Аннотация: Рассказ про то, как трое шалопаев встречали в Шереметьево самолёт из Мальты
Командировка в Москву к светиле. Познакомиться с ним лицом к лицу, присмотреться к лаборатории, к окружению. Поговорить. Начинающим это помогает. Возникает ощущение, может быть ложное, что и ты в колоде, а не отброшен на край земли. Светила - умные психологи. Умеют распознать в тебе что-то, если это что-то имеется, способны вдохновить, в силе и помочь...
... Поднимаюсь по трапу, и вдруг за рукав меня кто-то дёргает.
- В Москву? (А это мой товарищ).
- А ты догадливый!
- Надолго?
- На 10 дней.
- Где жить собираешься?
- В гостинице где-нибудь рядом с НИИ.
Разговор уже в самолёте.
- А давай к моему брату. Он сейчас, правда, в армии, но тоже в Москве - в театре Красной Армии. А вообще-то он артист оперетты. Призвали, напялили робу, и сейчас ему не до песенок. Тягает по чужой сцене чужие декорации.
Сколько лет мы знакомы с Владимиром - так зовут моего товарища - про тётку в Москве знал, но не знал, что у тётки есть сын-артист, а у Володьки "опереточный" брат.
Я недавно отслужил и, естественно, поинтересовался:
- А как это ему так удалось? И в Москве остаться, и "сцену не бросить"?
- Да у него мать директор,- и он назвал известный московский храм искусств.
Вопросов я больше не задавал.
- Давай к брату. Он нас и в деревню свозит. Чудесные там места. Речка, луга, сосновый бор, грибы. Там у него нянька живёт.
- Что за нянька?
- Его бывшая кормилица, а потом и нянька. Он её любит больше родителей и бывает у неё почти каждую неделю. А к родителям, похоже, только я его и привожу. Андрей отличный парень!
Странное дело. У моего соседа, у Саньки, тётка, оказывается, выйдя замуж, породнилась с известной цирковой семьёй. Санька как-то хвастал. Дело давнее. Что, мол, приехал в Сочи цирк, и тётка пригласила его на недельку отдохнуть там. Пристроили Саньку в комнату вместе с Юрием Никулиным. Тогда ещё не очень знаменитым.
- Утром просыпаемся часиков в 10, - трепется Санька,- а Никулин мне говорит:
- Ну что, Санька, по кружке пивка? Сбегаешь к бочке? - Да ещё приговаривает:
- И закусь по дороге прикупи,- и деньги давал, не жадничал.
Я завидовал Саньке. Запросто пил пиво с самим Юрием Никулиным.
...С некоторой опаской я всё-таки согласился. Опаска, как показали дальнейшие события, была не напрасной.
Экспресс выставил нас около автобусов, поджидавших всех прилетевших в столицу. Мой товарищ знал здесь все ходы и выходы, и вскоре мы оказались в районе арбатских переулков, где жил его братан. Андрей - красавец, баритон, опереточный гусар - был дома. Он был предупреждён и ждал нас. Это в "Красной армии" он ещё год будет рядовым Ивановым, Петровым, Сидоровым, а по совместительству ещё и рабочим сцены, а сейчас он в увольнении на трое суток. А может быть, в отпуске или самоволке?
... Володя, мой товарищ, вдруг заявляет:
- Ну, вы знакомьтесь, а мне сегодня ещё нужно попасть к руководителю.
У Володи на носу защита кандидатской.
- Мы с ним созвонились,- продолжает Володя. Он сейчас на даче.
Хватает свой, "чем-то" звенящий, портфельчик - и был таков. Сразу взял столичный темп!
... Стали знакомиться. Вынуждены были...
Утром, часиков в 9, неутомимый соискатель (есть такой термин) Володя нас разбудил. Он привёз с дачи своего руководителя две литровых бутылки чёрносмородиновой настойки. Но делал её физиолог, доктор наук, и я подозреваю, что это просто смородиновый сок, разбавленный хорошо очищенным винным спиртом.
- Я уже пить не могу,- сказал Володя. Я чуть живой.
Мы с Андрейкой попробовали "Смородиновку" - отличная вещь. И в холодильнике ещё что-то оставалось.
Потом мы умылись, побрились и должны были ехать в Шереметьево встречать Андрейкину жену из заграничных гастролей.
А после мы все поедем в деревню к моей нянюшке,- заявил наш артист. Как там хорошо!
Нашим проводником в Шереметьево был трезвый, как бледное стёклышко, Володя. Часть пути мы ехали в почти пустом трамвае. Все пассажиры сидели. Уселся и Володя. Сидел в одной позе, боясь пошевелиться. Не было мест только нам с Андрейкой.
А у нас с ним было очень хорошее настроение. Я начал сыпать одесскими анекдотами с бердичевскими интонациями. Публика улыбалась. Но когда мастер опереточного жанра Андрей стал показывать немые сценки на охоте после завтрака на траве, в вагоне (некоторые называют это грохочущее местечко салоном) уже был хохот.
На одной из остановок в трамвай вошла молоденькая женщина с удивительно ладной фигуркой и продефилировала на свободное место. Мы с Андрюхой замерли. Тихо стало и в трамвае. Но мы быстро взяли себя в руки.
- Так о чём мы говорили? - спросил я соучастника нашего маленького дорожного хулиганства.
В "зале" снова заулыбались.
- Тётя Соня? - наклонился ко мне баритон.
Я кивнул. И мы взяли друг друга за плечи и начали, напирая на одесский колорит, по-ленински картавя и слегка пританцовывая:
Тётя Соня, не вертите задом.
Он же не пропеллер - ви не самолёт.
Две шаги налево, две шаги направо,
Шаг вперёд и две назад.
Кавалеры приглашають дамов,
Там, где брошки, - там перёд".
Допели до конца. Успех был бешеный. Я удивляюсь - можно подумать, что номер нами тщательно отрепетирован. Это чистейшая импровизация. Вы же свидетели. Но пора выходить - наша остановка. Бледный, но бдительный Володя нас вытолкнул из трамвая. Дамы нам махали шляпками и платочками. Андрюха, опереточный баритон, кланялся и продолжал кланяться даже тогда, когда наш трамвай уже отошёл и стал приближаться следующий.
Самолёт из Мальты подозрительно долго кружил где-то над Европой. Володя тихо сидел в скверике. Он не жаловался, но намекнул, что мало спал... А мы, теперь уже с "коллегой", прогуливались по аллеям, а затем и по лужайкам скверика. А ожидаемый нами самолёт всё кружил и кружил где-то далеко, далеко. Потом что-то громадное всё же село и подкатило прямо низенькому заборчику и притормозило в нескольких, как нам показалось, метрах от нас. Вышла очень дисциплинированная делегация. Нам сказали - вьетнамцы. Люди, которым было поручено встретить их, где-то потерялись вместе с переводчицей, и мы с Андрюхой без колебаний взяли на себя эту миссию.
Одеты мы были прилично. Причёсаны, приглажены. Я даже знал несколько фраз по-вьетнамски. Аспирант у нас был из Ханоя. Привет - "тяо ань". Запоминается сразу - Тайвань! Там, правда, каждое слово имеет и свою музыкальную ноту, но всё сошло.
Мы вошли в раж и стали принимать уже вторую делегацию откуда-то из центральной Африки. Тут уж терпеливые блюстители порядка, долго взирающие на наши художества, не выдержали. И произошло то, что и должно было произойти. И о чём предупреждал прозорливый, трезвый как битое стёклышко Владимир. К нам подошли люди в синей форме, взяли под белы рученьки и отвели в местное отделение милиции. Это тут же. Всё рядом. Очень удобно... За нами плёлся перепуганный, но трезвый как зелёное стёклышко Володя. Он всю вину перекладывал на высокие урожаи чёрной смородины в подмосковье и на себя. Но в тёмную комнату посадили нас, а не его. (Про урожаи я уже молчу. Мы на Кубани знаем, что значит получить сверхвысокий урожай... даже на даче).
И здесь в минуты сомнений и горестных раздумий Андрюха вспоминал свою нянюшку и обещал, что, как только мы выберемся "из плена", непременно все втроём отправимся в его родную деревню. Уж как рада будет его нянюшка. Ни про мать, ни про жену он не вспоминал.
Где-то через час засов загремел, окованная дверь, как и положено в таких учреждениях, со скрежетом отворилась. Нас выпустили, вернули содержимое карманов. Встречал нас всё ещё бледный то ли от встречи с шефом, то ли от нашей почти опереточной жизни, Володя и наконец-то прибывшая из далёкого средиземноморья сказочно красивая меццо-сопрано, жена рядового "Красной армии", а вообще-то баритона и моего друга Андрюхи.
P.S. Жаль - в деревне мы так и не побывали. Не привелось познакомиться с няней, которую любят порой больше, чем мать и жену. Детей у Андрюхи в ту пору ещё не было.