Словно щит, начищенный до блеска умелым воином, из-за бескрайной морской глади медленно поднималось огромное солнце. На величественном золотом троне, спиной к нарождающемуся свету, восседал верховный олимпийский бог - Зевс Громовержец. Другие боги, напротив Зевса, тоже сидели на золоте, но их драгоценные стулья были меньше.
Каждое утро свершался на Олимпе этот торжественный ритуал. Как только красный краешек солнца, выползал из-за темно-серого горизонта, боги, позёвывая и вздрагивая от утренней прохлады, собирались на Олимпе, дабы выслушать очередную мудрую речь всемогущего Громовержца. Так было им заведено.
Заведена была и та длительная пауза, какую ежедневно выдерживал Зевс, ожидая пока солнце, не поднимется до его головы и не превратится там, в огромную сверкающую корону. Пауза продолжалась так долго, что любому смертному выдержать её не под силу, непременно бы смертный попробовал выяснить причину столь затянувшегося молчания, но боги к странностям своего властелина привыкли и ничему не дивились. На то они и боги.
Каждый из них думал о своём: Гефест о прохудившихся кузнечных мехах, Арес о новом мече из особого сплава, Гера о непостоянстве супруга, а Афродита то и дело заглядывала в серебряное зеркальце. И столько радости отражалось у богини на её прекрасном лице, что даже Зевс, воспарив, незаметно для других, бестелесным духом над красавицей, глянул в блестящее серебро. И каковым же оказалось удивление Громовержца, когда он увидел в серебре не бесподобный лик богини, а остров, омываемый со всех сторон ласковыми волнами бирюзового моря.
- Что это? - шепнул дух на ушко Афродите.
- Моя мечта, - тихо вздохнула та. - Только вот людей там развелось, как блох на хвосте бродячей собаки. Загадили всё. Я бы многое отдала тому, кто помог бы очистить мою мечту от этих противных тварей.
- Я помогу тебе, - не нарушая традиций молчания, мысленно пообещал Зевс Афродите.
- Ты прогонишь людей с острова? - так же мысленно переспросила Громовержца богиня.
- Нет, - покачал головой Зевс, передавая собеседнице очередную порцию мыслей. - Они уничтожат себя сами. Стоит мне только щелкнуть пальцем, и они начнут...
Громовержец поднял вверх могучую руку, раздался щелчок, подобный грому средь ясного неба, и все боги обратили взоры на сверкающие в солнечных лучах золотом пальцы властителя.
Смотрели боги на этот щелчок с изумлением. Сонный Пан от неожиданности даже выронил свирель, которая больно ударила по мизинцу ноги богиню справедливости Афину. Афина поморщилась от боли и одарила бога-уродца подзатыльником. Пан обиженно вскрикнул, но боги зашикали на него. А в это время быстроногий Эрмий мчался к морю, исполнять тайный приказ Зевса. Следом за Эрмием неторопливо плыл над изумрудной гладью вод бог сна Гипнос - зевающий мальчик с цветком мака в правой руке. Вокруг головы Гипноса порхала какая-то мелкая птаха.
Зевс глянул вслед удаляющимся богам, почесал бороду, откашлялся и сказал громко.
- Странно как смертные люди за всё нас богов обвиняют! Им кажется, все их беды от нас...
На дворе усадьбы царя Птифея суета и тревога. Дворня с криками носилась вокруг дворца и чего-то настойчиво искала. Сам же хозяин стоял на мраморных ступенях и громко взывал к небу.
- За что боги прогневались на меня?! Я знаю, чьи это козни! Я уничтожу его вместе со всем родом! - Ничто этим утром не предвещало беды. Птифей, царь северной части этого острова, проснулся от пения соловья за окном, сладко потянулся, глянул на лепестки цветущего апельсинового дерева у окна и тут же вздрогнул. Сон страшный вспомнился Птифею и померкло всё сразу. А приснилось царю вот что: огромный сад, усаженный диковинными деревьями, где в зелени среди лазоревых цветов, золотом сияли сочные и ароматные плоды, сладость которых подобна только амброзии с нектаром. А под деревьями всюду цвели розы. Белые, красные, и таких цветов, каких еще свет никогда не видывал. И идут средь того великолепия - Птифей с супругой Алфеей. Неспешно идут, вдыхают божественный аромат и, вдруг... Разверзается ствол дерева иссиня-черным дуплом, и выползает оттуда огромная змея. Птифей и вскрикнуть, не успел, как змеища подхватила его жену за талию и утянула в изумрудную зелень цветущего сада...
Птифей сразу же побежал на половину жены и взвыл там. Пустым и холодным оказалось ложе Алфеи. А на полу несчастный муж нашел серебряную застёжку от плаща, сделанную наподобие львиной головы с кривым глазом. Такая голова была символом его давнего соперника - Гилоса, царя южной части острова. И страшные подозрения голодными волками вгрызлись в душу Птифея. Он выругался, велел прислуге держать язык за зубами, а сам выбежал на улицу, вознес руки к небу и закричал.
Маг Серпедон не помнил, как вчера уснул, а потому очень не хотел просыпаться. Он повернул голову, открыл правый глаз и увидел чудовище. Чудовище храпело, приоткрыв пухлые губы цвета жирных дождевых червей. Крылья красного носа чудовища слегка подрагивали, а в уголке рта его готовилась к путешествию капелька мутной слюны.
- О, небо, - подумал Серпедон, осторожно поднимаясь с лежанки, стараясь не потревожить гостя, - зачем ты придумало скифов и неразбавленное вино?
Скиф Анахар, храпящий сейчас на гостевом ложе, был ненавистен Серпедону именно за то, что надоумил пить неразбавленное вино. И теперь голова мага здорово походила на кузницу, где молотбойцы плющили крепкими ударами раскаленную заготовку. И среди этого звона с громом вертелись, какие-то обрывки странных снов. Вспоминались: то бычья голова, то ласточка, но сути тех снов Серпедон никак не мог уразуметь.
Серпедон выбрался из жилища, облегчил за углом мочевой пузырь, умыл лицо водой из прохладного ручья и стал думать о странных сновидениях, которые вместо того, чтоб забыться, как им и положено, становились всё явственней. Теперь он видел ту бычью голову из сна так ясно, что даже вздрогнул и чуть не упал с камня в грязь. Голова тянулась неведомо откуда к Серпедону и мычала.
- Скажи, что это Гилос. Гилос...
- Что еще за Гилос? - тряхнул головой маг. - Приснится же чушь какая-то...
Серпедон жил на этом острове уже пару лет, а вот молодость его прошла в Афинах, где он сперва мечтал стать олимпиоником, потом философом, но стал ушлым вором, который рыл по ночам подкопы в подвалы знатных горожан. Он бы так и рыл подкопы до сих пор, если б его не поймали стражники и не посадили в яму. Вот этой яме Серпедон познакомился со стариком Эйдисом, который приоткрыл товарищу по неволе малую толику своей мудрости.
- Ну, не дурак ли ты, - стыдил вора старик. - Самое же последнее дело: у других красть... Неужто не стыдно?
- А как же жить-то? - оправдывался вор, но старец его не слушал.
- Воровать нельзя! - стучал он ладонью по грязному полу. - Люди должны тебе сами всё по доброй воле отдавать.
- Того и жди! - никак не хотел доверять старцу Серпедон. - Врешь ты всё!
После таких криков, раззадоренный старик открыл сотоварищу несколько способов честного приобретения богатства. Больше всех из этих способов, понравилось Серпедону разгадывание снов и он, прямо-таки, одолел Эйдиса просьбами подробнее поведать об этом древнем искусстве.
- Главное, - наставлял любопытного вора мудрый старец, - никогда не слушай, чего тебе будут рассказывать люди о своих снах, а моли в это время о помощи Меркурия, он надоумит тебя, как надо высказаться.
Серпедон поначалу никак не мог понять этого совета, но после нескольких тренировок, старикова мудрость потихоньку стала растекаться по мятежной душе вора. Старец, также рассказал ему, где и как лучше начать карьеру мудрого разгадывателя снов. Выбравшись по счастливой случайности из ямы, Серпедон в ту же ночь забрался в богатый подвал, а оттуда поспешил на пристань. И на рассвете большой город исчез за туманом.
На далеком острове знакомые моряки, конечно же, за вознаграждение, рассказали о чудесных способностях Серпедона жителям прибрежных деревень, те тоже молчать не захотели. Так стал Серпедон магом. Скоро в хижину к магу потянулся народ. Пользуясь советами старца, Серпедон в ответ на рассказы о снах, выдавал такие заумные речи, что даже сам в них ничего не понимал, а вот клиенты всегда находили в словах мага искомые искры истины. И слава Серпедона множилась по всей северной оконечности острова. Он купил себе дом, пару коней и зажил припеваючи.
Серпедон потряс головой, и бычья морда исчезла, но на смену ей прилетела ласточка и запищала.
- Не говори ничего про Гилоса.
- Чего не говорить-то?! - заорал Серпедон и сразу же осёкся. К его дому шли воины.
Прятаться от воинов было уже поздно, и Серпедон покорился им. Скоро стоял он перед царём Птифеем, смотрел на его торопливо дергающиеся губы и усердно молился Меркурию.
- Ну и что ты мне скажешь? - бесцеремонно прервал молитву мага правитель.
- Небо сурово, небо могуче, - отозвался Серпедон. - Купол огромен, в нем прячутся тучи, Гелиос пашет там всё на быках, сеет он злато всегда в облаках. Если ты спросишь, быки что мычат, я отвечаю: пробрался в твой сад, так что от страха в саду всё смутилось, и караулил быков славный... Гилос...
- Гилос! - вскочил со своего ложа правитель и сунул к носу разгадывателя снов пряжку от плаща. - Вот! Это его пряжка! Я так и знал! Ты рассеял мне все сомнения! Только ты пока никому ничего не говори! Я покажу ему!
Опешивший Серпедон молчал и только глазами хлопал, имя "Гилос" вырвалось как-то само собой, он должен был сказать Гелиос, но в голове чего-то щелкнуло, замычало, и место бога солнца занял кто-то другой. Побегав вокруг мага, Птифей стрелой вылетел на крыльцо и велел готовить войско к походу.
Если бы кто-то глянул на приморский город с заоблачной высоты, то он вполне мог бы спутать его с муравейником. Все здесь суетились, все тащили чего-то: то сюда, то обратно. На площади волновалась толпа. Подготовка к войне шла полным ходом: лязгали мечи о точильные камни, ржали лошади, причитали женщины, плакали младенцы, а мужчины хвастались силой. Особенно преуспевали в хвастовстве пожилые ветераны без доспехов, они собирали вокруг себя малолетних слушателей и, не щадя красок, расписывали давние боевые подвиги, то воинственно взмахивая рукой, то ею же почесывая ноющую поясницу.
Серпедон стоял в сторонке от общего возбуждения и морщил лоб: как это его угораздила назвать имя Гилоса, не хотел же...
- Что-то тут не то, - размышлял маг, взирая на шумные военные приготовления. - Причем здесь Гилос? И бык этот...
- Как чем? Все в городе говорят, что это ты сон разгадал и подсказал правителю Птифею, что его жену похитил царь юга Гилос.
- Какую еще жену? - переспросил Серпедон.
- Ладно, - похлопал его по плечу скиф. - Не надо скромничать.
- Это моя работа, - буркнул Серпедон и хотел уйти. - Я всегда разгадываю сны.
- Я не понимаю тебя, - ухватил мага за руку Анахар. - Для чего ты вредишь себе?
- Как это?
- А так. Я знаю город Гилоса. Я знаю его войско. Оно ничуть не меньше войска Птифея. Они оба упрямы, как молодые ослы. И как только прольётся первая кровь, они будут бить друг друга до тех пор, пока на острове не останется ни одного целого человека.
- Тебе-то и есть дело в первую очередь, - усмехнулся скиф. - Как только начнется битва, никому уже не до снов будет. Без дела ты останешься, Серпедон. На что жить будешь?
Серпедон хотел огрызнуться на слова скифа, но не успел, вокруг его головы стала кружить ласточка. Ласточка несколько раз задела хвостом нос мага и заверещала.
- Говорила же я тебе. Не послушал. Иди к Гилосу, пока не поздно. Останови войну.
Серпедон стал руками отгонять от лица назойливую птицу и заорал.
- Отстань, тварь! Никуда я не пойду! Пошла вон!
- С кем это ты? - удивленно глянул на собеседника Анахар.
- Да, ласточка...
- Какая еще ласточка? - скиф с превеликим подозрением вглядывался в лицо мага. - Нет тут никаких ласточек на десять стадий в округе. Что с тобой, Серпедон?
Серпедон долго молчал, потом ему показалось, что ласточка залетела через ухо в голову, сплела там гнездо и надоедливо требовала, чтоб он тотчас же скакал к Гилосу. Маг резко тряхнул головой, а потом спросил Анахара.
- И чего я скажу Гилосу?
- Ну, например, - пожал плечами скиф, - что у тебя случилось виденье, в котором боги предупреждали Гилоса о несчастьях, каковые принесёт Птифей. Дескать, боги велели тебе передать их волю... Пусть вернет жену Птифею. Он будет отказываться, а ты настаивай.... Напугай его покрепче... Сам придумаешь, чего мне тебя учить. Тебе сейчас главное - большую войну предотвратить. Для твоего же блага...
Серпедон задумался, но тут опять замельтешила в голове ласточка.
- Езжай, езжай, езжай, - билась в голове надоедливая птаха.
- Да, поеду, отстань только! - топнул ногой Серпедон и побежал к дому седлать коня. Скиф проводил его взглядом и удовлетворенно кивнул головой.
Дорогой в столицу южной оконечности острова маг всё думал, как бы ему поскорей добраться до царя Гилоса и крепкого напугать того страшным предсказанием. Было придумано несколько достойных вариантов, но жизнь, как ей и полагается, разметала всё великолепие замыслов, не оставив от них камня на камне. Сразу же на въезде в город, Серпедона схватили стражники, связали и поволокли куда-то. Путешествие волоком по мостовой, сложенной из булыжников, никому еще не приносило радости бытия и светлой любви к ближнему, а потому ругался разгадыватель снов на своих мучителей громко и грязно, за что тут же был бит древком копья по спине. После побоев Серпедон продолжил ругаться, но делал теперь это мысленно. Ругался так и тогда, когда его подтащили к каким-то ступеням.
- Я, я узнал! - расталкивая толпу, старался подойти поближе к правителю лохматый гончар. - Это разгадыватель снов из северной столицы! Я видел его, когда возил туда свой товар!
Гончара близко к правителю не пустили, а вот связанного Серпедона бросили носом прямо к богатым сандалиям Гилоса.
- Это ты украл моих лучших коней, несчастный!? - гремел над головой Серпедона злой голос местного правителя.
- Каких еще коней?! - недоумевал маг, яростно отплёвывая сухой ослиный помёт, каким-то образом угодивший в рот. - Не брал я никаких коней!
- Не брал?! - злобно гудел сверху Гилос и велел поставить лазутчика на колени. - А это что?!
И Серпедон, только что обретший на коленях устойчивость, увидел перед своим носом нож, на рукоятке которого красовалась взъерошенная соколиная голова - символ столицы Птифея.
- Ты же за этим вернулся?! - орал царь южан. - Ты потерял его в моей конюшне, когда уводил лошадей! Где мои кони?!
- Какие еще кони? - вслух попробовал разобраться в ситуации Серпедон, и сразу же был бит злыми стражниками.
Теперь на каждый свой вопрос маг получал такие ощутимые ответы по рёбрам, что скоро от жажды знаний в его душе не осталось и воспоминаний. Гилос же принял молчание пленника за преступное упрямство и велел привязать Серпедона к столбу в центре площади, дабы закидать подлого вора камнями. Горожане, снедаемые обидой за нанесение ущерба конюшне своего царя, стали выковыривать из мостовой камни потяжелей, чтобы правитель видел и по достоинству оценил весомую лепту каждого. Начало казни положили мальчишки, швыряя в преступника различную каменную мелочь. Один из таких некрупных камней угодил Серпедону в лоб. Удар оказался не столько больным, сколько обидным, и вместе с этой обидой в несчастную голову мага, явилась призрачная идея спасения.
- Я знаю, где кони Гилоса! - закричал Серпедон, пытаясь увернуть лицо от очередного камня. Увернуться не получилось, но вопль страдальца долетел до ушей Гилоса и тот поднял руку, чтоб приостановить казнь.
- И где же они? - спросил царь.
- Отпусти меня, и я их приведу, - прохрипел Серпедон.
Это предложение лазутчика было встречено презрительной усмешкой Гилоса и громким хохотом толпы.
- Да я их и сам скоро возьму, - отвернулся от пленника царь и поднял руку, чтоб продолжить казнь вора, уже по-взрослому. - Моё войско готово к походу, дня через три от страны Птифея, останется только пыль...
- Но как только твой первый воин перейдет границу Птифея, коням сразу же перережут глотки! - что есть силы завопил маг, озвучивая мимолетную фантазию..
- Чего ты сказал? - резко обернулся к пленнику Гилос, а народ нехотя опустил руки с камнями.
- Птифей велел надежным воинам выкрасть твоих коней, - хрипел Серпедон, то и дело, сплёвывая алую слюну на светло- серые камни площади. - Они теперь спрятались в пещере прибрежных скал и ждут... Ты, конечно же, можешь послать туда воинов, но как только посланцы Птифея увидят их, лучшим коням твоим больше не жить... Если же я поеду с ними, то...
Взмахом руки Гилос остановил пленника и задумался. Серпедон исподлобья смотрел на правителя и заметил возле головы Гилоса ласточку. Ласточка кружила над царём южных пределов и что-то негромко щебетала. И от этого щебета ростки призрачной надежды в душе мага, быстро превращались в цветы радости спасения.
Воины Гилоса, хотя и развязали Серпедону руки, но копья держали наготове. Воинов было трое: один ехал впереди, двое охраняли пленника сзади. До тех пор, пока этот маленький отряд не доехал до горного перешейка, служившего границей между южным и северным царствами острова, никто не промолвил и полслова.
- Ну и где же твои сообщники? - обернувшись, нарушил молчание передний воин, а двое других тут же ткнули копьями спину Серпедона.
- Вон за скалой, там лесок, а после пещера, - поморщился маг. - Только мне надо ехать впереди, а иначе...
Еще один укол копья не дал Серпедону закончить свою мысль и слегка перестроить походный порядок. Воины никак не хотели выпустить его из окружения.
За скалой дорога через густой кустарник пошла в гору.
- Стой! - громко закричал маг, указывая на небо. - Плохая примета! Орёл козленка в когтях несёт!
- Где?! - недоуменно вскинули головы воины.
Одновременно вскинули, в одно мгновение. Этого мгновения и хватило Серпедону, чтобы спрыгнуть с лошади и ящерицей юркнуть в густые заросли. Воины за ним не успели.
Петляя по кустам, наподобие зайца, Серпедон избегал хоженых тропинок и всё норовил нырнуть в самую гущу. Скоро беглецу удалось отыскать меж кустов небольшую пещерку, где он и затаился.
Серпедон не шевелился до тех пор, пока в пещеру не попыталась залезть змея. Пришлось кинуть в неё камень. И хотя камень пролетел мимо, но змея обиделась, зашипела и уползла прочь. Явление змеи напомнило магу одну басню, которую ему рассказал старик Эйдис во времена их совместного заточения. Как-то раз путешествующий человек увидел возле тропы драгоценный пояс. Он хотел его поднять, но возле пояса лежала змея и злобно шипела. Человек стал ждать, пока змея уползет, но та не двигалась с места и всё больше злилась. Потом путнику надоело ждать, он плюнул на пояс и пошел дальше своей дорогой. Тогда, в яме, Серпедон сразу не понял, к чему старик рассказал ему эту незамысловатую историю и потребовал разъяснений. Старик удовлетворил его любопытство такими словами.
- Если рядом с твоим желанием таится опасность, то лучше не искушать судьбу.
Именно эти слова мудрого старца сейчас вспомнились магу, и в голове его мелькнула идея, как Птифея от военного похода отговорить.
- У меня же получилось сегодня уговорить Гилоса, так неужели не получится с Птифеем? - размышлял Серпедон, карабкаясь вверх по горной осыпи.
Когда солнце своим краем коснулось горизонта, маг спустился в долину с северной стороны, украл в ближайшем селении коня и уже сумерках стращал Птифея.
- Твоя жена у Гилоса. И он принародно заявил, что, как только твои воины вступят в его пределы, он сбросит её с высокой скалы в море. Я, сказал Гилос, её люблю, но счастье моего народа дороже мне всего на свете. Ради своего народа, я готов убить свою любовь. Вот так он сказал.
Птифей громко ругался, выслушав неприятную новость, но с походом на соседа решил повременить. Серпедон же, с каменным лицом, но с ликующей душой вышел из дворца.
Дома у мага гостил уже не только скиф Анахар, но и какой-то молодой моряк.
- Вот, - указал скиф на моряка, как только Серпедон ступил на родной порог, - он говорит, что флот властителя Анхиса уже вышел в море. Кто-то сказал Анхису, что на острове война, и он торопится сюда, чтобы первым пожать её плоды.
- Не будет никакой войны, - вытягивая усталые ноги на своём ложе, вздохнул маг и вкратце рассказал скифу о своих приключениях за день.
- Это хорошо, что они завтра не будут воевать, - потирал ладони Анахар, - но ты их теперь должен еще и помирить, чтобы они вместе встали на защиту острова от Анхиса.
- И как же я их помирю, - повернувшись на правый бок, усмехнулся Серпедон, - они ж ненавидят друг друга, как кошка с собакой.
- Ты должен их помирить, а иначе Анхис захватит весь остров, - не унимался скиф, но маг его не слушал, он крепко спал.
Зевс сидел на огромном камне и наблюдал, как богиня ночи Никта укрывала своим темным плащом близлежащие окрестности. Зевсу всегда нравилась эта молодая богиня, он даже крепко обнимал её иногда в мечтах, но сделать это наяву мешали два её сына: Гипнос и Танатос. Они всегда по вечерам вертелись возле своей матери. Вот и сейчас братья ни на шаг не отходили от её черной колесницы. Зевс стал фантазировать, а что будет, ежели бросить в этих юнцов камень или молнию среднего разряду, но тут кто-то осторожно тронул бога за плечо. Громовержец обернулся и увидел перед собой Афродиту.
- Ты обманул меня, Зевс, - потупила взор печальная красавица. - Обнадёжил и обманул...
- Когда?
- Ты сказал, что люди с острова моей мечты перебьют друг друга, а они и не думают воевать. Уничтожь их молнией. Пожалуйста.
- Нет, - мотнул головой Громовержец, - я сказал, что они сами себя перебьют, так и будет. Я никогда не меняю своих решений!
- Обманщик, - еле слышно прошептала Афродита и скрылась за близлежащей скалой.
Громовержец бросился за ней, но споткнулся об обломок скалы и больно ушиб голову. Через мгновение негодовал Зевс от боли и от обиды, размахивая руками. И летели от рук его страшные молнии во все концы мира.
- Вставай, Серпедон, - скиф тормошил мага за плечо.
- Чего надо? - сердито прохрипел Серпедон и повернулся на другой бок. - Дайте поспать...
- Потом выспишься, - не унимался Анахар, - тебе надо сейчас же ехать в столицу Гилоса.
- Зачем еще?
- Вот смотри, - скиф ухватил упирающегося Серпедона за шиворот, посадил его и показал застёжку от плаща в виде кривой львиной головы. - Птифей думает, что эту застёжку потерял похититель его жены. Я спросил у здешнего кузнеца, кто мог бы изготовить такую вещь и он твердо сказал, что её сделал кузнец из столицы Гилоса - Пилад. Сейчас же поезжай к Пиладу и расспроси: для кого он сделал эту застёжку. Ты должен узнать, как эта застёжка попала в спальню жены Птифея.
- Ага, - широко зевнул маг, - так он мне и скажет. Он сразу же сдаст меня страже. Меня ж весь город на площади видел.
- Не сдаст, - уверенно сказал Анахар и подал Серпедону перстень. - Покажешь ему вот это. Этот перстень дал мне старшина наших кузнецов, а у них есть договорённость с их кузнецами... В общем, увидев этот перстень, любой кузнец острова поможет тебе беспрекословно. Поезжай.
- Никуда я не поеду, если тебе надо, то поезжай сам, а я спать хочу, - попробовал опять лечь Серпедон, но сильная рука скифа лечь не позволила.
- Я не могу поехать, - сердито сказал Анахар. - У меня нога не гнется. А ты вот обязан поехать, потому что из-за тебя всё это началось, не разгадай ты тогда этого сна...
- Да, причем здесь сон, - встрепенулся маг. - Они бы и без сна воевать стали бы! Не из-за жены, так из-за коней. Их стравливает кто-то нещадно!
- Вот именно! - топнул ногой скиф. - Кто-то специально подбросил застёжку Птифею, чтоб тот пошел войной на Гилоса. И ты должен найти этого подлеца! Иначе никому на этом острове не быть живыми! И тебе в первую очередь! Всех Анхис под корень изведет!
Они еще немного поругались, и... Серпедон стал собираться в путь. А на улице вовсю бушевала гроза. Ветер нещадно гнул деревья, ливень жестоко мешал травы с грязью, а молнии чвсто озаряли сверкающей синевой мчащегося по дороге всадника. В горах он чуть не утонул в бурной реке, в какую этой ночью превратился вчера еще еле заметный ручеёк. Немного не доехав до столицы Гилоса, Серпедон оставил коня и решил пробираться к дому кузнеца Пилада пешком. Ненастье было столь сильным, что даже городская стража надумала переждать грозу под крышей, поэтому маг пробрался к нужному ему дому беспрепятственно. Однако в дверь дома кузнеца пришлось стучать долго, и принял кузнец позднего гостя сначала не по-доброму: схватился за нож. Только заветный перстень остановил кровопролитие.
- Так ты тоже кузнец? - хмурил брови Пилад, рассматривая перстень. - А вчера на площади кричали, что ты маг.
- Мало ли чего они кричали, - махнул рукой Серпедон и показал хмурому кузнецу застежку. - Твоя работа?
- Моя, - кивнул головой Пилад. - Вон и знак мой на обратной стороне.
- Для кого ты её делал?
- Для Терея - виночерпия Гилоса. А как она у тебя-то оказалась?
Серпедон быстро рассказал кузнецу всё о похищении жены Птифея.
- Нет, - усмехнулся Пилад, - вряд ли наш Гилос станет воровать чужую жену. Мы-то его знаем, а вот Терей мог. Он у нас в городе известный женолюб. И бит был не раз за это, но всё с него, как с гуся вода. К тому же, знаю я, ездил он дней десять назад к Птифею, чтоб коней для Гилоса купить. Вот он тогда, наверное, и узрел супругу вашего правителя. Вот, ведь, змей какой! Даже страны, ради удовольствия своего, не пожалеет.
- Слушай, - ударил кулаком по лавке маг. - Помоги мне этого Терея из дома вызвать.
- Как же его в такую бурю да еще ночью с ложа теплого вытащишь? - покачал головой кузнец. - А хотя...
Через некоторое время Серпедон, сгорбившись, стоял возле каменного столба, часто утирал с лица дождевую воду, вертел в руках веревку и ждал. Скоро в ворота дома напротив, зашла закутанная в плащ женщина, а потом быстро выбежала оттуда. За женщиной, перепрыгивая лужи, торопился мужчина. Маг ударил этого преследователя по затылку, быстро связал, сунул в рот ему кляп, взвалил на плечо и поспешил к городской окраине. А женщина стояла под дождем, смотрела ему вслед и улыбалась.
К рассвету дождь прекратился, но река в горах была всё еще полноводной, и переправиться через неё сразу не получилось, поэтому Серпедон, решив не тратить время зря, спустился с дороги в близлежащий лесок и стал там допрашивать пленника.
- На тебя безумие богиня Атэ наслала?! - орал Терей после первого же спроса. - Пристало ли мне ходить по дальним городам да жен чужих воровать?!
- А застёжка от плаща твоего, как в спальне Птифея оказалась? - выслушав крики пленника, сунул к его носу главную улику Серпедон.
- Откуда она у тебя? - переспросил Терей, явно сбитый с толку таким поворотом дела.
- В спальне Птифея я её нашел! - теперь уже кричал маг. - Как она там оказалась?!
- Я не знаю, - недоуменно мотал головой пленник. - Мне кажется, что у меня её сатиры украли.
- Какие еще сатиры?
- Я на охоту пошел позавчера, - начал рассказ о своих приключениях Терей. - Как раз по берегу этого ручья спустился к морю. Там увидел молодую лань. Пустил я в неё стрелу, но не убил, а только ранил. Она в лес. Я за ней. Дотемна я её преследовал и решил в лесу заночевать. Сделал себе шалаш, лег, уснул, а ночью проснулся от прекрасного пения. Пошел я на звук и скоро набрел на поляну. В центре той поляны сидели два сатира с козлиными ногами, а вокруг них прекрасные нимфы водили хоровод и пели. Застёжка у меня тогда точно была, я хорошо помню, как одна из прелестниц игралась с ней. Уром же, когда я проснулся, на той поляне не было уже ни нимф, ни застёжки. Пришлось мне искать веревку и связывать ею плащ.
- Ну и где та поляна? - зло толкнул пленника в спину Серпедон. - Показывай!
Они пошли в лес и, действительно, скоро нашли небольшую полянку, где веселились сатиры с нимфами. Серпедон слышал о сатирах, но видел их впервые. Эти демоны бегали на своих мохнатых ногах, оставляя после себя козлиные следы, смешно шевелили отвислыми ушами и нагло лапали юных девушек, которые с веселым смехом уворачивались от маленьких чудовищ. На поляне стоял шум и хохот. Маг, после несказанного удивления, сильно опечалился. Обрывался след истины на этой поляне. Разве эти чудовища да глупые девицы скажут чего-нибудь незнакомцу? Да они разбегутся по норам, стоит только Серпедону выйти из-за кустов. Маг сел на мокрую траву рядом с облизывающимся пленником и стал думать. Ничего путного в голову не приходило, и Серпедон решил потихоньку подобраться к этой веселящейся компании, схватить кого-нибудь, а дальше видно будет. Он встал на четвереньки, перебежал к кусту на самом краю поляны и... И тут с неба раздался воющий звук. Сатиры с нимфами упали на колени и воздели руки к небу, а Серпеднон от изумления окаменел. С неба на поляну спускалось огромное человекоподобное существо. Существо одной пяткой коснулось гранитного камня, как раз лежащего возле того куста, где укрылся маг, и превратилось в нормального человека.
- О, Эрмий! - заорали сатиры с нимфами и побежали к камню, но спустившийся с неба бог на них не смотрел, его строгий взор был обращен на Серпедона.
- Эй, человек, - крикнул Эрмий магу, - хочешь, чтоб я исполнил твоё любое желание?
- Я? - завертел головой Серпедон, не в силах поверить, что к нему обращается спустившееся с небес чудо дивное.
- Ты, - кивнул бог и подмигнул, указывая взором на толпу молоденьких нимф. - Чего сейчас больше всего желаешь?
- Желаю знать, кто застёжку от тереева плаща в спальню жены Птифея подбросил? - крикнул маг неожиданно даже для самого себя.
- Чего? - нахмурился Эрмий. - Ничего другого не мог придумать?
- Нет! - твердо сказал Серпедон, но в душе его яростно скребли кошки, под хвост к которым улетела такая счастливая возможность, какой никогда и в жизни-то больше и не будет.
- Ну, раз я обещал, - с явной неохотой начал говорить бог. - Эту застёжку подбросил в спальню жены Птифея я.
- Значит, ты похитил его жену?! Я хочу знать, где она!
- Хотя, это уже второе твоё желание, - усмехнулся Эрмий, - но я исполню и его. Да, должен был похитить жену Птифея, так мне велено, но я не смог исполнить своей миссии. Жены Птифея той ночью в спальне не было.
- А где же она была?!
- Не знаю, - развёл руками Эрмий. - Боги тоже не всегда всемогущи. Я выполнил твои желания?
- Да.
- Теперь твоя очередь: ты должен сейчас же скакать к Птифею и сказать, что войско Гилоса вышло на него походом. И не вздумай хитрить, если не выполнишь моей воли, то мигом превратишься в каменную статую.
Затем Эрмий о чём-то пошептался с пленником Серпедона и освободил того от пут. Освобожденный Терей, сломя голову, помчал в сторону столицы Гилоса.
Богиня Гера вместе с другими богами терпеливо ждала очередной мудрой речи своего супруга, когда к ней на плечо села ласточка.
- Он велел Эримию поссорить правителей южной и северной части острова, - щебетала на ухо богине птица, - чтобы они начали войну. Я не позволила той войне начаться, но Эрмий опять полетел на остров...
- А ты чего тогда здесь сидишь? - ласково спросила Гера ласточку и щелкнула её пальцем по клюву. - А ну быстро туда! Никакой войны там быть не должно!
Серпедон побоялся не исполнить приказания Эрмия и доложил Птифею, что войска его недруга вышли в поход. Соврав царю, опечаленный маг побежал к себе домой, чтоб перед кем-нибудь облегчить душу. Дома, как нельзя кстати, храпел Анахар. Заспанный скиф очень встревожился, выслушав печальную исповедь мага.
- Значит, это боги стравливают их! Теперь точно война будет, и Анхис, захватив остров, перевернет здесь всё вверх дном. Не успеть Приаму! Говорил же ему, чтоб вместе плыть! Не послушался.
- Какому еще Приаму? - переспросил гостя Серпедон, но тот не ответил и куда-то убежал.
Маг походил по своему жилищу из угла в угол, но покоя там не нашел и отправился к дворцу. Тайна исчезновения жены Птифея терзала его душу.
С городской площади уходила последняя колонна воинов, за которой толпой мчали босоногие мальчишки. На ступенях дворца стояли рабы Птифея и с тревогой глядели на удаляющееся войско. Маг спросил молоденькую рабыню, как ему отыскать смотрителя дворца и та охотно показала на седовласого старика с красным лицом.
- Ты меня узнаешь? - сразу после приветствия, спросил Серпедон смотрителя.
- Узнаю, ты разгадыватель снов.
- Тогда ты мне должен помочь и подробно рассказать о той ночи, когда было похищена жена Птифея.
- С чего это я тебе должен? - усмехнулся старик и хотел уйти, но маг остановил его.
- Постой, если ты мне не поможешь, то я сейчас же расскажу всем о твоих потаенных мыслях, - Серпедон улыбнулся и громко закричал. - Люди!
- Стой, - схватил за руку крикуна смотритель. - Чего тебе надо? Спрашивай...
- Кто той ночью входил в спальню Алфеи, - в полголоса поинтересовался маг, отводя старика в сторонку.
- Я не знаю, - вздохнул смотритель.
- Как так?
- Я в ту ночь крепко спал. Я выпил много неразбавленного вина и уснул...
- Неразбавленного? - переспросил, нахмурившись Серпедон. - Почему неразбавленного?
- Ко мне пришел в гости скиф Анахар и принес этого вина.
Услышав имя скифа, маг даже вздрогнул и сразу же вспомнил о своей выпивке вина того же свойства. И о том, как он быстро уснул в тот вечер, вспомнил.
- А откуда ты знаешь Анахара? - переспросил Серпедон, немного справившись с приступом волнения.
- Три года назад он долго гостил у нас во дворце вместе со свитой Ила.
- Какого Ила?
- Основателя Трои. Царя дарданов. Неужто не знаешь?
- Да, как же, непременно знаю, - кивнул маг, не желая сказать собеседнику правды. - Так, значит, Анахар был в свите этого самого царя?
- Не совсем, - замялся старик, - Анахар был телохранителем Приама - внука Ила.
- Приама? - Серпедон нахмурился. - Выходит, что Приам вместе с дедом приезжал сюда?
- Да. Были с Илом два внука: Приам и Анхис. Они везде за стариком ходят. И знаешь почему?
- Почему?
- Ил сказочно богат. И теперь дразнит внуков, обещая отдать свои сокровища в наследство тому, кто из них окажется проворней и смышлёней. Он постоянно дает им какие-то задания, а они стараются друг перед другом...
Серпедон хотел еще допросить служанок, но оказалось, что они той ночью тоже крепко спали. Единственное, что они поведали любопытному магу, так это о вкусном мёде, которым поил их тем вечером Анахар.
Серпедон отошел подальше от дворцовых колонн, сел на камень и задумался. Первая мысль, какая пришла ему в голову, выставила скифа Анахара в весьма неприглядном свете. Уж очень подозрительной показалась теперь настойчивость, с которой он угощал Серпедона неразбавленным вином.
- Скорее всего, вино то настояно на сонных травах, - думал маг, склонив голову. - На тех же травах был настоян и мёд, а иначе почему служанки жены Птифея спали без задних ног... Сразу же после моего гадания Птифею, скиф подбежал ко мне и сказал о краже Алфеи. Но как он мог такое узнать, если никто за пределами дворца о той краже не ведал? Птифей строго-настрого велел слугам молчать... А слуги у него верные... Но зачем скиф заставил меня поехать к Гилосу?
Задавшись таким вопросом, Серпедон встал с камня, поспешил домой в надежде найти там своего подозрительного гостя и расспросить его, как следует. Но ответ нашелся шагов через пять, когда маг подобрал с земли крепкую палку.
- Он хотел навести подозрения на Гилоса! - ударил Серпедон палкой по ветвям сухого куста. - Как он тогда меня наставлял? Гилос будет отказываться, а ты настаивай покрепче! Это чтоб побольше людей мои возражения услышали, а потом слухи по всему острову понеслись... Теперь мне всё ясно! Анахар Алфею украл! - нанёся еще один удар палкой по кусту, маг осёкся. - А для чего он меня второй раз в столицу Гилоса послал?
Дома скифа не было. Серпедону не сиделось на месте. Обида терзала его, а как же ей не терзать, если умного человека (а маг считал себя умным) на мякине провели. На гостевом ложе Серпедон увидел злополучную застёжку от плаща и его вновь осенило.
- Анахар боялся войны между Птифеем и Гилосом! Как он там говорил? Если будет война, то Анхис захватит остров. Анхис, Анхис... Скиф не боялся войны, а боялся именно того, что Анхис захватит остров. Почему?
Вместо ответа на этот вопрос, Серпедон вспомнил, как он в первый раз услышал об Анхисе и что потом говорил скиф о нём. Вспомнил маг и молодого моряка.
- Если тот моряк принёс скифу весть об Анхисе, то он недавно приплыл из Трои, - размышлял Серпедон, вышагивая вокруг дома. - Ну и что? Скиф боялся, что Анхис, захватив остров, перевернет здесь всё вверх дном. Чего он будет искать? Я понял! - ударил себя по лбу маг. - Этот Анхис будет искать Алфею! Анахар её украл, а Анхис будет её искать. Теперь война неизбежна и скиф должен уходить с острова, прихватив добычу...
Со стороны может показаться, все эти выводы мага притянуты за уши, но со стороны не понять ход мысли встревоженного человека, а, кроме того, вокруг Серпедона постоянно кругами летала ласточка и всё о чём-то щебетала...
Сделав открытие, маг вскочил на коня и помчал догонять войско Птифея. Больше половины северян ходили на битву в пешем строю, а потому войско двигалось медленно.
- Я знаю, где твоя жена! - закричал Серпедон, как только его допустили к Птифею.
- Я тоже знаю, - ответил мрачный властитель. - У Гилоса. Ты же сам мне сказал.
- Нет! Она еще пока в твоей столице! Дай мне отряд конных воинов и я освобожу её.
Войску дали приказ остановиться на привал, а конная сотня во главе с самими Птифеем поскакала обратно. На пристани смотритель показал дрожащей рукой на удаляющуюся триеру.
- Вон эти троянцы уходят.
Воины тут же прыгнули в лодки и пустились в погоню. Триера ушла еще не далеко, её догнали, но троянцы наотрез отказались вернуться. Завязалась кровавая потасовка, в которой воинам Птифея повезло больше. И скоро триера причалила к пристани. Первой с корабля выбралась Алфея. Радости супругов не было предела, а когда радость чуть улеглась, жена рассказала супругу, как темной ночью её связал злой скиф, как долго держал он её в яме на окраине города, а сегодня утром перенес на триеру. Птифей хотел сам пытать вора, но оказалось, что скифа убили во время схватки на триере. И причины похищения выяснить не удалось. Однако Птифей продолжал радоваться, словно малый ребенок, получивший заветные сладости.
- Властитель, - осторожно тронул Птифея командир конников. - Нам пора скакать к войску.
- Зачем? - улыбнулся царь. - Злодей уже наказан. Я не хочу войны.
- Но Гилос её хочет, - сказал Серпедон, подробно поведав Птифею обо всех своих приключениях.
- Но для чего боги решили заставить нас воевать? - изумился царь.
- Не знаю, - пожал плечами маг, - но думаю, что это как-то связано с похищением Алфеи. - Не для себя же её воровал скиф.
- Он не раз говорил, что его господин Приам будет доволен и получит большое богатство, - тихо сказала Алфея.
- И брат его Анхис для чего-то сюда ведет свой флот, - вздохнул Серпедон, глядя в морскую даль.
- Не понимаю, - развел руками Птифей. - Они ведь у меня гостили вместе с дедом и расстались мы по-доброму. Я их хорошо знаю: молодые, задорные. А дед их меж собой часто стравливал. В шутку, конечно. Всё говорил, что, дескать, только лучшему свое наследство оставлю. Ох, и петушились они друг против друга...
- А уж как они красивы, - неожиданно подала голос Алфея. - Как боги...
- Недаром говорят, что в Анхиса сама Афродита влюбилась, - неожиданно сказал смотритель пристани.
- А ты откуда знаешь? - строго посмотрел на него Птифей.
- Так, - пожал плечами смотритель, - к нам же со всех концов корабли прибывают. Чего только не услышишь на пристани...
- Знаете, что я думаю, - сказала Алфея, - это всё старика Ила происки. Я никому не говорила, но сейчас молчать не могу. Он мне проходу не давал, Птифей уедет куда-нибудь, а старик ни на шаг от меня не отходит. Всё про богатства свои рассказывал и намекал, да что там намекал, в открытую говорил: поедем, дескать, со мной в Трою - озолочу. Я смеялась, конечно, гость всё-таки... Я думаю, что это он велел внукам украсть меня, мол, кто украдет того и наследство будет...
- Седина в бороду, Амур в ребро, - недовольно буркнул Птифей.
- А если так, то и с войной всё ясно, - усмехнулся маг, - Анхис попросил помощи у Афродиты, а уж та всех богов против нас и настроила. Если так рассуждать, то всё и сходится.
В шутку сказал эти слова Серпедон, ткнул, как говорится, пальцем в небо, повеселить решил своих собеседников и те улыбнулись. Правда, не особо весело, потому как на войну пора было идти. Царь вздохнул, забрался на коня и поскакал галопом. Воины едва успевали за ним. Скоро всю рать подняли с привала, чтобы продолжить путь бранный.
В это же время ласточка рассказывала Гере о том, какие разговоры людей ей удалось подслушать в северном царстве. Выслушав внимательно, Гера улыбнулась и пошла к своему мужу, который с трона рассматривал свои владения.
- Зачем ты велел Эрмию посеять вражду на острове? - спросила Гера грозного супруга.
- Какую еще вражду? - как-то необычно суетливо заморгал Громовержец от столь неожиданного вопроса. - Он тебе сам сказал?
- Нет, - покачала головой Гера. - Люди об этом внизу говорят.
- И чего они говорят?
- Говорят, что Афродита полюбила человека по имени Анхис, а он попросил её подарить остров. Афродита же, попросила кое-кого, чтоб людей на этом острове изничтожить...
- И кого это она попросила? - крепко почесал ладонью шею Зевс. - Уж не Эрмия ли? Ох, и задам я ему, ежели все это правда...
Зевс был взбешен.
- Как ты смела?! - орал он, глядя прямо в глаза Афродите. - Рассказывай!
И рассказала богиня о том, как попросил возлюбленный подарить ему тот далекий остров. Для чего? Она не спрашивала. Она ж любит его...
На ночь войско Птифея остановилось около горного перевала. С другой стороны стояла армия Гилоса. Птифей послал вечером гонцов с предложением мира, но напрасно. Зато утром сам Гилос вышел к пограничной реке и велел позвать Птифея.
- Прости меня, - крикнул царь южан. - Нашлись мои кони сегодня ночью. В лес убежали, видишь ли. Прости, что на тебя думал.
Потом сговорились они вместе биться против нашествия флота Анхиса, но и биться не пришлось. Страшный шторм встретил корабли противника в море, и им пришлось вернуться домой.