духам" (Old Spirits), некоторые из которых носят искажённые имена Древних Лавкрафта. Так, пробудившись однажды утром, араб обнаружил, что мир изменился - небо потемнело, грохотало голосами злых духов, и сама жизнь была пленена ими. Среди этого рокота он услышал странный зов и последовал за ним в пустыню, где на утро шестого дня отыскал его источник:
"Человек был полностью чёрен, как лицом, так и одеждой, и он приветствовал меня на моём языке и по имени. Человек назвал мне и своё, имя его Эбонор, и был он демоном. Эбонор был тем, кто издавал зов, и я ещё не знал, что он не просто младший демон, истязающий немощных, но посланник самых злых духов, зовущихся Древними Духами, которых даже могущественнейший чародей Божий не может подчинить."

Этот вестник даровал Аль-Хазреду способность понимать все языки и письмена, в том числе звуки животных, птиц и насекомых, а также невидимых духов. Обезумев после бессонных ночей, на протяжении которых араб был вынужден слушать голоса окружавших его существ, находя спасение лишь среди мёртвых, он отправился обратно в пустыню в надежде отыскать Эбонора, чтобы тот избавил его от проклятого дара. Но вместо этого, явившись вновь, он пообещал наделить араба ещё большим знанием:
"Он взял меня за руку и повёл под холодные пески пустыни, где мы прошли множество шагов, которые никогда не совершал человек, пока не добрались до потаённой двери. "Здесь ты найдёшь абсолютные истины, но познаешь лишь немногие" - сказал мне демон, открыв дверь. Затем я снова услышал зов, раздавшийся из проёма двери, но на этот раз он был в тысячу раз сильнее, и, взяв за руку, Эбонор потянул меня через предел. За дверью я увидел, все невыразимые знания, но лишь немногие смог постичь."

Там за Гранью Аль-Хазред узнал об ужасных Древних Духах, явившихся на Землю извне и изгнанных с неё после появления человека. Всех, кроме Ньярлатхотепа, их посланника и тёмного духа Египта, одним из воплощений которого был сам Эбонор. Он вернул араба в пустыню, сардонически насмехаясь над примитивным человеческим разумом и предрекая возвращение тех, кто ушёл. Оставшись один и утомлённый путешествием, Аль-Хазред решил отдохнуть, а пробудившись, обнаружил в своих руках книгу, содержавшую имена многоликого Ньярлатхотепа. Для изучения книги и путей Древних Духов араб покинул родную деревню, и после долгих скитаний оказался в руинах пещерного города Убара:
"В одиночестве я мог практиковать своё искусство и многое узнал от личин Ньярлатхотепа, я даже осмелился призвать некоторых из Древних Духов, что принесло серьёзные последствия, поскольку я не был готов к тем разрушениям, которые они принесут, ведь никакой круг не может сдержать их. Я также записал всё, что узнал и что можно было записать, чтобы передать эти знания и они не были бы утеряны снова."

Наконец последний, заслуживающий внимания источник сведений об Аль-Хазреде, "Текст Р'лиех" (The R'Lyeh Text) 1993 года, расшифрованный и аннотированный Робертом Тёрнером. Согласно приписке в конце текста, он является второй частью "Некрономикона: Книги мёртвых имён" (The Necronomicon: The Book of Dead Names)[15] под редакцией Джорджа Хэя, изданной ранее в 1978 году и соавтором которой, среди прочих, был сам Тёрнер. Без какой либо предыстории о жизни и путешествиях Аль-Хазреда, в нём описывается огромное подземелье под неким забытым городом. В полусознательном бреду араб блуждал по этому лабиринту с базальтовыми колоннами и странными морёными обелисками, покрытыми ужасными образами и загадочными символами, вырезанными нечеловеческой рукой, пока не набрёл на дверь:
"Тогда, словно пробудившись от сна Наркея, я узрел дверь, преграждавшую мой путь. Их Знак был на ней. Знак, который я видел в могильных пещерах Ленга, среди столпов Ирема и на идолах в криптах Изнавора. Я задрожал, когда увидел как извивается тёмная резьба, покрывавшая утомлённый камень подобно тысяче отвратительных змей, бросавшихся друг на друга, как будто в схватке, а иногда сливавшихся, образовывая существ тошнотворной формы, чтобы затем снова разделиться на тёмные витиеватые змееподобные символы."

Дверь распахнулась сама собой и в пустоте за ней, среди странных звёзд, Аль-Хазред увидел движение больших тёмных форм. С громовым рёвом звёзды закружились в большом водовороте и втянули его в чёрную бездну, словно подхваченный бурей лист:
"Подобно стенанию сильного ветра, страшные голоса проникли в мои уши, криком тысяч терзаемых душ. Запретные имена Йог-Сотота, Ктулху, Ньярлатхотепа и сотни других обожгли мой мозг как ядовитая желчь. Их умы вошли в моё существо, и я узнал о богохульных вещах невообразимых для смертного, о существовании мира вне нашего времени и мироздания, где слепой демон-султан Азатот пребывает в Хаосе, в бесчисленных эонах вечности."

Очнувшись на рассвете, среди тихих песков Красной пустыни, араб отправился на север в Дамаск, где начал писать свою книгу. В конце "Текста Р'лиех", как и в "Некрономиконе" Саймона, Аль-Хазред говорит о преследующих его крылатых существах и оберегающем от них Тройном лунном талисмане, а также приводит предсказание Оракула Йебсу (Oracle of Yebsu), предрекающее его гибель когда день обратиться в ночь:
"В течение девяти дней, когда Солнце соединится с Луной, моя судьба будет предрешена. Когда в полдень наступит тьма и ветер поднимет пески, меня больше не будет."

Как можно видеть, все вышеприведённые версии жизнеописания Аль-Хазреда возникли в разное время, но уже после смерти Лавкрафта и публикации в 1938 году его 'Истории Некрономикона', что объясняет общие эпизоды и схожие детали в них, однако же, все они являются не просто поочерёдными заимствованиями различных авторов, а отдельными частями единой картины. Поэтому в дальнейшем, при реконструкции истории араба, именно версия Лавкрафта будет рассматриваться как основная, а остальные в качестве вспомогательных.

Читать следующую часть

Примечания:
[1]Согласно Вильяму Фулвилеру, Лавкрафта также вдохновлял цикл романов Эдгара Берроуза о Пеллюсидаре (Pellucidar), он подмечает общие для обоих писателей мотивы и сцены. Подробнее о влиянии цикла Берроуза на повесть "Хребты безумия" Лавкрафта см. статью "Омут шогготов".
[2]Здесь и далее, все цитируемые отрывки, за исключением некоторых, представлены в моём собственном переводе, по причине неточностей и упущений, которыми пестрят другие переводы.
[3]В 1989 году рассказ был дописан Лином Картером под названием "Колокол в башне" (The Bell in the Tower).
[4]Лавкрафт ссылается на примечание к английскому переводу повести Уильяма Бекфорда, в котором говорится: "...ночной звук, называемый арабами "азиф", как полагают, был воем демонов." Само же примечание относится к следующему отрывку повести: "Правоверным мусульманам казалось, что они слышали угрюмое гудение тех ночных насекомых, которые предвещают зло, и упрашивали Ватека остерегаться и беречь свою духовную святость." Вероятно, это также вдохновило Лавкрафт на описание голосов насекомоподобных Ми-Го в повести "Шепчущий во тьме", звучавших в ночи как жужжание и гудение. Тем не менее, Райан Паркер в своём "Аль-Азиф" критикует Хенли, и, ссылаясь на арабского поэта VIII века Аль-Асмаи, указывает источником звука вовсе не насекомых, а движущиеся под действием ветра частицы песка в пустыне. Это явление было задокументировано арабистом Сент-Джоном Филби и названо "поющими песками".
[5]В оригинале Лавкрафт пишет "Roba el Khaliyeh", вместо принятого сегодня "Rub al Khali", и "Empty Space" вместо "Empty quarter", хотя его "пустое место", т.е. пустыня, гораздо ближе по значению к первоначальному "Rab Alkhali" (khali-пустая, rab-земля), которое позднее из-за сходства двух арабских слов превратилось в "Rub Alkhali" (khali-пустая, rub-четверть), хотя эта пустыня, действительно, занимает почти четверть полуострова.
[6]Если быть точным, то это адресованное Лавкрафту отпечатанное на машинке письмо Уильяма Л.Бранта, директора Паркового музея Роджера Уильямса в Провиденсе, датированное 27 апреля 1927 года.
[7]Здесь Дерлет практически воспроизводит заметку 47 из "Тетради для творческих заметок" Лавкрафта от 1919 года, в том числе используя написание "Hadramant", вместо принятого "Hadhramaut".
[8]Имя, вероятно, происходит от арабского Якуб (Yaqub), что значит "преследовать" или "наказывать".
[9]Возможно имя Ибн Газул (Ibn Ghazoul) образовано от названия порошка материализации Ибн Гази (Ibn Ghazi), упоминаемого Лавкрафтом в "Ужасе Данвича".
[10]Этот мотив, как причину безумия Аль-Хазреда, Тайсон мог почерпнуть из рассказа Д.Р.Смита "Почему Абдул Аль-Хазред сошёл с ума" (Why Abdul Al Hazred Went Mad) 1950 года. В нём, отвечая на вынесенный в название вопрос, повествуется о римлянине Марке Антонии, победившем и вкусившем плоти одного из самых могущественных Древних, и намекается на некое схожее действо, совершённое Аль-Хазредом.
[11]В другом прочтении "Симон", возможно от имени Симона Волхва, греческого основателя гностической секты симониан, само же имя происходит от библейского "Шимон", что значит "услышанный". Считается, что под этим псевдонимом скрывается оккультист и писатель Питер Левенда, хотя сам он это и отрицает.
[12]Некоторые исследователи переводят название "Bet Durrabia" как "Дом где пребывает жизнь", хотя и затрудняются указать на какое-то конкретное поселение. Однако, учитывая местоположение гор Масшу (Masshu) на востоке Верхней Месопотамии рядом с хребтом Восточного Тавра, можно предположить, что поселение находилось на юге современной Турции. Также название близко по звучанию к Дуриа (Duria) - деревне на севере Ирака, упоминаемой в "Аль-Азиф" (Al-Azif) Де Кампа и Дж.Сайзерса 1973 года. Всё это указывает на вполне определённое месторасположение деревни араба на границе Сирии и Турции.
[13]Схожее имя можно встретить в вавилоно-аккадском эпосе "Энума элиш", а также в качестве одного из верховных божеств древнесирийского города Эбла. Но Саймон под ним подразумевает, конечно же, Ктулху.
[14]Английский философ, астролог, математик и криптограф, живший в 1527-1609 годах. Лавкрафт приписывает ему авторство английского перевода "Некрономикона", который фигурирует в рассказе "Ужас Данвича".
[15]Русскоязычным читателям известен главным образом под названием "Некрономикон Уилсона", что не совсем верно, правильнее было бы назвать его "Некрономиконом Хэя". Другое название "Liber Logaeth", по аналогии с зашифрованным манускриптом Джона Ди, результатом дешифровки которого он якобы и является.