Тёма и Вик за месяц жизни в общаге отощали, превратились в неврастеников с красными от недосыпа глазами, лишились многих вещей, начиная с бритвенных принадлежностей и кончая планшетом Вика. Большая часть денег, выданных родителями, испарилась после высокоградусных вечеринок и займов старшекурсникам, возвратившимся с каникул. В первый раз они нарвались на лощёного очкарика Шуста, который вошёл в комнату без стука и обратился к Вику:
- Брат, разменяй пятёру тысячами. Мне срочно нужно.
Вик достал бумажник - как раз хватит выручить человека, ещё тысяча останется. Шуст радостно схватил деньги и выскочил из комнаты.
- Сейчас пятёру занесу, - донеслось из коридора до обалдевших ребят.
Конечно, своих денег Вик не дождался. Друзья потом прошлись по комнатам общаги, но Шуст оказался неуловим. Зато они узнали о нём много интересного: и лгун, и кидала. Его дважды отчислили, но он каким-то образом восстановился. Связываться с ним не порекомендовали: все, кто хоть раз наехал на Шуста, в конечном итоге оказался виноватым.
А потом друзей развёл Ситник, следом - Бывалый. После вечеринки, на которую ребят буквально затащили однокурсники, Тёма оказался должен Ситнику за синяк в половину дебелой морды. Факт драки дружно подтвердили участники попойки. А Тёме никак нельзя было оказаться в роли ответчика... Бывалый обнаружил свой телефон в шкафу Вика и собрался пожаловаться коменданту общаги и декану, но за три косаря согласился считать пропажу мобилы случайностью.
И вот в конце сентября друзьям пришлось обедать булочками, которые они запивали чаем без сахара. В буфет зашёл Шуст, в костюме с блестящим галстуком, в дорогих туфлях.
Вик привстал было со стула, чтобы предъявить ему должок, но Шуст опередил его, сам подсел к ребятам. Широко, лучезарно улыбнулся и сказал:
- Не вздумайте опоздать на посвящение в студенты! Оно должно остаться светлым воспоминанием в жизни каждого первокурсника!
- Кончай ломать комедию, - сказал Вик. - Верни пять тысяч. Нам жрать нечего.
- Конечно, конечно... - согласился Шуст. - Только ты, брат, мне расписку отдай. А то мало ли что, вдруг ещё раз потребуешь долг. А потом ещё раз...
- Ты же знаешь, что не давал нам никакой расписки, - зло ответил Вик. - Но у меня есть свидетель. Вот он.
И Вик указал на Тёму.
- О, свидетель - это серьёзно. - Улыбка Шуста засияла ещё лучезарнее. - Особенно если у этого свидетеля были проблемы с законом. Да-да, у меня длинные руки, не удивляйтесь.
И Шуст поправил манжеты над красивыми аристократическими кистями рук.
Тёма побагровел, положил на стол огромные костистые кулаки. Шуст уважительно на них посмотрел и сказал:
- Съезжайте-ка вы из общаги. Не уживётесь там ни с кем.
И поднялся со словами:
- Всё-таки постарайтесь не опаздывать на посвящение. Ваш покорный слуга там ведущий!
Шуст театрально раскланялся и ушёл.
Тёма и Вик переглянулись.
- Мама завтра или послезавтра переведёт деньги, не пропадём, - сказал Вик.
- Моей и перевести нечего, - грустно признался Тёма.
- Ты опять? - повысил голос Вик. - Сто раз уже обсудили: мы в одной связке. Я тебе по гроб обязан. Сказал, что не пропадём, значит, не пропадём.
- Может, и вправду съехать? Найдём дешёвую комнату, - предложил Тёма.
- Может... - откликнулся Вик. - Если честно, мне в общагу и заходить не хочется. Настоящий дурдом. Всё, что с нами творится, будто не на самом деле, а во сне.
- Вот-вот, - согласился Тёма. - Мы не о том с тобой мечтали.
Комната почти рядом с универом нашлась так быстро, что Тёма подумал: разводки не закончились. Только теперь они имеют дело с судьбой, которая злой рукой втянула их в новые неприятности.
Хозяйка, аккуратная женщина неопределённых лет, сразу сказала: они могут пользоваться только тем, что в их комнате, да ещё кухней, ванной и туалетом. В квартире находится тяжелобольной старик, которого каждый день навещает дневная сиделка. У неё свои ключи. А им полагается содержать в порядке маленькое помещение с огромным окном в эркере. Менять местами и тем более убирать хозяйские вещи нельзя; запрещено приводить друзей или даже приезжих родственников. Нельзя шуметь, включать громкую музыку, проходить в другие комнаты...
"Можно ползать по половице в одном направлении", - подумал с раздражением Тёма. Он посмотрел на Вика, который должен был первого числа каждого месяца расплачиваться с хозяйкой. Друг показался вполне довольным. Значит, им тут жить...
Комнатка выглядела очень мило и старомодно: две узкие кровати, шкаф, полки, коврики, тюль, два стола: один в эркере, другой в нише, образованной шкафом и стеной. Жёлтенькие обои в цветочек, множество фотографий на стенах... Но этот раздражающий запах, который, кажется, исходил даже от стула, на который уселся Тёма!
- Чем тут воня... пахнет? - спросил он.
- Я ничего не чувствую, - сказал Вик.
- Молодой человек, так пахнет время, - сердито, почти с угрозой, ответила хозяйка. - Дому больше ста лет. А ещё это запах болезни, его не выветришь. Пойдёмте-ка со мной.
И она поднялась, звякнула ключами в кармане. Ребята отправились за ней через громадную комнату, заставленную массивной тёмной мебелью и набитую всевозможными безделушками, лампами с цветными стёклами, статуэтками. Ковёр на полу обволакивал ногу, каждый шаг напоминал ходьбу по мшистой земле. Тяжёлые шторы закрывали доступ воздуха, и у друзей сразу же запершило в горле, зачесались носы.
Хозяйка открыла дверь с резными филёнками и сказала:
- Вот он, наш Евсеич. Без сознания уже четыре года. Теперь понимаете, почему столько ограничений для жильцов?
Тёма и Вик нехотя заглянули в комнату больного.
На кровати лежал самый настоящий труп. Пергаментная кожа с пятнами и чёрными точками, высохшие руки с длинными жёлтыми ногтями. И запах, который душил...
Ребята отшатнулись. Тёме захотелось бежать прочь из этой квартиры, но Вик уважительно сказал:
- Да-да, мы понимаем... Вы не беспокойтесь, мы не потревожим вашего Евсеича. Даже готовы помочь в чём-нибудь. Лекарства там купить, искупать или в больницу свозить...
- Ваша помощь - выполнять условия найма, - отрезала хозяйка и закрыла дверь на ключ.
Парни были рады оказаться в своей залитой светом комнате. Они растолкали вещи по полкам шкафа, застелили кровати, разложили учебники.
- Ну что, сходим в магазин за хавчиком? - предложил Вик. - На кухне какой-то древний агрегат вместо холодильника. Но рычит без перебоев, есть где хранить продукты.
- "Деньги жгут ляжку"? - ответил цитатой из старого фильма Тёма. - Нужно их растянуть на месяц.
Недавно им выдали первую в жизни стипендию, и друзья почти всю ночь просидели в читалке общаги, потому что во всех комнатах грохотало веселье. После этого они окончательно почувствовали себя чужими в этом дурдоме - общаге универа.
Вик был полон задора, строил планы на спокойную жизнь, а Тёме чудилось во всём что-то ненастоящее. Когда они, нагруженные пакетами, подходили к дому, он глянул на своё окно и вскрикнул.
- Ты чего? - удивился Вик.
- Лицо в окне увидел. Нашем окне, - ответил Тёма.
- Нет никакого лица, - заявил Вик. - Стёкла бликанули.
- Да, может быть... - неуверенно сказал Тёма.
- А ещё сиделка могла войти, - предположил Вик.
Значит, ему тоже что-то показалось, только он не подал вида.
- Что она делала в нашей комнате? - рассердился Тёма.
Но никакой сиделки в квартире не было.
В первую же ночь Тёма проснулся от странных звуков. Если бы он не знал, что старик парализован, то подумал бы, что больной бродит по квартире, касаясь разных вещей, переставляет стулья в проходной комнате, раздвигает шторы, открывает холодильник.
- Кажется, влипли, - подумал Тёма и тихонько встал с кровати.
Он выглянул в коридор, прошёл, не включая света, в кухню. Никого. Только в лунном луче кружились слои лёгкого тумана или пыли.
- Хламья здесь дофига, - решил Тёма, вернулся в коридор и приложил ухо к двери заставленной вещами комнаты.
И вот оно - почудился звук, будто стопка газет свалилась на ковёр. Тёма окаменел, даже дышать перестал. Едва уловимые шаги по высокому ворсу направились прямо к двери. И Тёма услышал чьё-то неровное дыхание. Кто-то с другой стороны тоже приник к двери и замер.
Тёма затрясся. Совсем не от страха, а от странного возбуждения: вот так парализованный старичок!
Шаги удалились. Всё стихло. Тёма вернулся в свою комнату, улёгся и только собрался обдумать ситуацию, как провалился в глубокий сон.
Утром ни он, ни Вик не захотели перекусить перед занятиями. Это было невероятно! Обычно именно спросонок желудок сводило от голода.
- А наш старец-то, похоже, по ночам шастает, - сказал Тёма другу по дороге в универ.
- Нам-то какое дело, - отмахнулся Вик.
Он был необычно бледен и рассеян. Тёма решил не рассказывать ему подробностей. А мелочи их быта становились день ото дня всё более странными. То Тёма просыпался от прерывистого дыхания над ухом. Разумеется, Вик спал, с головой укрывшись одеялом. Больше никого в комнате не было. То ему снилось распластанное на железном столе тело друга. Тёма находился рядом, хотел дотронуться да его руки, но не мог поднять свою. А ещё он слышал ясно-ясно отчаянный плач. Ему казалось, что это рыдала мама.
Тёма, уходя на лекции, чуть задержался в квартире и поставил две ловушки на "призрака". Он подозревал, что этим неуловимым возмутителем их спокойствия был старик, который только прикинулся паралитиком. Но запросто мог обнаружиться другой злопыхатель - кто-то вполне здоровый, скрывающийся в комнате больного.
Обычно друзей беспощадно высмеивали сокурсники, цеплялись по каждому поводу. А сегодня и они притихли, словно бы решили просто не обращать внимания на парочку лохов. Один из них, дурачась с другими ребятами, наткнулся на Вика, но не сказал ни слова, молча обошёл стороной.
- Мне реально нездоровится, - сказал Вик. - А ты как?
- Более-менее, - сказал Тёма.
Они в обеденный перерыв поковыряли свои порции в буфете. Есть совершенно не хотелось. После лекций они отправились домой и завалились на кровати.
Тёма раздражённо отбросил наушники, потом учебник, следом - книгу, которую только начал читать.
- Меня будто выпотрошили, - вдруг заявил Вик.
Тёма приподнялся и посмотрел на друга. Странное предчувствие заставило его забеспокоиться. Как четыре года назад, когда они решили прокатиться на дряхлой тойоте Витькиного бати, которая ржавела во дворе. Он тогда будто бы заранее увидел, что случится получасом позднее. Увидел, но слова другу не сказал...
В осенних сумерках его лицо выглядело угрюмым и обрюзгшим.
Тёма и сам заснул под шум осеннего ветра в кронах громадных тополей за окном.
Проснулся от отчаянного стука ветвей в оконное стекло. Не стал включать свет, чтобы не разбудить захворавшего друга, уселся за столик в эркере и стал наблюдать ненастную ночь.
В порывах ветра, рвущего с чёрных тополей листву, было какое-то особенное очарование. А холод, идущий от стекла, заставлял подумать о потерях, страдании, смерти... Где-то за сотни километров на кладбище ветер тоже заламывает ветки берёзы над могилами, воет безутешно. Может, по старику, которого сбил Вик? Тогда друзей волновало одно: не хотелось идти в воспитательную колонию из-за одинокого невменяемого бомжа, который поселился в заброшенном коровнике. Но батя Вика здорово придумал: Тёма скажет, что за рулём был он. Ему нет четырнадцати, он ответственности не несёт. А всё остальное - ерунда.
И тут Тёма снова услышал отчётливый звук: открылась одна дверь, другая... Ну что ж, сейчас он познакомится с паралитиком. Тёма бесшумно бросился к своей и резко распахнул её. Он ожидал увидеть кого угодно, но только не пустоту...
Пройти в запретные комнаты он не решился, словно кто-то положил тяжёлые руки ему на плечи и удержал. А ещё он осознал, что там ему угрожает нечто более материальное, чем просто звуки открывшихся дверей. Вот войдёт и останется навсегда рядом с полутрупом старикашки.
- Хорош плясать под дудочку своего воображения, - решил Тёма и улёгся на кровать.
Простонал Вик, который, видимо, заплутал в своих сновидениях. Но этот стон показался Тёме знакомым, словно бы уже слышал его - срывавшийся в хрип и последующую тишину. После на Тёму обрушились странные переживания: вот он и вроде бы не он. Мир разделился надвое: один остался в недостижимом далеке; другой, тесный до невозможности, без воздуха и жизни, наполнился звуками уплотнявшейся земли. Какие-то мерзкие твари чуяли Тёму и стремились добраться до него...
- Бывает же такое, что человек принимает за звуки шум своей крови в сосудах. Или ему чудится что-то от перенапряжения и стресса, - решил он.
Новый день принёс удивительное событие: к ним перед лекцией подошёл Шуст и протянул Вику три тысячи.
- В счёт долга, - сказал он. - Остальное к обеду будет.
Вик взял деньги, не глядя на по-прежнему нарядного, но растерявшего весь свой лоск и гонор Шуста.
- Прошу не гневаться, - дурашливо сказал Шуст, с надеждой пытаясь поймать взгляд Вика.
Но друг повернулся к нему спиной.
Тёма заметил, что Вик очень изменился: ещё больше похудел, стал потирать виски и руки суетливыми движениями. Даже в волосах вроде бы мелькнула седая нить. Наверное, и в самом деле подцепил какую-нибудь болячку. Сам Тёма по-прежнему не мог спать по ночам. Настало время для серьёзного разговора.
- Слышь, Витёк, нужно поговорить о квартирке. Ей-богу, мне в ней тревожнее, чем в общаге. Каждую ночь слышу движуху, иду проверять - ничего, - сказал Тёма.
- Я же просил называть меня Вик, - обозлился друг.
Тёма такое требование четыре года назад признал с уважением: Витьком, Витей товарищ перестал быть после аварии, которая, несмотря на безнаказанность, тяжёлым грузом легла на их души. Человек начал жизнь с нового листа, с новым именем - что тут плохого? Тем более сумасброд и пакостник, втягивавший компанию в хулиганство, стал отличным товарищем, внимательным и верным. А его отец, хозяин большого свиноводческого комплекса в селе, осыпал свидетелей аварии подарками. Не говоря уже о том, что без его помощи не видать бы Тёме учёбы в универе.
- Да без проблем, Вик. Проблемы в другом: по ночам кто-то бродит. И чем дальше, тем активнее, - продолжил гнуть своё Тёма. - Я вчера приставил к двери в зал табурет. Так вот, его отодвинули.
- Нам-то что с того? - резко ответил Вик. - Плата копеечная, даже стипуху не перекрывает. Тишина и покой...
Вик закашлялся и повторил:
- Да... покой...
- Сиделка в квартире и не бывала, - сказал Тёма. - Я нитку прикрепил к двери и порогу. Она осталась на своём месте. Ты прикинь: реально ли это не заходить к такому больному больше трёх дней?
- Так это... она, может как раз по ночам приходит. Тихонько, чтобы нас не разбудить, - возразил Вик и неожиданно предложил: - Давай лучше пивка купим.
Тёма остолбенел: после аварии друзья напрочь отказались от любой выпивки. И в общаге ради приятельских отношений на бухло скидывались, но сами сидели за столом трезвёхонькие, несмотря на все уговоры и подначки. Надо было им сразу отказаться, а то сами выставили себя придурками. Недаром все стали относиться именно так - как к придуркам.
- Вик, мы же решили... - начал Тёма и не договорил.
- Я пока ещё не забыл это, - сказал Вик тихо. - Ладно, этой ночью устроим на ходока облаву. Он у нас не отвертится.
Друзья напились на ночь кофе и всё же задремали. Их разбудил ветер и царапанье ветвей по стеклу. Вовремя разбудил - раздался тихий стук сначала одной двери, потом другой. Ребята подскочили и, сталкиваясь плечами, ринулись в запретные комнаты. В двери второй ещё покачивался ключ, а в щель между ней и косяком лился свет лампы. Только почему-то он напомнил лунный луч, разбавленный кровью... Запах тлена забил ноздри, перекрыл дыхание, налип на кожу.
Вик было шагнул вперёд, но Тёма остановил его. Он просто не мог позволить другу совершить ещё одну ошибку.
- Нам нельзя туда... слышишь - нельзя...
И Вик послушался. Ребята вернулись в свою комнату. Тёма чуть не споткнулся о стул, который никак не мог оказаться на этом месте. Он включил свет.
Что за хрень? Это была не их комната, не их вещи. Даже тюль на окне был другим - очень коротким и цветным. На кроватях посапывали совершенно незнакомые парни.
- И сюда нам нельзя... - прошептал Тёма. - Идём, Вик.
- Куда идём-то? Ты опух, Тёма, средь ночи куда-то идти? Это наша комната, и всё!..
Тёма удержал товарища за плечо.
- Пошли домой, друг. Поплутали, и хватит.
Друзья, как были - босые, в трусах и футболках, - открыли входную дверь и вышли.
В окно им прощально помахали уже безлистные ветки тополей.
Один из парней проснулся, пробормотал ругательство: сосед по койке так и не выключил свет. Поднялся и щёлкнул выключателем.
***
- Проходите, пожалуйста, - радушно говорила хозяйка новой сиделке. - Наши квартиранты уже ушли на занятия. Ребята после армии, взрослые... Но никого сюда не приводят, условия найма соблюдают. Днём их вообще здесь нет, мешать не станут. Я вам тапочки новые приготовила. Вон там у нас санузел и кухня.
- Я руки вымою, прежде чем к больному зайти, - сказала пожилая дородная сиделка.
Хозяйка одобрительно кивнула головой.
Сиделка зашла в ванную, включила воду и вдруг ойкнула.
- Что-то не так? - спросила хозяйка.
- Ваших квартирантов точно дома нет? - Голос сиделки задрожал, точно от испуга.
- Нет, конечно, - ответила хозяйка.
- Я в зеркале кого-то увидела... - тихо призналась сиделка.
- Да это зеркало давно нужно выбросить, - успокоила хозяйка.
И, провожая женщину в комнату больного, стала объяснять: