Аннотация: Роман о любви, горькой судьбе и смерти.
"Они пожили всласть и ни в чём не знали отказа"
Киплинг
Глава первая.
Мало кто из ныне живущих видел Нью-Хейвен с высоты птичьего полёта, но если бы сейчас пара человеческих глаз оказалась среди рассыпанных в небе тонких, словно, пух, облаков, то счастливцу этому, как и много десятилетий назад поселенцам Первой поры снова предстала величественная красота дикой планеты: пади, холмы, леса и равнины, усеянные гладкими поверхностями озёр и пересечённые извилистыми линиями рек.
Сейчас в северном полушарии зима, а долина широкой реки, за которой мы наблюдаем, окутана сумраком ночи. Глубокий покой и снежная пустыня, где не слышно ни звука, кроме плача какой-то птицы. Впрочем, нет! Вот, словно стайка светлячков, вдоль замёрзшего русла ползут фонари, то ярко выхватывая из темноты языки посеребрённого инеем берега, то скрываясь в куртинах огромных деревьев, торжественно держащих на своих ветвях сверкающие шапки снега. Из-за гребня далёких снежных гор показался краешек фиолетовой луны. Единственный спутник Новой Гавани разогнал бесплотные облачка, осветил равнину от края и до края, отчего на ней явственно стала выделяться каждая снежинка.
Теперь можно разглядеть и идущий берегом небольшой караван, коему и принадлежат фонари, замеченные нами ранее: тяжёлая крытая повозка на полозьях, запряжённая четвёркой низкорослых лохматых лошадей и трое всадников, чья одежда была сшита из шкур животных и выдавала привычку мужчин жить в бесконечных лесах. За спиной у каждого был приторочен "зверобой" - так называли в этих местах карабин особой конструкции, почти не дававший осечек. Это не редко спасало жизнь его хозяину во времена, когда каждый человек - друг.
У самого устья, где местность стала свободней от зарослей, лошади взяли рысью, от их спин повалил густой пар, а из-под копыт полетели тучи снежной пыли, сверкавшей всеми оттенками фиолетового. Трое суток назад поутру, захватив почту, караван выдвинулся из Покипси. Ночевали и пополняли запасы еды на Тридцатой и Шестидесятой миле а, к утру четвёртого дня длинное путешествие близилось к завершению. Осталось обогнуть возвышенность, мысом вдававшеюся в озеро, чтобы открыть перед собой владения Роберта ван Ренселлера, раскинувшиеся на берегу живописной бухты у подножия холма, которых много в этих местах.
Следует уже, вероятно, пояснить, что две женщины, едущие в санях, были внучками старика ван Ренселлера, а четверо ребятишек семи - двенадцати лет, из которых одна была девочка, соответственно, его правнуками. Дети в дороге успели выспаться и сейчас бодрствовали, мало того - находились в изрядной степени возбуждения, но под строгими взглядами мам старались вести себя пристойно и отпихивали друг друга от круглых пластиковых окон, исключительно вежливо обращаясь к соседу: "дорогой кузен" или "милая кузина". Селия и Нелли, так звали женщин, не шибко бранили их, понимая и разделяя их радость: ведь причина совместного путешествия была самая что ни на есть светлая и приятная. Дружная компания ехала отмечать самый весёлый и упоительный праздник на свете, праздник семейный, являющийся смотром всех имеющихся в наличии родственников - рождество.
***
Олаф Гендерсон, статный и сильный на вид мужчина с впалыми щеками и тонкими губами натянул рукавицы, опустил наушники меховой шапки и, взяв ружьё, направился по своему обычному маршруту. Служба по охране дома и работа на ферме - это то, чем отплачивал траппер за гостеприимство хозяина; весной же, когда перевал очистится от снега, он намеревался отправиться дальше на север, где добыча обещала быть богатой.
Огромное строение, которое возвёл Роберт ван Ренселлер в этой плодородной долине с её холмами, покрытыми девственным лесом и водами, богатыми рыбой, более шестидесяти лет назад великолепно гармонировало с окружающим ландшафтом именно потому, что строитель явно не преследовал иных целей, кроме прочности и безопасности: грубые массивные брёвна, выдающаяся вперёд мощная кровля, узкие, словно бойницы, окна первого этажа. Когда-то кроме дома-крепости и одинокой мельницы, моловшей пшеницу под охраной вооружённой стражи от набегов остатков мингов, здесь ничего не было, ныне территория за домом обросла сложной системой хозяйственных построек, среди которых были и насосная установка для артезианского колодца и ветряк, сейчас безвольно остановивший свои лопасти.
Олаф обошёл вверенную ему территорию, поднялся по откидной лестнице на застеклённую бронепластом веранду, где на стене висели два термометра, барометр, кобура с торчащей рукояткой автоматического кольта и спустился уже с другой стороны дома, которую можно было назвать фасадом. Здесь неожиданно наш сторож остановился и втянул носом морозный воздух. Затем он быстро присел на колено, скинул рукавицу и начал привычными отточенными движениями приводить в готовность своё оружие: он вынул патрон из ствола, аккуратно убрал его в патронташ под куртку, а оттуда извлёк новый и зарядил. Подышал на кисть правой руки и энергичным движением размял пальцы, снова одел рукавицу. В окружающем пространстве что-то изменилось и безошибочное чутьё охотника мгновенно дало об этом знать. В три больших прыжка Гендерсон достиг юго-западной вышки, вскарабкался по обледенелым ступеням наверх и там застыл, весь обратившись в слух.
Истории о злобных и кровожадных мингах давно превратились в страшилки для детей, а вот местная фауна, отдельные экземпляры которой достигали порой изрядных размеров, хотя и была не агрессивна по отношению к человеку, но ежегодно наносила значительный ущерб его хозяйству. Исключение составляли волки или, точнее, те твари, которых колонисты так назвали за некоторое сходство в повадках с этими земными хищниками.
Однако, вернёмся к нашему охотнику. Вот пристальный взгляд его серых глаз, устремлённый в серебристую тишину ночи, смягчился, а под покрытыми инеем рыжими усами растянулась улыбка - вдалеке показались огни - люди. "Ну, слава Господу!" - провозгласил он про себя и поспешил к дому, чтобы сообщить хозяевам радостную весть. По дороге улыбка на обветренном лице Олафа Гендерсона стала ещё шире - ему в голову пришла мысль о том, что теперь-то размеренному образу жизни в доме, заведённому порядку, соответствующему, прямо скажем, не лёгкому характеру хозяина, точно придёт конец. Старик ван Ренселлер в этих краях был владыкой, мудрым божеством, которое источало блага, творило законы и вершило суд, всё что находилось в долине начиная с людей и заканчивая последним гвоздём либо было созданным им, либо обязано своим существованием ему.
Олаф отворил тяжёлую дверь и вошёл внутрь. Струя морозного воздуха, ворвавшаяся в небольшое помещение, тускло освещённое масляным фонарём, мгновенно превратилась в пар, заклубилась по полу и растаяла у противоположной стены. Охотник отставил ружьё, снял со стены висевший на гвозде веник и принялся сметать снег с ботинок из дублёной кожи и торчащих из них длинных шерстяных носков. Наверху лестницы, ведущей на второй этаж скрипнула дверь, в яркую щель высунулась румяная физиономия ясноглазого мальчугана.
- Едут, - торжественно объявил охотник. Тут же дверь захлопнулась и через мгновение дом наполнился топотом ног и восторженными возгласами.
***
Роберт ван Ренселлер, прославленный Герой Первой поры любил сигары, коих в лучшие времена выкуривал, бывало, по пять штук в день. Однако, вот уже года эдак три, как доктор Стенджерс категорически запретил ему эту маленькую радость. Огромное удобное кресло, в котором сейчас покоился старик, осталось единственным хранителем волшебного аромата табака в доме. Величественная руина могучего когда-то мужчины зашевелилась под плащом, подбитым волчьими шкурами с висящими хвостами, послышался сухой кашель, и тут же рядом с креслом возникла маленькая женщина в чепце с настороженно-благоговейным выражением лица. Она принялась поправлять подушку под копной белоснежных волос, несомненно осознавая огромную важность своей задачи. Из-под плаща появилась рука с узловатыми, поросшими белой щетиной пальцами и лёгкое движение её отогнало служанку обратно в полумрак комнаты. Комната эта, надо сказать, была длинной, с высоким бревенчатым потолком, в огромном камине пылал толстый пень; единственная люстра почти не давала света, опутанная гирляндами и серебряной канителью. Большое дерево, которое здесь называли елью, посреди комнаты было увешано золотыми яблоками, обсахаренными орехами и десятками разноцветных фонариков, кое-где меж ветвей можно было разглядеть и обычные стеклянные шары.
Трудный день, начавшийся с детских криков, возвестивших о прибытии каравана с гостями, подходил к концу. Несмотря на то, что дедушка Роберт конечно же был рад повидать кое-кого из своих многочисленных потомков (только живых сыновей и дочерей у него было семеро), праздничные мероприятия, нарушившие привычный ритм жизни, сильно утомили старика. К обеду смех и разговоры слились в беспорядочный весёлый гул. То и дело было слышно: "сестрица Нелли", "сестрица Марта", "сестрица Селия": в женской среде шли бесконечные расспросы друг о друге, о детях, братьях, хозяйстве. Мужчины считали своим долгом держать совет с хозяином дома. Каждый из них в течение дня прибывал со своим стулом к креслу и держал речь о видах на урожай пшеницы, о количестве снега в горах, обсуждались вероятные маршруты движения стад.
Наконец, в доме воцарился покой: женщин не было слышно вовсе, мужчины же, судя по запаху табачного дыма, обосновались в гостиной. "Я не согласен! Там есть нефть! Совсем близко от поверхности. Нужно перегнать бурильную машину с Тридцатой мили и продолжить разведку к югу от Холодного ручья", - приглушённо доносилось из-за стены. Для детей праздничный вечер уже давно закончился сливовым пудингом и развесёлой игрой в жмурки. Уставшие, в ожидании утренних подарков, они спали....
Огромный дом, плохо освещённая комната, убелённый сединами старец у тихо шипящего очага... Но он не дремлет, как могло бы показаться стороннему наблюдателю. Роберт ван Ренселлер, прославленный Герой Первой поры пристально вглядывается в переплетение тёмных ветвей священного Древа мингов, где цветные тени фонарей складываются в картины. Картины начинают движение. Целые вереницы образов, они шуршат, как листы бумаги. Старик морщит лоб, уже не первый раз плотно закрывает глаза и через несколько секунд открывает снова. Иллюзия? Иллюзия, подобная снам, подобная эху, подобная миражам, отражению луны в воде? Прошлое, настоящее? Ветви дерева, кажется, оживают и причудливые тени сливаются в очередное видение: всадник, гарцующий на рыжем низкорослом жеребце, он тоже пристально всматривается в пространство перед собой.... Бездна глядится в бездну... Свиток времени вибрирует, трепещет и разворачивается. Всадник натягивает поводья, его низкорослый жеребец встаёт на дыбы...
Глава вторая.
Всадник натянул поводья и его низкорослый жеребец поднялся на дыбы перед колёсно-гусеничным вездеходом-амфибией с выцветшем брезентовым верхом и откинутым капотом. Машина стояла у склада горючего, в ста метрах от северных ворот Базы, из-под её днища торчали чьи-то голые ноги, обутые в массивные армейские ботинки.
-Нэтти! Мать твою! С утра объявлена степень охраны три, идёт вторая процедура! Ты что тут делаешь!? - всадник энергичными манипуляциями с уздечкой пытался успокоить своё ездовое животное, возбуждённое не меньше хозяина.
Одна из голых ног согнулась и почесала пяткой колено другой.
-Немедленно вылезай, олух! Всё равно этот драндулет никогда больше не поедет!
-Нетти! Третья степень! Ты всё ещё числишься главным инженером этой посудины, - всадник махнул рукой в сторону огромного горба "Ковчега" - галеона межгалактического класса "D", заслонившего собой половину горизонта.
-И что теперь? - под амфибией послышалось глухое ворчание и на свет божий появился молодой человек лет тридцати, внешность которого сейчас описать было бы очень трудно, ввиду ее полной испачканности машинным маслом. - Нужно забиться в дальний угол каюты и укрыться с головой одеялом?
Тот, кого звали Нэтти сощурился от яркого солнца, провёл рукой по светлым взъерошенным волосам и посмотрел в сторону северного портала Базы. На вышке сверкал оранжевый маячок повышенной степени опасности, двое техников защиты в ярких комбинезонах волокли к ограждению ящик резервного аккумулятора от спаренного лучемета, который уже был установлен на треногу и грозно таращил свои отражатели в зенит.
- Роберт, друг мой, что за паника? Опять стадо местных свинок вытоптало метеостанцию?
- Об этом ты узнаешь через час в каюте у капитан-губернатора. Всё! Поторопись! - он хлестнул коня и тот в клубах пыли припустил в направлении "Ковчега". - И приведите себя в порядок, господин офицер флота! - донеслось уже откуда-то из-за ангара. "Бу-бу-бу", - передразнил Главный инженер, запрыгав на одной ноге в попытке натянуть шорты защитного цвета, не снимая ботинок.
Натаниэль Моруа принял душ здесь же на территории склада в одном из душевых павильонов, взъерошил волосы вафельным казённым полотенцем и сверился с часами - у него было ещё минут сорок, он обогнул огромную пирамиду пустых бочек из-под горючего и направился к своему дому, дабы привести себя в порядок окончательно.
Галеон "Ковчег" совершил посадку почти три года назад в удобной лощине, закрытой с трёх сторон лесистыми холмами. Повреждения, полученные при старте атакой истребителей Солнечной Федерации привели, в конечном счете, к аварийной ситуации. Звездолет дотянул до цели, и только беспримерное мужество и профессионализм пилотов спас корабль от погибели. С тех пор окрестная территория обросла множеством построек различных типов и размеров, которые образовали своеобразные улицы. По одной из них сейчас и продвигался главный инженер Базы. "Бардак!" - он покосился на щит с надписью: "Ресторан "Святая Тереза", хорошая еда за 50640 парсеков отсюда". Это было здание столовой. "Расслабились на солнышке, курортники хреновы! С другой стороны, ведь никаких причин напрягаться, в принципе, нету", - Натаниэль на ходу пожал плечами: - "планета изучена, колонии уже три года. А тут - на тебе! Процедура по степени охраны три! Это, как минимум, активное вторжение! Чертовщина". На ангаре в левом ряду, к которому была пристроена кособокая деревянная постройка красовалась табличка: "Воздушные операции. Служба погоды". К табличке был примотан полусдувшийся зонд с нарисованной на боку заплаткой. "Идиоты!" - Главный инженер Базы беззлобно сплюнул на дорогу и направился к своему жилому модулю.
Вентилятор под потолком лениво разгонял тёплый воздух помещения, чей холостяцкий интерьер не блистал изысканностью: кровать, металлическая тумбочка с кипой газет "Хейвен-пост" и стулья. На двух полках склеенные модели самолётов и космических кораблей - свидетельство долгих часов безделья в пустоте, шкаф, залепленный цветными фотографиями барышень в легкомысленных костюмах и без костюмов вовсе. Натаниэль извлёк из него светло голубую рубашку, форменный комбинезон с нашивками офицера флота и пилотку. Попытка отыскать галстук к успеху не привела: - "Бардак!" - он пинком открыл дверь и направился к "Ковчегу".
Топать по жаре лишние двести метров вдоль, лежащего на брюхе галеона, желания не было, поэтому Натаниэль принял решение сократить путь и подняться на жилую палубу лифтом грузового отсека. Люки его были распахнуты, аппарель опущена и ... Ого! Выставлено охранение: одетый в мятый камуфляж, видимо, только что выданный со склада, небритый мужик, уперев своё оружие прикладом в землю, лениво болтал с кем-то в форме пилота. Поверх камуфляжа на стражнике был надет бронированный экзоскелет, но ремни его свободно болтались по бокам, контур, соответственно, не замкнут, и доспех этот мог защитить разве что от укуса москита. Пилот, который сидел на аппарели, свесив ноги и обхватив руками живот, сильно икал, он был знаком Натаниэлю - его звали Карл и был он славным и добродушным малым. Домик свой Карл, не утруждая себя долгими переходами, соорудил в километре от ограждения Базы, расчистив лес, организовал плантацию табака, и проживал там с женой - бойкой черноволосой девчушкой. У него, кажется, даже кто-то родился в прошлом году.
-Привет, Карл! - Моруа запрыгнул на аппарель и почувствовал лёгкую вибрацию - были включен генератор, заряжавший геликоптеры резерва, их было два на корабле и ещё ни разу ни один из них не поднимался в небо.
-И тебе привет, белый брат! - ответил Карл и передёрнул плечами.
-Что? Живот болит?
-Да, изжога и газы, - пилот икнул и поморщился.
-Твою "стрекозку" накачивают энергией? Летать-то не разучился?
-У меня порядок с бумажками. Все положенные часы за штурвалом тренажёра отсижены и нормативы сданы. А что стряслось-то? Может командор заскучал и решил устроить учения?
- Может и учения. Ты б таблеточку какую-нибудь съел что ли, а то вид у тебя совсем зелёный, - Натаниэль ободряюще хлопнул пилота по плечу и направился в зияющий провал грузового люка корабля.
Из колодца лифта тянуло сухим кондиционированным воздухом с искусственным ароматом хвои. Поднявшись, он вышел на втором уровне шестого жилого отсека и пошёл по коридору, ярко освещённому точками зеленоватых ламп. Корабль казался ожившим: то там, то здесь за дверями слышались звонки телефонов, стрекотали принтеры, несколько раз на встречу попадались чем-то озабоченные люди. Дверь в каюту капитана была полностью задвинута в стену, открывая проход.
В глубине помещения за столом из пластика под красное дерево восседал сам Хорэс Харт, капитан "Ковчега", галеона межгалактического класса "D" и по совместительству губернатор земной колонии на планете Нью-Хейвен. Его тёмное острое лицо с резкими морщинами в уголках рта было обращено в сторону гигантского монитора, на лысый череп надета гарнитура внутренней связи, пальцы что-то выстукивали по клавиатуре. Вокруг стола стояли, сидели в разных позах, курили и расхаживали в задумчивости специалисты в самых разных областях и многие из них были "главными" - Главный врач, Главный планетолог, энергетик... В качестве "главного" от вооружённых сил Колонии присутствовал подполковник Роберт ван Ренселлер, он повернул голову в сторону вошедшего, притворно нахмурил брови и постучал по часам у себя на руке - Натаниэль всё-таки опоздал.
- Какая активность в зоне, Фултон? - Харт отвернулся от компьютера и снял с головы наушники.
- Тридцать восемь и шесть, командир. Не превышает среднее значение для этого континента. - Молодой человек с крупными веснушками на лице подошёл к столу и положил прозрачную папку с какими-то бумагами.
- Что спутник?
- Стационарную орбиту рассчитали, копим энергию для запуска.
- Копим энергию на запуск, заряжаем геликоптеры... - Капитан задумчиво постучал пальцами по столу. - Моруа, зайдите уже и закройте дверь за собой.
Натаниэль шагнул вперёд и задвинул за собой верь.
- Что у нас с энергией, господин главный инженер? Насколько я знаю, по штату на этом корабле должно быть два мобильных реактора. Оба были разбиты при посадке. Что-нибудь изменилось с тех пор?
- Одна машина восстановлена. Она не способна к передвижению, но её реактор в рабочем состоянии.
- Вот-вот. Вытащите её из корабля, уж не знаю, как это у вас получится, и попробуйте запитать энергией внешний контур - экономия должна оказаться существенной, - капитан Харт снова взглянул на экран монитора. - Так-с. Тридцать два, четырнадцать в сто четвёртом. У нас в этом квадрате кто-нибудь сейчас работает?
- Группа геологического бурения.
- Немедленно отозвать, - он пробежал пальцами по клавишам и наклонился к микрофону:
- Как там?
- Ничего, командир. На аварийной и резервной частоте только помехи - донёсся из наружных динамиков голос радиста.
Харт защёлкал клавишами, отключая пост связи, затем встал и надел китель с широким золотым шевроном ранее висевший на спинке кресла.
- Итак, - начал он, уперев костяшки пальцев в столешницу и оглядывая присутствующих хмурым взглядом. - Меня беспокоит, в связи со сложившимися обстоятельствами, максимальная безопасность наших исследовательских групп и свободных поселенцев...
Дело оказалось в следующем: двадцать часов назад на связь не вышла одна из ферм: поселенец Поль Дьюпон. Это не вызвало особой обеспокоенности, поскольку он предупреждал о возможной потере контакта из-за планируемого ремонта антенны, к тому же радиосвязь в этих холмистых местах была не самой надёжной. Но следующий сеанс связи также не состоялся. Этой ночью на аварийной частоте передатчик фермы "Дьюпон" семь минут передавал сигнал бедствия в автоматическом режиме, затем передача прекратилась. Ещё через восемнадцать минут уже в речевом режиме были приняты нечленораздельные звуки, похожие на рычание.
- Я ни с кем из вас не советуюсь, - продолжал капитан, - решение принято. Мы не можем терять время и ждать готовности наших летающих машин, к тому же считаю безрассудством их посадку в незнакомой, возможно опасной местности без надлежащей разведки. Пойдут люди, - его взгляд остановился на ван Ренселлере. - И я попрошу Роберт вас лично возглавить операцию. И запомните: ни какой самодеятельности, ваша единственная задача - прояснение возникшей ситуации.
- На ферме у Дюпона восемь человек. Каковы должны быть мои действия в случае, если я не обнаружу их на месте?
- Решайте по обстоятельствам, впрочем, я надеюсь к этому моменту у нас уже будет постоянная радиосвязь и, возможно, изображение района с орбиты. Помните - риск должен быть минимальным. Возьмите столько людей, сколько посчитаете нужным. Возьмите инженера и кого-нибудь из биологов. Ясно? Можете приступать. Все свободны.
***
По настоящему - ветра не было. Огонёк свечи, мерцавшей на столе, плясал и подрагивал, словно лист, подчиняясь какой-то неведомой силе. Плясал огонь, плясали жёлтые тени и казалось, что за столом сидит не человек, а его восковая копия. Девушка не отрываясь смотрела на воду, её чёрный силуэт отпечатанный в мраморном квадрате лунного света на полу спальни был совершенно неподвижен. Казалось, что она глубоко задумалась. В мелкой глиняной миске с водой отражалось пламя свечи, рядом с её правой рукой лежала тонкая деревянная палочка на вид совершенно сырая. Лунный квадрат переместился по полу, ухватился за стену и стал медленно подниматься. Наконец, девушка что-то почувствовала, передёрнула плечами - ей показалось, что в комнате стало заметно холодней. Холодом веяло от воды. Она трижды прикоснулась палочкой к глиняной посуде - по ровной глади воды пробежала и исчезла лёгкая зыбь, но размытые образы, которыми грезила девушка, наоборот стали обретать цвет и плоть. Иллюзия? Прошлое, настоящее, будущее?
Континент проявляется в дымке планеты, зелёный ковёр поверхности, затопленные леса, окутанные болотными испарениями, блеск озёр, змеи рек и ручьёв. Мерцающее пятно на равнине среди холмов. Вниз. В бурьяне серые каменные плиты, увитые лианами, меж них провал в земле. Ступени. Хруст под ногами. С каждым шагом глубже, тише и темнее. Из сумрака подземелья веет затхлостью, что-то едва слышно копошится в тени. Огромные залы, переходы, галереи, и всюду тлен, смерть, опасность.
Девушка моргнула, образ растаял и на смену ему пришёл другой. Город? В зарослях молодого леса поднимаются отвесные плиты с пятнами копоти, словно остатки каких-то стен, металлические фермы странных конструкций покрыты каплями росы, обугленные щепки и клочья железа. Улицы мёртвого города? В воздухе медлительные струи тумана, будто свернувшееся молоко, кучи неопределённого мусора, ветер рябит вонючую воду в ржавых лужах с разводами бензиновой плёнки. Но, по настоящему - ветра не было.
Где-то на границе слуха - цоканье копыт. Осторожно заскрипели половые доски, послышался лёгкий звон стекла, кашель. Прошлое? Настоящее? Девушка устало потёрла рукой глаза и задула свечу. Тонкий дымок от фитиля свернулся змейкой и, скользнув вверх, растаял в воздухе. Уже светает. За окном приглушённый разговор. Два человека, один в седле - это Роберт, другой придерживает за узду коня без седока. Хлопает дверь. Её отец быстрым шагом, на ходу застёгивая китель с широким золотым шевроном, подходит к мужчинам, ему придерживают стремя. Мисс Харт ложится на кровать, отворачивается к стене, обхватив колени руками и слушает, как в утренней тишине Новой Гавани затихает топот копыт.
Глава 3
Отряд ван Ренселлера медленно двигался по лесной дороге, скользящей под тенистым пологом леса. Упавшие деревья, лежащие вдоль обочины с обнажёнными корнями, были покрыты причудливыми оранжевым лишайником, под копытами лошадей, как губка сочился мох, в воздухе витал гнилостный запах умирающих, но вечно возрождающихся растений. Мокро, скользко - в этом зелёном тоннеле всё лето не высыхали лужи. Когда-то здесь свободно могли разъехаться две телеги, теперь же и двум всадникам было тесно - дорога на ферму Дюпона нечасто использовалась людьми, поскольку его семья предпочитала отшельнический образ жизни и изначально была экипирована лучше других переселенцев.
Ван Ренселлер склонен был согласиться с капитан-губернатором в том, что это не была простая поломка радиостанции: Дюпон бы починил бы её своими силами. Здесь крылось что-то иное, и командир отряда чувствовал это.
А сейчас он боковым зрением заметил, что один из всадников, поравнялся с ним. Не оборачиваясь, ван Ренселлер уже знал кто именно. Он глубоко вздохнул и повернул голову.
- Командир, а.., - начала было дочка капитан-губернатора.
- Ну, что а?! - рявкнул ван Ренселлер. - Когда вы, наконец, уже уйметесь? У меня голова вспухла от ваших вопросов и, особенно, советов! Если вы уж навязались к нам, то хоть ведите себя как-нибудь понезаметнее.
- Так, во-первых, - надменно нахмурив брови, процедила девушка. - Во-первых, оставьте этот тон! Вы разговариваете не с какой-нибудь бабой.
- О, простите, почтенная госпожа, - нагло улыбаясь, склонил голову ван Ренселлер. - Ваш покорный слуга, готов выслушать - что же во-вторых.
- Вы что же, смеетесь надо мной?! - рассердилась Хелен.
- Да как вы могли подумать такое, миледи?! - с невиннейшим видом ответствовал командир.
- Мужлан! - огрызнулась девушка.
- Разве это плохо? - удивился ван Ренселлер. - Так что же во-вторых?
Хелен зло глянула на него и пришпорила коня. Командир задумчиво посмотрел ей вослед. Неожиданно для себя он отметил, что залюбовался ее грациозной посадкой в седле. Эстет, глубоко скрытый у него внутри, наслаждался видом стройной и гибкой женской фигуры, которую не мог скрыть даже армейский экзоскелет.
Ван Ренселлер, будучи по натуре, человеком добродушным немного расстроился, что обидел дочку губернатора, несмотря на ее не совсем корректное поведение. Роберт чувствовал себя не уютно, когда на него таили обиду, и поэтому решил так этого не оставлять. Он пришпорил скакуна и догнал Хелен.
- Извините меня, я, право, не думал, что мой вполне безобидный трёп может так вас обидеть.
- Я и не обиделась. Что толку обижаться на гориллу, которая, к тому же, носит вальтурнианский меч, - буркнула девушка.
- Бог мой, а меч-то мой, чем вам не угодил, - ошарашено спросил командир.
- Это же бессмысленное атавистическое оружие, - серьезно ответила мисс Харт. И, подумав, добавила: - Специально для таких горилл.
- Не понимаю, - не переставал удивляться ван Ренселлер, не замечая сравнений с обезьяной. - В чем атавизм? Отличный меч. Удобный. Мощный.
- Таким только дрова рубить.
- Да. Он может перерубить почти все что угодно. К тому же всяко лучше вашей детской сабельки, - подчеркнуто презрительно проговорил командир.
- Не смешите, - надменно ответила девушка. - Делийская сабля в умелых руках страшное оружие. Она бесподобна сбалансирована, остра и легка. Совершенство.
Ван Ренселлер достал сигарету, поджег и, медленно, с наслаждением затянувшись, протянул:
- Не буду спорить с профессионалом...
Вдруг девушка мгновенным движением выхватила саблю, чиркнула ею перед лицом ван Ренселлера, и также мгновенно убрала в ножны. Во рту у него остался лишь фильтр от сигареты. Лицо в этот момент у него было очень глупое. За их спинами послышалось еле сдерживаемое ржание кондотьеров, давно наблюдавших за их словесной перепалкой.
Ван Ренселлер, не отрывая взгляда остекленевших глаз от невидимой точки пред собой, выплюнул остаток сигареты и громко сглотнул. Держась за сердце, он повернул голову к озорно улыбающейся девушке и пробурчал:
- У вас есть краска для волос?
- Зачем вам?
- Седину закрашивать, - ответил ван Ренселлер, и они засмеялись. Так гогочущая колонна выбралась из леса на пригорок, откуда были хорошо видны фермерские постройки, удобно расположившиеся на дне зелёной котловины, сиреневые прямоугольники полей, луга, уставленные копнами.
Командир дал сигнал остановиться и достал бинокль. До фермы было не более километра. Ван Ренселлер долго смотрел вдаль, и его лицо становилось все более озабоченным. Не успевшие ещё потемнеть от времени деревянные строения стояли в изгибе быстрого и чистого ручья, с песчаными берегами: большой бревенчатый дом, сарай с сеновалом, несколько ульев, высокое серое здание, видимо, амбар. Идиллия.
- Что там, шеф? - не выдержал Портос.
- Всё спокойно, - задумчиво проговорил тот.
- Как это?
- Сам посмотри...
Портос схватил, протянутый ему бинокль, и стал смотреть.
-Вот дерьмо! - не выдержал он.
-Здесь дама, - напомнил ему ван Ренселлер.
-Не люблю я это, когда вот так всё спокойно, - начал объяснять другим Портос. - коровки там всякие, пчёлки, а по спине холодок бегает.
-Людей не видно? - спросил ван Линден, по прозвищу Злобный Брат.
Девушка не нашлась, что возразить, и командир, более не обращая на нее внимание, начал отдавать приказания: отряд разделялся на две группы и должен был войти на территорию фермы одновременно с разных сторон по сигналу командира.
Сначала под ногами хрустел гравий, затем, ван Ренселлер, идущий первым, пошёл по песку, издававшему негромкие, похожие на шёпот звуки, и вскоре они, миновав хлипкую ограду из жердей, оказались во дворе. Стояла странная и не добрая тишина, хотя внешне всё было спокойно: повозка, груженная простым сельскохозяйственным инвентарём, за выступом амбара рыбацкая лодка и угол растянутой на шестах сети, между деревьями - верёвка, на ней в такт набегающему ветру колышущаяся одежда.
- Здесь стреляли, шеф, - Пьер Комбре указал рукой направление. На стене дома, возле крыльца зияла полоса выжженной древесины - след лучевого удара. Само крыльцо было вымазано липкой на вид, блестящей слизью.
- Симеон, возьми образцы, - ван Ренселлер посмотрел на блестящий студень и вошёл в дом. Все двери в нём были распахнуты, усиливая ощущение беды. В сенях на гвозде потёртая конская упряжь, дальше большая комната, стены, обитые тёсом, полосы света через узкие окна. Деревянный стол, на нём тарелки с овощами, в воздухе кислый душок сыра. Несколько стульев опрокинуты, в углу большая печь с листом брони вместо плиты, охапка поленьев. Рядом детская, в ней подвешенная к потолку люлька. Пустая. Запах сырых детских пелёнок. Скрипучая лестница на второй этаж. Там всё разгромлено, стены в подтёках той же липкой слизи. В дальней комнате под подоконником разбитого окна в чёрном пятне засохшей крови полусидел человек, сжимая в холодных кулаках стрелковый лучемёт, его простой доспех был сильно помят. Злобный Брат, шедший за командиром следом, отставил в угол своё оружие и, присев, снял с покойного шлем. Рой мух, будто протестуя, взвился в воздух, нарушая мёртвое молчание. Распухшее лицо Поля Дюпона уже нельзя было узнать: один его глаз был полностью выеден червями, другой же устремлён перед собой, на входную дверь, откуда, видимо, и пришла смерть. Последний раз ван Ренселлер видел Дюпона, перед тем, как тот вместе со своей большой семьей отправился в новый дом. Это был человек могучего сложения с большой окладистой бородой в чёрной широкополой шляпе, лёгкий в движениях. Ему никак нельзя было дать его пятьдесят лет. Поль всегда обладал несокрушимой верой в будущее, в счастливую звезду и в благосклонность Всевышнего, как, впрочем, каждый, кто отправляется в неведомые космические дали на поиски своего нового дома.
Ван Ренселлер спустился на первый этаж и загремел тёплым медным соском рукомойника, брызгая себе в лицо затхлой водой, затем вышел во двор.
- Что у тебя? - спросил он севшим голосом Симеона, разложившего портативную лабораторию у крыльца и рассматривающего на просвет какую-то пробирку. Пробирка прямо на глазах поменяла цвет с прозрачного на ярко-голубой.
- Кровь, командир. Кровь местной фауны. У них тут у всех вместо железа - медь в эритроцитах, - астробиолог выразительно поболтал пробиркой в воздухе.
- Вывод? С кем мы тут имеем дело?
- Это минги,- произнесла Хелен, стоявшая рядом с Симеоном. Вид у девушки был совершенно отрешённый, лицо бледное, всё в испарине, смотрела она прямо на Роберта, но, казалось, не замечала его.
- Премудрая госпожа, я понимаю ваше состояние: кровь, смерть, но нам сейчас некогда выслушивать ваши бредни. Какие минги?! Эти полуживотные?! Вы хотите сказать, мадемуазель, что дикари пришли с другого конца континента, чтобы разгромить человеческое поселение?!
- Эта липкая гадость, в сочетание с массой следов в округе не оставляет сомнений, командир - это минги, - Симеон утвердительно покачал головой.
- Что?! - прокашлялся ван Ренселлер. - Какие еще следы?
Симеон угрюмо кивнул в сторону бледного Портоса.
- Я тут это... походил...за домом, на песке.... Тащили что-то тяжёлое в лес. Много следов. Босые ноги и это... Два пальца у них. На ногах. Мы еще нашли канаву.., - юноша с трудом сдержал рвотный рефлекс.
-Хорош уже блевать! - рявкнул ван Линден.
-Что за канава? - нетерпеливо спросил Жак Вильнев.
-Канава, как канава, - буркнул Жизнелюб. - Только там фарш мясной из человечины. Не смотрите на меня: это не одна из моих фантазий. Это жизнь такая.
-Все мертвы? Тела сильно изувечены? Может, есть следы зубов? - спросил Симеон.
-Изувечены? - усмехнулся Корде. - Я же говорю - их, словно через мясорубку провернули. Вот теперь думаю, как все это хоронить. Нужны глубокие носилки или, можно, ведра и совковая лопата.
-Зачем? - испуганно спросила дочка губернатора.
-А как еще эту жижу с костями дом могилы донести? - искренне удивился Жизнелюб.
-Заткнись, упырь! - не выдержал Злобный Брат. - А то и я щас сблевану.
Роберт перевёл взгляд на Симеона, тот пожал плечами.
-Но как они вообще смогли справиться с человеком в доспехах, да ещё вооружённым лазером? - продолжал недоумевать ван Ренселлер.
-Для тех, кто в танке, могу объяснить. Если по шлему шарахнуть, как следует, дубиной - можно и зашибить, - хмуро сказал ван Линден. - А, судя по тому, сколько здесь липкой дряни, они просто задавили его числом.
-Что же это за твари?! - воскликнул Портос.
-Никто в сущности не знает. Да и мало кому это, в принципе, было интересно, - ответил Симеон. - Известно, что это гуманоидные существа, находящиеся на уровне первобытного человека. То есть разума, в нашем, человеческом понимании этого слова, у них нет. Так, живут стаями где-то на севере континента. Кстати, и агрессии за ними не наблюдалось. Скорее наоборот: при виде людей минги разбегались и прятались по пещерам, или где там они обитают.
-Непонятно это. С чего они так взбесились? - задумчиво протянул ван Ренселлер.
-Тем более непонятно, что это было сделано с жестокостью, - поддержала командира, пришедшая в себя Хелен. - А жестокость - это проявление разума.
-Которого у них вроде бы как нет, - закончил за нее ван Ренселлер. - Так, господа бойцы, здесь нам боле делать нечего. Пока, по крайней мере. Корде, возьми двоих и займись похоронами. Остальные: отходим подальше и устраиваем лагерь. А там будем думать, что делать дальше.
До наступления сумерек отряд ван Ренселлера разбил лагерь на пригорке, с которого они до этого вели наблюдение за фермой. Лагерь, конечно, было громкое слово для двух палаток и портативной походной кухни посередине. С трех сторон командир выставил дозорных, снабженных приборами ночного видения. Кроме того, техник отряда Жорж Мерлен установил по периметру камеры слежения, которые при появлении в их поле видимости любого крупного движущегося объекта сигнализировали об этом часовым.
Поначалу ван Ренселлер как обычно организовал три смены караула, но, уступив нытью Хелен, добавил еще одну. Они вдвоем заступали первыми.
Связь с Базой, благодаря успешно запущенному ретранслятору была установлена, и капитан-губернатор получил подробный доклад о положении дел на ферме Поля Дьюпона, после чего был получен приказ о немедленном возвращении группы ван Ренселлера с наступлением светлого времени суток.
День угасал в малиновом обрамлении вечерней зари, ещё мгновение и на планету обрушится ночь, сверкающая мириадами звёзд в небе великом и бездонном, как океан.
С наступлением сумерек всех, кроме первой смены караула, одолел сон. Ван Ренселлер сидел на корточках, задумчиво осматривая ряды далёких, тающих во мгле лесистых холмов через инфракрасные окуляры, встроенные в шлем. Он услышал шорох за собой, но даже не обернулся. Рядом с ним присела Хелен. Она не пыталась с ним заговорить, а просто сидела. Тогда сказал он:
-Вы почему покинули пост?
-В нем нет надобности, - спокойно ответила девушка.
-Не понял.
-Вокруг нет ни одного минга.
-Неужели?! То есть можно не мучиться и пойти спать?
-Вы же командир - вам решать, - невозмутимо ответила Хелен. - Но я бы так и поступила.
-Любопытно. Разрешите осведомиться, благородная дама, а отчего?..
- Вы должны верить мне, Роберт, - серьёзно перебила она, - я могу чувствовать людей. Не то, чтобы читать мысли, скорее, я вижу образы. Обычно, мне нужно время, чтобы сосредоточиться, но тут, вы, наверное, заметили там, на ферме, - девушка нахмурила лоб и посмотрела вдаль, - это обрушилось на меня... С мингами намного мощнее.
- И давно это с вами?
- От мамы, её сила была ещё больше.
Тут девушка поняла, что над ней пытаются пошутить, и сверкнула глазами в сторону ван Ренселлера:
- Да вы смеётесь надо мной?!
- Ничуть. Хм, вы что же, можете учуять дикарей?
- Да. Если такая формулировка вам доступнее, - съязвила Хелен.
- И что же теперь?
- Теперь, к примеру, я могу сказать, что ближайшая группа мингов, - девушка на мгновение задумалась, - несколько особей, возможно, несколько десятков особей милях в тридцати отсюда. Где-то в той стороне, - она махнула рукой, показывая направление. - И они не движутся.
-Еще раз хм. Такими темпами и я, наверное, перестану жалеть, что взял вас в этот поход, - хитро улыбнулся ван Ренселлер.
-Такими темпами и я начну сомневаться в вашей необходимости, - парировала дочка капитан-губернатора. - Я не хуже любого другого члена отряда, а где-то и лучше. А в фехтовании вообще никто со мной не сравнится.
-Я потрясен. Такая молодая, а столько хвастовства. Хотя, в принципе, молодости это свойственно, - спокойно реагировал ван Ренселлер.
-Мужлан!
-Опять?
-Великий воин, спецназ, тьфу. Ерунда это. Я мастер спорта по стрельбе из плазменного ружья. Чемпион Тулона, Нового Лиона и Кале по фехтованию. Не думаю, что в чем-то вы сильнее! - с задором в голосе сказала Хелен.
-Конечно-конечно, - начал успокаивать ее ван Ренселлер. - Я ведь, заметьте, не пытаюсь спорить.
-А я настаиваю на турнире!
-Простите, уши забыл сегодня почистить...
В лицо ван Ренселлера, точнее, в забрало шлепнула перчатка Хелен.
-Сударыня, вы уронили варежку, - он невозмутимо поднял ее с земли и протянул девушке.
-Вы, вы отказываетесь?! - возмутилась она.
-Отчего?
-Я бросила вызов!
-Кому? Мне?
-Кому ж еще?!
-А мне нельзя.
-Что значит, нельзя?! Вы трус!
-Разве это плохо? - искренне удивился ван Ренселлер. - Хелен, милая девушка, вы поймите, победа не принесет мне чести.
-Не бойтесь, я не проиграю, - презрительно усмехнулась она.
-Тем более, - продолжал мило улыбаться ван Ренселлер.
-Да ну вас, - не выдержала девушка и махнула рукой, а потом и ее губы неожиданно растянулись в улыбке. Она бросила взгляд своих лучистых глаз на командира и схватила его за руку.
-Я веду себя как дурочка?
-Да.., - протянул ван Ренселлер, а потом спохватился и сказал. - То есть нет, ну, в общем...я...ну...челюсть заело...черт!
-Роберт, что с вами?
Командир с трудом справился с собой и, потупив взгляд, ответил:
-Простите меня, Хелен, не успеваю следить за перепадами вашего настроения. Я тоже не прав, раздражаясь по поводу вашего присутствия в отряде. Может, это глупо, но я в тайне был рад, что могу видеть вас чаще.
-У меня есть предложение.
-Внимаю вам, прекрасная леди, - ответил ван Ренселлер. А спустя мгновение он порадовался, что забрало закрывало в этот момент лицо.
-Надо догнать мингов, - возбужденно сказала девушка. - Их не много.
-Кого? - обалдело переспросил ван Ренселлер.
-Какой смысл возвращаться на базу без информации?! Надо изучить мингов лучше. Понять, что от них ждать. Выяснить, почему они уничтожили семью Дюпон, - убежденно говорила девушка.
-Вы меня пугаете? - ошарашено промямлил командир.
-А чего?..
-Ничего! - неожиданно рявкнул ван Ренселлер. - Какие минги?! У нас четкий приказ!
-А если он дурацкий?!
-Да даже если так. Единоначалие есть основа успешной деятельности в любой сфере. Своим самоуправством мы можем внести сумбур в процесс управления. Голова должна быть одна!
-Но...
-Никаких но. Я - командир и посему требую послушания! В противном случае мне придется вас арестовать!
-Простите, Роберт, я не права, - неожиданно сдалась девушка.
Они замолчали. Разговаривать и, тем более спорить, не хотелось. Звезды сияли над их головами, источая ту мудрость, которой так не хватало этим двум молодым людям.
***
С рассветом луна исчезла. Не скрылась за покрытыми лесом холмами, не утонула в глыбах низких облаков, а растворилась, словно кусок сахара в горячем чае. Показалось большое красное солнце, его лучи пробили утренний туман и рассыпались по (дымящимся влагой ?) деревьям. Лес пробуждался и кричал на все голоса.
Командир, совершенно разбитый из-за мучившей его всю ночь бессонницы, хмуро взирал на то, как ван Линден готовил завтрак на полевой кухне. Рядом бездельничали Портос и Корде, изредка разражаясь серией советов. Присутствие обоих персон явно раздражало Злобного Брата, и он не стеснялся это показывать.
-Достали вы меня уже, жопоглазы хреновы! Советчики нашлись!
Ван Ренселлер болезненно поморщился и буркнул:
-Здесь дама, если кто не помнит.
-Нету ее, шеф, - возразил ван Линден.
-В смысле? - удивился тот и начал озираться.
-Ушла куда-то, - пожал плечами повар.
-Куда?
-Откуда ж мне знать? Я ж не папа ей. Хотя и папа этой девице не указ.
-Может девушка в кустики пошла, - осторожно предположил Портос.
-Во-во, женщина ведь тоже человек, - поддержал товарища ван Линден.
-Хм, а давно ушла? - спросил ван Ренселлер. - Кто последний видел?
-Не, шеф, живой человек столько гадить не будет! - сказал Злобный Брат.
-Дебил! - ругнулся ван Ренселлер. - Что случилось? Неужели, минги?!
-Почему вы думаете, что минги? - как всегда спокойно возразил Жизнелюб. - Она могла просто отойти чуть дальше. Упасть в какую-нибудь яму или в капкан попасть. Жизнь сама по себе очень опасна. Надо с этим уметь жить, милорд.
-Опасно, Корде, в этот момент мне такие вещи говорить, - с угрозой в голосе проговорил ван Ренселлер.
-Командир, а может девчонка того...ну...струхнула и домой поскакала? - предположил Портос и крикнул астробиологу:
-Симеон, сколько у нас коней.
-Сейчас? Десять.
-О! Я ж говорил! А было одиннадцать!
-Да не могла она. Напротив, вчера меня убеждала напасть на мингов, - отмахнулся от Портоса ван Ренселлер и тут же, хлопнув себя по лбу, воскликнул:
-Ну, конечно! Она к ним и помчалась!
-К мингам?! - выпучил глаза ван Линден. - Тогда, шеф, вы меня, конечно, извините, но это жопа. Других слов для характеристики случившегося в моем лексиконе нет.
-Отряд! - крикнул ван Ренсселер. - Тревога! По коням!
-А как же лагерь, шеф?
-К черту! - рявкнул командир.
-Есть, к черту! Про завтрак, как я понимаю, заикаться не стоит? - буркнул Злобный Брат, напяливая амуницию и хватая оружие. Через минуту дисциплинированный отряд ван Ренселлера пустился в погоню.