Было вялое рабочее утро. Я скучно смотрела в давно немытое окно стеклянной высотки физического корпуса нашего славного университета. Эта высотка была построена в 1973 году и за десять лет уже сильно обтрепалась. Соседи по лаборатории, такие же якобы сильно научные сотрудники, как и я, тихо сопели, ставя точки на графиках стратосферного Е-слоя.
Когда в тинейджерском возрасте я зачитывалась журналами "Знание-сила" и "Квант", физика казалась мне интереснее сказки про Али-бабу, поэтому после школы я решила поступать на физфак и поступила-таки с первого раза, хотя конкурс на физфак был 5 человек на место. Но романтика быстро закончилась. Оказалось, что физика - это совсем не волшебное проникновение в секреты мирозданья, а биномы, полиномы, теоремы Коши и нудная необходимость ставить тысячи точек на графиках.
И вот, пожалуйста, сбылась хрустальная мечта моей юности - с утра сижу и из последних сил, стараясь не отвлекаться хотя бы на ворон за окном, обрабатываю графики никому ненужного стратосферного слоя.
От такого однообразия жизни хотелось спать.
Вдруг сзади скрипнула дверь, и тихий голос позвал - "Тоня".
Столы в лаборатории стояли не по фен-шую, сидеть приходилось спиной к двери. Я обернулась, -"Ёперный театр! Явление Христа народу!". В приоткрытую дверь я сразу узнала Сашку, хотя не видела его целую вечность, которая изменила его почти до неузнаваемости. Сшибая стулья и стукаясь об углы столов, я помчалась к выходу.
Помчалась - это, конечно, сильно сказано. Мчаться я могла только в мечтах. Возможно, основной нюанс в моей истории это то, что я хромая, т.к. в детстве, еще не успев согрешить перед Богом, зачем-то была наказана, переболев полиомиелитом. Это не пошло мне на пользу в плане походки, возможно, извратило мне мозги и испортило характер. В общем, когда я хожу, то излишне верчу задом и подволакиваю ногу. Думаю, что впечатление произвожу захватывающее, особенно для излишне нервных и легко возбудимых. Но чтобы понять всю красоту картины - приделайте к этой походке мой довольно крупный нос, наглый взгляд и глубокое убеждение, что я - первая красавица этого королевства. Откуда во мне родилось это убеждение, я проследить не смогла, возможно, какая-то генетическая мутация, но, слава Богу! с этим легче жить.
Хотя, надо заметить, я много работала над собой.
В детстве мне пришлось пройти все возможные в нашей стране лечебные детские учреждения, а это та ещё школа выживания, поскольку основополагающая тенденция лечения подобных детей в ту пору была такая: изъять ребенка из семьи минимально на три месяца и лучше всего в другой город, одеть его во всё казенное, обрить наголо и обращаться с ним как с малолетним преступником, всячески давая понять, что он перед всеми виноват и всем обязан, что все с ним мучаются и всем он в тягость.
Это были первые пять классов школы Последние пять классов я проучилась в специализированном интернате, где все были кривые и хромые. Возможно, тут-то я и полюбила себя, поскольку решила, пусть я такая, зато самая умная. Воображение о моем переразвитом уме навеял мне тот факт, что в нашем интернате была замечательная библиотека, я прижилась в ней, читала ночи напролет, завернувшись в одеяло на подоконнике в туалете, и из-под парты на уроках. В результате, в конце девятого класса поняла, что боюсь на улицу выходить. С собой надо было что-то делать. И перед последним классом уговорила родителей забрать меня из интерната и перевести в общеобразовательную школу с легким математическим уклоном во дворе нашего дома.
Нельзя сказать, что там меня приняли с распростертыми объятиями. Я сразу стала троечницей, меня несколько раз сшибали в коридоре, зато там я сделала эпохальное для себя открытие, что привычка - великая вещь: через два месяца ко мне все привыкли, перестали на меня озираться и показывать пальцем, у меня появились друзья и защитники. А кто у нас защитники? Конечно же, мальчики! Девочки - это более непредсказуемая флора, а, может быть, и фауна.
Я настолько сдружилась с мальчиками из нашего класса, что после выпускного вечера они сначала проводили меня до дома и только потом пошли с нашими девочками гулять по городу.
Поступив в университет, ну, конечно же, как отметила ранее, на физический факультет, - еженощное чтение фантастики и журнала "Знание через силу" не прошло бесследно для моей психики, и имея за плечами уже некоторый опыт встраивания себя в незнакомый коллектив, я занялась аутотренингом и вырабатывала у людей привычку к себе, а может быть, у себя привычку к людям. Целый месяц почти каждый день после занятий по сорок минут выстаивала в центре вестибюля в старом центральном университетском корпусе. Все об меня спотыкались и опять привыкли! Я в этом убедилась, когда за какой-то надобностью зашла в деканат. Декан, посмотрев на меня из-под очков, спросил: "Вы, матушка, что - упали? Что это Вы сегодня с палкой?". Я ответила, что всегда так хожу, вообще-то. Декан смутился, поправил очки и сказал: "Извините, я как-то не замечал". Выйдя в коридор, долго смеялась, можно сказать - от счастья. Так решилась моя основная психологическая проблема - через три месяца общения глаз замыливается даже на такую незабываемую красоту! И этот опыт я безвозмездно дарю миру!
Но вернемся к нашим баранам, а может быть, овечкам.
Итак, ветром неожиданности меня сдуло в коридор, и я повисла у Сашки на шее. Вот это да! И не надеялась свидеться!
Сашка, нет, теперь уже Александр, стоял в модных черепаховых очках и в настоящем джинсовом костюме. Я наглядеться не могла! Кто жил в эпоху соцреализма, тот меня поймет. Джинсовый костюм - все Дольчи и Габбаны отдыхают! Тогда это было реально круто, и понимали это все, вплоть до старушек у подъезда, а не только тонкие ценители ОтКутюра.
Сашка был мой одногруппник. Учиться на первый курс физфака он приехал из глубинки где-то в Ижевской области. Был смешной, в нелепых очках, завязанных веревочкой, с копной светлых волос, всегда в коротковатых потертых штанах, старых ботинках. Слегка заикался, но любил поговорить. Очень милый и добродушный человек, и, несмотря на сутулую запинающуюся походку, невнятную речь, все понимали, что он умный и юморной парень.
Мы с ним дружили, т.е. на переменах болтали обо всем на свете, играли на лекциях в балду. Он мне очень нравился, но кроме дружбы ничего не происходило. После занятий у меня была своя бурная жизнь, о которой меня так и распирает когда-нибудь написать. А у него наверняка была своя не менее бурная семейная жизнь, потому что во время учебы в университете, проживая в общежитии без видимых средств к существованию, он женился, и у него родились два сына.
Ни дети, ни заикание, ни старомодные очки в сто диоптрий не мешали Сашке хорошо учиться, а делал он это вдумчиво и целеустремленно. Когда на пятом курсе нужно было определяться с преддипломной практикой, и для отличников и хорошистов поступило заманчивое предложение поехать во Владивосток в Институт Океана, Сашка и ещё несколько человек рванули туда. А я, как утка с подрезанными крыльями, осталась у своего корыта. А что делать? Как поехать в неизведанные края, когда ноги не слушаются?
Все разъехались, каждый на свою преддипломную практику. Мне досталось какое-то занюханное НИИ вычислительной техники, в котором никто толком не работал. А числилась там куча женщин, окончивших различные мехматы, при этом плохо разбиравшихся в математике, но хорошо умеющих вязать кофточки втихаря под рабочим столом, делать кубики льда из травяных настоев для протирки увядающих личиков,- разные там VISHI раньше не продавали!
В большой комнате, где было двадцать столов, стоял неугасимый сорочий гомон, - все трепались о наболевшем и просто сиюминутном. За год работы в этом НИИ я наслушалась поучительных историй на все случаи жизни. Здесь я набиралась жизненного опыта и бытового цинизма.
Работа была у меня, значитца, такая. Тебе выдают некий иностранный патент. Методом научных умозаключений надо было найти специально неуказанные из-за разных жуликоватых НИИ, вроде нашего, недостающие компоненты и выдать их как бы за свои разработки. И что вы думаете, искали и находили, и даже по этим разработкам статьи научные печатали, правда, ну в очень узких ведомственных журналах.
Вот такой соцреализм. Однако были и свои плюсы в этой социалистической жизни.
Вместо буржуазных корпоративных party в кафе и ресторанах (на минуточку, в нашем городе в пору моей безвозвратно ушедшей юности было всего шесть ресторанов, в которых подавали небритых твердокаменных отварных кур, - другое делать не умели или не хотели) исключительно на работе имели место быть всевозможные официальные пьянки ко всем престольно-социалистическим праздникам. И весь "офисный", как теперь говорят, "планктон" не просто резал тазик салата и покупал эмалированное ведро разливного пива, но и готовил культурно- развлекательную часть застолья в виде капустников, доморощенных стихов и стенгазет. Отсюда росли ноги и мозги КВНа. Здесь рождались большие служебные романы и мелкие производственные связи.
Работать одновременно было и весело, и скучно. Скучно потому, что работы как таковой не было, и офисная трепотня стала меня угнетать. Казалось, жизнь проходит мимо, а мы будто семечки лузгаем на деревенской завалинке. И я стала искать возможность уйти из этого тухлого, сопревшего, но такого уютного гнездышка.
Вскоре какими-то окольными путями я устроилась работать инженером на одну из кафедр моего родного физического факультета.
И вот, как всегда, судьба подкралась неожиданно.
Обновленный Сашка выглядел просто красавчиком! Ну, просто из куколки вылупилась бабочка! И самое удивительное, - он больше не заикался.
Я, естественно, сразу забыла про работу, и мы отправились в ближайшее кафе. Там Сашка живописал мне захватывающие картины своей жизни в далеком городе Владивостоке. В своем глубоко научном институте Океана он уже защитил кандидатскую диссертацию и два (два!! - и это в восьмидесятые годы, когда и в Болгарию из нашего провинциального в ту пору городишки было нелегко выехать) раза съездил на тихоокеанском лайнере в кругосветку (вот откуда этот джинсовый беспредел!). И вот теперь решил посетить родные места, и страшно рад, что нашлись старые друзья хотя бы в моем лице ....
Весь вечер мы говорили и не могли наговориться. Потом он пошел провожать меня домой. Мы стояли в темном подъезде и даже целовались. Сердце щемило от острого чувства Несбывшегося - вот она чужая, но такая заманчивая жизнь проходит мимо тебя, и ты только слегка касаешься ее. Вот тебя обдуло ее ароматом и возбудило желание испить из этого источника, но - общий привет! Не раскатывай губу, поезд уже ушел, бабочки улетели!
Короче говоря, не заходя ко мне домой, Сашка ушел. На следующий день он улетел в прекрасный город Владивосток, к жене и детям. Все как должно быть. Спустя месяц он прислал мне открытку почему-то на английском языке: "My dear Antonina, I send you my hearty good wishes. Owing to you I eventually found the long-expected tranquility in my soul. Thank you!". Два дня я ломала голову над вопросом, есть ли в этом послании какой-нибудь скрытый любовный подтекст, но, к своему сожалению, ничего за уши притянуть не смогла и успокоилась.
Естественно, я забыла эту историю через неделю. Кто легко увлекается, тот легко и забывает, хотя, почти неосознаваемая мною, в глубине души осталась тлеть тонким комариным писком малообъяснимая тоска.
Прошло время. Мой ненасытный организм не давал мне жить спокойной жизнью.
С годами я поняла, что ощущение счастья нельзя получить из-за каких-то внешних благополучных причин. Счастье - это состояние организма, радующегося окружающей жизни каждый день, это ощущение невозможно воспитать, наверное, с ним надо родиться. Сейчас, наблюдая за своим уже взрослым сыном и каждодневно видя его щенячью радость жизни, я уверена - ощущение счастья передается по наследству - возможно, у кого-то митохондрии в клетках вырабатывают немного больше энергии, чем это объективно нужно.
Итак, прошло, возможно, два года.
За это время я опять влюбилась. Эта любовь пришла ко мне сама, я ее не искала и даже не ждала, хотя до этого предпринимала попытки выйти замуж. Мои приятельницы даже пробовали меня знакомить с какими-то все время понурыми лысыми типами, сильно уставшими от жизни и согласными на тихую семейную жизнь с нетребовательной с их точки зрения инвалидкой. Но в отместку я веселилась, балагурила и ставила опыты психологического воздействия на приматов мужского пола. Иногда выходило очень забавно, я воочию заметила общепризнанный в среде женщин факт, что мужчин притягивает грубая лесть, и чем она проще, тем быстрее они ей верят. Если часто им ее повторять, быстро к ней привыкают и с трудом без нее обходятся. Тогда внешность женщины уже не важна.
Когда-то на заре далекой юности я ездила с приятельницей отдыхать (хотя от чего нам было отдыхать в 20 лет?) в уютный город Евпаторию, и мы познакомились там на пляже с двумя довольно симпатичными студентками из Москвы, которые жили в Крыму уже два месяца без копейки собственных денег.
Мы решили вызнать у них, как такое возможно, и, глотая слюну от зависти к такой невозможной легкости бытия, услышали примерно следующее: пока живут на свете дураки (в данном случае в их интерпретации - все мужчины детородного возраста), нам вкалывать за деньги не с руки, и преподали нам мастер-класс. Вечером в кафе, сидя за барной стойкой, одна из них, томно закатывая глаза, обратилась к незнакомому рядом сидящему парню: "Ой, я такая впечатлительная! не знаете ли вы, что это со мной, вот потрогайте (потрогать, естественно, предлагалось в области груди) - как сердце стучит, когда вы рядом со мной! Как вы на меня необыкновенно влияете! Вы какой-то особенный", и через полчаса этот парень заплатил за всю нашу компанию. В дальнейшей своей жизни я применяла, потешаясь, эту кодовую фразу не однажды, и каждый раз мужчины реагировали на нее, как коты на валерианку.
И вот, имея на вооружении эту житейскую мудрость, я могла замутить какой-нибудь бестолковый роман ни уму, ни сердцу, а так, для ощущения полноты жизни. Надо отметить, что надо мной не висел тот Дамоклов меч, который мучает всех молодых девиц, что "вот уже надо и замуж выходить, а то неприлично, что я хуже других? и мама недовольна". Меня дома ни о чем никогда не спрашивали. Я думаю, мои родители ощущали некую вину передо мной, что вот, дескать, не уберегли ребенка, и давали полную свободу действий. Нельзя сказать, что я всегда правильно этой свободой распоряжалась, но все как-то благополучно закруглилось. Однажды, потешаясь и совершенно не задумываясь о дальнейшем, я вдруг оказалась замужем за замечательным во всех отношениях человеком и сразу стала беременной. Беременность, с одной стороны, придала мне какие-то новые физические силы, даже ходить стало намного легче, но, с другой стороны, исключила из общественной жизни, - к ней у меня пропал всяческий интерес.
У беременной женщины сознание разворачивается как бы внутрь себя. Сидишь на работе и вместо того, чтобы ставить точки на надоевшем графике стратосферного "Е - слоя", прислушиваешься к себе, - как там, в недрах твоего организма рыбка хвостиком тебя задевает. Мозг в голове размягчается, и все время хочется плакать из-за этого почти невыносимого осознания нарождающейся в тебе жизни.
И вот сижу я в нашей лаборатории в таком почти сомнамбулическом состоянии, дожидаюсь просто конца рабочего дня и слышу сзади, думаю, вы уже догадались, - "Тоня, привет".
Опа, это снова Сашка! Ну и опять, выхожу в коридор, и что я вижу?! Где наш восхитительный джинсовый костюм? Где наш заграничный лоск и уверенность в себе? Почему опять очки на веревочке вместо черепаховой оправы? Саша, что с тобой? Да ты снова заикаешься?!
Я все верещала, не могла успокоиться и просила его наконец-то исповедаться, рассказать о превратностях своей судьбы. И что я услышала?!
В далеком городе Владивостоке Александр, как и все околонаучные сотрудники того времени, которые хотели сделать пусть и небольшую карьеру, должен был заниматься ну хоть какой-нибудь общественной деятельностью. Не имея призвания к партийной работе, Сашка вступил в "Общество знания". И вот в один ничем не примечательный день Александр, следуя очередности, поехал отдавать свои ученые долги Родине - нести знания народу - читать лекцию в каком-то заштатном Доме Культуры, а может быть, и вовсе в доме престарелых, на тему - "Есть ли жизнь на Марсе".
Интернета, чтоб вы знали, тогда не было, и сведения подобного рода черпались из уже упомянутого мной журнала "Знание - сила".
Прочитав свою лекцию еще засветло, наверняка радуясь освободившемуся дню, Сашка погреб домой. А надо сказать, была зима, снегопад, сугробы, нечищеные дороги.
Сашка приметил железнодорожный мост для прохождения электричек, который прилично сокращал дорогу. Возможно, из-за своих 100-диоптрийных очков он не заметил вдали идущую электричку и пошел по этому мосту, надеясь успеть. Но судьба легкомыслия не прощает, и он, конечно, не успел. Чтобы не попасть под приближающуюся электричку, Сашка перемахнул через ограждения моста и повис на перилах. И в какой-то момент он сорвался. В сознание пришел не сразу и не понял, сколько времени пролежал в сугробе под мостом. Его подобрали незнакомые люди и доставили в больницу. У него диагностировали перелом позвоночника и заковали в гипс. Сашка долго лежал на вытяжке, в больнице пришлось провести довольно много времени, на восстановление ушло почти два года.
За это время семья куда-то подевалась. Его рабочее место заняли другие. Все, что он так старательно создавал и к чему стремился с детства из своей сельской глубинки, рухнуло.
Вот тебе прописное общественное мнение - "кто ищет, тот найдет, кто хочет, тот добьется"! Как начать все сначала?! Где найти вторую жилу?! И кто уверен в себе, что он, как летчик Маресьев, способен терпеливо ползти двадцать дней по зимнему лесу, надеясь на удачу?
Александр уехал залечивать душевные и физические раны к своим родителям в старый поселок. И вот сидя на завалинке, созерцая тихую и однообразную сельскую жизнь, он вспомнил, что есть у него такой сердешный друг, который поймет его наверняка лучше других и примет его таким, каким он стал.
Если кто еще не понял в силу особой одаренности, о ком Сашка вспомнил, объясняю, он подумал обо мне.
Боже мой! Как жизнь, или, если хотите, судьба ломает и корежит, и, как Иван Сусанин, заводит в тупик. Даже сейчас я вспоминаю момент нашей встречи со странным болезненным чувством, которое не могу более толково описать, ведь я вам не Макс Фриш какой-нибудь.
Прослушав его довольно длинный и путаный рассказ, говорю: "Саша, я вышла замуж и сейчас на шестом месяце беременности" Даже кофточку на себе обтягиваю, показываю живот, будто мне не верят,
-" давай, пойдем к нам домой, я тебя с мужем познакомлю, можешь у нас остановиться на пару дней".
Если есть судьба, то зачем она пыталась вернуть мне то, что мне уже не нужно?!
В общем, Александр ушел, и больше я его никогда не видела. И в соцсетях годы спустя он также не нашелся.
А может быть, этого ничего и не было? Может, мой начинающийся склероз дает такие фантомные воспоминания?
Одно я знаю твердо, и этому знанию меня научила жизнь: для успеха в жизни мало быть умным и терпеливым, мало быть трудолюбивым и пробивным, необходимо еще и благоприятное стечение обстоятельств.
И если кому-то повезло, пусть пойдет в храм той религии, в какую он верит и помолится за всех нас менее удачливых, потому что, возможно, наша удача случайно досталась ему.