Лучников Андрей Арсениевич : другие произведения.

Эпизод 5. Арбатский парсекс

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Парсекс, Километровый Парсек, Килопарсек, Один Километр, Зоопарсек - так на арго московской улицы и журналистики середины XXI века именовался Арбат, одна из старейших улиц Москвы, расположенная в историческом центре города. Арбатом - предположительно, от татарского "арба" - в старину называлась вся местность с запада от стен Кремля и соответственно, район Москвы в позднейшие времена. В XVII веке царь Алексей Михайлович издал указ о переименовании улицы, носящей "нерусское" название, не помогло - в народной топонимике Арбат остался Арбатом, и властям пришлось признать этот медицинский факт. С середины 1980-х годов, на Арбате была устроена пешеходная зона, сразу же оккупированная неформальной молодёжью, вольными художниками и музыкантами, самодеятельными предпринимателями. Во время Великой Смуты Арбат волею исторических судеб превратился в, своего рода, демилитаризованную зону, в которой спасали свои жизни сотни, если не тысячи, раненых, мирных беженцев, дезертиров из воюющих армий, солдат побеждённых армий. Тогда возникли и новое прозвания, мирно ужившиеся со старинным. Единой оценки этимологии нового прозвища старинной улицы среди маститых кронгаузов и теоретических лингвистов нет.

   В универ они пошли вместе. Не пошли бы нипочём, и онлайновые лекции, разумеется, они пропустили (Баунти, правда, дисциплинированно включила оба планшета - свой и Ромашкин - чтобы сервер зафиксировал "присутствие"), но вечером в расписании значилось ещё одно, второе за неделю занятие у Лемца. Поэтому, с сожалением оторвавшись друг от друга, они пошли в универ. Баунти только слетала на женскую половину общаги, в свою комнату. Зачем-то. Или для чего-то.
   На самом деле, всё, что требуется приличной современной девушке, когда она не знает, будет ли ночевать в собственной постели, у афросски имелось с собой. Иное Романа бы удивило, даже девственник в минувшую ночь мог сообразить, что гордость факультета и любимица деканата сведуща не только в лингвистических дисциплинах, Микоша же девственником не был. А вот душ в их, с Севой Митковым, комнате был. Пусть не настоящий, водяной, а углекисло-волновое чёрт те что, однако, чтобы быстренько соблюсти гигиену и не опаздывать на занятия, вполне приемлемо. Тем не менее, Баунти сладко - он почувствовал, как в нём затрепетало, - чмокнула Микошу в губы и умчалась к себе.
   Роман, хотя и вздохнул, не стал спрашивать, зачем или для чего, дабы не выказывать недостойное настоящего мужчины любопытство к сугубо бабским делам. Да и вздохнул он украдкой, неслышно, для самого себя, не хватало ещё, чтоб афросска заподозрила у него склонность к телячьим нежностям.
   Неторопливо, чтобы сократить время ожидания, спустился пешком, без лифта, по лестнице. Вышел на улицу. Отошёл из-под объективов следящих камер над входом, закурил. Не глядя на часы, лишь считая сигареты.
   Впрочем, ненадолго. Роман прикончил только третью сигарету, когда его негритоска, его Баунти, его дикарка, его любимая - да, теперь точно и определённо, любимая, возлюбленная, желанная, милая, ненаглядная выпорхнула из дверей общаги. С улыбкой подошла к Микоше, чуть - совсем чуть-чуть! они были почти одного роста, - приподнявшись, поцеловала, хозяйски взяла под руку, уверенно и нежно прижавшись грудью к бицепсу, и они пошли. В поле зрения общежитских камер Баунти показала назойливым вуайеристам пальцем фак, окончательно разрушая сложившийся у Микоши за предыдущие годы стереотип.
   Она выпустила локоть Микоши только на подходе к решетчатой ограде универа, тут же вложила свою ладошку в его могучую длань, так они и прошли через открытые главные ворота, мимо будки охранника. Вместе. По-детски держась за руки. Она - гордо подняв голову. Как победительница. Он - широко расправив плечи. Как победитель. Заранее готовясь ответить счастливыми улыбками на - не подначки, нет, подначивать их никто бы не решился, - на удивлённые, насмешливые или завистливые взгляды и шепотки студентов, толпившихся недалеко за воротами, на центральной аллее университетского комплекса. Баунти и Роман издалека узнали Набоба и Самойловок при нём, и Жору Бебеля, и старосту курса Гену Привалова, и девчонок, которых на лингвистике всегда было больше, чем парней, - но там же были и ребята с других курсов, и, кажется, даже с других факультетов, по крайней мере, один - Сева Митков.
   Толпа не обратила на эффектно выглядящую парочку никакого внимания.
   Впрочем, это была не толпа в прямом смысле, а несколько стоявших поблизости больших и небольших групп студентов, какие обычно образуются у входов учебных корпусов во время перемен. В небе парила парочка новостных дронов. с характерным оперением, по которому Микоша опознал засланцев Reuters и Bloomberg.
   Профессор Лемц уволен из МГУ с волчьим билетом и даже, кажется, арестован, узнали Роман Микоша и Марина Салье, присоединившись к той группе, которая состояла из слушателей (в основном, конечно, слушательниц) спецкурса философской сингулярности.
   - Я вам точно говорю, арестован, за ним пришли ещё ночью, - усталым голосом, не первый, а десятый или двадцатый, наверное, раз повторял Гена Привалов. - Мне Баба-Юля шепнула.
   Баба-Юля, методист деканата Юлия Игнатьевна, живчик преклонных лет, про которую студенты из поколения в поколение шутили, что она - ровесница главного здания МГУ и помнит все грешки всех выпускников факультета с самого его основания, включая, кстати, и нынешнего декана, считалась надёжным источником. Но не в этот раз.
   - А я тебе говорю, не может такого быть, - не устало (по молодости), а скорее, терпеливо (видимо, тоже не первый раз) возражал Жора Бебель. - Преподавателя МГУ не могут просто так арестовать до тех пор, пока он преподаватель. Это закон. Значит, даже если и арестовали, то днём, после приказа об увольнении, а никак не ночью. Ещё и неизвестно, на самом ли деле арестован. И уволен ли.
   Девчонки-однокурсницы внимали и шептались, Набоб набобисто зевал.
   - Почему ты не думаешь, что приказ могли подписать вчера вечером? - нашёл аргумент Привалов.
   - Да потому что он последнюю лекцию нам читал, - ответил Бебель. - А потом рабочий день закончился, какое может быть увольнение?
   Микоша и Баунти переглянулись, Роман посмотрел по сторонам - студентов на центральной аллее университета стало явно больше, подходили новые, привлечённые скоплением, присоединялись к одной из групп, кое-где начинались уже горячие дискуссии. Сева Митков шнырял от группы к группе, слушал, иногда что-то говорил. Горячо говорил, размахивая руками.
   Микоша вдруг вспомнил, что его сосед-бионик отличался, что называется, общественной активностью и наличием, как говорится, гражданской позиции. "Я за любой кипиш, кроме голодовки", - объяснял Сева свою неуёмную тягу к участию в массовых мероприятиях, от концертов самодеятельности до протестных арт-акций.
   Причём, какой-то твёрдой идеологии Митков не придерживался. К примеру, ещё будучи на первом курсе, он участвовал в партийных пикетах социалистов-революционеров. А потом примкнул к арт-группе анархо-монархистов, и даже отсидел пятнадцать суток за участие в одной очень непристойной арт-акции у стен Московского Кремля. А минувшей весной Митков собирал подписи и спамил электронную рассылку против проекта закона о всеобщей имплафонизации граждан Российской Федерации. А перед тем - тусовался с Флорой. После того, как ему надоели тимуровцы. К которым Сева ушёл от клубных политиков. Сейчас Севка явно воспользовался случаем и опять возбуждал скапливающихся студентов за всё хорошее против всего плохого. Скорее всего, по поводу Лемца.
   - Погодите-ка, ребята, - вмешалась Баунти в спор однокурсников, - а за что его вообще? Пусть не арестовали, за что уволили?
   Юрка Набоков посмотрел на афросску с неприязнью, но, наткнувшись на прищур Микоши, ответил. Нарочито холодно:
   - Я думаю, за нетолерантные высказывания о киберменах и роботах. Це-Два вчера слишком разговорился.
   Близняшки Самойловки, подхватив Набоба под обе руки, смерили взглядами Баунти с головы до ног и обратно, но промолчали.
   - Вот это может быть, - согласился Жора Бебель, смешно вжав голову в мальчишеские плечи и виновато разведя тонкими ручками. - В уставе МГУ есть такой пункт, о толерантности.
   - Да вот что, - снова взял слово Привалов, - все здесь уже, кто на спецкурс ходил, да? - Староста глазами пересчитал собравшихся поблизости студентов. - Баба-Юля шепнула, что всех, кто ходил на курс Лемца, могут вызвать для дачи показаний. Просила передать, чтобы говорили правду, сами не подставлялись.
   - Правду, одну только правду и ничего, кроме правды! - провозгласил Набоков, важно воздев к небу палец, и добавил, пародируя одышку и низкий голос Лемца. - Это революционное предложение!
   Микоше чертовски захотелось двинуть ему в зубы. Не за профессора, а потому, что Баунти фиглярство Набоба тоже не понравилось, и она оглянулась на Ромку, и он, наверное, ударил бы, презрев последствия драки в университете. Плечо уже начало движение, а Гена Привалов надёжно качнулся вперёд, чтобы встать между, а умненький Жора перенёс вес тела, чтобы отскочить назад, а девицы перепугано замерли, - но Романа сзади тронули за локоть, и он остановил замах, обернулся.
   - Рома, отойдём на секунду, - Сева Митков качнул головой в сторону.
   - Ну? - спросил Митков, когда они отошли на несколько шагов. На голову ниже Романа, широколицый, с бородавкой на переносице, Митков телосложением напоминал треугольник - с очень длинным основанием - плечами и острым углом - узкой талией вниз. Сейчас треугольник с выгнутыми дугами упёртых в бока рук смотрел в лицо Микоше и Микоше казалось, что глаза их на одном уровне.
   - Чего "ну"? - спросил Микоша.
   - Ну чо решили-то? - неподражаемым вятским говорком уточнил Митков. - Насчёт препода? Ваш, ведь, препод.
   - А что мы должны решить? - спросил Микоша.
   - Ну, я не знаю, - Сева пожал широкими плечами, - ваш препод, вы решайте. Мы поддержим, я с парнями говорил.
   Микоша снова огляделся - студенты по-прежнему кучковались разрозненно, но разговоры их не становились громче, как это обычно бывает в толпах, а, пожалуй, наоборот - делались тише, как случается, когда люди говорят по делу, и некоторые выжидающе смотрели на группу слушателей Лемца, а некоторые - на Севу и Романа. И девиц в кучках, как будто, стало меньше, словно отослали их во избежание. Хотя, наверное, нет, показалось, просто подошли ребята с традиционно мужских физмата и бионического. А девушки никуда не разошлись - тоже своими стайками, или с парнями, вон, фигуристая блонди с, как говорится, пятым айфоном груди, похоже, даже агитирует, где-то её Микоша раньше видел, точно не из лингвисток.
   Привратник засел в своей будке так, что его почти не было видно. Снаружи главных ворот, на обычно пустынной, по факту - пешеходной, улице, пролегавшей вдоль решетчатой ограды университетской территории, завис гравимобиль белой масти, с синей полосой на борту и мигалкой на крыше. Патруль городовой стражи. Принесла нелёгкая. Хотя - причём тут нелёгкая? камеры наблюдения, всё просто. Или администрация просигналила. На всякий, как в том анекдоте, случай.
   А случай всякий бывает: с противоположной воротам стороны, в глубине центральной аллеи, напротив учебных корпусов выстраивались в цепочку робокопы - кибернетические коробчонки в четверть человеческого роста, оснащённые электроплётками и противными, режущими слух, сиренами. А может быть, и сиренами инфразвуковыми, на той волне, которая вызывает в человеческом мозге безотчётную панику и желание убежать, куда глаза глядят. Или инфразвуковое оружие ­- Микоша когда-то что-то такое слышал - запрещено конвенцией ООН? Или он слышал про запрещение ходячих мин, а инфразвуковое оружие наоборот тогда же разрешили?
   Разворачивающиеся в отдалении робокопы были выкрашены не в стандартный жёлтый, а в лазоревый цвет, обозначавший их принадлежность академической полиции.
   - Менты, - сказал Роман, мотнув головой в сторону ворот, потом - в сторону робокопов, потом показал пальцем снова в сторону ворот, от которых к подозрительному скоплению людей лениво плыл полицейский дрон. Невысоко, метрах в пяти над землёй. Явно, чтобы не просто передавать изображение, но и звуки записывать с максимальным качеством. Демонстративно. Мол, имейте в виду, мы всё видим, всё слышим и не дай боже?.
   - Ну и чо? - Сева сделал вид, словно презрительно сплёвывает, но, будучи студентом воспитанным, не плюнул. - Пугают йожыка голой задницей, - он так и произнёс: "йожыка", старательно артикулируя губами.
   Роман посмотрел на своего общежитского соседа, явно жаждущего подраться, мельком глянул на Баунти - она стояла теперь молча, зябко обхватив плечи руками, внимательно случая, что там ещё говорит Привалов, - и понял, что сам он, третьекурсник Роман Микоша не очень хочет выяснять, оснащены ли инфразвуковым оружием робокопы или до сих пор действует ооновский запрет. В конце-то концов - начале начал, может, кому как, а ему Лемц и родственником не был, и не нравился никогда. Правда, если Баунти, по глупости девичьей и пылкому своему афрорусскому норову, решит вляпаться в скандал, тогда... Тогда придётся что-то предпринимать, подумал Микоша.
   Однако обошлось и не пришлось. Первым от группы слушателей приказавшего долго жить спецкурса отделился Набоков и вальяжно, неторопливо, в обнимку с Самойловками, двинулся к воротам. Начали расходиться остальные. Пробурчав что-то про девчачий факультет, ушёл Сева, уведя за собой нескольких парней - видимо, биоников или физматиков, и девиц, в том числе и фигуристую блонди которую Роман где-то раньше видал. Только что начинавшее казаться угрожающим (с точки зрения сил правопорядка - определённо) скопление студентов на центральной аллее стало быстро редеть. А Баунти... Баунти обогнал Гена Привалов, он подошёл к Микоше первым и спросил:
   - Ты как? Что думаешь? - староста курса недовольно покосился на афросску, которая подошла следом и сразу же взяла Романа под руку. Недовольно и даже слегка удивлённо. Наверное, увлекшись спором с умненьким мальчиком Жорой Бебелем, Привалов не заметил, КАК влюблённые вступали на территорию университета, - Марина, мне бы с Романом поговорить...
   - Говори, - Баунти пожала плечами и посмотрела на Микошу. - Или я тебе мешаю, Ромашка?
   Микоша улыбнулся девушке, обнял её за талию, прижал к себе, перевёл улыбку на Привалова, подмигнул.
   - Говори уже, Гена, а то у нас, походу, дела.
   Привалов понял и тоже улыбнулся. Независтливо так, доброжелательно, с уважением к чужим чувствам, как и должен, наверное, улыбаться тридцатилетний, отслуживший в армии, женатый мужик при виде вкусивших запретный плод счастья юнцов. Впрочем, Микоша уловил мелькнувшее в глазах старосты мимолётное нечто, и, чуть погодя, смекнул, что уже завтра, а может, и сегодня Баба-Юля будет осведомлена о перемене в личной жизни двух студентов третьего курса. Одного студента и одной студентки. Но на тот момент Микоше было пофигу. Нам скрывать нечего, наша сила - в полной открытости, как говаривал Глеб Жмыхов, посмеиваясь над коллегами, которые придумывали себе звучные псевдонимы в тщетной надежде запомниться читателям хотя бы красивой подписью. Жмыхов имел право так говорить, его репортажи пользовались популярностью и фамилия была на слуху, хоть и простецкая совершенно, без претензий.
   - Только спросить тебя хотел, - сказал Привалов серьёзно, слегка озабоченно, сгоняя улыбку с лица, - ты сам что обо всём этом думаешь? Может, в самом деле коллективное письмо в ректорат написать?
   - Ничего я не думаю, - Микоша поморщился, как делает занятой человек, когда его отвлекают от размышлений о судьбах мира пустыми вопросами про способы ловли блох. Эту мимику Роман скопипастил у того же Глеба Жмыхова. Микоша надеялся, что у него получалось... получилось сейчас не менее артистично, чем у звезды "Московского телетайпа". - Поживём-увидим.
   - Ладно, - легко и, кажется, довольно согласился Привалов. - В таком случае пока, - Привалов сделал ручкой, повернулся, но притормозил, чтобы спросить. - Может, вас подбросить?
   Микоша отрицательно покачал головой. При другом раскладе, в другом случае, в другое время он, наверное, не отказался бы добраться до общаги не на своих двоих или общественном транспорте, а с ветерком, на "аэрокамри". Но ему показалось, что это будет как-то... неправильно, что ли. Что таким образом он допустит симпатичного, в общем-то, хорошего, наверное, но всё равно постороннего человека в их с Баунти мир.
   - Ладно, - сказал Гена, - удачи.
   И бодро зашагал к воротам.
   - Интересно, чего это он? - усмехнулся Роман, провожая старосту взглядом.
   - Он беспокоится, Ромашка, - ответила Баунти. - Ты, ведь, у нас неформальный лидер курса. Твоё мнение важно. Вдруг ты на баррикады звать будешь? А ему отвечать.
   - Да? - Роман удивился. Мысль, что он может для кого-то быть лидером, или, по крайней мере, восприниматься в качестве лидера, ему ни разу не приходила в голову. То есть, сражать девиц обаянием или, там, разбуянившимся парням резоны внушать - это понятно, это естественно. Но чтобы в таком, вот, общественном, ракурсе - Микоша никогда про себя не думал и не подозревал. Теперь и интерес Севы Миткова к его, всего лишь студента-лингвиста Романа Микоши, личному мнению стал вдруг Микоше понятен.
   - Конечно, да. Он, ведь, староста, деканат с него в первую очередь спросит, если что, - удивившись, чему удивляется бойфренд, Баунти пожала плечами.
   - У меня сейчас только одна баррикада, на которую я хочу залезть, - Роман расплылся игривой (он мнил, что игривой, и надеялся, что в меру) улыбкой и легонько ущипнул афросску за грудь. Наигрывать стыдливость Баунти не стала, впечатала ему в губы поцелуй.
   - Поедем на Парсекс, - вдруг предложила она, заставив Романа, пытавшегося восстановить ритм дыхания, поперхнуться глотком свежего воздуха. Ему-то и в самом деле - особенно, после такого поцелуя - хотелось поскорее, хм, до первого минимально удобного для кратковременного уединения места добраться, в это место Баунти затащить и всё такое сотворить, а потом, утолив первичную жажду, мчаться с Баунти в общагу, чтобы заняться всем таким с максимально возможным комфортом. Баунти, однако, решила иначе. Может, ей требовалась психологическая компенсация за не ставшее триумфальным явление в универ в обнимку с первым красавцем факультета. Может, ей действительно хотелось прогуляться под ручку с любимым парнем, со своим (!) парнем. Может, ещё что-то. Микоша не был в состоянии рассудить и не стал.
   - Ты из меня верёвки вьёшь, - сказал Роман. Ещё даже не дойдя до станции подземки "Университет" Микоша стал уверен, что никаких чувственных удовольствий и вообще ничего на свете он никогда не хотел больше, чем возможности побродить с чернокожей девчонкой по продуваемым октябрьскими ветрами сумеречным переулкам Москвы. Спрятавшаяся на задворках разума критичность мышления отчаянно возопила, и Роман повторил задумчиво. - Ты из меня верёвки вьёшь.
   - Ты же сам хотел на Арбат, - засмеялась Баунти, - ты ночью это сказал, - и прижалась теснее.
  
   К октябрю сорок восьмого года двадцать первого века, в двадцатый год Российского Ренессанса Арбат снова стал тем, чем недолго являлся в восьмидесятые годы прошлого столетия - центром, оплотом, цитаделью, резервацией и рекреацией не свободы, нет, вольности. Вольномыслия и вольнодействия. Казалось, здесь уложения Российской империи не то чтобы не действуют, но напрочь лишаются способной к принуждению силы; насыщенная музыкой, весельем, независимостью и взаимной не доброжелательностью, нет, терпимостью атмосфера расслабляла и умиротворяла, но не усыпляла, шокировала и возбуждала, но не агрессивно, а также удивляла, смешила, радовала, наслаждала, настраивала.
   Рестораны дорогие, недорогие и совсем дешёвые, но рестораны.
   Театр Вахтангова.
   Театр вагантов.
   5D-синематограф "Арс".
   Уличные художники.
   Мемориальные доски.
   Квартира-музей Пушкина.
   Квартира-музей Вахтангова.
   Квартира-музей Окуджавы. Рыбакова... Корина... Заважских... Подвал-музей Димы Муратова. Чердак-музей Степана Киселёва. Шестаковская мансарда.
   Оазисы цветов и цветочниц.
   Офисные вывески сумасшедших бизнесменов, вообразивших, будто разместить московское представительство на Арбате престижнее, нежели на Тверской или в Бирюлёво.
   Офлайн-приёмные всех - безусловно, всех, имеющих мало-мальски отличную от нуля, аудиторию - московских редакций московских изданий.
   Затхлые пенсы, упрямо цепляющиеся за напоминания о молодости и потому ни за что-никогда-никому не сдавшие в аренду свои квартиры в арбатских домах, и жёстко торговавшиеся с туристами за самую мелкую побрякушку брежневской, ельцинской, путинской эпох, а за сталинскую или хрущёвскую цацку способные удавить.
   Лавки и лавчонки.
   Матрёшки.
   Карманники.
   Частные сыщики.
   Наркоманы.
   Борцы с наркотиками.
   Даже цыгане, ненцы и нерусские негры.
   Казалось, арбатский Килопарсек вмещал в себе всю полноту, всю палитру всей возможной жизни если не на планете Земля, то в России - определённо, и уже поэтому являлся самостоятельной Вселенной. Ведь, целое не есть простая совокупность частного, не так ли?
   Городовые стражники в патрульных мундирах мышино-пятнистого цвета смотрелись на Арбате столь же невинно, как пыхавшие травку на крыльце Вахтангова флористы; так же безобидно, как многочисленные - со слушателями или без, неважно, - политические и религиозные ораторы любых ориентаций, от марксистов до ктулхистов; настолько же инородно, как сбивавшиеся в стайки или разыскивавшие своих сородичей зверопанки; не менее, но и не более заметно, чем самозвёздные рокеры или хакнутые вокалоиды. А разведчики, контрразведчики, сексоты, тайные агенты, явные резиденты чувствовали себя на Арбате, словно в Женеве, Касабланке, Одессе времён гражданской или Нью-Йорке времён гражданской же.
   Ни единого робокопа. Никаких и ничьих камер слежения. Ни одного дрона, даже редакционных. Никакого, в общем, наглядного вмешательства государства и общества в личную жизнь. Километровый парсек вольности. Воли. Всеволья. Наш ответ карнавалу в Рио-де-Жанейро, гей-параду в Берлине, коронации королевы в Великобритании вместе взятым.
   К чванливой и одновременно мещанской Москве за два года в универе Роман Микоша сумел не более чем привыкнуть и приспособиться. Но Арбат он полюбил с первого взгляда, с первого шага по арбатской брусчатке, с первого услышанного здесь звука, который был первой нотой какой-то, Роман не запомнил какой, вагантовской песни. Роман никогда не упускал случая на Километре побывать, хотя и выпадал случай нечасто. Поэтому, да, наверное, прошлой ночью, в пылу страсти Роман мог предложить Баунти сходить на Арбат вместе, мог захотеть разделить со своей любимой девушкой свою нежность к этому замечательному, единственному заслуживавшему романтической сентиментальности месту в Москве.
   Да, скорее всего, так оно и было, окончательно уверился Роман уже стоя на эскалаторе, поднимавшем его и Баунти к выходу со станции "Арбатская". Так и было, так и было, иначе быть не могло, решил Микоша, ощущая как накатывает из глубины души сладкое предвкушение новой встречи с Парсеком, и как стократно, тысячекратно эту сладость предвкушения усиливают физическая близость к желанной девушке, её прикосновения, голос, запах.
   Раз уж так всё замечательно складывалось, Роман хотел провести Баунти по арбатскому лабиринту самым своим любимым маршрутом. Показать обиталища исторических личностей и рассказать забавные анекдоты из жизни этих личностей. Угостить чашечкой турецкого, натурального, по-настоящему дрянного и потому дешёвого, кофе в полуподвальной, всем арбатским нищебродам известной, несмотря на отсутствие вывески, забегаловке "У Михалыча", посидеть там в уголке под глючное пение пиратского вокалоида Челентано. Козырнуть перед гордостью лингвистического факультета свойским разговором с дежурным офлайн-приёмной "Московского телетайпа" на третьем этаже шестиэтажки, помнившей ещё массовые репрессии (там сегодня, кажется, Лада Рябинин? Да, точно, Лада, хороший парень, хоть и травести). Поглазеть и, может быть, сделать пару ставок на бои юных падаванов Ордена джедаев, облюбовавших один из внутренних двориков в закоулистых глубинах Парсека, куда не всякий местный найдёт дорогу. Роман подозревал, что размахивавшие на потеху публике лазерными указками юнцы имеют также же отношение к джедаям, как детсадовские игры "в лётчиков" к воздухоплаванию, но наблюдать было забавно, и деньги ставились вполне реальные, словом, можно и Баунти показать. С комментариями, конечно, как же без комментариев знатока-то, шоколадная, поди ж, ничего не понимает ни в ставках, ни в джедайском фехтовании.
   Проходя в обнимку с Баунти мимо городового, на вид - ровесника, не сумевшего поступить в вуз и пограничным столбом отделявшего праздничный водоворот Парсекса от сонной суетливости бывшей столицы России, Роман не удержался, нахально подмигнул, мол, завидуй. Ты стоишь там, паришься в бронежилете, и вид у тебя не грозный, а потерянный, и будешь так стоять до конца смены, тупо пялясь на прохожих людей и проезжающие машины, а я, весь такой свободный и красивый, иду с шикарной девчонкой в логово развратной свободы и окунусь в мир развлечений. Завидуй!
   Молодой стражник, поймав насмешку взглядом, сделал каменное лицо и отвернулся.
   ­- Добро пожаловать, Карлсон! - провозгласил Микоша, пересекая условную, но зримо обозначенную различием стандартного асфальта и эксклюзивной брусчаткой, границу между Парсеком и Москвой, мультяшно сменил тональность, уточнил, оглянувшись на Баунти. - Ну и ты, Малыш, заходи.
   Баунти классику оценила, кивнула со всей серьёзностью. Потом приветственно махнула рукой стайке легкомысленно, не по-осеннему, а как на летнем пляже, одетых, точнее, раздетых девиц и парней, тусовавшихся - с явной целью поддразнить городового стражника - у самого края Арбата, лишь краешками сланцев и сандалий на босу ногу заступая на территорию юрисдикции московской стражи. Раздетая стайка загомонила в ответ, тоже замахала Баунти руками, кто-то пронзительно, с художественными, надо признать, переливами засвистел.
   - Твои знакомые? - буркнул Роман.
   - Придурки, - афросска беззаботно рассмеялась, - застудят себе всё хозяйство.
   Она отпустила локоть Микоши, крепко схватила его правую ладонь и, решительно ввинчиваясь в арбатский водоворот, увлекла парня за собой. Через пару минут ошеломлённый Роман понял, что потерял ориентацию - это он-то! собиравшийся быть для Баунти экскурсоводом по Парсеку! - и ему осталось лишь послушно тащиться за афросской, которая двигалась уверенно, явно к заранее намеченной цели и по хорошо известному ей маршруту. Несколько раз девушку - не Романа, бывавшего на Километре частенько, но так и не заведшего твёрдых знакомств, а именно девушку - окликали, с ней здоровались, она отвечала коротко и весело, и двигалась, нет! мчалась дальше.
   Некоторое время Микоша ещё выдерживал паузу, изображая умудрённость, осведомлённость и без-слов-понятливость, наконец, не выдержал:
   - Мы куда?
   - А мы уже пришли, - Баунти остановилась.
   Они находились в пустынном внутреннем дворе многоэтажного дома из тех, что в лихую годину могли оборотиться неприступной крепостью, с узким, защищённым некогда железными воротами и неумолимым дворником входом во двор. Сейчас, конечно, никаких ворот не было, и дворники как класс самоликвидировались в связи с развитием разнообразной мусороуборочной техники, но в принципе, обратил внимание Микоша, в проёме ворот возможно было при необходимости быстро соорудить баррикаду из аккуратно стоявших неподалёку бетонных блоков. Не вручную, конечно, но при минимальном техническом оснащении - вполне. Со времён Смуты, наверное, осталось, на всякий случай, подумал Роман.
   Баунти, между тем, взглядом посчитала по какой-то известной только ей формуле подъезды, этажи и окна и сказала, указывая на второй справа подъезд:
   - Нам сюда.
   - Что там? - спросил Микоша больше из подкатившего к горлу мужского упрямства и чувства собственного достоинства, нежели из интереса. Афросска не ответила, просто пошла и Роман пошёл следом.
   Подъездная дверь была железной, тяжёлой и ржаво заскрипела, когда Роман с усилием и при помощи Баунти её распахнул.
   - Хорошенькая сигнализация, - усмехнулся Роман, - наверное, весь подъезд всполошили.
   - Здесь не живёт никто, - ответила Баунти и, опередив Романа, стала подниматься по высоким ступенькам. Микоша недоверчиво хмыкнул, пустующий, незаселённый подъезд на Парсексе - нонсенс. Это и в Москве-то нонсенс, разве что совсем на окраинах, а чтобы здесь, на Арбате, нет, так не бывает. Впрочем, подъезд в самом деле производил впечатление нежилого. Не в том смысле, в каком нежилыми являются, скажем, офисные центры, особенно, по ночам, а в смысле, безжизненным был подъезд, никакой жизни в нём не чувствовалось. Необъяснимыми какими-то мелочами ощущалось отсутствие жизни - кучкой старых, очень старых, почти истлевших от времени и покрытых пылью окурков в углу лестничной площадки, липкой паутиной на лестничных перилах и под потолком, грязными, едва пропускавшими свет оконцами. В конце концов, запахом. Все нежилые помещения пахнут как... как нежилые. Забавно, подумал Роман, а что, если Баунти, говоря "никто не живёт", подразумевала весь дом?
   - Ты где, Ромашка? - окликнула сверху Баунти. Прыгая через ступеньку, Микоша догнал девушку на третьем этаже. Баунти стояла перед ничем не примечательной, такой же как три другие расположенные на площадке, дубовой, украшенной старинной, Микоша такие видел только в кино про прошлый или даже позапрошлый век, резьбой дверью. Быстро глянув на спутника, Баунти приложила палец к губам, мол, замри, молчи, не дыши. Из-за двери донёсся лёгкий шорох, явственно слышный в тишине нежилого подъезда. Потом ещё один.
   - Ты, кажется, сказала, что здесь никто не живёт, - шепнул Роман.
   - Никто и не живёт, - шёпотом же ответила Баунти.
   Дверь резко распахнулась, открывший её с той стороны человек быстро отступил в неосвещённую глубь квартиры. Баунти шагнула, едва ли не прыгнула, через порог, дёрнув Микошу за руку и затащив следом, дверь так же резко захлопнулась за спиной Романа.
   В тесной и полутёмной прихожей казалось, что мужчина, открывший и захлопнувший дверь, вжимается в ободранные обои, чтобы дать гостям место. Он был одет в белый костюм-тройку с чёрной рубашкой, белым галстуком и белыми ботинками, чёрные волосы были зачёсаны, даже зализаны, назад, и лицо его, показавшееся Роману смутно знакомым, могло быть названо красивым, если бы не металлический цвет кожи. Очередной пижон, извращающийся над Богом данной внешностью, с ревнивой брезгливостью подумал Роман, видали мы таких. Что черномазая в нём нашла? А самое главное, зачем Романа-то она с собой сюда притащила? Страсть, уже скоро сутки, практически - вечность, безраздельно владевшая Микошей, вдруг начала отступать перед сомнениями.
   - Добрый вечер, госпожа Салье, - мягким, чарующим и чертовски знакомым голосом произнёс мужчина цвета металлик.
   - Привет, Андрон. Я же просила тебя не называть меня "госпожой Салье". Просто Баунти.
   - Прошу прощения, Баунти. Мне никак не удаётся сохранить изменения. Оборотная сторона сбоя в программном обеспечении.
   Прежде, чем Роман успел удивиться, Баунти сказала:
   - Познакомься, Андрон, это Роман, я его люблю. Познакомься, Ромашка, это Андрон, он неопасный.
   - Приятно познакомиться, Роман, - сказал приятным, чертовски узнаваемым голосом Андрон, протягивая руку, - госпожа Салье - хороший человек. Друг госпожи Салье - наш друг.
   - Чей "наш"? Что значит "неопасный"? - уточнил Микоша, обращаясь к Баунти и не замечая протянутой руки.
   - Это значит "безопасный", Андрон не способен причинить человеку вред, - ответила Баунти, пожав плечами на непонятливость любовника, не замечая, в свою очередь, что её рыцарь Круглого Стола начинает злиться. А Роман чувствовал, что начинает злиться. Он не любил чего-то не понимать. То есть, когда Микоша чего-то не понимал в преподаваемых ему школьных, а тем более, университетских дисциплинах, он оставался к собственной тупости вполне толерантным. Но если его держала за дурака девушка, с которой он провёл ночь и которую считал, по мужскому праву, своей...
   Металлолицый Андрон посмотрел на Баунти, на Романа, снова на Баунти, опять на Романа и сказал приятным, чертовски знакомым голосом, не убирая протянутой руки:
   - Баунти, ваш друг, вероятно, не завершил диагностику. Он не понял, что...
   - Да? - удивилась Баунти. - Ромашка, ты взаправду не понял, что Андрон - робот А? Андроид?
   Фигассе, подумал Микоша, скоропостижно обратив внимание на то, что реально мог заметить с первого взгляда, - в полутёмной прихожей глаза Андрона тускло светились маленькими лампочками холодного света.
   То есть, цвет металлик - ладно, извращенцев много, и золотокожие встречаются, и под Медного всадника, физиологический феномен светящихся глаз у людей тоже известен давно, то есть естественных объяснений было более чем. Однако по совокупности Микоша лоханулся. Приятно знакомое лицо - усреднённая, рассчитанная маркетологическими компьютерами привлекательность кинематографических красавчиков. Приятно узнаваемый голос - усреднённый, рассчитанный теми же маркетологами голос любимых актёров. В общем, Роман и в самом деле мог бы сразу догадаться, не будь увлечён душевными терзаниями. Хорош журналист, нечего сказать, Глеб Жмыхов бы долго ржал. А профессор Лемц прогнал бы нерадивого студента с глаз долой, ведь первая лекция спецкурса - Микоша это прекрасно помнил - была посвящена тезису, что в условиях сингулярности Бритва Оккама утратила практическое значение.
   - Всё я понял, - сказал, старательно изобразив невозмутимость, Роман и храбро пожал протянутую руку андроида.
   Рукопожатие робота было крепкое, а ладонь - тёплая, мягкая и гладкая, совершенно неотличимая от человеческой; врал наследный принц роботостроительной корпорации Юрка Набоков, когда хвастал, что с завязанными глазами, наощупь любого человекоподобного кибера опознает, ведь, покрывающая роботов-гуманоидов псевдокожа отличается от кожи человеческой, как пиво от водки.
   - Ромчик, - нежно мурлыкнула Баунти, вновь заставив затрепетать самые чувствительные струны, гм, организма Микоши, и сразу же окатив словно ушатом студёной воды. - Постой, пожалуйста, внизу на шухере, если кто-то в подъезд зайдёт сэмэсни, пожа-а-а-а-луйста.
   Конечно, как положено всякому свободнорождённому уральцу, Роман феню разумел. Однако от чернокожей гордости лингвистического факультета и любимицы деканата никак не ожидал. Не потому, что негде и не у кого Марине Салье было бы уголовному жаргону научиться, - Белгород не слыл городом излишней культуры, тем паче недалеко ушло ещё время, когда по фене ботало всё правительство во главе с президентом, и, в конце концов, каторжное арго - неотъемлемая часть языка, кому как не языковедам его знать. Но, какбэ, не принято было на лингвистическом факультете МГУ, чтобы девушки в повседневном общении "выражались". Культурные, типо, традиции, хорошие манеры и всё такое. Право слово, Баунти ошарашила до мозга костей, сильней, чем прошедшей ночью. Насчёт сексуальной одарённости афросски Роман не так чтобы очень удивился, знал, ведь, кто в тихом омуте водится.
   Удивлялся и размышлял Микоша уже оказавшись на улице, не было в нём сейчас достаточной твёрдости души, чтобы отказать Баунти или хотя бы покочевряжиться, поспорить, выскочил из нежилой квартиры, как ошпаренный, скатился по лестнице едва не кубарем. Может, от изумления, а может, от обиды. Интересно, кстати, а кого негритоска опасалась? Или, Роман вспомнил про андроида и Баунтино "никто не живёт" и поправил себя, чего опасалась?
   Рассудив, что подпирать дверь подъезда совсем необязательно - Баунти, ведь, не просила задержать тех, кто пожелает войти, велела просто предупредить, - Роман перешёл к другому подъезду, у которого сохранилась лавочка, древняя такая, на которой, наверное, местные бабульки любили обсуждать новости времён очаковского пива и освобождения Крыма. Впрочем, бабулек не наблюдалось, несмотря на по-осеннему тёплую погоду, и вообще двор был по-прежнему пуст, но теперь Микоша отчётливо понимал, что так же он был пуст и час назад, и вчера, и позавчера. Застарелый мусор, старый, растрескавшийся - чего не бывает возле домов, находящихся на регулярном коммунальном обслуживании, в Петербурге и Москве несколько более эффективном, чем в остальной России, - асфальт, именно что асфальт, а не популярный пенобетон, облезлые стены, ни единого освещённого окна. Похоже, говоря "здесь никто не живёт", Баунти действительно имела в виду весь дом.
   Странно, чертовски странно, в какую же историю втянула тебя, Роман Панкратович Микоша, твоя чернокожая любовница? Нет ли в этом сюжетном повороте такого, от чего добропорядочный гражданин, честный студент, сын благородных родителей должен держаться как можно дальше? Сто?ит ли она того? Не следует ли ему немедленно взять ноги в руки и по-бырому линять?
   Сто?ит, категорически решил Роман, шоколадная того сто?ит. Как минимум, он уважать бы себя перестал, если бы сейчас сбежал. Но на самом деле Роман просто не смог себе представить, что из-за дурацких, трусливых мыслей он останется сегодня и потом, и навсегда без райского наслаждения, которое подарила ему прошедшей ночью и явно собиралась дарить в будущем Маринка-Баунти.
   Микоша присел на лавочку, закурил и от скуки принялся ревновать. Будучи мужчиной современным, в сексе заинтересованным и отнюдь не ханжой, Роман время от времени почитывал и скабрезные издания (чисто для сведения, конечно, никак не иначе). Соответственно, был в курсе, что отдельные извраты используют безотказных и совершенно человекоподобных андроидов для постельных утех. Нередко проскальзывала информация и о существовании борделей и служб эскорт-услуг, в которых весь рабочий персонал состоял из андроидов. Совсем, ведь, необязательно, чтобы псевдокожа у андроида была металлического цвета, как у Андрона, делов-то на две копейки - роботу можно любой окрас придать. И вообще, если бы цвет кожи когда-либо служил бы препятствием, девяносто процентов нынешнего населения планеты Земля, наверное, никогда не появились бы на свет. В смысле, в конечном итоге. Так что фирмы, предоставлявшие киберсексуальные услуги, не были чем-то из ряда вон. Обслуживались там, конечно, богатенькие буратины, поскольку цены на роботов категории А были куда как кусачими.
   У Баунти, понятное дело, таких денег быть не могло, к тому же Роман достоверно не знал, прилаживают ли андроидам мужские инструменты, но для ревности достаточно самой малой вероятности, самого идиотского предположения. В конце-то концов, начале начал, в самом-то деле, с чего, вдруг, Баунти, вроде бы полностью удовлетворённая прошлой ночью и, казалось бы, совершенно и навсегда влюблённая, выгнала своего любовника на улицу? Зачем, ни с того ни с сего, ей понадобилось оставаться с этим самым Андроном наедине? Да и наедине ли? Роман, ведь, не проверял, сколько там ещё, в этой нежилой квартире таких же андроидов может находиться? Блин, это же отвратительно, с роботом - это... это, как с собакой, или хуже, нет, ну неужели его Баунти, которую он уже начал почти что боготворить, она уже давно с...
   Стоп, приказал Роман сам себе, стараясь мысленно перекричать бешеный стук крови в ушах и остудить запылавший мозг, стоп, прекрати. Ревность не рациональна. Все, кто ей поддаются, - дураки. В первую очередь потому они дураки, что ревность негативна, она ничего не может изменить в прошлом и может лишь разрушить будущее. Ревность означает недоверие к любимому человеку, но и это ещё не всё - в твоей ревности проявляется твой собственный комплекс неполноценности. Ты сам не веришь в себя, не веришь в то, что ты лучше остальных, что тебя можно любить, что тебе нельзя, невозможно предпочесть другого мужчину, что ты - лучший. А ведь ты, Роман Микоша - лучший, не правда ли? Ты, Роман Микоша - не дурак, не так ли? Баунти сейчас выйдет и всё объяснит. А не то...
   Что "а не то", Роман придумать не успел. Возле проёма дворовых ворот, совершенно нечаянно повернув голову, Роман заметил вдруг человеческую фигуру. Фигура была длиннотощей, и одежда на ней была блекло-пепельного цвета. Если бы человек стоял неподвижно, а тем более, прижался бы к ограждающей двор бетонной стене, заметить его в сгущавшихся сумерках было бы невозможно. Но человек двигался. Пригнувшись, будто под обстрелом, странными метровыми скачками, после каждого скачка наклоняясь ещё ниже к земле, словно принюхиваясь или вынюхивая. Сделав несколько быстрых скачков по двору, человек остановился возле большой мусорной кучи, выпрямился, посмотрел на Романа, и вздохнул. Микоша быстро нащупал на поясе мобильник, нажатием клавиши отослал Баунти тревожную сэмэску. Конечно, странный человек не только не приблизился к третьему подъезду, а направился совсем даже к сидевшему на лавочке лингвисту, однако, решил Микоша, лучше перебдеть, чем недобдеть. Уж больно человек был странным, и странно было его появление в этом странном дворе странного нежилого дома в глубине Арбата.
   - Привет, - сказал незнакомец. Вежливо, но без улыбки, не сказать, что доброжелательно. Вблизи Роман разглядел, что лицо странного человека было немолодым, худым, давно небритым, под глазами провисали тёмные мешки, указывавшие либо на беспробудное пьянство, либо на больные почки, а цвет кожи лица немногим отличался от блекло-пепельного цвета длинного, до пят плаща. На голове странного человека красовалась серая бейсболка, повёрнутая козырьком назад. Обе руки незнакомец держал в карманах.
   - Ты в этом доме живёшь? - спросил странный человек, не дождавшись ответного приветствия.
   - А если нет, то что? - нагло глядя снизу вверх в лицо странному человеку, спросил Микоша.
   - Странный дом. Такие дома я видел в сорок втором в Лиможе, после ядерного теракта, - незнакомец сел на лавочку рядом со студентом, не спрашивая разрешения, не вынимая рук из карманов, втянув голову в узкие плечи, согнувшись вперёд и глядя перед собой. - Такие же пустые. Безлюдные. Эвакуация. Только здесь все окна целы, а там очень много было разбитых. Странный дом.
   Микоша промолчал.
   - Этого дома нет на карте Парсека, - сказал незнакомец, - ни на современных, ни на архивных, ни даже на спутниковых. В реестре зданий Москвы он тоже не значится. В картотеках абонентов коммунального хозяйстве его тоже нет и никогда не было. Даже по данным городовой стражи такого дома не существует. А он - вот, здесь. Стоит. Пустой. Или не пустой? Так ты, говоришь, живёшь в этом доме?
   - Если вы говорите, что по данным городовой стражи этого дома не существует, значит, вы не из стражи, - сказал, подумав, Роман.
   - Не из полиции, - согласился странный человек. - Но мы сотрудничаем.
   - Имперская контрразведка? - проявил осведомлённость Роман.
   Вообще-то Микоша полагал, что для большинства обывателей контрразведка относится к серии "так не бывает". То есть, бывает, конечно, но где-то далеко, отлавливая мифических "шпионов" и попадаясь обывателям на глаза только в сериалах про этих самых "шпионов" и героических контрразведчиков. А в обыденной жизни, полагал Микоша, скажи мещанину слова "я из контрразведки", выпучит тот бюргер глаза и не поверит, что это происходит с ним, в его скучной реальной жизни. Но он-то, Роман Микоша не относил себя к обывателям, они же - мещане, они же - бюргеры, они же - хоббиты, они же - бэббиты, они же - шмуды, они же - терпилы. Он-то, младший корреспондент-стажёр "Московского телетайпа" прекрасно знал, что контрразведка существует, и не одна только имперская, и просто не мог не продемонстрировать.
   - Нет, - незнакомец скупо хохотнул. - Но с ними я тоже иногда сотрудничаю. Иногда.
   Микоша знал (по правде сказать, Влад Антонеску научил во время ночного дежурства на дирижабле) приём против интересничающего собеседника - он опять промолчал. Сработало как обычно: за секунду до момента превращения возникшей паузы в натянутую, когда навязчивому незнакомцу не оставалось бы ничего, кроме как откланяться, странный человек сказал:
   - Моё имя - Геворг Майбах.
   - Моё имя - Исидор Эко, - сострил Роман.
   - Я ботхантер, - продолжил Майбах.
   - Я - бот, - съязвил Микоша.
   Помолчав, Роман добавил максимально развязным тоном:
   - Ты ко мне клеишься, что ли, дядя? Имей в виду, у меня нормальная ориентация, могу и в морду.
   В сгустившихся напрочь сумерках внезапно раздалось угрожающее жужжание и к скамейке резво подкатил робокоп блекло-серой, незнакомой Роману, зато прекрасно гармонировавшей с цветом лица и одежды Майбаха расцветки. Кибер замер перед лингвистом на расстоянии вытянутой руки и одноглазо уставился в лицо Микоши окуляром сенсора, поднимавшегося над куполом макушки на коротком штативе.
   - Это мой помощник Бибигон, - представил робота Майбах. - Ему не нравится, когда кто-то обещает ударить меня в лицо.
   Микоша не то чтобы испугался, просто неуютно он себя почувствовал. В таких случаях - ну, если соотношение сил было не в его пользу - он предпочитал гордо покинуть поле. Однако Баунти...
   Роман щелчком отбросил окурок в сторону ближайшей кучи старого мусора и пробурчал:
   - Роботам не может что-то нравиться или не нравиться. У роботов не бывает эмоций.
   - Согласен, - Майбах кивнул. - Эмоций у роботов нет. На этом, кстати, и основан Тест Тьюринга, с которым я часто работаю, поэтому я-то знаю, о чём говорю. Но у роботов есть программное обеспечение, которым можно предусмотреть определённую поведенческую реакцию на ключевые слова. Тебе, ведь, знакомо понятие "словарный фильтр"?
   - Угу, - подтвердил Микоша, - знакомо. Только "нравится - не нравится" - это всё равно другое.
   - Считай это фразеологическим оборотом, - охотник на роботов опять скупо хохотнул. - Тебе, ведь, знакомо понятие "фразеологический оборот"?
   Будущий кронгауз чуть было не задохнулся от возмущения, но спохватился, что не стоит, пожалуй, себя выдавать, и только кашлянул несколько раз, и сказал:
   - Вот сейчас ваш бот меня сканирует, а между прочим, это противозаконно.
   На самом деле, Роман не знал точно, сканирует ли сейчас его "помощник Бибигон", или нет, и не был уверен, что такое сканирование противозаконно. Так, слышал где-то мельком. Впрочем, ботхантер ответил несколько поспешнее, нежели если бы запрета действительно не существовало:
   - У меня есть лицензия. Но Бибигон тебя не сканирует. Когда он сканирует, окуляр светится синим. А сейчас окуляр жёлтый, видишь? Он просто тебя контролирует, чтобы ты не делал агрессивных движений. Сам виноват, не нужно было угрожать.
   - Откуда мне знать, что вы говорите правду? - проворчал Роман. - Я не кибертехник.
   - Ниоткуда. Но мне незачем тебя обманывать. Ты меня не интересуешь, студент, всё, что нужно, я уже выяснил. Меня интересует твоя подружка, которая притащила тебя сегодня на Парсек, а потом сюда, к этому странному дому. Ты очень растерялся от её прыти, правда? Это было заметно.
   - Вы!.. - возмущённо начал Роман, покосился на робокопа и, что называется, взял полтона ниже. - Вы за мной... за нами следили?
   - Что тут такого? - Майбах смотрел на Микошу, не меняя позы, то есть нагнувшись вперёд и не вынимая рук из карманов, получалось, как в той песне, искоса, низко голову наклоня. - В этом-то совершенно точно нет ничего противозаконного. К тому же, моя лицензия позволяет мне делать многое из того, что запрещено простолюдинам, я мог бы даже вас задержать и допросить. Но я просто за вами наблюдал. Да, с того момента, как вы вышли из подземки и до тех самых пор, пока вы не вошли в этот двор. Ну и что? Тебе, я уже сказал, не о чем беспокоиться. Это всё твоя подружка. Она приметная девушка.
   Микоша почувствовал вдруг, что начинает зябнуть. Не мёрзнуть, а именно зябнуть. Это нервное, с ехидной усмешкой подумал Роман, у мальчишки разыгрались нервишки. Не в том заморочка, что рядом тихонько гудит и за каждым движением следит робокоп с разрядником наготове, и не в том, что этот странный Майбах, как его, Геворг? странные вещи говорит. Просто бесстрашный паладин Роман Микоша, герой уличных побоищ Соль-Ермача, член факультетской сборной по единоборствам не мог вызвать в себе берсеркеровское состояние. То самое боевое неистовство, в котором Микоша превращался в ломающий любую преграду танк. Никак не получалось у Микоши разогреть свой пламенный мотор, остужался тот мотор ровным, незлобивым, не дружелюбным, но и не враждебным тоном ботхантера, дотошностью, доскональностью объяснений и вообще готовностью пояснять.
   Роман подёрнул плечами, отгоняя зябкость, вытащил сигарету, сунул её в рот, долго чиркал зажигалкой, прикрывая зажигалку от ветра ладонью, искра высекалась, но пламя не появлялось, наконец, огонёк появился на пару мгновений, Микоша успел закурить и зажигалка окончательно сдохла. Лингвист хотел было вышвырнуть бесполезный теперь цилиндрик, но решил, что робокоп может неадекватно, или адекватно? среагировать на резкий взмах рукой, и убрал пустую зажигалку в карман куртки.
   - Приметная девушка, да, - повторил Майбах, дождавшись, когда Микоша затянутся и выпустит первую струйку дыма. - Её-то я возле подземки и ждал, не тебя. Ну, не обязательно её, конечно, но кого-то вроде. А пришли вы. Ты заметил, что она хорошо известна на Парсексе? Я бы даже сказал, популярна. Заметил? Как думаешь, её прозвали Баунти за то, что она черномазая, или по другой причине? Как она в постели, сладкая? Райское наслаждение? - ботхантер, превратившийся теперь из странного типа в типа пренеприятного, опять хохотнул.
   - Вы что, полиция нравов? - сквозь зубы процедил Микоша, чувствуя, что начинает наконец-то закипать. Эх, пойду сейчас в разнос, подумал он. Бибигон загудел громче, повинуясь какому-то внутреннему анализатору голоса, а может, пренеприятный Майбах солгал, и робокоп всё-таки сканировал лингвиста, в том числе контролировал его эмоциональное состояние. Сосчитаю до десяти и пойду в разнос, решил Микоша, раз, два, три...
   - Не злись, - сказал ботхантер почти что дружески, почти что извиняющимся тоном, - не хотел тебя обидеть. Привычка, знаешь ли, профессиональная привычка стараться вызвать в собеседнике эмоции. У ботов, знаешь ли, эмоций нет, а у людей они проявляются, таким образом я всегда могу определить, с человеком ли я разговариваю или со сбежавшим кибером. Работа у меня такая.
   Майбах сделал паузу, вздохнул и продолжал, спокойно, как будто после объяснения, Микоша остался ему должен денег:
   - Конечно, не в том дело, Баунти она, там, или Твикс-Твикс. Совсем не в том дело. Сексуальные приключения молодёжи интересуют только саму молодёжь. Даже родителей не всегда интересуют. Но ты знаешь, например, что твоя черномазая подружка - аболиционистка?
   Последнее слово пренеприятный тип произнёс брезгливо, отхаркивая каждый слог, каждую букву.
   - Что-что? - расслышал Микоша прекрасно, но велик и могуч русский язык, позволяющий вопросительным словом выразить не только вопрос, но и недоумение, удивление и несогласие.
   - Аболиционистка, - повторил Майбах и на сей раз это прозвучало выражением из списка нецензурных слов, какое отъявленный похабник произносит в благовоспитанном кругу, наслаждаясь вызванным омерзением. Ботхантер выпрямился, оказавшись на голову выше рослого Романа, и смотрел теперь на студента сверху внизу. Высокомерно. Со снисхождением. И, кажется, даже с сожалением и сочувствием.
   Роман молчал, подбирая слова для ответа, да что там, просто раздумывая, что вообще возможно ответить. Охотник на нелегальных роботов трактовал молчание лингвиста по-своему, к тому же в вечерней полутьме, разбавляемой только огоньком сигареты Романа и жёлтым зрачком сенсора Бибигона выражение лица Микоши, видимо, показалось ботхантеру огорчённым. Подавленным.
   Майбах, не вынимая рук из карманов, наклонился и легонько пихнул Романа плечом в плечо.
   - Не всё так плохо, студент. Подружка твоя - не самая ярая активистка, скорее, пособница. На заметку она попала, потому что посещает аболиционистские сайты, подписана на обновления страницы Джитендера Франклина, в Global Contact у неё во френдах Ицхак Керем и прочая шатия, они переписываются. Ну и пару раз её засекли на концертах Мартиросяна, сначала в Белгороде, потом здесь, в Москве. За исключением вот этого, ну, и того, конечно, что она числится в любимицах у профессора Лемца, - ничего страшного за твоей подружкой не числится.
   Сдержанность для журналиста то же, что для вора - вежливость, лучшее оружие, вспомнил Микоша ночные - на дирижабле - наставления Глеба Жмыхова, тебе дерзят, грубят, а ты не закипай, сдерживайся, задавай вопросы, черпай информацию.
   - Почему же, в таком случае, у вас к ней интерес? - спросил Роман.
   - Так она же пособница! - пренеприятный Майбах вытащил-таки руки из карманов, чтобы ими всплеснуть, и Роман увидел, что вместо левой кисти у ботхантера протез.
   Не обыкновенная эрзац-рука, каковую, собственно, и невозможно было бы отличить от настоящей, даже если врачи её не регенерировали, просто прицепив к культе металлопластиковый заменитель, а, что называется, творческое усовершенствование человеческих недостатков. Вместо пальцев - отвёртка и что-то вроде клешни или клещей, а ладонью, кажется, можно было забивать гвозди или что-то в этом роде, в общем, малый набор юного робототехника в одном флаконе, пардон, в одной руке. Правая рука инвалида была нормальной.
   Ботхантер поймал взгляд студента, обращённый на его, Геворга Майбаха, левую конечность, делавшую его, охотника на роботов, похожим на тех, на кого он охотился, взгляд недоуменный, снисходительный и, похоже, отчасти насмешливый, поймал и открыл рот, чтобы, вероятно, вновь пояснить и объяснить. Мобильник на поясе Микоши уведомил вибрацией о получении СМС, и Роман слушать ботхантера не стал, а ботхантер, сразу поняв, что студент слушать не будет, не стал говорить.
   Сэмэска была от Баунти: "Арбатская внизу".
   Микоша шумно, как после стакана чистого спирта, выдохнул всё накопившееся душевное напряжение, легко, но не резко, поднялся, улыбнулся поскучневшему, разом сникшему, показавшемуся вдруг жалким, обиженным судьбой, немолодому инвалиду, сказал:
   - Что ж, если вы не собираетесь меня задерживать и допрашивать, я, пожалуй, пойду себе. Надеюсь, ВАША лицензия не запрещает МНЕ избавить вас от моего присутствия? - повернулся к Майбаху спиной и пошёл прочь со двора, по широкой дуге обогнув робокопа.
   Ботхантер не стал окликать или говорить вслед. Когда Роман скрылся за проёмом дворовых ворот и, очевидно, не мог слышать, Геворг Майбах досадливо кхекнул. Встал, подошёл к Бибигону. Ввёл пароль, три раза помахав левой, модернизированной после одной охоты, ладонью перед секретным, боковым сенсором робокопа. Прочитал на дисплее, расположенном на головной полусфере робота, сэмэску, которую черномазая потаскушка прислала своему бойфренду. Обвёл взглядом тёмную громаду пустого дома, пустой двор, разочарованно сплюнул.
   Он знал, именно - знал, как любой пёс знает, где задний двор мясной лавки, что пустой дом не пуст, хотя никто в нём и не живёт.
   Он знал, что, если прямо сейчас, например, оцепить этот самый нежилой дом и прошерстить подвал за подвалом, чердак за чердаком, подъезд за подъездом, квартиру за квартирой, здесь обнаружится уйма нелегальных киберов. Не десяток даже, не два, а именно, что уйма. Работоспособных или не очень. Изготовленных сертифицированными фабриками или пиратскими мастерскими. Домашних или строительных. Самовосстанавливающихся или подлежащих ремонту только в гарантийных салонах производителя. Типовых, серийных или уникальных, ручной сборки. Гуманоидных или категории С, а то и D. Древних или современных. На собственном ходу или стационарных. Требующих постоянной подзарядки или оснащённых аккумуляторами Ортеги. Всяких, но в любом случае - нелегальных. Имевших - неважно по какой причине, из-за замыкания или ошибки программиста - дефект софта, который заставил, вынудил их, позволил им бежать от владельцев и обосноваться в этом, нигде не зарегистрированном и формально несуществующем здании.
   Он был уверен, что несуществование этого дома в картотеках и на картах - работа кого-то из нелегалов. Например, какой-нибудь шибко вумный тостер подключился к Сети, хакнул - например, по дружбе типа "мы с тобой одной проводки" - административные системы, подчистил базы данных, включая хранилища сведений со спутников наблюдения, - они, ведь, все автоматические с зари космонавтики, да? - и аля-улю, нет такого дома ни для коммунальщиков, ни для муниципальной стражи, ни для, страшно подумать, налоговой полиции. Не живите здесь, кто хотите.
   Короче говоря, иди и смотри, приди и возьми.
   Он предполагал обнаружить что-то в этом роде именно на Парсексе, и направлялся сюда, чтобы Километр прочесать, и обрадовался нежданному везению, когда в покидавшей подземку толпе Бибигон детектед значившуюся в списке подозрительных лиц черномазую потаскушку. Он не ошибся, последовав за потаскушкой и её бойфрендом, мышка сама привела кота к норке, в которой прятался весь её мышиный выводок.
   Но Джерри опять провела Тома, семеро козлят надули волка. Сейчас самая масштабная операция по изъятию нелегалов из этого дома не даст результатов. То есть, конечно, результаты будут, но того, который нужен ботхантеру и за который заплатит Женераль Ботикс Индастриз, - нет. Глупо надеяться, что исчезнувший три дня назад из Космического павильона с.Е.и.ВДНХ образец всё ещё здесь. Если черномазая потаскушка обнаружила хвост и ускользнула, наверняка она предупредила и остальных мышей.
   А непроста эта самая Баунти оказалась, ой, непроста, не зря Лемц её привечал. Умно? выставила наблюдателя, умно?. Такая предусмотрительность для аболиционистов не характерна, на этом ботхантер и прокололся, не учёл такую возможность, расслабился.
   Старею, подумал Геворг Майбах, решил студента на арапа расколоть, а он оказался простым маячком. Надо будет в записи об этой Баунти сделать пометку: "Обладает навыками конспирации".
  
   Роман героически не задал ни одного вопроса, ни по пути в общагу, ни после. Вознаграждение последовало.
   Баунти не стала даже заходить к себе, а, поднявшись на девочковом лифте до сорок восьмого этажа, прошмыгнула через спортзал, наплевав на звучные возражения робота-смотрителя, в мальчиковом лифте спустилась до двадцать пятого и примчалась к Микоше, он едва успел ополоснуть лицо. Баунти ворвалась в незапертую дверь, обвила Ромку руками и буквально изнасиловала. А потом умело подняла его боевой дух и изнасиловала снова.
   - Эй, торнадо, - спросил Роман, когда афросска позволила ему, наконец, небольшой перекур, - а если бы я был не один?
   - По барабасу, - мурлыкнула Баунти, работая сладкими ручками. - Плевать на всё, хочу сейчас, хочу много.
   - Э-э-эй, - не сопротивляясь, но стараясь не обжечь девушку горящей сигаретой, сказал Роман, - ты ни с кем меня не спутала?
   Баунти могла только отрицательно промычать, потому что рот у неё стал занят.
   - Ну, может, спутала с ротой солда-а-а-а.., - Роман почувствовал, как в нём пробуждаются скрытые резервы организма, о которых он не догадывался, и фраза завершилась неопределённым, - а-ах-т-сссс...
   - Мой герой, - мурлыкала она уже потом, - мой Ромашка, мой рыцарь, мой защитник, мой богатырь, мой мужчина.
   Обычно после секса мысли Микоши моментально переходили к чему-то другому, прозаическому, никак не связанному ни с сексом, ни с женщиной, которую он только что трахал. Но не в этот раз. Сейчас у него вообще не было мыслей, он словно сам превратился в свой собственный орган, который не был ни кутаком, ни болтом, ни ванькой, ни дружком, а был именно Органом с большой буквы, и он погрузился в неё, а она приняла его и обволокла, как узкое горячее влагалище невесты впервые принимает не жениха, но мужа. Удовольствие, оргазм, экстаз предыдущей ночи с Баунти не шли ни в какое сравнение с тем наслаждением, которое Роман испытывал, переживал, ощущал теперь.
   Чёрт, подумал он, когда Баунти с сытым урчанием и счастливой белозубой улыбкой, единственно различимой в наступившей темноте, перекатилась на спину и мгновенно заснула, чёрт, а ведь мог Севка зайти. Или даже заходил? В самом деле, бионик мог зайти, а они могли его не заметить, или даже - не могли заметить, потому что были заняты сумасшествием, увлечены безумством, предавались страсти. Чёрт, мог, ведь. Ну и чёрт с ним, подумал Роман и провалился в сон сам.
   Сева Митков нарисовался - или вновь нарисовался? - под утро. Без ехидных реплик собрал сумку, шёпотом, чтобы не разбудить сопевшую на плече Микоши афросску, пояснил Роману, с трудом разлепившему ресницы, что уезжает до понедельника, и исчез за дверью. Деликатно заперев комнату снаружи - чтобы соседу не пришлось вставать, если вдруг кому понадобится заправка для пицца-принтера.
   - Кто приходил? - пробормотала Баунти, не раскрывая глаз.
   - Севка Митков. Представляешь, дверь всю ночь была открыта. Заходи, кто хочешь, - бери, что хочешь, - Роман, потягиваясь, усмехнулся.
   Девушка уже опять спала, не услышав даже второго сказанного Романом слова, а может, не дослушав и первого.
   Разумеется, табакокурение возле крыльца общежития МГУ грозило студентам штрафами не меньшими, чем нарушение тишины в аудитории. Парадокс университетских правил - в комнатах курить можно, а на улице, возле входа в общагу - нельзя. И разумеется, в Московском студгородке не было совершенно "мертвых зон" для камер слежения, так уж он проектировался. Однако дело, ведь, не только в том, где и что фиксируют камеры, дело ещё и в том, кто и когда снимает информацию с этих камер, кто имеет доступ к серверам, на которые информация с камер поступает. А в службе безопасности МГУ, контролировавшей универовскую систему слежения сидели либо лентяи, либо, что одно и то же, студенты на подработке, словом, никому вожжа под хвост не попадала, чтобы начать ещё с чужих серверов качать данные на предмет, а не курит ли где-то поблизости студент МГУ?
   Reuters и Bloomberg ещё в первой половине XXI века учли опыт YouTube и сделали ставку на прямые трансляции. Рассылаемые дроны чутко реагировали на любые скопления людей и машин или повышение интенсивности движения. Это не было обычной практикой медиа, каждое выбирало тактику на свой вкус. "Московский телетайп", например, предпочитал не тратиться на дронов, а использовать дирижабли и команды живых наблюдателей. А агентство Синьхуа вербовало доносчиков среди многочисленных дальне- и юговосточных мигрантов по всему миру. У всякого, как говорится, свой способ ловли рыбы.
   Законопроект об обязательной имплантации за счёт государства чипа мобильной связи каждому гражданину РФ внесла в феврале 2048 фракция Рабочей партии. Законопроект мотивировался необходимостью переложить затраты на мобильную связь с плеч трудящихся на горб социально ориентированного государства, заодно избавить казну от расходов на изготовление пин-паспортов и улучшить взаимодействие населения с правоохранительными органами. Законопроект вызвал широкое возмущение, в том числе и Государя РФ, и был отозван на доработку. Аналитики полагают, что роль сыграли не протесты и не вмешательство Государя, а простое противоречие между предложенным законопроектом и Всемирной Декларацией неприкосновенности человеческого разума от 2035 г.
   "Флора", "тимуровцы" "клубные политики" - молодёжные, хотя и не из одной только молодёжи, течения. Адепты Флоры проповедовали слияние человека с природой, растительную жизнь, как окончательную цель развития. Они могли бы считаться наследниками хиппи прошлого века, но сами хиппи с их коммунами и прочими приколами тоже никуда не исчезли. Просто Флора теперь стала заметнее. Тимуровцы тайно помогали старикам, инвалидам, людям, попавшим в сложные ситуации (от публичных и официально зарегистрированных волонтёрских структур тимуровцы отличались именно вящей таинственностью). "Клубные политики" - участники неформальных, но более-менее организованных дискуссионных клубов, проводивших время в спорах на политические темы. О прелестях того или иного государственного устройства, концепциях социального генезиса или просто заметных публикациях во Всемирной Паутине.
   Европеец доиндустриальной эпохи, не испорченный наукой, а к непонятностями на самом-то деле приученный развитой мифологией, едва ли испугался бы всерьёз этих коробчонок. Разве что тайны их происхождения - дьявольского или божеского, каковую постарался бы выяснить, например, крёстным знамением. Среднестатистическому городскому обывателю второй половины прошлого, да и начала нынешнего столетий эти роботы показались бы внебрачными детьми пылесоса и газонокосилки, словом, страха и уважения их внешний вид не внушил бы.
   Для общения с подобными дикарями сторожевые машинки как раз и оборудовались особой инфразвуковой сиреной, без лишних разглагольствований вызывающей у человеческого мозга безотчётный страх. Конечно, подобное усовершенствование охранных механизмов требовало особенных отношений их владельцев либо с законом, либо со служителями оного, поскольку в 2038 году инфразвуковое оружие было запрещено специальной резолюцией Совета Безопасности ООН. И даже разрешение Президиума Генеральной Ассамблеи ООН использовать инфразвуковое оружие в мирных целях для предотвращения преступлений, принятое в пику Совету Безопасности, не устраняло проблему. Президиум не имел полномочий отменить резолюцию Совбеза, сам Совбез её не отменял и на местах правоохранители руководствовались собственными предпочтениями.
   Однако в тридцать девятом же году данная модель сторожевых роботов стала широко известна читающей и смотрящей публике, благодаря репортажам Global Press, описавшим эффективное использование робокопов (прости-прощай, классический голливудский образ!) властями Объединённого Социалистического Государства народов Латинской Америки против Марша креолов в Каракасе, Ла-Пасе и Вальпараисо. Собственно, после этих репортажей частные собственники всего мира и проявили массовый интерес к приобретению электромеханических сторожей, из-за чего некоторые вольнодумцы предположили, что General Honda Inc. специально заказала императору-касику Брезнеру Аугусто I публичное тестирование робокопов. Другие вольнодумцы полагали, что GHI финансировала и Марш креолов.
   Наглядная реклама, подкреплённая затем несколькими кампаниями в других странах и при других обстоятельствах, действовала на нарушителей даже сильнее, чем любое внешнее воздействие на кору головного мозга. К тому же обычная сирена, издаваемая коробчонками, тоже звучала препротивнейше. И уже само появление завывающих, даже не в инфракрасном режиме, робокопов побуждало любого, даже того, кто не испытал мощность их электрических плёток, немедленно прекратить правонарушение и стремглав бежать далеко-далеко. В чём, собственно, и состоит функция сторожей - пресечь и прогнать. Остальное - задержать, доказать и наказать - при необходимости сделают обычные правоохранители, воспользовавшись записями встроенных (естественно, как иначе-то?) камер робокопов и известными издревле методами идентификации личности.
   Разумеется, электромеханические сторожа стали использоваться и для поддержания порядка на территориях, не всегда, конечно, заменяя живых людей, но уже во многих областях освобождая человеческую породу от такого, прямо скажем, машинного труда.
   Парсекс, Километровый Парсек, Килопарсек, Один Километр, Зоопарсек - так на арго московской улицы и журналистики середины XXI века именовался Арбат, одна из старейших улиц Москвы, расположенная в историческом центре города. Арбатом - предположительно, от татарского "арба" - в старину называлась вся местность с запада от стен Кремля и соответственно, район Москвы в позднейшие времена. В XVII веке царь Алексей Михайлович издал указ о переименовании улицы, носящей "нерусское" название, не помогло - в народной топонимике Арбат остался Арбатом, и властям пришлось признать этот медицинский факт.
   С середины 1980-х годов, на Арбате была устроена пешеходная зона, сразу же оккупированная неформальной молодёжью, вольными художниками и музыкантами, самодеятельными предпринимателями. Во время Великой Смуты Арбат волею исторических судеб превратился в, своего рода, демилитаризованную зону, в которой спасали свои жизни сотни, если не тысячи, раненых, мирных беженцев, дезертиров из воюющих армий, солдат побеждённых армий. Тогда возникли и новое прозвания, мирно ужившиеся со старинным.
   Единой оценки этимологии нового прозвища старинной улицы среди маститых кронгаузов и теоретических лингвистов нет. Наиболее распространено мнение, что новые прозвания возникали по сложной ассоциативной цепочке. Так, километр - единица измерения расстояний земной поверхности и фактическая длина улицы Арбат (в конце XX - начале XXI вв. - Старый Арбат), отсюда - Один километр. Однако площадь района Арбат (и упомянутой демилитаризованной зоны) явно превышает километр, даже квадратный. Парсек, в свою очередь, - единица измерения космических расстояний, немногим менее 31 триллиона километров. Однако жизнь Арбата часто кажется космически далёкой от московской, российской и вообще земной повседневности (а во время Смуты это проявилось особенно и в человеческой памяти зафиксировалось), отсюда - Парсек или Километровый Парсек (Килопарсек). А Парсекс - всего лишь молодёжное хулиганство, намеренное искажение, топонимический орфоарт. Впрочем, в прессе встречается и предположение, что топоним "Парсекс" появился из-за процветающей на Арбате идеологии свободной любви, сексуальной свободы, гендерной вседозволенности из-за которой фарисеи полагают этот район аналогом амстердамской Улицы красных фонарей. Секс, парковка, парк секса, спустить пар и т.д., отсюда - Парсекс. Истина, надо полагать, где-то рядом.
  
   Первые, ставшие известными благодаря бульварной прессе, зверолюди воспринимались как жертвы психических расстройств или безобидные чудаки. Явился индейцу во сне тотемный зверь, осознал гурон, потратил кучу денег на пластику и самоубился под конец. Пришил себе вместо лица собачью морду какой-то креол. Захотелось невзрачной манекенщице выделиться и сделала она себе кошачье лицо, изменив форму носа и ушей и разрез глаз, и хвост приживила в то место, где хвосту быть положено. Ну и что? Свихнуться всякий может, а право распоряжаться своим телом неотъемлемо, ещё и выгоду может приносить. Как той манекенщице, сразу выбившейся в топ. Пирсинг в пупке или в языке - не меньшее издевательство над данным природой обликом твари Божьей.
   В 2025 или около того году в прямом эфире отборочного тура "Терравидения" выступила панк-группа из Можайска "Бременские музыканты". Это была случайность - сердобольные устроители мирового шоу пустили на сцену нечаянных представителей разгромленной культуры несчастной страны. Дальше отборочного тура "Бременские музыканты" не прошли, однако мир их увидел. Четверых отвязных панков, изменивших свои внешности в соответствии с обликом сказочных персонажей - осла, петуха, пса и кота, и исполнивших старинные, очень мелодичные песни. Весь - не весь, но мир, в общем-то, впечатлился.
   Зараза распространилась быстро, поразив в первую очередь панк-сообщества. В конце концов, образовалась вполне самостоятельная субкультура - зверопанки или зоопанки. Находчивые корпорации увидели в этом явлении новый рынок сбыта для новых товаров и услуг, вовсе не только медицинских. Появились и просто зверолюди, непанкующие и с панк-философией не согласные, впрочем, их было меньше, или просто они были менее заметны, выбирая уединённые и удалённые места для проживания в ладу с собой природой. Настоящие зверопанки жили в мегаполисах, объединялись в стаи, не стеснялись показываться на улицах (хотя, конечно, предпочитали тёмное время суток и определённые, "свои" ареалы) и бывали порой агрессивны. Защищая, к примеру, территорию от чужих стай, или одновидовых собратьев от других "животных". Например, котопанки непременно схватывались с кинопанками, чьё название не от слова "кино", "кинематограф", а от греческого "кинос", "собака".
   Массовое внедрение роботов в повседневную жизнь, нетрудно догадаться, привело к необходимости их международной стандартизации, типизации, категоризации, в общем, классификации. Главной сложностью в этом вопросе стало огромное разнообразие кибернетических механизмов, роботы различались по сферам применения, программному обеспечению, мощности кибернетических возможностей, материалам, из которых они изготовлены, и т.д. На помощь пришли, как ни странно, биологи, набившие руку в классификации многообразного животного мира планеты Земля, - они предложили взять за стандарт... человека. Или животное. Словом, биологические существа. Обсосанная со всех сторон и обмозгованная всеми сторонами идея пришлась по вкусу - в 2030 году Международный комитет ЮНЕСКО по кибернетике и робототехнике принял Классификационный стандарт робототехники (Киберстандарт, Стандарт Роботов). К категории А были отнесены роботы и иные кибернетические устройства внешне почти неотличимые от живых организмов (не только андроиды - похожие на людей, но и киноиды - роботы-собаки, дельфиноиды - роботы-дельфины, даже арахноиды - роботы-пауки). К категории Б (если латиницей - В) были отнесены роботы, отдалённо напоминающие живые организмы, но имеющие явные, легко отличимые отличия (самый понятный нашему читателю пример - лукасовский робот-переводчик С3PO или, к примеру, многорукие роботы-официанты). Роботы класса C (кириллицей - Ц, третьей категории) представляли собой явные механизмы (тот же R2D2 у Лукаса, или упомянутые ранее робокопы, дроны новостных агентств и т.д.). Вычислительные и иные устройства как таковые, независимо от объёма и скорости памяти, составили категорию D (кириллицей - Д). В эту категорию попали и компьютеры Пентагона и самые обычные калькуляторы. Все кибернетические устройства, встроенные в другие механизмы (например, автопилоты, автоответчики и др.) были отнесены к пятой категории - E. Была введена и классификация по кибернетической мощности, в связи с постоянно растущими возможностями вычислительной техники, она была определена восходящей. Так, простенький калькулятор относился к классу 0, а центральный компьютер "умного дома" - к классу 7.
   Непременно следует отметить, что к середине XXI века Москва вновь стала считаться неотъемлемой частью России, а не отдельным государством в государстве или отдельной страной, в которой живёт совершенно другая нация. Это, по мнению многих современных историков, стало едва ли не главным позитивным результатом Великой Смуты - Россия вернула себе Москву. Впрочем, немало и тех, кто полагает, что эффект был достигнут за счёт переноса столицы в Санкт-Петербург и выделения Кронштадта в исключительное владение Императорской Фамилии. Кронштадт, согласно Конституции 2030 года, был определён как особая административная единица в составе Российской Федерации, имеющая частичную экстерриториальность.
   2042 год оказался очень урожайным на попытки "ядерного шантажа" - угрозы террористов взорвать ядерное устройство в таком-то городе, если не то-то, то-то и то-то. Первым в том году пострадал французский город Лимож - власти не поверили шантажистам, требовавшим денег и освобождения из тюрьмы нескольких сообщников, шантажисты взорвали устройство. Был разрушен, впрочем, не весь город, а несколько кварталов, но погибли около двенадцати тысяч человек и ещё тридцать тысяч умерли от лучевой болезни в течение года после взрыва. Вслед за Лиможем ядерному шантажу подверглись Нью-Йорк, Мадрид и Сидней. В Нью-Йорке и Мадриде спецслужбам удалось обезвредить ядерные устройства, Сидней предпочёл выполнить требования террористов.
   "Имперской контрразведкой" называлось Третье отделение собственной его императорского Величества канцелярии, выполнявшего роль личной специальной службы Государя. Имелась также Федеральная Служба Безопасности (ФСБ), контрразведывательные службы Вооружённых Сил, Институт Специальных Исследований (ИСИ) при Академии наук (разведка и контрразведка в научно-технической сфере), контрразведки корпораций и т.д. Третье отделение считалось самой крутой структурой, поскольку подчинялась лично! Его! Императорскому! Величеству! По мнению коллег из других структур наличие у имперской контрразведки такой репутации означало лишь, что у Третьего отделения очень хорошие пиарщики.
   "Ботхантеры", "охотники за роботами" - ремесло, появившееся примерно в 30-е годы XXI столетия. Оно состояло в разыскивании и отлове сбрендивших и бежавших от владельцев кибернетических механизмов (роботов, "ботов"). Про методики отлова свихнувшихся в результате сбоя программного обеспечения роботов лучше прочитать у профессора Ф.К.Дика.
   Определение биометрических характеристик против воли личности методом сканирования кибернетическими механизмами с целью установления персональных данных личности было запрещено в 2019 году Никосийской (Кипрской) Конвенцией о неприкосновенности частной жизни. Согласно Конвенции, подобное сканирование приравнивалось к аресту и должно было сопровождаться формальностями вроде предупреждения, зачитывания прав, предоставления адвоката и т.д. Для исключительных случаев было предусмотрено обязательное лицензирование такого сканирования органами юстиции стран-участниц Конвенции. На момент принятия Конвенцию подписали 65 государств, ратифицировали в течение года - 56. К 2048 году к Конвенции присоединились ещё 32 государства (всего -96). Российская Федерация присоединилась к Конвенции в 2036 году. Разумеется, соблюдалась Конвенция весьма условно, но, тем не менее, это был вполне действующий правой акт, дающий какую-никакую защиту отдельного индивидуума. При некоторых усилиях со стороны индивидуума, конечно. Кстати, многие аналитики полагали, что Конвенция была принята в ожидании сингулярности (первой даты), с наступлением которой предполагалось кратное увеличение вероятности "бунта машин".
   Естественно, что после 2030 года, в связи с широкой роботизацией и кибернетизацией, естественно возникло и аболиционистское движение за освобождение разумных механизмов (некоторые аболиционисты ограничивались требованием освобождения от рабства человекоподобных киберов). Естественно, каждое течение считало правильным и соответствующим изначальным принципам исключительно самое себя, других же - отступниками, соглашателями, ревизионистами или, наоборот, экстремистами и анархистами. Так, традиционные аболиционисты, боровшиеся против порабощения человека человеком, считали идиотской борьбу за освобождение домашних животных и роботов. А хоум-аболиционисты считали, что полное освобождение человека от "домашнего рабства" наступит, когда весь домашний труд будут выполнять умные машины, антагонируя тем самым с кибер-аболиционистами.
   Джитендер Франклин - бенгалец, калифорнийский философ, родился в 1999 году в Калькутте, после эмиграции в 20-е годы в США работал программистом в Силиконовой долине, в годы Гражданской войны возглавлял кибернетический отдел Генерального штаба Свободного Штата Калифорния, в 2035 году был осуждён на пожизненное заключение за государственную измену (попытку распространить в киберсетях калифорнийской армии пацифистский вирус). Отбывая наказание в одиночной камере тюрьмы Алькатрас, начал вести собственную страницу в Мировой Сети. Считается одним из главных идеологов кибер-аболиционизма.
   Ицхак Керем - еврей, публицист, родился в 2010 году в Ереване, с 2045 года постоянно проживает в Иерусалиме, активный пропагандист тотального аболиционизма, автор книг "Да придёт Освободитель" (2029 г.), "Робот по имени Спартак" (2034 г.), "Революция скотов" (2036 г.).
   Юрий Мартиросян - великоросс, рок-поэт, родился в 2015 году в Екатеринбурге, в 2033 году основал рок-группу СС. Одна из расшифровок аббревиатуры - "Свободный Скайнет" (в программной песне группы СС, посвящённая уходу человека от презренной мирской жизни в счастливое виртуальное пространство, припев звучит так: "Привет, эмигранты, Свободный Скайнет").
   Global Contact - всемирная социальная сеть, образовавшаяся в конце первой четверти XXI века в результате объединения ранее существовавших социальных сетей Facebook, Odnoklassniki, LiveJournal, ВКонтакте и т.д.
  
   Среди открытий Ортеги, подаренных им неблагодарному человечеству были и изобретённый в 2036 году "аккумулятор Ортеги". Аккумулятор Ортеги накапливал энергию из окружающей среды (например, энергию столкновений атмосферных молекул или даже энергию ядерного взрыва), что сделало его универсальным источником питания для автономных механизмов. Аккумуляторы Ортеги, впрочем, были довольно дорогостоящими в изготовлении, поэтому большая часть производителей кибернетических механизмов предпочитала использовать проверенные временем щелочные аккумуляторы и иные источники питания.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

2

  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"