Аннотация: Мне почему-то вспомнились наши ребята с "калашами" и с полными патронов подсумками...
В августе в батальон прибыло пополнение. Утром на плацу мы увидели десятерых загорелых азиатов в полосатых халатах. Около них удручённо стояли наши офицеры. Троих из прибывших они, посовещавшись, взяли в нашу роту.
Позже, после бани, командир роты, капитан, бывший кавалерист, выстроил нас вдоль казармы вместе с загорелым пополнением и стал метаться вдоль строя, тараща на нас свои злые глаза. Мы его понимали. На дембель уходят пять первоклассных радиотелеграфистов, а вместо них прислали чёрт знает кого.
Но ребята оказались толковыми, русские школы заканчивали. Халаты им посоветовали напялить дома - в дороге так, мол, спокойней будет...
А в декабре тихой сапой явился к нам в роту ещё один новобранец. Тряпичко. Да-да. С такой странной фамилией. Захожу я как-то вечером в комнату для умывания, а там наш ефрейтор помогает розовомордому толстячку снять с себя дешёвый спортивный наряд и надеть солдатскую форму.
"И чё Симоненко такой услужливый?" - подумалось мне.
- Это к нам в роту пополнение,- заметив моё удивление, поспешил всё объяснить добровольный денщик толстомордого. - Это рядовой Тряпичко. Он из соседней области. Там вёл работу по комсомольской части.
Так вот почему призван только в декабре,- смекнул я.- Крышуют парня. Может быть, вообще строил планы улизнуть от армии?
Но Тряпичко оказался парнем не промах. В батальоне освоился быстро. Свою стриженную под новобранца башку, размером в 60, он ухитрился "обнулить" над ушами полоской в три пальца. Теперь в пилотке, а особенно в фуражке, стал похож на нашего командира батальона с фамилией тоже не намного благозвучней.
А месяца через два уже в должности комсорга роты (раньше такой у нас не было) был отправлен куда-то на курсы.
Комсоргом батальона у нас был лейтенант Телегин. Хороший парень. Сейчас-то, пообщавшись с этой публикой, я не очень верю их доверительным словам. Эти ребята, как наш Тряпичко, наверняка проходят какую-нибудь подготовку, где их учат, как заводить нужных друзей и как облапошить простачка...
Мы с Валентином Телегиным довольно-таки часто встречались в нашем армейском буфете. В столовой не каждое блюдо было мне по зубам, особенно если оно приготовлено с варёным луком. Недостающие калории я добывал за буфетным столиком. Валентин, присоседившись ко мне, тоже уминал булочку со стаканом сметаны.
В беседах наш батальонный комсорг иногда откровенничал, говорил, что у него появились перспективы попасть куда-то там... Валентин делал жест указательным пальцем вверх. Но служба не даёт сделать этот скачок...
Однако месяца через два я уже видел счастливого Валентина Телегина в городе под платанами в белой рубашоночке. В руке он держал бежевый кейс. Я поправил гимнастёрку, для понту отдал честь, спросил, как дела.
- Полный порядок.
Бывший комсорг задерживаться не стал. И я поплёлся в ближайшее заведение в подвале, куда, как знали все ребята в гарнизоне, патруль не заглядывает...
Как это бывает в армии, вдруг два взвода из нашей роты отправляют на учения. Наши радиостанции обеспечивали связь большим учениям в горах. В казарме оставались только один взвод и ребята из пополнения.
Через две недели возвращаемся. Наших ребят нет... Узбеки говорят: на гауптвахте. Когда все уехали на учения - ребята в тот же вечер через забор и на танцы.
Да, клуб был рядом. И мы туда часто шастали. Не всем взводом, конечно.
- А где-то через час,- продолжал Рахман,- в клуб явился патрульный отряд с машиной. Ребят арестовали. - Я был в сторонке. Успел убежать.
Мы сокрушались. Ребят мы не слишком жалели. На гауптвахте отоспятся. Шутили даже:
- Кто на гауптвахте не сидел, тот в армии не служил.
Сокрушались мы о другом. Как теперь в самоволку бегать? Надзор будет жёстким...
Службу нести стало тяжело. На кухню впятером вместо семи, в караул через день. Комроты лютовал.
- Это Тряпичко продал ребят,- высказал он нам через несколько дней.
А Тряпичко, окончив курсы, появился в части за пару дней перед нашим отъездом на учения. Был он уже в сержантских погонах. И как-то очень скоро занял вакантную должность комсорга батальона. Своему "денщику" он как-то похвастал, что у него увольнительная от 0 до 24, а обедать он может как в нашей столовой, так и в городе.
По комсомольской линии Тряпичко делал большие успехи. Хваткий товарищ. Года через три, уже на гражданке в институте, в котором мы оба учились, он комсорг курса. Через год - комсорг института. Ещё через пару лет - секретарь комсомола одного из районов города. Вот там, в коридорах, мы с ним как-то столкнулись. Он меня "не узнал". В бурные суматошные времена его розовая физиономия стала мелькать на экране рядом с большими начальниками. Какие-то листочки подносил. А затем, когда стали там наверху менять колоды да тасовать карты, Тряпичко исчез.
Но такие проходимцы не пропадают просто так, где-нибудь да выплывут. Найдут себе прибыльное местечко. И точно!
Как-то в отпуске, прохаживаясь по набережной в небольшом приморском городке, встречаю однополчанина. Сели за столик. Разговоры, воспоминания.
- А стукача помнишь?
- Тряпичко? Что-то пропал он из вида.
- Директор птицефабрики. А может, уже и хозяин. Рядом, в соседнем районе.
Мы помолчали. Мне почему-то вспомнились наши ребята с "калашами" и с полными патронов подсумками.