Утренняя электричка опоздала на два часа. Проглотила двойную порцию пассажиров и уныло затряслась, отдыхая каждые десять-пятнадцать минут. А потом вообще остановилась.
--
Где застряли? - Лялька оторвала тяжёлый лоб от Санькиного плеча. Сессия, хронический недосып. И вдобавок транспортные проблемы.
--
Хрен знает.
Витюня размазал вагонную испарину на грязном стекле и промолвил:
--
Кажись, около Узловой.
--
Опоздаем на зачёт. Сегодня всё против нас. Как специально! - занервничала девушка.
--
Завтра со второй группой сдадим, - меланхолично ответил Санька. Успокоил, называется.
--
А если не сдадим? К экзаменам не допустят.
--
Ну так чего теперь? Застрелиться? Пёхом переть?
--
Тебе хорошо... А на меня Зизи давно зуб точит.
Зизи -- напасть посерьёзнее опаздывающей электрички. Зинаида Зиновьевна -- гроза нерадивых студентов. Ещё председатель стипендиальной комиссии. А в эту сессию только святые не получат троек. В компании таких нет.
--
Ну, двинули? Или будем дожидаться, пока эта развалюха тронется?
--
Куда двигать-то? - Санька тупо посмотрел на подругу.
--
До Узловой дочапаем, там на автобус сядем. Через десять минут будем на месте.
--
А что? Мысль... - оживился юноша и поднялся со скамейки.
--
Тогда помчали, - подскочила Лялька.
Вышли в тамбур, распахнули дверь. Ничего себе. Сразу за насыпью -- бурая с прозеленью канава. Берёзки-доходяги с анемичной листвой. А дальше -- кочки с растрёпанными вихрами болотной травы.
--
С другой стороны попробуем, - сказал Санька.
Вторая дверь поддалась с трудом. Огорчённо взвыли: на соседних путях стоял грузовой состав.
- Закон подлости, однако, - заметил Витюня.
--
Ничего... Мы с ним ещё поборемся. Под вагонами пролезем. Да не очкуйте, движухе по железке сегодня конец. Авария, видно, где-то. Сволочи, предупредить бы могли. Людям ехать нужно, а тут... - разозлилась девушка.
Санька спрыгнул со ступенек, потянулся к подруге:
--
Лялька, здесь очень высоко. Осторожнее. Не бойся, я тебя поймаю.
Девушка сиганулала в дружеские руки. Но в ту же секунду утробно и зловеще завопил гудок какого-то состава. Санька на миг отвёл взгляд. И Лялька чуть промахнулась. Ударилась о плечо юноши. И со всей дури приземлилась на мазутный замусоренный щебень.
--
Ой, ма-а-ама... Бо-о-ольно!
--
Бляха муха! О-о... Лялька... Сильно ушиблась?..
--
Уйди, урод!
--
Живые? - спросил Витюня. - Не ной, Лялька. Бывает. Идти-то сможешь? А то закинем тебя назад в электричку. Приедем в Уранск -- скорую на вокзале вызовем. Что за невезение? Ну да ладно. Опоздали так опоздали.
--
Ничего не опоздали... - процедила сквозь зубы Лялька, удерживая слёзы. . - Пошли уж.
Но при первом же шаге снова скривилась. Парни подхватили девчонку под локти.
--
Пустите. Сама доковыляю.
Первым нырнул под вагон товарняка вёрткий и низкорослый Витюня и через мгновение прокричал с обратной стороны:
--
Ну и грязища! Осторожнее, не уляпайтесь. Чего встали-то? Лезьте...
--
Ляля, пригнуться сможешь? Не вздумай на колени опуститься. Садись на корточки и двигай вперёд гусиным шагом. Я подтолкну, если что...
Девушка сердито посмотрела на друга: не учи учёного, и вообще ты во всём виноват.
Когда Лялька забралась под вагон, накатила тошнота. Днище курчавилось зацементировавшейся пылью. Из неё вырастали сталактиты. С каких-то железяк свисали мерзкие сосульки из грязи и мазута. "Темно, как в сапоге", - отчего-то подумала Лялька. Кроссовки заскользили в чёрной луже. Скорей бы уж выбраться...
Словно издалека, донёсся безнадёжный протяжный вопль. Над головой что-то лязгнуло, стукнуло. Вонючее пространство пришло в движение.
--
Состав тронулся, - испугалась Лялька. - Не успеем...
Спина под тоненькой блузкой взмокла. Ноги ослабли, и девушка повалилась на бок.. Сумка с учебниками и зачёткой уплыла в какой-то другой мир. Исчез и Санька. Лялька не ощутила на плечах его руки, не услышала дыхания над ухом. И тут же наползла багровая пелена.
Всё тело ломило, тянуло. Когда багрец истончился до кровавых жилок, а потом без остатка исчез в темноте, Лялька наконец-то решилась открыть глаза. Никакого товарняка рядом не было. Она сидела на шпалах, а Санька и неказистый мужичонка в форменных синих брюках и рубашке пытались её поднять. Расстроилась ужасно. Джинсы и блузка в чёрных пятнах, ногти обломаны. Одна кроссовка на ноге, другая... Где же другая? У Саньки в руках. А чего это Витюня встал так далеко? Да и белый весь, будто извёсткой щёки вымазал. Ладно, хорош рассиживать. Им же некогда.
Девушка легко вскочила. Боль в ноге бесследно прошла. Наверное, от испуга. Всегда была трусихой. Но скрывала.
--
Придётся пройти в отделение, - как-то неуверенно сказал мужчина.
Лялька с высоты своих метра семидесяти пяти посмотрела на лысину с жиденьким седоватым пушком, на жёлтый короткий нос в чёрных точках. Глаза незнакомца спрятались в отёчных веках с бесцветными ресницами. На полицейского не похож. Может, железнодорожник?
--
А вы кто, собственно говоря?
Спросила и порадовалась, что может разговаривать нагло и требовательно. После такого-то приключения! Лялька -- лидер. Со школы, а может, и с детского сада. Мальчишечья тусовка это всегда признавала, а с девицами она не водилась.
Мужичонка потёр руки, плюнул на них, снова потёр и стал счищать с неглаженых, с вытянутыми коленями брюк белёсую пыль. Отряхнулся и сказал, глядя на грязные ботинки:
--
Ну... представитель я... закона, так сказать. И порядка.
Помолчал под уничижительным Лялькиным взглядом и просительно добавил:
--
Пройдёмте... граждане. Надо... С меня же требуют... Обязан.
Девушка переглянулась с другом. Тащиться в какое-то отделение вовсе не хотелось. Торопятся они. А вот одежда... Такая мятая, в пятнах. У Саньки вообще половину лица под слоем мазута не видно. Значит, и Лялька не чище. Разве можно в таком виде переться на зачёт? Да их на вокзале за бомжей примут. И погода поменялась. Июньская жара, которая, как назло, всегда совпадала с сессией, обернулась тягомотным ненастьем. Ветра, правда, не было. Но холодно и пыльно. Через бурую мельтешащую завесу дальше десяти метров ничего не видно. Чёрт с ним, этим зачётом.
--
Вот и ладненько, - чему-то обрадовался дядька. - Пройдёмте. Тут недалеко.
И весело засеменил вдоль рельсов. Ребята потянулись за ним. Витюня тоже поплёлся следом, но чуть поодаль. Так и не подошёл. Испугался, наверное, "представителя закона". Придурок.
Справа показалось какое-то зданьице без вывески. Аккуратненькое, с занавесочками и геранью на окнах. Коричневые от пыли клумбы. Чудные скамейки, крашенные в песочный цвет. Загвазданные урны в виде вазонов. И самое главное -- не безлюдно. Хотя и непривычно тихо.
Бледные до прозрачности женщина и ребёнок вытаращились на грязнуль, которые шли за любезно улыбающимся "законником". Проходя мимо них, Лялька заносчиво хмыкнула: платье мамы и костюмчик мальчика были ничуть не чище. А потом и вовсе расхохоталась. У двери стоял дед в валенках и расстёгнутом тулупе. Мял в руках зимнюю овчинную шапку. Раскланялся с "представителем" и отошёл в сторонку.
Надо же, увидел людей и заговорил с друзьями. А то ведь сторонился, как чужих.
--
Вот, проходите... присаживайтесь. А я сейчас... - засуетился мужчина, указывая ребятам на скамейку. Достал из кармана расчёску и пригладил свой пушок. Поглядел в тусклое зеркало на стене и добавил совершенно другим, официальным и суровым тоном: - Вызову вас, ожидайте.
И скрылся за обшарпанной дверью, обитой дерматином.
Ребята огляделись.
Над небольшим диваном с валиками висела репродукция шишкинского "Утра в сосновом бору". Рядом с продавленным артефактом - допотопная тумбочка, а на ней стеклянный кувшин без воды и три гранёных стакана. У входа громадная стенгазета "По барабану", которую украшало множество газетных вырезок с фотографиями.
Первой хихикнула Лялька. А через секунду вся компания загибалась от хохота.
--
Братцы, куда мы попали? - Витюня смеялся как-то через силу и заискивающе вглядывался в лица друзей.
Лялька перестала заливаться и обиженно спросила:
--
Витюнь, а ты чего подойти-то к нам боялся, а?
Юноша снова сравнялся цветом с белёным потолком.
--
Лялька... ты это... не обижайся. Но странно всё так вышло. Я ждал, пока вы из-под товарняка вылезете. А тут состав тронулся. Испугался до ужаса... Ну, думаю, всё... Открыл глаза -- поезда нет. А вы есть. Подумал, что чудитесь. Чокнулся - бывает такое после стресса. Смотрю, вы пошли куда-то. Я за вами. Приблизиться боялся, правда. Показалось, вы... ненормальные какие-то.
--
Сам ненормальный, - обозлилась Лялька. - Испугался он. Я думала, ты о представителе закона и порядка говоришь. О тех людях на улице.
Витюня попятился:
--
Ты о ком?.. Не понимаю...
Девушка было завелась, но рассудительный Санёк обнял её и требовательно спросил друга:
--
Видел кого-то, кроме нас?
--
Не-е-т... - прошептал юноша.
--
Так... - Санёк удержал дёрнувшуюся подружку и продолжил допрос:
--
А где мы находимся?
--
В... в подземном переходе... на уранском вокзале... Ещё удивился, как мы туда попали с Узловой...
Парень с девушкой шагнули к другу. Но тут...
--
Королёва Елена Леонидовна, зайдите! - раздался голос из приоткрытой двери.
Громко и гулко, как на вокзале.
--
Ляля, тебя... - еле слышно сказал Санёк. - Иди.
Девушка точас забыла о придурковатом Витюне и с мольбой посмотрела во влажные и грустные Санькины глаза.
--
Может... Нет, я не пойду. Не хочу. Я боюсь, слышишь. Боюсь! Пойдём вместе... Сашенька... Пожалуйста!
Юноша медленно покачал головой:
--
Лена, не могу. Вместе в эту дверь не войти.
--
Что ты говоришь? Откуда знаешь?
--
Сейчас только что понял. Иди, Лена.
Девушка обречённо пошла на зов.
***
Шлагбаум медленно опускался. Красное око светофора сурово и тревожно глядело на дорогу. Перед ним в два ряда выстроились легковушки. Справа, в невысоких кустах, завозилась фигура в синих форменных брюках и рубашке. Послышался рёв мчащегося мотоциклиста.
- Ну вот, наконец-то... А то сиди здесь сутками, дожидайся, - мужчина потёр руки, отряхнул пыль с брюк и весело зашагал к проезжей части.
Мотоциклист вклинился между машинами и резко затормозил. Выругался:
--
Закон подлости.
Но с места не тронулся.
Неказистый мужчина в странной форме разочарованно вздохнул. Поплёлся прочь, бормоча:
--
Мельчает народ. Вот раньше делом чести считали против пойти, - дядечка вытащил из кармана жёлтую газетную вырезку с двумя фотографиями в чёрной рамке, полюбовался и продолжил брюзжать: - А ведь с меня спрашивают... Не будет нарушителей -- не будет и самого закона. Эх, всё у нас не так. Был бы живой -- пошёл бы в адвокаты...