Луженский Денис Андреевич. В рай по контракту

В рай по контракту

Дорогу в рай стерегут демоны.

Но путников ангелы берегут.

(неизвестный поэт)

- Приехали, - сказал Клюгер и спрыгнул вниз. - Дальше - пешком.

Люди послушно попрыгали следом: один, второй, третий... Всего трое. На Прииске уже с жиру бесятся - ради троих пассажиров краулер гоняют.

- А как же катер? - человек в чёрном комбинезоне озирался с растерянным видом. - Сюда я на катере летел.

- И когда это было?

- Э-э-э... четыре месяца тому... вроде.

- Вот-вот, святой отец, четыре месяца. Ещё до сезона бурь, потому парни с "чистилища" и рискнули. Сейчас над Болотом катер никто не пошлёт - восемь шансов из десяти, что назад он уже не вернётся.

Будто подтверждая его слова, издали докатился глухой жестяной звук: гр-р-рум-м...

Не сговариваясь, все обернулись. Гроза шла с юго-востока. Полнеба уже залило густой синевой, и стояла тишина - плотная, предгрозовая. Впрочем, долго ей не продлиться, скоро вновь налетит ветер - рванёт с головы капюшон, поднимет облака удушливой рыжей пыли. Пого-о-одка, чтоб её...

- Не падайте духом, святой отец, здесь пешего пути - всего двое суток. И я здесь иду... - Клюгер на секунду задумался, - в сорок девятый раз. Как видите, голова на месте.

- Я не боюсь, - священник выпрямился. - Всё в руках Господа.

- Ну, разумеется, - Хэмфри Клюгер вложил в усмешку столько сарказма, сколько сумел.

Миссионер его раздражал своим спокойствием и мягким благодушием во взгляде. Откуда он взялся и что делал на Прииске? Впрочем, если напрячь воображение и дать волю цинизму, то слугам божиим, наверное, самое место не в их помпезных и уютненьких храмах, а там - в преддверии преисподней. Не мифического, а реального, воплощённого ада.

Подгоняя лямки рюкзака, Клюгер нет-нет, да посматривал на отца Германа. Молодой ещё парень лет двадцати пяти - двадцати восьми, среднего роста, худой и коротко стриженый, совсем ничем не примечательный. Разве что тонкая седая прядка на виске... где он её заполучил в своём-то возрасте? Таскал священник строгий чёрный комбез, неприятно напоминающий форменные "универсалы" безопасников Концерна, но без устрашающих клыкастых кошек на рукаве.

Помимо миссионера в порт жаждали попасть ещё двое: крепкий мужик средних лет - похоже, какой-то техник отпускник, а также... хм... примечательный такой парнище. Этот не просто "крепкий" - под дорогим, явно на заказ пошитым комбинезоном бугрились мускулы тяжелоатлета. Длинные волосы цвета пшеницы были стянуты на затылке в тугой "хвост". Блондин даже мог бы считаться красавцем, но аккуратные, почти скульптурные черты лица портил слишком массивный подбородок, а надбровные дуги гигант, не иначе, одолжил у гориллы. На великого мыслителя он никак не тянул, но здоровый, чёрт, прямо на зависть.

"Старатель, - подумал Клюгер. - Натуральный старатель. И к тому же удачливый".

Молния разделила синее полотнище пополам, разорвала его на две части неровным белым росчерком. Шнур плазмы упёрся в клубящийся горизонт и медленно угас. Едва ли он оставил дымящийся след на вершине одного из холмов. Здесь, над равниной Эндрюса, девять молний из десяти бьют в башни энергетической магистрали, протянутой от самого Прииска к хрустальной подкове станции "Рубеж двадцать три", которую работники Концерна с иронией называют "чистилищем". Башни притягивают атмосферные разряды и поглощают их. Мощь чудовищных гроз мирно оседает в батареях подземных накопителей.

"Райский путь" питается яростью электрических демонов. Ну, разве не забавно?

- Идём, - скомандовал Клюгер. - Пока нас не накрыло, успеем дойти во-он к тем холмам.

- Смотри не потеряй их, Хэм! - неприятно ухмыльнулся ему водитель вездехода.

В ответ егерь сплюнул на широкую гусеницу машины.

- Мозги не растряси в своей жестянке, - процедил он сквозь зубы. - Если они у тебя ещё остались, клоун.

* * *

Идеально ровную песчаную площадку Клюгер решил обойти. Очередное "окно" - намётанным взглядом видно сразу. Наступи ногой на обманчиво твёрдую поверхность - вмиг провалишься по пояс. А через минуту и вовсе с головой утянет. С ховерлыжами можно, конечно, не утруждаться и двинуть напрямик, но егерю не хотелось рисковать. Никогда не знаешь наверняка, чем тебя удивит Каменное болото. Песочек в этом "окне" слишком уж ровный... Ну его к огневикам.

Вокруг уже порядком стемнело. Гроза догоняла, накатывалась со спины. Почти все грозы приходят оттуда, с юго-востока - они формируются над Серой Плешью, заряжаются, набухают электричеством, и потом, подгоняемые ураганными ветрами, мчатся на северо-запад, чтобы бешено атаковать протянутую через равнину ниточку магистрали.

Новая молния заставила очки-поляризаторы помутнеть на добрых две секунды. Над головами людей прокатилось низкое, угрожающее ворчание. Клюгера аж передёрнуло - до того вышло похоже на песчаную пуму. Подобно огромной чешуйчатой кошке гроза предупреждала: "Бойся меня!"

- Боюсь, боюсь, - пробормотал человек. - А как же.

Прибавив шагу, он помчался прочь от чернильной синевы. Впереди блестел металл - там небрежная рука великана всадила в вершину холма огромное бетонное копьё. Древком вниз всадила, наконечником вверх. Башня. Километров пять до неё.

Он обернулся на ходу, желая убедиться, что подопечные следуют за ним по пятам. Те отстали - немного, в пределах нормы, даже священник держал нужный темп. И это хорошо - до ближайшего надёжного укрытия ещё добрых четыре мили.

Группа успела отмахать примерно половину расстояния до башни, когда им в спины ударил первый порыв ветра. Тьма вокруг быстро сгущалась, молнии сверкали всё чаще, и гром больше не ворчал с угрозой, а внушительно грохотал в вышине: р-ром-м-м!

Очередной ослепительно-белый высверк выхватил из мрака могучую серую колонну, блики света разбежались по стержням уставленных в небо поглотителей. Башня энергетической магистрали, одна из семисот двадцати восьми.

Порыв ветра швырнул в лицо горсть колючего песка, и Клюгер на ходу опустил противопыльную маску. В ней хоть и жарко, зато дышится легче. Проклятая планета!

- Живее! - заорал он и махнул рукой. - Держим вон туда! На средний холм!

В сгущающейся темноте и облаках поднявшейся пыли едва ли можно было различить, на что указывает его палец. Люди просто поверили, что холмы там действительно есть, и послушно прибавили шагу.

Ветер завывал, соперничая в ярости с громом, часто сверкали молнии. Одна ударила в башню, мимо которой проходила группа. Повернув голову, Клюгер с замиранием сердца наблюдал, как бело-голубые разряды сплетаются на поглотителях в причудливое подобие тернового венца.

Хорошо, хоть нет дождя. В это время года грозы над равниной проносятся сухие, как пустыня летом. Эти тучи над головой - вовсе не вода, а песок и мелкие камни. Уловив краем глаза движение слева, Клюгер вгляделся в удушливую мглу. Ага, вон оно - то, что с ужасающей лёгкостью забрасывает наверх сотни тысяч тонн всякого мусора. Тёмный хобот шарил по земле, будто чего-то искал. Егерь указал на него спутникам и поспешил прочь.

Людей подгонять не приходилось, они, напуганные буйством стихии, сами из кожи вон лезли, стремясь укрыться от набирающего силу урагана и прожорливых чёрных воронок. Всё же Клюгеру казалось, что группа ползёт медленнее пещерного броненосца. Ветер бил в спину, валил с ног, пригибал к земле, но хотя бы гнал всех в нужном направлении. Дул бы навстречу, чёрта с два они одолели бы хоть километр. Вон она - заветная гряда - темнеет сквозь пыльную завесу, и не больше двух сотен шагов до неё.

Местность понемногу повышалась, под ногами наконец-то обнажилась голая скала, пропали коварные песчаные "окна", зато стало больше камней. Зная, чем может грозить неопытному лыжнику подъём по такому склону, Клюгер отстал и занял место в хвосте группы. Сделал это вовремя - не прошло и минуты, как священник, неловко бежавший впереди, вдруг споткнулся. Он упал, и силой воздушного потока его поволокло по земле. Клюгер подкатил сбоку, ухватил "чёрного" за шкирку, рывком вздёрнул на ноги.

- Держись, святой отец! - проорал, не особо надеясь, что тот услышит. - Ещё немного!

Скоро они и впрямь вышли к приметной глыбе серого базальта, за которой обнаружился узкий и тёмный провал. Пещера! Наконец-то! Разглядев убежище, люди бросились вперёд без лишних понуканий. И как ветер ни пытался сбросить их со склона, через пару минут все четверо оказались в темноте, более непроглядной, чем мгла пыльной бури.

* * *

- Зачем вам оружие?

- А у вас под комбезом есть крест? - ответил Клюгер вопросом на вопрос.

- Есть.

- И зачем он вам?

- Ну, как же... - отец Герман, как будто, озадачился. - Это символ того, во что я верю. И, если угодно, атрибут избранного мною пути.

- Профессиональный инструмент.

- Ну, не совсем так... впрочем, под таким углом зрения... да. В какой-то степени.

Священник немного помолчал, затем произнёс с ноткой осуждения:

- Понимаю, к чему вы клоните. Но это ведь совсем, совсем другое.

- Я и не говорю, что одно и то же, - Клюгер поморщился. - Вам с вашим крестом спокойнее, а мне - с моим разрядником. Вот и всё.

- Нет, что ни говорите, а даже здесь жить мо-о-ожно! - с довольным видом протянул вдруг крепыш в комбезе техника. Звали его Аксель, был он штатным метеорологом на Прииске и направлялся (ну, кто бы мог подумать!) в отпуск. Обо всём этом работяга поведал пятью минутами ранее, грея руки над походной горелкой и прихлёбывая прямо из термофляжки горячий какао.

- Первый раз пешком здесь иду! - вещал он с преувеличенной весёлостью. - Три раза катался от Прииска к "чистилищу", и каждый раз катером. А тут - выдали честно заработанные денёчки аккурат в сезон бурь, поганцы!

- Ты скажи спасибо, что дорогу до порта в счёт отпуска не включают, - пробасил здоровяк-старатель.

- Ха! За такую дорожку ещё и накидывать нужно недельку - отдохнуть перед отдыхом!

- Мечтай, - процедил Клюгер с насмешкой. - Концерн - не благотворительный фонд. А Рагнарок - не райские кущи. Здесь нигде сиропом не полито.

- А что, опасная работёнка - егерство? - полюбопытствовал старатель. - Чем вы тут вообще занимаетесь, кроме этих вот хождений по болоту туда-сюда... в среднем, разок за месяц, да?

- В среднем. Ага. На той неделе я искал упавший метеозонд. Четыре дня один по Болоту ползал. За неделю до того таскался к Серой Плеши с группой "очкариков". Нас там дважды накрыло грозами, перед которыми сегодняшняя буря - так, сквознячок из кондишена. А потом мы попали под перекрёстное извержение, потеряли краулер вместе с водителем. Я здесь три года, за это время на моей памяти погибло с одного только "чистилища" двенадцать спасателей и егерей. Так что, приятель, не обижайся уж, а я повторю. Здесь. Нигде. Не. Курорт.

- Ну, ты на меня тоже не обижайся, брат, - здоровяк зевнул с самым благодушным видом. - У нас на Прииске за эти же две недели накрылись двое... не, с Мау Ленивцем - трое. Даже пыли по горсточке не собрали, чтоб на родину в банке послать. Ещё двое сейчас в госпитале лежат, ждут, пока сезон бурь закончится и снова катер начнёт летать. У одного нет ноги, другой на искусственных лёгких, они калеки оба, и контрактам их конец. И ты не подумай, будто я тут жалуюсь. Нет, брат, всего лишь намекаю, что после Малой Ямы твоё болото - натурально маленький оазис. И ты в нём, будто рыбка в воде. И платят тебе, в сравнении со спасателями, двойную ставку. Разве плохо? Верный кусок яичницы с беконом на старости лет.

В пещере стало тихо. Даже отдалённые завывания урагана, казалось, отдалились, сделались не громче дыхания спящего младенца. Среди этой тишины Клюгер отчётливо услышал, как в висках у него стучит кровь.

- Ну да, - сказал он негромко, - двойная ставка. Само собой, не чета вашим ставкам. Это вы любимчики судьбы. Для нас-то "райский путь" - только маршрут из пункта А в пункт Б, и никто в конце рая не обещает. Разве что... яичницу и бекон.

Старатель кивнул.

- Твоя правда. Кто в аду не пахал, тому райские кущи заказаны.

- Послушай, ты, пахарь...

- Не ссорьтесь, - попросил священник. - И не богохульствуйте. Прошу, не надо при мне.

Как ни странно, при взгляде на расстроенного миссионера Клюгеру почти расхотелось съездить здоровяку-блондину по морде.

- Нет проблем, брат, - старатель пожал плечами и ухмыльнулся. - Тем более, что наш егерь прав. Вот только меня его правота уже не задевает. Я-то свой "райский путь" отработал.

Тут у Клюгера снова застучало в висках, но уже не от злости.

- Ты... - он невольно облизнул вмиг пересохшие губы, - не в отпуск?

- В отпуск. В бессрочный, - здоровяк осклабился и демонстративно заложил за голову могучие ручищи. - Буду нежиться на солнышке следующие пятьдесят лет. Где-нибудь возле моря. По десятку лет отдыха на каждый год адового контракта - как полагаете, хватит?

- Ещё бы! - воскликнул метеоролог и хохотнул с таким удовольствием, будто это ему до конца жизни предстояло веселиться и тратить миллионы.

А Клюгер смотрел, поражённый, на правую руку старателя. Когда тот поднял её вверх, манжета на его комбинезоне немного сползла, и из-под неё показался охватывающий толстое запястье широкий серебристый браслет. Персональный сейф. Да не стандартная дешёвка, выдаваемая со складов Концерна, а настоящий "Армрэкс" из би-керамического сплава, лёгкий, вместительный и очень надёжный. Стоит умопомрачительно, и ради хранения памятных безделиц его не покупают.

- Да ты счастливчик, брат, - выдавил он через силу.

- Так и есть, - согласился атлет, и вдруг добавил: - В отличие от тебя, Хэм Клюгер.

Вздрогнув, егерь вгляделся в массивное лицо.

- Не помню твою физиономию.

- Бойл. Арнольд Бойл. А ты ходил в бригаде Ласло.

Бойл... Бойл! Да, он определённо помнил это имя. Парень уже тогда был из ветеранов, ну а теперь... Дьявольщина! Целых пять лет! Прямо не верится, что столько удачи может достаться одному человеку. Хочется взять вселенную за ворот, встряхнуть покрепче и заорать: "Где в этом чёртова справедливость, стерва?!"

- А вот я тебя запомнил, брат, - здоровяк усмехнулся. - Ты многих тогда впечатлил. Тем, что выжил.

И он выразительно опустил взгляд на его руки. Внутри у Клюгера всё сжалось от ярости, но он ей не поддался.

- Меня залатали. Много заработать я не успел, но мне оплатили операцию.

Два его биомеханических протеза были неотличимы от настоящих, живых рук. Хорошие протезы, Концерн не поскупился. С другой стороны, это ведь всё, что Клюгер тогда получил...

- Вы были старателем? - отец Герман оживился.

- Недолго. Пару месяцев.

- Понимаю. А почему не улетели отсюда?

- Здесь не хуже, чем где-нибудь ещё. И потом... - Клюгер мрачно усмехнулся, - эта планета мне задолжала. Прежде чем свалить, хочу вытрясти из неё должок.

"А ещё бывших старателей с охотой принимают к себе егеря, - подумал он с горечью. - Ясное дело, тех бывших, кому не светит "райский путь". Настоящие счастливчики на Рагнарок не задерживаются ни минуты".

Кофе в саморазогревающейся банке неприятно горчил. Мало сахара и мало молока - автомат в кафетерии "Рубежа" снова барахлил, а Клюгер слишком спешил перед выходом, не проверил заказ. Вот дерьмо! Ещё два дня хлебать это дешёвое, безвкусное пойло!

- И какого дьявола вы трое не захотели дождаться лётной погоды?

- Ещё пару месяцев торчать возле Ямы? - Бойл саркастически приподнял бровь. - Да ты спятил, я лишнего дня на этом проклятом шаре не останусь.

- И потом, - поддержал его Аксель, - катера даже в межсезонье падают. Один из пятидесяти, как я слышал. Так что пешочком - оно даже спокойнее.

Глядя на их беспечные ухмылки, Клюгер не сдержался:

- Я не господь бог, гарантий тоже не даю. На равнине Эндрюса всякое случиться может.

Он тут же пожалел о сказанном.

- Ага, - старатель сверкнул острым, пристальным взглядом, - в прошлом году кто-то из егерей потерял на маршруте всю группу.

- Это правда? - вскинулся священник.

- Было дело, - Клюгер пожал плечами, старательно делая вид, будто речь идёт о чём-то обыденном. - В "чистилище" напутали с маршрутными планами и послали на "райский путь" новичка. Парень растерялся, потащил людей в грозу через Болото, завёл под торнадо. Даже тел не нашли, смерч там всё вымел до базальтовой подушки.

- Но сам егерь, как болтают, выжил.

- Он больше не егерь. А я, в отличие от него, не зелёный новичок.

- Так вот почему тот водитель... - миссионер осёкся.

- Не смущайтесь, святой отец. Дело обычное: один человек облажался, и теперь каждый придурок считает, будто отмочить шутку про егерей - это круто.

Он допил кофе, с хрустом смял в кулаке пустую банку и наблюдал, как под действием катализатора та рассыпается в мелкую белую пыль.

- А что насчёт налётчиков? - спросил вдруг метеоролог.

Клюгер уставился на него, как на идиота.

- Каких ещё налётчиков?

- Ну... этих... любителей пострелять на большой дороге. Плазменник под нос, "деньги на бочку", и всё такое.

- Чушь собачья.

- В смысле?

- Приятель, - егерь наклонился вперёд и стряхнул с ноги пыль от банки с таким презрением, будто это произнесённые Акселем глупости осели на его штанину в виде грязи. - Я говорю, ты чушь городишь. Нет на Рагнарок никаких налётчиков. На кого им тут налетать? На тебя, что ли?

- Ну-у... Вот на него, к примеру, - отпускник ткнул пальцем в Бойла, тот ответил неприятной ухмылкой.

- Куш-то хороший, - Клюгер скривился, - но такие, как он, по графику через Болото не ходят. Можно с твоим плазменником полгода в засаде просидеть и ничего не высидеть. Чтобы устроить налёт, нужен свой человек на Прииске. Да не абы какой, а с доступом к линии связи. У тебя вот, скажем, такой доступ имеется? Нет?

Он достал из рюкзака скатанный в компактный рулон спальный мешок и начал устраивать себе ложе на каменном полу пещеры.

- Расслабьтесь, - закончил негромко. - Никто на вас тут не налезет. Лично я собираюсь спать, как младенец. Чего и вам советую.

* * *

Пятилетний контракт на Прииске вырабатывали единицы. В старателях у Концерна нет отбоя - людей, что готовы рискнуть собственной головой ради поистине фантастического куша, хватает с избытком. Ещё и отбирать приходится - покрепче, повыносливее, с развитой интуицией и животным чутьём на опасность. Даже среди таких - сильных, осторожных и предварительно обученных - гибнет пятьдесят из сотни. А ещё сорок девять необратимо калечатся. Конечно, при современном уровне трансплантации и протезирования потеря ног или рук для человека отнюдь не критична, вот только старателем он быть уже не может. Соваться с киберимплантантами в кратер, прозванный на Прииске Малой Ямой - надёжный, но не самый приятный способ самоубийства. В аномальную преисподнюю электронику упрямо тащат лишь "очкарики" из научного сектора. И, что характерно, никто ещё не смог вынести наружу хоть один работающий датчик, даже самый простенький.

Говорят: Малая, подразумевают: единственная. В Большую-то никто ещё попасть не сумел - на той стороне планеты бушует ураган чудовищной силы, к его центру уже пятьдесят лет пробиться пытаются. Пока безуспешно.

Клюгер помнил свой первый спуск в Яму так отчётливо, будто это случилось вчера. Шли долго, но усталости почти не было. Утоптанная тропа плавно вела под уклон, и шагали они налегке, в тонких рабочих комбезах и спортивной обуви. Ни инструментов с собой, ни полевых рационов, ни аптечек, только фляги с водой - пластиковые. Шли молча. Правила такого не было - молчать при спуске, просто никому не хотелось говорить, даже новичкам.

Малая Яма - здоровенный кратер неизвестного происхождения, около двадцати километров в диаметре. Круглый, точно блюдо, и дно ровное, всё усыпано слоем мелкого щебня. Ходить по нему удобно - ноги не проваливаются, как в песок. Производят щебень "кофемолки" - внезапно возникающие зоны разрушительных колебаний. Откуда они берутся, никто не знает. Версий "очкарики" наплодили от души, но достоверной за тридцать семь лет освоения Прииска не родилось ни одной. Встречаются эти аномалии и вне Ямы, даже на равнине Эндрюса их можно найти, но там они все стационарные, лежат себе и "пульсируют", а в Яме блуждают - то там срабатывают, то сям; когда и в каком месте "помол" начнётся - не угадаешь. И ведь "кофемолки" на Прииске - ещё не самое скверное. Чего стоят, скажем, "пробои" или "пароварки".

На дне кратера почти всегда тихо, безветренно, спокойно. От этого спокойствия напряжение лишь усиливается, натягивается внутри звенящей струной. Люди ходят по двадцатикилометровому серому полю, вглядываются в каменное крошево под ногами, и пытаются одновременно ещё примечать всё, что вокруг происходит - не зашевелится ли где сама собой щебёнка, не поплывёт ли в воздухе едва заметное марево, не сменится ли цвет неба над головой... Любое изменение - это сигнал к опасности. Зачастую - сигнал, уже опоздавший на пару секунд. В первый свой спуск Клюгер только и делал, что башней вертел по сторонам. И слушал - так напряжённо, что к концу третьего часа начали мерещиться несуществующие шорохи и вздохи.

Шурх-шурх - щебёнка под подошвами всегда шуршит, поскрипывает. Тренированные старатели ходят и дышат почти бесшумно, но совсем превратиться в призраков не выходит, каждый обострённым слухом слышит и себя, и ближайших соседей. Шурх-шурх... и вдруг - щёлк! Звук, необычайно резкий в тишине кратера, прокатывается по всему полю, заставляя людей втягивать головы в плечи. Это "пробой". В отличие от "кофемолки" по площадям он не бьёт - разряжается точечно. Что именно разряжается, как и почему - "очкарики", как обычно, молчат, не знают. Клюгер всё представлял себе: ходит под слоем щебня невидимый подземный стрелок и время от времени палит вверх - наугад, на кого удача пошлёт. Иногда стрелку везёт - попадает. Камушки при "пробое" летят со скоростью пули, и если на их пути оказывается живое тело... итог, в принципе, больше всего и напоминает попадание пули.

Суточная смена каждой бригады - три часа, потом даже тренированный человек устаёт, реакции притупляются. Одна бригада из Ямы уходит, её тут же сменяет другая. И так - пока не приходит ночь. Отработавшим - сутки отдыха, и снова вниз. А через каждые пять месяцев трёхнедельный отпуск полагается, но ветераны редко больше недели берут, и с планеты на это время мало кто улетает. Конечно, убавить срок контракта на полтора десятка дней - соблазн немалый, но считается, что после долгого отдыха наработанные рефлексы теряют остроту и старатели в Яме чаще гробятся.

Свою первую "слезу ангела" он нашёл только на третьем спуске. Крошечная прозрачная капелька весом меньше грамма слабо поблёскивала у самой стены кратера, вдоль которой шёл Клюгер. Накануне он проходил в этом же месте и готов был поклясться, что проглядеть капельку не мог - она появилась ночью... а может - за минуту до того, как на неё упал взгляд человека. Когда Клюгер поднял находку, у него задрожали руки. А Ласло Боргес долго разминал "слезу" двумя пальцами, смотрел на свет и, наконец, сказал: "С почином, малыш".

Инферниты - вот то, ради чего существует Прииск. Они плотнее и твёрже алмазов, в ювелирных украшениях сверкают и меняют цвет, но главное - это их экзобиологические свойства: человек, который может позволить себе таскать серьгу или кулон со "слезой ангела", перестаёт болеть, царапины на его коже зарастают буквально за сутки, даже старые шрамы с тела пропадают. Весь организм здоровеет, словно в клиническом регенераторе, и без побочных эффектов вроде быстрого старения. Наоборот, поговаривают, теперь богачи будут жить дольше; лет на двадцать, а то и на все пятьдесят - никто пока не успел получить достоверных данных. И это тоже стимул для контрактников неслабый: шанс возместить долгие годы, проведённые в аду, сторицей. Если, конечно, по-настоящему повезёт.

На пятой ходке Клюгер впервые увидел, как погибают в кратере люди - очень неожиданно, очень быстро и очень страшно. Один из старателей, неспешно бредущий по своему маршруту, вдруг отскочил на полметра в сторону, крикнул - громко, отчаянно - и по его телу пробежала короткая сильная судорога. Потом он упал ничком и затих. К нему долго никто не решался подойти, наконец Боргес рискнул - потея и стискивая зубы, медленно приблизился, ухватил лежащего за штанину комбинезона и оттащил назад. Затем Ласло аккуратно перевернул тело, взглянул погибшему в лицо и тут же отпрянул.

"Мерде! - ругался он, шумно и часто сглатывая. - Карамба! Дьябло! Такого ещё не видел. Будто... кровь вскипела. У кого слабый желудок - не смотрите".

Клюгер смотреть не стал.

После того спуска у него было ещё двадцать три, и ещё дважды их бригада теряла людей. Одного - безвозвратно, другому всего лишь расплющило гравитационным ударом кисть руки и медики даже обещали срастить изувеченные пальцы, не прибегая к протезированию. После восстановительной терапии парень собирался вернуться в бригаду. Клюгер, однако, его уже не увидел - двадцать девятый спуск стал для него последним.

Небо над Ямой всегда цвета крови. Бледно-розовое в зените, а над краями кратера - густо-багряное. И солнца со дна никогда не видно.

* * *

Разбудил его крик - короткий, но отчаянный, полный ужаса. Выругавшись, Клюгер вскочил на ноги. Под сводом пещеры, прилепленный к базальтовому потолку, тлел в режиме ночника его фонарь. Егерь щёлкнул пальцем по пластиковой "шайбе" и та послушно вспыхнула ярким белым светом. Из темноты проступили фигуры ошарашенных, ничего не понимающих людей.

Аксель сидел на своём спальнике, разевая рот, точно выброшенная на берег рыба. На лбу его серебрились капельки пота. Глядя на него, нетрудно было сообразить, кто стал виновником переполоха.

- Какого дьявола, парень?!

- Я... - метеоролог провёл рукой по лицу. - Простите. Мне... сон приснился. Скверный.

- Да ну? - Клюгер разглядывал Акселя с подозрением. - Как видно, сильно скверный - ты орал, точно умалишённый.

Мужик сглотнул, лицо у него в свете фонаря казалось землисто-бледным.

- Я... три года... Ну, я на станции тогда работал. На этом, как его... На Причарде. И попал в пожар. Обгорел сильно. И мне... Ну, значит, снится иногда, что я горю. И будто дышать нечем... Ну, понимаете?

- Понимаем, - священник протянул руку и коснулся плеча Акселя. - Дурные воспоминания часто настигают нас во сне. Не смотрите осуждающе, Хэмфри, вы разве сами не видите снов?

- Нет, - соврал Клюгер, - ни черта не вижу. А нервишки лечить надо.

- Точно, - метеоролог вымученно улыбнулся. - Попаду на Фелину, куплю себе курс пси-терапии.

От могучего хохота Бойла вздрогнул даже егерь.

- Эй, брат, да у тебя губа не дура! Махнём туда вместе!

Улыбка Акселя, и без того не слишком радостная, окончательно поблёкла и увяла.

- Мне столько не платят.

- Это верно. На Фелине нужна мошна потолще твоей. Да и псионика - недешёвая штука.

- Ну, некоторым она достаётся совсем бесплатно, - Клюгер прищурился с насмешкой. - "Пси-терапия" - это для богатеньких идиотов придумано, а для людей попроще: ресоциализация. Процедура одна и та же: сажают тебя под псионный шунт и слегка выпрямляют извилины. Всей разницы, что на "терапию" ты приходишь по своей воле, а не под конвоем и в силовых браслетах. Да ещё тысячи кредитов отдаёшь, чтобы тебе мозги трахнули - вот умора-то.

Миссионер обернулся к нему, и в его серых с прозеленью глазах что-то мелькнуло... странная какая-то эмоция, потухшая раньше, чем егерь сумел её распознать.

- Вы, Хэмфри, похоже, из тех, кто выступает против перевоспитания заблудших методами психотехники.

- А вы, святой отец, похоже, из тех, кто это одобряет. Спали меня огневик, если я понимаю, почему. Вашей церкви сама идея такой "терапии" должна быть чужда.

- Отчего же? Всё, что оздоровляет общество, угодно богу.

- Да ну? А я думал, богу угодно покаяние. Чтобы человек по собственной воле признался в грехах и прощения за них попросил. Тогда как псионный шунт этот шанс у него отбирает.

Отец Герман медленно покачал головой и на лице его отразилось нечто вроде сочувствия.

- Вы заблуждаетесь, Хэмфри. Никакой психотехник не может дать человеку то, чего в нём нет. При помощи шунта лишь распутываются узлы противоречий, в которых запуталась личность: уводятся в область "архивной" памяти тревожные воспоминания, возбуждаются "центры позитива". Серийного убийцу зачастую вылечить проще, чем профессионального вора - у первого достаточно найти и блокировать патологическую склонность, а второго приходится "убеждать", что он не должен использовать приобретённые долгим и упорным трудом навыки.

- Беда в том, - Клюгер скривился, - что психотехник - не бог. И даже не ювелир-виртуоз. Человеку не сотрёшь из памяти съеденный суп, оставив память о тарелке, о ложке и о приятелях, что участвовали в обеде.

- Это плата. Тяжко грешивший человек должен чем-то оплачивать свои грехи.

Несколько секунд егерь буравил взглядом миссионера; тот был спокоен, как святой Пётр перед распятием.

- А откуда такие познания, господин пастырь божий?

- Честно говоря... интересовался вопросом. Хотел разобраться в этическом аспекте проблемы.

- Ну-ну. Плата, значит. Выходит, те, кто идёт на "пси" добровольно, раскошеливается за собственную глупость, а? Эй, приятель, хочешь забыть о своём пожаре? Готовься не только кредиты выложить на бочку. С тебя ещё плату "лишней" памятью возьмут - забудешь, что вообще был на той станции. Дружки там у тебя водились? Скажешь им "бай-бай", при встрече потом и не вспомнишь.

- Если от кошмаров избавят, - сказал метеоролог глухо, - обойдусь и без дружков. Пусть режут к чертям

- Ну и дурак.

Клюгер сплюнул и стал молча скатывать спальный мешок. Судя по кому, уже наступило утро, да и шум грозы совсем утих - значит, продолжать путь ничего не мешает.

* * *

Пуму он увидел, как только вышел из пещеры. Ветер ещё швырялся колючей пылью, и гроза рокотала, затухая над дальним концом Болота, потому Клюгер не услышал зверя заранее и подпустил ближе, чем следовало.

Мощное гибкое тело, покрытое не мехом, но золотистой с медной прозеленью чешуёй, сигануло со скалы всего лишь в десятке шагов от егеря. Мягкостью движений и повадками песчаная пума действительно походила на кошку: увидев человека, она прижала маленькие треугольные уши и зашипела, демонстрируя впечатляющий набор острых зубов. Её твёрдые когти, впившись в камень, издали неприятный скрежещущий звук.

Егерь стоял, не отводя взгляда от тёмных глаз твари. Нарочито медленным, неторопливым движением он вытащил из кобуры разрядник. Бледная молния, впившаяся в присыпанный песком базальт, заставила пуму отпрыгнуть назад. Она замерла на склоне, угрожающе ворча, и Клюгер выстрелил снова. Третьего предупреждения не понадобилось - решив не связываться с опасным противником, чешуйчатая кошка длинными прыжками бросилась вниз, к подножию холма.

- Господь всемогущий! - выдохнул священник. - Что за невероятная зверюга!

- Я чуть в штаны не наделал, - признался Аксель. - Думал, она нападёт.

Егерь хмыкнул и спрятал оружие.

- Мы для пумы несъедобны. Она бросится на человека, только если тот подойдёт близко к гнезду с детёнышами. Я и пугнул-то её лишь затем, чтобы вас не нервировала.

- Разумно. И гуманно. Знаете... я больше не стану спрашивать, зачем вам оружие.

- Снизошло озарение наконец-то? - Клюгер смерил миссионера хмурым взглядом. - Всё хочу спросить, какого дьявола вы делали на Прииске?

Отец Герман вопросу не удивился.

- Проповедовал. Это новая программа. Среди старателей и сотрудников станции немало верующих людей. Наверное, само место... способствует, так сказать. Возможно, Центральная епископия учредит на Прииске постоянную миссию.

- Всех манят чужие миллиарды.

Они спустились со склона и двинулись вдоль болота - по самой кромке. Клюгер шёл ровным, ритмичным, обманчиво неторопливым шагом. Сейчас буря не висела на плечах, и можно было не спешить, поэтому он берёг дыхание - делал аккуратный, выверенный шаг левой ногой, сильно толкался правой и секунд десять просто скользил вперёд, позволяя работать инерции и силовой подушке. Потом, не давая скорости заметно упасть, шагал правой и толкался левой... В таком темпе можно двигаться часами. Лыжи - отличная штука, когда к ним приноровишься, раз в сто надёжней краулера или ховердиска. Знай себе ногами работай, да на природу любуйся.

Впрочем, любоваться посреди равнины Эндрюса нечем. Песок, да камни. Камни, да песок...

- Меня не миллиарды манят, - сказал за его спиной священник. - Я думаю о спасении душ человеческих.

Клюгер не обернулся.

- У вас на запястье сейф, святой отец. Заметил его, когда вы умывались перед завтраком. Здесь все носят экранированные сейфы, поэтому нет ничего странного, что и вы таскаете на запястье железку. Интересно другое - ваша железка дороже моей раз эдак в пять. Либо вы богатый миссионер, что сомнительно, либо сейчас вы не столько священник, сколько курьер. Новая программа? Постоянная миссия? Готов поспорить, такой проект стоит денег.

- Вы циник, Хэмфри. Я не бизнесмен. В наше время церковь не торгует индульгенциями. Люди часто пытаются выражать искренность своей веры... материально. Это не предосудительно. И их средства пойдут на благое дело.

- Ну, ещё бы! Какой дурак станет отказываться от щедрых подношений!

Несколько минут они шли молча, затем священник вновь заговорил:

- Никакая щедрость не искупит тяготящих душу грехов. Но добровольно отказываясь от чего-либо, человек доказывает и богу, и самому себе, что он превыше благ земных. Деньги не унесёшь с собой в рай. Да и ни к чему они в раю.

- А вы знаете, почему маршрут, по которому я вас сейчас веду, называют "райским путём"?

- Я... видел кратер.

- Ого! Вас пустили вниз - на тропу?

- Только до безопасного участка. Мне хватило... Я понял, почему старатели зовут это место преисподней. Думаю, что выбираясь оттуда, они испытывают чувство, сродни вознесению. Отсюда такое...

- Бред, - перебил егерь со злостью. - Полная ерунда. Все старатели - добровольцы. Они по-своему суеверны и сентиментальны, но не сказать, чтобы слишком. Плевать им на ваши "вознесения". Эти парни приезжают сюда только ради чёртовой кучи денег.

Где-то позади, отзываясь на его слова, фыркнул одобрительно техник Аксель. А вот Бойл почему-то промолчал.

- Рай небесный? Не знаю, может быть, кого-то из них волнует и он. Но прежде всего, каждый старатель жаждет заполучить свой собственный, персональный рай здесь и сейчас. В курсе про главное условие старательского контракта? Оно очень простое. Тот, кто сумеет отработать на Прииске пять лет, получает, в комплекте с почётной отставкой, право увезти с Рагнарок каждый восьмой, найденный им за эти пять лет инфернит. Каждую восьмую, мать её, "слезу ангела". Почём они сейчас на рынке, а? По триста тысяч за карат или уже больше? Горстки маленьких волшебных стекляшек достаточно, чтобы купаться в роскоши до конца своих дней. И даже правнукам кое-что перепадёт.

- Не хлебом единым, Хэмфри.

- Верно. Помимо хлеба есть ещё женщины, виллы в курортных мирах и звёздные яхты.

Возразить отец Герман не успел, егерь вдруг затормозил, развернув лыжи боком, и резко вскинул руку, заставляя остальных тоже остановиться.

- Что там?

Клюгер отвечать не стал, вместо этого вынул из поясного клапана маленький охотничий бинокль и приник глазами к окулярам. Так-так... скала-ориентир, похожая на длинный изогнутый коготь; колючий сухой куст; "спичка" далёкой энергетической башни... Ага, вот оно!

Мимо серой от пыли базальтовой глыбы, прямо над песчаным "окном" двигалось... нечто. Ни фигуры ни силуэта, одно лишь зыбкое марево, будто песок на небольшом пятачке сильно нагрелся и воздух в этом месте дрожит от жара. Но какой, к чёрту, горячий песок, когда марево не висит неподвижно, а фланирует через болото с жутковатой целеустремлённостью. Время от времени, впрочем, оно замирает, и тогда в глубине горячего призрака вспыхивают и гаснут яркие жёлтые искры. Собственно, лишь благодаря этим искрам Клюгер и заметил "призрака" издалека.

- Что там, егерь?

- Огневик, - он протянул бинокль Бойлу.

Старатель не стал спрашивать, куда ему смотреть - уверенно приложился к окулярам всего на несколько секунд, присвистнул и тут же отдал прибор священнику. Отец Герман, напротив, разглядывал огневика долго и внимательно.

- Около километра до него, - сказал он, наконец. - Если дальномер не врёт. Но я думал, они только ночью встречаются.

- Не только. Ночью их легче увидеть. Днём, если тварь не "искрит", можно её и вплотную подпустить. А в темноте они светятся, и искры хорошо видны, даже мелкие.

- Странное создание, - задумчиво произнёс священник.

- У бога богатая фантазия, правда?

- Вы напрасно иронизируете, Хэмфри, так оно и есть.

Клюгер громко фыркнул.

- Между прочим, никто ещё не доказал, что огневики - форма жизни. Возможно, они - суть аномальные образования, как и блуждающие "кофемолки" в Яме.

Бинокль снова вернулся к нему в руки, и он сейчас с интересом наблюдал, как занимается дымным пламенем куст болотной розы, оказавшийся на пути "призрака".

- Хорошо, хоть их там нет, - буркнул метеоролог. - Не хотел бы я... на чужие ожоги смотреть.

- Тоже мне, беда. Не заглядывай в медблок - ничего и не увидишь.

- У меня среди старателей много друзей.

- В таком случае, брат, ты либо мазохист, либо придурок.

Не обращая внимания на хмурую рожу Акселя и укоризненный взгляд миссионера, Клюгер спрятал бинокль и скомандовал:

- Идём дальше. Что бы про огневиков ни болтали, они не слишком опасны. Держись от них в стороне - и никаких проблем.

- Слышал занятную версию, - заявил Бойл, - будто эти горячие малыши - всё-таки фауна. Но не эндемичная, а прибывшая сюда с той штукой, что оставила в шарике Ямы.

- Слыхал. Бред наркомана.

Гигант хмыкнул, повёл могучими плечами, но больше ничего не сказал.

Версию эту Клюгер, конечно, слышал, но не верил в неё ни на грош. Почти все умники сходились на том, что в Рагнарок около семисот лет назад влетело из космоса... нечто. Эдакий межзвёздный снаряд, разогнанный до почти световых скоростей. Хотите сказать, кто-то мог при таком раскладе просто соскочить с "проходящего экспресса" и уцелеть? Чушь собачья. Да сам шарик от удара не лопнул лишь потому, что кто-то сумел почти мгновенно локализовать катастрофу. Силовые поля неизвестной природы и поистине фантастической мощи удержали от взрыва пробитое насквозь сердце планеты. Две воронки, две Ямы - Большая и Малая - два чудовищных аномальных смерча над ними... вот, собственно, и всё. В масштабах этого пыльного мирка - не бог весть, какие последствия, даже биосфера уцелела. Люди, успевшие облететь добрую треть галактики и расселиться по десяткам звёздных систем, о подобных манипуляциях с энергией могли пока ещё только мечтать.

"А мы, как муравьи, копаемся на задворках чужого величия, блестящие камушки собираем", - мысль была неприятной, но до самого вечера он никак не мог от неё отделаться.

* * *

Днём их снова задел тёмным крылом грозовой фронт, пришлось поставить силовой зонтик и укрыться под ним от ветра. Портативный генератор запитали от батарей ховерлыж. Через два часа сидения Клюгер начал нервничать - в принципе, заряда аккумуляторов хватило бы на остаток дня и большую часть ночи, но спать возле монотонно гудящего эмиттера под тесным и не слишком надёжным куполом - то ещё удовольствие. Да и утром пришлось бы идти пешком, добавив разряженные лыжи к весу рюкзаков. К счастью, грозу всё-таки унесло дальше на северо-запад и люди продолжили путь.

К месту второй ночёвки вышли, когда уже начало смеркаться. Подходящих пещер в этой части Болота не было, поэтому у подножия невысокого холма двадцать лет назад строители Концерна соорудили нечто вроде бетонного бункера, надёжно укрывающего путников от прихотей местной погоды. Здесь даже нашлись походные койки и рэйнджерские саморазогревающиеся рационы.

- Завтра будем обедать уже в "чистилище", - Клюгер подмигнул священнику: - Вас ведь не раздражает, святой отец, что я так его называю?

Против ожидания, миссионер в лице не переменился и ответил спокойно:

- Ну, вы ведь не вкладываете в это название ничего, кроме набора звуков, Хэмфри. На что мне раздражаться?

- А как же... м-м-м... "не поминай всуе" или вроде того?

- Вы ведёте себя, точно мальчишка, - Герман вздохнул. - Я не враг, не соперник, скорее уж наоборот. Так чего вы добиваетесь этими подначками? Хотите поговорить о вере - серьёзно, как взрослый человек - я к вашим услугам.

Клюгер хмыкнул в ответ, хотя веселья и не чувствовал. Слова священника подняли в нём новую мутную волну досады. Уверенность, с какой держался святоша, его злила.

"Да чтоб тебя! Кто ты такой, чтобы смотреть на меня снисходительно?!"

- Дрянь всё-таки эти рационы, - громко бросил Бойл; он поглощал свою порцию со скоростью, которой позавидовал бы горнопроходческий комбайн. - В жизни больше к ним не притронусь. Как и к синтезированной еде вообще. Нет, парни, как только доберусь до ближайшего банка, перейду на натуральные продукты. Стейки из настоящей говядины, настоящие яйца, настоящий бекон, зелень, помидоры, водка с апельсиновым соком... Найму себе повара, чтобы всё это жарил, выжимал и смешивал - самого лучшего, и не кибера, а человека. И садовника в оранжерею.

- И пастуха - чтоб за коровами ходил, - буркнул Клюгер.

- Обойдусь дворецким, - гигант насмешливо усмехнулся, - будет делать покупки, набивать мой холодильник и накрывать на стол. Пойдёшь ко мне дворецким, Хэм? Дам ставку вдвое против твоей нынешней. Работка непыльная, и риска никакого.

Клюгер даже материться не стал, лишь побледнел от ярости и вкрадчиво сказал:

- Нет уж, спасибо, лучше я буду по Болоту ходить, чем "непыльно" при адреналиновом наркомане.

- Ну-ну, приятель, не заговаривайся. Я не наркоман.

- Повтори это через полгодика, когда ломка накроет. Всех вас однажды накрывает. Начинаете судьбу на прочность проверять - миллионы ставить в казино, охотиться на хищное зверьё, в авантюры всякие лезеть - плевать какие, лишь бы нервишки щекотало. Знаешь, не очень хочется оказаться на твоей яхте, когда ты однажды решишь проветрить её в космосе через воздушный шлюз.

Повисшее в бункере молчание прервал Аксель.

- А ведь ты, егерь, сам когда-то в старатели подался.

- Что ж, мне повезло - из игры я вовремя вышел.

- Не по своей воле, - вдруг произнёс священник.

- Что?

- Вы по своей воле вошли в игру, Хэмфри, но вышли - не по своей. К сожалению.

- Ну, разумеется, - Клюгер зло осклабился. - Не иначе, Он вмешался. Я в бога не верю, но бог верит в меня! Высшая ирония вселенной! Чёрт вас дери, святой отец, вам самому не смешно?

- И тем не менее. Один раз вы сделали неправильный выбор, и это стоило вам боли, телесных и душевных мук. Так быть может, для того вы и остались жить, чтобы получить второй шанс? Наш выбор делает нас тем, что мы есть. Бог априори непогрешим, все его решения безошибочны. Свобода выбора - привилегия людей, и наше проклятие.

- Да шли бы вы со своими проповедями, святой отец... куда-нибудь в другое место.

Миссионер вздохнул с сожалением.

- Всё же подумайте над моими словами.

- Ну, разумеется. Свобода выбора и я... О, да, тут есть над чем подумать.

Прежде, чем улечься, Клюгер лично запер дверь и опустил на узкие щелястые окна прочные заслонки - утренняя встреча с пумой была ещё свежа в памяти. Потом он достал коммуникатор, и проверил, работает ли маяк. Голубая бабочка сигнала подмигивала на экране. Устойчивый контакт.

Свобода выбора... Всего-то и нужно - пальцем шевельнуть, отключить передатчик. И утром слегка изменить маршрут... Кулак сжался сам собой. Проклятый святоша! Хэм Клюгер четыре года только тем и занимался, что спасал людей и водил через Болото счастливчиков! Которые, по чёртовой логике чёртова чернорясника, почему-то имеют больше прав на райскую жизнь при жизни, чем он - Клюгер! А ему-то, ему что досталось?! Чёртова свобода выбора?!

Выругавшись сквозь зубы, егерь спрятал ком и пошёл спать.

* * *

Небо над головой - точно озеро тёмной венозной крови. За извивом тропы - серое поле, щебёночное крошево. Ещё полсотни шагов - и вот оно, дно кратера. Яма.

Ласло сходит с тропы первым - он бригадир как-никак, ветеран, два года и восемь месяцев бесценного опыта - целая жизнь по здешним меркам. Чернокожий, мускулистый, и ступает мягко, как пантера, почти не слышно его шагов. И ноздри у Ласло раздуваются, точно у зверя, когда он обводит пристальным взглядом серую арену.

Все замирают в ожидании, даже дышать перестают. Но вот, наконец, бригадир поднимает левую руку, коротким взмахом перечёркивает пространство перед собой. И белобрысый, почти квадратный крепыш Гейнц без лишних слов обходит старшого, медленно идёт в указанном направлении, всматриваясь в щебёнку под ногами. Ласло поднимает правую руку... Взмах. И на заданный маршрут выходит дылда Никольский. Взмах, взмах, взмах... Ага, вот и его очередь.

Клюгер оказывается крайним справа и на миг приходит паника: как же так?! Он в бригаде, конечно, уже не новичок, но... Чёрт! Салажню принято ставить между опытными старателями - если что, те с двух сторон подстрахуют: влипнешь - вытащат, наложат жгут, вколют обезболивающее... Боже, о чём я думаю! Не смей, Хэм, не смей об этом! Ты - везунчик! Помнишь землетрясение на Зевсе? Помнишь рухнувший в кальдеру туристический модуль? Тридцать четыре человека - всмятку, у пятерых выживших переломы, ожоги, сотрясения, один ты без единой царапины. Господь на твоей стороне, Хэм! И Он тебя хранит!

Шагаешь вперёд, стараясь держаться вровень с другими, но не подходить слишком близко. Медленно, осторожно... Шурх-шурх - это щебёнка под ногами. Группа движется молча, даже когда кто-нибудь нагибается, чтобы поднять блестящую драгоценную капельку, он лишь вздыхает, сдерживая радость. И снова лишь монотонный шорох нарушает тишину.

Взгляд шарит вокруг - жадно, цепко, ощупывает каждый камешек, и временами кажется - именно он заставляет щебёнку шуршать. Ты ни на секунду не позволяешь себе забыть, что серая адская сковородка под ногами - источник несметных богатств, эта мысль помогает тебе не цепенеть от страха, но двигаться. Двигаться и смотреть. А ведь тебя поставили с краю, Хэм, по правую руку сегодня - никого, сегодня там - твои охотничьи угодья. Не упусти свой шанс, старатель!

Когда глаза выхватывают в каменной каше манящий блеск, дыхание перехватывает от предвкушения. Господи боже, как ярко! Шаг... другой... колени дрожат. Почему так сверкает?! Ох, Господь хранитель, да это же... два... пять... семь прозрачных капелек! Гнездо!

- Хэм, стой!

Ласло? Какого дьявола ему нужно сейчас? Он идёт левее... Тоже увидел драгоценную горсть, бригадир? Скулы свело от зависти?

- Стой, придурок! Клюгер!

Тревога в голосе Ласло немного отрезвляет, сердце сбивается с ритма в предчувствии беды, но до гнезда остаётся всего лишь шаг, и нет никакой возможности противиться искушению. Ведь только наклониться и протянуть руки... быстро подхватить... отпрыгнуть назад... Он успеет! Успеет!

Клюгер шагает вперёд, нагибается и по локти погружает обе руки в поднимающийся навстречу голубоватый туман. Точно в густой кисель... Ещё не снятый с огня, вовсю кипящий кисель...

* * *

Он не закричал, как Аксель прошлой ночью. Проснулся и лежал, таращился в темноту, хватал ртом спёртый воздух. Уговаривал себя, как ребёнка, что дикая обжигающая боль в руках - не настоящая:

"Это фантом, Хэм! У тебя нечему там болеть!"

Помогло, наконец, боль отступила, втянулась в биомерные сухожилия, расточилась в пространстве. Клюгер облегчённо выдохнул и прикрыл глаза. Чёртов кошмар! Уже полгода, как не видел его, уже стал забывать, каково это - просыпаться в холодном поту, пугая истошными воплями соседей по общежитию.

Чёртов Бойл! Не иначе, именно он виноват, счастливчик! Всколыхнул садистку-память... Или это священник со своими глупыми нравоучениями? А может, метеоролог и его кошмары?

"Неважно, кто из них, - сказал он себе. - Сегодня всё закончится. И больше я никого из троих не увижу".

Голубая бабочка ободряюще подмигнула ему с экрана кома.

* * *

К приметным скалам они вышли за полтора часа и Клюгер порадовался точности своих расчётов. Каменное болото сходило на нет, "окна" зыбучего песка встречались всё реже, а местность снова начала подниматься, вспучиваться холмами и обломками древних, выветренных каменных столбов. Два таких столба выросли прямо у них на пути - будто опоры для гигантских ворот, ныне сорванных с петель.

- Стой, - приказал Клюгер.

Люди послушались.

- Нам туда? - спросил Бойл.

- Точно.

- Тогда зачем встали? На пейзаж любуемся?

- Вроде того, - Клюгер сделал ещё несколько шагов и остановился. - Вон там... Видите?

- Странно, - произнёс священник через несколько секунд. - Такое место ровное.

- Щебень, - сказал Бойл.

- "Кофемолка", - уточнил Аксель хрипло.

Клюгер посмотрел на метеоролога с удивлением. Впрочем... кто на Прииске не видел дно Малой Ямы? Хотя бы на отвратного качества снимках, сделанных безнадёжно барахлящей аппаратурой с расстояния в сотни метров.

- Она здесь срабатывает каждые тридцать-сорок минут. Подождём очередной пульсации, потом пройдём между столбами.

- Зачем? - спросил Аксель, озираясь. - Давайте просто влезем наверх и обойдём эту дрянь.

- Как хочешь, - Клюгер пожал плечами. - А я подожду. Здесь самый удобный проход, и нет никакой нужды ломать себе ноги на склонах.

Он демонстративно уселся на большой гладкий камень. Его спутники переглядывались, но обход никто не предпринял. Тем более, что ждать пришлось недолго. Всего через двенадцать минут "кофемолка" заработала.

Сперва возник слабый шорох. В разных местах идеально круглого щебёночного поля вдруг одновременно запрыгали камушки - там один, тут другой... Миг - и плясали, подпрыгивали (невысоко, на сантиметр-другой) уже десятки камней... Ещё миг - и пришли в движение сотни... Шорох и постукивание быстро усилились, превратившись в слитное густое шипение, а камушки через несколько секунд прыгали, кажется, все сразу. Поле щебёнки словно закипело. Ш-ш-ш-ш-ш... От этого звука сводило скулы и внизу живота разлилась неприятная слабость. Накатил внезапный приступ паники, захотелось повернуться, зажать уши руками и бежать прочь, прочь, прочь...

Всё закончилось столь же внезапно, как и началось. Камни на площадке перестали прыгать и сделались неподвижны. Шипение вновь перешло в шорох и тут же вовсе утихло. Пропал и страх.

- Пошли, - сказал Клюгер, поднимаясь на ноги. - Теперь безопасно.

- Уверен?

Егерь не ответил, просто толкнулся и быстро заскользил в направлении столбов. Только проехав "кофемолку" насквозь и затормозив возле одной из каменных колонн, он обернулся. Все трое следовали за ним, как видно, лишь немного задержавшись на старте. Что ж, прекрасно. Он поднял свой коммуникатор.

- "Рубеж двадцать три", контакт, - ком в ответ затрещал помехами, и Клюгер громко повторил: - "Рубеж двадцать три"... Эй, в "чистилище", ответьте мне, чтоб вас!

Никто не отозвался, и тогда он сказал, обращаясь к остальным:

- Связи нет. Чертовщина...

Что-то басовито пророкотало наверху, почти над самой головой, и песок в трёх шагах от ног Клюгера вдруг взметнулся клубком пыли и горячего пламени. Егерь прыгнул за каменный столб прежде, чем до него дошло: этот характерный рокот... плазменный карабин! В них с холма из плазменника палят!

- Эй! - крикнул кто-то весело и задорно. - Не дёргайтесь там, внизу! Вы все у нас на прицеле!

Ах ты дрянь! Ах, сволочь! Плазменник!

Он даже головой помотал, чтобы прийти в себя. Потом глянул на спутников: все трое, как ни странно, тоже медлить не стали, попрятались за обломками гранита и теперь дружно ели глазами егеря - единственного, кто среди них был вооружён и имел связь с базой спасателей.

- У них глушилка, - сообщил Клюгер. - Связи нет.

- Жизни нам ваши ни к чему! - снова заорал невидимка. - А вот кошельки - выкладывайте на бочку!

Голос был молодой, наглый, чуть дрожащий от возбуждения. Надо бы уже ответить...

- Послушай, мальчуган, не валяй дурака! Брось пушку и сдавайся, пока никто не пострадал!

- Не учи меня жить, дядя! Лучше снимай свой сейф и бросай его сюда!

- Молокосос! - прорычал Бойл из своего укрытия. - Какой тебе с него прок?! Зубами вскроешь?!

- Это уж мои проблемы! Ты кидай, а чем открыть - я разберусь!

- Хочешь его - давай, спускайся!

Что по этому поводу думает налётчик, они так и не узнали. Взвизгнул разрядник, и над самой кромкой довольно крутого откоса, слева от Клюгера, внезапно вскинулась и тут же упала тёмная фигура.

- Мать твою! - завопил кто-то пронзительно и зло. Наверху начали стрелять - быстро и довольно беспорядочно, но палили не вниз, а в сторону соседнего холма.

Этим моментом егерь воспользовался на все сто. Он быстро откатился от своего столба под прикрытие торчащей из отвесного склона огромной базальтовой глыбы. Потом вскочил на лыжи и, что было сил, рванулся вперёд. Счёт шёл на секунды - если со скалы его заметят, то сгоряча запросто могут подстрелить... Нет, не заметили! По налётчикам снова открыли огонь, и те, похоже, были заняты сейчас лишь перестрелкой с новым неизвестным врагом.

Пробежав с пару сотен метров, Клюгер, наконец, нашёл то, что искал - относительно пологий подъём. Остановился, задрал голову... Дьявол, крутовато! И не видно снизу ни черта! Скинув лыжи и держа разрядник наготове, он быстро вскарабкался по склону. До камней, за которыми засели стрелки, было рукой подать, и Клюгер медленно двинулся вперёд по кромке обрыва. Глаза слезились от пыли, и он рискнул надеть маску. Обзор ухудшился, зато в горле перестало першить. Ну, что за дерьмовая планета!

"Я выберусь отсюда! Пусть Концерн провалится в свою преисподнюю, а я помашу ему ручкой с другого края галактики. Ещё немного - и всё. Пошлю к дьяволу эти камни, пески и болота!"

Из-за массивного каменного блока вдруг выскочил человек в комбезе песчаного камуфляжного цвета. Увидев Клюгера, он первым делом ошеломлённо открыл рот, потом опомнился и вскинул тупорылый плазменный карабин. Но егерь уже прыгнул к налётчику, и тот невольно отшатнулся, увидев прямо перед собой серое лицо - безносое, безротое, с огромными фасетчатыми линзами вместо глаз.

Одной рукой Клюгер схватил чужое оружие за ствол, другой - ударил противника в лицо. Под кулаком влажно хрустнуло, человек мешком повалился на камни. Теперь - вперёд! Ни секунды не колебаться! Он прыгнул, больно приложился к скале правым боком, и внезапно увидел лежащего среди россыпи камней второго стрелка. Тот только и успел, что голову на шум повернуть. И замер под прицелом разрядника.

- Не двигайся, - предупредил на всякий случай Клюгер. - Поджарю.

Парень был довольно молод - лет двадцать ему стукнуло, от силы двадцать три. Длинные тёмные волосы, тонкие усики на верхней губе... Сериалов о благородных звёздных пиратах насмотрелся, романтик чёртов!

- Поджарю, - повторил Клюгер со злостью.

- Да ладно тебе, - парень выдохнул и попытался улыбнуться в стиле "я не боюсь тебя, законник". - Ваша взяла, чего уж. Пугать-то зачем? Мы-то никого убивать не собирались, это вы палить начали. И Ларри, между прочим, уложили. С концами.

- Сколько вас?

- Двое.

Тогда Клюгер стянул с лица маску и увидел, как молодое лицо бледнеет и с него сходит улыбка.

- Ты... Но...

- Сколько вас? - повторил егерь, поднимая оружие.

- Да какого...

- Последняя попытка. Сколько?

- Т... трое.

- Молодец, - сказал ему Клюгер... и нажал на спуск.

Тело стрелка выгнулось, пробитое разрядом в пятьдесят тысяч вольт. Вонь палёных волос перекрыла острый запах озона. Выждав несколько секунд, егерь наклонился над налётчиком и пощупал пульс. Потом вернулся на склон и проверил другого.

- Эй! - донёсся до него голос, и он узнал Войцека. - Хэм, ты жив?!

- Жив! - крикнул он в ответ.

- А они?!

- Готовы! Где третий?!

- Тут он, с моей стороны! Франк его аккуратно положил, Хэм! Не сомневайся!

- Видел! - крикнул Клюгер, подобрал карабин покойного стрелка и начал спускаться.

* * *

Егерь ловко съехал вниз, рискуя кувырнуться на крутизне и свернуть себе шею. Войцек кинул со своей скалы трос и через десяток секунд тоже был внизу. За ним спустился и Хикс. Эти двое были, как небо и земля: низкорослый, но плотный, мускулистый блондин и брюнет - высокий, тощий, с подбородком, вечно синим от щетины. Тощий держал плазменник - не иначе, трофейный.

- А Франк где?

Войцек ничего не сказал, только скривился и зло сплюнул на песок, за него ответил Хикс:

- Ему не повезло. Заряд вот сюда угодил, - и он ткнул себя пальцем в правую скулу.

- Дьявол!

- Точно. Я то же самое сказал, когда увидел.

- Ладно, - пробормотал Клюгер, - будем решать проблемы в порядке срочности.

Они уже вышли из своих укрытий и теперь стояли там, у каменных столбов. Ждали.

- Кто это... был? - спросил священник первым.

- Был? - егерь глянул на него исподлобья. - Налётчики, святой отец. Шпана. Малолетние недоумки.

Он поднял плазменный карабин и направил его на миссионера. Войцек, холодно ухмыльнувшись, взял на прицел вздрогнувшего Акселя. Хикс - Бойла.

- Я в курсе, Арни, что твой браслетик даже промышленным резаком не вскроешь, а если оттяпать владельцу кисть и унести сейф с собой, то он на всех полицейских частотах начнёт вопить "Помогите! Грабят!". "Армрекс" - фирма серьёзная. Поэтому открой его сам.

- Ах ты ублюдок! - Бойл оскалился по-волчьи. - Да чёрта с два!

- Я только что убил двоих людей, - сказал Клюгер холодно. - И если мне придётся разобрать на части ещё парочку, чтобы добиться своего...

- Хэмфри, - сказал негромко священник, - зачем вы это делаете?

Испуганным он не выглядел, разве что взволнованным и, кажется, огорчённым. Переживает пастырь божий за душу заблудшей овцы? Напрасно. Потому, что Хэм Клюгер - не овца.

- Я всего лишь хочу попасть в рай, святой отец. Не в ваш, воображаемый, а в настоящий. С красивыми женщинами, с лучшими номерами в отелях, с обедами в лучших ресторанах. Хочу сделать радикальную биопластику, стать новым человеком и купить небольшой остров где-нибудь на Альбе, в субтропической зоне.

- На чужом горбу в рай?

- Я честно пытался въехать на своём. Не моя вина, что ваш бог решил отвернуться именно в тот момент, когда был нужен мне больше всего.

- Тебя вытащили оттуда, безрукая ты сволочь! - закричал вдруг Аксель, брызгая слюной. - Тебя вытащили живым! Вверх по тропе бегом несли, на руках!

- А ты-то откуда знаешь? - нахмурился Клюгер.

- Кончай с ними болтать, - Войцек, недобро щурясь, смотрел на безоружных людей поверх коллиматорного прицела. - У нас мало времени.

- Ты прав, - Клюгер кивнул. - Бойл, на твоей руке мой ключ от рая. Если откроешь сейф, то сможешь ещё надеяться, что нас поймают копы. Если не откроешь, клянусь, сперва сожгу тебе руки и ноги, а то, что ещё будет двигаться, оттащу на "кофемолку". И ты просто исчезнешь из этого мира, даже могилы не останется. Каково тебе будет распадаться на атомы, зная, что я может быть вскрою твой чёртов "Армрекс" и без твоей любезной помощи?

Гигант сгорбился, губы его плотно сжались.

- Ладно, - буркнул он, наконец, - подавись.

И вытянул вперёд правую руку. Его серебристый браслет тихонько щёлкнул, раскрываясь. В контейнере поблёскивали, перламутрово переливаясь и меняя цвета, прозрачные капельки. Десятки чудесных капелек! Клюгер непроизвольно облизал губы, он в жизни не видел столько инфернитов сразу.

- М-ма-а-ать... - ошалело протянул тощий спасатель. - Это же... Да откуда ж... а?!

- Он - счастливчик, Хикс, - пояснил егерь севшим голосом. - Уж я-то не стал бы ради ерунды...

- Хикс? - переспросил старатель. - Это тот егерь, что свою группу... потерял?

- Хей, да я знаменитость! - тощий уже справился с потрясением, губы его раздвинулись в злом и хищном оскале. - Чёрта с два я их потерял... Арни, да? Так вот, Арни, я не какой-нибудь лох, чтобы что-то там терять. Всё было сделано чисто и красиво.

Войцек покосился на подельника и проворчал с плохо скрытой неприязнью:

- Если б мы за тобой не прибрались, чистоплотный наш, тебя бы из егерей не к нам в "чистилище" выпнули, а прямиком к архангелам Концерна, да под псионный шунт.

- Ну, а на что ещё нужны друзья?

Клюгер скривился и сосредоточил своё внимание на Бойле.

- Положи сейф на землю, Арни. И отойди назад.

- Сам подойди, - огрызнулся тот, - если не трусишь.

- Нет проблем, - сказал ему Хикс... и вдруг выстрелил старателю прямо в лицо.

Аксель вскрикнул. Могучее тело Бойла грузно осело на присыпанные рыжим песком камни. Сверкающие капельки, вылетев из раскрытого сейфа, раскатились вокруг.

- Какого дьявола ты творишь?! - яростно прошипел Клюгер. - Нервы играют?!

Хикс небрежно пожал плечами.

- Сделал, как условились. А ты чего хотел? Сперва перед ним извиниться?

- Пф-ф-ф-ф! - Клюгер длинно выдохнул сквозь сжатые зубы, чтобы не начать материться в голос. Ну, чего стоило этому кретину немного подождать?! Потом, оторвавшись от зрелища разбросанных вокруг "слёз ангела", он поднял тяжёлый взгляд на священника. Широкоплечий Аксель отодвинулся за худенькую фигурку в чёрном, будто надеялся, что она защитит его от плазменных зарядов. А миссионер... этот даже в лице не изменился, лишь медленно покачал головой и прошептал:

- Ох, Хэмфри...

- Открывайте свои сейфы, господа.

- И вы убьёте нас, как этого несчастного, - в глазах у отца Германа не было страха. - Вам ведь не нужны свидетели.

Он обернулся и посмотрел на "кофемолку", от которой до каменных столбов было всего десятка два шагов.

- Ведь не случайно же вы притащили нас именно сюда.

- Козырный ход, - снова влез Хикс - его прямо-таки распирало от самодовольства. - Никто не поймёт, чьи тела растворились в этой каше. Пока спохватятся, пока будут разбираться, мы уже - тю-тю.

- Но что дальше? - священник рассуждал вслух, будто выстраивал в голове мозаику. - Катер спасателей наверняка может выходить на орбиту... Допустим, вы это сделаете, а там - что? Корабль?

- Транспортник. Эти трое недотёп на нём прилетели, но он и нам сгодится. Пара прыжков, и ищи нас...

- Войцек, - процедил Клюгер сквозь зубы, - заткни его уже.

Хикс дёрнулся, удивлённый, но тут блондин шагнул к нему сбоку и рубанул по шее ребром ладони. И снова на лице отца Германа не дрогнул ни единый мускул - он будто и не удивился тому, что увидел. Неправильно как-то держался этот молодой "пастырь божий", чересчур спокойно для человека на пороге смерти. Вера ему помогает эмоции под контролем держать? Да неужели?!

- Думаете, я негодяй, святой отец? - Клюгер облизал сухие губы. - Этот недоумок пятерых людей своей группы угробил, а получил с них - пшик. Такую мелочь, что я бы и таракана за неё раздавить постеснялся. Мы его задницу прикрыли, так он потом ещё и проболтался напарнику. Но с Франком, будь он жив, я бы поделился по-честному, а вот этому трепачу доли от меня не будет.

- Ну, разумеется, - очень серьёзно кивнул миссионер. - Он ведь первый, кого станут искать по всем обитаемым мирам. Если парень исчезнет, то и вам исчезнуть будет проще.

- Умно, святой отец. Хватит болтовни, открывайте браслет. Ваша правда, у нас нет выбора, в живых мы никого не оставим. Но обещаю: убьём вас быстро, и не загоним на "кофемолку" живыми.

- Я не... - Аксель задохнулся. - Я... не...

Он упал на колени. И миссионер вдруг утратил своё неколебимое спокойствие, повернулся, присел на корточки и обхватил руками трясущиеся плечи товарища по несчастью.

- Дайте хоть пару минут, - попросил глухо. - Опустите оружие и позвольте помолиться. Прошу. Тогда мы сделаем, как вы хотите.

- Хорошо, - выдавил из себя Клюгер. - Молитесь. Но недолго.

Егерь повернул голову к подельнику. Ему, пожалуй, было не по себе. Одно дело - убивать в бою, совсем другое - вот так, по-палачески, глядя беспомощной жертве в лицо.

"Проклятье! Я должен пройти через это! Оно того стоит!"

Войцек ухмылялся, и Клюгер почувствовал злость. Ну, что за недоносок! Этому человека прихлопнуть - как стакан воды выпить!

- Подбери камни, - велел он грубо. - И лучше не спорь, тля! Давай, шевелись!

Блондин злобно прищурился, сгоняя с губ ухмылку, но спорить и впрямь не стал. Нехотя шагнув вперёд, он наклонился и протянул руку к россыпи радужных капелек...

Нечто гибкое и чёрное ударило его слева в висок. Войцек даже вскрикнуть не успел - клюнул носом вперёд и растянулся среди бесценных кристаллов. Клюгер отреагировал мгновенно - прыгнул назад и выстрелил навскидку по метнувшейся к нему тени. Но опережая егеря всего на миг, что-то садануло его по рукам, сбивая прицел, и заряд плазмы лишь бессильно зашипел, угасая в холодном камне.

Что это?! Откуда?!

Ещё один удар! И ещё! Обсидиановая змея со страшной силой хлестала по карабину. Выбить что-либо из биомеханических пальцев - задача почти невыполнимая, но Клюгера заставили промахнуться во второй раз, а на третье нажатие гашетки оружие ответило молчанием - чёрный хлыст что-то повредил в его механизме.

Чертыхнувшись, егерь бросил бесполезный карабин и рванул из кобуры разрядник. Не успел - атакующая змея обвилась вокруг тела, прижав вооружённую руку к бедру. Клюгер попытался вырваться и зашипел от боли - ноги у него были свои, живые, и путы, прочные, как гибкая сталь, от его усилия не разжались, но безжалостно впились в кожу. Тогда он поднял, наконец, глаза на священника. Тот стоял, широко расставив ноги и странным образом согнув в локте правую руку. Из сейф-браслета на его запястье тянулся к Клюгеру чёрный, маслянисто поблёскивающий шнур. Вот, что пряталось в этой дорогой и вместительной штуке! Силовой хлыст!

Во взгляде миссионера что-то изменилось. Он по-прежнему оставался спокойным, но из этого спокойствия ушла сострадательная мягкость, так раздражавшая егеря.

- Ах ты... - просипел Клюгер. - Ты!

Войцек вдруг застонал и слабо пошевелился.

- Хват, - негромко произнёс священник, - хватит уже лежать, займись делом.

К ужасу Клюгера, Бойл тоже зашевелился и уверенно сел. Плазма выжгла ему левый глаз, но правый смотрел на мир, как ни в чём ни бывало.

- Чтоб ему пусто было, - проворчал здоровяк, поднимаясь на ноги. - Всю физию испортил, гад.

Он достал из кармана пластиковые наручники, подошёл к пытающемуся привстать спасателю и быстро скрутил ему руки за спиной. Потом ту же операцию сноровисто проделал с Хиксом.

- Теперь его, - лжемиссионер кивнул на егеря, всё ещё безнадёжно сражающегося с захватом хлыста.

- К... как?! - только и смог выдавить из себя Клюгер.

- Биороид, - коротко бросил человек в чёрном. - Его зовут Хват. И мозг у него, к счастью, не в голове.

- А... ты?!

- Евгений Струнин, - представился тот, кого последние три дня Хэм Клюгер знал, как отца Германа. - Я оперативник службы безопасности Концерна. А Хват - мой напарник.

- Кнут ты, Женечка, - пробасил чудовищно изувеченный биороид. - Кнут, да Хват. Звучит?

- Архангелы! - прошипел Клюгер с ненавистью и отчаянием.

- На чужом горбу в рай не въедешь, Хэмфри, - безопасник не насмехался, голос его по-прежнему звучал мягко и укоризненно. - Думаете, вы первый пытались? Приняли группу, узнали про счастливчика, передали своим условный сигнал... Скажем, в нужное время включили и выключили маячок - проще простого. Так что вашим "романтикам" не было нужды полгода на маршруте дежурить, они сидели где-нибудь в городе, жили в портовой гостинице, и ждали всё того же сигнала. И как только получили его - явились в загодя оговорённое место - отыгрывать собственную незавидную роль. Бедные глупые мальчишки.

- Я ни черта... не скажу!

- Это уж не моя забота. Арни, вы молодец, сыграли отлично.

- Да я... - метеоролог вымученно улыбнулся. - Не пришлось... стараться. Я и правда... испугался.

- Арни? - Клюгер всмотрелся в бледное лицо отпускника Акселя. - Бойл!

Озарение буквально ослепило его. Вот почему этот малый кричит по ночам! Пожар на орбитальной станции, как же! Это он - настоящий Арнольд Бойл! Выходит, ловушку не устроили специально на Клюгера - безопасники Концерна просто охраняли отработавшего контракт старателя! Но тогда... Эти подначки от лже-Бойла и раздражающее морализаторство Германа-Евгения... За три дня они практически заставили его возненавидеть их!

- Вы... - он поперхнулся и судорожно сглотнул. - Будьте вы прокляты, лицемерные ублюдки! Вы же меня спровоцировали! Искусили, точно змии!

- Не хотите смотреть в глаза простому факту, Хэмфри. Возможность выбора - вот привилегия и проклятие людей. Мы всего лишь стянули на себя ваше внимание, но свой выбор вы сделали сами. Того нельзя соблазнить, кто не ждёт возможности поддаться соблазну.

- Очередная проповедь от фальшивого святоши?!

- Не очередная, Хэмфри. Последняя.

- А... дальше? - Бойл медленно поднялся с колен, его била мелкая нервная дрожь, и он будто спотыкался через слово. - Дальше-то... что?

Струнин развёл руками.

- Дальше - всё. Болото кончилось, сейчас я отключу глушилку и мы поищем катер. Через час будете на "Рубеже двадцать три". Через три часа - в Порту. Там вас встретят.

- Почему... не вы?

- Не волнуйтесь, - улыбнулся Евгений. - Там надёжные ребята. Тоже... архангелы. А нас на Прииске ждут. Юргену Ванхайму до истечения контракта осталось всего три месяца. Нужно готовиться.

Он с сожалением посмотрел на сникшего, яростно кусающего губы Клюгера и добавил:

- Кому рай, а нам - охраняй. Хлопотные вы люди, счастливчики.

2014 г., Москва

Оставить комментарий © Copyright Луженский Денис Андреевич (batfly@yandex.ru) Размещен: 07/09/2016, изменен: 07/09/2016. 75k. Статистика. Рассказ: Фантастика Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: На прииске Концерна выживают только самые ловкие и удачливые. Тем не менее, в добровольцах недостатка нет, ведь тот, кто отработает тяжёлый пятилетний контракт, сможет до конца своих дней наслаждаться баснословным богатством. Вот только чтобы сделать это, нужно покинуть планету, а между Прииском и космопортом лежит смертельно опасный Райский путь...

Луженский Денис Андреевич : другие произведения.

В рай по контракту