Евдокия Петровна не уставала удивляться новым соседям. Причем с того самого дня, когда старый военный моряк приехал с городским барином обсуждать, какой ему - моряку, да в чинах немалых - тут дом ставить. Барин - он как раз должен был строительством управлять, а моряк...
Перед тем как уехать, он подошел в ней и, спросивши, не она ли будет Евдокией Петровной Нехорошевой, предложил ей работу поварихой для рабочих на будущей стройке. Ну, это-то не диво... чудно другое было: получив согласие, он тут же ей денег дал двадцать пять целковых и сказал, что она "поварихой числится с сегодняшнего дня". А на вопрос "кому сегодня готовить и что" ответил, что "как рабочие приедут, так и готовить начнешь, а что - потом скажу". И неделю никаких рабочих там и не было...
Потом-то приехали. Сначала - пятеро - и тут же печь-плиту поставили, навес над столом, лавки - это где потом рабочие со стройки снедать будут. А под конец - привезли целую телегу чугунов, кастрюль, сковород... тарелок и ложек несчитано. Два самовара еще - а потом сказали, чтоб Евдокия посуду берегла словно свою, потому как стройка закончится - и вся посуда ей останется...
Потом-то кухарить пришлось от зари до зари, но зато и сама она, и дети от пуза ели: морской старик-то отдельно приказал им при кухне кормиться и "ни в чем себе не отказывать". И еще "не отказывать" Димке Гаврилову, который вовсе на стройке и не работал, и Кузьке сухорукому с племянниками, и Дьяченкам - детям только, Павле и меньшим ее братьям - щей да каши лить сколько съедят... А на резонный вопрос "с чего бы это" старый моряк сказал, что "внук так желает".
Внука этого Евдокия Петровна до конца строительства так и не повидала. Да и после, когда в новый домище приехали сразу жить очень много людей - тоже. Дуня специально спросила у тетки, что постарше - она оказалась "домоправительницей", вроде главной прислуги. И та сказала, что внук этот куда-то в заграницы уехал.
Правда, теперь про Димку-соседа понятно стало: внук-то оказался тем молнией убитым барином, которого Димка на повозке землемера в город доставил - и он же "писателем", что по весне им лошадь подарил. Но с прочими только чуднее все стало: Димка говорил, что барина он в жизни никогда раньше не видал, и с ним и не разговаривал даже: тот как вусмерть убитый на санках валялся. И потому откуда сей внук всех в имена и фамилии знал, было уму непостижимо. А у хозяина - урядник сказал, что капитан он, и вообще полковник - Дуня спрашивать забоялась.
Работы стало еще больше, правда рязановских детишек кормить барин велел за работу, но и ежели кто младших сестер-братьев приведет, тоже велел не обделять. Приводили, понятное дело, все, и за коровой ухаживать стало совсем некогда. Ну да без ухода та всяко не осталась: с Дуниного согласия поставили ей хлев новый, и еще коров подкупили хозяева с десяток, так что нынче пятеро девиц рязановских всех их вместе обиходили.
Но когда внук этот из-за заграниц вернулся, все только чуднее стало: на второй же день он сам к Евдокии Петровне пришел и нанял ее еще и на работу помогать домоправительнице этой еду готовить. Сказал "пироги - это, конечно, прекрасно, но иной раз и борща душа просит". Жалование предложил... в слободе, небось, никто про столько и не слыхал. Но условие поставил опять Дуню удивившее:
- Оля, понятно, у нас вместе со всеми столоваться будет, как и ты. И будет вместе с моими мелкими учиться - им так интереснее будет. А вот Коля... он в Царицыне жить пока будет и в школу ходить. За мой счет, конечно, и ты не бойся: сыт будет, одет, обут. А выучится - станет капитаном на Волге, это точно обещаю.
Коля нынче в четырехклассном обучается, на воскресенья приезжает - барин-барином: в шинельке, башмаках новых, мундир на него отдельно пошитый. И кормят его там, в городе, говорит, тоже до отвала.
Да и Оленька вся словно барышня какая: Дарья Федоровна ей и платья новые пошила, и исподнее хитрое. И самой Дуне - тоже: мол, негоже в приличном доме в крестьянском шастать...
Совсем счастливая жизнь настала. Только одного Евдокия Петровна так и не смогла понять: почему?
Три тысячи - это сумма, достаточная для того, чтобы приступить к строительству небольшого домика в деревне. В Ерзовке, конечно - там мне все было знакомо, да и Димку не отблагодарить было бы вовсе недостойно. Когда я в очередной раз тут "проявился", то именно он вез меня - на одноместных санках Федулкина - простояв двадцать верст дороги на крошечном "багажнике" экипажа. Мчась при этом более чем быстро, упал бы - так сам бы разбился насмерть. Опять же Оленька, Колька, Дуня, Кузька с племянниками - я им всем крепко еще "в прошлой жизни" задолжал.
На строительство я подрядил Федора Чернова, правда пришлось довольно долго объяснять что же я желаю получить и почему. Параллельно занимаясь "стрижкой купонов" с прошедшей книжной презентации.
Денежки, вырученные за входные билеты - это, по нынешним временам, было вроде как и много - но я давно уже "отвык" от подобных сумм. И в своих планах рассматривал их всего лишь как небольшой бонус, а приличные для меня деньги я собирался скосить на немного другой полянке. Поэтому-то красивыми стеклышками и занималась только Машка, ну еще Степан часами крутил ручку фонарика, подзаряжая аккумуляторы дрели. А я и - главным образом - Камилла занимались именно "химией".
Купить бочку "древесного спирта" в городе, половина населения которого занимается деревообработкой, оказалось не очень сложно. Чуть более сложно оказалось купить несколько бочек креозота - да и то исключительно потому, что последний продавали в бочках литров по четыреста и их было очень трудно погрузить на телегу и сгрузить обратно. Все же остальное...
В Машкину стеклянную печку как раз влезала оловянная ванночка, отлитое на которой стекло удобно разрезалось на шесть маленьких кусочков. "Огневая полировка" - это вещь, стеклышко получается гладенькое, ровненькое... Посеребрил его (нашатырный спирт и ляпис в аптеке тоже доступны) - и готово зеркальце. Правда процесс несколько вонюч - но изготовление карболитовых пудрениц в горячем прессе - дело еще более вонючее. Зато очень выгодное...
На презентации, на всех перерывах, специально устроенных для раздачи автографов, Камилла, Машка, Оля и даже мелкие прямо у огромного зеркала в холле Дворянского собрания "незаметно" пудрили носики. Громко щелкая при этом замочками пудрениц "слоновой кости", в крышки которых были вклеены "бриллианты", изображающие инициалы владелиц. Сколько и какой ржавчины нужно добавлять в тальк для получения "нежного телесного цвета" - это Камилла придумывала, ну а я - с помощью взятого напрокат в мастерской Ильи паровозного домкрата - изготовил из полученной смеси "таблетки". Пудреница была непростой: кроме пудры там еще три маленьких таблетки с "тенями" лежали, и кисточка для наведения тени на плетень... то есть на веки. Фуфло, в общем-то - но недаром же говорят, что красота - страшная сила. Пять рублей за пудреницу, полтинник за "таблетку пудры", четвертак за каждую из трех таблеток "теней" - при общих затратах на комплект около рубля дело было выгодным. А если еще и брать пятачок - всего лишь один пятачок - за каждый из "бриллиантов" в "именной" пудренице, то бизнес становится уже совсем интересным.
Ну как интересным: в Царицыне можно было пудрениц продать сотни три. Может быть, еще сотен пять в Саратове. Чтобы достроить нужный мне дом - уже почти достаточно. А чтобы начать косить миллиарды - нет. Но ведь женская красота - она только заканчивается штукатуркой на морде лица, а начинается совсем в другом месте. И место это называлось "Ателье мужской и женской австралийской моды "Крокодил Данди", под которое для Дарьи был арендовано полдома на Александровской улице.
Да, заказать у Дарьи платье было очень недешево - даже "стандартную модель" она бралась шить не менее чем за полсотни рублей. А "персональную" - тут и сотни не всегда хватало. Но кроме дорогущих "выходных" платьев в ателье продавалось довольно недорогое белье, готовое "обиходное" платье - мужское и женское, аксессуары... На подготовку "ширпотреба" у меня ушел ещё месяц, но в результате именно мелочевка стала приносить рублей по пятьдесят прибыли в день. Трусы-то - вроде и предмет крайне недорогой, и простой в изготовлении - но у меня был "секретный ингредиент", напрочь исключающий конкуренцию: резинка для этих самых трусов. Исподнее-то нынче на завязках было, потому и стоили кальсоны не больше рубля - а трусы по полтора влет уходили. Потому как удобно и, что было для покупателей гораздо важнее - модно. Понятно, что на улице никто исподним не хвастался, но в тесной мужской (или женской) компании - в бане, или на частной вечеринке - почему бы и не блеснуть (если не самим исподним, то хотя бы рассказом о нем, конечно)?
Машинки для обвязки резиновых нитей хлопковыми сделала Оля Миронова из деталей купленной за двадцать пять рублей ручной вязальной машинки для изготовления носков и чулок. В принципе, несложная машинка - если этот принцип ее работы знать. Но я - уже знал, и на трех машинках нанятые женщины плели трусяных резинок метров по пятнадцать в день.
Правда жизнь стала еще более вонючей: резиновые "нитки" из практически ничем не пахнущего латекса сначала выдавливались через фильеры в ванну, наполненную уксусом... но за такие деньги можно немного и потерпеть. Тем более что и дома-то почти никто не сидел: все постоянно были чем-то заняты. Даже мелкие: я отдельно договорился с ранее знакомыми мне дамами о "частных уроках" - так что и им не приходилось наслаждаться ароматами большой химии в отдельно взятом дворе.
Дед - он вообще уже большую часть времени проводил в Ерзовке, "контролируя" строительство "особняка" - так что у всей семьи жизнь была наполнена смыслами. Вот только у меня "смысл" большей частью заключался в ожидании. По хорошему мне давно уже следовало начинать готовить "поляну" за океаном, да и "партнеры по бизнесу" постоянно пытались меня туда спровадить - но приходилось сидеть и ждать, суча ножками от нетерпения. Конечно, терять месяц и тем самым задерживать получение доходов с шестидесяти (из трехсот) паев, полученных мною в "Издательском доме" за вложенную "интеллектуальную собственность" просто бесплатно, наверное со стороны казалось лишним доказательством того всем известного факта, что "писатели - они все немного не в себе". Да, получение десяти, а то и более тысяч (причем долларов) годового дохода на ровном месте откладывать - это не деловой подход с точки любого отечественного купца. Просто я купцом-то и не был...
Борис Титыч приехал по моему приглашению в последних числах июля. Я вообще-то в письме просил или меня принять в удобное для него времени, или ко мне в гости приехать - и больше, конечно, рассчитывал на первый вариант. Но недавно овдовевший отставной капитан решил, видимо, развеяться...
- Прежде всего хочу выразить вам, Борис Титыч, огромную благодарность за то, что сочли возможным посетить меня. И приношу вам свои самые искренние соболезнования. К сожалению, я хорошо знаю, что значит потерять любимого человека... но я успел узнать, что от тяжких переживаний помогает спастись дело, которому не жалко посвятить жизнь. Я о вас много слышал, и потому хочу вам именно такое дело и предложить. Если совсем вкратце, то я хочу вас попросить помочь в одном не очень простом деле, но если мы - я подчеркиваю, именно мы - всё сделаем правильно, то лет через пятнадцать Россия станет великой страной. Правда работать придется не просто много...
- Ну что же, я готов вас выслушать. Сын мой нынче в коммерческом, в Москве обучается, одному дома сидеть скучно. А на благо Державы потрудиться...
- В том числе и на благо Державы, хотя и вы в обездоленных себя не сочтете. Вы же, если я верно знаю, на многих языках говорите как на русском? На английском, немецком, французском, испанском...
- Не совсем верно, английский мой не так хорош. Знающие люди говорят, что акцент у меня заметный, германский что ли...
- Шведский. То есть американцы могут подумать, что шведский, и это даже хорошо. Но это - неважная мелочь. Есть только одна проблема, и именно она побудила меня обратиться именно к вам: в какой-то момент вы начнете распоряжаться весьма крупными суммами, способными смутить многих...
- Я...
- Извините, я не закончил. Вас они не смутят, я в этом совершенно убежден. И именно поэтому я просто должен вас предупредить: управляя столь изрядными суммами вы будете просто обязаны вести образ жизни, со стороны выглядящий роскошным. Завести полсотни костюмов, толпу слуг...
- Но зачем мне может потребоваться полсотни костюмов? И толпа слуг? У меня денщик...
- Я понимаю, но раз вы предварительно согласились...
- Я не согласился - вы же мне пока не сказали...
- Вы согласились, что послужить Родине есть дело хорошее. Поэтому сейчас я перейду к деталям. Сначала обрисую, как говорят художники, картину крупными мазками. Для того чтобы Россия не становилась все более зависимой от французского и британского капитала необходимо выстроить в ней собственную промышленность. Собственную, а не французскую, как соседний металлический завод. Который все доходы вывозит во Францию и делает богаче французов. Но для этого нужно довольно много денег, а много денег сейчас имеется лишь в Америке. Кстати, я там собираюсь через несколько месяцев открыть собственное дело - издательское, книги буду свои американцам продавать... Но я буду именно русским писателем, который продает свои книги. А вы, дабы американцы незаметно даже для себя оплачивали России новые русские заводы, должны будете стать американцем.
- Сменить подданство? Нет уж...
- Нет. Стать русским агентом, причем агентом тайным. Чтобы все американцы думали что вы самый что ни на есть американец с момента рождения...
- И как вы это себе представляете? - усмехнулся Борис Титович.
- Очень хорошо представляю. Например так: вы с русским паспортом въезжаете в США через Бостон, а неделей позже господин Дёмин возвращается обратно в Россию уже из Нью-Йорка. Вы же поездом переезжаете в Сан Франциско, оттуда пароходом в Сиэтл, а из Сиэтла, на пароходе, следующим с Аляски, добираетесь до города Астория, штат Орегон. Оттуда дилижансом на Лонгвью вы едете до городишки - а по нашим меркам вообще деревеньки - с названием Клэтскани и у местного пастора с говорящим именем Питер Бишоп истребуете документ о вашем рождении в этой деревушке. Поскольку вы, Демиан Френсис Бариссон, именно там и родились полсотни лет назад. Пастору уже за семьдесят, но он в трезвом уме и ясной памяти. Он очень хорошо помнит, как вас он в этой церкви крестил, а с отцом вашим, Харалдом Бариссоном, он даже дружил...
- Я приезжаю в эту, как вы говорите, деревню и спрашиваю дорогу к пастору у некоего местного жителя, которого зовут Демиан Бариссон...
- Демиан Бариссон не сможет указать вам дорогу хотя бы потому, что он уже лет десять как покоится на христианском кладбище в Бусане, в Корее - а в родном поселке он последний раз был в возрасте четырнадцати лет. Так что документ вы получите - ведь он вам срочно нужен для получения паспорта для покупки лесных угодий в Канаде. Отблагодарив пастора двумя-тремя - больше не следует давать - золотыми монетами в двадцать долларов в качестве пожертвования на церковь, вы следующим дилижансом доезжаете до Лонгвью, там выписываете паспорт - он вам далее не потребуется, но вы же за ним в родную деревню ехали, а легенду надо подтверждать - и оттуда поездом едете в Филадельфию. Из нее даете мне телеграмму - от имени российского подданного Петра Спиридонова, скажем, а затем едете обратно. Но не до конца, а до города Денвера, где недельку любуетесь местными достопримечательностями, дожидаясь вашего верного слугу...
- Какого слугу?
- Китайца, который когда-то спас вам жизнь... на Аляске, или лучше индейца? Я еще подумаю... Но представлю его вам через пару дней, он уже прислал письмо о том, что выезжает. Затем - уже вместе со слугой - вы приезжаете в город Сент-Луис, покупаете там домик в приличном месте - это обойдется всего в тысячу-полторы долларов. И пару раз в неделю навещаете центральный почтамт, ожидая телеграмму до востребования - из Балтимора. Чтобы не терять зря времени, пообещайте на почте доллар тому, кто доставит ее вам домой сразу по получении... а как получите - выезжайте по указанному адресу в Балтимор. Один, слуга ваш останется сторожить дом...
Выслушав все это, Борис Титыч засмеялся:
- Вот теперь я действительно вижу, что вы великий писатель...
- Ну и писатель в том числе. Но чтобы "сочинить" то, что я вам сейчас рассказал, мне пришлось потратить несколько лет и очень несколько денег.
Насчет "нескольких лет" я и не наврал особо: чтобы выудить из Чёрта историю его "легализации", я как раз года три и потратил. Ну аж уж сколько денег было потрачено на создание сетевых магазинов - страшно вспомнить. Нет, вспомнить-то как раз приятно: не свои же тратил...
Айбар приехал, как и пообещал, через два дня. С ним было гораздо проще: холостой, выгнанный из армии поручик был согласен практически на любую работу, ведь ему, как старшему мужчине в семье, требовалось где-то заработать на калым для трех своих братьев. Причем быстро - а его "суженая" могла и подождать, ведь ей пока семь лет всего было. Понятно, что он мне этого не говорил... сейчас не говорил. А я и не спрашивал - за ненадобностью.
По предварительным прикидкам "легализация" могла занять месяц, а скорее всего и два. Но те же печатные станки на складе меня не ждали - их немцы на заказ делали. Так что успеем.
А пока - раз долгожданные гонорары уже пришли - можно и другими задачками заняться. На первый взгляд несколько странными, но когда почти одно и тоже проделываешь в который уже раз, то над такими мелочами вообще не задумываешься. И это иногда оказывается не очень хорошо - но если маршрут намечен по глобусу, то всегда может на дороге оказаться неожиданный овраг, и иметь такую возможность в виду означает способность его преодолеть без существенных потерь. Я и имел - в виду.
К моему удивлению, задержка с отъездом "в заграницы по делам издательства" изрядно прибавила мне авторитета у царицынских "партнеров" - и вообще в местом "обществе". Так как я не "умчался, сжимая в потном кулачке партнерские деньги", а дождался, пока собственный капиталец обретет достойный размер. Лера на ярмарке распродала две книжки полностью, и заказов взяла еще тысяч на тридцать экземпляров. Пока денег поступило все же сильно меньше, чем я ожидал, но по меркам купечества сумма получилась вполне достойной, более десяти тысяч рубликов. Для провинции - сумма огромная, причем полученная вообще "за ерунду" - ну подумаешь, бумаги на два рубля измарал. Но с провинциалов-то что взять? Я же, кроме бумаги, еще и Дине нехило за работу заплатил, да и даже бумаги - с учетом испачканной на Ундервуде - ушло никак не меньше чем на пятерку.
Главное - что в выгодность издательства народ поверил и деньги на оборудование и обустройства из виртуальных обещаний превратились во вполне реальные... нет, не золотые кругляшки, но банковские международные аккредитивы. Что в нынешнее время было даже лучше: пуд золота мало что таскать тяжело, так еще и спереть его могут. А именной аккредитив - нет.
На заказ станков в Германии у меня ушло три дня, я ведь еще "две жизни назад" выяснил, кто там и как хорошо эти станки делает. А кризис - он подобные заказы сильно упрощает, поэтому даже условие "с доставкой в США по адресу, который будет уточнен в течение трех месяцев", непонимания не вызвал. И "попутный" заказ с условием "доставить в Царицын в течение месяца" - тоже: Камилле и Маше задания были даны очень однозначные, но без кое-чего специфического практически невыполнимые. А выполнить их нужно было обязательно.
Зато в США пришлось задержаться надолго - издательство-то учредить получилось вообще за день (ну и неделю пришлось подождать, пока нужные бумаги из канцелярии штата придут), а вот дождаться мистера Бариссона... В целом получилось так, как я Борису Титычу и обещал - но лишь в целом. А частности - они иногда оказываются гораздо важнее. Ну кто бы мог предположить, что пастор, чьей обязанностью является минимум раз в неделю паству свою молитвой духовно возвышать, покинет подведомственную церковь и отправится на пару месяцев отдохнуть? Правда ждать его Демину пришлось всего недели три, но намеченный график это подпортило изрядно. Мы успели буквально в последний день - но все же успели. Причем мистер Бариссон, узнав всё громадьё планов, испугался не на шутку, а поначалу вообще решил было и вовсе "выйти из проекта", сочтя его "недостойным честного человека". Разговор наш состоялся уже в конторе нового издательства: конечно, выстроить новое здание можно было довольно быстро, но если подходящее продается готовым, то почему бы и не воспользоваться случаем?
- Сердечно рад приветствовать вас в моем уютном заведении, Борис Титыч. Правда, напомню, что по-русски мы, хотя вы и знаете его довольно прилично, с вами разговариваем в последний раз на ближайшие несколько лет.
- Да помню я, помню... но тоже очень рад, что все получилось почти так, как вы и говорили. Не без замятий некоторых, но хоть и с опозданием, я все же здесь. И что мне далее делать предстоит?
- Деньги, мистер Бариссон, деньги. Причем деньги большие, для чего вы уже купили вон то здание - я показал рукой на большой склад, расположенный через улицу от "издательства", - и завтра с утра зарегистрируете по этому адресу книготорговую контору. Которая, кроме всего прочего, заключит договор с моим издательством, дающем ей право на продажу практически всех ее тиражей...
- Зачем?
- Издательство будет вам книги отдавать по одной цене, а вы будете продавать по другой...
- То есть вся эта хитрая ваша задумка делалась чтобы обмануть ваших партнеров в издательстве? Извините, Александр Владимирович...
- Вы не дослушали, а зря. Дело совсем в ином: ваша контора будет книги продавать не только оптом, но и в розницу, через организованные книжные магазины, и продавать их гораздо дешевле, чем кто угодно другой. И не только этого издательства, а почти всех американских издательств. Не сразу, но довольно скоро...
- Вот тут я уже совсем перестал вас понимать: вы собираетесь этой книготорговой компании книги продавать дорого, а я их буду продавать дешевле? И как тут делать деньги, как вы выражаетесь?
- Сейчас поясню. Книга обычно продается в магазинах по цене, объявленной самим издательством, но книготорговцам издатели книгу продают с дисконтом, обычно процентов двадцать - иначе же торговцу какая выгода ее продавать?
- Ну это понятно...
- И двадцать процентов получает торговец, который берет с дюжину штук. А если брать сразу несколько тысяч, то дисконт будет уже процентов тридцать, а то и сорок - издателю же выгоднее не тратить время и деньги на мелкие продажи?
- Тут я спорить не буду, поскольку не знаком с книжной торговлей.
- Я знаком. Но главное-то даже не в этом - хотя лишь перепродавая книги мелким торговцам, вы уже изрядный навар получать будете. К вам в магазины народ за дешевыми книгами придет - и если там будут продаваться и иные товары, он их тоже скорее всего купит. Правда, если их подать правильно...
- Это как подать правильно? Вприсядку и с песнями что ли? - заинтересовался начинающий книжный магнат.
- Нет, я имел в виду показать товар лицом, причем даже не своим... вот смотрите - я положил на стол пахнущую краской книжку, - вот эта книга будет с успехом продаваться по полтора доллара.
Борис Титыч взял в руки новенький томик "Волшебника", повертел в руках, открыл:
- Как же вам это удалось? Внизу машин-то печатных не видно...
Я достал другой томик - попроще, у него только обложка цветной была:
- А вот эта по доллару очень неплохо пойдет. Типографий в Балтиморе много, работы для них мало. Так что соглашаются с радостью и на мелкие работы. У одних заказал книгу без обложки, у других - цветную печать. Отдельно обложки и отдельно - бумагу для текста без картинок. Третья типография все переплела - ну не ждать же, пока ленивый германец машины печатные сделает! Да и то, их я думаю на другое дело пустить... но я не об этом. Вот, смотрите теперь сюда - и я вытащил из-за шкафа большой - в рост человека - плакат с иллюстрацией с обложки. - Если такой повесить над прилавком, где лежать тетрадки с похожими картинками, альбомы для девочек, прочий вздор... вы часом книгу эту не читали?
- Дома еще, на русском...
- То есть знаете, о чем она. Я это к чему: очки с зелеными стеклами и замочком, колпак с бубенчиками - они ведь вообще почти ничего не стоят сами по себе. А вот рядом с таким плакатом...
- И вы думаете, что будут покупать?
- Будут. Сначала может и не очень много, но чуть позже... Я вам томик этот оставлю, вы на досуге его почитайте чуть более внимательно, чем отечественный вариант. А досуг у вас непременно будет, поскольку завтра уже к вечеру вам нужно будет непременно поехать в Филадельфию и нанять на работу, точнее - сманить на работу в вашей компании - одного человека. Зовут человека Гилберт Купер, работает он пока клерком в книжном магазине Николсона. Предложите ему два доллара в день и по полцента с каждой проданной книги. Не в магазине проданной, а на ярмарке, которая открывается через три дня в Нью-Йорке - я не забыл еще, как звали лучшего агента Альтемуса в Филадельфии, лучшего в "другом" будущем, хотя и довольно скором. А при наличии времени и довольно небольших денег найти человека в этом городе несложно: частные детективы довольно давно уже стали привычными членами американского общества.
Домой я отправился через неделю - потратив последние три для на обсуждение "политики партии" в американской книготорговле. И отправился практически "пустым", несмотря на то, что Купер честно заработал на ярмарке целых сто долларов за три дня: и гонорар, и выручка с продаж остались Демиану Бариссону в качестве вклада в развитие уже моего американского бизнеса.
Три месяца вдали от дома вроде и пролетают незаметно, но по возвращении остро начинаешь чувствовать пролетевшее мимо тебя время. Особенно остро, если в доме тебя встречает лишь оставленный специально для этой цели Терентий - потому что семья уже переехала в новый особняк. Домик получился не совсем таким, каким он мне представлялся, но перезимовать в нем с определенным комфортом вполне получится - если не думать о том, что сейчас двадцать верст до города - это очень много. Пока - много...
Для меня самым неприятным оказалось то, что дети остались без "школы". Нет, о "домашнем образовании" хоть и приемных, но все же Волковых дед позаботился, и в "гостевой" комнате теперь проживали две дамы, изображавших из себя учителей. Для деда - очень неплохо изображавших, но я-то имел в виду дать им нормальное образование... Ничего не поделаешь, придется девочкам годик подождать. В пять и шесть лет читать научиться - для нынешних времен даже это достижение выдающееся! Единственное, чего дед понять так и не смог - так это того, что "соседкая" девочка Оленька тоже (за отдельную денежку, выданную Евдокии) обучалась с Таней и Настей по полной программе. Но я ему и объяснять не стал: каприз, мол, просто похожа она на некую "любовь детства". А Маха и Степан напирали на "самообразование": читать оба умели, список книг я выдал. Правда времени на это "самообразование" у них и не было почти: работа. Много работы...
Один из основных тезисов, которые я для себя сформулировал "по прошлым жизням", был прост: нельзя давать современному обществу "технику будущего" без постоянного и очень тщательного и придирчивого контроля. Не потому, что "общество не воспримет", а наоборот, потому что воспримет быстро. Проблема же заключается в том, что воспримет общество совершенно зарубежное - а Россия и так плетется в одном ряду с какой-нибудь Индией, и "новая техника" лишь приведет к ее скорейшему (на базе этой техники) порабощению и превращению в колонию. Так что "внешним рынкам" требовалось предлагать что-то либо "неповторимое в принципе", либо дешевое, легко защищаемое патентами и ненужное настолько, что ни одна страна "вероятного противника" ради такой фигни свои законы менять не станет. Например, подушки-пердушки...
С пердушками пока мозаика не складывалась - каучук дороговат был. А вот, скажем, с игрушками елочными ситуация выглядела несколько иначе. И Маха со Степаном эту ситуацию поворачивали уже в мою сторону. И поворачивали очень даже неплохо...