Надо отдать мне должное. Я ненавижу рыбу. Это у нас в семье наследственное. Ненавижу ее разделывать, терпеть не могу запах, остающийся потом в течение многих дней на ножах, доске, руках и в воздухе. Не люблю мыть потом всю кухню в надежде избавиться от чешуек и все того же преследующего меня навязчивого рыбного запаха. Много неприятных эмоций доставляет мне общение с рыбой. Но это бы все ничего. Если бы не прелестное сочетание меня и моего мужа, который обожает рыбу в любых видах, являясь к тому же рыбой по гороскопу, может сам прекрасно ее чистить, готовить, ловить, сушить и боюсь предположить что еще с ней делать. И это тоже наследственное. Даже дети у него рождаются под знаком рыб. В чем же проблема, спросите вы? Он любит - пусть делает, ты не любишь - выходи из кухни, когда там жарится-тушится-солится-фаршируется-варится рыба. А проблема есть. Проблема в замечательном характере моего мужа. С завидной постоянностью и невероятным разнообразием он забрасывает меня фразами типа: "Ну конечно, ты не любишь рыбу. Ты меня не любишь. Если бы ты меня любила, ты бы и рыбу научилась готовить, и чистить ее бы полюбила, и ловить смогла." Признаюсь, поначалу это было не так страшно, однако же капля камень точит. В какой-то момент мне надоело, что он все время нудит и я научилась варить уху, жарить рыбное филе так, чтобы оно не разваливалось на кусочки и тушить рыбу так, чтобы она не становилась жесткой. Однако же если вы думаете, что поток обидных фраз иссяк или хотя бы оскудел, то вы жестоко ошибаетесь. Потому что главный козырь все еще оставался в руках мужа - а фаршировать-то рыбу ты все-равно не можешь! И даже обидное "как мама" не употреблялось. Достаточно было "как я". Фаршировал он рыбу действительно на редкость ловко и вкусно. Для тех, кто в принципе любит рыбу. Можно было бы смириться с таким положением вещей да и жить себе спокойно, выслушивая иногда справедливые, но незаслуженные упреки, но в какой-то момент частота произнесения этой фразы перевалила за все рамки разумного. Необходимо было сохранять семью, поскольку критическая масса возмущения в моей груди уже грозила вырваться пламенем изо рта и обжечь насмерть и мужа и всю его "доженатую на мне" семью. И вот, момент подвернулся. Так получилось, что муж по долгу службы должен был отлучиться в славный город Шанхай, по слухам находящийся где-то в Азии. Отомстить хотелось поизощреннее, поэтому я отвела на занятие фаршированием рыбы не несколько часов, а два дня.
Самым главным было, конечно, обеспечение сырья. По некоторым уже известным мне каналам я достала двухкилограммового карпа. Принеся его домой, я поплакала с досады над его чешуйчатой кожей и, решительно оттерев слезы, взялась за нож. Необходимо было очистить все чешуйки, вытащить жабры, отрезать хвост и плавники, а кроме того, разрезать на равные и ровные кусочки, по три сантиметра шириной каждый. Если учесть, что и хлеб-то порезать я не в состоянии - всегда один кусок кривее другого, - задача изначально не представлялась мне решаемой. Но я наточила бабушкиным способом самый любимый нож и взялась за дело. Разные слова были произнесены над трупом несчастной рыбы. Наверняка не заслужила она столько посмертных проклятий в свой адрес, но думать о справедливости не хватало моральных и душевных сил. И когда восемь довольно аккуратных и более-менее ровных кусочков легли на блюдо передо мной, начался непосредственно процесс самого фарширования. Из каждого кусочка, включая голову, необходимо было вырезать мякоть так, чтобы форма кусков осталась первоначальной и ее можно было бы легко вернуть, запихнув в дырки вырезанное мясо обратно. Ошибки были недопустимы, если вдруг будет повреждена кожа - пиши пропало.
Промучившись в этом ковырянии битый час, я завершила процесс. Остальное завтра Слишком долгое общение с рыбой могло вывести меня из равновесия на непропорционально длительное время.
Всю ночь мне снились страшные сны. На работе мне хотелось послать всех как минимум к черту, но я сдерживала себя как могла. Вернувшись домой, первым делом я ринулась к холодильнику и вытащила готовые вырезанные кусочки мякоти. Почистив штук пять больших луковиц, я, налив предварительно подсолнечного масла, бросила на дно огромной кастрюли шелуху. Если вы спросите меня для чего, я вам отвечу: чтобы потом на тарелке было что вытаскивать из еды, а также чтобы поковыряться вилкой для большего эстетического наслаждения, когда шелуха вдруг застрянет между зубами. Но спросите моего мужа - он скажет, что шелуха дает некий неповторимый золотистый оттенок. Может быть. Затем я провернула через мясорубку вынутую мною накануне рыбную мякоть, пару луковиц, вымоченный и отжатый белый хлеб, добавила в фарш яйцо, соль, перец, сахар, ложечку растительного масла и накапала немного лимонного сока. Засунув фарш отдыхать в холодильник, я приступила к менее ужасному и более привычному занятию - начистила моркови и свеклы, а также порезала тоненькими ломтиками. Половину овощей бросила в кастрюлю, туда же нарезала колечками и оставшийся лук и там же немного поджарила. Приближалась неминуемая третья часть мерлезонского балета. Достав куски непосредственно самой рыбы, я поглумилась с минуту над рыбной головой, надев ее себе на руку как игрушку в театре кукол, затем промыла еще раз каждый кусочек и высушила его салфетками. К этому времени фарш хорошо отдохнул и стал прохладным. Смоченными в воде руками я принялась засовывать фарш в рыбные дыры. На удивление кусочки начали принимать первоначальную форму. Закреплялся фарш с каждой стороны путем прикладывания по куску тонко порезанной свеклы и по паре кусочков морковки. Я выкладывала готовые рыбные кусочки так осторожно, что наверное хирург с меньшей осторожностью копается у нас во внутренностях. Уложить куски прямо не получилось, пришлось класть их бочком друг к другу, а уж голову и вовсе впихнуть. Когда кастрюля была забита, я залила содержимое холодной водой так, чтобы она только-только покрыла рыбу и включила плиту "на медленный огонь". Произведение должно было тихонько покипывать три часа при закрытой крышке.
Было уже довольно поздно и я легла, поставив будильник на два часа ночи, чтобы выключить злополучную рыбу. Нет, не ждите от меня душераздирающей концовки. Рыба не сгорела и я действительно выключила ее вовремя. К утру она даже успела остыть и я осторожно выложила куски на красивый поднос. Сбегав на восемь часов на работу, я вернулась с пакетом картошки, почистила ее и бросила в ту самую жидкость, в которой тушилась рыба с овощами и луковой шелухой. Потом спрятала все это в холодильник, накрыла на стол тарелки, выложила два заготовленных заранее проспектика о китайской еде вместо салфеток и на них поместила китайские палочки, нашедшиеся в моем захламленном хозяйстве. После этого я открыла все окна и поехала в аэропорт встречать мужа.
Когда мы приехали домой, я, включая ту самую заранее начищенную картошку, почувствовала нестерпимейший запах рыбы. Супруга моего этот запах не смутил, однако он недоверчиво взглянул на меня, но отогнал некую случайно промелькнувшую мысль и произнес:
- Ты меня сегодня кормить планировала?
Глупо было бы сказать: "Ведь ты ел в самолете!" Я честно ответила:
- Я приготовила тебе сюрприз, не знаю только, научился ли ты есть палочками.
- О, ты приготовила что-то китайское? - оживился муж, однако на губах его предательски расцвела довольно фальшивая улыбка. Могу себе представить, как ему опостылел рис, тем более по пути из аэропорта он недвусмысленно на это намекал.
- Ну, для меня это очень даже китайское блюдо, - опять же честно сказала я и попросила его вымыть руки и закрыть глаза. В нечестности моего мужа упрекнуть нельзя. Он даже руки мыл с плотно закрытыми глазами и потом сидел и усиленно втягивал носом воздух. И как он до сих пор не догадался?
Я выставила блюдо на стол. Картошка еще не была готова, но мне уж очень хотелось увидеть тот эффект, который должна была произвести моя рыба. Интересно, что он сделает? Подскочит на месте, кинется ко мне с объятиями и поцелуями или просто воскликнет от удивления и радости?! Я, дрожащим от волнения голосом, произнесла:
- Ну,.. открывай!
Он открыл глаза. С минуту он смотрел на блюдо, раскинувшееся перед ним во всем своем великолепии, потом поднял на меня глаза и произнес голосом, полным тепла, благодарности и любви: