По вторникам корабельный кок по прозвищу Вискас - длинный, жилистый, напрочь лишенный всяческого добродушия, - украшал меню горячим шоколадом. За те три месяца, что "Бродяга" просидел на голой каменюке у тусклой красноватой звезды, шоколад превратился в разбавленную жижу. Вкус у жижи оказался омерзительным, но Скот выпивал ее всю - медленно, глоток за глотком, до дна.
Лучший шоколад в мире готовила его матушка. И Скот совершенно точно знал, что скоро, уже скоро, он ранним холодным утром сядет, завернувшись в плед, на задней веранде старенького дома. Матушка принесет горячую чашку. Он станет греть о чашку руки и смотреть на далекие зеленые холмы в проплешинах непроходимых зарослей рыжего колючего кустарника. Да слушать, как на реке орут, заблудившись в тумане, осипшие гудки.
Скот поставил стакан. В столовой было немноголюдно и тихо. За крайним столом завтракали механики. Не глядя по сторонам, они наскоро утерлись салфетками и вышли, накинув на плечи потертые спецовки.
До Малой Корки "Бродяге" оставалось чуть-чуть, когда хмурый начальник инженерной службы огорошил кэпа - из следующего прыжка корабль вывалится неаппетитной кучкой. И вот три месяца они сидят на случайно подвернувшейся планетке, и механики перебирают изношенные движки.
Уже экономят продукты. Уже никто не рвется на прогулку - что за радость гулять по будущей могиле. И в столовой стало слишком тихо. Кэп, свирепея день ото дня, то и дело объявляет генеральную уборку, и Скот, с утра до вечера, если не вахте, трет переборки, котлы и ступеньки трапов.
- Пойдем, что ли, - говорит Морис.
Скот задумывается. Хорошая девушка Хельга. И матушка давно намекает Скоту, какие славные детишки бегают у его погодков. Но Скот все тянет, не спешит и сейчас, в эту самую минуту он понимает, почему. Еще ни разу Хельга не угощала его шоколадом. Эта мысль так поражает Скота, что он резко выпрямляется и хлопает ладонью по столу.
На него оглядываются.
- Нет, - решает Скот, качая головой. - Ему не нужна Хельга. Ему нужны только холмы, холодное воскресное утро и немного горячего шоколада.
Скот молчун, и Морис давно привык болтать за двоих. Они идут по коридору, и Морис спрашивает то ли себя, то ли Скота:
- Слыхал, кэп решил прыгать. А-а?
Скот улыбается. Его посетила гениальная в своей простоте мысль. Даже странно, как он не додумался раньше. Матушка научит Хельгу варить шоколад. Матушка делает лучший шоколад в мире. А уж Скот помотался по миру - он знает.
Морис пожимает плечами, оглядывая переборки:
- Все лучше, чем здесь помирать. А-а?
Скот рассеянно кивает. Матушка, она верит, что там, за последней чертой есть мир, у каждого свой, мол, какой заслужишь, тот и будет тебя ждать. Отец все смеялся над ней, топорща жесткие как проволока усы - сам он чтил разве что водяного. К нему и ушел по судьбой назначенной рыбакам дорожке. А мир матушки - это холмы, бревенчатый дом с верандой, да еще гудки идущих по реке судов. Провожая сына, она всегда говорила ему:
- Если что, ты знай, я дождусь тебя там - среди холмов.
- Готовы? - спросил кэп.
Помедлил, надвинул на лоб фуражку и вздернул голову повыше.
- Пилот, старт.
- Есть старт, - отозвался Скот и плавно повел рычаг от себя и направо.
Скоро, уже скоро он будет дома, где встретят его матушка и Хельга. Или он просто подождет их там же - на задней веранде старенького дома. Если и впрямь есть за последней чертой холмы, река и шоколад.