Луковкин-Крылов Вячеслав Алексеевич : другие произведения.

Давай отдохнем культурно

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Как сейчас помню, была это такая солидно-большая, хрустящая в руках, бумаженция. Эдакого благородно-серого оттенка с розово-зелено-голубыми разводами посерёдке. Я загорелся и сразу же приятелю своему... - Давай отдохнем, - говорю,- культурно! В театр, например, сходим!..
  Давай отдохнем культурно.
  
   Вот, вспомнил я свой первый в жизни поход в театр и решил описать все это во всех подробностях. А было это в 50-е года прошлого столетия. Все мы, вернее, родители наши, были тогда 'понаехавшими' в Москву ещё в 30-е годы кто откуда, и жили в двухэтажном деревянном доме, что числился за 'Меховой фабрикой'. Работали кто кем на этой самой фабрике, вернее, как все это я сейчас понимаю, это мы, все, живущие в этом доме, числились за этой фабрикой. То есть было это некое ноу-хау крепостного права от коммунистов для таких, как мы, вернее родителей наших, где мы у них и родились. И на первом этаже жили все те, кто был скорняком, слесарем, плотником, кто кочегаром, а кто и шофером, как наши родители. А на втором этаже жили все начальники, так называемые ИТР. Помнится, всем этим коммунистическим раем рулил уже Н. С. Хрущев.
  
   Так вот, приехала тогда к матери моего приятеля, что жил на втором этаже, сестра ее из Тулы с самоварами, привезла она их на продажу, а приятель мой, изловчившись, стянул у неё из пиджака, висевшего на спинке стула, сотенную и показал её потом мне. Как сейчас помню, была это такая солидно-большая, хрустящая в руках, бумаженция. Эдакого благородно-серого оттенка с розово-зелено-голубыми разводами посерёдке. Я загорелся и сразу же приятелю своему...
  
  - Давай отдохнем, - говорю, - культурно! В театр, например, сходим!..
  
  Приятель задумался.
  
  Нет, я понимаю, конечно, такие деньжищи!.. Но в то же самое время!.. Надо же было их где-то красиво потратить!.. Да так, чтоб можно было бы потом вспоминать об этом красиво!..
  
  Понятно, что насчет театра у нас там все это было как-то не очень. Чего врать-то. Хоть, работая на 'Меховой' этой и можно было кое-что себе позволить. Особенно это было заметно по второму этажу. Вообще, все мы там, и на первом и на втором этаже, были насчет этого как-то не очень. Ну, понятно, что на первом у нас у всех был насчет денег всегда напряг, а на втором... Те вообще, вели себя всегда как-то обособленно, а в общении напряжённо, словно боясь, что кто у них сейчас денег взаймы попросит. Странно мне все это было видеть. Все, такие начальники, а вне работы ведут себя так, словно всех их пыльным мешком кто ударил.
  
  Однако, приятель мой вдруг согласился. Короче говоря, пошли мы с ним в театр, что назывался тогда имени Моссовета, а находился на площади имени Журавлёва, одного из тех борцов за счастье человеческое. Подходим к кассам. Кассирша говорит, что билеты на только 'Не все коту масленица'. Я спрашиваю, а в каком смысле? А в таком, отвечает она мне. Да так, знаете ли, вызывающе как-то! И у меня засосало под ложечкой!.. Ну, словно она что-то знает про меня такое... Ну, не хорошее как бы что-то. Стою я, молчу, не знаю, что дальше говорить. А приятель мне, да ладно, чего ты, а в окошко: "Можно и на "Не все коту масленица". И подаёт деньги. А дело было где-то до обеда ещё, касса только что открылась. Кассирша говорит, у меня нет сдачи. Мне это показалось подозрительно как-то, и я стал тащить приятеля за рукав от окошка, а он мне опять, да, ладно, чего ты. А в окошко кассирше: "Мы сейчас разменяем где-нибудь".
  
   И пошли мы с ним в продуктовый. Не меняют. И подозрительно как-то так смотрят на нас. 'Странно все это как-то', - подумал я. А может потому, что одеты мы - то есть, в основном-то, конечно, я - был не ахти как. Ну, а на ногах-то и вообще-то были у меня какие-то стёганные из ткани старого пальто бурки в галошах. Видок у меня в них был, я представляю! Ну, прям, только что освободился. Да и выражение лица у меня при этом было, я думаю. Ну, то есть, соответствующее тряпочным буркам, спрятанным в галоши и украденной сотенной, что была у нас. Однако приятель мой не сдавался. Ну, а я-то уж и тем более.
  
   Вышли мы с ним на улицу. Приятель хохочет, а я говорю, давай, пойдём в другой магазин и купим что-нибудь из еды, тогда продавщица нам даст сдачи. Приятель согласился. Пошли, взяли, по настоянию приятеля, сыру 'Пармезан' для солидности триста грамм и белого хлеба.
  
   - Гуляй рванина от рубля и выше! - хохоча, проорал я, вываливаясь из дверей на улицу, но приятель меня поправил.
  
   - Ну, почему! Просто, чтоб было потом, что вспомнить!
  
   И пошли мы опять к кассам театра. Взяли билеты. Время до начала спектакля ещё было, и мы решили как-то избавиться от сыра и хлеба. Не идти же со всем этим добром в театр. Пошли на сквер. Сели, начали есть.
  
   - Не выбрасывать же, - говорю я приятелю и откусываю. - У-у, вкусно! 'Пища богов!' -говорю. - Однако суховато. Нет, плавленые сырки 'Дружба' все же лучше. 'Их в кустах есть удобнее!' -говорю.
  
   - Зато у этого сыра вкус какой! Божественный какой-то!- говорит приятель.
  
   - Но суховато! - парирую я.
  
   Приятель хохочет, но жуёт. Жую и я. Кое-как одолели половину, а все оставшееся завернули в бумагу и спрятали в кустах. Решили, что после театра обязательно доедим.
  
   Пошли в театр. Перед входом в фойе у нас проверили билеты, и мы пошли к вешалкам. А вокруг-то! Мать твою так-то! Красиво! И уютно как-то так вроде! Ну, сдали мы свою одёжку на вешалку, и только было устремились по великолепному фойе к покрытой коврами лестнице, чтоб добраться до бельэтажа, как гардеробщица, удивлённо вскинув брови, говорит.
  
   -Молодой человек! А галоши? - и показывает пальцем на мои ноги.
  
   Я представил себе, как это я пойду в своих рваных бурках по театральным коврам, и покраснел. Мне сразу стало как-то не по себе. Однако делать нечего, я снял галоши и отдал их гардеробщице. А сам быстренько-быстренько, увлекая за собой хохочущего приятеля в верх по лестнице, и, минуя открытое пространство, в зал, на свои места.
  
   Моему приятелю-то, ему что, ему-то, одному у матери, да ещё с самоварными делами этими, хорошо жилось, ни то, что нам. Наши родители работали без роздыха, но 'счастья, счастья на века', всё как-то было не видать.
  
   Короче говоря, уселись. Я сразу поспешил все это отметить во весь голос.
  
   - 'Театр уж полон; ложи блещут;
   Партер и кресла - все кипит;
   В райке1 нетерпеливо плещут,
   И, взвившись, занавес шумит.' ...
  
   - Кончай-кончай, давясь от смеха, сразу же осадил меня приятель. Я несколько успокоившись, уселся на своё место.
  
   И все антракты и до самого окончания спектакля сидел, как приговоренный, на своём месте и не смел никуда выйти. 'Да, это тебе не то, что около нашего метро 'Электрозаводская', где всегда хоть и грязно, как в свинарнике, но зато, как дома', - глубокомысленно вдруг заметил я.
  
   Нет, я понимал все убожество своих мыслей. Сижу, мол, в театре, в таком здании, на таких креслах, слышу такие разговоры на сцене, вижу таких людей, а сам тем временем со всеми своими мыслями и чувствами нахожусь на какой-то там вонючей площади возле метро. "Странно, - подумал тогда я, - на какой-то там зассанной площади перед метро мне всегда хорошо, а вот в театре этом я вдруг почувствовал себя неуютно!.. Почему'?
  
   Но тогда я уже вдруг понял, что для меня эта площадь возле нашего метро была хоть и зассанная, но по-демократически доступная какая-то и потому как бы родная. Мне там на ней и всегда-то было уютно как дома, хоть я и плевался от этого. В театре же сидел я в бельэтаже в рваных бурках, пошитых из старого ватного одеяла и, разглядывая всех этих театралов в партере и ложах, чувствовал себя отвратительно.
  
   И тут вдруг почувствовал я, что сейчас меня понесёт: 'Суки, - клокоча, зрела во мне тема, - и откуда вы только берете деньги на то, чтобы быть такими театралами и так во все одеваться и жрать такое в буфете во время антрактов! Или вы тоже все на 'Меховой' работаете, как все те наши, что со второго этажа!', - но, молча, глотая злость и раздражение вместе со слюнями, я сидел, культурно подобрав свои ноги под кресло и всем улыбался, изображая из себя театрала. Вы не смотрите, мол, что я такой, как бы не такой как вы, у меня только бурки не такие, а так я свой. Я посижу пока здесь. Не беда. Все равно я в театре, и мне тоже, как и вам, все это нравится, и я тоже, как и вы, культурный такой и всем интересующийся молодой человек. Ну и так далее...
  
   Как только мы вышли из театра на свежий воздух, приятель мой тут же пристал ко мне с расспросами.
  
   - А ты чего такой задумчивый какой-то? Как тебе пьеска-то?
  
   А я из-за того, что во время антрактов никуда в своих рваных бурках не выходил, чувствовал себя страшно не комфортно в данный момент. Мне страшно хотелось сейчас отлить где-нибудь и потому, промычав ему что-то злобно-матерное, я страстно устремился в сторону под своды сумеречно освещенного подземного перехода под Казанской железной дорогой, что маячил в данный момент на горизонте. Приятель за мной.
  
   И вот стою я у стены подземного перехода - ну и приятель мой тут же - тоже захотел, как бы очень вдруг - отливаю, плотски наслаждаюсь легкостью в паху, а приятель опять ко мне с тем же вопросом.
  
   - Ну чего? Как-пьеса-то? - уже отряхивая последние капли, повторил он свой вопрос.
  
   - Да ничего, в общем-то, - отвечаю. - Особенно хорош там этот... Ахов. Хозяин этот. 'Какой для тебя закон писан, дурак? Кому нужно для вас, для дряни, законы писать? Какие такие у тебя права, коли ты мальчишка, и вся цена тебе грош? Уж очень много вы о себе думать стали! Написаны законы, а вы думаете это про вас. Мелко плаваете, чтобы для вас законы писать. Вот покажут тебе законы! Для вас закон - одна воля хозяйская!'.
  
   - Да-да! А то еще это!.. 'Связался я с тобой говорить; а говорить мне тошно. Либо ты глуп, либо ты меня обманываешь. Русской пословицы ты не знаешь: воруй да концы хорони? Не знаешь? Поверю я тебе, как же! А коли, в самом деле, ты, живя у меня, ничего не нажил, так кто ж виноват! Цена вам, брат, всем одна, Лазарем ты мне не прикидывайся! На честность твою я, брат, не расчувствуюсь, потому ничем ты меня в ней не уверишь. Отчего вам хозяева мало жалованья дают? Оттого, что, сколько тебе ни дай, ты все воровать будешь; так хоть на жалованье хозяину-то выгоду соблюсти. А награжденьем вас, дураков, манят, чтоб вы хоть немножко совесть помнили, поменьше грабили.
  
   И то, что Ипполит ему там. 'Значит, вы, дяденька, и сами обманываете и желаете, чтоб вас обманывали? Жаль, поздно сказали. Но я был совсем на других правилах и по тому самому считаю за вами, по крайности, тысяч пятнадцать'.
  
   - Считай больше, считай больше, уж все одно, - говорит племяннику дядя. - Двух грошей медных я тебе, милый, не дам. Что я за дурак!
  
   - Да-а! Это, уж, точно так! - застегивая ширинку, отвечал я приятелю своему. И добавил к сказанному словами из 'Баллады о гвоздях' Николая Тихонова: - 'Гвозди б делать из этих людей: Крепче б не было в мире гвоздей'. *
  
   - Людей не жалеть, бабы еще нарожают! - проорал мой приятель на весь туннель под железной дорогой Казанского вокзала. И мы заржали с ним во всю глотку...
  
   - Ну как спектакль-то? - спрашивала меня уже вечером мать.
  
   - Да ничего! - отвечал я ей уже лежа в постели и почти что засыпая.
  
   - Что, интересно было?
  
   - Познавательно! - уже зевая, отвечал я ей и, закрыв глаза, отвернулся к стене...
  
   ...Да, а тот 'Пармезан' с хлебом, что спрятали мы тогда в кустах, пропал. Толи собаки его утащили, толи какие-нибудь такие же, как и мы с приятелем, любители деликатесов. Приятель мой был доволен таким обстоятельством, и долго потом хохотал над этим, а я очень жалел. Хотел этим сыром ещё сестёр своих и брата угостить, чтоб и они узнали, что есть не только плавленый сыр 'Дружба', но ещё и вот такой.
  
   Да, было время, и был тогда у нас на площади большевика Ивана Журавлева театр имени 'Моссовета', но теперь театра этого там уже нет. И давно уже. При Н. С. Хрущеве ещё театр этот стал обузой для финансов министерства культуры и переехал он тогда в самый что ни на есть центр столицы нашей, в сад 'Аквариум', что у 'Маяковки'. А само здание передали Московскому электроламповому заводу. Под Дом культуры как бы для них.
  
   Да от названия завода этого потом и все названия у нас там пошли - улица 'Электрозаводская', станция метро 'Электрозаводская', платформа Казанской железной дороги 'Электрозаводская'. Да и мы все уже, имея в виду ещё и ул. Гольяновскую - заодно уж! - стали называться "голь электрозаводская". Одним словом, прощай театр и культурная жизнь, ибо раньше-то от нашего дома до театра было ещё не очень далеко, а что потом стало! А поезжай-ка ты в центр! Но для рабочего подростка, живущего на окраине 'культурной' Москвы, посещение театра, находящегося в центре столицы, казалось тогда чем-то из ряда вон выходящим. Во-первых, все это очень далеко, во-вторых, не во что было одеться, - так чтоб людей не пугать. Ну а в-третьих, это, конечно же, из-за денег. Всегда их, почему-то на это культурное, находящееся где-то там, не хватало...
  
   Ну, а с приятелем мы потом долго ещё пировали на ту сотню. Купили даже себе по картонному фильмоскопу для просмотра мультиков и прятали их в лопухах в овраге, пока их там кто-то ни спёр у нас. А тётка его тогда так и уехала, никому, не сказавши о пропаже у неё денег. Толи племянника пожалела, толи со счета в деньгах сбилась.
  
  
  
   ======================
   Примечание
  
   1. * Николай Тихонов.
   Русский советский поэт, прозаик и публицист, общественный деятель. Герой Социалистического Труда. Лауреат Международной Ленинской 'За укрепление мира между народами', Ленинской и трёх Сталинских
   Родился: 22 ноября 1896 г., Санкт-Петербург, Российская империя
   Умер: 8 февраля 1979 г. (82 года), Москва, СССР
  
   2. *Официально появление твердого сыра в нашей стране связано с именем великого самодержца Петра первого, который завез этот молочный продукт из Голландии, массово популяризировал и наладил широкомасштабное промышленное производство его. Наверное, думал, что так мы уже будем почти что европейцами.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"