Аннотация: Духи против растений. Призер пятого "Сюрнонейма"
МАЛОРЕЧЕНСКОЕ ПРИВИДЕНИЕ
Юле Тимченко,
которая разделила со мной Крым
- Крым начинается с симферопольского Макдональдса, - сказал Лжестепан Хатына, выдавливая себя из поезда, - им же и заканчивается.
Хатына располнел и растолстел без работы. Если бы не расследование, он продолжил бы расплываться.
Мы прошлись по платформе - под руку. Крыша защищала нас от дождя, но у меня все равно отсырели волосы.
- Я смотрел, - сказал Лжестепан, - смотрел в Интернете. Кругом дождь, даже в Судаке.
Я кивнула. Я не успела почистить зубы в нашем первом вагоне, который ночью стал последним.
Автовокзал встретил нас хором таксистов. Мисхор... Ялта... Партенит... И наконец: Алушта, Рыбачье... Лжестепан затолкнул меня в микроавтобус, а сам направился в бесплатный туалет, которым славится Макдональдс. Мой друг не считал нужным платить за это дело.
Он вернулся расстроенным - Альфу и Омегу полуострова закрыли. На ремонт или насовсем.
- Ладно, - сказал Хатына, - схожу на обратном пути.
И мы поехали - через дождь, через Крым.
***
- Я не ем мяса, - говорила кому-то девушка спереди. - Употребляю только растительную пищу. По крайней мере, она неодушевленна.
Мы со Лжестепаном пахли на неё колбасой и котлетами. Девушка боялась оборачиваться.
За окнами маршрутки лил дождь. Сверху - на горе - привидения под командованием трехглазого Суворова-Кутузова сражались с растениями, ведомыми Александром - гигантским черешневым дубом. Вся гора была зеленой, но духи брали свое умением. Они раздавали бой налево и направо. Грохотали пушками и поливали противника свинцовым дождем.
Тучи помогали как плохим, так и хорошим.
- Итак, что там у нас? - спросил Лжестепан, дожевав завтрак.
- Малореченское привидение, - сказала я.
Папка раскрылась на нужном месте.
***
Не успели они доехать до новоприобретенного замка, как небо затрещало от молний, а дождь лихо забарабанил по крыше минивэна, управляемого Алексеем Петровичем Портосом, потомственным русским и первым наследником всего.
- На русских уже не хватает хорошей погоды, - сказал с заднего сидения отец Алексея, владелец квартиры в Москве - Петр Иванович Портос.
- А ведь мы недавно слышали тюрюканье перепелок, воркование голубей и уканье маленьких жаб, - сказала Софья Ильинична Портос, родная жена и мать. - Мы видели хвостики белок и полевых кроликов, они беспечно прыгали прямо под наши колеса. Пряные запахи опьянили всех нас, мы перепили этого коктейля из хвои и меда, ничуть не разбавленного дождем.
В девичестве Софья Ильинична стеснялась фамилии Валуева. Она была весьма романтичной особой. На каждом углу ей мерещилась патока с имбирем, на стол она всегда ставила свечи, а завтракала исключительно в постели. Завтрак заряжал её энергией на весь день, молоко перемешивалось с кровью, она была готова жить и побеждать в стране Москва. Только язык выдавал в ней уроженку глубинки. В свои немолодые годы она обладала фантастической фигурой и глазами-блюдцами, напоминая героиню аниме, которое так любила несовершеннолетняя дочь Портосов - Меланья.
Будучи эмо-девушкой, Меланья отзывалась на кличку Мел. Она увлекалась яркими волосами и свитерами, скрывавшими роковой блеск её зеленых глаз и фигуру, не менее фантастическую, чем у матери. Как полагается представителям её субкультуры, в ушах она носила тоннели, а в губах лабреты. Кроме того, под одеждой у неё имелась коллекция татуировок. О них знал только князь Могилевич, но и того сослали в Оксфорд, подальше от скутеров и девчонок Тверской.
- Фу, ма, - сказала Мел, - твои приторные речи не смыть даже этому дождяре. Помолчи, или займись чем-то вроде этого.
Близнецы загоготали сзади. Они всегда были в синяках и ссадинах, поэтому их прозывали далматинцами. Больше всего на свете они любили аниме и призраков. Сейчас они ехали навстречу им, и были довольны, словно парочка депутатов, которые только что пролоббировали нужный закон.
В Малореченском замке давно было нечисто, но туристов и других ненормальных людей стали пускать туда относительно недавно. Согласно легенде, призраки появлялись исключительно перед смертью очередного владельца - представителя семейства Кучук-Озеновых, поэтому посетители могли посмотреть лишь на несмываемые кровавые пятна возле камина. Желающим предлагались тряпка и моющее средство - те работали в поте лица, но следы крови вновь появлялись на старом месте. Они были поистине несмываемыми.
- Петя, я хочу попробовать новое средство, - говорила госпожа Портос мужу. - Ещё до землетрясения японцы разработали новый "Суперпятновыводитель" и усовершенствовали старый "Мегаочиститель". Я просто обязана заняться этими пятнами в Малореченском замке.
- Но мы же не обязаны покупать сам замок, Сонечка, - отвечал Портос, переключая каналы. - Ты можешь съездить туда как туристка.
- А как же твой сын? - не унималась Софья Ильинична. - У Алеши группа на Вконтакте, посвященная привидениям. Ему кровь из носу нужно пожить в замке, чтобы почувствовать атмосферу.
Петр Иванович хотел сказать, что дружен с Кучук-Озеновыми, хоть они и скрестились с татарами. Тамерлан Кучук-Озенов пустит в замок не только сына, но и армию футбольных фанатов, с которыми Алеша недавно разгромил казино на Преображенской площади. Он потянулся за мобильным телефоном, чтобы позвонить в Малореченское.
- Сразу предупреждаю, - сказал Кучук-Озенов, - в моем замке водится привидение.
- Полноте, Тима. Если бы в Крыму завелись привидения, - сказал Портос, - их бы мигом переправили в музеи Москвы. Наши молодцы, которые исправно увозят от вас эстрадных звезд, не пожалеют ничего ради подобного товара. Поэтому я покупаю твоего призрака вместе с мебелью.
- Не знаю, почему привидение не соблазнили предложения ваших дельцов, - сказал Тамерлан, - но оно терроризирует наше семейство много веков подряд. Первой серьезно пострадала моя прабабка, когда поднималась на Демерджи. Её лошадь сиганула с обрыва. Библиотечные и коридорные шорохи не давали спать даже прислуге, и она вскоре ушла от нас. Сейчас в замке только пани Саломея, но ей не привыкать - она спит с духами. Если не веришь, спроси преподобного Вомпера из Малореченского храма-маяка. Он магистр экстрасенсорики - видит больше, чем полагается простому смертному.
- Даже духи подчиняются законам природы.
- Все, кроме русских, - напоследок сказал Тамерлан Кучук-Озенов.
- Что он имел в виду, Петя? - спросила Софья Ильинична, дослушав разговор. Портосы были чистокровными русскими, поэтому их все волновало. - Это явно какой-то намек.
- Это татарский юмор, - процедил Петр Иванович и даже не засмеялся.
Через пару недель Тамерлан Кучук-Озенов умыл руки, подписав купчую.
Семейство Портосов отправилось в замок на майские праздники. Алеша хотел на Ибицу, Мел - к другим эмо-кидам, но в руках Софьи Ильиничны были новый "Суперпятновыводитель" и усовершенствованный "Мегаочиститель", а за её спиной парочка близнецов-далматинцев, обожавших призраков.
Вечер сочился весенним нектаром, но за башнями замка притаились тучи, которые не преминули разразиться грозой. Кто-то наверху лил на минивэн Портосов ведро за ведром. Свет от фар едва пробивался сквозь стены дождя, освещая крыльцо, где куталась в дождевик неопознанная фигура.
- Это, наверное, старушка Саломея, - сказал Алеша. Его голос почему-то дрогнул и сердце забилось на всю машину.
- Офигеть! Братан западает на старушек, - засмеялась Мел, за что тотчас получила локтем в татуированное плечо.
- Она и впрямь должна быть в преклонном возрасте, - отозвался отец семейства. - Впрочем, для Крыма это нормально.
Между тем фигура пробилась сквозь дождь. Гриб зонта рос в её руках.
- Явились не запылились, - по-старинному промолвила она. - Вы в Малореченском, если ещё не догадались.
Даже дождевик не скрывал кацапской стройности и хохляцкой округлости тела. Длинные ноги торчали снизу, а шея - сверху. Ещё выше было лицо, сочное и молодое, как сыр.
- Вы кто? - сказали Портосы хором.
- Саломея, кто ж ещё! В замке всегда дубильник, все отлично хранится, но почти не годится к использованию.
- На самом деле она спит с призраками, - шепнул Алеша Меланье. - Я прочитал об этом в Интернете.
Несмотря на зонт, Портосы намокли и продрогли в мгновение ока. Дождь брызгал как сбоку, так и снизу, отскакивая от тротуарной плитки.
В холле Саломея сбросила свой дождевик, оголив ноги и грудь до самого передника. Под ним было короткое платье в обтяжку.
- Какого ребенка вы обокрали? - пошутил Петр Портос.
Саломея фыркнула и, виляя бедрами, отправилась за пледами.
- Богиня, - сказала Мел, посмотрев ей вслед. - Мы с Лёшей будем поклоняться ей.
Её локоть с размаху врезался в бицепс Алёши - девушка всегда давала сдачи.
Позже они расселись возле камина. Пётр Портос курил сигариллу с ванильным вкусом, Алексей и Меланья - огромный кальян, а Софья Ильинична наслаждалась зеленым чаем и видом своего кактуса, который безмолвно высился посреди зала. Крики близнецов доносились из соседней комнаты - они смотрели по спутниковому телевидению аниме без перевода.
- Старый Кучук-Озенов замочил свою супругу на этом месте, - сказала Саломея. - Вот знаменитое пятно, которое не смыть никем и ничем. А вон там другие. Хозяин был не сильно аккуратным.
В тот же миг в коридоре завыло, залязгало и загремело.
- Успокойся, Марат, это свои! - крикнула Саломея через плечо.
- Вы знали его? - поинтересовался Петр Иванович. - Марата Кучук-Озенова?
Саломея не успела ответить. Софья Ильинична, вооруженная "Мегаочистителем" и "Суперпятновыводителем", оттолкнула домоправительницу в сторону и склонилась над самым большим пятном. Через минуту от него осталось одно воспоминание.
- Эти японцы не зря едят свой рис, - сказала она. - А теперь следующее.
Она подошла к очередному пятну, не обращая внимания на протесты грозы и призрака в коридоре. Тот барабанил в дверь и поносил Портосов на чем свет стоит.
- Так, - сказала Мел, - моя балда сейчас треснет.
- У меня есть связи даже на том свете, - пригрозил призраку Петр Портос.
И стало тихо и чисто.
- Призрак - тоже человек, - сказал господин Портос перед сном, - только не обремененный трупом.
Утром появились новые пятна. Это была кровь Петра Ивановича. Стреляли из пистолета Алексея Петровича.
***
Собака лаяла как человек, который изображает лай собаки. Лжестепан приступил к допросу через забор.
- Вас зовут Алушта?
- Ыав!
- Будем знакомы. Я Лжестепан Хатына, а это моя Оксана Ножовка.
- Р-ры, ав!
- Где вы были с первого на второе?
- Ы-ы... На пляже. Я бегала по берегу. Я купаюсь, как и все собаки. По вечерам, когда никто не видит. Нагишом.
- И как водичка?
- Бывало теплее.
- Не заметили ничего подозрительного?
- Только преподобного Вомпера. Ав! Он мне не нравится, а я - ему. Вомпер шел в замок и пах убийством.
- Зачем ему убивать Портоса?
Собака пожала плечами.
- А зачем ему бросаться в меня камнями?
- Может, он безгрешен? - подсказала я.
Лжестепан посмотрел на меня, словно на врага.
- И часто вам доставалось от Вомпера?
- Ы-гы! Ни разу. Ы-гы-ы...
Алушта смеялась по-собачьи.
- То есть Вомпер мазила? Как же он попал в Портоса?
- А разве в него стреляли?
Алушта явно была не в курсе.
- Отойдите от нашей собаки.
- Да она сама, - сказал Хатына.
***
В Крыму все женщины одного возраста. Их волосы выгорают на солнце, лица пересыхают, шелушатся и обветриваются. Дочки и матери выглядят как сестры. А ягодки бабок и внучек не отличишь на вкус.
На вид Саломея была того же возраста. Она загорала в Малореченском всю жизнь. Плавала и бегала, как собака Алушта. И была фигуристее всех нас вместе взятых.
Когда она открыла ворота, Лжестепан закашлялся, словно подавился туберкулезом.
- Не кашляйте на меня, - сказала Саломея.
- Я не заразный, - сказал Лжестепан Хатына.
Я подтвердила, что мой друг ничем не болеет, но Саломея все равно не доверяла нам.
- У нас горе.
Алушта выглядывала из-за обнаженного плеча Саломеи.
- Они наверняка повесят убийство на Марата, - сказала домоправительница. - Он ведь умеет убивать. Одним больше, другим - меньше. Вот, полюбуйтесь.
Саломея развернула газету:
"МАЛОРЕЧЕНСКОЕ ПРИВИДЕНИЕ НАНОСИТ УДАР ПО МОСКВЕ".
- Какой удар? Разве Марат боксер?
"НАЧАЛО ГАЗОВОЙ ВОЙНЫ МЕЖДУ РОССИЕЙ И УКРАИНОЙ. ГАЗПРОМ ХОЧЕТ КРЫМ".
- Война идет давно, - успокоила я Саломею.
- У нас своих войн хватает. Нам новых не нужно.
Мы рассказали Саломее, что наблюдали на перевале сражение духов с растениями.
- Надеюсь, духи победили?
- Мы не досмотрели.
- Призраки - это бывшие люди. Россия должна помочь им. Да и Украина тоже. Хотя что это за государство?
Мы со Лжестепаном промолчали. В Крыму считается, что Украины не существует.
- Я слышала, что растения Никитки уже выбили русский дух из ботанического сада. Они сделали там столицу. Теперь хотят превратить Крым в зеленый лабиринт. Вот кто по-настоящему угрожает Москве.
Мы опять промолчали.
- Я все рассказала милиционерам. Но им наплевать. Они украинцы.
- А вы русская?
Саломея неуверенно кивнула. Когда она родилась, всех этих народов не существовало.
- Милиция знает, что вы были любовницей Петра Портоса?
- Кто вам сказал?
Даже в рукаве безрукавки у Лжестепана была козырная карта.
- Зайдете? - сказала Саломея, озираясь по сторонам.
Мы прошлись по дорожке к замку, слева и справа взгляд кололи кактусы.
- Когда-то я жила в Москве. С Портосом. Он хорошо содержал меня. Но потом проиграл в карты Тамерлану Кучук-Озенову. Мудак.
- О мертвых либо хорошо... - начал Лжестепан.
- Лучше ничего, - сказала Саломея.
- Сколько вам лет?
Домоправительница замялась.
- Вы не Саломея, правда?
Лжестепан Хатына наступал, нацелив указательный палец на девушку.
- Да. Я Лена.
Она отвернулась от нас и завыла.
Я хотела успокоить её, но Хатына остановил меня.
- Ей надо побыть одной. Хотя бы раз в жизни.
***
София Ильинична Портос размокла от слез. Её руки и волосы были похожи на ленты туалетной бумаги. Она могла развалиться от малейшего движения.
На свой страх и риск она помахала нам.
- Зачем они забрали Алёшу? Он не виноват, - сказала она.
София Ильинична рассказала, что в Малореченском замке была вся крымская милиция.
- Они расспрашивали, допрашивали и опрашивали. Даже Алушту. Даже близнецов. Потом взяли и заковали в наручники Алексея. И увезли в какое-то отделение.
Лжестепан изучал интерьер, поднимая взглядом вековую пыль.
- Это все я. Я заставила Петю купить этот проклятый замок.
София Ильинична разревелась.
- Надо было арестовывать меня!
Кусок штукатурки все-таки отвалился от её лица.
- Успокойтесь, - сказал Лжестепан. - Вы мать.
- Да, я нужна детям. Мне нельзя в тюрьму.
София Ильинична едва не стерла салфеткой свои глаза. Она попыталась подняться, однако ноги подвели её.
- Милиционеры сказали, что это не самоубийство. Тогда кто убил Петю?
- Это мы и пытаемся выяснить.
- Я хочу помочь вам. Однако я ничего не знаю... Я рано легла, потому что устала после дороги. Мы приехали издалека - из Москвы. Столько дней в пути... Поймите, я заснула сразу же, так крепко, что не слышала выстрелов.
- Вы обнаружили тело?
- Да, я встаю рано.
Софья Ильинична запустила пальцы в волосы.
- Петя лежал на полу и выглядел таким убитым...
Изо рта и носа вдовы потекли рыдания.
- Вам нужно обсохнуть.
- Это все из-за меня, - сказала София Ильинична. - Вы можете меня арестовать?
Я посмотрела на Лжестепана. Он подкивнул.
- Хорошо. Мы арестовываем вас.
Я протянула к госпоже Портос руки. Вблизи она казалась сделанной из папье-маше.
- Я виновата лишь в том, что была матерью.
София Ильинична отстранилась.
- Мы отведем вас в комнату. Вы посидите под домашним арестом. А потом видно будет.
Она помотала головой.
- Отвезите меня в тюрьму! К Алёше!
Мимо прошла Саломея с высоко поднятым с подносом. Она опять выглядела хорошо, как все женщины в Крыму.
- Кстати, в ту ночь мне снилась Саломея, - шепнула Софья Ильинична.
Она уселась на прежнеё место.
- Во сне она выглядела моложе меня. А ведь ей лет сто.
Софья Ильинична подождала, пока домоправительница отойдет подальше.
- Смысл в том, что Саломея была голой. Такой пышной как Хонсю. Её груди были подобны Токио и Йокогаме. А мой муж, естественно, был землетрясением. Он шумно раскачивал её холмы. Саломея стонала голосами жертв. Вы же знаете, что эти убитые и раненые стонут невыносимо. Понятно, что ей на помощь пришел Кучук-Озенов. Он был русским, но носил татарское лицо и пистолет. Япония - моя, сказал Кучук-Озенов. Нет, это моя Япония, сказал Петя. Я купил её вместе с замком.
- Ваш муж говорил с Маратом Кучук-Озеновым?
- Не знаю... Все нерусские на одно лицо. Кроме того, он был голым. Только пистолет в кобуре. Когда Саломея распустила свою сакуру, Кучук-Озенов выстрелил в Петю. Он не промахнулся.
- Возможно, все так и было.
София Ильинична непонимающе посмотрела на Хатыну.
- Вы ведь лунатичка?
- В прошлой жизни, - сказала госпожа Портос. - Раньше я была ещё той штучкой.
Она подмигнула нам со Лжестепаном, когда мы взяли её под руки.
***
Преподобный Вомпер был преподобен. Отец в святом смысле. Он вальсировал навстречу под музыку хорошего настроения. Его ряса хлопала крыльями на ветру. Борода курчавилась по периметру лица, украшенному добрыми печальными глазами.
- Весь май наперекосяк, - сказал Вомпер, прилизывая клок бороды, чтобы не испортить картину. - Как будто Бог встал не с той ноги.
Мы посмотрели на шарообразный землеподобный купол Малореченского храма-маяка,
- Какая трагедия... - сказал преподобный, преграждая путь своим телом.
Нам пришлось остановиться.
- Вы знали Портоса?
Улыбка разорвала бороду Вомпера.
- Знал ли я раба божьего Петра?
Он принялся задумчиво перебирать пальцами воздух. Его улыбка тускнела, пока не вспыхнула снова.
- Вы ещё спрашиваете! - сказал преподобный. - Зачем вы спрашиваете?
Я хотела сказать, что нас нанял Алексей Портос, но Лжестепан одернул меня жестом.
- Я знаю Петю со школы, - сказал Вомпер. - Это преступление?
- Пока вас ни в чем не обвиняют, - сказал Лжестепан.
Преподобный нервно зашевелил шевелюрой, которая покрывала плотное тело до самых пят.
- Благодаря Пете я здесь. Тут хорошо, тут я настоятель.
Вомпер обвел рукой море и горы, повернулся к храму и незаметно перекрестился.
- И тут есть работа для меня. Я занимаюсь Малореченским привидением. Призраком Марата Кучук-Озенова. Раньше я часто посещал замок как экстрасенс. Теперь хожу туда по службе.
Ветер набросил на Вомпера челку его бороды.
- Никогда бы не подумал, что Петя купит этот проклятый замок. В детстве он очень боялся привидений. Бывало, встретит духа Гиляровского на Цветном бульваре. Тот ему, привет, москвич Петя, сын Ивана. А Петя - давай кричать. Или в гостях увидит какой-нибудь полтергейст в зеркале. И снова кричит. Все ему - фи, какой невоспитанный мальчик. А однажды в квартире номер пятьдесят в доме 302-бис...
Преподобный Вомпер ещё долго говорил о призраках. Нам стало скучно.
- Зато его сын, - сказал Лжестепан, - обожает привидения.
- Алёша присылал мне приглашение, - сказал святой отец. - Я вступил в его группу на Вконтакте.
- Мы тоже, - признался Лжестепан.
Я наконец вспомнила, где видела Вомпера. Он был первым флудером группы.
- Итак, вечером вы были в замке, - неожиданно сказал Лжестепан.
На секунду преподобный растерялся.
- Значит, Алушта заговорила... - сказал он. - Истинно говорю вам: это волк в собачьей шкуре.
Порыв ветра качнул священника. Хатына подхватил его под руку.
- Видит Бог, я не при чем, - сказал Вомпер. - Я не знал, что Петя купил замок. Вечером я почувствовал гнев Марата Кучук-Озенова. И побежал спасать Саломею.
- Разве ей что-то грозило?
- Если спишь с духами, можно и не проснуться.
- Почему вы не зашли в замок?
Вомпер почесал какой-то орган под волосами.
- Я все понял на полпути. В Малореченском запахло кровью раба божьего Петра.
- Что ещё?
- Близнецы... Они напугали меня. Они сидели на заборе, словно на лошади. И отличались только синяками.
Во взгляде Лжестепана был главный вопрос.
- Духи пока не поведали мне, кто убийца, - ответил преподобный.
***
Ставрида пошла так шумно, что её шаги услышали в Малореченском. Местные рыбаки пошли ей навстречу. Все село утром выпрыгнуло из постели, оставив в ней лишь Портосов и других понаехавших.
Мы наконец-то смогли побыть наедине. Где-то рядом потягивалась Мел. Слева похрапывала София Ильинична, справа - зевала Саломея. Внизу громоздилась Алушта. На верхних полках ворочались близнецы.
Лжестепан Хатына разлегся как дома. Его не волновало море за окном. Он молча смотрел на меня, явно не собираясь подниматься.
Я нашла в рюкзаке одежду для тела и щетку для зубов. Несколько лестничных пролетов, несколько коридорных пролетов - и я возле туалета. Дернула дверь.
- Занято, - сказал Лжестепан Хатына.
Лжестепан не был бы Хатыной, если бы не опережал самого себя на один шаг.
Пока он сидел в туалете, за мной выстроилась очередь.
- ... - сказал Хатына через дверь.
- Что?
- Марата Кучук-Озенова видели в Рыбачьем.
- Но ведь это Малореченское привидение.
Лжестепан прополоскал горло.
- Ну и что, - сказал он, - в Рыбачье ходит маршрутка. Поезжай.
***
Море в Рыбачьем шумело как шоссе. Я шла вдоль берега по мелким и крупным камням. Новые туфли пришлось снять и нести в руках. Ногам было больно.
Когда началась вулканическая галька, я поняла, что не дойду до Канакской балки.
Первобытные горные породы собаками лаяли на меня и на море, которое волнами билось в ворота скал. Ветер подталкивал в спину, но ноги застревали в камнях.
И тогда я села передохнуть.
Недалеко от берега плавали рыбачьи лодки. Местные тоже услышали, как пошла со дна ставрида. Я помахала рыбакам. Они не ответили. Наверное, они не знали, что я Ножовка.
Пока я сидела, меня догнал человек, который собирал камни.
- Что вы делаете? - спросила я.
- Ничего плохого я не делаю. Я ищу камешки в форме Крыма или Крымля. В форме президентов. Большие как Янукович и маленькие как Медведев. Я разукрашиваю их и продаю. Ещё я рисую на плоских камнях Золотые ворота, Ласточкино гнездо и Памятник затопленным кораблям. Я умею рисовать, этим я живу.
- Как интересно, - сказала я.
Я собирала силы на обратный путь.
- А вы? Чем вы занимаетесь?
- Я расследую преступление.
- Лучше займитесь чем-то другим. Считается, что в Крыму не бывает преступлений. Иначе сюда не приедут отдыхать.
- А как же убийство в Малореченском?
- Давно дело было.
- Вы не верите в привидения?
- Видел вчера одно, - лицо парня треснуло улыбкой. - Вон там на горе. В саду камней. Висело Христосом и смотрело на рыбаков. Оно ещё там, если деревья не разорвали. Сходите и посмотрите сами. Настоящее привидение.
Я поискала глазами тропинку.
- А вы постучитесь в калитку гор. Они откроют.
Они открыли.
***
В горах было теплее. Ветер не додувал сюда. Деревья останавливали его своими вениками. Я сняла с себя какую-то одежду и отдалась солнцу.
Я кружилась в цветущем саду камней. Странные зеленые растения подтанцовывали мне. Из оркестровой ямы доносилась мелодия прибоя. Ему аккомпанировали автомобили на балконах гор.
На какое-то время я забыла обо всем.
- Вы не видели фонтан?
Кто-то подкрался ко мне. Я едва успела прикрыть грудь.
Одно лицо на троих. Чернявые, но не татары. Молодые и красивые. Квестеры?
- Вроде в Рыбачьем был фонтан.
Мой ответ не устроил их. Они пробежались по саду с легкостью балерунов. Туда. Обратно. Искали свой фонтан в кустах. Хорошо, хоть камни двигать не стали.
- Здесь нет фонтана, - повторила я.
Они расстроились и покормили собой пропасть. После хруста и чавканья появились другие.
Эти тоже были похожи как братья. И они тоже искали фонтан.
- Вы не знаете, где фонтан?
Я не успела одеться, поэтому снова обмоталась руками.
- Ваши друзья ничего не нашли.
- Друзья?
Братья покрылись волнами.
- Как они выглядели?
- Как вы.
Они расстроились и прыгнули в пропасть. Тем временем на противоположном склоне появилась первая троица.
Квестеры помахали мне. Я хотела ответить тем же, но меня окутало облако тумана.
Оно заговорило со мной шепотом.
- Они ищут фонтан, вместо того чтобы искать выход из лабиринта.
- Какого лабиринта?
- Зеленого лабиринта.
Я оказалась внутри призрака, поэтому начала замерзать.
- Никитский ботанический сад. Там случился переворот. Все началось с кактусовой оранжереи, где закололи какую-то шишку. Восстание расползлось по всему саду. Администрация не додумалась вызвать беркутовцев, за что поплатилась. Сейчас у власти кактусы. Они уже присягнули на верность Александру, дубу, который сросся с черешней. Когда растения достроят свой лабиринт, они захватят весь Крым. Фонтан - в сердце лабиринта. Вход - в ботсаду. Там же и выход. Однако тропы лабиринта ведут даже сюда.
- А в Малореченское?
- Особенно в Малореченское. Марат Кучук-Озенов должен сыграть роль Минотавра. Ему придется выть и греметь цепями. А убивать, конечно же, будут растения. Например, Синопсис, у него хорошо выходит.
- Что ты имеешь в виду?
Деревья не дали ему ответить. Они разорвали его ветками. Я еле успела выбраться из живота привидения. Когда я обернулась, от него ничего не осталось.
- Не исчезай, - сказала я. - Я даже не знаю, кто ты.
- Я Митя. А это Андроник и Савва. Мы московские.
Ещё трое. И этим фонтан?
- Мы ищем фонтан.
- Возвращайтесь в Никитский ботсад.
- Да мы бы с радостью...
Они прыгнули следом за своими друзьями. Солнце в первый раз поклонилось горизонту. Я принялась искать дорогу домой.
***
Тем временем Лжестепан Хатына допрашивал близнецов. Они ещё не умели говорить, но быстро учились.
- Кто убил папу?
Мальчики сидели слева и справа от лопатки в песочнице.
- Как? - сказал Левый.
- Как? - сказал Правый.
- Из пистолета, - сказал Лжестепан.
У Правого были синяки под глазами, поэтому он казался умнее. Он изобразил пистолет и выстрел.
- Кто? - повторил Лжестепан.
- Лыцаль саси, - сказал Левый.
- Плислак доспеха, - сказал Правый.
Анимешные глаза не помещались на лицах, поэтому близнецы возили их на игрушечных самосвалах. Там же лежало оружие - маленькие самурайские мечи.
- Покатаете?
Они помотали головами.
- Ты бальсой.
- Я могу быть маленьким.
Я подошла, когда Лжестепан кривлялся как маленький. Он громко пукал и ел козявки. Малыши смеялись над ним.
- Ты больсой годсилла!
- Так мне можно в кузов?
Как только близнецы отошли посоветоваться, Лжестепан схватил оба самосвала и рванул прочь. Мне ничего не оставалось, как побежать следом. Сзади раздался рёв малышей. Без мечей и глаз они были словно без рук.
- Не знала, что ты такой Годзилла.
- А что делать?
Мы остановились в каком-то парке. Лжестепан сел под кипарисом и отдышался. Я пристроилась под боком.
- Сейчас мы узнаем, что видели близнецы.
Он покрутил в руках их глаза.
- Как они работают?
Глаза никак не включались.
- А можно мне?
Я надела их как очки. Сначала все было в тумане, однако со временем резкость навелась.
- Что показывают?
Я посмотрела видеозапись. Крым делал Малореченскому замку джур-джур. Стегал его молниями и обдавал дождем. Замок выгибал спину и сучил ногами. Этот хентай мог длиться вечно, если бы не минивэн Портосов в костюме Котобуса. Он вспорол брюхо непогоды лучами фар и распался на больших и маленьких Портосов...
- Какое-то аниме...
Режиссер снял напряжение ужином. Старшие Портосы превратились в удавов. Знаменитые пятна исчезли, и дух замка плакал в четвертом измерении. Малыши обижали мечами кактус Софьи Ильиничны, а та прикрывала растение собственным телом. Если верить мультику, кактус носил литературное имя - Синопсис. Он был коренным москвичом и столбовым русским.
- Кактус Синопсис, - сказала я. - О нем говорило привидение.
- Надо поговорить с ним. Где он?
Синопсис стоял в каминном зале. Малыши пытались приблизиться к нему, но Софья Ильинична отпугнула всех в постель. Нижнее белье туго обтягивало дыни подушек. Верхнее - целомудренно прикрывало колени кровати. Братья легли, и белый язык одеяла облизал их. Спать не хотелось.
- Они видели убийцу? - спросил Лжестепан.
- Скорее всего.
Вскоре дождь пошел дальше. Королева Серенити направила свою луну к Малореченскому. Света хватило, чтобы увидеть Тамерлана Кучук-Озенова, который лез в соседнеё окно. В темноте он был нарисован неважно, но все равно походил на убийцу. Тамерлан брал стену по-татарски, держа в зубах розу. Кривые белые зубы пахли аквафрешем.
Он залез в окно Меланьи. Та шумно красилась за стеной, пока не увидела на подоконнике Тамерлана. Он жонглировал цветком и загадочно улыбался. Мел затащила Тамерлана в комнату, чтобы он не упал. Земля была далеко.
Услышав скрипы и стоны, близнецы окончательно проснулись. Они вылезли в окно и повисли на руках. Глобус земли быстро крутился под ними. Малыши прыгнули наобум, ориентируясь по царапинам на стене, оставленным Кучук-Озеновым.
Внизу успела пробежать собака Алушта, а вверху прокричать Мел. Самосвалы с самурайскими глазами и мечами летели следом. Братьев принял забор, который не давал дороге приблизиться к замку. Он ухнул от неожиданности.
В этот миг раздался выстрел. Похоже, Петр Иванович Портос наконец поймал пулю.
Преподобный Вомпер застыл посреди улицы. Его руки тянулись к луне с королевой Серенити на борту. Он явно был чем-то расстроен. Седина расползалась по рясе.
От вида близнецов у него раздвоилось зрение. Священник что-то сказал, перекрестился и попятился.
- Что он сказал?
С мечами наголо близнецы были вылитыми кактусами. Но почему Вомпер боялся их?
Я сняла и протерла глаза.
***
Когда Мел протерла глаза, в них отразились мы со Лжестепаном.
- Как спалось? - спросил Лжестепан.
- Я просто спала, - ответила эмо-девушка.
Мы зашли в её комнату без спросу. Внутри было сыро, душно и мягко, словно в желудке. В этих ярких сочных стенах варилась дочь Портосов.
- Родаки всё предусмотрели. Здесь я не убью себя об стену. Лучше бы побеспокоились о себе.
В её словах была логика.
- Разве я похожа на готку?
Она нашла в куче металла лабрету Монро, и над губой появилась родинка. Мел поискала другие "родинки" - Харатьяна и Мадонну.
- И так хорошо, - сказал Хатына, присаживаясь на что-то бесформенное.
- Мне не нравится, - сказала Меланья.
Она вставила колечко в нижнюю губу. Посмотрела в зеркало, скривилась и вставила ещё одно кольцо. На тумбочке были разложены гвоздики и штанги.
- Главное, чтобы Тамерлану нравилось, - сказал Лжестепан.
- Тима? Так он влюблен в меня и все такое.
- Как на это смотрел отец?
- А что он? Банг-банг!
В ухе Мел появился тоннель.
- Тима, конечно, нерусский. Но и мы не скины.
Лжестепан зачем-то улыбнулся.
- Вы думаете: если мы из Москвы, то мы фашисты?
Я попыталась взять Меланью за руку, однако она отскочила.
- Вы для меня - стекло! Не воняйте мыслями!
Она так посмотрела в окно, что ей пришлось подставить подножку.
- Куда ведут тоннели?
Я посмотрела на её уши. В них были такие большие дырки, что мог пролезть даже Лжестепан.
- А вы слазайте и посмотрите.
Это могла быть ловушка или что-то вроде этого. Но мой друг растолкал всех желающих и первым исчез в тоннеле.
- Ну же, - сказала Мел, наклоняясь, - доверься мне.
И я полезла следом за Лжестепаном.
***
На той стороне мы встретили Тамерлана. Сидя на обрыве, он ел горячую тру-самсу. Бараний жир капал вниз. Море шипело на Кучук-Озенова бахчисарайским змеем. Растения кровожадно тянули к нему колючие ветки.
Каменный сад громоздился между Рыбачьим и Канакской балкой. Именно здесь я разговаривала с привидением, пока деревья не разорвали его.
- Растения все ближе, - сказал Тамерлан. - Когда-нибудь они доберутся до меня.
Мы присели рядом.
- Они ненавидят наш род со времен Марата.
- Что случилось?
- Ещё случится. Грядет последняя битва. Александр уже собрал войско. Собрал все иголки и колючки Крыма. Шишки и синяки Крыма. Затянул пояс буков и грабов. У него полные обоймы семян, полные колчаны стрел...
Тамерлан так разволновался, что не мог поймать зубами самсу.
- Скажите, Тамерлан...
- Просто Тима. Я знаю, русским тяжело выговаривать мое имя.
- Мы не русские, - сказал Лжестепан, - мы притворяемся.
- Как вы меня нашли? Даже милиция не могла меня найти.
Лжестепан рассказал, как мы ползли чертями через серу и её соединения. Как мы застревали в евстахиевых трубах. Каждая полость стучала барабаном. Обратной дороги не было, потому что Меланья закрыла вход в тоннель. Чтобы выжить, нам пришлось двигаться. И мы оставили за спиной все молоточки, стремечки и наковальни.
- Тоннель подарил я, - сказал Тамерлан.
Он попытался грызнуть самсу.
- Наша любовь началась прошлым летом. Портосы гуляли на Южном берегу Крыма. Я тоже гулял с собакой. Мы встретились где-то в Алуште. Когда я увидел Мел, мне стало совсем жарко. Она ещё не была эмо. Носила девственное лицо. Её тело солнцем светилось через бикини. Такая маленькая, но уже большая. Я положил на неё глаз, и она устояла. Это была любовь.
Самса никак не доедалась.
- Я отдал за Мел все, что имел, - сказал Тамерлан. - Я отдал Малореченский замок. Портос никогда не продал бы дочь, а я никогда не продал бы замок. Мы заключили сделку, хотя многие были против. Марат... Саломея... Той ночью они были особенно против. Они могли добраться до Портоса. И я спустился в каминный зал, откуда доносилось его учащенное дыхание.
Хатына положил руку на плечо Кучук-Озенова.
- Портос был один, если не считать кактус. Оказалось, что его стоило посчитать.
- Синопсис?
- Да. Синопсис прятал за спиной пистолет. Я даже не успел напомнить Портосу о сделке. Кактус пальнул. Раз и ещё раз. Два выстрела слились в один. Синопсис собирался пристрелить и меня, но передумал. Он бросил пистолет и скрылся в зеленом лабиринте за дверью.
- Где он сейчас?
Тамерлан с тоской посмотрел на море.
- Если Александр в Никитском ботсаду, то и кактус там же. Идите и поймайте его. Позовите милиционеров. Может, они поверят вам. Вы больше похожи на русских.
Недоеденная самса птицей вылетела из дрожащих пальцев Кучук-Озенова.
***
- Как ни странно, поселок Никита появился ещё до Хрущева, - сказал Лжестепан Хатына.
Дело было возле Ялты, возле моря. Я приготовилась к ликбезу, но мой друг внезапно замолчал и принялся что-то просчитывать лицом. Мне пришлось отвернуться, чтобы не смущать его.
Мы шли все время вниз, минуя толпы, свадьбы и парадные входы. Погода состояла лишь из солнца на чистом небе.
Из-за решетки забора на нас таращились бамбук, секвойя и прочие кипарисы. Никитский ботанический сад был таким большим, что казалось, будто это мы, люди, растем в саду на потеху растениям.
- Синопсис останавливался здесь.
Отель Дом аспиранта прятался на окраине ботсада. Он был примечателен только названием и кактусовой оранжереей под боком. Но он ещё мог подрасти в этом климате.
Мы зашли без стука.
Администратор был кактусом, глупым и колючим. Его прическа состояла из синих и красных цветов, на висках красовалась седина. Он слушал мексиканский шансон.
- Молотов? - спросил Хатына.
Кактус кивнул.
- Кстати, раньше это был парк имени Молотова. Но потом бюст Молотова сбросили с пьедестала.
- Когда? - Лжестепан достал блокнотик
Кактус махнул чем-то, что означало: давно, ещё в советские времена. Хатына так и записал.
- Ладно. Он останавливался у вас?
Хатына показал фотографию Синопсиса.
Кактус задумался, пожал чем-то.
- Не знаю, - сказал кактус, - все домашние кактусы похожи...
И добавил:
- Лучше уходите.
Лжестепан Хатына ожил. Он включил все, что можно. Разогнулся и принюхался. Осмотрелся. Прошелся туда-сюда. И наконец набросил удавку взгляда на кактуса.
- Значит, в ботсаду пропадают люди?
- Я ничего об этом не слышал.
- Не все возвращаются из зеленого лабиринта?
- Не знаю.
- А что знаете?
Кактус переглянулся сам с собой.
- Что в оранжерее нет кактуса Пейота, но все его ждут.
Мы со Лжестепаном тоже переглянулись.
- Вы же понимаете, - сказал администратор, - что все наоборот. Оранжерея человеческая. Мы смотрим на вас.
- Синопсис назвался Пейотом?
- Я бы тоже назвался, будь я маленьким и без колючек. Я выделил ему люкс. И позвал местных "пейотеро". Они наточили ножи, чтобы срезать башню Пейоту и поднести правителю Александру...
- Но?
- Утром номер был пуст. По телевизору показывали вестерн. Вот и все, что я знаю.
Лжестепан отпустил кактусово горло. После чего переписал домашний адрес и какие-то телефонные номера из его мобильника.
- Заходите ещё, - сказал кактус.
Мы вышли из отеля, понимая, что больше никогда туда не вернемся. Покрутились около гигантских листьев лучницы агавы. Лжестепан указал на десятиметровую стрелу, которая поднималась к окнам Дома аспиранта.
- Синопсис спустился по стреле - прямо в ботсад.
Стрела агавы не выдержала бы Лжестепана, поэтому мы зашли в Ботанический сад по билетам.
- Мы как бы заходим в Ботанический сад с черного хода, - сказал Хатына.
У черного хода росли столики с уставшими людьми, которые поливали себя выпивкой. Рядом продавались лечебные чаи, способствующие распусканию почек, укреплению корней и ствола, а также озеленению карманов.
Невозможные растения разглядывали гуляющих людей. В тени сверкали вспышки. Больше всего фотографов грудилось возле сакуры.
- Александр где-то рядом, - сказал Лжестепан, - он встречается с сакурой.
Мы забрались в самые дебри зарослей, наполненные тьмой и шепотом. Здешние растения принципиально не носили бейджей, они хаотически сплетались и срастались друг с другом. У многих были земельные участки, на которых строились древесные ракеты. Когда ракеты становились достаточно большими, они устремлялись в небо.
Бывшая кипарисовая аллея повела нас в неизвестном направлении.
- Куда мы идем? - спросила я, уклоняясь от веток.
- Уже никуда.
Аллея заканчивалась дубом исполинских размеров. Златая цепь висела на его бычьей шее. Кактус Синопсис ходил по цепи кругом.
- Э-э-э, - заскрипел Александр, вскидывая оружие.
Кактус еле удержался на дубе том.
- Стой, - сказал Синопсис, - стрелять буду!
Нужно было что-то сказать.
- Не стреляй!
Нашу попятную остановил бамбуковый частокол.
- Э-это духи? - спросил дуб.
Александр был классическим дубом.
- Пока ещё нет, - сказал Синопсис.
Воцарилось непонимание, которым сразу же воспользовался Лжестепан Хатына. Забыв о лишнем весе, он прыгнул вперед. Он запрыгнул на дуб и схватил Синопсиса за ногу.
Колючая нога осталась в руках Хатыны.
- Я же говорил, что это люди, - сказал Синопсис.
Дуб кивнул своей черешней.
- И что им надо?
- Нам нужен Синопсис.
- Синопсис не продается, - ответил Александр.
- Деньги делают из деревьев, - сказал кактус, - а все деревья наши.
Хатына снова прыгнул, несмотря на лишний вес. На этот раз Александр отбил его веткой - далеко в кусты.
- Синопсис должен сидеть в тюрьме, - сказала я.
И полетела следом за Лжестепаном.
- Это мусора, - сказал Синопсис дубу. - Не дай меня арестовать.
- Э-э-э... - сказал Александр, поправляя черешню на голове.
На наших глазах дуб раскрутил Синопсиса и зашвырнул прямо в зеленый лабиринт.
- Ну, мы пошли, - сказал Лжестепан, запоминая, куда полетел кактус.
Дуб тупо следил за тем, как мы погружаемся в заросли.
Медленно, но уверенно мы продирались к зеленому лабиринту. Он тихонько тянул лапы нам навстречу.
Подступы к лабиринту охраняли тюльпаны. Они солдатами стояли на плацу. Все в разноцветных чалмах: от красно-винных и бело-чайных до звездно-небесных и попугайных. Норманнские щитолистья колыхались на ветру. Однако главным оружием тюльпанов была красота. Люди ползали у их ног.
- На колени, - сказал Лжестепан.
И я подогнула ноги.
Сначала тюльпаны не обращали на нас внимания. Они омывали нас красным, желтым, белым и черным морем. Но вскоре мы заметили, что нам машет один головастый красавец.
- Меня зовут Кауфман, - сказал тюльпан, когда мы подошли.
- Я... - начал Лжестепан.
- Неважно, как вас зовут. Кто вы и откуда... Добро пожаловать в самый большой лабиринт Крыма! В его сердце - фонтан! Если вы найдете его...
- А если мы не вернемся?
- У нас все возвращаются.
Кауфман подмигнул нам. И незаметно подтолкнул. Лавровые ветви сомкнулись за нашими спинами.
***
Наутро погода снова испортилась. Тезка собаки - Алушта - укрылась тучами. Дождь умывал кривозубую Демерджи. Если бы мы знали, что через пару часов будем на горе, нам стало бы дурно.
Мы пили на набережной что-то горячее и крепкое, пока не увидели Синопсиса. Он куда-то спешил, поэтому нам тоже пришлось поспешить. Пришлось допивать все залпом и рассчитываться залпом, то есть не ожидать сдачи.
Тем временем Синопсис залез в уазик, припаркованный на улице Горького. Я сразу же метнулась к таксистам, но Лжестепан остановил меня.
- Это четыреста шестьдесят девятый уазик.
Я не поняла.
- Не поняла?
Я помотала головой.
- Синопсис намылился в горы.
Когда мы нашли машину для гор, Синопсис уже, наверное, был в Верхней Кутузовке, где полководец в свое время потерял глаз. Но мы нашли хорошую машину, которая могла потягаться с уазиком. Это был легендарный Сузуки Самурай.
Погоня - по обеим Кутузовкам, через виноградники и бывшие персиковые сады, лавандовые поля и долины привидений. Уаз Синопсиса мелькал то выше, то дальше. Обиженные непогодой туристы в дождевиках и брошенные на произвол судьбы лошади показывали, где уаз мелькнет в следующий раз. Мы видели его следы на глиняной дороге. Синопсис явно стоял возле трехсотпятидесятилетнего бука и родника Юбилейного. Останавливался в седловине Демерджи - у груды камней в честь погибшего проводника Копчинского.
Мы догнали его возле Сфинкса на самом верху. Дождь перешел в снег. Туман сгладил края пропасти. Джипы облизали друг друга светом фар. Уаз против Сузуки. Русский против японца. Секунда - и началось.
- Лебедка моя, - сказал Самурай, - подфудзи мне в пути.
- Избавь меня от фудзиямы на дороге, - сказал 469-й.
- Пускай же дорожная глина затвердеет как Адам.
- И пусть будет поменьше еванутых.
Никто не мог победить, джипы были равными, словно Каспаров и Deep Blue. Они не сбавляли скорости и не боялись ничего.
- Пока крутятся колеса, я непобедим, - сказал Самурай.
- Бездорожье в моем сердце, - сказал 469-й.
- Демерджи кует мне бампер.
- А мой бампер на главной странице Интернета.
Это могло продолжаться до бесконечности, но вдруг из Долины поднялось полуразбитое войско привидений. Многим недоставало ручек и носиков, по поверхности расползались трещины, а края и ободки были изуродованы щербинами и зазубринами. Духи выглядели так страшно, что 469-й дрогнул в руках Синопсиса.
Внезапно Хатына выпихнул меня из машины. Я и не заметила, что туман плюнул в нас уазиком.
Столкновение сотрясло гору. Грохот услышали даже на Азовском море.
Я лежала лицом в грязи, озелененной травинками травы. Надо мной происходило что-то нехорошее. Я уперлась мачтами в землю и перевернула свой борт.
Призраки осами клевали Синопсиса. Отмахиваясь немногочисленными колючками, кактус отчаянно пятился к обрыву, по которому уже карабкалась подмога. Черные как ниндзи сосны. Ломоносовые и кизиловые стада. Терновый венец держидеревьев. Крюки стволов можжевельника и плети плюща.
На Сфинксе, будто на коне, восседали Суворов и Кутузов. Недобитое войско уланилось и драгунилось у их ног. Ёжик штыков в тумане. Кони-люди - живые и мертвые кентавры. Туго набитые зарядами мешки пушек.
Кто-то помог мне подняться.
- На Демерджи всегда будет наш флаг, - успокоил меня Лжестепан Хатына, показывая на красное знамя, облизываемое туманом.
Мне понравился его оптимизм.
- Но Марат Кучук-Озенов должен разобраться с Синопсисом.
Хатына показал мне ночной горшок, в котором сидел кактус.
- Вот эта какашка!
Мы потащили пленника в лагерь привидений, окруженный возами и зеленым лабиринтом. Через лавровые кусты на нас хищно поглядывали растения Никитского ботсада. Мы прятались от них в шатрах и шалашах из тумана. Синопсис пытался вырваться, но Хатына хорошо сидел на горшке.
Вскоре за спиной послышался звон цепей.
- Когда я убил жену, - сказал Марат Кучук-Озенов, - Екатерина собственноручно заковала и отправила меня на галеру. Я катал туристов от Коктебеля до Золотых ворот Кара-Дага. Я отгреб свое. Испортил зубы. Смотрите.
Призрак открыл рот - там была маленькая Демерджи.
- На старости лет я вернулся домой. Малореченский замок захватила зелень, однако я взял его штурмом по учебнику Суворова. И тогда у растений прорезались зубы. С тех пор они вешают на меня свои преступления.
Марат Кучук-Озенов полез Синопсису в рот. Мы увидели резцы и все остальное.
- Говорят, с таким кактусом спала Екатерина. Он был её фаворитом.
- Я могу спать только с другими кактусами, - сказал Синопсис.
- Поговори у меня, - сказало привидение.
Помолчали.
- София Ильинична пыталась спать со мной в Москве, - признался Синопсис. - Когда хозяин спал с Саломеей...
- А я о чем! Эти бабы... - сказало привидение.
Тем временем гигантский черешневый дуб Александр удавкой набросил войска на лагерь духов. Стало душно.
- Зачем ты убил Петра Портоса? - спросил Лжестепан.
- Зачем ты подставил меня? - спросил Кучук-Озенов.
- И Алексея Петровича, - сказала я.
Кактус помолчал. Мы уже знали ответ.
- Кто-то растет вверх, - сказал Синопсис. - Кто-то - вниз. Мы растем в Крыму или в Крымле. Быстро или медленно. Седеем и выпадаем. Но так и не понимаем, что мы - волоски на теле Александра.
Эта мысль была популярна у древних таврийцев, которые обожествляли черешневый дуб.
Призраки не выдержали второй волны атаки. С горы посыпались, конские хвосты драгунов и пестрые значки уланов, а ветер унес вдаль клочки туманных мундиров. Александр подошел к нам и намотал на ветку Марата Кучук-Озенова.
- Сдаемся, - сказали мы.
Ветви Александра приближались к нам.
И тут мы услышали джип.
Самурай выглядел плохо, но все ещё был жив. Лжестепан затолкнул меня внутрь, посадил в горшок Синопсиса, сел на него сверху и газанул. У растений не было никаких шансов.
Вскоре мы уже ехали по горному серпантину - в алуштинский райотдел милиции.