Вам знакомо слово разврат? Слышали вы когда-нибудь о том, что называют пошлостью? Конечно да, даже не пытайтесь прикинуться, что это не так. Я вижу все это в ваших мелких душонках. Может быть на поверхности, а может где-то глубоко, на самом донышке сознания, как последняя капля перебродившего вина в глубине бочки, способная испортить все. Тот, кто боится своей развратности - слаб, это самые страшные извращенцы, о существовании которых никто, скорее всего даже не догадывается, ибо они всегда рядом с нами. Прячьте свои подлые глаза в тени, не соглашаясь с моими словами, мастурбируйте на фотографии и видео, пока никто не видит вас, удовлетворяйте свои бредовые сексуальные фантазии, оставляя все в тайне. Все в темноте. Возможно именно из-за вечной темноты Нижний Город стал таким, каким является сейчас, меккой для всех кому требуется удовлетворить свою похоть, для всех, кто не нашел в обычной жизни тех простых радостей дешевых природных инстинктов, побуждающих человека к самым грязным делишкам. Возможно, возможно. Весь разврат твориться во тьме, и если вы не желаете выносить свои тайны на свет, а уж тем более считаете зазорным обращать внимания на чужие, оставьте нас с теми, кто хочет знать истину.
Нижний Город - самая жуткая дыра, которую можно представить. Темнота, разгоняемая светом тысяч разноцветных огней домов и разнообразных заведений, да световые лампы Свода, что заменял теперь этому месту небо, которых только и хватало, чтобы высветить неровную клепаную структуру, несущуюся от горизонта до горизонта с широкими круглыми опорами, гигантскими вентиляционными шахтами и огромными вращающимися лопастями, отбрасывающими на город причудливые тени. Вечная грязь, вонь, насилие и безнадежность для всех тех, кто обречен жить здесь.
Нижние этажи мотеля были погружены в ночную дремоту, свойственную всем дешевым ночлежкам спальных районов. Лишь в некоторых комнатах кипела своя жизнь. Жизнь глубокой ночи, неприглядная и отвратительная, как гниющий кусок мяса. Я ступал медленно и аккуратно, чтобы полуразвалившиеся деревянные половицы ненароком не скрипнули, выдав моего присутствия. В каждом коридоре горело по одной тусклой лампочке, создающей своим светом больную полутьму и выхватывающей из темноты облезлые стены с отслоившимися обоями, отсыревшие потолки с обвалившейся штукатуркой и скопления пыли и мусора по углам. Клиент находился на третьем этаже в комнате номер триста пять, развлекался со шлюхой. У двери я остановился и вытащил из внутреннего кармана куртки пистолет с навинченным глушителем, снял его с предохранителя и открыл дверь. Та была не заперта, как и было оговорено заранее. Я вошел в крохотную прихожую и натолкнулся на проститутку. Она кивнула на комнату и показала, что клиент спит. Гуманный вариант: не люблю лишних зверств. Я приставил палец к губам. Шлюха кивнула. Тихо пройдя в комнату, я встал над скомканной постелью, на которой храпел мужчина средних лет и сделал два выстрела. Он даже не шелохнулся, а только глубоко выдохнул, словно воздух сам выше из его легких вместе с отлетающей душой. Его сон теперь растянется на вечность. В комнате пахло кислым перегаром и сексом, дешевыми духами проститутки и табачным дымом. Она вошла внутрь и вопросительно уставилась на меня, требуя обещанных денег. Я сделал еще один выверенный выстрел в голову: лишние свидетели ни к чему даже тут, в Нижнем Городе. Положив пистолет на тумбочку, стоящую у кровати, я покинул номер. Все осталось в тишине, и покой постояльцев не был нарушен, только где-то в конце коридора капала вода с проржавевшей трубы, и в соседней комнате были слышны скрипы кровати и притворные стоны наслаждения.
Позвольте представиться. Я - Итан Корфе, студен грейфилдского частного колледжа, начинающий писатель, немного поэт, если есть настроение. Самовлюбленный, эгоистичный, считающий себя много выше окружающих, не единожды не любивший, и не ищущий в девушках ничего, кроме секса. Вы спросите меня: какого черта делаю я в этом дерьмовом месте, а самое главное, чем занимаюсь? Именно об этом и пойдет речь.
Все началось с того, что человечество разрослось до таких масштабов, что места людям просто не стало. Не пришла эра космических полетов, не были освоены даже ближайшие планеты. Все это упиралось в звонкую монету, тратить которую не хотелось никому. Началась эпоха перенаселенности. Планета превратилась в один огромный полис с гигантскими многоярусными домами, который пустил корни в землю и даже в морскую пучину. Шли годы, и этого тоже стало мало. Было принято решение о создании Верхней Земли - нового искусственного уровня обитания, увеличившего радиус планеты на один километр. Это было долгое действо, но человечество никуда не спешило, и грандиозная стройка была постепенно завершена. Люди переселились наверх, а все отбросы общества скидывались вниз. Так образовался Нижний Город. Общество преступников, бедняков и черни. Место, где можно было провернуть все запрещенные законам дела и получить все непотребные удовольствия на свете.
В Нижнем Городе есть много интересных мест и заведений, но наш рассказ будет связан с ничем не примечательным среди прочих борделем Сент-Клэр. Слушайте, и не пытайтесь пропустить что-то мимо ушей, смотрите раскрытыми глазами, потому что если вы не станете, то я буду знать о вас все, когда вы не будете знать обо мне ничего, но учтите сразу: вряд ли я вам понравлюсь.
Связь между двумя городами никогда не прерывалась, и из Верхнего Города в Нижний можно было попасть без особых проблем, были бы деньги. Деньги были, благо богатенькие родители не слишком заботились о воспитании своего сына и отправили меня учиться в колледж Грейфилд с глаз долой и из сердца вон. Я мешал им свободно радоваться своей никчемной мещанской жизнью. Я не страдал, отнюдь, свобода просто окрылила меня, а очень быстро наскучившему колледжу пришлось искать альтернативу. Она пришла в виде идеи спуститься вниз и попробовать доселе не испытанных радостей продажной любви и наркотиков, строго запрещенных наверху.
Флаер несся над россыпью огней района Эшфилд, по дорогам медленно ползли старые машины, работающие на двигателях внутреннего сгорания, люди сновали толпами по темным улицам города, дома же жались к земле, походя на жалкие глинобитные лачуги среди темных колосов небоскребов старого полиса, принадлежавших более влиятельным людям Нижнего Города. Флаер опустился прямо на небольшую площадь с увеселительными заведениями на любой вкус и цвет.
- Это то, что вам нужно, - сказал водитель, - а теперь выматывайтесь: я здесь не намерен задерживаться.
Меня в этом приключении сопровождал Франк Пари, колледжкий приятель и известный кутила.
- Ну, так что? - спросил он, вдохнув аромат дешевой свободы, которым было напоено все вокруг.
Я огляделся и, прыснув со смеха, сказал, показывая на один из борделей:
- Сент-Клэр - похоже на какой-нибудь монастырский приход в южном Иствуде. Надо бы проведать местных монашек.
- Смекаешь, дружок, смекаешь.
И мы с наглыми самодовольными рожами молокососов отправились в полутемное нутро борделя. Заказав себе девочек и нарезвившись с ними вволю, мы зависли в баре на первом этаже, обмывали потерю своей непорочной чистоты и девственной невинности (в том смысле, что нам не раз не приходилось иметь дела со шлюхами). К своему удивлению в борделе мы обнаружили группу девушек из привилегированной школы на Мейнгардене. Сначала они со смехом пялились на мужской стриптиз, затем стали заказывать поочереди приватные танцы, ну а после, по всей видимости, были оттраханы по полной программе этими самыми "танцорами". Когда они вернулись, мы поинтересовались их духовным состоянием, чем завязали содержательный разговор, давший немало пищи для несформировавшегося ума. После мы уже все вместе сняли одну большую комнату. Признаюсь, в некоторые моменты мне казалось, что я не доживу до утра.
Во второй приход в этот бордель я что называется "попал". Протащил купленный по дешевке кокаин, что делать строжайше запрещалось. Пришлось иметь нелицеприятный разговор с хозяином заведения Стеном Аренном.
- Тебе дорога твоя жизнь? - спросил он тогда.
- Не знаю, - признался я, потому что успел принять дозу и туго соображал
- Посмотри на себя, сынок. Воспитанный, хорошо образованный, модно одетый, ухоженный. Какого черта, такие как ты, делают в этот помойке? Почему вы так бездарно прожигаете свою жизнь?
- Не знаю. Может быть, потому что у нас всегда все было, - у меня с чего-то развязался язык. - Мы не знали бед, нехватки денег, не видели грязи, пошлости. Мы росли в атмосфере кристальной чистоты и парниковых условий, а все это никогда не сделает из человека ничего хорошего. Больше всего зла на свете творят именно праведники и белоручки. Они просто не понимают, что совершают. Люди знающие дерьмо мира и сами на первый взгляд не далеко от него отошедшие намного лучше.
- Так ты хочешь познать суть Нижнего Города?
- Да. Я хочу познать суть.
- Поработаешь на меня немного, - решил после недолгого молчания Стен.
Он стал звать меня Фрэнки: реальное имя его мало интересовало. Сначала были мелкие поручения: отнеси то, принеси это, затем я стал ездить вместе с вышибалами Аренна по различным местам и сшибал деньги с должников и мелких торгашей. Моя роль в этом была минимальной, смотреть, чтоб они не хапнули себе часть долга, сославшись на неспособность клиентов платить, и не пристукнули их, чтоб те молчали. Громилы недолюбливали меня, но Стен ясно высказался однажды, что если со мной что-то случится - ад покажется им райскими кущами. Иногда мне казалось, что он полюбил меня, как сына, которого у него никогда не было, да и я проникся к нему некоторой симпатией. Однако в мире Нижнего Города были свои законы, и Аренн следовал им неукоснительно. Никакой жалости, никакого сожаления, придельная честность и простота. Это было полной противоположностью тому, чему нас учили наверху, и что я ненавидел всей душой. Не стоит объяснять теперь, за что я полюбил Нижний Город.
Во время всех этих поездок я видел много разных людей: проворовавшихся торгашей, клиентов, не желающих расплачиваться за полученные удовольствия, и людей, не способных просто купить себе еды. Все они были разные. Кого-то можно было пожалеть, а кто-то заслуживал большего, чем пуля, но все они кончали одинаково, на дне какого-нибудь сточного канала. Это была своеобразная философия - все они умирали вследствие неспособности поддерживать нормальную жизнь. Простой закон - нет денег, нет тебя.
Потом Стен заставил меня убивать. В его кабинете, на верхнем этаже борделя сидел привязанный к стулу бизнесмен, вставший поперек дороги боссам Аренна. Во рту торчал кляп, штаны обмочены от страха.
Стен протянул мне пистолет и сказал:
- Убей его, Фрэнки. Не убив, ты не сможешь понять цену собственной жизни, значимость своего существования на грешной земле.
- Зачем вам это? - спросил я. - Зачем заставлять убивать меня, когда есть те, кто может сделать это профессионально?
- Это нужно тебе, мой юный друг, только тебе. Отнесись к этому философски: убиваешь не ты, а пуля. Ты лишь обрекаешь человека на смерть, также как врач, рассказывающий больному о его смертельном заболевании, так же, как верховные судьи, выносящие смертный приговор. Среди вашего общества убийц куда больше, чем в нашем, и мы, по крайней мере, сознаем то, что делаем.
Я взял пистолет, повертел его несколько секунд в руках, посмотрел в глаза бизнесмена, полные ужаса перед смертью, ненависти и противной щенячьей мольбы. Это выглядело так мерзко, что я, не раздумывая, спустил курок. Даже перед лицом погибели нельзя опускаться до такого.
Ну а после начались задания лично для меня, которые невероятно щедро оплачивались. У меня стало две жизни: одна наверху, с ее строгими порядками и правилами, литературным кружком и балбесами приятелями, а другая внизу, с жестокими истинами, грязью и полной свободой. Колледж теперь не казался мне скучным, у меня всегда был запасной вариант, преподаватели казались теперь до боли смешными, когда ругались и поучали; я мог лишить их жизни в любую секунду, когда мне заблагорассудиться. Я был выше их, в моих руках были их жизни, именно это и убивало мой гнев. Я победил закостенелые порядки и общество породившее их, просто презрев его. Это была незримая победа, но ее осознание даровало мне крылья.
Но однажды все изменилось.
Это было накануне летних каникул, когда многие студенты разъехались по домам. Мне же не хотелось ехать, меня там вряд ли ждали. Был летний вечер, и солнце стояло еще достаточно высоко. Я сидел за компьютером и писал небольшой роман, посвященную Нижнему Городу, описывающую жизнь отличную от той, к которой мы все так привыкли. У меня создавалось четкое впечатление, что люди давно забыли, что такое настоящие проблемы и как они выглядят. Наше общество погрязло в аллюзиях, диктуемых и впихиваемых в мозг каждому. Я хотел развеять людские заблуждения.
В дверь постучали, и я, нехотя встав, отправился открывать. На пороге стояла девушка моего возраста не слишком приятная на вид, немного полноватая с тусклыми прямыми волосами.
- Привет, - сказала она, - меня зовут Пет, я твоя новая соседка. Мы только приехали с подругами и обустраиваемся на новом месте. У нас намечается небольшой выпивон с друзьями. Не хочешь присоединиться?
Что ж, по-крайней мере, это приятнее чем утренние извинения за доставленное беспокойство с возможными с моей стороны жалобами. Все равно я бы вряд ли уснул, потому и согласился.
- У тебя есть с кем прийти?
Я отрицательно махнул головой.
- Учтем. Подходи к десяти, - она развернулась и ушла.
К назначенному времени я собрался, подхватил с собой бутылку дорогого вина, завалявшегося в холодильнике непонятным образом, и зашел в соседнюю комнату на противоположной стороне коридора коледжского интерната. Там было не протолкнуться, в комнате играла музыка, что-то беззаботное и веселое. Я с трудом выцепил Пет из толпы и передал ей бутылку, она улыбнулась и сказала, что со мной хочет познакомиться одна новенькая. Тут за спинами послышались радостные возгласы и приветствия, я обернулся и увидел в дверях комнаты девушку. На ней был немного запыленный дорожный плащ, лицо загорелое, а коротко стриженые волосы выгорели на солнце до цвета спелой пшеницы.
- Мегги, - возмущенно сказала Пет, - ты какого черта тут делаешь?
- Я тоже рада видеть тебя, Пет, - улыбнулась она, - надоело валяться одной на курортном песке: вот и решила к вам вернутся.
- А где Пит?
- В рейсе, где же еще.
- Ух, и накостыляю я тебе однажды. Поди, со всеми переспала на курорте.
- Это уж не твое дело. Мне надо принять ванну с дороги.
- Она занята охлаждающимися бутылками.
- У меня ванна свободная, - встрял я.
Пет недовольно покосилась на меня, а Мегги улыбнулась:
- Хоть один вежливый человек в этом гадюшнике. Показывай дорогу, незнакомец.
Мы прошли ко мне, Мегги скинула плащ, прошлась по комнате и сказала:
- Не обращай внимания на Пет. Просто ее старший брат Пит мой жених, вот она и бесится по всяким пустякам.
- Бывает, - ухмыльнулся я.
- Ты один пришел?
Я кивнул.
- Будешь со мной, так меньше вероятности нарваться на какую-нибудь дуру, которая после одного поцелуя заставит тебя жениться на себе. Я приду минут через тридцать, подожди пока у Пет, выпей чего-нибудь.
- Я и здесь могу.
- Нет, - отрезала она, - а то еще возникнут у нее подозрения, пока она еще не надралась до чертиков.
Я вернулся в шум и пестроту вечеринки, взял стакан виски и устроился в углу на диване с книжкой в руках, чтоб хоть чем-то заняться. Неподалеку скучало блеклое существо женского пола с ярко накрашенными губами, похоже, та самая девушка, что предназначалась для меня. Она посмотрела с надеждой, и я поскорее отвел взгляд. Через некоторое время вернулась Мегги. На ней было простое белое платье, на лице ни грамма косметики и, признаться, так она выглядела гораздо лучше. Она подошла и устроилась рядом.
- Ну, как? - спросила она.
- Королева бала.
- Да брось! Тебя как звать то.
- Итан.
- Плесни на донышко чего-нибудь.
Я налил джина до краев, и она приняла стакан с благодарностью на лице, словно за ней не так часто ухаживали.
- Читала? - спросил я, показывая на книгу.
Она отмахнулась:
- Будь проще: ты умный, я красивая. Продолжать?
- А как же жених? - съехидничал я.
- Он пилот, постоянно в рейсах. Сейчас очень далеко отсюда, так что полная свобода рук, понял?
Мегги стала расспрашивать меня о моей семье, занятиях и увлечениях. Попытки отделаться односложными ответами она полностью пресекала на корню, так что волей неволей пришлось рассказывать о себе, что обычно я старался не делать в общении с девушками, чтобы меня связывало с ними как можно меньше. Постепенно вечеринка затихала, гости штабелями укладывались, где попало, как это обычно и бывает, парочки же расходились по укромным уголкам, где бы им никто не мешал.
- Ты мне нравишься, - сказал я после паузы между ее вопросами.
- Да? Ты тоже ничего, особенно глаза. Для пижона, - я не обиделся.
Музыка играла тихую мелодию, верхний свет кто-то выключил, и в глубине комнаты на столе осталась гореть лишь тусклая лампа. Мы танцевали, все теснее прижимаясь друг к другу. Я поцеловал ее волосы, потом шею.
- Пошли ко мне?
- Ты иди, мне нужно проверить, где там Пет.
Я прошел в свою комнату, не включая света, и стал смотреть в окно, за которым лежала тихая ночь. Темные ветви деревьев играли на ветру, отбрасывая призрачные тени на стены, пол и на мои руки. Она тихо вошла и встала в дверях, из которых тянулись лучи света коридорной люстры. Она была подобна ангелу и одновременно порочна, опытна и невинна, красива телом и убога душой, не знающей покоя.
- Ну, чего же ты? - спросила она. - Иди ко мне.
Проснулся поздно, когда за окном давно рассвело. Мегги еще спала, выставив из-под одеяла голую коричневую спину. Я пошел приготовить кофе. Когда вернулся, она сидела на кровати, угрюмо уставившись на меня. Я улыбнулся, но безрезультатно. Спросил в чем дело, а она лишь зарылась головой под покрывало. Никакие расспросы и увещевания не помогли. Мне надоело, и я выпил свой кофе. Наконец, немного отойдя, она выглянула и тоже попросила кофе. И рубашку, какую не жалко, сходила в ванну, а после вернулась и снова уселась на кровать.
- В чем я провинился? - спросил я.
- Дело не в тебе, - отмахнулась она. - Ты клевый в постели, но дальше то что? Знаешь, сколько мужчин у меня было за последние два месяца.
- Пятьдесят?
- Если б столько, то я бы не мучилась выбором профессии. Просто вчера, увидев тебя, я через полчаса поняла, что лягу с тобой. Я точно развратная.
- Это тебя так тревожит?
- Ты просто не представляешь, что такое просыпаться утром с человеком, имя которого еще вчера не знала. Каждый день я думаю о себе, и не понимаю, для чего живу, пытаюсь найти смысл, но его нет даже и в помине.
- Сотни людей в такой же ситуации, а еще больше даже не задумывается.
- Я не сотни. Я - это я.
- Тем меньше тебе причин выходить за своего пилота.
- Думаешь, я шлюха?
Я хотел ответить, что хуже, потому что спекулируешь своей шлюховатостью, играешь, но она смотрела упорно и требовательно. В ее голубых глазах читалось что-то, что было не свойственно ни одной знакомой мне девушке: горький опыт, разочарованность и одновременно безумная надежда на счастье, на лучшую судьбу, полную смысла. И я соврал.
- Ты мне нравишься, правда. Очень нравишься.
- Обними меня, ничего не делай, только обними.
Мы лежали рядом, согревая друг друга, но я даже не понимал, как сильно привяжусь к ней.
Понимание пришло сейчас.
- Я выполнил заказ, - сказал я Аренну.
- Отлично, Фрэнки, - он как-то странно улыбнулся. - Есть новая работа - заказ на одну девушку.
- Девушку, - я поморщился. - Не нравится мне эта идея.
- Ничего, свыкнешься. Ее зовут Мегги Питерс.
- Мегги Питерс, - сердце у меня зашлось лихорадочным стуком, а голос сорвался.
- Тебя что-то тревожит в этом заказе.
- Чем может девушка помешать вашим боссам?
- Это не мое дело, - резко ответил Арен, - и не твое. Я помню твой должок, и время не притупило мою память. Ты выполнишь этот заказ или отправишься в канаву на корм крысам.
- Нет, Стен, - я выхватил пистолет и направил его ему в грудь, - на этот раз нет.
- Ты так думаешь? - он сделал легкое движение рукой под стол, и я спустил курок.
Аренна бросило на пол, и я подошел к нему. Он еще был жив и смотрел на меня с каким-то непонятным спокойствием и улыбкой.
- Молодец, - тихо сказал он. На губах его появилась кровавая пена. - Я сумел помочь тебе в том, что не смог достичь сам.
- Что?
- Сделать выбор, вырваться из пелены бессмысленности и понять для чего на самом деле ты живешь.
- Ты знал о нас с ней.
- Конечно. Не было никакого заказа, были только ты да я, никого больше. Помнишь, я сказал тебе, что, отняв у человека жизнь, ты познаешь цену и смысл своей собственной. Я соврал тогда, потому что знание это приходит только, когда ты сумеешь отказаться. Ты это понял только сейчас - он сделал паузу. - Посмотри на меня, как далеко я пал, а ведь когда-то тоже жил там, наверху и видел солнце. Теперь же я превратился в бледного призрака, подобие того человека, каким был некогда. Не повтори моей ошибки, следуй тому, что любишь. Забудь о Нижнем Городе. Навсегда.
Он умер со счастливым выражением на лице. Мне было невыразимо горько, но именно теперь я понял, сколь много значила для меня Мегги. Я действительно вырвался из этого падения в пропасть, к которой меня так сильно влекло. Лишь потом я узнал, что Арену незадолго до нашего знакомства был вынесен смертный приговор его боссами, и таким образом он получил куда более легкую смерть, чем предполагалось.
Через несколько недель я закончил роман о Нижнем Городе, и его выпустили спустя какое-то время. В нем я хотел выразить мысль, что все люди Верхнего Города в сумме своей куда хуже, чем обитатели подземелья. Всю грязь туда тащили именно они, пытаясь разнообразить свою сытую скучную жизнь, вместе с пуританским воспитанием и прочими прелестями отличного образования. Критики признали роман не актуальным для сегодняшних времен, а кто-то назвал его просто чернушным. Мне было плевать, потому что в душах некоторых людей он обязательно найдет свой отклик. Вся грязь, что вылилась на меня в прессе, было куда меньшей жертвой, чем та, что даровал мне Стен Аренн. Кто-то поймет, я уверен.
Мы сидели с Мегги на берегу реки и смотрели на небеса, в райские кущи которых нас вряд ли примут когда-нибудь. Мы были такими, какие есть, и не стыдились этого. У нас была цель в жизни. У нас были мы и наша любовь, а разве нужно еще что-то?
Вот и все. Короткая история досказана. И тут, в конце, мне хотелось бы задать лишь один вопрос: