Даже не спрашивайте, почему нас сюда занесло. Отработали летнюю педпрактику в лагере, закреплённом за институтом, и вместо возвращения сели на поезд. У кассы решили, что дорога будет длиною в ночь. Утром проводник ворчливо предупредила о минутной стоянке, и мы вывалились из душной тесноты вагона в южное утро. С шумным, тяжёлым разгоном умчался поезд. Надо же ... одни на платформе. Внезапно она дрогнула, словно подтолкнула - а ну, вперёд, ведь вы этого хотели. Новизны и неизвестности. Первого листка в маленьком блокнотике, который лежал в сумке среди захватанных обложек прочитанных книг. Мы осмотрелись. Справа от путей - кустарниковое предгорье, слева - крохотная станция в толпе гигантских тополей. Будто на ступеньке: то ли вверх, сквозь заросли, к буковой роще; то ли вниз, по террасному спуску, к пенной зелени садов. Не сговариваясь, пошли к станции.
- Да ... последний раз пассажиры повеселились неплохо, - сказала Варька, рассматривая растерзанные скамейки. Как заведено при погроме, решётку кассы отодрали, а двери сняли с петель.
- Пойдём уж, - добавила подруга, и мы прошли в развороченный дверной проём.
Я оглянулась: мои следы на плиточном полу быстро затянулись мельчайшим серым песком, похожим на пепел. Остались только Варькины. Посмотрела на свои ноги - кроссовки и лодыжки тоже словно поседели от пыли. Странно.
- Красота-то какая! - заорала Варька, распахивая руки навстречу маленькой зелёной долине. В каждой уныло болтались сумки. На костлявой спине обречённо перекатывался рюкзак. Я впечатления держала при себе - этим мы с ней и отличались, тёзки-подружки, студентки-практикантки с общим прозвищем Варежки. Через полчаса стало припекать.
- Где термос со вчерашним чаем? - поинтересовалась романтичная подруга, которая сроду не заморачивалась бытовыми мелочами.
- У тебя. Обернула полотенцем и в красную сумку затолкала. Там всё нужное в первую очередь.
- Точно? - Варька резко свернула с дороги к длиннющей и высоченной живой изгороди, углядела плоский валун и с облегчением плюхнулась на него.
Полезла в сумку. Раздалось воркование - ну, любит человек разговаривать с вещами, которые попадают в руки, - потом, прервав осмотр, чуть раздражительно спросила:
- Уверена, что у меня?
Я не отвечала - разглядывала стену из красноватых веточек с лакированной, словно металлической, листвой. Всегда уверена в том, что говорю и делаю, и это всем известно.
- Салфеточки - фм ..., здорово, что лавандовые взяли; колбаска-то, верно, уже не годится. Стаканчики смялись немного. Но пластиковые по-любому хуже. Кексы ... Так, Варька, а где термос?
- ...
- Книги, телефоны, документы ... - девушка потрошила вторую сумку. - Ну и шуточки у тебя. Пить хочу. Давай чай.
Термос исчез. И тут же одолела жажда, коварно дождавшись своего часа. Горло просто горело.
- Забыла ... Варька, ты по-за-бы-ла! - потрясённо повторила подруга. - Даже не верится ...
Сама не поняла, как такое могло случиться. Вспомнила, как устроила для термоса футляр из двух журналов, замотала полотенцем ... И вот ...
- Ой, у меня язык будто из наждачной бумаги ... Пока до посёлка доберёмся ... А всё ты, - сумки приобрели углы и вмятины от небрежно сложенных вещей. Девушка встала над ними, приложила козырьком руку к глазам. Ну точно единственный выживший на необитаемом острове. - А вон там, подальше, вроде колонка.
И мы ходко заторопились вдоль стены.
- Здорово изгородь подстригли. Как нарисованная. Что за кустарник-то? - поинтересовалась уроженка сибирских суровых краёв. Посмотрела на белые полоски заживших царапин - былое знакомство с терновником - и добавила: - Колючек вроде нет.
- Прыгать не рекомендую. Это падуб.
- Такую разве перемахнёшь ... - с детским разочарованием протянула Варвара и тут же отвлеклась на новую неприятность.
Колонка оказалась частью сломанного шлагбаума. Освежились, называется. Падубовая стена превратилась в ворота, а за ними ослепительно сверкнул нарядный бело-розовый игрушечный городок. Ой ... да это кладбище. Мы его не заметили сверху из-за поворота дороги.
- Сплошь склепы. Новых могил не видно. Варя, давай здесь отдохнём?
- Сама понимаешь, что сказала? Отдохнём ... Может, полежим?..
- Да ладно, хватит цепляться к словам. Видишь трубу с краном? Вдруг водопровод. Хоть умоемся.
- Всю жизнь мечтала помыться на кладбище, - проворчала я.
Труба с краном всё решила. Откашляв и поворчав, она заплевала нас ржавыми потёками с железисто-кислым запахом. Зато потом обдала почти холодной водой и, чистые и мокрые, мы решили обсохнуть среди теснившихся склепов, беседок и крохотных часовенок.
- Ой, какая красота! Надо же, младенчики как живые ... - восхитилась Варя, по-журавлиному переступая в высокой траве далеко впереди.
- Ангелы, а не младенчики, - не глядя, поправила я. Толстые клейкие стебли со странными розоцветными венчиками и пружинистой листвой налипли на кроссовки.
- Нет же, младенчики!
И вправду: из бесцветной глыбы выступала искусно изваянная колыбель, а в ней соприкасались мраморными рюшами чепчики спящих детей. Тонко выгравированные, навечно сомкнутые ресницы рисовали живые тени на каменных щёчках. Трагическая беззащитность и сладкая обречённость ... Ещё что-то очень мутное и тоскливое зашевелилось в душе, но Варька заливисто затрещала:
- Первый раз вижу раскрашенные скульптуры на кладбище. Изумительно! Здесь их много! Иллюзия жизни!
Ахи и охи внезапно прекратились.
Еле оторвала взгляд от печального сна прошловековых грудничков и забеспокоилась: подружка куда-то делась.
- Варя! Пора идти. Люди уйдут на работу, будет труднее найти квартиру.
Тишина.
Нашла время и место ребячиться. Варежки вообще-то не склонны к шуткам-розыгрышам, оттого и оказались в связке: почти полные тёзки, иногородние отличницы, почасовики в ближайшей к пединституту школе, настолько расхристанной образовательными технологиями, что кадры не держались - после первых же уроков отмирали все чувства. Юмор в том числе. Не дождётся подруга: искать не пойду. Не выскочить ей с воплем из-за склепа, не напугать.
Тихонько присела рядом с каменной зыбкой. Как тяжело, одуряющее запахли бутоны прилипчивого растения. С чего я взяла, что они похожи на маленькие белые розы? Тонюсенькие прожилки набухли и побагровели, того и гляди, лепестки засочатся кровью. Да ещё солнце разъярилось - распущенные волосы давно высохли. Душно. В ушах зазвенело. А потом послышалось сонное посапывание. Удивилась: кто это может задремать на кладбище? Уж не статуи ли?.. Шелест шёлка по лакированному дереву. Подняла глаза: прямо над головой нависла мраморная деталь - соскользнувшее с края колыбели покрывало. Отлично помню, что оно ровно лежало мгновение назад. На разгорячённую кожу точно ледяной воды плеснули. Да ... Если внезапно встать, мало не покажется. Так и голову раскроить можно. Да ещё боль сумасшедшей дрелью принялась буравить виски, а шею заломило так, как саднят подсыхающие на солнце края порезов. Поднялась, держась обеими руками за причудливое творение неведомого скульптора. И чуть не упала из-за того, что на миг ноги стали ватными. Высеченные с поистине чудовищным реализмом детки уставились на меня молочно-белыми слепыми глазами. Скорее, прочь от оживавших на глазах истуканов!
Ну Варька, ну мерзавка ...
Где тут выход из падубовых застенков?
К чертям подруженьку.
Тёмная траурная зелень изгороди, слепящий мрамор и ультрамариновая бездна над головой.
Ага, "страшна освещённая церковь ночью" ... Нет ничего ужаснее солнца, которое с адской силой струит нестерпимый жар, выпаривает влагу из глаз ...
Так дело не пойдёт. Сколько можно кружить?
Найти бы где-нибудь спасительную тень. А стена точно живая: сжимается, в ловушку загоняет.
Прямо хоть в склеп забирайся.
А что тут такого?
Хозяева небось травинками и песчинками в почву ушли ...
Вот нечто вроде беседки со скульптурной группой. До конца жизни не взгляну ни на одну статую.
Присесть, конечно, негде.
Ба ... тюшки ...
Обнажённая Варька обхватила гранитный крест и безнадёжно-умоляюще смотрела вверх. Я тоже задрала голову, инстинктивно прикрывшись руками. Уф ... Ложная тревога. В сводчатом потолке прямоугольное отверстие. Золотое пламя солнечного меча, готового разить и умерщвлять. Возле Варькиных ног - ещё одна фигура. В предсмертной судороге, ничком на плитах. На горле - зияющие раны. Что-то смутно вспомнилось. Внезапный ужас, безысходность. Дикая боль и чёрная бездна. Летела в неё, а перед глазами - Варька, беззвучно просившая пощады.
Тенистая прохлада моментально успокоила расшалившиеся нервы, вернула чёткость зрению. Но легче, честно говоря, не стало. С тела кое-где облез слой краски, словно омертвелая кожа. Чёрные волосы запылились - вон на макушке даже крошка с потолка. Но какое сходство! Бывают же совпадения. За спиной под чьими-то лёгкими шагами хрупнули мелкие камешки.
- Крадёшься? Ловко вышло. Удалось-таки напугать. Ответный ход за мной. Так и знай...
- ...
- Чего молчишь-то? Пошли отсюда ...
Я резко развернулась.
Передо мной стояла дочерна загорелая старушенция самого бомжацкого вида.
- А Варька ... Где Варька?..
- Для первого слова - здравствуй. Для второго - не знаю никаких Варек. А топтаться здесь и вправду нечего. Ступай за мной ...
Бомжиха заковыляла из беседки. Солнце уже не плющило мир жарой, а весело сияло на утратившем опасную яркость небе.
- Как забрела-то сюда, девонька? Вещи вон побросала. В сумке небось деньги и документы. Ох, не научил ещё лихой народ осторожности. Подбери поклажу-то. Чего столбом встала? Пойдём.
- Без подруги никуда не пойду. И не нужно меня тащить. Отстаньте.
- Эх, заблудшая ты душа. Мы здесь вдвоём. Пойдём, говорю.
- Вы, видно, с ума сошли. Эти вещи принесла сюда Варька. Две сумки и рюкзак. Потом потерялась. Сейчас отдохну и буду её искать.
- Подружкины, говоришь? А где же твои? Или ты так, налегке, бродишь?
Это был хороший вопрос. Отчего-то точно знала, что вещи мне уже без надобности. Всё принадлежало Варьке, которую обязательно нужно найти. В голове образовался сквозняк, и я позволила старухе утянуть себя с кладбища.
Падубовая стена скоро сменилась ореховой рощей. Из-за неё вкрадчиво выглянул посёлок. Брусчатая улица показалась вымытой с мылом и отполированной замшей. А небольшие дома под рыжей черепицей я точно видела в каком-то фотоальбоме. Теперь стало чуть понятнее, почему нас с Варькой сюда занесло. Решили навестить места, где она бывала в детстве. Но что случилось между внезапным решением и нашим появлением на станции?
- Зайдёшь в мой дом? - бабка остановилась в тени роскошного платана. - Переждёшь самую жару. Компотом напою. Будет желание, дальше двинешься.
Я только сейчас разглядела, что старуха вовсе не бомжиха, просто странно вырядилась. Три юбки, надетые одна на другую, из недешёвого мережчатого льна. Полосатый передник и повязка явно с ручного ткацкого станка. Вот кацавейка подкачала. Прожжённая и заляпанная до невозможности.
За изгородью из ракушечника - крепкий немаленький дом. Нет, всё же откажусь. Мало ли ... Город, в котором учусь, в трёх днях пути поездом. А уж про родные края и говорить нечего. Найду полицейское отделение и сообщу о пропаже подруги. Разыскивается Варежка!
В доме завопил телевизор. Визгливо крикнула женщина, и звук убавили. Захохотали дети. Шум ребячьей возни выплыл из распахнутого окна и словно оживил распаренную до изнеможения улицу. Ну почему я вдруг стала всего бояться? Никому не доверять?
Старуха улыбнулась и приглашающе распахнула калитку.
Из кухни пахнуло убежавшим молоком, и живот скрутило отвратительным спазмом. Кто же пьёт горячее в такое пекло?
Бабка заботливо подула мне в лицо:
- Плохо? Посиди в тенёчке. Или в дом - приляжешь?
Ни за что. Лучше на ту скамеечку, под навесом.
Я очнулась в прохладе. Рук-ног не почуяла. Ресницы склеила едкая испарина, отчего разглядеть что-либо было невозможно.
Старуха. Как сразу не обратила внимания на её вампирскую рожу? Заманила в посёлок, логово кровососов.
Может, просто всё внушила: дорогу, посёлок, дом? А на самом деле я валяюсь в склепе. Неживая. С пустыми спавшимися венами.
А Варька? Бедная моя подружка ...
Нет, обломись, старая карга. Сейчас соберусь с силами. Идти не смогу - поползу. Вверх по дороге, к заброшенной станции. К минутной стоянке поездов. К спуску в долину, где застыл восхищённый Варькин вопль: "Красота-то какая!" И я поползла.
***
Наталья подкладывала соседке рассыпчатое ореховое печенье, подливала холодного чайку. Настороженно взглядывала в глаза. Точно боялась или стыдилась чего. Это Делия, её мать, виновата. Год уж как схоронили, а всё не успокоится. Дочке не особо докучает. Вот только сегодня такое чувство, будто рядом она.
- Слышь, Наталка, чего это у тебя калитка всё хлопает? Ветра вроде нет. Ой ... примерещится же в жару.
- Что? Что примерещилось-то? - с усталым раздражением спросила женщина. - Опять мамка-покойница у тебя в саду ходит? Грозит тебе? Так ты на самом деле индюшат своих закрывай ... Грядки поклевали ... Хоть забор городи. Сроду между участками ...
- Да не о том я. Делия ходит, и не только в моём саду. Ну чего ревёшь? Все уж привыкли ... Никто и не боится. Ну если только не виноват. Я о девчонке, которая с тёткой Делией разговаривает. Ранена она, голова вся разбитая. А горло будто собаки рвали.
- Софка, ты, змея, меня не пугай. Мне мамкиных штучек во как хватает. Какая девчонка-то?
- Э-э ... да уж никакая. А Делия нам маячит, вроде как зовёт.
- Так ... - Наталья с неистовой злостью бухнула побелевшими кулаками о столешницу. - Ещё раз такое скажешь, мы с тобой враги на всю жизнь.
Соседка будто не услышала. На полных, сочных щеках отцвели краски, вокруг голубых глаз пролегли тени. Женщина медленно, будто во сне поднялась и вышла за калитку.
- Софа, ты меня прости, но уже достало по самое не могу ... - начала было Наталья, но осеклась.
Через миг они вместе наблюдали за не тающим в полуденном мареве силуэтом.
- К кладбищу поднимается ...
- Нет, выше, к старой станции. Новая-то в нескольких километрах.
- Чего она там забыла?
- Это ты меня спрашиваешь? Твоя мать ...
- Звони-ка своему. Пускай там всё проверит. Мамка жару никогда не любила, зазря шляться и при жизни бы не стала. Точно, Софка, звони мужу. Девчонки той, что тебе привиделась, в живых уж нет. Иначе бы она с мамкой не разговаривала. А раз Делия нам средь бела дня показалась, значит, кого-то ещё спасти можно.
***
Из криминальных новостей:
- Девушка, жертва неизвестных преступников, доставлена в районную больницу. Тело её подруги не найдено. Угрозы для жизни пострадавшей нет. Она пришла в себя и дала показания. Также девушка уверяет, что искать участников ночного разбоя нет необходимости. По её словам, неизвестное лицо - бабка Делия - уже занимается этим. Такое состояние объясняется тяжёлой психологической травмой.