Аннотация: Он взглянул на солнце, вдруг качнувшееся над озером, и неожиданно выплеснувшее яркую вспышку. Мужчина зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел перед собой бледное лицо Маши.
Савву всегда манили древние пирамиды. Он мечтал хотя бы раз воочию увидеть эти безмолвные реликты давно прошедших времён.
И вот он купил путёвку в Египет, но когда прибыл на место отдыха, то сразу понял, что плохо переносит тропический климат пустыни: с первого же дня заболела голова и сильно подташнивало. Однако на экскурсию к пирамидам, сорокалетний мужчина отправился.
Когда же туристическая группа вышла из автобуса, то Савва схватился за голову, готовую вот-вот "расколоться" от нестерпимой боли. Он остановился, присел на корточки и опустил руки на горячий грунт. Бедняга ещё заметил, как гид бросился к нему, но сознание мужчины переключилось на ладони, постепенно погружавшиеся в пыль. Ему вдруг показалось, что как будто кто-то схватил его за руки и потянул вниз. Почва под ним заколебалась, что-то громко щёлкнуло и заскрежетало противным металлическим скрежетом.
Он быстро отодвинулся - и вовремя: на том месте, где мужчина только что находился, образовалось отверстие, похожее на открытый канализационный люк. "Что это?" - мелькнуло в сознании несчастного, и страх, как щупальцы гигантского спрута, обездвижил его. Но любопытство взяло верх над чувством самосохранения и он осторожно подполз к краю ямы и заглянул в неё. Ничего кроме кромешной тьмы он там не увидел. Рука потянулась за айфоном. Осветив темноту, он заметил металлическую лестницу, уходящую вглубь. Она, совсем не ржавая, призывно блестела, как бы приглашая двинуться по ней в путь...
Бедолага уже не чувствовал, ни слабости, ни головокружения. Неведомая сила заставила его сделать первый шаг и только, когда ступеньки закончились, он понял, что поступил опрометчиво. Его окружала пугающая темнота и лишь далеко вверху маячило светлое пятно. "Какого черта я сюда забрался?" - удивился он сам себе.
Чувствуя, что его тело начал сковывать холод, бедолага осознал: "Если останусь на месте - замёрзну". Чтобы этого не произошло он, собрав остаток сил, попытался сдвинуться с места. Первые шаги дались с трудом, ноги не слушались, казалось, что на них одели свинцовые ботинки, но вскоре по мышцам разлилось приятное тепло и идти стало легче. На стенах вспыхивали галогенные лампы, реагирующие на движение. Они вели его вперёд, освещая дорогу, а сзади подталкивала пугающая темнота...
Неосознанно Савва отметил, что находится в сооружении, построенном, видимо, недавно, для каких-то нужд, а значит он был здесь не один. Его смутные догадки и правда были не столь далеки от истины, потому что через некоторое время он оказался перед массивной металлической дверью. Стоило ему прикоснуться к ней, как она отворилась и он оказался в огромном светлом зале, напоминающим ему Московский железнодорожный вокзал.
В помещении находилось множество людей, занятых, кто чем: одни сидели на скамейках, другие стояли в очередях за билетами, а кто-то торопился на выход. Савву удивило отсутствие багажа у пассажиров, да и сам он только теперь увидел, что где-то потерял рюкзак и айфон.
Приблизившись к кассам, мужчина обратил внимание на то, что все они были пронумерованы четырёхзначными цифрами.
Среди них было и окошко с номером 1967 - годом его рождения, к которому он и подошёл. Миловидная кассирша, протянув ему небольшую карточку, похожую на календарик, бесстрастно произнесла:
- Следующий.
Оттеснённый другими людьми, Савва в недоумении рассматривал полученный кусок картона с выбитыми на нём цифрами "1967", ничего ему не говорящими. Он попытался выяснить у стоявшей рядом девушки, что они значат, но молодая пассажирка даже не повернула голову в его сторону. Она внимательно вглядывалась в свой билет и вскоре поспешила к выходу.
"Что за чушь? Где я?" - пытался осознать вновь прибывший и поспешил заглянуть в окошечко "своей" кассы, чтобы найти ответы на возникшие у него вопросы, но кассирши на месте не оказалось.
Потоптавшись минуту - другую, и, видя, что зал в какой-то момент совершенно опустел, Савва прошёл на перрон. Там стоял готовый к отправке поезд. Номера вагонов были такими же, как на кассах, но пока мужчина искал свой, состав тронулся и, быстро набирая скорость, умчался за горизонт. Опоздавший присел на скамейку, решив дождаться следующего. Вскоре пространство перрона начало заполняться новыми людьми. Всё происходило, как на обычном вокзале, но отсутствие сумок и чемоданов у пассажиров, а также царившая здесь тишина, настораживали.
"Дождусь следующего поезда, - решил он, повертев в руках картонку, - а там... может и узнаю, куда попал".
Ждать пришлось долго. Хотелось пить и есть. Оказалось, что часы мужчина тоже потерял и поэтому время для него остановилось. Солнце зависло над горизонтом ещё тогда, когда он вышел на перрон, и оставалось неподвижным. Небо сияло необычной голубизной, а за железнодорожным полотном простиралось бескрайнее поле с выжженной травой. Осмотревшись, Савва обнаружил, что здание железнодорожного вокзала было единственным строением в округе, и что ещё больше удивило - из его "недр" выходила лишь одна рельсовая колея...
Когда жажда стала нестерпимой и страдалец почувствовал головокружение, из вокзального сооружения показался долгожданный пассажирский состав.
Салон вагона с нужным номером оказался заполненным наполовину и напоминал обыкновенную электричку с сидениями в два ряда - полки для сна и перегородки напрочь отсутствовали. Мужчина выбрал место у окна в надежде, рассмотреть местность при движении, но вагон дёрнулся, тронулся и стремительно помчался так, что пассажиры не могли рассмотреть ничего, кроме мелькавших огней. Через какое-то время состав остановился и послышался хриплый голос:
- Транзитники вагона 1967 - ваша остановка.
Савва вышел последним. Поезд тут же умчался прочь навстречу зависшему на небосводе солнцу, а он даже не понял, в каком направлении ушли попутчики - кругом простиралась всё та же бледно-жёлтая степь. И только в одном месте находилось нечто, напоминающее зелёную рощицу. К ней бедолага и направился. Он уже издали почувствовал запах леса и это придало ему сил. Он даже не заметил, как очутился на тропе, среди вековых сосен. Аромат лесного воздуха взбодрил, пропала усталость, жажда и голод больше не мучили.
Но вот тропа оборвалась у озера и путника поразили красивые дома, стоящие у самой кромки воды. Все они были разными; крайний - похожий на терем с резными ставнями, а рядом другой - в виде корабля, плывущего среди зелёных волн, ещё чуть дальше возвышалась высокая стеклянная башня. Что-то подобное он видел в Амстердаме, но здешние зодчие, казалось, превзошли все мыслимые и не мыслимые фантазии.
Савва подошёл к ближнему жилищу и позвонил. Двери терема отворились, и он увидел свою мать. Тут она была совсем молодая, такая, какой он её помнил из детства.
- Что же ты опаздываешь, сынок? - спросила женщина и, развернувшись, пошла по коридору, не оглядываясь, оставив двери открытыми. Взору мужчины представилось уютно обставленное жильё с накрытым праздничным столом. Мать присела на один из стульев и застыла в ожидании. Гости, видимо, запаздывали, а он уже хотел перешагнуть порог, но появился отец, такой же молодой, как и мама, и перед глазами Саввы всплыли картины того времени, когда отец брал его на руки и шёл с ним гулять в парк...
Отец закрыл собой дверной проём и глухо произнёс:
- Рано тебе, сынок, на наш праздник. Возвращайся в свою жизнь. У тебя ещё много дел.
Пока Савва осмысливал сказанное и увиденное, двери перед ним захлопнулись, и он остался в полном одиночестве. "Что за ерунда происходит со мной? Где пирамиды? Где Маша?" - вдруг вспомнил он и о своей сожительнице. "Всё-таки сволочь я - пять лет живу с Машкой, а ни разу не обмолвился о женитьбе и даже отдыхать поехал один", - заговорила в нём проснувшаяся совесть.
Какая-то сила потянула его к другому дому. Там двери открылись не сразу. Он уже хотел идти дальше, но вдруг, ему навстречу вышел военный в форме времён Великой Отечественной войны. Савва сразу узнал в нём своего деда, хоть и знаком с ним был только по фотографиям и рассказам бабушки. Дед так и не вернулся с той войны. Он выжил на Курской дуге, попал в военную кинохронику, когда его часть вошла в город Орёл, а погиб... под Киевом...
Офицер присел на ступеньку, пригласив сесть и Савву.
- В дом не зову, туда могут заходить только солдаты, честно служившие Родине, а ты, я знаю, от армии открутился, - сурово сказал он.
Слова деда обожгли, как кипяток, и Савва понял, что попал в мир умерших родственников. "Это же мои близкие, которых давно нет, а я-то живой; они старались, жили ради меня, а что хорошего сделал я? Кого защитил? Ни семьи, ни детей", - набатом билось в его голове осознание собственной никчемности. Мозг пронзила мысль: "Умирать ещё рано, нужно успеть всё исправить".
Он взглянул на солнце, вдруг качнувшееся над озером, и неожиданно выплеснувшее яркую вспышку. Мужчина зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел перед собой бледное лицо Маши. Растеряно оглядев больничную палату, Савва прошептал:
- Маша, прости.
Молодая женщина улыбнулась и слёзы полились из её глаз.
- С возвращением, - всхлипывая, тихо произнесла она, и потом, как бы очнувшись и что-то вспомнив, бросилась к двери, крикнув:
- Я за доктором!
Через минуту Савву окружили люди в белых халатах...
***
Москва просыпалась. За окном больничной палаты моросил дождь, но через рваное одеяло туч норовили проскользнуть игривые лучики солнца...