[2] Фр. "удар судьбы".

[3] Здесь и далее, все цитируемые отрывки, за исключением некоторых, представлены в моём собственном переводе, по причине неточностей и упущений, которыми пестрят другие переводы, или из-за их отсутствия.

[4] В ранней версии рассказа на надгробии также была выбита латинская эпитафия "In memoriam" - "В память" о погребённом (см. иллюстрацию), что указывает на нахождение Каркозы в земном мире и определяет время действия его сюжета не ранее нашей эры.

[5] Лин Картер в рассказе "Что рассказывают в Каркозе о Хали" использует вариант имени Эль-Халин (Elhalyn), образованный добавлением арабского артикля "Эль" или "Аль", что созвучно со словом Аль-Хали (AlKhali) - "пустынный" (см. Руб Аль-Хали в "Истории Некрономикона"), а согласно статье М.З. Брэдли "...И странно звучащие имена" (...And Strange Sounding Names) 1960 года, этим словом арабы называли созвездие Тельца, в которое входят Альдебаран и Гиады, хотя в действительности его арабское название Аль-Тавр (at-Tawr).

[6] В русском переводе Б.Б. Томашевского 1963 года он ошибочно назван халдеем, хотя упоминающаяся в романе Халдея имеет отличающееся от "Hali" написание "Chaldea".

[7] В рассказе Бирса "Хозяин Моксона" (Moxon's Master) 1899 года созвучное английское имя Хейли (Haley) носит персонаж, выступающий помощником механика Моксона, гибнущего от рук сконструированного им же автоматона, взбешённого проигранной партией в шахматы. А в характере его философских рассуждений о возникновении у механизмов сознания, можно подметить нечто общее со словами Хали о душе и теле человека.

[8] Дональд Блюм полагает, что имя "Brayconne" образовано словами "bray", которым обозначается издаваемый ослом звук, и "conne", восходящим к среднеанглийскому глаголу "connen" - "знать" или "учиться". Таким образом, название книги довольно иронично означает "размышления учёного осла" или "поучения осла". Некоторые исследователи также сообщают, что источником цитат Бирс указывал "Тайную книгу Хали" (Secret Book of Hali), но это название не встречается, ни у биографов, ни в черновиках рассказа, а авторство отрывка в "Жителе Каркозы" было изменено уже после написания "Смерти Гальпина Фрейзера".

[9] Например, Роберт Прайс в статье "Заверяющая формула в Некрономиконе" (The Attestation Formula in the Necronomicon), опубликованной в 8 выпуске "Crypt of Cthulhu" за 1982 год, обращает внимание на сходство определённых формулировок в цитатах Аль-Хазреда, Хали и Морристера.

[10] Схожий финал можно увидеть в IV сонете "Узнавание" (Recognition) из "Грибов с Юггота" Лавкрафта.

[11] Замечание Бирса относится к названию травянистых растений, происходящему от лат. "lupinus" - "волчий", сильно истощающих почву и часто растущих на могилах. Лавкрафт обращался к тем же свойствам растений в рассказе "Неименуемое" (Unnamable) 1923 года, говоря о большой иве в центре Аркхемского кладбища, с вросшей в неё безымянной надгробной плитой: "...я сделал фантастическое предположение о непостижимой пище, которую колоссальные корни, должно быть, вытягивают из этой почтенной кладбищенской земли."

[12] Здесь Бирс, вероятно, намекает на процесс расчистки территории под строительство городской ратуши Сан-Франциско (San Francisco City Hall), начавшийся в конце 1860-х, он застал кладбище Йерба-Буэна именно в этот период. По свидетельствам современников, надгробия переносились без разбору, а выкопанные останки сваливались в кучи на обочине дороги, чтобы затем на телегах быть переправленными к месту перезахоронения на кладбище Золотые ворота. В то же время местные жители использовали доски гробов для растопки, надгробные плиты в строительстве, забирали вещи покойных, и даже части тел в качестве "сувениров", а также собирали трупный жир для изготовления мыла. Большая часть захоронений так и не была перенесена, а потому фундамент ратуши заложили буквально на костях, потратив на строительство 6 млн. долларов и более 30 лет, однако это здание уничтожило землетрясение 1906 года. Примечательно, что Йерба-Буэна являлось первоначальным названием Сан-Франциско и было изменено в период золотой лихорадки, а прежнее название города перешло к небольшому острову у его побережья, ранее именовавшемуся Козьим островом (Goat Island), поскольку на нём разводили коз, которых позднее сменили военные. Небольшое же кладбище в западной части острова постигла судьба предшественника, поскольку его надгробия портили вид посетителям выставки "Золотые ворота", проходившей в Сан-Франциско в 1939 году.

[13] Как замечает Блюм - а, возможно, намекает и сам Бирс, - этот случай, заставивший его "немного поверить в сверхъестественное", произошёл благодаря соответствующей обстановке и алкоголю. Но, к чести Бирса, Блюм также допускает, что он "ценил более тонкое влияние состояния опьянения на человеческое восприятие сверхъестественного", очевидно, намекая на эксперименты оккультистов, художников, писателей и поэтов с алкоголем и наркотиками для усиления восприятия и получения вдохновения. (См. прим. 237)

[14] Блюм предполагает, что Бирс вполне мог встречать это имя раньше в рассказе Брета Гарта "Великая тайна Дэдвуда" (The Great Deadwood Mystery) 1878 года, где персонаж Джош Силсби был повешен за конокрадство. Хотя написание фамилий у Бирса и Гарта несколько различается - "Silsby" и "Silsbee" соответственно.

[15] Возможно, что именно этот мотив "Жителя Каркозы" лёг в основу рассказа Лавкрафта "Память" (Memory) 1919 года, в котором Джинн Луны спрашивает у Духа Долины, как звались те, кто возвёл величественный каменный город, обратившийся в поросшие мхом руины? И тот отвечает: "Я смутно припоминаю их облик, они были похожи на тех маленьких обезьянок на деревьях. Но я хорошо помню, как они назывались, потому что это рифмуется с названием реки. Исчезнувшие существа звались - человек." В оригинале название реки "Than" рифмуется с "man", в русском же переводе она получила название "Века".

[16] Обычно датируется по первой публикации в 1931 году.

[17] Бирс в "Видениях ночи" также описывал сон, в котором встреченная им палевая лошадь человеческим голосом произносила слова, что он был не в силах разобрать или вспомнить после пробуждения: "Я хотел бы понять значение её слов. Может быть, однажды утром я пойму - и тогда больше не вернусь в наш мир." А в повести Лавкрафта "Сновидческие искания неведомого Кадата" чудовищные птицы Шантак имели похожие на лошадиные головы. Возможно, что эти и подобные им образы восходят к тому же аспекту гипнагогических переживаний, которые Генрих Фюссли символически изобразил на серии своих картин "Ночной кошмар" (Nachtmahr) 1781-1802 годов, как высовывающуюся из портьер призрачную лошадиную голову. Одни исследователи склонны придавать ей сексуальный подтекст, другие связывают с фольклорными верованиями, третьи же объясняют намёком на каламбур со словами "кошмар" (nightmare) и "кобыла" (mare).

[18] Как считается, название города происходит от французской фразы "Carcas sonne!" из легенды о каркасонской даме. Но оно также созвучно с названием ближневосточного города Коразин (Korazin) или Хоразин (Chorazin), в котором, как считалось, должен родиться Антихрист, и который, согласно "Евангелию от Матфея" (11:20-22), был проклят за то, что его жители, несмотря на явленные им чудеса, не покаялись и не уверовали. Именно в Хоразин совершал своё таинственное Чёрное паломничество Магнус Делагарди из рассказа М.Р. Джеймса "Граф Магнус" (Count Magnus) 1904-го; Лин Картер упоминал о Чёрном Хадже Аль-Хазреда в трижды проклятый Хоразин в своём "Некрономиконе: Переводе Ди" 1989-го; Брайан Ламли в "Повелителе Червей" (Lord of the Worms) 1983-го говорил о паломничестве в Хоразин автора "De Vermis Mysteriis" Людвига Принна; а в рассказе "Дневник Алонзо Тайпера", написанном Лавкрафтом по заметкам Уильяма Ламли в 1935 году, название Хоразин носила деревенька, возникшая возле особняка семейства Ван дер Хейл, под которым был заточён один из Древних богов. В названии Хоразин или Коразин также можно увидеть определённое созвучие с именем стража и проводника Коронзона (Coronzon), появившегося в работах Джона Ди и заимствованного Алистером Кроули как Хоронзон (Choronzon).

[19] Чёрный принц (Black Prince) - прозвище Эдуарда Вудстокского (1330-1376), полученное им за крайнюю жестокость, проявленную во время похода на Францию.

[20] Сегодня от города сохранился лишь замок с многочисленными башнями, восстановленный архитектором Эженом Виолле-ле-Дюком в 1853-79-х годах, который считал, что искусство реставратора заключается не столько в воссоздании утраченного и сохранении уцелевшего, сколько в завершении изначально задуманного. Так, согласно критикам, Виолле-ле-Дюк уничтожил первоначальный средневековый замок, чтобы выстроить на его месте сказочный город, который, как он утверждал, был правильнее и правдоподобнее. Свои взгляды, результаты исследований и работ, он отразил в книге "Город Каркасон" (La cité de Carcassonne) 1888 года.

[21] В предисловии к рассказу Дансени сообщает: "В письме от друга, которого я никогда не видел, но который был одним из тех, кто читал мои книги, приводилась такая строка: "Но он, он никогда так и не добрался до Каркасона." Я не знаю, откуда эта строка, но она легла в основу моей истории." Данная строка, конечно же, из стихотворения Надо, хотя и приведена в неизвестном переводе, вероятно, самого корреспондента.

[22] Согласно комментариям Джоши к рассказу в сборнике "Сны в Ведьмином доме и другие странные истории" (The Dreams in the Witch House and Other Weird Stories) 2004 года, в черновике строка - "...сентенции безумного араба Аль-Хазреда, пассажи из апокрифических кошмаров Дамаския и печально известные строки бредового "Image du Monde" Готье де Метца." - изначально выглядела как - "...сентенции безумного араба Аль-Хазреда, пассажи По и Бодлера, а также измышления достопочтенного Амброза Бирса." На сохранившейся странице черновика можно увидеть, что машинописный текст зачёркнут, а правка выполнена Лавкрафтом поверх него от руки, хотя и неизвестно, по каким причинам он заменил Бирса, По и Бодлера, на Готье де Метца и Дамаския, возможно, он посчитал эту компанию более подходящей упоминаемому там же Аль-Хазреду. Под "пассажами из апокрифических кошмаров Дамаския" здесь подразумеваются "Невероятные вымыслы" (Incredible Fictions), 'Сказания о демонах' (Tales of Daemons) и "Удивительные истории о явлении мёртвых" (Marvellous Stories of Appearances from the Dead), названия которых Лавкрафт привёл в заметке под номером 121 от 1924 года в "Тетради для заметок" со ссылкой на Фотия. В 130 фрагменте своего труда "Мириобиблион" (Μυριοβίβλιον) этот константинопольский богослов упоминал античного философа Дамаския с его четырьмя книгами: "О невероятных событиях" (On Incredible Events), "Невероятные истории о демонах" (On Incredible Stories of Demons), "Невероятные истории о душах, явившихся после смерти" (On Incredible Stories of Souls that have appeared after Death) и "О чудесах природы" (On Incredible Natures), добавляя: "Все они содержат невозможные, невероятные и нелепые выдуманные истории об удивительных вещах, глупых и подобающих нечестивому и безбожному Дамаскию, который, пока свет истинной веры распространялся по миру, оставался погружённым в непроглядный мрак идолопоклонства." В названиях же трудов Дамаския несложно увидеть сходство с названием книги Морристера и смысловым содержанием цитат Хали.

[23] Название города "Carcosa", очевидно, произошло от латинской формы Каркасона - "Carcaso", и, несмотря на то, что оно должно читаться как Каркоса, вариант Каркоза стал устоявшимся в русском языке благодаря переводу рассказа Бирса, сделанному Наталией Рахмановой ещё в 1966 году.

[24] Позднее сюжет рассказа нашёл отражение в короткой притче "Секрет счастья" (The Secret of Happiness) вошедшей в VI том "Собрания сочинений Абмроза Бирса" (The Collected Works of Ambrose Bierce) 1911-го, и рассказывающей о Султане, который желает узнать о секрете счастья Нуреддина Бекара, самого счастливого человека. Секрет же заключался в том, что тот и не знал о своём счастье, а после встречи с Султаном: "Нуреддин Бекар удалился в глубокой печали, опасаясь, как бы новообретённое счастье не покинуло его."

[25] В переводе с латыни "добрый пастух" - архетипический образ в античной мифологии, получивший широкое распространение в христианстве, став аллегорическим изображением Христа.

[26] Брэдли в статье "...И странно звучащие имена" предположила, что имя происходит от названия испанской провинции Астурия, точно также источником имени Гаита (Haïta) иногда указывается французское название острова Гаити (Haïti). Другие исследователи отмечают связь с баскскими словами "asta" и "ura", что значит "скала" и "вода", а лингвист Энно Литман обращает внимание на родственные слова "hasta" в санскрите, "hast" в панджаби, сирийские "kustúr" и "hast-ûr", которые переводятся как "рука", и с тем же значением цыганское "hastûr", что примечательно, поскольку Бирс интересовался своими возможными цыганскими корнями.

[27] В индийском фильме ужасов "Тумббад" (Tumbbad) 2018 года, снятом по мотивам повести "Тумбадаш Хот" (Tumbadache Khot) Шрипада Нараяна Пендсе 1987 года, имя Хастар (Hastar) носит божество, по легендам жаждавшее пожрать все богатства и пищу в мире, породив бедность и голод, но оказавшееся пленённым и забытым. Герой фильма обнаруживает место под старинным особняком, где заточено божество, и крадёт золотые монеты из сумки на его поясе, но жадность овладевает им, и, решаясь украсть саму сумку, он расплачивается за это своей жизнью. В некоторых элементах сюжета фильма можно отметить лавкрафтовские мотивы, а назидательный посыл близок к смысловому подтексту рассказа Бирса, написанному в форме притчи.

[28] В мифологии древнего Угарита схожее имя Аттар (Aṯtar) носило божество пустыни, наделявшееся эпитетами "ужасный", "прожорливый", "разрушающий", и почитавшееся кочевниками-скотоводами, в связи с чем возникло предположение о его связи с Хастуром как покровителем пастухов и его поздним образом в Мифах Ктулху. Вот только мог ли Бирс знать, сочиняя в 1891 году свой рассказ, что спустя почти 60 лет на раскопках Угарита, начатых в 1929 году под руководством Клода Шеффера, будут обнаружены клинописные таблички с именем божества, в чём-то созвучным с его Хастуром, вопрос риторический.

[29] Примечательно, что в варианте пьесы ДеЛюка (См. стр. 108) используется форма имени Хассатур (Hassatur), которая реконструируется на варварской латыни как ХасСакУр (HasSakUr), что приблизительно значит "Ветров Свирепых Охотник", и, возможно, имеет отношение к шумерскому Кингалудда и ассиро-вавилонскому Пазузу, божествам яростных ветров и песчаных бурь. Другим шумеро-аккадским богом со схожими функциями был Ашшур (Aššur/Ashur), ставший супругом Иштар. В контексте такого значения имени ХасСакУр наиболее интересно выглядит роль сокольничего по имени Хастур в рассказе Чемберса "Демуазель д'Ис". (См. стр. 41)

[30] Истинные причины этого не ясны, Колстон сообщает, что его "духовный путь отягощён такими переживаниями, как убийство и проклятие", возможно, что он был связан со смертью Брида тем же образом, что и со смертью Марша. Так, Гренандер объясняет рукопись, участие в дознании и попытку самоубийства, сумасшествием Колстона, вызванным переживанием из-за смерти Брида или непосредственной виной за неё.

[31] Ср. с сюжетом "За стеной сна" Лавкрафта, в котором рассказчик оказывается связан с некой высшей сущностью, запертой в теле спящего вырожденца, обретающей свободу с его смертью, и предрекающей рассказчику новую встречу, когда тот тоже освободится от оков плоти: "Я сущность, подобная той, которой ты сам становишься, обретая свободу во сне без сновидений. Я твой брат во свету, с которым ты плавал по сверкающим долинам. Мне не позволено раскрыть твоему бодрствующему земному сознанию его истинную высшую природу, но все мы скитальцы в бесконечных пространствах и путники в веках. [...] Мы встретимся вновь, в сияющих туманностях Меча Ориона или на мрачном плато в доисторической Азии, а может в забытых снах сегодня ночью или в иной форме спустя эоны, когда Солнечная система будет уничтожена."

[32] Полное латинское название "Ophiophagus hannah" - "пожирательница змей", королевская кобра и самая крупная ядовитая змея, питающаяся другими видами змей, что было обыграно в диалоге Друринга с женой:
"- Но как она пожирает других змей, наверное, гипнотизируя их?
- Это так похоже на тебя, дорогая, - сказал доктор с притворным возмущением. - Ты же знаешь, как меня раздражает любой намёк на это пресловутое суеверие о гипнотической силе змей."

[33] Вопреки утверждениям биографов, совершенно очевидно, что именно этот рассказ повлиял на сюжет "Проклятия Йига" (The Curse of Yig) 1928 года Лавкрафта и Зелии Бишоп, в котором женщина, напуганная историями о проклятии Отца змей Йига, сходит с ума и убивает своего мужа, приняв того за змеиное божество, а потом умирает в лечебнице, произведя на свет напоминающего змею уродливого ребёнка. Влияние Бирса можно увидеть и в двух рассказах Роберта Говарда "Змея из сна" (The Dream Snake) и "Кобра во сне" (The Cobra in the Dream), персонажи которых странным образом умирают во сне от сильного страха перед змеёй.

[34] Исчезновение датируют периодом между 26 декабря 1913-го и 11 января 1914-го. Среди тех, кто пытался раскрыть эту тайну, был соавтор Лавкрафта писатель Адольфо (Данцигер) де Кастро, который совместно с Бирсом в 1890 году организовал издательство "Der Monch des Berchtesgaden", выпустившее сборники их рассказов, а также перевод немецкого романа "Монах и дочь палача" (The Monk and the Hangman's Daughter). Как удалось выяснить де Кастро, жившему в Мексике с 1922 по 1925 годы, Бирс присоединился к армии лидера мексиканской революции Панчо Вилья и впоследствии был убит как никому не известный старик-гринго. Нет сомнений, что он предвидел такой исход и как старый вояка предпочёл искать смерти на поле боя, о чём писал в одном из своих последних писем: "Прощайте - если вы услышите о том, что я был расстрелян у каменной стены в Мексике, то знайте, я считаю это довольно неплохим способом уйти из жизни. Это лучше, чем старость, болезнь или падение с лестницы в подвале. Быть гринго в Мексике - это эвтаназия!"

[35] Примечательно, что аналогичные имя и фамилию носил живший в то же время американский писатель французского происхождения Уильям Чемберс Морроу (1854-1923), получивший известность благодаря своим рассказам в жанре странных историй. Бирс был его близким другом и наставником, и выразил Морроу своё уважение в "Словаре циника", описав короткую сценку, в которой один из персонажей произносит фразу, схожую со словами Колстона из "Соответствующей обстановки": "У меня в кармане одна из историй Уилла Морроу, и я не решаюсь идти туда, где достаточно света, чтобы прочесть её."

[36] По легенде, увидев подходящий участок земли, Уильямс воскликнул - "Господне милосердное провидение!" (God's merciful providence!) - дав тем самым название будущему поселению. Примеру Уильямса последовала и изгнанная из пуританского Массачусетса Энн Хатчинсон, основавшая в 1638-ом колонию Покассет. Из её рода, согласно Джоши, по материнской линии происходил родившийся и выросший в Провиденсе Лавкрафт, он любил родной город, интересовался его историей, упоминал в своих произведениях, и посвятил ему несколько работ, в том числе одноимённое стихотворение 1924 года. Даже на надгробии писателя выбита эпитафия "I am Providence", которую можно трактовать двояко: как "Я Провиденс", что является частью фразы из письма Лавкрафта своей тётушке Лиллиан Делоре Кларк от 29 марта 1926-го, которая полностью выглядит так: "Провиденс, это часть меня - Я Провиденс" (Providence is part of me - I am Providence); а также буквально как "Я провидение", что отражает визионерскую роль Лавкарфта в становлении литературного жанра странных историй, по своей сути не меньшую, чем Уильямса в основании Провиденса.

[37]Вместе с охотой это было излюбленным занятием Чемберса, нашедшим отражение во множестве рассказов и статей, а, как сообщает Лок, его увлечение разделял живший в Броадальбин некий любитель рыбалки по фамилии Бирс (Beers), созвучной с фамилией Амброза Бирса (Bierce), хотя и отличающейся написанием.

[38] Ещё во время учёбы в Лиге студентов-художников Нью-Йорка, Чемберс познакомился с Чарльзом Даной Гибсоном, впоследствии ставшим известным книжным и журнальным иллюстратором. Согласно расхожей легенде, изложенной Хьюзом в предисловии к мемориальному изданию "Короля в Жёлтом" 1938 года со слов самого Чемберса, в 1886-ом они вместе с Гибсоном направили свои рисунки в редакцию "Life", но были приняты только работы Чемберса и он отправился в Париж совершенствовать художественные навыки, а Гибсон остался в Штатах. По версии же Б.У. Колтона, эпизод произошёл уже после возвращения Чемберса, вероятно, во время его работы в газете, когда не получив оплаты за свои иллюстрации, "побуждаемый писательским чутьём и желанием выразить себя быстрее, чем позволяла кисть, он написал свой первый роман", Гибсон же впоследствии не раз иллюстрировал его произведения. Так или иначе, но работы Гибсона в "Life" начали публиковаться с 1886 года, а в 1918-ом он стал владельцем журнала, на страницах которого приобрёл свою популярность образ т.н. "девушки Гибсона" (Gibson Girl), потеснивший "торговку" Чемберса. В отместку последний, шутя, изобразил Гибсона в своём рассказе "Дело мистера Кардена" (The Case of Mr. Carden), вошедшем в сборник "Искатель потерянных людей" 1906-го, как молодого художника и иллюстратора, получившего широкую известность благодаря образу "девушку Кардена" (Carden Girl), а поиск её идеального воплощения стал самым сложным делом для Мистера Кина.

[39] Описанный в романе отрицательный образ еврея-альфонса Пика стал причиной того, что сегодня он вспоминается не столько как первое произведение Чемберса, сколько как пример антисемитизма писателя. Аналогично этому, шутливое стихотворение "На сотворение негров" (On the Creation of Niggers) 1912 года, кличка кота Черномазый (Nigger-Man) в "Крысах в стенах", и некоторые образы чернокожих в творчестве Лавкрафта стали поводом для целой волны нападок на писателя и скандала с премией "World Fantasy Award". Несмотря на то, что для своего времени взгляды писателей укладывались в общественно приемлемые рамки, сегодня они воспринимаются с точки зрения современных Западных тенденций, порой доходящих до абсурда.

[40] В зависимости от контекста, "outré" можно перевести с французского как "из-за", "во вне", "эксцентричный" или "возмутительный", а также "сверхъестественный". (Ср. со значением "le hors là" на стр. 128)

[41] Как утверждается в той же заметке, прежде чем продолжить работу над произведением, Чемберс постоянно перечитывает и редактирует ранее написанное по десятку раз, безжалостно вырезая лишнее и сокращая конечный объём черновика чуть ли не на половину: "В самом деле, он настолько одержим "урезанием", что если издатели вовремя не остановят его, то в итоге он может оставить только название." Такое утверждение не лишено оснований, Стэнли Кьюниц в книге "Писатели сегодня и вчера" (Authors Today and Yesterday) 1933-го приводит слова самого Чемберса: "Однажды, написав тридцать тысяч слов, я провёл две недели, решая, как продолжить дальше, а затем просто разорвал всё написанное, чтобы избавиться от дилеммы. Мне было гораздо легче поступить так, чем переписывать рукопись заново."

[42] Даже при написании "Короля в Жёлтом" Чемберс, пусть ещё и неосознанно, но следовал тому же принципу, ощущая возникший на исходе столетия сильный интерес читателей к историям о сверхъестественном. В тот же период были опубликованы: "Поворот винта" (The Turn of the Screw) Генри Джеймса, "Верхняя полка" (The Upper Berth) Ф.М. Кроуфорда, "Духи чёрные и белые: Книга историй о привидениях" (Black Spirits and White: a Book of Ghost Stories) Р.А. Крама, а также произведения М.Р. Джеймса, Элджернона Блэквуда, Артура Мейчена и прочих. Со временем усилившееся профессиональное чутьё позволило Чемберсу определять перемены в потоке общественных интересов и писать так легко и много, что делало его творчество востребованным у читателей того времени и вызывало сильную неприязнь у критиков.

[43] Урождённый Роберт Эдвард Стюарт Чемберс, позднее сменивший имя на Роберт Хастед (Husted) Чемберс, пошёл по стопам отца на литературном поприще, но на его фоне особо ничем так и не выделился, если не считать того, что по неподтверждённым слухам он провёл какое-то время в психиатрической лечебнице.

[44] Роман "Боевой шанс" (The Fighting Chance), например, всего за два месяца разошёлся тиражом в 200 тыс. экземпляров и занял третье место в списке бестселлеров 1906 года.

[45] Так, якобы в одном из интервью 1912 года он даже пренебрежительно заметил: "Чепуха! Литература!.. Меня тошнит от одного этого слова!"

[46] Здесь и далее "странные истории" от "weird tales" или "weird fiction", также употребим англицизм "вирд фикшн" или просто "вирд" - поджанр фантастической литературы, возникший в конце XIX и начале XX столетий, вобравший в себя элементы фантастики, мистики, ужаса и фэнтези. Сегодня лицом этого направления по праву считается Говард Лавкрафт, который оказал сильное влияние на его развитие своим творчеством, статьями и эссе, публиковавшимися, главным образом, в журнале "Weird Tales".

[47] Использованная в книге статья представляет собой переработанную версию более ранней публикации Джоши из 22 выпуска журнала "Crypt of Cthulhu" за 1984 год.

[48] Род занятий и образ Мистера Кина (от англ. "keen" - "проницательный") в рассказах этого сборника, очевидно, служит положительной эволюцией образа Мистера Уайльда (от англ. "wild" - "безумный"), поскольку Искатель потерянных людей, как и Восстановитель репутаций, обладает исключительными знаниями и стоит во главе целой организации, агенты которой являются представителями самых разных профессий и социальных слоёв: "Нет, вы не знаете, потому что не представляете себе, чего может добиться этот человек, Уэстрел Кин. Вы не имеете ни малейшего представления о механизмах, которыми он управляет с абсолютной безошибочностью и пугающей точностью. Даже сама система Пинкертона стала всего лишь малой частью огромной и сложной системы контроля, которую Искатель потерянных людей использует на территории всего континента. Городская полиция, констебли Пенсильвании, местные надзорные органы, секретные службы, все муниципальные, провинциальные, государственные и национальные организации являются лишь несколькими нитями в сотканной им глобальной паутине. Таможенные чиновники, налоговые инспекторы, ополчение штатов, армия, флот, служащие в каждом городе, штате и национальном законодательном органе, все они образуют взаимосвязанные нити его сети. И, подобно большому пауку, он сидит в самом центре сплетённой им паутины, способный по малейшему колебанию любой нити точно определить, с чего следует начать расследование!"

[49] По своей сути утверждение Лавкрафта перекликается со словами Купера из "Некоторых американских авторов" 1911 года о том, что критиков и читателей "раздражает большая часть работ мистера Чемберса, поскольку мы чувствуем, что он мог бы с лёгкостью сделать их ещё лучше". А в письме К.Э. Смиту от 24 июня 1927-го, с некоторой долей зависти, Лавкрафт и вовсе охарактеризовал писателя как "павшего титана", что стало нарицательным: "Чемберс подобен Руперту Хьюзу и некоторым другим павшим титанам, наделённым нужными мозгами и образованием, но абсолютно лишённым привычки пользоваться ими."

[50] Фамилия "Castaigne", вероятно, заимствована у французского художника Андре Кастейна (André Castaigne), иллюстрировавшего первое издание "Призрака оперы" 1911-го. Он познакомился с Чемберсом в Париже, а затем общался с ним в Нью-Йорке и проиллюстрировал роман "Райские девы" (The Maids of Paradise) 1902-го.

[51] Впервые в произведениях Артура Конан Дойля профессор появился в 1893 году, удостоившись титула "Наполеона преступности" (Napoleon of crime). Но вместе с тем, роль Уайльда как восстановителя чужих репутаций предвосхитила и стала аллегорией на род занятий другого персонажа из рассказа Дойля 'Конец Чарльза Огастеса Милвертона' (The Adventure of Charles Augustus Milverton) 1904 года, в котором "король всех шантажистов" Милвертон разрушает чужие репутации, из-за чего в итоге и погибает.

[52] Грег Столзи в своём рассказе "Гомеопатия" предлагает следующую этимологическую трактовку роли "восстановителя репутаций" (repairer of reputations) в контексте психологии: "..."восстанавливать" [re-pair] значит объединять то, что было разъединено, и присоединять к нему ещё что-то, это слово напоминает "вспоминать" [re-member]. Язык памяти полон мыслей о возвращении... Когда мы "вспоминаем" [re-call], то собираем мысли воедино, "собираем заново" [re-collect]. И после получаем "понимание" [reputation], от латинского "мыслить" [putare], чтобы знать. Репутация, это то, что становится вновь известным. Восстановливать репутацию - значит изменять связи, замешивать и соединять старое по-новому." Таким образом, ремесло "восстановителя репутаций" состоит не в буквальном восстановлении испорченной в глазах общества репутации, а в изменении образа мышления самого обладателя такой репутации, т.е. в психотерапии, что и было отражено в сюжете рассказа Столзи.

[53] Фамилия оружейника"Hawberk", вероятно, образована от английского "hauberk", которое, в свою очередь, происходит от немецкого "halsberge" - "кольчужная рубаха". Но Уайльд называет его бежавшим из Англии маркизом Эйвонширским (Marquis of Avonshire), хотя такого рода или графства в действительности нет.

[54] Не совсем ясно, что под этим подразумевается, но обычно тайна звёздного скопления заключается в их количестве и названии, так греческие астрономы насчитывали от двух до семи звёзд. Но Кастейн, вероятно, имеет ввиду истинные имена Гиад: Ихтилл, Хастур, Наотальба, Альдон, Таль и Уот. Последнее, в оригинале "Uoht", при прочтении наоборот звучит как "thou", что в переводе с английского значит "ты" и может указывать на самого Кастейна. Однако художник Скотт в "Жёлтом Знаке" также произносит: "...ибо мы познали тайну Гиад, и возник Фантом Истины."

[55] Хотя Чемберс и оставил множество намёков на вину кота, например во фразе - "Проклятый кот, - сказал он, перестав стонать и обратив ко мне свои светлые глаза, - он напал на меня, пока я спал. Когда-нибудь он убьёт меня." - он также указывал и на другие возможные причины гибели Уайльда, например, когда Кастейн предупреждает, что один из агентов может не выдержать давления и шантажа, и попытаться убить его.

[56] На его использование Чемберс намекает ещё в эпиграфе к рассказу, отрывок для которого был взят из книги Адольфа д'Гудето "Десять шипов одного цветка" (Dix épines pour une fleur) 1853 года: "Не смейтесь над сумасшедшими, их безумие длится дольше нашего... Вот и вся разница."

[57] На авторство Уайльда указывает его подпись в конце рукописи, из наиболее же очевидных целей, которые он преследовал: месть доктору Арчеру, устранение оружейника Хауберка и военного офицера Луиса руками Кастейна и Венса, возможно, что всё это было связано с его родом занятий как "восстановителя репутаций".

[58] Примечательно, что хронологически "Маска" является первым из жёлтых рассказов, поскольку в ней появляется скульптурная группа "Фатум" (Fates) Бориса, которую затем Кастейн наблюдает перед Залом упокоения в "Восстановителе репутаций", а о его печальной судьбе, в свою очередь, вспоминает рассказчик "Жёлтого Знака", который, несомненно, является тем самым художником Джеком Скоттом, что приглядывал за Алеком и интересовался экспериментами с обращающим в мрамор составом Бориса.

[59] Скульптор имеет русско-французское происхождение, поэтому его имя может читаться как Бори́с или Бо́рис.

[60] Лилия служила символом царской власти во французской геральдике, олицетворяла смерть и воскрешение в искусстве, а в христианстве непорочность и чистоту Девы Марии. Всё это нашло отражение в образе Женевьевы, послужившей моделью для мраморной скульптуры Мадонны, которая принесла Борису успех в Салоне, а после располагалась у бассейна, где сама девушка обратилась в мрамор, и по решению Алека и Джека должна была быть установлена на могиле скульптора.

[61] Данный момент, как предполагается, может указывать на наличие других цветов в одеянии Короля, но куда вероятней, что это является намёком на некие оттенки жёлтого, какие могли возникнуть в болезненных видениях и искажённом восприятии художника, что Хайт метко назвал "жёлтым бредом". Само же указание на фантастичность этих цветов весьма близко́ к замыслу о не существующем на Земле цвете за пределами видимого светового спектра в рассказе Лавкрафта "Цвет из космоса" (The Colour Out of Space) 1927 года.

[62] Позднее те же мотивы Чемберс использовал в финале рассказа "Самарис" (Samaris), вошедшем в сборник "Искатель потерянных людей", где древнеегипетская танцовщица, находясь в состоянии гипнотического сна, ожидает пробуждения на протяжении тысячелетий.

[63] Описываемой Чемберсом церкви Сен-Барнабе (St. Barnabé) в Париже нет, её прообразом послужила Сен-Рох (Saint-Roch), расположенная на Рю Сен-Оноре (Rue Saint-Honoré). Примечательно, что название Сен-Барнабе носит коммуна в Бретани, а сам святой был сподвижником апостола Павла, автора "Послания к евреям".

[64] Примечательно, что в заметке под номером 84 от 1920 года в "Тетради для заметок" Лавкрафт говорит об: "Отвратительных надтреснутых диссонансах басовой музыки (сломанного) органа в (заброшенном) соборе или аббатстве." Эту заметку, как считается, он использовал в своём рассказе "Кошмар в Ред-Хуке" (The Horror at Red Hook) 1925 года, в котором: "Мэлоуну часто казалось, что он слышит ужасные надтреснутые басовые звуки скрытого глубоко под землёй органа, когда церковь стояла пустой и неосвещённой..."

[65] Кур дю Драгон (Cour du Dragon) действительно существовал в Париже, как и скульптура (см. иллюстрацию). Изначально он назывался Рю дю Сепюлькр (Rue du Sépulcre) - Улица Гроба [Господня], что иронично, но был переименован в 1806 или 1808 году, а давшая ему название скульптура вырезана из камня Полем-Амбруазом Слодцем в 1732-ом. Дом, на котором располагалась скульптура, был снесён примерно в 1926-ом, её оригинал выставлен в Лувре, а копия помещена над входом в просторный двор со стороны Рю де Ренн (Rue de Rennes), выход с которого на Рю дю Драгон (Rue du Dragon) украшен горгонейонами. На соседних зданиях также имеются масонские символы и медальон с изображением человека в короне, которые, впрочем, совершенно теряются за многочисленными вывесками современных магазинчиков, бутиков и кафе.

[66] Некоторое понимание к образу безымянного архитектора может дать тот факт, что сам сборник Чемберс посвятил своему младшему брату Уолтеру Боутону Чемберсу, архитектору, по проекту которого в 1912 году был перестроен особняк в Броадальбин. Примечательно, что в 1896-97-х годах другим архитектором Артуром Бенисоном Хеббэком в Малайзии было выстроено здание резиденции первого Верховного комиссара Британии, на тот момент сэра Фрэнка Светтенхэма, который дал ему название Каркоза. Отвечая на вопрос корреспондента в "British Malaya", в своём письме 1936 года Светтенхэм объяснил выбор названия так: "Когда дом был закончен и заселён, я прочёл книгу, которая меня заинтересовала. Она называлась "Король в Жёлтом", и в её начале было стихотворение с примечанием, что оно взято из "Песни Кассильды", акт 1, сцена 2. [...] ...поэтому я взял название из книги, как это делалось раньше. Что касается слова "Каркоза", то я думаю, что это замок Короля в Жёлтом, но книга ничего не рассказывает ни об этом месте, ни о его обитателях. Очевидно, что-то можно найти в самой пьесе, на которую ссылается книга. Вероятно, это слово придумано автором, хотя оно выглядит как комбинация итальянских слов "cara" и "casa", что значит "желанная обитель", которую я и обрёл." Позднее в 1913 году здание резиденции было дополнено гостевым домом, получившим название "Seri Negara", что в переводе с малайского значит "прекрасная страна", и с тех пор архитектурный комплекс носит сдвоенное название - Прекрасная страна Каркоза. Несмотря на историческую значимость, после обретения независимости Малайзией резиденция периодически приходила в запустение, а её единственным обитателем оставался призрак Леди в белом, являвшийся, как предполагается, первой женой Светтенхэма, умершей в сумасшедшем доме в 1947 году.

[67] Похожие мотивы и приёмы Бирс использовал в рассказе "Без вести пропавший" (One Of The Missing) 1888-го, а Чемберс в своём "Ключе к скорби" (The Key to Grief) 1897 года из сборника "Тайна выбора".

[68] В оригинале "watchman" - "охранник", "сторож" или "страж", в некоторых иностранных переводах можно встретить варианты, соответствующие именно последнему значению, вроде итальянского "guardiano", что ближе к английскому "guardian" или "guard", использующемуся чтобы подчеркнуть мистическую роль сторожа.

[69] В раннем издании эта фраза звучала иначе: "Затем, падая, я услышал слабый вскрик Тэсси и её душа отлетела к богу: тогда я желал последовать за ней, ибо знал, что Король в Жёлтом распахнул свою изорванную мантию, и теперь осталось лишь взывать к Христу."

[70] Иллюстрация является фрагментом картины "Крейцерова соната Бетховена" (Beethoven's Kreutzer Sonata) итальянского художника Лионелло Балестриери, написанной в 1898 году. В 1900-ом полотно удостоилось премии на Всемирной выставке в Париже, а в 1901-ом было выставлено в Венеции и принесло художнику мировую известность. В качестве иллюстрации к "Жёлтому Знаку" фрагмент был использован в переиздании "Короля в Жёлтом" от "Harper & Brothers Publishers", вместе с фрагментами картин Джона Кольера и Мадлен Лемер, и нередко ошибочно принимается за работу самого Чемберса.

[71] В "Восстановителе репутаций" события описываются с точки зрения безумного Кастейна как происходящие в 1920-х, но сюжет "Жёлтого Знака" разворачивается в 1890-х, когда Кастейн уже мёртв.

[72] Существует спор о том, какая из двух книг в зелёной обложке является первым тиражом первого издания? Обычно таковым считается том с изображением саламандры, вторым же - том с изображением бабочки на задней стороне обложки, поскольку он содержит правки, использовавшиеся во всех последующих изданиях, в то время как в томе с саламандрой эти правки отсутствуют. (См. прим. 69)

[73] Изданный в начале 1895 года сборник Чемберса хорошо продавался, но через несколько месяцев Нили был арестован за драку в нью-йоркском трамвае, а с 1896-го его стали преследовать судебные тяжбы, которые выявили всевозможные нарушения авторских прав и привели к банкротству издательства в 1899-ом, от чего его не спасли даже два новых переиздания "Короля в Жёлтом". Затем в 1902 году издательство "Harper & Brothers Publishers" выпустило сборник в сокращённом виде, но "даже модернистские законодатели моды из "The Dial" приветствовали переиздание одних из лучших рассказов, когда-либо написанных Чемберсом".

[74] От фр. "Mardi gras" - "жирный вторник", последний день карнавала, предшествующий началу Великого поста, своими языческими корнями и традициями праздник близок славянской Масленице, а его мистический дух был отражён в рассказах Жана Лоррена из цикла "Истории пьющего эфир". В США наиболее пышно отмечается в Новом Орлеане ещё со времён д'Ибервиля, и обязательно имеет Короля (Rex) карнавала, но с 1970-х годов действо начало приобретать ярко выраженный вульгарный характер, по своей сути предвосхитив современные "гей-парады", а, например, в Австралии ежегодный Сиднейский фестиваль Марди Гра и вовсе утратил свою связь с изначальным праздником, полностью сконцентрировавшись на ЛГБТ тематике.

[75] Примечательно, что Лавкрафт в своей повести "Случай Чарльза Декстера Варда" писал о влиянии определённых символов и образов на человеческое восприятие следующее: "...мы можем лишь сказать, что в определённых очертаниях и образах есть сила символизма и внушения, которая действует пугающе на чуткое подсознание, нашёптывает жуткие намёки на неясные космические связи и неисчислимые миры, скрывающиеся за оберегающими иллюзиями привычного восприятия."

[76] В сценарии Росс опирается на текст пьесы из рассказа Блиша "Больше света" 1970 года, но переименовывает служащий местом основного действия город в Ихтилл, чтобы представить Хастура как одного из Древних, и даже отмечает: "Парадоксально, но Хастур упоминается одновременно как персонаж, и как место."

[77] Получивший название "крюк-и-крест" (hook-and-cross), логотип был разработан художником Биллом Гавликом в 1972 году на основе астрологического символа Сатурна, обозначавшего в алхимии свинец. Гавлик предположил, что знак этого металла будет служить подходящим символом группы, исполняющей музыку в стиле "heavy metal", что буквально значит "тяжёлый металл": "Его метафизические коннотации в сочетании со сходством с некоторыми религиозными символами придавали ему оттенки декадентства и таинственности..." Примечательно, что именно оксид свинца - свинцовый сурик, с древних времён использовался в живописи для получения краски красно-жёлтого оттенка, называвшейся "жёлтый король".

[78] В фильме Карпентера Антибог (Anti-God) фигурирует как изгнанное во вселенную антиматерии сверхъестественное существо, ожидающее пробуждения и возвращения. Когда свет от сверхновой звезды достигает Земли, зов Антибога усиливается и проникает в сновидения членов Братства спящих (Brotherhood of Sleep). В этом фильме, наряду с "Нечто" (The Thing) 1982-го и "В пасти безумия" (In the Mouth of Madness) 1995-го, составляющими "Трилогию Апокалипсиса" (Apocalypse Trilogy), имеется множество мотивов и отсылок к творчеству Лавкрафта, в частности к его рассказам "Зов Ктулху" и "Ужас Данвича".

[79] Второстепенную роль в сборнике играет чёрный - брошь из чёрного оникса, чёрные звёзды, чёрная отметина на голове ядовитой змеи; а также зелёный - зелёная комната, зелёная ящерка, зелёные оттенки на картине.

[80] В данном контексте следует обратить внимание, что инкрустированный золотом на чёрном ониксе, Знак создаёт резкий контраст жёлтого и чёрного цветов. В дикой природе такое сочетание нередко встречается в окрасе ядовитых животных, в урбанистической среде используется как привлекающее внимание и предупреждающее об опасности, а в одежде и интерьере подчёркивает дерзкий и агрессивный настрой.

[81] Обилие жёлтого в палитре Ван Гога было следствием ксантопсии, вызванной злоупотреблением абсентом, что также способствовало усугублению течения эпилепсии, которой страдал художник, и стало одной из причин его самоубийства. Редон же в 1895-ом написал две картины под названием "Жёлтый плащ" (The Yellow Cape) и "Крылатый старец с длинной седой бородой" (Winged Old Man with a Long White Beard), на которых изображена фигура в жёлтом плаще, причём на второй ещё и с распростёртыми крыльями за спиной.

[82] От фр. "décadent" - "упадок", поскольку движение характеризовалось упадническими настроениями, связанными с отказом от эстетического уклада эпохи романтизма, художественным и социальным бунтом, ощущением фатализма и пессимизма, проявлявшимися в самых разных направлениях искусства.

[83] С похожей целью символизм жёлтого цвета Чемберс использовал ещё "В Квартале", чтобы передать тяжёлое предчувствие Гетрина перед расставанием с Ивонн: "Гетрин остановился у окна. Дверь спальни была закрыта. Начинался новый день. Он открыл окно и выглянул на улицу. Лампы там горели болезненно-жёлтым светом. Их слабый свет пробивался сквозь зарешёченные окна старых серых бараков."

[84] Идея Гилман о жёлтых обоях как символе безумия, если и не позаимствована у Достоевского, который использовал её в полной мере, то как минимум не нова. В свою очередь её новелла могла оказать влияние на заметку под номером 107 от 1923 года в "Тетради для заметок" Лавкрафта - "Обои покрываются трещинами зловещей формы - человек умирает от испуга." - которая была использована в "Крысах в стенах" того же года. Позднее мотивы "Жёлтых обоев" и "Короля в Жёлтом" соединились в рассказе Линды Рюкер "Королева из жёлтых обоев" (The Queen in the Yellow Wallpaper) 2013-го, повествующем о странной пьесе и безумии двух женщин, ожидающих прихода Королевы из комнаты с жёлтыми обоями в старом доме под названием Каркоза. Но, если мотивы Чемберса здесь проявились через призму поздних авторов, то мотивы Гилман воплотились в соответствии с современными феминистскими тенденциями, на что указывают слова: "Адам не может понять. Ты знаешь, это не для него, не для мужчин. Эта пьеса для женщин, о том, что они делают с нами."

[85] Фр."demoiselle" - уважительное обращение к женщине благородного происхождения, аналогично англ. "lady", при переводе на русский иногда заменяется более привычным "mademoiselle" - обращением к незамужней женщине, что аналогично англ. "miss", но синонимами они не являются.

[86] Примечательно, что по одной из этимологических версий французская столица, чьё изначальное называние "Lutetia" означало "грязь" или "топь", получила название "Paris" от бретонского "Par Is" - "подобный Ису", поскольку считалась столь же прекрасной, как легендарный город. По поверьям же бретонцев, Ис должен подняться из морских вод, когда Париж будет затоплен, а раздающийся из-под воды звон его колоколов, как считается, предвещает приближение шторма, что, по своей сути, восходит к распространённому фольклорному мотиву, нашедшему отражение, например, в легендах о древнерусском Китеж-граде.

[87] Любопытно, что писатель Абрахам Меррит положил мотивы бретонской легенды в основу своего романа "Ползи, тень!" (Creep, Shadow!), опубликованного в 1934 году, где в современной девушке пробуждается душа Дахут, тени прошлого приходят во снах, а город Ис возникает словно мираж на поверхности воды. Во время работы над романом Меррит познакомился в Нью-Йорке с Лавкрафтом и при встрече рассказал о его сюжете, возможно, что тот, в свою очередь, указал ему на рассказ Чемберса, и Меррит использовал его мотивы, с тем лишь отличием, что вместо попадающего в прошлое Филипа, сама Дахут оказалась перенесена в будущее.

[88] По другой информации сборник вышел в 1898-ом, а некоторые из притч были написаны и публиковались Бирсом ранее, например, "Изобретательный патриот" (The Ingenious Patriot) в 1891-ом, а в сборник "Паутина из пустого черепа" вошли пятнадцать похожих притч, публиковавшихся в "Fun" ещё в 1872-73-х годах.

[89] В театре "зелёной комнатой" называлось помещение для отдыха актёров между сценами или после выступлений, если у них не было гримёрной. Название, очевидно, произошло от цвета отделки комнаты.

[90] Жезл символизировал безумие и представлял собой аллегорическое подобие королевского скипетра, увенчанное гротескной головкой в колпаке с бубенцами, обычно повторявшей самого шута. (См. прим. 101)

[91] У Юнга шут стал одним из архетипов, а в Таро старший аркан "Шут" или "Дурак" считался ключевым, означал выбор, начало или конец поисков, а также шаг в бездну неведомого, мудрости и безумия.

[92] На обложке данного издания использовалась лишь сама фигура Короля, рисунок же со всеми элементами пейзажа и оригинальной цветовой гаммой появился на обложке британского издания от "Chatto & Windus" 1895 года. Он также использовался на обложках двух первых русских изданий сборника: 2020-го от "Terra Foliata" с переводами Катарины Воронцовой, и 2017-го с переводами Александры Мироновой, причём в последнем случае рисунок был переработан художником Сергеем Крикуном, подчеркнувшим некоторые элементы образа.

[93] Примечательно, что название упоминаемой Бирсом и Чемберсом звезды Альдебаран из созвездия Тельца, происходит от арабского "al Dabarān" - "последователь" или "идущий следом", т.е. за Гиадами, однако её древнегреческое название - "Λαμπαδίας", что значит "несущий лампаду" или "факелоносец". А в астрологии Альдебаран, наряду с Фомальгаутом, Регулом и Антаресом, относился к т.н. Царским звёздам.

[94] Кеннет Хайт обращает внимание, что согласно работам Томаса Смита Уэбба в масонском символизме Отец Адам помещался на Востоке и облачался в одеяния бледно-жёлтого цвета, символизируя рождение утра нового дня или новой эры (new age), что схоже с символизмом Люцифера и "утренней звезды".

[95] В своей автобиографии "Воспоминания, сновидения, размышления" (Memories, Dreams, Reflections) 1962 года Юнг связывал этот период с символом Козерога, а сами перемены можно соотнести с тем, что Лавкрафт писал о возвращении Древних в "Зове Ктулху": "Время это будет легко узнать, потому что тогда человечество уподобится Великим Древним, свободным и диким, за гранью добра и зла, отбросив в сторону законы и мораль, все люди будут кричать, убивать и упиваться весельем. Затем освобождённые Древние научат их новым способам кричать и убивать, наслаждаться и радоваться, и всю Землю охватит выжигающее пламя экстаза и свободы." Последствия же этих перемен представляются как упадок человеческой цивилизации до уровня полудиких охотников с факелами и одеждами из шкур зверей на руинах городов, чьи названия будут помнить лишь призраки их жителей.

[96] Примером может служить испанское издание 2015 года от "Libros del Zorro Rojo", в которое вошли лишь жёлтые рассказы с иллюстрациями Сантьяго Карузо. В 2021-ом книга была выпущена на русском языке в переводе Галины Эрли, став на тот момент третьим, пусть и неполным, изданием сборника Чемберса в России.

[97] Впрочем, Кеннет Хайт допускает, что элементы Бирса могли быть добавлены в рассказы позднее, а Ларри Лок и вовсе предположил, что "Король в Жёлтом" был написан ещё во Франции и является первой книгой Чемберса, за которой последовал роман "В Квартале". Сборник же очерков "Изгои" (Outsiders), в котором писатель Оливер Лок возвращается из путешествия по Европе в Нью-Йорк с парой романов "Окрылённые мальчики" (The Winged Boy) и "Самодовольство" (The Self-Satisfied), стал третьей книгой, написанной уже в Америке и отразившей впечатления от возвращения самого Чемберса в Нью-Йорк с двумя законченными, но ещё не изданными книгами "Король в Жёлтом" и "В Квартале". Третья же книга "Железный город" (The Iron City), которую Оливер пишет уже в Нью-Йорке, является аллюзией на сам сборник "Изгои".

[98] Имя "Sylvia" происходит от латинского "silva" - "лесная", а город Эльвен (Elven) является коммуной в Бретани, чьё название образовано от имени святого Элвена (Elwen/Elouan). Само сочетание имени и названия города может также указывать на прекрасных духов леса эльфов (elves) или фей из европейского фольклора.

[99] Среди них Трент встречает знакомого по имени Филипп (Philippe), который впоследствии гибнет в сражении, и, возможно, является художником из "Демуазель д'Ис", где, впрочем, его имя пишется иначе - Филип (Philip). Своеобразным продолжением его истории может служить рассказ "Перевозчик" (Passeur), вошедший в сборник Чемберса "Тайна выбора" 1897 года, в котором безымянный художник вспоминает перед смертью - или уже после неё, на что указывают определённые символы и детали, - о когда-то утраченной любви, девушке-перевозчице по имени Жанна. Ночью из метели до него доносится голос возлюбленной, и он спешит к ней на другой берег реки, понимая в последний момент, что правящий его лодкой перевозчик, это сама Смерть.

[100] Из-за потери путей снабжения, парижане были вынуждены питаться мясом крыс, собак, кошек, лошадей, и даже слонов, содержавшихся в городском зоопарке. В рассказе Чемберс описывает эпизод охоты мальчишки на крыс, а празднование Дня рождения Сильвии было скорее символическим жестом, поскольку пик голода пришёлся на декабрь 1870-го, когда и разворачиваются события рассказа. Это также подтверждают и ироничные названия блюд: "говяжий суп а-ля седло по-парижски" (Beef Soup à la Siège de Paris) - "siège de" также значит "в осаде", что указывает непосредственно на осаду Парижа; "сардины а-ля Пер-Лашез" (Sardines à la Père Lachaise) - от названия парижского кладбища Пер-Лашез; "свежая говядина а-ля вылазка" (Fresh Beef à la Sortie) - указывает на партизанские вылазки парижан; "консервированная фасоль а-ля охотничий горшок" (Canned Beans à la Chasse-pot) - фр. "chasse" - "охота" указывает на то, что фасоль была добыта путём кражи, а "Chassepot" - название винтовки Шасспо, использовавшейся французскими войсками; "консервированный горошек Гравелот" (Canned Peas Gravelotte) - от названия крупного сражения, в котором французские войска при отступлении к Мецу были блокированы, словно горох в банке; "холодная солонина а-ля Тьер" (Cold Corned Beef à la Thiers) - от имени премьер-министра Адольфа Тьера, не сумевшего добиться помощи других стран в войне и выступавшего за капитуляцию Франции; "тушёный чернослив а-ля Гарибальди" (Stewed Prunes à la Garibaldi) - от имени полководца Джузеппе Гарибальди, выступавшего в войне на стороне Франции.

[101] В оригинале "Madame Marotte", очевидно, служит отсылкой к названию шутовского жезла-маротте, и буквально значит "безделушка", что отражает характер самой женщины.

[102] Прообразом персонажа, вероятно, послужил Чарльз Дана Гибсон (см. прим. 38), а фамилия "Foxhall" значит "лисья нора" и подчёркивает характер плутоватого, беспечного балагура, не меняющийся на протяжении всех книг Чемберса, в которых он появляется, начиная с "В Квартале".

[103] От французского "bohème", что буквально переводится как "цыганщина" и использовалось в отношении творческой интеллигенции, ведущей разгульный и эксцентричный образ жизни. (См. прим. 220)

[104] Кокетки или кокотки, от французского "cocotte", аналогично куртизанкам были богемными или светскими проститутками-содержанками, которые нередко служили натурщицами художников и скульпторов, имея на тех значительное влияние, что Чемберс отметил "В Квартале": "Художники зачастую относятся куда серьёзней к мнению своих натурщиц, чем критике собрата-художника. И хотя натурщицы могут не иметь никаких представлений о техниках живописи - что, однако, не всегда так, - но наблюдая множество хороших работ, они приобретают особую проницательность, благодаря которой их мнение нередко оказывается верным."

[105] Позднее те же мотивы легли в основу романа Чемберса "Неписаный закон" (The Common Law) 1911-го, где творчество, жизнь и любовь молодого художника к натурщице наталкиваются на неписаные законы общества.

[106] Его прообразом послужил художник Реджинальд Батерст Бёрч, которому и посвящён сам роман. В 1870-73-х годах Бёрч проживал в Сан-Франциско, где также жил и трудился Бирс, а в 1874-81-х годах обучался в Мюнхене и Париже, после чего поселился в Нью-Йорке, где прославился благодаря своим иллюстрациям к роману Ф.Э. Бёрнетт "Маленький лорд Фаунтлерой" (Little Lord Fauntleroy) 1886-го, он также иллюстрировал переиздание "В Квартале" 1896-го, и две книги Чемберса в 1902 и 1903 годах. Как и некоторые другие персонажи, впоследствии Брайт перекочевал в "Короля в Жёлтом" - в рассказе "Улица Первого Снаряда", события которого происходят за 18 лет до сюжета "В Квартале", он появляется как шестнадцатилетний, ещё неопытный и бедный студент-художник, - а затем в сборник "Призраки людей" (The Haunts of Men) 1898-го.

[107] Лок также отмечает часто появляющееся имя Сильвия (Sylvia) в контексте умершей или покинутой возлюбленной, например, в "Улице Четырёх Ветров", "Улице Первого Снаряда", или "Жёлтом Знаке": "Единственная любовь всей моей жизни покоилась в залитых солнцем лесах Бретани. Умерла ли она навсегда? Надежда кричала: "Нет!" И три года я прислушивался к голосу надежды, три года ждал, что она появится на моём пороге. Неужели Сильвия забыта? "Нет!" - восклицала надежда. Я сказал, что не был хорошим человеком. Это правда, но и не был каким-то опереточным злодеем. Я вёл беззаботную и безрассудную жизнь, не отказывал себе в удовольствиях, а затем сожалел об их последствиях, горько сожалел. И только к одному, кроме живописи, я относился всерьёз, тому, что было скрыто, но не потеряно, в бретонских лесах."

[108] Франц. "Rue Barrée" - буквально значит "перекрытая улица", и по сути это не название улицы, а лишь надпись на заграждении, что отражает характер самой девушки, закрытой, неведомой и неприступной.

[109] От греч. "ὠχρός" - природный пигмент и изготовляемая на его основе краска бледно-жёлтого цвета.

[110] Здесь Чемберс обращается к мотивам пресловутой "жёлтой угрозы", чем предвосхищает цикл романов Сакса Ромера о преступном гении Фу Манчу, который не раз подвергался критике за его расистский подтекст.

[111] В даосизме Лунный старец Юэ Лао выступает в роли божества-покровителя любви и брака, связывающего влюблённых неразрывной красной нитью, но в данном рассказе, как замечает Хайт, колдун-предводитель Куэн-Юинь мог просто взять имя доброго божества, чтобы скрыть свою зловещую суть.

[112] Сюжет новеллы рассказывает о поисках пиратского клада капитана Уильяма Кидда, судьбу и предательство которого Чемберс описал в своём романе "Человек, которого повесили" (The Man they Hanged) 1925 года.

[113] Имя, вероятно, образовано от Изольда (Isolde/Yseult), что переводится с древнегерманского как "прекрасная" или "холодное золото", и отсылает к белому золоту, служившему материалом для фигурок животных.

[114] Согласно газетным заметкам от 19 декабря 1933 года, на похоронах Чемберса присутствовало множество друзей из местных жителей, представителей власти, выдающихся деятелей искусства, литературы и деловых кругов Нью-Йорка, а гроб писателя сопровождал его верный охотничий пёс по кличке Сэнди.

[115] Эльза или Элси Вон Моллер (Elsa/Elsie Vaughn Moller) была француженкой по происхождению, вышла замуж за Чемберса в 1898-ом и пережила его на шесть лет, скончавшись в 1939 году.

[116] Часть одной из заповедей Христа в "Новом завете": "Блаженны чистые сердцем, ибо бога они узрят."

[117] В оригинале "Rue d'Auseil", но слова "auseil", как замечает Джоши, во французском нет, Лавкрафт мог взять за основу "au seuil" - "на пороге", чтобы подчеркнуть, что окно на чердаке Цанна, как и сама исчезнувшая улица, находились на границе с потусторонним.

[118] Джоши отрицает саму возможность этого, поскольку Бержье стал сотрудничать с "Weird Tales" только в 1950-х, тогда же он заинтересовался творчеством Лавкрафта и сделал его первые переводы на французский.

[119] Лёгшую в основу сюжета задумку Лавкрафт записал в "Тетради для заметок" под номером 23 ещё до 1919 года, и использовал также в других ранних рассказах 1918-21-х годов: "Полярис" (Polaris), "За стеной сна" (Beyond the Wall of Sleep), "Из Забвения" (Ex Oblivione), "Хаос наступающий" (The Crawling Chaos), а Ф.Б. Лонг заимствовал её в своём рассказе "Гончие Тиндалоса" (The Hounds of Tindalos) 1929-го.

[120] Часть фразы на гэльском была заимствована Лавкрафтом из рассказа Уильяма Шарпа "Пожиратель грехов" (The Sin-Eater), написанного им в 1895 году под псевдонимом Фиона Маклауд, и переводится как: "Бог против тебя и в лице твоём... и да постигнет тебя смерть в горе!.. Зло и горе тебе и твоим [потомкам]!.." Лавкрафт полагал, что читатели не обратят внимания на то, что фраза приведена не на валлийском, как следует из места действия его истории, однако это было подмечено юным Робертом Говардом, послужив поводом для знакомства и начала длительной переписки, оборвавшейся лишь с его самоубийством в 1936 году.

[121] В оригинале фраза "the very worm that gnaws" выделена курсивом, и, возможно, относится к библейскому "червю неусыпающему" (worm dieth not), ставшему также прообразом Червя-победителя По.

[122] Рон Шифлет и Глинн Баррас развили эту мысль в антологии "Двое против тьмы" (Two Against Darkness) 2012-го, и даже связали название Кингспорта (Kingsport), что значит "королевский порт", с Королём в Жёлтом.

[123] Если быть точным, то флейту он использовал для общения с купцом, в то время как барабан, согласно сонету, для обращения к Хаосу, под которым подразумевается Азатот или Ньярлатхотеп, что не случайно, поскольку их сопровождают звуки именно этих двух инструментов. Более того, барабан и флейта имеют определённое сходство с такими ритуальными атрибутами традиции Чод, как Ганлин - флейта из бедренной кости человека, и Дамару - барабан из двух человеческих черепов. В другом направлении тибетского буддизма под названием Гелугпа, существует практика ношения жёлтых шапок, а одеяния оранжевого и жёлтого оттенков вообще являются традиционными для буддистских монахов и тибетских лам. (См. прим. 164)

[124] Обычно оно аргументируется наличием общего с Королём мотива сверхъестественного существа, скрывающего свою природу под человеческой маской и одеждой, который Лавкрафт мог почерпнуть, к примеру, в образе фамильяра из рассказа "Граф Магнус" М.Р. Джеймса 1904 года. Этот же мотив он использовал в "Ужасе Данвича", "Шепчущем во тьме" и "Вратах Серебряного Ключа", а следующую заметку под номером 69 сделал в своей "Тетради для заметок" ещё в 1919 году, чем фактически и заложил основы всех подобных образов: "Человек с неестественным лицом - странно говорящий - оказался в маске - Откровение." По мнению же Рика Лэя, прообразом Верховного жреца и Сокрытого короля (см. прим. 160) послужил пророк Аль-Муканна из первой песни "Покровенный пророк Хорасана" (The Veiled Prophet of Khorassan) повести "Лалла-Рук" (Lalla-Rookh) Томаса Мура 1817 года, которого Лавкрафт упоминал в "Сверхъестественном ужасе в литературе" и цитировал его стихотворения в рассказах "Безымянный город" и "Погребённый с фараонами" (Imprisoned with the Pharaohs) 1924 года. Ещё одним аргументом выступает жёлтый цвет одежд и маски жреца, но у него они украшены красными узорами, в то время как у Короля маска бледная, а одежды изорваны и украшены фестонами, но чисто жёлтые. Как предполагает Лэй, цвет одеяния жреца и вовсе мог быть аллюзией на "желтокожих" азиатов, но такое предположение скорее уместно в отношении Чемберса, у которого сильны нотки "жёлтой угрозы" в образах и мотивах "Восстановителя репутаций", "Создателя Лун", "Тёмной звезды" и "Губителя душ". Ни один же из других атрибутов Короля так и вовсе не нашёл отражения в образе Верховного жреца, что лишь опровергает утверждение о некой связи между ними.

[125] Сюда же можно отнести и предположение о влиянии мотива зловещего заговора йезидов из "Губителя душ" Чемберса на "Кошмар в Ред-Хуке" (The Horror at Red Hook) 1925 года, в котором Лавкрафт также описывает йезидов-дьяволопоклонников, обитающих в квартале Ред-Хук в Бруклине. Джоши предполагает, что куда вероятнее Лавкрафт мог позаимствовать этот мотив из истории Э.Х. Прайса "Незнакомец из Курдистана" (The Stranger from Kurdistan), опубликованной в июльском выпуске "Weird Tales" за 1925 год, в который также вошёл его рассказ "Неименуемое".

[126] В некоторых других источниках может указываться март 1927-го, но самое раннее упоминание относится именно к апрелю, что было подтверждено Джоши, предоставившим процитированный отрывок из письма.

[127] Узнав об удаче Лавкрафта, в письме за май того же 1927-го Дерлет сетовал: "Хотя "Король в Жёлтом" наиболее часто переиздаваемое произведение Чемберса, но как при его жизни, так и после, оно остаётся труднодоступным." Таковым он оставался ещё долгое время, что Блейлер отметил в 1969-ом и объяснил следующим: "Сегодня почти все произведения Чемберса забыты. Сомнительно, чтобы его романы читались даже из ностальгии по прошлому. Действительно, их судьба приняла парадоксальный оборот. Когда-то они были столь распространены и пользовались таким малым спросом, что букинистические магазины выбрасывали их или отправляли на полку "всё по десять центов". В результате чего теперь их найти сложнее, чем многие книги, которые когда-то считались редкими."

[128] Первый выпуск, впрочем, стал единственным и последним. Эссе же дополнялось вплоть до мая 1927-го, после публикации Лавкрафт продолжил делать заметки для его переиздания, и в 1933 году были опубликованы лишь восемь обновлённых глав, в полном же объёме эссе увидело свет в 1939-ом, уже после смерти автора.

[129] Куда более точное и полное описание сюжета рассказа, вероятно сделанное после 1933 года, Лавкрафт оставил в своих заметках "Сюжеты странных историй" (Weird Story Plots).

[130] Однако намёк именно на такие отношения можно заметить в его собственном "Гипносе", посвящённом Самуэлю Лавмену, который был гомосексуалистом, что послужило поводом для всевозможных домыслов, опровергнутых в статье Донована Лоукса "Заблуждения о Г.Ф. Лавкрафте" (H.P. Lovecraft Misconceptions).

[131] Культ Хастура или Жёлтого Знака не упоминались ни в одном из рассказов Чемберса, только в "Восстановителе репутаций" говорилось о людях из списка Кастейна и Уайльда, получивших Жёлтый Знак. Культ появился уже позднее с подачи Лавкрафта у Дерлета, а затем и у Росса.

[132] Общий сюжет рассказа во многом повторяет сюжетные мотивы написанных ранее произведений, в частности "Сновидческих исканий неведомого Кадата" и "Врат Серебряного Ключа". Но, как и в цикле сонетов, история не была завершена, лишь в 1980 году Мартин Уорнс доработал и опубликовал рассказ под названием "Чёрная книга Алсофокуса" (The Black Tome of Alsophocus).

[133] О том, что это за книга, в рассказе не раскрывается, говорится лишь, что она была прислана из Индии, а во "Вратах Серебряного Ключа" 1933 года отмечается, что она была принесена на Землю откуда-то извне.

[134] Сюжет рассказа, как и некоторых других, основан на сновидении Лавкрафта, в котором его друг Самуэль Лавмен спустился в старинный склеп и столкнулся там с чем-то пугающим. Но в нём также можно отметить некоторые мотивы произведений Бирса, в частности "Обители призраков" и "У старины Эккерта", что примечательно, поскольку Лавмен был хорошо знаком с Бирсом и тот содействовал публикации его стихов.

[135] "The Commonplace" или "The Commonplace Book", тетрадь Лавкрафта для рабочих заметок, которую он вёл с 1919 по 1935 годы, впоследствии была подарена Р.Х. Барлоу в обмен на её печатную копию. Название обычно переводят как "тетрадь для набросков", "тетрадь для заметок" или "тетрадь для творческих заметок".

[136] Хейверхилл (Haverhill) - город в штате Массачусетс, который Лавкрафт неоднократно посещал, что нашло отражение в его творчестве. Так, уроженцами Хейверхилла стали Уолтер Гилман из "Снов в Ведьмином доме", и профессор Уингейт Пизли из повести "Тень из безвременья", детство которого прошло в доме на Бордман-стрит, что примечательно, поскольку на прилегающем к этой улице Пантакетском кладбище сохранилось старинное захоронение Натаниэля Пизли 1730 года. Касательно же "случая в Хейверхилле", то неизвестно, что подразумевал Лавкрафт, возможно, он был как-то связан с ведьмовскими процессами XVII века, или с историей Ханны Дастон, изложенной в имевшейся у Лавкрафта "Magnalia Christi Americana" Коттона Мэзера, но также возможно, что Лавкрафт просто предполагал сделать Хейверхилл местом действия своей истории. Позднее же в 2004 году город стал местом другого известного происшествия, бесследного исчезновения Мауры Мюррей.

[137] Французские салоны, прежде всего литературные, формировались вокруг т.н. "хозяйки салона" (salonnières).

[138] Согласно совершенно нелепому заблуждению, Хастур также якобы фигурирует в облике "чёрного вихря" в рассказе Лавкрафта "Обитающий во тьме" 1935 года. Возникшая, вероятно, из-за путаницы между переводами названий рассказа "The Haunter of the Dark" и повести "The Whisperer in Darkness", эта ошибка появилась в русскоязычной статье о Хастуре на сайте "Википедия" не позже 2011-го, и получила широкое распространение среди читателей, плохо знакомых с творчеством Лавкрафта, оставаясь не исправленной на протяжении более десяти лет, что лишний раз подтверждает ненадёжность интернет-энциклопедии как источника информации, касающейся не только исторических и политических событий, но и литературы. В самом же рассказе нет ни намёка на Хастура, а о природе "чёрного вихря" говорится вполне определённо: "Чего я боюсь? Разве это не воплощение Ньярлатхотепа, который в древнем и мрачном Хеме принимал даже облик человека?" Впрочем, согласно "Ужасу в галерее" Картера, именно служители Хастура принесли Сияющий Трапецоэдр (Shining Trapezohedron), "что был талисманом ужасного Ньярлатхотепа", на тёмный Юггот, где камень подвергли причудливой огранке, а затем вместе со звездоголовыми Старцами он прибыл на ещё молодую Землю.

[139] Эти слова приводятся в повести как часть письма, присланного рассказчику агентами Ми-Го от имени Эйкли с целью ввести его в заблуждение, что указывает на использование приёма "ненадёжного рассказчика", а потому неясно, существует ли описанное противоборство на самом деле. Лин Картер заставил по новому взглянуть на этот вопрос, указав в своём рассказе "Ужас в галерее", что Ми-Го на самом деле являются слугами Хастура. Возможно, что Лавкрафт предполагал развить этот замысел в дальнейшем, как часть взаимоотношений между космическими расами в "Хребтах безумия" или "Тени из безвременья", но так и не вернулся к нему, хотя, именно это могло вдохновить Дерлета на его идею противостояния между Древними и Старшими богами, а также подчинёнными им расами, существами и служителями человеческих культов.

[140] Также считается, что от фигурирующего в "Создателе Лун" культа Куэн-Юинь (Kuen-Yuin) было образовано упоминаемое в рассказе Лавкрафта и Зелии Бишоп "Курган" название подземной страны К'н-ян (K'n-yan), столицей которой был город Тсат (Tsath), названный в честь божества Тсатоггуа (Tsathoggua), придуманного К.Э. Смитом. А в повести "Тень из безвременья" (The Shadow Out of Time) Лавкрафт упоминает жестокую империю Тсан-Чан (Tsan-Chan) , которая, по словам философа Янг-Ли (Yiang-Li), должна возникнуть в пятом тысячелетии н.э. Некоторые исследователи творчества Лавкрафта считают, что прообразом империи послужил культ Куэн-Юинь и город Ян, а Кристиан Рид в своём сценарии "Жестокая империя Тсан-Чан" (The Cruel Empire of Tsan Chan) 2010-го для "Call of Cthulhu" даже сделал его одним из правящих кланов империи, связав с Ламой Ленга и народом Чо-Чо. Однако повесть была написана Лавкрафтом в 1934-35 годах, а империю он упоминает ещё в рассказе "За стеной сна" 1919-го, задолго до знакомства с "Создателем Лун".

[141] Рассказ был написан Лавкрафтом на основе заметок Ламли, позднее опубликованных в 10 выпуске "Crypt of Cthulhu" за 1982 год, в которых и фигурировал Ян-Хо. Ламли, очевидно, заимствовал это название из рассказа "Врата Серебряного Ключа" Лавкрафта, в основу которого лёг "Повелитель иллюзий" (The Lord of Illusion) Эдгара Хоффмана Прайса 1932-го, послуживший вольным продолжением "Серебряного Ключа" (The Silver Key) 1926-го и повествующий о путешествиях Рэндольфа Картера за грань времён и пространств.

[142] Согласно "Ужасу в галерее" Лина Картера, эти два существа, вместе с Итакуа, являются порождениями Хастура и Шаб-Ниггурат, что основано на упоминании последней в "Кургане" Лавкрафта и Бишоп как супруги Неназываемого, от имени которого образовался основной эпитет Хастура.

[143] В оригинале "immortals", что значит "бессмертные" и используется в отношении античных богов и духов.

[144] Примечательно, что замысел Дерлета о соперничестве этих Древних за влияние на умы людей со временем из литературного перешёл во вполне реальный. Сегодня Хастур не уступает по популярности Ктулху, являющемуся самым известным божеством и фактическим лицом Мифов Ктулху, он нашёл отражение в сотнях работ художников, а также в компьютерных играх, мультипликации, и разного рода сувенирной продукции.

[145] Эти звуки Дерлет взял из повести Лавкрафта "Хребты Безумия" (At the Mountains of Madness) 1931 года, где их издавали звездоголовые Старцы или имитировавшие их аморфные Шогготы (подробнее см. статью "Омут шогготов" Лотермана), а тот заимствовал их из "Повести о приключениях Артура Гордона Пима из Нантакета" (The Narrative of Arthur Gordon Pym of Nantucket) Эдгара По 1838 года, где их издавали огромные белые птицы.

[146] В переводе с латыни "осьминог-губитель" - самый крупный вид осьминогов, в отдельных случаях достигает массы тела более сотни килограмм и десяти метров в длину.

[147] Лин Картер всё в том же "Ужасе в галерее", описывая генеалогию Древних, поясняет: "Йог-Сотот, например, сначала спарился с женским обитателем мира под названием Вурл, который "лежал далеко в двадцать третьей туманности", таким образом, став отцом Ктулху; позже он спарился с другим божеством в месте, не имевшем названия, став отцом его сводного брата - Хастура Невыразимого."

[148] Пьер Лемуан д'Ибервиль и Рене-Робер Кавелье де Ла Саль, французские колонисты XVII века, первые исследователи и основатели колонии Луизиана, входившей во французские владения в Северной Америке.

[149] Предполагается, что описанное в этом отрывке существо могло лечь в основу образа расы полипообразных пришельцев в написанной Лавкрафтом позднее "Тени из безвременья", но, за исключением сравнения с полипами, детали этих образов разнятся. А Росс в "Скажи мне, ты видел Жёлтый Знак?" напрямую связал события, описанные в этой части "Зова Ктулху", со своим сценарием, сделав обитавшее в болотах существо воплощением Хастура, которое, как в "Возвращении Хастура", вселяется в тело одного из персонажей и становится его земным воплощением - Королём в Жёлтом.

[150] В этом же рассказе Дерлет описывал видение Каркозы во сне, но почему-то называл её Каркасоном.

[151] Ср. с похищением Аль-Хазреда в "Хранителе ключа" (см. V часть статьи "Арабский кошмар: Абдул Аль-Хазред" Лотермана), который был перенесён и заточён в подземелье под Безымянным городом.

[152] Вошедшее в рассказ четверостишие, было опубликовано Говардом под названием "Распахнутое окно" (An Open Window) в сентябрьском выпуске "Weird Tales" за 1932 год, сам же текст неоконченного рассказа увидел свет лишь в августовском выпуске "The Howard Reader" 2003-го. Исходя из этого можно предположить, что рассказ был начат примерно в 1930-31 годах, вместе с другими произведениями Говарда, в которых упоминается Джеффри или приводятся фрагменты его стихов.

[153] Примечательно, что сновидение Джеффри о ритуале у чёрного камня отчасти напоминает сюжет знаменитой балетной постановки Игоря Стравинского "Весна священная" (Le Sacre du printemps), которую он сочинил на основе собственного сна. Среди исследователей высказывалось мнение о связи постановки Стравинского с пьесой "Король в Жёлтом", основанное на атмосфере настоящего безумия, царившего среди зрителей на её премьере, состоявшейся в 1913 году во Франции, что стало результатом совместной работы трёх авторов балета: хореографа Вацлава Нижинского, художника Николая Рериха, и самого композитора Стравинского.

[154] А Джеймс Шоффнер в своём рассказе "Тёмные образы восстают" (Dark Shapes Rising) 1976-го явно обращался к мотивам кошмарных последствий, которые влечёт за собой постановка пьесы, описывая попытку экранизации поэмы Джеффри, чем фактически предвосхитил финал "Апрельского рассвета" Ричарда Лупоффа.

[155] Описание этого существа напоминает Биаки, но Бреннан мог почерпнуть некоторые детали его образа из рассказа Ф.Б. Лонга "Космические пожиратели" (The Space-Eaters) 1928 года, где невыразимые существа воплощаются в виде зыбких туманных образов и убивают своих жертв похожим способом. Сам сюжет рассказа, очевидно, был вдохновлён "Ведьминой лощиной", написанной Дерлетом по заметкам Лавкрафта в 1962-ом.

[156] Варлок Асайлум в своей книге "Некрономикон атлантов: Покровы негативного бытия" (The Atlantean Necronomicon: Veils Of Negative Existence) 2010 года выделяет в имени два аккадских слога - "xas", что значит "резать", и "tur" или "dur", что означает "пуповина", трактуя символическую роль божества как приобретение независимости, посвящение и самообожествление.

[157] Даниэль Хармс в "Энциклопедии Мифов Ктулху" (Cthulhu Mythos Encyclopedia) 2008 года указывает то же время и положение Меркурия, но замечает, что в небе должен находиться Альдебаран, а призыв проводиться в окружении девяти камней в форме буквы "V", символизирующих голову в созвездии Тельца, что, очевидно, было заимствовано из сценария Росса. Впрочем, существует шутливое поверье, согласно которому для призыва Хастура достаточно троекратно произнести его имя, что возникло из эпитетов "Невыразимый" и "Тот кто не может быть назван", и с подачи справочника "Боги и полубоги" (Deities & Demigods) к ролевой игре "Dungeons & Dragons", выпущенного в 1980 году, где говорилось: "Каждый раз, когда произносится имя Хастур, есть вероятность в 25%, что он услышит это, и пошлёт 1-4 Биаки, чтобы убить произнёсшего. Если Биаки потерпят поражение, есть 25% шанс, что сам Хастур явится, чтобы уничтожить богохульника." По своей сути это соотносится с одной из христианских заповедей, гласящей: "Не поминай имя Господа всуе."

[158] Эта строка практически повторяет отрывок из "Некрономикона" в рассказе Лавкрафта "Ужас Данвича": "Они валят леса и рушат города, но, ни лес, ни город не узрят сокрушившую их десницу."

[159] Помимо "Tell Me, Have You Seen The Yellow Sign?" 1989 года, в серии "Call of Cthulhu" можно выделить ещё несколько сценариев: "Cthulhu Now" 1987-го, "The King of Shreds and Patches" 1995-го, "A Resection of Time" 1997-го, "Tatters of the King" 2006-го, "Ripples from Carcosa" 2014-го; известные дополнения "Eldritch Horror: Signs of Carcosa" 2016-го, "Arkham Horror: The King in Yellow" 2007-го и "Arkham Horror: The Path to Carcosa" 2017-2018 годов; а также самостоятельные игры "The Yellow King RPG" и "Carcosa" 2017-го, "The Necronomicon Gamebook - Carcosa" 2019-го, "Fate of Cthulhu" 2020-го.

[160] Здесь Прайс допускает ещё одну ошибку, путаясь между Верховным жрецом (High priest) каменного монастыря в предгорьях Ленга и верховным жрецом (high-priest) храма Древних в городе Инганок, правителем которого был Сокрытый король (Veiled King). Лавкрафт не указывал на связь этих персонажей, но при описании процессии служителей храма, отмечал, что их вид натолкнул Картера на мысль о скрытой под чёрными мантиями и масками нечеловеческой природе.

[161] В оригинале "Elder Ones", как и "Elder One" в соответствующем сонете - не совсем ясно, подразумеваются ли под этим божества, упоминающиеся в "Сновидческих исканиях неведомого Кадата" как "Elder Ones" или "Great Ones", и, очевидно, аналогичные "Great Old Ones" в "Зове Ктулху" и "Old Ones" в "Ужасе Данвича"; или же звездоголовые существа "Elder Things" из повести "Хребты безумия", названные так на основе мифов из "Некрономикона" о "Elder Ones" и "Great Old Ones".

[162] В тот же выпуск вошло и неоконченное эссе Картера "Великие Древние" (The Great Old Ones), описывающее большинство созданных на тот момент божеств Мифов Ктулху, в том числе Хастура, и прослеживающее развитие его образа от произведений Бирса и Чемберса, до Лавкрафта и Дерлета, что можно считать первой энциклопедической справкой подобного рода.

[163] Доработать рассказ также пытался Лоуренс Корнфорд, в двух главах он лаконично завершил историю, лишь вскользь упомянув Верховного жреца, и опубликовал свой вариант в том же 1997-ом как "Участь Эноса Харкера" (The Doom of Enos Harker), но он так и не получил распространения.

[164] Это может указывать на то, что образы Верховного жреца и каменного монастыря в предгорьях Ленга, первоначально располагавшихся в Центральной Азии, а не в Сновидческом мире или Антарктике, были навеяны Лавкрафту картинами Николая Рериха, которые произвели на него очень сильное впечатление и нашли отражение в повести "Хребты безумия". Вероятно это же побудило Кеннета Гранта соотнести в своих работах Ламу Ленга с неким Древним Ламой (Old One Lam). (См. прим. 123)

[165] Там же Картер уточняет, что речь идёт о городе Ян-Хо, в котором хранится "скрытое наследие вековечного Ленга", единственная копия нечеловеческой "Ghorl Nigräl" или "Книги Ночи" (The Book of Night).

[166] В оригинале "Comte d'Erlette" - прозвище Августа Дерлета, в чьих предках текла французская кровь. Впервые в качестве автора "Cultes des Goules" он упоминается в рассказе Блоха "Самоубийство в кабинете" (The Suicide in the Study) 1935-го, затем в "Тени из безвременья" и "Обитающем во тьме" Лавкрафта того же года, а в рассказе Д.Дж. Тайрера "Улицы Алара" (The Streets Of Alar) из "Король в Жёлтом: Антология", персонаж д'Эрлетт погибает в дуэли с Бароном де Кальвадорром.

[167] Цикл был вдохновлён "Грибами с Юггота" Лавкрафта, но если у него сюжетно связаны только первые сонеты, то у Картера они преподносятся как стихи некоего Уилбура Натаниэля Хоуга, повествующие о его жизни, затворничестве, занятиях оккультизмом, безумии и загадочном исчезновении.

[168] Фамилия образована от "Atheling" - английского титула наследника короля, имевшего право на царствование, это значение обыгрывается в рассказе Лафлина "Сновиденная пиявка". Примечательно, что родившийся и проживший большую часть жизни в США, впоследствии Блиш переехал в Англию, а публикуя литературную критику, пользовался псевдонимом Уильям Ателинг (William Atheling), таким образом, его рассказ имеет целый ряд биографических и документальных отсылок.

[169] В оригинале "Robt." от "Robert", это одно из сокращений в тексте письма, которыми Блиш постарался передать типичный стиль писем Лавкрафта. Согласно же предисловию Прайса, его текст основан на реальном письме Уильяму Миллеру от 3 июня 1936-го (См. прим. 195), в котором Лавкрафт говорил о "Некрономиконе", но никак не касался "Короля в Жёлтом". Парадоксально, что имея обширную переписку и прожив какое-то время в Бруклине, в действительности Лавкрафт ни разу не встречался и не переписывался с Чемберсом.

[170] Рассказ был экранизирован в 16 серии 1сезона сериала "Голод" (Hunger) 1998 года, но с бо́льшим акцентом на гомо-эротических сценах, а финал изменён в духе "Случая на мосту через Совиный ручей" Бирса.

[171] Арчер, фамилия её врача, как и остальные имена, была заимствована из "Восстановителя репутаций", где принадлежала доктору Джону Арчеру, лечившему Хилдреда Кастейна и погибшему от его руки.

[172] При некоторых психических расстройствах больным свойственна деперсонализация - нарушение восприятия собственных действий, наблюдаемых ими как бы со стороны.

[173] Также можно отметить рассказ Вагнера "Палки" (Sticks) 1974 года, в котором после странного случая в заброшенном доме, окружённом причудливыми сплетениями палок, художник Колин Леверетт создаёт для книги "Обитающие под землёй" (Dwellers in the Earth) Кеннета Алларда серию иллюстраций, служащих частью своеобразных врат для запредельного ужаса. Источником вдохновения описанных в рассказе конструкций из палок послужили работы художника Ли Брауна Койе, созданные им в 1973 году для оформления книг издательства "Carcosa Press" под редакцией Вагнера, о чём сам он сообщал в послесловии к рассказу: "...большая часть этой истории произошла в действительности, и, полагаю, что вы могли слышать об этом раньше. Во время работы с Ли Брауном Койе над книгой Уэллмана "Худшее ещё впереди", я спросил, почему в его рисунках так много конструкций из палок? [...] В конце концов Ли прислал мне папку с газетными вырезками и письмами, куда более жуткими, чем вся эта история, и основанными на фактах. В 1938 году Койе действительно наткнулся на окружённый палками заброшенный фермерский дом в пустынной местности у ручья Манн." Позднее вдохновлённый рассказом Вагнера, Ник Пиццолатто заимствовал конструкции из палок в своём сериале "Настоящий детектив", благодаря чему они стали неотъемлемым атрибутом позднего образа Хастура, наряду со спиральной версией Жёлтого Знака.

[174] В оригинале "Wake", что в контексте рассказа можно перевести с английского как "пробуждённый".

[175] Лафлин употребляет слово "Carcosans", т.е. Каркосанцы, но поскольку название города в русском устоялось как Каркоза, а не Каркоса, уместно использовать словосочетание, отсылающее к рассказу Бирса.

[176] В оригинале "Prototaph" от греческого "πρῶτος" - "первый" или "главный", и "τάφος" - "могила", "гробница" или "погребение", что может значить "первый погребённый". Данным именем в пьесе называется ребёнок, произносящий роковой монолог, адресованный читателю. Алекс Крайтер в своём рассказе "Разоблачение" обратился к этому мотиву, отведя роль Короля в Жёлтом ребёнку: "То, что я понял, когда проснулся, казалось таким простым - Король, это ребёнок. Ну конечно. Кто может быть лучшим воплощением Смерти, как не юный мальчик? Видите ли, гибель Ихтилла должны возвестить уста невинного."

[177] Фр. "конца века" - выражение, появившееся в 1886 году в журнале "Le Décadent" и впоследствии устоявшееся как обозначающее упаднические настроения на рубеже XIX и XX веков в обществе и искусстве.

[178] Либо Уота, что заставляет по-новому взглянуть на значение познания "тайны Гиад". (См. прим. 54)

[179] Фамилия, вероятно, служит отсылкой к Альберту Уилмарту из повести "Шепчущий во тьме" Лавкрафта.

[180] Далее в цитате приведены варианты названий в том виде, в котором они представлены в английском тексте рассказа. Однако на соответствующих языках с учётом диакритических знаков название "Король в Жёлтом" должно выглядеть следующим образом: на хорватском - "Kralj u Žutom", венгерском - "Király Sárgában", чешском - "Král ve Žlutém", польском - "Król w Żółtym", сербском - "Краль у Жутом", румынском - "Regele în Galben", болгарском - "Крал в Жълто", и на немецком - "Der König in Gelb".

[181] Несмотря на аналогичную фамилию, Уорти не поясняет, кем Томас приходится Биллу, Дэвиду и Джейсону Ателингам из рассказов Блиша и Лафлина, вероятно дальним родственником по английской линии.

[182] Другими любопытными примерами смешения уже Мифов Ктулху и историй о знаменитом детективе могут служить: "Приключение с шестью серебряными пауками" (The Adventure of the Six Silver Spiders) Августа Дерлета, "Этюд в изумрудных тонах" (A Study in Emerald) Нила Геймана, "Шерлок Холмс и Мудрость мёртвых" (Sherlock Holmes y la sabiduría de los muertos) Родольфо Мартинеса, и "Шерлок Холмс: Тень извне" (Sherlock Holmes: The Shadow From Beyond) Эрика Бранза.

[183] Не путать с рассказом "Жёлтый цвет будущего" (Yellow is the Color of the Future) Джейсона Эндрю, вошедшим в "Атомный век Ктулху" (Atomic Age Cthulhu) 2015 года и повествующим о съёмках фильма на основе пьесы "Король в Жёлтом" во времена Холодной войны и антикоммунистической истерии в США.

[184] Автором книги в рассказе назван Говард Лавджой (Lovejoy), перу которого принадлежат "Возлюбленные мертвецы" (The Beloved Dead) и "Ужас из Провиденса" (The Horror From Providence). В этом образе несложно узнать аллегорию на Говарда Лавкрафта и его творчество, в частности рассказ "Любимые мертвецы" (The Loved Dead) 1923 года, написанный в соавторстве с К.М. Эдди-младшим.

[185] Сюжетный замысел, вероятно, почерпнут из рассказа Луиса Аббади "О гибели Ирема" (La maldición de Irem) 1996 года, в котором гибель легендарного аравийского города связывалась с Хастуром.

[186] Название образовано от цитаты из "Послания к евреям" на английском - "It is a terrible thing to fall into the hands of the Living God" - использованной Чемберсом "Во Дворе Дракона", и которую, с некоторым отличием от синодального перевода, буквально можно перевести как: "Страшное дело, попасть в руки Живого Бога."

[187] В 1960-х режиссёр снял серию фильмов на основе произведений Эдгара По с участием Винсента Прайса, а также "Заколдованный замок" (The Haunted Palace) по мотивам "Случая Чарльза Декстера Варда" Лавкрафта, который стал первой, пускай и вольной, экранизацией повести. В данном рассказе в их число добавляется картина "Король в Жёлтом", якобы снятая Корманом в 1966 году на основе варианта пьесы Блиша.

[188] Имеется ввиду первое стихотворение из "Рая Пророков" Чемберса.

[189] Автор, пишущий литературные и журналистские работы, речи и тексты, для других писателей или по найму издателя, при этом его имя остаётся в неизвестности. Одним из таких писателей-призраков в своё время был и Лавкрафт, но сегодня его имя нередко затмевает работавших с ним соавторов, даже в тех случаях, когда он занимался лишь редактурой, или произведения были написаны другими на основе оставленных им заметок.

[190] В названиях "Yin" и "Yi Ti", как и прочих, можно заметить другие заимствования и отсылки к "Создателю Лун", "Тёмной звезде" и "Губителю душ" Чемберса, а также к произведениям Лавкрафта из его Сновидческого цикла, в особенности повести "Сновидческие искания неведомого Кадата", что признавал сам Мартин и высмеивал недалёких поклонников, пытавшихся связать его вселенную с телесериалом "Настоящий детектив".

[191] В 1896-ом Моффет опубликовал продолжение "Разоблачение таинственной карточки" (The Mysterious Card Unveiled), в котором углубился в дебри эзотерики, чем разрушил всю атмосферу загадочности истории.

[192] В числе других рассказ вошёл в сборник Борхеса "Вымышленные истории" (Ficciones) 1941 года, позднее дополнявшийся и переиздававшийся, став самым известным в библиографии писателя.

[193] В этом рассказе Борхес также упоминает пророка из Хорасана (См. прим. 18) в золотой маске, имея ввиду другой свой рассказ "Хаким из Мерва, красильщик в маске" (El tintorero enmascarado Hákim de Merv) 1934 года, повествующий о пророке Хакиме, скрывавшем лицо под несколькими вуалями, поскольку его голова была отсечена архангелом Гавриилом и вознесена к богу, который наделил её пророческим даром и небесным сиянием, ослеплявшим смертных. В конце рассказа выясняется, что лицо пророка на самом деле обезображено проказой, таким образом, его сюжет скорее ближе к "Королю в золотой маске" Швоба (См. стр. 119), нежели к "Королю в Жёлтом" Чемберса. Сам же образ пророка был почерпнут Борхесом, как это часто бывает в его произведениях, отчасти из литературы, в частности из "Покровенного пророка Хорасана" Мура, отчасти же из реальной истории арабского проповедника VIII века Хашима ибн Хакима, звавшегося Аль-Муканна - "скрытый покрывалом", поскольку он скрывал своё лицо под шёлковым покрывалом и золотой маской. Примечательно, что в 1889 году "Гамильтонская Ложа No.120" (Hamilton Lodge No.120) штата Нью-Йорк организовала для масонских мастеров "Мистический Орден Скрытых Пророков Очарованного Царства" (кратко M.O.V.P.E.R. или The Grotto), чьей эмблемой стало изображение головы пророка Муканна, а в 1919 году было организовано женское отделение "Дочерей Муканна" (Daughters of Mokanna).

[194] Не следует путать с иногда использующимся понятием Мифов Хастура (Hastur Mythos), в которых внимание акцентируется на роли Хастура как одного из Древних во вселенной Мифов Ктулху.

[196] В первых изданиях сборника эта строка звучала как "sink behind the lake", однако в поздних переизданиях по неизвестной причине она оказалась изменена на "sink beneath the lake" - "тонут под озером". В настоящем переводе, сделанном близко к оригиналу, сохранён изначальный вариант, а также стиль эпиграфа к "Маске" и стихотворений "Рая Пророков"; повторяющееся же упоминание Каркозы в последней строке каждого четверостишия аналогично тому, как в стихотворении Надо "Карскасон" каждая часть оканчивалась словами путника о недостижимом городе. Другие варианты перевода отрывка на русский см. в сборнике "Песни Гиад".

[197] Возможно, что идею расположить Каркозу на иной планете или сделать непосредственно планетой, Дерлету мог подать Лавкрафт, читавший "Губителя душ" Чемберса с его тёмной планетой Иримид.

[198] Сам факт того, что персонажи видят - или им кажется, что они видят, - звёзды Гиад и Альдебаран над Каркозой, указывает на то, что она всё же находится на Земле, поскольку при смещении точки наблюдения в другую область космоса, созвездие Тельца и положение входящих в него звёзд выглядело бы совершенно иначе.

[199] Чемберс мог заимствовать эти и некоторые сопутствующие образы из неоконченного романа Генриха Гейне "Флорентийские ночи" (Florentine Nights) 1837 года, в котором описывалась следующая сцена: "Но чем сильнее багровело море, тем бледнее становилось небо, и когда, наконец, взволнованные воды успокоились, став похожими на ярко-алую кровь, небо над головой сделалось призрачно чистым, совершенно мертвенно-белым, и на нём появились звёзды - эти звёзды были черны, словно сияющие антрациты."

[200] Солнца-близнецы здесь, очевидно, являются всего лишь заходящим солнцем и его отражением в водах озера Хали, но учитывая развитый Дерлетом образ Хастура как брата Ктулху, их можно соотнести с этими Древними, что, впрочем, является уже поздним домыслом, выходящим за рамки канонов Чемберса. В качестве же возможного источника фантастического образа двух солнц Кеннет Хайт указывает на древнегреческую трагедию "Вакханки" (Βάκχαι) Еврипида, в которой "предстающий в образе незнакомца Дионис появляется в обречённом городе, чтобы принести безумие и погибель его Королю". Это безумие выражается в словах Пенфея: "Мне кажется, что вижу я два солнца, и двое Фив с семью вратами. А ты мне кажешься быком, что шествует, вперёд ведя меня, и на челе твоём рога. Неужто был когда-то зверем диким ты? Во всяком случае, похож ты на быка." Хайт также отмечает, что в греческих мифах, покровитель виноделия, театра, безумия и экстатичности, бог Дионис был вскормлен Гиадами, а названное в их честь звёздное скопление входит в созвездие Тельца. Примечательно, что местом мистерий Диониса служила гора Парнас, где обитали музы искусств и наук, именно такое название Монпарнас (фр. "Montparnasse"- буквально "гора Парнас") студенты Латинского квартала дали месту своих встреч в Париже. Позже этот квартал стал центром творческой богемы, посещавшей многочисленные театры, кабаре и рестораны, отчего Монпарнас со временем превратился из "дома муз", в место поистине декадентского разгула.

[201] По мнению некоторых исследователей, вероятно основанном на "Сновиденной пиявке" Лафлина, эти аспекты Каркозы нашли отражение в метафизической живописи итальянского художника Джорджо де Кирико, наполненной ощущением т.н. "полуденного ужаса" или "дневного страха". Он мог познакомиться со сборником Чемберса благодаря своему брату Альберто Савинио - поэту и писателю, публиковавшемуся на французском и занимавшемуся переводами Мопассана на итальянский. Но в автобиографии "Воспоминания о моей жизни" (Memorie della mia vita) Кирико также писал о сильном влиянии на его творчество снов, что отсылает к сновидческому образу Каркозы и было раскрыто в рассказе Алессандро Джирола "Виды Каркозы" (Veduta di Carcosa) 2010 года, который также сопоставил Хастура с римским Сатурном и греческим Кроносом.

[202] Для самого же Чемберса в видениях утраченной Каркозы, очевидно, воплотились воспоминания о Париже.

[203] Иногда к пьесе также относят эпиграф рассказа "Жёлтый Знак":
"Пусть гадает алый рассвет
      Что сделаем мы,
Когда звёзд бледный свет умрёт
      И всё вместе с ним."
Однако это четверостишие было взято Чемберсом из XLVII стиха сборника "Песни детей моря" (Songs of the Sea Children) Блисса Кармена, опубликованного в 1903 году. В 1890-х Кармен жил в Нью-Йорке и работал в тех же издательствах, что и Чемберс, поэтому тот вполне мог читать его стихотворение в журнале или даже в рукописном оригинале ещё до выхода книги. Другим спорным отрывком является фраза - "Фестончатые лохмотья Короля в Жёлтом должны сокрыть Ихтилл навечно." - из "Восстановителя репутаций", но это скорее слова самого Мистера Уайльда, нежели отрывок из пьесы.

[204] А также о самой структуре пьесы, состоящей из двух актов, по две сцены в каждом, чтение которых занимает не более получаса, что было отмечено Чемберсом в "Жёлтом Знаке".

[205] Всего с 1908 года по мотивам произведений Чемберса снято более трёх десятков фильмов, из которых "Король в Жёлтом" нашёл отражение в киноадаптации "Жёлтого Знака" (The Yellow Sign) Аарона Ванека 2001-го, а "Восстановитель репутаций" в "Трупе" (Corpse) Кристофера Эрнста 2018-го. Также в первый сезон "Мастеров ужаса" (Masters of Horror) вошёл фильм "Сигаретные ожоги" (Cigarette Burns), снятый в 2005-ом Джоном Карпентером, с Норманом Ридусом в главной роли, который в духе времени заменил книгу с пьесой на сводящий с ума фильм "Абсолютный конец света" (La Fin Absolue du Monde). А влияние самого образа Короля в Жёлтом можно заметить в "Квартале мясника" (Butcher's Block) - третьем сезоне сериала "Нулевой канал" (Channel Zero) 2018-го. И, конечно же, первый сезон сериала "Настоящий детектив" Ника Пиццолатто 2014-го, который в довольно посредственной и вульгарной манере, обращаясь больше к атмосфере Пульвера и Вагнера, эксплуатирует образы и названия из "Короля в Жёлтом". Несмотря на это, телесериал всколыхнул настоящую волну интереса к подзабытому сборнику Чемберса, излишне популяризовав образ Короля, исказив и наделив его неканоничными атрибутами, чем создал целую армию недалёких поклонников, в лучшем случае просто не знакомых с творчеством писателя, а в худшем - рассматривающих его через призму сериала.

[206] Некоторый опыт в драматургии, в свою очередь, имел и Лавкрафт, сочинивший в 1918 году небольшую трагедию под названием "Альфредо" (Alfredo: a Tragedy), повествующую об испанском короле и придворных интригах. Прообразами её действующих лиц послужили друзья Лавкрафта, а сам он персонажа Теобальдо (Teobaldo), чьё имя образовано от одного из прозвищ писателя - Дедуля Теобальд (Grandpa Theobald).

[207] Согласно Блишу, "Aldones" на языке Хастура буквально значит "отец", т.е. прародитель правящего рода.

[208] Согласно Блишу, на языке Алара слово "незнакомец" (stranger), это "Yhtill".

[209] В оригинале "ancient lies", последнее переводится как "ложь", "лежащий" или "сокрытый". Ср. с тем, как называет Древних в своём "Некрономиконе" Саймон - "Liers-In-Wait", что по переводу С.А. Тесленко значит "лежащие в ожидании" и близко́ к "eternal lie" - "вечно ждущим" пробуждения Древним Лавкрафта. Возможно, что таким образом власть над городом отдаётся грозному божеству, чьим именем он и был назван, или же это является аллегорией на борьбу Древних и Старших богов, приведшей к заточению Хастура в озере Хали.

[210] В оригинале у Чемберса "Demhe", возможно, образовано от названия звезды Дубхе (Dubhe) в созвездии Большой Медведицы, происходящего от арабского "dubb" - "медведь", также называвшейся арабами "Ak" - "глаз"; ср. с Альдебараном в Созвездии Тельца, называвшемся Глазом Тельца (Oculus Taurī).

[211] Кеннет Хайт предположил, что на образ Короля в жёлтой изорванной мантии Чемберса могли повлиять образы короля и шута из пьесы "Король Лир" (King Lear) Шекспира. Винсент Старетт, очевидно, подметил эту связь и отразил её в своём стихотворении "Песнь Корделии", поскольку это имя носила дочь короля Лира. Однако сами мотивы пьесы Шекспира скорее ближе к "Королю в золотой маске" Швоба, нежели к Чемберсу.

[212] В оригинале "Raphael DeLuc", вероятно, является анаграммой имени французского архитектора Виолле-ле-Дюка (Viollet-le-Duc), занимавшегося реставрацией Каркасона. (См. прим. 20)

[213] В качестве иллюстрации на титульном листе использована гравюра из "Orvs Apollo de Ægypte" 1543 года.

[214] Приведённый отрывок по своей структуре напоминает фрагмент т.н. Ритуала Нерождённого (Bornless Ritual), Безголового или Безымянного - греко-египетского гностического текста, вошедшего в "Papyri Graecae Magicae" и переведённого на английский Чарльзом Гудвином в 1852 году, а позднее включённого в качестве "предварительной инвокации" в переводы "Lemegeton Clavicula Salomonis".

[215] Фамилия "Castigne", очевидно, образована от "Castaigne" из "Восстановителя репутаций".

[216] В некоторых апокрифических текстах первая дочь Адама и Евы, сестра-близнец Каина и жена Авеля.

[217] Употребляемое здесь "spectral tragedy", вероятно, является словосочетанием, использованным Лавкрафтом в "Сверхъестественном ужасе в литературе" при описании последствий чтения пьесы.

[218] Также сюда не была включена небольшая "Баллада о Хастуре и Кассильде" (The Ballad of Hastur and Cassilda) 1978 года М.З. Брэдли, не являющаяся версией пьесы, а относящаяся к её циклу "Дарковер".

[219] В одном из диалогов Кастейн предупреждает Уайльда об опасности, которой грозит его деятельность "восстановителя репутаций", при этом жест последнего может указывать на уже имевшие место случаи нападения, возможно, связанные с его авторством пьесы:
"- Рано или поздно кто-нибудь из этих людей может убить вас, - настаивал я.
- Вы так думаете? - ответил он, потирая изуродованные уши."

[220] От фр. "Poète maudit" - выражение, ставшее нарицательным благодаря одноимённому циклу статей Поля Верлена 1883 года, посвящённому его собратьям по перу, выступавшим против моральных устоев общества, злоупотреблявшим алкоголем и наркотиками, воспевавшим грех и безумие, предававшимся "циничному гедонизму и беззаботному фатализму", закладывая тем самым веяния эпохи богемного декадентства.

[221] В свою очередь, некоторые мотивы "Маски Красной Смерти" нашли отражение в рассказе "Прыг-Скок, или Восемь скованных орангутангов" (Hop-Frog; Or, the Eight Chained Ourangoutangs) 1849 года, где описывается страшная месть придворного шута, вырядившего для бала-маскарада короля и его министров в костюмы скованных цепью обезьян, а затем поджегшего их. Основой этого сюжета послужил реальный инцидент, случившийся в 1393 году при дворе Карла VI и вошедший в историю как Бал объятых пламенем.

[222] Эти факты нашли отражение в 11 серии 2 сезона "Мастеров ужаса" под названием "Чёрный кот" (The Black Cat), снятой в 2007 году Стюартом Гордоном, с Джеффри Комбсом в роли По. Сама же "Маска Красной Смерти" была экранизирована в 1964-ом Роджером Корманом, с Винсентом Прайсом в роли принца Просперо и Красной Смерти, а в 1989-ом вышел ремейк картины и несколько короткометражных фильмов, некоторые из которых также сделали акцент на биографических аспектах рассказа По.

[223] Примечательно, что в данном рассказе фигурирует вымышленный роман "Безумная печаль" (The Mad Trist) Ланселота Каннинга, в использовании которого По фактически предвосхитил приём Бирса, сочетающий книгу и соответствующую обстановку с целью пробуждения страхов читающего её персонажа.

[224] Здесь можно заметить параллели во взаимоотношениях рассказчика с котом по кличке Плутон и Мистера Уайльда с его безымянным котом в "Восстановителе репутаций". Хотя Чемберс и был собачником, но при этом он держал кошку по кличке Ледисмит и гордился тем, какой яростный отпор она давала соседским псам.

[225] Другой загадкой, возникшей уже спустя столетие после смерти По, является ежегодный ритуал Тайного поклонника, оставляющего каждое 19 января, в день рождения писателя, на его могиле три красных розы и бутылку коньяка "Мартель".

[226] Келлермайер отмечает, что в "Маске Красной Смерти" отразились сами принципы и убеждения декадентства: "Сегодня мы будем пить, танцевать и заниматься любовью, ибо завтра мы все умрём."

[227] Здесь Лавкрафт обращается к часто упоминаемому у По "демокритову колодцу" (the well of Democritus), как символу неведомого и непознаваемого, упоминая его даже в своём "Перевоплощении Хуана Ромеро" (The Transition of Juan Romero) 1919 года. К этому же образу он прибегает в рассказе "Кошмар в Ред-Хуке" 1925-го, говоря об источнике запредельного зла и тёмных знаний, а также в сонетах XI "Колодец" (The Well) и XX "Ночные бестии" (Night-Gaunts) из "Грибов с Юггота", тему последнего он продолжает в рассказе 'Нечто на пороге' 1933 года, упоминая колодец или омут шогготов, что охраняют врата в царство тьмы (подробнее см. статью "Омут шогготов" Лотермана). Бирс же в первом сне из 'Видений ночи' описывает мраморный колодец в лесу, доверху наполненный кровью жертв, чьи тела расположены вокруг него; примечательно, что эта сцена напоминает известное изображение индийских бандитов и убийц Тугов (Thuggee), выкалывающих глаза или перерезающих горла своим жертвам над колодцем, которых Дональд Тайсон в "Некрономиконе: Странствиях Аль-Хазреда" (Necronomicon: The Wanderings of Alhazred) 2004 года назвал служителями Шаб-Ниггурат. Описание схожего ритуала можно встретить в "Книге Дагона", опубликованной под редакцией "A.M.C. Vendetta" в том же 2004-ом, целью которого является призыв некоего Господина зыбкого тумана. Сам же колодец в т.н. Культе Древних играет весьма важную роль, являясь вратами в хтонический мир Древних, через которые служители культа могут призывать их, приносить кровь жертв и проходить сами.

[228] Хайт обращает внимание на то, что рассказчик Бодлера встречает семь стариков или одного и того же старика семь раз, а архитектор Чемберса сталкивается с преследующим его органистом также семь раз.

[229] От фр. "merde" - "дерьмо", наиболее частое повторяемое ругательство в пьесе, лишняя "r" отражает особую манеру речи Убю. В русских переводах передаётся в буквальном значении, или же искажённым "срынь".

[230] Примечательно, что на своих рисунках Жарри изображал Убю со своеобразной спиралью, исходящей из пупка на его большом животе. Получившая название "Grand Gidouille", что в переводе с французского значит "большое брюхо" и "великая спираль", этот элемент стал не просто отражением эгоцентричного характера Убю и неотъемлемой деталью его образа, но и символом патафизики (pataphysique). Возможно, что именно этот элемент, с его широким философским значением, послужил источником варианта Жёлтого Знака Пиццолатто.

[231] Ср. с зелёным инфернальным пламенем, описанным Лавкрафтом в "Празднестве" и "Кошмаре в Ред-Хуке". Гораздо позднее в сценарии Кевина Росса "Кингспорт: Город в тумане" (Kingsport: City in the Mists) 1992 года для "Call of Cthulhu", это явление стало самостоятельным божеством по имени Тулзсча или Тулзща (Tulzscha).

[232] Ср. с версией пьесы Блиша, в которой все жители Хастура были прокляты и должны носить маски.

[233] Данные мотивы Швоб мог почерпнуть из "Покровенного пророка Хорасана" Мура. Также ср. с тем, как Борхес описывал скрывавшееся под покрывалом лицо пророка в своём рассказе "Хаким из Мерва, красильщик в маске": "Лицо пророка, то самое лицо, что было вознесено на небеса, действительно казалось белым, но из-за своеобразных бледных пятен проказы. Оно было таким бугристым и невероятным, что походило на маску. У него не было бровей, нижнее веко правого глаза нависало над старческой щекой, тяжёлая гроздь опухолей изъела губы, а приплюснутый нос напоминал скорее львиный, чем человеческий."

[234] В этом эпизоде можно отметить некоторые параллели с финалом рассказа "Изгой" (The Outsider) Лавкарфта, написанного в 1921 году. Он повествует об одиноком обитателе старинного замка, который грезит тайнами, что хранит запертая дверь в высокой башне, и однажды, взобравшись на её вершину, открывает дверь и выбирается из склепа на старом кладбище возле того же замка. Слыша звуки веселья, рассказчик залезает в одно из окон, но люди в комнате бросаются прочь, не понимая причины их страха, он замечает в арочном проёме ужасное существо, и когда протягивает к нему руку, то натыкается на гладкую поверхность зеркала. Осознание произошедшего открывает изгою его истинную природу, одновременно преображая и освобождая его.

[235] В переводе с французского "маленькие блудницы", т.е. малолетние проститутки, с романтизированного описания которых Швоб начинает свою "Книгу Монеллы".

[236] Имеется ввиду диэтиловый эфир, использовавшийся в медицине для наркоза, а также как наркотик, при длительном приёме оказывавший продолжительный галлюциногенный эффект, а вместе с тем вызывавший сильное привыкание и крайне разрушительные последствия для организма.

[237] Парижский "Клуб гашишистов", организованный психиатром Жаком Жозефом Моро де Туром с целью изучения влияния наркотиков на психику, в частности содержащего гашиш состава Давамеск (Dawamesc). Встречи проходили ежемесячно в отеле де Лозен на острове Сен-Луи с 1844 по 1849 год, среди их участников было много представителей творческой интеллигенции, в частности: жившие в том же отеле Бодлер и Теофиль Готье, а также Жерар де Нерваль, Александр Дюма-отец, Виктор Гюго, Оноре де Бальзак, Эжен Делакруа и Фернан Буассар. Клуб и пережитый в нём опыт нашли отражение в творчестве его членов, а Моро де Тур в 1845-ом издал свой труд "Гашиш и душевные болезни" (Du haschisch et de l'aliénation mentale).

[238] Брайан Стэблфорд, переводивший рассказ Лоррена на английский в 2002 году, лаконично дополнил его название - "Один из них, или Дух маски" (One of Them or The Spirit of the Masque). С похожим сюжетом, но иным смыслом и финалом, в сборник Лоррена "Истории масок" вошёл рассказ "Среди них" (Chez l'une d'elles).

[239] Роман Гюисманса оказал значительное влияние на взгляды сатанизма XX века и был отмечен, среди прочих, основателем "Церкви Сатаны" и автором "Сатанинской библии" (The Satanic Bible) Антоном Шандор ЛаВеем.

[240] Излюбленным занятием Мопассана были прогулки на лодке по Сене, что отразилось и в сюжете данного рассказа, где такой же любитель гребли, остановившись вечером посреди реки, понимает, что якорь его лодки за что-то зацепился и вынужден провести всю ночь на воде, испытывая накатывающие волны ужаса. Когда же утром при помощи рыбаков ему удаётся поднять якорь, оказывается, что тот зацепился за привязанный к камню труп старухи. Примечательно, что Чемберс, вспоминая после битвы на Марне свою рыбалку на этом притоке Сены, писал Хьюзу: "...я исхлестал удочкой эту маленькую речушку вдоль и поперёк. Меня ужасно угнетает мысль о том, что берега этой красивой извилистой реки теперь завалены мертвецами, а вода забита трупами."

[241] Своего рода предысторией к этому рассказу служит написанный в 1890 году "Кто знает?" (Qui sait?).

[242] Его сюжет, предысторией к которому может служить "Покойница" (La Morte) 1887 года, повествует о человеке, по просьбе взволнованного друга отправившемся в загородный дом, и встретившем там его умершую супругу, которая просит расчесать её волосы, а затем исчезает. Очнувшись от наваждения и гонимый диким страхом, он убегает из дома, но после, уже сомневаясь в реальности увиденного, замечает на своей одежде длинные тёмные волосы. Этот рассказ мог вдохновить Чемберса на финал "Улицы Четырёх Ветров".

[243] Одна из двух изложенных в рассказе историй посвящена франко-прусской войне и весьма близка к рассказам Бирса, поскольку в схожей манере обращается к ужасам и безумию войны, с лёгкостью рушащей человеческие судьбы и жизни. Вероятно, что это и другие произведения Мопассана подтолкнули самого Чемберса к написанию "Улицы Первого Снаряда" и цикла романов 1895-1898 годов о франко-прусской войне.

[244] В повести Орля имеет сверхъестественную природу, незримо обитая рядом с человеком как существо, превосходящее его магнетической силой, оно иногда проявляло себя, что нашло отражение в фольклоре. Его интерпретацию как инопланетного захватчика предложил уже сам Лавкрафт в "Сверхъестественном ужасе в литературе", исходя из некоторых рассуждений рассказчика. Тем не менее, именно такую трактовку использовал Роберт Шекли в сюжете рассказа "Новая Орля" (The New Horla) 2000 года, а писатель Мэнли Уэйд Уэллман в своём "Кинотеатре на верхнем этаже" (The Theater Upstairs) 1936-го описал экранизацию "Орля", использовав фильм, подобно книгам у Бирса и По, для нагнетания чувства страха. Также Уэллман упомянул изящный слог Чемберса, тем самым показав широкую популярность писателя в период написания рассказа.

[245] О том, что Мопассан предполагал столь крайний шаг, свидетельствует его рассказ "Усыпительница" (L'endormeuse) 1889 года, являющийся своего рода манифестом в пользу узаконивания эвтаназии. Переживая страдания покончивших с собой несчастных, его рассказчик грезит о Париже будущего, в котором существует "Служба добровольной смерти" (Oeuvre de la mort volontaire) - заведение, где любой страждущий может безболезненно распрощаться с жизнью, расположившись на удобной кушетке в специальной комнате и вдохнув смертоносный газ с ароматом любимых цветов. Возможно, что именно этот рассказ повлиял на образ Зала упокоения, описанного Чемберсом в его "Восстановителе репутаций", а также на инициативу химика Альфреда Нобеля, предложившего в 1890-х организовать роскошные заведения, где все желающие, после "первоклассного обеда, запитого хорошим вином", могли бы мгновенно отравиться газом. Этот метод умерщвления нашёл широкое применение в газовых камерах, первое использование которых писатель Клод Риббе в своей книге "Преступления Наполеона" (Le Crime de Napoléon) 2005 года приписывает именно этому французскому императору, использовавшему диоксид серы для массового уничтожения чернокожих рабов в трюмах кораблей с целью подавлении восстания на Гаити. Данный факт, вкупе со сравнением преступлений Наполеона и Гитлера, вызвал яростные нападки на Риббе патриотически настроенных французских критиков, на которые он лаконично ответил, изобличая их лицемерие: "Меня учили думать о Наполеоне как о суперзвезде. Упоминать же о его преступлениях против человечности было табу."

[246] Заболевание сифилитического происхождения, от этого же диагноза в 1898-ом в Госпитале Батлера скончался отец Лавкрафта Уинфилд Скотт, что сильно повлияло на его мать, умершую там же в 1919 году. Аналогичным образом на состоянии Мопассана мог отразиться тот факт, что ранее в 1889-ом его младший брат Эрве умер в лечебнице для душевнобольных, как предполагается от сифилиса, который мог быть врождённым.

[247] В "Восстановителе репутаций" Чемберс отмечает, что одна рука Уайльда была беспалой, в данном контексте это можно расценить как последствие отчаянной попытки остановить овладевшее им безумие, подталкивавшее к написанию пьесы, а также соотнести с известным изречением из "Евангелия от Матфея" (5:30): "И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки её и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не всё тело твоё было ввержено в геенну."

[248] Основываясь на этом, Уилл Мюррей в своём рассказе "Пурпурный Император" из 'Репетиций Забвения' описал историю проникновения проклятой пьесы в наш мир через медиума, ставшего её невольным автором.

[249] Особо интересны в этом плане рассказы Лавкрафта, основанные на его сновидениях, например, визионерский "Ньярлатхотеп" (Nyarlathotep) 1920 года, первые строки которого были записаны им ещё в состоянии полусна.

[250] Согласно "Истории Некрономикона", первоначальное название написанной Аль-Хазредом книги было "Al Azif", которое Лавкрафт почерпнул из примечаний к английскому переводу повести Уильяма Бекфорда "Ватек" (Vathek) 1782 года, где указывалось, что этим словом арабы называли вой демонов пустыни, то есть джиннов, за который принимали звуки ночных насекомых или движения песков. Можно предположить, что книга Аль-Хазреда, как и большинство арабских трудов по религии и мистицизму V-VII веков, была написана поэтическим языком, на что намекает его двустишие в "Безымянном городе", но при переводе на греческий в 950 году она утратила эту особенность и оригинальное название, указывавшие на принадлежность арабского автора к порицаемым в мусульманском мире поэтам, вдохновляемым джиннами и близким к прорицателям.

[251] Примечательно, что могилу Уайльда на кладбище Пер-Лашез в Париже украшает изваяние крылатого сфинкса, работы Джейкоба Эпстайна, образ которого был вдохновлён именно этой поэмой.

[252] Если быть точным, то сам рассказ Швоб посвятил французскому писателю и драматургу Анатолю Франсу, а непосредственно Уайльду историю "Синяя страна" (Le Pays bleu), но лично подписал для него свою книгу, причём дарственная надпись (см. иллюстрацию) явно отсылает к рассказу "Король в золотой маске".

[253] Основываясь на этой черте, некоторые исследователи соотносят Мистера Уайльда с низкорослым Альфредом Жарри или художником Анри де Тулуз-Лотреком, чей рост, вследствие переломов обеих ног, был всего 152 см. Примечательно, что последний познакомился с Оскаром Уайльдом в 1892-ом, а в 1895-ом написал его портрет.

[254] Как полагает Кеннет Хайт, образ Уайльда отражает искалеченный разум Кастейна, подобно тому, как шут служил пародией на короля: маленький рост - незначительность в обществе, беспалая рука - беспомощность, отсутствие ушей - глухота к разуму, выцветшие глаза - оторванность от реальности, жёлтая кожа - безумие.

[255] Именно из "Саломеи" Швоб мог позаимствовать приём рефренов, которые, по мнению Уайльда, "связывают [пьесу] воедино, как части музыкального произведения с повторяющимися мотивами", что можно увидеть на примере отрывков на стр. 132 настоящей работы, и тот же приём нередко встречается в творчестве Чемберса.

[256] В 1892 году Чемберс познакомился с Бёрдсли в Париже и впоследствии в 1908-ом вспоминал его как "крайне неприятного человека", причиной чего, очевидно, был его характер и неуёмное стремление к гротеску.

[257] Некоторые исследователи обращаются к этой строке, как подтверждающей то, что пьеса первоначально была написана не на французском, а переведена на него, но с какого языка неизвестно. Как неизвестно и то, были ли изъятые переводы на французском или же другом языке, а сам вывод строится лишь на основе того, что "копии перевода... прибыли в Париж". Если автором пьесы действительно был Мистер Уайльд, то можно предположить, что она была написана на английском, но не распространена, или вовсе неизвестна в Лондоне, откуда Уайльд бежал от преследования, как и Хауберк. При этом последний мог знать о связи Уайльда с пьесой, чем представлял для него опасность, и это объясняет его желание расправиться с оружейником.

[258] К похожему символизму луны Уайльд обращался и в своём романе "Портрет Дориана Грея": "Луна висела низко в небе, напоминая жёлтый череп. Порой огромное бесформенное облако протягивало свои длинные щупальца и скрывало её. [...] Взгляните на эту полную луну, цвета мёда, что висит в сумеречном небе. Она ждёт, когда вы очаруете её своей музыкой, чтобы спуститься к самой земле. Вы не сыграете?"

[259] Лавкрафт отводил культу Кибелы, вобравшему в себя элементы какого-то неведомого более древнего и зловещего культа, важную роль в своём рассказе "Крысы в стенах", где называл её Великой Матерью (Magna Mater), и, возможно, именно она натолкнула его на идею образа Шаб-Ниггурат в рассказе "Курган" 1929-30-х годов, где он называл её "Праматерью" (All-Mother) и сравнивал с Астартой: "Это божество было неким извращением Астарты..."

[260] В начале повествования Иштар называется дочерью шумеро-аккадского бога Луны по имени Син (Sîn). Примечательно, что в повести Лавкрафта "Сновидческие искания неведомого Кадата" упоминается созвучное название "склепов Зин" (vaults of Zin), расположенных в подземной области Сновидческого мира и населённых мерзкими Гастами (Ghasts). В Месопотамской же мифологии проводниками в Загробный мир считались Галлу (Gallû), от которых, предположительно, произошли джинны Гули (Ghul) в арабской мифологии, а от них Гулы (Ghoul) в Западном фольклоре и литературе.

[261] При этом в пьесе Саломея впервые предстаёт перед очарованным ею молодым сирийцем закутанной в жёлтую вуаль (voile jaune), что сродни жёлтой вуали итальянских проституток.

[262] Примечательно, что Бирс отмечал, будто Хастур "никогда не раскрывал себя" - это можно понять как то, что он никогда не являлся людям в своём истинном обличии, а подобно тому, как позднее Чемберс не конкретизировал в своих рассказах роль Хастура, Бирс не уточнял и сам пол божества. В античной же мифологии боги нередко являлись людям и вступали с ними в связь, принимая абсолютно любой облик, как жуткого хтонического чудовища, так и прекрасного человека, из чего можно предположить, что являвшаяся Гаите девушка, и исчезавшая всякий раз, как тот спрашивал её имя, могла быть не просто мимолётным Счастьем, а земным воплощением самого Хастура. В контексте такой стороны божества, в русском языке бо́льшую значимость приобретает форма прочтения его имени как Хастар. Однако начиная с Дерлета, Хастур устоялся в пантеоне Древних как условно мужское божество, но определённым прецедентом в этом случае может служить придуманное Лавкрафтом божество Шаб-Ниггурат (Shub-Niggurath), которое в "Шепчущем во тьме" характеризовалось эпитетом "The Goat with a Thousand Young". Ввиду особенностей перевода английского "goat" на русский язык как "коза" и "козлица" или "козёл" и "козерог", возникло предположение о некорректности применения к Древним понимания человеческого пола в принципе. Ср. с понятием священного андрогина, а также с греческим мифом о Гермафродите, имеющим общие мотивы с историей Аттиса, по одной из версий до оскопления совмещавшим в себе оба пола.

[263] Отвечая на этот вопрос, Гренандер предполагает, что будущее Гаиты отражено в образе Отшельника, осознавшего суть счастья - непостоянного, мимолётного, не терпящего преклонения и погони за ним.

[264] Те же мотивы 'Пастуха Гаиты' в отношениях женщин и мужчин, жён и мужей, матерей и сыновей, Бирс использовал и в других своих произведениях, например: в "Лунной дорожке", где призрак задушенной женщины является своему мужу и сыну в лунном свете, вселяя в них ужас, или в "Смерти Гальпина Фрейзера", где жуткий призрак матери, сильно привязанной к своему сыну, убивает его в кошмарном сне, когда тот оставляет её. Сюжет последнего рассказа, который Лавкрафт включил в свой список избранных странных историй, как считается, был вдохновлён стихотворением По "Улялюм" (Ulalume) 1847 года, но он слишком неоднозначен и имеет различные трактовки судеб персонажей, движимых ими мотивов, и их взаимоотношений.

[265] В переводе с французского "женщина погибели", Мопассан выделяет курсивом и вкупе с последующими строками, вероятно, отсылает к образу Вавилонской блудницы, с подачи Алистера Кроули ставшей самостоятельным божеством Бабалон (Babalon), по своему символизму и роли близкому к Шаб-Ниггурат.

[266] В мифологии веретено служило атрибутом богинь, что плели судьбы людей, определяя ход их жизней.

[267] Рассказ же "Улица Первого Снаряда" предваряет следующий эпиграф, являющийся, согласно Кеннету Хайту, рубаи Омара Хайяма, который посвящён окончанию месяца Рамадана:
"Возрадуйся, угрюмый Месяц увядает,
И юная Луна отплатит нам за всё:
Воззрись, старик худой, согбенный, бледный,
В летах и спешке, прочь стремится с неба."
Другие четверостишия философа Чемберс использовал в качестве эпиграфов к рассказам "Во Дворе Дракона" и "Рю Баррэ", а название "Рай Пророков" происходит от строки рубаи вынесенного в эпиграф этого рассказа.

[268] В оригинале у Чемберса "the scolloped tatters of the King in Yellow", но в британском написании "scalloped" также означает "дугообразный вырез" и в данном контексте может указывать на форму лунного полумесяца.

[269] Само название чудовища "Xin" созвучно с именем шумеро-аккадского бога Луны "Sîn". (См. прим. 260)

[270] Примечательно, что Создатель Лун творил луны из отражения лунного света в водах Звёздного озера при помощи переливающейся золотой сферы, служившей символом Куэн-Юинь и Ян, и, очевидно, изображавшей полную луну, а Исонда носила такую же сферу подвешенной на цепочке. Похожий предмет можно увидеть в качестве атрибута Умр ат-Тавиля в рассказах "Повелитель иллюзий" (The Lord of Illusion) Эдгара Хоффмана Прайса и "Врата Серебряного Ключа" Лавкрафта, а пророк Аль-Муканна в "Покровенном пророке Хорасана" Мура вызывал видение второй луны, используя отражённый в воде колодца лунный свет.

[271] Ранее Исонда поясняет, что: "Гончие Йит - безголовые собаки. Это духи убитых детей, которые ночью бродят по лесу и издают печальный вой." Возможно, что от "Yeth" Чемберса, Лавкрафт образовал название родного мира расы "Yith" в повести "Тень из безвременья", которая была способна перемещать свои сознания во времени и пространстве в тела других живых существ.

[272] От фр. "grisette" - серого цвета дешёвой ткани платьев, которые носили гризетки, населявшие Латинский квартал легкомысленные парижанки, работавшие продавщицами, швеями или прислугой, а нередко подрабатывавшие натурщицами и проститутками.

[273] Интерес публики к такого рода литературе был настолько сильным, что ушлые книготорговцы стали оборачивать в жёлтый обложки книг даже с самым заурядным содержанием, чтобы привлечь к ним внимание. Персеваль Лэндон в своём рассказе "Аббатство Тёрнли" (Thurnley Abbey) 1908 года намекал именно на такие книги-обманки, описывая утомительно праздные будни английской аристократии: "Путешествие было таким же, как и любое другое. Мы ели в вагоне-ресторане так часто и так долго, как только могли. Мы спали после завтрака, бездельничали после полудня, почитывая романы в жёлтых обложках; а иногда обменивались банальностями в курительной..."

[274] Схожие декадентские мотивы можно найти в "Белом корабле", "Азатоте", "Селефаисе", "Гончей", "Гипносе", "Серебряном ключе", "Сновидческих исканиях неведомого Кадата", и прочих сочинениях Лавкрафта, а тема бегства в мир снов и фантазий стала основным лейтмотивом и самоцелью его творчества.

[275] Самая впечатляющая из этой серии картин - "Явление" (L'Apparition), в период с 1876 по 1898 год Моро написал три её версии.

[276] Именно его Уайльд указал автором английского перевода "Саломеи" 1894 года, хотя и был крайне недоволен выполненной им работой, а издатель и вовсе настоял на том, чтобы имя Дугласа было убрано с обложки, и Уайльд перенёс его в раздел с посвящениями, ласково назвав "моим переводчиком".

[277] По этой же причине Бёрдсли был уволен с должности иллюстратора книги и пережил её лишь на несколько лет, скончавшись от туберкулёза в 1898-ом на Французской Ривьере.

[278] В то же время в самой Франции проходил скандальный процесс над Альфредом Дрейфусом.

[279] Фамилия "Мельмот" была взята Уайльдом из романа "Мельмот Скиталец" (Melmoth the Wanderer), написанного в 1820 году его двоюродным дедом Чарльзом Метьюрингом. В "Сверхъестественном ужасе в литературе" Лавкрафт назвал роман шедевром литературы ужаса, а самого автора настоящим гением.

[280] Считавшийся немецким преемником Эдгара По, в 1906-ом Эверс написал посвящённое ему эссе, которое в 1914-ом под названием "Море тумана" (Das Nebelmeer) вошло в серию "Галерея фантастического" (Galerie der Phantasten). А в 1913-ом состоялась премьера фильма "Пражский студент" (Der Student von Prag), ставшего родоначальником жанра ужасов, сценарий к нему был написан Эверсом на основе "Вильяма Вильсона" По.

[281] Этот готический роман с элементами мистики и фантастики повествует об искусственно созданном человеческом существе, роковой женщине по имени Альрауне, пленяющей и губящей всех на своём пути, подобно Саломее Уайльда или Элен Воген из повести Артура Мейчена "Великий бог Пан" (The Great God Pan) 1890 года, оказавшей влияние на сюжет "Ужаса Данвича" и "Локон Медузы" Лавкрафта.

[282] А потому он вряд ли был знаком с "С.3.3", что опровергает домысел о том, будто бы именно этот рассказ вдохновил Лавкрафта на образ спящего и навевающего сны осьминогоподобного Ктулху в "Зове Ктулху". Его прообразом, по мнению Роберта Прайса, послужило огромное существо из сонета Альфреда Теннисона "Кракен" (The Kraken) 1830-го, что спит целую вечность на дне океана и должно пробудиться, ознаменовав тем самым гибель всего мира. В основу же сюжета первой части рассказа Лавкрафта, получившей название "Ужас в глине", легла заметка под номером 25, сделанная им в "Тетради для заметок" ещё в 1919-ом на основе сна, а третьей части "Безумие из морских глубин" (The Madness from the Sea) - его ранний знаковый рассказ "Дагон" (Dagon) 1917 года. По мнению же Джоши, на рассказ Лавкрафта также повлияла повесть "Орля" Мопассана, которую он прочёл, предположительно, в 1922 году. Но её влияние на "Зов Ктулху" является спорным, куда сильнее оно ощущается в "Ужасе Данвича" и "Снах в Ведьмином доме" (The Dreams in the Witch-House), более подробно см. статью "Влияние "Орля" Мопассана на творчество Лавкрафта" Дэвида Хейдена.

[283] Как считается, в основу рассказа легла городская легенда "Gozu", согласно которой, всякий кто услышит историю о "Голове быка", сойдёт с ума или совершит самоубийство. Сообщается, что история берёт своё начало в первых годах т.н. эры Мейдзи (1868-1912) и повествует о деревне, жители которой из-за голода были вынуждены прибегнуть к каннибализму, а чтобы жертвы выглядели менее человечными, на них надевалась голова быка. Впрочем, проследить истоки этой легенды сложно, и, вполне вероятно, что она происходит из самого рассказа Комацу, в котором тот приписывает авторство истории некоему "мэтру О., одному из старейших и известнейших писателей детективного жанра" почерпнувшему её из среднеазиатского фольклора. Но сам Комацу мог заимствовать эту идею из рассказа Борхеса "Хаким из Мерва, красильщик в маске", в котором пророк впервые появился из пустыни с бычьей головой в качестве маски, скрывавшей его ужасное, изуродованное проказой лицо. (См. прим. 193)

[284] В оригинале "pseudobiblia", от греч. "ψευδής" - "ложный" и "βύβλος" - "книга".

[285] В переводе с французского буквально "помещение в бездну", в данном случае означает книгу в книге.

[286] Тем не менее, образ "Некрономикона" значительно обошёл в известности "Короля в Жёлтом", завоевав себе главенствующее место среди колдовской литературы в Мифах Ктулху, а также в современной культуре, кинематографе, настольных и компьютерных играх, и стал, пожалуй, одной из наиболее узнаваемых вымышленных книг, наряду с теми, что создали Борхес, Умберто Эко, Артуро Перес-Реверте, Михаил Булгаков, Дж.Р.Р. Толкин, Джоан Роулинг, Михаэль Энде, и прочие. Этому, в значительной степени, способствовало умение Лавкрафта 'сочетать реальность с вымыслом настолько тщательно, что читатели не могли отделить одно от другого и готовы были принять его творения за действительность'. Впрочем, нельзя не признать, что именно в Мифах Ктулху "Король в Жёлтом" утратил свою силу, поскольку их авторы практически не обращались к образу проклятой пьесы, а сам страх перед неведомым растерялся, воплотившись в банальном образе позднего Хастура, как чудовища со щупальцами, скрытого за маской и лохмотьями.

[287] Лавкрафт, живший крайне скромно и даже бедно, получая за свои сочинения весьма незначительные суммы, вероятно, также с завистью видел в Чемберсе воплощение желанного им образа писателя-джентльмена, наделённого талантом и обладающего финансовым достатком, позволявшими ему писать легко и много в своё удовольствие, успешно публикуясь и получая за это достаточно средств, чтобы не переживать о доходах и заниматься интересующими его вещами - литературой, искусством, коллекционированием или путешествиями.

[288] Этот вопрос получил некоторое развитие в эссе "История Общества Ранней Зари" (The History of the Early Dawn Society), написанном для ролевой игры "De Profundis" Михала Орача в 2001 году. Название игры, очевидно, происходит от объёмного письма-исповеди, написанного Уайльдом для лорда Дугласа во время заключения в Редингской тюрьме и опубликованного уже после смерти автора под названием "De Profundis", что в переводе с латыни значит "Из Бездны".

Печатные источники:
1. "The Devil's Dictionary, Tales, & Memoirs" Ambrose Bierce, S.T. Joshi, "Library of America", New York, 2011
2. "The Unabridged Devil's Dictionary" Ambrose Bierce, David E. Schultz, S.T. Joshi, "University of Georgia Press", Georgia, 2000
3. "The Letters of Ambrose Bierce: With a Memoir George Sterling" Bertha Clark Pope, "The Book Club of California", San Francisco, 1922
4. "Ambrose Bierce" Mary Elizabeth Grenander, "Twayne Publishers", New York, 1971
5. "Ambrose Bierce's Civilians and Soldiers in Context: A Critical Study" Donald T. Blume, "The Kent State University Press", 2004
6. "The King in Yellow: Annotated Edition" Robert W. Chambers, Kenneth Hite, John Scott Tynes, "Arc Dream Publishing", 2019
7. "The Evolution of the Weird Tale" S.T. Joshi, "Hippocampus Press", New York, 2004
8. "Синий - цвет жизни и смерти. Метафизика цвета" Ян Балека, "Искусство-XXI век", 2008
9. "Call of Cthulhu: Great Old Ones" K.A. Ross, "Chaosium", 1989
10. "Tales of Mystery and Imagination" E.A. Poe, "CRW Publishing Limited", London, 2003
11. "Tales of the Grotesque and Arabesque" E.A. Poe, "Dolphin Books", New York, 1960
12. "Selected Letters H.P. Lovecraft" August Derleth, Donald Wandrei, "Arkham House", 1965-1976
13. "Collected Essays 5 Philosophy; Autobiography and Miscellany" S.T. Joshi, "Hippocampus Press", New York, 2006
14. "Г.Ф.Лавкрафт. История жизни" С.Т. Джоши, пер. М.В. Фазиловой, "Подсолнечник", Беларусь, 2016
15. "Лавкрафт" Глеб Елисеев, "Вече", Москва, 2013
16. "In Lovecraft's Shadow" A. Derleth, "Mycroft & Moran", Sauk City, 1998
17. "The Survivor and Others" H.P. Lovecraft, A. Derleth, "Ballantine Books", New York, 1971
18. "Skeleton Crew" Stephen King, "Hodder & Stoughton", London, 2007
19. "The Burrowers Beneath" Brian Lumley, "W. Paul Ganley", Buffalo, 1988
20. "The Hastur Cycle" Robert M. Price, "Chaosium", Hayward, 2006
21. "Rehearsals for Oblivion, Act I" Peter A. Worthy, "Dimensions Books", 2006
22. "Exorcisms and Ecstasies" Karl Edward Wagner, "Fedogan & Bremer", Minneapolis, 1997
23. "The King in Yellow Tales, Volume I" Sr. Joseph Pulver, "Lovecraft Ezine Press", 2015
24. "Tough guys & dangerous dames" Robert E. Weinberg, "Barnes & Noble Books", 1993
25. "Nightingale's Lament (Nightside, Book 3)" Simon R. Green, "Ace Books", 2004
26. "The Necronomicon" Simon, "Avon Books", 1977
27. "The Necronomicon: The Book of Dead Names" George Hay, Colin Wilson, "Neville Spearman", Jersey, 1978
28. "The King In Yellow" Thom Ryng, "Armitage House", Seattle, 1999/2006
29. "Le Roi en Jaune" Thomas De Castigne, Simon Bucher-Jones, 2014
30. "Проклятые поэты" Игорь Гарин, "Терра", Москва, 2003
31. "Цветы зла: Стихотворения" Шарль Бодлер, "Азбука-классика", СПб, 2007
32. "Le Roi au Masque d'or" Marcel Schwob, "Paul Ollendorff", Paris, 1893
33. "Salomé: A Tragedy in One Act" Oscar Wilde, London, 1894
34. "The Picture of Dorian Gray" Oscar Wilde, "Penguin Books", London, 1994
35. "Пьеса Оскара Уайльда "Саломея": проблематика и вопросы поэтологии" А.А. Шум, "СПбГУ", Санкт-Петербург, 2007
36. "À rebours" Joris-Karl Huysmans, "Pour les Cent Bibliophiles", Paris, 1903
37. "Die Besessenen" Hanns Heinz Ewers, "Georg Müller Verlag", München, 1922
38. "Похитители завтрашнего дня" Сакё Комацу, пер. З. Рахим, "Мир", Москва, 1970
39. "The descendant' Ellen Glasgow, "Harper & Brothers Publishers", New York, 1897
40. "El Aleph" Jorge Luis Borges, "Editorial Losada", Argentina, 1949
41. "Ги де Мопассан" Анри Труайя, пер. С.С. Лосев, "Эксмо", Москва, 2005
42. "Sensations et Souvenirs" Jean Lorrain, "G. Charpentier et E. Fasquelle", Paris, 1895
43. "Histoires de masques" Jean Lorrain, "Librairie Paul Ollendorff", Paris, 1900
44. "Prose fancies" Richard Le Gallienne, "Herbert S. Stone & Company", Chicago, London, 1896
45. "The romantic '90s" Richard Le Gallienne, "Doubleday, Page & Company", New York, 1926

Интернет-ресурсы:
1. The Yellow Site, URL: http://kinginyellow.wikia.com
2. Annexe aux Editions Inedits, URL: https://editionsinedits.blogspot.com
3. Miskatonic University, Department of Literature: Robert W. Chambers, URL: http://www.yankeeclassic.com/miskatonic/dliterature/authors/chambers/rwcmain1.htm
4. "Каркоза и Хастур - литературное наследие Амброза Бирса в хоррор-литературе" Edgar Rovdyr, URL: http://rovdyrdreams.com/karkoza-i-hastur-literaturnoe-nasledie-ambroza-birsa-v-horror-literature
5. "Человек, веривший в необходимость прекрасного" Александра Миронова, URL: http://darkermagazine.ru/page/chelovek-verivshij-v-neobhodimost-prekrasnogo
6. "Двор Дракона, Париж" Александра Миронова, URL: https://fantlab.ru/blogarticle8545
7. "Hunting The Yellow Sign", URL: https://blog.kmalexander.com/2017/06/20/hunting-the-yellow-sign
8. The Ambrose Bierce Site, URL: http://donswaim.com
9. Maupassant par les textes, URL: http://maupassant.free.fr
10. "Marcel Schwob et Oscar Wilde", URL: https://www.larevuedesressources.org/marcel-schwob-et-oscar-wilde,600.html
11. The H.P. Lovecraft Archive, URL: http://hplovecraft.com
12. Brown Digital Repository, URL: https://repository.library.brown.edu
13. The Classic Horror Blog, URL: https://www.oldstyletales.com/blog/tag/robert-w-chambers
14. The Obsidian Mirror, URL: http://insidetheobsidianmirror.blogspot.com/p/yellow-mythos.html
15. Robert W. Chambers - Research Project, URL: http://yellowking.fortunecity.ws/research.html

Алексей Лотерман, 2021
Страница автора
Зов Каркозы