For some months I had been ill in health, but was now convalescent, and, with returning strength, found myself in one of those happy moods which are so precisely the converse of ennui - moods of the keenest appetency, when the film from the mental vision departs, and the intellect, electrified, surpasses as greatly its everyday condition, as does the vivid yet candid reason of Leibnitz, the mad and flimsy rhetoric of Gorgias.
Edrar Alan Poe, "The Man of the Crowd"
Осень прекрасна прежде всего тем, что позволяет сосредоточиться на главном. Природа начинает увядать и тем самым напоминает о том, что все живое тленно; непрекращающиеся дожди смывают легкомыслие и беззаботность; а унылая атмосфера за окном делает нас домоседами и склоняет к философствованию.
Осень - это то время, когда уже прошла легкомысленная весна, пронеслось суетное лето и мы становимся спокойнее, терпеливее, мудрее. Осенью мы наслаждаемся отголосками былого праздника природы, который мы не умели и не успевали ценить, и движемся к зиме - этой прекрасной деве, несущей смерть. Но я рад умереть от ее руки и очнуться снова - очнуться, подобно цветку, чистому и непорочному при своем рождении. Конечно, это будет всего лишь иллюзией, ведь прошлого не изменить, но каждый раз я отдаюсь во власть этого чудесного обмана и принимаю правила игры. Игра свойственна человеку. Без нее жизнь была бы грустной - с ней же она постоянна в своем непостоянстве и не успевает нам надоесть. Впрочем, жизнь не может надоесть, если только у смотрящего на нее есть глаза.
Осень прозаична, и в этом ее особая прелесть: в прозаичности кроется неисчерпаемая поэзия. Осень вдохновляет, она делает нас одухотворенными и прекрасными.
Восхождение
...ты наречешься Кифа, что значит: камень (Петр).
Ин, 1:42
Петр вышел на улицу. На улице была осень. Трава оставалась зеленой, как и листья, которые еще не начали опадать, но выглядела уже не такой сочной, какой была летом. Моросил дождь.
Петр шел вдоль домов к автобусной остановке: мимо мусорных контейнеров и роющихся в них бедняках; мимо детей, которых матери отводили в школы и детские сады; мимо спешащих на работу людей; мимо голубей; собак; машин и автобусов... - и все это заставляло его чувствовать необычайный духовный подъем, которого он сам не мог себе объяснить.
В его мыслях играла музыка - нескончаемые фуги Баха, показавшиеся бы, вероятно, скучными для всех, кого он знал; но в них для него заключалось всё, вся жизнь - с мусорными контейнерами, бедняками, голубями и собаками, и красивыми матерями и их детьми - вся жизнь. Улыбка просияла на лице Петра. Тут он споткнулся о камень. Петр нагнулся и подобрал его и крепко сжал в своей руке. Музыка, звучавшая до этого вполголоса, наполнила собой все кругом и, казалось, исходила от всего, что его окружало.
Neuves petites scène d"une fête
Девять маленьких сцен из праздника
Да здравствует солнце, да скроется тьма!
I
Праздник в разгаре! Огни и фейерверки освещают сад! Мы побежали с ней в рощу. Повсюду влюбленные, уединившиеся в беседках. Она одета нимфой, а я - Аполлоном. Признаюсь, мне не чужда доля тщеславия, но в праздник можно все! Издалека слышна музыка. Играют Генделя, и нам с ней чрезвычайно весело. Она берет меня за руку и увлекает за собой - я падаю вслед за ней на землю. Мы смеемся. Я пытаюсь поцеловать ее, она отворачивается, и я нечаянно целую ее в щеку. Она отталкивает меня с улыбкой на устах, показывает мне язык, вскакивает и бежит прочь. Я - вслед за ней. Вот она в лабиринте парка. Она останавливается. Поворачивается ко мне лицом. Смотрит на меня. Вдруг неожиданно целует в губы и убегает. Ее бег так легок и прекрасен! И издалека раздается этот чистый смех...
II
Играют спектакль. Теперь я в костюме пастушка. Вот я просыпаюсь в лесу на залитой солнцем поляне рядом с ручьем. Это чудное место мне незнакомо. Поют птицы. Я поднимаюсь на ноги, и вдруг ко мне выходит она - речная нимфа. Она берет мою руку и ведет за собой. Мы так полюбили друг друга, что я решил остаться в этом лесу навечно и она превратила меня в ручей. Теперь, пробегая мимо деревьев, я улыбаюсь ей солнечными бликами и, любуясь ее божественным отражением, смотрю на нее взглядом полным любви...
III
Это было прекрасно. Но, право, мне не хотелось бы быть ручьем... Начинается танец. Вот и она! Сейчас на ней белое кружевное платье. Она избегает моего взгляда. Я же неотрывно смотрю на нее. Как ей идут эти локоны! Как она стройна!.. Хозяин приглашает ее спеть с ним дуэт. Ах, как мил ее голос! Ее трели... Ах, она очаровала нас... и, кажется, тут же смеется над нами от сознания того, что мы в ее власти. Со всех сторон раздается: "Брава! Брава! Брава аккомпаниатору! Брава!"...
IV
Менуэт. Мы кланяемся друг другу. Вправо и влево, шаг вперед, шаг назад. Кавалеры галантны, дамы скромны и прекрасны, словно розы в саду. Мои розы... Их красота неброска, но она пленяет вас, как только вы разглядите ее. Их цвет радует меня, когда ночью, окруженной темнотой, я прохожу мимо них, и, увидев, испытываю такое чувство, будто занимается заря... Но я отвлекся, и моя дама почувствовала, что я больше не слушаю ее, увлеченный своими мыслями... Вот вступила веселая труба. Еще одна, но уже выше. Они состязаются между собой, и это забавляет гостей. Шуточная борьба заканчивается веселым аккордом, и вступают скрипки. Музыка полна вкуса и очарования - лучшая похвала.
V
Начался новый танец. Мы убежали с ней по очереди, так, чтобы нас никто не заметил: сначала она, потом я. Она уже ждет меня в беседке. Я двинулся ей навстречу, пал на колени, взял ее руку и осыпал пылкими поцелуями, говоря ей с жаром о своей любви. Она же ведет себя так, словно ко всему этому безучастна и словно и не чувствует моих поцелуев. Как она меня восхищает! Это игра, самая прекрасная из всех игр, которые есть на свете, - игра любви, самая старая и самая молодая. Ах, музыка так располагает к игре. Игра, воспеваю твое чистое имя! Ты угодна Богу, ты просветляешь, и без тебя нас не было бы. Долой серьезность! "Смейтесь, господа!"
VI
Она сказала "да". ................................................................................ Нежность переполняет меня. Я беру ее руку так, словно это самое большое сокровище на все белом свете. Но ведь так оно и есть. Ее лицо спокойно и полно благородной, умной и чистой любви, и я чувствую, как все дурное во мне исчезает от одного ее взгляда, и я расцветаю, словно роза, покоившаяся доселе под тяжелым и холодным зимним покрывалом.
VII
Мы вернулись к гостям. На нас все смотрят. Наверное, мы танцуем лучше всех. Мы не умеем скрыть своих чувств. Старики подшучивают над нами, вспоминают о своей юности: "Такие молодые! Должно быть, это их первая любовь". Так оно и есть. Завтра, завтра же я побегу к своей матери просить благословения, а потом поговорю с отцом. А она поговорит со своими родителями. Она из хорошей семьи, как и я, и нет ничего, что бы могло встать на нашем пути. Но сейчас я не хочу думать обо всем этом. Да здравствует карнавал!
VIII
Она не только талантлива и умна, но и очень хороша собой. У нее голубые глаза, длинные черные ресницы, красивый прямой нос, смеющиеся коралловые губы и жемчужные зубы, темно-русые волосы, шея семнадцатилетней девушки, бюст, который привлекает к себе взоры всех мужчин, чудесная талия, небольшой животик, который можно угадать под платьем, и восхитительные бедра. А ее руки! Они нежны, как у Авроры, а ее пальцы созданы для того, чтобы извлекать из виолончели божественные звуки, которым будут внимать ангелы.
IX
Гости начинают разъезжаться. Мы пошли с нею в парк. Скоро нам придется расстаться, но ненадолго. Как жаль, любовь моя, что ты существуешь только в моих мечтах. Но разве для любви это имеет хоть какое-то значение? Мы встретимся снова. Я буду ждать этого момента, слышишь? Ничто не разлучит нас, - говорит она, - только не забывай обо мне. - Я не забуду, любовь моя, "что движет солнце и светила".
Письмо
Мой милый Анатоль,
Прости меня за то, что я тебе так давно не писал, но проклятые дела держали меня все время в городе и не давали ни минуты покоя. Теперь я свободен как птица и с нетерпением жду нашей встречи. Я думаю о том, какой будет она после трех лет разлуки? Помнишь, как мы увлеченно спорили во время наших прогулок, так, что приходилось иногда ночевать у крестьян, когда мы уходили слишком далеко от дома? Это был наш золотой век!.. Но я не стану тебя утомлять длинными описаниями, потому что уже завтра я увижу тебя, мой ненаглядный друг!
Тем не менее я все же считаю своим дружеским долгом вкратце изложить тебе событие чрезвычайно важности, которое переменило всю мою жизнь.
Мой милый Анатоль, я влюбился! Да, влюбился и проиграл пари! С собой я везу ту бутылку теперь уже тридцатилетней выдержки, которую ставил на кон ровно три года назад, когда мы вынуждены были расстаться. Как зовут мою избранницу, спросишь ты? О, ее зовут Софьей. Она полногрудая, белокурая, с внимательными карими глазами и с нежным голосом, который убаюкивает, словно колыбельная. Анатоль, я должен признаться тебе кое в чем, но умоляю тебя: пойми меня правильно! Моя возлюбленная - курица!..
Я представляю, как тебя это потрясло, быть может, ты примешь все это за одну из моих многочисленных шуток, но я прошу тебя поверить мне: я серьезен как никогда! Ты не видел ее, но, как только увидишь говорю тебе! - сразу переменишь свое мнение!
Любовь между человеком и птицей (о прекрасный род!) была распространена уже в древности: вспомни, как Зевс в образе лебедя возлюбил Леду на берегу Эврота! Курицы - это самые прекрасные существа на свете, мой дорогой Анатоль. Они все время пекутся о детях, любят и уважают своих мужей, всегда и во всем готовы тебя понять, не привыкли лениться, в отличие от наших светских барышень; наконец, курицы чтут традиции и помнят о долге... Право, я думаю, что когда-нибудь мужчины Земли, еще не потерявшие охоты жениться на женщинах, которые их только обманывают и сводят в могилу, будут такой же редкостью, как сейчас редкостью является мужчина, женящийся на курице...
Дорогой Анатоль, прости, но я должен итти. София зовет меня. До встречи, мой друг!
Вижу кого-то. Я смотрю на него так же, как кто-то смотрит на меня, как кто-то смотрит на него, а на него смотрит еще кто-то и на всех них еще кто-то... Вижу его. Его зовут Том. Том лежит на спине. Рассматривает свои руки. На его лице страдание. Кажется, что он не понимает чего-то... Том вскакивает, начинает размахивать руками, как будто дерется с кем-то, и тут же валится в изнеможении на кровать... Вдруг откуда-то возникает страшный диссонанс. Том прыгает на середину комнаты и дикими красными глазами осматривает все кругом. Он хочет закричать, но вместо этого хватается за голову и лезет под стол. Том прячет лицо и пальцы: большой он убрал внутрь кулака. Так проходит несколько минут. Он медленно начинает подниматься, с опаской осматривается кругом недоверчивым взглядом. Вот он встал. Он горбится, руки держит на уровне груди, пальцы по-прежнему сжатыми в кулаки. Том садится в изнеможении на кровать и пытается поймать что-то слухом. Чувства страдания, ярости, животного страха сменяет собой апатия. Сердце начинает биться ровнее. Он успокаивается. Распрямляет свои пальцы. Делает глубокий вдох. Он внимательно разглядывая пальцы своих рук, он думает, зачем и почему?.. Снова диссонансы! Молчание. Страх закрался к нему в грудь. Звук! Вот он, нарастает, все больше и больше, застревает у него в сердце - смолкнул. Звук! Нарастает. Молчание. Звук - нарастает, громче, громче, еще громче; Том не в силах слушать, он оглохнет. Он хватается за голову. Звук блуждает по комнате, кидается из стороны в сторону, удивляет. Исчез! Вновь появляется! Такой высокий, он мучит и не оставляет его в покое. Смолк. Пауза... Низкий звук. Подкрадывается к нему, заползает в него и вдруг взмывает вверх! Слезы появляются на глазах Тома. Это невыносимо... Вот на него надвигается шквал звуков. Странная мелодия. Она увлекает его. Он начинает ей подпевать. Он потерял рассудок. Он следует за ней, она ведет его. Тра-ля-ля-ля-там-там! Тра-ля-ля-ля-там-там! Столько звуков! Он потерялся. Но вот главный голос появился снова. В конце писк. Молчание. Он ждет... Возник печальный и задумчивый звук... Тяяянется. Вступает другой голос. Образуется гармония. Как он по ней истосковался! Его сердце сжалось; пусть звук играет еще и еще; его плачущее сердце пьет этот бальзам; он отрешился от всего земного, он смотрит на все прожитые им годы, говорит любимым прощай, не зная, увидит ли их, он поворачивается в другую сторону, он слышит что-то, больше его уже ничто не заботит, он слушает, все остальное неважно. Том справился и получил награду. Он поглощен этими звуками. И поглощен тот, кто пишет о нем. И тот, кто пишет о том, кто пишет о нем, поглощен этим. И в упоении Том тянется вверх и мечтает взлететь. Его сердце обливается слезами: они падают на Землю, и из них вырастают розы... Он покинул меня. Вот он становится все меньше и меньше, превращается в точку и исчезает. И ничто не важно. Звук очистил наши души. И теперь мир искупил свои грехи, гордыня отошла, и мы можем жить дальше. Искусство излечило мир и подарило ему надежду... Это ведь был Иисус!..
Прошло время. Теперь я на месте Тома. Что-то странное и грозное на меня надвигается. Но я чувствую свою силу, я могу этому противостоять. А может, оно дразнит меня, может быть, я не должен отвечать? Оно становится громче, гнет свою линию. Я настроен решительно, сжал губы, затаил дыхание, нахмурил брови. Оно испугалось? Примолкло. Собирается ли оно напасть на меня? Что-то странное происходит. Оно пытается рассеять мое внимание? Вот бежит на меня! но перед самым носом отбегает обратно! И опять гнет свою линию! Оно больше, чем казалось. Великанскими шагами ходит оно по комнате, но его не видно. Предметы вокруг начинают оживать!.. Но когда я смотрю на них в упор, они притворяются неживыми. К чему это? Зачем оно выбрало меня, почему меня?! Я ему не дамся. Не позволю себя пленить. Я... слишком много я. Оставь меня, искуситель! Что же будет? Гнет свою линию, хрипит басом, показывает свою силу! Вот ОНО, ВОТ ОНО! Так и так тебя, и так, и так!.. Исчез. Неужели я справился?.. Мягкий звук. Иду по убогой дороге. Кругом голые синие стены. Стоит непроницаемый синий туман и ничего не разглядеть уже на десять шагов вперед. Но мне не страшно. Я не знаю, чего ждать. Я иду вперед и вслушиваюсь в звуки. Но вот снова выбежало оно! Чего тебе на этот раз?! Скрылось. Оно где-то прячется. Я продолжаю свой путь. Вот опять! Я бегу вдогонку. Я хочу его увидеть. Куда оно завело меня? Какие-то синие огни. Туман окутал меня и теперь я не вижу своих ног. Я где-то это видел... Что я делаю?... Ведь этого нет? Совмещаю слова?.. Но он здесь! Он в комнате! Там, где я, там где был Том, там, где был Том2, Том3, Том4, Том в периоде! Но я хочу видеть это ОНО. Потому, что оно увлекает туда, где я не был, туда, где настоящая жизнь, туда, где вечность. Я открыт всему! На! Вот мое сердце! Ты пленил меня! Я люблю тебя! Ну же! Обними меня! Пронзи меня! Ну же!!! Он пронзил меня и ушел. Он ушел и оставил меня лежать на полу... Я лежу на полу. Кто смотрит на меня? Что же ты молчишь? Утешь меня. Слышишь ли ты то же, что слышу я, что слышал Том? Я изнурен. Мне больно. Я умру и больше никогда... Но вот пришла Музыка. Она проливает мне на сердце бальзам. Она утешает меня. Она тянется и я тянусь ей вслед, она прекрасна. Она чиста, и я плачу, и отрешаюсь от своего тела, и покидаю его, и мое тело - это не я, оно осталось и пишет сейчас это, но я улетел, и я улыбаюсь ему оттуда, и я люблю его и жалею его, и я говорю ему, чтобы оно помнило о прекрасном. Я поборол зло, и мое тело очистилось, ему простились грехи, ему дали надежду, и теперь я улетаю. Я медленно отдаляюсь от него и гляжу на него. В последний для него раз. Музыка очистила его, и я лечу к Богу. Бог есть. Он там и он любит всех вас. Он послал вам эту Музыку. И она говорит о его любви. Это его дар. Он гладит нам наши сердца своей рукой и утешает нас. Он любит своих детей. Мы спасены. Прощайте...
................................................................................................................................................................................................................................. Я смотрю на того, кто смотрел на того, кто смотрел на того, кто смотрел на Тома, который смотрел на Тома2, который смотрел на Тома3, который смотрел на Тома4, который смотрел на Тома в периоде...
Уртекст <в музыке чистый текст без каких бы то ни было интерпретаций и комментариев>
Облака неслись на восток, словно дикие звери. Небо было таким же лазурным, как море в Ницце, и бронзовые облака смотрелись великолепно на его светлом фоне. Вечерело. Краски были более темными, более мягкими... Вижу тёмно-зелёные листья на двух деревьях, тянущихся друг к другу, как два человека; но не стану их сравнивать я с человеком, ведь они без того прекрасны.
Текст с комментариями
<жирный шрифт обозначает ритмическое или смысловое ударение > Облака неслись на восток, словно дикие звери. Небо было таким же лазурным, как море в Ницце, и бронзовые облака смотрелись великолепно на его светлом фоне. <пауза, спокойная интонация> Вечерело. Краски <на этом слове тон повышается, затем спад> стали более темными <низкий тон>, более мягкими <тоже, что и с предыдущим словосочетанием, но "на октаву" ниже>... <до запятой читать максимально высоким голосом, но так, чтобы он не переходил в фальцет, читать на одном дыхании, non molto lentamente (не очень медленно; взволнованно)> Вижу <выделить это слово, дать простор, выдержать небольшую паузу> тёмно-зелёные листья на двух деревьях, <ниже> тянущихся друг к другу, <ещё ниже> как два человека; <читать красиво, голос нормальный, даже чуть ниже обычного, разрешение всего, надо показать что это конец, снять напряжение> но не стану <выделить это слово> их сравнивать я с человеком, ведь они без того прекрасны.